Получение тюремного срока может серьезно отразиться на дальнейшей жизни человека. Причем речь идет не только о потерянных годах, проведенных в заключении, но и о последующей реабилитации в обществе. Многие бывшие заключенные жалуются на сложности, возникающие при трудоустройстве. Причем большинство лиц с криминальным прошлым не могут устроиться даже на самую простую и низкооплачиваемую работу. Переломный этап собеседования обычно наступает тогда, когда человек заявляет о том, что имеет или имел судимость.
При этом государство должно оказывать помощь гражданам, вышедшим из мест лишения свободы. Ниже мы поговорим о сложностях реабилитации бывших заключенных – о проблемах с трудоустройством, размере реальной государственной помощи. Также постараемся разобраться в том, почему многие бывшие зэки скучают по колонии, находясь на свободе.
Общая статистика заключенных в РФ
Сегодня в местах лишения свободы находится порядка 500 тысяч россиян. Еще почти 100 тысяч человек находится в следственных изоляторах. По статистике, за последнее полугодие реальные сроки получили более 90 тысяч человек. Из них 16 тысяч сели в тюрьму на 5 и более лет. И если верить статистике рецидивов, то более половины из них продолжат вести криминальную деятельность после освобождения. Соответственно, им придется вновь вернуться в колонию.
Представители ФСИН признают, что нередко люди возвращаются в места лишения свободы по той причине, что попросту не могут адаптироваться к жизни на свободе. Поэтому человек начинает воровать после освобождения не потому что не может завязать с привычным укладом жизни, а из-за невозможности выжить во враждебном обществе.
Естественно, люди, связавшие свою жизнь с криминалом, должны понести наказание, соответствующее совершенным поступкам. Однако это наказание не должно продолжаться уже после освобождения.
Как длительное пребывание в колонии влияет на жизнь
Попав в места лишения свободы, гражданин должен будет адаптироваться к новым условиям, с которыми ему придется мириться в течение всего срока заключения. Не секрет, что жизнь в тюрьме значительно отличается от нахождения на свободе. Попав за решетку, осужденный неизбежно столкнется со следующим:
- Ограничение свободы. Помимо тюремных стен, существуют и моральные ограничения. С одной стороны, их накладывает администрация исправительного учреждения, с другой – сами заключенные. Находясь в МЛС, арестант должен жить «по понятиям». Осужденным запрещается воровать у своих, сотрудничать с администрацией, вступать в любые контакты с опущенными. В тюрьме могут опустить за любой проступок, в том числе и за неуплату карточного долга. Кроме того, за неосторожное слово здесь могут спросить, избив человека до полусмерти.
- Тяжелые, аскетичные условия проживания. Камеры в тюрьмах тесные и нередко переполнены. Вентиляция со своей задачей явно не справляется, а потому в помещении сыро и душно. Ввиду антисанитарии, получить серьезное заболевание в колонии не составит труда. Из мебели в камерах только нары и столы со стульями. Нередко из-за недостатка мест заключенным приходится спать по очереди.
- Отсутствие нормального питания. Многие люди, побывавшие в заключении, рассказывают о том, что тюремная похлебка является не просто невкусной, а попросту несъедобной. По этой причине в тюрьмах настолько ценными являются передачи, полученные от родственников. Заключенные стараются питаться исключительно теми продуктами, которые были получены с воли. Причем каждый уважаемый зэк непременно поделится передачей с окружающим и положит часть продуктов в общак.
- Низкий уровень медицинского обслуживания. Сырость, зловоние, антисанитария – все это приводит к развитию ряда заболеваний. Практически каждый заключенный чем-то болеет, причем часто подобные недуги появляются уже в местах лишения свободы. Попав в тюрьму здоровым и сильным человеком, сиделец может выйти немощным и больным. И если у человека развивается тяжелое заболевание, то рассчитывать ему следует только на родственников. В медпункте, расположенном на территории ИК, в большинстве случаев нет ничего, кроме активированного угля. К тому же, местный врач не проявляет особого рвения при лечении пациентов. Поэтому заключенные нередко просят родственников передать в тюрьму лекарства.
- Воровской жаргон. Основные термины фени нужно выучить как можно скорее. От знания этого языка во многом зависит отсутствие проблем при пребывании на зоне. Так, многие привычные русские слова в местах лишения свободы подверглись переосмыслению. Например, здесь лучше не использовать слова «обидеть» и «спросить». Первое напоминает о низшей тюремной касте – обиженных. Поэтому использование данного слова может сильно оскорбить собеседника. А на оскорбления здесь привыкли отвечать силой. Слово «спросить» за решеткой имеет искаженный смысл. В тюрьмах «не спрашивают, а интересуются». Спросить означает призвать собеседника к ответственности, нередко применив физическую силу.
Пребывание в местах лишения свободы коренным образом отражается на повседневной жизни человека. Причем нередко изменения на свободе происходят еще тогда, когда арестант находится за решеткой. От преступников нередко отворачиваются родные и близкие люди.
Узнав о том, что человек получил срок за серьезное преступление, многие жены подают на развод. Пытаясь оборвать любые связи с заключенным, женщины нередко меняют место жительства, переезжая в другой город. Причем часто подобное делается для того, чтобы избежать мести со стороны родственников потерпевших.
Члены семьи также могут вычеркнуть преступника из своей жизни. Поэтому ко многим арестантам никто не приходит на свидания. Также в тюрьме немало тех, кто не получает передач от родственников. Причем это могут быть люди с большой семьей, которая от них отказалась. Именно с такими арестантами и делятся своими посылками другие сидельцы, ведь выжить на тюремном питании практически невозможно.
Находясь в заключении, человек может завести новые отношения. Чаще всего это девушки, с которыми осужденный общается по переписке. В тюрьме их называют заочницами. Причем такие пары могут не только видеться в ходе плановых свиданий, но и расписаться на территории колонии.
Трудности трудоустройства
Наиболее серьезной проблемой, ожидающей каждого бывшего заключенного, является сложность трудоустройства. Как известно, судимость накладывает определенный отпечаток на жизнь человека после освобождения. Например, бывший зэк не сможет работать в силовых структурах, вести педагогическую деятельность и т. д. Но в действительности круг возможностей по трудоустройству оказывается гораздо уже. Как только работодатели узнают о судимости, то сразу же ссылаются на недостаток свободных мест. Причем собеседование может проходить нормально до того момента как бывший заключенный скажет о своем статусе.
Отказывать могут даже при попытки трудоустройства на самую простую должность. Например, электрика. Частные работодатели не хотят связываться с человеком, имевшим криминальное прошлое. И это неудивительно, ведь бывший вор вполне может взяться за старое. Если же за человеком числится более серьезная статья, то отказ будет гарантированным.
Естественно, бывший заключенный может умолчать о судимости. Но в таком случае он обманывает работодателя. Поэтому, если в итоге подобное раскроется, то человека могут уволить, не заплатив.
С частными конторами все ясно – бизнесмены вправе подбирать себе соответствующий персонал. Но как обстоят дела с государственными учреждениями? Если государство обещает оказывать поддержку людям, освободившимся из МЛС, то для них гарантированно должна найтись хоть какая-то работа.
Однако и здесь бывший арестант сталкивается с очередными преградами. Даже через центр занятости найти работу оказывается той еще проблемой. Как говорят многие люди с судимостью, их не берут даже в ЖЭК. И это при том, что у большинства бывших зэков имеется профессиональное образование. Пройти обучение и получить диплом сегодня можно даже в колонии.
Например, один заключенный, отсидевший в общей сложности 12 лет, получил в тюрьме два образования: автомеханика и электромонтажника. Когда он вышел на свободу, то твердо решил завязать с криминалом и начать новую жизнь. Однако найти работу оказалось сложнее, чем он думал. Имея два диплома, он не смог устроиться даже электриком в госучреждение. Чтобы выжить, мужчине пришлось перебиваться разовой работой. Как правило, он подрабатывал грузчиком. Однако работа эта была непостоянная, а потому денег едва хватало, чтобы свести концы с концами.
Получается, что после освобождения из тюрьмы, человек оказывается не в состоянии обеспечить свои базовые потребности. Само собой, многие люди, оказавшиеся в подобных условиях, подумывают о том, чтобы вернуться к криминальной деятельности.
Естественно, есть среди заключенных и те, кому удается быстро и без проблем вернуться к нормальной жизни. Чаще всего это происходит ввиду помощи родственников. Например, человека ждут на воле родные и близкие люди, которые выделяют ему комнату в квартире, предоставляют работу по блату. В большинстве случаев это касается тех, чьи родственники имеют свой бизнес.
Есть вопрос к юристу? Спросите прямо сейчас, позвоните и получите бесплатную консультацию от ведущих юристов вашего города. Мы ответим на ваши вопросы быстро и постараемся помочь именно с вашим конкретным случаем.
Телефон в Москве и Московской области:
+7 (495) 266-02-45
Телефон в Санкт-Петербурге и Ленинградская области:
+7 (812) 603-78-25
Бесплатная горячая линия по всей России:
8 (800) 301-39-20
Однако чаще всего бывшие сидельцы сталкиваются с отсутствием поддержки и невозможностью обеспечить свои базовые потребности.
Помощь от государства
После освобождения государство оказывает заключенным разовую помощь. Однако рассчитывать на серьезную финансовую поддержку не приходится. В большинстве случаев заключенному купят билет на поезд в родной город и выделят 30-40 рублей в качестве зарплаты, недополученной на зоне. На этом все – далее бывший арестант должен искать работу и зарабатывать деньги.
При обращении в социальную службу, человек с криминальным прошлым также получает отказ. Никаких пособий таким людям не полагается. Однако некоторым заявителя предлагают получить продуктовый набор.
Привыкнуть к жизни на воле
Многие бывшие арестанты, отсидевшие 10 и более лет, рассказывают о том, что им трудно привыкнуть к жизни на воле. Большинство заключенных говорят, что в тюрьме порядок, а на воле – беспредел. Дело в том, что в местах лишения свободы жизнь подчиняется строгим правилам, несоблюдение которых чревато для сидельца серьезными последствиями.
Например, украв у своих, арестант будет жестоко избит. Причем в тюрьме проводятся групповые избиения, в ходе которых человека могут бить не только руками и ногами, но и подручными предметами. Опасаясь подобной расправы, многие заключенные ведут себя смирно и не нарушают тюремных распорядков.
На воле же люди часто не только не контролируют свои поступки, но и не отдают отчета своим словам. Многие бывшие арестанты признаются, что не могут привыкнуть к разговорам на свободе. Люди здесь разговаривают слишком вольно, а взаимные оскорбления являются нормой. И все потому, что за бранным словом ничего не последует – люди просто обмениваются колкостями, и все. На зоне же за необдуманное слово могут спросить, поэтому вопреки распространенному мнению, нецензурная речь здесь используется крайне редко.
Другая проблема, мешающая быстрой адаптации, заключается в отсутствии каких-либо ограничений. Например, на зоне арестант попадает в жесткие рамки, когда сделать шаг влево или вправо означает нарваться на неприятности. Когда человек проводит в такой атмосфере несколько лет, то момент, когда все ограничения будут сняты, может ввести его в ступор. Получив свободу, человек попросту не знает, что ему делать дальше, и за что браться.
Адаптироваться к жизни на свободе проще тем заключенным, которые в тюрьме пользовались мобильным телефоном и имели постоянный доступ к интернету. В этом случае человек не выпадает из жизни на время отсидки, а остается в курсе событий, происходящих в стране и мире.
Однако свободное использование смартфона на зоне – это редкость, поскольку по умолчанию подобная техника в исправительных учреждениях запрещена. Это касается как тюрем, так и колоний. И если администрация соблюдает данный запрет, то арестантам разрешается разве что письма родственникам писать. Если же заключенным разрешают иметь мобильные телефоны, то их жизнь на зоне значительно упрощается. С доступом к интернету можно и со знакомыми связаться, и жену себе найти на сайте знакомств.
Естественно, подобные поблажки даются заключенным не зря. Начальство в таких зонах является нечистым на руку, проворачивая серые и черные схемы. Но арестантов подобный расклад устраивает, ведь тюремная администрация закрывает глаза на использование мобильных.
Люди, побывавшие в тюрьме по 2-3 раза, говорят о том, что страх оказаться за решеткой присутствует лишь в том случае, если человек ни разу не побывал в местах лишения свободы. Привыкнув к жизни в тюрьме, арестант понимает, что не все так страшно, как кажется на первый взгляд. Кроме того, многие заключенные настолько привыкают к такой жизни, что начинают бояться выйти на свободу. Они свыкаются с режимом, и не представляют себе жизни без соответствующих ограничений. И наоборот, опытные зэки могут возвращаться в тюрьму, чтобы не решать проблем на воле.
По этой причине многие преступники решаются на рецидив. Одни и те же люди садятся в тюрьму снова и снова. Причем неважно, в каком лагере человек окажется или в каком режиме.
Погружение в тюремную жизнь происходит постепенно. Вначале осужденный попадает в ИВС, затем в СИЗО. В этих учреждениях арестанты практически не общаются на фене. Здесь используются те слова, которые известны в обиходе. Например, мусора, палево и прочие термины, которые известны в повседневной жизни. Здесь царит непринужденная атмосфера, а арестанты общаются друг с другом вежливо.
Осложняют жизнь лишь тяжелые условия содержания, которые заключаются в отсутствии элементарных удобств, плохой кормежке, отсутствии нормального медицинского обслуживания. В остальном же пребывание в тюрьме может закалить человека, сделать его опытнее. Недаром же основной задачей мест лишения свободы является не наказание преступника, а его исправление. В тюрьмах многие арестанты получают образование, расширяют круг интересов, приучаются к труду.
Кроме того, тюрьма учит человека контролировать себя на всех уровнях. Речь идет не только о словах и действиях, но и об эмоциях. Например, один мужчина, отсидевший 13 лет, после освобождения устроился работать на производство. Однажды он случайно отпилил себе кисть циркулярной пилой. Не впадая в панику, он связался со скорой и 40 минут ждал приезда медиков, не привлекая к себе внимания. Такую выдержку он объясняет тюремным прошлым.
Как трудоустроиться после тюрьмы
Несмотря на все сложности трудоустройства, получить работу при наличии судимости все же можно. Для этого следует прислушаться к таким советам:
- Проще всего трудоустроиться в небольшом населенном пункте, где присутствует острая нехватка кадров. Опытного, трудолюбивого человека возьмут на работу, не глядя на судимость.
- Несложно устроиться на профессию грузчика или разнорабочего на стройку. Работа будет тяжелой, но и денег на жизнь хватит. Также при наличии навыков можно работать установщиком окон, кондиционеров. В такой работе нужен опыт и прямые руки, о судимости никто даже спрашивать не будет.
- Необязательно упоминать о тюремном прошлом при трудоустройстве. В особенности, если у человека нет наколок на видном месте, которые явно свидетельствовали бы о том, что он является зэком. Если речь идет о неофициальном трудоустройстве, то работодатель вряд ли будет проверять прошлое своих сотрудников.
- В общении с работодателем и персоналом не следует использовать слова из воровского жаргона.
Если работодатель отказал гражданину в трудоустройстве по причине судимости, то последний может подать на него в суд. По закону подобный отказ считается неправомерным, поэтому руководители стараются отклонить кандидатуру бывшего зэка под другими предлогами.
Распространенные заблуждения о тюрьме
Условия содержания в МЛС далеки от курортных. Тем не менее, немало слухов о тюрьмах являются не более, чем вымыслом. Рассмотрим их подробнее:
- Зэки общаются только по фене, а иначе не умеют. Это не так. В тюрьмах действительно используется особый жаргон, но это вовсе не значит, что заключенные забывают разговорный русский язык. Если опытному зэку нужно скрыть свое криминальное прошлое, он может общаться, не используя феню.
- Сотрудники ИК постоянно издеваются на заключенными. Случаи жестокого обращения с арестантами со стороны администрации действительно встречаются. Однако такая практика распространена далеко не везде. Чаще всего физическое воздействие применяется в качестве наказания за какие-либо проступки. Таким образом администрация поддерживает жесткую внутреннюю дисциплину. Без причины арестантов избивают крайне редко.
- Зэки лишены всех благ цивилизации. Количество ограничений зависит от тюрьмы. В ряде исправительных учреждений есть и интернет, и наркотики с алкоголем.
- Заключенные любят шансон и чифирь. Каждый человек индивидуален, а потому многие зэки случают рэп, клубную музыку или рок. Шансон же в большей степени интересует тех лиц, кому близка «тюремная романтика». Как правило, это люди, ни разу не сидевшие. Настоящий же сиделец знает о тюремной жизни все, а потому слушать подобные песни оказывается для него излишним.
- В тюрьмах процветает гомосексуализм. Действительно, некоторым арестантам приходится пробыть в местах лишения свободы 5-10 лет и более. Но это не повод менять свою ориентацию. Для встреч с женами предназначены длительные свидания, длящиеся несколько дней. Кроме того, многие арестанты сидят на сайтах знакомств, начиная новые отношения во время отсидки.
Таким образом, профилактика рецидивов должна осуществляться не только на территории исправительных учреждений. Выйдя из тюрьмы после 10 лет отсидки, заключенные не рассчитывают на подачки от государства, но хотят иметь возможность трудоустроиться и обеспечивать себя и своих близких.
Эксклюзивное интервью бывшего узника «Изоляции» Станислава Асеева агентству «Интерфакс-Украина»
Текст: Инна Кардаш
— Накануне вы вернулись из Франции и Германии, где рассказывали о донецкой тюрьме «Изоляция», в которой сами провели более 2-х лет. Расскажите подробнее об этих визитах.
— Мой визит происходил в рамках программы МИД Украины «Изоляция: must speak». Она была основана год назад с целью привлечь внимание к секретной тюрьме «Изоляция» не только в Украине, но и за рубежом. В Украине эта тема поднята на президентский уровень, присутствует в Трехсторонней контактной группе, но на Западе о ней не знает практически никто.
Посольства Украины в Германии и Франции организовали целую программу действий. Я приехал с Игорем Козловским, бывшим узником совести в Донецке и Ириной Рябенькой, режиссером фильма об «Изоляции», который как раз был создан в Германии.
В Берлине и Париже я провел ряд встреч с депутатами парламентов, передал списки палачей из тюремной администрации с их личными данными и фото, акцентировав внимание на том, что «Изоляция» — это гуманитарный вызов в Европе, который существует с 2014 года. Я также рассказывал местным правозащитникам и украинской диаспоре, в том числе в Гамбурге и Ницце, что происходит на оккупированных территориях. В обеих странах прошли презентации немецкой и французской версий моей книги «Светлый путь». К слову, в МИД Франции сейчас впервые услышали об «Изоляции».
Кроме того, не так давно состоялся визит и в США: Вашингтон и Нью-Йорк. Сотрудники госдепартамента и конгрессмены уже были в курсе о задержании в Украине экс-коменданта и главного преступника «Изоляции» «Палыча», накануне я общался с американской прессой.
Сейчас мы продолжаем двигаться в рамках этой программы. В следующем году планируются встречи и презентации в Вене, Брюсселе при штаб-квартире НАТО и еще ряде европейских государств.
— Могу только предположить, какой след могло оставить пребывание в «Изоляции» в вашей жизни. А как реагируют те высокопоставленные представители западных стран, с которыми вы общались?
— Рассказы о пытках током или изнасилованиях не являются для них чем-то новым в истории человечества. То есть они понимают, что это все те же самые проблемы, которые существуют по всему миру в рамках локальных конфликтов — в Ираке, Афганистане, Судане. Открытие для них только в том, что теперь это происходит еще и в Европе, на украинском Донбассе.
Они холодно воспринимают такую информацию, жмут руку и заверяют, что постараются сделать все возможное.
— Какова ваша личная цель таких визитов?
— Цели две: тактическая и стратегическая.
Первая заключается в том, чтобы наложить санкции на преступников «Изоляции», данные о которых мы и предоставляем. Ведь, как оказалось, если тот же «Палыч» (Денис Куликовский, экс-комендант тюрьмы), который после всех своих зверств оказался в Украине, свободно жил в Киеве целых два года, то эти люди могут быть где угодно. Нужно понимать, что руководство «Палыча» — это очень богатые люди. К примеру, «Ленин», он же Василий Евдокимов, начальник центра специальных операций так называемого «Министерства госбезопасности ДНР». Эти люди не собираются всю свою жизнь жить в Донецке. Есть и политический момент: если санкции будут наложены, это автоматически даст сигнал России о том, что в США знают о существовании «Изоляции» и отрицать уже будет сложнее.
Стратегически «Изоляция» должна стать проблемой для России на международном уровне, чтобы они были вынуждены ее закрыть. Конечно, они никогда официально не признают, что имеют к ней отношение, соответственно, публичного закрытия не будет. Но во избежание разглашений, подобных моим, и других пострадавших заключенных, вполне возможно, что это место закроют по-тихому, переведут людей в официальные тюрьмы. Для этого необходимо давление на Россию через Госдепартамент и Конгресс США, парламенты европейских стран.
— Многих месяц назад потрясла новость о том, что «Палыч» жил в Киеве 2 года. Известно и о его подельнике из числа бывших заключенных «Изоляции» Евгение Бражникове, который после обмена удерживаемыми в 2019 году и до недавнего времени также находился и свободно перемещался по Украине, не будучи даже задержанным. Почему, на ваш взгляд, такое возможно?
— Это абсолютно абсурдная ситуация. И она стала возможной из-за особенностей функционирования нашей судебной системы.
В СБУ по Бражникову провели следствие и предъявили подозрение. По его делу проходит 9 потерпевших и около 20 свидетелей. Все они говорят одно и тоже – этот человек издевался над заключенными. Он и сам был заключенным, но де-факто являлся частью тюремной администрации и свободно перемещался по «Изоляции», при этом имея мобильный телефон. Все эти доказательства прикреплены к материалам дела. Однако суд посчитал, что угрозы его давления на свидетелей и потерпевших нет, как нет и угрозы бегства, поэтому не принял в отношении него никаких мер пресечения. Бражникова отпустили, отдали загранпаспорт.
Когда же на него завели уголовное дело, первые полгода он просидел под домашним арестом. К слову, изначально судить Бражникова должны были в Покровске Донецкой области. Но нам, как потерпевшим, удалось перенести суд в Киев, где у него нет никаких связей. Он тут же сбежал за границу. Хотя до этого момента рассказывал, что дело развалится прежде, чем дойдет до суда. А если и дойдет, то развалится прямо в суде.
— Вам известно, в какой стране он находится сейчас?
— Он выехал на Лазурный берег, находится в Марселе во Франции. И теперь просит там политического убежища.
К слову, защиты во Франции он просит, будучи обвиняемым в Украине по двум особо тяжким статьям — это жестокое обращение с гражданскими и военными, а также участие в незаконных формированиях.
— Есть ли, в принципе, какое-либо решение суда в отношении него?
— Нет. Суд над ним еще даже не начинался. Дело в том, что, будучи еще в Украине, ни он сам, ни его адвокат не являлись на суд. Адвокат постоянно сообщал, что болеет либо же у него другое параллельное заседание.
Крайний раз судья сделал отвод адвокату и обратился в коллегию адвокатов, чтобы ему сделали выговор. На следующем заседании должен быть другой представитель защиты. Я надеюсь, что удастся провести предварительное заседание, после чего может быть инициирована процедура подачи Бражникова в розыск.
— Когда по плану должно состояться следующее судебное заседание?
— Оно состоится 23 декабря.
— К слову, когда вы были во Франции – вы сообщали об этом?
— Безусловно, я поднял этот вопрос в Париже. На данный момент не могу сообщать о деталях, поскольку это тонкая дипломатическая работа и говорить преждевременно. Я надеюсь, что наш МИД также поможет решить этот вопрос: чтобы Бражникову не дали политического убежища во Франции, объявили в розыск по линии Интерпол и привезли в Украину под конвоем.
— Возвращаясь к «Изоляции» – вы говорите, что Бражников изначально был заключенным и, в то же время, участвовал в избиениях людей. Как это произошло?
— Очень просто. Половина заключенных «Изоляции» – это местные боевики. В буквальном смысле: полковники, майоры, капитаны. Сам Бражников еще со Стрелковым в 2014 году начинал «Русскую весну». У него есть медаль за оборону Славянска. Когда Стрелков сбежал из Славянска в Донецк, все оружие, которое он вывез, разместил на заводе в Донецке, где работал Бражников. После Стрелков сбежал в Россию, а Бражникова спустя некоторое время из-за этого оружия арестовали свои же, бросили на подвал.
Когда Бражников понял, что такое «Изоляция», быстро сориентировался и начал сотрудничать с администрацией, чтобы его не трогали. Вместе с «Палычем» стал «вытягивать» показания и избивать людей, при этом получив 8 лет лишения свободы за незаконное хранение оружия.
Единственный вариант, который ему оставался – попасть по обмену в Украину. И он попал в эти списки. В каком-то смысле его можно понять, потому что сейчас он в Марселе, а в «ДНР» он сидел бы на нарах еще много лет.
— В СМИ можно найти фамилию еще одного фигуранта «Изоляции», который был связан с Бражниковым – это Алексей Кусков. Украина забрала его в рамках обмена из Донецка еще в 2017 году. Известно ли вам что-то о нем?
— Мне бы хотелось узнать… Учитывая, что я писал на него заявление в СБУ. Дело в том, что этот человек вместе с Бражниковым и «Палычем» принимал участие в попытке группового изнасилования. Ночью 2017 года они зашли в нашу камеру. Избили заключенного – Женю Ставцева, который сейчас удерживается в Макеевской колонии. Кусков Бражников держали его за плечи, подошел «Палыч» и расстегнул ширинку. И хотя самого факта изнасилования в тот момент не произошло, тем не менее, это попытка.
Мое заявление из СБУ попало в полицию, те спустили на какой-то район в Донецкой области, на этом дело заглохло. Я не знаю, где он и в Украине ли он вообще. Может быть, и он тоже сбежал. К сожалению, так работает наша правоохранительная система.
— Что касается самого «Палыча» — чуть выше уже упоминалось о том, что он пробыл в Киеве 2года, но был задержан только в начале этого ноября. Как можно понять, именно вы стали ключевой фигурой, которая этому поспособствовала. Почему так получилось?
— В феврале 2018 года «Палыча» убрали из «Изоляции». Поводом послужило то, что он в очередной раз «переломал» всю тюрьму, включая женские камеры и избил одного из заключенных до такой степени, что у того не открывались глаза. На следующий день, все еще находясь в состоянии алкогольного опьянения, он выгнал людей на улицу и начал избивать. Собственные подчиненные вызвали начальника «Палыча» — «Ленина» из МГБ. Тот бросил «Палыча» на подвал. После он исчез.
Его стали привозить к нам вновь летом 2018 года для пыток в подвале, где он «отрабатывал» кого-то из заключенных и снова куда-то увозили. В конечном итоге, «Палыч» сбежал из Донецка в Россию. Думаю, он понимал, что рано или поздно его свои же и убьют, поскольку он владел огромным количеством информации, да и по горло был в крови. Но и в России его пребывание — вопрос времени, пока не найдет ФСБ.
Когда дело по фигурантам «Изоляции» передали в Красноармейский районнуй суд Донецкой области, я увидел, что «Палыча» в этом деле нет. Я позвонил в полицию, где мне сообщили, что он пересек российско-украинскую границу 23 апреля 2019 года и что судить его заочно не могут, поскольку он в Украине.
Я позвонил Христо Грозеву, расследователю Bellingcat, и сообщил данную информацию. Спустя сутки он ее подтвердил через бывших офицеров СБУ, которые тогда «вели» Палыча. Я не могу разглашать детали, но, как понимаю, именно они и поспособствовали его выезду из России. Не знаю, что в СБУ могли ему пообещать, но, как минимум, жизнь. Около полугода они использовали «Палыча» в своих целях. После что-то произошло, что нам пока не до конца ясно и то, по какой-то причине его отпустили.
Спустя время, после встреч с бывшими СБУшниками, мы нашли того, кто знал, где на тот момент находился «Палыч». Мы обратились в полицию и попросили его задержать. Мы сказали, что не сегодня-завтра получим его адрес, и обратились за обеспечением оперативного сопровождения. В полиции пообещали исполнить, но передали всю информацию СБУ. Они не смогли найти «Палыча», но вышли на нашего информатора. «Прижали» его. Так «Палыч» вновь попал в СБУ, его задержали.
— Складывается ощущение с ваших слов, что «Палыч» полгода «поработал» на СБУ, рассказал нужную им информацию, а после его просто оставили в покое
— Но… вы понимаете, с учетом того, кто этот человек, как он с 2014 по 2019 год круглосуточно, без преувеличения, пытал, убивал и насиловал людей, чтобы он ни рассказал СБУ, не может быть никакой сделки, которая закончится его свободой. Возможна еще какая-то поблажка на суде, например, минус год-два по итогу приговора, но нельзя же его просто отпускать, чтобы он спокойно жил в Киеве. Это невозможно.
— Если ли у вас какая-нибудь информация, где сейчас «Палыч» и что с ним происходит?
— Сейчас с ним активно работает СБУ. Он под арестом и дает показания. Я знаю, что его допрашивают по несколько часов в день. Он располагает таким количеством информации, что его месяцами можно допрашивать, но где конкретно его удерживают, я не знаю.
— Вы как бывший узник «Изоляции«, возможно, слышали о якобы имевшей место попытке украинской стороны освободить заключенных, взяв тюрьму штурмом?
— Я не просто слышал. Мне пришлось объяснять эту ситуацию в Париже, потому что даже там задают эти вопросы.
Люди, которые рассказывают якобы о штурме, который они хотели предпринять в 2019 году, не понимают, что такое «Изоляция». И в этом их большая проблема. Штурм не возможен ни с точки зрения человека, который там сидел, ни технически. Вокруг минные поля, необходимо завести группу спецназа на оккупированную территорию, вероятнее всего, через Россию. Необходимо оружие, и оно должно быть уже подготовлено в тайниках в Донецке. Это значит, что должен быть свой человек. После захода группа должна разместиться в городе, потому что штурмовать «Изоляцию» сразу с автобуса невозможно. Дальше, необходимо, как минимум, несколько дней вести наблюдение за тюрьмой, потому что время от времени там проводятся тренировки спецназа МГБ. Сегодня там может быть 5 человек, завтра 25 и все вооружены.
Как бы парадоксально это ни звучало, но «Изоляция» — самое незащищенное место несвободы в Донецке. Это огромная территория бывшего завода. Часть ее просто выходит на частный сектор, там нет даже забора и стоят только сигнальные растяжки. Более того, сотрудникам тюрьмы даже в голову не может прийти, что кто-то вообще может добровольно зайти на территорию. Остальная часть обнесена забором и есть 2 блокпоста. То есть — теоретически осуществить штурм ночью, когда остается только дежурная смена, возможно.
Но люди, которые рассказывают эти сомнительные истории о штурме, не понимают, кто сидит в «Изоляции». Например, вы открываете 8-ую камеру, там сидит 20 человек, все в гражданской одежде. За 28 месяцев моего пребывания в тюрьме не было ни дня, чтобы я не сидел с кем-то из боевиков. Рядом может сидеть полковник 3-ей бригады, майор 1-ой бригады, пару бывших МГБшников, несколько перевозчиков, которые находятся там неделю и не понимают, что происходит, думая, что завтра их жена оттуда вытащит. В остальном есть 2-3 человека с проукраинскими взглядами, такое же количество тех, кто действительно имеет отношение к украинским спецслужбам и еще кто угодно, даже бизнесмены там могут сидеть, из которых делают «шпионов». Представьте ситуацию: открывается дверь, перебита вся охрана, заходят люди в балаклавах и говорит – пошли… Как вы будете разделять этих людей, кто боевик, а кто просто перевозчик? Плюс есть подвал, где вообще не понятно количество заключенных. Опять же, когда инициаторы штурма говорят, что собирались освободить 51 заложника, это что – автобусный тур? Ну… тогда нужно 2 автобуса. Как вы собираетесь их вывозить, и кто из них согласится с вами пойти, включая три женские камеры.
Более того, господин с позывным «Лермонтов» (настоящая фамилия – Михаил Николов), который якобы должен был участвовать в этой спецоперации, как-то в интервью сказал, что после штурма группа собиралась еще и взорвать в «Изоляции» все склады с боеприпасами. Учитывая, какое количество боекомплектов там находится, снесло бы часть района. И дело даже не в этом, потому что ведь смысл таких операций как раз в тишине. Через 10 минут после взрыва весь Донецк будет оцеплен, будут перекрыты выезды из города.
То есть все это — сценарий низкопробного боевика. И цель этих людей состоит не более, чем в попытке «шатнуть» Офис президента на фоне всех историй с «вагнеровцами», «Палычем» и т.д. Они играют на эмоциях, чтобы сказать, что у президента очередная «зрада», мол «они готовили, а Зеленский все отменил». Безусловно, сегодня есть вещи, за которые можно критиковать власть, но не нужно превращать судьбы людей в рекламную историю.
«Изоляция» – это судьбы. Там действительно жестоко пытают и насилуют. Но именно это и не дает права рассказывать абсолютную чушь людям, которые просто не осведомлены о деталях этого места.
— Вы, как бывший узник «Изоляции» вернулись в Украину по обмену в 2019 году. Собственно, вопрос обмена и освобождения людей с оккупированных территорий уже долгое время является одним из главных в Трехсторонней контактной группе. На ваш взгляд, возможен ли механизм, который препятствовал бы боевикам попадать в Украину в рамках обмена?
— Последний обмен состоялся в апреле 2020 года. Украина тогда забрала 20 человек. Трое из них уже под судом. Боевики отдают непонятно кого — таких, как Бражников. Но мы не можем их не забирать. Когда СБУ им говорит – это же ваши боевики и мы не желаем их забирать, они отвечают: тогда вы не получите Асеева, Иванова, Петрова и других, кого запрашиваете. Или вообще ничего не будет. И мы не можем избавиться от этой практики.
Более того, со мной сами связывались бывшие боевики, отсидевшие в «Изоляции». Они спрашивали, каким образом можно попасть в обменный фонд. Уверяли, что не причастны к насилию, а, например, просто открывали-закрывали шлагбаумы, но свои же им дали по 15 лет. При этом они сразу вспоминают, что являются гражданами Украины. Я спрашиваю: вы ничего не перепутали?
То есть, нет никакой гарантии, что при следующем обмене нам вновь не отдадут таких военных преступников. Это ударит еще и по имиджу нашей страны, потому что мы их забираем, а после они выезжают во Францию и просят там убежища. Может начаться международный скандал – а как так получается, что эти преступники из Донецка попадают в Марсель?
— На ваш взгляд, сколько в ОРДЛО может в действительности еще удерживаться людей с проукраинскими взглядами, которых обвиняют, например, в шпионаже и т.д.?
— По официальным данным в так называемых «республиках» удерживают 301 человека. Из них четыре десятка – военные, остальные – гражданские. Но я уверен, что эта цифра намного больше, потому что до сих пор есть такие места, как «Изоляция», бывшие помещения СБУ, подвалы и их много.
— Много?
— Да, и они функционируют. В подвале МГБ на Шевченко, 26, где я провел первые полтора месяца, содержатся люди, и в Ленинском районе возле телецентра. Только по Донецку масса этих неофициальных мест, а еще Макеевка, Харцызск, Луганск… Но очень сложно сказать, какое количество людей там может находиться.
На практике люди, которые получают политические статьи – это шпионаж, экстремизм, терроризм очень часто не имеют вообще никаких взглядов. Я сидел с людьми, у которых забрали бизнес в центре Донецка. А как это можно сделать? Только дав статью «шпионаж» и, как они это называют, «национализировать» имущество. Или те же перевозчики, которых делали «террористами», подбрасывая им тротил в машину, пока они переезжали через блокпосты, после обвиняя их в связях с СБУ. Поэтому именно проукраински настроенных, которые попадали бы за посты в соцсетях на самом деле не так уж и много.