Сборник рассказов 72 метра

К О З Н И “Б О Л О Т Н О Г О ” Г Р И Б Н И К А
 

Грибной урожай – 2019 в лесах под Питером выдался на редкость скудным. Большую часть лета лес простоял сухим, даже многие болота сделались проходимыми. Осенью прошли дожди, но они были уже не в силах пустить в рост крепко задремавшие грибницы. И всё же наиболее азартные из любителей тихой охоты устраивали вылазки в лес даже в этот “мертвый” сезон. А вдруг повезет?
 

38-летний петербургский инженер Виктор К. владеет небольшим дачным домиком в районе поселка Заходское по Выборгскому направлению. Жителям Петербурга и окрестностей хорошо известно, что именно здесь сосредоточено немало плодовитых грибных мест. Обычно в разгар сезона утренние электрички приходят сюда набитыми под завязку.
 

Но минувшей осенью никакого ажиотажа на платформах Заходского не наблюдалось. Вот и Виктор, приезжая на дачу, трудился на грядках в течение всего лета, лишь поглядывая в сторону лесного массива. Однако же, когда накануне очередных сентябрьских выходных прошли дожди, он не удержался и спозаранку в субботу отправился в лес.
 

Виктор – грибник опытный, и уже через полчаса понял, что надежды на дождь не оправдались. Лишь изредка попадались мухоморы, поганки, да сморщенные либо червивые сыроежки. Тем не менее, само пребывание в лесу доставляло ему радость, и, хорошо зная местность, он всё дальше углублялся в чащу.
 

Вскоре попалась стайка млечников, затем два тонконогих подберезовика, еще через длительный интервал – одинокий моховик… О том, чтобы наполнить лукошко, не могло быть и речи. Дай бог, хотя бы прикрыть своими редкими находками донышко…
 

Побродив по лесу еще часа полтора, Виктор решил, что прогулка была основательной и пора возвращаться домой. Тем более что небо обложило темными тучами, из которых снова мог хлынуть дождь.
 

В этот момент впереди, за деревьями, проглянула обширная зеленая поляна. Почему бы не дойти до нее, а уж оттуда поворачивать назад?
 

Поляна переходила в пологий зеленый склон, который тянулся вниз метров на сто, упираясь в полосу сумрачных сосен, определенно росших в болоте.
 

Примерно на полпути из высокой травы поднималась какая-то округлая коричневая кочка. Что бы это могло быть?
 

Виктор направился к кочке. Чем ближе к ней он подходил, тем громче стучало его сердце. Предчувствие не обмануло! Ибо это был подосиновик – гриб-красавец, шляпкой которого можно было накрыть большую сковороду! Поверхность шляпки была влажной, без выгрызов, налипших иголок и бахромы, и это указывало, что гриб не старый. Его упругая ножка, расширявшаяся к основанию, также выглядела свежей и была толщиной в руку!
 

Благоговейно опустившись на колени, Виктор срезал гриб под самый корешок, а затем, волнуясь, глянул на срез. Тот был совершенно чистым! Ни единой червоточинки!
 

Какое-то время Виктор держал гриб обеими руками, словно приобщаясь к лесному чуду. Такая находка – редкость даже для поры грибного изобилия. А в нынешний сухой сезон ее впору заносить в книгу Гиннесса.
 

Внезапно он понял, что на него падает чья-то тень. Поднял голову.
 

Перед ним, точнее, над ним стоял грибник – первый и единственный, кого он встретил за период всей своей сегодняшней прогулки.
 

Это был мужчина его возраста, одетый в старый непромокаемый плащ болотного цвета. На голове незнакомца красовалась вязаная черная шапочка. Виктор заметил, что сапоги у грибника совершенно сухие, хотя явился он, надо полагать, со стороны болота. Ну, стало быть, и то болото тоже полностью пересохло.
 

Эти детали Виктор отметил про себя как бы краешком сознания. Ибо всё его внимание было направлено на лукошко, которое держал незнакомец, лукошко, доверху наполненное ядреными подберезовиками! После длительного блуждания по пустому лесу эта картина представлялась поистине фантастической.
 

Инженер поднялся, вглядываясь в удачливого грибника. У того было худощавое скуластое лицо, на котором выделялись ярко-синие, какие-то пронзительные глаза.
 

– Как вам это удалось?! – кивнул на его лукошко Виктор, дружелюбно демонстрируя своё восхищение добычей собрата по хобби.
 

– Надо знать места, – ответил тот странным глухим голосом.
 

– Надеюсь, вы не всё собрали? Что-нибудь оставили другим? – шутливо поинтересовался инженер.
 

– Найдете, если поищите получше. Вы ведь уже нашли кое-что… – грибник взглянул Виктору в глаза, и у того вдруг озноб пробежал по коже, – очевидно, от предчувствия удачной охоты. – Ладно, мне пора, – добавил незнакомец, отводя загоревшийся взгляд. – А вы ступайте всё прямо, никуда не сворачивая. Тут уже недалеко… – Он обогнул инженера и направился вверх по склону.
 

Обнадеженный Виктор энергично зашагал к молчаливой стене хмурых сосен. Не успел он, однако, пройти и десяти метров, как его сапоги стали всё глубже погружаться в вязкую, чавкающую жижу.
 

“Как же так?! – удивился Виктор. – Ведь у синеглазого сапоги были сухие…”
 

Инженер оглянулся, но склон был пуст. Куда же подевался удачливый грибник? За эти несколько секунд он никак не успел бы дойти до линии деревьев.
 

Между тем, какая-то темная сила продолжала тянуть его в сторону болота. Он сделал шаг, другой, третий… Каждый шаг всё глубже заводил его в трясину. Разумом Виктор понимал, что дело неладное, и нужно немедля поворачивать назад, но ноги отказывались подчиняться слабым призывам его парализованной воли.
 

Виктор не был религиозным человеком, но в эту опасную минуту воодушевился, когда словно бы кто-то всемогущий внушил ему спасительную мысль. Виктор перекрестился сам, затем перекрестил пространство перед собой.
 

Ответом был вопль ярости и разочарования за его спиной. Затем послышался треск сухих веток, будто некий неведомый крупный зверь продирался в гущу темных зарослей, спасаясь от дневного света.
 

Оцепенение отпустило Виктора. Он огляделся по сторонам, но вокруг было пусто, чисто и тихо.
 

Виктор быстро выбрался на сухое место и поспешил по склону вверх. Уже на гребне бросил случайный взгляд в свое лукошко и подивился еще раз. Его чудесный трофей – великолепный, безукоризненный гриб-красавец – был не просто насквозь червивым, он распадался в труху.
 

Выбросив с отвращением эту дьявольскую приманку, Виктор вышел на знакомую тропу и уже не сворачивал с нее до самого поселка
 

ЧУДЕСНЫЙ ДАР ЛЕСА
 

– А вот у меня был случай! – повел разговор первый, самый заслуженный грибник. – Все вы, конечно, слышали про чудесный гриб под названием «обойдёныш». Что такое обойденыш? Это может быть и боровик, и подберезовик, и подосиновик, и груздь, и даже моховик… Но непременно ядреный лесной красавец, тугой великан всем на загляденье, колосс среди собратьев, молодец без единой червоточинки.
 

Грибы, конечно, умеют маскироваться. Затаится себе такой хитрец между двумя высокими кочками да еще прикроется сверху пожухшим листом… Попробуй его отыскать! Но это еще не обойденыш.
 

Натуральный, истинный обойденыш никогда не прячется. Он гордо красуется где-нибудь на зеленом пригорке, выставив на всеобщее обозрение свои соблазнительные формы. В двух шагах от него одна за другой проходят целые компании грибников, но не видят его в упор! Он для них – обойденыш! Он ждет только вас. Он готов оказаться в вашем лукошке. Ибо для вас он не обойденыш, а волшебный гриб удачи.
 

Я уверен, что гриб-обойденыш находится под покровительством лесного хозяина, владыки дебрей и зарослей, а проще говоря – лешего, который, как известно, не очень-то жалует род человеческий, особенно тех, кто входит в лес без должного почтения.
 

Но лесной повелитель может расщедриться, если ему самому вдруг глянется тот или иной конкретный человек. И тогда не только приведет избранника к обойденышу, но и откроет ему свою лучшую грибную плантацию, а то и преподнесет какой-нибудь приятный сюрприз.
 

Это только присказка, а сказка впереди.
 

Вот послушайте, что приключилось со мной три-четыре сезона назад.
 

Иду я себе в одиночку по лесу, час иду, два, а грибов как не было, так и нет. Вдруг будто кто-то схватил меня сзади за куртку и придержал. Я машинально дернулся вперед, а после гляжу: да это же просто ржавая проволока, прикрученная одним концом к дереву. Наверное, после пикника осталась. У нас ведь, не секрет, отдыхающие редко убирают за собой в лесу. Открутил я эту проволоку, тонкую, почти невидимую, но еще прочную, смотал ее и отложил в сторонку, на пенек, чтобы никто другой случайно не зацепился.
 

Ладно, иду дальше, поглядываю по сторонам. Лес по-прежнему пустой. Одни мухоморы да червивые сыроежки. Притом, четко вижу, что иду я по чужим следам. Куда ни сверну, а всё равно передо мной свежие следы! Значит, кто-то встал раньше меня. На что уж я терпеливый сборщик, но и то отчаялся.
 

А тут – новая напасть! Сунул руку в карман куртки за платком, а в кармане дыра! Платок-то на месте, а вот ключей от дома нет, как нет и кошелька. Кошелька-то не жалко, денег в нем было сущая ерунда, но вот то, что вместе с ним пропал и проездной билет, это уже беда. Выходит, мне теперь и до дому не добраться?
 

Откуда взялась эта дырища, гадать не приходилось. Проволока! Своим острым краем она подрезала карман куртки без всякого треска, а всё содержимое вывалилось, видимо, в густую траву, оттого я и не спохватился вовремя. А теперь разве найдешь то место?! Эх, сходил, называется, за грибами!
 

Настроение – хуже некуда!
 

И вот через какую-то минуту я увидел на изумрудном солнечном склоне чудо – ядреный, крепкий боровик-красавец, замшевой шляпкой которого можно было накрыть среднюю сковородку. Чуть выше – в двух-трех шагах – проходила приметная тропинка.
 

Конечно, это был он, настоящий обойденыш! Невольно вспомнилось старинное поверье: нашедшему обойденыш будет сопутствовать удача.
 

И точно! За пригорком будто всё грибное царство вышло мне навстречу! Через полчаса мое лукошко переполнилось отборными подберезовиками, тугими моховиками, свеженькими маслятами, семейством великолепных подосиновиков…
 

Но, погодите, это еще не всё!
 

На обратном пути остановился я передохнуть и привести в порядок одежду. Заправился, как положено, нагнулся за лукошком и вдруг… прямо у себя под ногами обнаружил потерянные ключи! А чуточку в стороне притаился в мягкой траве мой кошелек с проездным билетом. Я, честно говоря, в азарте грибной охоты уже и думать забыл о пропаже. И вот она сама далась мне в руки.
 

Как всё это могло случиться?! У меня есть только один ответ: лесной хозяин приглядывал за мной и решил отблагодарить за убранную проволоку.
 

Вот какая выпала мне «тихая» охота!
 

Ч Е Р Н О М О Р С К И Й Т А Л И С М А Н
 

– Без удачи на грибной охоте нельзя, это точно, – согласился второй любитель. – Насчет лешего комментировать не буду – в существа подобного рода я не очень-то верю. Но то, что госпожа удача может придти с самой неожиданной стороны – сущая правда!
 

Начну я немного издалека, но без этой запевки не обойтись.
 

Когда-то очень давно, еще лет пятнадцать назад, отдыхая на Черном море, в районе Сочи, нашел я после шторма на берегу небольшой камешек пестрой расцветки по величине чуть больше перепелиного яйца и точно такой же по форме. Но главное, в этом камешке имелась тоненькая сквозная дырочка.
 

Старожилы сочинского пляжа объяснили мне, что эта диковинка называется «куриным богом» и, по сути, является талисманом для нашедшего. Такой камень защищает своего владельца от напастей, оберегает его здоровье, приносит удачу, а при случае может даже выручить из беды. Мне посоветовали продеть через дырочку нитку или тоненькую цепочку и носить эту штуку на шее. На удачу.
 

Надо сказать, что дырочка в камне обладала каким-то особым оптическим свойством. Я приложился к ней правым глазом, наведя канал отверстия на далекую вершину. И – о, чудо! Вершина словно приблизилась. Я различал каждую веточку на растущих там деревьях. Словом, забавный камешек… Просто телескоп какой-то.
 

Однако же, носить найденный камень на шее, подобно дикарю, я не собирался. Но и выбрасывать его было жалко. Оставил в качестве черноморского сувенира. И даже привез в Питер, благо, много места он не занимал и есть не просил.
 

Прошло семь или восемь лет.
 

Я совершенно забыл про “куриного бога” и даже не знал, где он находится. Но то, что я его не выбрасывал, это точно.
 

И вот как-то осенью я отправился за грибами в знакомый лес с хорошей компанией. Какое-то время мы блуждали по лесу без особых успехов, но затем вдруг наткнулись на целую колонию свежих маслят, которой, казалось, нет конца.
 

Меня, как и всех моих приятелей, охватил неистовый охотничий азарт. Опустившись на колени, я переползал от одного грибного семейства к другому, аккуратно срезая их под корешок и укладывая в корзину. Имеющие представление о том, что такое молодые маслята, поймут, как непросто наполнить ими объемистую корзину. Но я сделал это, а маслята всё не кончались. У меня с собой был также пакет. В пылу охоты я начал наполнять и его, потеряв всякое представление о пространстве и времени…
 

Когда, наконец, я очнулся от этого всепоглощающего дурмана, то обнаружил, что нахожусь совершенно один в незнакомой мне местности. Вокруг не было ни души. И стояла абсолютная, какая-то мистическая тишина.
 

Я немного поблуждал вокруг и, вот что удивительно, не смог обнаружить ни единой тропинки. Между тем, уже начало смеркаться. Какое-то время я свистел и кричал, но ответа так и не дождался. Только тогда мне стало окончательно ясно, что я заблудился. Я достал из кармана мобильник, и тут меня ожидал еще один неприятный сюрприз. Телефон разрядился.
 

Что же делать?!
 

В этот момент моя рука наткнулась в кармане куртки на какой-то небольшой округлый предмет. Ба, да это же черноморский талисман, «куриный бог»! Так вот где он оказался: в кармане походной куртки!
 

С минуту я перекатывал этот бесполезный камешек на ладони, затем обратился к нему с горькой иронией:
 

– Так ты, значит, талисман, который выручает своего владельца из беды?! Синоним удачи?! Ну, выручай же! Подскажи, в каком направлении двигаться?! Иначе какой от тебя прок?
 

И вот, хотите верьте, хотите нет, но мне вдруг показалось, что от камня в ладонь потекло тепло.
 

Не отдавая отчета в своих действиях, я приложил каменную дырочку к глазу и сквозь таинственный объектив принялся осматривать обступивший меня хмурый лес.
 

И тут… В открывшемся узком просвете между колоннадами высоких сосновых стволов я увидел нечто, явно искусственного происхождения. Уголок чего-то, некий краешек…
 

Затаив дыхание, я прищурился, ибо воздух сгустился уже настолько, что видимость была на грани исчезновения. Но всё же мне удалось снова поймать в отверстие искомую деталь. Я узнал ее. Это был уголок траверсы линии электропередач. Той самой, что вела в садоводство, откуда мы начали свой путь.
 

Я двинулся на этот ориентир и уже через сорок минут вышел по просеке к месту нашего сбора…
 

Тут рассказчик достал из кармана круглый камешек и показал его своим собеседникам:
 

– Вот мой черноморский талисман. С той самой поры всегда ношу его с собой.
 

НЕБЫВАЛОЕ БЫВАЕТ!
 

– Если говорить о лесе, то выражение “небывалое бывает” подходит к нему лучше всего, – принял эстафету третий рассказчик. – Я знаю, что моей истории мало кто поверит, а, между тем, это реальный факт, зафиксированный в различных документах и поддающийся элементарной проверке. Сохранилось всё: рапорты, протоколы, показания очевидцев…Нужно всего лишь сделать запрос в соответствующую инстанцию.
 

Так вот, произошло это со мной в грибной сезон 1987 года в дачной местности под Рязанью, куда я ездил навестить семью своего брата.
 

У брата был небольшой домик в садоводстве, совсем недалеко от города, в сотне метров от автомобильной трассы, там мы и отдыхали на лоне природы. В то июльское утро брат уехал на работу, а я решил заглянуть в ближний лесок, где, по слухам, волной пошли подберезовики.
 

В лесу было солнечно, пахло еловой смолой, где-то наверху стучал дятел. За спиной слышался гул автомобилей, проносившихся по оживленной трассе. Я не любитель собирать грибы возле дорог, поэтому сразу же направился вглубь массива. В первые же десять минут на глаза мне попалось несколько ядреных подберезовиков, и это предвещало удачную “тихую охоту”.
 

Густой придорожный подлесок уже оставался позади, когда боковым зрением я уловил какую-то крупную рыжую тень, мелькнувшую в просвете между елочками.
 

Уж не соседский ли теленок отвязался от колышка и забрел в заросли?
 

Я свернул с тропинки и, осторожно ступая, чтобы не вспугнуть робкого теленка, двинулся через подлесок.
 

Еще несколько шагов, и я снова увидел рыжее пятно, заслоненное тяжелой еловой лапой.
 

Отвел пружинящую ветвь рукой и… Нет, в то, что я увидел, поверить было решительно невозможно!
 

На небольшой поляне среди елей сидел… крупный гривастый лев. Размером почти с теленка. Африканский лев! Здесь, под Рязанью, в сотне метров от оживленной трассы, в зоне сплошных дачных поселков и садоводств!
 

Царь зверей сидел недвижно, уставившись на меня немигающим плотоядным взглядом.
 

Должен сказать, что я и тогда был человеком трезвого образа жизни, и открывшуюся мне картину объяснил себе исключительно переутомлением.
 

Я крепко смежил веки, а когда, досчитав до десяти, снова открыл глаза, видение исчезло. Вот и хорошо!
 

Однако желание продолжить поход за грибами у меня полностью пропало.
 

Я вернулся в домик брата, выпил валерьянки и прилег на кушетку, так и не сказав ни слова никому из работавших на грядках соседей. А то еще решат, что перед ними сумасшедший! И сморил меня такой крепкий сон, что я проспал, вопреки обыкновению, до сумерек.
 

Выйдя уже вечером на крылечко, увидел, что садоводы чуть ли не со всего поселка кучками собрались на улице и что-то громко обсуждают. Вскоре пришел брат. Вид у него был встревоженный.
 

И вот тут-то выяснилось, что встреченный мною лев вовсе не был миражом!
 

Оказывается, льва – крупного самца перевозили из рязанского цирка в столицу. Как уж там всё произошло, в точности мне неизвестно, но только по дороге лев разломал клетку, а затем и двери фургона и выпрыгнул наружу.
 

Правда, царь зверей оказался трусоватый. Вместо того, чтобы стремглав мчаться в родную Африку, он всё это время попросту прятался в ближнем подлеске. Циркачи вызвали пожарную машину. Та проехала вдоль лесополосы и сильной струей воды выгнала хищника на открытое место. И тут уж не сплоховали охотники. Да вы не волнуйтесь, стреляли не пулями, а шприцами со снотворным. Лев-то был ученый, дрессированный. Когда он отключился, его поместили в другую клетку, а ту погрузили в фургон. Собралась огромная толпа зрителей. Цирк он и есть цирк.
 

Тем же вечером я попытался было поведать брату о своей встрече с гривастым в лесу, но вдруг понял, что он слушает меня недоверчиво.
 

С той поры прошел не один год. За всё это время я никому не рассказывал о своем лесном приключении. Не хочу, чтобы меня считали фантазером! Если и вы мне не верите, то обратитесь к рязанским спасателям, они вам докажут с фактами в руках. Только не перепутайте дату – июль 1987 года! Дня, к сожалению, не помню. Но в документах указан и день.
 

А про льва-беглеца известно, что тот еще долго выступал на арене цирка, но более никогда не безобразничал.
 

У меня же с той поры появилась одна особенность воображения: едва заслышу в лесных зарослях какой-нибудь шорох, то всё мне кажется, что там прячется либо тигр, либо носорог, а может, и слон. Впрочем, грибной охоте эта особенность ничуть не мешает.
 

В “МЕРТВЫЙ” СЕЗОН
 

– Африканский лев в русском лесу – вещь, конечно, удивительная, – взял слово четвертый бывалый грибник. – Но всё же объяснимая, как мы только что убедились. Однако же, в лесу бывают и такие встречи, объяснение которым лежит разве что за пределами человеческого разума.
 

Прошлый грибной урожай в лесах под Питером уродился, как вы все знаете, на редкость скудным. Большую часть лета лес простоял сухим, даже многие болота сделались проходимыми.
 

Но истинный любитель тихой охоты не усидит дома даже в такой “мертвый” сезон. А вдруг повезет?
 

И вот однажды утречком в субботу я отправился проведать свои любимые грибные места в районе поселка Заходское по Выборгскому направлению. Звал с собой приятелей, но никто не согласился: по их данным лес стоял пустым. Что ж, я поехал один. Не найду грибов, так хоть лесным воздухом подышу.
 

И вот я в лесу. Сразу же стало ясно, что надежды на чудо не оправдались. Лишь изредка попадались мухоморы, поганки, да сморщенные либо червивые сыроежки. Тем не менее, само пребывание в лесу доставляло мне радость, и, дыша полной грудью, я всё дальше углублялся в чащу.
 

Вскоре попалась стайка млечников, затем два тонконогих подберезовика, еще через длительный интервал – одинокий моховик… О том, чтобы наполнить лукошко, не могло быть и речи. Дай бог, хотя бы прикрыть своими редкими находками донышко…
 

Побродив по лесу еще часа полтора, я решил, что прогулка была основательной и пора возвращаться домой. Тем более что небо обложило темными тучами, и воздух в лесу сделался сиреневым.
 

Да, вот еще что: за время всей прогулки я не встретил ни одного грибника.
 

В этот момент впереди, за деревьями, проглянула обширная зеленая поляна. Почему бы не дойти до нее, а уж оттуда поворачивать назад?
 

Поляна переходила в пологий зеленый склон, который тянулся вниз метров на сто, упираясь в полосу сумрачных сосен, определенно росших в болоте.
 

Примерно на полпути из высокой травы поднималась какая-то округлая коричневая кочка. Что бы это могло быть?
 

Чем ближе я к ней подходил, тем громче стучало мое сердце. Предчувствие не обмануло! Ибо это был гигант-подосиновик – гриб-красавец, шляпкой которого можно было накрыть большую сковороду! Поверхность шляпки была влажной, без выгрызов, без налипших иголок и бахромы, и это указывало, что гриб не старый, несмотря на свою фантастическую величину. Его упругая ножка, расширявшаяся к основанию, также выглядела свежей и была толщиной в руку! Но этот гриб нельзя было назвать “обойденышем”, поскольку рядом не виднелось ни одной тропинки. И всё же это была моя добыча!
 

Благоговейно опустившись на колени, я срезал гриб под самый корешок, а затем, волнуясь, глянул на срез. Тот был совершенно чистым! Ни единой червоточинки!
 

Какое-то время я держал гриб обеими руками, словно приобщаясь к лесному чуду. Такая находка – редкость даже для поры грибного изобилия. А в нынешний сухой сезон ее впору заносить в книгу Гиннесса.
 

Внезапно я понял, что на меня падает чья-то тень. Поднял голову.
 

Рядом стоял грибник – первый и единственный, кого я встретил за период всей своей сегодняшней прогулки.
 

Это был мужчина средних лет, одетый в старый непромокаемый плащ болотного цвета. Его голову облегала вязаная черная шапочка. Я заметил, что сапоги у грибника совершенно сухие, хотя явился он, надо полагать, со стороны болота. Ну, стало быть, и то болото тоже полностью пересохло.
 

Но все эти детали я отметил про себя как бы краешком сознания. Ибо мое внимание целиком было направлено на лукошко, которое держал незнакомец, лукошко, доверху наполненное отборными подберезовиками! После длительного блуждания по пустому лесу эта картина представлялась поистине фантастической.
 

Я поднялся, вглядываясь в удачливого грибника. У того было худощавое скуластое лицо, на котором выделялись ярко-синие, какие-то пронзительные глаза.
 

– Как вам это удалось?! – восхищенно спросил я, кивая на его лукошко.
 

– Надо знать места, – ответил тот глухим голосом.
 

– Надеюсь, вы не всё собрали? Что-нибудь оставили другим? – шутливо поинтересовался я.
 

– Может, и оставил. Вы ведь уже нашли кое-что… – грибник усмехнулся и взглянул мне в глаза, отчего у меня вдруг озноб пробежал по коже. – Ладно, мне пора, – добавил незнакомец, отводя загоревшийся взгляд. – А вы ступайте всё прямо, никуда не сворачивая. Тут уже недалеко… – Он обогнул меня и направился вверх по склону.
 

Я энергично зашагал в указанном им направлении. Но буквально через десять шагов мои сапоги стали всё глубже погружаться в вязкую, чавкающую жижу.
 

“Как же так?! – удивился я. – Ведь у него сапоги были сухие…”
 

Я оглянулся, но склон за моей спиной был пуст. Куда же подевался удачливый грибник? За эти несколько секунд он никак не успел бы дойти до линии деревьев.
 

Между тем, какая-то темная сила продолжала тянуть меня в сторону болота. Я сделал шаг, другой, третий… Каждый шаг всё глубже заводил меня в трясину. Разумом я понимал, что дело неладное, и нужно немедля поворачивать назад, но ноги отказывались подчиняться слабым призывам моей парализованной воли.
 

Я не могу назвать себя глубоко религиозным человеком, но крестик ношу. И вот в эту опасную минуту я запустил руку под свитер, нашел там крестик, крепко, до боли, сжал его в кулаке и обратился с немой мольбой к высшей силе…
 

В тот же миг за моей спиной раздался вопль ярости и разочарования. Затем послышался треск сухих веток, будто некий неведомый крупный зверь продирался в гущу темных зарослей, спасаясь от яркого небесного света.
 

Бесовские чары отпустили меня. Я огляделся по сторонам. Вокруг было пусто, чисто и тихо.
 

Я быстро выбрался на сухое место и поспешил по склону вверх. Уже на гребне бросил случайный взгляд в свое лукошко и подивился еще раз. Мой чудесный трофей – великолепный, безукоризненный гриб-красавец – был не просто насквозь червивым, он распадался в труху.
 

Выбросив с отвращением эту дьявольскую приманку, я вышел на знакомую тропу и уже не сворачивал с нее до самой платформы
 

Щ Е Д Р О С Т Ь «К У Р И Н О Г О Б О Г А»
 

На многих приморских галечных пляжах по всему миру в ранние часы, особенно после шторма, можно наблюдать странную картину. Десятки людей медленно бредут вдоль полосы прибоя, пристально глядя себе под ноги. Периодически то один, то другой наклоняются, поднимают обычные камешки и осматривают их со всех сторон, издавая порой радостные возгласы.
 

Они ищут «куриного бога». Так называются камни со сквозной дырой. Они считаются талисманом, приносящим удачу.
 

В стародавние времена такие камни вешали над куриным насестом, чтобы кикимора не мучила ночью кур: отсюда и название.
 

Затем заметили, что камень с отверстием способен оберегать и человека.
 

Вообще, всякий камень сам по себе ярко воплощает прочную стихию земли, а дыра, природная «пещера» в нем символизирует проход сквозь материю, преодоление земных невзгод и тягот. «Куриный бог» приносит удачу своему владельцу, внушает оптимизм, помогает справляться с физическими недугами и даже проводит через полосу материальных лишений.
 

Если, например, повесить его на кроватный столбик, то можно избавиться от ночных кошмаров. Но лучше продеть через отверстие нитку и носить талисман на шее, как медальон. Или, по крайней мере, держать его в кармане. В Коктебеле, между прочим, принято иметь по семь таких камешков. Но, может быть, это и перебор.
 

Неважно, какого камень размера, какая у него форма. Несущественна и конфигурация отверстия в нем. Непременное условие одно: камень нужно найти самому. «Куриный бог», полученный в подарок, будет для вас бесполезным предметом, если только он не найден близким вам человеком, который в минуту его находки думал о вас только хорошее. И уж, конечно, бессмысленно проделывать искусственное отверстие в приглянувшемся вам цельном камешке. Хотя бы даже он был драгоценным. Отверстие должно быть природным, именно в этом и заключается магическая сила талисмана.
 

Петербуржец Валентин Плотников нашел «куриного бога», когда отдыхал нынешним летом в одном из районов Сочи.
 

Сказать по правде, такой цели Плотников перед собой не ставил, относясь к талисманам и амулетам с полным равнодушием. Просто вышел пораньше к морю, расположился на свободном месте, вытянулся на одеяльце и вдруг буквально перед глазами увидел камень с аккуратной дыркой. Тот как будто сам дался ему в руки. Не выбрасывать же теперь!
 

Тем более, что камешек очень уж был хорош: плоский, овальной формы, абсолютно черного цвета, размером с крупный циферблат наручных часов! И сквозная дырочка была в нем непростая. Она пересекала камень наискосок, почти по его продольной оси, так что не сразу удавалось и заметить этот сквозной канал. Сначала требовалось повертеть камень перед глазами и поймать тот единственный угол, под которым обнаруживалось его ценное свойство. Словом, и талисман, и забава.
 

А еще стоило подержать камень в руке пару секунд, как в нем будто бы начинало выделяться внутреннее тепло, которое, однако, не жгло ладонь, а лишь приятно согревало ее, вызывая ощущение комфорта и спокойствия.
 

Нет, камешек и вправду был замечательный. Многие из соседей по пансионату собрали целые коллекции дырчатых камней. Но большей частью это были либо кругляшки вроде яйца, либо корявые уродцы, словно изъеденные каким-то подводным монстром. Никто другой не обладал таким совершенным камнем. Вешать его себе на шею Плотников не стал, но взял за правило носить с собой в кармане. Просто так.
 

Отпуск закончился, и Плотников вернулся в Питер. День проходил за днем, ничего значительного в его жизни не происходило. Камень он по-прежнему носил при себе, хотя порой забывал о нем. Но иногда какая-то сила заставляла его брать камень в руки и подносить к глазам. Сквозное отверстие было тоненькое-тоненькое, будто проделанное иголкой, но вот что удивительно: «работало» оно как некий мини-бинокль. Увиденный через дыру кусочек интерьера или улицы словно бы приближался. Еще одна загадка! А может, дело в том, что обзор через крохотное отверстие заставлял сильно прищуриваться? При этом набегала слеза, игравшая роль увеличительной линзы? И никаких чудес!
 

Лето заканчивалось.
 

В одну из суббот Плотников отправился со своей компанией в лес за грибами. Поехали на хорошо знакомое подсохшее клюквенное болотце, где на высоких кочках грибников обычно поджидали тонконогие болотные подберезовики и мясистые крепкие моховики.
 

Но в эту субботу – как отрезало! Обследовали всё болотце: хоть шаром покати! Раздосадованные грибники разбрелись по лесу.
 

В какой-то момент Плотников остался в одиночестве на самом краю болотца. Что за невезуха такая?!
 

И вдруг его кольнуло: да у него же с собой талисман! Может, попросить немного удачи? Никогда ведь не просил. Один-единственный раз можно, наверное? Пусть хотя бы укажет, куда идти? В какую сторону?
 

Дурачась, он достал камень из кармана и навел отверстие на дальний край болотца. Затем медленно повел своим «биноклем» вправо-влево.
 

И тут перед взором Плотникова возник гриб! Небольшой, но симпатичный моховичок рос у самого корневища дуба. Вот так-то!
 

Плотников убрал камень от глаз и всмотрелся в том направлении. Единственный дуб четко выделялся на фоне березок. Но как ни напрягал Плотников зрение, никакого моховика разглядеть отсюда не удавалось: слишком далеко. Ай да камешек, ай да «объектив»! Невелика, конечно, добыча, но на безрыбье…
 

Посмеиваясь, Плотников зашагал к дубу, мимо которого, кстати говоря, он уже проходил утром.
 

Моховик и точно имелся. Вполне подходящий для лукошка. Рос он за корневищем, прикрытый сбоку опавшим листом, так что заметить его действительно было непросто. Даже вблизи. Еще маловероятнее было «поймать» его в крохотное отверстие. Но это всё-таки случилось.
 

Плотников не успел еще подивиться столь редкостному стечению обстоятельств, как заметил вдруг, что по другую сторону от корневища лежит обрывок проржавевшей цепи. Сам не зная почему, он взял его и потянул. Один конец цепи легко приподнялся, второй же уходил куда-то под землю, под корневище. На Плотникова вдруг накатило вдохновение. Опустившись на колени, он взял нож и принялся рыть мягкую землю…
 

Начиная с этого места рассказ самого Плотникова теряет свою внутреннюю логику. Финал он всегда почему-то комкает.
 

Спрашиваешь его:
 

– Что же там оказалось, под корневищем?
 

– Да так, ничего особенного, – с деланным равнодушием отвечает он, пряча блеск в глазах. – Надтреснутый чугунок, а в нем пригоршня старинных медных монет…
 

Понять Плотникова можно. По натуре он человек осмотрительный, осторожный, даже скрытный. Такой не станет кричать во всё горло: «Ой, смотрите, что я нашел! » Особенно, если там не медные монеты, а кое-что повесомее.
 

И правильно, что не кричит. Дело это деликатное. Однако же рассказать друзьям о необыкновенной находке тоже хочется. Ладно, пусть будут медные монеты. Тоже на дороге не валяются.
 

Как бы там ни было, но вскоре после памятного похода за грибами Плотников стал интересоваться ценами на жилье, сделав ряд дорогих покупок, хотя буквально накануне занимал у друзей по мелочам, твердя, что поиздержался за отпуск….
 

Между прочим, домой из леса он в тот раз ушел один, прокричав издали одному из приятелей, что у него разболелась голова. О находке же рассказал лишь позднее. Случилось бы такое, будь там действительно пригоршня не шибко ценных монет?
 

И еще: «куриного бога» он теперь носит на ниточке, как медальон. И никому не дает его в руки. А раньше – только попроси.
 

Если помните, «куриный бог» по определению помогает своему владельцу преодолеть полосу финансовых трудностей. Перед вами, по крайней мере, одно свидетельство в пользу того, что это чистая правда.
 

Фамилию счастливчика пришлось, конечно, засекретить.
 

«Г О С Т И Н Е Ц» О Т Д Я Т Л А
 

Удивительный, невероятный трофей могут принести порой из леса любители «тихой» охоты
 

Старый реставратор Владимир Николаевич Полуницын принимал нежданных гостей. Одного из парней – румяного, кругленького и улыбчивого – он хорошо знал: это был Алик из соседнего подъезда. Второй – высокий, смуглолицый и серьезный – был приятелем Алика. Звали его Эдик. Оба парня только что вернулись с «тихой» охоты. Помимо моховиков и маслят они привезли из леса еще кое-какой трофей. Причем, обстоятельства, при которых этот трофей попал к ним в руки, были настолько необъяснимыми, что приятели не могли успокоиться до сих пор. В первую минуту, по их признанию, они вообще офонарели. Не знали, что и подумать. Хорошо, Алик вовремя вспомнил о нем, своем соседе Полуницыне. Эдик тоже согласился, что именно ветеран-реставратор, соприкасавшийся всю жизнь с загадками прошлого, поможет им разгадать жгучую тайну, свалившуюся к ним в буквальном смысле слова с небес. Вот и пожаловали незваными в гости. Вы уж извините за вторжение, не уставали повторять оба.
 

Владимир Николаевич мягко улыбался в ответ, снова и снова поглядывая на ТРОФЕЙ, лежавший на подстилке в обрамлении веток. Он отлично понимал этих ребят. Как пить дать, и офонареешь, и остолбенеешь, когда с тобой приключится такое…
 

Они были не такие уж завзятые грибники. В лес отправились, скорее, ради прогулки – подышать свежим воздухом, пообщаться с природой. Доехали в битком набитой электричке до платформы «Заходское», затем вместе с выплеснувшейся из вагонов людской массой вошли в лес. Толпа быстро дробилась на ручейки, растекалась по бесчисленным тропинкам. Вскоре приятели оказались в полном уединении. Двигались, куда ноги несут. Корзинки постепенно наполнялись, но и дружеский разговор не прерывался…
 

Но вот в какой-то момент приятели вдруг обнаружили, что забрели в настоящие дебри. Пришлось продираться наугад сквозь густое переплетение колючих веток и цепкого вьюна, перелезать через поваленные мшистые стволы, обходить ямы с черной водой, которым, казалось, не будет конца.
 

Буреломный участок закончился так же неожиданно, как и начался. Друзья оказались в тихой, солнечной дубраве. Пару минут ушло на то, чтобы счистить с одежды сосновые иголки, пластинки коры, труху, мох и клочья паутины.
 

Алик огляделся:
 

– А ведь самое время устроить привал!
 

– Точно! – согласился Эдик. – И место вполне подходящее!
 

Прямо перед грибниками высился могучий, с необъятной кроной дуб, нижние ветви которого, подобные щупальцам гигантского кальмара, стелились параллельно земле. Где-то в вышине деловито стучал дятел. Под главной, самой мощной ветвью покоилась неохватная колода размером с приличный обеденный стол. Вокруг валялись короткие чурбачки, вполне пригодные на роль табуреток. Чем не лесная столовая?
 

Друзья распаковали свои свертки. Среди прочих припасов на «столе» появилась тушенка в жестяной банке.
 

Но тут возникла проблема. У Алика был столовый нож с круглым кончиком. А Эдик, собираясь утром в дорогу, впопыхах и вовсе прихватил старый перочинный ножик с единственным лезвием, да и тем обломанным посередке. Как же открыть банку?
 

– Может, дятла попросим? – в шутку предложил Алик. – Пусть стукнет своим клювом по крышке пару раз!
 

– Эй, дятел! – и вправду закричал Эдик. – Помоги открыть консервы! А мы тебе крошек оставим!
 

И тут обоим показалось, что после этих слов дятел шумно захлопал крыльями, будто серчая на фамильярное обращение.
 

Следом послышался тонкий свист и вдруг откуда-то из пышной зеленой кроны, из многоуровневого переплетения ветвей выпал какой-то продолговатый предмет, который строго вертикально устремился к центру колоды.
 

Приятели вдруг поняли, что это меч! Да-да, старинный тяжелый меч с крестообразной рукоятью и сверкающим на солнце острием! Этим своим острием меч угодил точнехонько в банку с тушенкой, прошив ее насквозь, и вонзился в колоду с такой силой, что та вся задрожала. Друзья невольно шарахнулись в сторону.
 

– Нич-чего себе, гостинец от дятла… – пролепетал Алик.
 

А Эдик и вовсе потерял на время дар речи.
 

– Как же вы везли его в электричке? – подивился Владимир Николаевич.
 

– Обложили ветками, перевязали жгутами из травы… Будто саженцы везем…
 

Меч, откровенно говоря, сохранился неважно. Ржавчина местами наполовину изъела лезвие, легла толстым слоем на крестообразную рукоять, скрыв какую-то надпись на ней. Лишь кончик – сантиметров пятнадцать – имел гладкую, почти зеркальную поверхность. Оба искателя не сводили глаз с реставратора. Да и тому, похоже, не хотелось испытывать терпение своих гостей. Прикоснувшись к находке, он заговорил:
 

– Значит, гостинец от дятла? Хм! Лет сорок назад похожий случай произошел в Германии. Вот только не помню, где именно. Впрочем, можно уточнить. Кажется, дело было в старинном парке, чуть ли не в центральной аллее, на виду у десятков свидетелей. Тоже с дуба – могучего, старого, пятисотлетнего – упал меч и вонзился прямо в пешеходную дорожку! Вот так, ни с того, ни с сего, среди ясного дня! Счастье еще, что обошлось без жертв. Внушительный такой меч – тевтонский, двуручный, и тоже весь заржавленный, но с хорошо сохранившимся острием. Стали разбираться. И что же? – Полуницын обвел просветленным взором притихших гостей. – Открылась любопытнейшая история! Дуб и меч! Пять веков назад, когда дуб этот был совсем еще молодым деревцем, некий ландскнехт, рыцарь, а может, и разбойник, спрятал свой меч среди ветвей, надеясь воспользоваться им в нужный момент, да, видать, сам сгинул до срока в водовороте тогдашней жизни. А сокрытый им меч там и остался. И вот наш дубок рос-рос и за столетия вымахал до небес, а вместе с ним поднялся и безнадзорный меч, который частично врос своим острием в дерево, погрузился под кору. Древесная сила крепко держала его в плену почти полтысячелетия. Но вот эта сила стала иссякать. Время, ветер, дожди, жучки-паучки…
 

– И дятлы! – звонко воскликнул сообразительный Эдик.
 

– И дятлы тоже, – кивнул Полуницын. – Там, в вышине, под действием различных природных факторов, старинный меч начал постепенно высвобождаться из древесного плена. Наконец, он повис, что называется, на волоске, и теперь первая же сильная встряска могла отделить его от дерева. Последним освободилось острие, которое находилось под защитой слоя коры, оттого-то оно сохранилось гораздо лучше.
 

– Уф! – выдохнул Алик. – Не зря я говорил, что надо идти к специалисту! Вот теперь всё ясно! В нашем случае тот волосок, на котором удерживался меч, оборвал дятел. Своим клювом. А когда меч начал валиться прямо на него, дятел захлопал крыльями и улетел. Вот, собственно, и всё. И никаких загадок!
 

– Никаких загадок?! – возмутился Эдик. – Тогда объясни, какой леший вывел нас к этому дубу?! Почему меч упал именно в тот момент, когда мы в шутку попросили дятла открыть банку?! Почему меч угодил точно в эту жестянку?! Как всё могло совпасть так складно?! Разве это не загадка?!
 

– Это, друзья, называется иначе, – примирительно заметил старый реставратор. – Везенье, которое сопутствует почти всякой интересной находке… – он снова посмотрел на меч. – Тут ведь скрывается другая загадка…
 

– Какая?! – одновременно выпалили приятели.
 

– Я, вообще-то, специалист по декору, – не без смущения пояснил Полуницын. – В старинном оружии разбираюсь не очень. Однако же, могу держать пари, что меч этот провисел среди веток самое многое триста лет. А к тому времени, то есть, в начале 18-го века, мечи давно уже вышли из обихода. То есть, этот меч не мог принадлежать ни воину, ни даже разбойнику…
 

– А чей же он?!
 

– Я так думаю, что это меч из личной оружейной коллекции какого-нибудь важного вельможи петровской эпохи. Может, и «полудержавного властелина». Кто-то похитил этот меч и спрятал его. Причем, спрятал далеко и надежно. Но вернуться за ним по какой-то причине уже не сумел. Возможно, ребята, за вашей находкой таится некий исторический детектив. – Владимир Николаевич оживился: – Давайте сделаем так. Есть у меня товарищ, тоже пенсионер – Анатолий Григорьевич. Вот он как раз дока по части старинного холодного оружия. Приглашу-ка я его в гости, если только он не уехал на дачу. Уж он-то обязательно предложит любопытную версию, и даже не одну… – с этими словами старый реставратор направился к телефону.
 

П О Л Е Т С В Е Т Я Щ Е Й С Я «М А С К И»
 

Необъяснимая история приключилась нынешним летом с петербургским господином Столяровым.
 

Отправился он как-то погостить несколько дней у своего тихвинского приятеля Фомина. Тот работал когда-то в системе лесозаготовок и знал в окрестных лесах каждую тропинку, все грибные места.
 

На тихую охоту отправились во второй половине дня, как раз после короткого грибного дождя.
 

Фомин уверенно вел по лабиринту лесных дорог, уже заросших кое-где густой травой, свою видавшую виды «Ниву». В салоне, кроме двух закадычных друзей, находился также их общий знакомый Веремеев – сосед Фомина.
 

После довольно продолжительной езды добрались до грибной «плантации». Пологий зеленый склон был сплошь покрыт свежими маслятами – ядреными и крепкими, как на подбор. Сборщики вошли в азарт, время летело незаметно…
 

К тому моменту, когда лукошки были полны, воздух между соснами начал сгущаться.
 

На обратном пути Фомин вдруг вспомнил, что неподалеку есть большая песчаная яма, наполненная чистой водой, и предложил свернуть туда для купания.
 

Столяров только недавно перенес сильную простуду, но, видя настрой своих спутников, возражать не стал.
 

Небольшое лесное озеро, расположенное на обширной поляне, выглядело весьма живописно, но Столяров всё же так и не отважился войти в прохладную воду. Посидев немного на зеленом бережке, он направился к песчаному холму, белевшему на краю поляны.
 

На самой поляне еще царили сумерки, позволявшие смутно различать контуры предметов. Но за холмом, в лесу, уже сгустилась ночная тьма. С трудом проглядывалась лишь передняя линия сосен, от которой, кажется, начиналось бескрайнее непролазное болото. Оттуда доносились жутковатые чавкающие звуки.
 

Столяров уже собирался поворачивать назад, когда вдруг заметил над затаившимся болотом некую светящуюся ломаную линию, которая странным зигзагом двигалась в его сторону. Казалось, по воздуху перемещается отросток голубой молнии. Однако молния гаснет обычно через несколько секунд, а этот объект сохранял прежнюю яркость и форму, изменяя лишь свое положение в пространстве.
 

Вот это светящееся «нечто» совершило невероятный пируэт и вдруг… зависло в каком-то десятке метров над грибником.
 

Потрясенный Столяров ясно увидел злобную светящуюся маску, поддерживаемую двумя мощными, тоже светящимися крыльями. Именно изгиб этих крыльев и походил издали на огненный зигзаг.
 

Неведомое существо издало тихое, но угрожающее шипение, словно предупреждая о готовящейся атаке.
 

Столяров инстинктивно закрыл голову руками и стремглав бросился с холма к озеру, откуда по-прежнему доносились оживленные голоса его спутников.
 

Лишь добежав до берега, он взял себя в руки. Оглянулся. Одни только звезды мирно мерцали над лесом. Песчаная горка смутно выделялась бледным клином на черном фоне. И – никаких светящихся крыльев. Ни намека на страшную светящуюся маску. Что же касается купальщиков, то они плескались в озере с такой беспечностью, что не приходилось сомневаться – фантастическое зрелище обошло их стороной.
 

Отдышавшись немного, Столяров после недолгих колебаний отказался всё же от намерения рассказать спутникам о загадочном явлении огненного «демона». Еще засмеют.
 

Но, вернувшись после побывки у друга домой, Столяров тут же предпринял путешествие по страницам Интернета, а назавтра еще посетил публичную библиотеку. Очень уж хотелось разобраться в том, что же за чудо такое он видел в лесу под Тихвином.
 

Без особых хлопот он нашел информацию о светящихся птицах. Оказалось, что это хотя и редкое, но всё же хорошо известное науке явление.
 

Почти сто лет назад, в феврале 1907-го года, некий английский лесник из графства Норфолк увидел ночью сразу двух светящихся птиц. Они светились так ярко, что можно было рассмотреть даже ягоды на кустах. Сгоряча лесник выстрелил в одну из птиц. Та упала. Оказалось, что по виду это обыкновенная сова. Лесник унес ее домой, чтобы наутро показать местному учителю. Но вот незадача: убитая птица перестал светиться. Лесник понял, что совершил ошибку. Последующие ночи он проводил в лесу, пытаясь выследить вторую светящуюся сову. Наконец, ему повезло. Он обнаружил дупло, где обитала эта «жар-птица». Всю весну любознательный лесник наблюдал за удивительной птицей и, будучи человеком грамотным, записывал свои наблюдения. Он приметил, что наиболее интенсивно у той светится оперение на груди. Яркость свечения усиливалась также при взлете птицы с ветки. Но вскоре у совы началась линька, и ее свечение прекратилось.
 

В научной литературе описывались и другие похожие случаи.
 

В 1919 году на прудах вблизи французского города Делакруа был замечен светящийся лебедь. Из Австралии поступали сообщения о светящихся зябликах. У этих птиц в угловых складках возле клюва имелись два нароста, которые ночью излучали яркий голубоватый свет наподобие небольших фар.
 

Светящихся птиц видели в Германии, в Дании, в южных областях Украины, а также в Карелии и под Архангельском.
 

Еще больше очевидцев видели светящиеся гнезда и светящиеся птичьи яйца.
 

Узнал Столяров и о том, как объясняет это свечение современная наука.
 

Оказалось, что существуют особые светящиеся микроорганизмы – фосфоресцирующие бактерии, которые обладают способностью выделять фосфор из нуклеиновой кислоты. Эта кислота, причем в существенном количестве, содержится в клетках кожного покрова птиц. Если в силу каких-то причин бактерии попадают в оперенье птицы, то оно начинает светиться.
 

Чаще других светятся птицы, чей образ жизни связан с морской водой – чайки, буревестники, бакланы, дикие утки. Дело в том, что морская вода в большей степени насыщена светящимися микроорганизмами.
 

Что же касается сов, то они нередко садятся на светящиеся гнилушки в лесу. Кроме того, птицы таскают в свои гнезда морскую рыбу и светящихся насекомых, которые, разлагаясь, выделяют фосфор, что и создает эффект светящегося гнезда и светящихся птичьих яиц.
 

И всё же во всех описанных случаях фигурировали пускай и необычные, но узнаваемые птицы.
 

Столяров же не сомневался, что он видел нечто иное: летящую маску, воплощавшую первозданный ужас. Да и размах крыльев у существа был непропорционально велик по сравнению с пернатыми. А чего стоит тот невообразимый пируэт, который «маска» совершила над темным болотом? И еще: огненный «демон» продемонстрировал вполне определенные намерения. Он как бы отпугнул непрошенного гостя от своих владений, после чего вернулся туда.
 

Сейчас Столяров снова собирается в Тихвин.
 

По здравому размышлению, он всё же решил довериться своим друзьям. Ведь у тех, в свою очередь, немало знакомых среди лесозаготовителей, которым приходилось неделями жить на просеке, в самых глухих уголках леса.
 

Кто знает, может и удастся разыскать других очевидцев загадочного явления.
 

ГРИБНАЯ ШЕРЕНГА НАД ОБРЫВОМ
 

Как опытный грибник Александр Викторович Шубин знал, конечно, что в лес лучше ходить со спутником. Но так уж получилось, что в тот сентябрьский день он отправился на «тихую охоту» в одиночку. Никаких дурных предчувствий не было и в помине. Лес – пригородный, знакомый, из любого его уголка слышен гул транспорта на шоссе и стук электрички. Слышен и лай собак из окрестных садоводств. Во все стороны бегут тропинки. По какой ни пойдешь, через час-полтора обязательно выйдешь к дачным домикам. Да и других грибников вокруг бродит немало. Даже захочешь – не заблудишься.
 

Корзина постепенно наполнялась. Там уже лежали и подберезовики, и моховики, и маслята, и подгруздки… Не хватало только боровика.
 

Надо сказать, Александру Викторовичу было присуще своеобразное охотничье счастье – никогда еще он не уходил из леса без белого гриба. Верил, что и сегодня ему улыбнется удача.
 

Он шел по пологому склону, покрытому редколесьем, ниже которого огромной дугой вытянулось болото. В сухие сезоны в низинке собирали клюкву. Но сейчас, после затяжных дождей, болото набрало слишком много воды и стало непроходимым.
 

Шубин и дальше двигался бы своим маршрутом, но тут начал накрапывать дождик, хотя синоптики обещали ясную погоду. Александру Викторовичу мокнуть было никак нельзя. Только недавно он перенес сильную простуду, последствия которой еще не вполне прошли: у него сел голос, так что приходилось разговаривать шепотом.
 

Досадуя на капризы погоды, Шубин поднялся по склону наверх, под защиту сосновых лап, и двинулся вглубь лесного массива. А тут – как отрезало! Ни одного трофея, кроме жгуче-красных сыроежек. Нет, грибы-то выросли и здесь, но кто-то собрал их раньше, о чем свидетельствовали аккуратно срезанные грибные ножки.
 

Пытаясь найти обойденный другими сборщиками участок, Александр Викторович то и дело менял направление и, наконец, вышел к зеленому пригорку, который увенчивала группа березок в окружении низкого кустарника. Болото осталось где-то далеко позади. В этот угол леса Шубин еще никогда не забирался.
 

Он шагнул в сторону и тут в разрыве между кустами увидел такое, отчего у него захватило дух. Пара боровиков! Один ядреный, крупный, с мясистой шляпкой на полсковороды. Второй пониже, но тоже красавец на загляденье. Вот оно, грибное счастье!
 

Трепеща от охотничьего азарта, Шубин приблизился к кустам, отделявшим его от желанной добычи. А боровики будто и поджидали именно его. Оказалось, что растут они на самом краю невысокого обрыва, за которым простирается болото. То самое. Он опять вышел к нему, только в другой точке. Впрочем, какое это имело сейчас значение!
 

Поставив корзину под березкой, Шубин наклонился через кусты к большому боровику и, священнодействуя, срезал его. Затем потянулся за вторым…
 

Дальнейшее не поддается внятному объяснению. То ли Александр Викторович чересчур сильно подался вперед, понадеявшись на упругость кустарника, то ли его нога резко поехала на скользкой от дождя травянистой неровности…
 

Словом, Александр Викторович, всегда такой осторожный и осмотрительный, потерял равновесие в этой совершенно безобидной ситуации и опомнился только под обрывом. Рядом стояла корзина, из которой каким-то чудом не выпал ни один гриб. А сверху лежали оба боровика.
 

Шубин пошевелился. Кости, несомненно, были целы, а вот левое плечо он, кажется, вывихнул, пытаясь избежать падения.
 

Поднявшись, Шубин осмотрел ловушку, в которую так глупо угодил. Обрыв представлял собой земляную стену, практически вертикальную. По ней сочилась влага. Подпрыгнув, он, пожалуй, сумел бы зацепиться за край обрыва, подтянуться и выбраться наверх. Если бы не вывихнутое плечо, которое отдавало тупой болью в руке.
 

Ладно, значит, нужно обойти обрыв понизу. Шубин сделал шаг и едва не зачерпнул сапогом болотную жижу, так глубоко провалилась нога.
 

Неподалеку валялась прямая ветка примерно метровой длины. Он потыкал ею вокруг: ветка целиком уходила в жижу, нигде не встречая преграды. Открытие было неприятным. Он находился на небольшом, относительно устойчивом пятачке, к которому со всех сторон подступала топь. Непроходимая.
 

Спокойно, сказал себе Шубин. Сделай ножом несколько углублений в стене. По ним, как по ступенькам, и поднимешься наверх.
 

Но из этой затеи тоже ничего не вышло. Мягкая, влажная земля текла между пальцами, как паста, тут же заполняя полость. Повозившись немного, Шубин бросил это бесполезное занятие.
 

А ведь дело дрянь, подступила жутковатая мысль. Самостоятельно из этой западни ему не выбраться. Плечо ноет всё сильнее, левая рука не поднимается. Одежда наполовину мокрая. Дождь усиливается. Позвать на помощь он не может – нет голоса. Жена предлагала взять с собой мобильник, но он отказался: вдруг, мол, потеряю… Да если бы и был мобильник? Ведь он, Шубин, не знает толком, в какой части леса находится. Шел-то наугад.
 

Вот тебе и знакомые места! Вот тебе и грибное счастье!
 

В течение следующего часа Александр Викторович пребывал в состоянии прострации.
 

Один раз на дальней стороне болота появился грибник с лукошком. Шубин отчаянно замахал ему правой рукой. Тот приветливо помахал в ответ, заглянул под одну сосну, под другую и снова исчез за деревьями.
 

Дважды над обрывом, совсем рядом, проходили компании грибников. Шубин слышал их перекличку, женский смех. Но чем он мог привлечь их внимание? Он даже свистеть не умел.
 

В какой-то момент его взгляд упал на боровики.
 

«Из-за вас всё случилось! – прошептал он. – Вот и выручайте! »
 

И тут ему показалось, что грибы шевельнулись. Или это он сам задел корзину ногой?
 

Но озарение уже пришло. Идея! И эта идея должна была сработать.
 

Шубин поднял тонкую веточку и обломал ее в виде перевернутой буквы Г. На длинную сторону насадил большой боровик. Эту конструкцию воткнул коротким отрезком в самый верх земляной стены, насколько сумел дотянуться. Лесной красавец снова поднялся над обрывом. Заметят или нет? Надо, чтобы заметили наверняка.
 

Шубин отобрал из корзины дюжину лучших экземпляров и тем же способом выставил их в ряд над обрывом. Пройти мимо такой грибной шеренги мог разве что слепой…
 

Всего через десять минут приманка сработала.
 

К «грибному месту» приблизился молодой мужчина, высокий и крепкий, словно по заказу. Александра Викторовича он выдернул из его заточения одним рывком, причем с такой силой, что едва не вывихнул ему второе плечо. Затем, не слушая слов благодарности, повернулся и двинулся дальше своей дорогой. Очевидно, слишком глубоким оказалось разочарование.
 

Через час с небольшим Шубин был уже на даче у своего приятеля. Тот вправил ему плечо, а следом растопил баньку.
 

Так закончилась эта грибная история. К ней можно лишь добавить, что с этого дня Александр Викторович зарекся ходить в лес в одиночку.
 

Щ Е П О Т К А С О Л И
 

Километрах в семидесяти к востоку от Костромы расположен поселок Островское, названный в честь великого русского драматурга Александра Николаевича Островского.
 

Рядом находится бывшее имение Островских Щелыково, где драматург любил проводить летние периоды, и где он встретил свой последний час.
 

Места здесь не просто сказочно красивые, но и загадочные, таинственные.
 

Недаром именно в Щелыкове Островский задумал “весеннюю сказку” “Снегурочка”, пронизанную языческими мотивами.
 

К югу и юго-востоку от Островского вплоть до левого берега Волги и далее вдоль нее на десятки километров тянутся густые леса, где редко встретишь человеческое жилье.
 

Местные жители и поныне не ходят в здешние леса без оберега, иначе леший закружит, заведет в дебри или в непролазное болото, хотя бы ты отошел от дороги совсем недалеко.
 

В свое время с этим мистическим явлением пришлось столкнуться и герою нашего очерка С. Мельникову.
 

– Лет 20 назад довелось мне работать в пуско-наладочной организации, которая занималась монтажом оборудования на малых предприятиях, расположенных в сельской глубинке, – начал свой рассказ Сергей Иванович.
 

Однажды летом командировали меня вдвоем с напарником в поселок Александровское. Там действовала небольшая бумажная фабрика, основанная еще в начале 20-го века, и как раз в тот период на ней меняли часть оборудования.
 

До поселка, который находился в 15-ти километрах к югу от Островского, мы добрались без хлопот.
 

Александровское представляло собой довольно крупное поселение, окруженное со всех сторон лесом и состоявшее сплошь из частных деревянных домов, которые в живописном беспорядке раскинулись на пологих песчаных холмах.
 

Здесь заканчивались все дороги, никакого жилья дальше уже не было на многие километры – только леса до болота.
 

Небольшая, но звонкая речка Мера дугой огибала поселок, неся свои экологически чистые воды сквозь эти дебри к Волге, до которой было еще километров тридцать.
 

Для выполнения производственного задания нам с напарником требовалась примерно неделя.
 

Гостиница в поселке, понятно, отсутствовала, и нам посоветовали остановиться у одинокой бабушки Татьяны, чей дом стоял у самого леса.
 

Это была совершенно седая, но чрезвычайно бойкая старушка, которая успевала и по дому, и по огороду, и по хлеву.
 

Помню, в первый же день баба Таня нам сказала:
 

– Я вижу, вы хорошие ребята. Сейчас в лесу много грибов, и вы, наверное, сами захотите прогуляться с лукошком. Но будьте осторожны, наш леший чужих не любит. Ничего, я вас научу, как его задобрить. Возьмите щепотку соли, заверните ее в бумажку, только не газетную, и носите в кармане. Если почуете, что леший вас кружит на одном месте, то разверните бумажку и высыпьте соль на землю, приговаривая: “Дедушка-дедушка, прими наш гостинец и выведи нас по своей милости на дорогу”.
 

– После этого, – добавила баба Таня, – надо поклониться на все четыре стороны и немного подождать. Дедушка, хоть он и сердитый, всё же остынет и обязательно отпустит вас из лесу.
 

Лично я выслушал совет хозяйки с улыбкой, но уж, конечно, не собирался ему следовать, поскольку давно уже не верил в бабушкины сказки.
 

Да и на фабрике было много работы, тут не до грибов.
 

Так уж случилось, что через пару дней в нашей работе образовалось непредвиденное “окно”.
 

Тут-то мы и решили совершить вылазку в лес, благо, накануне постоянно встречали на улочках поселка женщин и детей, возвращавшихся из леса с полными корзинами отборных груздей – в том году хорошо уродились именно грузди.
 

Мой напарник, как младший по возрасту, сам вызвался сбегать домой за лукошками, и вскоре мы уже шагали через лужайку, за которой поднималась зеленая стена деревьев.
 

На лужайке мы разминулись с двумя женщинами, несшими полные лукошки.
 

Это показалось мне тогда доброй приметой.
 

Вот только почему-то эти женщины с какой-то странной тревогой посмотрели на нас, а затем еще обернулись несколько раз, словно желая о чем-то предупредить.
 

Тем не менее, мы двинулись дальше и вскоре вошли в лес, который с краю был редким, пронизанным солнцем. Широкая, хорошо натоптанная тропа вела вперед. От нее то и дело ответвлялись тропки поуже.
 

Так мы шли минут десять, не найдя ни одного ценного гриба.
 

– Ничего удивительного, – заметил я, – ведь мы идем по свежим следам. Тут уже всё собрали. Надо сворачивать в сторону. А чтобы не заплутать, будем ориентироваться по солнцу.
 

Надо сказать, что костромские леса отличаются одним своеобразием.
 

Какое-то время местность кажется совершенно плоской, но вот за очередным поворотом тропа вдруг ныряет в глубокий овраг, и едва вы подниметесь на его противоположный склон, как увидите, что за ним следует другой овраг, еще более глубокий. Друг за дружкой может следовать с десяток застывших “волн рельефа”. Некоторые из оврагов имеют такую глубину, что растущие на их дне сосны не достают своими макушками до верхних отметок склона.
 

И вот, не успели мы свернуть с основной тропинки, как оказались среди чересполосицы этих гребней и впадин.
 

Зато появилась надежда, что уж тут-то грибная охота непременно будет удачной.
 

Но, обследовав два-три склона, мы убедились лишь в том, что удача решительно отвернулась от нас.
 

По дну одного из оврагов тек звонкий ручеек.
 

– Давай поищем у воды, – предложил я.
 

Но и там ничего не было.
 

Мы снова поднялись наверх, но по-прежнему наши лукошки оставались пустыми.
 

Еще примерно с час мы кружили по лесу, зигзагами меняя направления и заглядывая во всевозможные укромные уголки, но грибы словно попрятались от нас.
 

Заблудиться мы не боялись, потому что всё это время слышали на некотором удалении шум проезжавших автомобилей, лай собак и даже человеческие голоса.
 

Наконец, нам наскучил этот бесплодный поиск, и мы решили вернуться в поселок, после чего направились в ту сторону, откуда доносились хорошо слышные, внятные звуки.
 

Лес расступился, и перед нами снова возник глубокий овраг.
 

Складывалось впечатление, что на другой его стороне, где-то совсем недалеко находится окраина поселка, так явственно слышался шум.
 

Мы резво сбежали по откосу вниз и… едва не провалились в трясину.
 

Даже склоны оврага у его дна были зыбкими от переизбытка влаги, как кисель.
 

Мы двинулись вдоль откоса, надеясь встретить сухой участок для переправы, но тщетно. Ниже определенного уровня почва везде была вязкой.
 

В одном месте нам попалось бревнышко, и мы решили, что из него получится подходящий мостик. Но едва бревно легло на этот “кисель”, как его тотчас засосало вглубь.
 

Пришлось подниматься наверх.
 

И тут, о чудо!
 

На противоположной стороне оврага из лесу на открытое место вышел старичок в ватнике и шапке-ушанке, несмотря на летнюю пору. Этого колоритного старичка мне уже приходилось встречать на улочках поселка. Вот кто выведет нас из леса!
 

Он остановился и присел, срезая гриб.
 

Расстояние по прямой между нами не превышало сорока метров.
 

Мы окликнули его, но он даже не поднял головы.
 

Тут мы принялись орать во всю глотку, свистеть и размахивать руками.
 

Но дедушка никак не реагировал на наш “концерт”.
 

– Наверное, он глухой, – вздохнул мой напарник.
 

В этот момент старик поднялся и осмотрелся по сторонам.
 

На какую-то секунду наши взгляды встретились.
 

Но даже облачка интереса не промелькнуло в светлых глазах старика!
 

Он просто не видел нас!
 

У меня промелькнула дикая мысль, испугавшая меня самого, о том, что по границе оврага проходит некая невидимая стена, которая, в свою очередь, делает невидимыми нас с напарником.
 

Старичок потоптался еще немного и снова скрылся в лесу.
 

– Ладно, – сказал я своему спутнику, – давай найдем какую-нибудь свежую тропу, и упорно пойдем по ней до конца. Куда-нибудь, да она нас выведет!
 

Тропка нашлась, и мы шагали по ней, подчиняясь всем ее изгибам, добрых четверть часа, пока не поняли, что она привела нас к нашим же прежним следам!
 

И словно в издевку, всё это время в доступном отдалении гудели автомобили, мычали коровы и звучала музыка из репродуктора!
 

Я мог бы еще долго рассказывать о наших блужданиях по густому, но солнечному лесу, с его полянами и прогалинами, по лесу, по которому бежали, сплетаясь и пересекаясь, десятки тропинок. Но по какой бы из них мы не двинулись, она неизменно выводила нас к нашим же следам!
 

Уже и солнце начало клониться к закату, а мы всё кружили по одному и тому же месту.
 

Перед глазами плыли разноцветные круги, в висках стучали молоточки, мысли путались. Но всего ужаснее было осознавать, что поселок где-то здесь, совсем рядом, а ты не можешь приблизиться к нему, будто тебя удерживает в лесу некая неведомая сила.
 

В какой-то момент у меня даже возник порыв броситься через болото на ту сторону оврага, – авось, прорвемся!
 

Хорошо, что я вовремя отказался от этой безумной авантюры.
 

– Эх, ну почему только мы не вняли совету бабы Тани?! – в отчаянии воскликнул я.
 

– Если ты насчет соли, то она у меня в кармане, – вдруг заявил мой напарник. – Когда я бегал за лукошками, баба Таня завернула мне щепотку.
 

– Что же ты молчал?!
 

– Думал, ты будешь смеяться…
 

– Давай ее сюда!
 

И вот, как это ни покажется смешным, я, взрослый и ответственный человек, не веривший ни в какую мистику, развернул простую бумажку, высыпал соль вокруг себя и произнес вслух магическую формулу, поклонившись на все четыре стороны.
 

Теперь оставалось ждать ответной реакции.
 

Хотите – верьте, хотите – нет, но в голове вдруг прояснилось и вроде бы дышать стало легче.
 

Из кустов выскочил заяц и помчался вглубь леса.
 

Внезапно я понял, что зайка бежит строго по одной из тропинок.
 

Новгородский погреб
 

Пару-тройку сезонов назад в дачном посёлке, где и поныне владеет участком мой давний знакомый Павел Иванович Перепечин, произошла жуткая история, которая вполне могла закончиться тем, что ни в чем не повинный человек оказался бы на скамье подсудимых по обвинению в предумышленном убийстве.
 

По счастью, ещё в ходе следствия всё разъяснилось с исчерпывающей полнотой. Причём, именно Павлу Ивановичу удалось найти улику, которая неопровержимо указывала на истинного преступника. Казалось, злодей учёл каждую мелочь, и всё же его подвела излишняя самоуверенность.
 

Впрочем, обо всём по порядку.
 

Павел Иванович – дачник-энтузиаст. Он не пропустит в газете ни одной статьи по садоводству или огородничеству и обязательно испробует какой-нибудь совет на своём участке. Как раз в тот период он прочитал про новгородский погреб и тут же решил устроить такой же у себя. Оказывается, в новгородских деревнях исстари рыли особые погреба. Их секрет в узкой горловине, благодаря чему земля лучше удерживает тепло даже в холодные зимы. Картошка в таком погребе-коконе никогда не замерзает. Вот Павел Иванович и выкопал за летней кухней, сверяясь со схемой в газете, новгородский погребок. Правда, выяснилось, что нужно ещё дополнительно укрепить его стенки, поскольку наши песчаные почвы легко обваливаются над пустотами. Но это уже детали.
 

Перейдём, однако, к делу.
 

Было последнее воскресенье сентября. Погода стояла мягкая и безветренная.
 

Павел Иванович закончил дачную работу пораньше и поспешил на электричку в 16. 05.
 

Буквально за калиткой он столкнулся с Георгием Борисовичем, который неторопливой походкой двигался в сторону озера. Вообще, Георгий Борисович не был дачником, но любил погостить в посёлке у своего давнего друга Константина Эдуардовича Суспенцева, чья новая кирпичная дача с большой верандой высилась в конце улицы. По-соседски общаясь на протяжении уже нескольких лет с Суспенцевыми, Павел Иванович хорошо знал и всё их окружение, включая, конечно, Георгия Борисовича.
 

Они вежливо раскланялись. Георгий Борисович, кажется, был не прочь поболтать (водился за ним такой грешок), но Перепечин с виноватой улыбкой постучал пальцем по циферблату часов: опаздываю, мол, на электричку! Тот развел руками: не смею задерживать!
 

Не пройдя, однако, и пяти шагов, Перепечин остановился и окликнул гостя:
 

– Георгий Борисович! Я брал у Кости отвёртку, полчаса назад заходил, чтобы отдать, но в доме не было ни души.
 

– Так они всей компанией снова двинулись в лес за грибами, – пояснил тот. – Костя повёл их к болоту, держа пари, что к вечеру там поднимутся свежие моховики.
 

– А что же вы?
 

– А я не любитель собирать. Вот поесть – люблю! Как и прогуляться на лоне природы после сытного обеда.
 

– Понятно. Но ведь вы его сегодня ещё увидите? Если не трудно, передайте ему отвёртку со словами моей благодарности. Она лежит на полке в летней кухне. С крестообразным жалом и синей рукояткой. Да вы сразу увидите!
 

–Без проблем.
 

– Только не заходите за кухню. Я вырыл там новгородский погреб, но не успел ещё укрепить стенки. Так я могу быть спокоен насчёт отвёртки? Вот, спасибо! Калитка, говорите? Да просто прикройте её потом за собой. Замок я так и не навесил, у нас тут тихо, слава богу! Ну, всё, бегу!
 

На следующий день к Перепечину, прямо на службу, пришел строгий мужчина в сером костюме. Показав полицейское удостоверение, он сообщил жуткую весть. Сегодня около полудня на его, Перепечина, дачном участке, в обвалившейся яме, обнаружен труп гражданина Калабанова Георгия Борисовича.
 

Хронология событий такова, продолжал нежданный визитёр.
 

Вчера днём погибший был гостем семьи Суспенцевых. В числе двадцати других лиц, большей частью сослуживцев хозяина. После шумного дачного застолья вся компания отправилась в лес за грибами. Исключая Калабанова, который якобы сказал, что предпочитает прогуляться по окрестностям посёлка.
 

Вернувшись из леса ближе к вечеру, Суспенцевы и их гости снова сели за стол. Отсутствие Калабанова никого не удивило. Тот, мол, был человеком настроения, и мог уехать домой без предупреждения.
 

Утром, уже находясь в городе, Константин Суспенцев начал звонить Калабанову, стремясь выяснить, не произошло ли с тем какой-либо неприятности. Калабанов не отвечал на звонки. Не было его и на службе, где тоже терялись в догадках о причине его отсутствия.
 

Встревоженный Суспенцев снова помчался в посёлок, обошёл с расспросами всех соседей, кто ещё оставался на даче. Один из садоводов сообщил, будто видел, как вчера, во второй половине дня, Калабанов беседовал о чём-то с Перепечиным возле его дачи.
 

Суспенцев бросился туда, заметив ещё издали, что калитка у Перепечина распахнута настежь. Снедаемый недобрыми предчувствиями, он обследовал участок и через какое-то время обнаружил бездыханное тело своего друга в странной яме за летней кухней.
 

Сыщик добавил, что оперативно-розыскная группа уже выезжала в посёлок. Пока со всей определённостью можно утверждать, что падение в яму не могло быть причиной смерти Калабанова.
 

Ошеломленный Павел Иванович рассказал всё без утайки. И про мимолетную встречу с Калабановым (чью фамилию он узнал только сейчас), и про отвёртку, и про новгородский погреб.
 

Особенности новгородского погреба сыщика интересовали мало, а вот про Суспенцева он расспрашивал весьма дотошно.
 

Затем строгим голосом попросил никуда не уезжать из города и ушёл.
 

Вечером Перепечин позвонил Суспенцевым домой, благо, Константин сам когда-то дал ему свою визитку. Трубку сняла Екатерина Евгеньевна, жена хозяина.
 

Плача, она сообщила, что мужа арестовали два часа назад по обвинению в убийстве Георгия! Оказывается, вскрытие показало, что Георгий был отравлен ядовитыми грибами!
 

Действительно, грибное жаркое было у них главным обеденным блюдом на столе. Но ведь никто больше не пострадал. Как же Жора мог отравиться?!
 

Мало того! Эксперты обнаружили в его организме очень большую дозу яда. Просто огромную! Случайное отравление они исключают. Речь даже не о грибах в чистом виде. Жертве подсыпали заблаговременно приготовленную вытяжку из бледных поганок! Какой ужас!
 

А еще сыщики выяснили, что Костя, оказывается, брал у Жоры взаймы. Сумма не очень большая, но ведь тут важен сам факт. Костя клянется, что в долг не брал, однако ему не верят, ссылаясь на свидетельские показания. Вдобавок, именно Костя обнаружил труп. Опять плохо! Знал, мол, где искать! И теперь сыщики связывают все эти узелки вместе. О том, что Костя и Георгий были друзьями ещё с детства, они и слушать не желают!
 

Как такое вообще могло случиться, ведь она сама перебирала каждый грибочек!
 

Женщина зарыдала навзрыд. А чем мог утешить её Перепечин?
 

Всю ночь Павел Иванович не спал, размышляя о случившемся.
 

Утром позвонил на работу и попросил отгул за свой счёт. А сам поехал на дачу. Никакого конкретного плана у него не было. Просто хотелось взглянуть собственными глазами на обстановку, в которой произошла эта страшная трагедия.
 

Погреб осыпался не так сильно, как он себе это представлял со слов сыщика. Большая часть горловины уцелела. Вокруг было натоптано. Из погреба над поверхностью выступали две ступеньки лестницы, по которой, видимо, поднимали труп. На летней кухне под умывальником валялась отвёртка Суспенцева.
 

Перепечин повертел её в руках. Как же всё это происходило? Когда он встретил Калабанова у калитки, тот выглядел совершенно здоровым. Затем они расстались. Калабанов, надо полагать, прошёл на кухню, взял с полки отвёртку. И тут, очевидно, на него обрушилась первая волна боли. Он инстинктивно обхватил живот руками. Отвёртка выпала и закатилась под умывальник. Удары боли становились всё сильнее. Пытаясь унять её, несчастный кружил по участку, не глядя себе под ноги. Пока, наконец, на его пути не оказался погреб…
 

Перепечин взял ведро и лопату и спустился в яму. Да, погреб почти не пострадал. Земля обвалилась на узком участке, собравшись горкой у стены. Здесь Калабанов и встретил свой последний час. С учётом его физического состояния, самостоятельно выбраться из погреба он не мог. Наверное, звал на помощь. Но, как нарочно, ближние соседи уже разъехались по домам, а дальние не слышали криков из-за особой акустики новгородского погреба.
 

Чтобы чем-то себя занять, Перепечин принялся вытаскивать осыпавшуюся землю ведром наверх. В какой-то момент лопата выудила из рассыпчатой кучи некий предмет. Это была записная книжка в зелёном переплёте, размером с пол-ладони.
 

Павел Иванович смахнул с нее комочки земли и открыл обложку. Книжка была исписана до половины аккуратным убористым почерком. Прочитав первую страничку, Павел Иванович забыл и про ведро, и про лопату. Он вылез наверх, сел на пенёк и принялся читать. По сути, это был дневник. Дневник, который вёл владелец книжки – Георгий Калабанов.
 

«Котька – мой самый близкий друг, чуткий и бескорыстный. Для меня в его лексиконе отсутствует слово «нет». Попроси я у него почку для пересадки – отдаст без колебаний. Такие друзья поистине редки, их нужно ценить и беречь. Я и ценил, пока в один прекрасный день не понял, что ненавижу его до умопомрачения. Не обладая никакими способностями, он получил от жизни всё. У него – квартира, дача, машина, обстановка, солидное положение, стабильно высокий доход, красавица жена, благополучный сын и прочее… У меня же – ничего, хотя по общему развитию, по потенциалу своего мозга я выше его на три головы, а то и на десять. Разве это справедливо? Просто он родился в сорочке, вот и весь секрет. Я решил устроить испытание его фортуне, убедиться на практике, действительно ли он так неуязвим?.. »
 

Далее Калабанов кратко, но последовательно писал о том, как он пришел к решению отравить Суспенцева заранее приготовленным грибным ядом, как выискивал в различных источниках рецепты этой дьявольской кухни.
 

«Я умышленно обострял ситуацию.
 

Как знаток детективных сюжетов, я чётко осознавал, что после смерти моего друга факт преднамеренного отравления будет установлен однозначно.
 

И тогда под подозрением окажутся все, кто находился за столом.
 

Именно поэтому я выберу день, когда у Котьки соберётся особенно много гостей. Кое с кем из них у него были конфликты, явные и затаённые.
 

Вот пусть следствие и копает!
 

Я же в этой очереди крайний.
 

Как же иначе, ведь я – лучший друг Котьки, и все вокруг об этом знают»…
 

Калабанов отмечал все детали своего замысла.
 

Однажды он попросил у Кости в долг, а затем вернул эту сумму, но при свидетелях, причём обставил сцену так, будто одалживает сам.
 

Это стало ещё одним козырем в колоде автора записок: ну, кто же заподозрит кредитора в намерении отравить своего должника?!
 

Наконец, всё было готово.
 

Оставалось подсыпать яд на виду у всех, но так, чтобы никто ничего не заметил.
 

Любопытно, что последнюю страничку в дневнике Калабанов заполнил уже здесь, в посёлке, в тот отрезок времени, когда все ушли в лес. Когда, по мнению Калабанова, дело уже было сделано, и жить его другу оставалось часа полтора, не более.
 

А порошок он подсыпал так.
 

Грибное жаркое из белых и подберёзовиков, собранных утром, готовилось на костре. Для пущей экзотики, тарелки наполнялись у очага, а несколько женщин из числа гостей гуськом носили их на веранду, к накрытому столу. На этот раз на раздаче встал Калабанов, превратив эту чуточку утомительную процедуру в весёлую игру. Передавая тарелку очередной «подавальщице», он громко выкрикивал: «Эту – князю такому-то! А эту – персонально графине такой-то! » Улучив момент, он ловко добавил в одну из тарелок порошок из бледных поганок, заранее пересыпанный в пакетик с приправами: «А это для его высочества, нашего гостеприимного хозяина! » Он прекрасно видел, что нужная тарелка встала именно перед Костей, и что тот уже взялся за ложку. Да, дело было сделано.
 

Ещё до обеда хозяин настроил своих гостей на новую вылазку за грибами.
 

Вот и прекрасно!
 

Значит, боль обрушится на него в глубине лесного массива, куда не доберётся никакая «скорая помощь».
 

И теперь уж точно, счастливчик, «рождённый в сорочке», обречён, ха-ха…
 

На этом заканчивалась последняя запись. Поставив точку, Калабанов, надо полагать, и отправился на ту самую прогулку к озеру, дорога к которому вела мимо дачи Перепечина.
 

Злоумышленник был настолько уверен в собственной неуязвимости, что носил свой дневник в кармане своей куртки.
 

Да, но как же получилось, что отравленным оказался он сам?
 

Ломать себе голову над последней загадкой Павел Иванович не стал. Надо было срочно выручать соседа. И он помчался со своей уликой к сыщикам.
 

Эксперты-графологи, изучив дневник, пришли к бесспорному выводу, что все записи сделаны рукой Калабанова. Позднее, при обыске в комнате погибшего нашли аптекарский пузырек с грибным порошком, сатанинской отравой.
 

Таким образом, все обвинения с Суспенцева были сняты. Разъяснилась и загадка.
 

Калабанов перестарался. Для своего лучшего друга Кости он наполнил тарелку с верхом. А друг Костя, между прочим, будучи страстным любителем «тихой охоты», к блюдам из грибов относился равнодушно.
 

Такой вот парадокс: Калабанов обожал грибную кухню, но отлынивал от походов за дарами леса, Суспенцев же в этом смысле был его антиподом.
 

Поэтому, увидев, что ему принесли слишком уж большую порцию, хозяин из лучших побуждений, желая оказать любезность своему деликатному другу, не страдавшему отсутствием аппетита, поменял тарелки местами: себе придвинул калабановскую, а тому поставил свою. Калабанов, всё ещё колдовавший у костра, роковой для себя передвижки не заметил.
 

При формальном подходе к делу, наверняка, найдётся кто-нибудь, кто скажет: да, именно Суспенцев и отравил Калабанова! Но это уже казуистика.
 

Провалившись в новгородский погреб, теряя сознание, Калабанов всё же пытался подставить ненавистного ему друга, зарыв свой дневник в кучу осыпавшейся земли. Но и эти его потуги оказались тщетными.
 

Похоже, Константин Суспенцев и вправду родился в сорочке!
 

ТАЙНИК ОПАЛЬНОГО МИНИСТРА (хроника недавнего времени-1996 г. )
 

Роясь как-то на полках букинистического отдела книжного магазина, что на Литейном, Григорий Мурунов выудил потрепанный томик с полустершимся золотым тиснением на обложке:
 

«Петр Строгий. Когда цветет черемуха. Стихотворения».
 

Мурунов взвесил находку на ладони.
 

Да-а… Сейчас-то мало кто помнит Петра Строгого. А лет двенадцать назад, нет, пожалуй, уже поболее, имя этого всесильного министра было у всех на устах. Именно со Строгого началась волна разоблачений, когда у руля империи встал новый генсек, попытавшийся было железной рукой навести порядок в коридорах власти. Едва ли не впервые изумленные сограждане узнали не по слухам, а из официальных источников, что «слуги народа» берут взятки, беззастенчиво запускают лапу в государственный карман и вообще не отказывают себе в земных радостях. Длинный шлейф прегрешений тянулся за Строгим, но многие тайны он унес в могилу, ибо накануне ареста застрелился в своем рабочем кабинете.
 

Зато взяли с поличным его приспешников, у которых конфисковали сумасшедшие по тем временам средства. Сколько же успел наворовать сам министр? Выводились немыслимые, астрономические цифры, но многократные обыски его квартиры, дачи, домов ближайших родственников не принесли результата. Тайник опального министра так и не был обнаружен.
 

Пресса долго муссировала эту тему. Вспоминали скрытный и властный характер Строгого, его семейные неурядицы, фактор неожиданности. Но так или иначе все сходились в одном: где-то таятся несметные сокровища, сродни пиратским кладам – и по размеру, и по способам добычи. Кажется, власти даже обещали солидное вознаграждение за любые сведения о золотой захоронке, но затем наступили новые времена, пришли новые люди, по сравнению с которыми алчный министр выглядел мелким карманником.
 

Незадолго до трагического финала Строгий выпустил стихотворный сборник. (У него, оказывается, был поэтический дар. ) Впрочем, в ту пору многие номенклатурные олимпийцы ударились в литературу, воодушевленные примером автора «Малой земли». Хм! Увесистый томик. Твердый переплет. Подобное дозволялось либо классикам, либо министрам. А нынче у этой книжицы одна судьба – пылиться на полке до той поры, пока не спишут в макулатуру. Впрочем…
 

Мурунов открыл обложку. На форзаце стоял лиловый экслибрис. Рисунок, заключенный в фигурную рамку, изображал лесную пичугу на фоне цветущего куста. Ниже затейливо извивалась надпись: «Из библиотеки Петра Строгого». Вот оно что! Выходит, эта книжонка не простая, а из личной библиотеки опального министра?! Как же она оказалась здесь, в Питере? Воистину неисповедимы пути книг. Собственно, это не книга даже, а документ ушедшей эпохи. Грешно пройти мимо такой находки, тем более что цена сборника чисто символическая. Без колебаний Мурунов направился к кассе.
 

Поздним вечером, устроившись перед телевизором, Мурунов принялся перелистывать приобретение. К его удивлению, стихи оказались весьма приличными. Целый раздел посвящался природе древней тверской земли, деревне Рядки, откуда, как следовало из аннотации, да и из самих стихов, министр был родом. Как знать, если бы не служебная карьера, быть бы Петру Строгому профессиональным поэтом.
 

Мурунов повертел книгу в руках. Томик был сильно потрепан, но не оттого, что его зачитали до дыр. Скорее пришлось ему то ли побывать под сильным дождем, то ли пережить домашнее наводнение. Переплет покороблен, коленкор на сгибе висит бахромой, а местами отслоился от картона.
 

Мурунов был не только страстным библиофилом, но и неплохим переплетчиком-самоучкой, возвращавшим вторую жизнь многим своим приобретениям.
 

Нынче ему не спалось, и, чтобы не маяться попусту, он решил отреставрировать книгу, которая почему-то всецело завладела его сознанием.
 

Домашние уже уснули. Он расположился на кухне, приготовив инструмент и материалы. Первым делом аккуратно отделил переплетную крышку.
 

Неведомо откуда на стол выпала сложенная вчетверо калька.
 

Дрожащими руками он развернул ее, охваченный предчувствием чуда.
 

Это был план, столь подробный, будто автор вычерчивал его не для себя, а для него, Мурунова.
 

Через весь листочек тянулась линия железной дороги. Жирным кружком была обозначена небольшая станция неподалеку от Калинина. От нее отходила извилистая черта, на которой такими же жирными кружками были отмечены два населенных пункта – Мартынове и Рядки, очевидно деревни. Между ними, но в сторонке, лежало круглое озерцо, куда впадала тонюсенькая загогулинка, вдоль которой шла четкая надпись – «Ручей Яблоневый». А ниже, в скобках, летели строчки, рассеивающие все сомнения:
 

«Направо от дороги, вдоль ручья, не переходя мостика, примерно НО метров, до трех валунов, геометрический центр площадки между ними, глубина 1, 2 метра».
 

Мурунов погладил кальку как живую и нервно закурил. Стояла гулкая тишина. Домашние спали, спал подъезд, спал город.
 

Как же все это случилось, черт побери?! По каким-то причинам Строгий опасался посвятить в свою тайну даже самых близких людей, но, живя на вулкане, понимал, что может сложиться ситуация, когда придется это сделать, а времени на долгие пояснения не будет. Потому и появилась эта подробная калька. Однако предусмотрительность не помогла. Все произошло слишком неожиданно…
 

Мурунов встал и подошел к окну, за которым поскрипывал на ветру старый тополь. Так или иначе, а жизнь распорядилась по-своему, вручив ему, Григорию Мурунову, человеку с непритязательными привычками, неправедное наследство бывшего «царедворца».
 

Ну и как же он должен поступить?
 

Случись все это в прежние времена, Мурунов не колебался бы ни секунды. Отнес бы кальку куда надо. Но с тех пор он поумнел. Говорят, сейчас в стране идет передел собственности. Только ему, Мурунову, почему-то при этом ничего не досталось. Даже крох. И вот само провидение восстанавливает справедливость, посылая ему законную долю.
 

Он уже собирался разбудить жену и сообщить ей о невероятной удаче, но призадумался. Она, верная спутница жизни, – хороший человек, да уж больно невоздержанным языком наградил ее Господь. Просто невозможно представить, чтобы нынче же днем она не шепнула по секрету своей чудной мамочке и двум милым сестрицам эту новость. Слухи пойдут как круги по воде. Суть не в том, что ему жалко поделиться с родственниками – это не беда, а вот дойдет до властей – это уже полбеды, а пожалуют господа рэкетиры – это уже настоящая беда! Притом не исключено, что тайник давно раскопан (может, были другие копии? ) или же стряслось что-то непредвиденное – допустим, исчезли валуны. Тогда до гроба придется оправдываться перед родней, а все равно не поверят, называя за спиной скрягой и подлецом.
 

Нет, пока надо держать рот на замке. И ехать туда самому. А там видно будет.
 

Деньги на дорогу придется занять у приятелей, такую сумму из домашнего бюджета незаметно не выкроишь. А собраться – под предлогом поездки на дачу. Жена знает, сколько там накопилось дел, и подозрений это не вызовет. За сутки с небольшим он обернется.
 

Мурунов снова посмотрел в темноту окна. Там, в непроглядной ночи, дрожали отблески золотого миража.
 

* * *
 

Хорошо утрамбованная грунтовая дорога вела в глубь лесного массива. К ней подступали то величественные сосны, то могучие дубы, то березовые стайки, о которых Петр Строгий слагал свои стихи и которые, возможно, до сих пор помнили его.
 

Мурунов неторопливо шагал по обочине, чуть склонившись под тяжестью объемистого рюкзака. Кажется, ничего не забыл, прихватил инструмент на все случаи.
 

Интересно, а как министр зарывал свои сокровища? Ведь пришлось обходиться без помощников. Сам копал? А где ставил машину? А вдруг кто подсмотрел и следом вырыл захоронку?
 

Дорога впереди сузилась, показался широкий ручей с обрывистыми берегами, над которым был перекинут бревенчатый мост. Нет, это еще не Яблоневый. Сразу же за мостом начиналась большая деревня. Мартыново, догадался Мурунов.
 

Шагая вдоль покосившихся заборов и просторных бревенчатых домов, Мурунов настороженно поглядывал по сторонам: не вызывает ли его персона повышенного интереса? Но кажется, нет. Его старая куртка, поношенные брюки и резиновые сапоги не притягивали ничьих любопытствующих взоров.
 

За деревней дорога снова потянулась через густой лес, в глубине которого царили влажные сумерки. Клад был совсем рядом. Еще несколько сотен метров… Сердце Мурунова стучало громче с каждым шагом.
 

А вот и он, ручей Яблоневый! Вода чистая как слеза, на дне каждая песчинка видна, а на зеленом откосе, у самой воды, нахально красуется у всех на виду крепкий подберезовик, и никто почему-то его не срывает. Тишина, покой… Теперь направо – вдоль ручья.
 

Три валуна он заметил издали. Огромные, серовато-коричневые, местами покрытые рисунками седоватого мха, вросшие в пружинистую почву, они и не собирались перекочевывать отсюда. Но что, если между ними – полуобвалившаяся яма?
 

Мурунов ускорил шаг. Слава Богу! Его худшие опасения не подтвердились. Тесная площадка в обозначенных на кальке границах буйно поросла травой, как и соседние участки. Должно быть, министр копал яму по науке: сначала аккуратно снял дерн, а затем уложил его обратно – кусок к куску.
 

Мурунов сбросил рюкзак и полез за сигаретами. Вдруг вспомнилось читанное о кладоискателях. Все они, добравшись до вожделенного места, теряли рассудок, как безумные принимались копать не замечая ничего вокруг, затем отбрасывали лопату и рыли руками, срывая ногти… Странно, почему он не испытывает ничего подобного? Здесь, под его ногами, на небольшой глубине лежит фантастическое богатство, а он стоит и спокойно курит. Ну-ка, где тут геометрический центр?
 

Он поднял глаза и… увидел мелькнувшую за сосновыми стволами человеческую фигуру. На мгновение Мурунов поверил, что дух покойного министра явился, чтобы наказать дерзкого охотника за чужими сокровищами. Не успел он перевести дыхание, как незнакомец оказался на открытом пространстве.
 

Это был старик – в телогрейке, несмотря на теплый день, полосатых брюках и кирзовых сапогах. У него была всклокоченная борода и морщинистое, как печеное яблоко, лицо.
 

Только тут Мурунов сообразил, что старик шагает по тропинке, которая ведет как раз мимо валунов, и что он сам, Мурунов, подошел к тайнику тоже по той же тропинке, только с другой стороны.
 

Старик остановился напротив.
 

– Здравствуйте, уважаемый! Никак, в Рядки путь держите? – спросил он звонким, несколько блеющим голосом. Его маленькие выцветшие глазки смотрели доброжелательно и вместе с тем лукаво.
 

– В общем, да… – пробормотал Мурунов, пытаясь вернуть самообладание.
 

– Так кроме Рядков по этой тропинке вы никуда и не попадете, – словоохотливо сообщил дед. – За Рядками, окромя болота, ничего уже нет. А к кому в гости собрались, если не секрет? Я всех там наперечет знаю.
 

Надо было выкручиваться.
 

– Значит, сами-то из Рядков будете? – вопросом на вопрос ответил Мурунов.
 

– Нет, сам я из Мартынова. А в Рядках дочка замужем. Трое внучат, да еще правнук как раз на Пасху родился. Как не проведать? Вот, гостинцы носил, да и назад иду не с пустыми руками, – он приподнял лукошко, накрытое белой тряпицей.
 

Мурунов отважился на рискованный ход.
 

– Так вы, наверное, и Петра Строгого знали?
 

– Петьку-то?! Это который был министром? Ну как же! Босоногим пацаном помню. Так вы, стало быть, к Строгим приехали? К Федору, его брату, или к племянникам?
 

– Я тоже немного знал Петра, – уходя от ответа, принялся импровизировать Мурунов.
 

– Хороший был мужик, царствие ему небесное! – Старик стащил с головы кепку и перекрестился.
 

– Хороший-то хороший, да писали, большие взятки брал.
 

– Э-э, мил-человек! – Дед вдруг въедливо рассмеялся. – Моя старуха, к примеру, по сю пору думает, что я до седых волос по девкам бегал. А я, верите, за всю жизнь другую даже не приголубил. Так и Петр. Ну, посудите сами, неужто ему министерской зарплаты не хватало? Да еще Клавдия, жена его, докторшей работала, тоже небось приносила в дом…
 

Мурунов с трудом подавил усмешку. «Знал бы ты, дедок, что зарыл здесь твой земляк… »
 

– Отчего же тогда застрелился?
 

– Про то, любезный, один Бог ведает. – Старик снова осенил себя крестным знамением. – У нас в прошлом году в Мартынове один тракторист повесился. Хороший был мужик, непьющий. А как узнал, что у него болячка, ни слова никому не говоря, пошел ночью в сарай и повесился. Может, и с Петром так было. А уж после на него всех собак навешали. Известное дело: Москва бьет с носка. А вы, значит, к Федору?
 

– Эта тропинка, стало быть, ведет в Рядки? – снова увильнул от прямого ответа Мурунов.
 

– Точно, – кивнул дед. – Раньше была другая, покороче, да болото ее сожрало. Теперь ходим здесь. По дороге – уж больно агромадный крюк выходит. Так вы. значит, к Федору?
 

– К нему, – вынужден был согласиться Мурунов.
 

– Ну и не застанете! – рассмеялся старик, будто открывая секрет фокуса. – Федор-то в Мартынове работает. В мастерских. Пойдемте, я вас к нему провожу.
 

– Спасибо, но у меня есть еще дела. Грибов хочу набрать, – нашелся Мурунов.
 

Старик не сводил с него пронзительных глазок, словно знал совершенно точно, зачем его собеседник здесь.
 

– Ну, тогда хоть скажите, как вас звать-величать? Я зайду к Федору, да шепну, что к нему гость пожаловал.
 

– Прошу вас этого не делать. Пусть будет сюрприз… – Видя, что иного способа отвязаться от разговорчивого деда нет, он поднял рюкзак. – Ну, большое спасибо за приятную беседу. Мне пора.
 

– Да ведь настоящих грибов вы здесь не найдете. Пойдемте, я покажу места…
 

Мурунов, взвалив на спину рюкзак, сделал прощальный жест и быстро зашагал в глубь леса. Лишь достигнув зарослей орешника, он позволил себе оглянуться. Дед, слава-те Господи, удалялся от заветных валунов.
 

Однако же в любую минуту на тропинке мог появиться другой абориген. Не говоря уже о том, что дед наверняка первым делом разыщет Федора Строгого и поведает тому о странном госте.
 

«Дела-а… » – вздохнул Мурунов, забираясь в чащу. Впрочем, клады никому не даются в руки легко. Их поиску всегда сопутствуют непредвиденные обстоятельства. Надо дождаться темноты…
 

Он огляделся по сторонам, обнаружив с радостным изумлением, что попал в настоящее грибное царство. В низинках, покрытых ярко-зеленым мхом, розовели шляпки свежих сыроежек, в полный рост вымахали целые россыпи тугих моховиков; по пригоркам же без всякой опаски привольно расположились желтеющие цепочки лисичек и стайки крепких подберезовиков и красноголовиков. Хоть косой коси. Мурунов даже забыл про клад. Ради одной этой красоты стоило приехать сюда!
 

* * *
 

Ночь выдалась лунной, как по заказу. Мягкий рассеянный свет заливал поляну, еще контрастнее подчеркивая черноту леса. Редкий кустарник, что рос вдоль тропинки, насквозь просматриваемый днем, вдруг превратился в непроницаемую завесу. Одинокая могучая сосна отбрасывала густую тень как раз на площадку между валунами. Будто сама природа позаботилась о том, чтобы получше замаскировать кладоискателя. Лесные шорохи не нарушали иллюзии полной тишины. Изредка со стороны Мартынова доносился перестук вагонных колес да приглушенный лай собак.
 

Мурунов снял дерн. Под ним оказался рассыпчатый песок. Что ж, Петр Строгий с умом укрыл свой клад. Песчаный пригорок – надежная гарантия того, что грунтовые воды, как и дождевые, не причинят сокровищу вреда.
 

Копалось легко. Яма быстро углублялась. Внезапно осознав, что его колени дрожат – не от физического напряжения, а от нервных токов, – Мурунов усмехнулся. Надо же! А ведь не исключено, что здесь вообще ничего нет. Быть может, Петр Строгий любил пошутить?
 

Лопата глухо ударилась о преграду.
 

Не было больше ни ясных звезд, ни светлой луны, ни ночного неба, ни запахов, ни звуков. Вселенная сжалась до размеров узкой ямы, с краев которой шуршащими струйками осыпался песок, будто дразня непрошеного искателя и защищая от него клад.
 

Он лихорадочно выбрасывал песок наверх – лопату за лопатой, – и казалось, этому не будет конца.
 

Но вот обнажилась верхняя плоскость захоронки. Рухнув на колени, Мурунов принялся окапывать ее руками, сдувая песок с поверхности.
 

Тень сосны давно уже сместилась, и луна заглядывала прямо в яму, как нахальный соглядатай.
 

Это был небольшой зеленый ящик военного образца с двумя металлическими защелками, покрытыми ржавчиной. Сгорая от нетерпения, Мурунов схватил топор и обухом сшиб защелки. Затем просунул лезвие в щель и рывком нажал. Крышка поддалась. Внутри находилось нечто, завернутое в клеенку.
 

Наверное, была такая же глухая ночь, когда Петр Строгий зарывал свои сокровища, пришла нежданная мысль. Предполагал ли он, что придется пустить пулю в висок? Странно-таки устроена жизнь: все складывается иначе, чем надеялся. Даже у сильных мира сего.
 

Раскрыв складной нож, он разрезал клеенку крест-накрест. Под ней находилась еще одна оболочка – полиэтиленовая пленка в несколько слоев. Он распорол и ее. Внутри что-то белело. Ну-ка…
 

То, что он извлек из ящика, оказалось обыкновенной канцелярской папкой. Крупными печатными буквами на ней были проставлены инициалы и фамилия известного политического деятеля, современника Строгого. Но вот уже лет пять, как он ушел в мир иной…
 

Мурунов развязал тесемки. Бумаги, ничего, кроме бумаг. Он пролистал их. Справки, списки, докладные, какие-то копии, счета… Даже беглого взгляда на эту подшивку хватило, чтобы понять, что здесь собран компромат.
 

В ящике были только папки. Десятка три хорошо сохранившихся папок. На каждой – имя. Бывшая элита, полубоги и небожители… Впрочем, многие из них уже давно переселились на небо в буквальном смысле слова. Или в преисподнюю?
 

Когда-то эти бумажечки стоили дороже золота. А сейчас им – грош цена.
 

А Строгий, видать, был не дурак. Понятно, для чего он наполнял эти папки. Надеялся, что его не тронут, раз он держит на поводке столько важных персон. Тогда почему застрелился?
 

А может, он и не стрелялся вовсе? Слишком многим не давал спокойно спать его архив. Может, он высокомерно улыбался до последней секунды, полагая, что контролирует ситуацию? А его участь уже была предрешена.
 

А может, Петр Строгий был «правильный» мужик? И готовился выступить со смелыми разоблачениями, но его опередили?
 

Да, годится и эта версия, и та, и третья, и десятая.
 

Быть может, когда-нибудь наступят просвещенные времена, – что ж, пускай тогда беспристрастный исследователь изучит эти архивы. Кальку надо сохранить. А пока…
 

Муру нов завернул папки в полиэтилен и клеенку, закрыл ящик и выбрался наверх. Забросав яму песком, он утрамбовал его, да еще присыпал сверху хвоей. Вот так хорошо!
 

Ему было грустно, но разочарования, тем более злобы он не испытывал. В сущности говоря, частью своего сознания, быть может львиной его долей, он давно уже жил в мире книг. А это приключение разве не сродни литературному? Тем более что из книги оно началось, в книгу же и вернется. А в книжном мире – свои законы. Притом в глубине души он предчувствовал подобный исход.
 

Мурунов посмотрел на часы. Через час-полтора начнет светать. Самоиронично усмехаясь, он извлек из рюкзака вместительную сумку, куда собирался уложить найденные сокровища. Нет худа без добра. Он все же наполнит эту сумку сокровищами, только лесными – отборными грибами, и успеет еще на утренний поезд.