Расстрелянные предатели как пишется

В годы Великой Отечественной войны на оккупированных территориях Советского Союза и стран Восточной Европы гитлеровцами и их приспешниками из числа местных предателей было совершено множество военных преступлений против мирного населения и пленных военнослужащих. Еще не прозвучали залпы Победы в Берлине, а перед советскими органами государственной безопасности уже стояла важная и довольно сложная задача – расследовать все преступления гитлеровцев, выявить и задержать виновных в них лиц, привлечь их к ответственности.

Поиск нацистских военных преступников начался еще в годы Великой Отечественной войны и не завершен и по сей день. Ведь нет временных границ и сроков давности по тем зверствам, которые творили гитлеровцы на советской земле. Как только советские войска освобождали оккупированные территории, на них сразу же начинали работать оперативные и следственные органы, в первую очередь – контрразведка «Смерш». Благодаря смершевцам, а также военнослужащим и сотрудникам милиции, было выявлено большое количество пособников гитлеровской Германии из числа местного населения.

Бывшие полицаи получали уголовные судимости по статье 58 УК СССР и приговаривались к различным срокам лишения свободы, обычно – от десяти до пятнадцати лет. Поскольку разоренная войной страна нуждалась в рабочих руках, смертная казнь применялась лишь к наиболее отъявленным и одиозным палачам. Многие полицаи отсидели положенное и вернулись домой в 1950-е – 1960-е годы. Но кому-то из коллаборационистов удалось избежать ареста, выдавая себя за мирных жителей или даже приписывая героические биографии участников Великой Отечественной войны в составе РККА.

Например, Павел Алексашкин командовал карательным подразделением полицаев в Белоруссии. Когда СССР победил в Великой Отечественной войне, Алексашкин смог скрыть личное участие в военных преступлениях. За службу у немцев ему дали небольшой срок. После освобождения из лагеря Алексашкин переехал в Ярославскую область и вскоре, набравшись смелости, стал выдавать себя за ветерана Великой Отечественной войны. Сумев получить необходимые документы, он стал получать все положенные ветеранам льготы, периодически его награждали орденами и медалями, приглашали выступать в школы перед советскими детьми – рассказывать о своем боевом пути. И бывший гитлеровский каратель врал без зазрения совести, приписывая себе чужие подвиги и тщательно скрывая свое подлинное лицо. Но когда органам безопасности потребовались показания Алексашкина по делу одного из военных преступников, сделали запрос по месту жительства и установили, что бывший полицай притворяется ветераном Великой Отечественной войны.

Один из первых процессов над гитлеровскими военными преступниками состоялся 14—17 июля 1943 года в Краснодаре. Еще шла полным ходом Великая Отечественная война, а в краснодарском кинотеатре «Великан» проходил процесс по делу одиннадцати нацистских пособников из зондеркоманды СС «10-а». В душегубках – «газенвагенах» были уничтожены более 7 тысяч мирных жителей Краснодара и Краснодарского края. Непосредственными руководителями расправ были офицеры немецкого гестапо, но осуществляли казни палачи из числа местных предателей.

Василий Петрович Тищенко, 1914 года рождения, пошел на службу в оккупационную полицию в августе 1942 года, затем стал старшиной зондеркоманды СС «10-а», позже – следователем гестапо. Николай Семенович Пушкарев, 1915 года рождения, служил в зондеркоманде командиром отделения, Иван Анисимович Речкалов, 1911 года рождения, уклонился от мобилизации в РККА и после вступления немецких войск вступил в зондеркоманду. Григорий Никитич Мисан, 1916 года рождения, тоже был полицаем-добровольцем, как и ранее судимый Иван Федорович Котомцев, 1918 года рождения. В пытках и казнях советских граждан участвовали Юнус Мицухович Напцок, 1914 г.р.; Игнатий Федорович Кладов, 1911 г.р.; Михаил Павлович Ластовина, 1883 г.р.; Григорий Петрович Тучков, 1909 г.р.; Василий Степанович Павлов, 1914 г.р.; Иван Иванович Парамонов, 1923 г.р. Суд был быстр и справедлив. 17 июля 1943 года Тищенко, Речкалов, Пушкарев, Напцок, Мисан, Котомцев, Кладов и Ластовина были приговорены к высшей мере наказания и 18 июля 1943 года повешены на центральной площади Краснодара. Парамонов, Тучков и Павлов получили по 20 лет лишения свободы.

Однако, другим участникам зондеркоманды «10-а» тогда удалось избежать наказания. Прошло двадцать лет, прежде чем в Краснодаре осенью 1963 года состоялся новый процесс над гитлеровскими приспешниками – палачами, убивавшими советских людей. Перед судом предстали девять человек — бывшие полицаи Алоис Вейх, Валентин Скрипкин, Михаил Еськов, Андрей Сухов, Валериан Сургуладзе, Николай Жирухин, Емельян Буглак, Урузбек Дзампаев, Николай Псарев. Все они принимали участие в массовых убийствах мирных жителей на территории Ростовской области, Краснодарского края, Украины, Белоруссии.

Валентин Скрипкин до войны жил в Таганроге, был подающим надежды футболистом, а с началом немецкой оккупации записался в полицаи. Он скрывался до 1956 года, до амнистии, а затем легализовался, работал на хлебокомбинате. Потребовалось шесть лет кропотливой работы, чтобы чекисты установили: Скрипкин лично участвовал во множестве убийств советских людей, в том числе и в ужасной бойне в Змиевской балке в Ростове-на-Дону.

Михаил Еськов был черноморским матросом, участником обороны Севастополя. Два матроса в окопе на Песочной бухте стояли против немецких танкеток. Один матрос погиб и был похоронен в братской могиле, навсегда оставшись героем. Еськова контузило. Так он попал к немцам, а потом от безысходности поступил на службу во взвод зондеркоманды и стал военным преступником. В 1943 году его арестовали первый раз – за службу в немецких вспомогательных частях, дали десять лет. В 1953 году Еськов освободился, чтобы в 1963 году сесть опять.

Николай Жирухин работал с 1959 года преподавателем труда в одной из школ Новороссийска, в 1962 году заочно окончил 3-й курс педагогического института. Он «раскололся» по собственной глупости, поверив, что после амнистии 1956 года его не ждет ответственность за службу у немцев. До войны Жирухин работал в пожарной охране, затем был мобилизован и с 1940 по 1942 гг. служил писарем гарнизонной гауптвахты в Новороссийске, а во время наступления немецких войск перебежал на сторону гитлеровцев. Андрей Сухов, в прошлом – ветеринарный фельдшер. В 1943 году он отстал от немцев в районе Цимлянска. Его задержали красноармейцы, но отправили Сухова в штрафбат, затем он был восстановлен в звании старшего лейтенанта РККА, дошел до Берлина и после войны жил спокойно, как ветеран ВОВ, работал в военизированной охране в Ростове-на-Дону.

Александр Вейх после войны работал в Кемеровской области в леспромхозе – пилорамщиком. Аккуратного и дисциплинированного работника даже выбрали в местком. Но одно удивляло коллег и односельчан – за восемнадцать лет он ни разу не покидал пределы поселка. Валериана Сургуладзе арестовали прямо в день собственной свадьбы. Выпускник диверсионной школы, боец зондеркоманды «10-а» и командир взвода СД, Сургуладзе был повинен в смертях множества советских граждан.

Николай Псарев поступил на службу к немцам в Таганроге – сам, добровольно. Сначала был денщиком у немецкого офицера, потом оказался в зондеркоманде. Влюбленный в немецкую армию, он даже не пожелал раскаяться в совершенных им преступлениях, когда его, работавшего прорабом строительного треста в Чимкенте, арестовали спустя двадцать лет после той страшной войны. Емельян Буглак был арестован в Краснодаре, где он обосновался после долгих лет скитаний по стране, сочтя, что уже нечего бояться. Урузбек Дзампаев, торговавший лесными орехами, был самым неприкаянным среди всех задержанных полицаев и, как показалось следователям, даже с некоторым облегчением отнесся к собственному аресту. 24 октября 1963 года всем подсудимым по делу зондеркоманды «10-а» был вынесен смертный приговор. Спустя восемнадцать лет после войны заслуженное наказание все же нашло палачей, лично уничтоживших тысячи советских граждан.

Краснодарский процесс 1963 года был далеко не единственным примером осуждения гитлеровских палачей даже спустя много лет после победы в Великой Отечественной войне. В 1976 году в Брянске один из местных жителей случайно опознал в проходившем мимо мужчине бывшего начальника Локотской тюрьмы Николая Иванина. Полицая арестовали, а он, в свою очередь, сообщил интересные сведения о женщине, за которой еще со времен войны охотились чекисты – об Антонине Макаровой, более известной как «Тонька-пулеметчица».

Бывшая санитарка РККА, «Тонька-пулеметчица» попала в плен, потом бежала, скиталась по деревням, а затем все же пошла на службу к немцам. На ее счету – не менее 1500 жизней советских военнопленных и мирных жителей. Когда в 1945 году Красная Армия захватила Кенигсберг, Антонина выдала себя за советскую медсестру, устроилась работать в полевой госпиталь, где познакомилась с солдатом Виктором Гинзбургом и вскоре вышла за него замуж, сменив фамилию. После войны Гинзбурги поселились в белорусском городе Лепеле, где Антонина устроилась работать на швейную фабрику контролером качества продукции.

Настоящая фамилия Антонины Гинзбург – Макаровой стала известна лишь в 1976 году, когда ее брат, проживавший в Тюмени, заполнял анкету для выезда за границу и указал фамилию сестры – Гинзбург, в девичестве – Макарова. Этим фактом заинтересовались органы государственной безопасности СССР. Наблюдение за Антониной Гинзбург продолжалось более года. Только в сентябре 1978 года ее арестовали. 20 ноября 1978 года Антонина Макарова была приговорена судом к высшей мере наказания и 11 августа 1979 года расстреляна. Смертный приговор Антонине Макаровой стал одним из трех смертных приговоров в отношении женщин, вынесенных в Советском Союзе в послесталинскую эпоху.

Шли годы и десятилетия, а органы безопасности продолжали выявлять палачей, виновных в гибели советских граждан. Работа по выявлению нацистских прихвостней требовала максимальной внимательности: ведь под «маховик» государственной карательной машины мог попасть невиновный. Поэтому, чтобы исключить все возможные ошибки, за каждым потенциальным кандидатом в подозреваемые наблюдали очень долго, прежде чем принималось решение о задержании.

Антонину Макарову КГБ «вело» более года. Сначала ей подстроили встречу с переодетым сотрудником КГБ, который завел разговор о войне, о том, где служила Антонина. Но женщина не вспомнила названия воинских частей и фамилии командиров. Затем на фабрику, где работала «Тонька-пулеметчица», привезли одну из свидетельниц ее преступлений и та, наблюдая из окна, смогла опознать Макарову. Но и этого опознания следователям показалось мало. Тогда привезли еще двоих свидетельниц. Макарову вызвали в собес якобы для перерасчета пенсии. Одна из свидетельниц сидела перед собесом и опознала преступницу, вторая, игравшая роль работницы собеса, тоже однозначно заявила, что перед ней – сама «Тонька-пулеметчица».

В середине 1970-х гг. проходили первые судебные процессы над полицаями, повинными в уничтожении Хатыни. Судья Военного трибунала Белорусского военного округа Виктор Глазков узнал имя главного участника зверств – Григория Васюры. Мужчина с такой фамилией проживал в Киеве, работал заместителем директора совхоза. За Васюрой установили наблюдение. Респектабельный советский гражданин выдавал себя за ветерана Великой Отечественной войны. Тем не менее, следователи отыскали свидетелей преступлений Васюры. Бывшего нацистского карателя арестовали. Как он не отпирался, но вину 72-летнего Васюры удалось доказать. В конце 1986 года он был приговорен к смертной казни и вскоре расстрелян – спустя сорок один год после Великой Отечественной войны.

Еще в 1974 году, спустя почти тридцать лет после Великой Победы, в Крым приехала группа туристов из Соединенных Штатов Америки. Среди них был и американский гражданин Федор Федоренко (на фото). Его личностью заинтересовались органы безопасности. Удалось выяснить, что в годы войны Федоренко служил охранником в концентрационном лагере Треблинка на территории Польши. Но охранников в лагере было много и далеко не все из них принимали личное участие в убийствах и пытках советских граждан. Поэтому личность Федоренко стали изучать более подробно. Выяснилось, что он не только охранял заключенных, но и убивал и пытал советских людей. Федоренко был арестован и выдан Советскому Союзу. В 1987 году Федор Федоренко был расстрелян, хотя на тот период ему уже было 80 лет.

Сейчас уходят из жизни последние ветераны Великой Отечественной войны, уже очень пожилые люди – и те, на чью долю в детские годы выпали страшные испытания быть пострадавшими от нацистских военных преступлений. Конечно, очень стары и сами полицаи – самые младшие из них являются ровесниками самым младшим ветеранам. Но даже столь почтенный возраст не должен быть гарантией от привлечения к ответственности.

От чекистов алтайского управления и его периферийных органов требовались большие усилия, масса задействованных профессиональных навыков, чтобы успешно выполнить поставленную перед ними задачу — выявить и разоблачить укрывшихся в сибирской глубинке агентов немецкой разведки, полицаев и прочих изменников. Об этом — в историческом материале altapress.ru.

Масштаб противостояния

Только из числа учтенных репатриантов, прибывших на жительство в Алтайский край с июня 1945-го по сентябрь 1947 года было разоблачено и привлечено к уголовной ответственности 18 официальных сотрудников разведывательных и контрразведывательных органов противника. Это были профессиональные шпионы. А еще установили 25 агентов этих органов, 47 карателей и прочих нацистских прислужников. И это только два послевоенных года.

В течение 1948 года Управлением МГБ по Алтайскому краю было найдено 198 разыскиваемых государственных преступников — обученных немецкими разведшколами агентов и прочих пособников фашистов. В 1949 году — еще 42 агента немецкой разведки и 101 изменник Родине. Особым вниманием к розыску государственных преступников была ознаменована работа чекистов и в последующие десятилетия.

Скрывался почти 20 лет

Шли годы. И вдруг неожиданно в декабре 1962-го в Алтайском районе был задержан каратель Сорокин (здесь и в дальнейших примерах фамилии изменены — Прим. altapress.ru) который, проживая на оккупированной территории, принимал непосредственное участие в задержании и этапировании 130 мирных граждан, которые немцами были расстреляны. Он «доблестно» служил в немецкой полиции, участвовал в облавах на партизанские отряды.

Сорокин входил в состав так называемой группы исполнителей из семи человек. По распоряжению немцев указанная группа занималась расстрелом всех, кто был заподозрен в связях с партизанами. Хладнокровный убийца и абсолютный подлец успешно скрывался от правосудия долгие годы после войны под личиной обывателя, но был задержан алтайскими чекистами и этапирован в Псковскую область для расследования по месту совершения преступления.

«Блондин, глаза голубые»

Чтобы понимать, насколько кропотливым был этот труд в послевоенное время, нужно представить условия, в которых приходилось работать чекистам: неразбериха с регистрацией и пропиской, отсутствие каких-либо баз данных, даже качественное фото — все еще было редкостью.

Обычно ориентировки на розыск рассылались централизованно для всех местных органов безопасности, но зачастую выглядели они примерно так:

«Алексей. Лет 28, высокого роста, блондин, глаза голубые. Агент германской разведки. Окончил школу разведчиков в г. Полтаве. Подготавливался к переброске в тыл Красной Армии. При обнаружении арестовать».

Если и указывались фамилии, то они обычно писались в кавычках, ведь не факт, что разыскиваемого человека обнаружат именно под данной фамилией или она изначально верная.

На благо Рейха

Примечательной чертой судебной практики послевоенного времени по ст. 58−1 «а» УК РСФСР «Измена Родине» и 58−1 «б» УК РСФСР «Измена Родине, совершенная военнослужащим» было осуждение зачастую не к высшей мере наказания — расстрелу, а к длительным срокам заключения.

В этом был определенный смысл, ведь на основании показаний разоблаченных преступников выявлялось множество тех, кто пока смог избежать наказания, проживая на просторах Советского Союза.

И подобная практика была весьма успешной: один обвиняемый мог дать показания на несколько десятков человек, с которыми учился в одной разведшколе, работал в одном лагере, проживал на оккупированной территории. У кого-то находились совместные фото в нацистской форме, которые могли быть использованы для опознания и доказательств причастности к сотрудничеству с фашистами.

Срочными телеграммами летели ориентировки на вновь выявленных предателей, которых предстояло найти, доказать вину и предать суду. В свою очередь задержанные на территории Алтайского края на допросах называли известных им изменников Родине. Бывало, что один обвиняемый давал сведения в отношении 100−130 человек, с которыми он служил на благо Рейха.

Распознать профессионального шпиона или контрразведчика, обученного всем способам конспирации было задачей не из простых, однако алтайские чекисты часто показывали самый высокий уровень компетенции.

Мастер слова

Однажды удалось разоблачить и предать суду настоящих мастеров слова, профессионально владеющих всеми приемами ведения войны за умы граждан, которые использовали свой талант на службе фюреру.

Эти слова поэта Вадима Шефнера как нельзя лучше иллюстрируют ту роль, что играли профессиональные пропагандисты на фронте.

Сопоставимые с расходами на вооружение, внушительные средства уходили в фашистской Германии на профессиональную подготовку мастеров слова. Предполагалось, что их оружие — язык и перо — нанесет не меньший ущерб противнику, чем штыки и снаряды. Рейх нуждался не только в землях и ресурсах, требовались миллионы оболваненных рабов, которые в силу своих убеждений не способны к сопротивлению.

Понадеявшись на свой талант, один из таких «певцов Рейха» предполагал удачно продолжить свой жизненный путь в Сибири. И ничего не предвещало иного, ведь демобилизован в запас он был в мае 1945 года как бывший командир взвода партизанского отряда.

Поселившись в живописной местности Горного Алтая, обучаясь на заочном отделении Московского полиграфического института, гражданин Порывайло планировал заниматься сочинительством, ведь он справедливо считал, что накопленный им жизненный опыт вполне предоставляет ему такое право

Но в марте 1948 года он был арестован Управлением МГБ по Алтайскому краю как немецкий агент-пропагандист. И вот что выяснилось.

Спецшкола под Берлином

В звании лейтенанта, окончив в июне 1941 года Тамбовское кавалерийское училище им. Первой Конной Армии, Порывайло отправился на фронт. Уже через месяц, в боях на территории Белоруссии был ранен и попал в плен.

В мае 1942-го он был отобран немцами в числе других военнопленных, имеющих высшее и среднее образование для обучения в «Аусбильдунгс лагере» — располагающейся в Берлине специальной школе по подготовке фашистских агентов-пропагандистов, которые могут быть использованы в качестве вербовщиков в тогда еще только организуемую немцами так называемую «Русскую Освободительную Армию».

Решение обучаться Порывайло принял добровольно. Спустя год интенсивной подготовки, он по собственному желанию направлен в офицерскую школу в Летцен, где готовили офицеров для частей «РОА». Там, чтобы закрепить документально свою верность идеалам Рейха, Порывайло дает расписку-обязательство вести непримиримую борьбу против Советской власти.

Быстро освоив разговорную немецкую речь, он был выпущен досрочно и направлен в расположение войск, заступив на должность помощника начальника штаба. Основной обязанностью Порывайло было вести фашистскую пропаганду среди гражданского населения на оккупированных территориях, организовывать радиопередачи и переброску листовок антисоветского, пораженческого содержания для солдат Советской Армии, находившихся на передовой линии фронта. Не гнушался Порывайло и участием в допросах пленных и перебежчиков.

В апреле 1943 года приказом Власова ему было присвоено звание лейтенанта. В сентябре этого же года Порывайло, попав в аварию на мотоцикле, был направлен на излечение в госпиталь, а оттуда — в запасной полк в Бобруйске. По пути следования к месту, как типичный «шкурник», оценив сложившуюся на фронте обстановку, Порывайло перебегает к партизанам.

При допросе в контрразведке «СМЕРШ» он, используя навыки, полученные при обучении у немцев, скрывает многое из своей биографии. Позже с бахвальством Порывайло заявлял, что от него, как от опытного разведчика ничего никто бы не узнал. Встав в ряды партизанского отряда, Порывайло особо не рвался под пули, а зная, что к нему особое внимание со стороны контрразведчиков, всячески старался не проявить свою предательскую сущность.

Прибыв на постоянное место жительства в Горный Алтай, потеряв бдительность и расслабившись, герой-перебежчик часто привлекал к себе внимание повышенным самомнением, в его рассказах то и дело проскальзывали истории о благополучной жизни в Германии.

Сложно не согласиться, что психика предателя нездорова. И, конечно, та мерзость, которую Порывайло принес в своем мозгу с фронта, проявилась в его произведениях, которые он, самонадеянно, рассчитывая на безусловное признание таланта, отправлял для печати в сибирские издания.

Однако из редакции приходили не восторженные рецензии и хвалебные оды, литературные консультанты изданий в недоумении разводили руками: произведения малозначительны по содержанию, но переполнены гнусностью и «порнографией». Измученный войной народ, которому предстояло по крупицам собирать растерзанную экономику, налаживать мирный быт, не нуждался в очередной порции «грязи» в свой адрес.

Порывайло был приговорен к 25 годам тюремного заключения.

Другие истории разоблачений

22 февраля 1947 года был арестован учитель одного из сел Алтайского края. Живя под вымышленным именем, имея на руках фиктивные документы, представитель одной из самых благородных профессий на самом деле являлся предателем, который, будучи военнопленным был завербован немецким офицером для негласной работы по выявлению лиц, занимающихся антифашистской деятельностью в лагерях.

Будущий сельский учитель успешно справлялся с порученным делом — выдавал лиц еврейской национальности, офицеров Красной Армии и тех, кто готовился совершить побег из лагеря. Собранные чекистами доказательства его предательской деятельности не оставили шанса избежать заслуженного наказания.

В апреле 1947 года к уголовной ответственности был привлечен каратель Айфальд, 1921 года рождения. Совсем молодой парень в начале войны, оказавшись на оккупированной немцами территории одного из сел Белоруссии, добровольно поступил на службу в полицию в качестве помощника коменданта, в течение года был переводчиком в районной немецкой жандармерии.

Заслужив доверие оккупантов, он лично участвовал в поимке и расстреле советских партизан, грабеже имущества у мирных граждан. В составе карательного отряда принимал участие в убийстве более 125 человек, поджоге нескольких сел. При допросах с удовольствием избивал арестованных.

С ноября 1943 года и до окончания войны служил в дивизии «СС». За активную деятельность в пользу немецких оккупантов ему было присвоено звание «оберефрейтор», а награда в виде бронзовой медали с гордостью носилась на кителе молодого бойца Рейха. В сентябре 1945 года Айфальд репатриировался в СССР и укрылся в одном из сел Кулундинского района Алтайского края. Но ненадолго. После следствия и суда он отправился отбывать свои заслуженные 25 лет ИТЛ.

А вот каратель Бобровский, уроженец Днепропетровской области, был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Те зверства, которые он творил на территории оккупированной Украины, не оставили ему шанса на снисхождение. Лично арестовывал, допрашивал и убивал советских граждан. Причем, ему не было разницы, кто перед ним — женщина ли, старик ли — удовлетворяя свои садистские желания, Бобровский вешал несчастных в городском парке г. Змиева.

Многие алтайские чекисты, проводившие розыскные и следственные мероприятия сами были участниками ВОВ, своими глазами видели с особой жестокостью убитых фашистами и их приспешниками детей, женщин, стариков, сгоревшие села, угнанных в рабство и заморенных до смерти военнопленных.

Какой должна быть выдержка, чтобы собрав доказательства вины подобных нелюдей, выслушав их личные показания о творимых зверствах, не привести заслуженный приговор в исполнение еще до суда. Сердца были горячими, но голова должна всегда оставаться холодной.

Материал подготовлен при содействии управления ФСБ по Алтайскому краю.