Рассказы с хорошими поступками

Не затихает обсуждение мотивов бывшего ученика православной гимназии в Серпухове, устроившего взрыв на ее пороге. Конечно, больше других кровавое происшествие волнует верующих. Архиепископ Подольский и Люберецкий Аксий недавно заверил, что никто не травил взрывника в гимназии. Травили в другой школе, из которой он перевелся, об этом владыка сообщил РИА Новости.

Следователи Центрального управления Следственного комитета России расследуют обстоятельства взрыва на территории монастыря в Серпухове. Естественно их интересует, был ли соучастник у 18-летнего выпускника православной гимназии имени преподобного Варлаама Серпуховского, совершившего самоподрыв. Соучастник найден, а точнее — просто приятель по имени Никита. Но он не понимал, что готовит теракт. Думал, что они с дружком просто прикалываются.

А восемнадцатилетний Владислав Струженков решил отомстить ненавистной учительнице за притеснения во время учебы, то ли реальные, то ли надуманные. По утверждениям одноклассников, юноша во время учебы страдал от школьной травли. Смастерил бомбу по инструкции в интернете. Но неопытный подрывник что-то напутал в красном и синем проводках, бомба взорвалась раньше времени. Взрыв прогремел у самого входа в здание православной гимназии, когда внутри шла молитва перед занятиями. Самому Владиславу оторвало ногу, серьезные травмы получил оказавшийся рядом 15-летний подросток. Всего пострадало тринадцать человек. И еще — заботливые родители бомбиста, которые отправили своего больного ребенка в платную гимназию. А ему она, наверное, была совершенно не нужна. К религии он не испытывал приязни, и это — тоже стало побудительным мотивом для совершения теракта.

Генерал-майор ФСБ в запасе Александр Михайлов считает, что по улицам, к сожалению, ходит много неадекватных людей, и выявить всех невозможно:

— У кого-то щелкнуло в голове, он пошел и взорвал. Понятно, что человек готовился, потому что взрывное устройство было при нем. Но факт остается фактом — у нас в последнее время происходит много такого рода пришествий. Предотвращать их очень сложно.

«СП»: — Вот, теперь теракт в православной гимназии. Казалось бы, меньше всего мы ожидали услышать такое из стен женского монастыря?

— По этому поводу возникает много вопросов. В церкви тоже попадаются нездоровые люди. В советские времена при поступлении в духовную академию и семинарию руководство этих учебных заведений обращалось тогда еще в КГБ с просьбой выяснить, проверить личности каких-то абитуриентов, которые могут представлять опасность на предмет: «А не бесноватые ли они?»

Никто от этого не застрахован. Нет гарантии, что мы сможем предотвратить все такие инциденты. Многие из такого рода больных даже не стоят на учете…

По словам Никиты, приятеля Владислава, тому запретил принимать прописанные врачом таблетки отец, боявшийся, что сын «превратиться в овощ». А он превратился в преступника и инвалида, а мог бы — в убийцу. При взрыве пострадали, по последним сведениям, тринадцать человек. Бомбист не стал заходить внутрь, потому что там — охранник и турникет, мимо которого можно и не проскочить. После теракта в Беслане, все школы оборудованы турникетами, но не всегда это помогает.

Так, например, знаменитый «керченский стрелок» Владислав Росляков, три года назад устроивший стрельбу и взрывы в политехническом колледже, спокойно зашел внутрь, сначала заминировал столовую, а потом открыл стрельбу. Поговаривают, что он так пытался повторить события в американской школе «Колумбайн» 20 апреля 1999 года, где теракт предполагался со стрельбой и взрывом, но бомба не взорвалась. Как и у серпуховского «бомбиста», у Рослякова не заметили проблем в общении с однокашниками. У него даже была девушка. Он отнюдь не числился среди самых забитых неудачников.

Выпускник православной гимназии при храме в Серпухове, устроивший взрыв, считался «мирным и добрым». По рассказам знакомых, Струженков ходил на кружок акафиста, то есть церковного пения, был позитивным, дружелюбным парнем. Но чужая душа — потемки.
Некоторые, правда, замечали, что он, хотя и не имел больших проблем с одноклассниками и учителями, но признавался, что ненавидит одну учительницу. Хотел, чтоб она сгорела. К тому же увлекался стрельбой, любил рассказывать про взрывы и пожары. Однако в пиромании его никто не заподозрил.

Ильназ Галявиев из казанской гимназии № 17 застрелил в мае этого года из многозарядного охотничьего ружья девять человек. Он изготовил взрывное устройство, но оно у него, к счастью, не взорвалось. С Ильназом у Владислава есть кое-что общее — их роднит страшная болезнь. У казанского — атрофия головного мозга, у серпуховского — рак. Онкологическое заболевание ему диагностировали в 2015 году. Владислав принимал антидепрессанты из-за суицидальных мыслей, но на учете в психбольнице не состоял. Его проблемы с общением могли возникнуть в связи с удалением щитовидной железы и происшедшего гормонального сбоя. Назначенные врачом психотропные препараты или антидепрессанты юноша принимал нерегулярно.

Был еще «пермский стрелок» устроивший теракт совсем недавно. Вооруженный первокурсник в ПГНИУ ворвался 20 сентября в свое училище и устроил массовый расстрел. Шесть человек погибли и больше сорока пострадали. Сам Тимур Бекмансуров был обезврежен сотрудником ГИБДД и в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Ему отстрелили ногу. У него никаких проблем с головой не обнаружили — полностью вменяем.

Адвокат по уголовным и международным делам Евгений Яворский считает, что за последний год участились случаи подрывов:

— Молодые люди — юноши и подростки — имеют умысел на причинение вреда окружающим, осознавая общественную опасность деяний. В данном случае действия молодого человека можно квалифицировать и по ст. 105 и ст. 30 УК РФ. Отдельной статьи за покушение на убийство не существует. В приговоре осужденного на практике значится ст. 105 УК РФ «Убийство» плюс ст. 30 УК РФ «Приготовление к преступлению и покушение на преступление».

Ввиду того, что гибель человека не наступила, санкции для преступника будут мягче. Но все равно до 15 лет тюрьмы. Так же имеет место статья 223.1. «Незаконное изготовление взрывчатых веществ… или взрывных устройств», которое наказывается лишением свободы на срок от восьми до десяти лет. Но ведётся следствие и есть основания полагать, что молодой человек действовал не в одиночку, его кто-то обучал и консультировал, что также является преступлением…

Адвокат Член Коллегия адвокатов «Московский юридический центр» Магамед Исмаилов считает, что самое важное в данной ситуации — это правильно установить мотивы преступления:

— Установление этих обстоятельств послужит как справедливому наказанию, так и возможности недопущения повторения подобных трагедий. Если это преступление было совершено человеком, страдающим психических расстройством, то он должен быть освобожден от наказания и направлен на лечение.

И следует поднять вопрос о профилактической помощи таким людям, чтобы впредь можно было избежать преступлений. Другое дело, если человек пошел на преступление осознанно с какой-то недостойной целью. Грамотно проведенное расследование поможет дать ответ на все вопросы и справедливо разрешить это уголовное дело.

Психолог Тимур Мурсалиев считает, что во всех случаях школьных терактов прослеживается одна красна линия — ребенок испытывает отвержение, травлю, и появляется желание отомстить:

— На этом фоне разваливается личность. Чтобы это предотвратить, нам надо справиться с буллингом. Единственное, что этому можно противопоставить — позицию взрослых. Нужны подготовленные люди, которые смогут выслушать подростка.

Мы же в норме все поголовно хотим быть хорошими людьми — в своей голове. Убивая других, мы их обесчеловечиваем — они не люди, с ними так можно. Но для того, чтобы человек дошел до такой стадии обесчеловечивания других, нужно обесчеловечить его самого. Тогда его восприятие искажается, он во всех начинает видеть угрозу. Его раз за разом атакуют, но сначала он убеждает себя, что люди все-таки хорошие. А потом ему хочется разбить кому-то лицо — ведь ему причиняют боль. Но ведь они хорошие! Рано или поздно человек приходит к логическому выводу: они все врут, только притворяются хорошими.

Но если все притворяются хорошими, а на самом деле плохие, то и мне надо стать плохим. Далее на этом строится любая идеологическая или личностная подпитка — кого конкретно я ненавижу? А выбрать социальную группу вообще не сложно.

«СП»: — Иногда говорят, что никакой травли у «школьных стрелков» не было?

— Это зависит от того, что считать травлей. Есть дети, которых бьют в школе — тут все понятно. А есть дети, которых отвергают. В моей практике были случаи, когда дети с первого по седьмой класс играют в игру, в которой с каким-то ребенком нельзя взаимодействовать. Они его не били, но представьте себе, что вы несколько лет подряд находитесь в такой «зоне отчуждения». И еще травля может быть и дома.

Если ребенок подвергался травле в начальной школе — это надолго искажает его восприятие. Он уже знает, что к нему могут быть враждебны. Как следствие ребенок может сменить школу. Но психологические травмы остаются. Он воспринимает нейтральные ситуации как потенциально опасные. Если с ним не поработает психолог, то буллинга вроде бы нет, а его ощущение есть.

Конечно, могут быть и другие причины, например, психоз. Это тоже способ психологической защиты. Когда мы сталкиваемся с чем-то, что превышает возможности адаптации, у невротиков начинается невроз, у психотиков — психоз. Но нужно что-то, вызывающее такую реакцию. Надо раскопать, что именно.

«СП»: — Как же предупредить такие трагические случаи в школе?

— Если мы хотим понять, что происходит, нужно провести глобальное исследование. Поручить это какому-то научному учреждению. Ученые проверят системы образования в Америке, Англии, Австралии, Голландии. По результатам исследование нужно сделать вывод и ввести поэтапное реформирование нашей системы образования.

Мы больше не можем «чинить реальность скотчем». Проблема-то серьезная, давайте и подходить к ее решению серьезно. Если это раз за разом происходит в школах, значит что-то не так в школах. Иногда такое происходит на первых курсах ВУЗов — сразу после школы. Вы никогда не слышали рассказы про кошмарные сны с сюжетом «Отправили обратно в школу»? Это типичный посттравматический синдром.

Я работал в школе, люблю ее, но должен констатировать, что школа — это травмирующее место. Там всем плевать на конкретного ребенка. Учителя приходят в класс с установкой, что дети должны их уважать. Для среднего, нормального ребенка — это приемлемо. А для чувствительных детей — нет.

В России эта тема пока считается неуместной и антисистемной. У нас такого в культуре нет. В Америке уже поняли, как надо действовать. Там, например, перестали показывать убийц по телевидению. Стали делать акцент на тех, кто сумел спастись. Это помогло деромантизировать образ «скулшутеров». Ведь делать из них милашек — это значит рекламировать неприятное социальное явление. И это правильно, мы же не помним того, кто поджог Александрийскую библиотеку. Нам важнее библиотека!