Рассказы про змей для детей

Эта неделя для пропагандистского ТВ стала неделей [президента РФ Владимира] Путина. Странно, конечно, звучит, — других у них и не бывает, но на этот раз президент затмил вообще всех. Даже Украину эксперты и аналитики обсуждали менее охотно. Путин провел виртуальную встречу с [президентом США Джо] Байденом (поставил Байдена на место, напомнил Байдену, что Россия любого заставит с собой считаться, попросту посрамил Байдена, — спектр интерпретаций не то чтобы широк, зато предсказуем). Кроме того, в воскресенье, сразу после программы «Москва. Кремль. Путин», которая выходит каждую неделю и целиком Путину посвящена, как нетрудно догадаться из названия, на «России 1» показали фильм «Россия. Новейшая история». Он тоже был практически целиком посвящен Путину, хотя, исходя из названия, догадаться об этом сложнее. Кто-то продолжит, возможно, ряд: «И еще провел встречу с членами Совета по правам человека!» Напрасно продолжит. Здесь все сложнее, но об этом позже.

Вообще, Путина в телевизоре стало настолько много, что может сложиться ощущение, будто у нас на носу выборы, Путин определился с преемником, и преемник Путина — Путин. Но нет, нет ведь никаких выборов, причем давно, и на носу у нас — Новый год.

Начнем, пожалуй, с фильма. Поводом к его появлению — вгоняющий пропагандистов в тоску юбилей. Тридцать лет назад «несколько советских политиков, в тайне от народа собравшись почти на границе с Польшей, развалили величайшее государство» — так примерно описал это все в «Вестях недели» Дмитрий Киселев, добавив, что Ельцин при этом много пил. Важная информация. Документальная полнометражка «Россия. Новейшая история» — вроде бы об этом, там мелькают очевидцы и соучастники, одни скорбят, другие ликуют, но главный герой — Путин. Главное содержание — его рассказы. О лихих девяностых, когда убивали людей и все ходили абсолютно голые. Или нет, постойте, это из другой песни, но у президента РФ версия похожая — «в 90-е практически шла гражданская война», в которой, президент, впрочем, не участвовал, поскольку вынужден был, дабы избежать голодной смерти, подрабатывать извозом. И агенты ЦРУ ползли изо всех щелей — как без них! От себя замечу, — видимо, в мэрии Санкт-Петербурга, где Владимир Владимирович трудился на высоких должностях с 1991-го, у чиновников было много свободного времени. Но это, конечно, мелочь.

Скриншот фильма «Россия. Новейшая история», опубликованного на YouTube

Пафос фильма про девяностые в том, что он не про девяностые. Он про прекрасную Россию будущего (то есть, вернее, настоящего, но и будущего тоже, поскольку другой не предвидится), которую Путин выстроил. Ту, где лучшие в мире ракеты и благодарный народ, который неизменно поддерживает курс президента, несмотря даже на временные трудности. Это он, заметим, сам о себе говорит, время скромности миновало.

И хотя приурочен фильм к юбилею развала СССР, — показали его в День Конституции. Жест не случайный. У нас теперь новая, путинская Конституция, президент — живое воплощение Основного закона. Он и есть Конституция, а если что-то в тексте старой брошюры перестанет соответствовать его пожеланием, книжку и переписать недолго. Не уверен, что составители сетки вещания «России 1» именно это хотели сказать, но получилось то, что получилось.

И, чтобы плавно перейти к другим темам, — пару слов о встрече президента с членами СПЧ. В социальных сетях обсуждают выступление режиссера Александра Сокурова, который предложил Путину отпустить в свободное плаванье Кавказ. Восхищаются мужеством, корят за некоторую, скажем мягко, непродуманность позиции и т. п. Да и не только в социальных сетях — Рамзан Кадыров уже опубликовал гневную отповедь, растиражированную всеми мыслимыми СМИ, а также попросил компетентные органы разобраться с вольнодумцем. Сам Сокуров заявил, что теперь боится ареста.

Страсти, в общем, кипят, но пропаганде Сокуров сделал отличный подарок.

На встрече — хорошо ли, плохо ли, вопрос второй — но обсуждались действительно важные темы: пытки в колониях, дикий и оскорбительный для здравого смысла закон об «иноагентах». Но это все в телевизор не попало. В пересказе итоговых воскресных программ все выглядело примерно так: сначала честный журналист Кирилл Вышинский попросил Путина защитить жителей Донбасса от геноцида и встретил у президента полное понимание, да по-другому и быть не могло, поскольку Путин — величайший гуманист и люди для него — главная ценность. А потом влез Сокуров со своей нелепой речью. И когда влез! Юбилей катастрофы, развал Союза, а Союз ведь распался ровно из-за того, что такие вот прекраснодушные балаболы готовы были швыряться территориями, которые не они собирали! Но теперь не то, дудки, теперь мы этого не допустим! Трагедия не должна повториться (не помню точно, кого цитирую, все говорили примерно одно и то же, но ручаюсь, что цитирую близко к тексту).

У пропагандистов своя мода. Всегда модно любить вождя, переживать за судьбу Украины и ненавидеть тех, кто узурпировал власть в Киеве. Модно издеваться над возрастом Байдена (то ли дело наши — молодые и перспективные). На этой неделе вот модно порицать отщепенца Сокурова. Но эта мода преходящая, на следующей неделе никто про Сокурова не вспомнит, и ареста он боится напрасно (разумеется, хорошо, что напрасно). Однако помимо любви к самому человечному человеку есть еще одна неустаревающая тема.

Люди, которые телевизор не смотрят, думают, будто политические программы — царство смертельной серьезности. Это не так.

Не только Андрей Норкин травит анекдоты четвертой свежести, и не только Тигран Кеосаян шутит про негров. Все ровно наоборот — насмешки в адрес политических оппонентов приветствуются, издевка — почти такое же важное оружие для настоящего патриота, как гиперзвуковая ракета, летящая по непредсказуемой траектории.

Это все объяснимо: постоянное продуцирование конфликтов с окружающим миром — важнейшая часть идеологии позднепутинской России. На переднем крае здесь — дипломаты, и можно, пожалуй, диссертацию написать о том, как постепенно мутировала российская дипломатия и как вся работа нашего дипломатического корпуса свелась в итоге к новостям типа «Мария Захарова безжалостно высмеяла…». Телевизионные пропагандисты — что-то вроде вспомогательных войск на этой войне, но привычки лейб-гвардии и они усвоили. Переходы от праведного гнева к безудержному веселью и обратно у завсегдатаев политических ток-шоу настолько неуловимы, что тут, наверное, нужен психиатр, а я не он.

Чтобы было понятно, как это работает, конкретный пример.

Будний день, время домохозяек. На Первом, как и положено, шоу «Время покажет». Вместо огненного ведущего Артема Шейнина — ведущий Анатолий Кузичев, не менее, впрочем, пламенный. Гости обсуждают все подряд, в основном, вроде бы, встречу Путина с Байденом, но говорить получается по большей части об Украине. Кто-то упоминает Нуланд, — и тут взрывается один из экспертов, Михаил Шахназаров: «Да у Нуланд на лице написано, где она родилась! Деревня в глухой Буковине!» Ведущий, уловив, видимо, антисемитский подтекст остроумной шутки, начинает стесняться — случается и такое: «Я думал, вы ее интеллектуально будете унижать, а вы про уродство». Шахназаров не сдается: «Я не про уродство, при чем здесь уродство? Я, между прочим, таких извращенцев знаю, которые…» Тут Кузичев смиряет все-таки полет фантазии эксперта, но включается другой, без имени, зато с должностью (почти у всех гостей этих передач обязательно есть должность — Директор института развития проблем окружающего мира и глобальной экспертизы глобальности, что-нибудь такое), безудержное веселье сменяется праведным гневом. «Америка — это страна-маньяк! Это убийцы! Смерть! Разруха!» — блажит эксперт. Несчастный Майкл Бом, специальный американец для битья, пытается спорить, но в студии уже кричат, что в Америке нет демократии. «Нет! Нет!» — радостно подхватывает ведущий.

Андрей Ильницкий, советник министра обороны Сергея Шойгу, придумал специальный термин, чтобы компактно описывать козни Запада, направленные против процветающей России — «ментальная война». Термин понравился, пошел в экспертный народ, прижился. Да и не удивительно — сами они эту войну изобрели, сами ведут, самих же и контузило. Жалко. Жалко, впрочем, не контуженных, а родину, ну да что уж теперь. Попробуем досмотреть.

Путин ведь на страже, он эту спас и построил, он появления другой не допустит.

В России, по данным демографов, недавно была зафиксирована самая высокая смертность с 1945 года: число умерших в России за последние 12 месяцев превысило 2,4 млн человек. Естественная убыль населения, без учета миграции, за последний год почти достигла 1 млн человек (более 990 тысяч).

С самого начала пандемии коронавируса родные погибших в России сталкивались со сложностями при организации похорон: очередями в моргах, длинными сроками ожидания выдачи тел, ростом цен на похоронные услуги и нехваткой мест на кладбищах. Как изменилась работа похоронного бизнеса в России за пандемию? Журналисты Север.Реалий расспросили об этом родных умерших и самих похоронных агентов.

«В похоронном агентстве я взяла последний гроб и два венка»

Виктория Соколова из Петрозаводска похоронила свою маму в начале 2021 года. В посмертном эпикризе женщины указано три диагноза: инфаркт мозга, инсульт мозга, ковид. Маме Виктории было 85, но она, по словам Виктории, была «полна энергии».

Соколова вспоминает, что в тот момент местные власти «деликатно молчали» про масштабы смертности в регионе. Поэтому для Виктории было полной неожиданностью, что ждать похорон пришлось больше недели.

«В больницу я звонила сама, узнавала про документы. Мне никто не звонил, видимо, врачи сильно загружены были. Похоронили маму только на восьмой день. Везде были очереди, – рассказывает Соколова. – В морг я пришла к 15:00, но заключение получила только в 19:00. На кладбище тоже была небольшая очередь. И это Сулажгора, где только возможно подзахоронение. Думаю, что в Вилге очередь больше. И это все зимой, в морозы».

«В мэрии, на почте все то же самое. Много умерших. В похоронном агентстве я взяла последний гроб и два венка», – рассказывает Виктория.

Только в Карелии, где живет Соколова, смертность за два неполных коронавирусных года выросла почти на 40%. Такие выводы можно сделать из статистики, опубликованной региональным управлением ЗАГС. В 2019 году в республике было зарегистрировано 8814 смертей – в среднем 735 в месяц. А за десять месяцев 2021 года в Карелии зарегистрировали уже 10138 смертей, что означает, что умирают более тысячи человек в месяц. Таким образом, средняя месячная смертность в регионе выросла на 37%. В столице республики, Петрозаводске, дела обстоят еще хуже: там средняя месячная смертность выросла на 48%, или в полтора раза за два года.

Аналогичная ситуация и в других регионах России. В Калининградской области за 2020 год зарегистрировали 13 289 смертей, при том, что в 2019 году, до эпидемии, этот показатель составлял лишь 12 011. В Москве количество захоронений во время эпидемии коронавируса выросло на 25-30%, как и смертность, рассказывал в интервью РБК глава похоронной службы «Ритуал» Артем Екимов: за 9 месяцев 2020 года в городе произошло 87,2 тысячи погребений. В 2021 году смертность немного снизилась – до 85,5 тысячи погребений. Но до эпидемии коронавируса, с января по сентябрь 2019 года, в Москве похоронили лишь 77,7 тысячи человек, а в 2018 году еще меньше – 76,1 тысячи.

«Хороним по три-четыре человека в день, в некоторые дни покойные – только жертвы COVID-19»

Высокий скачок смертности подтверждают все руководители муниципальных похоронных контор Петрозаводска. Как рассказал местному изданию «Петрозаводск говорит» директор предприятия «Ритуал» Сергей Гриненко, из-за роста смертности им пришлось изменить график работы агентства: похороны агенты вынуждены начинать раньше, а заканчивать позже.

«У заведующих кладбищами раньше было время заняться бумагами, а сейчас они работают, как на конвейере. Недавно одна заведующая жаловалась, что у нее перегорела лампочка, а времени оформить заявку на ее замену нет», – говорит Гриненко.

По словам руководителя муниципального предприятия «Мемориал» Дмитрия Данильева, из-за коронавируса между ними и частными конторами почти исчезла конкуренция, которая раньше была весьма жесткой.

«И у них переполнен траурный зал, и у нас. Расписание очень плотное. Настолько, что погребения не успевают проводить на третий день, как положено по традиции. Некоторые похороны переносятся на выходные дни – так тоже раньше не делали, – говорит Данильев. – Коронавирус стал одной из главной причин смертности. МУП «Мемориал» хоронит по три-четыре человека в день, и в некоторые дни покойные – это только жертвы COVID-19″.

О таком же напряженном графике сообщают похоронные службы и в других регионах.

«Количество ритуальных агентств за год увеличилось на 20%. И ритуальные агенты покупают себе хорошие машины, так как никто без работы не сидит, – рассказывает представитель похоронного агентства из Калининградской области Алексей Татаренков. – Как умирало какое-то количество людей до пандемии: домашние трупы, суицид, ДТП, онкология, сердечники, так они и умирают. Но к ним прибавилось такое же количество людей, умерших от пандемии».

По его словам, в этом году к высокой смертности минздрав Калининградской области подготовился лучше, чем в прошлом.

«Если в том году мы даже не знали, куда складывать трупы, не было даже подготовлено помещение под такое количество умерших, то в этом году привезли и установили большой холодильник, – рассказывает Татаренков. – Бригады, которые перевозят тела, снабжены индивидуальными пакетами для трупов, чего в прошлом году не было. По вскрытиям нет таких больших задержек. Судмедэксперты работают в три смены, а еще год назад работали в одну».

Очередь в морг, польские гробы и нехватка мест на кладбищах

В прошлом году Калининградская область также столкнулась с нехваткой гробов. Раньше их завозили в регион из Москвы, Новосибирска и соседней Польши. Но в Польше, как и в России, смертность тоже резко выросла, в результате чего польские производители перестали продавать гробы в соседние страны. Из-за нехватки гробов родственникам умерших еще недавно приходилось ожидать поставок по несколько дней, замечает Татаренков. Все эти факторы увеличивали сроки захоронения вплоть до двух недель.

В этом году польские компании увеличили мощности производства, поэтому перебоев с поставками гробов нет. Единственная проблема, которая ожидает Калининград, по словам Татаренкова, – нехватка мест на кладбищах. Об этой проблеме ранее говорили агенты и в других регионах:

«У нас есть устное распоряжение власти не продавать дополнительный участок земли под захоронение. По федеральному законодательству о похоронном деле, муниципальное кладбище (а они все в Калининграде муниципальные) обязано предоставить дополнительный метр земли под родственные захоронения. А в Калининграде кулуарно решили не продавать второй участок земли, что есть прямое нарушение закона о похоронном деле, идет ущемление прав населения, – объясняет Татаренков. – Но народ у нас не возмущается, никуда не пишет, ни в прокуратуру, ни в органы власти, поэтому как-то так. Это все произошло именно во время пандемии: у нас просто не хватает земли под захоронения».

Исполнительный директор Союза похоронных организаций и крематориев (СПОК) России Елена Андреева подтверждает, что все объекты инфраструктуры, связанные с ритуальными услугами и хранением тел, в том числе и медицинские объекты, например морги, уже почти два года работают в напряженном режиме из-за увеличенной смертности.

«Эта проблема по всей России существует, особенно когда идут волны. В период лета мы все наблюдали эту ситуацию, – говорит Андреева. – У нас есть необходимость расширять материально-техническую базу: строить хранилища и увеличивать количество моргов. В настоящий момент это проблема, потому что тел очень много. Мы говорили и до пандемии о том, что нам надо развивать инфраструктуру, но сейчас это очевидно: у нас не хватает объектов, чтобы справляться с периодами нагрузки».

Андреева подчеркивает, что в России необходимо улучшать количество и качество работы моргов.

«В Петербурге в бюро судебно-медицинской экспертизы (морг №1) начала действовать электронная очередь. Теперь нет такого, чтобы ждали на улице, – рассказывает она о нововведениях. – Конечно, время ожидания увеличилось, но город справляется. В некоторых регионах ситуация гораздо хуже, возникают вопросы с очередями, качеством и количеством хранения тел».

Полностью текст опубликован на сайте Север.Реалии