Сказка как свинья орехи грызть ходила

Ðóññêàÿ íàðîäíàÿ ñêàçêà. Ñâèíüÿ — èìåíèííèöà.

Ñòîèò ó ëåñà äåðåâóøêà,
Çâàòü – «Íåáîãàòîâî»,  å¸.
À âîò,  â áåäíîé îäíîé èçáóøêå,
Ñòåïàí ñ Ìàòð¸íîé òàì æèâ¸ò.

Çà ëåñîì æå èìåíüå áûëî,
Çâàòü – «Ïîðîñÿòèíî», åãî.
Áàðèí ñ æåíîé áîãàòî æèëè,
Òî, îò äåðåâíè äàëåêî.

Òîò áàðèí åçäèë íà îõîòó,
Ìèìî äåðåâíè ñêàêàë îí.
Ñ îõîòû âîçâðàùàÿñü êàê-òî,
Óñòðîèë ëîøàäÿì îí ãîí.

Îí çàäàâèë ñâèíüþ Ñòåïàíà,
×òî ãðåëàñü îêîëî èçáû.
Íå÷àÿííî îíà ïîïàëà,
Òîò, çàäàâèâ — ìèìî «óáûë».

Ñòåïàí ñ æåíîé – çàãîðåâàëè,
 õîçÿéñòâå äåðåâåíñêîì, âåäü:
Ñâèíüÿ – êîðìèëèöà. Âñå çíàëè.
Ñòîèò äîðîãî. Êàê, ñòåðïåòü.

Ñèäÿò íà ëàâî÷êå ñóïðóãè,
È ðàçìûøëÿþò ñèäÿ òàì,
Êàê èì ó áàðèíà, îäíàêî,
Ñâèíüþ äðóãóþ âçÿòü òîãäà.

«Ó áàðèíà ñâèíåé òî, ìíîãî!-
Æåíà Ñòåïàíà ãîâîðèò:
Äà âåäü, íå äàñò. Óæ áîëüíî ñòðîãèé,
Ñêóïîé  î÷åíü. Êàê òóò ïðîñèòü»

Ñòåïàí ïîäóìàâ, îòâå÷àåò:
«Òû ïîãîäè Ìàòð¸íà âûòü!
Ìîæåò, è ó íàñ ïîáûâàåò,
Ïðàçäíèê ýòîò. Íó, ìîæåò áûòü».

Îäåâ øàï÷îíêó, îí ïîäíÿëñÿ,
Îòïðàâèëñÿ ê áàðèíó â äâîð.
Áàðèíà íåò, êàê îêàçàëîñü,
 îêíå – áàðûíÿ, ñ ðàííèõ ïîð.

 íåáî ãëÿäèò. Ãðûç¸ò îðåõè,
Íå÷åì çàíÿòüñÿ áîëüøå åé.
À âî äâîðå ñâèíüÿ òîëñòóõà,
Ïÿòü ïîðîñÿò áðîäÿò çà íåé.

Ñòåïàí ê ñâèíüå ýòîé ïîäõîäèò,
È ïåðåä íåþ – øàïêó ñíÿë.
È êëàíÿòüñÿ åé ñòàë òóò, âðîäå,
Ãîëîâó íèçêî îí ñêëîíèë.

À áàðûíÿ êðè÷èò â îêîøêî:
«×åãî ýòî, òû, ìóæè÷îê,
Ñâèíüå òóò êëàíÿåøüñÿ, ïî÷òî?
Òû ÷òî, ñâèõíóëñÿ äóðà÷îê?

Ìóæèê íà ýòî îòâå÷àåò:
«Ìàòóøêà, ó íàñ  ó äâîðà,
Ñâèíüÿ åñòü, ïî äâîðó ãóëÿåò,
Òâîÿ ñâèíüÿ,  ìîåé — ñåñòðà!»

Ó ìîåé ñâèíêè – èìåíèíû,
Òàê ÿ ïðèø¸ë ê âàì ïðèãëàñèòü,
 ãîñòè ê ñåñòðå å¸ îòìåííîé,
Ïðîøó, âàøó, ê íàì îòïóñòèòü».

À áàðûíÿ ýòà – õîõî÷åò,
«Îé, è ñìåøíîé òû ìóæè÷îê!
Íàøà ñâèíüÿ â ãîñòè íå õî÷åò,
Òû ÷òî, è ïðàâäà, äóðà÷îê?»

«Íó, êàê íå õî÷åò – î÷åíü õî÷åò,
Ñâèíêà – õî÷åøü â ãîñòè ïîéòè?»
Ñâèíüÿ æå ÷òî-òî òàì áîðìî÷åò:
«Õðþ, õðþ – ëèøü å¸ çâóêè, òå.

Ñòåïàí: «Èçâîëüòå êà ïîñëóøàòü,
Ñâèíüÿ æ òâåðäèò – õî÷ó, õî÷ó…
À áàðûíÿ õîõî÷åò ïóùå:
«Íó, ðàç, òà õî÷åò – îòïóùó!

È ïîðîñÿò ïóñòü çàáèðàåò,
Âìåñòå ïîâåñåëÿòñÿ ïóñòü».
Íàðÿä îäåòü ïîâåëåâàåò,
Íà ñâèíêó. Áëàãî íàðÿä åñòü.

Ïðèñëóãó áàðûíÿ ñçûâàåò:
«Øóáó áàðõàòíóþ íåñè!»
Áðîøêó ñ æåì÷óãîì íàöåïëÿþò,
Çîíò, çîëîòûå, äàñò, ÷àñû.

«Ïëàòîê ìîé ø¸ëêîâûé – õîçÿéêå,
Íå õîäÿò áåç ïîäàðêîâ, òóò.
Ñêàæè ñòàðóõå, òû, îäíàêî,
×òî îò ñâèíüè ïîäàðîê òîò».

Ñòåïàí ïîêëàíÿëñÿ. È — ñ áîãîì.
Ïîãíàë ñâèíüþ ñ äåòüìè ê ñåáå.
Îí äî îïóøêè ëåñà òîëüêî,
Äîø¸ë. Áàðèí íàâñòðå÷ó — íà îáåä.

Íà òðîéêå åäåò ñ áóáåíöàìè,
Ñòåïàí ñâèíåé â êóñòû çàâ¸ë.
À ñàì ïîä ¸ëêó òóò, â äðîæü ïðÿìî,
Áàðèí  ìèìî òóò ïðîëåòåë.

Áàðèí ê ñåáå âî äâîð âúåçæàåò,
À áóáåíöû âîâñþ çâåíÿò.
Æåíà æ â îêíå – íå óìîëêàåò,
Õîõî÷åò âñ¸, àæ ñèëû íåò.

«Òû ÷òî, âåñ¸ëàÿ òàêàÿ?-
Áàðèí ñïðàøèâàåò æåíó:
«Îé, òóò èñòîðèÿ ñìåøíàÿ!» —
È ðàññêàçàëà âñ¸ åìó.

Áàðèí íàõìóðèëñÿ íà ýòî:
«Íåóæòî, îòäàëà ñâèíüþ?»
«Äà! Ñ ïîðîñÿòàìè ïðè ýòîì,
Îäåëà æ ÿ ñâèíüþ ñâîþ.

Íå áåñïîêîéñÿ ìîé õîðîøèé,
Âåëåëà ÿ ñâèíüþ îäåòü.
 øóáó ñâîþ, ÷àñû äàâ òîæå,
Íå ñòûäíî ïðåä ëþäüìè ãëÿäåòü!»

«Äà òû, êîìó ñâèíåé îòäàëà?»
Áàðèí ðàññâèðåïåâ — êðè÷èò!
Æåíà – â èñïóãå. Ïåðåñòàëà,
Ñìåÿòüñÿ. È óæå ìîë÷èò.

«Îé, ìîé ãîëóá÷èê – ÿ íå çíàþ!
Ìóæèê òî, íåçíàêîìûé áûë…
Îòêóäà —  íå ñïðîñèëà, êàþñü,
Ìåíÿ îí òóò çàãîâîðè녻

«Íó, òû – è óìíèöà,  îäíàêî!
Ãäå æ ãîëîâà òâîÿ áûëà?
Äîáðà, êîëü ïîãëÿäåòü, òû ñòîëüêî,
Íåâåäîìî êîìó äàëà.

Äàâíî ëü óø¸ë ìóæèê, òî, ýòîò?
«Äà íåò, íåäàâíî âçÿë ñâèíüþ!» 
«Ñèäè. Ìåíÿ äîæäèñü. ß æ, ýòî:
Ïîåäó, ìîæåò, äîãîíþ!»

È áàðèí ïîñêàêàë íà òðîéêå,
Ëèøü òîëüêî áóáåíöû çâåíÿò.
Ñòåïàí óñëûøàë çâîí òîò ãðîìêèé,
«Óæ, íå çà ìíîé ëè? Äî ìåíÿ?»

Ñâèíåé â êóñòû îïÿòü çàïðÿòàë,
Ñàì íà êðàþ äîðîãè ñåë.
Øàïêó îí ñíÿë, òóò, âñëåä çà ýòèì,
Ïåðåä ñîáîé òó ïîëîæèë.

Áàðèí íà òðîéêå ïîäëåòàåò:
«Ýé, áîðîäà, äàâíî ëü ñèäèøü?
Íå âèäåë ëè, – åãî ïûòàåò:
Òóò ìóæè÷îê íå ïðîõîäèë?

Îí ñî ñâèíü¸é, ñ íåé ïîðîñÿòà,
Ñâèíüÿ æ â øóáó îäåòàÿ.
Äîãíàòü ìíå íàäî ñâèíåé ýòèõ,
À ãäå îíè, íå çíàþ ÿ».

«Êàê íå âèäàòü, áàðèí – èõ, âèäåë!
Èõ, òîëüêî òåáå – íå äîãíàòü!
 ëåñ äàëåêî óøëè, òå, âèäíî,
Òåáå è òðîï âñåõ òàì íå çíàòü».

«À òû á, ìóæèê, äîãíàòü èõ, ñìîã áû?»
«ß òî, êîíå÷íî á, èõ äîãíàë.
Äà âîò, íå çíàþ, áûòü òóò, êàê áû:
Óéòè îòñþäà íåëüçÿ. Çíàé.

Òóò ó ìåíÿ ïîä ýòîé øàïêîé,
Çîëîòàÿ ïòèöà ñèäèò!
Äîëæåí òó êàðàóëèòü, æàëêî æ,
Äî âå÷åðà. Âìèã óëåòèò.

Ïòèöà, óæ äîðîãàÿ áîëüíî,
Òðèñòà ðóáëåé ñòîèò, âåäü, òà!»
«ß çà òåáÿ ïîêàðàóëþ,
Òðèñòà ðóáëåé â çàäàòîê äàì.

«×òîá, ïîáûñòðåé  — áåðè êà òðîéêó,
×òîá íå ïåøêîì òåáå èäòè».
«Íó ëàäíî,  ñîãëàøóñü, îäíàêî,
Òû ïòèöó ëèøü íå óïóñòè.

Íå ïîäíèìàé òû ýòó øàïêó,
Èíà÷å ïòèöà óëåòèò!»
Îòâ¸ë Ñòåïàí  ïîäàëüøå òðîéêó,
Ñâèíåé âñåõ òåõ, â òó, ïîìåñòèë.

Áàðèí íàä øàïêîé âîññåäàåò,
Òàê ÷àñ ñèäèò, åù¸, äðóãîé,
Ñèäåòü åìó íàäîåäàåò:
«Íåò ìóæèêà. Çíàòü äàëåêî»

«À ÷òî æ çà ïòè÷êà çîëîòàÿ?»
(Òóò ëþáîïûòíî óæ áåð¸ò)
Çàãëÿíåò ñ îäíîãî, äðóãîãî êðàÿ,
Ñäâèíóòü áîèòñÿ. Âäðóã, âñïîðõí¸ò.

Òóò óæ è äåíü ê êîíöó ñêàòèëñÿ,
À ìóæèêà âñ¸ íåò, è íåò…
Òóò ãîëîä ñèëüíûé îáúÿâèëñÿ,
Ó áàðèíà, ÷òî ñèë óæ íåò.

«À áóäü, ÷òî áóäåò! – îí ðåøèëñÿ:
Íà ïòè÷êó ýòó ïîãëÿæó…»
Ïîäíÿë øàïêó – è óäèâèëñÿ,
Òàì — äîõëàÿ ëÿãóøêà! Æóòü.

Çàòîïàë áàðèí òóò íîãàìè,
Îò çëîñòè ñèëüíî çàêðè÷àë.
Òóò äåëàòü íå÷åãî. Íîãàìè –
Äîìîé ïîòîïàë ñãîðÿ÷à.

«È êîíè,  ñâèíüè òàì  ïðîïàëè,
Äà åù¸ äåíåã òîìó äà녻
Æåíà æ äîìà âñ¸  îæèäàëà,
Æä¸ò ìóæà, íå äîæä¸òñÿ, òà.

Ìàòð¸íà æ ìóæà òàì âñòðå÷àåò,
Ïîäàðêè ïðåïîäíîñèò ìóæ.
Âñ¸ ðàññêàçàë åé, êàê áûâàåò,
Ñìåþòñÿ îáà òàì, ê òîìó æ.

Òîëüêî îíè ñïåðâà íå çíàëè,
×òî ñ çîíòèêîì äåëàòü, èì, òàì.
Ïîòîì æå îáà «äîãàäàëèñü»,
×ó÷åëîì îò âîðîí,  òîò, ñòàë.

А.В. ГОНЧАРОВА “ЗОЛОТЫЕ ЗЕРНА”: СКАЗКИ, ЛЕГЕНДЫ, ПРЕДАНИЯ,
МЕМУАРНЫЕ РАССКАЗЫ ТВЕРСКОГО КРАЯ

(Тверь: Русская провинция, 1999. — 344 с., ил.)

Книга А.В. Гончаровой, доктора филологических наук, фольклориста, литературоведа, “Золотые зерна” — первое целостное издание народных русских сказок и несказочной прозы (легенд, преданий, мемуарных рассказов, анекдотов) древней Тверской земли, входящей в исторический центр России. Более того, в книге собран уникальный фольклорный материал (около 180 текстов), нигде до сего времени не публиковавшийся. Предлагаемый сборник составляют материалы, хранящиеся в государственном архиве Тверской области (ГАТО), архиве Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, г. Санкт-Петербург (ИРЛИ), архиве научной библиотеки Тверского государственного университета (ТвГУ) и частных архивах. Исключение составляют лишь сказки, легенды, анекдоты (15 текстов) из сборника А.Н. Афанасьева, ставшие классикой народного искусства. Именно сказки афанасьевского сборника открывают “Золотые зерна”. Здесь составителю пришлось отойти от общепринятой в современной фольклористике классификации материала по сказочникам и рассказчикам и пойти вслед за Афанасьевым

, расположив тексты по их тематике (сказки о животных, волшебные сказки и т.д.) В дальнейшем принцип классификации по сказочникам последовательно соблюдается. Материал сборника скомпонован по уровню художественного мастерства сказителя и по числу записанных от него текстов, начиная с Н.С. Сидорова, сохранившееся наследие которого 34 сказки (из 60 записанных), и заканчивая исполнителями единичных произведений. Классификация текстов в рамках репертуара сказителя — афанасьевская (сказки о животных, волшебные, бытовые сказки, предания, легенды, анекдоты, устные мемуарные рассказы).

Открывая книгу, мы не только слышим живое слово старины, а некоторые сказки, безусловно, восходят к древним языческим мифам, но и чувствуем сопричастность этой культуре, читая помещенные в Примечаниях к сборнику биографические справки сказителей. Это не скупое перечисление почти “немых” дат — здесь ощущается душевная теплота и тонкое человеческое чутье автора-составителя к подборке материала. Так, о Н.С. Сидорове сказано, что “»это бодрый 72-летний старик, с ласковыми, мудрыми глазами и с такой же ласковой и мудрой речью.» Он хорошо помнил мотивы множества песен и даже играл на жалейке. Но главное его пристрастие — сказки и рассказы, за которые его называли Толстым, а хутор, где он жил,

называли Ясной Поляной”. И так же о многих других. К сожалению, реконструировать жизненный путь всех сказителей не представляется возможным.

Широка тверская география сказок: здесь материалы экспедиций в Андреапольский, Бежецкий, Бологовский, Калининский, Конаковский, Лихославльский, Торжокский районы, Максатиху, Селижарово и т.д. В изданиях местного фольклора принято выделять региональные особенности. Тверская земля — водороздел трех великих рек, сплетение сосудов восточнославянской жизни не только в географическом, историческом, но и в этнографическом, культурном отношениях. В легендах, преданиях, мемуарных рассказах местный колорит очевиден: топиномика, исторические события, люди, оставившие свой след в летописях родного края. Поразительно прекрасны в своей искренней простоте предания о происхождении сел, деревень, названиях лесов, полян. Это “Предание о деревнях Восцы и Сахариха”, “Предание о деревне Тутань”, “Название «Кесова Гора»”. Просто завораживают “Легенда о Днепре, Волге и Западной Двине”, “Вазуза и Волга”, “Легенда об Оковцах”, “Легенда об образе Рождества Христова”, “Легенда про чудотворную икону Николы-Чудотворца”. Болью и памятью о героизме тверских ратников пронизаны “Легенда о кровавом потоке”, военные рассказы “На немецких танках”, “Пишут родным, что я погиб”, “Половченя — легендарный герой” и т.д. Со сказками сложнее. Тверской фольклор можно назвать общерусским. Особенности его определяются своеобразным варьированием сюжетных линий. Так, сказки “Бык” и “Как свинья орехи грызть ходила” (Н.К.

 Пухлов и П.П. и А.М. Хитровы) восходят к сюжету “Зимовье зверей”, но повествуют об иных животных, с иными повадками. Сказка “Пошел бык от зимы лето искать” (Е. Иванов) динамично изображает животных: борова, барана, петуха, гуся. У каждого свой характер: боров норовит подрыть столбы, баран — ударить в стену лбом и т.д. Встречаются и уникальные тексты, не зарегистрированные ни одним указателем. Таковы две “Былинки” (Н.К. Пухлов), сказка “Мужик и дятелок” (Н.С. Сидоров) и другие.

В “Золотых зернах” отражена более чем вековая эволюция прозаических жанров тверского фольклора: начиная с 40–50-х годов XIX века по наше столетие. Характерная жанровая особенность тверских сказок — устойчивая тенденция “угасания” волшебных сказок на фоне “процветания” бытовых, новеллистических сказок. Из 34 текстов Н.С. Сидорова свыше 20 бытовых, из 13 текстов М.Ф. Фомина более половины бытовых, у М.К. Пухлова из 9 сказок 6 бытовых. В Тверском регионе получили значительное распространение сказки про Ивана-дурака, семейно-бытовые сказки

, сказки о женитьбе, о супружеской неверности, о ловком работнике, о барине и попе, об удалом воре, об исправлении ленивых и строптивых жен. Искрометный юмор, едкая ирония, христианская мораль, высокая эстетическая ценность — вот те отличительные черты, которые позволяют поставить сказки из сборника А.В. Гончаровой в один ряд с шедеврами мирового художественного слова.

Сборник “Золотые зерна” снабжен научным аппаратом, выполненным на высоком уровне. Примечания составителя отличаются полнотой и корректностью, они плод кропотливого труда. На все сказки, включая собранные А.Н. Афанасьевым, дается ссылка на номера “Сравнительного указателя сюжетов. Восточнославянская сказка” / Сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. — Л.: Наука, 1979. Отсутствие ссылки на указатель свидетельствует об уникальности текста.

Публикуемые материалы имеют большое значение в лингвистическом аспекте: они содержат ценные данные для исследователей народных говоров Тверской области, которая в силу исторических причин отличается чрезвычайно сложным диалектологическим ландшафтом. В Приложениях помещены четыре сказки в первозданном виде, как они существуют в архивных фондах. Это, по словам А.В. Гончаровой, “непричесанные «лохматые» сказки”: “Надзей, папов унук” (Ржевский уезд, рубеж 40–50-х годов XIX века), “Про Климку-вора” (Селигеро-Торжокский регион, 1936 год), “Интересная птица” (1937 год), “Хрустальный мост” (1925 год). Некоторые сказки сборника были подвергнуты в большей или меньшей степени редакторской правке. Возникает вопрос о правомерности внесения каких-либо изменений в структуру фольклорного материала. Однако следует помнить, что книга адресована прежде всего широкому кругу читателей, и включение в него только “лохматых” сказок, а также редакторских правок, например, в скобках, могло существенно затруднить его восприятие.

Сборник также содержит фотоматериалы фольклорных экспедиций, именной и географический указатели, словарь малоупотребительных и диалектных слов, принятые сокращения.

Особо хочется отметить дизайн книги, выполненный Игорем Гусевым, иронические иллюстрации художника Константина Федорова, а также немаловажную деталь, придающую оформлению художественно-эстетическую спаянность с содержанием — портреты Н. Сидорова, М. Пухлова, О. Бишева, восстановленные по старым фотографиям Ольгой Акимкиной.

Бесспорно, можно только приветствовать подвижнический труд А.В. Гончаровой в деле собирания и сохранения “золотых зерен” мудрости народной. Представленная книга, являясь серьезным научным трудом, стала тем редким типом издания, которое можно адресовать и академической аудитории и самому обширному кругу ценителей поэзии русского слова.

Будем надеется, что “Золотые зерна” только начало и пробьются на свет новые ростки — новые замечательные книги, тем более материал позволяет. Полевые записи фольклора Тверской и сопредельных областей были сданы профессором А.В. Гончаровой в архив Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии наук в Санкт-Петербурге, объём коллекции номер 281 — 60 папок. Весьма ценны устные рассказы о Великой Отечественной войне.

Эта работа приобретает особую актуальность в связи с насущной потребностью в воспитании уважения к национальным традициям, к своему языку, к памяти предков.

Русская народная сказка



В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали.

Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:

— Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще очень молод, чтоб на бой идти.

— Нет, — говорит Иватгушка, — не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!

Не стали старик со старухой его удерживать да отговаривать. снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья дубины тяжелые, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали. Долго ли, коротко ли ехали — встречается им старый человек.

— Здорово, добрые молодцы!

— Здравствуй, дедушка!

— Куда это вы путь держите?

— Едем мы с поганым чудом-юдом биться, сражаться, родную землю защищать!

— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.

— А где же их достать, дедушка?

— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молоцы, все прямо. Доедете вы до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.

Поблагодарили братья прохожего и поехали прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтешь! Выбрали они себе по мечу и noехали дальше.

— Спасибо, — говорят, — прохожему человеку. С мечами-то нам куда сподручнее биться будет!

Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Все повыжжено, поломано. Стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.

— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.

— Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?

— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост, хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.

— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела…

Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.

Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. По всему берегу лежат мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие.

Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.

— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калиновый мост не пропустить.

В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.

А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.

Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинового моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.

Говорит чудо-юдо шестиголовое:

— Что ты, мой конь, споткнулся? От чего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!

Вышел тут Иван — крестьянский сын из-под моста и говорит:

— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.

Вот сошлись они, поравнялись да так ударились, что кругом земля загудела.

Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.

— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо. — Дай мне передохнуть!

— Что за отдых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.

Снова они сошлись, снова ударились.

Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся.

Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:

— Ну что, не видал ли чего?

— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала!

Иван ему ни словечка на это ни сказал.

На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.

Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — подъезжает чудо-юдо девятиголовое, Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!

— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский, сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!

Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинового моста:

— Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим, чья возьмет!

Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой, так и снес с чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Лег и заснул, будто ничего не случилось.

Утром приходит средний брат.

— Ну что, — спрашивает Иван, — не видел ли ты за ночь чего?

— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.

— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам комара и муху покажу.

Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.

— Вот, — говорит, — какие здесь по ночам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!

Застыдились братья.

— Сон, — говорят, — повалил…

На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.

— Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.

Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.

Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные.

Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!

— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется! Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын:

— Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!

— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришел сюда?

— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!

— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной.

Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:

— Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!

Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас же все головы приросли, будто с плеч не падали.

Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем его жжет-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет… А сам посмеиватся:

— Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван — крестьянский сын?

— Что за отдых? По-нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.

Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стеклa в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат. Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнee прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.

Видит Иван — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.

В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи…

Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.

Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.

Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.

А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец.

После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.

Прибегают тут братья.

— Эх, вы! — говорит Иван. — Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!

Привели его братья в избушку, умыли, накормили, напоили и спать уложили.

Поутру рано Иван встал, начал одеваться-обуваться.

— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого побоища!

— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил там.

— Охота тебе! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь.

— Нет, мне мой нужен!

Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь еще чего?

Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются.

Первая говорит:

— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мертвыми свалятся!

— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.

Вторая говорит:

— А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие кусочки!

— И ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.

— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обернусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать-отдохнуть — тут-то их и спалит огнем!

— И ты хорошо придумала! — молвила змеиха. — Ну а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу.

Послушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.

— Ну что, нашел ты свой кушак? — спрашивают братья.

— Нашел.

— И стоило время на это тратить!

— Стоило, братцы!

После того собрались братья и поехали домой,

Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:

— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!

— Неизвестно, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная.

Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — пить не хочется.

— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была, — говорит Иван.

Поехали они дальше.

Долго ли, коротко ли ехали — увидели яблоньку. Висят на ней яблоки, крупные да румяные.

Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать.

А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…

— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!

Сели братья на коней и поехали дальше.

Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые.

— Полежим на этом ковре, отдохнем, подремлем часок! — говорят братья.

— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает им Иван.

Рассердились на него братья:

— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!

Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.

— Вот с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.

Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:

— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер — все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!

Поехали братья дальше.

Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.

Обрадовалась свинья — думала, что Ивана — кpестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала — снова помчалась в погоню.

Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вот-вот нагонит…

Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать: один направо поскакал, другой — налево, а сам Иван — вперед.

Подбежала свинья, остановилась — не знает, кого прежде догонять.

Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иван подскочил к ней, поднял ее да со всего размаха о землю ударил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял.

С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали. А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.