Рязань как в сказке

… Жил на свете монах, да влюбился он в молодую девушку. Сильна была их любовь, но не могли они быть вместе. Тогда взял монах сухую веточку и воткнул ее в землю, и выросла из той веточки и расцвела душистая черемуха – как знак вечной, но несчастной любви…

Было то на самом деле или выдумана история народом, теперь уже точно и сказать-то некому. Но где же еще встречаться таким чудесам, как не на окраине бесконечного леса. В этих краях все еще можно пить воду прямо из реки и есть сосульки с крыши, не боясь за свое здоровье. Здесь мороз еще рисует на окнах узоры, а валенки густо скрипят по искрящемуся снегу. Здесь за елкой ходят по старинке – накануне Нового года на лыжах в лес. Здесь звезды с неба можно достать руками.

За пару дней до самых волшебных праздников, в самую страшную метель команда YA62.ru уехала куда глаза глядят – и очутилась в Нарме.

В этот день снегопад занялся с самой ночи, не переставая сыпать ни минуту. Лес выглядел сказочно, но стоило выехать на полевую дорогу, как мир превратился в абсолютно белое пространство. Дорогу перемело, небо и земля сделались одного цвета, пурга ослепила. Было ощущение, что мы оказались в абсолютной пустоте и это бесконечное пространство, словно снежный космос, стремительно расширяется. Видимо, порой, чтобы очутиться в сказке, необязательно залезать в платяной шкаф. Достаточно не испугаться пройти сквозь метель.

Постепенно мир начал обретать очертания: домики и деревья стали проявляться сквозь снег, словно на черно-белой фотографии. Деревенька за деревенькой мелькали за окном, заигрывая с нами резными наличниками и покосившимися старинными крылечками деревянных домов, аккуратными стогами сена, березово-полосатыми поленницами дров. А в самой Нарме весь этот деревенский колорит еще и обрамлен живописным лесом. Как же здесь красиво…

– Именно так сказала барыня Наталья Муханова, когда приехала в наши края впервые, – рассказывает местная жительница Галина Ивановна. – Она получила село в наследство вместе с крестьянами, и когда добралась до места, посмотрела на здешние красоты, так и воскликнула: «Какая здесь красота! Прямо как в моей Нарме». Дело в том, что у нее во владении было село с таким названием в другой губернии. Так у нас и появилось название. А произошло это в начале XIX века. Во всяком случае, именно так гласит легенда.

Впрочем, история самого села гораздо древнее этой легенды, и люди здесь жили задолго до приезда восхищенной барыни. Если верить историкам, то близ нынешней Нармы обитали первобытные люди бронзовой эпохи, а это все четыре тысячи лет до нашей эры. Места здесь болотистые из-за обилия рек и речушек, да и Ока проходит от села всего в нескольких километрах, а потому название села могло появиться и по-другому. В переводе с мордовских наречий слово «нарма» означает луг, покрытый водой.

– Во все времена люди здесь занимались мясным хозяйством, потому что луга заливные, охотой и лесозаготовками, – рассказывает местная жительница. – Вот те самые косопузые рязанцы – это и нарминские тоже. Мужики раньше затыкали топоры за пояс и шли на заработки по соседним деревням, а то и в Москву, занимались отхожим промыслом. Да и сейчас многие жители Нармы ездят за заработком в столицу.

Мухановы, которым принадлежало село, были людьми не простыми. Супруг Натальи Александр – статский советник, видный родственник царедворцев, несколько лет занимал пост рязанского губернатора. Старший сын Павел – сделал отличную военную карьеру и ушел в отставку. А младший, Петр, стал декабристом и был сослан в Сибирь…

– Вероятно, он был близко знаком с Рылеевым, так как тот в своей думе о смерти Ермака пишет посвящение Петру Муханову, – рассказывает Галина Ивановна. – Раньше в школе старались собирать истории, связанные с селом, и помню, мне попалась тетрадь, в которой было написано, что мать Петра Муханова, когда узнала, что ее сына приговорили к ссылке, помчалась на Владимирскую дорогу, чтобы успеть поймать этап и проститься с сыном. Когда она вернулась в Нарму, было принято решение о строительстве церкви – чтобы молиться за сына.

Из ссылки Петр так и не вернулся.

Сказать, что люди, жившие в Нарме в царские времена, были чрезвычайно богатыми, – сложно. Но они умели работать и жить в достатке. Например, у многолюдного семейства Сальяновых была собственная мельница на реке, а при ней хлебопекарня, еще была шерстобитка и сукновалка. Когда «кулачить» пришли – отняли все. И самое обидное, говорят местные, что раскулачивали не чужие люди, а свои же соседи.

– В доме станок ткацкий стоял, в него уже нитки были заправлены, чтобы ткать рубашки льняные, – схватили прямо со станком, утащили, – рассказывает местный житель дядя Саша. – Самовар, только с огня снятый, голыми руками схватили и унесли пропивать. Был тут такой местный дед Бацуля – так он ничего не гнушался, у татар из соседнего села серьги из ушей вместе с мочками вырывал.

Что не могли отнять – уничтожали. Так, мельницу и пекарню спустили по реке вместе с запрудой. А коров и гусей увели на мясо.

И раскулаченные, и их грабители продолжали жить в одном селе. В годы войны те и другие ушли на фронт. Но воевали, как говорят местные, по-разному.

– У нас в клубе большой стенд висит в честь Дня Победы, и на нем рядом с портретами настоящих героев висят фотографии таких, как дед Бацуля, – энкэвэдэшников, – почти шепотом рассказывают местные. – Десятилетия назад, когда ветераны еще были живы, многие из тех, кто прошел Сталинград, дошел до Берлина, бойкотировали праздничные мероприятия и не приходили к памятнику, потому что в одном ряду с ними ставили «бацулей».

Сейчас, говорят местные, не осталось в Нарме ни одного ветерана.

Да и фонарь на памятнике Победе не горит…

– Галина Ивановна, а вы как в Нарму попали?

– А я, девочки, влюбилась… – рассказывает местная жительница, наливая замерзшим журналистам чай. – Познакомились мы с мужем зимой на свадьбе общих знакомых. А дело было так. Мы готовили наряды к празднику, гладили платья. А он подходит и говорит: девушка, погладь мне брюки? И тут же их с себя снимает! Я быстрее глаза закрыла, думаю, ну, каков нахал?! Это уж я потом узнала, что у них в Нарме модно под брюки еще и рейтузы надевать. В общем, девочки, таким волшебным образом все завертелось, случилась химия, и в 1976 году я приехала жить в Нарму. Работала в школе, по большим коммунистическим праздникам водила отряд детей с барабанами и горном на совхозную ферму, чтобы они приобщались к труду. Пешком до фермы было четыре километра – и ничего, никто не жаловался.

Галина Ивановна говорит, что забавнее всего было, когда религиозный праздник совпадал с коммунистическим: на одной стороне дороги тетушки половики к Пасхе выбивают, а по другой стороне пионеры с барабанами топают.

Празднование Пасхи в поздние советские годы в Нарме осуждалось, но не каралось. Тем более, церковь тогда была недействующей.

– Когда церковь закрыли, в ней сперва сделали зернохранилище, – рассказывают местные. – Совхоз был огромный, больше 3 тыс. голов крупного рогатого скота, и использовать помещение храма под склад оказалось полезно. Но потом в церкви открыли клуб, и жители ходили туда развлекаться. Как рассказывала одна старожилка, многие, кто ходил на танцы туда, умирали довольно молодыми. Мол, дотанцевались. Зато сейчас храм восстановлен, в нем проходят службы, в том числе и в честь праздников. Даже сейчас можно увидеть через окошко, как горят свечи в честь предстоящего Рождества.

По словам собеседницы, постепенно многие ярые коммунисты приобщились к религии, и даже «главный партийный босс» молитвы по усопшим читает. Чудеса да и только.

– Кажется, многие традиции в Нарме имеют религиозные корни, – рассказывает Галина Ивановна. – Например, я нашла народную местную песню «Садил монах-ка черемушку». Сейчас я дословно ее не вспомню, но повествует она о любви монаха к молодой девушке. И так как не могли они быть вместе, он в знак своей чистой любви воткнул в землю палку и выросла из нее черемуха. Так она и росла одна-одинешенька. Не знаю, выдуманная ли это история, или основана на реальных событиях, но монахи в Нарму действительно захаживают. Последний раз это было в 2003 году, шло по нашей дороге паломничество к святым мощам. И один молодой монах у нас даже остался на ночлег, назвался Иосифом. Муж у него все выпытывал, мол, расскажи, Иосиф, чего в монахи ушел? Поди любовь была? А Иосиф стеснительный такой был, ничего не сказал.

А всего в двух шагах от тропы паломников весело и бодро звенит ледяная и вкусная река Чертовка. Поросла она лесом непролазным, и с первого взгляда даже не верится, что по берегу ее люди живут. Здесь расположена деревня Сторожёвка – вроде бы и самостоятельная единица, да маленькая настолько, что всю жизнь она входила в нарминский совхоз. Сейчас из шести домов в деревне жилых осталось только три…

– Нас всех сюда выселили, три семьи, а до нас тут никто не жил, – рассказывает бабушка Тамара. – В нашей семье бабка истопила печку и понесла жар загасить на улицу. А было лето, искра попала на соседское сено – и все сгорело. Выселили в лес за поджог. Соседей за грабеж здесь поселили – их прадед разбойником был, повозки богатые грабил. А глава третьей семьи говорил так: выселили нас за политику. И больше ничего не рассказывал.

Хоть Сторожёвка от Нармы – вот рукой подать, словно отдаленная улица большого села, но жизнь там как в параллельной вселенной. Замерз? Истопи печь. Проголодался? Подключай газовые баллоны. Нужно вымыться? Баню топи. А если пить захотел? Натаскай воды из реки! Да, из Чертовки можно пить. И это откровение пока что не укладывается в голове.

Вода вкусная, а легенда о реке – жуткая…

– Говорят, что давным-давно пошла на речку молодая девушка. Пошла – да домой не возвратилась. Ждали ее, ждали, пошли искать, да так и не нашли. И стали говорить, будто бы ее черти украли. А произошло это все на речке. Так и назвали ее – Чертовка.

По другой, менее романтичной версии именно по берегу реки проходила когда-то засечная черта. И название свое река берет вовсе не от сказочной русской нечисти. Но так ведь совсем не интересно, правда?

Снегопад прекращается резко, словно кто-то испугал небесные тучки и прогнал их с черного космического полотна. И здесь, в этой глуши, в царстве лесных жителей и рек, так отчаянно и ясно видно звезды, от которых отвыкли глаза.

Лесные жители, по традиции, ходят рубить елочку перед самым Новым годом, чтобы стояла свеженькая и вкусно пахла. Раньше украшали елки чем придется – если были в семье мастера по дереву, то лобзиком выпиливали игрушки из ненужных деревяшек, вешали на ветки конфеты и яблоки – для детей.

А в ночь перед Рождеством ждали коляду: если ряженые не придут в дом – весь следующий год будет бедовый, неудачный.

– Раньше ряженые ходили настоящие – в звериных масках, костюмах, с песнями и плясками, – пересказывают местные воспоминания старожилов. – Заходят в дом – им хозяева под ноги должны тулуп теплый кинуть. Коляда на колени падает и просит у святых счастья в приветливый дом, славит хозяев. Сейчас ходят меньше, в основном дети. Но мы все равно всегда ждем и вкусно угощаем.

В Нарме есть клуб, два магазина, школа, администрация, нерегулярный медпункт и даже здание закрытого в 80-е годы кафе. А вот работы – нет. Местные смеются, что Нарма – хорошее место для пенсионеров, которые не любят болеть, потому что, если что-то случится, дождаться скорую здесь практически нереально.

– В соседних селах еще теплятся частные хозяйства – лесные и животноводческие, а у нас больше ничего не осталось, – рассказывают жители. – Поэтому село у нас, по сути своей, вымирающее. Молодежь уезжает в города, а старики остаются доживать свой век здесь.

– А вы бы сами не хотели уехать в цивилизацию?

– Куда? В Рязань? Ни за что на свете! – смеется Галина Ивановна. – Здесь я вышла из дома летом – прогулялась до леса, собрала грибов, ягод, подышала, отдохнула. Я каждый день выглядываю поутру в окно и не перестаю восхищаться этой красотой. Да вы и сами все видите. А какие у нас звезды, посмотрите. Видите?

Большой фоторепортаж смотрите по ссылке.

Сквозь метель прошла Дарья Копосова

Фотографировала Мария Илларионова

Путь прокладывала Наталья Кратенко

Всем нам прекрасно известны многочисленные парки, заложенные состоятельными людьми в дореволюционный период. Многие из них до сих пор радуют глаз и привлекают множество туристов. Но в наши дни, к сожалению,  создается не так уж много мест, ориентированных на семейный отдых, и украшающих город и жизнь местных жителей. Под Рязанью не так давно появился довольно интересный парк отдыха, созданный на деньги частных инвесторов. Называется он «В некотором царстве» и представляет собой действительно сказочное место.

Расположен этот развлекательный комплекс в 13 км от Рязани в Солотче. Добираются сюда в основном на автомобиле или на такси, к счастью в Рязани оно недорогое по московским меркам. Вход платный: за въезд автомобиля надо будет заплатить 1000 руб., либо 200 руб. с человека, если вы приехали без машины. При этом вам выдают жетон, равноценный стоимости входа, который вы можете потратить на различные аттракционы, покупку сувениров, ресторан и прокат электромобилей. Для детей вход в парк бесплатный.

Территория парка под Рязанью

Территория парка под Рязанью

Ранее в этих местах была довольно болотистая местность и сосновые леса. При возведении парка многие строения приходилось строить на сваях. А вот строительство объектов велось так, чтобы сохранить многовековые сосны, расположенные в этом живописном регионе. Из семи гектаров, на которых расположен этот парк отдыха, только два будут заняты под строительство, остальную площадь так и будут занимать лесные насаждения.

На сегодняшний день развлекательный комплекс «В некотором царстве» включает в себя оборудованную парковку для автомобилей, гостиничный комплекс, русские бани, ресторан, игровые площадки и даже мини-зоопарк. Но строительство еще не окончено и планируется возведение еще нескольких объектов.

Мы приехали сюда в выходной день, и в парке было довольно много отдыхающих. Особенно любят сюда приезжать горожане с детьми, так как здесь для них и простор, и чистых воздух, и множество развлечений. Территория парка очень красивая и благоустроенная, повсюду можно встретить фигурки сказочных персонажей. По дорожкам люди катаются на электромобилях, в каждом уголке парка слышен детский смех. Не спеша мы подошли к небольшой площадке с детской сценой и прудиком. На постаменте установлены фигуры сказочных глазастых грибов.

Поговорка «В Рязани грибы с глазами, их едят, а они глядят» давно уже известна за пределами этого города. Откуда она произошла точно не известно. Но в честь этих необычных рязанских грибов, установлен памятник как в городском парке Рязани рядом с филармонией, так и здесь, на импровизированной детской сцене.

Грибы с глазами в Парке под Рязанью

Грибы с глазами в Парке под Рязанью

Рядом расположено небольшое кафе, в котором любят отмечать свадьбы и другие торжественные события. Для этих целей в развлекательном комплексе есть еще и традиционный ресторан русской кухни, оформленный под старину. Интерьеры здесь оформлены как настоящие царские палаты, посетителей обслуживают официанты, одетые в национальные костюмы, а развлекают гостей музыканты, исполняющие русские песни. Все это создает неповторимую сказочную атмосферу.

Ресторан в Парке

Ресторан в Парке

На территории парка отдыха можно остановиться и на несколько дней, разместившись в одном из номеров комфортабельного гостиничного комплекса. Все комнаты также оформлены в древнерусском стиле, но при этом в них есть все необходимое для комфортного отдыха современного человека: плазменный телевизор, ванная комната, мини-бар, а в некоторых номерах есть своя кухня. Взрослые при этом смогут развлечь себя посещением русских бань, а для детей на территории комплекса, кроме сказочного парка, открыт еще и небольшой зоопарк, в котором дети сами смогут покормить кроликов и козлят, а также понаблюдать за лесными ланями, кабаном и зубром.

Летнее кафе в Парке

Летнее кафе в Парке

На детской площадке размещаются деревянные фигуры сказочных персонажей, созданные умелыми мастерами. Здесь и Водяной из известного мультфильма, и Змей-Горыныч, и Леший, и Кощей Бессмертный.

Водяной в парке

Водяной в парке

Так же дети резвятся на каруселях и качелях. На пруду перед рестораном установлена сказочная ладья с парусами. На небольшой площадке установлен красный двухэтажный автобус, изображающий сказочное английское посольство. Повсюду резные беседки, скамеечки и летние кафе.

Импровизированное английское посольство в Парке

Импровизированное английское посольство в Парке

Этот удивительный парк развлечений будет интересен для людей любого возраста. Очень радует, что у нас в стране создаются такие благоустроенные места отдыха для всей семьи, где среди бескрайнего леса можно прогуляться по многочисленным тропинкам, покататься на веломобилях, поиграть с детьми среди сказочных персонажей и просто отдохнуть от городской суеты.

Отели Рязани

В год 6745 (1237). В двенадцатый год по перенесении чудотворного образа из Корсуня пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал на реке на Воронеже близ земли Рязанской. И прислал пословнепутевых на Рязань к великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому, требуя у него десятой доли во всем: во князьях, во всяких людях и в остальном. И услышал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о нашествии безбожного царя Батыя и тотчас послал в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у него помощи против безбожного царя Батыя или чтобы сам на него пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимирский и сам не пошел, и помощи не послал, задумав один сразиться с Батыем. И услышал великий князь (Юрий Ингваревич) Рязанский, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, и тотчас послал за братьями своими: за князем Давыдом Ингваревичем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими князьями. И стали совет держать — как утолить нечестивца дарами. И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, н молил царя, чтобы не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей при-творно обещал не ходить войной на Рязанскую землю, но только похвалялся и грозился повоевать всю Русскую землю. И стал у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе просить. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что имеет князь Федор Юрьевич Рязанский княгиню из царского рода и что всех прекраснее она телом своим. Царь Батый лукав был и немилостив, в неверии своем распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: «Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей». Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь». Безбожный царь Батый оскорбился и разъярился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.

И один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, укрылся и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина. И увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича.

Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое — князя Ивана Федоровича, и как услышала она смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти. И услышал великий князь Юрий Ингваревич об убиении безбожным царем возлюбленного сына своего, князя Федора, и многих князей, и лучших людей и стал плакать о них с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей. И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки. И увидел князь великий Юрий Ингваревич братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и бестрепетно скачущих, воздел руки к небу и сказал со слезами: «Избавь нас, боже, от врагов наших, и от подымающихся на нас освободи нас, и сокрой нас от сборища нечестивых и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им темен и скользок». И сказал братии своей: «О государи мои и братия! Если из рук господних благое приняли, то и злое не потерпим ли? Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Пусть я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые божии церкви, и за веру христианскую, и за отчину отца нашего великого князя Ингваря Святославича». И пошел в церковь Успения пресвятой владычицы богородицы, и плакал много перед образом пречистой, и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславовне и принял благословение от епископа и всех священнослужителей. И пошел против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских, и напали на него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два — с десятью тысячами. И увидел князь великий убиение брата своего, князя Давыда Ингваревича, и воскликнул в горести души своей: «О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, наперед нас чашу испил, а мы ли сей чаши не изопьем!» И пересели с коня на конь и начали биться упорно; через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно биясь, так что всем полкам татарским подивиться крепости и мужеству рязанского воинства. И едва одолели их сильные полки татарские. Убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский и многие князья местные и воеводы крепкие и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые. Сие все навел бог грех ради наших.

А князя Олега Ингваревича захватили еле живого. Царь же, увидев многие свои полки побитыми, стал сильно скорбеть и ужасаться, видя множество убитых из своих войск татарских. И стал воевать Рязанскую землю, веля убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река сильная, грех ради наших.

И увидел царь Батый Олега Ингваревича, столь красивого и храброго, изнемогающего от тяжких ран, и хотел уврачевать его от тех ран и к своей вере склонить. Но князь Олег Ингваревич укорил царя Батыя и назвал его безбожным и врагом христианства. Окаянный же Батый дохнул огнем от мерзкого сердца своего и тотчас повелел Олега ножами рассечь на части. И был он второй страстотерпец Стефан, принял венец страдания от всемилостивого бога и испил чашу смертную вместе со всею своею братьею.

И стал воевать царь Батый окаянный Рязанскую землю и пошел ко граду Рязани. И осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов и ран изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город — одни с огнями, другие со стенобитными орудиями, а третьи с бесчисленными лестницами — и взяли град Рязань месяца декабря в 21 день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами, и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали — во святой церкви пожгли, а иные многие от оружия пали. И во граде многих людей, и жен, и детей мечами посекли, а других в реке потопили, а священников и иноков без остатка посекли, и весь град пожгли, и всю красоту прославленную, и богатство рязанское, и сродников рязанских князей — князей киевских и черниговских — захватили. А храмы божий разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось во граде ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего — ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши.

И увидел безбожный царь Батый страшное пролитие крови христианской, и еще больше разъярился и ожесточился, и пошел на Суздаль и на Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви божии до основания разорить.

И некий из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем, и услышал о нашествии зловерного царя Батыя, и выступил из Чернигова с малою дружиною, и помчался быстро. И приехал в землю Рязанскую и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты. И помчался во град Рязань и увидел город разорен, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, а иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем. И собрал небольшую дружину — тысячу семьсот человек, которых бог соблюл вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно.

И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился.

И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю, а царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы веры, и какой земли, и зачем мне много зла творите?» Они же отвечали: «Веры мы христианской, рабы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного царя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу — рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому. И послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество орудий для метания камней, и стали бить по нему из бесчисленных камнеметов, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями, — и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали царю приближенные: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знаютони смерти и так крепко и мужественно на конях бьются — один с тысячею, а два — с десятью тысячами. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал Батый, глядя на тело Евпатьево: «О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, — держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им.

Князь Ингварь Ингваревич был в то время в Чернигове у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского, сохранен богом от злого того отступника и врага христианского. И пришел из Чернигова в землю Рязанскую, в свою отчину, и увидел ее пусту, и услышал, что братья его все убиты нечестивым, законопреступным царем Батыем, и пришел во град Рязань, и увидел город разорен, а мать свою, и снох своих, и сродников своих, и многое множество людей лежащих мертвыми, и церкви пожжены, и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято. Увидел князь Ингварь Ингваревич великую последнюю погибель за грехи наши и жалостно воскричал, как труба, созывающая на рать, как орган звучащий. И от великого того кричания и вопля страшного пал на землю, как мертвый. И едва отлили его и отходили на ветру, И с трудом ожила душа его в нем.

Кто не восплачется о такой погибели? Кто не возрыдает о стольких, людях народа православного? Кто не пожалеет стольких убитых государей? Кто не застонет от такого пленения?

И разбирал трупы князь Ингварь Ингваревич, и нашел тело матери своей великой княгини Агриппины Ростиславовны, и узнал снох своих, и призвал попов из сел, которых бог сохранил, и похоронил матерь свою и снох своих с плачем великим вместо псалмов и песнопений церковных, И сильно кричал и рыдал. И похоронил остальные тела мертвых, и очистил город, и освятил. И собралось малое число людей, и утешил их. И плакал беспрестанно, поминая матерь свою, и братию свою, и род свой, и все узорочье рязанское, без времени погибшее. Все то случилось по грехам нашим. Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство ее, и отошла слава ее, и нельзя было увидеть в ней никаких благ ее — только дым, земля и пепел. А церкви все погорели, и великая церковь внутри изгорела и почернела. И нетолько этот град пленен был, ной иные многие. Не стало во граде ни пения, ни звона; вместо радости — плач непрестанный.

И пошел князь Ингварь Ингваревич туда, где побиты были от нечестивого царя Батыя братия его: великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, брат его князь Давыд Ингваревич, брат его Всеволод Ингваревич, и многие князья местные, и бояре, и воеводы, и все воинство, и удальцы, и резвецы, узорочье рязанское. Лежали они все на земле пусто, на траве ковыле, снегом и льдом померзнувшие, никем не блюдомые. Звери тела их поели, и множество птиц их потерзало. Все лежали, все вместе умерли, единую чашу испили смертную. И увидел князь Ингварь Ингваревич великое множество тел лежащих, и воскричал горько громким голосом, как труба звучащая, и бил себя в грудь руками и падал на землю. Слезы его из очей как поток текли, и говорил он жалостно: «О милая моя братия и воинство! Как уснули вы, жизни мои драгоценные, и меня одного оставили в такой погибели? Почему не умер я раньше вас? И как закатились вы из очей моих? И куда ушли вы, сокровища жизни моей? Почему ничего не промолвите мне, брату вашему, цветы прекрасные, сады мои несозрелые? Уже не подарите сладость душе моей! Почему не посмотрите вы на меня, брата вашего, и не поговорите со мною? Ужели забыли меня, брата вашего, от единого отца рожденного и от единой утробы матери нашей — великой княгини Агриппины Ростиславовны, и единою грудью многоплодного сада вскормленного? На кого оставили вы меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано заходящее! Месяц мой красный! Скоро погибли вы, звезды восточные; зачем же закатились вы так рано? Лежите вы на земле пустой, никем не охраняемые; чести-славы ни от кого не получаете вы! Помрачилась слава ваша. Где власть ваша? Над многими землями государями были вы, а ныне лежите на земле пустой, лица ваши потемнели от тления. О милая моя братия и дружина ласковая, уже не повеселюся с вами! Светочи мои ясные, зачем потускнели вы? Не много порадовался с вами! Если услышит бог молитву вашу, то помолитесь обо мне, брате вашем, чтобы умер я вместе с вами. Уже ведь за веселием плач и слезы пришли ко мне, а за утехой и радостью сетование и скорбь явились мне! Почему не прежде вас умер, чтобы не видеть смерти вашей, а своей погибели? Слышите ли вы горестные слова мои, жалостно звучащие? О земля, о земля! О дубравы! Поплачьте со мною! Как назову день тот и как опишу его, в который погибло столько государей и многое узорочье рязанское — удальцы храбрые? Ни один из них не вернулся, но все рано умерли, единую чашу смертную испили. От горести души моей язык мой не слушается, уста закрываются, взор темнеет, сила изнемогает».

Было тогда много тоски, и скорби, и слез, и вздохов, и страха, и трепета от всех тех злых, которые напали на нас. И воздел руки к небу великий князь Ингварь Ингваревич и воззвал со слезами: «Господи боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех гонящих избавь меня. Пречистая матерь Христа, бога нашего, не оставь меня в печали моей. Великие страстотерпцы и сродники наши Борис и Глеб, будьте мне, грешному, помощниками в битвах. О братия мои и воинство, помогайте мне во святых ваших молитвах на врагов наших — на агарян и род Измаила».

И стал разбирать князь Ингварь Ингваревич тела мертвых, и взял тела братьев своих — великого князя Юрия Ингваревича, и князя Давида Ингваревича Муромского, и князя Глеба Ингваревича Коломенского, и других князей местных — своих сродников, и многих бояр, и воевод, и ближних, знаемых ему, и принес их во град Рязань, и похоронил их с честью, а тела других тут же на пустой земле собрал и надгробное отпевание совершил. И, похоронив так, пошел князь Ингварь Ингваревич ко граду Пронску, и собрал рассеченные части тела брата своего благоверного и христолюбивого князя Олега Ингваревича, и повелел нести их во град Рязань. А честную главу его сам князь великий Ингварь Ингваревич до града понес, и целовал ее любезно, и положил его с великим князем Юрием Ингваревичем в одном гробу. А братьев своих, князя Давыда Ингваревича да князя Глеба Ингваревича, положил в одном гробу близ могилы их. Потом пошел князь Ингварь Ингваревич на реку на Воронеж, где убит был князь Федор Юрьевич Рязанский, и взял тело честное его, и плакал над ним долгое время. И принес в область его к иконе великого чудотворца Николы Корсунскего. И похоронил его вместе с благоверной княгиней Евпраксией и сыном их князем Иваном Федоровичем Постником во едином месте. И поставил над ними кресты каменные. И по той причине зовется великого чудотворца Николы икона Заразской, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном своим князем Иваном сама себя на том месте «заразила» (разбила).

Те государи из рода Владимира Святославича — отца Бориса и Глеба, внуки великого князя Святослава Ольговича Черниговского. Были они родом христолюбивы, братолюбивы, лицом прекрасны, очами светлы, взором грозны, сверх меры храбры, сердцем легки, к боярам ласковы, к приезжим приветливы, к церквам прилежны, на пирование скоры, до государских потех охочи, ратному делу искусны, и перед братией своей и перед их послами величавы. Мужественный ум имели, в правде-истине пребывали, чистоту душевную и телесную без порока соблюдали. Отрасль они святого корени и богом насажденного сада цветы прекрасные! Воспитаны были в благочестии и во всяческом наставлении духовном. От самых пеленок бога возлюбили. О церквах божиих усердно пеклись, пустых бесед не творили, злонравных людей отвращались, и с добрыми только беседовали, и божественные писания всегда с умилением слушали. Врагам в сражениях страшными являлись, многих супостатов, поднимавшихся на них, побеждали и во всех странах имена свои прославили. К греческим царям великую любовь имели и дары от них многие принимали. А в браке целомудренно жили, помышляя о своем спасении. С чистой совестью, и крепостью, и разумом держали свое земное царство, и к небесному приближаясь. Плоти своей не угождали, соблюдая, тело свое после брака непричастным греху. Государев сан держали, а к постам и молитвам были прилежны и кресты на груди своей носили. И честь и славу от всего мира принимали, а святые дни святого поста честно хранили и во все святые посты причащались святых пречистых и бессмертных тайн. И многие труды и победы по правой вере показали. А с погаными половцами часто бились за святые церкви и православную веру. А отчину свою от врагов безленостно оберегали. И милостыню неоскудную давали и ласкою своею многих из неверных царей, детей их и братьев к себе привлекали и к вере истинной обращали.

Благоверный князь Ингварь Ингваревич, названный во святом крещении Козьмой, сел на столе отца своего великого князя Ингваря Святославича. И обновил землю Рязанскую, и церкви поставил, и монастыри построил, и пришельцев утешил, и людей собрал. И была радость христианам, которых избавил бог рукою своею крепкою от безбожного и зловерного царя Батыя. А господина Михаила Всеволодовича Пронского посадил на отца его отчине.

 îäíîì íåáîëüøîì àêâàðèóìå æèëè-áûëè ðûáêè è óëèòêè ðàçíûå. È áûëà ñðåäè íèõ ïðèíöåññà — ìàëåíüêàÿ Çîëîòàÿ Ðûáêà. Îíà æèëà â ñòàðîé êðåïîñòè, ÷òî íà äíå àêâàðèóìà è êîãäà õîäèëà ãóëÿòü, ìàëåíüêèå þðêèå ðûáêè-ãóïÿøêè, êàê íåóòîìèìûå ñòðàæíèêè, êàðàóëèëè å¸ ïîêîé.

Ðÿäîì, â êó÷êå êàìíåé îáèòàë òîëñòûé, ëåíèâûé Ñîì. Îí ðåäêî ñëåçàë ñ êàìíåé è òî òîëüêî äëÿ òîãî, ÷òîáû çàëåçòü íà ñòåêëî è ïîìî÷ü ñòàðàòåëüíûì, íåïîâîðîòëèâûì óëèòêàì ïî÷èñòèòü åãî îò èëà.

Ðàçíîöâåòíûå áàðáóñû ðàçâëåêàëè ìàëåíüêóþ ïðèíöåññó ñâîèìè íåçàìûñëîâàòûìè òàíöàìè, à Áàðáóñ-êëîóí ïîòåøàë å¸ âñÿêèìè ôîêóñàìè.

Óñà÷è ñëóæèëè ïðè äâîðå ïî õîçÿéñòâó è âíèìàòåëüíî ñëåäèëè, êîãäà æå, íàêîíåö, â àêâàðèóì íàñûïëþò êîðì.

Ðûáêè-ãóðàìè îáèòàëè â îñíîâíîì â çàðîñëÿõ âîäîðîñëåé è îõðàíÿëè õðàíèâøèåñÿ òàì ðàçíûå ÷óäåñà è âîëøåáñòâà, áåç êîòîðûõ Çîëîòîé Ðûáêå ïðîñòî íå îáîéòèñü.

Äèêóñû ðàáîòàëè â å¸ ãîñóäàðñòâå ó÷èòåëÿìè è áûëè î÷åíü ñòðîãè ñ ìàëåíüêîé ïðèíöåññîé. Îíè ðåâíîñòíî ñëåäèëè, ÷òîáû âñå èõ óðîêè îíà óñâîèëà áåç îøèáîê è ñ ïîíèìàíèåì.

Áûëè â ýòîì ãîñóäàðñòâå è õóëèãàíû: ïîëîñàòàÿ Êàñàòêà ñ Ïèðàíüåé. Îíè íîñèëèñü ïî àêâàðèóìó è äîñàæäàëè âñåì ñâîèìè øàëîñòÿìè. Èíîãäà äàæå çàòåâàëè äðàêè. Êîãäà ìàëåíüêèå ãóïÿøêè íå ñïðàâëÿëèñü ñ íèìè, òî çâàëè ñåáå íà ïîìîùü îòâàæíîãî Ìå÷åðîòà, êîòîðûé íè÷åãî è íèêîãî íå áîÿëñÿ è ãîòîâ çà ñïîêîéñòâèå â ãîñóäàðñòâå ñðàçèòüñÿ ñ ëþáûì âðàãîì. È ïîìîãàë åìó â ýòîì åãî íåóòîìèìûé äðóã è òîâàðèù Ìàêðîïîä. Îí êàê òàíê íàïèðàë íà âðàãà è òåñíèë åãî ïðî÷ü, ïðèæèìàÿ ïîãëóáæå â óãîë.

Øóñòðûå íåîí÷èêè è ðûáêè-ôîíàðèêè îñâåùàëè âñå â àêâàðèóìå îòðàæ¸ííûì ñâåòîì, è âñå â íåì êðàñèâî ïåðåëèâàëîñü è áëåñòåëî.

Áîëüøèå ñêàëÿðèè æèëè â àêâàðèóìå ñàìè ïî ñåáå è íèêîãî íå òðîãàëè. Îíè êàê áîëüøèå ïàðóñà ïëàâàëè â àêâàðèóìå âçàä è âïåð¸ä, ÷àñòî çàìèðàÿ â ãóùå âîäîðîñëåé ñðåäè ÷óäåñ è âîëøåáñòâà, è òàì ïîäîëãó íàñëàæäàëèñü èìè, åäâà çàìåòíî øåâåëÿ ñâîèìè äëèííûìè ïðè÷óäëèâûìè ïëàâíèêàìè.

Ðûáêà Ïîïóãàé îáó÷àë ïðèíöåññó âñåì ÿçûêàì ðûá, çâåðåé, ïòèö è ëþäåé: ïðèíöåññà ïðîñòî îáÿçàíà óìåòü ãîâîðèòü è ïîíèìàòü âñåõ, ñ êåì åé âäðóã ïðèä¸òñÿ êîãäà-ëèáî âñòðåòèòüñÿ.

À åù¸ âìåñòå ñ Çîëîòîé Ðûáêîé ó÷èëèñü: áû÷êè — áåñòîëêîâûå òðîå÷íèêè, âå÷íî ïðîïóñêàþùèå çàíÿòèÿ è ïðÿ÷óùèåñÿ çà ñêàëÿðèÿìè, êàê çà áîëüøèìè çàíàâåñêàìè (Òàì, íèêåì íå çàìå÷åííûå, îíè áàëîâàëèñü ñ ðàçíûìè ÷óäåñàìè, ÷åì äîñòàâëÿëè âñåì âçðîñëûì íåìàëî õëîïîò); Âåðõîâêà è Êîðþøêà, î÷åíü ëþáèâøèå óðîêè òðóäà; äâîå÷íèê Áóíîöåôàëóñ, êîòîðûé âîîáùå íå õîäèë â øêîëó è âñåìè äíÿìè ëåæàë íà êàìíÿõ, ïîìîãàÿ ëåíèòüñÿ äÿäåíüêå Ñîìó; óìíûé íå ïî ãîäàì Ãåîôàãóñ, êîòîðûé îòëè÷íî çíàë è ìàòåìàòèêó, è ãåîãðàôèþ è äðóãèå ìóäðûå íàóêè (Ó÷èòåëÿ äèñêóñû ÷àñòî ñòàâèëè åãî â ïðèìåð âñåì ó÷åíèêàì).

À âîò ìàëåíüêèé, âå÷íî èñïóãàííûé Ïåñêàðèê ñëûë â èõ êîìïàíèè ñòàðàòåëüíûì è íåóòîìèìûì ó÷åíèêîì, íî íèêàêèå íàóêè íå øëè åìó âïðîê, êðîìå îäíîé — êàê áûñòðåå ñìûòüñÿ îò õóëèãàíèñòûõ è çàäèðèñòûõ Êàñàòêè ñ Ïèðàíüåé. Òå ÷àñòî ïîäæèäàëè åãî ïîñëå óðîêîâ, ÷òîáû íàïàñòü è îáèäåòü, ïîýòîìó Ïåñêàðèê ÷àñòî äîïîçäíà îñòàâàëñÿ â øêîëå è æäàë, êîãäà ìàëåíüêèé ãîëóáîé Äåëüôèí÷èê, åãî åäèíñòâåííûé äðóã, çàêîí÷èò çàíÿòèÿ è îíè âìåñòå îòïðàâÿòñÿ äîìîé: âäâî¸ì ñ äðóãîì áûëî íå òàê ñòðàøíî.

Äèðåêòîðîì øêîëû áûë  ðîäíîé äÿäÿ Çîëîòîé Ðûáêè ñòàðûé ìóäðûé ïðîôåññîð Òåëåñêîï. Áëàãîäàðÿ åãî îãðîìíûì ãëàçàì, îí âñåãäà âñå âèäåë è áûë â êóðñå âñåãî-âñåãî, ÷òî ïðîèñõîäèò â àêâàðèóìå — åãî öàðñòâå-ãîñóäàðñòâå.

Êàê-òî ðàç ðåøèëà Çîëîòàÿ Ðûáêà ïîéòè ïðîãóëÿòüñÿ ïî ïîâåðõíîñòè âîäíîé ãëàäè è íå çàìåòèëà, ÷òî ðÿäîì ñ àêâàðèóìîì ñèäèò õèòðûé êîò Êóêóñÿ è òåðïåëèâî ïîäæèäàåò, êàê áû ñõâàòèòü çàçåâàâøóþñÿ ðûáêó. Íå óñïåëà ìàëåíüêàÿ ïðèíöåññà âûíûðíóòü íà ïîâåðõíîñòü, êàê ëîâêèé êîò ìîìåíòàëüíî ïîäöåïèë å¸ ëàïîé è âûáðîñèë èç àêâàðèóìà íà ïîë.

Îò÷àÿííî çàáèëàñü, çàòðåïûõàëàñü íà ïîëó Çîëîòàÿ Ðûáêà è, êàçàëîñü, íåò åé óæå ñïàñåíèÿ îò êîâàðíîãî êîòà, êàê íà åå ñ÷àñòüå ðÿäîì îêàçàëñÿ ìàëü÷èê Âàíÿ. Îí áåðåæíî âçÿë ðûáêó è ïîëîæèë â áàíî÷êó ñ âîäîé, ÷òîáû îíà ìîãëà òàì íåìíîãî ïîæèòü, ïîêà íå âåðíåòñÿ ñ ïðîãóëêè åãî ñòàðøàÿ ñåñòðåíêà Ìàøåíüêà.

Ñàì Âàíå÷êà áûë åùå ñîâñåì ìàëåíüêèé è äî àêâàðèóìà íå äîñòàâàë, íî ÷àñòî è ïîäîëãó ñìîòðåë, êàê â íåì æèâóò ðûáêè. Ïîðîé åìó êàçàëîñü, ÷òî îíè ñ íèì ðàçãîâàðèâàþò, ñëûøàò åãî è çíàþò, ÷òî îí ñåé÷àñ ïðî íèõ äóìàåò. Íà ñàìîì äåëå âñå òàê è áûëî: âñå ðûáêè î÷åíü õîðîøî çíàëè è Âàíå÷êó, è Ìàøåíüêó, è èõ ëàñêîâóþ áàáóøêó, è êîâàðíîãî êîòà ïîñêîëüêó âñå îíè æèëè â îäíîì äîìå.

Âîò è ñåé÷àñ âçìîëèëàñü Çîëîòàÿ Ðûáêà:

— Âàíå÷êà, ìèëûé, ñïàñèáî ÷òî ñïàñ ìåíÿ! Òîëüêî íå óþòíî, ïëîõî ìíå â ýòîé áàíêå. Áðîñü òû ìåíÿ îáðàòíî â àêâàðèóì, à çà ýòî ÿ ïîìîãó òåáå ÷åì ñìîãó — âûïîëíþ âñå òâîè æåëàíèÿ. À êàêèå íå ñìîãó âûïîëíèòü, âåäü ÿ åùå ìàëåíüêàÿ è òîëüêî-òîëüêî íà÷àëà ó÷èòüñÿ, ìíå ïîìîæåò ìîé äÿäÿ, ìîãó÷èé ìàã è âîëøåáíèê Òåëåñêîï.

— ß áû ñ ðàäîñòüþ, — îòâå÷àåò åé Âàíå÷êà, — íî ÿ åùå ìàëåíüêèé è íå äîñòàþ äî àêâàðèóìà. Âîò åñëè áû òû ñäåëàëà ìåíÿ ñðàçó áîëüøèì-áîëüøèì, òîãäà ÿ áû ñðàçó îòïóñòèë òåáÿ äîìîé. Òàê ÷òî ïðèäåòñÿ òåáå, ìèëàÿ Çîëîòàÿ Ðûáêà, íåìíîãî ïîäîæäàòü, ïîêà Ìàøà ñ óëèöû íå ïðèäåò. Îíà óæå âçðîñëàÿ è óìíàÿ, âñå çíàåò è âñå óìååò. Îíà â ýòîì ãîäó â øêîëó ïîéäåò! — ïîõâàñòàëñÿ Âàíÿ Ðûáêå.

Ïðèøëà Ìàøåíüêà äîìîé ñ ïðîãóëêè è Âàíÿ ðàññêàçàë åé ïðî Çîëîòóþ Ðûáêó. Ìàøåíüêà íå ïîâåðèëà Âàíå÷êå ïîñêîëüêó íå óìåëà êàê îí ðàçãîâàðèâàòü íè ñ ðûáàìè, íè ñ æèâîòíûìè. Ïîñìåÿëàñü îíà íàä Âàíåé, ÷òî îí ñ âñÿêèìè ðûáàìè äà ñîáàêàìè è êîòàìè ðàçãîâàðèâàåò, íî ïðîñüáó åãî âûïîëíèëà è îòïóñòèëà ðûáêó â àêâàðèóì.

Îáðàäîâàëàñü, ïîâåñåëåëà Çîëîòàÿ Ðûáêà è ïîì÷àëàñü ê äÿäå ðàññêàçàòü, êàê åå Âàíÿ îò íåìèíóåìîé ãèáåëè ñïàñ è ÷òî îáåùàëà îíà åìó âûïîëíèòü âñå åãî æåëàíèÿ.

Çàäóìàëñÿ ìóäðûé Òåëåñêîï: “Ìàëà åùå ïðèíöåññà, íå ðîâíÿ îíà òåòóøêå ñâîåé — Ùóêå-âîëøåáíèöå. Äà è ó íàñ â àêâàðèóìå íåò ñòîëüêî ÷óäåñ â çàïàñå, à ñëîâî äåðæàòü íàäî — ýòî âåäü ñëîâî ïðèíöåññû àêâàðèóìíîãî ãîñóäàðñòâà… ×òî æå äåëàòü? Êàê ïîìî÷ü ìàëåíüêîé ïðèíöåññå âûïîëíèòü äàííîå Âàíå îáåùàíèå?” È ðåøèë Òåëåñêîï ïðèãëàñèòü Âàíþ â ãîñòè.

— Ïîéäè ê Âàíå è ïðèãëàñè åãî ê íàì â áàøíþ. Õî÷ó ñ íèì ïîòîëêîâàòü, — ñêàçàë îí Çîëîòîé Ðûáêå. — À ÿ ïîçàáî÷óñü, êàê íàì åãî ñþäà  äîñòàâèòü.

Ïîïëûëà Çîëîòàÿ Ðûáêà, ïîçâàëà Âàíþ è ïåðåäàëà âñå, ÷òî ñêàçàë åé äÿäÿ Òåëåñêîï. Îáðàäîâàëñÿ Âàíÿ, ñîãëàñèëñÿ è â òîò æå ìèã îêàçàëñÿ â àêâàðèóìå âíóòðè áàøíè, ãäå åãî óæå æäàëè ìíîãî÷èñëåííûå äðóçüÿ ìàëåíüêîé ïðèíöåññû. Îíè íàïåðåáîé íà÷àëè áëàãîäàðèòü Âàíþ çà òî, ÷òî îí ñïàñ èõ ëþáèìóþ Çîëîòóþ Ðûáêó è âñå êàê îäèí õîòåëè ñ íèì ïîäðóæèòüñÿ, äàæå õóëèãàíêè Êàñàòêà ñ Ïèðàíüåé íàïðàøèâàëèñü ê íåìó â äðóçüÿ.

Òåì âðåìåíåì ìóäðûé Òåëåñêîï ïîâåë Âàíþ ïîêàçàòü ñâîè âëàäåíèÿ. Âûøëè îíè èç áàøíè è Âàíå îòêðûëñÿ ïðè÷óäëèâûé ïîäâîäíûé ìèð. Îò îáèëèÿ íåçíàêîìûõ è êðàñèâûõ ðàñòåíèé ó Âàíè äóõ çàõâàòèëî. Îí áûë êàê â ñêàçêå è åìó âñå î÷åíü-î÷åíü íðàâèëîñü â ýòîì ìàëåíüêîì ïðè÷óäëèâîì ãîñóäàðñòâå. Îíè ïîäíÿëèñü â ãóùó âîäîðîñëåé è Òåëåñêîï ïîêàçàë Âàíå âñå ÷óäåñà, êîòîðûå òàì õðàíèëèñü. Ó Âàíè ãëàçà ðàçáåæàëèñü: âñå õîòåëîñü ïîïðîáîâàòü, ïîñìîòðåòü, ñâîèìè ðóêàìè ïîùóïàòü…

— Íó, Âàíÿ, ñêàçûâàé ñâîå æåëàíèå, — âåëåë Òåëåñêîï, êîãäà îíè âåðíóëèñü îáðàòíî â áàøíþ.

È òóò Âàíÿ ñèëüíî ïðèçàäóìàëñÿ: ôàíòàçèÿ áóðíî ðèñîâàëà êàðòèíêè âñÿêèõ âêóñíîñòåé, ìíîæåñòâî èãðóøåê, ïîñëóøíûõ âçðîñëûõ, êîòîðûå óæå íå îòìàõèâàþòñÿ îò íåãî è âûïîëíÿþò  âñå åãî ïðèõîòè; ïðåäñòàâèë, êàê Ìàøåíüêà íå ñòåñíÿÿñü áåðåò åãî âåçäå  ñ ñîáîé ïî ñâîèì âçðîñëûì äåëàì… Âàíÿ ðàñòåðÿëñÿ, çàñìóùàëñÿ è, íå çíàÿ ÷òî ñêàçàòü, ðîáêî ñïðîñèë: «À ìîæíî ÿ ïîòîì ïîæåëàþ, êîãäà íàäî áóäåò?».

— Õîðîøî Âàíå÷êà, — îòâåòèëà Çîëîòàÿ Ðûáêà, — íî îäèí ïîäàðîê ÿ òåáå âñå æå ñäåëàþ. Õî÷ó ÷òîáû ðó÷êè òâîè óìåëûìè ñòàëè. Òû ñåé÷àñ, êàê íè â ÷åì íå áûâàëî, âåðíåøüñÿ äîìîé, à êîãäà ïîïðîñÿò òåáÿ èëè ñàì ÷åãî çàõî÷åøü ñäåëàòü, çàêðîé ãëàçêè è ñêàæè ðó÷êàì ñâîèì òàêèå ñëîâà: «Ðó÷êè óìåëûå, ïàëü÷èêè âîëøåáíûå äåëàéòå ñàìè ÷åãî âàì âåëþ!» Ïîòîì îòêðîé ãëàçà è ïðèñòóïàé ñìåëî. Ðóêè ñàìè ñâîå äåëî ñïðàâÿò.

Òàê è åñòü! Âåðíóëñÿ Âàíÿ äîìîé, áóäòî è íå îòëó÷àëñÿ âîâñå. Íèêòî è íå çàìåòèë, â êàêîì îí öàðñòâå-ãîñóäàðñòâå ïîáûâàë. Çàõîòåë ïðîâåðèòü ñëîâà Çîëîòîé Ðûáêè. Âçÿë ó áàáóøêè êëóáîê êîðè÷íåâûõ íèòîê è ñêàçàë: » Ðó÷êè óìåëûå, ïàëü÷èêè âîëøåáíûå ïðîëîæèòå íà ïîëó äîðîãó ê ëåñó!». Áðîñèë êëóáîê êàòèòüñÿ ïî ïîëó. Ïîêàòèëñÿ êëóáîê è îñòàâèë ñëåäîì çà ñîáîé íèòî÷êó, òî÷ü-â-òî÷ü êàê äîðîæêà áåæèò. Çäîðîâî ïîëó÷àåòñÿ! Âàíå èãðà òàê ïîíðàâèëîñü, ÷òî âçÿë îí êëóáî÷åê ñ çåëåíûìè íèòêàìè, ñêàçàë âîëøåáíûå ñëîâà è çà äîðîãîé ëåñ ãóñòîé îáðàçîâàëñÿ. Òóò è Ìàøåíüêà åìó ïîìîãàòü ñòàëà: âçÿëà ó áàáóøêè âÿçàíüå íå îêîí÷åííîå, áðîñèëà åãî íà ïîë è ïîëó÷èëàñü öâåòèñòàÿ ïîëÿíà. À Âàíå÷êà óæ ðÿäîì äîìèê êëóáî÷êàìè âûðèñîâûâàåò. È òàê îíè óâëåêëèñü èãðîé, ÷òî è íå çàìåòèëè, êàê ïîðóøèëè âñå áàáóøêèíî âÿçàíüå.

Âîøëà áàáóøêà â êîìíàòó: ”Áàòþøêè-ñâåòû! Ýòî ÷òî æ âû îêàÿííûå íàòâîðèëè?! Âñå íèòêè ìíå çàïóòàëè! À íó ìàðø â ñâîþ êîìíàòó è òèõî òàì ñèäåòü, íåñëóõè!” — çàðóãàëàñü îíà.

Âàíå òàê ñòûäíî ñòàëî, ÷òî îò ñòûäà îí ãîòîâ áûë ñêâîçü çåìëþ ïðîâàëèòüñÿ âìåñòå ñ Ìàøåíüêîé, òîëüêî áû íå ðàññòðàèâàòü ëþáèìóþ áàáóøêó. Çîëîòàÿ Ðûáêà óâèäåëà ýòî è â ìãíîâåíèå îêà ïåðåìåñòèëà èõ â ñâîå ïîäâîäíîå öàðñòâî. Òóò-òî Âàíÿ ñî ñëåçàìè íà ãëàçàõ è ðàññêàçàë Çîëîòîé Ðûáêå âñå, ÷òî ñ íèìè ïðèêëþ÷èëîñü.

— Íå ïå÷àëüñÿ Âàíÿ, — ìîëâèëà Çîëîòàÿ Ðûáêà, — ïîìîãó òâîåìó ñ Ìàøåé ãîðþ, íî âïåðåä õî÷ó çíàòü: êàê ïî-òâîåìó, ïî÷åìó âñå-òàêè áàáóøêà íà âàñ ðàññåðäèëàñü? Îòâåòèòå ÷åñòíî íà ìîé âîïðîñ, ñäåëàþ òàê, ÷òî áàáóøêà íå áóäåò ñåðäèòüñÿ íà âàñ, à íåò — òàê è áóäåòå ïîïàäàòü â ðàçíûå íåïðèÿòíûå ñèòóàöèè.

Ïîäóìàë Âàíÿ è ÷åñòíî ïðèçíàëñÿ Çîëîòîé Ðûáêå â òîì, ÷òî íà ñàìîì äåëå íå õîòåë îí îáèæàòü ëþáèìóþ áàáóøêó, ïðîñòî íå ïîäóìàë ïðåæäå, êàê åé òðóäíî áóäåò ïîñëå èõ õóäîæåñòâ ðàñïóòûâàòü íèòêè è íàëàæèâàòü ñâîå âÿçàíèå.

Îáðàòèëàñü Ðûáêà ñ òåì æå âîïðîñîì ê Ìàøåíüêå, à òà åé è îòâå÷àåò: “ß íå âèíîâàòà! Ýòî âñå Âàíüêà ïðèäóìàë, ÿ åìó ãîâîðèëà: “Ïåðåñòàíü ñåé÷àñ æå!”, íî îí ìåíÿ íå ñëóøàë;  à ÿ õîòåëà åãî îñòàíîâèòü è ïîìî÷ü áàáóøêå íèòêè ñìîòàòü».

Âèäèìî íå ìîãëà Ìàøåíüêà èíà÷å îòâåòèòü Çîëîòîé Ðûáêå. Åé âåäü íó íèêàê íåëüçÿ áûòü ñåé÷àñ â ÷åì-òî âèíîâàòîé: íà íîñó ïåðâîå ñåíòÿáðÿ è åñëè îíà áóäåò õîðîøî ñåáÿ âåñòè, ðîäèòåëè îáåùàëè êóïèòü åé â øêîëó íîâåíüêèé êðàñèâûé ïåíàë äëÿ ðó÷åê è öâåòíûõ êàðàíäàøåé. Îíà âñå ëåòî ìå÷òàëà î òàêîì êðàñèâîì ïåíàëå è ñåé÷àñ åå ìå÷òà îêàçàëàñü ïîä óãðîçîé.

«Âîò òàê äåëà, — ïîäóìàëà Çîëîòàÿ Ðûáêà, — êàê æå áûòü?! Âàíÿ-òî ÷åñòíî ïðèçíàëñÿ, à âîò Ìàøåíüêà ñõèòðèëà… Íàäî ñ äðóçüÿìè ïîñîâåòîâàòüñÿ, ÷òî îíè ñêàæóò, êàê ðàññóäÿò». È ðåøèëà îíà îòïðàâèòüñÿ ê Ãåîôàãóñó — ñàìîìó óìíîìó èç ó÷åíèêîâ.

Îíè øëè ïî êàìíÿì è ðàêóøêàì êàæäûé â ñâîåé çàäóì÷èâîñòè è íå÷àÿííî íàñòóïèëè íà ëåíèâîãî Ñîìà, ÷òî ðàñïëàñòàëñÿ íà êàìíå. Ñîì íåõîòÿ øåâåëüíóë õâîñòîì è íåäîâîëüíî ïðîáóð÷àë: “Áðîäÿò òóò âñÿêèå, ïîä íîãè íå ñìîòðÿò, ïðèëè÷íóþ ðûáó òîï÷óò”.

— Èçâèíè äÿäþøêà Ñîì, — ïîïðîñèëà ïðîùåíèÿ çà âñåõ Çîëîòàÿ Ðûáêà, — ìû èùåì Ãåîôàãóñà. Òû ñëó÷àéíî íå çíàåøü, ãäå åãî íàéòè?

— È çà÷åì âàì ýòîò óìíèê? Êòî åãî çíàåò, â êàêèõ âîäîðîñëÿõ îí ñâîè óìíûå êíèæêè ÷èòàåò! — ñâàðëèâî ïðîâîð÷àë Ñîì. Íî ïîòîì, íå æåëàÿ îáèäåòü ëþáèìóþ âñåìè ïðèíöåññó, óæå ëàñêîâî è ïðèìèðèòåëüíî ïîèíòåðåñîâàëñÿ: “À ìîæåò ÿ ñìîãó âàì ÷åì ïîìî÷ü?”.

Çîëîòàÿ Ðûáêà ðàññêàçàëà äÿäþøêå Ñîìó, êàê íå ïðîñòî åé ïðèíÿòü âåðíîå ðåøåíèå: ïîñòóïèòü ñ Âàíåé è Ìàøåé ïî ñïðàâåäëèâîñòè, ÷òîáû íèêîãî íå îáèäåòü.

Çàäóìàëñÿ Ñîì, óñàìè â ðàçíûå ñòîðîíû ïîâîäèë, ïîä êàìåíü çà÷åì-òî çàãëÿíóë, ïîòîì ê ñòåêëó ïðèëèï è çàñòûë. Äîëãî òàê âèñåë íà ñòåêëå, íå øåâåëÿñü. Çîëîòàÿ Ðûáêà óæ ïîäóìàëà íå óñíóë ëè. Íàêîíåö Ñîì ñïóñòèëñÿ ê íèì è ñêàçàë: “Òðóäíóþ çàäà÷êó òû ìíå çàäàëà, ïðèíöåññà, äàæå íå çíàþ, ÷òî òåáå ïîñîâåòîâàòü. Äàâàé ó ìîèõ äðóçåé ñïðîñèì. ß òóò ãäå-òî ïîáëèçîñòè Áóíîöåôàëóñà âèäåë, îí âå÷íî âîçëå ìåíÿ áîêà ïðîòèðàåò, ìîæåò îí ÷åãî ïðèñîâåòóåò. Îí íàèïåðâåéøèé ìàñòàê ñîâåòû äàâàòü”.

— Ýé, Áóíÿ, — ïîèñêàâ è íàéäÿ ãëàçàìè Áóíîöåôàëóñà, ïîçâàë åãî Ñîì, — èäè ê íàì, ïîìîùü òâîÿ íóæíà! Ïîäñêàæè íàøåé ïðèíöåññå, êàê åé ëó÷øå ïîñòóïèòü.

Ëåíèâî ïåðåâàëèâàÿ ñ áîêó íà áîê ñâîå ãðóçíîå, êðóòîëîáîå òåëî ê íèì ïîäïëûë íåäîâîëüíûé Áóíÿ. Çîëîòàÿ Ðûáêà è åìó ðàññêàçàëà, êàê òðóäíî åé íàéòè ñïîñîá âûïîëíèòü æåëàíèå Âàíè è âìåñòå ñ òåì ïðîó÷èòü Ìàøåíüêó çà îáìàí.

Áóíîöåôàëóñ, íå äîëãî äóìàÿ, ïðåäëîæèë îòïðàâèòü Âàíþ îáðàòíî ê áàáóøêå, à Ìàøåíüêó îñòàâèòü çäåñü, â àêâàðèóìå. Åìó êàê ðàç íå õâàòàëî èìåííî òàêîé ïîäðóæêè è Áóíÿ î÷åíü õîòåë, ÷òî áû Ìàøåíüêà îñòàëàñü. Íî òóò âìåøàëèñü óëèòêè: “×òî òû òàêîå ãîâîðèøü?! Äÿäþøêà Ñîì, ñêàæè òû åìó, ðàçâå ìîæíî òàê ñ Âàíåé ïîñòóïàòü?! Îíè æå áðàò è ñåñòðà, êàê èõ ìîæíî ðàçëó÷èòü! Íàäî ñäåëàòü òàê, ÷òîáû Ìàøåíüêà ñàìà ïîíÿëà, â ÷åì åå âèíà”.

— ×òî çà ñïîð, à äðàêè íåò? — ïðèñêàêàëè íà øóì âåçäåñóùèå Êàñàòêà ñ Ïèðàíüåé.

Áóíÿ ïîâåäàë èì òî, ÷òî ðàññêàçàëà åìó Çîëîòàÿ Ðûáêà. Êàê îíè ðàçâåñåëèëèñü! Âèäàòü äàâíî íå áûëî â èõ ãîñóäàðñòâå òàêèõ ïðîèñøåñòâèé, à îíè óæå òóò: â ïåðâûõ ðÿäàõ, â ãóùå ñîáûòèé! Ýòî æå òàê èíòåðåñíî, ó÷àñòâîâàòü â òàêîì ñïåêòàêëå! Ìàøåíüêó, êîíå÷íî, îíè íå îäîáðèëè, õîòü ñàìè è áûëè îòúÿâëåííûìè õóëèãàíàìè, íî äî îáìàíà íå îïóñêàëèñü è ïðåäëîæèëè êàê âñåãäà â ñâîåì ðåïåðòóàðå: “Äàâàé, ìû åå êàê ñëåäóåò ïîêóñàåì! Äàâíî íèêîãî íå êóñàëè…”.

— Íåò! Ýòî èñêëþ÷åíî, — âñòóïèëàñü çà Ìàøó Çîëîòàÿ Ðûáêà, — îíè æå íàøè ãîñòè. Ðàçâå æ ìîæíî òàê ïîñòóïàòü ñ ãîñòÿìè?!

— Äà, íå ãîäèòñÿ, — ïîääåðæàë åå Ñîì. È âñå ñ íèì ñîãëàñèëèñü, îñîáåííî Áóíÿ. Îí óæå õîòåë áûëî âñòóïèòüñÿ çà Ìàøåíüêó, ÷òîáû íå äàòü åå â îáèäó.

— Ìîæåò âû âèäåëè Ãåîôàãóñà? — ñïðîñèëà ó õóëèãàíîâ Çîëîòàÿ Ðûáêà. — Íàì áû ó íåãî ñîâåòà ñïðîñèòü. Îí ñàìûé óìíûé èç íàñ, îí íàéäåò ïðàâèëüíîå ðåøåíèå.

— Õà! — óñìåõíóëàñü Ïèðàíüÿ, — íàøëè ó êîãî ñîâåòà ñïðàøèâàòü!

— Ó ýòîãî çàíóäû-óìíèêà? Êîòîðûé âåñü ãðàíèò íàóêè â àêâàðèóìå èçãðûç â ìåëêèå îñêîëêè òàê, ÷òî ñòóïèòü íå ãäå, — íå óäà÷íî ïîøóòèëà ñëåäîì Êàñàòêà. — Óæ ëó÷øå Ïåñêàðÿ ñïðîñèòü. Ðàäè òàêîãî äåëà, ÿ ìèãîì åãî ñþäà ïðèòàùó!

Íî òóò ïîÿâèëèñü Ïåñêàðü ñî ñâîèì íåèçìåííûì ñïóòíèêîì Äåëüôèí÷èêîì. Îíè âñå ñëûøàëè è íå ìîãëè îñòàòüñÿ â ñòîðîíå îò òàêèõ èíòåðåñíûõ ñîáûòèé.

— Ñêàæè Ïåñêàðèê, — îáðàòèëàñü ê íåìó Çîëîòàÿ Ðûáêà, — ÷òî òû äóìàåøü îáî âñåì ýòîì? Êàê áû òû ïîñòóïèë íà ìîåì ìåñòå?

— ß íå çíàþ, ïðèíöåññà, — ïîíóðèëñÿ ðîáêèé Ïåñêàðü, — íà ìåñòå Âàíè, ÿ áû ïðîñòî óáåæàë äîìîé. Âåäü îí æå ÷åñòíî ïðèçíàëñÿ âî âñåì è ïîíÿë â ÷åì åãî îøèáêà. Íî ìíå ïî÷åìó-òî êàæåòñÿ, ÷òî îí íèêîãäà òàê íå ïîñòóïèò è íå îñòàâèò Ìàøåíüêó çäåñü îäíó. Óæ ÿ-òî çíàþ, êàê ñòðàøíî áûòü îäíîìó â íåçíàêîìîì ìåñòå.

— Äà êîãî âû ñëóøàåòå! Ýòîãî òðóñèøêó?! ×òî îí ìîæåò äåëüíîãî ïîñîâåòîâàòü, êðîìå êàê ñìûòüñÿ ïðè ïåðâîé æå îïàñíîñòè! — âîçìóòèëàñü Ïèðàíüÿ.

— Íå ñëóøàé åå, ìîé äðóã, — âñòóïèëñÿ çà Ïåñêàðèêà Äåëüôèí÷èê, — îíà ñàìà áûâàåò ñìåëàÿ òîëüêî êîãäà äâîå íà îäíîãî. Âñïîìíè, êàê îíà óëåïåòûâàëà îò Ìå÷åðîòà, êîãäà Ìàêðîïîä ïðèæàë Êàñàòêó ñðåäè êàìíåé! ×òî-òî íå êèíóëàñü íà ïîìîùü äðóãó. Òàê ÷òî íå òåáå, Ïèðàíüÿ, ñóäèòü î õðàáðîñòè; à ïî ìíå, òàê ëó÷øå äåéñòâèòåëüíî íàéòè Ãåîôàãóñà, äóìàþ, ñêàëÿðèè äîëæíû çíàòü, ãäå îí ìîæåò áûòü.

È îíè âñåé ãóðüáîé äâèíóëèñü â ñòîðîíó çàðîñëåé, íî òóò èì ïóòü ïðåãðàäèëè Ìàêðîïîä è Ìå÷åðîò — íåèçìåííûå áëþñòèòåëè ïîðÿäêà â ïîäâîäíîì öàðñòâå.

— Ýòî ÷òî åùå çà ñáîðèùå! — âûäâèíóëñÿ âïåðåä íàâñòðå÷ó äðóçüÿì ìàññèâíûé Ìàêðîïîä.

— Êòî ðàçðåøèë? — âîçìóòèëñÿ â ñâîþ î÷åðåäü Ìå÷åðîò. Îí íå ëþáèë øóìíûõ âàòàã, íàðóøàþùèõ ïîêîé èõ òèõîãî ïîäâîäíîãî ìèðà.

Âñå íàïåðåáîé íà÷àëè îáúÿñíÿòü èì ÷òî ê ÷åìó, ìåøàÿ è ïåðåáèâàÿ äðóã äðóãà. Îíè áåñòîëêîâî âåðòåëèñü âîêðóã ñòðîãèõ, íî óâàæàåìûõ âñåìè õðàíèòåëåé ïîðÿäêà, íàìåðåâàÿñü êàæäûé ïåðâûì âûñêàçàòü ñâîþ âåðñèþ ñëó÷èâøåãîñÿ.  êîíöå êîíöîâ òàêàÿ ñóìàòîõà ïîðÿäêîì íàäîåëà è Ìàêðîïîä ãàðêíóë ñâîèì ìîãó÷èì áàñîì: “Òèõîîî! Ãîâîðè ïðèíöåññà, îòíûíå òû áóäåøü çäåñü çà ñòàðøåãî è îòâå÷àòü çà ïîðÿäîê”.

Çîëîòàÿ Ðûáêà â î÷åðåäíîé ðàç èçëîæèëà ñâîþ íåâåðîÿòíóþ èñòîðèþ ñ ñàìîãî íà÷àëà è ñïðîñèëà óâàæàåìûõ ïðåäñòàâèòåëåé äÿäþøêèíîé âëàñòè, êàê áû îíè ïîñòóïèëè íà åå ìåñòå.

— Òàê, âñå ïîíÿòíî, — áûñòðî ðàçîáðàëñÿ â ñèòóàöèè Ìå÷åðîò, — íàøå äåëî ïîðÿäîê áëþñòè, à íå ñîâåòû äàâàòü.  òàêîì ñëîæíîì äåëå âàì ðàçâå ÷òî âçðîñëûå ìîãóò ÷òî-òî äåëüíîå ïîäñêàçàòü. Òóò íåäàëåêî ó÷èòåëü Äèñêóñ ê çàíÿòèÿì ãîòîâèòñÿ, ìîæåò îí è âûäåëèò âàì ÷óòî÷êó ñâîåãî äðàãîöåííîãî âðåìåíè… È ÷òî áû òèõî òóò, íå áóçèòü! — ïðèñòðóíèë îí èõ íàïîñëåäîê.

 ýòî âðåìÿ èç çàðîñëåé íà øóì âûáðàëñÿ çàäóì÷èâûé Ãåîôàãóñ â îêðóæåíèè íåñêîëüêèõ ñêàëÿðèé, êîòîðûå òîò ÷àñ óòðàòèëè ñâîé îòðåøåííî-áåçó÷àñòíûé âèä è ñåé÷àñ èçëó÷àëè ñàìó çàèíòåðåñîâàííîñòü ñëó÷èâøèìñÿ, âçâîëíîâàííî ïåðåáèðàÿ ñâîèìè äëèííûìè ïëàâíèêàìè.

— Ìàøåíüêà, êîíå÷íî, âèíîâàòà, ÷òî ñõèòðèëà, — íà÷àë ðàçìûøëÿòü óìíûé íå ïî ãîäàì Ãåîôàãóñ, — íî íà ýòî ó íåå áûëè âåñêèå ïðè÷èíû. Íå ïðàâäà ëè, Ìàøåíüêà?

— Êîíå÷íî áûëè, ìèëûé Ãåîôàãóñ, — ñ íàäåæäîé íà ïîíèìàíèå îáðàòèëàñü ê íåìó Ìàøåíüêà, — åùå êàêèå âåñêèå…

— Ìîæíî, êîíå÷íî ãóðàìóøåê ïîïðîñèòü, íå íàéäåòñÿ ëè ó íèõ â çàïàñå êàêîãî-íèáóäü ÷óäà ïîäõîäÿùåãî, — íå÷àÿííî ïåðåáèëè Ìàøåíüêó ñêàëÿðèè, ïóñòü ïîñìîòðÿò.

— …Çíà÷èò áûëè âåñêèå ïðè÷èíû, — ïðîäîëæèë ñâîè ðàçìûøëåíèÿ Ãåîôàãóñ, — è îò òîãî Ìàøåíüêà ñõèòðèëà, õîòåëà âèíîâàòûì Âàíå÷êó ñäåëàòü. Çíà÷èò îíà íå òîëüêî ïåðåä íàøåé ïðèíöåññîé âèíîâàòà, íî è ïåðåä ñâîèì áðàòèêîì… Äåéñòâèòåëüíî, ñëîæíàÿ è çàïóòàííàÿ çàäà÷êà, êàê ðàç ïî ìíå… À åñëè çà äâå âèíû ñëåäóåò îäèí îòâåò, ýòî — íå ñïðàâåäëèâî. Òàê?

-Òàê! Òàê! — ñîãëàñèëèñü ñ íèì âñå õîðîì.

— À ðàç òàê, òî äàæå åñëè îíà è èçâèíèòñÿ ïåðåä ïðèíöåññîé è áðàòèêîì, ýòî íå áóäåò ãàðàíòèåé òîãî, ÷òî îíà íå ïîñòóïèò òàê æå ïî îòíîøåíèþ ê äðóãèì… Íåò, — äóìàÿ òàê, ïîäûòîæèë Ãåîôàãóñ, — ïðîñòîå èçâèíåíèå Ìàøåíüêå íå ïîìîæåò, äàæå åñëè îíî áóäåò îò ÷èñòîãî ñåðäöà. Òóò íàäî ÷òî-òî äðóãîå ïðèäóìàòü. Ìíå òàêàÿ çàäà÷à, ïîêà, íå ïî ïëå÷ó… Ìîæåò áûòü ÷åðåç ãîäèê-äðóãîé ÿ ñìîãó ðåøèòü åå äëÿ âàñ, ìíå íàäî ñèëüíî ïîäóìàòü íàä ýòèì… Ì-äà!

— Íåëüçÿ çäåñü ãîòîâîå âîëøåáñòâî èñïîëüçîâàòü, — âäðóã âûñòóïèë ñî ñâîèì çàìå÷àíèåì äÿäþøêà Ñîì, — äàæå åñëè ó ãóðàìîê è åñòü òàêîâîå, îíî íå ïîäåéñòâóåò è áàáóøêà âïîñëåäñòâèè âñå ðàâíî áóäåò ðàññòðàèâàòüñÿ ïî òîìó èëè èíîìó ïîâîäó. Òóò äåéñòâèòåëüíî ÷òî-òî äðóãîå íàäîáíî.

Ìàøåíüêà óæ è íå çíàëà, êóäà ñåáÿ îò ñìóùåíèÿ è ñòûäà äåâàòü. Åå ñóäèëè êàêèå-òî ðûáêè äà òàê, áóäòî îíè áûëè åå ðîäèòåëÿìè. Õîòÿ äàæå ðîäèòåëè íå îáñóæäàëè åå íåäîñòàòêè òàê îòêðîâåííî; è åé íåñòåðïèìî çàõîòåëîñü äîìîé, ê áàáóøêå: ðàññêàçàòü åé âñå, ÷òî ñ íåé ïðèêëþ÷èëîñü; ÷òî áû îíà ïîæàëåëà åå, ïðèëàñêàëà, êàê âñåãäà ýòî äåëàëà, êîãäà åé áûëî ïëîõî èëè åå êòî-ëèáî îáèäåë. Íî åå íèêòî íå óñëûøàë: âñå áûëè çàíÿòû ðåøåíèåì ñîçäàâøåéñÿ ïðîáëåìû.

Òóò, îòêóäà íè âîçüìèñü, ïîÿâèëèñü âå÷íî íå óíûâàþùèå áû÷êè. Êàæäûé ïî îòäåëüíîñòè îíè òîëêîì íè÷åãî íå ìîãëè ñêàçàòü è íà÷àëè ãàëäåòü õîðîì, ÷òî íàäî ê ïðîôåññîðó Òåëåñêîïó èäòè, íî Çîëîòàÿ Ðûáêà õîòåëà ñàìà âî âñåì ðàçîáðàòüñÿ è ïðèíÿòü ðåøåíèå, áåç ó÷àñòèÿ äÿäþøêè; íå õîòåëà îíà îòâëåêàòü åãî îò âàæíûõ ãîñóäàðñòâåííûõ äåë, ïîýòîìó îíè ðåøèëè ñîáðàòüñÿ âñå âìåñòå â áîëüøîì çàëå è ïðèãëàñèòü òóäà ñâîèõ ó÷èòåëåé äèñêóñîâ è õðàíèòåëüíèö âîëøåáñòâà ãóðàìèé.

 çàëå ñîáðàëîñü ìíîãî íàðîäà è êàæäûé áûë ïðè ñâîåì ìíåíèè. Ñïîðèëè äîëãî, íî íè÷åãî ïóòíîãî íå ïðèäóìàëè. Çîëîòàÿ Ðûáêà íà÷àëà óæ áûëî îò÷àèâàòüñÿ, íî òóò ïîÿâèëñÿ îçàáî÷åííûé äÿäþøêà Òåëåñêîï. Îí áûë îçàäà÷åí, íå íàéäÿ íà ñâîèõ ìåñòàõ íè ãóðàìóøåê, íè äèñêóñîâ, íè Ìå÷åðîòà ñ Ìàêðîïîäîì, íè äàæå ëåíèâîãî äÿäþøêó Ñîìà è íàøåë âñåõ â ýòîì áîëüøîì çàëå.

— Âèæó, ñëó÷èëîñü ÷òî-òî èç ðÿäà âîí âûõîäÿùåå, — ïîèíòåðåñîâàëñÿ äÿäþøêà, — íèêàê íàøè ãîñòè íàòâîðèëè ÷åãî?

Çîëîòàÿ Ðûáêà ïîâåäàëà äÿäþøêå â êîòîðûé ðàç âñþ èñòîðèþ, ïðèêëþ÷èâøóþñÿ ñ íèìè. Çàòåì äÿäþøêà âûñëóøàë âñåõ ïî î÷åðåäè è âåëåë íèêóäà íå ðàñõîäèòüñÿ è æäàòü åãî ðåøåíèÿ, à ñàì óäàëèëñÿ â áàøíþ… ×åðåç íåêîòîðîå âðåìÿ îí âåðíóëñÿ äîâîëüíûé è áëàãîäóøíûé.

— ß ãîðæóñü âàìè, íàðîä ìîåãî ãîñóäàðñòâà, — òîðæåñòâåííî ïðîèçíåñ îí, — è òîáîé, ïðèíöåññà, â îñîáåííîñòè! Âû âñå ïîêàçàëè ïðèìåð ó÷àñòèÿ è ñî÷óâñòâèÿ, à êàæäûé èç âàñ â îòäåëüíîñòè âíåñ ñâîþ âàæíóþ ÷àñòè÷êó äëÿ ïðàâèëüíîãî ðåøåíèÿ. Ïîòîìó óâåðåííî âàì ñêàæó: ðåøåíèå âû âñå-òàêè íàøëè, îñòàëîñü òîëüêî åãî îçâó÷èòü, è îçâó÷èò åãî íèêòî èíîé, êàê ñàìà Ìàøåíüêà. ß òîëüêî íåìíîãî åé ïîìîãó è êîå î ÷åì ñïðîøó: “Êàê òû äóìàåøü, Ìàøåíüêà, åñëè áû Âàíÿ ïåðåä òîáîé â ÷åì-íèáóäü ïðîâèíèëñÿ, à ïîòîì ïðèçíàëñÿ è ïîâèíèëñÿ òåáå â ýòîì, ñèëüíî áû òû íà íåãî òîãäà îáèäåëàñü? Ïðîñòèëà áû åãî?”.

— Äà êàê æå íå ïðîñòèòü åãî, äÿäåíüêà Òåëåñêîï, — îòâå÷àåò Ìàøåíüêà. — Âîò åñëè áû íå ïðèçíàëñÿ â ÷åì, îáèäíî áûëî áû.

— Õîðîøî. À òåïåðü ïîïðîáóé ïðåäñòàâèòü ñåáÿ íà ìåñòå ñâîåé áàáóøêè… Ïðîñòèëà áû òû íåïóòåâóþ âíó÷êó, ïîêîëü îíà ñâîþ âèíó ïðèçíàëà?

— Êîíå÷íî áû ïðîñòèëà! Îíà âñåãäà ïðîùàåò, äàæå êîãäà è íå ïðèçíàåøüñÿ, âñå ðàâíî ïðîùàåò, à ðîäèòåëè ìîãóò è íå ïðîñòèòü. Áîÿçíî ìíå ñòàëî, äÿäåíüêà Òåëåñêîï, âäðóã, óçíàâ î ìîèõ øàëîñòÿõ, ïåðåäóìàþò îíè ïîêóïàòü ìíå íîâåíüêèé ïåíàë äëÿ êàðàíäàøåé. Ó âñåõ äåâî÷åê êðàñèâûå ïåíàëû, àëüáîìû, òåòðàäè è ðàíöû, à ó ìåíÿ íåò.

— Òðóäíî, Ìàøåíüêà, ñâîþ âèíó ïðèçíàòü è ïîâèíèòüñÿ? — Ñïðàøèâàåò äàëüøå ïðîôåññîð.

— Îé òðóäíî! Äÿäåíüêà Òåëåñêîï. Ñòðàøíî è íå ïðèÿòíî.

— Òàê çíàé, Ìàøåíüêà, çà ïðèçíàíèå — ïîñòóïîê äëÿ òåáÿ òðóäíûé, âñåãäà òåáå áóäåò ïî÷åò è óâàæåíèå. Ðîäèòåëè âñåãäà ýòî îöåíÿò è áóäóò íå òîëüêî ðàäû, íî è ãîðäèòüñÿ òîáîé. Îíè áóäóò çíàòü, ÷òî òåáå ìîæíî âî âñåì äîâåðÿòü, à åæåëè â ÷åì è îøèáåøüñÿ èëè áóäåøü íå ïðàâà, òî íå çàòàèøü è èñïðàâèøü âñå áåç áîÿçíè. Ýòî — íàñòîÿùàÿ ðàäîñòü äëÿ âñåõ, êòî ðÿäîì ñ òîáîé, êòî òåáå áëèçîê è äîðîã.

— Òåïåðü òåáå, Âàíå÷êà, — îáðàòèëñÿ Òåëåñêîï óæå ê Âàíå. — Òû íàñòîÿùèé ìîëîäåö è óìíèöà, ÷òî íå áðîñèë Ìàøåíüêó è ðàçäåëèë ñ íåé íåïðèÿòíîñòè. À ðó÷êè òâîè ìîãóò áûòü íå òîëüêî óìåëûìè, íî è íåæíûìè, ëàñêîâûìè. Ýòî çàâèñèò îò òâîåãî æåëàíèÿ. È óðîê òû õîðîøèé ïîëó÷èë; è âûâîäû ïðàâèëüíûå ñäåëàë, êîãäà ÷åñòíî âî âñåì ïðèçíàëñÿ Çîëîòîé Ðûáêå. Åñòü â òåáå è ñìåëîñòü, è ðåøèòåëüíîñòü. ß ðàä, ÷òî ïðèíöåññà íå îøèáëàñü, íàãðàäèâ òåáÿ òàêèì íóæíûì âîëøåáñòâîì. Ñòàðàéñÿ èñïîëüçîâàòü åãî íå òîëüêî ñåáå âî áëàãî, íî è î äðóãèõ íå çàáûâàé.

— Âñå ëè ïîíÿòíî, ìîè äîðîãèå äðóçüÿ? — îáðàòèëñÿ îí óæå êî âñåì ïðèñóòñòâóþùèì. — À ñåé÷àñ ïîðà áû è ÷åñòü çíàòü. Äåíü âûäàëñÿ òðóäíûé è çàìå÷àòåëüíûé! Ïðîùàéòå, Ìàøåíüêà è Âàíå÷êà! Íå çàáûâàéòå íàñ è îáðàùàéòåñü, åæåëè ïîíàäîáèìñÿ. — Ñ ýòèìè ñëîâàìè ìàõíóë ìóäðûé Òåëåñêîï ïëàâíèêàìè è î÷óòèëèñü Ìàøà è Âàíÿ â ñâîåé êîìíàòå ïåðåä àêâàðèóìîì. Íà íèõ îòòóäà âåñåëî è ñ ïîíèìàíèåì ñìîòðåëè òàê õîðîøî çíàêîìûå èì ðûáêè.

Âçÿëèñü Ìàøà ñ Âàíåé çà ðóêè è Âàíÿ ñêàçàë ñâîå âîëøåáíîå ñëîâî: “Ðó÷êè óìåëûå, ïàëü÷èêè âîëøåáíûå, ñòàíüòå íåæíûìè è ëàñêîâûìè!”. Çàòåì îíè âîøëè â áàáóøêèíó êîìíàòó è ïîïðîñèëè ó íåå ïðîùåíèÿ çà âñå ñâîè øàëîñòè; îáíÿëè åå ëàñêîâî è òàê íåæíî, ÷òî áàáóøêà âäðóã çàïëàêàëà îò ðàäîñòè çà ñâîèõ âíó÷àò ëþáèìûõ è ëàñêîâûõ. È çàæèëè îíè äàëüøå â ìèðå è ñîãëàñèè.

Ïðèåõàëè ðîäèòåëè çà äåòüìè è íå óçíàþò èõ: êàê æå ñèëüíî îíè ïîâçðîñëåëè çà èõ îòñóòñòâèå. À ðûáêè âåñåëî ðåçâèëèñü â àêâàðèóìå, ðàäóÿñü èõ ëþáâè è ñîãëàñèþ. Áàðáóñû ïî ýòîìó ïîâîäó óñòðîèëè öåëîå ïðåäñòàâëåíèå. Äàæå ëåíèâûé Ñîì çàáðàëñÿ ïîâûøå è ïðèëèï ê ñòåêëó. È âñå âîêðóã ðàäîâàëèñü ñ÷àñòëèâîìó îêîí÷àíèþ ýòîé ïîó÷èòåëüíîé èñòîðèè.

Òóò è ñêàçêå êîíåö, à êòî ñëóøàë — ìîëîäåö!