Сергей алексеев рассказы о степане разине казаках и восставшем народе 4 класс

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Алексеев С. П
Сто рассказов из русской истории

От автора

Это книга для тех, кто любит родную историю.

Чем прославился фельдмаршал Суворов?

Чем знаменит Кутузов?

Почему и в рассказах своих, и в легендах, и в песнях народ бережно хранит имя Степана Разина?

Почему и сейчас, много поколений спустя, мы вспоминаем Петра Первого?

Кто такие декабристы, за что они боролись?

Велика наша Родина.

Много сложного и нелегкого было в ее истории.

Много прекрасного и великого.

У нас есть что вспоминать и чем гордиться.

Перед вами рассказы о том, что было.

О нашем Отечестве и народе.

РАССКАЗЫ О СТЕПАНЕ РАЗИНЕ, КАЗАКАХ И ВОССТАВШЕМ НАРОДЕ

ВСАДНИК

Отряд верховых ехал крестьянским полем. Поднялись всадники на пригорок. Смотрят‑что за диво? Мужик пашет землю. Только не конь у него в сохе. Впряглись вместо лошади трое: крестьянская жена, мать – старуха да сын – малолеток.

Потянут люди соху, потянут, остановятся и снова за труд.

Подъехали конные к пахарю.

Главный из них кинул суровый взгляд:

– Ты что же, такой – сякой, людишек заместо скотины!

Смотрит крестьянин – перед ним человек огромного роста. Шапка с красным верхом на голове. Зеленые сапоги на ногах из сафьяна. Нарядный кафтан. Под кафтаном цветная рубаха. Нагайка в руках крученая.

«Видать, боярин, а может, и сам воевода», – соображает мужик.

Повалился он знатному барину в ноги, растянулся на борозде.

– Сироты, сироты мы. Нету коня. Увели за долги кормильца.

Лицо всадника перекосилось. Слез он на землю. Повернулся к крестьянину.

Мужик попятился вскочил – и бежать с испуга.

– Да стой ты, пеший! Стой ты! Куда?! – раздался насмешливый голос.

Мужик несмело вернулся назад.

– На, забирай коня. – Человек протянул мужику поводья.

Опешил крестьянин. Застыли жена и старуха мать. Раскрылся рот у малого сына. Смотрят. Не верят такому чуду.

Конь статный, высокий. Масти сизой, весь в яблоках. Княжеский конь.

«Шутит барин», – решает мужик. Стоит. Не шелохнется.

– Бери же. Смотри, передумаю, – пригрозил человек. И пошел себе полем.

Верховые ринулись вслед. Лишь один молодой на минуту замешкался, обронил он случайно кисет с табаком.

«Всевышний, всевышний послал», – зашептал обалдело крестьянин.

Повернулся мужик к коню. И вдруг испугался. Да не колдовство ли все это? Потянулся к нему. Конь и дернул его копытом.

Схватился мужик за ушибленное место.

– Настоящий! – взвыл от великого счастья. – Кто вы, откуда?! – бросился он к молодому парню.

– Люди залетные. Соколы вольные. Ветры весенние, – загадочно подмигнул молодец.

– Да за кого мне молиться? Кто ж такой тот, в шапке?

– Разин. Степан Тимофеевич Разин! – уже с ходу прокричал верховой.

СТРЕЛЕЦКИЕ СТРУГИ

– Разин, Разин идет!

– Степан Тимофеевич!

1670 год. Неспокойно в государстве Российском. В огромной тревоге бояре и царские слуги. Восстал, встрепенулся подневольный, угнетаемый люд. Крестьяне, казаки, башкирцы, татары, мордва. Сотни их, великие тысячи.

Ведет крестьянское войско лихой атаман донской казак Степан Тимофеевич Разин.

– Слава Разину, слава!

Восставшие подступили к Царицыну. Остановились чуть выше города, на крутом берегу Волги. Устроили лагерь.

– Нам бы, не мешкая, Царицын брать, – пошли среди казаков разговоры.

Вечером в темноте явились к Разину горожане:

– Приходи, батюшка, властвуй. Ждут людишки тебя в Царицыне. Стрельцов немного, да и те не помеха. Откроем тебе ворота.

– Бери, бери, атаман, Царицын, – наседают советчики.

Однако Разин не торопился. Знал он, что сверху по Волге движется на стругах к Царицыну большое стрелецкое войско.

У стрельцов пушки, мушкеты, пищали, пороху хоть отбавляй. Стрельцы ратному делу обучены. Ведет их знатный командир голова Лопатин. «Как же с меньшими силами побить нам такую рать? – думает Разин. – В городе тут не схоронишься. Разве что дольше продержишься. А нам бы под корень. В полный казацкий взмах».

Все ближе и ближе подплывает Лопатин к Царицыну.

– Бери, атаман, твердыню! – кричат казаки.

Не торопится, мешкает атаман.

Каждый день посылает Лопатин вперед лазутчиков. Доносят они начальнику, как ведут себя казаки.

– Стоят на кручах. Город не трогают.

«Дурни, – посмеивается голова Лопатин. – Нет среди них доброго командира».

– Батюшка, батька, отец, Царицын бери, – умоляют восставшие своего атамана.

Молчит, словно не слышит призывов, Разин.

Тем делом лопатинский караван поравнялся с казацкими кручами. Открылась оттуда стрельба.

«Стреляйте, стреляйте, – язвит Лопатин. – То‑то важно, кто победное стрельнет».

Держится он подальше от опасного берега. Вот и Царицын вдали. Вот уже рядом. Вот и пушка салют – привет ударила с крепости.

Доволен Лопатин. Потирает руки.

И вдруг… Что такое?! С царицынских стен посыпались ядра. Одно, второе, десятое. Летят они в царские струги. Наклоняются, тонут струги, как бумажные корабли.

На высокой городской стене кто‑то заметил широкоплечего казака в атаманском кафтане.

– Разин, Разин в Царицыне!

– Разбойники в городе!

– Стой, повертай назад!

Но в это время, как по команде, и с левого и с правого берега Волги устремились к каравану челны с казаками. Словно пчелы на мед, полезли разинцы на стрелецкие струги.

– Бей их! Круши!

– Голову руби голове!

Сдались стрелецкие струги.

– Хитер, хитер атаман, – восхищались после победы восставшие. – Ты смотри – обманул голову. До последней минуты не брал Царицына.

– У головы – голова, у Разина – две, – долго шутили разинцы.

НЕ ОСУДИТ

Боярин Труба – Нащекин истязал своего крепостного. Скрутили несчастному руки и ноги, привязали вожжами к лавке. Стоит рядом боярин с кнутом в руке, бьет по оголенной спине крестьянина.

– Так тебе, так тебе, племя сермяжное. Получай от меня, холоп. Научу тебя шапку снимать перед барином.

Ударит Труба – Нащекин кнутом, поведет ремень на себя, чтобы кожу вспороть до крови. Отдышится, брызнет соленой водой на рану. И снова за кнут.

– Батюшка, Левонтий Минаич, – молит мужик. – Пожалей. Не губи. Не было злого умысла. Не видел тебя при встрече.

Не слушает боярин мольбы и стонов, продолжает страшное дело.

Теряет крестьянин последние силы. Собрался он с духом и молвил:

– Ужо тебе, барин. Вот Разин придет.

И вдруг…

– Разин, Разин идет! – разнеслось по боярскому дому.

Перекосилось у Трубы – Нащекина лицо от испуга. Бросил он кнут. Оставил крестьянина. Подхватил полы кафтана, в дверь – и бежать.

Ворвались разинские казаки в боярскую вотчину, перебили боярских слуг. Однако сам хозяин куда‑то скрылся.

Собрал Разин крестьян на открытом месте. Объявил им волю. Затем предложил избрать старшину над крестьянами.

– Косого Гурьяна! Гурку, Гурку! – закричали собравшиеся. – Он самый умный. Он справедливее всех.

– Гурку так Гурку, – произнес Разин. – Где он? Выходи– ка сюда.

– Дома он, дома. Его боярин люто побил.

Оставил Разин кнут, пошел к дому Косого Гурьяна. Вошел. Лежит на лавке побитый страдалец. Лежит, не шевелится. Спина приоткрыта. Не спина – кровавое месиво.

– Гурьян, – позвал атаман крестьянина.

Шевельнулся тот. Чуть приоткрыл глаза.

– Дождались. Пришел, – прошептал несчастный. На лице у него появилась улыбка. Появилась и тут же исчезла. Умер Гурьян.

Вернулся Разин к казацко – крестьянскому кругу.

– Где боярин?! – взревел.

– Не нашли, отец – атаман.

– Где боярин?! – словно не слыша ответа, повторил Степан Тимофеевич.

Казаки бросились снова на поиск. Вскоре боярин нашелся. Забился он в печку, в парильне, в баньке. Там и сидел. Притащили Трубу – Нащекина к Разину.

– Вздернуть, вздернуть его! – понеслись голоса.

– Тащи на березу! – скомандовал Разин.

– Пожалей, не губи, – взмолился Труба – Нащекин. – Пожалей! – закричал он тонким, пронзительным, бабьим криком.

Разин зло усмехнулся.

– Кончай, атаман, кончай. Не тяни, – зашумели крестьяне.

И вдруг подошла девочка. Маленькая – маленькая. Посмотрела она на Разина:

– Пожалей его, дяденька.

Притихли крестьяне. Смотрят на девочку. Откуда такая?

– Может, безбожное дело затеяли, – вдруг вымолвил кто‑то. – К добру ли, если несмышленыш – дите осуждает.

Все выжидающе уставились на атамана.

Глянул Разин на девочку, посмотрел на мужиков, потом вдаль, на высокое небо.

– Вырастет – поймет, не осудит. Вешай! – прикрикнул на казаков.

СПАСИ – И-ТЕ!

Разин сидел на берегу Волги. Ночь. Оперся Разин на саблю, задумался.

«Куда повернуть походом? То ли на юг – вниз по матуш– ке – Волге, к Астрахани, к Каспийскому морю. То ли идти на север – на Саратов, Самару, Казань, а там – и Москву.

Москва, Москва. Город всем городам. Вот бы куда податься. Прийти, разогнать бояр. Да рано. Силы пока не те. Пушек, пороху маловато, мушкетов. Мужики к войне не привычны. Одежонка у многих рвань. Стало, идти на юг, – рассуждает Степан Тимофеевич. – Откормиться. Одеться. Войско отладить. А там… – у Разина дух захватило, – а там – всю боярскую Русь по хребту да за горло».

Сидит атаман у берега Волги, думает думы свои. Вдруг раздался крик на реке. Вначале тихий – Разин решил, что ослышался. Потом все громче и громче:

– Спаси – и-ите!

Темень кругом. Чернота. Ничего не видно. Но ясно, что кто‑то тонет, кто‑то бьется на быстрине.

Рванулся Разин к реке. Как был в одежде, так и бухнулся в воду.

Плывет атаман на голос. Взмах, еще взмах.

– Кто там – держись!

Никто не ответил.

«Опоздал, опоздал, – сокрушается Разин. – Погиб ни за что человек». Проплыл он еще с десяток саженей. Решил возвращаться назад. Да только в это самое время метнулась перед ним косматая борода и дернулись чьи‑то руки.

– Спаси – и-те! – прохрипел бородач. И сразу опять под воду.

«Эн, теперь не уйдешь», – повеселел атаман. Нырнул он и выволок человека. Вынес на берег. Положил на песок лицом вниз. На спину принажал коленкой. Хлынула вода изо рта у спасенного.

– Напился, – усмехнулся Степан Тимофеевич.

Вскоре спасенный открыл глаза, глянул на атамана:

– Спасибо тебе, казак.

Смотрит Разин на незнакомца. Хилый, иссохший мужичонка. В рваных портках, в холщовой разлезшейся по бокам рубахе.

– Кто ты?

– Беглый я. К Разину пробираюсь. Слыхал?

Мужик застонал и забылся.

В это время на берегу послышались голоса.

– Ба – а-тюшка! Атаман! Степа – а-н Тимофеевич!

Видать, приближенные ходили, искали Разина. Разин ступил в темноту.

Поравнялись казаки с мужиком. Наклонились, прислушались.

– Дышит!

Потащили двое спасенного в лагерь, а другие пошли дальше берегом Волги:

– Ба – а-тюшка! Атаман!

Утром есаулы доложили Разину, что ночью кто‑то из казаков спас беглого человека. Только кто, неизвестно. Не признаются в казачьих сотнях.

– Видать, не всех опросили? – усмехнулся Степан Тимофеевич.

ЯИЦКИЙ КАМЕННЫЙ ГОРОДОК

Река Яик. Каспийское море. Яицкий каменный городок.

Высокие яицкие башни, стены метровы, ворота дубовы. Не городок, а твердыня.

«Тут отдыхать моим казакам, – раздумывал Разин. – Да только пойди возьми городок Полвойска у стен уложишь».

И вот однажды Разину доложили – в степи схвачены люди. Человек тридцать. Идут в Яицкую крепость. Богомольцы. Монахи.

Хотел Разин сказать: «Людишки святые, мирные. Отпустите, пусть‑ка идут». Да вдруг спохватился:

– Эй, постойте. Ведите сюда.

Явились монахи.

– Раздевайся!

Позвал казаков.

– Одевайся!

Поменялись они нарядами.

Неспокойно в Яицкой крепости. Знают стрельцы, знает начальник, что где‑то Разин рядом в степи. Того и гляди под стены пожалует.

Усилил начальник охрану крепости. Строго наказал никого не выпускать и не впускать без доклада. К ночи ворота – на все засовы.

Солнце клонится к закату. Стоят дозорные в караулах. Смотрят внимательно в степь.

Вдруг видят – движется к городу группа людей. Присмотрелись – монахи.

Подошли богомольцы к воротам:

– Откройте.

Смутились охранники:

– Куда вы?

– В соборы яицкие. К иконам святым на поклон.

– Ночуйте в степи. Не велено, странники.

– Ах вы, безбожники, – зароптали монахи. – Ужо попомнит господь.

Караульные пошли, доложили начальнику.

– Сколько их?

– Душ тридцать.

– Впустите. Да смотрите, чтобы лишку не оказалось.

Тем временем стало совсем темно. Вернулись посыльные. Открыли засовы. Бородатый стрелец, впуская по однопал пересчитывать богомольцев.

Один, второй… двадцатый… тридцатый. Стойте!

– Ты что, борода. Считать не умеешь? – послышался чей‑то голос. – Еще и двадцати не прошло.

«Что такое?» – растерялся стрелец.

Вот уже сорок. Вот уже пятьдесят. Вот уже и мужики поперли. Вот и лошадиная морда сунулась. Один верховой, за ним второй, за вторым – третий.

– Стойте! Стойте! – кричит охранник.

Да где тут! Подбежал к нему здоровенный детина. Зажал рот приготовленным кляпом.

Пока поняли в крепости, в чем дело, пока подняли крик, было уже поздно.

Так и достался Яицкий городок Разину без всякого боя. Правда, на улицах постреляли. Да это уже не в счет.

Был городок боярский. Стал разинский городок.

ДВЕ РУКИ

Группа беглых крестьян пробиралась на Волгу, к Разину.

Шли ночами. Днями отсыпались в лесах и чащобах. Держались подальше от проезжих дорог. Стороной обходили селенья. Шли целый месяц.

Старший среди мужиков, рябоватый дядя Митяй, поучал:

– Он, атаман Степан Тимофеевич, – грозный. Он нератных людей не любит. Спросит: владеете саблей? Говорите – владеем. Колете пикой? Колем.

Явились крестьяне к Разину.

– Принимай, отец – атаман, в войско свое казацкое.

– Саблей владеете?

– Владеем.

– Пикой колете?

– Колем.

– Да ну, – подивился Разин. Приказал привести коня. – Залезай, борода, – показал на дядю Митяя. – Держи саблю.

Не ожидал дядя Митяй проверки. «Пропал, пропал, казнит за вранье атаман». Стал он выкручиваться:

– Да мы больше пеше.

– В казаках, да и пеше? А ну‑ка залазь!

– Да я с дороги, отец, устал.

– Не бывает усталости ратному человеку.

Смирился дядя Митяй. Подхватили его казаки под руки, кинули верхом на коня. Взялся мужик за саблю…

Гикнули казаки. Помчался по полю конь. Непривычно дяде Митяю в седле. Саблю впервые держит. Взмахнул он саблей, да тут же и выронил.

– Сабля с норовом, с норовом. Не дается, упрямая, – гогочут вокруг казаки.

– Зачем ему сабля? Он по ворогу лаптем, – пуще всех хохочет Степан Тимофеевич.

Обидно стало крестьянину. Набрался он храбрости. Подъехал к Разину и говорит:

– Зря, атаман, смеешься. Стань за соху – может, мы тоже потешимся.

Разгорячился от смеха Разин:

– Возьму да и встану.

Притащили ему соху. Запрягли кобылицу. А Разин, как и все казаки, от роду не пахивал поле. Думал – дело простое. Начал – не ладится.

– Куда, куда скривил борозду? – покрикивает дядя Митяй.

– Мелко, мелко пласт забираешь. Ты глубже, глубже землицу, – подсказывают мужики.

Нажал атаман посильнее – лопнул сошник.

– Соха с норовом, с норовом. Не дается, упрямая, – засмеялись крестьяне.

– Да зачем казаку соха? Он саблей землицу вспашет, – похихикивает дядя Митяй.

Посмотрел Разин на мужиков. Рассмеялся.

– Молодец, борода, – похлопал по плечу дядю Митяя. – Благодарю за науку. Эй, – закричал казакам, – не за– бижать хлебопашный народ. Выдать коней, приклад. Равнять с казаками. – Потом задумался и добавил: – И пахарь и воин что две руки при одном человеке.

ТРЕТЬ АРШИНА

При взятии городов Разин строго наказывал никому из купцов не чинить обиды. Понимал Разин: без купца даже гвоздя и того не достанешь.

– Мы их не тронем, отец – атаман, – отвечали восставшие. – Они бы нас не обидели.

– Обидишь вас, – усмехнулся Степан Тимофеевич. – А обидят: обмерят, обвесят – так взыск. Моим атаманским именем.

Вступили разинцы в Астрахань. Открыли купцы свои лавки, разложили товары. Разин сам прошел по рядам. Даже купил сапожки. Красные, маленькие – гостинец для дочки своей Параши.

Вернулся Степан Тимофеевич в свой атаманский шатер. Доволен. Бойко, мирно идет торговля.

Толпится народ у лавки купца Окаемова. Торгует купец атласом и шелком. Покупают казаки красные, зеленые, желтые штуки себе на выходные рубахи. Отмеряет купец. Отмеряет и думает: «Или я человек не торговый, чтобы при такой– то удаче и не обмерить?» Перекрестился купец и стал каждому по трети аршина недорезать.

Прошло полдня, как вдруг кто‑то из казаков заметил обман. Стали казаки проверять свои штуки. И у одного, и у второго, и у пятого, и у десятого по трети аршина в куске не хватает.

– Держи его, нечестивца!

– К ответу злодея!

Схватили купца покупатели. Вытащили из лавки, тут же устроили суд. Через час дежурный есаул докладывал Разину:

– Дюже обозлился народ. Укоротили купца.

– Как – укоротили? – насупился Разин.

– На треть аршина.

– Как так – на треть аршина?!

– Голову с плеч.

– Тьфу ты! – ругнулся Разин. – Ну‑ка зови обидчиков.

Явились казаки к атаману.

В страшном гневе кричит на них Разин:

– За треть аршина – жизни купца лишили! Кровью за тряпки брызнули!

– Не гневись, не гневись, атаман, подумай, – отвечают ему казаки. – Да разве в аршинах дело. Воровскую голову с плеч – лишь польза народу. Тут бы и нам, и внукам, и правнукам дело такое попомнить. Не гневись, атаман.

Остыл Разин.

– Ладно, ступайте. «Нужен, нужен купец народу, – рассуждал про себя Степан Тимофеевич. – Нельзя без торгового люда. Но и беда от него немалая, когда Окаемовы в нем заводятся. Может, и правильно решили люди».

КАЗАЦКОЕ СЛОВО

Два молодых казака, Гусь и Присевка, заспорили, кто больше народному делу предан.

– Я, – кричит Гусь.

– Нет, я, – уверяет Присевка.

– Я жизни не пожалею, – бьет себя Гусь в грудь кулаком.

– Я пытки любые снесу и не пикну, – клянется Присевка.

– Хочешь, я палец в доказ отрежу.

– Что палец. Я руку себе оттяпаю!

Расшумелись казаки, не уступают один другому.

Разин в это время проходил по лагерю и услышал казацкий спор. Остановился. Усмехнулся.

Заметили спорщики атамана. Притихли.

Посмотрел Степан Тимофеевич на молодцов.

– Ну и крикуны: жизнь, пытки, палец, рука. Хотите себя проверить?

– Приказывай, атаман! Слово даем казацкое.

– Грамоте учены?

– Нет, Степан Тимофеевич.

– Так вот. Кто первым осилит сию премудрость – тому настоящая вера.

Смутились казаки. Не ожидали такого. Ну и задал отец– атаман задачу. Однако что же тут делать? Назад не пойдешь. Слово казацкое брошено.

Не зря говорил про грамоту Разин. Нужны ему люди, умеющие писать и читать. Мало таких. Трудно крестьянскому войску.

Пошли казаки в церковь, разыскали дьячка:

– Обучай, длинногривый.

Сели они за буквы. Пыхтят, стараются казаки. Только трудно дается наука. Неделя проходит, вторая.

– Нет больше моих силушек, – плачет по – детски Гусь.

– Уж лучше бы смерть от стрелецкой пули, – стонет Присевка.

Проходит еще неделя.

– Голова моя, голова раскалывается. Помру я на этом деле, – убивается Гусь.

– За что же муки такие адовы? – причитает Присевка.

Стонут, проклинают судьбу свою казаки. Стонут, а все же стараются. Слово казацкое дадено.

Прошло целых два месяца.

– Ну, ступайте, – произнес наконец дьячок.

Словно ветром сдуло казаков – помчались быстрее к Разину.

– Осилили, отец – атаман, премудрость!

– Да ну! – не поверил Степан Тимофеевич.

– Проверяй!

Протянул Разин Гусю писаный лист бумаги.

– Читай‑ка.

Читает Гусь. Правда, не так чтобы очень гладко. Однако все верно, все разбирает.

– Молодец, казак! – похвалил Разин.

Достал он лист чистой бумаги, протянул Присевке.

– Пиши‑ка.

Пишет Присевка. Правда, не так чтобы очень быстро. Однако все верно. Буквы не путает.

– Молодец, казак, – подивился Разин.

Приблизил Степан Тимофеевич к себе казаков. Приставил к разбору важных бумаг и сообщений. Дельными оказались они помощниками.

– Молодцы, молодцы, – не нахвалится Разин. – Не опозорили честь казацкую.

Смущаются Гусь и Присевка.

– А как же – дело народное.

РАЙСКАЯ ЯГОДА

Взяв Самару, Разин дальше пошел – на север, к Симбирску.

Идет вверх по Волге Разин. А в это время следом за ним поднимается струг с виноградом. Это астраханцы решили послать атаману гостинец.

– Пусть отведает отец – атаман. Пусть и казаки ягодой этой побалуются.

Виноград отборный – райская ягода. Грозди одна к одной.

Добрался струг до Царицына. В Царицыне Разина нет. Ушли уже отряды к Саратову.

Филат Василенок, старший на струге, подал команду трогаться дальше в путь.

Добрался струг до Саратова. В Саратове Разина нет. Ушли отряды уже к Самаре.

Призадумался Филат Василенок. Лето жаркое. Дорога дальняя. Портиться стал виноград. Половина всего осталась.

– Ну и прытко идет атаман!

Подумал Филат, все же решил догнать Разина.

– Налегай, налегай! – покрикивает на гребцов.

Налегают гребцы на весла.

Прибыли астраханцы в Самару. В Самаре Разина нет.

– О Господи праведный! – взмолился Филат Василенок. – За какие грехи наказал ты меня, несчастного?

От винограда и десятой доли теперь не осталось. Гребцы к тому же устали. В струге течь появилась.

Думал, думал Филат Василенок, крутил свою бороду. В затылке и правой и левой рукой чесал. Прикидывал так и этак. Ясно Филату – не довезет он Разину гостинец в сохранности.

Решил Василенок дальше не плыть. «Эх, была не была, раздам я виноград самарцам. Детям, – подумал Филат. – Вот кому будет радость».

Так и поступил.

Для самарцев виноград – ягода невиданная. Собрались на берегу и мал и стар.

Раздавал Василенок виноград ребятишкам, приговаривал:

– Отец – атаман Разин Степан Тимофеевич жалует.

То‑то был праздник в тот день в Самаре! Виноград сочный, вкусный. Каждая ягода величиной с грецкий орех. Набивают ребята рты. Сок по губам, по щекам течет. Даже уши в соку виноградном.

Вернулся Василенок в Астрахань. Рассказал все как было. Не довез, мол, виноград Разину. Раздал его в Самаре ребятам.

– Как! Почему? – возмутились астраханцы.

Обидно им, что их гостинец не попал к Степану Тимофеевичу. Наказали они Филата. А к Разину послали гонца с письмом.

Написали астраханцы про струг с виноградом, про Филата, про самарских ребят. В конце же письма сообщили: «Бит Филат Василенок нещадно кнутами. А будет воля твоя, отец– атаман, так мы посадим его и в воду [1]1

  Посадить в воду – вид казни: человека сажали в мешок и бросали в реку.

[Закрыть]

. Отпиши».

Ответ от Разина прибыл.

Благодарил Степан Тимофеевич астраханцев за память, за струг. Написал и о Филате Василенке. Это место астраханцы читали раз десять. Вот что писал Разин:

«А Филатке Василенку моя атаманская милость». Далее шло о том, что жалует Разин Филата пятью соболями, то есть пятью соболиными шкурками, казацкой саблей и шапкой с малиновым верхом. «Дети, – значилось в разинском письме, – мне паче себя дороже. Ради оных и бьемся мы с барами. Ради оных мне жизни своей не жалко».

Сергей Петрович АЛЕКСЕЕВ

ГРОЗНЫЙ ВСАДНИК

Рассказы о Степане Разине, казаках и восставшем народе

1670 год. В России вспыхнуло крестьянское восстание против

царя и помещиков. Восстание превратилось в настоящую войну

трудового народа против своих поработителей. Во главе народного

войска стал мудрый и решительный вождь — Степан Тимофеевич

Разин.

Из рассказов, вошедших в книгу «Грозный всадник», читатель

узнает о великом народном походе, о тех реформах, которые

проводили разинцы в освобождённых городах и селениях, об

организации войск восставших, об их планах будущего

преобразования России.

________________________________________________________________

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Глава первая. Как города берут

КНЯЖЕСКИЙ КОНЬ

СТРАНА ИШПАГАНЬ

ЧАЛМА

«РАВЕН ОДИН ОДНОМУ»

ГОЛОВА

РАЗИНСКИЙ ГОРОДОК

«СПАСИ-И-ТЕ!»

НЕ ОСУДИТ

ЦВЕТИКИ-ЯГОДКИ

АСТРАХАНЬ

СТРАШНЕЕ ДЬЯВОЛА

ТРЕТЬ АРШИНА

ДВЕ РУКИ

Глава вторая. Выше деревьев взлетели качели

ЦАРСКОЕ ЛОЖЕ

ДВЕНАДЦАТЬ ДВАЖДЫ

ВАРФОЛОМЕЙКА

ЕГОР И ЯКОВ

АТАМАНСКОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ

РАФ ГАЛУШКА

КТО ПОМОГАЕТ

ПРОМОРГАЛИ

БАШИРКА

РАЙСКАЯ ЯГОДА

ДЕЛО БЫЛО В КРУТЫХ ЖИГУЛЯХ

КАЧЕЛИ

Глава третья. Снятся боярам страшные сны

ЕПИФАН КУЗЬМА-ЖЕЛУДОК

ВЕРХНИЙ ЛОМОВ, НИЖНИЙ ЛОМОВ

ПРИЮТ И ПОКОЙ

ВЕЛИКИЙ ГАГИН

МОНАШЕНКИ

СМЕКАЛИСТЫЙ

ЧУДЕСА

НИЗГУРЕЦКИЙ И СВИСТЕЦКИЙ

«ТИШАЙШИЙ»

ПИКЕЙНЫЙ ШКВАДРОН

НЕДОРОСЛИ

СТАРАЛИСЬ

Глава четвёртая. Казацкое слово

ГУСЬ И ПРИСЕВКА

КРАСАВЕЦ ЛЁВКА

ДЕСЯТЬ И СОРОК

СКОРПИОН

РАЗИН И КАЛЯЗИН

ОТКУПИЛИСЬ

РЕЧНАЯ ЦАРИЦА

ОТЧЕГО И ПОЧЕМУ?

ПРИТЯГАТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК

КРИКУН И КРАСАВЧИК

ОСТАЛСЯ

ТРУБКА

Глава пятая. Симбирские стены

РАЗВЕРНУЛСЯ

ХИТРЫЙ НЕМЕЦ

ДЕЛИКАТНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

«НАША ВАШИМ НЕ УСТУПИТ!»

РОЗГИ

ДВА КАЗАКА

БАБКА

ГОВОРИЛ МАКАР САЗОНОВ

«ХОТЕЛОСЬ ЛЮДЯМ В ТАКОЕ ВЕРИТЬ»

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

РАЗИНКА

ГРОЗНЫЙ ВСАДНИК

________________________________________________________________

Г л а в а п е р в а я

КАК ГОРОДА БЕРУТ

КНЯЖЕСКИЙ КОНЬ

Отряд верховых ехал крестьянским полем. Поднялись они на пригорок. Смотрят всадники — что за диво! Мужик пашет землю. Только не конь у него в сохе. Впряглись вместо лошади трое: крестьянская жена, мать-старуха да сын-малолеток.

Потянут люди соху, потянут, остановятся и снова за труд.

Подъехали конные к пахарю.

Главный из них глянул суровым взглядом:

— Ты что же, твоя душа, людишек заместо скотины!

Смотрит крестьянин — перед ним человек огромного роста. Шапка с красным верхом на голове. Зелёные сапоги на ногах из сафьяна. Нарядный кафтан. Под кафтаном цветная рубаха. Нагайка в руках кручёная.

«Видать, боярин, а может, и сам воевода», — соображает мужик. Повалился он знатному барину в ноги, растянулся на борозде.

— Сироты, сироты мы. Нету коня. Увели за долги кормильца.

Лицо всадника перекосилось. Слез он на землю. Повернулся к крестьянину.

Мужик попятился, вскочил — и бежать с испуга.

— Да стой ты, леший, стой ты! Куда?! — раздался насмешливый голос.

Мужик несмело вернулся назад.

— На, забирай коня, — протянул человек мужику поводья.

Опешил крестьянин. Застыли жена и старуха мать. Раскрылся рот у малого сына. Смотрят. Не верят такому чуду.

Конь статный, высокий. Масти сизой, весь в яблоках. Княжеский конь.

«Шутит барин», — решает мужик. Стоит. Не шелохнётся.

— Бери же. Смотри, передумаю! — пригрозил человек. И пошёл себе полем.

Верховые ринулись вслед. Лишь один молодой на минуту замешкался: обронил он случайно кисет с табаком.

«Всевышний, всевышний послал!» — зашептал обалдело крестьянин. Повернулся мужик к коню. И вдруг испугался: да не колдовство ли всё это? Потянулся он к лошади. Конь и дёрнул его копытом.

Схватился мужик за побитое место.

— Настоящий! — взвыл от великого счастья. — Кто вы, откуда?! бросился мужик к молодому парню.

— Люди залётные. Соколы вольные. Ветры весенние, — загадочно подмигнул молодец.

— Да за кого мне молиться? Кто же тот, в шапке такой?!

— Разин. Степан Тимофеевич Разин! — уже с ходу прокричал верховой.

СТРАНА ИШПАГАНЬ

Степан Тимофеевич Разин родился на Дону в станице Зимовейской. Отец Степана, Тимофей Разя, воспитывал сына в казацких строгостях: будь честен, будь прям, друга не брось в беде, шапку не гни перед сильным. Вырос Разин статным, красивым, широкоплечим, широкогрудым. С малолетства сидел на коне как влитой. Кудри у Степана густы, как степные травы. Глаза чёрные-чёрные. Словно чёрным огнём горят.

— Казак, казак, — говорил старый Разя, поглядывая на сына. — Кровью казак, видом — казак. Береги, сынок, честь казацкую смолоду…

В 1667 году, собрав до тысячи таких же молодцов, как и он сам, Степан Тимофеевич Разин перешёл с Дона на Волгу, потом на Яик и отсюда Каспийским морем двинул в заморские страны. Часто тогда казаки уходили на поиск далёких, свободных земель. Там, за морями, искали счастье. Ходили походами в Турцию, в Персию. Персию называли «страна Ишпагань». В гости к персидским ханам и повёл своих казаков Степан Тимофеевич Разин.

Распустили паруса казацкие струги. С волны на волну, с волны на волну плывут они выводком лебединым.

Всё дальше и дальше уходит родная земля. За каспийской волной скрывается.

Казаки — удалой народ. Не занимать им у смелых храбрости. Однако морской поход не прогулка в леса за ягодой.

— Что же ждёт нас в далёком краю?

— Как нас встретит страна Ишпагань?

— Суждено ли домой вернуться?

«Ишпагань, Ишпагань, — сам с собой рассуждает Разин. Стоит он на атаманском переднем струге. Смотрит на воду, на небо, в синюю даль. «Ишпагань» — слово какое мудрёное».

Прошли казаки по Каспийскому морю. Побывали в Дербенте, в Ширване, в Баку. Есть в Персии город Решт, есть Фарабад, есть Астрабад. И здесь лихих донцов повидали. Сотни вёрст прошли казаки. Вступали с персами в жаркие схватки. Чуть не погибли, зимуя в чужом краю. С эскадрой персидской бились. Проявили и ум и геройство. Однако свободной земли не нашли. Правда, вернулись назад с добычей.