Речь это бесценный дар данный человеку сочинение

Примеры сочинений — показать сразу »»

Одна из тем сочинения ОГЭ — Нравственный выбор (задание 9.3). Учащимся предстоит написать сочинение-рассуждение, ответив на вопрос «Как вы понимаете нравственный выбор?»

Рекомендации по написанию сочинения

• «нравственный выбор — это…» — дайте свое определение понятия.
• Объясните, почему именно так вы определяете это понятие.
• Приведите два примера в качестве аргументов вашего рассуждения.
• Один пример должен быть из литературного текста, второй пример может быть из жизни.

Среди текстов могут быть произведения Куприна, Зощенко, Булгакова («Мастер и Маргарита»), Грибоедова («Горе от ума»), Пушкина («Капитанская дочка», Гринев и Швабрин).

Что такое нравственный выбор — рассуждения с аргументами

Нравственный выбор — это основанный на моральных ценностях выбор человеком модели своего поведения. Это выбор между добром и злом, правдой и ложью, бескорыстием и выгодой. Каждому человеку не раз приходилось принимать важные решения, как поступить. Не всегда легко разобраться, какой поступок будет более правильным, но в любом случае человек, делая выбор, должен опираться на нормы морали.

В тексте Ю. Яковлева есть пример, подтверждающий мои мысли. В нём каждый из героев сделал свой нравственный выбор. Шофёр, не задумываясь, бросился в ледяную воду спасать другого человека. Актриса Сергеева не чувствует себя благодарной за спасение своей жизни и отказывается приютить у себя больного человека всего лишь на неделю, потому что ей это неудобно. Девочка Алиса ведёт незнакомого человека к себе домой, потому что ему нужна помощь. Каждый из них поступает в соответствие со своими личностными качествами.

В доказательство своих мыслей приведу ещё один пример. В повести «Капитанская дочка» Петруша Гринев, невзирая на смертельную опасность, отказывается присягать Пугачёву и присоединяться к мятежникам. Рискуя жизнью, он спасает Машу Миронову, не называет на суде её имя, несмотря на то что это могло бы помочь ему избежать обвинений в измене.

Таким образом, нравственный выбор определяется личностными качествами человека, его моральными убеждениями и взглядами на жизнь.

Нравственный выбор — это основанный на моральных ценностях выбор человеком модели своего поведения. Это выбор между добром и злом, правдой и ложью, бескорыстием и выгодой. Каждому человеку не раз приходилось принимать важные решения, как поступить. Не всегда легко разобраться, какой поступок будет более правильным, но в любом случае человек, делая выбор, должен опираться на нормы морали.

В тексте Ю. Домбровского есть пример, подтверждающий мои мысли. Мальчик поймал краба и хотел сделать из него сувенир. Он посадил его под кровать и ждал, когда краб умрёт, чтобы его засушить. Но потом мальчик понял, что он не может больше смотреть, как в мучениях умирает живое существо, и выпустил краба на волю. «У каждого скотства есть какой-то естественный предел. А я перешёл его», — говорит он, объясняя свой поступок.

В доказательство своих мыслей приведу ещё один пример. В повести «Капитанская дочка» Петруша Гринев, невзирая на смертельную опасность, отказывается присягать Пугачёву и присоединяться к мятежникам. Рискуя жизнью, он спасает Машу Миронову, не называет на суде её имя, несмотря на то что это могло бы помочь ему избежать обвинений в измене.

Таким образом, нравственный выбор определяется личностными качествами человека, его моральными убеждениями и взглядами на жизнь.

Нравственный выбор — это ситуация, в которой человеку приходится принимать трудные для себя решения во благо других, ориентируясь на свою совесть и представления о морали. Чаще всего подобный выбор происходит, когда человеку приходится делать в непростых жизненных ситуациях, поэтому часто приходится выбирать между смелостью и малодушием.

С таким же нравственным выбором сталкивается герой из текста Александра Куприна Буланин. Он по своей воле позволил «старичкам» оторвать пуговицы, которые его мама старательно пришивала. Это осознание приводит Буланина к выводу, что «он совершил против неё нехороший, низкий и трусливый поступок», тем самым проявив малодушие. Данный пример показывает, что, совершая нравственный выбор, нужно думать о последствиях.

Другой пример можно найти в произведении Александра Пушкина «Капитанская дочка». Приятель главного героя — Швабрин при захвате Белогорской крепости также сталкивается с нравственным выбором: защищать крепость до конца или примкнуть к Пугачёву. Он проявляет малодушие и присоединяется к бунтовщикам. В итоге, Швабрин предстаёт перед читателем в цепях, как один из изменников Родины. К тому же, он обвиняет Гринёва в измене, из-за чего того тоже судят. Тем самым Швабрин проявляет ещё большее малодушие.

Таким образом, можно сделать вывод, что нравственный выбор — это самый сложный выбор в жизни человека. Когда его совершаешь, очень важно прислушиваться к голосу совести, не поддаваясь малодушию.

Показать весь список сочинений по русскому.

Выбор — это всегда тяжело. Никогда не знаешь, чему лучше отдать предпочтение, какие последствия даст тот или иной вариант, в какую сторону лучше качнуть чашу весов. Лучше всего рассматривать варианты не только со стороны разума, но и со стороны нравственности, совести.

Нравственный выбор — это не просто выбор, сделанный сердцем, а выбор, правильный со стороны морали и этики. Это выбор добра или зла.

ваших глазах случайно выпавшие из кармана прохожего, вступиться или нет за человека, которого обижают хулиганы, иногда это даже касается вопросов жизни и смерти.

Нравственность и совесть — это то, что делает человека человеком, его внутренние моральные установки и правила, которые не позволяют ему перейти черту, грань между добром и злом.

черту нравственности.

Нравственность помогает человеку не совершать в своей жизни корыстных, подлых и неправильных поступков, ориентирует его в жизни. Часто нравственность идет вместе с человеком с самого детства, во многом он получает ее от религии, в которой говорится о наказании за грехи. В основном, именно это останавливает человека от неблагонадежных действий.

Даже детские стихи, наподобие «Что такое хорошо и что такое плохо?» с малых лет приучают человека отделять добро от зла, черное от белого.

Нравственный человек обладает такими качествами как умение прощать, доброта, щедрость, понимание, умение любить и дружить, смелость, самоотверженность. Ему чужды жадность, эгоизм, злость, равнодушие, ненависть.

Я считаю, что нравственный выбор часто, действительно, не очень прост. Чтобы облегчить его, нужно стремиться к самосовершенствованию в моральном плане: учиться любить, прощать, воспитывать в себе самые лучшие и правильные качества.

Сочинение рассуждение Что такое нравственный выбор

Нравственный выбор сопровождает каждого человека по всей его жизни. Рано или поздно приходится делать выбор между тем, как лучше поступить, какие блага на данном этапе важнее, можно ли закрыть глаза на что-то ради желанной цели.

Нравственный выбор зависит от воспитания человека, ведь именно родители учат своего ребенка тому, что такое добро и что такое зло, что такое дружба и любовь, они учат, что всегда нужно говорить правду, делиться и помогать нуждающимся. Если в детстве все кажется гораздо проще и выбор между тем сказать правду или солгать, сделать просто, то по мере взросления задача значительно усложняется, однозначное добро и зло перестают существовать, сплетаясь друг с другом, а вместе с ними и не существует единственно правильной формулы, которая позволит сделать правильный нравственный выбор, потому каждый выбирает сам для себя в соответствии со своими жизненными установками, принципами и представлениями о морали и этике.

Нравственный выбор достаточно часто влияет на то, какое человек будет занимать место в обществе, как его будут воспринимать близкие и коллеги, как сложится его судьба. Даже, казалось, маленькая диллема может перевернуть жизнь с ног на голову. Волевые и сильные люди, которые не хотят идти вразрез своим принципам, делая нравственный выбор, готовы пожертвовать всем, что у них есть и это имеет невероятное влияние на их судьбу.

Так, рассказ Льва Толстого «После бала» повествует о сложном жизненном выборе, который пришлось сделать герою. Он был без ума влюблен в девушку и ради нее был готов пожертвовать всем, но однажды увидев то, как жестоко наказывают солдата-дезертира, принял решение порвать отношения с возлюбленной и оставить службу, так как она предполагала безоговорочное выполнение приказов руководства, а делать кому-то больно герой не хотел, потому выбрал другую судьбу, сделав сложный для себя нравственный выбор.

Очень важно, чтобы нравственный выбор был сделан по совести, потому что жить вопреки своим желаниям и убеждениям сложно. При этом нужно помнить и об интересах других людей, нельзя обижать своих близких и оставаться безразличным к их судьбе. Только тогда выбор будет сделан правильно и стыдно за свой поступок не будет.

Нравственный выбор многому учит человека. Сделав ошибку один раз, человек обретет бесценный опыт и уже в следующий раз будет больше думать о том, как ему правильно поступить. Также он учит ответственности, часто молодые люди легкомысленно принимают решения, ставят свои интересы выше других, но когда приходит черед отвечать за свои поступки, понимают, насколько они были неправы и что нужно было делать по-другому.

Что такое внутренний мир человека сочинение алексин.Сочинение Что такое нравственный выбор рассуждение 9 класс 15.3 ОГЭ

Categories: Сочинения на свободную тему

ТолкованиеПеревод

ВЫБОР МОРАЛЬНЫЙ

– акт моральной деятельности, выражающийся в сознательном предпочтении определенной линии поведения или конкретного варианта поступка, когда человек самостоятельно должен принять моральное решение в пользу одного из них и нередко вопреки др. (Конфликт моральный). Субъектом В. м. может быть: индивид, принимающий решение о поступке; коллектив людей, формирующий нормы взаимоотношений своих членов; класс, стремящийся изменить или сохранить существующую социально-политическую систему; об-во в целом Индивидуальный В. м. воплощает в себе существенные черты моральных предпочтений группы, коллектива, класса и всего об-ва. В м. отражает степень нравственной свободы личности и об-ва, суть к-рой выразил Ф. Энгельс, говоря о способности принимать решения со знанием дела. Предпочтение одного поступка др. обязывает соотнести В. м с обстоятельствами, слить целесообразность с моральной принципиальностью, выбрать необходимые средства (Цели и средства), обеспечивающие достижение цели и органическое единство мотива и последствий. Особенно отчетливо В. м. проявляется в конфликтной ситуации, когда сталкиваются между собой интересы личности и об-ва (личная склонность и долг), собственные и чужие интересы (соображения эгоизма и альтруизма), или же вступают в противоречие различные моральные требования (напр., когда выполнение обязательства может причинить ущерб об-ву или отдельным лицам, когда требование благодарности влечет за собой нарушение принципиальности и т. п.). Конфликтные ситуации и необходимость В. м. возникают при столкновении различных ценностей и норм, обусловленных социальными противоречиями, несогласованностью разных обязанностей, непродуманными действиями отдельных лиц или случайными обстоятельствами. Моральные требования, предъявляемые к лицу, находящемуся в ситуации выбора, предполагают учет последствий принимаемого решения и повелевают предпочесть выбор, имеющий результатом минимум зла и максимум добра Коммунистическая нравственность требует, чтобы В. м. совершался по внутреннему убеждению (Убежденность, Совесть), а не просто по указаниям др. лиц, осуждает стремление избежать личной ответственности, пытается оправдать свои поступки ссылками на чей-либо авторитет, на официальное распоряжение, принуждение окружающих или на то, что «так поступают другие». В то же время само личное убеждение, являющееся основой того или иного В. м., должно соответствовать общим требованиям коммунистической нравственности. Марксистско-ленинская этика отвергает индивидуалистическую т. зр. экзистенциализма, к-рый придает значение не моральному содержанию выбранного поступка, а лишь самостоятельности самого В. м., «аутентичности» действия, совершаемого без учета общественных норм.

Другие книги по запросу «ВЫБОР МОРАЛЬНЫЙ» >>

Каждому из нас на протяжении всей жизни приходится сталкиваться с принятием каких-то решений, делать выбор. Иногда это бывает сделать очень тяжело, поскольку приходиться выбирать между добром и злом.

Всех нас учат с детства, что есть понятия добра и зла, есть хорошие и плохие поступки. Понимая эти простые формулы, мы пытаемся в жизни поступать соответственно. Но на практике не все так просто. Приходится делать выбор между разумом, совестью, моралью, этикой, принимать нравственный выбор, который удовлетворит наши потребности и не навредит другим.

Нравственный выбор может выпасть в самых простых мелких ситуациях: человек уронил деньги или забыл кошелек, мобильный, а вы это увидели. Что делать? Вернуть или оставить? Первое, что приходит в голову — конечно вернуть. Но в этот конфликт вступает ваш ум и говорит, что забытый телефон последней модели, значит человек не бедный, купит новый, а вам он нужнее. Или в кошельке такая сумма, которой хватит погасить кредит за месяц. И выбор становится сложнее. Так как поступить? И здесь подключается совесть. Нравственность и совесть — это то, что делает человека человеком, это его внутренние убеждения, правила, которые формируются еще с детства и воспитываются в семье. Именно они не дают перейти человеку грань между добром и злом, между хорошим и плохим поступком. Но и совесть не дает гарантии, что человек сделает правильный выбор, человек очень часто поддается соблазнам и делает неправильный выбор.

Нравственный выбор помогает нам самоутвердиться в жизни, обществе. Очень часто от правильного выбора зависит наша судьба, то, как к нам будут относиться люди в обществе, как сложится карьера. Нравственность помогает удержаться от совершения подлых, корыстных поступков.

Нравственный выбор делать очень трудно, этому нужно учиться, прислушиваться к своей совести, идти наперекор своим желаниям. Нравственный выбор может многому научить, ведь сделав один раз ошибку, поступив неправильно, человек обязательно изменит свое отношение, взгляд и поведение, чтобы не повторить эту ошибку снова.

Вместе со статьёй «Сочинение на тему «Нравственный выбор» читают:

Сочинение на тему «Жизненные ценности»

Сочинение на тему «Легко ли говорить правду?»

Сочинение на тему «Человечность»

• Конспект урока литературы в 5-м классе на тему «Нравственные уроки жизни. Сказка А.Погорельского «Чёрная курица, или Подземные жители» 2019
  

  Цель уроков: помочь учащимся более точно и глубоко понять идею сказки, выявить отношение автора к герою.

• Некоторые итоги введения комплексного курса ОРКСЭ, оценка трудностей в преподавании курса и способы их решения 2019
  

  В обществе сложилась отрицательная ситуация в вопросе духовно-нравственного воспитания молодого поколения. Причинами данной ситуации явились отсутствие чётких положительных жизненных ориентиров, спад культурно-досуговой работы с детьми и физической подготовки. Все эти проблемы волнуют родителей и учителей. Уходит старшее поколение, а вместе с ним, к нашему сожалению, традиции, культура, нравственные ценности, которыми мы гордились с давних пор. Народ, не знающий своей истории и культуры, обречён на духовное вырождение. В нашей многонациональной стране, где представлены религии и культуры разных народов, люди должны сохранять культурные ценности своего народа и уважать традиции других народов.

• Проблематика рассказа В.П.Астафьева “Конь с розовой гривой. Речь героев. 6-й класс 2019
  

  Цель урока: прояснить мотивы поведения героев рассказа, выяснить его нравственный смысл; развить навыки работы с текстом, умение рассуждать на предложенную тему, анализа речевых характеристик героев, определение их роли в рассказе.

• Проблематика рассказа В.П.Астафьева “Конь с розовой гривой”. Речь героев. 6-й класс 2019
  

  Читая некоторые литературные произведения, не только с интересом следишь за сюжетом, но и полностью погружаешься в описываемую эпоху, растворяешься в повествовании. Именно таков рассказ В.Астафьева «Конь с розовой гривой». Во многом этот эффект достигается благодаря тому, что автор сумел передать своеобразную колоритную речь героев.

• Урок внеклассного чтения «Вечные ценности в рассказе-памятке В.Дёгтева «Азбука выживания». 11-й класс 2019
  

  Цель урока: формирование читательских интересов школьников; постижение нравственных уроков, заключенных в содержании рассказа.

• «Убежать никак нельзя». Урок-размышление по рассказу Ю.Казакова «Тихое утро» с использованием метода Эдварда де Боно «Шесть шляп мышления» 2019
  

  Это урок – размышление о нравственном выборе в жизни человека. Как поступить в трудной жизненной ситуации? Как сохранить человеческое достоинство? Метод групповой познавательной активности «Шесть шляп мышления Боно» помогает рационально организовать изучение произведения и выявить разные стороны восприятия и оценки. Этот метод позволяет отделить эмоции от логики, творчество от информации. Каждая шляпа задает определенный образ мышления.

• Проблема нравственного выбора (по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») 2019
  

  Представлена презентация по роману Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание». Обсуждается проблема нравственного выбора главного героя.

• Урок по рассказу В.Токаревой «Самый счастливый день». Тема: «Счастье в тебе самом…». 8–9-е классы 2019
  

  Это урок раздумья, размышления над такими вопросами, которые рано или поздно каждый из нас решает для себя сам. Что такое любовь к ближнему, уважение, забота об окружающих? Какую роль в нашей жизни занимают наши родные и близкие? На представленном уроке поднимаются актуальные для всех нас проблемы семьи, любви, взаимопонимания.

Не нашли интересующий материал? Воспользуйтесь поиском по сайту.

Уже в эту среду, 1 декабря, ученикам 11-х классов предстоит одно из основных школьных испытаний — итоговое сочинение. Оцениваться работы, как и прежде, будут по системе «зачёт-незачёт». Конечно, это не единственный день, когда можно получить допуск к ЕГЭ: дополнительные даты назначены на 2 февраля и 4 мая. Но, как говорится, зачем откладывать на завтра?

Темы итогового сочинения 2021/22 учебного года

• Преступление и наказание: тема позволят анализировать и оценивать поступки человека с правовой и этической точек зрения. В рассуждениях можно касаться таких проблем, как ответственность за сделанный выбор, последствия преступления для окружающих и самого преступника, возмездие и муки совести.
• Цивилизация и технологии: тематическое направление заостряет внимание выпускника на достижениях и рисках цивилизации, надеждах и страхах, связанных с её плодами.
• Книга обо мне: в сочинении раскрываются читательские, зрительские или музыкальные предпочтения, выпускник делится собственными интерпретациями значимого для него произведения.
• Кому на Руси жить хорошо: поставленный вопрос даёт возможность рассуждать о понятии «гражданин», об общественной справедливости и личной ответственности гражданина, о счастье и долге, о причинах социальных пороков и способах их устранения.
• Дорога в жизни человека: выпускник сможет написать о личном опыте путешествий и путевых впечатлениях других людей, дорожных приключениях литературных героев, фантазийных перемещениях во времени и в пространстве, о теме дороги в произведениях искусства.

Объём, структура, время

Рекомендуемое количество слов — от 350.

Максимальное количество слов в сочинении не устанавливается. Если менее 250 слов (в подсчёт включаются все слова, в том числе и служебные), то выставляется «незачёт» за невыполнение требования №1 и «незачёт» за работу в целом.

Структура:

• Вступление (50-70 слов). Во вступлении важно обозначить идею всего сочинения, отразить тезисы, которые ученик будет доказывать далее. В этом абзаце можно: 1) прокомментировать цитату или ключевые слова темы; 2) дать ответ на вопрос (в том случае, если тема сформулирована в виде вопроса); 3) дать определение главным понятиям темы; 4) рассуждать о значимости поднятой в теме проблемы.
• Основная часть (200-250 слов)

Тезис 1.

• Включает в себя доказательства, примеры (возможно несколько). Обращайтесь к литературным источникам, не забывайте указывать автора и название произведения.
• Микровывод — обобщение написанного. Важно: микровывод завершает только одну микротему, а не всё сочинение.
• Переход-связка к тезису 2.

Тезис 2.

• Включает в себя доказательства, примеры (возможно несколько).
• Микровывод.
• Переход-связка к выводу.
• Заключение (60-70 слов). В заключении следует сделать вывод, выразить собственное мнение к выдвинутой проблеме.

Время написания сочинения — 3 часа 55 минут. 

Как получить зачёт

Итоговое сочинение, соответствующее установленным требованиям, оценивается по нескольким критериям:

1. Соответствие теме.
2. Аргументация. Привлечение литературного материала.
3. Композиция и логика рассуждения.
4. Качество письменной речи.
5. Грамотность.

Для получения «зачёта» за итоговое сочинение необходимо получить «зачёт» по критериям №1 и №2 (выставление «незачёта» по одному из этих критериев автоматически ведёт к «незачёту» за работу в целом), а также дополнительно «зачёт» по одному из других критериев.

Частые ошибки

По каким критериям ученики допускают больше всего ошибок? На самом деле, ошибки встречаются в каждом критерии, разберём все!

Соответствие теме

Одна из самых распространённых ошибок — непонимание формулировки проблемы / темы сочинения. Важно уметь не уходить от темы, а рассуждать только в рамках данной проблемы.

«Незачёт» ставится только в случае, если сочинение не соответствует теме, в нём нет ответа на вопрос, поставленный в теме, или в сочинении не прослеживается конкретной цели высказывания. Во всех остальных случаях выставляется «зачёт».

Аргументация. Привлечение литературного материала

По этому критерию школьники часто не в полной мере проявляют умение анализировать литературные произведения. Важно не пересказывать сюжет литературного источника, а проанализировать его, дать характеристику действиям героев.

«Незачёт» ставится при условии, если сочинение не содержит аргументации, написано без опоры на литературный материал, или в нём существенно искажено содержание выбранного текста, или литературный материал лишь упоминается в работе (аргументы примерами не подкрепляются). Во всех остальных случаях выставляется «зачёт».

Композиция и логика рассуждения

В этом критерии «страдает» структура работы, ученики часто совершают логические ошибки или неверно выделяют смысловые центры сочинения. 

«Незачёт» ставится при условии, если грубые логические нарушения мешают пониманию смысла сказанного или отсутствует тезисно-доказательная часть. Во всех остальных случаях выставляется «зачёт».

Качество письменной речи

Наиболее распространёнными речевыми ошибками итоговых сочинений являются:

• речевые штампы и канцеляризмы;
• употребление просторечной лексики;
• нарушение лексической сочетаемости;
• употребление плеоназмов;
• речевые повторы;
• избыточное употребление синонимов.

«Незачёт» ставится при условии, если низкое качество речи (в том числе речевые ошибки) существенно затрудняет понимание смысла сочинения. Во всех остальных случаях выставляется «зачёт».

Грамотность

Данный критерий позволяет оценить грамотность выпускника.

«Незачёт» ставится при условии, если на 100 слов в среднем приходится в сумме более пяти ошибок: грамматических, орфографических, пунктуационных.

Лайфхак: редактируйте!

Чтобы хорошо отредактировать итоговое сочинение, нужно перечитать текст 3 раза. 

Первая вычитка — проверка орфографии. Необходимо обращать внимание на безударные гласные, гласные после шипящих, двойные и непроизносимые согласные. Если возникают сомнения в написании какого-либо слова, нужно определить, к какой части речи оно относится, разобрать его по составу и применить соответствующее правило. 

Вторая вычитка — проверка пунктуации. Чтобы проверить постановку знаков препинания, нужно определить структуру предложения. 

На что обращать внимание при постановке знаков препинания:

1. Сложное / простое предложение.
2. Однородные члены предложения.
3. Обособленные члены предложения. 
4. Уточняющие члены предложения.
5. Обращение, прямая речь.
6. Вводные слова.
7. Тире между подлежащим и сказуемым.

Совет: если сомневаетесь в постановке знаков препинания, лучше перестроить предложение.

Третья вычитка — итоговая проверка. Проверить текст на лексические, синтаксические, грамматические ошибки, устранить неоправданные повторы. Перечитать начало и конец каждого абзаца, убедиться в том, что между ними плавные, логичные переходы.

Протопресвитер Александр Шмеман (1921-1983) — выдающийся пастырь, мыслитель, педагог и проповедник, ­автор научно-богословских сочинений и эссеистской прозы, много сделавший для Православной Церкви в Америке. Осмысление его богословского и литургического наследия, ставшего важной частью церковной науки XX века, особенно актуально в связи со столетием со дня рождения пастыря, которое приходится на этот год.

Фундаментальные богословские труды протопресвитера Александра были посвящены главным образом вопросам церковной истории, постижению истоков и сокровенного смысла православного богослужения и церковных таинств. О том, что сам профессор считал главным в своем богословии, о значении его идей для современной богословской науки рассуждает кандидат богословия, доцент кафедры богословия Московской духовной академии священник Антоний Борисов (№ 12, 2021, PDF-версия).

Различать Божественное и человеческое

Протопресвитер Александр Шмеман для многих представителей православного духовенства и мирян является примером священнослужителя, открытого для всего нового, жертвенно служащего Богу и людям, ищущего действенные способы достучаться до умов и сердец современников.

Подобное мнение о нем сложилось не только благодаря многочисленным печатным трудам покойного пастыря. Воспоминания людей, знавших богослова лично, прямо указывают на его подлинно христианское отношение к жизни и своему служению. По словам его близкого друга, тоже уже покойного, Н.А. Струве, последние дни земной жизни отца Александра были наполнены покаянием с готовностью полностью принять волю Божию: «Полтора года назад Господь посетил Своего верного слугу тяжелым испытанием: болезнью, оставляющей мало надежды на выздоровление. О. Александр не только переносил ее с полным терпением и смирением, но до самых последних дней не переставал ощущать радость и благодарить Бога за все. Роковая болезнь дала о. Александру положить печать подлинности тому, что было сердцевиной его проповеди и священства за целую жизнь: Всегда радуйтесь. За все благодарите (1 Фес. 5:16, 18)»¹.

Вклад отца Александра Шмемана в развитие богословской науки является огромным. Именно благодаря ему в нашей Церкви сегодня обсуждаются многие действительно актуальные вопросы. Любые же обвинения в обновленчестве и модернизме, звучащие в адрес покойного, по словам священника Владимира Вукашиновича, «поверхностны и неточны»: «Шмеман стоит не только на позициях, крайне далеких от всякого либерального модернизма, но даже в отдельных случаях крайне умеренных и консервативных»².

На чем же тогда зиждется убежденность некоторых людей в наличии у протопресвитера чуть ли не протестантских симпатий? Как кажется, на факте проявленного им однажды дерзновения. В предисловии к своему самому, как принято подчеркивать, «научному» труду — «Введению в литургическое богословие» он вспоминает, как отважился снять определенного рода табу: запрет, который касался использования историко-критического подхода к изучению «сферы богослужения, литургической жизни, литургического опыта»³.

Во многом благодаря отцу Александру православный исследователь получил определенного рода свободу в рассуждении над тем, что в нашем богослужении является проявлением богооткровения, а что — исключительно человеческим вкладом. Избавление от табу, снятого литургистом, позволило существенно расширить границы деятельности богослова-исследователя, который теперь оказался способен изучать иные области церковной науки с позиции того, с чем он в данный момент имеет дело, — с Преданием (формой богооткровения) или с преданиями (человеческими обычаями той или иной степени древности)⁴.

Почему это важно и необходимо? По одной простой причине. Здравое различение Предания и преданий позволяет православному христианину избежать перекоса в одну из сторон, отклонения от святоотеческого «царского» пути. Низведение Предания до уровня преданий неминуемо превращает духовную жизнь в квазирелигиозность постмодерна, презрительно относящуюся к традициям и обрядам, — отсутствие живого чувства Откровения делает ­самого человека мерилом духовности и тем самым лишает эту духовность Божественного содержания. В том случае, если предания возводятся на уровень Предания, мы получаем иной, но не менее печальный результат. Подобное отношение превращает церковное сообщество в клуб с особенными правилами поведения, гардеробом, питанием и др. Причем каждый из перечисленных элементов возводится в статус чуть ли не догмата.

Главный ориентир

В каждом отдельном случае и вне зависимости от избранной области (догматика, библеистика, каноника, но прежде всего в области литургической) при стремлении определить, что же перед нами — Божественное или человеческое, мы оказываемся перед непростой задачей. Как отделить вечное от временного? Как актуализировать внешнюю оболочку традиции, не нанеся ущерб ее духовной сердцевине? Как кажется, и в данном случае помочь может отец Александр, не только обозначивший указанную проблему, но и давший инструментарий для ее преодоления.

Автор в своих произведениях неоднократно упоминает идею «отнесенности к главному», которой пронизано его богословское и проповедническое наследие. «Отнесенность» — основное ощущение автора, с детства определившее его религиозный опыт, «интуиция о присутствии в этом мире чего-то совершенно, абсолютно иного, но чем потом все так или иначе светится, к чему все так или иначе относится»⁵. Сам профессор не смог дать понятию «отнесенности» какого-то строгого фиксированного определения⁶. Хотя явным образом суть этого явления ощущается при чтении строк, посвященных А.И. Солженицыну: «Символом этой отнесенности в романе «В круге первом», например, является Рождество. <…> Зачем понадобилось Солженицыну это Рождество? <…> Но вот, оно есть, оно вспыхнуло своим светом вначале, и его свет незримо озаряет всю эту, казалось бы, мучительную безнадежную повесть. И оно есть в повести потому, что для Солженицына оно есть в мире. <…> …Чтобы отнести всех этих страдающих и умирающих людей к главному — чтобы ясным стало изображение вечности, зароненное каждому»⁷.

Отсутствие четкого определения «отнесенности» не мешает указать на одно из главных и определяющих его свойств, а именно христологичность. Иными словами, установление и поддержание в лице Господа Иисуса связи между Божественным и человеческим; присутствие благодаря пришествию Спасителя в материальном мире жизни Духа, Который не растворяется в тварной реальности, не бежит от нее, но оживотворяет изнутри того, кто в Боге нуждается и к Нему стремится. «Отнесенность» есть еще и та таинственная, но ощутимая связь, которая присутствует в Православии между Преданием и преданиями. В пастырском аспекте она («отнесенность») должна поддерживаться Церковью в «рабочем» состоянии прежде всего в формате богослужения для сохранения (наряду с упомянутыми в Символе веры) главного для отца Александра свойства Церкви — «литургичности», которая во Христе зиждется и только в Нем и благодаря Ему существует.

Именно «литургичность» в понимании автора превращает Церковь из «экклесии» (человеческого собрания) в Тело Христово (1 Кор. 12:27) — ту Богочеловеческую структуру, которую, по замечанию протопресвитера Николая Афанасьева, характеризует таинственное выражение «эпи то авто» (ἐπὶ τὸ αὐτό) (Деян. 2:1, 44, 47 и др.), означающее «на то же самое» и чаще всего переводимое на русский язык как «в одно место». «Эпи то авто», в разъяснении протопресвитера Иоанна Мейендорфа, «было техническим термином для обозначения евхаристического собрания. Специального слова в те времена не существовало, возможно, и потому, что первохристиане избегали прямо говорить о таинствах в смысле «обрядов», а понимали саму Церковь прежде всего в сакраментальном смысле. Церковь осуществляет себя, становится сама собою, когда ее члены сходятся вместе для свершения общего действа»⁸.

Это общее действо — Литургия — в основании своем и имеет для ученого идею «отнесенности» как опыта встречи с Тайной и выражение данного опыта при помощи верных символических средств. Символических в смысле античного σύμβολον — разломанной монеты или статуэтки, знака, позволяющего двум незнакомым до того лицам опознать друг друга⁹. Верное соотношение закона веры и закона молитвы (lex orandi lex est credendi) достигается только в том случае, если культурные коды нашего богослужения работают в соответствии с идеей «отнесенности» и становятся «мостиками» для верующего, позволяющими достичь главной цели — совершения литургического акта через личное словесное приношение в пространстве общей молитвы церковного собрания.

Тайна Божества, находящаяся в самой сердцевине жизни Церкви, принципиально отличает христианство от прочих религиозных течений, прежде всего гностицизма. Если гностики кичились обладанием некоей тайны, ограничивая доступ к ней всех прочих, то в лице Православия мы видим иное. «В контексте христианства под понятием «тайна» не подразумевается обозначение только того, что является непостижимым и таинственным, загадкой или неразрешимой проблемой. Напротив, тайна есть то, что открывает себя нашему пониманию, но что мы никогда не поймем до конца»¹⁰. Эти слова митрополита Каллиста (Уэра) указывают на еще одно свойство «отнесенности», имеющее не только возвышенное богословское, но и вполне практическое значение — когда тайна Божия в лице Церкви присутствует в мире, освящает его, но миру не подчиняется и в нем не растворяется.

Об этом отец протопресвитер, в частности, говорил во время беседы в г. Гринвилл (штат Делавэр, США) 22 мая 1981 года. Выступление это впоследствии переведено в текстовый формат и озаглавлено «Между утопией и эскапизмом». Здесь американский протопресвитер указывает на две серьезные опасности, возникающие перед Церковью, если она по какой-то причине утрачивает стремление к «отнесенности» или отказывается от нее. Исходом подобного выбора становится либо бездумное стремление к несуществующему «завтра» (утопии), либо бегство от мира, замыкание в пространстве самоценных представлений и субкультурных установок. И то и другое, по его мнению, противоречит евангельскому учению о Церкви как о Царстве ­Божием, которое Спасителем сравнивается или с дрожжами (Мф. 13:33), или с семенем (Мф. 13:31-32). И то и другое, чтобы принести плоды, должно быть помещено в мертвую до времени среду и преобразить ее изнутри¹¹.

Утопия и эскапизм на подобное просто не способны. Первая, представляющая собой «максимальную проекцию в будущее»¹², готова пожертвовать «сегодня» ради «поющего завтра». Но никто не ответит вам на вопрос — «С какой стати завтра должно петь? Ведь люди будут умирать, кладбища расширяться и т.д.»¹³. Никто и ничто по-настоящему не волнуют утописта здесь и сейчас. Он всем готов пожертвовать, все разрушить ради выдуманного им завтра. Странным дополнением к подобной установке отцу Александру видится не менее опасное ­явление — эскапизм, или бегство от действительности. Его он описывал следующим образом: «Уход от действительности начинается с некоего умственного расположения и продолжается как поиск разного рода духовного опыта. Всем известно, что Бога не найдешь на Бродвее в Нью-Йорке, Бога нужно искать на синих горах в Индии, в ашрамах, в методах созерцания»¹⁴.

Эскапист подобно утописту бежит от сегодня, но не ради достижения мифического завтра, а ради замыкания в пространстве выдуманной им действительности, никак не соотносящейся с реальной историей. Насколько подобное опасно, свидетельствует, например, опыт старообрядческого раскола XVI века: «Флоровский считал, что для старообрядцев вместе с реформами Никона кончилась священная история, и потому они уходили «из истории в пустыню». Но на самом деле не столько уход из истории, «внеисторичность», был следствием раскола, сколько, наоборот, раскол — следствием вне­­историчности русской жизни»¹⁵.

Указанное обстоятельство вновь демонстрирует огромную опасность утраты обозначенной доктором богословия «отнесенности», которая (утрата) неминуемо заводит Церковь в ловушку, способную изъять человека или целую общность людей из живой истории, превратив их либо в гоголевского Манилова, равнодушного к настоящему, либо в носителей специфического субкультурья, напрочь оторванного от страданий дня сегодняшнего.

Сохранить верность Откровению

Шмемановская «отнесенность» призывает заботливо относиться к вопрошаниям истории, настаивает на освящении времени. Сын Божий однажды стал участником истории, но при этом не оказался ее пленником. В Спасителе миру была явлена освящающая и исцеляющая сила Божия, переданная Им Церкви и через нее указующая миру, что однажды для него наступит конец и одновременно полное изменение: «Вне эсхатологии невозможна христианская доктрина зла. Либо сам мир становится злом, либо же оно отождествляется с чем-то одним в мире (социальными структурами и т.д.). И то, и другое — ересь. Христа не нужно ни для ухода в мироотрицающий буддизм личного «спасения», ни для «социальной революции»»¹⁶.

Идея «отнесенности» не была выведена протопресвитером на основании каких-то сугубо теоретических изысканий, а имела вполне ощутимую опытную духовную основу. В «Дневниках» отец Александр Шмеман упоминает, что его память сохранила и разделила пройденную жизнь на четыре этапа: тридцатые годы — юность в Париже и причастность к лучшему периоду русской эмиграции; сороковые — война и закат прежнего мира, обретение семьи и рукоположение; пятидесятые — творчество и служение; шестидесятые — жертвенная вовлеченность в жизнь Православной Церкви в Америке и смерть друзей, единомышленников.

Наступившие семидесятые, а затем и восьмидесятые привели отца Александра к мысли: «И вдруг: такое сильное ощущение, что прошлого-то гораздо больше, чем будущего, что все отныне будет итогами, раскрытием того, что уже было, уже дано» (курсив из оригинала. — А.Б.)¹⁷. Уверенность в правильности выведенной им идеи «отнесенности» приходит к отцу Александру ровно в тот момент, когда внутри него возникает ощущение бренности жизни перед лицом Божественной вечности. С высоты прожитых лет он явственно понимал, насколько важно не поддаваться очарованию временного, человеческого и не пытаться заместить им Богооткровенное: «…изучение истории Церкви, конечно, должно освобождать человека от порабощения прошлому, типичного для православного сознания. Но это так в идеале, увы. Помню, как медленно я сам освобождался от идолопоклонства Византии, Древней Руси и т.д., от увлечения, от «игры»»¹⁸.

«Исторический путь Православия» — еще один монументальный труд автора — почти каждой своей страницей показывает и доказывает, насколько опасной является догматизация второстепенного, обусловленная все той же утратой чувства «отнесенности». Вместо того чтобы придать статус неизменной богооткровенной истины смысловому ядру учения, вновь и вновь осуществляется попытка догматизации культурной оболочки, временного контекста керигмы. Это прекрасно видно на примере всех наиболее известных ересей и расколов. Все они в той или иной степени становились следствием неспособности ряда мыслителей пожертвовать собственными культурными предпочтениями ради сохранения верности Откровению.

Арианство, несторианство, монофизитство в различных своих более «легких» проявлениях (например, монофелитства и иконоборчества) строятся на концептах, заимствованных из тех или иных философских систем и возведенных в статус догмата. Римский католицизм, безусловно, является результатом поместного представления о роли апостола Петра и природе церковного первенства¹⁹. Имеющийся исторический опыт позволяет согласиться с выводом, который делает внимательный читатель «Дневников» покойный профессор МДА Н.К. Гаврюшин: «Множество верующих, не исключая и представителей духовенства, часто понимают христианство как некую совокупность правил, норм, ритуалов… которую охотно отождествляют с церковным Преданием. При таком номистическом, или законническом, разумении веры внешнее оказывается неизбежно важнее внутреннего. То, что в конкретный исторический момент времени было свидетельством живого творчества духа, воспринимается благочестивыми, но не вошедшими в разум Истины верующими как закон, обязательные вериги, ибо подлинно духовного мерила у них нет, а передать оное из рук в руки невозможно: его необходимо стяжать»²⁰.

Указанное, впрочем, не означает, что богослов имел к временному выражению тайны Божественной вечности какое-либо презрение. Наоборот, идея «отнесения» помогала отца Александру видеть в литургическом наследии Церкви настоящую сокровищницу средств выражения богатства христианской веры. Но ему было важно, чтобы все это богатство не лежало мертвым грузом, а работало. Чтобы между человеческими преданиями и Божественным Преданием имелось напряжение «отнесенности», не позволяющее Церкви говорить с людьми на исключительно «своем» языке, сосредотачиваться на «своих» проблемах. Православие, по мнению протопресвитера, призвано прислушиваться к вопросам каждого нового поколения и уметь в том числе говорить на языке секулярной культуры. Богословие Церкви должно быть отвечающим, а не нападающим или защищающимся. В наше время недостаточно также лишь в одностороннем порядке возвещать людям некие истины. Надо отвечать на их вопросы. И ответы на эти вопросы должны быть выражены в таких культурных кодах, которые близки и понятны современным слушателям.

Именно в этом смысловом поле следует понимать неприятные на первый взгляд слова профессора: «Только в Церкви можно найти полный образ Христа. Это и есть дело богословия — и больше ничего. Но его одинаково заслоняют и «поп», и «богослов». Один поставил ставку (беспроигрышную) на вечную нужду человека в «священности», другой Самого Христа превратил в «проблему»»²¹. Здесь церковный историк пусть и резко, но в точности повторяет суть апостольской мысли, что никакой человек не имеет права занимать собой место Христа Спасителя или препятствовать общению с Ним, Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус (1 Тим. 2:5).

Практические предложения по реализации идеи «отнесенности» обнаруживаются в наследии публициста применительно к двум литургическим реформам: произошедшему глобальному изменению богослужебного уклада в Римско-Католической Церкви и, наоборот, несостоявшейся фиксации литургической традиции Православной Церкви в Америке по образцу дореволюционного лекала. В отношении первого отец Александр пишет неутешительные вещи. Модернистский кризис, развернувшийся у католиков на рубеже XIX-ХХ веков, не только, по мнению автора, не понудил Рим внутренне измениться, но, наоборот, усугубил имеющееся положение дел, когда вместо здоровых преобразований в лице II Ватикана произошла уступка сиюминутной выгоде запросов мира сего: «И за это Церковь (Католическая) расплачивается теперешней катастрофой. <…> Церковь ответила утверждением себя как голого авторитета (reductio ad absurdum) и как абсолютизма формул, то есть того же авторитета. И через несколько десятилетий лопнула — Ватикан II и вакханалия: разложение «авторитета»»²².

Искать в богослужении Христа

Католические реформы середины ХХ века стали для Шмемана не реализаций «отнесенности», не попыткой явить миру истинное эсхатологическое лицо христианства, присутствующего здесь, но говорящего о несводимом к земной реальности Царстве Божием, а еще одним не­удачным опытом «очищения»: «Не случайно «постватиканская» Церковь протестантизируется (отказ от авторитета, от понятия “ереси”, от тональности «объективности»). <…> Протестантизм был попыткой спасти веру, очистить ее от ее религиозной редукции и метаморфозы. Но он это сделал ценой отказа от эсхатологии, замены ее «спасением» предельно личным, индивидуальным. И потому — в сущности — отказом от Церкви…»²³

Легко указывать соседу на его неправоту. Значительно сложнее разбираться с собственными проблемами. Тут богослов, надо сказать, реалии нашей церковной жизни критикует нещадно: «На глубине Православие, мне кажется, давно уже «протестантизируется»: «верит» в нем каждый по-своему, но соединены все «религией», то есть храмом и обрядом. Отсюда двойное движение: если от религии к «вере», то к расцерковлению, к уходу в личную религию; если от «веры» к религии — то к Православию, Типикону, кадилу и иконам. Оба движения «неполноценны»: в одном торжествует индивидуализм (отрицание Церкви), в другом — «религия» (редукция Церкви) и, в сущности, тоже индивидуализм»²⁴.

На практике (если говорить прежде всего о богослужении) подобное положение дел проявляет себя в одновременно существующем сохранении Типикона и неследовании ему, в переносе суточных форм богослужения на не предназначенное им время (служение утрени вечером, а вечерни утром), в сокращении служб на основании мнения настоятеля, служащего в данный день рядового священника, регента или даже чтеца. Перечислять эти проявления литургического кризиса можно и дальше, но все они приводят, по мнению отца Александра, к последствиям двух типов: 1) сведению богослужения до уровня службы-схемы (поскольку требования «догматизированного» Типикона в полной мере исполнить невозможно) или 2) игнорированию устава как такового, превращению его в «фон» для выделения отдельных ярких песнопений или иных богослужебных элементов («концертов»).

И здесь вновь выходит на передний план идея «отнесенности»: насколько сложившееся в литургической области положение дел позволяет человеку по-настоящему соприкоснуться с эсхатологической природой Церкви как зачатка грядущего Царства Божия? Если и позволяет, то с большими затруднениями. Отец Александр признает, что Православной Церкви необходима литургическая реформа, но не в духе той, что прошла сначала в протестантизме, а затем в католицизме. В данном случае его мнение в общем и целом совпадает с позицией его современника протоиерея Георгия Флоровского, одного из выразителей принципов «неопатристического синтеза», сводимого к вдохновляющему девизу «вперед — к отцам».

Церкви, по мнению богослова, необходимо вернуться к «православному пониманию Божественной литургии как общего моления, общего приношения, общего благодарения и общего причащения»²⁵. Что на практике означает следующее: «…когда мы вернемся от наших новых и сомнительных обычаев к подлинной православной традиции, открывающейся нам в наших литургических текстах и комментариях отцов, будет исправлено прискорбное положение дел, преобладающее сегодня, при котором верующие более посетители, чем участники богослужения»²⁶.

Литургическая реформа, таким образом, для автора не сводится к каким-то внешним действиям («Существуют проблемы, которые нельзя решить с помощью указов или инструкций. Они никогда не разрешали никаких реальных проб­лем и не похоже, что разрешат их когда-либо в будущем»²⁷). Невозможно преодолеть кризис в области богослужения, редуцировав его до чего-то одного — подвергнув, например, изменению язык службы²⁸ или ее структуру. Речь идет о более глубокой вещи — «богослужение по самой своей природе должно быть понятно и осмысленно и в каждой своей части, в каждом слове, и в целом. Спешим оговорить со всей силой: речь идет совсем не о приспособлении его ко вкусам верующих или «к духу нашего времени», еще менее — о его «упрощении». На наших глазах совершалось достаточно много попыток такого рода «модернизации» службы, и известно, к чему они приводят»²⁹.

Проблема заключается в утрате частью духовенства и мирян понимания христоцентричности богослужения. Иными словами, утраты той самой «»отнесенности» всего к «другому», эсхатологизма самой жизни и всего в ней, который антиномически делает все в ней ценным и значительным. Источником же этого эсхатологизма, тем, что делает это «просвечивание», эту «отнесенность» возможными, является таинство Евхаристии, которым поэтому изнутри и определяется Церковь и по отношению к самой себе, и по отношению к миру, и по отношению к каждому отдельному человеку и его жизни. <…> …Для того чтобы этот опыт («проходит образ мира сего») стал возможным и реальным, нужно, чтобы в этом мире был дан также и опыт того самого, к чему все «отнесено» и относится, что через все «просвечивает» и всему дает смысл, красоту, глубину и ценность: опыт Царства Божия, таинством которого является Евхаристия»³⁰.

Что же делать и как же быть? Проанализировать имеющееся положение дел с точки зрения идеи «отнесенности». Помогает ли нынешний уклад церковных традиций (в том числе богослужебных) совершить богослужебному собранию то, к чему призывают его слова анафоры: «Еще приносим Ти словесную сию и безкровную Службу, и просим, и молим, и мили ся деем: низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащыя Дары сия»? И если находится то, что оказывается пусть древним и привычным, но в конечном счете «средостением», мешающим «отнесенности к главному», Церковь призвана пастырски задуматься над тем, что для нее важнее — человек или суббота?

Православное христианство ставит перед всеми нами нетривиальную задачу: вместо овна или голубицы мы должны предложить Богу «словесное приношение», осуществить в пространстве соборной молитвы Евхаристии свой собственный литургический акт, который абсолютно ничем не похож на языческо-магическое действо. Не о семейном счастье или успехе в карьере призваны мы молиться на Евхаристическом богослужении, но искать и находить в нем Самого Христа, ибо сказано: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все это приложится вам (Мф. 6:33). Иначе опыт Церкви будет «заменен опытом храма плюс индивидуальной религии, изнутри лишенной всякой веры в смысле «осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом»»³¹

Наше словесное приношение Богу, с одной стороны, должно опираться на многовековую литургическую традицию Церкви, а с другой — призвано стать выражением всецелого стремления к Отцу Небесному: духом, умом, чувствами, всей душой и всем телом. Эта полная посвященность, осознанность и устремленность основываются на все той же «отнесенности» — стремлении стать частью церковной реальности соединения вечного и временного, явленного миру во Христе Спасителе Царства будущего века. «Спасение только в углубленном, церковном, соборном и пастырском продумывании и медленном пояснении самой сущности православного богослужения»³², пастырскому разъяснению духовного феномена которого, той самой «отнесенности к главному», посвятил многие годы своего служения приснопамятный протопресвитер Александр Шмеман.

Священник Антоний Борисов

¹ Струве Н. Православие и культура. 2-е изд. М.: Русский путь, 2000. С. 204.

² Вукашинович В., свящ. Литургическое возрождение в ХХ в. История и богословские идеи литургического движения в Католической Церкви и их взаимоотношение с литургической жизнью Православной Церкви. М.: Христианская Россия, 2000. С. 157-158.

³ Шмеман А., протопр. Введение в литургическое богословие. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. С. 9.

⁴ «Если мы обратимся к апостольским посланиям, то увидим как бы два понимания церковного Предания: Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы на­учены или словом или посланием нашим (2 Фес. 2:15); Завещаем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас… (2 Фес. 3:6). В этих двух отрывках апостол Павел немного по-разному использует этот термин. В первом отрывке он говорит о преданиях во множественном числе, во втором он говорит о единственном Предании. Это выражение позволило православным богословам развить следующую идею: в Церкви есть Предание и предания. Что же такое предания? Это древние обычаи, которые получены со времен апостольских от Христа через апостолов и сохраняются до нашего времени» (Малков П. Введение в литургическое предание: Таинства Православной Церкви. 4-е изд. М.: Изд-во ПСТГУ, 2016. С. 11).

⁵ Шмеман Александр, протопр. Дневники. 1973-1983.  М.: Русский путь, 2005. С. 51.

⁶ «Что такое, в чем эта «отнесенность»? Мне кажется, что именно этого я никак не могу объяснить и определить, хотя, в сущности, только об этом всю жизнь говорю и пишу (литургическое богословие). Это никак не «идея»: отталкивание от «идей», все растущее убеждение, что ими христианства не выразишь. Не идея «христианского мира», «христианского общества», «христианского брака» и т.д. «Отнесенность» — это связь, но не «идейная», а опытная. Это опыт мира и жизни буквально в свете Царствия Божия, являемого, однако, при посредстве всего того, что составляет мир: красок, звуков, движения, времени, пространства, то есть именно конкретности, а не отвлеченности. И когда этот свет, который только в душе, только внутри нас, падает на мир и на жизнь, то им уже все озарено, и сам мир для души становится радостным знаком, символом, ожиданием» (Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 52).

⁷ Шмеман А., протопр. Беседы на радио «Свобода». Т. 2. М.: Изд-во ПСТГУ, 2009. С. 429.

⁸ Мейендорф И., протопр. Введение в святоотеческое богословие. Минск: Лучи Софии, 2007. С. 17.

⁹ «Греческие святые отцы называли Тело Христа, хлеб, на Евхаристии символом. Но они ни в коем случае не имели в виду, что это означает (как понимают это на Западе) чисто символическое присутствие Христа в Евхаристии. Они использовали слово «символ» для обозначения того, что западные теологи имеют в виду под понятием «реальное присутствие». Символ указывает на то, что одна реальность может не только означать другую реальность, но и являть и передавать ее нам, и поэтому символ — больше, чем знак. Я знаю, что химическая формула Н2О означает воду, хотя никакой воды в самой формуле нет. У символа нет подобных ограничений, он участвует в той реальности, на которую указывает. Символ не просто умозрителен и воображаем, он — онтологичен и экзистенциален. Это — реальность, которая во всей полноте выражается, является и сообщается через другую реальность» (Шмеман А., протопр. Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 242-243).

¹⁰ Каллист (Уэр), епископ Диоклийский. Православный путь. СПб.: Алетейя, 2005. С. 21.

¹¹ «Как закваска тогда только заквашивает тесто, когда бывает в соприкосновении с мукою, и не только прикасается, но даже смешивается с нею (потому и не сказано — «положи», но — «скры»), так и вы, когда вступите в неразрывную связь и единение со врагами своими, тогда их и преодолеете. И как закваска, будучи засыпана мукою, в ней не теряется, но в скором времени всему смешению сообщает собственное свойство, так точно произойдет и с проповедью. Итак, не страшитесь, что Я сказал о многих напастях: и при них вы просияете и всех преодолеете» (Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Евангелие от Матфея: В 2-х кн.  Книга вторая. М.: Cибирская Благозвонница, 2010. С. 11).

¹² Шмеман А., протопр. Вера и Церковь: Сборник.  М.: Книжный клуб Книговек, 2021. С. 437.

¹³ Там же. С. 438.

¹⁴ Там же. С. 441.

¹⁵ Хондзинский П., прот. «Ныне все мы болеем теологией»: Из истории русского богословия предсинодальной эпохи. М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. С. 27.

¹⁶ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 159.

¹⁷ Там же. С. 126.

¹⁸ Там же. С. 124.

¹⁹ Выступая в качестве наблюдателя перед участниками II Ватиканского собора, отец Александр констатировал следующее: «В структуре Церкви, безусловно, существует некоторый плюрализм, однако здесь о нем ничего не сказано. Здесь другие приоритеты… и что касается ex sese. В документе (догматической конституции Lumen gentium. — А.Б.) полномочия епископата постоянно рассматриваются как уступка, тогда как папе принадлежит безоговорочная власть. Каждое положение, касающееся епископата, имеет обязательную ссылку на папу и его полномочия» (История II Ватиканского собора. Т. III: Сформировавшийся собор / общ. ред. Дж. Альбериго, А. Бодрова, А. Зубова. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005. (История Церкви). С. 85).

²⁰ Гаврюшин Н.К. Русское богословие. Очерки и портреты. Н. Новгород: Изд-во Нижегородской духовной семинарии, 2011. С. 638-639.

²¹ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 72.

²² Там же. С. 157.

²³ Там же. С. 348.

²⁴ Там же.

²⁵ Шмеман А., протопр. К вопросу о литургической практике (письмо моему епископу) / Текст: электронный // URL: http://pravoslavie.by/page_book/bogosluzhenie-i-tainstva.

²⁶ Там же.

²⁷ Там же.

²⁸ «Переводчиками движет наивное убеждение, что если «знать» греческий, церковнославянский и английский, то даже с такими шедеврами православной гимнографии, как Великий канон святого Андрея Критского или Акафист Пресвятой Богородице, «не будет проблем». Но, сказать по правде, результаты выходят порой самые плачевные. В лучшем случае мы получаем вялые, невнятные и «сомнительные» (с точки зрения английского языка) тексты вроде следующих: «Не хвались, ибо ты есть плоть, и троекратно ты отречешься от Меня, — от Меня, Кого все создание благословляет и прославляет во все времена»; «Ты подведешь Меня, Симон Петр, — говорит Господь, — едва лишь произнесется это слово о тебе, хоть ты в себе и уверен, и служанка, приблизившись весьма скоро, поверг­нет тебя в смятение». В худшем же случае появляются примерно такие строки: «Телица рыдала, созерцая Тельца, повешенного на древе»» (Шмеман А., протопр. Проблемы Православия в Америке: Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 488-489).

²⁹ Шмеман А., протопр. Богослужение и богослужебная практика: Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 175.

³⁰ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 58.

³¹ Там же. С. 348.

³² Шмеман А., протопр. Богослужение и богослужебная практика. С. 176.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru