Они дают «Гамлета», но чаще — «Золушку» или «Щелкунчика» для аудитории 4+. К ним ходят всей семьёй — их детские спектакли интересны и взрослым. Московский частный театр «Вернадского, 13» работает уже 20 лет. Почему, работая на грани выживания, классные актёры не уходят на большие сцены и в кино, а остаются играть для своего зрителя — в репортаже корреспондентов RT с новогодней ёлки.
По телефону с сайта театра «Вернадского, 13» попал в кассу. Сообщил, что хотел бы сделать репортаж, и попросил передать мой контакт режиссёру. Через некоторое время приходит сообщение в WhatsApp: «Здравствуйте, Алексей. Меня зовут Надежда, я администратор театра». Посмотрел на аватарку — знакомое лицо. Перезвонил. «Надежда Карпухина-Карпович? — уточняю я. — Вы же робкий Зайчик в «Трям! Здравствуйте!» и Гертруда в «Гамлете», роковая испанская красотка в «Блэзе» и… мышка в новом спектакле. Почему же администратор?» В трубке смех: «Да, это всё я. Придёте — сами увидите».
Зайчик-Гамлет
Впервые в театр «Вернадского, 13» я попал в 2007 году. На новогоднюю ёлку. Какой-то новый театр, возможно, даже самодеятельный. В полуподвале жилого дома по соответствующему адресу — название от него. Ну, чего ожидать? Тоскливо вспомнил дядю Гену, папу моего друга. Доставив нас на ёлку и посадив в зал, сам удалялся в буфет пить кофе с принесённым из дома коньяком. А ведь интеллигентный человек. «Утренники не по моим нервам», — комментировал он тогда. Но я был за рулём — ничего не оставалось, как сесть вместе с детьми. И не пожалел.
С одной стороны, без всякого коньяка я неожиданно уподобился ребёнку — только что не топал при появлении злодея. А главное, с удивлением заметил, что спектакль только на первый взгляд детский.
Взрослые актёры как будто играли для меня: какие-то шуточки, акценты, непонятные детям, отлично считывались их родителями.
Почти всем актёрам не больше 30 лет. Но это точно была не самодеятельность, не утренник в клубе — абсолютно профессиональная постановка.
За следующие 14 лет я посмотрел почти все детские спектакли — на ёлки всегда давали премьеру. И, если удавалось, не пропускал редкие взрослые постановки. Там вчерашний Железный Дровосек из «Волшебника Изумрудного города» (он же волк, стражник и т. д. в других сказках) выходил Горацио в «Гамлете», а тролль, король, ёжик — в главной роли в «Старшем сыне». Классные драматические актёры — в каждой роли они становились другими. Мне казалось, что рано или поздно им станет тесно на сцене «Вернадского, 13» и они уйдут. В кино, в «большие» театры. Но вот сейчас посмотрел на сайте новогоднюю программу — 2021/22. Новый спектакль «Кот-волшебник и мышиное рождество», категория 4+. В роли Виолетты, белой мышки — мамы, — Надежда Карпович.
«Мой муж — Дед Мороз»
26 декабря, воскресенье. Два представления в день: в 12:00 и в 16:00. Зрители могут прийти за час до начала — в фойе будут игры с героями сказок. И так ежедневно весь новогодний сезон — с 24 декабря по 9 января.
Артисты начинают собираться ближе к 11:00. Первой начинает переодеваться и гримироваться Юлия Лукьяшко (Фружи, белая мышка — дочь). Правда, почему-то не в мышь, а в Снегурочку.
«Все занятые в новогоднем спектакле участвуют и в предварительной программе», — поясняет она.
- Данила Алексеев
- © RT
И точно, в соседней гримёрке натягивает подушку-пузо под костюм весёлого повара Данила Алексеев (Мартон, серая мышь — папа).
Рядом гримируется Арлекин — уже много лет в разных образах детей перед представлением развлекает актриса и сценарист почти всех постановок Евгения Войцеховская. Чуть позже пузо для солидности образа надевает и Сергей Карпович — в спектакле он Кот, но сначала выйдет Дедом Морозом.
- Надежда Карпович
- © RT
«Ага, мой муж — Дед Мороз, — кивает появившаяся Надежда Карпович (многим зрителям известна под прежней фамилией — Карпухина. — RT). — Вся жизнь здесь — где же ещё мужа искать? Вы интересовались, чувствую ли я себя примой. Конечно, чувствую. Особенно когда на мне нужно дошить последние четыре куска сыра (реквизит на сцену. — RT) перед премьерой. Маленький театр — тут каждый отвечает за кучу всего, совмещая много функций, должностей, делает что-то руками. Мальчики даже шить научились. Ощущения примы нет — есть безмерное чувство ответственности. Веду соцсети театра. Когда организационные вопросы решаю, не представляться же мне примой — называюсь администратором».
Одеваться — что-то быстро натянуть, завязать сбоку — актёрам помогает костюмер Анастасия. Как выяснилось, она режиссёр — как и почти все здесь, закончила Щукинское.
Дальше я уже привыкну, что кто-то из артистов будет стоять у рубильника, заменяя техника, и т. д. А Надежда между выходами на сцену будет спешно отвечать на вопросы зрителей в соцсетях от имени администратора.
Сейчас Надежда надевает парик, белое платье с кружевом. Превращается в этакую светскую даму. Потом рисует усики, носик — дама оказывается «элитарной» белой мышью.
«Какая у меня мышь по счёту? Было две в разных редакциях «Щелкунчика». Эта третья. По роли мы белые мыши — родители. Мы спесивые, заносчивые. Считаем серых мышей деревенщиной, — объясняет Надежда. — Эта сказка — разговор о вполне взрослых проблемах восприятия людьми друг друга».
- Карпович и Лукичев
- © RT
В этот момент из другой гримёрки выходит Михаил Лукичев — уже в костюме её супруга. «По сути, я папа Капулетти», — отмечает он.
В сыроварне живёт семья серых мышей: папа, мама и молодой сын. Обычные, каких много. Растолстевшая, тянущая на себе дом жена, инфантильный, пытающийся избегать принятия решений муж. Рядом с ними селится супружеская пара белых мышей с красавицей дочкой. Это снобы, как будто бы более успешные и активные. Но если присмотреться, то и в этой семье всё то же самое.
А дальше начинается классическая история Ромео и Джульетты: дети влюбляются друг в друга, а родители против. Причина понятна: «они не такие, как мы».
Евгения Войцеховская написала сценарий по мотивам сказки Дюлы Урбана «Все мыши любят сыр». И, в отличие от Шекспира, тут всё заканчивается хорошо — семьи мирит… Кот. Он объясняет родителям, что различие между ними мерещится только им самим. Мол, вы все боитесь кошек, любите сыр. Короче, живите дружно, а то съем.
«Кот, уходи!» — слышится громкий крик зрителей. Дети, включая четырёхлетних на первых рядах, в восторге. Родители реагируют куда сдержаннее, но, очевидно, замечают написанное специально для них. Узнают себя, свои отношения. «С таким мужем любая превратится в серую мышь», — кажется, кто-то из зрителей это даже проговаривает. Если убрать мышиные интонации — вполне взрослые, серьёзные диалоги.
«Малыши считают какой-то один план, — пояснила мне основатель и художественный руководитель театра Елена Громова. — Но нужно несколько пластов, чтобы вещь была интересна и детям постарше, и взрослым. А постановки формата «ой, детишечки, у-тю-тю» не переношу. Да и дети всегда чувствуют несерьёзное отношение».
Громова говорит, что на некоторых сказках взрослых пробирает настолько, что даже папы плачут. Верю — один из них.
Представление заканчивается. Выход на поклон. Публика не отпускает. Потом ещё выход, на бис. Актёры возвращаются в гримёрку. До начала следующего спектакля целых полтора часа.
«Слушай, а давай, когда мы набрасываемся на Кота, ты встанешь с другой стороны, — предлагает Надежда своему сценическому супругу Михаилу. — Можно добавить действия. Будет весело, если я его веником сверху отметелю».
Мне всегда казалось, что лучше приходить на 12-часовой сеанс: пока актёры свежие и физически, и психологически.
«Наоборот, второй, в 16:00, всегда ярче, — объяснил мне ещё находящийся в образе грустной мыши Данила Алексеев. — Мы ж совы — чем позже, тем активнее. На утреннем спектакле только разыгрываемся, разгоняемся».
Дом и старики
Полине Шитовой 20 лет, ещё студентка театрального. Самая молодая из нынешней труппы. Надежде Карпович, когда она почти 20 лет назад пришла в этот театр, было ещё меньше. Теперь её и оставшихся от первого состава называют «наши старики».
«Ко мне тут в зале бросилась одна мама — она сама в детстве была на нашем представлении, а сейчас привела уже своего ребёнка», — отмечает Надежда.
В обычном театре актёр живёт и взрослеет со своими зрителями. Развитие самого актёра находит оклик в его аудитории. А здесь как в школе — постоянная смена поколений детей, а заодно и их родителей, для которых ты снова скачешь зайчиком или ёжиком.
«Дети от поколения к поколению меняются. Каждый раз нужны новые подходы, — рассуждает Надежда. — Да, у меня есть ощущение, что не сыграла многого, что хотела. Но не сыграла не где-то там, а здесь. Просто потому, что приходится тратить время на что-то другое».
- Елена Громова
- © RT
Худрук Елена Громова во время спектаклей сама выполняет работу осветителя — сидит за пультом. Но, пожалуй, она тут одна, для кого театр — единственный источник дохода. Все остальные члены труппы подрабатывают в других местах. Причём отнюдь не всегда искусством. Павел Фартуков (Шома, серая мышь — сын) сейчас играет только по выходным, а по будням занимается продюсированием компьютерных игр в IT-компании.
«Во время самоизоляции всё стояло. Даже сериалы не снимали. Знакомые позвали поучаствовать. Посмотрел, понравилось. И втянулся», — поясняет Павел.
Это при том, что у него — у единственного из всех присутствующих — есть свой агент. Начал сниматься очень рано — в 18 лет получил главную роль в сериале «Невидимки» (2010). И с тех пор участвовал в шести десятках кинопроектов.
Также по теме
«Очень сложно притворяться»: для чего москвичи ходят на концерты и спектакли в темноте
По данным Всероссийского общества слепых, сейчас в стране около 103 тыс. людей с тотальным нарушением зрения. Между тем в Москве…
«Кино, особенно сериалы, — вообще другое, — говорит Павел. — Пока снимали 70 серий «Невидимок», сменили 27 режиссёров… А тут — дом».
Но дело даже не в семейном уюте своего театра, оберегающего от интриг и прочих проблем в иных местах. «Елена Валерьевна приучила нас к очень высокому качеству, которое редко можно встретить. А если сравнивать с детскими театрами, то я подобного вообще больше нигде не видел», — поясняет Михаил Лукичев.
Даже в гримёрке Данила Алексеев, как и его герой, продолжает щипать струны на превращённой в этакую балалайку большой деревянной ложке. «Листал Instagram. Гляжу — приятель сейчас в Таиланде на корпоративе. А я как раз вот эту штуку из ложки для роли мастерил. И подумал, что, видимо, чем-то не тем в жизни занимаюсь», — шутит он.
Данила не только актёр. Он преподаёт в детской студии «Крылья», открытой при театре много лет назад. Реализуется там и как режиссёр. Работа на детскую аудиторию, видимо, особенно располагает к педагогике — детям в студии преподаёт почти вся труппа. Лучших потом приглашают к себе — Юлия Лукьяшко и Полина Шитова как раз из выпускников «Крыльев».
«Это мой дом, который я с 17—18 лет строю. Надеюсь, что через 20—30 лет я передам свой театр в руки младшего поколения, которое будет с большим задором на сцене, — отвечает Надежда Карпович на мой вопрос о будущем. — На них будут кричать: «Уходи, Кот!», а я буду сидеть в зрительном зале со своими детьми или внуками. Уйду в педагогику. Или нет, сама уже поставлю какой-нибудь спектакль наконец. В таком темпе, как мы работаем сейчас, через 30 лет будет невозможно. Наркотик ли эта суета? Для кого-то да. Синдром отложенного счастья».
Частный нафталин
Театр частный, существует с 2000 года. «Была идея, был спонсор, — рассказывает Елена Громова. — На его деньги мы оборудовали помещение. Набрали труппу по полному штату. Вспомогательный персонал. Уже было начали работать, как бизнес у спонсора расстроился, — в 2002 году мы остались без финансирования. Сотрудников пришлось распустить и искать форму существования».
- © RT
Помещение муниципальное, выделено как объекту социального назначения — аренда бесплатная. Расходы — коммуналка, зарплаты актёрам и персоналу. И постоянные, не всегда предсказуемые затраты на декорации, оборудование, ремонты и т. д.
«Театр частный. Никаких грантов, субсидий. Мы живём только за счёт продажи билетов, — говорит Громова. — В зале 108 мест. Билеты от 300 до 1800 рублей. Если заполнено 70%, то мы окупаемся».
Оклад у актёров в штате — 16 тыс. рублей. Остальное — по занятости на сцене. Выходит до 40 тыс. рублей. Как уже было сказано, артисты совмещают функции декораторов, техников, звукооператоров. В штате нет гримёра. «Когда мы закрылись во время самоизоляции, уборщица уехала домой на Украину. И не вернулась. Новую нанимать не стали — убираем теперь сами», — отмечает Громова.
Понятно, что за каждую дополнительную обязанность актёру доплачивают. О размерах сумм можно только догадываться. Определённые деньги приносит театральная студия — месяц занятий стоит 8 тыс. рублей.
Постоянно занятых артистов — 12 человек. Других приглашают по мере необходимости. Сейчас почти все, кто не занят в спектакле про мышей, работают на новогодних шоу, корпоративах, ёлках.
«Почему мы выбрали для новогоднего представления именно такой сюжет? В том числе из-за пандемии, — неожиданно выдаёт Громова. — Роспотребнадзор разрешил только 70% заполнения зала. Если б мы могли продать билеты на все места, то позволили бы себе спектакль подороже — с большим числом персонажей, другими декорациями».
Детский репертуар — почти всегда простой по будням, разве что кроме каникул. Конечно, по вечерам можно давать взрослые спектакли. Но тут уже маркетинг тонкой настройки: как заманить вечером усталого взрослого в малоизвестный театр далеко за Третьим кольцом, сколько назначить за билет, чтоб и зрителю по карману, и самим окупиться? За 20 лет существования театра успешная схема так и не устоялась: взрослых спектаклей пока в репертуаре мало и показывают их сравнительно редко. Но надежды остаются.
«Мы репертуарный театр, — объясняет Громова. — То есть это не проекты какие-то разовые, а постановки, которые идут годами. И мы не площадка для выступлений, а камерный театр. Дающий возможность для глубокого разговора со зрителем. Хорошо ли это, современно ли? Однажды Пётр Наумович Фоменко свой театр назвал нафталином. И мы нафталин, классика. Ничего плохого в этом нет. Лучше нафталин, чем моль».
Третий партнёр
Со сцены снова звучат финальные реплики. Снова Кот произносит речь. Влюблённые берутся за руки. Дети кричат из зала. Аплодисменты, выход на поклон. И на бис. В гримёрку снова один за другим влетают актёры.
«В этот раз зал совсем другой — куда отзывчивее! — делится впечатлениями Полина. — Дети смеялись даже над теми шутками, над которыми никто никогда не смеялся, даже мы».
- © RT
Утром были в основном организованные группы под присмотром учителя. Это самая сложная аудитория — дети отвлекаются друг на друга. А на второе представление пришли по отдельности, с родителями.
«Конечно, мы же играем не в режиме кинотеатра — ловим реакцию из зала, откликаемся на неё. Зритель — это третий партнёр», — поясняет Надежда.
Всегда было интересно посмотреть, что происходит с актёрами, когда они после поклонов наконец скрылись за кулисами. Посмотрел. И ничего не понял. Впрочем, и они сами свои ощущения объяснить не смогли.
«Надо ли выйти из роли? У кого как, — пожимает плечами Михаил Лукичев. — Мне, например, нужно ещё какое-то время посидеть в костюме».
В целом была атмосфера какого-то очередного достижения. Возможно, потому что премьера — играют всего третий день. Уходя домой, актёры целовали уже спустившуюся из осветительной Громову.
«Впереди ещё 18 ёлок, спектакль набирает обороты!» — произнеся это, Надежда Карпович машинально, видимо, чтобы не сглазить, подняла сжатые кулаки. Глядя на неё, я понял, что ни в какие зрители с этой сцены она не уйдёт.
Знакомое ощущение: Новый год, минутная стрелка описывает круг, настроение на пике – и вдруг, откуда ни возьмись, эта странная досада: ничего не изменилось. В России стрелка жизни не просто ходит по кругу, а упорно стремится вспять. В декабре на традиционном хоккейном «Кубке Первого канала» хозяева турнира проводили матчи в свитерах с надписью «СССР», тем самым отдавая, как было сказано, дань уважения советским хоккеистам. «…Не помогло», как пелось в известной песне Владимира Высоцкого; в решающем матче сборная Финляндии победила со счетом 3:2.
Цитатой из Высоцкого и продолжу: «Я платье, говорит, взяла у Нади, я буду нынче как Марина Влади!» На киностудии «Мосфильм» воссоздали знаменитую квартиру главной героини «Иронии судьбы, или С лёгким паром!» Нади Шевелевой. По чертежам воссоздали, пишут, с учетом всех деталей: в ванной висит шуба Ипполита, а в зале платье и гитара Нади. Для тех, кто захочет там встретить Новый год, будет ужин с фирменной заливной рыбой, оливье и так далее. Ну а что – вполне вероятно, найдутся желающие. Для ещё более глубокого погружения в эпоху можно было бы расширить аттракцион – перед посещением предложить гостям, например, постоять в очереди. В 1970-е в Москве или Ленинграде, конечно, с продовольственным снабжением было получше, чем в регионах, но пару-тройку часов за промтоварами пришлось бы отстоять. Попутно можно воссоздать неповторимый колорит советской очереди – описанный Владимиром Сорокиным в одноименном произведении.
Но особенно заметна эта реанимация брежневского «далека» на экране. С момента реанимации киностудии «Союзмультфильм» получили продолжение уже три культовых мультфильма 1970-х. Герои нового «Простоквашина» (2018) более-менее переползли в новый мир, осваивают гаджеты и ведут фермерское хозяйство. Год назад вышел обновлённый мультфильм про Чебурашку и Гену, «Секрет праздника». Герои словно застыли между советским временем и настоящим; причем это так сознательно сделано, говорят авторы, чтобы сохранить «уютный мирок». И вот в декабре 2021-го мы дождались и новой версии «Волка и Зайца» – вышли первые четыре серии.
Попытка насильно втиснуть советские смыслы в современность или «объединить» прежние ценности с нынешними выглядит автоописанием страны на нынешнем этапе
…Чем глубже в это погружаешься, тем заметнее, насколько концептуально обстояло дело в СССР с мультипликацией. Каждый мультик – не просто развлечение: попутно самым маленьким строителям коммунизма объясняли азы советской жизни. Ненавязчиво – тут не поспоришь – мультфильмы знакомили с устройством советского космоса; труд, учеба, отдых. Заяц, конечно, слаб (а с кем же еще ассоциировать себя самым маленьким зрителям?), но на защиту от Волка в случае чего встает весь социум, от медведей до роботов. Этот маленький мир соответствовал декларируемым принципам большого – и, главное, принципу патернализма, столь любимого обывателем до сих пор.
Какая же норма жизни вырисовывается у нас теперь, в новых сериях «Ну, погоди»?
На первый взгляд всё выглядит обнадеживающе. Животные инстинкты преодолены: Волк уже не охотится за Зайцем, чтобы его непременно съесть, но стремится его победить, переиграть; вполне в духе новой этики. Герои обрели вторую молодость (Заяц и Волк по возрасту теперь почти ровесники), еды навалом, на курорте типа сочинского всех ждёт шведский стол. Но, несмотря на бешеную динамику, возникает ощущение, что героям нечем заняться. Может быть, оттого, что они вынуждены гонять по кругу старые смыслы (первые серии посвящены спорту, что, конечно, уже было в советском мультике)? Да и сами герои как-то странно напоминают лишь цифровые копии самих себя.
Заяц и Волк словно превратились в героев пьесы Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо», их окружает максимально условный, пустынный мир, хотя и вовсю разукрашенный. Но даже в этом курортно-гастрономическом раю не получается достичь гармонии. Есть что-то фрейдистское в том, что единственным развлечением в итоге становится нанесение увечий; герои по большому счету занимаются только тем, что лупят и швыряют друг друга (достаётся больше всех Волку, понятно). Что, по замыслу авторов, вероятно, должно вызывать беззаботный смех зрителей.
Попытка насильно втиснуть советские смыслы в современность (всё это, заметим, происходит в тридцатую годовщину распада СССР) или, что ещё ужаснее, «объединить» прежние ценности с нынешними выглядит, собственно, автоописанием страны на нынешнем этапе. Перепридуманный, подправленный задним числом мир прошлого теперь лишен недостатков, но зато подчеркнуты все его преимущества. И опять, как встарь, противостояние с НАТО – пока что риторическое; надеемся, что только таким оно и останется. Но вот какая штука, на примере кино особенно заметная: насильно втиснутые в современность старые смыслы по какой-то необъяснимой внутренней логике не трансформируются, не взаимодействуют, а как бы тают, испаряются, постепенно превращаясь в ничто. На наших глазах происходит – как бы это выразиться? – мультипликация прошлого. А заодно и настоящего. С Новым годом, как говорится, дорогие товарищи!
Андрей Архангельский – журналист и культуролог
Высказанные в рубрике «Право автора» мнения могут не отражать точку зрения редакции