Севастополь в декабре месяце
«Утренняя заря только что начинает окрашивать небосклон над Сапун-горою; тёмно-синяя поверхность моря уже сбросила с себя сумрак ночи и ждёт первого луча, чтобы заиграть весёлым блеском; с бухты несёт холодом и туманом; снега нет — всё черно, но утренний резкий мороз хватает за лицо и трещит под ногами, и далёкий неумолкаемый гул моря, изредка прерываемый раскатистыми выстрелами в Севастополе, один нарушает тишину утра… Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…» Несмотря на то, что в городе идут боевые действия, жизнь идёт своим чередом: торговки продают горячие булки, а мужики — сбитень. Кажется, что здесь странно смешалась лагерная и мирная жизнь, все суетятся и пугаются, но это обманчивое впечатление: большинство людей уже не обращает внимания ни на выстрелы, ни на взрывы, они заняты «будничным делом». Только на бастионах «вы увидите… защитников Севастополя, увидите там ужасные и грустные, великие и забавные, но изумительные, возвышающие душу зрелища».
В госпитале раненые солдаты рассказывают о своих впечатлениях: тот, кто потерял ногу, не помнит боли, потому что не думал о ней; в женщину, относившую на бастион мужу обед, попал снаряд, и ей отрезали ногу выше колена. В отдельном помещении делают перевязки и операции. Раненые, ожидающие своей очереди на операцию, в ужасе видят, как доктора ампутируют их товарищам руки и ноги, а фельдшер равнодушно бросает отрезанные части тел в угол. Здесь можно видеть «ужасные, потрясающие душу зрелища… войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знамёнами и гарцующими генералами, а… войну в настоящем её выражении — в крови, в страданиях, в смерти…». Молоденький офицер, воевавший на четвертом, самом опасном бастионе, жалуется не на обилие бомб и снарядов, падающих на головы защитников бастиона, а на грязь. Это его защитная реакция на опасность; он ведёт себя слишком смело, развязно и непринуждённо.
По пути на четвёртый бастион всё реже встречаются невоенные люди, и всё чаще попадаются носилки с ранеными. Собственно на бастионе офицер-артиллерист ведёт себя спокойно (он привык и к свисту пуль, и к грохоту взрывов). Он рассказывает, как во время штурма пятого числа на его батарее осталось только одно действующее орудие и очень мало прислуги, но всё же на другое утро он уже опять палил из всех пушек.
Офицер вспоминает, как бомба попала в матросскую землянку и положила одиннадцать человек. В лицах, осанке, движениях защитников бастиона видны «главные черты, составляющие силу русского, — простоты и упрямства; но здесь на каждом лице кажется вам, что опасность, злоба и страдания войны, кроме этих главных признаков, проложили ещё следы сознания своего достоинства и высокой мысли и чувства… Чувство злобы, мщения врагу… таится в душе каждого». Когда ядро летит прямо на человека, его не покидает чувство наслаждения и вместе с тем страха, а затем он уже сам ожидает, чтобы бомба взорвалась поближе, потому что «есть особая прелесть» в подобной игре со смертью. «Главное, отрадное убеждение, которое вы вынесли, — это убеждение в невозможности взять Севастополь, и не только взять Севастополь, но поколебать где бы то ни было силу русского народа… Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая высокая побудительная причина — эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого, — любовь к родине… Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский…»
Севастополь в мае
Проходит полгода с момента начала боевых действий в Севастополе. «Тысячи людских самолюбий успели оскорбиться, тысячи успели удовлетвориться, надуться, тысячи — успокоиться в объятиях смерти» Наиболее справедливым представляется решение конфликта оригинальным путем; если бы сразились двое солдат (по одному от каждой армии), и победа бы осталась за той стороной, чей солдат выйдет победителем. Такое решение логично, потому что лучше сражаться один на один, чем сто тридцать тысяч против ста тридцати тысяч. Вообще война нелогична, с точки зрения Толстого: «одно из двух: или война есть сумасшествие, или ежели люди делают это сумасшествие, то они совсем не разумные создания, как у нас почему-то принято думать»
В осаждённом Севастополе по бульварам ходят военные. Среди них — пехотный офицер (штабс-капитан) Михайлов, высокий, длинноногий, сутулый и неловкий человек. Он недавно получил письмо от приятеля, улана в отставке, в котором тот пишет, как его жена Наташа (близкий друг Михайлова) с увлечением следит по газетам за передвижениями его полка и подвигами самого Михайлова. Михайлов с горечью вспоминает свой прежний круг, который был «до такой степени выше теперешнего, что когда в минуты откровенности ему случалось рассказывать пехотным товарищам, как у него были свои дрожки, как он танцевал на балах у губернатора и играл в карты с штатским генералом», его слушали равнодушно-недоверчиво, как будто не желая только противоречить и доказывать противное
Михайлов мечтает о повышении. Он встречает на бульваре капитана Обжогова и прапорщика Сусликова, служащих его полка, и они пожимают ему руку, но ему хочется иметь дело не с ними, а с «аристократами» — для этого он и гуляет по бульвару. «А так как в осажденном городе Севастополе людей много, следовательно, и тщеславия много, то есть и аристократы, несмотря на то, что ежеминутно висит смерть над головой каждого аристократа и неаристократа… Тщеславие! Должно быть, оно есть характеристическая черта и особенная болезнь нашего века… Отчего в наш век есть только три рода людей: одних — принимающих начало тщеславия как факт необходимо существующий, поэтому справедливый, и свободно подчиняющихся ему; других — принимающих его как несчастное, но непреодолимое условие, и третьих — бессознательно, рабски действующих под его влиянием…»
Михайлов дважды нерешительно проходит мимо кружка «аристократов» и, наконец, отваживается подойти и поздороваться (прежде он боялся подойти к ним оттого, что они могли вовсе не удостоить его ответом на приветствие и тем самым уколоть его больное самолюбие). «Аристократы» — это адъютант Калугин, князь Гальцин, подполковник Нефердов и ротмистр Праскухин. По отношению к подошедшему Михайлову они ведут себя достаточно высокомерно; например, Гальцин берет его под руку и немного прогуливается туда-сюда только потому, что знает, что этот знак внимания должен доставить штабс-капитану удовольствие. Но вскоре «аристократы» начинают демонстративно разговаривать только друг с другом, давая тем самым понять Михайлову, что больше не нуждаются в его обществе.
Вернувшись домой, Михайлов вспоминает, что вызвался идти наутро вместо заболевшего офицера на бастион. Он чувствует, что его убьют, а если не убьют, то уж наверняка наградят. Михайлов утешает себя, что он поступил честно, что идти на бастион — его долг. По дороге он гадает, в какое место его могут ранить — в ногу, в живот или в голову.
Тем временем «аристократы» пьют чай у Калугина в красиво обставленной квартире, играют на фортепиано, вспоминают петербургских знакомых. При этом они ведут себя вовсе не так неестественно, важно и напыщенно, как делали на бульваре, демонстрируя окружающим свой «аристократизм». Входит пехотный офицер с важным поручением к генералу, но «аристократы» тут же принимают прежний «надутый» вид и притворяются, что вовсе не замечают вошедшего. Лишь проводив курьера к генералу, Калугин проникается ответственностью момента, объявляет товарищам, что предстоит «жаркое» дело.
Гальцин спрашивает, не пойти ли ему на вылазку, зная, что никуда не пойдет, потому что боится, а Калугин принимается отговаривать Гальцина, тоже зная, что тот никуда не пойдет. Гальцин выходит на улицу и начинает бесцельно ходить взад и вперед, не забывая спрашивать проходящих мимо раненых, как идет сражение, и ругать их за то, что они отступают. Калугин, отправившись на бастион, не забывает попутно демонстрировать всем свою храбрость: не нагибается при свисте пуль, принимает лихую позу верхом. Его неприятно поражает «трусость» командира батареи, о храбрости которого ходят легенды.
Не желая напрасно рисковать, полгода проведший на бастионе командир батареи в ответ на требование Калугина осмотреть бастион отправляет Калугина к орудиям вместе с молоденьким офицером. Генерал отдает приказ Праскухину уведомить батальон Михайлова о передислокации. Тот успешно доставляет приказ. В темноте под обстрелом противника батальон начинает движение. При этом Михайлов и Праскухин, идя бок о бок, думают только о том, какое впечатление они производят друг на друга. Они встречают Калугина, который, не желая лишний раз «себя подвергать», узнает о ситуации на бастионе от Михайлова и поворачивает обратно. Рядом с ними взрывается бомба, погибает Праскухин, а Михайлов ранен в голову. Он отказывается идти на перевязочный пункт, потому что его долг — быть вместе с ротой, а кроме того, за рану ему положена награда. Ещё он считает, что его долг — забрать раненого Праскухина или же удостовериться, что тот мертв. Михайлов под огнем ползет обратно, убеждается в гибели Праскухина и со спокойной совестью возвращается.
«Сотни свежих окровавленных тел людей, за два часа тому назад полных разнообразных высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей — с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и все так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило».
На другой день «аристократы» и прочие военные прогуливаются по бульвару и наперебой рассказывают о вчерашнем «деле», но так, что в основном излагают «то участие, которое принимал, и храбрость, которую выказал рассказывающий в деле». «Всякий из них маленький Наполеон, маленький изверг и сейчас готов затеять сражение, убить человек сотню для того только, чтобы получить лишнюю звездочку или треть жалованья».
Между русскими и французами объявлено перемирие, простые солдаты свободно общаются друг с другом и, кажется, не испытывают по отношению к противнику никакой вражды. Молодой кавалерийский офицер просто рад возможности поболтать по-французски, думая, что он невероятно умен. Он обсуждает с французами, насколько бесчеловечное дело они затеяли вместе, имея в виду войну. В это время мальчишка ходит по полю битвы, собирает голубые полевые цветы и удивленно косится на трупы. Повсюду выставлены белые флаги.
«Тысячи людей толпятся, смотрят, говорят и улыбаются друг другу. И эти люди — христиане, исповедующие один великий закон любви и самоотвержения, глядя на то, что они сделали, не упадут с раскаянием вдруг на колени перед тем, кто, дав им жизнь, вложил в душу каждого, вместе с страхом смерти, любовь к добру и прекрасному, и со слезами радости и счастия не обнимутся как братья? Нет! Белые тряпки спрятаны — и снова свистят орудия смерти и страданий, снова льется чистая невинная кровь и слышатся стоны и проклятия… Где выражение зла, которого должно избегать? Где выражение добра, которому должно подражать в этой повести? Кто злодей, кто герой её? Все хороши и все дурны… Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, — правда»
Севастополь в августе 1855 года
Из госпиталя на позиции возвращается поручик Михаил Козельцов, уважаемый офицер, независимый в своих суждениях и в своих поступках, неглупый, во многом талантливый, умелый составитель казенных бумаг и способный рассказчик. «У него было одно из тех самолюбии, которое до такой степени слилось с жизнью и которое чаще всего развивается в одних мужских, и особенно военных кружках, что он не понимал другого выбора, как первенствовать или уничтожиться, и что самолюбие было двигателем даже его внутренних побуждений».
На станции скопилось множество проезжающих: нет лошадей. У некоторых офицеров, направляющихся в Севастополь, нет даже подъемных денег, и они не знают, на какие средства продолжить путь. Среди ожидающих оказывается и брат Козельцова, Володя. Вопреки семейным планам Володя за незначительные проступки вышел не в гвардию, а был направлен (по его собственному желанию) в действующую армию. Ему, как всякому молодому офицеру, очень хочется «сражаться за Отечество», а заодно и послужить там же, где старший брат.
Володя — красивый юноша, он и робеет перед братом, и гордится им. Старший Козельцов предлагает брату немедленно ехать вместе с ним в Севастополь. Володя как будто смущается; ему уже не очень хочется на войну, а, кроме того, он, сидя на станции, успел проиграть восемь рублей. Козельцов из последних денег оплачивает долг брата, и они трогаются в путь. По дороге Володя мечтает о героических подвигах, которые он непременно совершит на войне вместе с братом, о своей красивой гибели и предсмертных упреках всем прочим за то, что те не умели при жизни оценить «истинно любивших Отечество»,
По прибытии братья отправляются в балаган обозного офицера, который пересчитывает кучу денег для нового полкового командира, обзаводящегося «хозяйством». Никто не понимает, что заставило Володю бросить спокойное насиженное место в далеком тылу и приехать без всякой для себя выгоды в воюющий Севастополь. Батарея, к которой прикомандирован Володя, стоит на Корабельной, и оба брата отправляются ночевать к Михаилу на пятый бастион. Перед этим они навещают товарища Козельцова в госпитале. Он так плох, что не сразу узнает Михаила, ждет скорой смерти как избавления от страданий.
Выйдя из госпиталя, братья решают разойтись, и в сопровождении денщика Михаила Володя уходит в свою батарею. Батарейный командир предлагает Володе переночевать на койке штабс-капитана, который находится на самом бастионе. Впрочем, на койке уже спит юнкер Вланг; ему приходится уступить место прибывшему прапорщику (Володе). Сперва Володя не может уснуть; его то пугает темнота, то предчувствие близкой смерти. Он горячо молится об избавлении от страха, успокаивается и засыпает под звуки падающих снарядов.
Тем временем Козельцов-старший прибывает в распоряжение нового полкового командира — недавнего своего товарища, теперь отделенного от него стеной субординации. Командир недоволен тем, что Козельцов преждевременно возвращается в строй, но поручает ему принять командование над его прежней ротой. В роте Козельцова встречают радостно; заметно, что он пользуется большим уважением среди солдат. Среди офицеров его также ожидает теплый прием и участливое отношение к ранению.
На другой день бомбардировка продолжается с новой силой. Володя начинает входить в круг артиллерийских офицеров; видна взаимная симпатия их друг к другу. Особенно Володя нравится юнкеру Влангу, который всячески предугадывает любые желания нового прапорщика. С позиций возвращается добрый штабс-капитан Краут, немец, очень правильно и слишком красиво говорящий по-русски. Заходит разговор о злоупотреблениях и узаконенном воровстве на высших должностях. Володя, покраснев, уверяет собравшихся, что подобное «неблагородное» дело никогда не случится с ним.
На обеде у командира батареи всем интересно, разговоры не умолкают несмотря на то, что меню весьма скромное. Приходит конверт от начальника артиллерии; требуется офицер с прислугой на мортирную батарею на Малахов курган. Это опасное место; никто сам не вызывается идти. Один из офицеров указывает на Володю и, после небольшой дискуссии, он соглашается отправиться «обстреляться» Вместе с Володей направляют Вланга. Володя принимается за изучение «Руководства» по артиллерийской стрельбе. Однако по прибытии на батарею все «тыловые» знания оказываются ненужными: стрельба ведется беспорядочно, ни одно ядро по весу даже не напоминает упомянутые в «Руководстве», нет рабочих, чтобы починить разбитые орудия. К тому же ранят двух солдат его команды, а сам Володя неоднократно оказывается на волосок от гибели.
Вланг очень сильно напуган; он уже не в состоянии скрыть это и думает исключительно о спасении собственной жизни любой ценой. Володе же «жутко немножко и весело». В блиндаже Володи отсиживаются и его солдаты. Он с интересом общается с Мельниковым, который не боится бомб, будучи уверен, что умрет другой смертью. Освоившись с новым командиром, солдаты начинают при Володе обсуждать, как придут к ним на помощь союзники под командованием князя Константина, как обеим воюющим сторонам дадут отдых на две недели, а за каждый выстрел тогда будут брать штраф, как на войне месяц службы станут считать за год
Несмотря на мольбы Вланга, Володя выходит из блиндажа на свежий воздух и сидит до утра с Мельниковым на пороге, пока вокруг падают бомбы и свистят пули. Но поутру уже батарея и орудия приведены в порядок, а Володя начисто забывает об опасности; он только радуется, что хорошо исполняет свои обязанности, что не показывает трусости, а наоборот, считается храбрым.
Начинается французский штурм. Полусонный Козельцов выскакивает к роте, спросонья больше всего озабоченный тем, чтобы его не посчитали за труса. Он выхватывает свою маленькую сабельку и впереди всех бежит на врага, криком воодушевляя солдат. Его ранят в грудь. Очнувшись, Козельцов видит, как доктор осматривает его рану, вытирает пальцы о его пальто и подсылает к нему священника. Козельцов спрашивает, выбиты ли французы; священник, не желая огорчать умирающего, говорит, что победа осталась за русскими. Козельцов счастлив; «он с чрезвычайно отрадным чувством самодовольства подумал, что он хорошо исполнил свой долг, что в первый раз за всю свою службу он поступил так хорошо, как только можно было, и ни в чем не может упрекнуть себя». Он умирает с последней мыслью о брате, и ему Козельцов желает такого же счастья.
Известие о штурме застает Володю в блиндаже. «Не столько вид спокойствия солдат, сколько жалкой, нескрываемой трусости юнкера возбудил его». Не желая быть похожим на Вланга, Володя командует легко, даже весело, но вскоре слышит, что французы обходят их. Он видит совсем близко вражеских солдат, его это так поражает, что он застывает на месте и упускает момент, когда ещё можно спастись. Рядом с ним от пулевого ранения погибает Мельников. Вланг пытается отстреляться, зовет Володю бежать за ним, но, прыгнув в траншею, видит, что Володя уже мертв, а на том месте, где он только что стоял, находятся французы и стреляют по русским. Над Малаховым курганом развевается французское знамя.
Вланг с батареей на пароходе прибывает в более безопасную часть города. Он горько оплакивает павшего Володю; к которому по-настоящему привязался. Отступающие солдаты, переговариваясь между собою, замечают, что французы недолго будут гостить в городе. «Это было чувство, как будто похожее на раскаяние, стыд и злобу. Почти каждый солдат, взглянув с Северной стороны на оставленный Севастополь, с невыразимою горечью в сердце вздыхал и грозился врагам».
Â
СÐÐÐСТÐÐÐÐЬСÐÐÐ Ð ÐССÐÐÐЫ.
Ðогда наÑалаÑÑ Ð¾Ñада СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð°Ð½Ð³Ð»Ð¾-ÑÑанÑÑзÑкими и ÑÑÑеÑкими войÑками (1854), молодой пиÑаÑÐµÐ»Ñ Ð´Ð¾Ð±Ð¸Ð»ÑÑ Ð¿ÐµÑевода в ÐÑÑмÑкÑÑ Ð°ÑмиÑ. ÐÑÑÐ»Ñ Ð¾ заÑиÑе Ñодной земли воодÑÑевлÑла ТолÑÑого. ÐÑибÑв в СеваÑÑополÑ, он ÑообÑал бÑаÑÑ: ÐÑÑ Ð² войÑÐºÐ°Ñ Ð²ÑÑе вÑÑкого опиÑаних ТолÑко наÑе войÑко Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ ÑÑоÑÑÑ Ð¸ побеждаÑÑ (Ð¼Ñ ÐµÑе победим, в ÑÑом Ñ Ñбежден) пÑи ÑÐ°ÐºÐ¸Ñ ÑÑловиÑÑ .
Свои пеÑвÑе ÑеваÑÑополÑÑкие впеÑаÑÐ»ÐµÐ½Ð¸Ñ Ð¢Ð¾Ð»ÑÑой пеÑедал в ÑаÑÑказе СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð² декабÑе (в декабÑе 1854 года, ÑеÑез меÑÑÑ Ð¿Ð¾Ñле наÑала оÑадÑ). РаÑÑказ впеÑвÑе показал РоÑÑии оÑажденнÑй гоÑод в его подлинном велиÑии. Ðойна изобÑажалаÑÑ Ð°Ð²ÑоÑом без пÑикÑаÑ, без гÑÐ¾Ð¼ÐºÐ¸Ñ ÑÑаз, ÑопÑовождавÑÐ¸Ñ Ð¾ÑиÑиалÑнÑе извеÑÑÐ¸Ñ Ð¾ СеваÑÑополе на ÑÑÑаниÑÐ°Ñ Ð¶ÑÑналов и газеÑ.
ÐÑдниÑнаÑ, внеÑне беÑпоÑÑдоÑÐ½Ð°Ñ ÑÑеÑа гоÑода, ÑÑавÑего воен- нÑм лагеÑем, пеÑеполненнÑй лазаÑеÑ, ÑдаÑÑ ÑдеÑ, взÑÑÐ²Ñ Ð³ÑанаÑ, мÑÑÐµÐ½Ð¸Ñ ÑаненÑÑ , кÑовÑ, гÑÑÐ·Ñ Ð¸ ÑмеÑÑÑ — Ð²Ð¾Ñ Ñа обÑÑановка, в коÑоÑой заÑиÑники СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð¿ÑоÑÑо и ÑеÑÑно, без лиÑÐ½Ð¸Ñ Ñлов вÑполнÑли Ñвой ÑÑжелÑй ÑÑÑд. Ðз-за кÑеÑÑа, из-за назва- ниÑ, из ÑгÑÐ¾Ð·Ñ Ð½Ðµ могÑÑ Ð¿ÑинÑÑÑ Ð»Ñди ÑÑи ÑжаÑнÑе ÑÑловиÑ: должна бÑÑÑ Ð´ÑÑгаÑ, вÑÑÐ¾ÐºÐ°Ñ Ð¿Ð¾Ð±ÑдиÑелÑÐ½Ð°Ñ Ð¿ÑиÑина,- говоÑил ТолÑÑой.- Ð ÑÑа пÑиÑина еÑÑÑ ÑÑвÑÑво, Ñедко пÑоÑвлÑÑÑееÑÑ, ÑÑÑдливое в ÑÑÑÑком, но лежаÑее в глÑбине дÑÑи каждого — лÑ- Ð±Ð¾Ð²Ñ Ðº Ñодине.
ÐолÑоÑа меÑÑÑа ТолÑÑой командовал баÑаÑеей на ÑеÑвеÑÑом баÑÑионе , Ñамом опаÑном из вÑÐµÑ , и пиÑал Ñам в пеÑеÑÑÐ²Ð°Ñ Ð¼ÐµÐ¶Ð´Ñ Ð±Ð¾Ð¼Ð±Ð°ÑдиÑовками ЮноÑÑÑ. ТолÑÑой забоÑилÑÑ Ð¾ поддеÑжании боевого дÑÑ Ð° ÑÐ²Ð¾Ð¸Ñ ÑоÑаÑников, ÑазÑабоÑал ÑÑд ÑеннÑÑ Ð²Ð¾ÐµÐ½Ð½Ð¾-ÑÐµÑ Ð½Ð¸ÑеÑÐºÐ¸Ñ Ð¿ÑоекÑов, Ñ Ð»Ð¾Ð¿Ð¾Ñал о Ñоздании обÑеÑÑва Ð´Ð»Ñ Ð¿ÑоÑвеÑÐµÐ½Ð¸Ñ ÑолдаÑ, об издании жÑÑнала Ð´Ð»Ñ ÑÑой Ñели. Ð Ð´Ð»Ñ Ð½ÐµÐ³Ð¾ вÑе оÑевиднее ÑÑановилоÑÑ Ð½Ðµ ÑолÑко велиÑие, но и беÑÑилие РоÑÑии, ÑказÑваÑÑееÑÑ Ð² Ñ Ð¾Ð´Ðµ ÐÑÑмÑкой войнÑ.
ÐиÑаÑÐµÐ»Ñ ÑеÑил бÑло оÑкÑÑÑÑ Ð³Ð»Ð°Ð·Ð° пÑавиÑелÑÑÑÐ²Ñ Ð½Ð° положение ÑÑÑÑкой аÑмии. Ð ÑпеÑиалÑной запиÑке, пÑедназнаÑенной Ð´Ð»Ñ Ð¿ÐµÑедаÑи бÑаÑÑ ÑаÑÑ, он Ñмело вÑкÑÑвал главнÑÑ Ð¿ÑиÑÐ¸Ð½Ñ Ð²Ð¾ÐµÐ½Ð½ÑÑ Ð½ÐµÑдаÑ: РРоÑÑии, ÑÑÐ¾Ð»Ñ Ð¼Ð¾Ð³ÑÑеÑÑвенной Ñвоей маÑеÑиалÑной Ñилой и Ñилой Ñвоего дÑÑ Ð°, Ð½ÐµÑ Ð²Ð¾Ð¹Ñка; еÑÑÑ ÑÐ¾Ð»Ð¿Ñ ÑгнеÑеннÑÑ Ñабов, повинÑÑÑÐ¸Ñ ÑÑ Ð²Ð¾Ñам, ÑгнеÑаÑÑим наемникам и гÑабиÑелÑм…
Ðо обÑаÑение к вÑÑокопоÑÑÐ°Ð²Ð»ÐµÐ½Ð½Ð¾Ð¼Ñ Ð»Ð¸ÑÑ Ð½Ðµ могло помоÑÑ Ð´ÐµÐ»Ñ. ÐÑо вÑкоÑе понÑл Ñам ТолÑÑой и ÑеÑил ÑаÑÑказаÑÑ ÑÑÑÑÐºÐ¾Ð¼Ñ Ð¾Ð±ÑеÑÑÐ²Ñ Ð¾ гибелÑном положении СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð¸ вÑей ÑÑÑÑкой аÑмии, о беÑÑеловеÑноÑÑи войнÑ. Свое намеÑение ТолÑÑой вÑполнил, напиÑав ÑаÑÑказ СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð² мае (1855).
ÐвÑÐ¾Ñ Ð¾ÑÐµÐ½Ñ Ð±ÐµÑпокоилÑÑ Ð·Ð° ÑÑдÑÐ±Ñ ÑаÑÑказа, знаÑ, ÑÑо он Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ Ð±ÑÑÑ Ð·Ð°Ð¿ÑеÑен ÑензÑÑой. ÐпаÑÐµÐ½Ð¸Ñ Ð¾ÐºÐ°Ð·Ð°Ð»Ð¸ÑÑ Ð½Ðµ напÑаÑнÑми: ÑаÑÑказ опÑбликовали в изÑÑодованном виде (его вÑпÑавила ÑензÑÑа). Ð Ñем не менее впеÑаÑление бÑло поÑÑÑÑаÑÑим.
ТеÑно ÑвÑзаннÑй Ñ Ð¿ÑедÑдÑÑим, ÑаÑÑказ ÑÑоÑ, однако, обознаÑил новÑй ÑÑап в ÑвоÑÑеÑÑве ТолÑÑого. Ðменно СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð² мае-наÑало ÑÑÑÐ²Ð°Ð½Ð¸Ñ Ð²ÑÐµÑ Ð¸ вÑÑÑеÑÐºÐ¸Ñ Ð¼Ð°Ñок, ÑÑо, по Ñловам Ðенина, Ñ Ð°ÑакÑеÑно Ð´Ð»Ñ ÑвоÑÑеÑÑва ТолÑÑого. ÐÑо пеÑвÑй ÑÐ´Ð°Ñ ÑолÑÑовÑкой кÑиÑики по оÑиÑиалÑной идеологии, полиÑике, гоÑÑдаÑÑÑвÑ.
ТолÑÑой ÑиÑÑÐµÑ Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ ÐºÐ°Ðº безÑмие, заÑÑавлÑÑÑее ÑÑомниÑÑÑÑ Ð² ÑазÑме лÑдей.
Ð ÑаÑÑказе еÑÑÑ Ð¿Ð¾ÑазиÑелÑÐ½Ð°Ñ ÑÑена. ÐбÑÑвлено пеÑемиÑие, ÑÑÐ¾Ð±Ñ ÑбÑаÑÑ ÑÑÑпÑ. СолдаÑÑ Ð²Ð¾ÑÑÑÐ¸Ñ Ð¼ÐµÐ¶Ð´Ñ Ñобой аÑмий Ñ Ð¶Ð°Ð´Ð½Ñм и благоÑклоннÑм лÑбопÑÑÑÑвом ÑÑÑемÑÑÑÑ Ð¾Ð´Ð½Ð¸ к дÑÑгим. ÐавÑзÑваÑÑÑÑ Ð±ÐµÑедÑ, ÑлÑÑаÑÑÑ ÑÑÑки, ÑÐ¼ÐµÑ . Ð Ð¼ÐµÐ¶Ð´Ñ Ñем деÑÑÑилеÑний Ñебенок бÑÐ¾Ð´Ð¸Ñ ÑÑеди ÑбиÑÑÑ , ÑобиÑÐ°Ñ Ð³Ð¾Ð»ÑбÑе ÑвеÑÑ. РвдÑÑг Ñ ÑÑпÑм лÑбопÑÑÑÑвом он оÑÑанавливаеÑÑÑ Ð¿ÐµÑед обезглавленнÑм ÑÑÑпом, ÑазглÑдÑÐ²Ð°ÐµÑ ÐµÐ³Ð¾ и в ÑжаÑе Ð±ÐµÐ¶Ð¸Ñ Ð¿ÑоÑÑ.
Ð ÑÑи лÑди — Ñ ÑиÑÑиане…- воÑклиÑÐ°ÐµÑ Ð°Ð²ÑоÑ,- не ÑпадÑÑ Ñ ÑаÑкаÑнием вдÑÑг на колени… не обнимÑÑÑÑ, как бÑаÑÑÑ? ÐеÑ! ÐелÑе ÑÑÑпки ÑпÑÑÑанÑ, и Ñнова ÑвиÑÑÑÑ Ð¾ÑÑÐ´Ð¸Ñ ÑмеÑÑи и ÑÑÑаданий, Ñнова лÑеÑÑÑ ÑеÑÑнаÑ, Ð½ÐµÐ²Ð¸Ð½Ð½Ð°Ñ ÐºÑÐ¾Ð²Ñ Ð¸ ÑлÑÑаÑÑÑ ÑÑÐ¾Ð½Ñ Ð¸ пÑоклÑÑиÑ.
ТолÑÑой ÑÑÐ´Ð¸Ñ Ð¾ войне лиÑÑ Ñ Ð½ÑавÑÑвенной ÑоÑки зÑениÑ. Ðн не пÑÑаеÑÑÑ Ð²ÑÑÑниÑÑ, ÑоÑиалÑно-ÑкономиÑеÑкие пÑиÑÐ¸Ð½Ñ Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ, но Ð¾Ð±Ð½Ð°Ð¶Ð°ÐµÑ Ð¿Ð¾ÑожденнÑе ÑÑими пÑиÑинами ÑеÑÑолÑбие, влаÑÑолÑбие, коÑÑÑÑÑ, ÑвойÑÑвеннÑе болÑÑим и малÑм завоеваÑелÑм. Ðаполеон Ñади Ñвоего ÑеÑÑолÑÐ±Ð¸Ñ Ð³ÑÐ±Ð¸Ñ Ð¼Ð¸Ð»Ð»Ð¸Ð¾Ð½Ñ, а какой-нибÑÐ´Ñ Ð¿ÑапоÑÑик ÐеÑÑÑÑков, ÑÑÐ¾Ñ Ð¼Ð°Ð»ÐµÐ½Ñкий Ðаполеон, маленÑкий извеÑг, ÑейÑÐ°Ñ Ð³Ð¾Ñов заÑеÑÑÑ ÑÑажение, ÑбиÑÑ Ñеловек ÑоÑÐ½Ñ Ð´Ð»Ñ Ñого ÑолÑко, ÑÑÐ¾Ð±Ñ Ð¿Ð¾Ð»ÑÑиÑÑ Ð»Ð¸ÑнÑÑ Ð·Ð²ÐµÐ·Ð´Ð¾ÑÐºÑ Ð¸Ð»Ð¸ ÑÑеÑÑ Ð¶Ð°Ð»Ð¾Ð²Ð°Ð½ÑÑ. ÐеÑед ÑиÑаÑелем — ÑÐµÐ»Ð°Ñ Ð³Ð°Ð»ÐµÑÐµÑ Ð¼Ð°Ð»ÐµÐ½ÑÐºÐ¸Ñ Ðаполеонов Ñ Ð¸Ñ Ð°ÑиÑÑокÑаÑиÑеÑкими замаÑками, ÑÑеÑнÑм ÑÑеÑлавием и
показнÑм геÑойÑÑвом. Ðм пÑоÑивопоÑÑавлен бÑдниÑнÑй геÑоизм жиÑелей гоÑода, ÑолдаÑ, маÑÑоÑов, боевÑÑ Ð¾ÑиÑеÑов.
Родной из ÑÑен ТолÑÑой показÑÐ²Ð°ÐµÑ ÑÑолкновение маленÑÐºÐ¸Ñ Ð¸Ð·Ð²ÐµÑгов и пÑоÑÑо лÑдей. СолдаÑÑ, ÑаненнÑе в ÑÑжком боÑ, бÑедÑÑ Ð² лазаÑеÑ. ÐоÑÑÑик ÐепÑиÑÑеÑÑкий и адÑÑÑÐ°Ð½Ñ ÐºÐ½ÑÐ·Ñ ÐалÑ-Ñин, наблÑдавÑие за боем издали, ÑбежденÑ, ÑÑо ÑÑеди ÑÐ¾Ð»Ð´Ð°Ñ Ð¼Ð½Ð¾Ð³Ð¾ ÑимÑлÑнÑов, и они ÑÑÑдÑÑ ÑаненÑÑ , напоминаÑÑ Ð¸Ð¼ о паÑÑиоÑизме. ÐалÑÑин оÑÑÐ°Ð½Ð°Ð²Ð»Ð¸Ð²Ð°ÐµÑ Ð²ÑÑокого ÑолдаÑа Ñ Ð´Ð²ÑÐ¼Ñ ÑÑжÑÑми.
— ÐÑда ÑÑ Ð¸Ð´ÐµÑÑ Ð¸ заÑем?-закÑиÑал он на него ÑÑÑого.- Ðего…- но в ÑÑо вÑемÑ, ÑовÑем вплоÑÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð¾Ð¹Ð´Ñ Ðº ÑолдаÑÑ, он замеÑил, ÑÑо пÑÐ°Ð²Ð°Ñ ÑÑка его бÑла за обÑлагом и в кÑови вÑÑе локÑÑ. â
Ранен, ваÑе благоÑодие!
âЧем Ñанен?
— СÑда-Ñо, должно, пÑлей,- Ñказал ÑолдаÑ, ÑказÑÐ²Ð°Ñ Ð½Ð° ÑÑкÑ,- а Ñже здеÑÑ Ð½Ðµ Ð¼Ð¾Ð³Ñ Ð·Ð½Ð°ÑÑ, Ñем головÑ-Ñо пÑоÑибло,- и он, нагнÑв ее, показал окÑовавленнÑе ÑлипÑиеÑÑ Ð²Ð¾Ð»Ð¾ÑÑ Ð½Ð° заÑÑлке.
— Ð ÑÑжÑе дÑÑгое ÑÑе?
— СÑÑÑÐµÑ ÑÑанÑÑзÑкий, ваÑе благоÑодие, оÑнÑл; да Ñ Ð±Ñ Ð½Ðµ поÑел, ÐºÐ°Ð±Ñ Ð½Ðµ евÑого ÑолдаÑика пÑоводиÑÑ, а Ñо ÑÐ¿Ð°Ð´ÐµÑ Ð½ÐµÑавно…
ТÑÑ Ð´Ð°Ð¶Ðµ кнÑÐ·Ñ ÐалÑÑÐ¸Ð½Ñ ÑÑало ÑÑÑдно. ÐпÑоÑем, Ñже на ÑледÑÑÑий денÑ, гÑлÑÑ Ð¿Ð¾ бÑлÑваÑÑ, он Ñ Ð²Ð°ÑÑÐ°ÐµÑ Ñвоим ÑÑаÑÑием в деле…
ТÑеÑий из СеваÑÑополÑÑÐºÐ¸Ñ ÑаÑÑказов-СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð² авгÑÑÑе 1855 года-поÑвÑÑен поÑÐ»ÐµÐ´Ð½ÐµÐ¼Ñ Ð¿ÐµÑÐ¸Ð¾Ð´Ñ Ð¾Ð±Ð¾ÑонÑ. Снова пеÑед ÑиÑаÑелем бÑдниÑнÑй и Ñем более ÑÑÑаÑнÑй лик войнÑ, голоднÑе ÑолдаÑÑ Ð¸ маÑÑоÑÑ, измÑÑеннÑе неÑеловеÑеÑкой жизнÑÑ Ð½Ð° баÑÑÐ¸Ð¾Ð½Ð°Ñ Ð¾ÑиÑеÑÑ, а подалÑÑе Ð¾Ñ Ð¾Ð³Ð½Ñ — маленÑкие извеÑги, воÑÑ-инÑенданÑÑ Ñ Ð¾ÑÐµÐ½Ñ ÐºÑаÑивой, воинÑÑвенной внеÑноÑÑÑÑ.
Ðз оÑделÑнÑÑ Ð»Ð¸Ñ, помÑÑлов, ÑÑдеб ÑкладÑваеÑÑÑ Ð¾Ð±Ñаз геÑоиÑеÑкого гоÑода, изÑаненного, ÑазÑÑÑенного, но не ÑдавÑегоÑÑ. ТолÑÑой , как и его боевÑе ÑоваÑиÑи, плакал, Ð¿Ð¾ÐºÐ¸Ð´Ð°Ñ Ð¿ÑлаÑÑий СеваÑÑополÑ. ÐÐ¾Ð»Ñ Ð¸ гнев, ÑкоÑÐ±Ñ Ð¾ погибÑÐ¸Ñ Ð³ÐµÑоÑÑ , пÑоклÑÑие войне, ÑгÑоза Ð·Ð°Ñ Ð²Ð°ÑÑикам звÑÑÐ°Ñ Ð² конÑовке ÑаÑÑказа.
СеваÑÑополÑÑкие ÑаÑÑÐºÐ°Ð·Ñ ÑвилиÑÑ Ð²Ð°Ð¶Ð½Ñм ÑÑапом на пÑÑи ÑазвиÑÐ¸Ñ ÑолÑÑовÑкого Ñеализма. Уже не ÑолÑко ÑоÑмиÑование ÑеловеÑеÑкой дÑÑи, но и Ñеловек в его оÑноÑениÑÑ Ðº наÑодÑ, к Ñодине, к иÑÑоÑии, пÑÐ¸Ñ Ð¾Ð»Ð¾Ð³Ð¸Ñ Ð»Ñдей, вÑÑнÑÑÑÑ Ð² болÑÑие иÑÑоÑиÑеÑкие ÑобÑÑиÑ, занимаÑÑ Ð¼Ð¾Ð»Ð¾Ð´Ð¾Ð³Ð¾ пиÑаÑелÑ. ÐапиÑаннÑе в жанÑе оÑеÑков, по гоÑÑÑим Ñледам ÑобÑÑий, СеваÑÑополÑÑкие ÑаÑÑÐºÐ°Ð·Ñ Ð´Ð°ÑÑ Ð¾Ð±Ð¾Ð±ÑеннÑе каÑÑÐ¸Ð½Ñ Ð¶Ð¸Ð·Ð½Ð¸, ÑÑавÑÑ Ð²Ð°Ð¶Ð½Ñе пÑÐ¾Ð±Ð»ÐµÐ¼Ñ Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ Ð¸ миÑа, иÑÑинного геÑоизма, паÑÑиоÑизма, ÑаÑкÑÑваÑÑ Ð³Ð»ÑÐ±Ð¸Ð½Ñ ÑеловеÑеÑкой пÑÐ¸Ñ Ð¸ÐºÐ¸ пеÑед лиÑом ÑмеÑÑи. ÐодобнÑе пÑÐ¾Ð±Ð»ÐµÐ¼Ñ Ñже намеÑалиÑÑ Ð² ÑÑÐ¸Ñ Ð¾ÑвоÑениÑÑ ÐеÑмонÑова ÐоÑодино, Я Ðам пиÑÑ ÑлÑÑайно, пÑаво…. Ðни наÑли далÑнейÑее ÑазвиÑие в ÑвоÑÑеÑÑве ТолÑÑого.
ÐзобÑажение Ð²Ð¾Ð¹Ð½Ñ ÐºÐ°Ðº ÑÑжкого бÑдниÑного ÑÑÑда, изобÑажение ÑÑÑÑкого ÑолдаÑа как ÑкÑомного ÑÑÑженика, иÑÑинного геÑоÑ, коÑоÑÑй и не подозÑеваеÑ, ÑÑо он геÑой,- вÑе ÑÑо поÑазило ÑовÑеменников ТолÑÑого как оÑкÑÑÑие. ÐекÑаÑов пиÑал, ÑÑо глÑÐ±Ð¾ÐºÐ°Ñ Ð¸ ÑÑÐµÐ·Ð²Ð°Ñ Ð¿Ñавда СеваÑÑополÑÑÐºÐ¸Ñ ÑаÑÑказов-ÑÑо именно Ñо, ÑÑо нÑжно ÑепеÑÑ ÑÑÑÑÐºÐ¾Ð¼Ñ Ð¾Ð±ÑеÑÑвÑ.
РабоÑа над жизненнÑм маÑеÑиалом, ÑвÑзаннÑм Ñ ÑÑагиÑеÑкими ÑобÑÑиÑми в иÑÑоÑии наÑода, побÑдила молодого пиÑаÑÐµÐ»Ñ Ð¾Ð¿ÑеделиÑÑ Ñвои взглÑÐ´Ñ Ð½Ð° ÑÑÑноÑÑÑ Ð¸ задаÑи иÑкÑÑÑÑва. РаÑÑказ СеваÑÑÐ¾Ð¿Ð¾Ð»Ñ Ð² мае ТолÑÑой заканÑÐ¸Ð²Ð°ÐµÑ Ñловами: ÐеÑой же моей повеÑÑи, коÑоÑого Ñ Ð»ÑÐ±Ð»Ñ Ð²Ñеми Ñилами дÑÑи, коÑоÑого ÑÑаÑалÑÑ Ð²Ð¾ÑпÑоизвеÑÑи во вÑей кÑаÑоÑе его и коÑоÑÑй вÑегда бÑл, еÑÑÑ Ð¸ бÑÐ´ÐµÑ Ð¿ÑекÑаÑен,- пÑавда.
ÐоÑледний ÑеваÑÑополÑÑкий ÑаÑÑказ бÑл допиÑан в ÐеÑеÑбÑÑге, кÑда ТолÑÑой пÑÐ¸ÐµÑ Ð°Ð» в конÑе 1855 года Ñже пÑоÑлавленнÑм пиÑаÑелем. Ðн оÑÑÑилÑÑ Ð² Ñамом ÑенÑÑе идейной боÑÑбÑ.
ÐÑе по данной Ñеме::
Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке «Файлы работы» в формате PDF
Введение. Весной 2020 г. исполняется 237 лет Манифесту, подписанному Екатериной II, о присоединении Крыма к России. В мае 2020 г. 237 лет Черноморскому флоту, в июне 2020 г. исполнится 237 лет городу Севастополю – военному форпосту России на юго-западных границах.
Эти даты являются неоспоримым свидетельством того, что с 1783 г. Крым является неотъемлемой частью Российского государства. Дух Русского мира пребывает на земле благословенной Тавриды уже многие столетия. Крымская земля – это место встречи цивилизаций и народов, религий и языков, это исток славянской письменности и православной веры
Княжеской Руси. Особую роль в этом суждено было сыграть юго-западному Крыму. Здесь позже родился Севастополь.
Духовные традиции крымской земли были продолжены теми, кто основал Севастополь, его обустраивал, защищал, восстанавливал, прославлял своим творчеством. Сотни, тысячи известнейших политиков, военных, учёных, деятелей культуры отдавали силы души, энергию, таланты на благо города, ставшего для них родным, если не по рождению, то по духу. Россия вложила лучшие духовные силы в создание и обустройство своего южного форпоста. Знаменитые и безвестные севастопольцы и в годину тяжелых испытаний, и в мирное время делали все возможное для сбережения духа, и сила нашей земли укрепляла и поддерживала их. Особенно ярко это проявилось в героических оборонах 1854–1855-го и 1941–1942 гг.
О городе – крепости духа летом 1855 г. в своей проповеди, обращённой к защитникам и жителям Севастополя, говорил архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий: «Впредь, поучая паству свою, мне не надо искать далеко примеров добродетели; я скажу ей: иди в град сей и поучись у первого встречного из братий твоих, защитников веры, в месте, откуда впервые разлилось православие на Родину нашу… пади там ниц – место бо сие свято есть».
Севастополь как база Черноморского флота, особый духовный центр России на протяжении всей своей истории, имел и самостоятельный территориально-административный статус. В 1804 году Ахтиар – Севастополь объявлен главным военным портом ЧФ вместо Херсона. Город был выведен из состава Таврической губернии (образована в 1802 г.). С 1805 г. Главный командир Черноморского флота и портов Чёрного моря одновременно являлся и губернатором Севастополя.
В 1873 г. император Александр II утвердил решение Государственного совета о выделении из пределов Таврической губернии Севастополя с прилегающей к нему округой в особое градоначальство. Градоначальник, по сути, тот же губернатор, подчинялся непосредственно государю-императору.
В советское время Севастополь сохранял статус военно-морской базы Черноморского флота. В 1930-е гг. Севастополь – закрытый военный город. Вместе с КАССР входил в состав РСФСР. В 1948 г. указом Президиума Верховного Совета РСФСР Севастополь выделен в самостоятельный административно-хозяйственный центр, отнесён к категории городов республиканского подчинения.
Российский статус города-героя Севастополь сохранил и после передачи Крымской области в состав Украины. Как главная база Черноморского флота СССР он оставался обособленной административной единицей, городом республиканского подчинения. Сохранял он свой особый статус как отдельная административная единица и в независимой Украине.
С 1991 г. началась, как говорили горожане, «третья оборона» Севастополя. Севастопольцы противостояли насильственной ассимиляции, боролись за сохранение русского языка, своих традиций, подлинной, а не выдуманной украинскими политиками, истории. Нашим девизом в эти годы стали слова, сказанные героем Крымской войны вице-адмиралом В.А. Корниловым в минуту смертельного ранения на Малаховом кургане 5 октября 1854 г.: «Отстаивайте же Севастополь!». С этими словами мы вышли на площадь П.С. Нахимова 23 февраля 2014 г., выступив против государственного переворота на Украине, против разгула воинствующего национализма, насаждения фашистской идеологии.
Мы защищали Русский мир, а Россия защитила нас, не допустив кровопролития и насилия на земле Севастополя и Крыма. Февральско-мартовские события 2014 г. получили название «Русской весны». Судьбоносным её итогом стало подписание договора 18 марта 2014 г., в соответствии с которым Севастополь и Крым вернулись в состав Российской Федерации. Город-герой Севастополь стал самостоятельным субъектом Российской Федерации, городом федерального значения.
Отдавая должное той роли, которую играл и играет город-герой в прошлом и настоящем нашего Отечества, Севастополь сегодня называют «патриотической столицей России».
Но, как это ни парадоксально, систематического научного изложения истории самого Севастополя не было создано ни в дореволюционное, ни в советское время. Безусловно, существует обширная историография, посвящённая отдельным периодам истории юго-западного Крыма и Севастополя. Наибольшее количество монографий и статей, научно-популярных и художественных изданий посвящено истории античного и средневекового Херсонеса-Херсона-Корсуни, двум героическим оборонам Севастополя, истории Севастополя в Великую Отечественную войну. Вместе с тем, есть периоды в истории города, которые изучены в очень малой степени, например, Севастополь в 1920-30-х и 1950-80-х гг. К тому же значительная часть работ написана под влиянием определённых идеологических установок, что было характерно для советской и ещё в большей степени для украинской историографии последних трёх десятилетий.
Актуальнейшая задача создания фундаментального научного исследования, посвящённого истории юго-западного Крыма и Севастополя с древнейших времён до начала XXI века, сейчас может быть реализована при поддержке Российского исторического общества и фонда «История Отечества». Уже начата организационная работа по формированию авторского коллектива.
Севастополь – город русской славы.
«Севастополь – город русской славы»
— Остановись, прохожий, не спеши:
Здесь Севастополь – город бастионов.
Его железным воздухом дыши,
Чтоб навсегда остаться непреклонным.
— Остановись, прохожий! Тишину,
Молчание холмов прочти, как эпос,
И ты увидишь всю свою страну,
Всю Родину, как бастион, как крепость.
Севастополь – город удивительной судьбы и неповторимой истории. Основанный в 1783 г. как военно-морская крепость на южных берегах Российской империи, Указом Екатерины II от 10 февраля 1784 г. он получил название Севастополь, что в переводе с древнегреческого означает “город высокий, священный, достойный поклонения”.
Яркой, более чем двухвековой историей, двумя героическими оборонами город с честью оправдал свое славное имя, став символом стойкости и мужества, воинской доблести и беспримерного героизма.
Слава Севастополя родилась на его бастионах. В период Крымской войны 1853-1856 гг. превосходящие силы войск союзников Англии, Франции, Турции 349 дней не могли захватить черноморскую крепость.
Неприступным бастионом встал Севастополь и на пути гитлеровских дивизий в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). В летопись воинской славы навсегда вошла 250-дневная оборона города. И опять, как опытные воины, испытанные бойцы, старинные укрепления заняли свое место в строю.
9 мая 1944 г. при освобождении Севастополя, вновь шли кровопролитные бои.
Исковерканный огненным металлом, разрушенный до основания на 98%, предстал перед воинами-освободителями город русской славы.
Сегодня на месте былых бастионов открыты музеи и сооружены монументы, шумят листвою парки и скверы. У подножия седых курганов, на которых стояли насмерть воины в двух оборонах, выросли прекрасные улицы и площади белокаменного города. Как нигде, здесь перекликаются события двух веков, ощущаются связь времен и преемственность поколений.
Любой, кто хоть раз побывал в Севастополе, никогда не забудет великолепие этого города. Здесь, в Севастополе, история это не заумные цитаты из учебников, история – рядом с нами. Каждая пядь этой земли обильно полита кровью наших предков. И поэтому Севастополь – это не просто город. Севастополь – это слава, честь и доблесть. Севастополь – это гордость России.
Из истории Севастополя:
Среди русских городов, составляющих военную славу России, Севастополь занимает одно из первых мест. Севастополь родился как военно-морская база, и его судьба навсегда связана с Черноморским флотом. Из гаваней Севастополя уходили в походы военные корабли, сюда возвращались они с победой.
Рождению города предшествовала многовековая борьба за возвращение Крыма в состав русских земель. Издревле владения Киевской Руси граничили с городами-колониями, расположенными на полуострове Таврида, как раньше называли Крым, а Черное море называлось Русским морем, и это название отражено не только в русских, но и в греческих и арабских письменных источниках. В них же Керченский пролив, на берегах которого находилось древнерусское княжество Тмутаракань, нередко именовался Русской рекой. Через города Корчев (Керчь), Сурож (Судак), Феодосию, Корсунь, через Дон и Днепр шли русские суда с товарами в Византию, Египет, Аравию и Италию. Теми же путями ходили русские дружины воевать с Византей. Здесь бывали легендарные русские князья-полководцы, Аскольд и Дир, Олег, Игорь, Святослав. После взятия греческой колонии Херсонеса (Корсуни) князь Владимир I вместе с дружиной принял здесь крещение.
Во второй половине XI в. Крым был отрезан от русской земли многочисленными кочевыми ордами половцев, в XIII в. в Крым вторглись орды Батыя. После распада Золотой Орды в 1443 г. возникло Крымское ханство. С 1475 г. Крымское ханство – вассал Турции, которая использовала его как орудие для нападения на русские, украинские и польские земли.
Первые попытки вернуть Крым были предприняты в XVI веке при правлении Ивана IV, но Ливонская война и желание получить выход к берегам Балтики заставили царя отказаться от решительного похода на юг. От набегов крымских татар южные русские земли охраняли казаки. Более того, на легких судах казаки и сами совершали походы в Крым и к турецким берегам.
Три похода совершил на юг царь Петр I , но присоединение Крыма к России состоялось лишь во 2-й пол. XVIII в., в царствование императрицы Екатерины Великой «Кто владеет Крымом, тот владеет Черным морем» – так определил значение полуострова князь Григорий Потемкин.
Реально оценивая все преимущества присоединения Крыма к России, Потемкин излагал свое мнение в письме к Екатерине II, следующим образом: «Крым положением своим разрывает наши границы […] Положите ж теперь, что Крым Ваш, и что нету уже сей бородавки на носу – вот вдруг положение границ прекрасное… Вы обязаны возвысить славу России…» [1].
Тяжелая и долгая борьба России за выход к Черному морю, закончилась победой в войне с Турцией 1768-1774 гг.
По договору с крымским ханом (1772) и Кючук-Кайнарджийскому миру (10 июля 1774) Крымское ханство было объявлено независимым от Турции и переходило под покровительство России. Командовать русскими войсками в Крыму был послан А.В. Суворов. Он высоко оценил превосходные качества бухт будущего Севастополя и за пять лет до основания города Суворов возвел здесь первые укрепления, сделал все, чтобы вытеснить из Ахтиарской гавани турецкую флотилию – ок. 170 судов.
«Подобной гавани, – писал Суворов, – не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море другой не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помещены быть могли» [2]. Осенью 1782 г. на зимовку в Ахтиарскую гавань пришли первые русские корабли – фрегаты «Храбрый» и «Осторожный».
8 апреля 1783 г. Крым, согласно манифесту Екатерины II был окончательно присоединен к России.
Русское правительство назначило «для командования заводимым флотом на Черном и Азовском морях» участника Чесменского сражения вице-адмирала Ф.А. Клокачева. Ему предписывалось перевести в Ахтиарскую гавань часть судов Азовской и Днепровской флотилий. Корабли прибыли в Ахтиар 2 (14) июня 1783 г. В первой Севастопольской эскадре их насчитывалось всего 17. Так в России зародился новый флот, который назвали Черноморским.
Началось строительство порта и военного поселения при нем. Руководителем строительства был флаг-офицер лейтенант Д.Н. Сенявин. 3 июня были заложены первые четыре каменных здания: дом для адмирала, пристань, кузница и часовня. Уже 2 июля командир севастопольской эскадры Ф.Ф. Мекензи доложил в Петербург о создании в Ахтиарской гавани небольшого адмиралтейства. Представляло оно собой кузницу, мачтовый сарай, лесной и канатный склады, площадку для килевания судов на берегу одной из бухт.
Кроме моряков город строили также местные вольнонаёмные люди – жители Балаклавы, многие со своими лошадьми и повозками, на которых подвозили строительные материалы. Затем «работные люди» стали прибывать из других мест Крыма и даже из центральных губерний России.
К весне 1784 г. появились первые улицы, набережная отделывалась камнем, вырастали дома, прокладывались тротуары, обсаженные фруктовыми деревьями. Указом Екатерины II от 10 февраля 1784 г. город получил имя Севастополь. Этим же Указом князю Г.А. Потемкину предписывалось построить в Ахтиарской гавани большую крепость с адмиралтейством для кораблей первого ранга, а также порт и военное поселение. В это время в бухте уже находилось 26 кораблей с 4 тыс. матросов и офицеров.
21 февраля 1784 г. русское правительство объявило о свободной и беспрепятственной торговле заграничных и местных купцов в Севастополе, доставляющих товары как морским, так и сухопутным путем. Весной этого же года в городе появились первые торговые суда керченских и таганрогских купцов. В честь основания Севастополя в Петербурге отчеканили памятную медаль.
Спустя несколько лет Севастополь получил герб, характерный для портового города: «В червлёном щите серебряный гриф, с червлёными же глазами и языком. В вольной части – герб Таврической губернии. Щит увенчан древнею Царскою короною, на которой стоит Императорский орел. За щитом – два скрещённых золотых якоря, а по сторонам щита – два червлёных знамени, соединённых лентою ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия. На правом знамени золотой вензель Государя Императора Николая I, а в левом – таковой же вензель Государя Императора Александра II, оба вензеля украшены Императорскою короною и цепью ордена Св. Апостола Андрея Первозванного» [1].
Утверждение России в Северном Причерноморье, присоединение Крыма к России и строительство Севастопольской военно-морской базы и крепости вызвали резкий протест Турции. Ее поддержали Англия и Франция. Вокруг «Крымского вопроса» началась дипломатическая борьба, продолжавшаяся несколько лет. Во главе антирусской компании стала Англия. В сложной международной обстановке Екатерина II предприняла «путешествие в Тавриду». Оно стало политической демонстрацией против антирусской пропаганды в западноевропейских странах и имело целью показать подготовленность России к войне на Черном море. Свита Екатерины II была особенно поражена всем увиденным в Севастополе 22-23 мая 1787 г. В бухте выстроился молодой, но сильный флот из 27 военных судов и 8 транспортов, приветствовавший гостей пушечной пальбой. Был устроен торжественный смотр эскадры и продемонстрирована «атака» флотом берега — Северной стороны. Французский посланник Сегюр, сопровождавший Екатерину II в путешествии по Крыму, писал: «Боюсь, как через 30 часов флаги ее (Екатерины II) кораблей могут развеваться в виду Константинополя, а знамена ее армии водрузятся на стенах его».
В 1792 г. в Севастополе насчитывалось 15 тыс. жителей.
В порту стояло 58 кораблей с 1322 орудиями и личным составом свыше 9 тыс. человек. В достройке находилось еще 18 судов. Росла торговля, только за четыре месяца (февраль – май) в Севастополь и Балаклаву прибыло 20 иностранных судов.
В 1797 г. Павел I переименовал Севастополь в Ахтиар. Однако после его смерти городу было возвращено прежнее название.
В 1804 г. русское правительство официально объявило Севастополь главным военным портом Черноморского флота (вместо Херсона), а в 1809 – военной крепостью. Главный командир флота и портов Черного моря с 1805 г. одновременно являлся и губернатором Севастополя.
Моряки Черноморского флота вписали не одну яркую страницу в историю русского флота. Уже в первые годы своего существования Севастопольская эскадра под командованием Ф.Ф. Ушакова совершила в 1799 г. поход в Средиземное море, во время которого были взяты 16 турецких городов и крепостей, в том числе, и считавшаяся неприступной крепость Корфу.
Во время русско-турецкой войны 1828-1829 гг. бессмертный подвиг совершил экипаж брига «Меркурий», которым командовал капитан-лейтенант А.И. Казарский.
Вступив в неравный бой с двумя кораблями противника, имевшими десятикратное превосходство в вооружении, он одержал блистательную победу. В ознаменование этого события в 1839 г. в Севастополе был воздвигнут первый памятник.
13 октября 1827 г. в Наваринском сражении героизм проявил линейный корабль «Азов», уничтоживший 6 турецких кораблей.
Командовал им капитан 1 ранга М.П. Лазарев, боевое крещение получили здесь лейтенант П.С. Нахимов, мичман В.А. Корнилов, гардемарин В.И. Истомин, будущие герои первой обороны Севастополя 1854-1855 гг.
Севастополь глазами Л.Н. Толстого.
Город уже изрядно потрепан осадой, множество народу убито и ранено, мирное население уменьшается, а дипломаты все так же не преуспевают. Военные живут своей жизнью: когда нужно воевать, они воют, а когда наступает перемирие, они с удовольствием общаются со своими вчерашними (и завтрашними) врагами.
Лев Николаевич Толстой в своих рассказах о Севастополе предстает перед нами как военный корреспондент, даже не смотря на то, что рассказы не столь документальны (скорее художественны), как мы привыкли. Будучи непосредственным участником описываемых событий, Толстой описывает быт, настроения и мысли участников обороны без прикрас. Одни искренне хотят защищать свое Отечество, другие не понимают, ради чего нужно было бросать все и ехать на войну. Одни рассчитывают на медали, другие бояться умереть. Одни готовы пойди на любые жертвы, другие стремятся извлечь все возможные выгодны из войны, включая материальные. Толстой был свидетелем и участником этой эпопеи Севастополя. На военную службу Толстой поступил на Кавказе, когда гостил у своего старшего брата Николая, который был офицером-артиллеристом в Кавказских войсках. В феврале 1852 г. он выдержал экзамен на звание юнкера и был зачислен на правах вольноопределяющегося фейерверкером (унтер-офицерский чин) 4-го класса в 4-ю батарею 20-й артиллерийской бригады. В кон. 1853 г. Толстой обратился к генералу М.Д. Горчакову, который приходился ему дальним родственником, с просьбой о переводе его в действующую армию на Дунай, и вскоре был переведен туда. После высадки неприятеля в Крыму Лев Николаевич, как истинный патриот, подал рапорт о переводе его в Севастополь. Он хотел испытать себя Севастополем, убедиться в своих собственных духовных силах. Шел второй месяц героической обороны Севастополя, когда в осажденный город прибыл Лев Толстой 7 (19) ноября 1854 г. Он ехал в Крым через Одессу, Николаев, Херсон и Перекоп. Дороги были загружены войсками и обозами, тонувшие в непрозрачной грязи. Навстречу шли толпы пленных, тянулись телеги с ранеными, на подорожных станциях не хватало лошадей. С большим трудом удалось получить место в почтовой повозке. И вот, наконец, Толстой в Севастополе. Вспоминая о чувствах, владевших им в те минуты, писатель говорил в рассказе «Севастополь в декабре»:
Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости и, чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…
В Севастополе от наблюдательного взгляда писателя не скрылось «…странное смешение лагерной и городской жизни, красивого города и грязного бивуака». А люди, казалось, ничем не отличались от других русских людей. В них не было видно ни какого особенного энтузиазма и геройства, ни суетливости и растерянности. Каждый спокойно занимался своим делом.
10 (22) ноября 1854 года 26-летний подпоручик артиллерии Лев Толстой был назначен младшим офицером в 3-ю легкую батарею 14-й артиллерийской полевой бригады. Батарея в это время находилась в резерве и не принимала участия в боях. У Толстого появилось свободное время. Писатель появлялся во многих местах, где по службе не обязан был находиться, и со страстью художника впитывал новые для него впечатления. За несколько дней он сумел осмотреть весь город, побывать на бастионах и различных укреплениях, поговорить с рядовыми воинами и руководителями обороны. Свое мнение о Севастополе, моральном состоянии русских войск, их стойкости, историческом значении Севастопольской обороны Толстой изложил в письме брату Сергею Николаевичу в ноябре 1854 года:
Дух в войсках свыше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства. Мне не удалось ни одного раза быть в деле, но я благодарю Бога за то, что я видел этих людей и живу в это славное время.
15 (27) ноября 1854 года батарея, в которой служил Лев Николаевич, была отведена на тыловые позиции под Симферополь в татарскую деревню Эски-Орда (ныне Лозовое). Здесь Толстой находился около двух месяцев.
В 1855 году, вскоре после Нового года, Толстой был переведен из 3-й батареи 14-й артиллерийской бригады в 3-ю легкую батарею 11 бригады, которая стояла на Бельбекских позициях, недалеко от Севастополя. Лев Николаевич был разочарован своим переводом. Он рвался в бой, жаждал деятельности, искал применения своим силам и энергии, а оказался в тылу и в сражениях не участвовал.
Но Толстой часто бывал в Севастополе. Лев Николаевич виделся там со своими товарищами, ходил на передовые позиции, разговаривал с военнопленными и вообще был в курсе всех событий, происходивших в городе.
В одну из своих поездок в Севастополь, в ночь с 10 (22) на 11 (23) марта 1855 года, Толстой добровольно без разрешения начальства принял участие в ночной вылазке с Камчатского люнета под руководством генерала С. А. Хрулева.
Весной 1855 года, когда враг готовился к штурму и за 4-й бастион шли самые ожесточенные бои, сюда была переброшена 3-я легкая батарея 11-й артиллерийской бригады, в которой служил Толстой. Назначенный квартирмейстером, он приехал в Севастополь на 2 дня раньше своих сослуживцев. 1 (13) апреля 1855 года он встречал батарею, переправленную через Северную бухту, и хлопотал о ее размещении на новом месте — Язоновском редуте (укрепление левого фланга 4 бастиона). Это, по словам Толстого, была большая изрытая площадка, окруженная со всех сторон турами (корзинами с землей для устройства защитных насыпей), насыпями, погребами, землянками и платформами, на которых стояли чугунные орудия.
В трехстах шагах от Язоновского редута находилось самое страшное место — передовая 4-го бастиона. Здесь, на земляном валу, были установлены большие морские орудия. Вокруг них те же туры с землей, а перед ними — канатные заслоны, предохранявшие орудийную прислугу от вражеских пуль и осколков.
Толстой так описывает 4-й бастион:
Впереди себя на крутой горе видите какое-то черное, грязное пространство, изрытое канавами, и это-то впереди и есть 4-й бастион.Подпоручик Л. Толстой дежурил на Язоновском редуте полтора месяца: с 1 (13) апреля по 14 (26) мая 1855 года, меняясь через четверо суток с другими офицерами батареи. Иногда из-за убыли офицеров приходилось стоять по две вахты подряд.
За нахождение во время бомбардирования на Язоновском редуте четвертого бастиона, хладнокровие и распорядительность действий против неприятеля он был награжден орденом св. Анны 4-й степени с подписью «За храбрость». Позднее он получил серебряную медаль «За защиту Севастополя» и бронзовую медаль «В память войны 1853–1856 гг.».
В условиях напряженной боевой жизни Толстой испытывал огромный душевный подъем, прилив сил и энергии. В перерывах между вахтами он работал над повестью «Юность» и писал первый севастопольский рассказ — «Севастополь в декабре месяце». Рассказ был напечатан в журнале «Современник» уже в июне 1855 года.
Вскоре вышли и два других севастопольских рассказа: «Севастополь в мае», «Севастополь в августе 1855 года». Рассказы имели необычайный успех у читателей. И сейчас нет, наверное, ни одного школьника, не читавшего их. Одна из причин популярности «Севастопольских рассказов» — правда, которая стала главным героем в произведениях великого Толстого.
Крымская (Восточная) война стала результатом столкновения политических и экономических интересов России и коалиции государств Англии, Франции и их союзника — Османской империи. Разрешить конфликты дипломатическим путем не удалось. После провала миссии князя А. С. Меншикова, направленного Николаем I с посольством в Константинополь, русские войска заняли княжества Молдавию и Валахию, принадлежавшие Турции. В ответ султан Абдул-Меджид 4 октября 1853 г. объявил России войну и начал наступление на Кавказе и Дунае. После нескольких серьезных поражений турок и разгрома их эскадры в Синопской бухте Англия и Франция ввели объединенную эскадру в Черное море, а в марте 1854 г. объявили о начале военных действий против России.
Колесо военной истории упорно катилось, приближаясь к Крымскому полуострову.
Направив свои эскадры на Балтику, в Белое и Баренцево моря, на Дальний Восток, англичане и французы стали готовить экспедиционный корпус в Крым. Летом 1854 г. в газете «Таймс» заявлялось откровенно: «…главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока будет существовать Севастополь и русский флот… взятие Севастополя и занятие Крыма вознаградят все военные издержки и решат вопрос в пользу союзников» [1].
1 сентября 1854 г. 389 боевых судов и транспортов эскадры союзников, пройдя мимо Севастополя, бросили свои якоря южнее Евпатории. На следующий день по сигналу с адмиральского корабля «Город Париж», на котором находился главнокомандующий французскими войсками маршал Сент-Арно, началась высадка десанта. Первый завоеватель — французский генерал Франсуа Канробер вступил на крымскую землю.
За пять суток на берег высадили: 28 тысяч французов, до 27 тысяч англичан и 7 тысяч турок и выгрузили 134 полевых орудия. Захватив беззащитную Евпаторию, союзники двинулись к основной цели своей экспедиции — Севастополю — главной базе Черноморского флота.
Главнокомандующий русскими сухопутными и морскими силами в Крыму князь А.С. Меншиков не смог остановить противника на реке Альма. Но успех достался союзникам слишком дорогой ценой.
«Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии», — признался герцог Кембриджский. Но ни английские, ни французские генералы, рассчитывая на быструю победу, не предвидели тех бедствий, страданий и потерь, которые обрушатся на союзников. Один французский офицер (впоследствии убитый) написал пророчески своей семье: «Вспоминая теперь о том, что мы говорили после Альмы, ожидая конца войны через три недели, нам следовало бы смеяться над собой, но под Малаховым курганом мы разучились… смеяться».
После Альминского сражения союзники стали продвигаться к Северной стороне города. Там находилось практически единственное «северное укрепление», построенное в 1807-1811 гг. под руководством инженер-генерал-майора Гартинга, со стенкой «в три обтесанных кирпича».
13 сентября 1854 г. приказом начальника Севастопольского гарнизона генерал-лейтенанта Ф.Ф. Моллера город объявили на осадном положении. Князь Меншиков, покидая Севастополь, не назначил единого командующего. Высшие военные начальники — генерал-лейтенант Ф.Ф. Моллер, командир порта и военный губернатор вице-адмирал М.Н. Станюкович — не спешили возглавить защиту города. Фактическими организаторами и вдохновителями обороны стали адмиралы В.А. Корнилов, П.С. Нахимов, В.И. Истомин. Прибывшего из Дунайской армии подполковника Э.И. Тотлебена назначили начальником инженеров Севастопольского гарнизона.
Под их руководством матросы, солдаты, мастеровые, женщины и дети Севастополя приступили к строительству оборонительных сооружений. Работы велись днем и ночью.
«В эти дни Севастополь напоминал встревоженный муравейник, но не было в нем ни паники, ни суматохи, нельзя было найти и признаков отчаяния или страха. Днем и ночью безостановочно кипела работа. Утром выходили одни, вечером их сменяли другие. И укрепления вырастали на глазах, вооружались, тут же занимал их назначенный гарнизон» [2]. Перед лицом опасности в городе выпустили даже арестантов, которые влились в ряды защитников.
Позже этот подвиг севастопольцев назовут «русским чудом», «русской Троей».
За короткий срок была создана глубоко эшелонированная оборона, состоявшая из восьми бастионов.
Защищая город со стороны моря в жертву принесли часть судов. Далось это решение непросто.
Из воспоминаний начальника канцелярии А. Камовского о приказе главнокомандующего русской армией в Крыму А. Меншикова адмиралу В. Корнилову затопить корабли Черноморского флота:
«Можно себе представить весь ужас адмирала, которому говорят о добровольном уничтожении части флота, когда он проникнут мыслью, что и цель самих врагов наших состоит в том же! Пораженный, конечно, донельзя необходимостью такого решительно высказанного приказания, Корнилов будто не верил своим ушам, казалось, не понимал слов приказа!… Как, не давши никому ещё опомниться, остыть от жара воинственного настроения духа, заставить примириться с мыслью о разлуке с судами и добровольно, собственными руками начать их топить?… Он позволил себе возразить главнокомандующему, что он исполнение этой последней меры на себя не примет…»
Из приказа В.А. Корнилова по флоту о затоплении кораблей. 11 сентября 1854 г.:
«Товарищи! Войска наши после кровавой битвы с превосходящим неприятелем отошли к Севастополю, чтобы грудью защищать его…
Главнокомандующий решил затопить 5 старых кораблей на фарватере: они временно преградят вход на рейд…
Грустно уничтожать свой труд: много было употреблено нами усилий, чтобы держать корабли, обречённые жертве, но надобно покориться необходимости…»
11 сентября 1854 г. между Константиновской и Александровской батареями вместе с пушками и такелажем затопили семь судов: фрегаты «Сизополь», «Флора», корабли «Уриил», «Три святителя», «Селафаил», «Силистрия», «Варна». Позже, были затоплены еще восемь судов.
Из приказа П.С, Нахимова о затоплении кораблей. 14 сентября 1854 года:
«Неприятель подступает к городу, в котором весьма мало гарнизона; я в необходимости нахожусь затопить суда вверенной мне эскадры, а оставшиеся на них команды с абордажным оружием присоединить к гарнизону…» [2].
Защитники готовились встретить врага. Вице-адмирал Корнилов 14 сентября написал в своем дневнике: «Целый день занимался укреплением города и распределением моряков… Итого у нас набирается 5 тысяч резервов Аслановича и 10 тысяч морских разного оружия, даже с пиками. Хорош гарнизон для защиты каменного лагеря, разбросанного по протяжению многих верст и перерезанного балками так, что сообщения прямого нет. Но что будет, то будет. Положили стоять» [3].
И выстояли 349 дней и ночей против превосходящего врага, положив на алтарь Отечества свою честь и национальное достоинство, а многие сложили и свои головы на Севастопольских бастионах.
5 октября 1854 г. грохот батарей союзников возвестил о первой бомбардировке города. На пятый бастион прибыл П.С. Нахимов. Как вспоминает очевидец, «ядра свистели около, обдавая нас землей и кровью убитых; бомбы лопались вокруг, поражая прислугу орудий». Нахимов, получив ранение, с окровавленным лицом, сам наводил орудия, разделяя опасность наравне со своими моряками.
Ядра противника разрушили парапет казармы, повредили стоящие наверху орудия. Из 39 человек орудийной прислуги 19 выбыли из строя. Артиллерийская дуэль, показавшая, что огонь русских артиллеристов не уступает неприятельскому, к вечеру прекратилась.
Потерпев неудачу 5 октября, французы стали сооружать новые батареи, рыть траншеи, приближаясь к русским укреплениям, пытаясь их охватить полукольцом.
На Язоновском редуте сражался Лев Николаевич Толстой. В начале Крымской войны он служил в Южной армии офицером по особым поручениям в штабе М.Д. Горчакова — своего дальнего родственника. Узнав о высадке десанта в Крыму, подал рапорт о переводе его в действующую армию и, получив разрешение, 7 ноября 1854 г. прибыл в Севастополь. «Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…», — напишет Лев Толстой, потрясенный героизмом защитников города, в «Севастопольских рассказах».
10 ноября подпоручика Толстого назначили в 3-ю легкую батарею 14-й артиллерийской полевой бригады, находившейся в резерве.
Восхищенный увиденным в Севастополе, 20 ноября он пишет брату Сергею: «…Город осажден с одной стороны, с южной, на которой у нас не было никаких укреплений, когда неприятель подошел к нему. Теперь у нас на этой стороне более 500 орудий огромного калибра и несколько рядов земляных укреплений, решительно неприступных. Я провел неделю в крепости и до последнего дня блудил, как в лесу, между этими лабиринтами батарей. Неприятель уже более трех недель подошел в одном месте на 80 сажень и не идет вперед; при малейшем движении его вперед, его засыпают градом снарядов.
Дух в войсках выше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска вместо «здорово, ребята!» говорил: «Нужно умирать ребята, умрете?» и войска отвечали: «Умрем, Ваше превосходительство, ура!» И это был не эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а ВЗАПРАВДУ, и уже 2200 исполнили это обещание.
Раненый солдат, почти умирающий, рассказывал мне, как они брали 24-ю французскую батарею и их не подкрепили; он плакал навзрыд. Рота моряков чуть не взбунтовалась за то, что их хотели сменить с батареи, на которой они простояли 30 дней под бомбами. Солдаты вырывают трубки из бомб. Женщины носят воду на бастионы для солдат. Многие убиты и ранены. Священники с крестами ходят на бастионы и под огнем читают молитвы. В одной бригаде, 24-го, было 160 человек, которые раненые не вышли из фронта».
«За нахождение во время бомбардировки на Язоновском редуте 4-го бастиона, хладнокровие и распорядительность для действий против неприятеля» Льва Толстого досрочно представили к производству в чин поручика и наградили орденом св. Анны IV степени. Лев Николаевич принял участие в самом кровопролитном сражении под Севастополем — Чернореченском.
Участник этих трагических событий Д.А. Столыпин (родственник М.Ю. Лермонтова) писал: «Дрались войска хорошо и выносили геройски все муки и тяжести войны; выносливы они, может быть, более, чем то казалось возможным ожидать от человеческой силы».
Потери русских были огромны: 260 генералов и офицеров, более 8 тысяч нижних чинов.
7 марта 1855 г. на Камчатском люнете прямым попаданием ядра в голову был убит контр-адмирал В.И. Истомин. Вот что писал П.С. Нахимов родным Истомина, сообщая о его гибели: «Оборона Севастополя потеряла в нем одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергиею и геройскою решительностью… По единодушному желанию всех нас, бывших его сослуживцев, мы погребли тело его в почетной и священной могиле для черноморских моряков, в том склепе, где лежит прах незабвенного Михаила Петровича Лазарева и… покойный Владимир Алексеевич Корнилов. Я берег это место для себя, но решился уступить ему».
По приказу Нахимова на месте гибели Истомина выложили крест из бомб и ядер.
Весной 1855г. противник дважды подверг русские укрепления длительным бомбардировкам, но безуспешно. Поэтому штурм был отложен на неопределенное время. Под жестоким огнем неприятельских батарей, несмотря на большие потери, защитники хладнокровно восстанавливали полуразрушенные укрепления, меняли подбитые орудия, строили новые батареи.
5 августа 1855 г. началась пятая бомбардировка Севастополя, продолжавшаяся с небольшими перерывами три недели. По второму бастиону вели огонь более семидесяти осадных орудий, на каждое из которых французы заготовили до 450 зарядов. У русских на орудие приходилось по 140, а на мортиры — по 60 зарядов. Противник взорвал пороховой погреб бастиона, разрушил укрепления левого фланга, повредил многие пушки. На укреплении не осталось ни одного безопасного места. Из-за огня врага раненых не могли относить днем на перевязочный пункт — в казарму первого бастиона, оставляя их до вечера. Когда в городе говорили «ад», «толчея», «бойня», «ступка» — все знали, что речь идет о втором бастионе. Главнокомандующий русской армией князь М.Д. Горчаков, посетивший в августе укрепление в минуту затишья, спросил у солдат 8-й пехотной дивизии: «Много ли вас здесь, на бастионе?». И услышал в ответ: «Дня на три хватит, Ваше сиятельство».
С третьего бастиона совершались многочисленные вылазки. В «Журнале донесений о военных действиях в Крыму» говорится, что со 2 октября по 24 июля только с третьего бастиона защитники произвели 38 вылазок. В эти ночные рейды «охотники» разрушали вражеские укрепления, захватывали в плен солдат и офицеров, портили орудия. Вылазки изматывали противника, своей удалью и лихостью поднимали моральный дух защитников.
Вся Россия узнала имена участников вылазок: Н.А. Бирюлева, Н.Я. Астапова, отважного матроса Петра Кошку… Его имя стало символом яркого народного характера, олицетворением лучших качеств русского воина: исключительной храбрости и мужества, находчивости, ловкости, личной инициативы.
После того, как защитниками была оставлена Южной часть Севастополя, Петра Кошку, кавалера знаков отличия Военного ордена II и IV степени в октябре 1855 г. «уволили за раною в продолжительный отпуск». К пяти годам службы ему прибавилось «десять лет, шесть месяцев и пятнадцать дней» за время обороны. (В оборону Севастополя месяц службы считался за год).
Исключительно тяжелым в период обороны было положение раненых.
По словам замечательного русского хирурга Н. И. Пирогова, «горькая нужда и медицинское невежество соединились вместе в баснословных размерах». В Севастополе не хватало врачей, транспортных средств для доставки раненых в госпитали. Нередко они лежали на земле под открытым небом. В октябре 1854 г., чтобы «употребить все свои силы и познания для пользы армии на боевом поле», Пирогов с отрядами врачей выехал в Крым. В осажденном городе он нашел 2000 раненых, лежащих на грязных, пропитанных кровью матрацах, ожидавших по неделям медицинской помощи. Вслед за Н.И. Пироговым в Крым отправились три отряда сестер милосердия. В Севастополе Пирогов спас жизнь тысячам раненых защитников. Он впервые в мире применил в массовом масштабе анестезию, антисептическую обработку ран, гипсовые повязки.
Самоотверженно боролись за жизнь защитников сестры милосердия А.П. Стахович, К.О. Будберг, М. Чупати, Е.Я. Фон-Вагнер — мать руководителя ноябрьского восстания 1905 г. лейтенанта П.П. Шмидта. «С геройством, которое сделало бы честь любому солдату», с исключительным мужеством переносили они тяготы и лишения в осажденном городе, день и ночь не отходя от больных и раненых, делали им перевязки, раздавали лекарства, помогали при операциях. Среди тех, кто перенес «безропотно все труды и опасности и бескорыстно жертвуя собою для достижения предпринятой цели», были: Екатерина Грибоедова — сестра автора «Горе от ума»; Екатерина Бакунина — дочь сенатора, внучатая племянница фельдмаршала М.И. Кутузова.
В те дни Россия узнала о гражданском подвиге матросской дочери Дарьи, которая вошла в историю как первая русская сестра милосердия. Впервые в России она стала оказывать помощь раненым на поле боя. Фамилия Даши оставалась долго неизвестной. Только в 1984 г., в Центральном государственном военно-историческом архиве СССР ныне Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА) удалось найти документы, проливающие некоторый свет на ее биографию. Даша родилась в 1836 г., рано потеряла мать. Далее, из рапорта генерал-адъютанта А.И. Философова (двоюродного дяди М.Ю. Лермонтова), узнаем, что она — дочь убитого в Синопском сражении матроса 10-го ластового экипажа Лаврентия Михайлова.
7 ноября 1854 г. император Николай I «всемилостивейше соизволил пожаловать ей золотую медаль с надписью «За усердие» на Владимирской ленте для ношения на груди и пятьсот рублей серебром. При этом было объявлено, что по выходе ее в замужество его Величество пожалует ей еще тысячу серебром на обзаведение». (1)
Оборона Севастополя близилась к концу. 27 августа 1855г., после падения Малахова кургана, защитники, выполняя приказ, оставили Южную часть Севастополя.
Очевидец переправы поручик Лев Толстой с документальной точностью описал этот переход и внутреннее состояние защитников города.
«Севастопольское войско, как море в зыбливую мрачную ночь, сливаясь, развиваясь и тревожно трепеща всей своей массой, колыхаясь у бухты по мосту и на Северной, медленно двигалось в непроницаемой темноте прочь от места, на котором столько оно оставило храбрых братьев, — от места, всего облитого его кровью; от места, одиннадцать месяцев отстаиваемого от вдвойне сильнейшего врага, и которое теперь велено было оставить без боя. …Почти каждый солдат, взглянув с северной стороны на оставленный Севастополь, с невыразимой горечью в сердце вздыхал и грозился врагам» [2].
Покидая укрепления, русские саперы взрывали пороховые погреба, взлетели на воздух Павловская и Александровская батареи. На рейде затопили остатки Черноморского флота. Двое суток горел Севастополь, скрытый от противника непроницаемой стеной дыма. И двое суток враг не решался занять центральную площадь города.
В приказе главнокомандующего русской армией М.Д. Горчакова об оставлении Южной стороны говорилось:
«Храбрые товарищи, грустно и тяжело оставлять врагам нашим Севастополь; но вспомните, какую жертву мы принесли на алтарь Отечества в 1812 г. — Москва стоит Севастополя! Мы ее оставили после бессмертной битвы под Бородино.- Тристасорокадевятидневная оборона Севастополя превосходит Бородино! Но не Москва, а груда каменьев и пепла досталась неприятелю в роковой 1812 г. Так точно и не Севастополь оставили мы нашим врагам, а одни пылающие развалины города, собственною нашею рукой зажженного, удержав за нами честь обороны, которые дети и внучата наши с гордостью передадут отдаленному потомству».
Взволнованный севастопольскими событиями, друг юности П.С. Нахимова декабрист М.А. Бестужев писал из далекого Селенгинска: «… Севастополь пал, но пал с такою славою, что каждый русский, а в особенности каждый моряк должен гордиться таким падением, которое стоит блестящих побед» [4]. После оставления Южной стороны активные боевые действия в Крыму уже не велись. «В марте 1856 г. в Париже воюющие страны подписали мирный договор.
Сто один пушечный выстрел возвестил об этом историческом событии столице Франции. По условиям Парижского трактата, Севастополь, Балаклаву, Евпаторию, Керчь обменивали на крепость Карс; Россия отказалась от протектората над Дунайскими княжествами Молдавией и Валахией и теряла право иметь военный флот на Черном море. Дипломаты стран-победительниц пытались навязать России более кабальный договор, но потерпели неудачу. Это объяснялось помимо прочего тем, что на Парижском конгрессе «за зеленым столом… рядом с графом Орловым сидели невидимые тени защитников Севастополя и помогали русскому представителю отстаивать интересы Родины» Долгая кровопролитная война отошла в историю».
За 349 дней союзники выпустили по Севастополю 1356000 снарядов, израсходовали 28,5 млн патронов, 271650 пудов пороха.
Ровно через три месяца после заключения мира, 30 июня 1856 г. в семь часов утра суда союзников с войсками вышли из севастопольских бухт. Над разрушенным городом и морем раздавался перезвон колоколов уцелевших церквей.
Величали живых, отстоявших Крымскую землю, поминали погибших воинов.
Потери русских в Крыму составили 128669 человек, союзников — не менее 150000 солдат и офицеров: 23000 англичан, 35000 турок, более 2000 итальянцев и свыше 80 тысяч французов.
Во время Крымской войны город был разрушен до основания. Понадобилось свыше тридцати лет, чтобы Севастополь, залечив свои раны, вновь стал главной базой Черноморского флота.
Цикл «Севастопольских рассказов» явился заметной вехой в эволюции творчества Л.Н. Толстого. Для читателей того времени, с напряженным вниманием ожидавших известий о Крымской войне, очерки Толстого представляли интерес прежде всего как живое свидетельство очевидца, как своеобразный репортаж с места события (на такое восприятие произведений наталкивали и заглавия: «Севастополь в декабре месяце», «Севастополь в мае», «Севастополь в августе 1855 года»). Но как и всякий настоящий художник, Толстой не ограничивался простым воспроизведением тех или иных событий — пусть даже самых героических. Севастопольским рассказам свойственна широта художественного обобщения.
Личное участие в обороне Севастополя позволило Толстому с зоркостью писателя-реалиста полно и объективно изобразить разнообразные человеческие характеры. Писатель приходит к мысли (ставшей генеральной для всего последующего творчества), что солдаты, простой народ есть та главная сила, которая порождает героический дух защитников города-героя.
В 1853-1856 гг. разразилась Крымская война, отмечена она была сражением в гавани Синоп. 30 ноября 1853 года под командованием Нахимова восемь судов одержали победу над всем турецким флотом с огромными потерями со стороны турецкой армии. После этой победы Англия и Франция вступают в союз с Турцией, численность войск достигает 120 тысяч человек, и главная их цель — уничтожение Черноморского флота и отделение Крыма от России. Уволен князь Меньшиков, отступает и князь Горчаков, и тогда Севастополь остается на попечении одного гарнизона на протяжении 349 дней. Организаторами обороны явились Нахимов, а также генералы Истомин, Корнилов, Тотлебек. Несмотря на то, что французам удалось взять Севастополь, для Толстого оборона этого города явилась показателем величия духа русского народа.
Автор размышляет о войне, что это такое и зачем она нужна. В целом войну Толстой не принимает как явление, проявляя пацифизм, причем некоторые исследователи утверждают, что в этих рассказах происходит дегероизация войны и ее участников. Но это большая натяжка, так как Толстой лишь развенчивает ложную героику, показывая, что война есть испытание человека в экстремальных условиях.
Первый рассказ — лирический монолог, в котором создается образ города-героя, второй — обличает тенденции, построен на антитезе солдатских масс и офицерской среды, третий — широкое эпическое полотно, в котором даны судьбы города-героя. В целом это своеобразная трилогия, в которой можно говорить о постановке проблем истории и судьбы России. Основная тема всех рассказов — героизм и патриотизм русского народа, но в каждом рассказе эта тема решается по-своему. Реализм Толстого в изображении войны заключается в том, что изображена она не в правильном и красивом строе с музыкой, а в настоящих ее проявлениях — крови, страданиях, смерти.
Первый рассказ называется «Севастополь в декабре», первоначально — «Севастополь днем и ночью». В его основе — подлинные факты и события. Здесь достаточно сложная система повествования. Мы встречаемся с образом человека, впервые приехавшего в Севастополь, видящего только «будничных» людей, рассказчик же приглашает его в «путешествие» по городу. Создается целый ряд картин, выстраивающих образ города-героя. Первая картина — госпиталь, эпизодические персонажи: герой-раненый, рвущийся в бой; умирающий человек; матроска с оторванной ногой; операционная комната — одного солдата оперируют без обезболивающего, другой ждет своей очереди. Это натурализм, который не вызывает отвращения, а, наоборот, сострадание и удивление. Описание четвертого бастиона, где витает смерть. Толстой создает собирательный образ солдатской массы, народа. Главное, как считает автор — это дух защитников Севастополя. Все показанные образы подводят к выводу о национальном характере, о сути патриотизма, главный герой произведения — русский народ.
Второй рассказ — «Севастополь в мае», первоначально — «Ночь весной 55 года в Севастополе», написан в течение недели. Здесь преимущественно изображена офицерская среда. Толстой усиливает критические, сатирические ноты, рассказ подвергается множеству цензурных изменений. В центре — большая группа офицеров: пехотный Михайлов, юнкер-барон Пест, аристократ Калугин, князь Гальцин, ротмистр Проскухин. Еще одна причина войны — массовое тщеславие. Композиция: в центре эпизод с князем Гальциным и толпой раненых, затрагивается проблема истинного и ложного героизма. В эпизоде с гибелью Проскухина за несколько секунд до взрыва происходит внутренний монолог героя.
Философия войны по Толстому: 1) пацифизм. 2) реализм в изображении 3)особенности изображения героев и героического, внимание к психологии человека на войне.
Последний рассказ интересен с точки зрения эпизодов войны. Счастливая минута в жизни Михаила Козельцова, когда он умирает. Здесь утверждается художественный метод автора, разрабатывается им диалектика души и характера, историко-философская концепция. Проявляется мастерство художника и в батальных сценах, присутствуют символические образы — описание поля сражения, десятилетний мальчик, собирающий голубые цветы — безымянный персонаж, передающий мысли и чувства автора в образной форме; восприятие войны через «уста младенца» — и отражение ее страшного облика.
Когда началась Крымская война, Толстой, охваченный патриотическими чувствами, перевелся из Кавказской армии в Дунайскую, чтобы стать участником военных действий. В нач. 1854 г. Толстой отправился в командировку в Севастополь, однако, остаться там у писателя не вышло – его отправили на Бельбекские позиции, находившиеся недалеко от осаждённого города. С Бельбекских позиций Толстой регулярно ездил в город, а позднее добровольцем участвовал в боях за Малахов курган. В начале апреля 1855 г. 3-й бастион, в котором служил Толстой, перевели на Язоновский редут.
По воспоминаниям современников, мысль о защите родной земли воодушевляла Толстого. Прибыв в Севастополь, он написал брату: «Дух в войсках выше всякого описания… Только наше войско может стоять и побеждать (мы ещё победим, в этом я убеждён) при таких условиях» [2].
Практически сразу после публикации рассказы Толстого были высоко оценены современниками. По мнению Николая Некрасова, «достоинства повести первоклассные: меткая, своеобразная наблюдательность, глубокое проникновение в сущность вещей и характеров, строгая, ни перед чем не отступающая правда…
Л.Н. Толстой мастерски показывает несколько аспектов обороны Севастополя 1854–1855 гг.: военные действия, жизнь и быт осаждённого города и его защитников, участие сестёр милосердия в оборонительных действиях. В своём исследовании мы затронем тему военных действий как наиболее значимую в историческом плане.
Одной из самых трагических страниц обороны Севастополя являлась его еженедельная бомбардировка. Красной нитью в произведениях Толстого проходит упоминание о постоянных бомбёжках города. Л.Н. Толстой постоянно обращается к этой теме через разговоры и переживания солдат и офицеров, описание разрушенных улиц. Герои Толстого ощущают свою беззащитность и страх перед натиском врага. Это не является художественным вымыслом и преувеличением писателя. Об интенсивности бомбёжек свидетельствуют многочисленные источники: энциклопедии, исторические монографии и статьи. Например, в «Школьной энциклопедии. История России 18-19 век» говорится: «… в августе союзники в пятый и шестой разы бомбили Севастополь, по городу выпустили 150 тыс. снарядов. Ядрами были буквально срыты укрепления Малахова кургана и 2-го бастиона. Защитники города гибли по 2-3 тыс. человек в день» [5, с.555].
По словам Е.В. Тарле, «в первые дни этой августовской бомбардировки таких огромных ежедневных потерь ещё не было, но укрепления уничтожались одно за другим. С ночи на 24 августа бомбардировка не слыхано усилилась. В среднем, каждые сутки, погибало до 2500 и более защитников города» [6, с.450].
Ежедневные бомбардировки Севастополя влекли массовую гибель как военных, так и мирного населения. Для оказания медицинской помощи была привлечена община сестёр милосердия под руководством великого хирурга Николая Ивановича Пирогова. Вместе с Н.И. Пироговым, прибывшим из мирного Петербурга в ноябре 1954 г., приехали также несколько его коллег-хирургов и отделение сестёр милосердия Крестовоздвиженской общины — первой в России группы сестёр милосердия. Сёстры милосердия тех лет — незамужние и вдовы дворянского происхождения в возрасте от 20 до 40 лет. Стать сестрой милосердия Крестовоздвиженской общины можно было только после двухлетнего испытательного срока по уходу за больными. Затем женщины проходили обучение в специальных медицинских учреждениях. Работа была безвозмездной, в качестве оплаты тяжёлого труда по уходу за больными и помощи при операциях выступали питание и одежда.
Участие сестёр милосердия в военных событиях нашло отражение в «Севастопольских рассказах», например, в рассказе «Севастополь в августе 1855 года». Герои рассказа, два брата Козельцовы, навещают раненого товарища: «Войдя в первую комнату, …пропитанную этим тяжёлым, отвратительно-ужасным гошпитальным запахом, они встретили двух сестёр милосердия…» [7, с.320]. Описывая женщин, Толстой говорит об их манере держаться, нежности лиц и знании французского языка. Это описание свидетельствует о дворянском происхождении сестёр милосердия.
В очерке «Севастополь в декабре месяце» Толстой описывает помещения дома севастопольского Собрания, отданные для медицинских целей. Писатель не только изображает раненных солдат и медицинский персонал – врачей, фельдшеров и сестёр милосердия, но и показывает условия, в которых работали медики: «тяжёлый запах мёртвого тела сильнее поражает вас»; «ежели нервы ваши крепки, пройдите в дверь налево: в той комнате делают перевязки и операции»; «увидите войну в настоящем её поражении – в крови, в страдании, в смерти…» [7, с.241-243]. Эти описания не только художественно-реалистичны, но и подтверждены историческими исследованиями. Так, в монографии российского и советского историка, академика АН СССР Е.В. Тарле говорится о трудностях оказания медицинской помощи: «…врачи и сестры могли помогать не иначе, как стоя на коленях в грязи».[6, с. 460]
О тяжёлых условиях труда сестёр милосердия говорится и в статье М.М. Шитовой: «Привыкшие к чистоте и уюту; воспитанные, хорошо образованные дворянки, столкнулись с суровыми условиями военного времени: грязь, кровь; острый недостаток питьевой воды, еды, медикаментов, мест для размещения раненых и больных в лазаретах; тяжелая работа… Это было тяжелым психологическим испытанием для каждой из медсестер, попавшей на войну. Женщины рисковали своей жизнью ради жизни других, работая под вражескими пулями и ядрами» [8, с.253, 254].
Описание труда медиков можно найти и в рассказе «Севастополь в мае»: «лужи крови, видные на местах незанятых, горячечное дыхание нескольких сотен человек и испарения рабочих с носилками производили какой-то особенный, тяжелый, густой, вонючий смрад… Говор разнообразных стонов, вздохов, хрипений, прерываемый иногда пронзительным криком, носился по всей комнате. Сёстры, с спокойными лицами и с выражением не того пустого женского болезненно-слёзного сострадания, а деятельного практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарством, с водой, бинтами, корпией, мелькали между окровавленными шинелями и рубахами» [7, с. 273].
Это описание почти полностью совпадает с воспоминаниями одной из сестёр милосердия в письме к родным: «Вся операционная комната была уложена этими страдальцами; весь пол был залит кровью, и мы стояли в крови… мы были так заняты и увлечены, что не обращали внимания на сильную бомбардировку… Обязанность сестёр поить раненых чаем, ставить рожки, помогать при операциях…» [9, с. 123]. Таким образом, участие сестёр милосердия стало одной из героических страниц обороны Севастополя.
Несмотря на ожесточённое сопротивление русских солдат, их мужество, в конце августа 1855 г. начался штурм Севастополя. Толстой в рассказе «Севастополь в августе 1855» так описывает это трагическое событие: «Пули свистели не по одной, как штуцерные, а роями, как стадо осенних птичек пролетает над головами… французы бежали к бастиону по чистому полю и как толпы их с блестящими на солнце штыками шевелились в ближайших траншеях».[7, с.352, 354]
Подтверждение этому описанию мы находим в монографии Е.В. Тарле: «В полдень грянули разом три залпа из всех неприятельских орудий, и французы внезапно, выйдя из траншей, беглым шагом устремились на Малахов курган… Как бы густо не летели пули, но обыкновенно слышится некоторая раздельность свиста одной из них от свиста другой. Здесь же слышалось сплошное шипение; казалось, что поток пуль как бы струится; ощущалось какое-то течение свинца.» [6, с. 459]
В результате штурма ключевая позиция, Малахов курган, была взята 8 сентября 1855 г., и российское командование приняло решение покинуть город и перейти на Северный берег Севастопольской бухты. Последние оставшиеся на рейде боевые корабли были затоплены русскими моряками.
Толстой в рассказе «Севастополь в августе 1855 года» пишет: «При свете зарева пожаров видны были мачты наших утопающих кораблей, которые медленно, глубже и глубже уходили в воду» [7, с.356]. Подтверждение этому факту мы находим в монографии академика Е.В. Тарле: «В ночь с 27 на 28 августа русские потопили шесть кораблей – «Париж», «Храбрый», «Константин», «Мария», «Чесма», «Иегудиил» и фрегат «Кулевичи»» [6, с.465].
У Толстого находим описание того, как «севастопольское войско» [7, с.357] покидало осаждённый город: «… на пароходе, наполненном солдатами, пушками, лошадьми и ранеными, переправлялся на Северную. … чувство самосохранения и желания выбраться как можно скорее из этого страшного места смерти присутствовала в душе каждого. … Но за эти чувством было другое… как будто похожее на раскаяние, стыд и злобу. Почти каждый солдат, взглянув с Северной стороны на оставленный Севастополь, с невыразимою горечью в сердце вздыхал и грозился врагам». [7, с.355-358].
Такое же описание напряжённой психологической обстановки мы находим в строках Е.В.Тарле: «Последние отряды переходили на Северную сторону… Тихо, без шума и толкотни шла вся эта масса: до того сильно было впечатление переживаемого. Как много величественного и поражаемого своим внутренним трагизмом было в этой картине. Солдаты угрюмо и молча покидали Севастополь» [6, с.464].
Толстой пишет как о героизме защитников города, так и о бесчеловечной бессмысленности войны.
Севастопольская трилогия стала поворотным пунктом в военной истории России, так как Толстой обратился к ним в первый раз с необычным способом для того времени отчетности о войне: глубокие знания о военных, в сочетании с неустанным изображением себя. Таким образом, можно утверждать, что Лев Николаевич был первым русским военным корреспондентом.
В «Севастопольских рассказах» Толстой изображает три момента «великой и грустной эпопеи Севастополя, которой героем был русский народ». Это – подчеркнуто простой и деловой рассказ очевидца, стремящегося сказать всю правду о войне. Герои осады показаны обыкновенными людьми, со всеми человеческими слабостями и недостатками. Автор беспощадно разрушает романтическую традицию «героизма»; война – не красивое, блистательное зрелище «с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами; ее настоящее выражение в крови, в страданиях, в смерти».
Морской бастион Севастополь во время Великой Отечественной войны.
Великая Отечественная война стала суровым испытанием для моряков Черноморского флота и жителей города Севастополя. Севастополь стал одним из первых городов Советского Союза, которые подверглись налету фашистской авиации. Первый налет захватчиков был успешно отражен, но это было лишь началом великой битвы, в которой приняли участия не только моряки и летчики, но и мирные жители города. Сегодня мы подробно обсудим такое значащее и интересное событие, как оборона Севастополя (1941-1942). Почему Севастополь? Крым в войне играл важную стратегическую роль. Во-первых, он был одним из путей к нефтеносным областям Кавказа (через Керченский пролив, а затем Тамань). Во-вторых, являлся удобной базой для авиации. Потеряв его, армия СССР утратила бы возможность атаковать румынские нефтепромыслы, а Германия смогла бы атаковать Кавказ. Осознавая важность удержания Севастополя и в целом полуострова, командование СССР решило сосредоточить здесь все усилия и отказаться на время от защиты Одессы. Характеристика участников сражения В Крым был только один наземный путь – через Перекопский перешеек. Оборона полуострова в целом ложилась на плечи 51-й Отдельной армии, которой командовал генерал-полковник Кузнецов. Северное направление (Чонграский полуостров, Арабатскую стрелку и южный берег Сиваша) охраняли три стрелковые дивизии: 276-я, 156-я и 106 соответственно. Противодесантные задачи выполняли три кавалерийские дивизии (48-я, 42-я и 40-я) и одна стрелковая – 271-я. Еще четыре дивизии, сформированные в Крыму (172-я, 184-я, 320-я, и 321-я), занимались обороной побережья. Передовые немецкие части вышли к Крыму 12 сентября. Группировка войск состояла из: 54-го и 30-го армейский корпусов, 49-го горного корпуса, 3-й румынской армии, артиллерии, инженерных войск, и зенитчиков. 4-й воздушный флот Люфтваффе оказывал поддержку с воздуха. В середине октября из Одессы перебросили в Крым Приморскую армию. Получается, что когда начиналась битва за Крым, советские войска на тот момент насчитывали 12 стрелковых и 4 кавалерийские дивизии. Немцы выделили для захвата 7 пехотных дивизий и две бригады румынского горного корпуса. Хронология сражения Сражение за Севастополь длилось без малого год и состояло из таких этапов: 1-е наступление фашистов. 2-е наступление фашистов. Затишье (январь — май 1942 года). 3-е наступление фашистов. 25 октября 41-го немцы прорвали линию обороны и направились в сторону Крыма, намереваясь быстро занять полуостров.
Результаты Битва за Севастополь, история которой сегодня напомнила нам о великом подвиге наших дедов, продолжалась 250 дней. Она в значительной степени подломила дух фашистов, которые намеревались осенью 1941 года дойти до Кавказа, и благоприятно сказалась на организации Ростовского контрнаступления. Это одна из причин, по которым мы сегодня говорим: «Город-герой Севастополь». Чтобы овладеть городом, в начале лета 42-го года, немцам пришлось сосредоточить в нем 11 пехотных, горнострелковых и легких дивизий, которые были усилены танками, авиацией и артиллерией резерва. На начало последнего штурма, у противника было 208 батарей. В среднем, на 1 км фронта приходилось 24 ствола. Гитлеровцы признали, что пока военно-морской флот действовал около крепости, штурм не состоялся бы. Лишь массированные авиационные налеты заставили флот отойти и привели к обнажению крепости. Решающую роль в третьем штурме Севастополя сыграло затухание поддержки кораблей Черноморского флота и превосходство противника на воздушном поле боя. Без этих двух обстоятельств, штурм города вряд ли состоялся бы. За 8 месяцев сражений, немцы потеряли порядка 300 тысяч солдат. Примерно столько же фашисты потеряли при захвате Балкан и Западной Европы за период с сентября 1939 по май 1941 г. Общие потери советских войск за период обороны Севастополя составили 200481 человек.
Город-герой Севастополь вошел в историю не только благодаря мужеству советских солдат, но и как место, в котором состоялось одно из наиболее продолжительных и тяжелых сражений первой половины ВОВ.
Заключение. Севастопольские рассказы стали важным этапом в формировании писательского таланта Толстого. Впервые в его творчестве возник обобщенный образ русского народа, в грозное время встающего на защиту своей родины. Было положено начало реалистическому изображению войны и психологического состояния человека на войне в русской литературе. Новый взгляд на войну, как на тяжелую работу, лишенную ореола красивости, восприятие ее с точки зрения простых солдат явилось художественным открытием Толстого. Он предупреждал читателей, что в его произведениях им предстоит увидеть «войну не в правильном, красивом строе, с музыкой и барабанном боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а… в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, В смерти…». История Севастополя – это история народа в разные века и годы. Сотни, тысячи известнейших политиков, военных, учёных, деятелей культуры отдавали силы души, энергию, таланты на благо города, ставшего для них родным, если не по рождению, то по духу. Россия вложила лучшие духовные силы в создание и обустройство своего южного форпоста. Знаменитые и безвестные севастопольцы и в годину тяжелых испытаний, и в мирное время делали все возможное для сбережения духа, и сила нашей земли укрепляла и поддерживала их. Особенно ярко это проявилось в героических оборонах 1854–1855-го и 1941–1942 гг.
С 1991 г. началась, как говорили горожане, «третья оборона» Севастополя. Севастопольцы противостояли насильственной ассимиляции, боролись за сохранение русского языка, своих традиций, подлинной, а не выдуманной украинскими политиками, истории. Нашим девизом в эти годы стали слова, сказанные героем Крымской войны вице-адмиралом В.А. Корниловым в минуту смертельного ранения на Малаховом кургане 5 октября 1854 г.: «Отстаивайте же Севастополь!». С этими словами мы вышли на площадь П.С. Нахимова 23 февраля 2014 г., выступив против государственного переворота на Украине, против разгула воинствующего национализма, насаждения фашистской идеологии.
Сами севастопольцы говорят: «Мы защищали Русский мир, а Россия защитила нас, не допустив кровопролития и насилия на земле Севастополя и Крыма. Февральско-мартовские события 2014 г. получили название «Русской весны». Судьбоносным её итогом стало подписание договора 18 марта 2014 г., в соответствии с которым Севастополь и Крым вернулись в состав Российской Федерации. Город-герой Севастополь стал самостоятельным субъектом Российской Федерации, городом федерального значения.
Список использованных источников.
1. Энциклопедия для детей: Т. 32: История войн [Текст] / редкол. М. Аксёнова и др. – М., 2009. – 640 с.
2. Толстой, Л.Н. Переписка с сестрой и братьями [Текст] / Л.Н. Толстой; редкол.: В. Вацуро. – М.: Худож. лит., 1990. – 543 с.
3. Ветшева, Н.Ж. «Севастопольские рассказы» Л.Н. Толстого: хронотоп великой эпопеи [Текст] / Н.Ж. Ветшева. – Томск: Изд-во Томского университета, 2010. – С. 114-121.
4. Некрасов, Н.А. Заметки о журналах за декабрь 1855 и январь 1856 года [Электронный ресурс] / Н.А. Некрасов; Русская литература и фольклор: фундаментальная электронная библиотека. – URL: http://feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/trk/trk-088-.htm. (дата обращения 05.01.2017).
5. Школьная энциклопедия «Руссика». История России. XVIII-XIX вв. [Текст]. – М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2003. – 736 с.
В этой статье мы рассмотрим три рассказа Толстого: опишем их краткое содержание, проведем анализ. «Севастопольские рассказы» были опубликованы в 1855 году. Написаны они были в период пребывания в Севастополе Толстого. Опишем сначала краткое содержание, а затем расскажем о произведении «Севастопольские рассказы». Анализ (в декабре 1854-го, мае и августе 1855-го происходят описанные события) будет проще воспринимать, вспомнив основные моменты сюжета.
Севастополь в декабре
Несмотря на то что боевые действия продолжаются в Севастополе, жизнь идет своим чередом. Горячие булки продают торговки, мужики — сбитень. Странно смешались здесь мирная и лагерная жизни. Все пугаются, суетятся, однако это обманчивое впечатление. Многие люди уже не замечают взрывов и выстрелов, занимаясь «будничным делом». Лишь на бастионах можно увидеть защитников Севастополя.
Госпиталь
Описанием госпиталя продолжает Толстой «Севастопольские рассказы». Краткое содержание этого эпизода следующее. Раненые солдаты в госпитале делятся впечатлениями. Потерявший ногу боли не помнит, так как не думал о ней. В относившую мужу обед на бастион женщину попал снаряд, и ей выше колена отрезали ногу. Операции и перевязки делают в отдельном помещении. Ожидающие очереди раненые видят в ужасе, как доктора ампутируют ноги и руки их товарищам, а фельдшер бросает равнодушно в угол отрезанные части тел. Так, описывая детали, Толстой проводит в произведении «Севастопольские рассказы» анализ. В августе ничего, по сути, не изменится. Так же будут страдать люди, и никто не поймет, что война — это бесчеловечно. Между тем зрелища эти потрясают душу. Война предстает не в блестящем, красивом строе, с барабанным боем и музыкой, а в настоящем ее выражении — в смерти, страданиях, крови. Воевавший на наиболее опасном бастионе молодой офицер жалуется не на обилие снарядов и бомб, падающих на головы, а на грязь. Это реакция на опасность. Офицер слишком непринужденно, развязно и смело ведет себя.
По дороге на четвертый бастион
Все реже по дороге на четвертый бастион (наиболее опасный) встречаются невоенные люди. Попадаются все чаще носилки с ранеными. Офицер-артиллерист ведет себя здесь спокойно, так как он привык к грохоту взрывов и свисту пуль. Этот герой рассказывает, как в его батарее во время штурма осталось лишь одно действующее орудие, а также очень мало прислуги, однако на следующее утро он уже вновь палил из всех пушек.
Офицер вспоминает, как в матросскую землянку попала бомба, положив 11 человек. В движениях, осанке, лицах защитников видны главные черты, которые составляют силу русского человека, — упрямство и простота. Однако кажется, как отмечает автор, что страдания, злоба и опасность войны добавили к ним следы высокой мысли и чувства, а также сознание собственного достоинства. Толстой проводит в произведении психологический анализ («Севастопольские рассказы»). Он отмечает, что чувство мщения врагу, злобы таится в душе у каждого. Когда прямо на человека летит ядро, его не покидает вместе с чувством страха некоторое наслаждение. Потом он уже ожидает сам, чтобы бомба поближе взорвалась — есть в такой игре со смертью «особая прелесть». Чувство любви к Родине живет в народе. В России надолго оставят великие следы события в Севастополе.
Севастополь в мае
Продолжаются события произведения «Севастопольские рассказы» в мае. При анализе времени действия следует отметить, что с начала боев в этом городе проходит уже полгода. Умерли за этот период многие. Самым справедливым кажется решение оригинальным путем конфликта: если бы два солдата сразились, по одному от русской и французской армии, и победа была бы за той стороной, за которую сражался победитель. Логично такое решение, так как биться лучше один на один, чем 130 тыс. против 130 тыс. С точки зрения Льва Николаевича Толстого, война нелогична. Это либо сумасшествие, либо люди — не такие разумные создания, как принято думать.
Офицер Михайлов
Военные ходят по бульварам в осажденном городе. Среди них находится и пехотный офицер Михайлов, длинноногий, высокий, неловкий и сутулый человек. Он получил недавно от приятеля письмо. В нем улан в отставке пишет, как Наташа, его жена (близкий друг Михайлова), следит с увлечением по газетам за тем, как его полк передвигается, а также за подвигами Михайлова. Тот вспоминает с горечью прежний свой круг, который выше теперешнего до такой степени, что солдаты, когда он им рассказывал о своей жизни (как он играл со штатским генералом в карты или танцевал на губернаторских балах), равнодушно и недоверчиво слушали его.
Мечта Михайлова
Этот офицер мечтает о повышении. На бульваре он встречает Обжогова, капитана, а также прапорщика Сусликова. Это служащие его полка. Они здороваются с Михайловым, пожимают ему руку. Однако офицеру иметь с ними дело не хочется. Он тоскует по обществу аристократов. Лев Николаевич рассуждает о тщеславии, проводит его анализ. «Севастопольские рассказы» — произведение, в котором много авторских отступлений, размышлений на философские темы. Тщеславие, по мнению автора, «болезнь нашего века». Поэтому существуют три типа людей. Первые принимают начало тщеславия как необходимо существующий факт, а потому справедливый. Эти люди ему свободно подчиняются. Другие рассматривают его как непреодолимое, несчастное условие. Третьи рабски, бессознательно действуют под влиянием тщеславия. Так рассуждает Толстой («Севастопольские рассказы»). Анализ его основан на личном участии в описываемых событиях, на наблюдениях за людьми.
Дважды Михайлов проходит нерешительно мимо кружка аристократов. В конце концов он отваживается поздороваться. Раньше этот офицер боялся к ним подходить оттого, что эти люди могли не удостоить его вовсе ответом на приветствие и уколоть тем самым его больное самолюбие. Аристократическое общество — это князь Гальцин, адъютант Калугин, ротмистр Праскухин и подполковник Нефердов. Они ведут себя по отношению к Михайлову довольно высокомерно. Гальцин, например, берет офицера под руку и прогуливается с ним немного лишь потому, что знает, что этим доставит удовольствие ему. Однако вскоре они начинают разговаривать демонстративно лишь между собой, давая понять Михайлову, что не нуждаются больше в его обществе.
Штабс-капитан, вернувшись домой, вспоминает, что наутро вызвался идти на бастион вместо заболевшего офицера. Ему кажется, что его убьют, а если этого не произойдет, то наверняка наградят. Штабс-капитан утешает себя, что его долг — идти на бастион, что он поступил честно. Он гадает по дороге, куда его могут ранить — в голову, живот или ногу.
Собрание аристократов
Аристократы тем временем у Калугина пьют чай, играют на фортепиано. Они ведут себя при этом совсем не так напыщенно, важно и неестественно, как на бульваре, демонстрируя свой «аристократизм» окружающим, что отмечает Толстой («Севастопольские рассказы»). Анализ поведения героев в произведении занимает важное место. С поручением входит пехотный офицер к генералу, однако тут же аристократы принимают вновь надутый вид, притворившись, что не заметили вошедшего. Калугин, проводив к генералу курьера, проникается ответственностью момента. Он сообщает, что предстоит «жаркое дело».
Оборона Севастополя в «Севастопольских рассказах» описана довольно подробно, но мы не будем на этом останавливаться. На вылазку вызывается отправиться Гальцин, зная, что не пойдет никуда, так как боится. Его принимается отговаривать Калугин, зная также, что тот не пойдет. Выйдя на улицу, Гальцин бесцельно начинает ходить, не забывая спрашивать раненых, проходящих мимо, о том, как идет сражение, а также ругать их за отступление. Отправившись на бастион, Калугин попутно не забывает демонстрировать храбрость: при свисте пуль не нагибается, принимает на лошади лихую позу. Его поражает неприятно «трусость» командира батареи. А ведь о храбрости этого человека ходят легенды.
Михайлов ранен
Проведший полгода на бастионе и не желающий рисковать напрасно командир батареи отправляет Калугина в ответ на его требование осмотреть бастион к орудиям с молоденьким офицером. Праскухину отдает приказ генерал уведомить о передислокации батальон Михайлова. Тот доставляет его успешно. Под обстрелом в темноте батальон начинает движение. Праскухин и Михайлов, идя бок о бок, думают лишь о впечатлении, производимом ими друг на друга. Они встречают нежелающего себя подвергать лишний раз опасности Калугина, который узнает от Михайлова о ситуации и поворачивает обратно. Бомба взрывается рядом с ним. Праскухин погибает, ранен в голову Михайлов, однако не идет на перевязку, считая, что долг превыше всего.
Все военные на следующий день гуляют по аллее и рассказывают о вчерашних событиях, показывая свою храбрость окружающим. Объявлено перемирие. Французы и русские общаются с легкостью между собой. Между ними нет вражды. Понимают, насколько война бесчеловечна, эти герои. Это отмечает и сам автор, проводя в произведении «Севастопольские рассказы» анализ.
В августе 1855 года
Козельцов появляется на поле битвы после лечения. Он независим в суждениях, очень талантлив и весьма неглуп. Пропали все повозки с лошадьми, много жителей скопилось на остановке. Совершенно нет у многих офицеров средств к существованию. Здесь же и Владимир, брат Михаила Козельцева. Он не попал в гвардию, несмотря на планы, а назначен был солдатом. Боевые действия ему нравятся.
Сидя на станции, Владимир уже не так рвется в бой. Он проиграл деньги. Выплатить долг помогает младший брат. По прибытии их направляют в батальон. Здесь над кучей денег сидит офицер в балагане. Он должен их посчитать. Братья расходятся, уехав спать на пятый бастион.
Владимиру предлагает переночевать у себя командир. Тот засыпает с трудом под свистящие пули. Михаил отправляется к своему командиру. Тот возмущен вступлением Козельцева, бывшего недавно с ним в одной должности, в строй. Однако остальные его возвращению рады.
На утро Владимир входит в офицерские круги. Ему все симпатизируют, особенно юнкер Вланг. Владимир попадает на устроенный командиром обед. Здесь ведется много разговоров. В письме, присланном начальником артиллерии, говорится, что требуется офицер в Малахов, но, поскольку место это неспокойное, никто не соглашается. Однако Владимир решает ехать. Вланг отправляется с ним.
Владимир в Малахове
Прибыв на место, он находит в беспорядке боевые орудия, которые некому починить. Володя общается с Мельниковым, а также находит весьма быстро общий язык с командиром.
Начинается штурм. Козельцов сонный выходит на бой. Он несется на французов, выхватив саблю. Сильно ранен Володя. Чтобы его обрадовать перед смертью, священник сообщает, что русские победили. Володя рад, что смог послужить стране, и думает о старшем брате. Володя все еще командует, но понимает через некоторое время, что французы победили. Труп Мельникова лежит недалеко. Знамя французов появляется над курганом. В безопасное место уезжает Вланг. Так заканчивает Толстой «Севастопольские рассказы», краткое содержание которых мы только что описали.
Анализ произведения
Лев Николаевич, попав в осажденный Севастополь, был потрясен героическим духом населения и войска. Он начал писать свой первый рассказ «Севастополь в декабре месяце». Затем вышли два других, рассказывающих о событиях в мае и августе 1855 года. Все три произведения объединены названием «Севастопольские рассказы».
Анализ каждого из них мы проводить не будем, отметим лишь общие черты. Из борьбы, не утихавшей почти год, выхвачены лишь три картины. Но как много они дают! Проводя анализ произведения «Севастопольские рассказы», следует заметить, что у Толстого усиливается постепенно, от произведения к произведению, критический пафос. Проявляется все больше обличительное начало. Поражает рассказчика произведения «Севастопольские рассказы», анализ которого мы проводим, различие между истинным величием солдат, естественностью их поведения, простотой и тщеславным желанием офицеров затеять сражение, чтобы получить «звездочку». Общение с солдатами помогает офицерам обрести мужество и стойкость. Только лучшие из них близки к народу, как показывает проведенный анализ.
«Севастопольские рассказы» Толстого положили начало реалистическому изображению войны. Художественным открытием писателя явилось ее восприятие с точки зрения обычных солдат. Позже использует в «Войне и мире» опыт работы над произведением «Севастопольские рассказы» Толстой. Анализ произведения показывает, что писателя интересовали прежде всего внутренний мир человека, оказавшегося на войне, и «окопная» правда.
В 50-х годах XIX века «Современник» начал публиковать «Севастопольские рассказы» Л. Н. Толстого. Для читателей, с нетерпением ожидавших новостей о Крымской войне, эти очерки были необходимы, как свидетельство очевидца, как репортаж с места событий. И названия рассказов вполне соответствовали: «Севастополь в августе», «Севастополь в декабре», «Севастополь в мае».
История сборника
Анализ «Севастопольских рассказов» показывает, что личное участие автора в обороне этого города позволили полно и объективно изобразить и происходящие события, и человеческие характеры. Толстой находился на службе, когда началась война Турции и России. Толстой получил разрешение перевестись в Севастополь. С ноября 1854 года по ноябрь 1855-го он находился в окрестностях Севастополя.
Попав в осажденный город, писатель был потрясен героизмом простого населения и солдат. Свой первый рассказ он начал писать под грохот орудий. Под гениальным пером мастера оборона оживает героическая защита Севастополя. Даже самый беглый анализ «Севастопольских рассказов» позволит отметить, что это не только художественное произведение, но и исторический документ, столь драгоценное для историков свидетельство участника.
Цель и основная тема
Как участник описываемых событий, автор пришел к мысли, что русский солдат, простой русский народ и есть та движущая сила, которая и порождает героический дух. Рассказчика повествования удивляет различие между искренностью простых солдат и тщеславием офицеров, «затеять сражение», убить сотню-другую человек, чтобы получить очередное звание или звездочку. К народной массе близки только лучшие из офицеров.
«Севастопольские рассказы» сыграли свою роль в формировании Толстого-писателя. Впервые в своем творчестве он отобразил русский народ, встающий на защиту своего отечества. Так в русской литературе было положено начало реалистичному изображению войны и психологии человека. Новый, честный, взгляд писателя на войну, лишенную ореола красивости, позволил и читателям увидеть за музыкой и барабанным боем, за красивым строем и гарцующими генералами, — боль, кровь, страдания и смерть.
Август в Севастополе
Продолжаем анализ «Севастопольских рассказов». Третий, последний в сборнике очерк «Севастополь в августе» — один из тех рассказов, который сохранит для будущих поколений характеристику войны, и одновременно останутся образцом литературного произведения по простоте и безыскусности языка, по художественной обработке, по умению приковать к себе взгляд читателя. Автор не прибегает ни к литературным изыскам, ни к интригам и романтическим изобретениям. Он просто пишет о повседневном быте защитников города, они не рискуют из хвастовства жизнью, но и не жалеют о ней в часы опасности.
Оторвемся ненадолго от анализа «Севастопольских рассказов» Толстого и ознакомимся с кратким содержанием последнего в цикле рассказа. Здесь речь идет о молодом офицере, только что «выпущенному из корпуса» Володе Козельцове. Все его мысли заняты только одним – он боится струсить. Так было и утром 27 августа, он думал о том, что чувство страха и опасности больше того, что он станет предателем. Умирать ему не хочется, так мало он еще видел в жизни. В последних числах августа он встретился с братом Михаилом, тот уже давно принадлежит к числу севастопольских защитников, но был в отпуске по ранению.
С ним Володя и приехал в Севастополь. Настроение у него не веселое, у него в голове вертятся мечты, что если брата убьют рядом с ним, то он немедленно кинется мстить за его смерть и умрет возле окровавленного брата. Мечты Володи сбудутся: брата ранят, и он умрет на перевязочном пункте, Володя погибнет на мортирной батарее. Рассказ оканчивается тем, как русские войска переходят через бухту на Северную сторону.
Декабрьский Севастополь
Продолжаем анализ произведения «Севастопольские рассказы». Ознакомимся с кратким содержанием первого в сборнике очерка — «Севастополь в декабре». Утренняя заря окрашивает не спеша небосклон над Сапун-горою. С бухты несет прохладой, изредка утреннюю тишину нарушают раскатистые выстрелы. В городе ведутся боевые действия, но жизнь идет своим чередом: торговцы продают булки и сбитень. Кажется, что все здесь суетятся, но это первое впечатление.
На самом деле большинство людей не обращают внимания ни на взрывы, ни на выстрелы. Только на бастионе можно увидеть защитников города, изумительные, незабываемые картины. В госпитале солдаты делятся впечатлениями. Раненные, ожидающие своей очереди, с ужасом наблюдают, как доктора ампутируют руки и ноги. Только здесь можно увидеть потрясающие душу зрелища, настоящую войну – кровь, боль, смерть.
Молоденький офицерик с четвертого, самого опасного бастиона, жалуется не на снаряды и бомбы, а на грязь. Это у него такая защитная реакция, он еще неопытен и ведет себя непринужденно. По пути на четвертый все реже встречаются гражданские лица, все чаще — носилки с ранеными. Офицер на бастионе ведет себя спокойно и вспоминает, как бомба попала в землянку и разом погибли одиннадцать человек. В лице, осанке защитников бастиона видны настоящие русские черты – простота и упрямство.
Продолжая анализ «Севастопольских рассказов» по главам необходимо отметить, что в этом рассказе особенно ясно просматривается стремление автора изобразить героизм русского народа и показать их убежденность в том, что Севастополь невозможно взять, невозможно поколебать силу русского народа.
«Севастополь в мае»
Этот рассказ занимает центральное место в сборнике. Прошло полгода после осады. Солдаты наблюдают друг за другом, дипломаты не могут договориться, а военными действиями разрешить конфликт еще сложнее.
Продолжим анализ кратким содержанием второго в цикле рассказа «Севастополь в мае». По городу прогуливается офицер Михайлов и вспоминает письмо своего приятеля. Он пишет, что его жена всегда читает обо всем, что происходит в Севастополе, и очень гордится им. Михайлову давно не хватало такого общения. Он всегда мечтал о высокой награде, и чтобы об этом писали газеты.
Незаметно Михайлов подошел к павильону с музыкой, хотел пообщаться с аристократами, но не решился. Он стремился к повышению, и общение с простым народом или солдатами его не устраивало. Офицер осмелился и подошел к ним. Они приняли хорошо и даже прогулялись с ним. Михайлов был счастлив.
Среди аристократов были те, кто не очень-то стремился под обстрел – Праскухин. Михайлов командует ротой на передовой, а Праскухина просят отнести приказ о перемещении. Когда батальон перемещается, офицеры стараются произвести впечатление друг на друга. Праскухина убивают, Михайлов ранен в голову, и от лазарета отказался, поскольку хочет отличиться. На следующий день аристократы прогуливаются по бульвару и рассказывают о своих героических подвигах. Объявляют перемирие. Русские солдаты и солдаты противника разговаривают друг с другом без злобы и ненависти. Но как только убирают белый флаг – все начинается снова.
Вывод
Толстой бескомпромиссно осуждает войну в «Севастопольских рассказах». Краткий анализ художественных особенностей этого цикла сводится к одному: автор не желает приукрашивать события, его цель – изобразить все так, как происходит на самом деле. Основная тема этого цикла — испытания духовной и нравственной силой нации. Война ломает привычный ход жизни, характеры и судьбы людей, но они не только остаются людьми в нечеловеческих условиях, но и способны на любовь к родине и героизм.