Сказка 5 7 предложений о служебных частях речи

Москва хотела бы провести с Вашингтоном консультации по ситуации с дипмиссиями и выдачей виз — как рассказал в интервью «Известиям» замглавы МИД РФ Сергей Рябков, соответствующие предложения уже переданы американской стороне. Как только последует реакция, Россия готова организовать эти консультации максимально быстро — до конца 2021 года, подчеркнул замминистра. Во время беседы он оценил перспективы изменения отношений РФ и США, объяснил, почему НАТО не может больше расширяться на восток, и рассказал об ожиданиях от переговоров по общеевропейской безопасности.

«Проблемы начались не вчера»

— Сергей Алексеевич, на сегодня есть ли какая-то предсказуемость в отношениях с США?

— Однобокая негативная предсказуемость есть, а вот в части какой-то перспективы улучшения отношений всё совершенно непредсказуемо. Это печальный вывод по итогам долгого пути, который мы прошли и с нынешней администрацией, и с Трампом, и с Обамой. Проблемы начались не вчера. Они связаны со стремлением США, по большому счету, отрицать Россию как самостоятельный важный фактор международной жизни, пытаться нам навязывать собственные подходы к целому ряду вопросов — включая то, как нам жить в нашей стране.

Всё это, разумеется, не позволяет говорить о том, что у нас есть перспектива выправления отношений — по крайней мере, на нынешней стадии я бы не рискнул давать оптимистические прогнозы. А предсказуемость в части того, что нам придется иметь дело именно с такой Америкой и такой американской политикой, конечно, есть. И мы к этому готовы.

— Получается, трансформации американского подхода к отношениям с Россией мы не ждем?

— За исключением запуска нескольких структурированных диалогов по направлениям, конечно, важным и составляющим стержневые аспекты международной безопасности — я имею в виду стратегическую стабильность и ИКТ-безопасность — мы не видим никакого прогресса. Да и на этих направлениях мы только создали каналы диалога, и гарантированно говорить, что мы в процессе выйдем на какие-то глобальные, значимые, прорывные решения, преждевременно. Мы работаем в этом направлении, мы к этому стремимся, призывая американцев ответственно подходить к международной безопасности. Надеемся, что наши призывы и сигналы будут услышаны. При этом мы не стремимся, не пытаемся и не будем смешивать воедино вопросы, не относящиеся к стратегической стабильности, ИКТ-безопасности и, например, какие-то наши трудности двустороннего характера по визам и деятельности загранучреждений. Это тоже важные сюжеты, но мы не должны допускать, чтобы одно попадало в зависимость от другого. Будем работать там, где возникают возможности, где американцы хотя бы относительно прислушиваются к здравому смыслу и к нашим подходам.

— Как продвигается работа в рамках СНВ-3?

— Договор о СНВ продлен на пять лет. При этом уже 5 февраля будущего года истечет первый год из этого пятилетнего продления. У нас запущен диалог по стратегической стабильности, результатом которого, как мы надеемся, станет заключение документа или серии документов, позволяющих правильно заменить этот Договор о СНВ, который истекает уже через четыре года.

В рамках ДСНВ мы работаем неплохо: проводятся заседания двусторонней консультативной комиссии, по мере улучшения эпидемиологической обстановки восстановится практика инспекционных поездок друг к другу. Пока мы в полном объеме обмениваемся информацией, проводим необходимые по договору уведомления — работа идет нормально.

Что касается других направлений, то, конечно, есть шероховатости — над ними мы тоже работаем.

«Дальнейшего расширения НАТО быть не должно»

— Чем бы вы объяснили текущее нагнетание ситуации вокруг Украины?

— Это прежде всего геополитический проект Вашингтона, попытка расширить сферу собственного влияния, нарастив инструментарий для укрепления своих позиций, которые в перспективе, как США надеются, позволят им доминировать в этом регионе мира. Это, конечно, способ создавать затруднения нам, посягая на нашу безопасность. Мы говорим открыто: у нас есть определенные красные линии, которые мы не позволим никому переступать; у нас есть требование, которое сформулировано предельно понятно, — думаю, все услышали сигнал президента России о том, что Москве нужны максимально надежные правовые гарантии ее безопасности. Внешнеполитическое ведомство получило указание президента России плотно заниматься этим вопросом. Мы это делаем — в частности, готовим конкретизированные предложения и идеи, которые представим на рассмотрение американцев и, возможно, также их союзников.

— Возможно ли, на ваш взгляд, обозначить красные линии совместно с Соединенными Штатами?

— Думаю, это невозможно по определению. У нас настолько разные подходы к международным делам и приоритеты в так называемой Евро-Атлантике, что совместных красных линий быть не может. Есть одна красная линия, которую мы уже совместно прочертили с американцами, и это хорошо — речь о недопустимости ядерной войны. Приняв в июне такое заявление на уровне наших лидеров, Россия и США подчеркнули: мы осознаем нашу общую ответственность. В ядерной войне не может быть победителей, и об этом тоже заявлено со всей определенностью. Я думаю, это существенный позитивный фактор в нынешнюю довольно тревожную эпоху международных отношений.

А что касается геополитических красных линий, то нет — мы здесь соперники, мы оппоненты, и мы даже не будем пытаться предлагать американцам сделать что-то подобное. Мы будем требовать непересечения наших собственных красных линий, которые мы определяем, исходя из наших национальных интересов.

— Россия говорит о недопустимости расширения НАТО на восток. В альянсе на это отвечают, что исходят из политики открытых дверей, а потому и не могут пускать или не пускать кого-то — были бы выполнены критерии членства. Как Москва расценивает такую позицию НАТО?

— На сегодня это действительно одна из серьезных проблем в Евро-Атлантике. Безудержное расширение НАТО на протяжении последних десятилетий показало нам, что западные авансы, обещания и обязательства, не облеченные в правовую форму, мало чего стоят. Советским, а потом российским руководителям неоднократно говорили — причем на самых ответственных уровнях, — что дальнейшего расширения НАТО на восток не будет. Тем не менее мы видим противоположную ситуацию.

Натовцы утверждают, что каждая страна имеет право самостоятельно определять, как ей обеспечивать свою безопасность — вплоть до подключения к военно-политическим союзам. Но хочу подчеркнуть: свобода вступления в союзы не может быть абсолютной. Это как в человеческом обществе: свобода индивидуума заканчивается там, где она посягает на свободу другого. Должны быть понятные рамки и взаимные обязательства и ответственность. Именно поэтому формулировки о свободе вступления в союзы всегда уравновешивают фразы о том, что это не должно осуществляться за счет безопасности других государств. Так было и остается в ОБСЕ, например.

К сожалению, расширение НАТО уже давно вступило в очень резкое противоречие именно с этим постулатом. Мы будем неуклонно обращать внимание наших оппонентов — и членов НАТО, и стран, не входящих в альянс, но стремящихся туда, — на невозможность совместить то и другое. Поэтому дальнейшего расширения НАТО быть не должно. И попытки представить дело так, будто у России здесь нет права вето, — это всё попытки с негодными средствами. Мы будем стоять на своем: если оппоненты пойдут наперекор, они увидят, что их безопасность не укрепится — последствия для них будут тяжелыми.

— Чем альянс аргументирует необходимость расширить членство на восток?

— Аргументации нет. Более того, они пытаются отрицать правомерность вопроса о том, зачем НАТО двигаться куда-то на восток. Они якобы по принципиальным соображениям отрицают возможность обсуждения этой темы. Но это ошибка, которая может обернуться ослаблением их собственной безопасности.

— Джо Байден заявил о готовности обсуждать с Россией ее обеспокоенность насчет расширения альянса. Когда и в каком формате возможны консультации на этот счет?

— Мы видим готовность американской стороны продолжить обсуждение этой темы — это хорошо. У нас есть налаженные отработанные каналы — диалог с США идет по разным направлениям. Одно из них — это упомянутые мной консультации по стратегической стабильности. Там есть две рабочие группы. Одна из них будет заниматься действиями, имеющими стратегический эффект. Понятно, что гарантии безопасности, как и непересечение красных линий, — это ровно то, о чем мы сейчас говорим. Действия, имеющие стратегический эффект.

У нас есть каналы диалога с США и на политическом уровне, есть формы взаимодействия и обсуждения этой тематики с натовскими странами — пусть не со всеми, но с некоторым они работают, и мы будем этим тоже пользоваться.

Есть, наконец, общеевропейская площадка в Вене, где работает форум по сотрудничеству в области безопасности. В конце концов, вопрос не в тех площадках,

где мы ведем диалог. Вопрос в содержании — что мы закладываем в эту работу. Мы пока не совсем понимаем, насколько серьезен подход наших оппонентов. Поэтому нам еще предстоят некоторые зондажные обсуждения, чтобы это выяснить.

Хотел бы выразить надежду на то, что итогом этого процесса станет кардинальное изменение к лучшему всей ситуации с безопасностью. Мы говорим о глобальной безопасности в том числе и для России; натовцы и США фокусируются сейчас на якобы угрожающем сосредоточении наших сил и средств вдоль границы Украины. Но позвольте, во-первых, речь идет о мероприятиях, которые мы проводим на собственной территории. Где пределы геополитической смелости, если не сказать наглости, тех, кто пытается диктовать нам, что мы можем или не можем делать в пределах собственных границ?

Есть еще второй, не менее существенный аспект: они для себя фокусируются на конкретике происходящего в определенных районах, мы же упираем на то, как обеспечить безопасность на годы и десятилетия в широком формате. Они смотрят на это под микроскопом, а мы смотрим вперед — в бинокль — и стараемся предотвратить нежелательное развитие в будущем.

«Мы вынуждены действовать зеркально»

— Известна ли дата переговоров по визовым вопросам с США? Какие цели ставит РФ на этих консультациях с Вашингтоном? Есть ли шанс добиться прогресса в этой сфере уже в конце нынешнего года или начале следующего?

— Я сочувствую тем, у кого возникли трудности с получением американских виз, и хотел бы подчеркнуть: результат, который мы имеем на сегодня в этой сфере, отражает нежелание американской стороны принимать очевидные и очень простые решения. То есть направить в Россию необходимый персонал в пределах квоты, которая существует очень давно и которая американцами не заполняется, — и в Москву в консульский отдел посольства, и в генконсульства в Екатеринбурге и Владивостоке — для того, чтобы восстановить нормальное обслуживание российских граждан. Вместо этого они выдвигают абсурдные обвинения в том, что мы якобы чему-то препятствуем. Мы ничему не препятствуем — мы просто не можем в одностороннем порядке выдавать визы американцам, тогда как наш персонал в Америку въехать не может из-за того, что, по сути дела, заморожено предоставление виз дипсотрудникам и владельцам служебных паспортов.

Это замкнутый порочный круг. Мы давно предложили американцам взаимно обнулить, начать с чистого листа — что называется, открыть ворота и восстановить нормальное функционирование загранучреждений. Вместо этого выдвигаются всё новые требования и ультиматумы. Среди них наиболее одиозное — это требование о том, чтобы США покинули сотрудники наших дипучреждений, которые пробыли в США более трех лет. С какой стати больше трех лет — почему не пяти? Мы вынуждены действовать зеркально.

Если ситуация в этой сфере не улучшится, значит, и американские сотрудники в будущем году будут возвращаться домой после похожих периодов здесь. Это может кончиться тем, что просто загранучреждения не смогут больше функционировать.

Что касается консультаций, мы хотели бы рассчитывать, что американцы серьезно отнесутся к нашим предложениям — их им передано немало. Отреагируют на них, и тогда мы эти консультации будем готовы организовать максимально быстро, до конца этого года, до конца декабря. Но пока нет должного отклика со стороны США. Мы вновь призываем американцев озаботиться этим вопросом, озаботиться нетерпимой ситуацией. От нее страдают не только наши соотечественники, но и сами граждане США, которые тоже не могут получить своевременное обслуживание.

— После российско-американского видеосаммита было сказано, что общение будет продолжаться дальше в уже другом формате. Есть какие-то сроки, понимание того, когда такая встреча может пройти?

— Пока нет. Но главное то, что достигнуто понимание о необходимости продолжения контакта — это может быть и видеоформат, и телефонный разговор, и, конечно, очная встреча. Но пока о конкретике говорить рано. Президенты не могут, только закончив один разговор, браться за подготовку другого. Это дело их команд. Давайте вначале хотя бы продвинемся в направлении реализации того, о чем они договорились 7 декабря. Еще раз: МИД занимается этим очень плотно в соответствии с имеющимися указаниями.