Штурм грозного 1994 1995 новогодний рассказы о нем

В ночь с 31 декабря 1994 года на 1 января 1995 года состоялся новогодний штурм. Российская армия в ту ночь понесла очень большие потери, самые значительные со времен Великой Отечественной войны. Гибель мотострелковой майкопской бригады № 131 стала одним из наиболее трагических эпизодов во время штурма. До сих пор об этих событиях ходит множество мифов. Взятие дворца президента Джохара Дудаева стало главной задачей предстоящего штурма. Выполнение его поручили группировке «Север». К. Б. Пуликовский осуществлял командование ею. Интересно то, что численность всех частей, которые входили в состав данной группировки, точно не известна. Доступны лишь официальные данные, которые, вероятно, отличаются в большую сторону от реальных. Согласно им, в состав группировки «Север» входило 4097 человек, 211 боевых машин пехоты, 82 танка, 64 миномета и орудия. 30 декабря 1994 года прошло совещание. На нем все части получили задачи на штурм.

Утром 31 декабря бригада должна была отправиться на старый аэродром и там организовать оборону. Основная задача 81-го полка заключалась в захвате перекрестка Хмельницкого-Маяковского. А затем это подразделение должно было блокировать здание, в котором находился республиканский комитет, после чего захватить городской вокзал. Полк № 276 должен был занять подступы к Садовому и здесь ждать дальнейших приказов.

Следует отметить, что состоявшийся 31 декабря 1994 штурм Грозного оказался неожиданным для всех. Пополнение военной техникой и людьми произвели не все части, войска не успели хорошо сработаться между собой. Участник штурма Грозного Сивко Вячеслав, командовавший 237-м батальоном, вспоминая эти события, говорил, что ключевой ошибкой было отсутствие грамотного планирования, взаимодействия частей. Однако приказы, как известно, не обсуждаются.

Утром 31 декабря 1994 штурм Грозного был начат. Части отправились на выполнение задания. Уже к 11 утра был захвачен перекресток Маяковского-Хмельницкого. Однако 2-й батальон из-за непрекращающегося огня боевиков не мог пробиться через совхоз «Родина». Пуликовский приказал ему повернуть назад. Здесь 2-й батальон приступил к выполнению другой задачи. События в районе железнодорожного вокзала 131-я бригада в это же время свою боевую задачу выполнила, заняв позиции на окраине города, на старом аэродроме. Она приступила к сооружению оборонительных укреплений. Однако вдруг она тронулась с места, поскольку один батальон начал движение в сторону вокзала, а другой отправился в сторону рынка.

К площади Орджоникидзе пошел полк. Здесь была оставлена для прикрытия одна рота. Ярославцев, командир полка, через некоторое время приказал начштаба привести к вокзалу весь уцелевший состав и технику. Пока полк только начинал движение к пл. Орджоникидзе, колонны его обогнала техника бригады № 131, в это время следовавшей к вокзалу. Таким образом, практически одновременно к нему подошла и бригада, и полк. Последний организовал оборону на товарной станции, а первый батальон занял непосредственно вокзал. Пытался пройти сюда и второй батальон, однако он был атакован боевиками и вынужден был оставаться у товарной станции. После того как полк и бригада организовали оборону у вокзала, они были атакованы большими силами боевиков.

До самого отхода подразделений продолжались столкновения. Была уничтожена часть техники, остальная — повреждена. Однако бойцы воевали до последних боеприпасов. Сначала потери были небольшими. Однако обстановка вдруг начала резко ухудшаться из-за того, что другие части не выполнили свои задания, не смогли пробиться в центр.

Блокировка российских войск в центре г. Грозного.
Около 14 часов 31 декабря 1994 штурм Грозного был продолжен новыми событиями. Группировка «Северо-Восток» вышла к мосту через Сунжу, находящемуся в центре города. В г. Грозный так же легко перебрались войска «Востока» и «Запада». Они не встречали сопротивления до полудня. А потом началось… Из верхних этажей зданий и подвалов по колоннам российской бронетехники, зажатым в тесных улочках, ударили пулеметы и гранатометы. Боевики сражались так, как будто в военных академиях учились они, а не русские генералы. Сначала жгли замыкающую и головную машины. Остальных расстреливали, не торопясь. К 18 часам в районе парка имени Ленина 693-й мотострелковый полк «Запада» был окружен. На южной окраине плотный огонь остановил парашютно-десантные полки 21-й бригады ВДВ и 76-й дивизии. 3,5 тыс. боевиков с пятьюдесятью танками и орудиями с наступлением темноты внезапно атаковали стоявшие колоннами в районе ж/д вокзала 131-ю бригаду и 81-й полк. Вместе с двумя танками, которым удалось уцелеть, остатки этих частей около полуночи начали отход, однако были окружены и уничтожены практически полностью.

Многие люди надолго запомнили эту дату — 31 декабря 1994. Штурм Грозного принес большие потери как среди военных, так и среди мирного населения. События 1-2 января 1995 года 1 января командование весь день пыталось помочь обескровленным группировкам «Северо-Восток» и «Север», блокированным в самом центре Грозного. Но безуспешно. Отправленным на выручку войскам чеченцы предоставили возможность передвигаться только по маршрутам, заранее пристрелянным. И они нещадно расстреливали войска.

2 января пресс-служба правительства России сообщила, что центр Грозного контролируется федеральными войсками, что блокирован президентский дворец.

Итоги чеченской кампании.

Первый штурм Грозного не принес победы. Долгое время боевики оказывали сопротивление. До 31 августа 1996 года продолжалась война. Штурм Грозного был лишь началом новых боевых действий. Войну сопровождали теракты, осуществленные за пределами Чечни (Кизляр, Буденновск). Итогом кампании стали хасавюртовские соглашения, подписанные 31 августа 1996 года. Со стороны русских их подписал Александр Лебедев, секретарь Совета безопасности нашей страны, а со стороны чеченских боевиков — начальник штаба Аслан Масхадов.

По результатам этих соглашений было принято решение о так называемом «отложенном статусе». Это означало, что до 31 декабря 2001 года должен был быть решен вопрос о статусе Чечни.

УНА — УНСО (Украинская Национальная ассамблея — Украинская национальная самооборона). Боевики этой экстремистской организации украинских радикалов участвовали (или хотя бы декларировали свое участие) почти во всех вооруженных конфликтах на территории СНГ. Они воевали в Приднестровье, в грузино-абхазской войне, в обеих чеченских компаниях, участвовали в нападении на Дагестан, были в отряде Гелаева, разбитом осенью 2001 г. в Кодорском ущелье в Абхазии.

ДЕБЮТ

Начинали унсовцы дома, на Украине, как ультрарадикальное крыло украинских националистов-самостийников. В начале 90-х они были достаточно интегрированы в общественную жизнь Украины, тесно сотрудничая с «народным Рухом». Первыми шагами организации стали погромы православных храмов на Западной Украине. Уже тогда боевики обратили на себя внимание жестокостью, с которой они избивали священнослужителей и прихожан. Следующим шагом были акции в Крыму, где они пытались подтолкнуть крымских татар к «зачистке» полуострова от русскоязычных. Военных действий развязать не удалось, но рабочие контакты с татарскими националистами были установлены.

В 1995 г. инструкторы УНСО в тайных военных лагерях, расположенных в крымских горах, обучали татарскую молодежь. В 1992 г. унсовцы отправились в воюющее Приднестровье, рассчитывая превратить непризнанную республику в главную базу УНА-УНСО. Но, как бы не превозносили потом штатные пропагандисты многочисленные подвиги «самооборонщиков» на берегах Днестра, их реальный вклад был более чем скромный. Многие даже не заметили несколько десятков боевиков с шевронами, украшенными «иерусалимским крестом» и трезубцем, на фоне тысяч казаков и добровольцев из России. В этом же году горячие хлопцы появились на Кавказе.

Один из лидеров организации Анатолий Лупинос, уголовник проведший 25 лет в лагерях, через своего тюремного «кореша» Джабу Иоселиани, главаря грузинских вооруженных формирований «Мхедриони», организовал отправку боевиков для войны против Абхазии. Причем все траты на переброску, вооружение и оплату наемников, Джаба взял на себя. Из унсовцев был сформирован отряд «Арго», который возглавил Валерий Бобрович — руководитель Ивано-Франковской УНСО, бывший моряк торгового флота, списанный на берег за пьянство и спекуляцию, но выдающий себя за офицера, участника вьетнамской войны.

Абхазские источники утверждают, что отряд решал главным образом пропагандистские задачи, демонстрируя грузинскому воинству, что «заграница нам поможет». Тем не менее «аргонавты» успели засветиться участием в расправах над мирным населением. Четырнадцать из наемников получили ордена Вахтанга Горгасала — высшую награду Грузии. В порядке благодарности она получили в свое ведение одну из баз «Мхедриони» в горах Кахетии.

УНСО В ЧЕЧНЕ

Первые контакты организации с чеченскими мятежниками восходят к 1993г., когда Лупинос передал Джохару Дудаеву разработанные «научными кругами, близкими к УНСО» инструкции по организации террактов против мирного населения. Контакты были продолжены, когда ряд лидеров УНСО, во главе с ее тогдашним руководителем Дмитрием Корчинским прибыли в Грозный. И хотя с Дудаевым встретиться не удалось, состоялись встречи с Зелимханом Яндарбиевым и Асланом Масхадовым.

С последним Корчинский договорился, что УНСО займется вербовкой на Украине специалистов ПВО и ВВС. Украинские наемники должны были получать по три тысячи долларов в месяц. Для начала вербовки, чеченцы перевели валютные средства на счет унсовского Центра «Евразия», который возглавлял нынешний лидер организации Андрей Шкиль.

Но начавшаяся война смешала планы: авиация мятежников была уничтожена на аэродромах, и о какой-либо системе ПВО также говорить не приходилось. Известно, что в момент штурма Грозного оппозицией 24 ноября 1994 г. Корчинский находился там, и впоследствии принимал участие в допросах российских танкистов, взятых боевиками в плен. После начала боевых действий, в Чечню, на средства «Евразии» был отправлен отряд «Прометей», костяк которого составили боевики прошедшие подготовку в Кахетии.

По сведениям российских спецслужб, основную массу украинских наемников в мятежной республике составили отнюдь не «идейные» партийные экстремисты, а маргиналы, уголовный элемент завербованный для участия в боевых действиях специальными структурами УНСО. Но и этот контингент проходит процедуру политической подготовки. Как правило, боевая ценность этих «солдат удачи» оставляла желать лучшего, и чеченские работодатели не слишком с ними церемонились.

Так во время штурма Новогрозненского федеральными войсками в 1996 г., по приказу Радуева было расстреляно пять украинских наемников. По показаниям пленных боевиков удалось воссоздать картину гибели незадачливых «ландскнехтов». Когда федералы здорово прижали мятежников, наемники «вдруг вспомнили», что срок их контракта истек, и пришли к Радуеву за расчетом. Тот сказал, что предварительно нужно сдать автоматы и боеприпасы. Когда украинцы разоружились, он приказал своим нукерам вывести их «в расход».

Собственно говоря, можно выделить две категории украинских «добровольцев» в Чечне. Первая, это активисты УНСО, такие, как бойцы «Прометея», они решали главным образом задачи пропаганды, показывая «солидарность украинского народа с борющейся Ичкерией». Дудаевцы окружали их заботой и берегли. Вторая категория — уголовники и просто авантюристы, рванувшие в Чечню за «длинным рублем». С ними боевики не церемонились, — совали всегда в самое пекло, использовали на самых грязных работах, заставляли стирать одежду, таскать тяжести, рыть укрепления.

Также известны случаи, когда «щирых украинцев» использовали в качестве живых миноискателей. Их обычный гонорар — пуля в затылок от «работодателя». В первую кампанию унсовская пресса усиленно рекламировала подвиги отряда «Викинг», возглавляемого руководителем ровенского УНСО, Александром Музычко.

Рассказывают, что он под видом беженца проникал в расположение российских войск, и вызываясь быть проводником, заводил их в засаду. Он был представлен к ичкерийскому ордену «Герой нации». После того, как он участвовал в бандитской разборке в Ровно, и был арестован, Масхадов лично ходатайствовал перед Кучмой за «героя». Якобы, Музычко освободили. Есть сведения, что в разработке Басаевской акции в Буденовске принимал участие Лупинос, кроме того, унсовцы благодаря своей славянской внешности обеспечивали некоторые этапы этой операции.

ПИАРЩИКИ

Наряду с непосредственным участием в боевых действиях члены УНСО оказывали чеченским мятежникам мощную пропагандистскую поддержку. На базе местных организаций УНСО создавались комитеты «в поддержку Чечни» и информцентры «Чечен-пресс» в крупных городах Украины. Большинство этих структур стали впоследствии легальными «крышами» чеченских криминальных сообществ. В 1998 г. Дмитрий Корчинский организовал «Институт Кавказа», целью которого провозглашалось» создание широкого антироссийского фронта» в этом регионе.

Есть сведения, что небезизвестная книга Магомеда Тагаева «Наша борьба, или повстанческая армия ислама» написана специалистами этого «института». Ваххабитская литература, издаваемая этой организацией, до сих пор поступает также в регионы Поволжья, где значительную часть населения составляют мусульмане, распространяются среди диаспор Москвы и Петербурга, поставляются в Среднюю Азию. «Институт Кавказа» и центр «Евразия» тесно сотрудничают с центром «Кавказ» Мовлади Удугова и «Конгрессом вайнахов» Руслана Акаева, который контролирует деятельность чеченских общин в Европе.

ИХ СВЯЗИ

По сей день УНСО обладает значительным весом в украинском истеблишменте. Например, членом УНА был советник Леонида Кучмы по вопросам социальной защиты военнослужащих, председатель Всеукраинского объединения «Отчизны», генерал-майор Вилен Мартиросян. Большую поддержку организации оказывает украинский самосвятский «патриарх» Филарет, добившийся регистрации УНА — УНСО, с которой она была снята за экстремизм. Серьезными связями унсовцы располагали и в аппарате Минобороны Украины.

Долгое время комиссию по правам человека Верховной Рады возглавлял бывший лидер УНА Олег Витович. Унсовцы ищут контакты с экстремистскими организациями в России. Попытка «подружиться» с РНЕ не удалась — баркашовцы отказались от каких либо «консультаций» с УНСО. Зато удалось наладить взаимодействие с неким Александром Ивановым-Сухаревским, несостоявшимся кинорежиссером и лидером «Народно- национальной партии» (чьей эмблемой также является «иерусалимский» крест).

Согласно сообщениям СМИ, еще пару лет назад по идее Корчинского и Удугова Сухаревский собирался возглавить в Чечне «Русскую освободительную армию» (РОА-!?), которую должны составить воюющие на стороне мятежников славяне. Кроме того УНА-УНСО пытается создавать свои ячейки на Ставрополье, на Кубани, в Ростовской области. Через подпольный греко-католический орден УНСО взаимодействует с разведывательными структурами Ватикана, контактирует с лидером итальянских «Красных бригад» Пьетро Дануцоо, а также (по утверждениям Корчинского) с масонской ложей «П-2».

С середины 1990-х были установлены контакты с алжирскими фундаменталистами, ИРА, американскими и немецкими неонацистами, южноафриканской «Железной гвардией». Интервью с лидерами этих организаций, анализ их деятельности, «обмен опытом» заполнили страницы унсовских газет и журналов. Любопытно, что практически одновременно УНСО установило контакты с «Рабочей партией Курдистана» и турецкими «Серыми волками».

Через турок они вышли на афганских моджахедов Хекматиара, и даже предложили им создать «Интернационал обиженных», в который должны были войти террористические организации всего мира, но «понимания» не встретили. Есть сведения, что через Удугова и Яндарбиева в свое время был установлен контакт с движением «Талибан».

ТО, О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТЬСЯ

У организации есть своя тайная структура — УНС (украинский националистический союз) — некое подобие «внутреннего круга посвященных» — парамасонского ордена со своими инициациями и другими ритуалами. Его членами является почти весь руководящий состав УНА — УНСО. Вступающие в союз дают «страшную клятву», а выход оттуда невозможен. Любопытно, что все свои «тайные структуры» и связи с террористическими организациями унсовцы усилено рекламируют. Довольно странное поведение для тех, кто собирается возглавить террористический Интернационал.

Тем не менее, у этой публичности есть свои причины. Практически с самого своего возникновения УНА-УНСО попала в разработку ряда разведывательных организаций Западного блока, в том числе — ЦРУ США. Так, российские спецслужбы располагают информацией, что участие боевиков УНСО в массовых беспорядках, организованных белорусской оппозицией в Минске, оплачивалось из специального фонда, созданного западными «спонсорами» для свержения президента Белоруссии Александра Лукашенко.

Но эти контакты, как ни странно не афишируются. Наряду с этим, сопоставляя реальные дела УНСО с тем шумом, который она производит вокруг каждой своей акции, можно прийти к мысли, что лидеров организации интересует не столько конечный результат мероприятия, сколько самореклама, возможность «засветиться». Собственно, это и является, по мнению экспертов из компетентных ведомств, главной целью этой организации — постоянно демонстрировать ненависть к «москалям», якобы присущую всем украинцам, причем так, что бы об этом узнало как можно больше русских. А лучшего способа чем участие украинцев по идейным соображениям в боевых действиях против России не найти. Для чего? Для формирования антиукраинских настроений в России, противодействуя, таким образом, неизбежному сближению двух братских народов.

Кроме того, УНА-УНСО обладает достаточным потенциалом для организации крупномасштабных провокаций в Крыму или на Центральной Украине, которые, могут послужить поводом для «гуманитарной» интервенции по боснийскому варианту, если российско-украинские интеграционные процессы «зайдут слишком далеко».

05.10.2004. Сергей Дорошенко

В марте 2014 следственным комитетом России по Северо-Кавказскому федеральному округу возбуждено уголовное дело в отношении граждан Украины, состоявших в рядах УНА-УНСО: Игоря Мазура, Валерия Бобровича, Дмитрия Корчинского, Андрея и Олега Тягнибоков, Дмитрия Яроша, Владимира Мамалыги и других, пока не установленных следствием лиц.

В зависимости от роли каждого они подозреваются в совершении преступлений, предусмотренных ч.ч. 1, 2 ст. 209 УК РФ (создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан, руководство такой группой (бандой) и участие в совершаемых ею нападениях). По данным журнала «Солдат удачи» со ссылкой на источники в УНА-УНСО, в Чечне около 10 украинских боевиков были убиты и около 20 ранены.

Геннадий Трошев — российский «окопный генерал» и одна из ключевых фигур в событиях на Северном Кавказе. В Чечню попал в конце 1994 года фактически перед началом военной кампании. Командовал группировкой войск Министерства обороны РФ в Чеченской республике, был заместителем командующего Северо-Кавказским военным округом, советник В.Путина.

В 2002 году Трошев издал книгу под названием «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала«. Мемуары интересны еще и тем, что там не только описаны «изнутри» все перипетии русско-чеченской войны, но и даны биографические и характерологические зарисовки многих участников данной кампании. В 9 главе «Моей войны» имеется раздел под названием «Наемники». Несколько абзацев посвящены боевикам из УНСО.

По словам Г.Трошева, в 1999 году «в Грозном под ружьем бандитов находилось около 300 наемников с Украины. Часть из них воевали еще в первую чеченскую войну. Прежде всего это представители крайне националистической организации УНА-УНСО, активно поставляющей живой товар на «чеченский фронт».

«Сало в окопах» — именно так называли российские «федералы» украинских наемников. Тем не менее, Г.Трошев отмечает геройство и «отчаянность» унсовцев во время боя: «в плен, как правило, не сдаются», «дерутся до последнего патрона». По словам окопного генерала, кроме УНА-УНСО воевали в Чечне девушки-снайперы «из Полтавы и Николаева»: «…не одного российского бойца они уложили со своих винтовок».

Справедливости ради стоит заметить, что в Чечне за деньги воевали не только украинцы.

Геннадий Трошев вспоминает, что среди наемников встречались арабы, косовские албанцы, афганцы, турки, прибалты. «Особняком стоят русские, воюющие в Чечне против «федералов». В основном это уголовники, скрывающиеся на неподконтрольной российским властям территории… Есть среди русских и наркоманы, сидящие на чеченской игле. Есть среди них и бывшие российские военнослужащие, по тем или иным причинам принявшие ислам и воевавшие на стороне боевиков», — пишет генерал.

Кстати, Г.Трошев о представителях УНА-УНСО говорит, как о «романтиках»: «Многие из них, подписывая контракт, руководились скорее жаждой приключений, чем желанием заработать». Украинские участники русско-чеченских кампаний также часто утверждают, что воевали «за просто так», мол, война — это наркотик. На самом деле, этот мотив справедлив лишь в отношении небольшой части унсовской «зелени», которая ехала в Чечню в поисках острых ощущений. Другие же наемники воевали конкретно за деньги.

На военно-историческом форуме «Русского журнала» некий активист УНА-УНСО под ником «Абрек» опубликовал свои воспоминания о Чечне. По его словам, он воевал на стороне чеченцев в основном в начале войны с 24 декабря 1994 года до мая 1995 года. Потом бывал еще дважды, но по паре недель, без участия в боевых действиях.

Абрек утверждал, что «не было никаких контрактов, не было денежного вознаграждения, только снабжение питанием и боеприпасами наравне с местными добровольцами (и то с учетом особенностей снабжения партизанских отрядов и тамошнего вселенского бардака)». С другой стороны, «немало было «битых» парней, для которых эта война не первая, но и из них работали на постоянной основе за деньги (то есть, были полноценными наемниками) не более полутора-двух десятков человек, действительно очень крутых профи».

Рассказы о том, что УНА-УНСО воевало в Чечне «на дурняк», вызывают сомнения и абзацы из книги «Война в толпе», которую написал Дмитрий Корчинский вместе со своими боевыми товарищами. Унсовцы с удовольствием вспоминают времена, когда чувствовали себя «хозяевами жизни».

Сам Д.Корчинский вспоминал, что «в Киеве политикой в поддержку воюющей Чечни занимались двое чеченцев — Како Махаури и Руслан Бадаев. Через них проходили многие контакты». Махаури возглавлял киевскую чеченскую общину, но в 1997 году был застрелен. Как утверждают некоторые источники, именно Како занимался вопросом обеспечения «зарплат» унсовским наемникам в Чечне. Кстати, именно в 1997 году Дмитрий Корчинский из УНА-УНСО ушел …

В книге «Война в толпе» упоминается и такой эпизод, когда «при посредничестве Корчинского, весьма «навороченный» пистолет пытались сплавить Шамилю Басаеву за… 40 тысяч долларов». Судя по всему, подрабатывали унсовцы и на торговле оружием. Именно после первой русско-чеченской войны у многих лидеров УНА-УНСО появились собственные квартиры …

Корреспонденту «Ридуса» удалось побеседовать с русскими офицерами, которые воевали с украинскими наемниками в обеих чеченских кампаниях.

Про украинцев, воюющих против России не первый год и не в первый раз, известно мало. Нам удалось найти российских офицеров, которые имели дело с украинцами, воевавшими «против русских и за Аллаха». Наши собеседники — офицеры 61 полка морской пехоты и 84 отдельного разведбата.

СПРАВКА: 84 ОРБ — воинское формирование времен 2-й чеченской кампании. Сводное подразделение различных родов войск — ВДВ, «мабута», ВВ и тд. В Аргунском ущелье 84 ОРБ был «на острие» штурма, принимая на себя первые удары боевиков. Яркий эпизод недолгой ратной истории ОРБ — бой в селе Дуба-Юрт, про который снято несколько документальных фильмов.

61 полк МП Северного Флота участвовал в обеих чеченских кампаниях. Не смотря на отсутствие моря в Чечне, сводные группы «Севера» и «Балтики» (реже — «Тихих») туда посылали регулярно — отдельных специалистов и небольшие тактические подразделения морской пехоты придавали в усиление сухопутным войскам. (В частности, ценились корректировщики арт.огня и специалисты радиоразведки именно из морпехов).

В российской истории новейшего времени наблюдается интересная тенденция — против «ненавистных имперцев» консолидируются маргиналы разных национальностей и стран. Причем в самой ближайшей исторической ретроспективе наблюдается принцип смежности и солидарности — одни ездят к другим в гости.

И если, скажем, на визиты московских скинхедов на концерты украинских ультраправых еще можно смотреть как на контркультурные шалости, то участие в разных локальных гражданских войнах одних и тех же групп граждан прямо говорит о существовании антироссийского (антирусского?) международного и межнационального единства. Очевидно, имеющего и материальную подпитку извне, и неких общих диспетчеров и координаторов.

«Боевое братство» фашистов и радикальных исламистов имеет основательный исторический фундамент: если про УПА и прочих западенских бандеровцев есть много публикаций, то про такие воинские структуры Третьего Рейха, как «туркестанский легион», дивизия «Итель» (татарская дивизия), про то, что послужило причиной операции «Чечевица» рассказывают меньше — на то есть и объективные причины, но в основном мы почему-то стесняемся называть вещи своими именами. А либеральная общественность вообще больше любит вспоминать предателей из Русской Освободительной Армии, и то лишь в контексте того, что против «кровавого совка» сражалось множество русских.

Из дня сегодняшнего видится, что объединение многочисленных союзников немецкого рейха имеет некую «надисторическую» подоплеку. Гитлер, пользуясь классической политформулой «враг моего врага — мой друг», собрал под свои знамена всех тех, для кого убийства и разрушения были не горькой военной необходимостью, а животным инстинктом.

Крупнейшие военные действия на границах русской цивилизации в ХХI веке — это, безусловно, сегодняшняя Новороссия и «Чечня-2». Последняя плавно перетекла из «Чечни-1». И в обеих войнах участвуют, помимо тех, кому положено по долгу службы и тех, кому велит сердце — и «профессиональные воины». Они же — «дикие гуси», они же — «солдаты удачи». Наемники, чьим единственным занятием в жизни является самая некрасивая составляющая любой войны. Такие не защищают родные земли и не стоят за идею. Они просто убивают.

Какой-то процент таких псов войны есть в каждом историческом отрезке и в каждом народе — но где-то за жажду крови (даже на войне!) судят на месте, скорым военным трибуналом, как было в Советской Армии в Великую Отечественную. А у кого-то подобное занятие преподносилось и преподносится доблестью и едва ли не нормой мужского поведения.

Они рассказали что в Украине, на западной, очень сильно развито с 50-х годов антирусское движение — мозги там промывали чуть ли не в подпольных школах. Называли места под Ровно, не помню уже точно названия. Он (пленный украинец — прим.) сказал, что и он, и его родные были очень рады, что он поехал убивать русских, рассказал Александр С., лейтенант 84 ОРБ, участник второй чеченской войны.

«Полосатогрудая братва», морпехи и «войска дяди Васи», знают много окопной правды обеих войн. Возможно, излишне много — некоторые эпизоды беседы ее участники категорически запретили публиковать, многие детали не позволяла раскрыть военная тайна. Но и без этого открывается много интересного. Так, один из наших собеседников говорит, что не может спокойно слышать «западэнский» украинский говор — несмотря на прошедшие с войны годы, этот акцент остается у него «симптомом срыва».

Наши (морпехи «север» — прим.) сталкивались с украинцами и в первую, и во вторую чеченскую. В первую чеченскую «викинги» издевались над русскими солдатами с большей жестокостью, чем арабы… И воевать с ними было опаснее: например, они могли одеться в мирное и заманивать солдатиков в засады. Или даже выдавали себя за наших (офицеров — прим.), надевая соответствующую форму, и ходили разговаривать с «карандашами» (молодые необстрелянные срочники — прим.) — «разводили» на сдачу оружия и плен, а потом убивали без жалости — из рассказа бойца морской пехоты, ветерана 1-ой чеченской кампании.

Эту историю продолжает офицер того же полка, воевавший уже во вторую кампанию.

В далёком 1999 году мне, молодому летёхе, в кабинете оперчасти ВКР в Новогрозненском выдали фото 2 человек: Шукевич и Капино. И сообщили, что это лидеры УНА-УНСО. «Особняк» сказал, что с прочими бандеровцами могу делать что хочу, но вот этих двоих двоих если доставлю живыми — в долгу Особый отдел не останется. Но мне в те дни было как-то не до мыслей о наградах — я забыл об обещаниях особиста почти сразу…

Прошло буквально пару суток и мы наткнулись на жёсткое сопротивление в одном из аулов. Вованы (солдаты Внутренних войск МВД. — прим.) окружили очаг, а мы пошли с контрабасами выяснять что там. Около 15−20 мин длился тот бой. Потом огонь с той стороны смолк. …В плен сдался парень лет 20 и один раненый с ним — тот постарше. Оба хохлы. Бились они до последнего патрона — знали, что им хана. Никому они не нужны — ни местным, ни нашим…

Про украинцев на второй чеченской говорят меньше — но не потому, что их не было. Вот что рассказывает ветеран Второй кампании, участник штурма Аргунского ущелья.

В Новогрозненском были укропы, Точно. Но это сейчас их так называют. Тогда их звали или «викингами» — по их радиопозывным каким-то. Я не связист, не знаю точно. Мы их бандеровцами называли, хохлами для простоты. Да они везде были — Грозный, Шатой, Аргун. Сашко Белый сидел тогда, если мне память не изменяет — а бойцы его были. У них были свои опознавательные знаки, и повязки, и шевроны — красный крест на белом фоне. Я сам видел еще в городских условиях — каски с крашеным в желто-синие цвета низом.

Про радиопозывные и прочие военные «игры разума» поддерживает тему офицер радио-разведки (все того же 84 орб)

Да, позывные у них были «викинги». Но такие наглые они в первую были. А во вторую только арабы нет-нет, да ингуши на связь выходили. На второй (Чеченской кампании) у нас перехваты сильные были — с точностью до 10 метров засекали. Так что, если что — вертушки или артиллерия. И всё. Квадрат накрывают — мама не горюй.

Про украинских наемников в Чечне говорят все собеседники примерно одинаково. Хохлы были, и было их «богато». Разница только в степени наглости.

В первую чеченскую был беспредел. Можно было — прикинь? — взять такси из Моздока прям до Дудаева, прикинь? Вот их и много было — «в простоте». Почему бы не приехать русских поубивать? Но во вторую уже попасть в Чечню не так легко было — оцепления кругом, милиция шмонала по дорогам, контрразведка работать сподобилась… И, главное, поживиться безнаказанно трофеями или, скажем, ушами (за которые премиальные платили) уже не получилось бы.

Схожи рассказы и об отношении к украинцам, воюющим против русских.

Ими особисты интересовались активно, с одной стороны, с другой — как-то не горели желанием работать. Мне показалось, что «хохлы» ментам нашим были больше интересны — и, соответственно, «вованы» за живыми охотились. Мы (морпехи — прим.) — нет, десантура — тоже нет. Пехота, «карандаши» — они вообще растерзать голыми руками могли… Натерпелись, озверели…

Командиры уровня от ротного, имеющие в своем распоряжении некоторый материально-технический ресурс, действовали несколько иначе:

В основном хохлы попадались уже мертвыми — о причинах смотрите выше. С трупов мы снимали все знаки отличия и опознания, документы — и оставляли. Если же попадали в плен живыми и контрразведка сразу не забирала — брали вертушку и транспортировали «в точку икс», откуда десантировали принудительно со сверхмалой высоты. Ты приехал за эту землю сражаться? Вот она, твоя земля. Живи на ней, кем жил. Как сможешь. А как еще? Убивать пленного мы (кадровые офицеры) не могли, бить брезговали…

Интересно мнение наших офицеров об «идейных наемниках» в контексте нынешней войны на Украине.

На Украине сто пудов много скрывалось тех «чехов», которые воевали против нас и не смогли договориться с Кадыровым. В Чечне сегодняшего формата им не жить, в Европе полит. убежище тоже не прям всем подряд давали — куда им еще деваться? Туда, где русских не любят, где готовы накормить и греть до поры того, кто против России готов пойти воевать. Вот и получалось, что сначала хохлы в Чечню, потом чехи в Хохляндию… Другой дороги у них нет — с войны на войну. И все против наших…

Лейтенант запаса, ветеран второй кампании, кавалер медалей «За Отвагу» и «Кавказский Крест» («За службу на Кавказе»):

…Я думаю, там (в армии Украины) много дебилов из воевавших в Чечне еще и потому, что война — это же болезнь, наркомания. Чтобы от нее избавиться, нужно понимать, за что ты воевал — чтобы потом ради этого жить. Почему после Великой Отечественной никаких «ветеранских синдромов» не было? То есть, конечно, были, просто не писали об этом…

Но и были не так повально — инвалиды куда большей проблемой были. Потому что люди воевали за мир и за свою землю. Отстояли землю, вернули на землю мир — теперь надо строить. Детей делать, растить этих детей под синим небом. Ради синего и кропили красненьким. А у этих садистов нет смысла в мирной жизни. Им не за чем жить. Вот и воюют, одержимые.

Пензенский реабилитационный центр «Я независим» закрыли 18 ноября. Следствие обвиняет его персонал в похищениях и незаконном удерживании реабилитантов. Трех сотрудников центра поместили в СИЗО, еще одного — под домашний арест. Но половина подопечных, а также их родственники встали на защиту центра. «Такие дела» выяснили, как работал проект, основанный бывшим наркопотребителем, и при каких обстоятельствах против его работников возбудили уголовные дела.

Реабилитация в уголовном разрезе

Штурм реабилитационного центра «Я независим» начался рано утром. Через несколько дней федеральные телеканалы показали кадры оперативных съемок, где бойцы спецназа перелезают через забор, пилят металлическую дверь и освобождают из заточения несколько десятков человек. Большинство подопечных центра выглядят испуганными и прячут свои лица от объектива видеокамеры.

По версии Следственного комитета, их похитила и насильно удерживала организованная преступная группа, которая действовала на территории Пензенской области с февраля 2018 года. Следователи считают, что «под видом сотрудников реабилитационных центров» подозреваемые получали деньги от родственников людей с алкогольной и наркотической зависимостью. Однако вместо обещанного лечения просто держали зависимых людей взаперти, привязывали скотчем к кроватям, избивали, оказывали моральное и психологическое давление.

В пользу этой версии свидетельствуют показания нескольких пациентов. Во время освобождения они заявили на камеру, что находились здесь против своей воли и что ни о какой реабилитации и уходе речи не шло.

В рамках уголовного дела Следственный комитет задержал основателя реабилитационного центра Арсения Орехова и еще трех сотрудников. Им вменяют особо тяжкие статьи — похищение человека и незаконное лишение свободы. 

Как удалось выяснить «Таким делам», дело возбуждено по заявлению одной из подопечных, которая проходила реабилитацию в 2020 году. Из-за проблем с алкоголем она обратилась за помощью к Орехову как к давнему знакомому: их родители дружили много лет.

По словам девушки, во время курса реабилитации она завела отношения с другим подопечным, что категорически запрещено внутренними правилами центра. В наказание ей запретили разговаривать с другими людьми, перевели на так называемый режим тишины и заставили в одиночку отмывать трехэтажное помещение, на что она потратила несколько дней.

Также девушка рассказала следователям, что ее привязывали веревкой к кровати, держали двое суток без еды, запрещали телефонные разговоры с родственниками. Уйти из центра она не могла, потому что двери были заперты. 

В сентябре 2020 года ее возлюбленный прошел курс реабилитации, покинул центр, а через несколько дней вернулся, вскрыл дверь на втором этаже и устроил побег. Сейчас они живут вместе, у них родился ребенок.

От комментариев «Таким делам» девушка отказалась. По ее словам, она подала заявление в полицию еще осенью 2020 года, однако забирала его из-за поступавших угроз. Сейчас она признана потерпевшей. По данным Следственного комитета, в таком же статусе находится еще три десятка человек. Это примерно половина тех, кто проходил там реабилитацию на момент штурма.

Другая половина заявляет, что рассказы о жестоком обращении и похищениях сильно искажены, а сотрудники центра делали все возможное, чтобы вернуть своих подопечных в нормальную жизнь.

«Самое жестокое испытание — спеть песню»

Интересы задержанного основателя центра представляет адвокат Наталья Махрова. Вот уже несколько недель у ее кабинета, который располагается на первом этаже многоэтажки в одном из спальных районов Пензы, выстраиваются небольшие очереди. Это бывшие реабилитанты центра «Я независим» и их родственники. Они приходят, чтобы зафиксировать свидетельские показания в адвокатском опросе и помочь тем, кто раньше помогал им. 

27-летний Роман проходил реабилитацию в 2018 году. К тому моменту он уже несколько лет употреблял наркотики и, по его словам, перестал осознавать реальность.

«Я не отличал, где реальные события, а где галлюцинации, — рассказал он “Таким делам”. — Арсений Орехов и другие сотрудники центра вернули меня к жизни. Если бы не этот центр, я бы, наверное, с вами не разговаривал: сидел бы в тюрьме или лежал на кладбище. 

Реабилитационный центр «Я независим» нашла мама Романа. Больше всего она боялась, что сын откажется туда ехать. Помогли консультанты: пришли в квартиру, закрылись с Романом в комнате — и после недолгого разговора тот согласился, что дальше так жить нельзя. 

По его словам, самыми тяжелыми были первые три месяца, когда его постоянно тянуло к наркотикам и хотелось бежать. 

«В такие моменты очень помогали ребята-консультанты, — вспоминает Роман. — Заходишь к ним, говоришь: “Я опять хочу”. Они с тобой общаются, делятся жизненным опытом, проводят какие-то разгрузочные мероприятия спортивного плана, чтобы переключиться. В конце концов мы нашли главный стимул. Всякий раз, когда мне хотелось уйти, я маму вспоминал. Что я ей скажу, когда приду домой, — что скоро начнется тот же ад? Не хотелось маму расстраивать, я ей и так уже много вреда причинил».  

Насилия, по словам Романа, в реабилитационном центре не было: даже самых буйных, которые хотели «на волю», успокаивали разговорами и призывами включить мозг.

«Понятно, что имелись ограничения, и погулять в город тебя одного не отпустят, — говорит он. — Но и рассказы про запертые двери тоже перебор. Можно было выйти собаку покормить или позаниматься на турнике. Иногда выходили даже группами в город».

Когда Роман попал в реабилитационный центр, он уже стоял на учете в полиции и должен был периодически отмечаться у участкового. Сначала его возили сотрудники центра, а потом, под конец курса, давали деньги на проезд и отпускали одного. 

По словам Романа, за весь полугодовой курс реабилитации самым жестоким испытанием для него было спеть песню на каком-то мероприятии.

«В центр приезжают в основном те, у кого контакт с другими людьми уже разрушен, — поясняет он. — Поэтому любое выступление на публике — это просто жесть. Страх оценки зашкаливает, я через это сам проходил. Но меня никто не заставлял. Поэтому когда я увидел в новостях, что там якобы избивали, заливали водой и так далее… Это все ложь. С нами очень хорошо обращались. И я уверен, что многие потерпевшие, которые дали эти грязные показания, находились просто на начальной стадии реабилитации, когда еще хочется уколоться или выпить. В таком состоянии и я бы наверное сказал что угодно».

Спасение по шагам

Среди тех, кто встал на защиту центра «Я независим», — мать одного из реабилитантов, бывшая муниципальная служащая пензенской мэрии. За ее плечами долгий опыт борьбы с наркозависимостью сына.

«В 90-е годы наркотики оставили от цельной человеческой личности моего сына всего лишь жалкие фрагменты, — рассказала она “Таким делам” на условиях анонимности. — Они превратили его в безвольное, одержимое животной, безотчетной целью существо, высшая потребность которого заключалась в том, чтобы “расслабиться” в кайфе, уйти от себя и от мира. Годы борьбы научили нас, что вернуться к человеческому облику можно только одним путем: через совместную работу с людьми, имеющими собственный, опережающий опыт избавления и очищения от зависимости».

По словам матери, настоящее лечение они увидели только в программе «12 шагов» — после того как прошли через всевозможные государственные наркологические клиники и отделения психиатрической больницы. «Государственные медицинские методики давали только сиюминутный результат, сын выходил оттуда окончательно потерянным и беспомощным от большого количества психотропных препаратов и чуть ли не сразу бежал за очередной дозой, — вспоминает мать. — Медики ставили на нем крест и говорили, что он не жилец. Мне прямым текстом советовали прекратить попытки по его спасению, врачи называли их тщетными. В какие-то моменты я чувствовала абсолютное бессилие и никчемность всего мироздания».

Тогда, в конце 90-х, программа «12 шагов» только начинала работать в России. Реабилитацию по ней проводили те, кто сам прошел через наркотическую зависимость, знает до мелочей все ее стороны и может понять наркопотребителя. 

Мать поместила больного сына в частный московский центр, и к концу 2001 года, после нескольких срывов, он все-таки смог избавиться от употребления наркотиков. 

«За эти 20 лет у сына появились и работа, и жена, и ребенок, — говорит она. — И все у нас было хорошо, пока не столкнулись с новой напастью — зависимостью от алкоголя. Избавиться от нее оказалось еще сложнее. У сына рушится семья, он доходит до полного физического и морального истощения, теряет интерес к жизни». 

Мужчине потребовалось время, чтобы осознать необходимость нового этапа изоляции от общества и доверить свою разрушенную волю опытным консультантам. В конце концов он поехал в реабилитационный центр сам. 

Силовики «освободили» его на втором месяце реабилитации, заявив, что он потерпевший. «Сын в тот момент находился уже в здравом уме и не считал себя потерпевшим, — говорит его мать. — Также как не считал справедливым свидетельствовать против сотрудников центра о нарушении его прав. Я считаю, что следователи, закрывшие центр, даже не задумывались о судьбе его подопечных.

Они просто выставили их на улицу, оставив один на один с алкогольной или наркотической зависимостью. Да и не только их

Близкие и родные люди тоже теперь страдают. Знают ли следователи, что такое для матери видеть каждый час, как на ее глазах медленно и мучительно умирает сын или дочь? Или ждать их возвращения, понимая, что они могут вообще не вернуться из-за случайной передозировки и летального исхода?»

Организатор

Создатель центра Арсений Орехов — бывший наркопотребитель. По словам его старшей сестры Дарьи, он пристрастился к наркотикам примерно в 16 лет. Свой первый курс лечения Орехов проходил в саратовском психоневрологическом диспансере. Он провел там полгода, и вернулся к употреблению наркотиков через два дня после выписки.

«Так мы узнали, что наркозависимость нельзя вылечить с помощью лекарств, — вспоминает Дарья Орехова. — Нам посоветовали обратиться в реабилитационный центр при республиканской больнице в Татарстане, который работал по известной во всем мире программе “12 шагов”». 

Реабилитация длилась целый год. Завязав с наркотиками, Орехов остался помогать таким же зависимым людям: сначала был волонтером, потом перебрался консультантом в Пензу, а в 2018 году открыл собственный реабилитационный центр «Я независим».

Работать начинали на базе бывшего санатория в селе Белынь Пачелмского района, в 120 километрах от Пензы. А еще через год открыли филиал в городе Каменке, в 70 километрах от Пензы. В общей сложности в двух зданиях центра могло находиться до 70 реабилитантов. Туда приезжали зависимые люди из Москвы, Санкт-Петербурга, Орла, Костромы, Саранска, Саратова, Сыктывкара и других городов.

По словам одного из сотрудников центра, стоимость была вполне доступной. «Арсений часто оказывал помощь семьям, у которых нет денег на реабилитацию, — рассказал бывший сотрудник “Таким делам”. — Некоторые находились у нас вообще бесплатно либо с большими скидками. Условно говоря, за 20-25 тысяч рублей в месяц человек мог проходить реабилитацию в здании бывшего санатория, где по четыре человека в комнате, собственные санузлы из очень дорогих материалов, все в ламинате и мраморной плитке, пружинные блоки на кроватях. В других регионах это стоит баснословных денег, 200-300 тысяч рублей в месяц». 

Почти весь персонал реабилитационного центра состоял из людей, победивших наркозависимость. Многих из них вернул к жизни именно Орехов. Он же оплачивал волонтерские курсы, стажировку, семинары и тренинги в коуч-центрах. Среди дисциплин — когнитивно-поведенческая терапия, диктология (область психологии), гештальт-терапия. Некоторые занятия проводил главный нарколог Пензенской области Илья Лан.

«Директорам многих реабилитационных центров на самом деле насрать на условия содержания, — говорит бывший сотрудник. — Им главное, чтобы помещение подешевле и расходы на питание минимизировать. Дадут 20 тысяч на неделю — и как хочешь, так и изголяйся. Про бытовые условия вообще молчу. Кинут на кровать матрас, в котором 30 процентов ваты осталось, и нормально. У Орехова был другой подход. Питание рассчитывалось на каждый день, с акцентом на углеводы, потому что у всех посажена поджелудочная. Новые матрасы, новые подушки. Если чего-то не хватало, то всегда докупалось».

Центры в Белыни и Каменке работали официально: про них знали местные власти, приезжали прокурорские, пожарные и санитарные проверки. Они проверяли условия проживания, качество пищи, опрашивали реабилитантов. Серьезных претензий к работе не было.

В сентябре 2020 года главный специалист-эксперт регионального министерства труда Татьяна Козлова в интервью государственному информационному агентству «РИА Пензенской области» говорила про реабилитационный центр в Пачелмском районе как про один из лучших.

«На территории Пензенской области было около 20 центров, которые позиционировали себя как реабилитационные, — рассказывала Козлова. — Но когда мы начали выезжать и знакомиться с их работой, мы поняли, что лишь некоторые из них осуществляют реабилитацию по программам и в соответствии с реабилитационными технологиями. Другие же предоставляют всего лишь ночлег людям, которые употребляют наркотики, алкоголь или имеют иные зависимости. Мы выстроили работу лишь с теми центрами, которые имеют в основе программы апробированные реабилитации, которые дают результат».

Имена сотрудников центра периодически встречаются в пресс-релизах различных ведомств, которые отчитываются о работе по профилактике правонарушений и наркозависимости. Так, в марте 2021 года клинический психолог центра Андрей Васюков выступал на межрайонном семинаре-совещании по вопросам организации муниципальной системы реабилитации наркозависимых. Он делился своим опытом с сотрудниками министерства труда, пяти районных администраций, прокуратуры, полиции, областного управления по контролю за оборотом наркотиков, областной наркологической больницы и Пензенской епархии.

Заключения психологов

Частный психолог Дарья Кожевникова посещала подопечных центра с 2020 года: проводила с ними групповые тренинги, танцевально-двигательную и арт-терапию. «Ездила раз в неделю, оставалась там с ночевкой на два-три дня, — рассказала она “Таким делам”. — В Белыни были просто шикарные апартаменты с удобной постелью, душем. Обстановка в обоих центрах всегда была теплой и дружелюбной. С некоторыми я проводила индивидуальные психотерапевтические сессии длительностью по несколько часов каждая. И я уверена, что, если бы там была жестокость, мне бы обязательно кто-то пожаловался, попросил помощи выйти».

По словам Кожевниковой, реабилитантов держали не закрытые двери, а убеждения консультантов, что нужно перетерпеть какое-то время. В беседах люди сами признавались, что хотят домой, потому что найдут там наркотики. И приходили к выводу, что им это больше не нужно, так как это дорога в могилу.

«Понятно, что в первое время не все видели актуальность своего лечения, — говорит психолог. — Но когда абстиненция проходила месяца через два-три, человек очень менялся и был благодарен центру. Когда я увидела на ТВ сюжет про разгром центра и про то, что там насильно удерживали, у меня слезы выступили — до такой степени стало обидно и неприятно от этой неправды. Я знаю, что некоторые давшие показания об избиениях уже сорвались. Им любым путем нужно было выйти, чтобы начать употребление. Сейчас мне звонят их родители из самых разных городов, говорят: это кошмар».

Самым пожилым человеком, который проходил реабилитацию на момент штурма, стала пенсионерка Лариса Сергеевна. Она стала злоупотреблять алкоголем после смерти мужа. «Все друзья от меня отошли, просто боялись со мной общаться. Все время я была дома одна, никому не нужное одинокое животное, — рассказала она “Таким делам”. — А в центре я нашла себя. Мне нравилась постоянная активность и то, что мы все время придумывали какие-то мероприятия, сами себя развлекали, сочиняли стихи, поздравления с днем рождения, занимались в спортзале». 

Каждый день в центре был расписан поминутно. В основном подопечные учились прорабатывать свои страхи, честно говорить о себе и окружающих, доверять и помогать другим, осознавать масштаб зависимости и потери от нее, а также жить по-новому.

Дочь Ларисы Сергеевны работает экспертом-психологом в государственном экспертном судебном учреждении при минюсте. «При выборе реабилитационного центра для мамы я остановилась именно на этом центре как на наиболее прогрессивном, потому что лучше программы “12 шагов” в реабилитации алкогольной зависимости еще пока не придумано, — рассказала она “Таким делам”. — В Пензе по этой программе работает несколько центров, я обзвонила их все, интересовалась методиками работы — везде очень расплывчато говорили. И только в центре “Я независим” все говорили прозрачно. Этим он меня и привлек».

Зависимость

Адвокат Наталья Махрова обращает внимание, что показания о похищениях и незаконном лишении свободы давали люди, зависимые от наркотиков и алкоголя.

«Я считаю, что Следственный комитет должен привлекать психологов, чтобы они дали заключение, в каком состоянии находились эти люди в момент дачи показаний,

— говорит Наталья Махрова. — Не исключаю, что в их рассказах многое преувеличено и искажено. Но следователям, как обычно, разбираться некогда. Закон предписывает органам предварительного расследования собирать доказательства, подтверждающие не только виновность, но и доказательства непричастности гражданина к преступлению. Но палочную систему по раскрытию преступлений в составе организованной группы никто не отменял, она существует».  

По мнению Махровой, о «делозависимости» следственного органа свидетельствуют поспешные пресс-релизы, где сообщается об отсутствии медицинской лицензии у реабилитационного центра. Адвокат поясняет, что прописанная в уставе организации деятельность не являлась медицинской и лицензия на нее не требовалась. «Зависимые люди нуждаются прежде всего в помощи психолога, а не нарколога, — отмечает Наталья Махрова. — Именно эту помощь и оказывали сотрудники центра, не выходя за рамки закона». 

По словам одного из сотрудников центра, силовики прямо в его присутствии предлагали реабилитантам дать нужные показания в обмен на свободу. В противном случае угрожали отправить их в психиатрическую лечебницу.

Сотрудники центра продолжают общаться со многими подопечными или их родственниками. По их данным, из 60 человек, проходивших реабилитацию на момент штурма, около 40 уже вернулись к употреблению наркотиков и алкоголя. Одна из девушек задержана за попытку продажи наркотиков и находится сейчас в СИЗО. Вместе с теми, кто пытался ей помочь вернуться в нормальную жизнь.

«Но самое печальное в том, что государство так и не предлагает альтернативы реабилитации по программе “12 шагов”, — говорит бывший сотрудник центра. — По сути, неподготовленных людей просто выкинули в прежнюю среду, не задумавшись о том, что они будут делать, не пойдут ли на совершение преступления ради очередной дозы. И еще я сделал вывод, что больше 80% силовиков, которые штурмовали реабилитационный центр, сами зависимы. В основном от алкоголя. Некоторые даже пребывали в состоянии абстиненции. Это было заметно по состоянию кожи, покрасневшей шее, глазам, припухшим лицам и даже запаху перегара».

• Теги:
• наркотики
• реабилитация наркозависимых
• уголовное дело