Сказка о химическом явлении

Дискуссия на тему «Как остановить Россию сейчас?» (How to deter Russia now) в Атлантическом Совете (Atlantic Council) собрала в последние предрождественские дни неожиданно много участников.

Президент Джо Байден и союзники США по НАТО ясно обозначили, что новое крупное российское вторжение приведет к разрушительным для России санкциям, дальнейшим военным поставкам в Украину и увеличению группировки НАТО вблизи границ России – то есть к прямо противоположному результату, чем добивается Кремль. Достаточно ли этого прогноза, чтобы остановить российские войска? Этот вопрос стоял перед всеми участниками дискуссии. Тем временем, в новогодние и рождественские дни примерно стотысячная военная группировка российских вооруженных сил продолжает находиться в непосредственной близости к украинской границе вне мест своей постоянной дислокации, а российская пропаганда и официальные лица, включая министра обороны, заявляют о необходимости ее расширения под фантастическими предлогами.

«Думаю, что Путин вполне искренен в своей паранойе по поводу НАТО, — считает Александр Вершбоу (Alexander Vershbow), бывший заместитель генерального секретаря НАТО и посол США в России в 2001-2005 годах. – Путин действительно видит в НАТО пугало номер один, и боится, что России откажут в статусе великой державы, что означает для него сужение сферы влияния и свободы действий – нужных ему, чтобы доминировать над соседями».

Остановившись на пропагандистских мотивировках агрессии, недавних заявлениях Сергея Шойгу о «химическом оружии» на востоке Украины, Александр Вершбоу заметил: «Путин будет придумывать любые сказки, которые ему понадобятся, чтобы убедить свой собственный народ в том, что Россия ни в чем не виновата. Но я не думаю, что это будет убедительно для международного сообщества. А что вы могли бы ожидать от русских, чтобы оправдать вторжение? Конечно, обвинить в этом НАТО и украинцев. Путин часто говорит о старом, якобы нарушенном, обещание не расширять НАТО на восток. Михаил Горбачев, который тогда был руководителем страны, давно опроверг это». В своем интервью «Российской газете» 16 октября 2014 года Горбачев сказал: «Вопрос о «расширении НАТО» в те годы вообще не обсуждался и не возникал. Говорю это со всей ответственностью. Ни одна восточноевропейская страна его не поднимала, в том числе и после прекращения существования Варшавского договора в 1991 году. Не поднимали его и западные руководители. Обсуждался другой вопрос, который поставили мы: …в договоре об окончательном урегулировании с Германией сказано, что в восточной части страны не будут создаваться новые военные структуры, развертываться дополнительные войска,.. размещаться оружие массового уничтожения. Это соблюдается все эти годы. Так что не надо изображать Горбачева и тогдашнее советское руководство наивными людьми, которых обвели вокруг пальца». Эта цитата в официальном органе российского правительства опровергает все пропагандистские аргументы Владимира Путина, оправдывающие нынешнюю агрессию.

Но дело не только в «расширении» НАТО. Украина является для Путина едва ли не большим укором. «Он верит, что если не начнет действовать сейчас, то потеряет Украину навсегда. В основе этого убеждения, – продолжает Вершбоу, – лежит страх Путина, что если Украине удастся стать стабильной и процветающей западной демократией, то в конечном счете она окажется кинжалом, нацеленным в самое сердце России, какой он ее видит. Сила примера ближайшего соседа рано или поздно подорвет весь путинский режим у него дома. Таким образом, Путин сделал ставку на свое выживание. И именно поэтому он говорит, что «отступать больше некуда»».

Участники дискуссии вполне единодушны в оценки тактики Кремля в попытках решить эту стратегическую задачу. Андрей Загороднюк, председатель Центра оборонных стратегий и министр обороны Украины в 2019 – 2020 годах, считает: «Москва хочет, чтобы Запад думал, будто вторжение неизбежно. Они хотят напугать Запад, чтобы он сказал: «Мы должны сделать все, что угодно, лишь бы избежать войны». Таким образом Кремль рассчитывает добиться от Запада уступок, в ответ на которые они согласятся не вторгаться в Украину. Таким образом Путин получит свои нефтегазовые и другие преференции, практически ни от чего не отказываясь». Затратив деньги налогоплательщиков – военного бюджета – на маневры и эскалацию, он добьется, что контролируемые им нефтегазовые монополии продолжат получать сверхприбыли из Европы.

Такой сценарий Загороднюк считает самым вероятным, «потому что планы «В» и «С» выглядят для Путина довольно плохо. Россия уже тратит на поддержку оккупированных территорий, так называемых «ДНР» и «ЛНР», более двух миллиардов долларов в год. Оккупация еще одного или двух городов не даст русским никаких особых стратегических преимуществ, – считает Загороднюк, видимо имея в виду в первую очередь Мариуполь. – Если бы они начали полномасштабное вторжение по всей границе и захватили по крайней мере половину Украины – это с одной стороны было бы значимым результатом для Путина. Но тогда речь идет уже о крупной войне в Европе – самой крупной со времен Второй мировой. Это вызовет сильнейший экономический кризис для всей Европы, будут миллионы беженцев, огромный объём потерянных инвестиций, много чего еще – российская экономика вряд ли сможет выдержать такое давление со стороны всего мира, и такой сценарий трудно себе представить».

Неизбежные потери в живой силе вызовут рост политической нестабильности внутри России, считает эксперт. И «пропаганда, которая создает много иллюзий в российском обществе», уже не сможет это компенсировать. В то же время на оккупированной территории Россия столкнется с противодействием со стороны местного населения: «Москва постоянно недооценивала настроения украинцев, которые сделали оранжевую революцию», – считает Загороднюк. И добавляет уже не как политик, а как бывший министр обороны: «Мы не знаем, насколько слабой или сильной является на самом деле их регулярная армия, потому что у них нет независимого надзора за вооруженными силами: это закрытая капсула, которая подчиняется непосредственно Путину. Не исключено, что Путин переоценивает возможности ведомства Шойгу, так как на каждом уровне ему сообщают только хорошие новости».

В любом случае, лучшим фактором сдерживания агрессии является повышение технической и военной готовности к потенциальной агрессии. Как считает Филип Бридлав, бывший верховный главнокомандующий Объединенными силами НАТО в Европе (Philip Breedlove, former supreme allied commander Europe), «опыт боев под Дебальцево и других показывает, что происходит, когда вы теряете превосходство в воздухе. И поэтому мы не можем позволить украинской армии снова оказаться в такой ситуации». Авиация и флот – самые слабые места в украинских вооруженных силах. «Мы должны помочь Украине организовать противовоздушную и береговую оборону, а также кибер-защиту, потому что кибер-война уже идет. И, как вы знаете, совсем недавно, мы направили туда несколько кибер-групп, чтобы помочь отбить виртуальную атаку, не дожидаясь основной».

«В черноморском регионе есть много стран, которые понимают необходимость дать отпор Кремлю, — считает Джон Хербст, директор Евразийского центра Атлантического Совета, посол США в Украине в 2003 – 2006 годах (John Herbst, senior director of the Atlantic Council’s Eurasia Center). – Кроме Украины, это Румыния, Грузия, в меньшей степени — Болгария и Турция, которая сегодня стремится держаться в юго-западной части Черного моря, чтобы не вступать в конфликт с русскими. Мы могли бы увеличить число морских патрулей НАТО: думаю, это было бы желательным шагом. Можно подумать и о размещении ракет в Румынии, и даже в Украине, хотя на данный момент это требует более пристального изучения. Но противовес российскому Черноморскому флоту должен быть — как и контроль за севастопольской военной базой с румынского побережья».

Андрей Загороднюк продолжает эту мысль: «Боеготовность является лучшим сдерживающим фактором. Поставки необходимых видов вооружения сейчас послужили бы мощным сигналом Путину о том, что президент Байден настроен остановить его. Это должно быть сделано сейчас».

Реакцию Белого Дома на украинскую политику Кремля эксперты в основном оценивают, как недостаточно решительную. Хизер Конли, старший вице-президент по Европе, Евразии и Арктике в Центре стратегических и международных исследований (Heather Conley, senior vice president for Europe, Eurasia, and the Arctic at the Center for Strategic and International Studies CSIS), говорит: «В июне в кулуарах женевского саммита президента Байдена спросили, как теперь изменится поведение России. И он несколько раздраженно ответил: увидим через шесть месяцев. Но через шесть месяцев русские снова обострили ситуацию, а новый телефонный разговор оказался каким-то расплывчатым. Ничего не меняется! Кремль все больше поднимает ставки, причем публично».

В оценке причин этого Хизер Конли весьма откровенна: «Исполнилось 30 лет распада СССР и Путин пытается восстановить «историческую потерю». Этот лейтмотив будет определяющим во внешней политики, и я надеюсь, администрация Байдена понимает, как велики здесь ставки. Скажем прямо: диалог важен, особенно когда напряженность высока, и мы должны держать каналы связи открытыми для Москвы. Но диалог не должен стать путем к уступкам».

Джон Хербст продолжает эту мысль: «Кремль провоцирует нас в киберпространстве с мая – без какого-либо ответа со стороны США. В итоге Путин понял, что Байдену можно бросить вызов, и он не обязательно ответит. Это очень опасный вывод. США говорят: мы готовы на переговоры — а Россия на следующий день делает новые шаги, которые прокладывают путь к войне. Это было особенно заметно на этой неделе, когда министр обороны России говорил о безумной провокационной выдумке с химическим оружием в восточной Украине. Путин знает о нашей силе. Пока еще не поздно занять решительную позицию, но мы должны прекратить эти разговоры о «готовности к переговорам в январе», когда Москва просто угрожает войной. Белый дом должен понимать, что если продолжать идти на уступки, даже небольшие, Кремль не отступит, а будет продолжать добиваться новых».

Александр Вершбоу уточняет: «Если мы согласимся на переговоры до какого-либо отвода российских войск, это будет еще одним сигналом нашей слабости для русских».

«Мы по-прежнему соблюдаем взятые нами обязательства не размещать ядерное оружие или значительные боевые силы вдоль российских границ, – говорит бывший посол США в России, – но мы должны разыгрывать наши карты гораздо более умело, включая и возможное применение силы. Надо быть готовыми хоть немного проявить себя в игре, и для этого не обязательно непременно вступать в войну от имени Украины».