Сказка про добро, может ли маленькая девочка изменить мир
Как-то в мечтах, маленькую девочку навестила фея-волшебница. Она знала об ее переживаниях и желании улучшить мир, поэтому решила помочь.
— Милая девочка! Не стоит думать, что ты не можешь изменить мир к лучшему, ведь это под силу каждому, кто захочет.
— Действительно? Я очень-очень этого хочу, но ума не приложу с чего начать. Добрая фея, подскажи, что я должна делать? – спросила девочка, обрадовавшись шансу преодолеть зло во всем мире.
— Для того чтобы мир стал другим нужно всего лишь сочинить сказку про добро. – улыбнулась волшебница.
— Самой придумать? Но у меня такая плохая фантазия, я совсем не умею писать. А если будет моя сказка про добро короткая и немножко глупая это тоже сработает? – растерялась девочка.
— Сработает-сработает. Главное, чтобы желание изменить мир исходило из сердца. – уверила ее фея и исчезла.
Не теряя ни минуты, девочка принялась сочинять сказку. Вопреки ее переживаниям она получилась интересной и поучительной. Девочка очень обрадовалась и замерла в ожидании изменений. Но ничего не произошло ни в этот день, ни завтра, ни через месяц. Мир продолжал быть злым и эгоистичным.
Как привычно она возвращалась из школы и увидела бедного Петю с пакетом газет. И вдруг девочка поняла: мало сочинить сказку про добро, нужно начать ее осуществлять на практике. Только решительными добрыми действиями можно изменить мир к лучшему. Не колеблясь, она подбежала к Пете и предложила помощь.
— Вдвоем мы управимся быстрее и у тебя еще останется время отдохнуть и поиграть. К тому же вместе ведь интересней! – объяснила она свой поступок удивленному мальчику.
На другой день Петя не стал смеяться над Ксюшей, а предложил ей красивое вкусное яблоко и защитил от других обидчиков. Увидев это, девочка улыбнулась: она поняла, что начала очень важное дело, способное изменить мир и сделать его добрее.
Только задумайтесь, каким прекрасным был бы мир, если б все поступали, как эта маленькая девочка! Злость, бедность и несчастья исчезли бы навсегда. Поэтому не упускай возможности сделать даже крохотный добрый поступок – пусть цепная реакция доброты никогда не прекращается.
Сказка про Добро и Зло
Евгения Хочинская
Как-то раз поспорили Добро и Зло.
— Это только в сказках ты меня побеждаешь, — сказало Зло, а в жизни все наоборот, я сильнее тебя. Посмотри сколько вокруг зла: войны, воровство, ссоры, болезни.
-Не хвастайся! Чего бы стоило, если бы не я, — сказала Зависть Злу. – Только благодаря мне ты такое сильное. Это я толкаю людей на всякие неблаговидные поступки!
— Не только ты, — включилась в разговор Жадность. Я тоже помогаю Злу. Ведь именно благодаря мне люди такие ненасытные. Им всегда чего-нибудь не хватает, даже если всё у них есть. Поэтому и воюют. Мы с тобой его надёжные друзья. А ещё есть Ненависть. Она тоже очень сильная, правда, никогда не знаешь, появится она или нет. Но уж если появится, то крушит всё вокруг.
— Что бы вы не говорили, а я сильнее вас, — возразило им Добро. — Если бы в мире было больше Зла, чем Добра, люди давно бы уничтожили друг друга. И ничего бы на этом свете не было. А все войны всё равно оканчиваются миром.
Посмотрите вокруг, сколько чудес творю я. Вот ты, Зависть, иногда говоришь, что ты «белая» и не такая уж плохая. А ты, Жадность, прикидываешься даже полезной и твердишь, что жадность к знаниям, например, — это хорошо. А Ненависть вообще говорит, что от неё до Любви один шаг. То есть все вы хотите казаться хорошими.
Но у меня тоже есть помощники, такие, как Сострадание, Щедрость, Любовь. И ещё много других. Им не надо притворяться, как вам, они и так хорошие.
— Да, — сказало Сострадание, — мне всегда всех жалко. Если бы я было всесильным, я бы всех обогрело и всем помогло. Но я и так много делаю. Именно благодаря мне люди не теряют веру в свои силы, поддерживают друг друга и выходят из самых трудных ситуаций.
-Я тоже помогаю Добру, — откликнулась Щедрость. Это ж сколько денег и сил отдают люди на добрые дела! А когда надо, отдают и последнее, что у них есть! И всё благодаря мне!
— А я вообще правлю миром, тихо сказала Любовь. Так все говорят. Я — это лучшее, что есть на свете. Человек без любви и не человек вовсе. Ведь только любовь раскрывает всё лучшее, что в нём есть, даёт ему силы и вдохновляет на добрые поступки.
Притихли Зависть, Жадность, Ненависть, нечего им было возразить Добру.
Вот и суди теперь, кто победил в этом споре.
Кто кого добрее
Геннадий Цыферов
Кто кого сильнее, кто кого страшнее — вот о чём вчера спорили весь день звери.
Вначале они думали: всех страшнее, всех сильнее — БОДАСТАЯ УЛИТКА.
Потом решили: нет, всех страшнее, всех сильнее — ЖУЧОК-РОГАЧОК.
После жучка-рогачка всех страшнее, всех сильнее — КОЗЛИК.
За козликом — БАРАН — БЕЙ В БАРАБАН.
За бараном с барабаном — БЫК — РОГАМИ ТЫК.
За быком — НОСОРОГ-КОСОРОГ.
А за носорогом, а за носорогом всех страшнее, всех сильнее — КЛЫКАСТЫЙ СЛОН.
Так и сказали звери слону:
Ты, слон, самый сильный! Ты, слон, самый страшный!
Но слон обиделся.
Конечно, кивнул он, я самый сильный. Но разве я самый страшный и самый злой? Неправда!
Слоны добрые.
Прошу, пожалуйста, мною никого не пугать.
Я очень люблю всех маленьких!
Добрый злой Волк
Жил в лесу Волк. Он был, в общем-то, доволен своей жизнью. Целыми днями рыскал по лесу и был счастлив, когда удавалось добыть себе пищу. Серый знал, что лесные жители боятся его, и ему это очень нравилось. Он даже чувствовал себя хозяином леса. Ну, после Медведя, конечно! Волк дружил с Лисой, правда, иногда. Ведь рыжая хитрюга часто обманывала его. Вот так и протекала его волчья жизнь, впрочем, как у всех его собратьев.
Но однажды, когда ему перестала улыбаться удача, Серый вдруг почувствовал такую обиду на свою волчью судьбу!
— И что за жизнь у меня такая! Целый день, аж до седьмого пота, всё бегаешь по лесу в поисках добычи, и каждый старается тебя обхитрить и улизнуть. Совсем обнаглело зверьё! Бывает, что и закусить некем.
И так ему стало жалко себя, что по морде покатилась скупая волчья слеза.
— Ой, что-то я расквасился, старею, видно, — подумал он. – Вот умру, и никто меня добрым словом не помянет. И сейчас-то все называют злым, голодным, серым, глупым, жадным…Какой-то я совсем отрицательный получаюсь! Паршивого Зайца все жалеют! Рыжую плутовку называют то кумушкой, а то Лисой Патрикеевной. Медведя кличут Михайлом Потапычем или Мишей. А ведь Лиса и Медведь такие же хищники, как и я. За что же меня-то не любят?
И так захотелось Волку стать хорошим! Он понял: надо подобреть. Написал на табличке « Я злой, но добрый! », повесил её на шею и с хорошим настроением пошёл по лесу демонстрировать эту самую свою доброту. Первыми заметили Волка, конечно же, Сороки. И полетели сообщать новость каждому встречному:
— Ср-р-рочно, ср-р-рочно! Беда, беда! Волк умом тр-р-ронулся.
Весь лесной народ переполошили. Читают звери и птицы табличку и думают:
— И впрямь свихнулся Серый. Как это можно быть одновременно и добрым, и злым? Что-то тут не то. Кто знает, чего нам ждать от такого Волка? И как теперь относиться к нему?
Целый день ходил «добряк» по лесу, но ни от кого так и не дождался хорошего слова. Совсем устал, от голода живот подвело. Столько живности всякой мелькает, а тронуть никого нельзя. Табличка к этому обязывает. Сглотнёт Волк слюну и дальше бредёт. Так и лёг спать голодным. На следующий день он почувствовал, что жить с добротой становится просто невыносимо, голод одолевал со страшной силой. И он решил:
— Начну-ка питаться, как другие звери. Чем я хуже их?
Попробовал он погрызть, как Заяц, осиновую кору. Такая горькая гадость! И какое удовольствие от неё? Потом по примеру Белки взялся за грибы, но быстро понял, что для волчьего желудка это настоящая отрава. А потом и траву жевал, и ягоды глотал, и шишки пробовал. Всё не то!
И понял Волк, что для него быть добрым – значит умереть с голоду. Сдёрнул с шеи табличку, пнул её лапой и забросил на дерево. Белка потом приставила её у входа в гнездо, чтобы холод и ветер зимой не проникали вовнутрь. А Серый опять принялся за своё волчье ремесло. И винить его не за что. Он честно пытался стать добрым. Но он родился хищником, и тут уж ничего не поделать! Лесные жители снова успокоились. Теперь они точно знали одно: от Волка надо убегать. И потекла в лесу обычная нелёгкая жизнь.
Крокодильи слёзы
Поселился один человек в лесу, построил хижину и занялся охотой. Каждый день возвращался он с богатой добычей, но прошел год, другой, и все звери вокруг разбежались. Теперь охотнику приходилось долго бродить по лесу, чтобы найти добычу.
Однажды охотник два дня плутал по лесным тропинкам, но не встретил даже мыши. И вдруг он заметил в кустах крокодила. Видно, уполз крокодил далеко от реки и заблудился в незнакомом лесу.
Обрадовался охотник нежданной добыче, вскинул ружье, прицелился крокодилу в голову.
— Не стреляй в меня! — взмолился крокодил.
— Почему это мне в тебя не стрелять? У меня и ружье уже заряжено. Я охотник меткий и еще ни разу не упускал добычу.
И охотник снова вскинул ружье. Заплакал крокодил:
— Не надо меня убивать! Пожалуйста!
Медленно опустил охотник ружье и сказал крокодилу:
— Я целых два дня и ночь бродил по лесу, но не встретил ни зверя, ни птицы.
Если я не убью тебя и не принесу домой мяса, моя семья умрет с голоду.
— Не убивай меня!—стал просить охотника крокодил.— Уж очень мне жить хочется. У меня совсем пересохло в горле, и я сам не доползу до воды. Отнеси меня к реке, я тебе за это хорошо заплачу. Будет у тебя и еда, и вино, и деньги. Я очень богат! У меня на дне реки спрятано много золота и серебра…
Подумал охотник и говорит:
— Ладно, не буду тебя убивать, только не забудь хорошенько мне заплатить. Но как же я тебя донесу до реки? Ты очень тяжелый!
— Пожалуйста, спаси меня! — умолял крокодил, и крупные слезы катились из его глаз.— Видишь, я плачу. Уж как-нибудь понесешь, потихонечку, с остановками…
— Хорошо,— согласился охотник,— так и быть, донесу тебя до реки. Но боюсь, как бы ты меня по дороге не съел,__вон какая у тебя огромная пасть!
— Не бойся пасти, бойся зубов,— ответил крокодил.— А чтобы я не мог тебя съесть, сунь мне в рот толстую палку, а морду завяжи веревкой.
— Да, но у тебя такие сильные лапы! — возразил охотник.— Нести тебя будет страшно.
— Не бойся лап, побойся когтей,— снова ответил крокодил.— А на всякий случай свяжи мне лапы веревкой, я и оцарапать-то не смогу тебя.
Вставил охотник палку в пасть крокодила, а морду туго обмотал веревкой. Потом связал крокодилу лапы и взвалил его себе на спину.
— Спасибо! Я знал, что у тебя доброе сердце! — всхлипнул крокодил.
И понес его охотник через лес к реке.
Шел он медленно, часто останавливался. Легко ли нести на себе такую тушу? Пот катился по лицу охотника, ноги его подгибались, но он шел и шел вперед. И вот показалась река.
— Устал я, нет больше сил тебя нести,— тяжело вздохнул охотник.— Давай я тебя развяжу, ползи к воде сам.
Но крокодил снова принялся упрашивать охотника:
— Пожалуйста, отнеси меня поближе к реке! Я совсем обессилел и умираю от жажды. К тому же лапы у меня так долго были связаны, что совсем онемели.
Делать нечего. Вздохнул охотник и понес крокодила дальше. Донес до берега, положил у самой воды.
— Ну, теперь все? — спрашивает охотник.
— Нет, отнеси меня, где поглубже! — отвечает крокодил. Оставил охотник ружье на берегу и поволок крокодила в реку. Вот уже вода до колен достает охотнику.
— Здесь-то в самый раз теперь будет?
— Нет,— сказал крокодил,— еще рано. Вот уже вода до пояса достает охотнику.
— А теперь?
— Нет,— снова говорит крокодил.— Здесь еще слишком мелко.
А когда вода дошла охотнику до горла, остановился он:
— Ну, теперь, наверное, пора. Дальше я идти не могу, боюсь утонуть.
— Ладно, теперь в самый раз! — согласился крокодил, и крупные слезы покатились из его глаз.
Развязал охотник крокодила и говорит:
— Я твою просьбу исполнил: оставил тебя в живых и донес до реки в такую жаркую пору. Легко ли мне было! Но я бедный человек, у меня большая семья, и ты теперь должен меня щедро отблагодарить.
— Не беспокойся! — кивнул крокодил.— Я тебя так отблагодарю, что никаких забот теперь знать не будешь! Я тебя съем! Разве ты не знаешь, что за добро платят злом? Разве ты не знаешь, что такое крокодильи слезы? Мы плачем, когда собираемся съесть свою жертву. Ха-ха-ха!
— Я не знал, когда крокодилы плачут,— ответил охотник.— Но я знаю, что ты поступаешь нечестно. За добро следует платить добром, у кого хочешь спроси!
Долго спорили крокодил и охотник и наконец порешили спросить первых трех зверей, которые придут к реке, кто из них прав. Как звери рассудят, так и будет!
Притаились они под берегом и стали ждать.
Вскоре прибежала к реке газель.
— Ты кто? — спросил ее крокодил.
— Я газель!
— Чего тебе надо на моем берегу?
— Я умираю от жажды,— ответила газель.— Разреши мне напиться.
— Запрещаю тебе пить из моей реки! — крикнул крокодил.— Но если мне понравится, как ты ответишь на мой вопрос, может, я и позволю тебе напиться.
— О чем ты хочешь меня спросить? — удивилась газель. И крокодил принялся рассказывать, как он уполз далеко от
реки, чтобы найти себе добычу, и заблудился в лесу.
— Охотник нашел меня, хотел застрелить, но я заплакал и уговорил его не убивать меня, отнести к реке на глубокое место. А за это я обещал ему выкуп. Но он не знал, что такое крокодильи слезы, не знал, что за добро всегда платят злом. И когда я сказал, что хочу его съесть, он ответил, что это нечестно. Рассуди нас! Скажешь, что я прав, можешь пить сколько хочешь!
Газели очень хотелось пить. Посмотрела она на охотника и говорит крокодилу:
— Ты можешь съесть этого человека. Своей огненной палкой он убил много зверей, но сегодня пришел его час. Он должен был знать, что такое крокодильи слезы!
— Слышал, что сказала газель? — обрадовался крокодил.
— Слышал,— опечалился охотник.
Напилась газель и убежала, а крокодил с охотником остались под берегом ждать других двух зверей, чтобы те их рассудили.
Через некоторое время показался у реки шакал. Только он спустился к воде, крокодил его окликнул:
— Стой, ты кто?
— Шакал.
— Что тебе здесь понадобилось, на моем берегу?
— Я пришел напиться.
— Сначала ответь на один вопрос, а потом пей вволю,— решил крокодил.
Рассказал он шакалу, как дело было. А потом спрашивает:
— Могу я съесть этого человека?
— Конечно, можешь, раз голоден,— тявкнул шакал.— Чего тут раздумывать?! Будет знать, что такое крокодильи слезы!
— Ну?! Слышал? —обрадовался крокодил.
— Да,— ответил охотник упавшим голосом. Напился шакал и убежал поскорее в лес.
Долго ждали охотник и крокодил третьего зверя, но на берегу никто не показывался.
— Я так голоден, что у меня больше нет сил ждать! — проревел крокодил.— Сейчас я тебя съем! Ты своими ушами слышал, что сказали газель и шакал. То же самое тебе скажет любой зверь. Мы только зря тратим время…
Но охотник стоял на своем:
— Скажет третий зверь, что ты прав, тогда меня и съешь. А пока подождем!
Наконец из лесу выскочил на берег заяц. Огляделся по сторонам, подбежал к реке и только хотел напиться, как вдруг услышал хриплый голос крокодила:
— Стой! Ты кто?
— Заяц!
— Что ты делаешь на моем берегу?
— Прибежал напиться. Я всегда пью здесь в это время.
— А сегодня я тебе запрещаю! — сказал крокодил.— Сначала ответь на один вопрос.
И крокодил начал рассказывать все с самого начала. Внимательно выслушал его заяц и говорит:
— Позвольте мне напиться, а потом уж я вам отвечу. У меня от жажды в горле першит, и я очень боюсь, что вы прогоните меня от воды, если я отвечу неправильно. А судья не должен бояться!
Подумал крокодил и согласился:
— Ладно, пей! Я хочу, чтобы ты без страха ответил, имею ли я право съесть этого человека, если я голоден.
Напился заяц, стряхнул воду с усов и говорит крокодилу:
— Я бы вам ответил, но не могу судить по справедливости возле реки. Придется вам выбраться на берег и отползти подальше в лес.
— Почему ты не можешь рассудить нас здесь? — удивился крокодил.— Может, шум воды мешает тебе думать?
— Нет, не поэтому! Мой дедушка разбирал тяжбу вашего дедушки с одним человеком на берегу реки и не дожил до старости. Мой отец тоже как-то взялся судить близ воды и умер не своей смертью. Из-за этого я так рано остался сиротой. Нет, я согласен рассудить вас только в лесу, подальше от воды!
— Ладно,— согласился нехотя крокодил.— Только пусть охотник сам несет меня в лес,— мне по суше ползать тяжело!
— Я боюсь нести его на себе,— признался охотник зайцу.— Смотри, какая у него пасть и какие лапы!
— Не бойся большой пасти и сильных лап, опасайся зубов и когтей,— сказал заяц.— Нес же ты крокодила к реке из лесу, так же понесешь и в лес от реки. Иначе я не смогу вас рассудить!
— Ладно уж,— проворчал крокодил.
Бросил заяц охотнику веревку и палку. Охотник связал крокодилу лапы, сунул толстую палку в пасть, а морду туго замотал. И потащил крокодила к берегу.
Когда вода дошла охотнику до пояса, спросил крокодил:
— Заяц, может, ты здесь нас рассудишь?
— Нет! — ответил заяц.— Вы ведь еще в воде, а не на суше. Вот дошла вода охотнику до колен, и снова крокодил спрашивает:
— Заяц, а теперь ты можешь сказать, кто из нас прав?
— Нет! — ответил заяц.— Пусть охотник подальше отойдет! Выволок охотник крокодила на берег, подобрал свое ружье, взвалил крокодила на спину и понес к лесу. Не успел он сделать и трех шагов, крокодил опять спрашивает зайца:
— Ну а теперь можешь нас рассудить? Мы ведь уже на земле.
— Нет,— ответил заяц.— Не могу я судить поблизости от воды. Вот дойдем до леса…
И лишь когда охотник отнес крокодила далеко в лес, заяц остановился:
— А теперь, охотник, бросай крокодила на землю, сейчас я вас рассужу. Охотник! Убей этого крокодила! Он тебя обманул, чуть было не съел. Осталась бы твоя семья без кормильца. Убей его! Пусть все знают, что за добро платят добром, а за зло платят злом. Убей его! И никогда не верь крокодильим слезам.
И охотник пристрелил крокодила.
С тех пор все знают, чего стоят крокодильи слезы.
Сказка про доброту и Петушка
Ирис Ревю
Жил-был Петушок. Его домом был славный курятник на окраине птичьего двора. Петушок был добрым и отзывчивым. Он всегда заботился о младших, приносил им потерявшиеся зернышки.
Утром Петушок ходил на работу. Как только огромное золотое солнышко появлялось на горизонте, петушок громко кричал:
— Ку-ка-ре-ку!
Все были рады, что Петушок ответственно относился к своим обязанностям. «Проспать» — такого слова для петуха не существовало. Если звучало весёлое «Ку-ка-ре-ку!», то жители птичьего двора точно знали, что сейчас раннее утро, впереди новый день и ещё много дел можно сделать.
Но вот однажды Петушок отправился на вечернюю прогулку к плетню. И вдруг он увидел, как кто-то барахтается в канаве. Он внимательно посмотрел вниз и увидел маленького гусёнка, который непонятным образом забрался сюда и угодил в канаву. Петушок попытался спасти бедолагу, но у него ничего не вышло.
Смеркалось. Птичья братия активно готовилась ко сну. О гусёнке, похоже, никто не вспомнил. И тогда Петушок принял решение – надо кукарекать. И он начал.
Старый гусь нашёл его у плетня и спросил, почему кукареканье происходит в столь неурочный час? Петух показал в канаве барахтающегося малыша. Старый гусь, опытный и мудрый, немедленно помог бедняге.
А на птичьем дворе недовольно ворчали:
— Петушок зазнался, кричит, когда хочет. Нам это не нравится. Надо же, ночь на пороге – а он кукарекать вздумал!
А утром на птичьем собрании старый гусь поблагодарил спасителя:
— Ты сделал доброе дело, Петушок. Молодец, друг, не растерялся!
Старый гусь ещё долго говорил про добро, про добрые поступки.
Петушок скромно молчал. Молчали и те, кто ещё совсем недавно ворчал на него…
Одноглазка, двухглазка и трёглазка
Жила на свете женщина, у которой были три дочери. Старшая из них называлась Одноглазка, потому что у ней был всего один глаз на середине лба. Средняя называлась Двуглазка, потому что у ней, как у всех людей, было два глаза. А младшая называлась Трехглазка, потому что у ней сверх двух глаз во лбу был третий.
Двуглазку за то, что она походила на всех людей, ее сестры и мать ненавидели.
Они говорили ей с презрением: «Ты со своими двумя глазами нимало не отличаешься от всех остальных людей, ты нам не пара».
Они толкали ее то туда, то сюда, давали ей носить только самые дурные платья, кормили ее только своими объедками и причиняли ей всякое горе, какое могли.
Случилось однажды, что Двуглазке приходилось идти в поле козу пасти, а она была очень голодна, потому что сестры очень мало дали ей поесть.
И вот села она в поле на полосу и стала плакать, да так плакать, что из глаз ее ручьями слезы бежали. И когда она в таком горе своем глянула вверх, то увидела: стоит около нее какая-то женщина и спрашивает: «Чего ты, Двуглазка, плачешь?»
Отвечала ей бедняжка: «Как мне не плакать? Из-за того, что у меня два глаза, как у других людей, мать и сестры меня ненавидят, толкают меня из угла в угол, дают носить только старое, а есть — одни объедки! Сегодня же так мало дали мне поесть, что я совсем голодна».
Вот и сказала ей ведунья: «Двуглазочка, утри слезы! Скажу я тебе такое, что ты больше голодать не станешь. Стоит тебе только крикнуть своей козочке: Козочка, давай Столик накрывай! и явится перед тобою опрятно накрытый столик, и на нем всякое хорошее кушанье, какого ты пожелаешь, и вволю! А как насытишься и столик тебе не будет более нужен, ты только скажи:
Козочка, давай
Столик убирай! — и он тотчас исчезнет».
И с этим ведунья скрылась. Двуглазка же подумала: «Я тотчас же должна испробовать, правду ли она мне говорила, потому что уж очень я проголодалась».
И она тотчас проговорила:
Козочка, давай
Столик накрывай!
И чуть только проговорила она эти слова, как явился перед ней столик с белой скатертью, а на нем тарелочка с ножом, вилкой и серебряной ложкой; а кругом стояли на столе лучшие кушанья, и пар от них шел, словно бы они тотчас из кухни на стол попали.
Двуглазка наскоро прочла молитву перед обедом, подсела к столу — и давай уплетать! И когда насытилась, то сказала, как учила ее ведунья:
Козочка, давай
Столик убирай!
И тотчас столик и все, что на нем было, исчезло бесследно. «Вот это настоящее дело!» — подумала Двуглазка и была очень весела и довольна.
Вечерком, придя домой с козою, она нашла на столе глиняное блюдце с объедками, которые ей сестры оставили, и, конечно, не прикоснулась к этой еде.
И на другое утро, уходя с козою в поле, она оставила нетронутыми те куски, которые были ей поданы.
В первое время сестры не обратили на это внимания; но затем заметили это и стали говорить: «С Двуглазкой что-то не ладно! Она каждый раз оставляет еду нетронутой, а прежде, бывало, все приберет, что ни поставь ей! Видно, она нашла себе возможность откуда-нибудь пищу получать».
И вот, чтобы дознаться правды. Одноглазка решилась с нею идти в поле за козой и наблюдать, что у ней там творится и не носит ли ей кто-нибудь в поле еду и питье.
Когда Двуглазка опять собралась в поле. Одноглазка подошла к ней и сказала: «Я хочу с тобою идти в поле и тоже присмотреть, чтобы коза хорошо паслась и отъедалась».
Но Двуглазка заметила, что у ее сестры на уме, и вогнала козу в высокую траву, а сама и говорит Одноглазке: «Пойдем, сестрица, сядем рядком, я тебе кое-что пропою».
Одноглазка уселась, утомленная непривычной ходьбой и солнечным жаром, а Двуглазка и стала ей напевать все одно и то же:
Одноглазочка, вздремни!
Одноглазочка, усни!
Тогда Одноглазка закрыла свой глаз и уснула; увидев это. Двуглазка сказала:
Козочка, давай
Столик накрывай! — и уселась за свой столик, и наелась, и напилась досыта, а затем опять сказала:
Козочка, давай
Столик убирай! — и все мигом исчезло.
Тут Двухлазка разбудила сестру и говорит ей: «Одноглазочка, ты хочешь пасти, а сама и заснула; тем временем коза Бог весть куда могла уйти; пойдем-ка домой».
Пошли они домой, а Двуглазка опять-таки своего блюдца не тронула.
Одноглазка же не могла объяснить матери, почему та есть не хочет, и в извинение себе сказала: «Я там в поле приуснула».
На другой день мать сказала Трехглазке: «На этот раз ты ступай и хорошенько высмотри, ест ли Двуглазка в поле и не носит ли ей кто-нибудь со стороны еду и питье. Надо думать, что ест она потихоньку».
Вот Трехглазка и примазалась к Двуглазке, и говорит: «Хочу я с тобою пойти да посмотреть, хорошо ли ты козу пасешь, да даешь ли ты ей отъедаться».
Но та заметила, что у сестры на уме, загнала козу в высокую траву, а ей и говорит: «Мы с тобою там усядемся, и я тебе кое-что пропою». Трехглазка уселась, порядком поуставши от ходьбы и солнечного жара. А Двуглазка опять затянула ту же песню:
Трехглазочка, вздремни!
Да вместо того, чтобы спеть:
Трехглазочка, усни! — она по рассеянности спела:
Двуглазочка, усни! Да все так и пела:
Трехглазочка, вздремни!
Двуглазочка, усни.
И точно, от этой песни у Трехглазки два глаза уснули, а третий не уснул.
Хотя она его тоже закрыла, но только из лукавства, прикидываясь спящей; однако же все-таки могла видеть.
А когда Двуглазке показалось, что сестра ее спит, она, как всегда, сказала:
Козочка, давай
Столик накрывай!
Попила и поела она вволю, а затем сказала:
Козочка, давай
Столик убирай!
И Трехглазка все это видела.
Потом пришла к ней Двуглазка и говорит: «Ну, сестрица, выспалась ли? Хорошо же ты коз пасешь! Пойдем-ка домой».
И когда они домой вернулись. Двуглазка опять не ела, а Трехглазка сказала матери: «Знаю я теперь, почему эта гордая девчонка не ест!» — и рассказала матери все, что видела.
Тогда это в матери возбудило зависть и досаду. «Так ты лучше нас есть хочешь! — подумала злая баба. — Постой же, я у тебя отобью охоту!»
Схватила она нож и ткнула им козе в сердце, так что та разом пала мертвая.
Как увидела это Двуглазка, так и залилась слезами; пошла в поле, села на полосу, сидит да плачет.
Вот и явилась опять около нее вещая дева, и спрашивает: «Двуглазка, о чем ты плачешь?» — «Как мне не плакать? Матушка ту козочку убила, что меня так хорошо по вашему сказу кормила; теперь опять придется мне голодать да горевать».
Сказала ей вещая дева: «Я тебе добрый совет дам: выпроси у сестер кишки от убитой козы и закопай их перед входной дверью в землю, это тебе на счастье будет».
И скрылась.
А Двуглазка пошла домой и сказала сестрам: «Дайте мне от моей козочки чего вам не жаль, дайте мне только ее кишочки». Сестры ее засмеялись и сказали: «Коли ничего другого не просишь, так на, возьми их».
И взяла Двуглазка кишочки и вечерком втихомолочку зарыла их по совету вещей девы перед входной дверью.
На другое утро, когда все в доме встали и подошли к двери, то увидели, что выросло там чудное дерево с серебряными листьями и с золотыми плодами, такое-то чудное, что ничего лучше и дороже того дерева и на свете не бывало.
И никто, кроме Двуглазки, не знал, откуда это дерево взялось: только она заметила, что оно выросло из того самого места, где она кишки закопала.
Вот и сказала мать Одноглазке: «Полезай на дерево, дитятко, да нарви нам с него плодов».
Одноглазка полезла на дерево, но чуть только хотела сорвать одно из золотых яблочек, как ветки выскользнули у ней из рук: и это случалось каждый раз, когда она протягивала к яблокам руку, так что как она ни старалась, не могла сорвать ни одного яблочка…
Тогда мать сказала: «Трехглазка, теперь ты полезай! Ты тремя-то глазами можешь лучше кругом оглядеться, чем Одноглазка».
Одна сестра слезла, другая полезла на дерево. Но и у этой было не больше удачи.
Наконец, сама мать полезла вместо дочерей и тоже ничего с дерева добыть не могла.
А Двуглазка сказала ей: «Вот я полезу, может быть, мне лучше удастся, чем вам».
Сестры закричали: «Где уж тебе. Двуглазка!» Однако же Двуглазка все же влезла на дерево, и золотые яблоки сами ей в руки лезли, так что она их полон фартук нарвала.
Мать взяла у ней эти яблоки, но вместо того, чтобы лучше с нею обходиться, стали ей завидовать, что она одна может срывать яблоки с дерева, и стали еще больше ей досаждать.
Случилось, что однажды они все вместе стояли у дерева, а мимо проезжал молодой рыцарь. «Эй, Двуглазка, — крикнули обе сестры, — полезай, полезай под дерево, чтобы нам за тебя не стыдиться!»
И как можно скорее накрыли они ее пустой бочкой, которая стояла около дерева, да и золотые яблоки, сорванные с дерева, туда же попрятали.
Когда рыцарь поближе подъехал, он оказался красавцем; приостановил коня, полюбовался прекрасным деревом и сказал обеим сестрам: «Кому принадлежит это прекрасное дерево? Тот, кто мне дал бы с него веточку, мог бы от меня потребовать, что его душе угодно».
Одноглазка и Трехглазка отвечали ему, что дерево им принадлежит и что они охотно сломят ему с дерева ветку.
Но как ни трудились — и та и другая — ни ветви, ни яблоки не давались им в руки. «Странно! — сказал рыцарь. — Дерево вам принадлежит, а вы все же с него ни яблока, ни ветви сорвать не можете». Но обе сестры настаивали, что дерево принадлежит им. Тем временем Двуглазка, разгневанная тем, что сестры ее так лгали, выкатила из-под бочки парочку золотых яблок прямо к ногам рыцаря.
Увидев яблоки, рыцарь удивился и спросил, откуда они взялись. Тогда злые сестры отвечали ему, что есть у них и еще одна сестренка, да та ему и показаться не смеет, потому у нее такие же два глаза, как и у всех других обыкновенных людей.
Однако же рыцарь захотел ее увидеть и крикнул: «Двуглазка, выходи сюда!»
Тогда Двуглазка преспокойно выглянула из-под бочки; рыцарь был поражен ее дивной красотой и сказал: «Ты, Двуглазка, уж, конечно, можешь мне сорвать ветку с этого дерева?» — «Да, — отвечала Двуглазка, — я это, конечно, могу, потому что дерево мне принадлежит».
И влезла на дерево, и легко сорвала с него ветку с чудесными серебряными листьями и золотыми плодами, да и подала ее рыцарю.
Тут рыцарь спросил у нее: «Двуглазка, что ж я тебе должен за эту ветку дать?» — «Ах, — отвечала бедняжка, — я терплю голод и жажду, печаль и невзгоду с раннего утра до позднего вечера: если бы вы могли меня взять с собою и избавить навсегда от этих всех бед, то я была бы очень счастлива».
Тогда рыцарь посадил Двуглазку на своего коня и привез ее домой в свой отческий замок: там он дал ей хорошее платье и еды, и питья вволю, и так как она ему полюбилась, то он с ней обвенчался и свадьбу отпраздновал превеселую.
Когда красавец-рыцарь увез с собою Двуглазку, стали сестры завидовать ее счастью.
«Ну, зато остается у нас дивное дерево, — подумали они, — хоть мы с него плодов снимать и не можем, а все же каждый, кто мимо поедет, перед ним остановится, зайдет к нам и его похвалит; может быть, еще и на нашей улице праздник будет?»
Но на другое же утро дерево исчезло, а с ним вместе и их надежды рассеялись прахом.
А Двуглазочка, как глянула из своей комнаты в окошечко, так и увидела, что дерево стоит перед ее окном, потому что оно за ней следом перешло.
Долгие годы жила Двуглазка в довольстве.
Однажды пришли к ней две нищенки. Заглянула она им в лицо и узнала сестер своих: Одноглазку и Трехглазку, которые впали в такую бедность, что должны были бродить по миру и выпрашивать себе кусок хлеба.
А Двуглазка их обласкала и сделала им много всякого добра, и ухаживала за ними так, что те обе от всего сердца пожалели о зле, которого они так много причинили сестре своей в молодости.
Как за добро воздается добром
Бирманская сказка
Когда-то давным-давно жил в одной деревне больной человек. Был он настолько болен, что уже не мог принимать пищу и совсем пал духом. Какие только лекарства он не пил, к каким врачам не обращался, а здоровье его день ото дня становилось все хуже и хуже.
Пришел однажды его навестить приятель и рассказал, что где-то в далекой стране на самом краю света живет очень знаменитый астролог. Астролог этот якобы владеет секретом исцелять от всевозможных болезней.
В душе больного проснулась надежда на исцеление, и он решил немедленно отправиться на поиски астролога.
На следующий день утром больной вышел из дома и сразу же почувствовал облегчение. Обрадовался больной. ‘Я еще только иду к астрологу, а самочувствие мое уже улучшилось’.
К вечеру больной добрался до баньяна и здесь решил заночевать. Не успел он расположиться на ночлег, глядь — откуда ни возьмись появился нат — хранитель баньяна.
— Куда ты путь держишь? — спрашивает нат.
— В далекую восточную страну, где живет знаменитый астролог, — отвечает больной.
— Вот здорово! — обрадовался нат. — Очень прошу, спроси у астролога, почему я так привязан именно к этому дереву и почему у меня не хватает силы воли переселиться в другое место?
— Если я разыщу астролога, непременно спрошу, — пообещал больной.
На рассвете больной снова двинулся в путь. Когда он достиг подножия большой горы, дорогу ему преградила огромная змея.
— Далеко ли ты держишь путь? — спрашивает змея.
— Я держу путь в восточную страну, где живет знаменитый астролог.
Обрадовалась змея и стала упрашивать больного:
— Окажи услугу, узнай у астролога, почему я могу жить только у этой горы?
— Если я разыщу астролога, непременно узнаю, — согласился больной.
Когда солнце уже клонилось к закату, подошел больной к широкой реке. Сел он на берегу и стал думать, как ему перебраться на другую сторону. Тут подплыл к нему крокодил и спрашивает:
— О чем задумался, человек?
— Да вот, — отвечает больной, — иду я к одному знаменитому астрологу, только не знаю, как мне переправиться через реку.
Крокодил вызвался помочь больному, а за это попросил его узнать, почему он, крокодил, не может нырять.
— Если я разыщу астролога, — непременно узнаю, — пообещал больной и простился с крокодилом.
Долго шел больной и наконец пришел в некую страну. А правитель той страны приказал казнить всякого чужестранца, осмелившегося вступить в его владения. Как и следовало ожидать, больного немедленно схватили стражники и привели во дворец к королю.
— Как посмел нарушить ты мой приказ? — строго спросил король. — Разве ты не знаешь, что всякого чужеземца, который осмелится ступить в пределы моих владений, ждет неминуемая смерть.
— Ваше величество, — почтительно ответил больной. — Я ведать не ведал о таком вашем приказе да, по правде говоря, и не чаял попасть в ваши владения. Я держу путь в восточную страну, где живет один знаменитый астролог.
Тут королевская дочка выступила вперед и, обращаясь к больному, сказала:
— Попроси астролога составить мой гороскоп.
— Хорошо, — согласился больной. — Если разыщу астролога, непременно допрошу.
Удивился король: ведь до сегодняшнего дня принцесса считалась немой, потому что никто никогда не слышал, чтобы она говорила. Как же не исполнить ее волю! А как же приказ? Оставить чужеземца в живых, значит, нарушить свой собственный приказ! Долго думал король, как ему поступить, но в конце концов любовь к дочери взяла верх, и король отпустил больного с миром.
Долго еще шел больной и наконец пришел в страну, где жил знаменитый астролог. Взглянул на больного астролог и говорит:
— Если бы ты помедлил еще несколько дней, тебя уже не было бы в живых. Теперь же тебе нечего беспокоиться — твое здоровье пойдет на поправку. Более того, домой ты вернешься не только здоровым, но и богатым.
В ту же минуту больной почувствовал, как тело его наливается силой. Обрадовался он, но домой торопиться не стал. Надо было выполнить просьбы и других страждущих.
Прежде всего он рассказал о дочери короля.
— Нет ничего легче, — сказал астролог. — Пусть король выдаст дочку замуж за человека, которому она молвила первое в жизни слово, и она навсегда избавится от немоты.
Поблагодарил исцелившийся больной астролога и продолжал:
— По пути к тебе я повстречал крокодила, который не умеет нырять. Он просил узнать, как ему избавиться от этого недуга.
— В голове у крокодила застряло небольшое ядро. Если извлечь его оттуда, то к крокодилу тотчас же вернется способность нырять, — ответил астролог.
— Мои просьбы на этом еще не кончились, учитель. По пути к тебе я повстречал змею, которая живет у подножия одной горы. Она словно цепью прикована к своему жилищу. Почему это происходит?
— На такой вопрос ответить очень просто. Змея сторожит рубин, спрятанный в горе. Если его убрать оттуда, змея тотчас почувствует себя свободной.
Наконец осталось исполнить просьбу ната.
— С натом происходит то же, что и со змеей, — сказал астролог. — Под баньяном зарыт горшок с золотом. Нат призван охранять его и поэтому не может отлучиться от дерева. Если золото убрать, нат станет свободным.
Исцелившийся больной хорошенько запомнил все, что сказал ему астролог, и отправился в обратный путь. Прежде всего он навестил короля. Король последовал совету астролога и выдал дочь замуж за человека, к которому она обратила свои первые слова. А человеком этим оказался теперь уже исцелившийся больной.
После свадьбы молодожены отправились в деревню к молодому супругу. По дороге они заглянули к крокодилу. Выслушал он предсказание астролога и говорит:
— Выньте у меня из головы ядро.
И правда, стоило только вынуть ядро, как крокодил обрел способность нырять. А в знак благодарности он переправил их на другой берег. Шли они, шли и дошли До подножия горы, где жила змея. Выслушала змея предсказание астролога и говорит:
— Достаньте из горы рубин и возьмите его себе. Мне он принес одни только несчастья.
Так они и поступили. А змея стала свободной и покинула гору.
Пришли, наконец, молодые супруги к баньяну. Выслушал нат предсказание астролога и говорит:
— А ведь верно, в восточной части глубоко под корнями дерева зарыт горшок с золотом. Выройте его как можно скорее и унесите с собой.
Так они и поступили.
Все предсказания астролога сбылись полностью: больной поправился, стал самым богатым человеком в деревне и в довершение ко всему женился на дочери короля.
А суть тут вовсе не в предсказаниях астролога, а в том, что человек этот не побоялся обременить себя заботой о других и поэтому-то судьба позаботилась о нем.
На краю благодатной долины, на берегу быстрой реки, под мышкой у ледяной горы стоял маленький аил. В том аиле жил небогатый человек по имени Наран-Гэрэлтэ. И была у него дочка-красавица Наран-Сэсэг, что означает Солнечный ;веток.
Повадился гостить под их кровом один тибетский лама. Уж больно понравилась ему красавица Наран-Сэсэг, и решил лама увезти ее из родительского дома. И хитрил он, и золотые горы сулил, и запугивал бедную девушку – ничего не помогало. Тогда решился лама на последнее средство: выждал он удобный момент и напоил девушку отваром семи трав, одна из которых была ядовитой.
И дня не прошло как захворала Наран-Сэсэг. Потух ее солнечный взгляд, поблекли маковые щеки, лежит она, не вставая с постели. А несчастный отец места себе не находит, не знает, что и делать. Кинулся он все к тому же ламе, привел его в дом и говорит:
– Заклинаю тебя бурханом (Бурхан — бог, божество), найди причину болезни моей единственной дочери и помоги вылечить ее!
Напустил лама на себя важный вид, помудрил над желтой книгой судеб, а потом и говорит:
– Вашу дочь требует к себе Черный Лусад-хан. Только этому водяному под силу исцелить Наран-Сэсэг. Если по доброй воле не пошлете больную дочь к Лусад-хану, она не проживет и недели А если поторопитесь, глядишь, и вернется она в скором времени живой и здоровой.
Очень огорчило отца такое требование.
– Да мы и дороги к Лусад-хану не знаем, – говорит он.
– Об этом не беспокойтесь. Все хлопоты я беру на себя, – заверил лама и, не мешкая, принялся за дело. Приказал он плотникам сколотить сосновый ящик, да такой, чтобы в него вода не просочилась и чтобы Наран-Сэсэг в нем уместиться могла. Положили на дно самую лучшую одежду вместе с украшениями и запас еды на неделю.
Перед тем как самой войти в ящик, Наран-Сэсэг обратилась к отцу с последней просьбой:
– Отпустите со мной рыжую собаку Гуриг, больше мне ничего не надо.
Так и сделали: посадили вместе с девушкой в сосновый ящик рыжую собаку Гуриг, закрыли крышкой и заколотили накрепко гвоздями.
– А теперь поднимитесь вверх по реке и пустите ящик по течению, по самой стремнине, – научает лама. Сам же сел на коня и поскакал берегом к низовью реки. Приехал домой и говорит семерым своим послушникам-хуваракам (Хуварак — послушник, ученик ламы):
– В скором времени сюда приплывет сосновый ящик. Поймайте его, бережно вытащите на берег, внесите в дом и поставьте перед божницей. Да смотрите, крышки не открывайте, не то большой грех получится!
Кинулись хувараки выполнять приказание.
Тем временем ехал берегом парень-пастух на своем сивом быке. Видит – плывет по стрежню реки деревянный ящик, на волнах качается.
«Что бы это могло быть?» – подумал парень.
Мигом сбросил он одежду и поплыл наперерез ящику. С большим трудом вытолкал парень свою находку на берег, отодрал крышку – и вышла из ящика девица невиданной красоты.
– Вынь со дна все, что найдешь. Только не выпускай рыжую собаку Гуриг, – говорит Наран-Сэсэг своему спасителю.
Оставил парень рыжую собаку Гуриг в ящике, снова заколотил крышку и столкнул в воду. А сам сел на сивого быка, посадил позади себя красавицу Наран-Сэсэг и не спеша поехал к своей избушке.
– Чей ты будешь? Чем живешь? – спрашивает его дорогой Наран-Сэсэг.
– Я – бедный пастух, – отвечает парень. – Кормлюсь остатками с ханского стола, да еще собираю в степи зерна гречихи, выкапываю сладкие корни саранки, тем и живу.
Рассказала и Наран-Сэсэг о себе, а когда вошли они в бедную избушку пастуха, когда увидала девушка холостяцкий беспорядок да грязь по колено, то, засучив рукава, взялась за дело: что надо было вычистить – вычистила, что надо было выскоблить – выскоблила, и приняло жилище пристойный вид.
А семеро хувараков сидят на берегу, ждут, когда ящик покажется.
– Плывет, плывет! – закричал наконец самый глазастый из них.
Схватили хувараки железные крючья, вытянули ящик на берег. Дружно взвалив на плечи, отнесли его в дом своего учителя и поставили перед божницей.
– Все ли сделали, как я наказывал? – спрашивает их лама. – Не обронен ли ящик по дороге? Не открыта ли его крышка?
– Да разве мы посмеем вас ослушаться, ламбагай (Ламбагай — почтительное обращение к ламе), – отвечают семеро хувараков.
– Тогда исполните еще один мой наказ, – говорит им лама. – Отправлйтесь за семь перевалов, посмотрите, как там люди живут. Да сильно не торопитесь, возвращайтесь не раньше завтрашнего вечера.
Отправились хувараки за семь перевалов. А лама кинулся открывать заветный ящик. От предвкушения близкой встречи с красавицей Наран-Сэсэг спутал лама слова молитвы с песенкой о двух влюбленных. «Потерпи, солнцеликая! Потерпи ясноокая! – мурлычет лама себе под нос. – Сейчас я выпущу тебя!» С этими словами заскрежетал последний гвоздь, открылся ящик, и вышла оттуда не солнцеликая Наран-Сэсэг, а огромная рыжая собака. Ощетинилась она при виде ламы, бросилась на него и разорвала в мелкие клочья, а останки своим огненно-рыжым хвостом по ущелью размела.
Долго кликали своего учителя вернувшиеся на другой вечер хувараки, да так и не дозвались.
А парень-пастух ни на шаг от своей красавицы-жены не отходит, день и ночь ею любуется, налюбоваться не может. Совсем забыл о том, что он единственный в доме добытчик.
Вот когда съестные припасы кончаться стали, Наран-Сэсэг и говорит мужу:
– Сходил бы ты за зернами гречихи, за корнями саранки.
В ответ на это муж еще пристальнее уставился на нее, глаз оторвать не может.
Тогда Наран-Сэсэг нарисовала на бересте свой портрет и отдала мужу со словами:
– Теперь я всегда буду с тобой.
Сел пастух на своего сивого быка и отправился в степь поискать чего-нибудь съестного. Проедет немного, вынет бересту из-за пазухи, посмотрит на портрет и дальше правит. На одном из перевалов вынул парень бересту в очередной раз, но налетевший вихрь вырвал ее из рук унес портрет невесть куда.
Весь в слезах воротился парень домой и поведал жене о случившемся.
– В какую сторону унесло бересту? – спрашивает жена.
– В южную, – отвечает парень сквозь слезы.
– Вот это хуже всего, – опечалилась Наран-Сэсэг. – Хан южных владений давно разыскивает меня. Если к нему в руки попадет мой портрет, то по твоим горячим да по остывшим следам он найдет нашу избушку. Как нам быть тогда? Как оборониться от беды, если у тебя кроме железной лопаты, а у меня кроме тонкой иглы другого оружия нет?
Совсем загрустили они. Сидят, обнявшись. Вверх поднимут глаза – засмеются не по-доброму, вниз опустят – зарыдают горько-горько.
– Если меня похитят, ты все равно не забывай обо мне, – говорит Наран-Сэсэг своему мужу. – Ищи непрестанно, распрашивай обо мне бывалых людей. Вот тебе золотое колечко. Когда узнаешь о месте моего заточения, дашь о себе знать этим кольцом.
Словно черный вихрь, налетели на следующий день чужие люди на избушку и похитили Наран-Сэсэг.
Погоревал парень день, потужил другой, а потом оседлал сивого быка и отправился на поиски своей жены. ;елый год скитался он по степным да таежным дорогам. Наконец повстречался ему старик-табунщик, пасший ханских лошадей.
– Здравствуйте, молодец, – говорит старик. – Копыта твоего быка так сильно стерты, что без труда можно догадаться: долог и труден был твой путь. А вот куда он лежит – сам поведай.
– Была у меня жена-красавица по имени Наран-Сэсэг. Жили мы с ней в любви и согласии. Но однажды налетели люди хана южных владений и украли мою жену. С той поры я ищу ее по всему свету, – со вздохом закончил свой рассказ парень-пастух.
– Выходит, молодец, ты недалеко от своей цели, – заключил старик. – Потому что я пасу коней того самого хана южных владений. Видать я не видал, но слыхать слыхал, что в ханских покоях появилась год назад девица невиданной красоты. Молодые и старые скотницы говорят, будто она частенько наведывается к ним и рассказывает ту же историю, что поведал ты мне. Выходит – нашел ты свою жену. Сегодня поведу я на ханское подворье лучшего жеребца из табуна. Может быть, и удастся мне увидеться с Наран-Сэсэг, перемолвиться с ней словом.
– Тогда передай ей вот это колечко, – попросил парень, сняв со своей руки золотое кольцо.
Привел старый табунщик необъезженного жеребца на ханское подворье, а сам по сторонам поглядывает. Видит – сидит у решетчатого окна ясноокая красавица. Сразу понял старик, что это Наран-Сэсэг. Положил он на правую ладонь золотое колечко, сверкнуло оно рассветным лучом; положил на левую – блеснуло оно утренней зарницей. Увидала его Наран-Сэсэг и спрашивает:
– Дедушка, миленький, откуда у вас это колечко?
– Оттуда, где один славный парень своего сивого быка пасет, – отвечает старик.
– Пусть этот парень явится завтра же к дворцовым вовротам в одежде нищего, – наказала Наран-Сэсэг и щедро одарила старика золотыми монетами.
Как услышал парень-пастух добрую весть от старика-табунщика, от радости покой и сон потерял. Еле дождавшись утра, оделся он поплоше, сел на своего сивого быка и отправился во дворец. Только подъехал к воротам, как набросилась на него стража и давай отгонять. Выглянула в окно Наран-Сэсэг и говорит:
– Под нашими окнами никому уже и пройти нельзя.
Выглянул вслед за ней хан и проворчал:
– Как он грязен и нищ! Я сейчас же прикажу затравить его собаками.
– Бурханом заклинаю – не делать этого! – взмолилась Наран-Сэсэг. – по доброму старинному обычаю убогого человека следует приветить, накормить и обогреть. Неужто вам корочки хлеба и глотка чаю жалко? – вконец обиделась красавица.
«Если она так добра к последнему нищему, то, может быть, и со мною будет поласковее», – подумал хан и велел впустить оборванца во дворец.
Привязал парень своего сивого быка к серебряной коновязи, переступил порог ханских покоев и сел возле двери.
Поставила Наран-Сэсэг перед нищим серебряный с позолотой стол. Стала угощать странника, как дорого гостя. Да так ласково с ним заговорила, так нежно, что хан от злости почернел и удалился за десять занавесок.
Угостила Наран-Сэсэг своего любимого на славу и с большими почестями проводила его за ворота.
Тут хан и высказал обиду.
– Ты за целый год, – говорит, – не сказала мне столько слов, сколько нежностей выслушал этот оборванец. Может быть, мне тоже стать нищим и тогда я смогу рассчитывать на твою доброту?
– Это самое мудрое решение, – нежно улыбнулась Наран-Сэсэг.
От этой улыбки хан совсем голову потерял.
– Верни оборванца! – кричит.
Вернула Наран-Сэсэг любимого мужа.
– Снимай свои отрепья! – приказал хан. – Побудь пока в моих одеждах. В них тебя не больно приголубят да приласкают.
Облачился хан в нищенское платье, а Наран-Сэсэг говорит ему:
– Садись на сивого быка и отправляйся в дальний путь. Через три дня ждут тебя у дворцовых ворот. Посмотрим, каким ты вернешься.
Выехал хан в лохмотьях, прикрывая лицо руками, чтобы неузнанным остаться, А Наран-Сэсэг строго-настрого наказала слугам: «Если с юго-восточной стороны появится оборванец, прикрывающий глаза руками, то знайте – это злой человек и расправа с ним должна быть короткой».
Два старших батора выкопали семисаженную яму, а самые знатные нойоны прикатили камень величиной с быка. На третий день появился хан. Крадучись, прикрывая лицо руками, пробирался он к своему дворцу. Но тут налетели на него баторы, сбросили в семи саженную яму и придавили сверху камнем величиной с быка.
– Это мы коварного врага одолели! Хитрющую лису перехитрили! – радовались нойоны, расходясь по домам.
А парень-пастух вернулся со своей женой Наран-Сэсэг на родину, и зажили они счастливо.
