Сербия по сербски как пишется

Сербский язык

1. Общая информация

Сербский язык относится к южнославянской подгруппе языков. Между русским и сербским языком присутствует некая схожесть, так что большинство слов понятны без перевода, однако повседневную быструю речь, понять уже сложнее.

Также этот язык называют сербскохорватским, так как на этом же языке разговаривают хорваты, сербы, боснийцы, черногорцы. Все они образуют региональные варианты сербохорватского.

Сербский язык распространён в Болгарии (западной части Балканского полуострова, между Дунаем и Адриатическим морем), Сербии (значительная часть бассейнов рек Савы и Дравы, низовья реки Тисы, многочисленные острова восточной части Адриатического моря) на юге России (в быв. Новороссии), в Италии (в Кампобассо). На востоке, между территорией сербского и болгарского яз., расположена группа македонских говоров, имеющая самостоятельное значение по отношению как к одному, так и к другому из соседящих языков. По вопросу об языковой и этнической принадлежности македонцев ведутся ожесточенные споры между сербскими (Белич) и болгарскими (Цонев) учеными, отражающие притязания сербского и болгарского великодержавного национализма.

2. История сербского языка

Сербия является представителем славянской науки и, в особенности, литературы. Братья-монахи Константин и Мефодий из византийской части Малой Азии в восьмом веке взяли на себя миссию учить и просвещать славян.

У Славянов тогда наблюдался период перехода от союза варварских племён до оседлых. У византийских императоров было стремление подчинить своему влиянию славянские племена, живших на Балканском полуострове.

А причиной этому послужило славянское нашествие в пятом – седьмом веках, когда племена антов и склавинов (то есть, собственно, славяне) захватили огромные территории от Эгейского моря и до р. Рейн, и от р. Волги до Северной Италии, по сути – пол-Европы. В том числе, это были и византийские земли. Поэтому, чтобы не потерять контроль над утраченными территориями, византийские императоры ввели изучение славянских языков, которые в то время мало чем отличались друг от друга.

Первые попытки создать славянский алфавит были предприняты греческим монашеством, однако только попытки Константина и Мефодия оказалась успешными. В основе создания кириллический алфавит, названного в честь Константина, принявшего при крещении имя Кирилла, лежал греческий алфавит. Именно они заложили основы древнего сербского языка.

В славянских землях он был известен как церковно-славянский. В последствии в период Нового Времени произойдёт объединение всех славянских языков в сербскохорватский язык. На нём появляются первые литературные произведения.

Однако лишь в девятнадцатом веке была сформирована грамматика сербскохорватского языка. Последующая история балканских славян складывалась в сторону государственной раздробленности, что привело к разделению сербскохорватского на сербский, хорватский и боснийский диалекты, которые в настоящее время практически стали независимыми языками.

3. Сербский язык: правила чтения и произношения

Два алфавита

В Сербии в ходу 2 алфавита — латиница и кириллица.

Удивительно, но в одном магазине вы можете увидеть ценники на латинице, в другом — на кириллице. Один журнал использует кириллицу, другой — латиницу.

Кириллицей в Сербии начали пользоваться с Х века, латиницей — значительно позже.

Сербская кириллица

В настоящее время кириллица используется чаще. Она претерпела ряд реформ. Окончательный вариант, который используется с 1818 года и употребляется сейчас, был разработан филологом и реформатором Вуком Караджичем.

Вообще Вук Караджич начал осуществлять кардинальный поворот в развитии сербского языка: по его мнению, церковно-славянский язык того времени должен был уступить место народному языку, «сельскому» языку, который стоит на сформировавшихся в быту приемах речи, пословицах и поговорках. И этот поворот действительно осуществился.

Главное правило сербского языка

С практической точки зрения очень важно знать принцип, который положен в основу реформы: пиши, как говоришь, и читай, как написано.

Этот принцип делает освоение сербского языка достаточно легким. Кстати сказать, четкая сербская артикуляция — скорее всего, одно из следствий этого принципа.

Никаких проблем с «харашо» и «карова». Никаких двойных согласных. Все произносится так, как пишется. Разумеется, кто-то произносит слова более четко или менее четко, у всех разная артикуляция, но все же…

Шта си сладак! — Какой ты милый! (так часто говорят ребенку)

То jе слатко од шљиве. — Это варенье из сливы

Очень кратко об ударении

Если вы точно не знаете, как ставится ударение в слове — имейте в виду: чаще всего ударения в привычном нам смысле ставится ближе к началу слова, особенно часто — на первый слог.

Азбука

О сербском алфавите (алфавит в переводе на сербский — азбука). Если в России мы в переносном смысле говорим: «От А до Я», то есть «От начала и до конца», то в сербском языке вы услышите выражение «От А до Ш» (именно до «Ш», а не до «Ша»).

В сербской кириллице 30 букв, причем каждая соответствует одному звуку. Принцип чтения алфавита — звуковой, а не буквенный, как в России: никаких «эль», «эм» и «ка». Только «л», «м», «к». Как пишется, так и читается: краткие четкие «б», «в», «г» и т.д.

В латинице 27 букв: 3 буквы сербской кириллицы передаются сочетаниями букв латиницы. Это љ — lj, это њ — nj, это џ — dž.

4. Морфология

Существительное

Сербское существительное имеет грамматические категории рода, числа и падежа. Существует три рода (мужской, женский, средний), два числа (единственное и множественное) и семь падежей (именительный, родительный, дательный, винительный, творительный, местный и звательный).

Каждое существительное можно отнести к одному из трех склонений, подобно тому, как это происходит в русском:

Существительные первого склонения в им.п. ед.ч. оканчиваются на -е, -о или имеют нулевое окончание, а в род.п. ед.ч. оканчиваются на -а. К первому склонению относятся большинство существительных мужского рода и все существительные среднего рода.

Существительные второго склонения в им. п. ед. ч. оканчиваются на -а, а в род. п. ед. ч. — на -е. Ко второму склонению относятся большинство существительных женского рода и некоторое количество — мужского.

Существительные третьего склонения в им. п. ед. ч. имеют нулевое окончание, а в род. п. ед. ч. оканчиваются на -и. К третьему склонению относятся многие существительные женского рода.

Ниже приводятся основные парадигмы склонения существительных.

Первое склонение

Мужской род, нулевое окончание

прозор — окно

Падеж Ед. ч. Мн. ч.

именительный прозор прозори

родительный прозора прозора

дательный прозору прозорима

винительный прозор прозоре

творительный прозором прозорима

местный прозору прозорима

звательный прозоре прозори

Средний род, окончание -о или -е.

срце — сердце

Падеж Ед. ч. Мн. ч.

именительный срце срца

родительный срца срца

дательный срцу срцима

винительный срце срца

творительный срцем срцима

местный срцу срцима

звательный срце срца

Второе склонение

Женский или мужской род, окончание -а.

жена — женщина, жена

Падеж Ед. ч. Мн. ч.

именительный жена жене

родительный жене жена

дательный жени женама

винительный жену жене

творительный женом женама

местный жени женама

звательный жено жене

Третье склонение

Женский род, нулевое окончание.

кост — кость

Падеж Ед. ч. Мн. ч.

именительный кост кости

родительный кости кости, костију

дательный кости костима

винительный кост кости

творительный кости, кошћу костима

местный кости костима

звательный кости кости

Множественное число сербских существительных

Правила образования множественного числа существительных в сербском языке довольно просты и похожи на русские, но есть интересный момент, связанный с тем, что во в сербском языке существительные во множественном числе продолжают различаться по родам.

Из-за такого различия иногда происходит смена рода в словах, у которых множественное число образуется не по правилам:

ед. мн.

човек человек људи люди

дете ребенок деца дети

брат брат браћа братья

господин господин господа господа

властелин аристократ властела аристократы

(Сразу бросается в глаза, кстати, что исключения очень похожи на те, что существуют в русском языке.)

В форме множественного числа собирательные существительные, приведенные в таблице, становятся существительными женского рода. То есть, например, човек — мужского рода, а људи — женского.

5. Трудности перевода или особенности сербского языка

Как вы уже знаете, сербский язык (на котором говорят и черногорцы) чем-то схож с русским. Так что, порой можно понять их без словаря. Однако, не прельщайтесь! Некоторые слова в русском и сербском языках означают разные вещи! Я сочинила мини-рассказ дабы донести до вас эту особенность. Приятного прочтения!

Представьте, вы приходите на рисепшн в отеле и спрашиваете, когда вам принести документы для оформления, а вам и отвечают — «СУТРА». Вы утром пораньше встаёте и с полусонья бежите оформляться, а на вас смотрят в регистратуре большими глазами. Ведь, СУТРА, значит «завтра» (и совсем не обязательно утром). Вы качаете головой, идёте на завтрак и решаете пропустить БОКАЛ вина. А у вас на столе появляется целый графин, потому что бокал – это «графин, кувшин». Махаете руками, зовёте официанта и просите старого доброго пива КРУЖКУ и с удивлением видите, как официант несёт вам грушу в пиве, т.к. кружка (крушка) по черногорски означает «грушу». Вы хватаетесь за голову и просите обычного чая с ПЕЧЕНЬЕм… и делаете опрометчивую ошибку. Вам уже волокут «вертел жаренного мяса» (ПЕЧЕЊЕ). Вы выбегаете из ресторана, крича официанту, что он невообразимо ВРЕДНЫЙ человек, и делаете ему комплимент, ведь вредный, значит «прилежный, классный, хороший». А он в свою очередь кричит, что вы завидный ПОТРОШИТЕЛЬ, то есть «потребитель». Выбегаете вы, значит на улицу, а там толпа детей, все показывают на небо и кричат КИШкА, КИШкА! Вы с ужасом смотрите в небо и чувствуете, как капли «дождя» падают на ваше измученное лицо. Вы прыгаете в машину и решаете утихомирить свой пыл поездкой и осмотром красот. Вот вы заезжаете в соседний городок и видите на стендах рекламу «Приглашаем вас в ПОЗОРИЩтЕ». Вы спрашиваете у прохожего куда вас зовут, а он отвечает, что перед вами будут безупречно ГЛУМИТИ актёры. Вы закрываете окна в авто и дуете прочь, хотя афиша всего лишь звала вас в «театр», а актёры должны были «играть».

«Жестоко алкохолне пице» — высокоградусный алкогольный напиток

Вы едете дальше, мельком заглядывая в карту и отмечая, что недалеко здесь есть некий водоём. Останавливаетесь рядом с девушкой и объясняете, что вам нужен ПРОЛИВ. Она хихикает и отправляет вас в аптеку, т.к. пролив по-черногорски «понос». Вы конечно ничего не поняли и махнув рукой поехали дальше. Но встреченная девушка как в воду глядела – разболелся у вас живот. Вы сворачиваете к аптеке и объясняете аптекарю, что у вас очень плохо с ЖИВОТом, а он в ответ посылает вас к психологу, ведь живот – это «жизнь». Так сяк, вы объясняете, что вам нужно лекарство, даёте ему кредитку, а аптекарь в ответ говорит что вы МАНЬЯК! Ваше терпение на исходе, не поняв, что маньяк – это всего лишь «недостаток чего-то» (в данном случае средств на вашей карте), вы хлопаете дверью аптеки, садитесь в машину и летите куда подальше! Время идёт к вечеру и вы чувствуете голод. Снова останавливаете прохожего, и на всякий случай просто кричите УЖИН, давая понять, что вы хотите сытно и вкусно покушать, а он указывает вам на магазин «сухой паёк». (Кстати, то чего хотели вы, называется ВЕЧЕРЯ). Вы махаете руками и кричите «Ресторан». Ну это уж ваш прохожий понял (вы видите это по его глазам) и расслабляетесь. Он отвечает вам «ПРАВО» и вы спокойно продолжаете путь вправо километр, другой, третий… пятый. Да, здесь нет ресторанов! Но прохожий и не говорил вам ехать вправо, он как раз приказал вам ехать «прямо». А вот если бы он и вправду хотел вас отправить вправо, он бы сказал «десно».

Хотите «вредных» наград?

Так сяк, но вы находите некий ресторанчик, входите и с остервенением срываете с себя промокшую от пота одежду. «Ох как она меня достала эта МАЙКА!», кричите вы и не понимаете почему люди вокруг начинают качать головой. А майка то на черногорском «мать»… Вы натягиваете рубашку, входите в ресторан и видите за столом очаровательную барышню. Подсаживаетесь к ней и заводите разговор. Девушка явно вам симпатизирует, сразу почему-то начинает спрашивать «Как ваша ФАМИЛИЯ», вы называете, вам не жалко, а девушка всего лишь интересовалась, как поживает ваша «семья». Дальше интересней — она начинает ПОЗДРАВЛЯТЬ вашу семью, а вы не понимаете с чем и пропускаете мимо ушей. А девушка просила «передать привет» вашим домочадцам. Вы, хотите перевести разговор в другое русло и восторженно замечаете, что она ЗНОЙНАЯ женщина! Девушка неуютно ёрзает на стуле… Ещё бы, ведь вы назвали её «потной»! Чтобы как-то развеять повисшую тишину, вы берёте меню и пытаетесь заказать выпить. Злосчастные «бокал вина» и «кружка пива» ещё живы в вашей памяти, поэтому вы просто указываете девушке на бутылку хорошего шампанского. А она вам – СКУПО! –«Ничего себе скупо! Это все деньги, что есть при вас!», — думаете вы про себя. А девушка всего лишь сказала, что шампанское слишком «дорого». Вы понимаете, что ситуацию надо замять, и зовёте девушку потанцевать. Фигура у девушки завидная и вы шепчете ей на ухо, какие прекрасные у неё ЯГОДИЦЫ. А ваша спутница благодарит и начинает смущаясь поглаживать себя по лицу. Вам и не вдомёк, что вы похвалили форму её… «скул»! И тут вы понимаете, что до сих пор не узнали как зовут прекрасную нимфу, а в ответ девушка вашей мечты отвечает «ВАНЯ»! И добавляет – «Я БАРАНКА. Мы ловим БАБУШКУ, с этого и живём.» Вы чувствуете, что вам как то не хорошо… А делов-то: Ваня – распространенное женское имя в Черногории, Баранка — жительница г. Бар, Черногория, а бабушка — вид речной рыбы. А девушка, видя ваше смятение, предлагает вас ЛЮБИТЬ здесь и сейчас, чтобы вам стало легче! Вы входите в окончательный ступор, не понимая, что происходит. А девушка лишь чмокает вас в щёку, ведь любить по черногорски это «целовать». Вы бормочите, что она очень ТРУДНАЯ женщина и вам её не понять. На что получаете от девушки увесистую пощёчину, ведь обозвали её «беременной!» Вы хватаетесь за голову и просите вызвать ВРАЧА, однако вокруг над вами только потешаются. «Колдун» вам в данной ситуации мало чем поможет. Мужчины, что сидят перед большим экраном с пивом и смотрят спортивную трансляцию, возмущаются, что вы не даёте им наслаждаться НОГОМЁТом, то бишь «футболом». Несолоно хлебавши вы, вы как-то добираетесь до своего авто, садитесь и едете обратно в отель, чтобы побыстрее заснуть и забыть о сумасшедшем дне. По дороге от машины до отеля вы вдобавок попадаете под проливной дождь, и портье обращается к вам ПОКИСЛА КОКОШКА, а также замечает, что в такой вечер бродить по улице как КИШНА ГЛИСТА не стоит. Вы уже не обижаетесь, нет сил. А портье то просто назвал вас «мокрой курицей», и сказал, что в такой дождь на улице одни «дождевые червяки» ползают. Вы добираетесь до кровати, уже безо всякого удивления выпиваете травяной чай ЛАБУДА, что в переводе очень даже красиво – «лебёдушка». А ночью вам снится ВЕЛИКО ПОЗОРИШТЕ, то есть Большой Театр в Москве и как актёры, во главе со встреченной в ресторане девушкой над вами глумяца. Утром вы проснулись, взглянули на календарь и к своему удивлению поняли, что прожитый день вам только снился… Отерев пот со лба и поблагодарив Бога за снисхождение вы первым делом бежите в ШТАМПА, «киоск печати» и покупаете Русско-Черногорский разговорник.

Вот такая она, страна Черногория! Не случайно слово СТРАНА по-черногорски значит «странная». Зато «страна» в нашем понимании – это ЗЕМЛЯ. А Земля Черногория – очень красивая, интересная и гостеприимная. И если мы будем общаться с черногорцами СЛОЖНО, это ещё не значит, что наши отношения обречены, наоборот мы будем общаться и жить «дружно»! А в Черногории нас ждёт МИР (то есть «покой»), умиротворение и первозданная красота, которыми черногорцы щедро делятся с нами.

Ещё парочка интересных слов (ЧЕРНОГОРСКИЙ-русский):

ПИХТА (ПИХТИЕ) – холодец

КОРИЦА — хлебные корки

ЛЕЩ (ЛЕШ) – труп

ИСКУССТВО – опыт

ДРУГ – товарищ

ПРИЈАТЕЉ – друг

ПОНОС – гордость

БАБА – бабушка-старушка

ДОСАДА – скука

СТАН – квартира

КУЧА – дом

БОЯН – мужское имя

ДАЛМАТИНЕЦ– житель Далмации, исторической области югославского приморья

КОБАСИЦА — сосиска или вареная колбаса

«ЛАЗАРЕТ» – пиццерия в г. Петровац, Черногория

МЕДВЕД – медведь

МРТВАЧКИ САНДУК – гроб

НАРОДНО ПОЗОРИШТЕ – Народный Театр в Белграде

ОВОШ — фрукт

ПРИКОЛИЦА — автоприцеп

СИЯЛИЦА – лампочка

ХРЕНОВКА– сосиска

ХОБОТНИЦА – осьминог

ПИЯЦА – рынок

БРОД – теплоход

ВОЗ – поезд

ДОЛАЗАК – прибытие

ЗАВОЙ – бинт

МОТОР- мотоцикл

ВОЗАЧКА ДОЗВОЛА – права на вождение

МУЧНИНА – тошнота

А как весело было читать черногорские флаеры, рекламные листовки и даже меню! Хохотала до слёз. Данный пример нашла в Интернете, но я подписываюсь под реалистичностью ситуации!

Зато как приятно, когда вам говорят не «прошу», а МОЛИМО (молим), а вместо «спасибо» — ХВАЛА!

В целом же, черногорский (сербский) язык похож на смесь русского-польского и украинского. Понять его можно, особенно если читаешь написанное, а не пытаешь вслушаться в речь. Понимание песен вообще даётся трудно. И ещё, не получилось не вспомнить ляпы американских кинорежиссёров. Те, уж не знаю бывая в России, смотря российские фильмы или консультируясь у «лингвистов», узнают русские имена в ходу: Иван, Пётр… И желая показать в фильме русского человека, от этого имени создают фамилию. Им кажется, что Иван ПетрОвич — это нормальный Российский гражданин. Им и невдомёк, что всё это — югославы! Только не начните в Черногории подзывать девушку Мая ПетрОвич. Ударения в Черногорских, Сербских и т.д. фамилиях ставятся в начале. Например династия ПЕтровичей, была очень значимой для истории Черногории.

6. Дискуссии о богослужебном языке в сербской православной церкви

Сначала рассмотрим аргументы, которые в сербской богословской традиции выдвигались в пользу выхода из богослужебного употребления в СПЦ церковнославянского языка русской редакции.

1) Непонятность богослужебного языка пастве. «Горе нам оттого, что молиться как следует мы не умеем! И это относится не только к юношам. Не обинуясь скажу, что и нам, взрослым, молитва не дается», пишет еще в 1869 г. д-р К. Пеичич, председатель церковной общины г. Панчево (Карловацкая митрополия). «Для того, чтобы молитва наша не оставалась бесплодной, мы должны понимать ее слова, ее смысл.

<...> Следовательно, молитва должна быть понятой и прочувствованной» (Пеичич 1869, 12). После приведения примеров чтения церковнославянских молитв «без должного понимания и благоговейного чувства», с одной стороны, и с другой, примеров сердечного утешения от молитвы, произнесенной на своем языке и своими словами (!), Пеичич знакомит благочестивого читателя со своим опытом составления молитв на разные случаи для домашнего чтения, предлагая и тексты некоторых молитв. Молитвы на народном языке, по наблюдениям составителя, дали заметные результаты: «Как только ребенок начнет молиться на своем языке, у него все лицо вмиг преображается, серьезность и благочестивость выступают из его взгляда, из каждого его жеста» (Пеичич 1869, 13). Однако, непристрастный читатель не может не заметить, что в текстах молитв, составленных К. Пеичичем, осталась немалая доля церковнославянизмов. – Непонятность церковнославянского богослужения в качестве аргумента выдвигает и ряд новейших авторов. Прот. М. Анджелкович исходит из положения, что «любое богослужение, совершаемое не на народном языке, не добивается своей цели»; он считает, что «только человек, не знающий ни сути, ни характера, ни цели богослужения мог бы утверждать, что службу Божию следует совершать на каком-то мертвом, непонятном языке» (Анджелкович 1921, 129). У того же автора читаем: «Живой Сербской Церкви необходимо живое слово! Богослужение и молитва сербского народа должны совершаться на его живом языке» (Анджелкович 1921, 132). Думаем, что данный аргумент имел в виду и Д. Катич, писавший, что «потребность в молитве и богослужении на народном языке столь очевидна, что ее не надо подробно обосновывать» (Катич 1921, 9). «Нынешний язык Сербской Церкви остается далеким и непонятным народу», — пишет П. Каралич. «Непонятность церковного языка для широких масс проявляется в необыкновенной и необъяснимой антиномии между сознанием и словом» (Каралич 1939, 19). Подробно об этом говорит в своем обстоятельном докладе Священному Собору СПЦ и Высокопреосвященный Дамаскин (Грданичкий). Исходя из факта типологической отдаленности церковнославянского и современного сербского языков, несмотря на их близкородственность, он констатирует «полную непонятность теперешнего богослужебного языка простому народу, а отчасти и самим священнослужителям». «Как таковой, он не в состоянии ответить своей задаче, т. е. служить средством приобщения современного человека к православной вере и способствовать выражению его религиозных чувств и мыслей» (Грданичкий 1963, 259).

2) Необходимость подъема духовной жизни среди широких масс верующих, причем предполагалось, что перемена богослужебного языка является одним из средств, при помощи которых можно добиться данной цели. – Безотрадную картину состояния духовности в простом народе рисует ревнитель сербизации богослужения, д-р К. Пеичич: «Церкви наши, как всем нам, к сожалению, заметно, остались полупустыми; <...> молитва имеет лишь механический, какой-то парадный характер, на богослужениях все присутствующие скучают, и посещают их только от нечего делать» (Пеичич 1869, 16-17). Он считает, что одной из основных причин поверхностного подхода к участию в богослужениях является именно языковой барьер. Священник Б. Кузманович в брошюре, целиком посвященной аргументации предложения заменить церковнославянский язык русским, пишет: «В сознательной части народа уже наступает отчаяние при виде того, как Церковь застыла в мертвых, непонятных народу формах, которые препятствуют любому духовному подъему. Поэтому народ остается рабом всякого рода суеверий и безнравственности, он гибнет и в моральном, и в духовном, и даже в физическом отношении» (Кузманович 1872, 4). Прот. М. Анджелкович, автор множества богословских статей и редактор нескольких церковных журналов в межвоенный период, считает перемену богослужебного языка надежнейшим средством духовного возрождения сербского народа: «Каким образом нам удастся возродить в нашем народе религиозность, преданность Церкви и любовь к богослужению? Из всех средств, которые могут содействовать осуществлению этой задачи, наиболее надежным является богослужение на живом народном языке» (Анджелкович 1921, 130). Ученый архимандрит, игумен Шишатовацкого монастыря и один из ведущих поборников идеи литургического обновления в сербской среде д-р Петроний Трбоевич, целую главу своей книги «О церковных реформах» посвящает проблеме богослужебного языка. Между прочим, он подчеркивает, что если современный язык станет богослужебным, «народная душа снова разгорится молитвенностью и воспылает любовью к святой вере православной. Церкви снова будут полны, а на лицах присутствующих, вместо выражения уныния и скуки, появится оптимизм, заинтересованность к совершению службы, молитвенность, ревность» (Трбоевич 1931, 27).

3) Церковь должна проповедовать слово Божие каждому народу на его языке, а предложенная перемена богослужебного языка не касается догматических основ церковного учения. «Бог хочет, чтобы на каждом языке возносилась хвала непостижимому величеству Божию, и чтобы каждый верующий слышал чтение и пение в Церкви на своем родном языке», пишет свящ. Б. Кузманович (Кузманович 1872, 6). «То, что в Церкви установлено Самим Господом (вероучение и нравственность) неподвластно времени и поэтому чуждо любому человеческому вмешательству. Однако, формальная сторона церковной жизни – плод деятельности человеческой, несовершенный, конечно, и поэтому в него могут вноситься коррективы», считает Д. Катич, относя к последнему, среди прочего, и язык богослужения (Катич 1921, 17). Недогматический характер данного вопроса подчеркивает и прот. М. Вуич (Вуич 1940, 9). Потребность обращаться к любому народу с проповедью на его языке Высокопреосвященный Дамаскин доказывает на основании новозаветных текстов (Мф. 28,19 –20; Деян. 2, 1-8; 1. Кор. 14, 9-19), что послужило ему очередным аргументом в пользу введения народного языка в богослужение (Грданичкий 1963, 260).

4) Требования к изменению богослужебного языка нередко рассматривались и в контексте проведения более широких церковных реформ, неодинаковых по степени радикальности. Д. Катич выступает за «переустроение народной Церкви в соответствии с реальными потребностями народа», причем в его концепте переустроения важное место отводится замене богослужебного языка (Катич 1921). Прот. М. Анджелкович, совсем в духе литургического движения, предлагает обратить внимание на два плана – языковой и собственно литургический (Анджелкович 1921, 135). «О ненужности реформ в нашей Церкви не может быть и речи», — пишет Н. М. Трбоевич, — «причем одной из основных задач реформы должен быть переход с народу непонятного церковнославянского на современный язык» (Трбоевич 1930, 278). Архимандрит Петроний также выступает за реформу богослужебного языка в рамках комплексных церковных реформ, которые, по его мнению, призваны «внести духовность и жизненность, содействовать установлению живого контакта между Церковью и народом, преодолению нынешней индифферентности и апатии, усилению миссионерской деятельности» (Трбоевич 1931, 3).

5) Некоторые авторы видят в церковнославянском языке окаменелый след прошлого и препятствие возгреванию веры в современном поколении христиан. «Мы томимся в цепях ложного византизма с его стариковским холодом, с его мертвенностью, препятствующей любому движению жизни в Церкви», — замечает Н. Трбоевич (Трбоевич 1930, 287); критическую оценку «формализма и обрядоверия» мы находим и у Д. Катича (Катич 1921, 21).

6) Опыт совершения богослужения на народном языке в других Поместных Церквах также является аргументом, на который ссылаются многие участники дискуссии в сербской церковной печати (Кузманович 1872, 10; Чонич 1927, 297; Трбоевич 1921, 35 и др.). В своей синтетизирующей статье, написанной в год проведения II Ватиканского собора, Преосвященный Дамаскин ссылается, между прочим, и на актуальные тенденции и практику богослужения в Римокатолической Церкви, хорошо знакомую православным сербам в областях со смешанным составом населения (Грданичкий 1963, 262).

7) Наличие некоторой традиции в богослужении на сербском литературном языке. – Из материалов печати мы узнаем, что еще с 1916 г. в Вершацкой епархии на народном языке читают молитвы перед причастием и после причастия и поют Херувимскую песнь, что в г. Бечкерек и Нови-Сад в 1925 г. на нем читали молитвы в день Пятьдесятницы, что в Орловате песнопения Воскресного канона уже годами регулярно исполняют также по-сербски, в удачном переводе С. Качанского, и что в храмах Белграда, Сербии и Боснии уже давно молитвы перед причащением произносят на живом народном языке (Чонич 1927, 291-292). Архимандрит Петроний оставил свидетельство о том, что многие верующие просили его читать по-сербски Символ веры, Молитву Господню, Сподоби, Господи, Свете тихий и некоторые иные молитвы, текст которых в переводе на сербский они уже записали в своих блокнотах (Трбоевич 1931, 25). Митрополит Дамаскин знакомит читателя с тем, что на сербском языке в период между двумя войнами уже служили некоторые видные архиереи – Гавриил Змеянович, Георгий Летич и Ириней Чирич, и что сам патриарх Варнава Росич иногда вводил сербский язык в богослужение. Во многих храмах по-сербски служили литургию в Великий Четверток и в празник Пасхи Господней, а немаловажен и тот факт, что епископ Николай Велимирович (причисленный в 2003 г. к лику Святых) писал духовные стихи, предназначенные для богослужебного исполнения, именно на народном языке (Грданичкий 1963, 264). Древнейшее свидетельство присутствия сербского языка в богослужении мы находим у видного филолога и государственного деятеля С. Новаковича, который вспоминает, что еще в 1865 г. блаженнопочивший епископ шабацкий Гавриил предлагал ему перевести церковные книги на сербский язык, и что он приказывал читать Евангелие в переводе В. С. Караджича – шаг, который в те времена считался смелым и рискованным (Новакович 1889, 88).

С предыдущим аргументом теснейшим образом связан и аргумент о наличии переводов значительной части богослужебного корпуса на сербский язык. В период между двумя войнами имелись переводы Священного Писания Ветхого и Нового Завета (Дж. Даничич – В. С. Караджич), Литургии Св. Иоанна Златоуста (архим. Иустин Попович), Акафиста Пресвятой Богородице (прот. Л. Миркович), вечерни Св. Пятьдесятницы (еп. Ириней Чирич). В начале 40-ых г. еп. Ириней публикует свою версию перевода Златоустовой Литургии, а также службу в воскресение Св. Пятьдесятницы. До начала 60-ых г. были переведены Служебник, Малый и Великий требник и избранные части Октоиха. Переводческая работа продолжилась и в последующие годы, причем в некоторых случаях (когда существовали разные версии перевода) работу над унификацией текста проделала специальная Синодальная комиссия.

9) Сектанты используют современный сербский язык. — На данный аргумент ссылаются М. Вуич и Высокопреосвященный Дамаскин (Вуич 1940, 9; Грданичкий 1963, 263).

10) Богослужение, совершаемое на народу чуждом языке, препятствует осуществлению просветительской миссии Церкви и создает дополнительные трудности для изучения Закона Божия в школах. «Улучшение преподавания науки христианской» в качестве аргумента против использования церковнославянского языка первым выдвигает свящ. Б. Кузманович (Кузманович 1872, 12). М. Вуич констатирует, что языковой барьер создает «немалые трудности в преподавании Закона Божия» (Вуич 1940, 9). Тезис о трудностях усвоения црковнославянских молитвословий в школьном обучении наиболее подробно обосновывает Д. Чонич, приводя и ряд любопытных примеров всемозможных искажений при чтении наизусть таких текстов (Чонич 1927, 387). Интересно, что никто из участников дискуссий в церковной печати не выступает за улучшение преподавания как Закона Божия, так и церковнославянского языка, наоборот: Р. Джюрджевич считает, что «в нашу эпоху религиозной депрессии вряд ли кто приложит усилия к изучению церковнославянского языка», и даже высказывает мнение, что «приверженцы и знатоки этого языка отделяются в особый класс духовной аристократии и отчуждаются от тех, кто в меньшей степени наделен волей и интеллектом» (Джюрджевич 1940, 59).

11) К церковнославянским молитвословиям верующие относятся как к своего рода «магическим формулам», не имея сознательного христианского отношения к ним. – Данный аргумент, во многом основывающийся на предыдущем, приводит Д. Чонич (Чонич 1927, 387).

12) Политические причины. – Политические обстоятельства, как мы уже видели, во многом воздействовали на судьбу богослужебного языка. Аргументы против церковнославянского богослужения выводились и из идеологических положений. Поскольку в XIX веке у сербов церковнославянский язык ассоциировался и с идеями славяно- и русофильства, его позиции ставились под вопрос под влиянием идей узкого национализма и либерализма. В таком духе выступает свящ. Б. Кузманович, подчеркивая, что основной целью следует считать «свободное, независимое и обособленное органичное развитие каждого славянского народа в отдельности», одним из проявлений которого является и служение на современных национальных языках (Кузманович 1872, 8). Совершенно противоположный аргумент – о необходимости совместного унифицированного развития южнославянских народов – 50 лет спустя приведет к тому же выводу: необходимо перейти на современный язык. «Следует заняться переводом всех богослужбвных книг на язык, на котором сегодня говорит наш единый, но троименный народ [4]. Пусть один народ молится Богу на одном языке» (Катич 1921, 8-9).

13) Филологические и лингвоэстетические доводы. – Имеется в виду, во-первых, полемика с тезисом о непрерывности использования церковнославянского языка как богослужебного и неизменяемости сакральных текстов на нем (Кузманович 1872, 7), и во-вторых, подчеркивание факта, что, вследствие отсутствия единой сербской нормы церковнославянского чтения, на практике встречается ряд проблем и грубых неточностей (Чонич 1927, 386). Встречаются и субъективные суждения о лингвоэстетических качествах двух языков, причем сторонники сербского языка на первый план выставляют его мелодичность, поэтичность, проникнутость «религиозным духом» и даже превосходство над другими славянскими языками, включая и церковнослявянский (Анджелкович 1921, 132; Чонич 1927, 385; Трбоевич 1931, 26; Грданичкий 1963, 262). Но наибольшее внимание обращается на переводческий аспект проблемы замены богослужебного языка. Полемизируя с авторами, отстаивающими позиции церковнославянского языка и ссылающимися на обширность корпуса богослужебных текстов как на якобы непреодолимую проблему, сторонники сербизации богослужения обосновывают принцип постепенности переводческой работы и предлагают конкретные шаги. Так, М. Анджелкович выступает за безотлагательный перевод Апостола, Евангелия, Символа веры, молитвы Господней и некоторых важнейших молитв, Службы Св. Савве и другим особо чтимым сербским Святым (Анджелкович 1921, 132). Д. Чонич предлагает организовать переводческую работу в таком порядке: 1) Св. Писание Ветхого и Нового Завета; 2) Требник; 3) Часослов; 4) Служебник; 5) Октоих и Сборник церковных песнопений; 6) Минея общая и праздничная (Чонич 1927, 391).

Сторонники введения сербскославянского языка в богослужение ссылались на следующие положения:

1) Историческая оправданность сербскославянского богослужения, которая выводится из многовекового сакрального функционирования сербской редакции старославянского языка. Подчеркивается искуственность и своего рода насильственность введения русской редакции в XVIII веке и выставляется требование в свободном государстве и автокефальной Церкви снова вернуть в употребление исконно сербский сакральный язык (Вукадинович 1868, 123; Куюнджич 1887, 418; Новакович 1899, 85).

2) Частичная сохраненность сербскославянского языка в богослужебной практике и в народной традиции. Ст. Новакович свидетельствует, что «до недавнего времени в храмах сохранялось древнесербское чтение», и что «лишь новейшие поколения священников и монахов дошли до того, что им совершенно чуждо исконно сербское произношение старославянского языка». Он предлагает допустить священникам, владеющим сербскославянским языком, служить на нем (Новакович 1889, 164/165, 174, 175), что, в свою очередь, имплицитно свидетельствует об ознакомленности одной части клира того времени с эим языком.

3) Филологические аргументы. — В первой из статей, посвященных проблеме богослужебного языка, которая опубликована в новисадской «Беседе», свящ. Е. Вукадинович, предлагая возврат к сербскославянскому языку, подчеркивает его бóльшую близость и понятность современному сербскому верующему по сравнению с русскославянским (Вукадинович 1868, 121-122) . Ст. Новакович вдобавок подчеркивает его бóльшую близость к старославянскому языку канонического периода (Новакович 1889, 177). Указывая на факт, что сербскославянский язык «целыми столетиями являлся органом нашей духовной и мирской литературы», видный филолог П. Джерджич высказывает предположение, что его введение содействовало бы привлечению к вере и Церкви культурных и образованных людей (Джерджич 1936, 21-22). В своих статьях Джерджич высказал две позиции в связи с предпочтением того или иного богослужебного языка: в статье, опубликованной в 1931 г., он высказывает мнение о нереальности введения сербскославянского языка и возможной конфузии в чтении и понимании текстов на нем (Джерджич 1931, 245), а пять лет спустя активно выступает за это (Джерджич 1936, 22).

Рассмотрим и доводы ревнителей русскославянского богослужения:

1) Исторические и идеологические аргументы. – Здесь имеются в виду единство с другими славянскими Церквами, благодарность России за ее помощь сербскому народу и Церкви, а также идеология русофильства и панславизма. «Сила сербского народа, как одной из крепчайших ветвей славянского племени, лежит в его духовной общности с прочими славянскими племенами, наипаче же в неразрывном единстве его с русским народом», — пишет анонимный автор статьи в ежегоднике «Браник» за 1888 г. «А именно древний церковный язык был связующим звеном между томившимся в многовековом рабстве сербским народом и остальными славянскими братьями. Этот язык крепил его в вере и надежде. Он являлся единственной нравственной силой, которая в труднейшие годы связывала воедино духовно братские славянские народы и служила щитом против нашествия иноплеменных» (Аноним 1882, 2). Прот. С. М. Димитриевич, выступая за осторожное и частичное введение современного языка в богослужение (чтение Апостола, Евангелия, исполнение церковных песнопений в «литургии оглашенных» и произнесение некоторых мест в богослужениях требника), считал, что этому нельзя приступать «без предварительного договора с другими славянскими православными Церквами», в целях «сохранения единства» (Димитриевич 1925, 362). П. Джерджич также считает, что таким образом (использованием церковнославянского языка) подчеркивается единство с Русской Церковью (Джерджич 1931, 239).

2) Традиция функционирования в сербской среде. – Церковнославянский язык русской редакции, как указывает П. Джерджич, стал прочным достоянием Сербской Церкви, «достоянием широчайших масс верующих», и как таковой «давно вошел в кровь нашу, так что мы с трепетным чувством и любовью поем песнопения Цркви на церковнославянском языке не только в храмах, а и на любом другом месте – в семейные праздники, на свадьбах и при любых торжествах» (Джерджич 1931, 239; Джерджич 1936, 21).

3) Филологические аргументы. – Авторитетный филолог П. Джерджич указывает на выразительные возможности, терминологический потенциал церковнославянского языка и ограничения в переводе на сербский язык. В фонетическом плане этот язык уже достаточно приспослоблен к сербскому языковому чутью – звуки и звуковые комплексы произносятся приблизительно как в сербском языке, а ударение ставится по новоштокавской системе (Джерджич 1931, 230-245).

4) Литургические аргументы. – Прот. С. М. Димитриевич считает, что превосходство церковнославянского языка проявляется в том, что он «поддерживает высший, таинственный смысл богослужения». Поэтому он, допуская возможность частичного и постепенного введения сербского языка в богослужение, выступает за обязательное присутствие церковнославянского в «тайносовершительных формулах» (Димитриевич 1925, 362). А П. Джерджич указывает на то, что гармоничность богослужения и его ни с чем не сравнимая красота вытекают из единства древнего богослужебного языка и традиционного обрядового порядка (Джерджич 1936, 22).

В связи с каждым из предложенных тезисов выставлялся и ряд контраргументов. Так, противники перехода на сербское богослужение ссылаются на предположение о нарушении духовного единства с другими православными славянами (Вукадинович 1868, 121), обращают внимание на несоответствие современного языка традиционному обряду (Джерджич 1936, 22), опасаются нарушения однообразности и дисциплины в Церкви (Чонич 1927, 291) и даже раскола (Чонич 1927, 392), сетуют из-за потери «возвышенности и чарующей карсоты» богослужения (Аноним 1888, 2), указывают на превосходство церковнославянского языка в смысле его выразительных возможностей (Вукадинович 1868, 121; Джерджич 1936, 21-22), на трудности и ограничения в процессе перевода (Джерджич 1936, 22-23), и не на последнем месте, настаивают на факте, что во всех славянских Церквах, помимо Чешской, богослужение совершается на церковнославянском языке (Джерджич 1931, 238). Против предложения заменить русскославянский язык сербскославянским выставляются тезисы об одинаковой отдаленности обоих архаичных языков от современного (Аноним 1888, 2), о возможности ошибочной этимологизации слов вследствие межъязыковой омонимии и паронимии (Джерджич 1931, 238), об установлении «хаоса и беспорядка в богослужениях Церкви» (Анджелкович 1921, 132).

Подводя итоги к предложенному краткому очерку дискуссий о богослужебном языке в Сербской Церкви, мы обратим внимание читателей на то, что решение вопроса о выборе сакрального языка не всегда (по хронологическому критерию) включало три варианта (церковнославянский язык русской редакции, сербскославянский и сербский народный язык). В период с 1868 по 1889 г. активно рассматривались все три возможности, причем в Сербской Церкви в Сербии ставилась дилемма: русскославянский или сербскославянский, а в Карловацкой митрополии – русскославянский, сербскославянский или современный сербский литературный язык. В ХХ веке ни в обращениях церковным органам, ни в научных трудах больше не упоминается о возможности введения сербскославянского языка в богослужебное употребление, за исключением труда П. Джерджича из 1936 г.

Особое внимание заслуживает факт, что высшие органы Сербской Православной Церкви никогда не выступали за радикальные решения, т. е. они не одобряли полный переход на сербский язык и выход церковнославянского из употребления, и вместе с тем им была далека и позиция об исключительности и обязательности церковнославянского богослужения. Доклады митрополита загребского Дамаскина (Грданичкого) Священному Синоду и Собору (1963 г.) и соответвствующее распоряжение Синода (1964 г.) предлагают весьма умеренные решения для частичного введения в богослужебное употребление сербского языка. Сегодня сербские священники пользуются полной свободой выбора богослужебного языка, так что в некоторых храмах текст молитвословий произносится на сербском, а за клиросом поют по-славянски, в других слышится только славянский, в третьих текст молитв произносится попеременно на обоих языках под церковнославянское пение, в четвертых пытаются и петь по-сербски (для многих песнопений, преимущественно из Миней и Октоиха, все еще не существует переводов на современный язык). Предпочтение того или иного решения во многом обусловливается конкретными условиями, т. е. зависит от специфических местных особенностей и характеристик среды: так, в диаспоре и в местах с многонациональным составом населения служат преимущественно по-сербски, в духовных школах и в монастырях – преимущественно по-славянски. Выбор языка зависит и от характеристик конкретной структурной части богослужения: элементы с ярко выраженной дидактической функцией – апостольское и евангельское чтение, а также совместные моления – произносятся преимущественно на сербском языке, тогда как элементы с функцией величания, возношения хвалы – антифоны, изобразительные псалмы, тропари, кондаки, богослужебные гимны – главным образом остаются на церковнославянском языке.

Параллельное (и конкурентное) функционирование двух богослужебных языков в Сербской Церкви имеет свои положительные стороны (бóльшая понятность текста богослужения молящимся), но вместе с тем таит в себе и опасность стихийной маргинализации церковнославянского языка. Ведь в социолингвистике известно, что состояние параллельного употребления двух языков в большинстве случаев является переходным этапом к использованию лишь одного из них, причем язык, который считается более «сложным», как правило заменяется более «легким», причем в качестве критериев сложности берутся удобность для произношения (фонации), слушания и понимания (аудирования) и языкового мышления (церебрации) (Бодуэн де Куртенэ 1988, 89). Соответственно, по данным критериям сербский язык обладает несомненными преимуществами над церковнославянским, так что в перспективе вытеснение церковнославянского языка совершенно возможно.

Компания Е-Транс оказывает услуги по переводу и заверению любых личных документов, например, как: