Русская народная сказка царевич нехитер немудер форма сказки

Как сравнить сказку «Царевич Нехитер-Немудер» и «Сказку о царе Салтане»?

Сравним две сказки, «О царе Салтане» и «Царевич Нехитер-Немудер».

Прежде всего хотелось бы отметить, что первая сказка авторская, а вторая — народная.

О чем сказка

Сюжет этих сказок имеет много общего. Молодую царевну вместе с сыном в отсутствии отца помещают в бочку и отправляют по морю. Они спасаются на острове, а в конце приплывает/прилетает царь-отец и семья воссоединяется.

Форма сказки.

«Сказка о царе Салтане» написана в стихотворной форме, сказка «Царевич Нехитер-Немудер» — в прозаической. По жанру обе сказки волшебные.

Главные герои.

«Сказка о царе Салтане»: Царь Салтан, молодая царица, князь Гвидон, принцесса Лебедь, ткачиха, повариха,баба Бабариха.

Сказка «Царевич Нехитер-Немудер»: Иван-царевич, молодая царевна — его жена, мачеха Ивана-царевича, царевич Нехитер-Немудер.

Отзыв о «Сказке о царе Салтане»:

Сказка Пушкина написана очень простым языком, обладает захватывающим сюжетом. В ней продуманы различные сюжетные линии, введен образ царевны-Лебедя, которая помогает Гвидону и становится его женой. В сказке много волшебных превращений. Читается на одном дыхании и многие строчки сразу же запоминается, благодаря стихотворной форме.

Отзыв на сказку «Царевич Нехетер-Немудер».

Сказка описывает приключение молодого царевича Нехитера-Немудера, который из-за происков мачехи своего отца чуть не лишился братьев, но вместе с матерью-царевной спасется на далеком острове. Царевич использует ковер-самолет, с помощью которого узнает планы мачехи и добывает волшебных животных, а также находит своих братьев. В итоге семья счастливо соединяется, а мачехе рубят голову. Сказка обладает интересным и захватывающим сюжетом, но сильно упрощенным, по сравнению со сказкой Пушкина.

Русская народная сказка «Царевич Нехитер-Немудер»
Жанр: народная волшебная сказка
Главные герои сказки «Царевич Нехитер-Немудер» и их характеристика

1. Нехитер-Немудер, восьмой сын царевны, очень умный и очень красивый, находчивый, решительный, умелый.
2. Иван-царевич, отец, умный, доверчивый, властный.
3. Царевна, добрая, верная, красивая
4. Ягища, злая мачеха, жестокая обманщица.

План пересказа сказки «Царевич Нехитер-Немудер»

1. Иван-царевич надумал жениться
2. Три девицы в саду
3. Злая Ягища
4. Подмена детей
5. Подмена письма
6. Царевна и Нехитер-Немудер в бочке
7. Мать в колыбельной
8. Ковер-самолет
9. Баран с церковью на рогах
10. Корова с жемчугом
11. Братья в поле
12. Нехитер-Немудер и отец
13. Казнь Ягищи.

Кратчайшее содержание сказки «Царевич Нехитер-Немудер» для читательского дневника в 6 предложений

1. Иван-царевич решил жениться на девице, которая обещала ему родить восемь сыновей.
2. Ягища подменила детей и велела бросить царевну в бочку.
3. Нехитер-Немудер и царевна живут на острове и отправляют к царю корабельщиков.
4. Нахитер-Немудер летает на ковре-самолете и привозит на остров волшебного барана, а потом корову.
5. Нехитер-Немудер привозит на остров братьев и открывается отцу Ивану-царевичу.
6. Иван-царевич встречается с женой и сыновьями, а Ягищу казнят.

Главная мысль сказки «Царевич Нехитер-Немудер»
Каждый из нас сам кузнец своего счастья.
Чему учит сказка «Царевич Нехитер-Немудер»
Сказка учит быть добрым, честным, находчивым. Учит тому, что добро все равно победит, а зло будет наказано. Учит проявлять смелость, решительность. Учит всего добиваться своим трудом. Учит не унывать и не впадать в отчаяние. Учит верить в лучшее.
Отзыв на сказку «Царевич Нехитер-Немудер»
Мне очень понравилась эта сказка, и особенно царевич Нехитер-Немудер. Судьба оказалась жестока к молодому царевичу, но он не стал плакать, а нашел способ восстановить справедливость. В сказке много волшебства и приключений.
Пословицы к сказке «Царевич Нехитер-Немудер»
От судьбы не уйдешь.
Как веревочке не виться, а конец будет.
Все что не делается — к лучшему.
Делая зло, на добро не надейся.
Добро не умрет, а зло пропадет.
Читать краткое содержание, краткий пересказ сказки «Царевич Нехитер-Немудер»
Жили-были царь и царица, и был у них сын Иван-Царевич. Вот вырос Иван-царевич, а мать его к тому времени умерла и царь на другой женился. Объявил Иван-царевич отцу и мачехе, что женится хочет и пошел невесту искать.
Зашел в сад, там три девицы гуляют. Одна говорит, что если бы на ней Иван-царевич женился, она бы тремя калачами весь город накормила. Не понравилась это Ивану-царевичу, ушел он.
На следующий день снова в сад приходит. Вторая девица обещает, если Иван-царевич на ней женится, сшить ему платок и всякими узорами украсить. Опять остался недоволен Иван-царевич, ушел из сада.
Приходит на третий день, а третья девица обещает ему семь сыновей родить, руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, а восьмого царевича Нехитера-Немудера.
Женился на этой девице Иван-царевич. Вскоре пришлось ему и царю на войну ехать и наказали они мачехе беречь молодую царевну.
А мачеха злющая была, за что ее Ягища звали. Вот родила царевна как обещала семь красавцев сыновей, а восьмого еще красивей. Злость взяла Ягищу, велела она семерых сыновей в поле отнести и бросить, чтобы они пропали. А Нехитера-Немудера царевна спрятать успела.
И посылает мачеха письмо Ивану-царевичу, что родила царевна щенков. Иван-царевич ответ пишет, говорит его дожидаться. Но Ягища письмо подменила и написала, чтобы царевну в море бросили.
Погоревали слуги, посадили царевну в бочку, да не заметили, что она с собой Нехитера-Немудера взяла. Бросили бочку в море.
Плывет бочка по морю, а Нехитер-Немудер и предлагает дно у бочки выбить. Но царевна его останавливает, говорит, что утонут они.
Плывут дальше. Снова Нехитер-Немудер предлагает дно выбить Опять мать его останавливает. А на третий раз остановить не успела. Выбил Нехитер-Немудер дно у бочки. Хорошо, что плыли они у самого берега. Вышли на берег, сплел Нехитер-Немудер колыбельку, мать в ней качает. Видит, корабельщики плывут. Стал Нехитер-Немудер грозить, что море заморозит, пристали корабельщики к берегу. Сказал им Нехитер-Немудер к царю плыть, рассказать, что видели.
А сам ковер-самолет сплел и следом полетел.
Приплыли корабельщики к царю, рассказывают про остров, где сын мать в колыбели качает. А Ягища говорит, что вот есть баран, на рогах у барана церковь, на хребте баня. Вот это чудо.

Нашел Нехитер-Немудер в поле такого барана, к себе на остров привез. Снова корабельщики плывут. Опять их Нехитер-Немудер зазывает и велит к царю плыть и все рассказать.
Корабельщики рассказали царю про чудесного барана, а Ягища говорит, что это еще не главное чудо. Вот есть корова, которая день жемчугом доится, а день молоком.
Подслушал это Нехитер-Немудер, нашел корову, на остров привез, снова корабельщиков подзывает.
Удивились корабельщики, к царю плывут, про корову рассказывают. А Ягища не унимается. Говорит, что в поле бродят семь красавцев, руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре.
Услышал это Нехитер-Немсудер, полетел в поле, нашел братьев, к матери привез. То-то радости было.
Долго ли коротко ли, опять плывут корабельщики. Зазвал их Нехитер-Немудер, велел к царю плыть. Поплыли корабельщики к царю, стали про чудеса рассказывать, а Нехитер-Немудер ковер во дворе оставил и прямо к царю идет.
-Здорово, — говорит, — отец.
Царь удивляется, а Нехитер-Немудер садит его на ковер и на остров везет. Увидел Иван-царевич царевну, сыновей руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре и все понял.
Полетел на ковре-самолете обратно, рассказал все старику-отцу, и отрубили голову Ягище.
И стали все жить счастливо.
Рисунки и иллюстрации к сказке «Царевич Нехитер-Немудер»

Сравните русскую народную сказку царевич нехитер-немудер и сказку о царе Салтане по плану 1. о чем сказка 2. форма сказки 3. главные герои 4. отзыв о сказке

ке, стихи в строфе, как бы «внутренняя рифма»/. И крутится в моём мозгу: Мазурка, море, смерть, Марина 5) Композиция лирического произведения. Необходимо: — определить ведущее переживание, чувство, настроение, отразившееся в поэтическом произведении; — выяснить стройность композиционного построения, его подчинённость выражению определённой мысли; — определить лирическую ситуацию, представленную в стихотворении (конфликт героя с собой; внутренняя несвобода героя и т.д.) — определить жизненную ситуацию, которая, предположительно, могла вызвать это переживание; — выделить основные части поэтического произведения: показать их связь (определить эмоциональный «рисунок»). Композиция стихотворения, его деление на строфы (как соотносится смысл стихотворения и его деление на строфы). Представляет ли каждая строфа законченную мысль или в строфе раскрывается часть основной мысли. Сопоставлен или противопоставлен смысл строф. Значима ли для раскрытия идеи стихотворения последняя строфа, содержит ли вывод. 6. Поэтическая лексика. Тропы — слова и обороты, которые употребляются не в прямом, а в образном, переносном значении: — аллегория — иносказательное изображение абстрактного понятия/явления через конкретные образы и предметы; — гипербола — художественное преувеличение; — ирония — скрытая насмешка; — литота — художественное преуменьшение; — метафора — скрытое сравнение, построенное на похожести/контрасте явлений, в котором слова «как», «словно» — отсутствуют; — олицетворение — например: куст, который разговаривает, думает, чувствует; — параллелизм; — сравнение; — эпитет — художественное определение. 7. Стилистические фигуры: Поэтический синтаксис (синтаксические приёмы или фигуры поэтической речи) — антитеза/противопоставление; — градация — например: светлый — бледный — едва заметный; — инверсия — необычный порядок слов в предложении с очевидным нарушением синтаксической конструкции; — повторы/рефрен; — риторический вопрос, обращение — повышают внимание читателя и не требуют ответа; — умолчание — незаконченное, неожиданно оборванное предложение, в котором мысль высказана не полностью, читатель додумывает её сам. 8. Поэтическая фонетика: Использование звукоподражаний, звукозаписи — звуковых повторов, создающих своеобразный звуковой «рисунок» речи. — аллитерация — повторение одинаковых согласных; — анафора — единоначатие, повторение слова или группы слов в начале нескольких фраз или строф; — ассонанс — повторение гласных; — эпифора — противоположна анафоре — повторение одинаковых слов в конце нескольких фраз или строф. 9. Образ лирического героя, авторское «Я». 10. Литературное направление: романтизм, реализм, сюрреализм, символизм, акмеизм, сентиментализм, авангардизм, футуризм, модернизм и т.д. 11. Жанр: эпиграмма (сатирический портрет), эпитафия (посмертное), элегия (грустное стихотворение, чаще всего о любви), ода, поэма, баллада, роман в стихах, песня, сонет и т.д.

Сравните народную сказку царевич нехитер немудер и сказку о царе салтане а с пушкин(героев, чудеса, отношение к матери, семье).

прачынаюся я як-то раніцай ад галаўнога болю (учора добра адзначылі свята) і настойлівага патрабаванні сына — тат, ну тат, нам ўчора складанне выдалі і мне за яго настаўнік нічога не паставіў. усім паставіў, а мне няма. давай я табе яго прачытаю. тат, ну тат саш, з цяжкасцю кажу — давай потым (галава трашчыць), усе равносейчас нічога не разумею, нават слухаць не магу ўламаць ён усё-ткі меня.тема-то хоць якая была — пытаюся.- пра прыроду — кажа трэба было напісаць, я і напісаў па лес і зайцоў. — ну давай ..зараз паспрабую даслоўна пераказаць само складанне — ледзь больш за палову школьнай старонкі ў лінейку.такім чынам ў адным лесе — пачаў сашка, — пабудавалі завод, дзе з зайцоў шылі футры (пасля першых слоў, вочы мае сталі самі сабой павольна адчыняцца і вось, калі на завод прывялі чарговую партыю зайцоў яны вырашылі арганізаваць уцёкі(передглазами сталі ўсплываць кадры з асвенціма доўгая чарада няшчасных зайцоў перад велізарнымі завадскімі варотамі на фоне чадящихтруб. свядомасць стала распагоджвацца некалькі зайцоў сабраліся вкучку і сталі абмяркоўваць план уцёкаў. было вырашана зрабіць падкоп подколючей дротам і ўцячы ў лес (нягледзячы на пульсавалую галаўны боль я стаў павольна складацца напалову падпольшчыкі блін ивот, калі падкоп быў гатовы, некалькі зайцаў вырваліся на свабоду ибыстро пабеглі ў лес. па іх сталі страляць, але зайцы уворачивались отпуль. тады ў пагоню кінуліся ахоўнікі з сабакамі натуральна — столькі футраў без дазволу ўцякае. ціхая істэрыка, ржаць не магу, баюся галава расколецца, слёзы з вачэй адзін заяц доўга пятляў па лесе і яму ўдалося адарвацца ад пагоні (лёс астатніх невядомы, магчыма, што футра з іх насіў хто-небудзь з чытачоў дадзенага ліста. ўсхліпы — сын — не працягвай — літасці нарэшце-то выматаны пагоняй заяц ўляцеў на лясную палянку і ўпаў на траву, цяжка дыхаючы (дзякуй табе зайцаў бог, збярог, не даў згінуць на заводзе .. мыканне ў падушку).і тут зайцу на нос з дрэва зваліўся восеньскі жоўты лісцік, заяц паглядзеў на яго (вы гэта ўяўі сказаў: — прыгажосць-то !

Русская народная сказка про сына Ивана-царевича Нехитера-Немудера, который перехитрил Ягищу, спас своих братьев и вернулся к отцу во дворец.

Глава 1

Ну вот, жили-были царь да царица. Был у них один сын — Иван-царевич. Сперва маленький был, потом в рост пошёл. А царица-то на ту пору и померла, и царь на другой жене женился.

Растёт Иван-царевич не по дням, а по часам. Вырос он и говорит отцу да мачехе:

— Я, — говорит, — жениться хочу.

— Ну что же, сынок, — царь отвечает, — дело хорошее, женись.

Вот поехал Иван-царевич со слугами в город. Пошёл он там в сад, будто гуляет. А сам за куст сел. И видит — гуляют в саду девицы, между собой речи разговаривают. Одна и говорит:

— Кабы Иван-царевич на мне женился, я бы тремя калачами весь город накормила.

Подумал-подумал Иван-царевич, да только ничего в этом такого хорошего не увидел, не польстился на такую невесту, из сада вон пошёл. Назавтра опять под куст приходит. Опять девицы гуляют. Говорит одна:

— Кабы Иван-царевич на мне женился, я бы ему платок вышила семью разными шелками, семью разными иглами: на одном углу — красно солнце со лучами, со алыми со зарями, на другом углу — светел месяц со звёздами, со небесными лунами, на третьем — черно море с кораблями, на четвёртом — темны леса со зверями.

А Ивану-царевичу и это не шибко понравилось. Опять домой ни с чем пошёл. Назавтра снова в сад идёт, девичьи разговоры слушает. И говорит одна девица:

— Кабы Иван-царевич на мне женился, родилось бы у нас с ним семь сыновей: руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькой замыкаются. А восьмой был бы царевич Не-хитёр-Немудёр.

Ну, вот это Ивану-царевичу понравилось. Вернулся он домой, отцу-царю говорит:

— Вот эту девицу в жёны хочу.

Заслали сватов, сговорились, сыграли свадьбу. Я там во дворе была, так в окошко видала немножко…

Стали они жить-поживать, сыновей обещанных поджидать. На ту пору Ивану-царевичу со старым царём уезжать на войну надо было. Вот поехали они, а мачехе приказали молодую царицу пуще глаза беречь.

А мачеха-то злющая-презлющая баба была, так и звали её по имени — Ягища. Пришло время, родились у царицы семь сыновей: руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькой замыкаются. А восьмой — царевич Нехитёр-Немудёр, такой красавец — ни в сказке сказать, ни пером описать.

Разозлилась Ягшца, себя от гнева не помнит.

Подложила она царице в золотые люльки щенков собачьих, а слугам наказала семерых царевичей в поле унести, бросить там, чтоб пропали. И не видела она, что царица молодая царевича Нехитёра-Немудёра под подушкой укрыла.

А к Ивану-царевичу гонца послали; написала Ягища: так, мол, и так, родилось у царицы семеро щенков, что с ними делать?

Иван-царевич письмо прочитал и ответ написал: «Что бы ни родилось, меня ждите».

А Ягища гонца с письмом перехватила, напоила вином заморским да записку и переменила. Написала: «Бросить царицу со щенками в синее море».

Глава 2

Получили во дворце такое приказание, погоревали, потужили, да что станешь делать? Взяли бочку да в неё царицу молодую и посадили. А того не усмотрели, что она царевича Нехитёра-Немудёра с собой взяла.

Вот плывут они в бочке по морю. А Нехитёр-Немудёр и говорит:

— Я, мамонька, дно-то у бочки выбью, а?

— Что ты, дитятко! Ведь мы по синему морю плывем, дно выбьешь — мы и потонем. Подожди

Вот ещё время проходит. Скучно Нехитёру-Немудёру в бочке, он опять говорит:

— Мамонька, я дно, однако, выбью!

Мать опять его уняла. Послушался он. А на третий раз слушать не стал, взял да и выбил. А они тут уж у самого берега плыли. Вышли из бочки, на берег взошли. А это не земля была — остров: кругом море, а на острове камни, лес растёт, грибов, ягод, птицы разной в нём полно. Нашли они себе местечко хорошее и стали жить.

Сплел Нехитёр-Немудёр из трав да цветов колыбель большую, стал в ней мать на берегу качать. А той порой едут по морю корабельщики. Кричит им Нехитёр-Немудёр:

— Приворачивайте к берегу! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Ну, корабельщики к камешкам пристали, на берег взошли. Царевич Нехитёр-Немудёр их про всё расспросил да и говорит:

— Поезжайте к царю, расскажите, что видели.

Поехали корабельщики. А царевич Нехитёр-Немудёр взял верёвочки, связал себе ковёр-самолёт и на нём за корабельщиками к отцу полетел.

Прилетает ко дворцу да и слушает тайком под окошком, как корабельщики царю рассказывают: «Плыли мы до морю, видели чудо: стоит остров, на острове мать с сыном живут, сын мать в колыбели качает».

Глава 3

Все дивятся, а Ягища и говорит: «Это что за чудо! А вот есть в чистом поле баран: на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня. В бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё!»

Вылез Нехитёр-Немудёр из-под окошка, сел на свой ковёр-самолёт, в поле полетел. Нашёл он барана чудного, забрал и на остров к матушке вернулся.

Вот живут они дальше, поживают. Только опять корабельщики едут. Нехитёр-Немудёр выходит на берег, кричит:

— Стойте, приворачивайте к берегу! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Корабельщики пристали, на берег взошли, видят — чудо чудное: сын мать в колыбели качает, по горам баран ходит, на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня — в бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё!

Поплыли корабельщики домой к царю. А Нехитёр-Немудёр за ними на коврике на своём, вослед несётся. Опять под окошком слушать приладился. Рассказывают царю корабельщики, что видели: так, мол, и так, плыли по морю, на остров попали, видали диво дивное: сын мать в колыбели качает, по горам баран ходит, на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня — в бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё.

Царь дивится, верить не хочет, а Ягища говорит: «Это ещё не чудо! А вот в чистом поле корова есть — день доится молоком, день доится жемчугом. Это почуднее будет!»

Нехитёр-Немудёр тайком из-под окошка выбрался, на ковёр-самолёт взобрался — в поле полетел. Нашёл корову чудесную, с собой забрал, на остров вернулся. Вот живут они с матушкой дальше. Только глядят опять корабельщики мимо едут. Взобрался Нехитёр-Немудёр на гору, кричит:

— Приставайте к берегу! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Корабельщики выходят на берег, глядят — что за чудеса: на берегу сын мать в колыбели качает; по горам баран ходит, на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня — в бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё! А под горой корова стоит: день доится молоком, день доится жемчугом.

Вот поехали они домой, а Нехитёр-Немудёр за ними летит. Корабельщики к царю входят, ему про чудной остров рассказывают, царь дивится, а Ягища говорит: «То ещё не чудо! А вот ходят у нас в поле семь молодцов — руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звезды рассыпаются, уши зорькой замыкаются».

Глава 4

Услышал это Нехитёр-Немудёр, из-под окна выбрался и — в поле. Нашёл братьев, обнял крепко-накрепко, на свой ковёр посадил, к матушке повез. То-то царица обрадовалась! Сыновья на неё не наглядятся, она — на них. Разговоров-то, радости-то сколько!

Вот живут они все вместе — весело, счастливо. Только долго ли, коротко ли — снова корабли в море виднеются. Нехитёр-Немудёр на гору бежит, руками машет:

— Эй, корабельщики, приворачивайте сюда, да поживее! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Не смеют ослушаться корабельщики, к берегу пристают. Идут, видят — диво дивное: сын мать в колыбели качает, по горам чудной баран ходит, под горой корова стоит — день доится молоком, день доится жемчугом, а вокруг семь молодцов гуляют: руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькой замыкаются.

Поспешили корабельщики на всех парусах домой, рассказывают царю, что видели. А царевич Нехитёр-Немудёр ковёр свой на дворе оставил, прямо к царю в горницу идёт.

— Здорово, — говорит, — батюшка! Иван-царевич понять не может:

— Какой я тебе батюшка, добрый молодец! Кто ты таков?

— А вот, — говорит Нехитёр-Немудёр, — полезай на мой ковёр, полетам — и сам всё поймёшь.

Полетели они с царём прямо на остров. Видит Иван-царевич — диво дивное: на берегу царица сидит, вокруг семеро молодцов гуляют и баран с коровой тут же стоят, ухмыляются.

Ну, тут всё и открылось. Сели все вместе на ковёр-самолёт, во дворец полетели.

Идут ко дворцу — колокола звонят, пушки палят, старый царь-дедушка понять не может, что такое творится.

Пришли во дворец, старику всё рассказали. Ягищу из дворца вывели и скорым часом ей голову срубили. Да и гонцу тому, что вина заморского напился и записку перепутал, тоже…

А все прочие стали жить да поживать, медовые пряники жевать.

Ну вот, жили-были царь да царица. Был у них один сын — Иван-царевич. Сперва маленький был, потом в рост пошёл. А царица-то на ту пору и померла, и царь на другой жене женился.

Растёт Иван-царевич не по дням, а по часам. Вырос он и говорит отцу да мачехе:

— Я, — говорит, — жениться хочу.

— Ну что же, сынок, — царь отвечает, — дело хорошее, женись.

Вот поехал Иван-царевич со слугами в город. Пошёл он там, в сад, будто гуляет. А сам за куст сел. И видит — гуляют в саду девицы, между собой речи разговаривают. Одна и говорит:

— Кабы Иван-царевич на мне женился, я бы тремя калачами весь город накормила.

Подумал-подумал Иван-царевич, да только ничего в этом такого хорошего не увидел, не польстился на такую невесту, из сада вон пошёл.

Назавтра опять под куст приходит. Опять девицы гуляют. Говорит одна:

— Кабы Иван-царевич на мне женился, я бы ему платок вышила семью разными шелками, семью разными иглами: на одном углу — красно солнце со лучами, со алыми со зарями, на другом углу — светел месяц со звёздами, со небесными лунами, на третьем — черно море с кораблями, на четвёртом — темны леса со зверями.

А Ивану-царевичу и это не шибко понравилось. Опять домой ни с чем пошёл. Назавтра снова в сад идёт, девичьи разговоры слушает. И говорит одна девица:

— Кабы Иван-царевич на мне женился, родилось бы у нас с ним семь сыновей: руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькой замыкаются. А восьмой был бы царевич Нехитёр-Немудрён.

Ну, вот это Ивану-царевичу понравилось. Вернулся он домой, отцу-царю говорит:

— Вот эту девицу в жёны хочу.

Заслали сватов, сговорились, сыграли свадьбу. Я там во дворе была, так в окошко видала немножко…

Стали они жить-поживать, сыновей обещанных поджидать. На ту пору Ивану-царевичу со старым царём уезжать на войну надо было. Вот поехали они, а мачехе приказали молодую царицу пуще глаза беречь.

А мачеха-то злющая-презлющая баба была, так и звали её по имени — Ягища. Пришло время, родились у царицы семь сыновей: руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькой замыкаются. А восьмой — царевич Нехитёр-Немудрён, такой красавец — ни в сказке сказать, ни пером описать.

Разозлилась Ягища, себя от гнева не помнит.

Подложила она царице в золотые люльки щенков собачьих, а слугам наказала семерых царевичей в поле унести, бросить там, чтоб пропали. И не видела она, что царица молодая царевича Нехитё-ра-Немудрёна под подушкой укрыла. А к Ивану-царевичу гонца послали; написала Ягища: так, мол, и так, родилось у царицы семеро щенков, что с ними делать? Иван-царевич письмо прочитал и ответ написал: — »Что бы ни родилось, меня ждите».

А Ягища гонца с письмом перехватила, напоила вином заморским да записку и переменила. Написала: »Бросить царицу со щенками в синее море».

Получили во дворце такое приказание, погоревали, потужили, да что станешь делать? Взяли бочку да в неё царицу молодую и посадили. А того не усмотрели, что она царевича Нехитёра-Немуд-рёна с собой взяла.

Вот плывут они в бочке по морю. А Нехитёр-Немудрён и говорит:

— Я; мамонька, дно-то у бочки выбью, а?

— Что ты, дитятко! Ведь мы по синему морю плывем, дно выбьешь — мы и потонем. Подожди ещё.

Вот ещё время проходит. Скучно Нехитёру-Немудрёну в бочке, он опять говорит:

— Мамонька, я дно, однако, выбью!

Мать опять его уняла. Послушался он. А на третий раз слушать не стал, взял да и выбил. А они тут уж у самого берега плыли. Вышли из бочки, на берег взошли. А это не земля была — остров: кругом море, а на острове камни, лес растёт, грибов, ягод, птицы разной в нём полно. Нашли они себе местечко хорошее и стали жить.

Сплел Нехитёр-Немудрён из трав да цветов колыбель большую, стал в ней мать на берегу качать. А той порой едут по морю корабельщики. Кричит им Нехитёр-Немудрён:

— Приворачивайте к берегу! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Ну, корабельщики к камешкам пристали, на берег взошли. Царевич Нехитёр-Немудрён их про всё расспросил да и говорит:

— Поезжайте к царю, расскажите, что видели.

Поехали корабельщики. А царевич Нехитёр-Немудрён взял верёвочки, связал себе ковер-самолет и на нём за корабельщиками к отцу полетел.

Прилетает к дворцу, да и слушает тайком под окошком, как корабельщики царю рассказывают: »Плыли мы по морю, видели чудо: стоит остров, на острове мать с сыном живут, сын мать в колыбели качает».

Все дивятся, а Ягища и говорит: »Это что за чудо! А вот есть в чистом поле баран: на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня. В бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё!»

Вылез Нехитёр-Немудрён из-под окошка, сел на свой ковёр-самолёт, в поле полетел. Нашёл он барана чудного, забрал и на остров к матушке вернулся.

Вот живут они дальше, поживают. Только опять корабельщики едут. Нехитёр-Немудрён выходит на берег, кричит:

— Стойте, приворачивайте к берегу! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Корабельщики пристали, на берег взошли, видят- чудо-чудное: сын мать в колыбели качает, по горам баран ходит, на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня — в бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё!

Поплыли корабельщики домой к царю. А Нехитёр-Немудрён за ними на коврике на своём, вослед несётся. Опять под окошком слушать при ладился. Рассказывают царю корабельщики, что видели: так, мол, и так, плыли по морю, на остров попали, видали диво дивное: сын мать в колыбели качает, по горам баран ходит, на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня — в бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё.

Царь дивится, верить не хочет, а Ягища говорит: »Это ещё не чудо! А вот в чистом поле корова есть — день доится молоком, день доится жемчугом. Это почуднее будет!»

Нехитёр-Немудрён тайком из-под окошка выбрался, на ковёр-самолёт взобрался — в поле полетел. Нашёл корову чудесную, с собой забрал, на остров вернулся. Вот живут они с матушкой дальше. Только глядят опять корабельщики мимо едут. Взобрался Нехитёр-Немудрён на гору, кричит:

— Приставайте к берегу! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Корабельщики выходят на берег, глядят — что за чудеса: на берегу сын мать в колыбели качает; по горам баран ходит, на рогах церковь, на хребте озеро, на хвосте баня — в бане помоешься, в озере покупаешься, в церкви помолишься — то и житьё! А под горой корова стоит: день доится молоком, день доится жемчугом.

Вот поехали они домой, а Нехитёр-Немудрён за ними летит. Корабельщики к царю входят, ему про чудной остров рассказывают, царь дивится, а Ягища говорит: »То ещё не чудо! А вот ходят у нас в поле семь молодцов — руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькою замыкаются».

Услышал это Нехитёр-Немудрён, из-под окна выбрался и — в поле. Нашёл братьев, обнял крепко-накрепко, на свой ковёр посадил, к матушке повёз. То-то царица обрадовалась! Сыновья на неё не наглядятся, она — на них. Разговоров-то, радости-то сколько!

Вот живут они все вместе — весело, счастливо. Только долго ли, коротко ли — снова корабли в море виднеются. Нехитёр-Немудрён на гору бежит, руками машет:

— Эй, корабельщики, приворачивайте сюда, да поживее! Не то я море заморожу, вас всех перетревожу!

Не смеют ослушаться корабельщики, к берегу пристают. Идут, видят — диво дивное: сын мать в колыбели качает, по горам чудной баран ходит,

под горой корова стоит — день доится молоком, день доится жемчугом, а вокруг семь молодцов гуляют: руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, во лбу.звезда, под кудрями месяц, по кудрям часты звёзды рассыпаются, уши зорькой замыкаются.

Поспешили корабельщики на всех парусах домой, рассказывают царю, что видели. А царевич Нехитёр-Немудрён ковёр свой на дворе оставил, прямо к царю в горницу идёт.

— Здорово, — говорит, — батюшка! Иван-царевич понять не может:

— Какой я тебе батюшка, добрый молодец! Кто ты таков?

— А вот, — говорит Нехитёр-Немудрён, — полезай на мой ковёр, полетим — и сам всё поймёшь.

Полетели они с царём прямо на остров. Видит Иван-царевич — диво дивное: на берегу царица сидит, вокруг семеро молодцов гуляют и баран с коровой тут же стоят, ухмыляются.

Ну, тут всё и открылось. Сели все вместе на ковёр-самолет, во дворец полетели.

Идут ко дворцу — колокола звонят, пушки палят, старый царь-дедушка понять не может, что такое творится.

Пришли во дворец, старику всё рассказали. Ягищу из дворца вывели и скорым часом ей голову срубили. Да и гонцу тому, что вина заморского напился и записку перепутал, тоже…

А все прочие стали жить да поживать, медовые пряники жевать.

                     

СКАЗКА О МОЛОДИЛЬНЫХ ЯБЛОКАХ И ЖИВОЙ ВОДЕ

                          Русская народная сказка

В   некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь, и было у него три сына: старшего звали Федором, второго Василием, а младшего Иваном.

Царь очень устарел и глазами обнищал, а слыхал он, что за тридевять земель, в тридесятом царстве есть сад с молодильными яблоками и колодец с живой водой, Если съесть старику это яблоко — помолодеет, а водой этой умыть глаза слепцу — будет видеть.

Царь собирает пир на весь мир, зовет на пир князей и бояр и говорит им:

— Кто бы, ребятушки, выбрался из избранников, выбрался из охотников, съездил за тридевять земель, в тридесятое царство, привез бы молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку полцарства отписал.

Тут больший стал хорониться за середнего, а середний за меньшого, а от меньшого ответу нет.

Выходит царевич Федор и говорит:

— Неохота нам в люди царство отдавать. Я поеду в эту дорожку, привезу тебе, царю-батюшке, молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец.

Пошел Федор-царевич на конюший двор, выбирает себе коня неезженого, уздает узду неузданую, берет плетку нехлестаную, кладет двенадцать подпруг с подпругою — не ради красы, а ради крепости… Отправился Федор-царевич в дорожку. Видели, что садился, а не видели, в кою сторону укатился…

Ехал он близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, ехал день до вечеру — красна солнышка до закату. И доезжает до росстаней, до трех дорог. Лежит на росстанях плита-камень, на ней надпись написана:

«Направо поедешь-себя спасать, коня потерять. Налево поедешь — коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь — женату быть».

Поразмыслил Федор-царевич: — «Давай поеду — где женату быть».

И повернул на ту дорожку, где женатому быть. Ехал, ехал и доезжает до терема под золотой крышей. Тут выбегает прекрасная девица и говорит ему:

— Царский сын, я тебя из седла выну, иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать.

— Нет, девица, хлеба-соли я не хочу, а сном мне дороги не скоротать. Мне надо вперед двигаться.

— Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе любо-дорого.

Тут прекрасная девица его из седла вынула и в терем повела. Накормила его, напоила и спать на кровать положила.

Только лег Федор-царевич к стенке, эта девица живо кровать повернула, он и полетел в подполье, в яму глубокую…

Долго ли, коротко ли, — царь опять собирает пир, зовет князей и бояр и говорит им:

— Вот, ребятушки, кто бы выбрался из охотников — привезти мне молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку полцарства отписал.

Тут опять больший хоронится за середнего, а середний за меньшого, а от меньшого ответу нет.

Выходит второй сын, Василий-царевич:

— Батюшка, неохота мне царство в чужие руки отдавать. Я поеду в дорожку, привезу эти вещи, сдам тебе в руки.

Идет Василий-царевич на конюший двор, выбирает коня неезженого, уздает узду неузданую, берет плетку нехлестаную, кладет двенадцать подпруг с подпругою.

Поехал Василий-царевич. Видели, как садился, а не видели, в кою сторону укатился… Вот он доезжает до росстаней, где лежит плита-камень, и видит:

«Направо поедешь-себя спасать, коня потерять.

Налево поедешь — коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь — женату быть».

Думал, думал Василий-царевич и «поехал дорогой, где женатому быть. Доехал до терема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.

— Царский сын, не торопись ехать, а торопись делать, что тебе любо-дорого…

Тут она его из седла вынула, в терем повела, накормила, напоила и спать положила.

Только Василий-царевич лег к стенке, она опять повернула кровать, и он полетел в подполье.

А там спрашивают:

— Кто летит?

— Василий-царевич. А кто сидит?

— Федор-царевич.

— Вот, братан, попали!

Долго ли, коротко ли, — в третий раз царь собирает пир, зовет князей и бояр:

— Кто бы выбрался из охотников привезти молодильных яблок и живой воды кувшинец о двенадцати рылец? Я бы этому седоку полцарства отписал.

Тут опять больший хоронится за середнего, середний за меньшого, а от меньшого ответу нет.

Выходит Иван-царевич и говорит:

— Дай мне, батюшка, благословеньице, с буйной головы до резвых ног, ехать в тридесятое царство — поискать тебе молодильных яблок и живой воды, да поискать еще моих братьецев.

Дал ему царь благословеньице. Пошел Иван-царевич в конюший двор — выбрать себе коня по разуму. На которого коня ни взглянет, тот дрожит, на которого руку положит — тот с ног валится…

Не мог выбрать Иван-царевич коня по разуму. Идет повесил буйну голову. Навстречу ему бабушка-задворенка.

— Здравствуй, дитятко, Иван-царевич! Что ходишь кручинен-печален?

— Как же мне, бабушка, не печалиться — не могу найти коня по разуму.

— Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу, на цепи железной. Сможешь его взять — будет тебе конь по разуму.

Приходит Иван-царевич к погребу, пнул плиту железную, свернулась плита с погреба. Вскочил ко добру коню, стал ему конь своими передними ногами на плечи. Стоит Иван-царевич — не шелохнется. Сорвал конь железную цепь, выскочил из погреба и Ивана-царевича вытащил. И тут Иван-царевич его обуздал уздою неузданой, оседлал седельцем неезженым, наложил двенадцать подпруг с подпругою — не ради красы, ради славушки молодецкой.

Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Видели, что садится, а не видели, в кою сторону укатился… Доехал он до росстаней и поразмыслил:

«Направо ехать — коня потерять, — куда мне без коня-то? Прямо ехать — женату быть, — не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать — коня спасти, — эта дорога самая лучшая для меня».

И поворотил он по той дороге, где коня спасти — себя потерять. Ехал он долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, по зеленым лугам, по каменным горам, ехал день до вечеру — красна солнышка до закату — и наезжает на избушку.

Стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке.

— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти.

Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царевичу передом. Зашел он в нее, а там сидит баба-яга, старых лет. Шелковый кудель мечет, а нитки через грядки броеает.

— Фу, фу, — говорит, — русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел.

А Иван-царевич ей:

— Ах ты, баба-яга, костяная нога, не поймавши птицу — теребишь, не узнавши молодца — хулишь. Ты бы сейчас вскочила да меня, добра молодца, дорожного человека, накормила, напоила и для ночи постелю собрала. Я бы улегся, ты бы села к изголовью, стала бы спрашивать, а я бы стал сказывать — чей да откуда.

Вот баба-яга это дело все справила — Ивана-царевича накормила, напоила и на постелю уложила. Села к изголовью и стала спрашивать:

— Чей ты, дорожный человек, добрый молодец, да откуда? Какой ты земли? Какого отца, матери сын?

— Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Еду за тридевять земель, за тридевять озер, в тридесятое царство за живой водой и молодильными яблоками.

— Ну, дитя мое милое, далеко же тебе ехать: живая вода и молодильные яблоки — у сильной богатырки девицы Синеглазки, она мне родная племянница. Не знаю, получишь ли ты добро…

— А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.

— Много молодцев проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми, дитятко, моего коня. Мой конь будет бойчее, довезет он тебя до моей середней сестры, она тебя научит.

Иван-царевич поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне.

Вдруг он и говорит коню:

— Стой! Перчатку обронил.

А конь отвечает:

— В кою пору ты говорил, я уже двести верст проскакал…

Едет Иван-царевич близко ли, далеко ли. День до ночи коротается. И завидел он впереди избушку на курьей ножке, об одном окошке.

— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти.

Избушка повернулась к лесу задом, к нему передом. Вдруг слышно — конь заржал, и конь под Иваном-царевичем откликнулся.

Кони-то были одностадные. Услышала это баба-яга — еще старее той — и говорит:

— Приехала ко мне, видно, сестрица в гости.

И выходит на крыльцо:

— Фу-фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел.

А Иван-царевич ей:

— Ах ты, баба-яга, костяная нога, встречай гостя по платью, провожай по уму. Ты бы моего коня убрала, меня бы, добра молодца, дорожного человека, накормила, напоила и спать уложила…

Баба-яга это дело все справила — коня убрала, а Ивана-царевича накормила, напоила, на постелю уложила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.

— Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Еду за живой водой и молодильными яблоками к сильной богатырке, девице Синеглазке…

— Ну, дитя милое, не знаю, получишь ли ты добро.

Мудро тебе, мудро добраться до девицы Синеглазки!

— А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.

— Много молодцев проезживало, да не много вежливо говаривало. Возьми, дитятко, моего коня, поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня научит, что делать.

Вот Иван-царевич заночевал у этой старухи, поутру встает ранехонько, умывается белешенько. Благодарит бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне. А этот конь еще бойчей того.

Вдруг Иван-царевич говорит:

— Стой! Перчатку обронил.

А конь отвечает:

— В кою пору ты говорил, я уж триста верст проскакал…

Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Едет Иван-царевич день до вечера — красна солнышка до закату. Наезжает на избушку на курьей ножке, об одном окошке.

— Избушка, избушка, обернись к лесу задом, ко мне передом! Мне не век вековать, а одну ночь ночевать.

Вдруг заржал конь, и под Иваном-царевичем конь откликнулся. Выходит на крыльцо баба-яга, старых лет, еще старее той. Поглядела — конь ее сестры, а седок чужестранный, молодец прекрасный…

Тут Иван-царевич вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать нечего! Ночлега с собой не возят — ночлег каждому: и пешему и конному, и бедному и богатому.

Баба-яга все дело справила — коня убрала, а Ивана-царевича накормила, напоила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.

— Я, бабушка, такого-то царства, такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры, она послала к середней, а середняя к тебе послала. Дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум, как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и молодильных яблок.

— Так и быть, помогу я тебе, Иван-царевич. Девица

Синеглазка, моя племянница, — сильная и могучая богатырка. Вокруг ее царства — стена три сажени вышины, сажень толщины, у ворот стража — тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пропустят. Надо тебе ехать в середину ночи, ехать на моем добром коне. Доедешь до стены — бей коня по бокам плетью нехлестаной. Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и иди в сад. Увидишь яблоню с молодильными яблоками, а под яблоней колодец. Три яблока сорви, а больше не бери. И зачерпни из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. Девица Синеглазка будет спать, ты в терем к ней не заходи, а садись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя через стену перенесет.

Иван-царевич не стал ночевать у этой старухи, а сел на ее доброго коня и поехал в ночное время. Этот конь поскакивает, мхи-болота перескакивает, реки, озера хвостом заметает.

Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, доезжает Иван-царевич в середине ночи до высокой стены. У ворот стража спит — тридцать могучих богатырей Прижимает он своего доброго коня, бьет его плетью нехлестаной. Конь осерчал и перемахнул через стену. Слез Иван-царевич с коня, входит в сад и видит — стоит яблоня с серебряными листьями, золотыми яблоками, а под яблоней колодец. Иван-царевич сорвал три яблока, а больше не стал брать да зачерпнул из колодца живой воды кувшинец о двенадцати рылец. И захотелось ему самою увидать, сильную, могучую, богатырку, девицу Синеглазку.

Входит Иван-царевич в терем, а там спят — по одну сторону шесть полениц — девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась девица Синеглазка, спит, как сильный речной порог шумит.

Не стерпел Иван-царевич, приложился, поцеловал ее и вышел… Сел на доброго коня, а конь говорит ему человеческим голосом:

— Не послушался, ты, Иван-царевич, вошел в терем к девице Синеглазке. Теперь мне стены не перескочить.

Иван-царевич бьет коня плетью нехлестаной.

— Ах ты, конь, волчья сыть, травяной мешок, нам здесь не ночь ночевать, а голову потерять!

Осерчал конь пуще прежнего и перемахнул через стену, да задел об нее одной подковой — на стене струны запели и колокола зазвонили.

Девица Синеглазка проснулась да увидала покражу:

— Вставайте, у нас покража большая!

Велела она оседлать своего богатырского коня и кинулась с двенадцатью поленицами в погоню за Иваном-царевичем.

Гонит Иван-царевич во всю прыть лошадиную, а девица Синеглазка гонит за ним. Доезжает он до старшей бабы-яги, а у нее уже конь выведенный, готовый. Он — со своего коня да на этого и опять вперед погнал… Иван то царевич за дверь, а девица Синеглазка — в дверь и спрашивает у бабы-яги:

— Бабушка, здесь зверь не прорыскивал ли?

— Нет, дитятко.

— Бабушка, здесь молодец не проезживал ли?

— Нет, дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка.

— Поела бы я, бабушка, да долго корову доить.

— Что ты, дитятко, живо справлюсь…

Пошла баба-яга доить корову — доит, не торопится. Поела девица Синеглазка молочка и опять погнала за Иваном-царевичем.

Доезжает Иван-царевич до середней бабы-яги, коня сменил и опять погнал. Он — за дверь, а девица Синеглазка — в дверь:

— Бабушка, не проскакивал ли зверь, не проезжал ли добрый молодец?

— Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги поела блинков.

— Да ты долго печь будешь.

— Что ты, дитятко, живо справлю…

Напекла баба-яга блинков — печет, не торопится. Девица Синеглазка поела и опять погнала за Иваном-царевичем.

Он доезжает до младшей бабы-яги, слез с коня, сел на своего коня богатырского и опять погнал. Он — за дверь, девица Синеглазка — в дверь и спрашивает у бабы-яги, не проезжал ли добрый молодец.

— Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.

— Да ты долго топить будешь.

— Что ты, дитятко, живо справлю…

Истопила баба-яга баньку, все изготовила. Девица Синеглазка попарилась, обкатилась и опять погнала в сугон. Конь ее с горки на горку поскакивает, реки, озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича настигать.

Он видит за собой погоню: двенадцать богатырок с тринадцатой — девицей Синеглазкой — ладят на него наехать, с плеч голову снять. Стал он коня приостанавливать, девица Синеглазка наскакивает и кричит ему:

— Что ж ты, вор, без спросу из моего колодца пил да колодец не прикрыл!

А он ей:

— Что ж, давай разъедемся на три прыжка лошадиных, давай силу пробовать.

Тут Иван-царевич и девица Синеглазка заскакали на три прыжка лошадиных, брали палицы боевые, копья долгомерные, сабельки острые. И съезжались три раза, палицы поломали, копья-сабли исщербили — не могли друг друга с коня сбить. Незачем стало им на добрых конях разъезжаться, соскочили они с коней и схватились в охапочку.

Боролись с утра до вечера — красна солнышка до закату. У Ивана-царевича резва ножка подвернулась, упал он на сыру землю. Девица Синеглазка стала коленкой на его белу грудь и вытаскивает кинжалище булатный — пороть ему белу грудь. Иван-царевич и говорит ей:

— Не губи ты меня, девица Синеглазка, лучше возьми за белые руки, подними со сырой земли, поцелуй в уста сахарные.

Тут девица Синеглазка подняла Ивана-царевича со сырой земли и поцеловала в уста сахарные. И раскинули они шатер в чистом поле, на широком раздолье, на зеленых лугах. Тут они гуляли три дня и три ночи. Здесь они и обручились и перстнями обменялись.

Девица Синеглазка ему говорит:

— Я поеду домой — и ты поезжай домой, да смотри никуда не сворачивай… Через три года жди меня в своем царстве.

Сели они на коней и разъехались… Долго ли, коротко ли, не скоро дело делается, скоро сказка сказывается, — доезжает Иван-царевич до росстаней, до трех дорог, где плита-камень, и думает:

«Вот нехорошо! Домой еду, а братья мои пропадают без вести».

И не послушался он девицы Синеглазки, своротил на ту дорогу, где женатому быть… И наезжает на терем под золотой крышей. Тут под Иваном-царевичем конь заржал, и братьевы кони откликнулись. Кони-то были одностадные…

Иван-царевич взошел на крыльцо, стукнул кольцом — маковки на тереме зашатались, оконницы покривились. Выбегает прекрасная девица.

— Ах, Иван-царевич, давно я тебя поджидаю! Иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать.

Повела его в терем и стала потчевать. Иван-царевич, не столько ест, сколько под стол кидает, не столько пьет, сколько под стол льет. Повела его прекрасная девица в спальню:

— Ложись, Иван-царевич, спать-почивать.

А Иван-царевич столкнул ее на кровать, живо кровать повернул, девица и полетела в подполье, в яму глубокую.

Иван-царевич наклонился над ямой и кричит:

— Кто там живой?

А из ямы отвечают:

— Федор-царевич да Василий-царевич.

Он их из ямы вынул — они лицом черны, землей уж стали порастать. Иван-царевич умыл братьев живой водой — стали они опять прежними.

Сели они на коней и поехали… Долго ли, коротко ли, доехали до росстаней. Иван-царевич и говорит братьям:

— Покараульте моего коня, а я лягу отдохну.

Лег он на шелковую траву и богатырским сном заснул. А Федор-царевич и говорит Василию-царевичу:

— Вернемся мы без живой воды, без молодильных яблок — будет нам мало чести, нас отец пошлет гусей пасти.

Василий-царевич отвечает:

— Давай Ивана-царевича в пропасть спустим, а эти вещи возьмем и отцу в руки отдадим.

Вот они у него из-за пазухи вынули молодильные яблоки и кувшин с живой водой, а его взяли и бросили в пропасть. Иван-царевич летел туда три дня и три ночи.

Упал Иван-царевич на самое взморье, опамятовался и видит — только небо и вода, и под старым дубом у моря птенцы пищат — бьет их погода.

Иван-царевич снял с себя кафтан и птенцов покрыл. а сам укрылся под дуб.

Унялась погода, летит большая птица Нагай. Прилетела, под дуб села и спрашивает птенцов:

— Детушки мои милые, не убила ли вас погодушка-ненастье?

— Не кричи, мать, нас сберег русский человек, своим кафтаном укрыл.

Птица Нагай спрашивает Ивана-царевича:

— Для чего ты сюда попал, милый человек?

— Меня родные братья в пропасть бросили за молодильные яблоки да за живую воду.

— Ты моих детей сберег, спрашивай у меня, чего хочешь: злата ли, серебра ли, камня ли драгоценного.

— Ничего, Нагай-птица, мне не надо: ни злата, ни серебра, ни камня драгоценного. А нельзя ли мне попасть в родную сторону?

Нагай-птица ему отвечает:

— Достань мне два чана — пудов по двенадцати — мяса.

Вот Иван-царевич настрелял на взморье гусей, лебедей, в два чана поклал, поставил один чан Нагай-птице на правое плечо, а другой чан — на левое, сам сел ей на хребет. Стал птицу Нагай кормить, она поднялась и летит в вышину.

Она летит, а он ей подает да подает… Долго ли, коротко ли так летели, скормил Иван-царевич оба чана. А птица Нагай опять оборачивается. Он взял нож, отрезал у себя кусок с ноги и Нагай-птице подал. Она летит, летит и опять оборачивается. Он с другой ноги срезал мясо и подал. Вот уже недалеко лететь осталось. Нагай-птица опять оборачивается. Он с груди у себя мясо срезал и ей подал.

Тут Нагай-птица донесла Ивана-царевича до родной стороны.

— Хорошо ты кормил меня всю дорогу, но слаще последнего кусочка отродясь не едала.

Иван-царевич ей и показывает раны. Нагай-птица рыгнула, три куска вырыгнула:

— Приставь на место.

Иван-царевич приставил — мясо и приросло к костям.

— Теперь слезай с меня, Иван-царевич, я домой полечу.

Поднялась Нагай-птица в вышину, а Иван-царевич пошел путем-дорогой на родную сторону.

Пришел он в столицу и узнает, что Федор-царевич и Василий-царевич привезли отцу живой воды и молодильных яблок и царь исцелился: по-прежнему стал здоровьем крепок и глазами зорок.

Не пошел Иван-царевич к отцу, к матери, а собрал он пьяниц, кабацкой голи и давай гулять по кабакам.

В ту пору за тридевять земель, в тридесятом царстве сильная богатырка Синеглазка родила двух сыновей. Они растут не по дням, а по часам. Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается — прошло три года. Синеглазка взяла сыновей, собрала войско и пошла искать Ивана-царевича.

Пришла она в его царство и в чистом поле, в широком раздолье, на зеленых лугах раскинула шатер белополотняный. От шатра дорогу устелила сукнами цветными. И посылает в столицу царю сказать:

— Царь, отдай царевича. Не отдашь, — все царство потопчу, пожгу, тебя в полон возьму.

Царь испугался и посылает старшего — Федорацаревича. Идет Федор-царевич по цветным сукнам, подходит к шатру белополотняному. Выбегают два мальчика:

— Матушка, матушка, это не наш ли батюшка идет?

— Нет, детушки, это ваш дяденька.

— А что прикажешь с ним делать?

— А вы, детушки, угостите его хорошенько.

Тут эти двое пареньков взяли трости и давай хлестать Федора-царевича пониже спины. Били, били, он едва ноги унес.

А Синеглазка опять посылает к царю:

— Отдай царевича…

Пуще испугался царь и посылает середнего — Василия-царевича. Он приходит к шатру. Выбегают два мальчика:

— Матушка, матушка, это не наш ли батюшка идет?

— Нет, детушки, это ваш дяденька. Угостите его хорошенько.

Двое пареньков опять давай дядю тростями чесать. Били, били, Василий-царевич едва ноги унес.

А Синеглазка в третий раз посылает к царю:

— Ступайте, ищите третьего сынка, Ивана-царевича. Не найдете — все царство потопчу, пожгу.

Царь еще пуще испугался, посылает за Федором-царевичем и Василием-царевичем, велит им найти брата, Ивана-царевича. Тут братья упали отцу в ноги и во всем повинились: как у сонного Ивана-царевича взяли живую воду и молодильные яблоки, а самого бросили в пропасть.

Услышал это царь и залился слезами. А в ту пору Иван-царевич сам идет к Синеглазке, и с ним идет голь кабацкая. Они под ногами сукна рвут и в стороны мечут.

Подходит он к белополотняному шатру. Выбегают два мальчика:

— Матушка, матушка, к нам какой-то пьяница идет с голью кабацкой!

А Синеглазка им:

— Возьмите его за белые руки, ведите в шатер. Это ваш родной батюшка. Он безвинно три года страдал.

Тут Ивана-царевича взяли за белые руки, ввели в шатер. Синеглазка его умыла и причесала, одежу на нем сменила и спать уложила. А голи кабацкой по стаканчику поднесла, и они домой отправились.

На другой день Синеглазка и Иван-царевич приехали во дворец. Тут начался пир на весь мир — честным пирком да и за свадебку. Федору-царевичу и Василию-царевичу мало было чести, прогнали их со двора — ночевать где ночь, где две, а третью и ночевать негде…

Иван-царевич не остался здесь, а уехал с Синеглазкой в ее девичье царство.

Тут и сказке конец.

_______