Северно русский быт как пишется

Теперь покажем в виде схем, как однородное подлежащее, однородное сказуемое, однородное обстоятельство, однородное дополнение, однородное определение взаимосвязаны с другими членами

Теперь покажем в виде схем, как однородное подлежащее, однородное сказуемое, однородное обстоятельство, однородное дополнение, однородное определение взаимосвязаны с другими членами предложения.

Отработать новый материал на практике помогут онлайн-курсы по русскому языку в школе Skysmart.

В таблице есть примеры использования разных членов предложения в качестве однородных.

Член предложения На какой вопрос отвечают Примеры
Подлежащее Кто? Что? Вика, Таня и Леша качались на качеле. На моей даче живут черепаха и кошка.
Сказуемое Что делать? Что сделать? Вчера в школе мы рисовали, пели и играли. Аня хорошо читает, пишет и говорит по-английски.
Определение Какой? Который? Я отдал кислую и горькую конфету. У стены стояла не большая, а маленькая тумбочка.
Дополнение Кого? Чего? Кому? Чему? Кого? Что? Кем? Чем? О ком? О чём? (вопросы косвенных падежей) Дедушка починил лук и стрелы. На холсте художник отразил небо и океан.
Обстоятельство Как? Где? Куда? Откуда? Когда? Зачем? Почему? Зимой и осенью нужно надевать более теплые вещи. Дорога идет то направо, то налево.

Теперь мы знаем на какие вопросы отвечают однородные члены предложения.

Способы определения однородных членов предложения

Давайте разберемся, как найти однородные члены предложения.

Алгоритм определения однородных членов предложения:

  1. Определить главные и второстепенные члены предложения. Отметить подлежащее и сказуемое;

  2. Установить, есть ли в предложении члены, которые отвечают на один и тот же вопрос и относятся к одному и тому же слову;

  3. Определить, какой связью они связаны:

    • сочинительной, которая выражена союзами,

    • бессоюзной, которая выражена с помощью перечислительной интонации.

Примеры:

  • Я выбрала букет из белых, розовых и зеленых хризантем.

    Хризантем (каких?) белых, розовых и зеленых — однородные определения, так как они отвечают на один вопрос, относятся к одному слову (хризантем) и связаны сочинительной связью (сочинительный союз и).

В предложении может быть несколько однородных членов:

  • Артем и Маша много смеялись, пели и танцевали.

    Артем и Маша — однородные подлежащие; смеялись, пели и танцевали — однородные сказуемые.

Теперь мы знаем, как определить однородные члены предложения.

А сейчас расскажем, какие члены предложения не являются однородными.

Если члены предложения относятся к одному и тому же слову, но отвечают на разные вопросы — их нельзя назвать однородными:

  • Я приду в гости завтра.

    Я приду (куда?) в гости (когда?) завтра.

    Обстоятельства относятся к сказуемому «приду», но отвечают на разные вопросы, поэтому их нельзя назвать однородными.

Однородными членами предложения не являются

  • Повторяющиеся слова, которые выступают в роли единого члена предложения: мы точно плавали в воздухе и кружились, кружились, кружились.

  • Повторяющиеся одинаковые формы, соединенные частицей «не», «так»: хочешь не хочешь; гулять так гулять.

  • Сочетания двух глаголов, из которых первый лексически неполный: возьму и закричу; пойду переверну.

  • Устойчивые сочетания с двойными союзами без запятой между ними: ни взад ни вперёд; ни за что ни про что; ни сном ни духом; и смех и грех; и так и сяк.

  • Уточняющие члены предложения, которые отвечают на вопросы «где именно?», «как именно?», «кто именно?» и произносятся с интонацией обособления. Часто в их роли выступают обстоятельства времени и места:

    Я мечтаю побывать на Эльбрусе, на Кавказе.

    Побывать (где?) на Эльбрусе, на Кавказе — не однородные обстоятельства. На Кавказе — уточняющее обстоятельство, которое объясняет, где именно находится Эльбрус.

Знаки препинания в предложениях с однородными членами

Чтобы правильно использовать ОЧ, нужно знать правила расстановки знаков препинания между ними. Рассмотрим тему пунктуации при однородных членах предложения.

Однородные члены могут сочетаться с обобщающим словом. Обобщающее слово является тем же членом предложения, что и другие однородные члены, отвечает на тот же вопрос, но имеет обобщающее значение:

  • обобщающее слово обозначает целое, а однородные члены — части этого целого:

    За деревней с холма был виден город: квадраты кварталов, кирпичные здания, разлив садов, шпили костёлов. (Шолохов)

  • обобщающее слово обозначает общее понятие, а однородные члены — более частные понятия:

    Пронзительно кричала птица: петухи, гуси, индейки. (Фадеев)

Запятая ставится:

  1. Если есть повторяющиеся соединительные или разделительные союзы:

    • и… и; ни… ни; также; тоже; как… так и;

    • или… или; либо… либо; то… то; не то… не то.

    Я выполнила задание и по русскому, и по математике.

  2. Если есть два и более ОЧ без союзов:

    В парке было свежо, тихо, спокойно.

  3. Если ОЧ связаны противительными союзами в значении но:

    • а, но, хотя, да, однако же, зато.

    Эти конфеты дешевые, но очень вкусные.

Запятая НЕ ставится:

  1. Если между двух ОЧ есть союз:

    Из всех занятий на свете больше всего я люблю читать и танцевать.

  2. В устойчивых выражениях с повторяющимися союзами и… и, ни… ни:

    • ни конца ни края; ни то ни сё; ни рыба ни мясо; ни тот ни другой; и холод и голод; и туда и сюда; и день и ночь.

    • Ни тот ни другой не помог мне решить задачу.

  3. Если группы однородных членов разбиты на пары:

    В магазине мы купили все к столу: фрукты и овощи, рыбу и мясо, конфеты и печенье.

Кроме запятых в предложениях с ОЧ могут быть и другие знаки: двоеточие и тире.

Тире ставится:

  1. Когда обобщающее слово находится после ОЧ:

    Одежда, обувь, документы — все необходимое уже лежит в чемодане.

  2. Когда обобщающее слово стоит перед ОЧ, а после предложение продолжается:

    Везде: в гостинной, на кухне, в ванной — лежали ее вещи.

Двоеточие ставится:

  • когда обобщающее слово стоит перед ОЧ:

    Он всю неделю удивлял меня: убирался в квартире, готовил завтраки.

Теперь мы знаем все про однородные члены предложения в русском языке.

Повторим

  • однородные члены — это одинаковые члены предложения;

  • однородные члены зависят от одного и того же слова;

  • однородные члены связаны между собой сочинительной связью и интонацией.

Признаки однородных членов

  • отвечают на один и тот же вопрос;

  • являются одним членом предложения;

  • относятся к одному члену предложения;

  • часто выражены одной частью речи;

  • произносятся с перечислительной интонацией.

Вопросы для самопроверки

Объясните пунктуацию в предложениях с однородными членами.

  1. Усы, лапы и хвост — вот мои документы.

  2. Мама подарила Маше новую куклу и мячик.

  3. Я не сделал домашнее задание ни по физике, ни по химии.

  4. Картины висели повсюду: в гостиной, спальне и даже ванной.

  5. Заказ выполнили быстро, но плохо.

Источник

Как слышим, так и пишем. Если на букву после «н» падает ударение – пишем «нечто», если не падает – «ничто». Пишем слитно, если нет предлога.

281

Как пишется слово Ничто

Северно русский быт как пишется

Автор: Алексей Морозов

Дата: 15.05.2021

Слово «ничто» надо писать так, как оно слышится. Если на букву после «н» не падает ударение – пишем «ничто», а если падает – «нечто». Сравните: «Ничто так не успокаивает, как…», «Это было нечто!».

Слова «ничто» и «нечто» всегда пишутся слитно, если не разделяются предлогами. Если предлог есть – надо писать раздельно: «Нам не про что говорить», «Ни за что ни про что выругал меня начальник».

Это была самая простая формулировка правила, которую вам надо выучить и «автоматически» применять во время письма. Дальше я объясню правило более детально, чтобы вы смогли дать грамотный ответ на уроке русского языка в школе.

В каких случаях «ничто» пишется с «и»

Общее правило следующее – писать надо так, как слышится. Если «ничто» произносится с ударением на последний слог (ничтО), то в нем нужно писать букву «и».

Теперь несколько важных тонкостей, о которых обязательно надо сказать на уроке. Буква «и» находится в приставке. Это первое. Второе – «ничто» – отрицательное местоимение. Оно что-то отрицает.

Вот примеры предложений со словом «ничто». Произнесите каждое из них вслух:

  1. Ничто меня больше не тревожит.
  2. Родители уверены: ничто больше не помешает их детям хорошо учиться.
  3. Ее ничто не радует и не веселит.
  4. Все эти великолепные здания скоро превратятся в ничто.
  5. Ничто не предвещало ненастья.

Когда «нечто» надо писать с «е»

Это слово тоже пишется так, как слышится. Если на гласный после буквы «н» падает ударение, там отчетливо произносится «е» и пишется тоже «е».

Так же, как и в слове «ничто», орфограмма находится в приставке «не». Но местоимение «нечто» – уже не отрицательное, а неопределенное. Оно не отрицает. Оно указывает на что-то, что невозможно определить, описать, объяснить. Вот вам примеры предложений, «почувствуйте» эту неопределенность в значении. Прочитайте предложения обязательно вслух, посмотрите, куда ставится ударение.

  1. Это было нечто!
  2. Нечто жуткое слышалось нам в этом вое.
  3. Вокруг происходило нечто необъяснимое.
  4. Нечто таинственное пропитывает эти страницы старых книг.
  5. Со мной происходило нечто странное.

Чувствуете неопределенность в значении? В каждом предложении речь о чем-то, что человек не может описать, определить и в принципе понять.

В каких случаях надо писать раздельно

Случай раздельного написания только один – когда внутрь местоимения попадает какой-нибудь предлог. Не важно, какой. Например:

  1. Он меня наказал ни за что.
  2. Спасибо – Не за что.

Если предлог вот таким образом разделяет местоимение, то «не» и «ни», которые от него отделились, превращаются в частицы, запомните это.

Обращаю ваше внимание, слитное или раздельное написание этого слова не влияет на то, какая буква пишется после «н». Не влияет оно и на место ударения: «нЕчто» – «нЕ про что».

Какими членами предложения являются слова «нечто» и «ничто»

Слова «нечто» и «ничто» в предложении отвечают на вопрос «что», поэтому могут быть подлежащими, дополнениями, а иногда сказуемыми. Например:

  1. Ничто меня не волновало так сильно, как его отсутствие. Что? Ничто – подлежащее, выраженное отрицательным местоимением.
  2. Нечто странное происходило со мной. Происходило что? Нечто странное – подлежащее, выраженное неопределённым местоимением и именем прилагательным.
  3. Это все ничто по сравнению с нашими проблемами. Что? Это. Что говорится об этом? Ничто – сказуемое, выраженное отрицательным местоимением.
  4. Я увидел нечто удивительное. Кто? Я. Я что сделал? Увидел. Увидел что? Нечто удивительное – прямое дополнение, выраженное неопределенным местоимением с прилагательным «удивительное».

Как правильно оформлять орфограмму

Если «нечто» или «ничто» вы написали слитно, но надо подчеркнуть одной чертой сочетания букв «еч», «ич», выделить приставки не/ни и корень «что», а в скобках подписать: «нет предлога».

Если предлог есть, то «пробелы» перед ним и после него надо подчеркнуть одной чертой, а сам предлог – двумя. Этого будет достаточно.

Вслух можно проговорить следующее: «Отрицательное местоимение «ничто» пишется слитно, потому что не разделено предлогом».

Если вам надо объяснить, почему в приставке «е» или «и» то можно просто поставить ударение и выделить место орфограммы – приставку.

Если буква пропущена в частице, то выделять ее как приставку ни в коем случае не надо. Просто подчеркните букву одной чертой и надпишите ударение сверху.

Если у вас не получается объяснять орфограммы или вы не знаете, как это делать, прочитайте мою статью. И посмотрите вот это видео, оно тоже мое.

Полезные материалы по теме

В каждой своей статье по русскому языку я рекомендую читателям четыре бесплатных электронных пособия, которые я нашел на просторах интернета. Чтобы их получить, напишите вот на этой странице свой электронный адрес, пособия отправятся вам автоматически. Читайте, изучайте и скажите спасибо учителям, которые их написали и еще разместили в сети в открытом доступе.

Если вам не хватает практики по русскому языку, то вот интересненький практико-ориентированный курс – «Идеальный русский». Когда вы его купите, вам сначала предложат вспомнить основные теоретические правила русского, а потом начать тренировку на трех уникальных программах-тренажерах. Они доступны круглосуточно, заниматься на них можно как с компьютера, так и с телефона или планшета. Курс стоит 890 рублей, доступ к нему вы получаете навсегда.

И последнее. Пробегитесь глазами по курсам русского языка, которые я собрал и обобщил вот в этих статьях:

  1. Курсы подготовки к ЕГЭ по русскому языку.
  2. Подготовка к ВПР.
  3. Подготовка к ОГЭ.
  4. Общие курсы русского языка.

Я думаю, эти программы дают результат не хуже, чем индивидуальные занятия с репетитором. А заплатите вы за них в разы меньше денег. Не пренебрегайте.

Заключение

Мы поговорили о том, когда в словах «нечто» и «ничто» пишется «е», а когда «и», разобрали случаи слитного и раздельного написания. Все ли вам понятно? Остались ли какие-нибудь вопросы по теме?

Пишите любые вопросы или пожелания к статье в комментариях, я реагирую на комментарии в течение суток. Всем хороших оценок и высоких баллов на экзамене!

Северно русский быт как пишется

ЕЖЕНЕДЕЛЬНАЯ РАССЫЛКА

Получайте самые интересные статьи по почте и подписывайтесь на наши социальные сети

ПОДПИСАТЬСЯ

Источник

Северно русский быт как пишется

Севернору́сская этнографи́ческая гру́ппа (также севернорусская историко-культурная зона, севернорусская историко-культурная группа, севернорусская этнографическая зона, северные великорусы, северорусы) — одна из трёх крупных этнографических групп русского народа, распространённых на территории Европейской части России (наряду со среднерусской и южнорусской). Областью расселения данной группы является обширная территория от бассейна реки Волхов на западе до Мезени и верховьев Вятки и Камы на востоке к северу до берегов Белого и Баренцева моря[1][2][3].

Севернорусская этнографическая группа характеризуется своеобразием элементов культуры и быта, а также наличием ярких диалектных особенностей, значительно отличающихся от диалектов, культуры и быта южных великорусов. Расхождения в традиционной культуре двух групп русского народа стали причиной появления в российской этнографии в течение некоторого времени мнения о существовании двух самостоятельных народов — северновеликорусского и южновеликорусского, но эта точка зрения не получила широкого распространения, поскольку единство русского народа на всех территориях его расселения выражается безусловной общностью самосознания, а также близостью языка и культуры (в сравнении с другими родственными народами и их языками)[1].

Преимущественно севернорусское происхождение имеют группы русских Приуралья (Кировская, Пермская, Свердловская, Челябинская области и другие районы), а также старожильческое население Западной Сибири (сибиряки)[4][5].

В составе севернорусской этнографической группы выделяется основной массив русских, для которых характерно «общерусское» самосознание, и несколько обособленных групп с ярко выраженными культурно-бытовыми особенностями и осознанием отличия от остального русского населения: в их число входят поморы, сицкари, тудовляне, усть-цилёмы и некоторые другие субэтнические группы, самой крупной и устойчивой из которых являются поморы[6].

Вопросы терминологии[править | править код]

Определение северной группы русских как «этнографической группы» соответствует терминологии советского историка и этнографа Ю. В. Бромлея[7]. По его мнению, этнографическая группа представляет собой особую группу в составе этноса, отличающуюся спецификой традиционной культуры, а иногда также особенностями языка и внешнего облика, но не обладающую самосознанием и особым названием[~ 1][8]. Этнографическим группам Ю. В. Бромлей противопоставил субэтносы, которые характеризуются теми же особенностями, что и этнографические группы, но имеют при этом особое самосознание, выражающееся в названии. Термин «этнографическая группа» близок понятию «историко-этнографическая область», используемому в исследовании 1973 года «Этнос и этнография»[9].
Как «историко-культурная группа русского народа» севернорусская группа отмечается в издании 1964 года «Народы Европейской части СССР»[10].
Как «этнографическая» севернорусская группа обозначена в статье Г. Н. Озеровой и Т. М. Петровой 1979 года «О картографировании групп русского народа на начало XX в.»: «этнографические группы, выделенные в науке, например, северная, средняя, южная… которые являются чисто научными понятиями и не отражаются в сознании людей»[11].
В статье «Русские» из энциклопедии «Народы и религии мира» севернорусская группа упоминается под названиями «историко-этнографическая группа», «большая этнографическая зона русского народа» или просто как «северные великорусы»[1].
В коллективной монографии «Русские» в разделе «Этнографические группы русского народа» севернорусская группа упоминается как «северная историко-культурная зона» или «севернорусская этнографическая группа»[12][13].

История[править | править код]

До прихода восточных славян север Европейской части России был населён финно-угорскими племенами. Освоение этой территории (современной севернорусской историко-культурной зоны), продолжившее процесс заселения земель Волго-Окского междуречья славянскими переселенцами, началось с XI века. Колонизация севера шла двумя потоками — из новгородского Приильменья и из ростово-суздальского Волго-Окского междуречья. В XI—XII веках основной поток восточнославянского переселения на север шёл из новгородских земель в пределы современной Карелии и бассейн среднего и нижнего течения Северной Двины. Эти территории были включены в сферу влияния Киевской Руси сравнительно рано — во времена расцвета Древнерусского государства (в XI—XII веках). Менее значительным был колонизационный поток славян из Ростово-Суздальской Руси, осваивавший в основном области верхней и средней Северной Двины, Белозерье и бассейн Сухоны. Часть этих областей также была освоена в ранний период, в частности, центр земель веси — Белозерье — вошёл в состав Ростово-Суздальской земли уже в XI—XII веках. Как правило, освоение северных территорий не сопровождалось длительными военными столкновениями. По мнению В. А. Александрова и В. А. Тишкова, при обилии свободных угодий на севере сферы хозяйственной жизни у славян переселенцев-земледельцев и промысловиков финно-угров практически не соприкасались друг с другом и не предполагали каких-либо конфликтов[14].

Завершающей фазой освоения Русского Севера стало заселение русскими Поморья (собирательного названия областей от Карелии и до Уральских гор, примыкающих к Белому и Баренцеву морям, в бассейнах Северной Двины, Онеги и Печоры). Расселение русских в Поморье сопровождалось межэтническими контактами с местным населением — карелами, вепсами, саамами, коми-зырянами, коми-пермяками и ненцами. Поморские земли изначально были включены в политическую орбиту Киевской Руси, а с её ослаблением и распадом — в орбиту Новгородской боярской республики и князей Северо-Восточной Руси[14][15].

С XIII века отмечается усиление притока русских на север, вызванное монголо-татарским нашествием с последующим установлением монголо-татарского ига. Наиболее интенсивным периодом освоения севера русскими переселенцами стали XIV—XVI века, в это время здесь активно шло развитие светского и монастырского феодального землевладения. Одновременно с этим в XIV веке на Русском Севере началось строительство большого числа монастырей. К XVI веку наиболее обжитыми областями Русского Севера были бассейны Сухоны, среднего течения Северной Двины и её левого притока Ваги, а также Заонежье и Белозерский край, в которых развивалось пашенное земледелие. В Тотьме и Соли-Вычегодской распространилось солеварение. Важное значение для экономического развития этого региона имел Сухоно-Двинский речной путь от Вологды до Белого моря. В северо-западных областях Поморья наиболее распространены были кузнечное ремесло и железоделательные промыслы. В северо-восточных областях Поморья преобладали охота на пушного зверя и морские промыслы, а также солеварение. Поморы начали осваивать с XIV века полярное судоходство на Шпицберген и Новую Землю. Одна из последних территорий севера — восточное Поморье (Камско-Печерский край) — стало интенсивно осваиваться с XVII века. В XIV — начале XV века русские появились в Верхнем Прикамье, в конце XV — начале XVI века начали освоение Приуралья, активная же колонизация Пермского края и других приуральских областей выходцами из Поморья началась со второй половины XVII века. Также в XVII веке происходил отток севернорусского населения через Урал в Сибирь. В процессе заселения северных территорий расширялась русская этническая территория, на которой формировалась особая этнически культурная частью русского народа с присущими только ей особенностями материальной и духовной культуры — северные великорусы[16][17]. В результате длительных междиалектных контактов новгородских и ростово-суздальских переселенцев, осваивавших Русский Север, с XII—XIII веков постепенно складывался язык северных великорусов — севернорусское наречие[18]. В процессе обособленного развития к XVII—XVIII векам в севернорусских говорах в равной степени закрепляются те или иные черты новгородского и ростово-суздальского происхождения (в числе прочего сохраняется архаичное оканье), а также складываются собственные диалектные инновации, свидетельствующие о формировании самостоятельного диалектного объединения — северного наречия русского языка[19].

Этнографические особенности северных великорусов отчётливо прослеживались вплоть до начала XX века, но уже к 1950—1960 годам стали во многом сглаживаться. Тем не менее, севернорусские черты в языке, фольклоре, обычаях, постройках и прочих элементах культуры и быта сохраняются в той или иной степени у жителей Русского Севера до настоящего времени[10][20].

Ареал[править | править код]

Территория расселения русских северной этнографической группы охватывает области от бассейна реки Волхов на западе до Мезени и верховьев рек Вятка и Кама на востоке — Новгородская область, Карелия, Архангельская, Вологодская, Ярославская, Ивановская и Костромская области, север Тверской и Нижегородской областей, а также ряд других районов. С севера данная территория ограничена берегами Белого и Баренцева морей. Ареал севернорусской этнографической группы непосредственно не граничит с территорией расселения южнорусской этнографической группы — их разделяет широкая полоса переходной среднерусской этнографической зоны, размещённой главным образом в междуречье Оки и Волги[1][2][21].

Особенности[править | править код]

Общие сведения[править | править код]

Северно русский быт как пишется

Севернорусская этнографическая группа характеризуется распространением окающих говоров севернорусского наречия, которые противопоставлены распространённым в южнорусских областях акающим говорам южнорусского наречия. Среди культурно-бытовых особенностей на севере отмечается преобладание малодворных сельских поселений, образующих отдельные «гнёзда» селений (небольшие деревни и сёла-погосты), в то время как на юге преобладали большие многодворные селения. Для севернорусской деревни характерно монументальное жилище — развитый многокамерный высокий дом с примыкающим к нему крытым (нередко двухэтажным) хозяйственным двором, в южнорусских селениях строились в основном наземные жилища — низкая (без подклета) изба или хата со своеобразной планировкой и открытым двором (а часто и совсем без двора). В прошлом различалась женская традиционная одежда — на севере был распространён сарафанный комплекс женского костюма, на юге — костюмный комплекс с понёвой. Различались сельскохозяйственная техника и её терминология, в частности, на севере в качестве главного пахотного орудия чаще всего использовалась соха. Имелись отличия в вышивках и орнаменте — для северных великорусов был характерен особый сюжетный орнамент в вышивках и росписях, для южных — полихромный геометрический орнамент. Кроме того, на Русском Севере отмечалось бытование былин, протяжных песен и причитаний и т. д. В настоящее время многие из культурно-бытовых черт, характеризовавшие русских разных областей (например, народный костюм, вышивки и прочее), уже практически не встречаются, исключая разве что старообрядческие сёла[2][21].

Ряд севернорусских особенностей (наряду с южнорусскими) распространён в среднерусской этнографической группе и (наряду со среднерусскими, южнорусскими и белорусскими) — в группе русских переходной зоны, размещённой в бассейне реки Великой, верховьев Днепра и Западной Двины. Во многом сходна материальная культура северных великорусов и русских северо-восточной территории, так называемого Приуралья, в которую входят Кировская, Пермская, Свердловская, Челябинская области, а также ряд прилегающих к данным областям районов. Их объединяют диалектные особенности (оканье и другие черты), схожие приёмы в сельском хозяйстве, общность в свадебном обряде, традиционной пище и т. д. Вместе с тем для русских Приуралья характерны и среднерусские элементы в культуре и быте[1][22][23]. Также севернорусские культурно-бытовые черты отличают сибирских старожилов (переселявшихся в XVI—XVII веках с Русского Севера и Приуралья), прежде всего население Западной Сибири, в котором в прошлом преобладали окающие говоры[24][25].

В свою очередь на севернорусской (как и на южнорусской) территории получили распространение среднерусские особенности — в жилище, одежде, обычаях и т. д. В частности, широко распространились женский традиционный костюм с кокошником и жилище на подклете средней высоты, которые приобрели со временем общерусский характер[1][21].

Антропология[править | править код]

Северные великорусы в антропологическом отношении тяготеют к северноевропеоидной расе.
Согласно исследованиям В. В. Бунака, представители северной этнографической группы русских относятся к ильменско-белозерской, вологдо-вятской, вятско-камской и отчасти к западной верхневолжской и восточной верхневолжской географическим зонам русских антропологических типов[26].

Ильменский тип (западные районы Русского Севера) характеризуется средним головным указателем (вариации от 81 до 82), высоким процентом светлых глаз (от 45 до 57) и светлых оттенков волос (от 29 до 40), сравнительно сильным ростом бороды и относительно высоким ростом тела. С ильменским типом схож белозерский антропологический тип. Близок к ильменскому также западный верхневолжский тип, для которого характерна более тёмная окраска волос (37 % светловолосых), более сильный рост бороды, более прямая спинка носа и бо́льшая частота века без складки[27].

Вологдо-вятский тип (восточные районы Русского Севера) характеризуется в сравнении с ильменским и валдайским типами меньшей длиной тела, более широким лицом, более тёмной окраской глаз и волос. Головной указатель несколько меньше, чем у валдайского со значением 82-84, доля вогнутой спинки носа также меньше, чем у валдайского и ильменского типов. Восточный верхневолжский тип отличается более тёмной пигментацией глаз и волос. В крайне восточной территории распространён вятско-камский тип. Его представители выделяются понижением доли светлых глаз до 35 % и незначительной уплощённостью горизонтального профиля[28]. В вятско-камском регионе обнаружен небольшой процент эпикантуса[28].

Антропологический тип русских, населяющих территорию архангельского севера, близок ильменскому типу, отличаясь от него лишь немного более широким носом, большей частотой светлых глаз, более интенсивным ростом бороды, более профилированным лицом в горизонтальной плоскости и реже встречающейся складкой верхнего века. В. В. Бунак считал, что архангельскую группу можно включить в ильменский тип или рассматривать её как вариант ильменского типа. Особо рассматривается русское население бассейнов Пинеги и Мезени, водоразделов Онеги, Сухоны и Двины, где выделяется так называемый онежский антропологический тип. М. В. Витов включает в характеристику этого типа брахикефалию, относительную широколицесть, несколько более сильное развитие скул, сравнительно светлую пигментацию глаз и волос (в антропологических исследованиях этот тип известен как восточнобалтийский)[29].

Диалектные особенности[править | править код]

К основным диалектным чертам севернорусского наречия в области фонетики, отличающим его от южнорусского наречия, относят[30]:

  1. Различение гласных неверхнего подъёма после твёрдых согласных (оканье): в первом предударном слоге (д[о]ма́, н[о]шу́, тр[а]ва́), во втором предударном слоге (м[о]локо́, д[а]л’око́) и в заударных слогах (в го́р[о]дê, го́р[о]д, на́д[о], о́кн[а]). Для южнорусского диалектного региона характерно аканье: д[а]ма́, н[а]шу́, тр[а]ва́, м[ъ]локо́, д[ъ]л’око́, в го́р[ъ]дê, го́р[ъ]д или го́р[а]д, на́д[ъ] или на́д[а], о́кн[а].
  2. Смычное образование звонкой заднеязычной фонемы /г/ и её чередование с /к/ в конце слова и слога: но[г]а́ — но[к], бер’о[г]у́с’ — бер’о́[к]с’а. Данная черта также известна во всех среднерусских говорах. В южнорусском ареале распространено фрикативное образование фонемы /г/ — [ү] с чередованием с /х/: но[ү]а́ — но[х], бер’о[ү]у́с’ — бер’о́[х]с’а.
  3. Отсутствие /j/ в интервокальном положении, явления ассимиляции и стяжения в возникающих при этом сочетаниях гласных в формах прилагательных и глаголов: но́в[аа], но́в[а] «новая», молод[а́а], молод[а́] «молодая»; но́в[уу], но́в[у] «новую», молод[у́у], молод[у́] «молодую»; молод[ы́] «молодые», но́в[ы́] «новые»; дêл[аэ]т, дêл[аа]т, дêл[а]т «делает», ум[е́э]т, ум[е́]т «умеет», м[о́э]т, м[о́]т «моет». В говорах южного наречия, как и в литературном языке, в личных формах глаголов и прилагательных явление стяжения отсутствует, интервокальный /j/ сохраняется: но́в[аjа], молод[а́jа]; но́в[уjу], молод[у́jу]; молод[ы́jе], но́в[ы́jе]; дêл[аjе]т, ум[еjе]т, м[оjе]т.
  4. Ассимиляция согласных по назальности в сочетании [бм], отсутствующее в южном наречии: о[мм]а́н «обман», о[мм]êр’а́л «обмерял».
  5. Утрата [т], [т’] в конечных сочетаниях [ст], [с’т’]: мо[с], хво[с], кре[с], го[с’], ко[с’], противопоставленная сохранению сочетания ст на конце слова в южном наречии: мо[ст], хво[ст], кре[ст], го[с’т’], ко[с’т’].
  6. Случаи произношения мягких шипящих [ж’] и [ш’] в соответствии /ж/ и /ш/: [ш’]и́бко, [ж’]ест’, [ш’]а́пка, [ж’]ена́. В южнорусских говорах встречаются только твёрдые шипящие.
  7. Произношение отдельных слов: [пш]ени́ца (без вставного гласного); [р]и́га (с мягким [р’]); нут[р]о́ (с твёрдым [р]); ко[в]да́, ко[л]да́ «когда» (с согласным [в] или [л] вместо [г]); исключительное распространение слова где (с начальным согласным [г] различного образования). Данные слова соответствуют южнорусским: п[а]шени́ца или п[ъ]шени́ца; [р]ы́га; нут[р’]о́; ко[ү]да́, кода́; иде́, йде, ийде́, де наряду с үде «где».

К основным диалектным чертам севернорусского наречия в области морфологии, отличающим его от южнорусского наречия, относят[31]:

  1. Наличие у существительных женского рода с окончанием -а и твёрдой основой в форме родительного падежа единственного числа окончания -ы: у жон[ы́], со стен[ы́], с рабôт[ы]. Противопоставляется окончанию -е в этих же формах существительных в южном наречии: у жен[е́], со стен[е́], с рабо́т[и].
  2. Безударное окончание -а у существительных среднего рода с твёрдой основой в форме именительного падежа множественного числа: п’а́тн[а], о́кн[а]. В говорах южнорусского наречия отмечается окончание -ы: п’а́тн[ы], о́кн[ы].
  3. Склонение существительных с суффиксами -ушк-, -ишк- по типу слов второго склонения: дếдушко, мал’чи́шко; у дếдушка, у мал’чи́шка; к дếдушку, к мал’чи́шку и т. д. В южнорусском наречии подобные существительные склоняются по типу слов женского рода: дếдушка, мал’чи́шка; у дếдушки, у мал’чи́шки; к дếдушке, к мал’чи́шке и т. д.
  4. Наличие форм существительных волк, вор, орêх в именительном падеже множественного числа с ударением на основе: во́лки, во́ры, орếхи. В южнорусском наречии ударение в этих формах существительных ставится на окончании: волки́, воры́, орêхи́.
  5. Обобщение формы существительных и прилагательных в дательном и творительном падежах множественного числа: за новы́м дома́м, к новы́м дома́м; с пусты́м в’о́драм, к пусты́м в’о́драм. В южнорусском наречии формы существительных и прилагательных в дательном и творительном падежах множественного числа различаются: за новы́ми дома́ми, к новы́м дома́м; с пусты́ми в’о́драми, к пусты́м в’о́драм.
  6. Употребление прилагательного то́лстый с ударением на окончании (толсто́й) в отличие от южного наречия, где это прилагательное имеет ударение на основе: то́лстой.
  7. Наличие форм личных и возвратных местоимений единственного числа с различением окончаний в формах родительного/винительного и дательного/предложного падежей (с совпадением основ во всех указанных формах): мен’[а́], теб’[а́], себ’[а́] (в родительном и винительном падежах); мн[ê], теб[ê], себ[ê] (в дательном и предложном падежах). В южнорусском диалектном регионе все формы данных местоимений имеют окончание -е (с различением основ): мен[ê], теб[ê], себ[ê] (в родительном и винительном падежах); мн[ê], тоб[ê], соб[ê] (в дательном и предложном падежах).
  8. Распространение твёрдого окончания -т при его наличии в форме глаголов 3-го лица единственного и множественного числа: но́си[т], но́с’а[т]. В южнорусских говорах окончание -т’ мягкое: но́си[т’], но́с’а[т’].
  9. Различение гласных в безударных окончаниях глаголов настоящего времени 3-го лица множественного числа I и II спряжения: пи́ш[у]т, дếлай[у]т — ды́ш[а]т, но́с’[а]т. В южнорусском наречии окончания в указанных формах глаголов совпадают: пи́ш[у]т, дếлай[у]т — ды́ш[у]т, но́с’[у]т
  10. Наличие формы повелительного наклонения глагола лечь — л’яг, противопоставленной южнорусской форме л’яж.
  11. Ударение на окончании в личных формах единственного и множественного числа у глаголов II спряжения солить, дарить, катить и т. п.: соли́ш, соли́т, соли́м. В южном наречии отмечено передвижение ударения на основу: со́лиш, со́лит, со́лим.

Северно русский быт как пишется

В области лексики также имеются различия, которые полностью охватывают территории севернорусского и южнорусского наречий. В северном ареале распространены такие слова, как квашня́, квашо́нка «посуда для приготовления теста»; ковш, ко́вшик «сосуд, которым черпают воду»; о́зимь, о́зима «всходы ржи»; ла́ет (о собаке); ора́ть наряду с паха́ть «пахать»; сковоро́дник «приспособление для вынимания сковороды из печи»; зы́бка «подвешиваемая к потолку колыбель»; кафта́н «мужская одежда определённого покроя»; суя́гная, суя́ная, суя́нная «суягная» и ягни́лась, объягни́лась, яни́лась «ягнилась» (об овце); берёжая наряду с жерёбая «жерёбая» (о лошади); бре́зговать с тем же значением, что и в литературном языке; хорово́д, корово́д «хоровод»; пого́да в значении «плохая погода» и т. д. В южнорусском ареале этим словам соответствуют: дежа́, де́жка «посуда для приготовления теста»; коре́ц, ко́рчик «сосуд, которым черпают воду»; зе́лени, зеленя́, зе́ль «всходы ржи»; бре́шет наряду с ла́ет и га́вкает «лает» (о собаке); паха́ть с тем же значением, что и в литературном языке; ча́пля, ца́пля, ча́пельник, чапле́йка и другие слова с корнем чап (цап) «приспособление для вынимания сковороды из печи»; лю́лька «подвешиваемая к потолку колыбель»; зипу́н «мужская одежда определённого покроя»; ко́тная, ско́тная, суко́чая, ко́таная, суко́тная, суко́тая «суягная» и окоти́лась «оягнилась» (об овце); жерёбая, жерёбаная, су́жеребая, су́жерёбная «жерёбая» (о лошади); гре́бовать «брезговать»; корого́д, курого́д «хоровод»; пого́да в значении «хорошая погода» и т. д.[35]

Кроме того, севернорусские говоры характеризуются общими чертами, не имеющими чёткого противопоставления в южнорусском ареале. В их число входят такие фонетические диалектные явления, как возможность произношения в ударном и первом предударном слоге гласного [и] перед мягкими согласными наряду с [е] в соответствии фонеме /ê/: в л[и́]сê «в лесу», б[и́]лен’кой «беленький», зв[и]р’йо́; ёканье — произношение безударного гласного [о] после мягких согласных (возможность произношения [о] наряду с [е] в соответствии с /о/ после мягких согласных перед твёрдыми в первом предударном слоге: [с’о]стра́ и [с’е]стра́, с[в’о]кро́вь и с[в’е]кро́вь; возможность произношения [о] в заударном положении перед твёрдыми согласными и в конечном открытом слоге: о́[з’о]ро «озеро», по́[л’о] «поле», вы́[н’о]с «вынес»); возможность усиленной лабиализации и изменения подъёма предударного гласного /о/ перед различными гласными под ударением независимо от качества соседних согласных: б[ô]л’ша́йа, б[оу]л’ша́йа, д[ô]мо́й, н[оу]ги́, ст[ô]лы́, ст[оу]лы́; произношение твёрдых губных согласных в соответствии мягким на конце слова: го́лу[п] «голубь», се[м] «семь», кро[в] или кро[w] «кровь»; произношение слова кринка с мягким р’ — к[р’]и́нка[36].

В числе морфологических и синтаксических явлений севернорусской локализации отмечаются такие, как наличие существительных ма́тка «мать», до́чка «дочь»; распространение слов — названий ягод, образованных с суффиксом -иц-: земл’ан[и́ц]а, брусн[и́ц]а, черн[и́ц]а; наличие словоформ типа крест’йа́н[а] «крестьяне» в именительном падеже множественного числа; формы множественного числа существительных мужского рода, обозначающие степени родства, с суффиксами -ов’й-, -ев’й-: з’атев’йа, д’адев’йа, братов’йа; наличие существительных, обозначающих молодые существа, в среднем роде с суффиксом -атк-: цыпл’атк[о], роб’атк[о], с формами множественного числа — цыпл’атк[а], роб’атк[а]; наличие согласуемых постпозитивных частиц -от, -та, -ту, -те (-ты, -ти): дом-от, жена́-та, жену́-ту, дома́-те и т. п.[37]

Среди лексических особенностей отмечается распространение слов ухва́т «приспособление для доставания горшков из печи»; кри́нка «посуда для хранения молока»; сусло́н «малая укладка снопов»; заво́р/прово́р «жердь, закрывающая проезд или ворота», «проезд в изгороди»; пере́дник, борони́ть/боронова́ть, петь, льди́ны — все слова в том же значении, что и в литературном языке[38].

Сельское жилище[править | править код]

Особенности в постройке традиционного сельского жилища обусловлены суровым климатом, характерным для Русского Севера — продолжительными и снежными зимами. Кроме того, важным условием, повлиявшим на формировании севернорусского типа жилища, было обилие леса. Повсеместно распространёнными были большие рубленые постройки, соединявшие, как правило, жилые и хозяйственные помещения под общей крышей. В отличие от южнорусского жилища, в котором преобладала четырёхскатная крыша, на севере чаще всего строили двускатные крыши, четырёхскатные («костром») встречались преимущественно в городах Русского Севера. Крыши покрывались в основном деревом (тёсом, драннкой, реже — соломой). Севернорусское жилище, особенно в XIX — начале XX века, украшалось обилием прорезной и плоской геометрической (с невысоким рельефом) резьбы[39].

Для планировки жилища, получившего название северно-среднерусского, характерно расположение русской печи в левом или правом углу у входа — устье печи было обращено к противоположной (лицевой) стене[40].

Северно русский быт как пишется

Образец севернорусского сарафана конца XIX века

Риги, овины, хлебные амбары в севернорусском и среднерусском регионе размещали для защиты от возможных пожаров отдельно от домов, подальше на свободное место. Бани ставили ближе к воде[40].

Народный костюм[править | править код]

Сравнительно рано среди русского населения распространился единый тип мужской одежды, поэтому для севернорусского населения был характерен общерусский мужской народный костюм, включавший прямые туникообразные, а позднее и выкройные, рубашки-косоворотки с разрезом ворота сбоку, обычно слева (с воротником или без него), выпущенные поверх нешироких штанов (портов) и подпоясанные поясом. Из верхней мужской одежды известны кафтаны с клиньями по бокам, глубоко запахивающиеся на левую сторону («сермяги», «зипуны»), суконные армяки. Зимняя одежда — овчинные шубы, полушубки и длинные тулупы, подпоясанные яркими кушаками[41].

Женский севернорусский костюм дольше сохранял свои особенности. Поверх длинной рубашки из белого холста с поликами на севере носили сарафан (длинную плечевую безрукавную одежду), который подпоясывали тканевым поясом. По праздникам замужние женщины носили твёрдые головные уборы, богато украшенные вышивкой, парчой, жемчугом — кокошники и венцы. В будние дни носили повойник (небольшую шапочку с завязками) и платок[42].

Субэтнические группы[править | править код]

Из двух самых крупных этнографических групп русского народа севернорусская является наиболее монолитной. Однородность севернорусского населения объясняется отсутствием частых миграций. Севернорусский регион в основном был освоен в результате стихийных крестьянских переселений с некоторой долей монастырской колонизации. Правительственная колонизация севера в сравнении с южнорусским регионом была незначительной. Переселенческие потоки новгородских и ростово-суздальских славян, двигавшиеся на север, часто пересекались и смешивались между собой, что препятствовало появлению резких диалектных и этно-культурных границ. В сложившемся культурно-языковом единстве Русского Севера, начиная с XIV—XVI веков, местное население различалось только лишь по территориальному признаку, северные великорусы включали группы онежан, каргопольщину, белозеров, двинян, пошехонцев, теблешан, ильменских поозёров, кокшаров, устюжан, важан, тотьмичей, вычегодцев и других, но уже с XVI века эти названия употреблялись всё реже. Особо в XIV—XVI веках в северодвинских землях выделялась только территория с преобладанием переселенцев из Ростово-Суздальской земли — «Ростовщина», клином врезавшаяся в области расселения новгородцев. Позднее её диалектные и этнокультурные особенности были утрачены[43].

Несмотря на единство севернорусского населения в диалектном и культурно-бытовом отношении, некоторые группы местных жителей развивались в некоторой степени обособленно. В первую очередь — это поморы. Одна из наиболее крупных субэтнических групп русских по численности (наряду с казаками), с высоким уровнем и устойчивостью самосознания. Поморы занимают северную окраину расселения северных великорусов — побережье Белого и Баренцева морей. Они представляют собой потомков главным образом новгородцев и отчасти ростово-суздальцев, начавших осваивать поморский регион с XII века. Формирование поморов происходило в результате сложных процессов, связанных с несколькими волнами переселений выходцев из севернорусских и среднерусских областей, а также с ассимиляцией местных групп финно-угорского, саамского и ненецкого происхождения. Доля финноязычного компонента в составе поморов невелика, поскольку поморы в значительной степени изолировали себя от соседнего иноэтничного населения. Название «помор» впервые упоминается в письменных источниках со второй четверти XVI века. Во многом обособленность поморов от остального русского населения сложилась под влиянием особых природных условий и основных занятий поморов — рыболовства и промысла морского зверя, мореходства и предпринимательства, определивших своеобразие поморского быта и уклада. Поморов выделяли также сословные отличия — они относились к государственным крестьянам. По вероисповеданию население поморского побережья в основном придерживалось старообрядческого беспоповского направления. В то же время по языку и народной культуре поморы в целом схожи с остальными северными великорусами[24][44][45].

Северно русский быт как пишется

Поморы не являлись однородной субэтнической группой, в их составе выделялись несколько подгрупп. Их отличия были выражены в разной степени смешения с финноязычным населением, и обусловлены особенностями природной среды и географического положения, а также неодинаковым соотношением отраслей хозяйства. Выделялись «настоящие» поморы, жившие на Поморском берегу, иногда к ним относили жителей Летнего берега. Живущих на побережье Кандалакшского залива все остальные поморы называли «губянами» и «пяккой», не признавая их «настоящим» поморским населением. Жители Терского берега от Умбы до Поноя были известны под названиями «терчане» и «рокане» («роканы»)[46]. Названия «пякка» и «роканы» указывают по-видимому на не совсем русское происхождение данных групп[47].

В советскую эпоху этнографические различия среди разных групп русских нивелировались, это коснулось и поморов. После распада СССР, в 1990 — начале 2000 годов отмечались процессы возрождения поморской субэтнической группы и даже появились требования признать поморов самостоятельным народом[46]. Поморы наряду с казаками и камчадалами были включены в список этнических общностей России, составленный по результатам переписи населения 2002 года[48][49]. Согласно результатам переписи, поморы имели сильные позиции и устойчивое субэтническое самосознание. К поморам (в том числе и к канинским поморам) отнесли себя 6571 человек[50]. По итогам переписи 2010 года число лиц, указавших принадлежность к поморскому субэтносу, сократилась до 3113 человек[51].

Северно русский быт как пишется

К субэтносам Поморья также относят усть-цилёмов, или усть-цилёмцев и пустозёров (иногда их причисляют к поморам). К усть-цилёмам относится население Усть-Цильмы и окрестных селений по левым притокам реки Печоры в Усть-Цилемском районе Республике Коми. В основном этот субэтнос представляет собой потомков старообрядцев, массово переселившихся в Усть-Цильму на рубеже XVII—XVIII веков. Их изолированное положение в силу географических условий и религиозной замкнутости общины способствовало сохранению архаичных черт русской культуры (до начала XX века сохранялась развитая книжная рукописная традиция и былинный жанр в устном народном творчестве). Из-за сложности земледелия в условиях севера хозяйственная деятельность усть-цилёмцев была ориентирована на разведение скота, охоту и рыболовство. Одной из особенностей в традициях данной группы было почитание лиственницы, которая считалась «чистым деревом»[52]. Пустозёры, также жившие на Печоре, по происхождению были, по одной версии, потомками новгородцев, смешавшихся с финно-угорским населением, по другой, потомками московских служилых людей, с которыми также смешалась часть местного населения. Но, вероятнее всего, переселенцы из московского региона (ссыльные и купцы) появились в Пустозёрье несколько позже новгородцев, их влияние отражено в распространении среди пустозёров былин и акающего говора со смягчением согласной [к][44].

Также к севернорусским субэтническим группам относят сицкарей и тудовлян. Сицкари жили в селениях, расположенных по реке Сить в Моложском уезде Ярославской губернии. От остального ярославского населения сицкари отличались особенностями говоров — их оканье владимирского типа отличалось от севернорусского оканья. Вероятнее всего, сицкари были потомками переселенцев из среднерусских районов, расположенных к югу от Ярославского региона. Из-за диалектных и культурно-бытовых отличий соседи сицкарей считали их обрусевшими карелами, литовцами или белорусами. Вероятно, в состав субэтноса сицкарей в разное время влились группы карел, белорусов, переселенцев из Московской губернии. В отличие от соседних групп русских у сицкарей были развиты плотницкое ремесло и лесные промыслы[53]. Тудовляне жили в селениях по реке Туд в Ржевском уезде Тверской губернии. В их говорах и народной культуре сочетались севернорусские и белорусские элементы. Предполагается, что тудовляне были обрусевшими белорусами. В течение XX века особенности в языке, материальной и духовной культуре, сближающие тудовлян с белорусами, были практически полностью утрачены[54][55].

Ряд локальных групп Русского Севера выделяются самоназванием, происхождением и отчасти диалектными особенностями. Тем не менее, к субэтническим группам их не относят, поскольку элементы культуры и быта у них ничем не отличаются от общесевернорусских[56]. Это группы, сложившиеся в связи с бурлацким промыслом — ягутки (или ягуны), жившие до XIX — начала XX веков в Череповецком, Белозерском и Кирилловском уездах Новгородской губернии (название они получили по особенностям говора — произношению «яго» вместо «его») и гагары, проживавшие в сёлах Малмыжского уезда Вятской губернии. А также группа, выделяемая по принадлежности к помещику — пушкари — бывшие крестьяне Мусиных-Пушкиных в Весьегонском уезде Тверской губернии, ничем другим от остальных северных русских не отличавшиеся[57][58].

На севернорусских территориях в прошлом широко были распространены поселения старообрядцев, после раскола в русском православии старообрядческое население севера активно пополнялось в течение XVII—XIX веков переселенцами из более южных районов Европейской части России. Конфессиональные группы русских старообрядцев отличались от остального населения замкнутостью и патриархальным бытом, что способствовало сохранению многих архаичных элементов культуры и быта русского народа. Старообрядцы делились на два течения — поповщину и беспоповщину, в которых выделялись многочисленные толки и согласия. На севернорусской территории были распространены такие беспоповские толки, как поморский (даниловцы), филипповский, федосеевский и бегунский (страннический). Также на севере имелись представители поповского толка (беглопоповцы, Белокриницкая церковь) и промежуточного между поповцами и беспоповцами часовенного старообрядчества. По сравнению с остальным русским населением староверы на Русском Севере составляли сравнительно небольшую часть населения: в конце XIX века в Архангельской губернии их было 1,80 %, в Вологодской — 0,58 %, в Вятской — 3,17 %, в Костромской — 2,81 %, в Новгородской — 2,24 %, в Олонецкой — 0,81 %, в Пермской — 7,17 %, в Псковской — 3,17 %, в Санкт-Петербургской — 0,94 %[59].

В Карелии и Архангельской области проживает несколько обособленных групп севернорусского населения, которые редко упоминаются в работах по отечественной этнографии. Это — выгозёры, населявшие до середины XX века сёла по берегам Выгозера (сформировались из двух групп — обрусевших карелов западного берега Выгозера и русских, живших на восточном берегу), заонежане, населяющие этнографическую область Заонежье (сложились в результате смешения дославянского населения Заонежья — саамского, вепсского и карельского — и русских переселенцев), водлозёры, населявшие острова и побережье Водлозера в Пудожском районе (представляют собой смешанную группу из обрусевших вепсов, русских и отчасти карел), даниловцы (выговцы), жившие по берегам реки Выг (старообрядческое население разного происхождения), гангозёры (жители карельского села Гангозеро), а также кенозёра в Каргопольском районе Архангельской области[60].

Кроме того, северные великорусы являются важной составляющей русского населения Сибири. Переселенцы конца XVI—XVII веков из северных уездов Европейской России составили основную часть сибирских старожилов, прежде всего в Западной Сибири[~ 2][61].

Со второй половины XIX века в составе русского этноса происходит стирание различий между локальными группами населения, вызванное усилением внутренних миграций, развитием средств массовой информации и другими факторами. Наиболее активно процесс слияния мелких субэтнических групп с основным массивом русских протекал в XX веке. В то же время с конца XX века отмечаются попытки возродить язык и обычаи субэтнических групп. На Русском Севере это происходит в основном в среде потомков поморов. Некоторое оживление интереса к прошлому наблюдается у потомков сицкарей. Известна также попытка искусственно сконструировать общность субэтнического типа в Мышкинском районе Ярославской области, в среде так называемых кацкарей[62].

Исследование генофонда[править | править код]

Согласно исследованиям О. П. Балановского, анализ генетических расстояний по гаплогруппам Y-хромосомы европейских популяций показал наибольшую близость генофонда северных русских (расселённых севернее линии Великий Новгород-Кострома-Нижний Новгород) с генофондами населения Прибалтики (эстонцев, латышей и литовцев) и генофондами соседних финно-угорских народов (вепсов, карелов, коми). Вместе с этим генетические связи северных русских удалены на значительное расстояние как от русских центральных и южных европейских областей, так и от финнов[63].

Примечания[править | править код]

Комментарии
  1. ↑ В. А. Тишков считает такой термин неудачным и выделение таких групп ошибочным, так как, по его мнению, не существует групп в составе этноса, обладающих языковыми, культурными и прочими особенностями, но не имеющих при этом особого самосознания.
  2. ↑ Несмотря на то, что старожилы имеют собственное название и определённые культурно-бытовые особенности, в отечественной этнографии их не относят к субэтносам
Источники
  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 449.
  2. ↑ 1 2 3 Власова. Историко-культурные зоны, 1999, с. 106—107.
  3. ↑ Историко-культурные группы русского народа, 1964, с. 143—144.
  4. ↑ Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 449—450.
  5. ↑ Историко-культурные группы русского народа, 1964, с. 144—146.
  6. ↑ Власова. Историко-культурные зоны, 1999, с. 108—109.
  7. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 311.
  8. ↑ Тишков, 1999, с. 899.
  9. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 308.
  10. ↑ 1 2 Историко-культурные группы русского народа, 1964, с. 143.
  11. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 309—310.
  12. ↑ Власова. Историко-культурные зоны, 1999, с. 107—108.
  13. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 311—312.
  14. ↑ 1 2 Александров, Тишков. Народные миграции и образование Российского государства (конец XIV — середина XVI века), 1999, с. 18—19.
  15. ↑ Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 440—441.
  16. ↑ Александров, Тишков. Народные миграции и образование Российского государства (конец XIV — середина XVI века), 1999, с. 19.
  17. ↑ Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 441—443.
  18. ↑ Захарова, Орлова, Сологуб, Строганова, 1970, с. 230—231.
  19. ↑ Захарова, Орлова, Сологуб, Строганова, 1970, с. 235—237.
  20. ↑ Власова. Историко-культурные зоны, 1999, с. 106.
  21. ↑ 1 2 3 Историко-культурные группы русского народа, 1964, с. 144.
  22. ↑ Историко-культурные группы русского народа, 1964, с. 144—145.
  23. ↑ Власова. Историко-культурные зоны, 1999, с. 107.
  24. ↑ 1 2 Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 450.
  25. ↑ Историко-культурные группы русского народа, 1964, с. 146.
  26. ↑ Алексеева. Региональные антропологические типы русских, 1999, с. 60—66.
  27. ↑ Алексеева. Региональные антропологические типы русских, 1999, с. 60—61.
  28. ↑ 1 2 Алексеева. Региональные антропологические типы русских, 1999, с. 61.
  29. ↑ Алексеева. Региональные антропологические типы русских, 1999, с. 65—66.
  30. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 74, 78.
  31. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 74—76, 78—79.
  32. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 72.
  33. ↑ Русская диалектология, 2005, с. 252.
  34. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 71.
  35. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 76, 79—80.
  36. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 76—77.
  37. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 77.
  38. ↑ Захарова, Орлова, 2004, с. 77—78.
  39. ↑ Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 458—459.
  40. ↑ 1 2 Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 458.
  41. ↑ Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 459.
  42. ↑ Александров, Тишков, Шмелёва, 1999, с. 460.
  43. ↑ Власова. Группы русских северной зоны, 1999, с. 107—108.
  44. ↑ 1 2 Власова. Группы русских северной зоны, 1999, с. 108.
  45. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 322—323.
  46. ↑ 1 2 Бузин, Егоров, 2008, с. 323.
  47. ↑ Логинов, 2008, с. 261.
  48. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 345.
  49. ↑ Федеральная служба государственной статистики. Всероссийская перепись населения 2002 года. Перечень вариантов самоопределения национальностей в переписи 2002 года (pdf). Демоскоп Weekly (2002). (Дата обращения: 23 января 2017)
  50. ↑ Всероссийская перепись населения 2002 года. Итоги переписи. Национальный состав населения. Том 4. Национальный состав и владение языками, гражданство. 1. Национальный состав населения (pdf). Федеральная служба государственной статистики (2004). (Дата обращения: 23 января 2017)
  51. ↑ Национальный состав населения, владение языками, родной язык, гражданство (pdf). Социально-демографический портрет России по итогам Всероссийской переписи населения 2010 года С. 88. Москва: Федеральная служба государственной статистики (2012). (Дата обращения: 23 января 2017)
  52. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 323—324.
  53. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 326—327.
  54. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 333.
  55. ↑ Власова. Группы русских северной зоны, 1999, с. 108—109.
  56. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 343.
  57. ↑ Власова. Группы русских северной зоны, 1999, с. 109.
  58. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 343—344.
  59. ↑ Власова. Группы русских северной зоны, 1999, с. 109—110.
  60. ↑ Логинов, 2008, с. 262—266.
  61. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 344—345.
  62. ↑ Бузин, Егоров, 2008, с. 345—346.
  63. ↑ Балановский О. П. Панорама народов на фоне Европы. Народы Северо-Восточной Европы (серия I). Фрагмент из книги «Генофонд Европы». Генофонд.рф (2015).

Литература[править | править код]

  1. Александров В. А., Тишков В. А., Шмелёва М. Н. Русские // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. редактор В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 438—461. — ISBN 5-85270-155-6.
  2. Александров В. А., Тишков В. А. Образование русской историко-этнической территории и государственности. Народные миграции и образование Российского государства (конец XIV — середина XVI века) // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН / под ред. В. А. Александрова, И. В. Власовой и Н. С. Полищук. — М.: «Наука», 1999. — С. 18—21.
  3. Алексеева Т. И. Региональные антропологические типы русских // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН / под ред. В. А. Александрова, И. В. Власовой и Н. С. Полищук. — М.: «Наука», 1999. — С. 60—67. (Дата обращения: 23 января 2017)
  4. Тишков В. А. Общие понятия и термины. Субэтническая группа (субэтнос) // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. редактор В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 881—901. — ISBN 5-85270-155-6.
  5. Бузин В. С., Егоров С. Б. Субэтносы русских: проблемы выделения и классификации // Малые этнические и этнографические группы (Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса). Историческая этнография. Вып. 3 / Под ред. В. А. Козьмина. — СПб.: «Новая Альтернативная Полиграфия», 2008. — С. 308—346. Архивировано 6 октября 2014 года.
  6. Власова И. В. Этнографические группы русского народа. Историко-культурные зоны // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН / под ред. В. А. Александрова, И. В. Власовой и Н. С. Полищук. — М.: «Наука», 1999. — С. 106—107. (Дата обращения: 23 января 2017)
  7. Власова И. В. Этнографические группы русского народа. Группы русских северной зоны // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН / под ред. В. А. Александрова, И. В. Власовой и Н. С. Полищук. — М.: «Наука», 1999. — С. 107—110. (Дата обращения: 23 января 2017)
  8. Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. — 2-е изд. — М.: «Едиториал УРСС», 2004. — 176 с. — ISBN 5-354-00917-0.
  9. Захарова К. Ф., Орлова В. Г., Сологуб А. И., Строганова Т. Ю. Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров / ответственный редактор В. Г. Орлова. — М.: «Наука», 1970. — 456 с.
  10. Логинов К. К. Этнолокальные группы Карелии // Малые этнические и этнографические группы (Сб. статей, посвященный 80-летию со дня рождения проф. Р. Ф. Итса). Историческая этнография. Вып. 3 / Под ред. В. А. Козьмина. — СПб.: «Новая Альтернативная Полиграфия», 2008. — С. 256—268. Архивировано 6 октября 2014 года.
  11. Бромлей С. В., Булатова Л. Н., Гецова О. Г. и др. Русская диалектология / Под ред. Л. Л. Касаткина. — М.: Academia, 2005. — 288 с. — ISBN 5-7695-2007-8.
  12. Русские. Историко-культурные группы русского народа // Народы Европейской части СССР. Этнографические очерки: В 2-х т. (Академия наук СССР. Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Серия «Народы мира. Этнографические очерки» / Под общей редакцией С. П. Толстова) / Под ред. В. А. Александрова и др.. — М.: «Наука», 1964. — Т. 1. — С. 143—147. (Дата обращения: 23 января 2017) Архивировано 23 января 2017 года.

Источник

НАРОДНЫЙ БЫТ

ВЕЛИКОГО СЕВЕРА

Том I

Его нравы, обычаи, предания, предсказания, предрассудки, притчи, пословицы, присловия, прибаутки, перегудки, припевы, сказки, присказки, песни, скороговорки, загадки, счеты, задачи, заговоры и заклинания

Составил Александр Евгениевич Бурцев

ПРЕДИСЛ0ВИЕ

Выпуская в свет настоящую книгу, и таким образом — выступая на суд пред русской читающей публикой, — я считаю уместным и даже отчасти необходимым объяснить моим читателям о тех целях и задачах, каковые имел я в виду, предпринимая издание этой книги, озаглавленной мною: «Быт народа великого севера».

Не желая утруждать читателя моими пространными пояснениями о всех деталях составления настоящей книги, я постараюсь по возможности кратко, но толково объяснить — почему и зачем я остановился на мысли об выпуске в свет предлагаемого издания.

«Быт народа великого севера», как видно уже из самого оглавления, есть нечто собирательное и потому состоящее из многих разновидностей, объединенных в одно целое. Удалась ли мне моя задача вполне или хотя бы отчасти — об этом, конечно, судить не мне — это дело моих любезных читателей, — но, что я употребил все зависящие от меня меры и средства для достижения более или менее удачного результата, не останавливаясь ни пред какими препятствиями, — об этом я считаю себя имеющим право сказать открыто, никого и нисколько не стесняясь. Впрочем, полагаю, что и для самих читателей, при более близком ознакомлении их с моим настоящим трудом, будет вполне понятным, насколько прав я, говоря об этом.

Среди русской описательной литературы как ныне, так и за многие годы и даже десятки лет до наших дней, от времени до времени, появлялись и появляются различные сочинения и отдельные сведения, обнимающие собою ту или другую область быта нашего народа, рассеянного на огромном пространстве нашего обширного отечества. В большинстве из этих произведений отдается преимущество предпочтительно одному какому-либо из явлений народной жизни, и в то же время затрагивается лишь поверхностно народный быт купно со всеми присущими ему особенностями. Между тем, современный быт простого русского народа, — во многом уже не похожего на своего отдаленного предшественника — имеет немало интересных сторон, могущих служить источниками для пополнения и освежения тех устаревших сведений, которые в свое время были ярким и точным отражением теперь уже не существующего.

Современный русский народ, подчиняясь общему прогрессу государственной жизни на различных поприщах, незаметно, шаг за шагом, забывает старое и вносит новое в склад своей, во многом теперь уже изменившейся, жизни, а потому, современный народный быт требует к себе должное внимание и ждет своего современного исследователя.

Вот эти-то соображения и некоторые особые благоприятствовавшие условия и натолкнули меня на мысль о составлении и издании предлагаемой здесь книги. Конечно, я не беру на себя слишком много и не считаю себя тем, о ком сказал выше, т. е. современным исследователем народной жизни, — но, тем не менее, я, по мере сил и возможности, старался оказать, как умел — свое прямое и косвенное содействие и участие делу названного исследования. Ради достижения более удачных и скорейших результатов, и вместе с тем, — чтобы задуманное мною было выполнено в более широких размерах — я не останавливался, — как сказал выше, — ни пред какими препятствиями и не жалел ни материальных средств, ни нравственных и физических сил. Я поставил себе целью: на сколько возможно для меня — послужить на пользу общества и хотя отчасти заполнить тот пробел, который, но моему убеждению, существует в области исследования народного быта вообще и современного нам — в частности. Не обладая теми данными, которые дают возможность исследователю держаться на строго-научной почве и применять к труду своему научный метод, и вообще все исследование вести согласно выработанной научной практикою системе, — я ограничился простой и несложной ролью наблюдателя и собирателя всего, что так или иначе имеет отношение к жизни народа, и тем или другим, может быть интересным для просвещенного общества, знакомя последнее со всеми особенностями простонародного русского быта, указывая в то же время этому обществу на умственный и нравственный уровень современного нам простого народа. Правда, здесь, как узнают читатели из нижеобъясняемого, — не одно только современное, но есть нисколько заимствованного из разных источников и происходящего от разных времен, о чем ниже подробно изложено и все те источники, из коих заимствованы мною какие-либо сведения — подробно поименованы. Но главным образом большая часть помещенного здесь материала, принадлежит или всецело мне, или же отчасти. К первой, из помянутых двух категорий, я отношу те материалы, которые лично и непосредственно собраны и записаны мною на месте; ко второй же — все те сведения и записи, которые были доставлены мне из любезности различными лицами, поименованными в конце этого предисловия. Есть еще и такие материалы, которые собирались, хотя не лично мною, но по моему поручению лицами, специально ездившими для собирания нужных сведений в различные пункты названных ниже северных губерний, где также на месте записывали все, что могло иметь хотя какое-либо отношение к быту народа и хоть немного представляло собой интересного и нового.

Что же касается относительно выбора мною для означенной цели северного района, то для пояснения такого предпочтения должен сказать следующее: во-первых, сам я уроженец одной из северных губерний — Вологодской, а потому север для меня является как бы родственным; во вторых — и само дорогое отечество наше, ныне раскинувшееся на необъятном пространстве, также ведет начало свое от одной из северных местностей, ныне именуемой Новгородской губернией, и, следовательно, север есть как бы колыбель России и всего русского; наконец, в-третьих: север имеет столько исторического прошлого, столько своеобразного и самобытного, что невольно заставляет отдать свое предпочтение именно ему. Даже и в наше время на севере народ имеет еще многое в своей жизни, в своем обиходе, что представляет собой массу материала для наблюдателя. Вот те причины, которые заставили меня север предпочесть всем прочим местностям нашей родины.

Как лично сам, так и через посредство других лиц, собирал и записывал я нужные мне сведения, главным образом в Архангельской, Вологодской, Олонецкой и Ярославской губерниях, куда ездил специально для этой цели летом 1892 и 1893 гг.

Часть материалов доставлена была, мне приятелем моим П. Л. (из г. Кадникова Волог. губ.), а часть — другими лицами, которых хотя и не поименовываю здесь, но которым также приношу мою искреннюю благодарность за оказанное мне содействие при составлении настоящего сборника.

Что же касается тех источников, о которых я говорил выше, то здесь привожу полностью все их подробные наименования:

Н. А. Иваницкий. (См. сборник сведений для изучения быта крестьянского населения в России — Материалы по этнографии Вологодской губ.).

Л. Шустиков. (Сборник Живой Старины за 1895 г.).

Н. Харузин. (См. книгу «Русские лопари в Архангельской губ.)

П. Н. Рыбников. (См. Сборник).

Сочинения П. И. Якушкина. Летописи русской литературы и древности.

Н. Барсов. (См. «Прич. Север. Края»).

Сахаров. Сказания русского народа.

Даль. Пословицы русского народа.

Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу.

Д. Садовников. Загадки русского народа.

Забылин. Русский народ. Народные сказки. Песни и загадки. 1874.

Снегирев. Русские народные пословицы и притчи.

Губернские ведомости:

Вологодские, Олонецкие, Архангельские, Ярославские, Костромские, Вятские и Пермские.

Кроме того:

Этнографический сборник, вып. 1–4.

Памятная книжка Архангельск. Труды Архангельского статистического комитета.

Вологодский сборник.

Новгородский сборник.

Источник

1. Земля

Под Русским Севером обычно подразумевается обширная территория на севере
Европейской части страны, включающая в себя земли нынешних Вологодской,
Архангельской, Мурманской областей, республик Карелия и Коми. К Русскому Северу
в прошлом относилась и Вятская земля (нынешняя Кировская область), а также
относящийся ныне к Уралу Пермский край. Строго говоря, к Русскому Северу в
историческом смысле относятся и земли восточной части Ленинградской области. В
настоящее время Русский Север относится к Северо-Западному Федеральному округу.
Экономическая география также относит Север к части Северо-Западного
экономического региона. Но в области истории, этнологии и культуры Север
является самостоятельным уникальным краем.

Итак, Русский Север, это — особая историко-культурная и этнографическая
область России. Интересно, что в конце XIX века были попытки называть Север
Голубой Русью, или Голубороссией (по аналогии с Белой, Черной и Червонной
Русью).

Русский Север стал первой географической областью, которая вошла в состав
древней русской государственности в результате колонизации. В начале русской
колонизации этот край назывался Заволочьем. С XVI века утвердилось название Поморье. В
имперскую эпоху название Поморье постепенно стало заменяться сугубо
географическим названием «Север».

Этот край лежит в бассейнах рек Северной Двины, Онеги, Мезени, Печоры, и
обширного края озер, среди которых Ладожское, Белое и Онежское. Упирается Русский
Север в моря Северного Ледовитого океана. В силу отдаленности от Атлантического
океана климат Русского Севера — самый суровый в Европе. Суровость климата
усиливается в северо-восточном направлении от Вологды к низовьям Печоры. При
этом заполярное побережье Баренцева моря у берегов Кольского полуострова
(Мурманская область) благодаря заходящей сюда ветви Гольфстрима не замерзает и
зимой. Зато находящееся южнее Белое море покрыто льдом 6-9 месяцев в году. Вплоть
до Полярного круга вся территория края покрыта хвойными лесами, в которых в
западной части края преобладает сосна, в восточной — ель. За Полярным кругом
начинается тундра, охватывающая также и наиболее близкие к материку острова.
Наиболее отдаленные острова — северная часть Новой Земли и Земля Франца-Иосифа
— покрыты ледниками.

Низкие температуры и густая растительность в таежной зоне способствуют
низкой испаряемости, что привело к огромной заболоченности края. Не случайно
очень долго в крае почти не было сухопутных путей. Реки были до появления
железных дорог единственными путями сообщений.

Северно русский быт как пишется

1 Рис. Северная часть
Европейского континента

Двинские земли Заволочья

Само по себе грандиозное продвижение
русских на север почти не отражено в летописях и свидетельствах. Как отмечал
великий историк С. М. Соловьев, «каким образом Двинская область получила
русское народонаселение и стала владением Великого Новгорода — все это
произошло тихо, незаметно для историка»[1].
В самом деле, древние летописцы, подробно описывающие грандиозные битвы,
подвиги и преступления, как-то не заметили медленного, лишенного шума «великих
деяний», движения на север.

К Северному Ледовитому океану наши предки
вышли около тысячи лет назад. Осваивая зону лиственных лесов, славяне
долгое время не выходили за пределы этой области, годной для земледелия,
протянувшейся от Чудского озера, южного берега Ладожского озера и до линии
современного Волго-Балтийского пути по рекам Шексне, Белому озеру и до Волги.
Ранее по линии Волго-Балтийского пути шел речной путь, часть которого
приходилась на волоки. По этой причине земли к северу от водораздела Волги
называли Заволочьем (впервые это географическое понятие употреблено в 1078
году). Далее на север лежала тайга.

Коренных обитателей Заволочья русские называли «чудью заволоцкой» (или «заволочской»).

Достигли южной границы тайги славяне уже в V-VI веке. Поселения славян того времени найдены на реках Чагодоще,
Кобоже, Колпи, Мологе (в пределах нынешних Ленинградской и Вологодской областей).[2] Вслед
за этим славяне медленно начали проникать вглубь тайги, распространяя впервые в
этих местах земледелие, завязывая торговые отношения с заволоцкой чудью, жившей
еще в каменном веке. Под 862 годом летописи упоминают город Белоозеро, в
котором князем сел брат Рюрика Синеус.

Самым древним из северных русских городов времен рождения государства на
Руси была, кроме упомянутого Белоозера, также Ладога. Оба этих города были
весьма молодыми по времени существования, причем кроме славян, в населении
окрестных земель в IX
веке преобладали аборигены. Позднее, в 1238 году, возникло самостоятельное
Белозерское княжество, входившее в состав Великого княжества Владимирского.

В эпоху Киевской Руси продвижение на север ускорилось. Уже в IX-X веках охотники, купцы, пахари,
проникая по рекам на сотни километров в неведомые земли, вышли на берега
Студеного моря, как называли русские Северный Ледовитый океан. Полярные моря в
древности иногда называли еще «Дышащим морем», поскольку русских первопроходцев
поразили приливы, доходящие до 10
метров, почти не знакомые им на спокойных реках и озерах
Руси.

Начавшийся с середины ХI
века распад Киевской Руси на уделы, как ни парадоксально, только подхлестнул
государственную колонизацию севера. Господин Великий Новгород посылал в далекие
походы на легких долбленых лодках — ушкуях ватаги добрых молодцев. По названию
лодок их так и называли — ушкуйниками. Выступая сразу в ролях первооткрывателей
неведомых землиц, торговцев, миссионеров, охотников за пушным зверем и
первопоселенцев, ушкуйники в короткий срок исследовали и покорили обширные
территории от Ботнического залива Балтики до Уральских гор. Возможно, если бы
не монголо-татарское нашествие, освоение русскими Сибири началось бы лет за 300
до Ермака.

В летописных записях первой половины XI века встречаются первые
упоминания о проникновении предприимчивых новгородцев за Уральские горы. В 1032
году новгородцы под начальством некоего Глеба ходили к Железным Воротам
(возможно, пролив Карские Ворота или какой-то из проходов через Урал). В 1079 г на северном Урале погиб
новгородский князь Глеб Святославович, внук Ярослава Мудрого. Позднее имеются
указания, что новгородцы за данью «ходиша люди старин за Югру и Самоедь». Уже в
те годы упоминалось под именем Лукоморья прибрежье у Карского залива.

Какими путями двигались новгородцы на север? Плывя по Волхову и Свири,
новгородцы проникали в Онежское озеро. Далее на север шло несколько путей.
Первый из них проходил рекой Водлою, которая впадает в Кенозеро, а далее рекою
Кеной на Онегу и Онежскую губу Белого моря. Второй путь шел по Вытегре,
впадающей в Онежское озеро, откуда волоком шли до озера Лаче (где стоит
Каргополь) и оттуда попадали на Онегу. С Белого озера волоком можно было
попасть на Сухону, приток Северной Двины. В дальнейшем появился еще ряд путей.

Поселившиеся на берегах Студеного моря новгородцы очень быстро овладели
морским делом и уже в XI
веке стали совершать далекие плавания за Полярный круг. Новгородец Гюрята
Рогович в 1096 году рассказывал летописцу о плавании его «отрока» (доверенного
слуги) на Печору, причем этот отрок проплыл также мимо архипелага Новая Земля
через пролив Карские ворота. Под 1114 годом в «Повести временных лет»
приводятся рассказы старых ладожан об их дальних походах «за Югру» и «за
Самоядь» (то есть к горлу Белого моря), относящихся еще к временам Ярослава
Мудрого.

В 1137 году в Уставной грамоте новгородского князя был составлен список
новгородских погостов (поселений и пунктов сбора дани) в Заволочье. Многие
перечисленные там населенные пункты существуют и по сей день. Так, в грамоте упомянуты
Тудоров Погост, Вельск, Векшеньга, Тотьма, и другие поселения, которые и ныне
можно найти в Вологодской области. В 1147 году новгородцы основали на волоке
между реками Шексна и Сухона Вологду.

Северно русский быт как пишется

2 Рис. Новгородская земля
в XII веке.

Богатства, которые получал Великий Новгород от своих северных владений, и
вызвало стремление у могущественных князей Ростово-Суздальской земли (или
Владимиро-Суздальской, поскольку Владимир стал столицей княжества, а затем и всей
Руси) также принять участие в освоении северных земель. Поскольку они лежали
ниже Ростово-Суздальской земли, то суздальцы их назвали Низовыми землями.
Ростовцы шли в Заволочье по средней Сухоне, мимо новгородского поселения
Тотьма, далее по Вагу и Кокшеньге к реке Юг. Между ростовцами и новгородцами
стали происходить военные столкновения. Так, в 1149 году, согласно летописи, новгородцы
и суздальцы сражались друг с другом. В 1166 году поход в Заволочье на Двину
князя Мстислава, сына Андрея Боголюбского вызвал жестокую войну между
Господином Великим Новгородом и Владимиро-Суздальским княжеством.

В 1212 году в устье реки возник город Великий Устюг, ставший центром
владений владимиро-суздальских князей на севере. В целом, выходцы с ростовских
земель («низовцы») поселились на верхней Двине, по реке Сухоне. Находящиеся
далеко от владений Великого князя, устюжане сами стали вести себя совершенно
самостоятельно, как и новгородцы, ведя независимую политику. Так, в 1322 году
устюжане «заратились» (то есть воевали) с новгородцами, не обращая внимания на
союз ростовского князя, подданными которого они являлись, с Новгородом. Аналогичные
события произошли в 1329 году.

Интересно, что до сих пор на Русском Севере среди местных жителей
сохраняется память о том, из каких мест древней Руси прибыли их предки. Так,
верховье Северной Двины до сих пор жителями Архангельской области именуется
Ростовщиной, поскольку населяют ее потомки ростовцев. Зато жители Обонежья
(берегов Онежского озера), Беломорья и Двинских земель помнят о своем
новгородском происхождении.

В культурном плане на Русском Севере долго сохранялись различия между новгородскими
и ростово-суздальскими землями. Иконы и фрески в северных городах XVII века по-прежнему
сохраняли определенные художественные различия тех мест, откуда за несколько
веков прибывали переселенцы. В Белозерске (прежнем древнем Белоозере) и Вологде
они носили чисто новгородский характер, в Тотьме и Великом Устюге соответствовали
ростовским традициям.

Отдаленность и слабая заселенность северных земель привели к тому, что
вплоть до падения Новгородской республики многие земли и города края находились
в совместном владении великих князей Владимирских и Новгорода, как, например,
Вологда и Пермь.

Коренные жители Севера, «чудь заволоцкая», стояли на еще более
первобытной ступени развития, чем чудь Залесской Руси. В этническом смысле
большинство аборигенов севера относились к финно-угорским этносам, почему
новгородцы и называли их чудью. Среди них выделялись лопари (ныне саамы), в
наши дни обитающие в ряде районов Мурманской области, но во время новгородского
продвижения на Север занимавшие обширную территорию от Ладожского и Онежского
озер до Баренцева моря. Вокруг Белого озера жила весь (потомками которой
являются вепсы). На Двине жила емь (от которой поныне остались названия реки
Емцы и города Емецк). Восточнее проживали предки современных коми и коми-пермяков.
Вблизи Уральских гор и по течению Печоры находились племена югры (их потомки,
угорские этносы ханты и манси, позднее отошли на восток и живут в западной
Сибири, в низовьях Оби). Наконец, в тундре обитали самодийские племена предков
ненцев, которых русские называли Самоядью (самоедами). Как видим, под
заволоцкой чудью подразумевались весьма разнообразные этносы. Интересно, что
заволоцкую чудь (или ее часть) называли также чудью белоглазой. «Белоглазость»
чуди, вероятно, объяснялась слабой пигментацией глаз, что нередко встречается у
некоторых представителей прибалтийско-финских этносов. К тому же заволоцкая
чудь покрывала лица краской или татуировкой (в былинах и преданиях русских
поморов Кеми чудь иногда называют краснокожей!), что только усиливало «белоглазость»
чуди.

Русских переселенцев неприятно поражали некоторые бытовые обычаи чуди.
Например, среди чуди было распространено «сыроядение» (то есть поедание сырого
мяса и рыбы), и даже каннибализм.

Колонизация севера новгородцами и ростовцами не всегда была мирной. Об
этом свидетельствует историческая память русского населения Архангельской
области. Еще в середине XX в. на Пинеге и Мезени помнили, что,
например, у деревни Резя новгородцы долго «резались» с чудью, и что на реке
Поганце было еще более упорное сражение с «погаными». Местные жители даже еще
помнили, где пролегала «ратная дорога», по которой отступала чудь, где
находились укрепленные городки чуди, и откуда именно она пускала стрелы в
наступавших новгородцев.[3] В легенде
русской деревни Чучепала на реке Мезени происхождение названия деревни объяснялось
тем, что во время битвы с чудью на льду реки русские сумели ловко заманить чудь
на заранее подготовленную прорубь и потопили ее. И поныне на Мезени существует
плес (то есть участок реки, более глубокий по сравнению с расположенными
рядом), который называется Кровавым, в котором, по воспоминанию жителей
Чучепалы, и «пала» чуча, местная чудь. (Кстати, подобный тактический прием
применил во время Ледового Побоища 1242 года Александр Невский).

Впрочем, нередко и сама чудь делала опустошительные набеги на русские
поселения. В преданиях Каргопольского уезда, записанных в XVIII веке академиком П. Б.
Иноходцевым, говорилось о том, что «белоглазая чудь» постоянно грабила местные
земли. «Древнейшие люди сего края — поганые сыроеды и белоглазая чудь,
кои приходя в пределы Белозерские, делали великие опустошения: поджигали
селения, младенцев пожирали, взрослых и престарелых разнообразно умервщляли[4]«,
говорилось в летописи. Эти набеги продолжались до того времени,
пока некий князь Вячеслав (о котором, впрочем, ничего не сообщают летописи) не
прогнал их.

В «житиях» святых упомянуты убитые чудскими язычниками Андриян
Ондрусовский, Макарий Вышкоезерский и ряд других святых мучеников.

В сборнике Кирши Данилова, первом сборнике русских былин, опубликованном в 1804
году, но составленном значительно раньше, в XVIII веке, была и былина «Как Добрыня чудь покорил». Вероятно,
какие-то бои с чудью русским в древние, «былинные», времена, действительно приходилось
вести.

Среди преданий Русского Севера была легенда о том, как на Курострове близ
Холмогор стоял золотой идол чуди, который украли новгородцы.

Однако все выше перечисленные факты были лишь исключением из правил. В целом
колонизация русскими Заволочья носила мирный характер. Показателем этого
является то, что русские поселения не имели никаких укреплений. В могильниках
было найдено очень мало оружия.

Не менее показателен такой факт. Все крупные реки, по берегам которой жили прежде
финно-угры, носили нерусское название — Онега, Печора, Мезень, Пинега, Сухона.
Зато мелкие реки, в том числе притоки перечисленных, незаселенные бродячими
финскими охотниками, освоенные много веков спустя русскими, носили славянские
названия — Устья, Паломица, Медведица[5].

Чудь жила на севере вплоть до XVI
века, а отдельные группы чуди существовали еще до XIX столетия. Еще в XIV-XV
веках существовало множество чудских поселений, располагавшиеся в основном в
глухих лесах, возле мелких речушек, в то время как по важнейшим водным «улицам»:
Северной Двине, Онеге и Ваге — широко разливались волны русской крестьянской и
монастырской колонизации.[6] В
летописях XV века
совершенно определенно различаются «двиняне» (то есть русские, живущие по Северной
Двине) и «заволочане» (аборигены из числа заволоцкой чуди). Но уже в эпоху
Ивана Грозного летописи часто употребляют о пустых чудских городищах,
заброшенных чудских копях, о чудских «печищах» (то есть брошенных деревнях).

Исчезновение чуди породило на севере ряд легенд и преданий. В основном все
они объясняют исчезновение чуди тем, что вся чудь «под землю ушла». Согласно
преданиям, стала в тех местах расти белая береза, что означало по
древнему предсказанию скорый приход сюда белого народа и их царя, который
установит свой порядок. Люди выкопали ямы, поставили стойки, навалили сверху
камни. Зашли в укрытия, вырвали стойки и камнями засыпались. Не случайно в
словаре В. И. Даля приведена пословица: «чудь живьем закопалась». Вероятно, с
Севера эти предания об исчезнувшей чуди в дальнейшем распространились на Урал и
Сибирь.

Северно русский быт как пишется

3 Рис.
Картина Н. К. Рериха «Чудь живьем закопалась», 1913 г, Новгородский
историко-художественный музей.

В основе легенд о самозакапывании чуди, вероятно, сохранившиеся сведения
о групповых самоубийствах чуди, не желавшей крестится, а также способ
захоронения чудью своих умерших, которых действительно засыпали землей,
подрубая стойки сруба. Натыкавшиеся на чудские кладбища, «чудские ямы», русские
считали, что именно здесь вся чудь и закопалась в землю.

Вплоть до начала ХХ века на севере сохранялись суеверия, связанные с
чудским местами — курганами, городищами, «ямами» (то есть местами захоронений),
рощами, почитавшимися чудью священными, и пр. Местные жители уверяют, что под
землей чудь сторожит свои сокровища, всячески препятствуя попыткам искать
спрятанные чудские клады.

Разумеется, никакого истребления чуди русскими не было. Новгородцы и
ростовцы были только заинтересованы в увеличении числа данников, равно как
церковь была рада увеличить количество обращенных душ. В северных условиях не
было никакого смысла обращать местных жителей в рабство.

Скорее всего, малочисленная и подвижная заволоцкая чудь частью
ассимилировалась среди русских, частью отошла на запад, на земли современной
Финляндии. Во всяком случае, в основу финского этноса легло слияние нескольких
родственных племен — суоми (русские называли их «сумь»), хяме (вероятно, та
самая емь), и часть саамов (лопарей) и карел.

О том, как это происходило, мы можем узнать из жизнеописания монаха
Лазаря, основавшего в середине XIV века на северо-восточном берегу Онежского озера, на маленьком острове, один из монастырей. По словам
Лазаря, вокруг озера жили только лопари и чудь, язычники и страшные «сыроядцы».
Несколько раз язычники избивали и изгоняли Лазаря с его острова и пытались
убить. «Многи скорби и биение и раны претерпех от
сих зверообразных мужей» — писал Лазарь[7]. Случай помог Лазарю. Он вылечил сына одного из
лопарских старшин, после чего его перестали гнать. Лопарский старшина со своими
детьми принял христианство, затем крестились и некоторые другие лопари и чудь,
а самые упорные в язычестве удалились из этих мест к Ледовитому океану[8].

Весь, проживавшая на обширной территории от Волхова до Верхнего Поволжья,
вошедшая в состав Руси еще в IX
веке, большей частью обрусела Правда, еще в начале XVI века западный путешественник С.
Герберштейн застал весь, жившую по реке Шексне, вытекающей из Белого озера,
отмечая, что ныне почти все говорят по-русски. От имени веси сохранились такие
названия, как город Череповец (ранее Череповесь) и Весьегонск (Весь Егонская). Только
в глухом лесном краю на границе Ленинградской и Вологодских областей
сохранились прямые потомки веси — этнос вепсов.

Остатки заволоцкой чуди, крещеной в православие, перешедшей к земледелию
и своим бытом и культурой практически ничем не отличавшейся от местных русских,
существовали еще в середине XIX
века. Так, в 1864 году чудь проживала вместе с русским населением в
Архангельском, Холмогорском и Пинежском уездах. В деревне Чудиново, на реке
Ваге, местные жители, полностью обрусевшие, помнили свое чудское происхождение
еще в 40-х гг. ХХ века.[9] Наконец,
во время переписи 2002 года чудь была внесена как самостоятельная
национальность под номером 351 в перечне национальностей и языков РФ. Некоторое
количество жителей Пинежского района Архангельской области назвали себя чудью.

Зато на севере широко расселился еще один финский этнос — карелы.
Исторически карелы жили в основном на Карельском перешейке. Войдя в состав Руси
еще на заре ее государственности и приняв православие в 1227 году, карелы
вместе с новгородцами начали расселяться в Заволочье. В начале XVII века, после того, как
родина карелов отошла к Швеции, православные карелы в большей своей части
переселились в пределы России. Так появились тверские карелы, тихвинские
карелы, а земли между Онежским озером и Белым морем навсегда стали Карелией.

После падения Новгородской республики земли Русского Севера вошли в
состав Московского государства. Примерно с середины XVI века за краем утвердилось название
Поморье.

Вятская земля

Во второй половине XII
века новгородцы и ростовцы начинают продвигаться в Предуралье. По реке Вятке
(притоке Камы) простиралась Вятская земля. Здесь имелись достаточно плодородные
почвы, окруженные труднопроходимыми лесами. Еще в 1143 году упоминается русский
город Котельнич на реке Вятке. В 1174 году новгородские ушкуйники основали на реке
Хлыновице город Хлынов (Вятка) и Никульчин. Вероятно, тогда же был основан
город Орлов, (впервые упоминаемый в летописях только с 1459 года, но
археологические данные свидетельствуют о том, что русское поселение
существовало здесь на три века ранее). С этого времени начинается проникновение
русских поселенцев на Вятку. Город Хлынов был городом с правильной уличной
планировкой, бревенчатыми мостовыми и жилищами, похожими на новгородские.[10] Хлынов
возник на слиянии двух городищ: удмуртского, принадлежащего племени вятка, и
русского в устье реки Хлыновицы, чем, вероятно, и объясняется двойное название
города. Название «Вятка» официально город получил лишь в 1781 году, а в 1934
году был переименован в честь С. М. Кирова. Кроме этих городов, существовали
волости, погосты и села.

Из-за своей отдаленности Вятская земля со столицей в Хлынове быстро
превратилась в самостоятельное государство, став фактически еще одной русской
республикой. Вятка формально признавала над собой власть Великого князя
Владимирского, и одновременно Новгородской республики, но практически во всех
своих делах вплоть до конца XV
века была полностью самостоятельной.

Население Вятки занималось добычей пушнины, бортничеством и рыболовством.
Государственный строй Вятки был своеобразным. Управляли республикой земские
воеводы, администрацией на местах ведали подвойские.

Кроме русских, на Вятке проживали удмурты (вотяки), марийцы (черемисы). Видимо,
влияние аборигенов сказывалось и в том, что на Вятке существовали многие
языческие пережитки, в частности, многоженство.

Освоение Севера

Что же влекло новгородцев и ростовцев на север? В первую очередь главной
ценностью для русских была пушнина. Можно представить себе масштабы пушного
промысла в Заволочье XI-XIII веков по археологическим
находкам в Великом Новгороде. Так, на найденных трех деревянных
ящиках-цилиндрах, использовавшихся для опечатывания мешков, в которых
складывалась пушнина, были вырезаны названия «Пинега», «Усть-Вага» и «Тихменьга»
— имена известных северных рек. В берестяной грамоте N 724 содержится донесение
какого-то Саввы, который рассказывает о конфликте при сборе дани на севере, и
упоминаются песцы, меха которых должны были поступить в Новгород.

Помимо мехов, Заволочье привлекало русских обилием соли. В Уставной
Грамоте 1137 года упоминаются «чрены» — железные чаны для выварки морской соли.
С каждого такого «чрена» новгородскому архиепископу выплачивалась мера соли. Выпаренная
из морской воды соль называлась «морянкой». Но на севере было много соляных
источников, которых называли ключами. Северная соль высоко ценилась на Руси, и
несколько веков была одним из основных хозяйственных занятий русских
поселенцев. На солеварении поднялись и процветали северные города — Тотьма,
Сольвычегодск, Ненокса.

Соловецкий монастырь (сама слово «Соловки» имеет корень «соль» в своем
названии) имел около 50 варниц, на которых работало до 800 постоянных и около
300 временных наемных работников. В XVII веке Соловецкий монастырь был главным поставщиком соли на
внутренний российский рынок, продавая до 180 тыс пудов соли в год. Солевары
Двинской земли и Вологодского края давали до 800-1000 пудов соли в год и более
двухсот лет снабжали этим продуктом многие районы Московского государства.

Еще одним северным промыслом, имевшим общерусское значение, было
смолокурение. Смола употреблялась для смазки обуви, колес, дверей, в
судостроении, кожевенном ремесле. Уже во второй половине XIV века смолу гнали на продажу во
владениях новгородских бояр на реке Ваге. Смолу высокого качества гнали
несколько позднее также в Холмогорах, Вельске, на Пинеге.

С выходом русских на берег Студеного моря началась масштабная добыча
моржовой кости. Древнейшие из найденных в Новгороде изделий из моржового клыка
найдены в слоях X — начала XI
веков, что позволяет датировать время первого появления русских на берегах
Северного Ледового океана. Помимо кости, морские животные ценились за свой жир.
Добывались на Севере и ценные породы рыб.

Несколько позднее, в основном с XV века, на севере стал развиваться слюдяной промысел. Слюда
использовалась для окон и фонарей. Русская слюда считалась лучшей в мире и была
одной из крупных статей российского экспорта в допетровскую эпоху. В Западной
Европе она называлась «мусковит».

На Севере также добывали жемчуг. В устьях небольших северных рек
встречались жемчужные раковины. Много веков здесь шла промышленная добыча жемчуга, который стал самым распространенным на
Руси ювелирным украшением. Начиная с глубокой
древности, им расшивали одежду богатых и знатных русских людей, церковные
облачения и предметы культа; крупным жемчугом украшали предметы светского и
церковного обихода; из мелкого жемчуга делали ожерелья, венцы, им украшали
пуговицы, булавки, кольца. На
севере, где жемчуг был дешев и доступен, жемчужные украшения стали составной
частью народного костюма. Мелкий жемчуг из рек
русского Севера продавали на вес; речной жемчуг «немалы и хороши, и чисты»
продавали поштучно. Известный гидролог первой половины XIX века Штукенберг
писал: «Нет в Европе страны, которая была бы столь богата, как Россия, реками и
ручьями, в которых водятся жемчужные раковины». Жемчужные реки находились в
Новгородской, Архангельской, Вологодской губерниях, в районах Онежского,
Ладожского и Ильменьского озер, на Белом море и у прибрежий Северного
Ледовитого океана[11].

В Кандалакшском заливе Белого моря
добывали аметист.[12]

В 1491 году для поиска серебряной и медной
руды из Вологды на Печору отправилась экспедиция, возглавляемая государевыми
людьми Андреем Петровым и Василием Болтиным. Экспедиция нашла серебряную и
медную руды на притоке Печоры — Цильме. 1491 год принято считать началом
горно-металлургической промышленности в России. К сожалению, цилемское
месторождение оказалось бедным, и вскоре было заброшено.

Развивалось на севере кузнечное дело.
Северные мастера отливали колокола, а затем и пушки. В Соловецком и
Кирилло-Белозерском монастырях в XVI-XVII было налажено производство пушек. В 1679 году холмогорские оружейники получили заказ из
Москвы на изготовление 2000 оружейных замков.

Бочками в Москву для освещения улиц столицы в середине XVI века доставлялась «Земляная кровь»,
то есть ухтинская нефть.

Разумеется, русские, как исконные землепашцы, и на севере занимались
земледелием. Русский Север и поныне является регионом самого северного в мире
земледелия. Вероятно, что уже самые первые переселенцы стали разводить огороды
и заводить пашню. Вслед за ушкуйниками на Север стали продвигаться и крестьяне.
Уже в начале XII века земли
по реке Ваге, притоке Северной Двины, которые отличались плодородием, напоминая
ополья центральной России, стали земледельческим регионом, снабжающим хлебом
почти все Заволочье. В XV
веке появилось не столько географическое, сколько экономическое понятие —
Двинская земля. В нее включались земли по притокам Северной Двины, в первую
очередь Ваге, а также земли по Пинеге, Мезени и далее на восток, до Печоры.

Другой сельскохозяйственной территорией стало Заонежье — обширный край,
включающий в себя западное побережье Белого моря и левые притоки реки Онеги.
Заонежье заселяли не только новгородцы, но и выходцы из ростовских земель. Центром
Заонежья был Каргополь. Возникший примерно в середине XII века, Каргополь впервые упоминается
в летописях только в 1380 году, когда каргопольский князь Глеб принял участие в
Куликовской битве. Кстати, хотя, вероятно, основали город новгородцы, Каргополь
стал владением ростово-суздальских князей, и сами каргополы считаются на Севере
«ростовщиной».

Устремились на север также и новгородские, а также ростовские бояре,
захватывая в краю обширные владения.

До нашего дня дошел любопытный документ — купчая от 1315 года, по которой
чудские старшины Азика, Харагинец, Ровда и Игнатец, за 20 тысяч белок и 10
рублей уступили обширную территорию по Ваге новгородскому боярину Афанасию
Даниловичу. В начале XV века самой крупной владелицей заонежских земель была
знаменитая Марфа Борецкая, более известная как Марфа Посадница.

К концу независимости Новгородской республики на Двинских землях стояли
более 50 поселков, основанных боярами. Следует заметить, что власти республики
опасались возникновения в крае крупных земельных владений бояр, способных стать
удельными князьками в этих отдаленных землях. Для получения земель в вотчину требовалось
согласие новгородского веча или благословления митрополита[13].
Лишь только могущественные роды новгородского боярства, занимавшие важнейшие
республиканские посты, могли создать на севере свои вотчины.

Одновременно началась и монастырская колонизация. Первоначально на севере
монастырских и церковных земель было мало. Но со второй половины XIV века, под влиянием
деятельности Сергия Радонежского, начинается бурное развитие северных
монастырей, занятых более колонизацией пустующих северных территорий, чем
спасением душ своих насельников.

В 1397 году преподобный Кирилл, ученик Сергия Радонежского, основал
монастырь на Белом озере (Кирилло-Белозерский). Его ученики в дальнейшем также
основали ряд новых монастырей.

В целом в XIV
столетии появились на свет такие монашеские обители, как Лявленский на Северной
Двине, Кевроло-Воскресенский на Пинеге, Муромский на Кольском полуострове,
Строкинская пустынь и Кирилло-Черногорский под Каргополем.

Особенную роль не только в религиозном, но и в хозяйственном и культурном
развитии Севера сыграл Соловецкий монастырь, основанный в 1429 году монахами
Германом и Савватием. В 1436 году, после смерти Савватия на Соловки прибыл инок
Зосима, уроженец села Толвуй, который позднее на протяжении 26 лет возглавлял
обитель, превратив ее в один из духовных центров Руси. В дальнейшем монастырь
стал одним из самых богатых в стране. Монастырь ежегодно выплачивал в царскую
казну огромную сумму в 4 тысячи рублей (в эпоху, когда годовое жалование
служилого человека составляло 5 рублей!). Соловецкие монахи создали на редкость
эффективную систему хозяйствования в северных условиях. На Соловках выращивались даже арбузы, персики, мандарины, виноград!

Значительную роль в истории двинских земель сыграл также Антониев-Сийский
монастырь, основанный уроженцем села Кехта на Северной Двине Антонием примерно
в 1520 году, на реке Сии, притоке Северной Двины, в Холмогорском районе
Архангельской области. На Кольском полуострове в Печенге Трифон около 1533 года
основал монастырь, ставший центром культуры за Полярным кругом.

Об уровне монастырского хозяйствования свидетельствует такой скучный
статистический показатель, как урожайность на монастырских землях в условиях
северного климата на скудных почвах. Так, на расположенном севернее Великого
Устюга Троице Гледенском монастыре, где 87 % почв классифицировались как «худые»,
а оставшиеся 13 % — как «средние», урожайность ржи составляла сам-5 и сам-6.
Интересно, что на черноземном юге на государевой десятинной пашне урожай ржи
был сам-2,5![14] Все это объяснялось тем,
что монахи использовали самую передовую для того времени агротехнику. Имело
также значение и то, что монастырские крестьяне были несравненно более
свободными, чем подневольные труженики плодородного Черноземья.

Соловецкие монахи сами были неутомимыми изобретателями. Некий старец
Тарасий научил отделять в рассоле соль от воды. Соловецкий игумен Филипп
использовал в хозяйстве особую сеялку, управляемую одним человеком.

Северные монастыри не только были важнейшими религиозными, хозяйственными
и культурными центрами. Не менее важно то обстоятельство, что монастыри стали
оплотом московских князей, «собиравших» русские земли на севере. Практически
все северные монастыри были стратегическими военными форпостами страны. Соловецкий
монастырь, к примеру, имел столь мощные крепостные укрепления, что они не
только выдержали 8-летнюю осаду в 1668-1676 гг, в период Раскола, но даже и в
Крымскую войну, в 1855 году, британская корабельная артиллерия не смогла нанести
серьезного ущерба крепостным стенам XVI века.

В целом, Поморье в XVI-XVII становится одним из основных
зерновых районов страны. Долина реки Сухоны превратилась в одного из главных поставщиков
товарного хлеба. Это хозяйственное достижение стало возможным по причине
свободного труда крестьян Севера, не знавших над собой помещика, а также
высоким уровнем грамотности и образованности, по уровню которой Поморье
опережало всю остальную Россию.

Аналогичные успехи достигло Поморье в животноводстве. Длинные нежаркие
дни летом и высокая влажность способствовали развитию кормовых трав для скота.
В долинах Северной Двины, Мезени, Онеги, Печоры в XVI-XVII веках выращивался высокопродуктивный рогатый скот. К XVIII веку вес быков
холмогорской породы доходил до 600 кг,
а степной бык черкасской породы весил в среднем 400 кг. Также в Поморье была выведена
мезенская порода лошадей.

Отсутствие на Севере крепостного права, а также то обстоятельство, что
досюда не добрались татары, привели к тому, что жизненный уровень местных
жителей был самым высоким в древней Руси. Расчеты, произведенные группой
антропологов под руководством Т. И. Алексеевой, показывают, что средняя
продолжительность жизни на берегах Белого озера уже первых поселенцев в XI-XIII приближалась к максимальной для
средневековой Руси, а у женщин (живших в среднем 43,5 года) даже превосходила
ее. Таким образом, русские поселенцы на севере, несмотря на тяжелые природные
условия, благодаря выгодным социальным условиям достигли высокого жизненного
уровня. Так же русские поселенцы на севере имели и высокий культурный уровень
(о чем, впрочем, скажем ниже).

Поморье в XV-XVII веках

Отличаясь от основной массы русских своим говором, одеждой, обычаями,
методами хозяйства и живя как — бы на отшибе, в стороне от столиц, северяне,
тем не менее, всегда ощущали истинно русскими людьми, не отделяя себя от всей
России. Доказательством могут считаться некоторые обстоятельства присоединения
Севера к Московскому централизованному государству.

Потомки новгородцев уже к концу XIV века стали тяготеть к Москве, пытаясь отложиться от
Новгородской вечевой республики. В 1398 году «бояре Двинские и вси двиняне» «задались»
за Великого князя Московского Василия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского. В
ответ Господин Великий Новгород послал на Двину 8-тысячную рать, устроившую
жестокую расправу со сторонниками Москвы. Великий князь вынужден был заключить
мир «по старине» и временно отказаться от распространения своей власти на север.
Позднее, в 1456 году Василий Темный присоединил часть новгородских владений по
Северной Двине и Пинеге к своей «государевой вотчине». В 1471-78 гг. после
падения Новгородской республики весь Русский Север оказался в составе единого
Русского государства.

История мятежей северной окраины Новгородской республики может показаться
нелепой западному исследователю. В самом деле, двиняне хотели отделиться от
Новгорода для того, что бы обменять республиканские вольности на государево
тягло и подати Москвы. Когда перед северянами вставала альтернатива — единая и
неделимая Россия вместе с тяглом и дисциплиной самодержавной власти, или
свобода в отдельно взятой области, то северяне предпочитали единство свободе.

После присоединения Заволочья к Москве начинается новый этап истории
Севера. Поморье (термин «Заволочье» вскоре исчез) занимало половину всей
территории Российского Московского государства.

Для Поморья в целом, включая уже несколько веков освоенные земли, период с
конца XV до начала XVIII веков, то есть от
падения Новгородской республики до петровской эпохи, в частности, основания
Петербурга, был эпохой процветания, своего рода «Золотым веком» Поморья.

На огромной территории Поморья в начале XVII века проживало около 350 тысяч
человек. При этом 2/3 населения проживали в Двинском уезде, а на Печоре — лишь
около 37 тысяч человек. На Вятке существовало 12 тысяч дворов.

Местные территориальные группы русских с
XIV-XVI вв. долго именовались чисто географически — онежане, каргопольщина,
белозеры, двиняне, пошехонцы, теблешане, ильменские поозеры, кокшары, устюжане,
важане, тотьмичи, вычегодцы и др. Напомним,
что также существовало слово «помор», носившее не столько географический,
сколько профессиональный характер.

Этот край не только своими размерами, но и хозяйственным значением, имел
огромное значение для России. Именно Поморье было в допетровской России «окном в
Европу». Прямые торговые связи России со странами Западной Европы установились
в середине XVI века,
точнее, с 1553 года, когда английский корабль под командованием Ченслера
оказался в Белом море. Результатом было установление торговых и дипломатических
отношений между Англией и Россией. Несколько позднее стали совершать плавания в
Поморье голландцы и моряки других стран.

Торговля с Западной Европой шла через Холмогоры. В 1584 году был основан
Архангельск, быстро ставший столицей Русского Севера, и почти полтора века
после основания — единственным морским портом России. Из России вывозились
меха, мясо, смола, пшеница, металлы (медь, олово, свинец), пенька. Канаты для
британского флота делали на «канатном дворе» в Холмогорах и подобном «дворе» в
Вологде. В начале XVII
века такой же «Канатный Двор» в Архангельске обслуживало уже более 400
работников, что делало его одним из крупнейших предприятий Европы.

Произведенная на Ваге смола считалась лучшей в мире и использовалась для
обеспечения водонепроницаемости кораблей и сохранения их от гниения. Интересно,
что Англия стала «владычицей морей» после разгрома испанской «Непобедимой
Армады» в 1588 году, когда британские корабли получили свое оснащение канатами
и смолой из России.

Обороты северной торговли России были значительны. Оборот Архангельской
ярмарки в XVII веке
доходил до 3 миллионов рублей (при государственном бюджете в 8 миллионов).

Активное движение товаров и людей шло и по речным путям Севера — по Северной
Двине и Сухоне. Грузооборот речного пути между Архангельском и Вологдой
составлял 2-3 млн. пудов[15].

В XVI-XVII веках благодаря развитию международной торговли большое
торгово-промышленное значение приобрели города Великий Устюг, Каргополь, Вятка,
Тотьма, Сольвычегодск. Несмотря на удаленность от морского побережья и
Архангельска, все эти города в официальных документах допетровского времени
именуются «поморскими городами», что свидетельствует о наличии общей
экономической структуры, связывавшей их в единое целое. Обширный
административный регион, куда входили не только Двинская земля, но и
значительно более южные земли (в том числе территории современных Кировской и
Вологодской областей), был в большой степени ориентирован на торговлю через
Архангельский порт. Очевидно, что огромная зависимость экономики этого края от
морских промыслов и международной торговли способствовала формированию общей
региональной культуры с центром в столице Поморья — Архангельске. В целом же, в
конце XVII века в торговле с иностранцами через Архангельский порт участвовало
70 русских городов — почти вся Россия.

Помимо торговли и ремесел, хозяйственный подъем Поморья затронул и
земледелие. В XVII веке
бассейн реки Сухоны стал одной из важнейших хлебных житниц России. Может
показаться странным, что именно на севере, где природные условия не очень
соответствуют земледелию, могла появиться житница России, но отсутствие
крепостного права могло сделать подобное чудо.

Поморье той эпохи успешно опровергает представления о тысячелетней «парадигме
несвободы», как любили писать различные публицисты времен «перестройки». Поморье
допетровского времени справедливо могло считаться самым свободным обществом в
Европе.

Традиционные крестьянские сообщества: община (поземельная собственность),
волость (административно-территориальное сообщество), церковный приход
(духовно-литургическое сообщество), вместе составляющие крестьянский «мир», —
появились еще в киевскую эпоху. На Русском Севере они, под влиянием
новгородской традиции, приобрели свои характерные черты.

Интересно, что после присоединения всего Поморья к самодержавному
Московскому государству великий князь Иван III провел конфискацию вотчин новгородских бояр. При этом
московские власти с тем же подозрением, как ранее Господин Великий Новгород,
смотрели на возможность появления на севере крупной боярской земельной
собственности. В результате не боярская вотчина, а крестьянская волость стала
основой хозяйственной и социальной жизни в крае. Таким образом, после падения
Новгородской республики северные земли стали по-настоящему самоупрвляемыми.

Еще в 1488 году Иван III
издал Белозерскую Уставную грамоту сразу после присоединения этого края к
Московскому государству. Согласно этой Грамоте, своеобразной конституции
данного края, были четко определены полномочия великокняжеских наместников, количество
«корма», взимаемого с каждой «сохи», то есть хозяйства.

Белозерская грамота послужила прецедентом Судебника 1497 года, который, в
свою очередь, лег в основу следующих Судебников Ивана Грозного 1547 и 1550
годов.

Непосредственно для Поморья были изданы особые губные грамоты 1539 года,
на основе которых позднее была осуществлена губная реформа во всей России.
Создавались «губы» — уголовно-полицейские округа. По государевым грамотам о
создании губ, преследование, ловля и наказание «лихих людей» в каждой губе
осуществлял выбранный населением губной староста, напоминающий своими функциями
и полномочиями американских шерифов XIX века. Компетенция губных старост была достаточно велика. Они
занимались такими преступлениями, как кражи, убийства, поджог, а также
заведовали тюрьмами. Аппарат губного старосты состоял из «целовальников»,
целовавших крест в обещании верной службы, избираемых крестьянами и посадскими
людьми. При губном старосте существовала своя канцелярия («губная изба»),
делопроизводство в которой вел губный дьяк.

В 1555-1556 гг. повсеместно была проведена земская реформа. Согласно ей,
черносошные крестьяне (подавляющая часть населения Поморья), а также и
посадские люди (горожане) получили право выбирать из своей среды «излюбленных
голов» (старост). Показательно, что более ранняя Слободская грамота 1540 года
предлагала выбирать голов не из дворян, а из «лучших людей» из крестьян. Во
главе области (волости или города) стоял выбранный населением земский староста.
Помощниками его были выбранные должностные лица более низкого уровня — сотские,
пятидесятские, десятские. Канцелярия земского старосты называлась земской
избой, которую вел земский дьяк.

В ведении земских органов находились сборы подати, разбор гражданских и
уголовных (кроме государственной измены) дел.

В 1550-х гг. в руки старост царем было передано всем Двинским краем. Царские
воеводы занимались лишь командованием расквартированных воинских частей,
призывом на военную службу, следили за сохранением порядка, осуществляли
финансовый контроль.

На низовом уровне всеми делами руководил крестьянский сход. В архиве
Куростровской волости сохранились «протоколы» 12 волостных сходов. Эти сходы
определяли оценку имущества своих членов, измерение земли, надзор за общинными
угодьями. Местные жители также следили за состоянием местной церкви, нанимали
священника и весь причт.

Последнее обстоятельство очень интересно. На Севере волость была не
только земской единицей, но и церковным приходом. Местом земских собраний были,
как правило, здания храмов. В церквях и монастырских трапезных зачитывались
царские указы, совершались сделки, проводились судебные заседания. Самым
своеобразным для Поморья того времени было то, что священнические должности в
приходах замещались на основании решений волостных сходов. Интересно, что
именно выборность духовенства прихожанами составляло основное требование
протестантской Реформации в Европе. Большинство выбранных священников совмещали
пастырские обязанности с мирскими, являясь земскими старостами.

Интересна также правовая система Поморья. Волость выступала в качестве
юридического лица, владела землей, угодьями, дворами, совершала купли-продажи и
дарения.

В судопроизводстве в Поморье существовал суд присяжных. Он выслушивал
показания свидетелей («послухов») и письменные документы. Специальные
уполномоченные мира выступали в роли защитников (адвокатов, как называли бы их
сегодня). После суда оправданной стороне выдавалась правая грамота — копия
решения суда с печатью и подписью дьяка.

Энергичнее и предприимчивые северяне стали самыми первыми землепроходцами
в Сибири. Уроженцами Великого Устюга были Семен Дежнев, Ерофей Хабаров и
Владимир Атласов. Из Поморья вышли и большинство рядовых землепроходцев и
сибирских первопоселенцев.

Северный Раскол

Раскол русской церкви стал одной из самых важных и трагических страниц
отечественной истории. Мало в каком регионе России он имел такие последствия,
как на Севере. Поморье стало центром сопротивления старообрядцев в 1670-х гг. и
фактически «все ушло в Раскол». Это объяснялось как влиянием местных
монастырей, в первую очередь, Соловецкого, так и тем, что именно прихожане
контролировали священников, и поэтому местное белое духовенство предпочло
поддержать свою паству, не подчинившись распоряжениям священноначалия и не
приняв новых обрядов.

Соловецкий монастырь, защищая «старую веру», целых 8 лет, с 1668 -76 гг,
выдерживал осаду царских стрельцов. Показательно, что пал монастырь только в
результате предательства, в противном случае осада могла тянуться еще долго,
ведь в Соловках после его взятия оставались запасы пороха и продовольствия еще
на 20 лет! Царские стрельцы учинили зверскую расправу над защитниками Соловков,
замучив 400 пленников.

Подобное произошло с Палеостровским монастырем, несколько месяцев
отбивавшегося от государевых людей. Полторы тысячи ревнителей старой веры во
главе с неким Германом погибли с оружием в руках.

Падение
Соловецкого монастыря стало только началом Раскола. Сторонники старой веры в
90-х гг. XVII века в
глухих лесах на берегу реки Выг основали свой скит. Уже в 1698 году на Выге
проживало 2 тысячи человек. Основателями
поморского толка были дьячок Данила Викулин (отсюда другое название —
даниловцы) и братья Денисовы. Последователи поморского толка в ожидании
близкого конца света отрицали царскую власть, не принимали священников,
отвергали брак. Впрочем, вскоре поморцы (как стали называть сторонников
поморского согласия) отказались от безбрачия, согласились молиться за царя.

Не менее подвигов благочестия Выговская пустынь
прославилась своими хозяйственными успехами. Было создано многоотраслевое хозяйство: распаханы пашни,
разведен скот, организованы морские и звериные промыслы, хлебная торговля и
кустарные производства.

Выговская пустынь стала одним из влиятельных центров старообрядцев-беспоповцев.
В 1722 году по запросу Св. Синода выговцы дали письменные ответы на
предложенные им вопросы. «Поморские ответы» выговцев стали одним из самых
важных и интересных произведений старообрядцев. «Ответы»
стали своего рода декларацией старообрядчества и были приняты всеми толками.

В середине XVIII в. Выговская пустынь —
процветающий в культурном и экономическом отношениях центр всего
старообрядчества. Это было своеобразное государство в государстве. Поморские
старообрядцы воссоздали значительную часть культурных институтов,
существовавших в России до XVIII в.: церковную литературу, иконописание,
систему образования, певческую школу. Своеобразие преемственности традиции
усиливалось тем, что культура Выга оставалась, в первую очередь, крестьянской.
Выг оказался местом, где более длительное время смог сохраниться тот тип
письменно-литературной традиции, который уничтожила петровская эпоха.

Миролюбие выговцев, не желавших ссориться с властью, на которую опиралась
никонианская церковь, вызвало недовольство многих архангельских и олонецких
старообрядческих общин. Радикально настроенная часть поморского согласия во
главе с старцем Филиппом образовала свой филипповский толк с центром на реке
Умбе в Заполярье, на Кольском полуострове. В 1743 году Филипп и часть его
последователей, не желая попасть в руки посланных за ним солдат, совершили
самосожжение. Но филипповский толк не исчез, а напротив, распространился по
всему Русскому Северу, а затем распространился в Поволжье.

В целом, сторонники поморского толка в старообрядчестве стали одними из
самых зажиточных и образованных категорий населения в России. Поморские
переписчики книг из Олонецкой губернии имели славу лучших в своем деле.
Поморские рукописные книги отличались правильностью орфографии и прекрасной
каллиграфией, благодаря чему исследователи без труда отличают книгу поморцев от
других рукописных произведений.

За ревнителями «древлего благочестия» последовала значительная часть
населения Обонежья (в дальнейшем — Олонецкой губернии, ныне — Карелии). Старообрядцы
на Севере были разделены на множество толков и согласий, и лишь в 1988 году
была создана Древлеправославная Поморская церковь.

Спасаясь от преследований властей и официальной «никонианской» церкви,
старообрядцы стали переселяться еще далее вглубь северных земель. В частности,
особенно много их стало прибывать на Печору. Русское население Усть-Цилемского
региона (ныне — в республике Коми) полностью поддержало старообрядцев. Их
потомки составили оригинальную субэтническую группу устьцилемов.

Застой Севера в имперский период

Петр Великий сделал невероятно много для модернизации России, но
парадоксальным образом для самого передового в допетровской России края —
Поморья — результаты преобразований императора оказались иными, чем для всей
страны. Хотя именно в Поморье Петр впервые вышел в море в 1693 году, именно из
поморов он формировал экипажи кораблей Балтийского флота, для Поморья петровская
эпоха оказалась разорением. Самые умелые мореходы были мобилизованы царем для
строительства флота, и в Петербург. Мобилизации и налоги, преследования столь
многочисленных в крае старообрядцев, привели к страшному опустошению края. Самым
же главным для подрыва хозяйства и особой культуры края стало преднамеренное
ограничение роли Архангельска в международной торговле, дабы он не создавал
конкуренцию Петербургу. Первоначально, конечно, пока шла Северная война,
Архангельск оставался главным «окном в Европу». Не случайно Карл XII же в 1701 году, несмотря
на свою самоуверенность, которую вызывала в нем победа под Нарвой, послал свой
флот захватить и сжечь единственный русский порт. Благодаря умелым действиям
архангельского гарнизона и подвига «морского Сусанина», помора Рябова, шведский
флот был разгромлен, и Архангельск продолжал в условиях войны еще два
десятилетия быть морской столицей России. В 1700 году число иностранных
кораблей, прибывших в район Архангельска составляло 64 судна, но в 1709 в
столицу Поморья прибыло уже 149 судов, в 1715 — 233 судна. В 1710 году через
архангельскую таможню было вывезено на экспорт товаров на сумму более 3 млн
рублей, а импортных товаров привезено на сумму 1 млн 606 тысяч рублей.

Но по мере перелома в Северной войне в пользу России Петр I стал
своими указами начал стеснять торговлю через Архангельск, фактически жертвуя
его интересами в пользу нового балтийского порта. В 1718 году Петр издал указ,
запрещавший экспорт хлеба и импорт большей части заграничных товаров. Две трети
всех товаров было велено привозить в Санкт-Петербург. Число кораблей
приходивших в Архангельск резко сократилось. В 1722 году пришло всего 60 судов,
в 1723 — 40, в 1724 — 22, в 1725 — 19.

Как порт Архангельск существовал полтора века, оставаясь столицей севера.
Однако конкурировать с Петербургом архангельскому порту, имевшему более
короткий период навигации и более долгий путь из городов Европы, было
затруднительно. Когда в 1762 году Архангельск был полностью уравнен с
Петербургом, то это не остановило упадок северного города.

Новый, но очень короткий расцвет Архангельск пережил в 1809-1814 гг.,
когда Россия должна была присоединиться к континентальной блокаде
Великобритании со стороны Наполеона. Естественно, пользуясь отдаленностью
северных портов от глаз наполеоновских лазутчиков, архангельские купцы
развернули (с молчаливого одобрения российского правительства) бойкую
контрабандную торговлю. На Белом море тогда находилось более 300 русских
купеческих кораблей, нелегально плававших в Англию. Одновременно Архангельск
посещали британские корабли под американским флагом (США были нейтральны в
раздиравших Европу наполеоновских войнах). После победы над Наполеоном
Архангельск вновь пришел в спячку.

В 1862 году правительством Российской империи архангельский порт был
упразднен. Правительственный документ гласил: «Главный порт в Архангельске
упразднить и сохранить при сем порте лишь гидрографическую часть и управление
маяками и лоцией…».

Но если Архангельск «всего лишь» пришел в упадок, то многие города
Поморья просто исчезли, превратившись в деревни. Так, в 1637 году на
Северо-Двинском водном пути был 31 город, а в 1719 году, после упразднения
этого пути, их осталось 19.

Население Поморья в начале XVIII века сократилось из-за массовых переселений в новую столицу
империи Санкт-Петербург, причем переселялись самые образованные и инициативные
северяне (Ломоносов и скульптор Ф. Шубин — только самые яркие и известные
примеры утечки умов из Поморья). Продолжалось переселение северян в Сибирь, на
Урал и даже за океан. Уроженец Тотьмы И. Кусков основал в Калифорнии в 1811
году русское поселение Форт-Росс, а каргопол А. Баранов стал первым правителем
Русской Америки с 1790 по 1818 гг.

Значительно сократились объемы промысла поморов. Если до XVIII века
большую роль для поморов играли промыслы, связанные с дальними путешествиями за
пределы Белого моря за такой дорогостоящей добычей как пушнина и моржовый клык,
а также другие морские звериные промыслы и Мурманский лов трески, то с XVIII
века стало возрастать значение местного прибрежного промысла на Белом море[16]. В
основном поморы добывали семгу, сельдь и навагу, для собственного потребления.

Население со второй половины XVIII века стало расти, но медленно из-за продолжающегося оттока.
В 1857 году на Севере проживало около 1,2 млн. чел. Наступил период
хозяйственного и культурного застоя края. Например, полностью прекратилось выпаривание
соли (сказалась конкуренция с солью, привозимой с юга России). Аналогичным
образом, значительно сократилась доля Севера в рыбном промысле, опять же под
влиянием конкуренции с рыболовством Каспийского бассейна. Пушной промысел
утратил общероссийское значение, поскольку теперь основную часть пушнины
добывали в Сибири.

Постепенно исчезло само историческое название «Поморье».

К началу ХХ века Русский Север в административном плане занимали
территории Архангельской, Олонецкой и Вологодской губерний.

Архангельская губерния занимала территории современной Архангельской,
Мурманской областей, ряда районов современной Карелии и республики Коми, и была
самой крупной по территории губернией в Европейской России. По промышленному
производству губерния занимала одно из последних мест в империи. Численность
населения губернии (в границах 1913 года) увеличилось за два века со 100 тысяч
до 376 тыс. жителей в 1897 году, и 483 тысячи к 1914 году. Город Архангельск со
своими 21 тыс. жителей был крупным городом только по масштабам региона. Неудивительно,
ведь за пределами губернского центра в городах губернии жило лишь 10 тысяч
горожан. Учебных заведений в некогда поголовно грамотном крае в 1902 году было 451, с 18 316 учащимися, в том числе начальных и школ
грамоты 429, с 16 132 учащихся; остальные — средние и профессиональные.

Вологодская губерния насчитывала 1,5
миллиона жителей, то есть превосходила Архангельскую в 5 раз. Губернский центр
Вологда имел 27 тысяч жителей. Впрочем, Вологодчина также была отсталым краем.
Лишь 19 % вологжан были грамотными.

Олонецкая губерния, центром которой был
Петрозаводск, также имела репутацию «подстоличной Сибири» и «края непуганых
птиц», и насчитывала в 1913 году 364 тысячи жителей, из которых 12 тысяч
проживали в Петрозаводске, а в Олонце вообще имелось менее полутора тысяч
обитателей. Вепсское, карельское и русское население Олонецкой губернии жили
мирно, западные районы занимали карелы (16,3 %) и вепсы (4,4%), Заонежский
полуостров и Петрозаводск — русские (78,2%).

На старозаселенной территории Европейского
Севера русские к началу XX в. составляли 89% населения, остальные — зыряне
(ныне — коми), карелы, чухари (вепсы), лопари (саамы), самоеды (ненцы) — лишь
11%; 93% площадей региона принадлежало государству, под крестьянскими пашнями
находился всего 1% земли. Плотность населения в крае в 1897 г. равнялась 1,6 человека на 1 кв. км, в 1914 г.-2,0 человека. Его численность в 1897 г. равнялась 2 052 тыс. человек, в 1914 г.-2 701 тыс. Миграции населения в другие регионы
затухали. Крестьянство оставалось по-прежнему основной категорией населения (2 513
тыс. в 1914 г.), городские сословия насчитывали 188 тыс. человек.

Хозяйство края развивалось медленно, но, тем
не менее, могло похвастаться многими достижениями. Так, например, в XIX-начале
XX веков Россия являлась крупнейшим мировым производителем и экспортером
льнопродукции. Она поставляла на внешний рынок до 80 % всего производимого в
мире льна. А Вологодская губерния занимала одно из ведущих мест среди 27
льноводческих районов России.

Льноводство в Вологодской губернии имеет
давние традиции. Первые свидетельства о выращивании льна около Вологды
встречаются в документах XIII в. Почвенно-климатические условия способствовали
получению здесь льноволокна высокого качества. Географическое положение
Вологодского края способствовало сбыту его за границу по Шексне — к Балтийскому
и по Сухоне — к Белому морям. Товарное льноводство особенно успешно развивалось
в Вологодском, Кадниковском и Грязовецком уездах.

На Севере
выращивали ячмень, по производству которого Россия стояла на первом месте в
мире. Также Север был основным российским центром по выращиванию конопли, по
производству которой Россия также занимала первое место в мире.

Нельзя сказать, что Русский Север пребывал в
спячке, но в сравнении с прежним развитием края два века после Петра Великого
могут считаться периодом застоя.

Однако парадоксальным образом именно это обстоятельство способствовало
сохранности на Севере многих элементов древнерусской культуры и быта. В самом
деле, Север превратился в живой этнографический музей. Поскольку, как уже
говорилось, Север не знал татарского ига, крепостного права, а значительную
часть населения составляли старообрядцы, упорно стремившиеся сохранить «старину»
не только в области религии, но и быта в целом, то остановка в развитии края
привела к сохранению забытых во всей остальной России особенностей
древнерусской культуры. В XIX
столетии Север стали называть «Русской Исландией». Как в Исландии именно в силу
застойности местного общества сохранился для науки древнегерманский эпос, так и
на Русском Севере были открыты былины времен Киевской Руси. В начале 60-х гг. XIX века П. Н. Рыбников,
сосланный в Олонецкую губернию за участие в студенческих беспорядках, записал
около 200 былин, исторических песен и других произведений.

Настоящим первооткрывателем северных былин стал А. Ф. Гильфердинг
(1831-1872 гг). Летом 1871 года он отправился из Петрозаводска в поездку по
Олонецкой губернии. За три месяца напряженных исследований, опросив более 70
народных сказителей (из которых только пятеро были грамотными), скрупулезно
заполнив более 2 тысяч страниц собранными образцами народной поэзии,
Гильфердинг совершил настоящий научный подвиг. Опубликованная по результатам
поездки статья «Олонецкая губерния и ее рапсоды», которую Гильфердинг разместил
в журнале «Вестник Европы» (N 3, 1872 год), стала настоящей сенсацией. Когда-то
Пушкин назвал Карамзина, оценивая его великую «Историю государства Российского»,
«Колумбом российских древностей». С не меньшим основанием Александра Гильфердинга
можно назвать «Колумбом российской народной былины».

Результатом поездки Гильфердинга по Северу стал сборник из 318 былин с
указанием имен сказителей и названием деревень, где они были записаны. Для
этнографии XIX века,
когда преобладало создание авторских произведений по фольклорным мотивам, это
было внове. В 1872-ом году Гильфердинг отправился в новую поездку на Север, но
в дороге простудился и умер в Каргополе. Дело Гильфердинга не пропало, и вслед
за ним на Север пошли новые исследователи, успевшие записать и тем сохранить
для потомков древний русский фольклор.

Историк В.О. Ключевский отмечал тот
парадоксальный факт, что на Севере: «Исторический эпос расцвел там, где не был
посеян, и пропал там, где вырос… Очевидно, на отдаленный Север эти
поэтические сказания перешли вместе с тем самым населением, которое их сложило
и запело. Это переселение свершилось еще до XIV в., то есть до появления на юге
России литвы и ляхов, потому что в древнейших богатырских былинах еще нет и
помина об этих позднейших врагах Руси[17]«.

Помимо устного народного творчества, на Севере сохранились многие
памятники древнерусской материальной культуры — образцы архитектуры, древние
книги. Так, в 1876 году у крестьянина купец 2 гильдии С. Т. Большаков купил
Евангелие 1092 года, известное как «архангельское Евангелие»[18]. С
начал XX века началось
научное изучение Севера. Художники и писатели
помогли увидеть своеобразие и красоту северной природы, осознать роль Севера
как хранителя русской культуры. Начинается паломничество художников на Север,
появляются посвященные ему книги и картины.

На Русском Севере не только сохранились, но
и активно развивались многие виды традиционного прикладного искусства. Только в
одной Вологодской губернии в 1882 году, как можно судить по материалам
промышленно-художественной выставки в Москве, насчитывалось 18 разновидностей
кустарной промышленности и 11 видов индивидуального надомного производства[19].

В той же
Вологодской губернии процветало кружевоплетение. Кружево — очень древний вид
декоративно-прикладного искусства. Данные археологии, истории искусства и
письменности позволяют предполагать, что кружевоплетение было известно
египтянам и грекам еще до нашей эры. Однако широкое распространение в Европе
оно получило позднее, лишь с конца XV-начала XVI в. Производили его во многих
странах. Долгое время ведущее место в этой отрасли занимала Италия, затем ей
пришлось уступить лидерство Фландрии (герцогству на территории нынешних Бельгии
и Нидерландов) и Франции.

Первые
сведения о кружевах в России относятся к XIII веку. Ипатьевская летопись
сообщает о том, как в 1252 голу князь Даниил Галицкий принимал иностранных
послов в богатых одеждах с отделкой, напоминающей кружева. Но заметным явлением
повседневной жизни России они стали в XVII столетии. Причем кружевные изделия
были распространены и при царском дворе, и в купеческой, и в крестьянской
среде. Только качество их, конечно, было различным.

Самые
ранние образцы вологодского кружевоплетения относятся к XVII веку. Это так называемые
«золотные» кружева из золотых и серебряных нитей. Их продавали на вес, принимая
в расчет прежде всего ценность драгоценных металлов, а не мастерство
исполнения. Такими кружевами украшали наряды из плотных дорогих тканей — парчи,
бархата, узорного шелка. Использовались они и для отделки церковной утвари.

Во
второй половине XIX в. кружевоплетение быстро распространилось в центральных
уездах Вологодской губернии. В 1893 году в Вологодской губернии кружевным промыслом
занимались 4 тысячи кружевниц, а в 1912 — уже около 40 тысяч. По статистике 20 %
из них были девочки-подростки. Обучаться ремеслу они обычно начинали с 5-7-летнего
возраста. Нередкими были случаи, когда кружево плели и мальчики.

Готовая
продукция через скупщиков попадала в Москву и Петербург. В столичных магазинах
вологодские кружева высоко ценились. Случалось, что их выдавали за иностранные,
пытаясь увеличить тем самым стоимость. Но ухищрения подобного рода были
излишними: по своим достоинствам изделия мастериц из Вологодской губернии не уступали
зарубежным образцам. В 1876 году вологодские кружева получили высокую оценку на
международной выставке в Филадельфии. С тем же успехом их демонстрировали в
1893 году в Чикаго.

В
Каргополе получил распространение промысел глиняных игрушек.

В богатом
лесами крае широкое распространение получило изготовление деревянной посуды. Характер
промысла это занятие приобрело в деревнях, расположенных на берегах реки Кубены.
Хорошим товаром считались резные ковши, сработанные в Тотемском уезде.

Но изготовлением
деревянной посуды в Вологодской губернии занимались не только жители деревень.
Производство ее было налажено и в монастырях. Своей деревянной посудой издавна
славились мастера из Кирилло-Белозерского монастыря и окрестных сел
(Великославинского, Санникова и др.). Еще в XVII в. их изделия посылались на
продажу в Вологду, Великий Устюг, Москву, Новгород. Попадала монастырская
посуда и к царскому двору, где получила особое название «кирилловской».

В XIX-начале
XX в. в каждом крестьянском доме на Севере можно было встретить берестяные
корзины, лукошки для хлеба, налопаточники, короба, большие берестяные бутыли
для хранения зерна, пестери, солоницы, берестяные лапти (ступни).

Но
северяне, отличавшиеся богатым эстетическим чувством, бересту использовали не
только для бытовых нужд. Искусство резьбы по бересте принесло известность
мастерам Шемогодской волости Великоустюгского уезда. Уже в XVIII в. жители
деревни Курово-Наволок и соседних с ней селений, расположенных по реке Шемоксе,
притоку Северной Двины, вырезали на берестяных пластинах ажурные узоры и
наносили на них тиснение. Со временем этот вид мастерства превратился в
промысел. Об изделиях из бересты как о товаре писал в 1791 году известный
русский ученый-путешественник П. И. Челищев. На ярмарке в Великом Устюге он
видел в торговых рядах и «берещеные фигурками напечатанные бураки». По волости
промысел получил название «шемогодская» резьба.

Эта
техника использовалась при изготовлении шкатулок, коробочек, чайниц, пеналов,
туесов, блюд, тарелок, портсигаров. Украшенные резной берестой, они приобретали
вид нарядных, искусно выполненных изделий. Ажурные орнаменты шемогодских
резчиков называли «берестяным кружевом».

В конце
XIX-начале XX в. широкую известность приобрел также промысел домшинской бересты.
Он получил свое название по Домшинской волости Вологодского уезда, в деревнях
которой мастера особым способом украшали плетеные берестяные изделия.

Давние северные традиции художественной
обработки металла способствовали сохранению развитию такого художественного
промысла, как чернение по серебру в Великом Устюге (великоустюжская, или
северная чернь). В эпоху Киевской Руси чернение по серебру было весьма
распространено. Но века татарского ига привели к гибели этот вид искусства на
всей Руси, кроме Севера. Более того, парадоксальным образом, именно в эпоху
застоя искусство чернения по серебру по серебру получило новое развитие. В 1762
голу братья Афанасий и Степан Поповы открыли в Великом Устюге фабрику по
производству черневых и эмалевых изделий. Там работали 30 лучших мастеров
финифтяного и черневого дела. На фабрике производились самые разнообразные
предметы — от огромных окладов для богослужебных книг до крошечных флакончиков
для духов, табакерок, коробочек и других принадлежностей туалета. Хотя фабрика просуществовала
15 лет, она положила начало развитию промысла. В XVIII-первой половине XIX века
искусство северной черни в Великом Устюге процветало, но к началу ХХ столетия
переживало определенный упадок.

В экономической сфере Север также не оставался в стороне от
стремительного темпа развития русской промышленности конца XIX- XX веков. Вологодская губерния стала одним из центров
российского маслоделия. В 1871 году Николай Верещагин, старший
брат знаменитого художника, организовал маслодельный завод в Вологодской губернии,
положив начало производства вологодского масла.

Также в северных губерниях развивалось сыроварение. Хотя сыр наши предки
изготовляли еще в догосударственный период (не случайно слово «сыр» звучит одинаково
во всех славянских языках), но промышленное сыроварение началось только во
второй половине XIX
века все тем же Николаем Верещагиным. Благодаря особенностям северного климата,
применению передовых промышленных технологий, и, наконец, благодаря железной
дороге Москва — Вологда, благодаря которой стало возможным доставку масла и
сыра из Вологодской губернии на столичные, а затем и мировые рынки, началась
эпоха российского промышленного сыроделия.

Русский Север в XX веке.

Из застоя Север начал потихоньку выходить с начала ХХ столетия. В 1898 году вошла в строй железная дорога Вологда-Архангельск.
К Котласу подошла железная дорога от Вятки. По ней стал поступать на вывоз
через Архангельск сибирский хлеб. В 1906 году заработала железная дорога
Санкт-Петербург-Вологда-Пермь. Все это способствовало оживлению хозяйственной
жизни края. Получает мировую известность вологодское маслоделие и сыроварение,
возникают целлюлозно-бумажные и лесопильные предприятия. В целом на Север в 1912 году приходилось не
более 1 % всей промышленности России, так что говорить о начале нового
процветания было бы преждевременно[20]. Более 2/3 всей промышленности давали лесная и
деревообрабатывающая промышленность. На пищевую промышленность (в особенности
на производство масла и сыра) приходилась пятая часть промышленности региона. Впрочем,
из-за сложности подсчета столь развитых на Севере кустарных промыслов все
статистические показатели оставались довольно условными.

В годы Первой мировой войны 1914-18 гг.
Русский Север неожиданно оказался прифронтовой зоной. Поскольку выход из
Балтийского и Черного морей был в руках Германии и Турции, единственным путем,
связывающим Россию с союзниками по Антанте, оказался Северный Ледовитый океан. Хотя
о стратегическом значении полярных морей в России говорили и писали довольно
много, только в 1915-16 гг, с невероятной быстротой была проложена самая
северная в мире Мурманская железная дорога, связавшая Петербург с незамерзающей
частью Баренцева моря. 21 сентября (4 октября) 1916 года был открыт город
Романов-на-Мурмане. Впрочем, такое имя новый город носил только несколько
месяцев. После падения монархии город лишился династического имени «Романов»,
став просто Мурманском.

1917 год стал для Севера, как и для
всей страны, временем радикальных изменений. Интересно, что влияние большевиков
на Севере первоначально было незначительным. В возникших после Февральской
революции советах в крае преобладали эсеры. Казалось, что Север может стать
оплотом антибольшевистских сил, ведь отсутствие помещиков сделает
невосприимчивым северное крестьянство к большевистской пропаганде, а рабочего
класса здесь почти не было из-за того, что не было крупных промышленных
предприятий. Но когда по приглашению местных эсеровских советов летом 1918 года
прибыли иностранные интервенты, установившие в крае настоящий колониальный
режим, то симпатии «мелкобуржуазных» (по большевистской терминологии) северян
обратились к большевикам.

Оккупационный режим Антанты на Севере
отличался жестокостью и мародерством. В созданных интервентами концлагерях
насчитывалось 52 тысячи заключенных. 4 тысячи из них были расстреляны,
остальные работали с 5 часов утра до 11 часов ночи. Жесточайшая
эксплуатация, скупное питание и отсутствие медицинского обслуживания обусловили
высокую смертность.

В боевых действиях против красных англичане, по распоряжению тогдашнего
британского министра вооружений У. Черчилля, применяли боевые отравляющие
вещества. По сведениям британской газеты «Дейли Мейл» от 2 октября 2013 года,
Черчилль приказал сбросить с аэропланов 50 тысяч снарядов, начиненных самым смертельным
на тот момент газом, на деревни и позиции войск Красной армии в
августе-сентябре 1918 года.[21]

Одновременно интервенты осуществляли масштабный грабеж края. В 1919 году
Управляющий канцелярией Отдела иностранных дел марионеточного «правительства» Н.
Чайковского жаловался, что иностранцами вывезено товаров примерно на сумму 4
миллиона фунтов стерлингов, из которых по подсчётам советского историка А.В.
Березкина одного льна только американцами вывезено 304 575 пудов. Понятно,
почему Гражданская война на Севере быстро приняла характер
национально-освободительной войны против иноземных оккупантов и их
приспешников. Жители Севера независимо от своих политических симпатий и
классового положения, поддержали большевиков, которых считали «своими сукиными
сынами».

В Гражданской войне на Севере поражает
отсутствие сколь — либо значимой внутренней контрреволюции и удивительная
слабость местного белого движения. Здесь в основном шла озерно-речная партизанская
война, которую вели русские иррегулярные части, именующие себя Красной армией
против англо-франко-американо-финских войск с некоторым числом русских
коллаборационистов, или «белых».

В 20-30-е гг. Север стал бурно
развиваться. Началось освоение природных ископаемых, развитие лесного
хозяйства. Помимо экономических, на развитие Севера повлияли геополитические
проблемы. После отделения Прибалтики СССР сохранял незначительную территорию на
Балтийском море. Опыт Первой мировой войны показал стратегическое значение
Севера, при этом советских боевых кораблей практически не было. В 1931-33 гг.
руками примерно 120 тысяч заключенных, был прорыт 227-километровый Беломоро-Балтийский
канал, соединяющий Белое море с Онежским озером и имеющий выход в
Балтийское море и к Волго-Балтийскому водному пути. Благодаря этому самому
северному в мире каналу, возникла возможность быстрой переброски военных
кораблей с Балтики в Северный Ледовитый океан. В 1933 году был создан Северный
флот Советского Союза.

Одновременно на Кольском полуострове
началась добыча апатитов, а в Печорском бассейне началась разработка угольных
месторождений. Главной же отраслью промышленности в довоенные годы было лесное
хозяйство, и Север не случайно называли «всесоюзной лесопилкой».

Население Севера значительно возросло
за счет тех, кто по своей воле, или поневоле, прибывали со всей страны на
ударные стройки, рудники, дороги, каналы, заводы. За 1926-39 гг. в крае были
построены 13 новых городов, в том числе Мончегорск, Кировск, Северодвинск, Инта,
Сосногорск, Кондопога, и др. «Старые» города значительно увеличили свою
численность населения. Так, Архангельск с менее, чем 50 тысячным населением к
1920 году, вырос до 284 тысяч жителей в 1939 году. Население Вологды выросло с
58 тысяч в 1926 году до 95 тысяч в 1939 году. Петрозаводск за те же годы вырос
с 27 до 70 тысяч жителей.

Особо впечатляет рост населения
Кольского полуострова, на территории которого была образована Мурманская
область. В 1895 году в Кольском уезде насчитывалось всего 8 тысяч жителей, (из
них 5,7 тысяч русских поморов, 2 тысячи лопарей, а также около тысячи финнов и
норвежцев). В 1914 году все постоянное население Кольского полуострова насчитывало
13 тысяч человек. Зато к 1939 году в области проживало 300 тысяч человек, из
них 117 тысяч — в самом Мурманске.

Зато сокращалось население глубинных
сельских районов Русского Севера. В Вологодской области население за 1926 по
1939 уменьшилось на 200 тысяч человек (с 1800 тысяч до 1600 тысяч).

После советско-финской войны 1939-40
гг. к СССР отошли территории на Карельском перешейке и по северному берегу
Ладожского озера. Поскольку финское население этих земель было депортировано в
Финляндию, то началось заселение присоединенных территорий переселенцами со
всего Советского Союза.

В годы Великой Отечественной войны Север
оказался театром военных действий. В арктических широтах шли морские бои, по
всей сухопутной границе СССР с оккупированной немцами Норвегией и союзником
Гитлера Финляндией образовался фронт. В целом военными действиями были
затронуты акватория прилегающих к северу морей и пограничные территории. Финские
войска заняли часть советской Карелии, включая Петрозаводск (который оккупанты
переименовали в Яянислинна (Онежская крепость), перерезали Мурманскую железную
дорогу, и продвинулись к реке Свирь, где были остановлены советскими войсками.

На оккупированной финнами территории
развернулась партизанское движение. Всего в Карелии действовали 15 партизанских
отрядов. С учетом пополнений общее число партизан в Карелии составляла 5 тысяч
бойцов. Что бы лишить партизан поддержки местным населением, оккупанты создали
10 концентрационных лагерей. При общей численности населения оккупированных
территорий Карелии примерно 86 000 человек через финские концлагеря прошли 30
тысяч человек, из которых треть погибла[22].

Северно русский быт как пишется

4 Фото. Дети в Петрозаводском «переселенческом» лагере в 1944
году.

Через северные порты осуществлялась
связь с западными союзниками. В разгар войны продолжалась добыча стратегических
полезных ископаемых. Так, в основном руками заключенных и трудармейцев шла
масштабная добыча угля в Воркутинском заполярном угольном бассейне. В 1942 году
была стремительно построена Печорская железная дорога от Котласа до Воркуты.
Шахтерский поселок Воркута в 1943 году получил статус города.

После войны развитие края продолжалось по
заложенным в 30-е гг. образцам. Север по-прежнему был центром лесного
хозяйства, добычи сырья (воркутинского угля, ухтинской нефти, кольских апатитов),
рыболовства в северных морях. На лесозаготовках и на рудниках продолжал широко
применяться труд заключенных. Продолжалось развитие военной инфраструктуры
края. Мурманск стал центром стратегического северного флота СССР. В
Архангельской области, в Плесецке, был сооружен космодром. В городе
Северодвинске строились атомные подводные ракетоносцы. На архипелаге Новая
Земля в 1954-90 гг. проводились ядерные испытания.

Продолжался рост населения, как за счет
естественного прироста, так и за счет миграции. В 1989 году в Мурманской
области проживали более 1 мил. жителей, в Архангельской — свыше 1,5 мил., в
Карелии — 780 тысяч, в республике Коми — 1,25 млн., в Вологодской области — 1,350
млн.

В целом за советскую эпоху Русский
Север пережил коренную ломку во всех сферах жизни. Традиционный северный быт
был в значительной степени уничтожен, и для северян стали характерны общесоветские
культурные и хозяйственные предпочтения. В результате массовой миграции Север
утратил и этническую цельность.

Число переселенцев, прибывших на Север
в советскую эпоху, превысило число потомственных северян. В результате на
Севере сложились крупные общины всех этносов СССР. Например, ранее почти
отсутствовавшие на Севере украинцы и белорусы стали составлять немалую часть
населения северных областей и республик (в 50-х г. белорусы составляли 11 %
населения Карелии, украинцы -10 % жителей республики Коми). Появились здесь
также татары, представители кавказских народов. Впрочем, постепенно доля
русского населения на Севере вновь стала увеличиваться, в основном из-за того,
что дети украинцев и белорусов стали относить себя к русским.

С другой стороны, сельские районы Севера
сами стали поставщиками рабочей силы на великие стройки коммунизма. Население
Вологодской области, в которой не было ни портов, ни значимых месторождений
полезных ископаемых, уменьшилось с 1 800 тысяч человек в 1926 году до 1 353 тысяч
человек в 1989 году, причем 2/3 вологжан жили в городах.

Для самих северян советская эпоха стала временем
утраты многих традиционных ремесел и промыслов. ХХ век стал временем массовой
урбанизации, и теперь подавляющее часть населения Севера проживает в крупных
городах с характерной для них культурной унификацией. «Раскрестьянивание» на
Севере носило еще более масштабный характер, чем в центральных областях России,
в результате северное крестьянство фактически было ликвидировано как класс.

Церковь, как старообрядческая, так и «никонианская»,
также подвергалась гонению. Религиозную жизнь северян искореняли с
твердой последовательностью. К 1923 году все монастыри были закрыты, в
Соловецком монастыре был открыт печально знаменитый СЛОН (Соловецкий лагерь
особого назначения), а к концу 20-х годов организованная церковная жизнь была
полностью ликвидирована. Уничтожались даже следы прежней духовной жизни. В
Архангельске, например, были уничтожены все памятники церковной архитектуры.

Послевоенная
сталинская политика допущения существования Церкви затронула Север очень слабо.
В Архангельской епархии (она включала тогда в себя не только Архангельскую, но
и Мурманскую область и республику Коми) в 70-е годы действовало всего 18
церквей. В Карелии (в церковно-административном отношении включенной в
Ленинградскую епархию) к началу «перестройки» осталось всего 5 православных
приходов.

Вопреки
распространенным представлениям, многие виды народного искусства в советскую
эпоху получили государственную поддержку и стали на новый уровень в своем
развитии. Так, в 1933 году была создана артель «Северная чернь», и это древнее
искусство было возрождено. Было также возрождено искусство резной бересты,
каргопольской игрушки, вологодских кружев. Кстати, в 1937 и 1958 гг, на
международных выставках в Париже и Брюсселе вологодские кружевные изделия
получили первые премии.

В советскую
эпоху Север перестал быть краем безграмотности, малые коренные народы получили
письменность, а карелы и коми также и автономию.

После
распада СССР и начала «реформ» Север испытал жесточайший кризис, более острый,
чем в большинстве регионов РФ. Начался отток населения, вызванный закрытием
множества предприятий и сокращением войск. В условиях превышения смертности над
рождаемостью это вызвало настоящую демографическую катастрофу Русского Севера.
Так, в Мурманске число жителей города сократилось на 150 тысяч по сравнению с
1989 годом, то есть почти на треть. Сопоставимая убыль среди городов с
населением более 100 тыс. жителей была только в разрушенном войной Грозном и
Магадане. Все население Мурманской области сократилось с 1 025 тысяч в 1989
году до 796 тысяч в 2010 году. Архангельская область, насчитывавшая в 1989 году
1 515 тыс. жителей, в 2010 году имела лишь 1 228 тыс. населения. Население
Карелии сократилось с 760 до с 645 тыс. жителей, а число жителей в республике
Коми уменьшилось с 1 250 тыс. до 900 тысяч человек. Шахтерский поселок
Хальмер-Ю в республике Коми, после того, как в 1995 году шахта была закрыта за
нерентабельностью, финансирование поселка прекращено, то не желавшие выезжать
жители насильно эвакуированы при помощи ОМОНа. После этого железная дорога из
Воркуты была разобрана, и Хальмер-Ю стал одним из полностью заброшенных
городов: посередине тайги стоят медленно разрушающиеся коробки многоэтажных
домов, вокруг на много километров не живет ни один человек. В Вологодской
области население сократилось за 21 год с 1353 тыс. в 1989 году до в 1 202 тыс.
человек,

Впрочем, на
Север продолжается миграция выходцев из Северо-Кавказского региона и Закавказья.
Появление крупных этнических диаспор привело к ряду столкновений на этнической
почве, например, в Кондопоге.

С такими
демографическими и этническими показателями Русский Север вошел в новое
тысячелетие.

(Продолжение следует)

[1] Соловьев С. М. История
России с древнейших времен. М., 1988, кн.1, т.1, с. 58

[2] Русский Север. Этническая
история и народная культура XII-XX века. М, 2004. с. 17

[3] Мильчик М.И. По берегам
Пинеги и Мезени. Л., 1971. C. 15,
20, 56, 155, 156

[4] Коломийцев И. Тайны
великой Скифии. М. : Олма-Пресс, 2005, стр 108

[5] И. В. Власова. Народное
сознание и культура севернорусского населения. // Очерки русской народной
культуры. М., Наука, 2009, с. 124

[6] Булатов В. Н. Русский
Север. М, 2006, с.44

[7] Спасский К. Русская земля. Область
крайнего севера. Т I.//Издатель: Типо-литография М.П. Фроловой. С.-Петербург, 1899
г., с. 222

[8] Любавский М. К.
Историческая география России в связи с колонизацией. СПб, 2000, с. 152.

[9] Булатов В. Н. Русский
Север. М, 2006, с. 47

[10] История Урала с
древнейших времен до 1861 года. М, 1989, с. 141

[11] http://www.antiq.info/jewelry_gold_silver/2191.html

[12] Дулов А. В.
Географическая среда и история России. М, «Наука», 1983, с. 92

[13] Кизилов Ю. А. Земли и
народы России в XIII-XV вв. М, 1984, с. 43

[14] Дулов А. В.
Географическая среда и история России. М, «Наука», 1983, с. 64

[15] Булатов В. Н. Русский Север. М, 2006, с.7

[16] Алексеева Я.И.
Беломорское рыболовство с конца XVIII в. по 1920-е гг. //Исторический опыт
научно-промысловых исследований в России: Тез. Всерос. науч. конф., посв.
150-летию со времени организации первой отечественной экспедиции под
руководством К.М. Бэра и Н.Я. Данилевского. — М.: ВНИРО, 2002, с. 22

[17]Ключевский
В.О.Курс русской истории.

Лекция16.//http://www.magister.msk.ru/library/history/kluchev/kllec16.htm

[18] Жуковская Л. П. Архангельскому евангелию — 900 лет.
// РВ, 1992, № 39.

[19]
Очерк кустарных промыслов по изделиям, собранных вологодским губернским
земством. Вологда, 1882

[20] Народы ССР. Т. 1 с. 244

[21] http://www.dailymail.co.uk/news/article-2440225/Winston-Churchill-wanted-use-devastating-chemical-weapon-devised-Russian-Bolsheviks-end-WW1.html#ixzz2gXzgQX00

[22] Лукьянов В. С.
Трагическое Заонежье. Петрозаводск, 2004.
C.14

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите «Ctrl+Enter».

Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,

войдите или
зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Источник

  • Северные рассказы джека лондона краткое содержание
  • Севернорусские сказки в записях а и никифорова
  • Северная сказка теплоход инфофлот
  • Северная сказка наяву малые карелы проект 4 класс
  • Северная сказка дедушки мороза