Прекрасную легенду живописного Струмского края Болгарии рассказал драматург Панчо Панчев так талантливо, что эта пьеса идет во многих театрах России и остается любимо, как юными зрителями, так и их родителями. В нашем театре «Сказку о четырех близнецах» поставил режиссер Алексей Исполатов в далеком 1997-м году. Сказочная история такова: в юную Бонку с детства влюблены четыре брата-близнеца. Взрослеют близнецы, хотят жениться на своей красавице — но, ни она не может выбрать, для нее они одинаковы, ни отец не дозволяет — юны слишком, на ноги не встали. И отправляются близнецы по большой дороге жизни. И выясняется, что не совсем они одинаковы. Один становится разбойником, второй — хитрюгой и дельцом, третий, самый красивый из них, — самовлюбленным честолюбцем. А четвертый — ни то, ни сё, но именно он обладает самыми главными качествами — преданностью и бесконечной любовью. А любовь, как известно, творит чудеса. И главное, это настоящая сказка — с философским подтекстом, ведь четыре близнеца — это четыре воплощения одного человека, четыре его возможных пути.
О том, как эта чудесная добрая сказка нашла своих героев на Лиговском, 44, нам рассказал ее режиссер Алексей Исполатов:
«В 90-е годы задача воспитать своего маленького зрителя, который вырастет и станет нашим взрослым зрителем стояла очень остро. Нам нужен был хороший материал для детского спектакля. Почему именно этот материал? Я заканчивал болгарское отделение филфака. Я люблю Болгарию. Она находится на перекрестке разных культур — восточной, славянской и турецкой. Болгария — яркая, самобытная и очень интересная страна. Поэтому для меня было важно, чтобы в спектакле прозвучали настоящие болгарские песни, мы их, правда, пели по-русски.
И тут все совпало — и хороший язык, и прекрасная музыка Андрея Андерсена, основанная на болгарских мотивах, которую он преобразовал -и в результате получилась очень интересная «мешанина». Замечательная сценография, с использованием тех же болгарских мотивов, художника Олега Молчанова, с которым мы сотрудничаем и по сей день — недавно выпустили премьеру «Если поженились, значит, жить придется».
Заслуженный художник России Олег Молчанов:
«Я знал этот театр раньше, и знал М. А. Левшина, так что, когда меня пригласили оформить эту сказку — это была давно ожидаемая встреча. Что сразу бросилось в глаза — это доброжелательность коллектива, такой творческий фейерверк. И режиссер спектакля Алексей Исполатов для меня — человек-фейерверк. Он рассказывал нам о том, как все будет в будущем спектакле, как будто он уже видел этот спектакль. Он ненавязчиво принес мне кучу литературы на болгарском языке. «Он похожий», — говорит, — «ты разберешься без труда». И я разбирался… не без труда, правда. Мы сразу окунулись в процесс создания образа болгарской деревеньки. А когда был просмотр, даже худрук подключился, он сказал — «…а вот если окошки еще в домиках, которые вдоль стен, засветятся — это будет хорошо», и окошки засветились, и спектакль пошел. Тогда мы были существенно моложе.
Мы придумали занавес, который как ковер с болгарскими мотивами — и долго думали, как, кто распишет, и в итоге я сам расписал».
Вадим Прохоров, исполнитель роли четырех близнецов:
Мое попадание в этот спектакль было не случайным, но сказочным и даже фантастичным.
Будучи тогда еще начинающим артистом, не имея главных ролей, я пришел как-то на спектакль и сказал, что это не я, а мой брат близнец. Тут все, конечно, начали «Ну, конечно!», но несколько человек начали верить, а на следующий день труппа выстроилась искать у меня родинку, потому что я придумал, что различаемся мы с близнецом только родинкой на шее. Естественно, я признался в том, что это розыгрыш — никто не обиделся. А буквально через несколько дней на доске объявлений в театре был вывешен приказ: «Приступить к репетициям спектакля «Сказка о четырех близнецах»… В роли четырех близнецов — Вадим Прохоров».
Репетировалось легко, блестяще, интересно. Одна из главных моих задач была сделать близнецов действительно разными, чтобы зритель, приходящий на спектакль, не понимал — четыре это актера играют, или один. Они никогда не появлялись одновременно на сцене. Пьеса написана так грамотно, что — один кричит вдалеке, а второй уже появляется на сцене. И мы придумали, что каждый из них похож на какое-то животное. Белыш — гордый олень, Алексей Николаевич режиссер этого спектакля долго и приятно мучил меня, чтобы у этого персонажа была идеально прямая осанка, я учил турецкие песни — персонаж уехал зарабатывать в Стамбул, это человек современный, продвинутый — он, как подарок, — нравился всем. Черныш — это такой кот-бандит, жесткий, камень, Пестряк — пронырливая мышка, которая пролезет в любую дырку, и Рыжик — понятно, такой простой болгарский Иванушка-дурачок, правдолюб.
Я исполнял близнецов 13 лет. За это время сменилось несколько исполнительниц роли Бонки — прекрасные актрисы — Марина Суслина, Танюша Когланова, Татьяна Учаева, и моя любимая Светлана Кузнецова-Ивашкина. Если вспомнить классический спектакль с Ириной Муравьевой в Центральном детском театре, о нем все говорили: — «Какая Бонка!», и Муравьева именно после него обрела популярность, как театральная актриса. А в нашем спектакле запоминали всех — и дядю Петра, и тетю Элен, родителей Бонки, и замечательную цыганку в исполнении Юлии Горшениной, Юли Савиной, и Галины Мочаловой, и вашего покорного слугу. Я, кстати, по секрету, играл там даже не четыре роли, а пять — был еще персонаж Козел Белчо. Это такое домашнее животное, одобряющее или не одобряющее приход гостей — основная задача роли — блеять и брыкаться.
Помню, на гастролях в Омске нам пришлось сыграть на большой сцене два спектакля подряд, почти без перерыва. Вы же понимаете, что для эффекта «близнецов» сцену приходилось обегать за считанные секунды, успевая преображаться, это и в нашем камерном театре было тяжеловато, а на огромной тюзовской сцене — целый марафон! За спектакль я обычно в этой беготне сбрасывал килограмма два, тогда — все четыре. И не надо никакого тренажерного зала. А как-то у меня появился флюс, мы думали, что же делать. Я вату положил в другую щеку — и получились близнецы-пухляши, никто ничего не заметил.
Это сказка, рассказана не просто прекрасным языком, она рассказана сердцем, и много лет она радовала наших юных зрителей и оставила теплые светлые воспоминания участникам.
Теперь же с народным артистом России Георгием Эльнатановым познакомится и театральный Ярославль: с нового творческого сезона артист не только вольется в труппу ярославского камерного театра под руководством Владимира Воронцова, но и возьмет на себя обязанности директора этого театра. Накануне столь судьбоносных перемен в своей жизни Георгий Якубович согласился дать интервью нашей газете.
– Впервые за долгую творческую биографию вы меняете сцену. Как это произошло?
– Для меня это предложение было очень неожиданным. Когда мне позвонил актер и продюсер Юрий Ваксман и предложил приехать на переговоры, я растерялся. Тогда он пригласил меня просто познакомиться со спектаклями камерного театра, а потом принимать решение. Я посмотрел две постановки – «Дон Кихот. Версия умалишенных» и «Представление трагедии А. С. Пушкина «Моцарт и Сальери» на убогих подмостках конца ХХ столетия» – и увидел, что это театр с большой буквы. Мы были на спектакле с дочерью, и в антракте она принялась меня вдруг рассматривать: «Папа! Да ты помолодел лет на десять! У тебя глаза горят, ты даже выше ростом стал!» А если серьезно, то мне было настолько приятно узнать, что в России еще существует хорошо поставленное театральное дело, что я, не раздумывая, принял предложение Юрия Михайловича о переходе в труппу камерного театра.
– Расскажите немного о себе. Что предшествовало вашему театральному настоящему?
– Я – уроженец города Рыбинска, там же прошла и вся моя жизнь. Сколько себя помню, всегда всем говорил, что непременно, когда вырасту, буду цирковым клоуном. После окончания школы, когда мама умерла, отец позвал меня в Самарканд (он оттуда родом) – учиться дальше (родители расстались еще во время войны). Я спросил, а театральное есть? Есть, но только в Ташкенте. Какой Ташкент для пацана из Рыбинска с местным говорком?! Там на меня смотрели, как на инопланетянина. Оставалось музыкальное училище. А потом я увидел объявление о наборе студии при Самаркандском драматическом театре – вот это мое! Отучился, приехал в Рыбинск, а Залман Борисович Ваховский, директор театра и отец моего друга детства, встретив меня, пристыдил: ты, мол, рыбинский парень, а работаешь в каком-то Самарканде! В театре меня сразу загрузили работой, дали пять спектаклей, в которых я заменил уволившихся артистов. Год отработал, и меня призвали в армию.
Служил я в парадно-показной Кантемировской танковой дивизии в Наро-Фоминске. Призвали меня в июне – и сразу на съемки «Войны и мира». Собрали там пятнадцать тысяч новобранцев. В городе Дорогобуже снимали Бородинское сражение. Взвод ярославцев в пятьдесят человек обеспечивал охрану имущества «Мосфильма» и выполнял работу пиротехников.
– Я слышала, что вы умудрились поступить в ГИТИС, будучи солдатом срочной службы?
– Так и было. Когда служить мне оставалось совсем немного, я пришел к комполка с просьбой разрешить съездить в Москву, чтобы подать документы в ГИТИС. Он отпустил. Я прошел собеседование, опять к комполка: «прошу отпустить на экзамен» – тот согласился. Потом второй экзамен – и та же история. А когда пришел в третий раз, командир в штыки: «Хватит, поездил! Сначала служба, все остальное – потом!» От обиды я чуть не плакал. Пришел к старшине, пожаловался. Ладно, говорит, не горюй, самоволку тебе устроим. Он взял меня с собой в военный городок, я переоделся в гражданку и уехал сдавать экзамены. Конечно, старшина рисковал страшно. Ему бы нагорело, если что… Но я сдал экзамен, вернулся. И поступил!
– После окончания ГИТИСа не было желания остаться в Москве,ведь в столице же больше возможностей, то же кино, например…
– А у меня был один киноопыт. Забавно получилось… Наш театр был на гастролях в Костроме в то же время, когда там Эльдар Рязанов снимал «Жестокий романс». Мы играли спектакль «Аморальная история» по пьесе Эльдара Александровича (потом по ней был снят фильм «Забытая мелодия для флейты» с Леонидом Филатовым в главной роли). Рязанова, естественно, пригласили на спектакль, по окончании он пришел к нам за кулисы, благодарил. А чуть позднее я получил приглашение сняться в эпизоде. Помните сцену, когда Паратов бросает букет сестре Ларисы, а увозящий ее князь перехватывает цветы и с темпераментом и гордостью южного человека швыряет их на берег? Роль грузинского князя я и сыграл. Темперамента оказалось для этой роли чересчур: тяжелый бутафорский букет угодил в лицо Алисы Фрейндлих, она упала, но Петренко и Проскурин, стоящие рядом, ее быстро подняли. Я в ужасе замер – попал в лицо женщине, да какой! Но она все обратила в шутку.
– Роль грузинского князя была ведь не единственной с восточным колоритом в вашей творческой биографии?
– Куда там! Когда пришел из армии, первая роль была цыган Ванька, вторая роль – армянин, распределение ролей нового спектакля – мне «светит» персонаж азербайджанской национальности…
– То есть в русском провинциальном театре вы закрыли собой «восточную брешь»?
– Точно. Пошел тогда, помню, к директору, чуть не плачу. Что, возмущаюсь, так и буду всю жизнь нацменов играть? Успокойся, отвечает, в сказке «Иван да Марья» Ваню сыграешь.
– Ярославские зрители не знакомы с вашей театральной биографией. Вы к какому амплуа тяготеете?
– В молодости играл героев-любовников, «повзрослев», перешел на роли благородных отцов и дедов…
– Словом, сплошь положительные герои? А «мальчиша-плохиша» вам никогда не хотелось сыграть?
– Давным-давно, практически в начале творческой жизни, был такой спектакль «Сказка о четырех близнецах», где всех четверых братьев, обладателей самых противоположных характеров, играл я один. А больше – не довелось.
– Но ведь вы, будучи директором, могли влиять на репертуарную линию театра?
– Да, мог.
– И как часто выстраивали репертуар «под себя»?
– Крайне редко. Я брался за роль тогда, когда видел, что никто ее, кроме меня, не сыграет. Так было с «Поминальной молитвой», и это все понимали, и актерской зависти, разговоров за спиной не было… Я надеюсь.
– Насколько оголился репертуар театра с вашим уходом, или у вас были дублеры?
– Нет, второго состава у нас нет, но из текущего репертуара выбыло только два спектакля.
– Чего вы ожидаете от камерного театра как актер?
– Творчества в первую очередь. Я все еще владею своей профессией и очень хочу на сцену. Для настоящего артиста возраста не существует.
– А чего ждать камерному театру от вас как от директора?
– Планируем подвести камерный театр под какую-либо крышу, чтобы он стал или государственным, или областным, или муниципальным, или губернаторским и так далее. Уже сделали первые шаги в этом направлении, и результаты обнадеживают. Надеюсь, что оправдаю доверие: все-таки шестнадцатилетний опыт директорства за пле-чами.
òÅÐÅÒÔÕÁÒ ÔÅÁÔÒÏ× óÁÎËÔ-ðÅÔÅÒÂÕÒÇÁ
| íÕÚÙËÁÌØÎÙÅ ÔÅÁÔÒÙ |
| íáòééîóëéê ôåáôò üòíéôáöîùê ôåáôò
ôåáôò ïðåòù é âáìåôá ëïîóåò÷áôïòéé
ôåáôò âáìåôá ë. ôáþëéîá
ôåáôò íõúùëáìøîïê ëïíåäéé
ãÅÎÔÒ ÔÁÎÃÁ «÷ÉÚÉÔ» ôÅÁÔÒ «äÏÍÉÎÏ» |
| äÒÁÍÁÔÉÞÅÓËÉÅ ÔÅÁÔÒÙ |
| ôåáôò ëïíåäéé éí. î.ð. áëéíï÷á âäô éí. ç.á. ôï÷óôïîïçï÷á
ôåáôò «âáìôéêóëéê äïí»
ôåáôò éí. ÷.æ. ëïíéóóáòöå÷óëïê
ôÅÁÔÒ «ðÏÄ ÓÁÍÏÊ ËÒÙÛÅÊ»
|
| äÅÔÑÍ |
| ôàú ôåáôò «âáìôéêóëéê äïí» ôåáôò ëïíåäéé éí. î.ð. áëéíï÷á ôåáôò íõúùëáìøîïê ëïíåäéé íÉÈÁÊÌÏ×ÓËÉÊ ÔÅÁÔÒ ÏÐÅÒÙ É ÂÁÌÅÔÁ ôåáôò ïðåòù é âáìåôá ëïîóåò÷áôïòéé
ôÅÁÔÒ üÓÔÒÁÄÙ ÉÍ. á. òÁÊËÉÎÁ
âÏÌØÛÏÊ ÔÅÁÔÒ ËÕËÏÌ
ôåáôò «úáúåòëáìøå»
ôåáôò «õ îÁÒ×ÓËÉÈ æÉÌÁÒÍÏÎÉÑ ÄÌÑ ÄÅÔÅÊ É ÀÎÏÛÅÓÔ×Á äÏÍ ëÏÞÎÅ×ÏÊ äó «àÂÉÌÅÊÎÙÊ» àÓÕÐÏ×ÓËÉÊ Ä×ÏÒÅà ðÌÁÎÅÔÁÒÉÊ |
| äÒÕÇÉÅ ÐÌÏÝÁÄËÉ |
| äë äë
|