Рассказы про современные технологии

Еще несколько лет назад рассказы о внедрении технологий искусственного интеллекта в банковскую деятельность казались забавными – в том же Сбербанке не умели закрывать карты, открытые в другим филиале. Но сейчас банки используют технологии больше, чем могут себе представить обычные клиенты. На самом деле многое из того, к чему так привыкли клиенты российских банков – дело «рук» искусственного интеллекта, начиная от чат-ботов и голосовых помощников до рассылки рекламных предложений с целевыми бонусами для конкретных клиентов. Как же работают технологии ИИ в банковской сфере и насколько активно их используют российские банки – мы спросили у экспертов в этой области.

Искусственный интеллект и банки

В 1994 году в Мюнхене проходил шахматный турнир – и против известных гроссмейстеров играла компьютерная программа Fritz 3. Программа смогла несколько раз обыграть известных шахматистов с мировым именем – например, Владимира Крамника и Бориса Гельфанда. А в 1996-м шахматный суперкомпьютер Deep Blue выиграл первую партию против Гарри Каспарова, полностью обыграв его в 1997-м.

Это одни из первых проявлений искусственного интеллекта (ИИ) на практике – когда технологии выполняют творческие функции, которые всегда до этого считались прерогативой человека. Важно, что искусственный интеллект – это не то же самое, что искусственное сознание, он используется в узких сферах и достаточно сильно ограничен по возможностям.

Фактически ИИ – это те же компьютерные процессы, которые работают по сложнейшим алгоритмам и иногда могут принимать решения, схожие с теми, которые принял бы человек. Например, тот же самый шахматный суперкомпьютер Deep Blue каждые 3 минуты на своих 200 процессорах просчитывал 50 миллиардов возможных позиций.

До недавнего времени ИИ применялся там, где его применение было наиболее логично – в компьютерных играх (отвечая за действия условных противников), но со временем его начали использовать все шире и шире. Сейчас ИИ применяется в отборе рекомендаций в социальных сетях, в поиске, в управлении промышленными объектами, в медицине, военном деле и многих других сферах деятельности.

ИИ может частично заменить собой одного или нескольких человек – поэтому его логичнее всего применять там, где деятельность наиболее трудозатратная. Например, в финансовом секторе очень многое зависит от людей – начиная от процесса консультирования клиентов, заканчивая просчетом страховых премий и оценке кредитоспособности клиентов. Было очень даже логично, что технологии искусственного интеллекта рано или поздно начнут применяться в банковской сфере.

Началось все с простого – кое-каким наработкам на основе ИИ обучили чат-ботов и виртуальных помощников. Первая линия поддержки – самая загруженная в банке (это буквально весь шквал звонков от клиентов), а искусственный интеллект дает ответы на самые простые вопросы (например, как узнать баланс карты или заблокировать ее), сообщает некоторую информацию и решает, кому из более квалифицированных специалистов переадресовать обращение.

В Сбербанке (еще до «Сбера») руководитель Герман Греф заявлял, что ИИ заменил собой едва ли не всех менеджеров среднего звена и получил право принимать решения по заявкам на кредиты. А потом об использовании технологий ИИ рассказали и в других кредитных организациях – Тинькофф Банке, Хоум Кредит банке и т.д. Сейчас, говорит Оксана Васильева из Финансового университета, для банков это означает прежде всего экономию на сотрудниках.

Но как именно банки применяют ИИ в своей деятельности?

Где в банковском деле можно применять ИИ?

По части цифровизации и развития технологий российские банки ушли достаточно далеко от своих коллег даже из стран Запада (хотя до Китая пока далеко всем). Тем не менее, в 2019 году уже 80% от всех крупных мировых банков применяли технологии искусственного интеллекта, но в полной мере все его возможности используют лишь порядка 7% от российских банков, говорит Светлана Вронская из «Корус Консалтинг».

На практике в банковском бизнесе технологии искусственного интеллекта применяются достаточно широко, говорит эксперт:

• с его помощью автоматизируются процессы фронт-офиса (то есть, непосредственное взаимодействие с клиентами) и бэк-офиса (та часть работы, где сотрудник с клиентами не контактирует);
• автоматизация работы подразделений по работе с клиентами;
• работа вспомогательных подразделений банка;
• работа по просроченной задолженности, и т.д.

Разные банки с помощью ИИ автоматизировали разные свои процедуры. Например, Сбербанк отдал ему право принимать решение о выдаче кредита физлицам и бизнесу, Росбанк использует его для оцифровки бумажных документов клиента, «Альфа-Банк» использует роботов для обзвона клиентов с небольшими просрочками, «Хоум Кредит» подбирает предложения под конкретного клиента.

Однако ИИ можно поручить далеко не все – операции должны быть как минимум более-менее однотипными и формализованными. Другими словами, из беспорядочного набора случайной информации о клиенте ИИ не сможет понять, можно ли ему выдать кредит – информация должна быть структурирована, а максимальное количество ее должно укладываться в какие-то формальные рамки.

Сам же ИИ работает тоже не сам по себе – такие системы предполагают, что их нужно для начала обучить. Как говорит эксперт по алгоритмической торговле Дмитрий Клименко, в банковской сфере (как и в других видах деятельности) используются алгоритмы машинного обучения. Пока нет однозначного мнения о том, можно ли считать их частью искусственного интеллекта, но цели и методы у них похожи.

В сильно упрощенном виде схема с машинным обучением выглядит так:

1. в систему закладываются определенные формальные признаки (например, возможные варианты доходов клиента);
2. дальше проходит множество итераций обучения – системе показывают, какие варианты ответа допустимы, а какие нет. Например, доход не может быть отрицательным, а доходы в миллионы рублей за месяц должны вызывать вопросы. Если клиент получает в месяц 5000 рублей – его рассматривать не стоит, а вот клиента с доходами в 35000 рублей в месяц можно «пропустить» дальше;
3. по итогам обучения система формулирует определенную модель того, как должен выглядеть, например, платежеспособный клиент;
4. в практическом использовании система будет сравнивать данные клиента с той моделью, которую она построила благодаря обучению.

На самом же деле все намного сложнее – таких систем («агентов») может быть несколько, они взаимодействуют друг с другом и даже имеют определенную иерархию. Например, в случае с системой по оценке ипотечных заемщиков каждый из агентов оценивает свой «фронт» – платежеспособность заемщика, его будущую квартиру, возможные риски работодателя этого заемщика и другие факторы. В итоге нижестоящие агенты передают свою информацию вышестоящему звену, а уже оно принимает окончательное решение.

Что это дает клиентам банков?

Когда Герман Греф начал рассказывать о переходе на искусственный интеллект в Сбербанке, это чаще высмеивали, чем воспринимали всерьез – репутация у банка была такая, что никакой технологический прорыв в нем, казалось, будет уже невозможен. Тем не менее, постепенно проблемы решаются, а банковские системы начинают работать так, как и должны.

С точки зрения рядового клиента банка это может быть не так заметно, как изнутри него, тем не менее, влияние современных технологий может ощутить почти каждый. Так, с помощью ИИ российские банки делают следующее:

• отслеживают подозрительные транзакции. Каждый банк проводит тысячи операций в минуту и проверить каждую вручную физически невозможно. Но за осуществление сомнительных транзакций банк может получить серьезное наказание от Центробанка и Росфинмониторинга. На помощь приходит ИИ – он отслеживает отправителя и получателя перевода, оценивает объем и частоту таких транзакций, сравнивает их с типовыми ситуациями. Когда ИИ видит сомнительные переводы, в дело вступает сотрудник – он уже вручную проверяет операции, при необходимости звонит клиенту и требует пояснений по осуществляемым транзакциям;
• принимают решение о выдаче кредита или об отказе. Если решение принято моментально или за несколько минут – значит, постарался именно искусственный интеллект. На ручную проверку заявки с прозвоном номеров у сотрудника уйдет масса времени, за которое можно легко потерять хорошего клиента. ИИ сравнивает данные клиента с другими заемщиками и определяет риск невозврата кредита – и если похожие по параметрам клиенты платят без проблем, то и новый клиент получит одобрение;
• рассылка предварительных предложений. Многие получали смс с предложением оформить «уже одобренный» кредит. На самом деле часто он еще не одобрен, но так банки завлекают клиентов к себе в отделения, где могут предложить уже другой кредит. Роль ИИ в данном случае – отобрать из всей массы клиентов таких, которые в теории смогут получить кредит (хотя полная проверка и не проводится – клиент как минимум должен дать разрешение на запрос в БКИ);
• подготовка акций и программ лояльности для целевых групп клиентов. Это похоже на предварительно одобренные кредиты, но преследует иную цель – ИИ вычисляет, какие клиенты близки к тому, чтобы перевести обслуживание в другой банк, и подбирает для них такие спецпредложения, от которых этот клиент точно не откажется;
• виртуальные помощники. Пока эта часть деятельности ИИ вызывает больше критики – достучаться до живого сотрудника службы поддержки бывает вообще невозможно. Но так банки экономят на колл-центрах, обслуживающих первую линию поддержки. Искусственный интеллект пытается разобрать, что говорит (или пишет в чате) клиент и готовит ответы, максимально приближенные к реальности. Полностью отказаться от служб поддержки банк не может – чуть более сложные вопросы приходится решать уже обычным сотрудникам.

А еще банки могут привлекать роботов с ИИ к работе с проблемными клиентами. Например, если клиент просрочил платеж по кредиту, ему сначала позвонит или напишет робот, который вежливо напомнит о том, что у клиента еще есть обязательства перед банком. Практика показывает, что большая часть просрочек – это когда клиент случайно забыл о дате платежа. Раньше обзвоном занимались сотрудники отделов «софт-коллекторов», но им нужно было платить зарплату. Робот делает это бесплатно.

Кроме того, не так давно ИИ начал бороться с мошенниками. Помимо отслеживания сомнительных операций (например, когда мошенники воруют деньги с чужих карт), любой клиент Сбербанка может фильтровать входящие вызовы на телефон с помощью приложения, которое автоматически определяет мошенников.

Заменит ли ИИ персонал банков через 10 лет?

Основная цель внедрения искусственного интеллекта в банках – это замена им обычных, живых сотрудников. В банковском секторе достаточно высокие зарплаты (в среднем около 100 тысяч рублей), поэтому замена даже одного человека на робота даст банку миллионную экономию в течение года. Также за счет ИИ банки повышают качество обслуживания клиентов и ускоряют это обслуживание – например, пока один банк будет проверять заявку на кредит вручную, другой вынесет решение за пару секунд (и клиент не будет дожидаться ответа из первого банка).

Но получится ли вообще заменить людей на рутинных процессах в банках на роботов с ИИ? Как говорит Дарья Кучина из «ЦФТ Базис», «одна правильно настроенная нейронная сеть успешно заменит целый департамент специалистов, выполняющих рутинные задачи». При этом нейросеть не уходит на больничный, работает быстро и без перерывов, а еще может сама автоматически обучаться.

Как рассказал нам Артем Гогин (раньше руководил направлением big data в Сбербанке), ИИ действительно может заменить человека на большинстве операций – от знакомства с клиентом до оформления ему ипотеки или даже назначения пенсии. И уже в пределах 10 лет клиенту будет достаточно предъявить паспорт и другие документы, а ИИ примет все решения самостоятельно.

С другой стороны, никто не отрицает важность личного общения с клиентом – хоть поколение «зумеров» и погружено в цифровые технологии, многим нужна индивидуальная помощь в финансовых продуктах, а это может сделать только живой человек. Поэтому, как считает Федор Спиридонов из ГК SRG, поддержка уже делится на несколько уровней – если сначала человеку отвечает чат-бот, а на втором в дело вступает реальный человек.

Вообще же опрошенные нами эксперты дают разные прогнозы – кто-то считает, что через 10 лет в цифровой формат переведут порядка половины всех банковских операций, а кто-то говорит о 99%. Пока же речь идет о том, что ИИ занимается распознаванием документов (машинное зрение), а нейросети могут привлекаться к принятию решений по заемщикам. В долгосрочной же перспективе нужно решить проблему конфиденциальности – в этом случае действительно можно будет отдать компьютеру значительную часть информации.

Но все же спешить с прогнозами не стоит, считает вице-президент банка «Ренессанс Кредит» Сергей Афанасьев – еще 10 лет назад вряд ли кто-то мог предположить, что технологии будущего будут представлены бесконтактными платежами, биометрией, цифровыми госуслугами, чат-ботами и другими достижениями второго десятилетия XXI века. Поэтому предполагать, куда через год или через пять лет свернет цивилизация – дело неблагодарное.

Великие корабли ХХ века от Cunard Line, White Star, Nordeutscher Lloyd и Hamburg – Amerika стали вещественным воплощением технической революции, прототипами, служившими образцами для корабелов будущего.

В конце XIX века атлантические лайнеры претерпели серьёзную трансформацию. Раньше они были лишь неприятным, неудобным и медленным средством пересечения океана, но теперь они внезапно стали символами роскоши, власти и силы.

Каждый корабль, в свою очередь, стал легендой. Некоторые достигли этого мифического статуса за свой прекрасный послужной список, как в мирное, так и в военное время, других – помнят из-за их катастроф и позорных судеб.

Рассказы о них, их истории поразительны, увлекательны и неразрывно связаны с мировой историей первой половины ХХ века.

Борьба гигантов

В статье «Судьбы людей и судьбы кораблей» я уже рассказывал о германском предпринимателе Альберте Баллине, ещё в 1890 году предложившем идею круизных рейсов. Над ним тогда откровенно смеялись и говорили, что он ненормальный.

В то время человек поднимался на борт парохода или парусного судна по жестокой необходимости попасть, скажем, из Европы в Америку. Именно Баллин сделал самостоятельным направлением бизнеса морские круизы, главной целью которых являлся не переезд морем из одной страны в другую, а отдых на борту судна в тёплых широтах.
На самом деле эта придумка возникла как решение важной логистической проблемы. Северная Атлантика зимой – место неуютное: холод, дождь, шторма, огромные волны. Поэтому число пассажиров, желавших добраться до Америки, в зимние месяцы резко сокращалось. Чтобы не простаивали суда и экипажи, им следовало найти новую работу.
Баллин первым понял, что существует большое число богатых людей, готовых заплатить за новое развлечение, и дал им это развлечение. Круизные корабли не только оснащались мощными машинами и наилучшими навигационными приборами. Они также поражали пассажиров роскошью убранства и множеством приятных мелочей, без которых суровые моряки, конечно, могли бы обойтись.

Компания HAPAG (Гамбург – Американише Пакетфарт Акциен-Гезельшафт), известная также как Hamburg – America Line, заключила с компанией Vulcan AG контракт на строительство пассажирского лайнера, первого германского корабля в своем классе – Augusta Victoria, в честь супруги кайзера Вильгельма II.

Первый в мире прогулочный круиз, на борту роскошного парохода 241 пассажир, в том числе сам хозяин Альберт Баллин и его жена Марианна, совершили за 57 дней 11 часов и три минуты.

Гостям Баллина понравились первоклассные каюты. Была также отличная кухня и ежедневная газета, напечатанная на борту. Корабль заходил более чем в дюжину портов (в комплекте с береговыми экскурсиями), начиная с Саутгемптона на южном побережье Великобритании, через Гибралтарский пролив, средиземноморские порты захода, включая Геную, Александрию, Яффо, Бейрут, Константинополь (ныне Стамбул), Афины, Мальту, Неаполь и Лиссабон. Круиз был оценен как весьма успешный.

С тех пор каждый год HAPAG предлагал подобные круизы.

Такие морские круизы в экзотические места сегодня считаются нормой, но в конце XIX века это была новаторская идея.

4 июля 1900 года компания HAPAG выходит в море 16-тысячным океанским лайнером Deutschland.

Это не самый большой лайнер на тот момент, но на скорости 23 узла он достаточно быстр, чтобы лишить «Голубой ленты Атлантики» – переходящего приза, присуждаемого океанским лайнерам за рекорд средней скорости при пересечении Северной Атлантики, конкурирующую немецкую линию Norddeutscher Lloyd и их лайнер 1897 года выпуска – Kaiser Wilhelm der Grosse.

Deutschland отличалась значительно улучшенным дизайном и доселе невиданной на судах роскошью по сравнению с Kaiser Wilhelm der Grosse.

Залы для публики широкие, а в просторном и уютном кафе был великолепный купол – стеклянный прозрачный потолок с замысловатым декоративным крестообразным обрамлением. Это был практически идеальный корабль для вступления в новый век.

В 1901 году, через год после спуска на воду, Deutschland уступает рекорд скорости немецкому сопернику Nordeutscher Lloyd и их новейшему лайнеру Kronprinz Wilhelm.

У быстрой Deutschland нет проблем с тем, чтобы быстро вернуть себе «Голубую ленту» и сохранить ее. Она будет оставаться рекордсменкой еще пять лет.

Первая демонстрация новой стратегии Hamburg – Amerika: «роскошь превыше скорости» – это лайнер Amerika выпуска 1905 года, отправившийся в свой первый рейс 11 октября.

При тоннаже 22 225 регистровых тонн Amerika являлась вторым по величине судном в мире после 23 876-тонного лайнера Baltic компании White Star 1904 года выпуска.

Amerika поражала воображение роскошными интерьерами, включающими в себя первые в истории электрические лифты на судне и ресторан с обслуживанием по меню Ritz Carlton, спроектированный всемирно известным архитектором Чарльзом Мьюзом, который займет видное место в будущих проектах линии Amerika Line.

Наступает 1906 год, и 10 мая 705-футовая (214,9 м) 24 581-тонная великанша Kaiserin Auguste Victoria (названная в честь императрицы Германии) отправляется в свой первый рейс к океану.

Снаружи слишком много палуб придают ей непривлекательный вид, но внутри неё, как считает Hamburg – Amerika, изысканная роскошь. Как и Amerika , она также спроектирована Чарльзом Мьюзом.

Благодаря этому последнему пополнению флота, Hamburg – Amerika Line теперь может претендовать на управление самым большим и самым быстрым лайнером в мире. Но размер и скорость этих великолепных лайнеров удерживают престиж всего год до того, момента, как Amerika Line, а также ее конкуренты Norddeutscher Lloyd и White Star Line столкнутся с двумя новыми грозными претендентами на атлантическую гонку.

1907 – это год, когда воплощение роскоши и размера сочетается с современной скоростью: на воду спущены два британских гиганта-тяжеловеса – Lusitania и Mauretania.

С созданными на новейших технологиях турбинами, 790-футовая (240,8 м) Mauretania с тоннажем 31 938 регистровых тонн становится самым большим и самым быстрым лайнером в мире с расчетной эксплуатационной скоростью 25 узлов (и она даже сделает 27,75 узла во время испытаний в открытом море). Её скорость, превосходящая даже скорость сестры, стала возможной благодаря модернизации силовой установки в 1908 году.

Чтобы построить эти два великих лайнера, молодой компании Cunard Line пришлось воспользоваться государственными ссудами. Но риск стоил результата. Они спаслись от властолюбивой White Star Line, а также сокрушили немецкое превосходство в Северной Атлантике.

С появлением Lusitania и Mauretania, Cunard стало очевидно, что наступила новая эра океанских лайнеров, и теперь быть лучшим означает создавать корабли, которые сами по себе являются ни чем иным, как шедеврами. Cunard Line зажгла пламя новой коммерческой гонки, и после этого ставки стали стремительно повышаться.

Соперник Cunard, компания White Star Line, понимает это и заказывает сразу три корабля неслыханных размеров, с тоннажем более 45 000 регистровых тонн, чтобы узурпировать атлантический трон у Cunard Line. Они будут известны как Olympic, Titanic и Britannic.

Hamburg – Amerika, несмотря на самый большой запас лайнеров на линиях, стала опасаться за свой престиж.

Вдруг она никогда больше не будет управлять либо самым большим, либо самым быстрым океанским лайнером?

Это могло означать и серьёзную потерю национального престижа, и убытки для бизнеса.

Первый в своём классе

Итак, новое тысячелетие завершало свое первое десятилетие. Это было захватывающее время индустрии океанских лайнеров.

Конкуренция между англичанами и немцами за лучшие лайнеры в мире достигла нового пика, и это соответствовало духу времени и повышало ажиотаж, вызываемый спуском на воду каждого нового судна.

Альберт Баллин, президент Hamburg – Amerika, решает действовать. Он отменяет планы по постройке 44 000-тонного корабля компанией Harland & Wolff из Белфаста, так как считает, что корабль не будет достаточно большим или достаточно впечатляющим по сравнению с 25-узловой Mauretania и лайнерами White Star водоизмещением 44 000 тонн – Olympic и Titanic.

Баллин излагает новую стратегию.

Его планы предусматривают строительство трех гигантов, которые будут иметь тоннаж более 50 000 регистровых тонн каждый, длину более 900 футов (274,3 м) и станут ещё более роскошными, чем любой корабль до них. Они выйдут под названиями Imperator, Vaterland и Bismarck . Первым будет построен Imperator, и вся тройка так и будет называться: «лайнеры класса Imperator». Они станут «морской симфонией стали», которая выведет Hamburg – Amerika Line в авангард торгового судоходства на следующее десятилетие и далее.

Это было 18 июня 1910 года, за несколько месяцев до спуска на воду Olympic, первого из трех гигантов White Star Line, а второй в их линейке – Titanic – строился уже год.

Однако, при всём моём уважении, и Olympic, и Titanic уже превращались в лайнеры «скромных» габаритов, потому что в этот день на верфях Vulcan Shipyards в Гамбурге был заложен киль огромного лайнера Imperator, пока известного лишь как Hull 314. Он будет первым кораблем, превышающим длину 900 футов и регистровый тоннаж 50 000 тонн, и первым немецким лайнером, имеющим четыре винта.

У него будут общественные помещения большего размера, высоты и роскоши, чем у любого другого корабля в мире, и теперь он сможет претендовать на то, чтобы перевозить больше пассажиров, чем любой лайнер в истории.

Чтобы ощутить всю грандиозность замыслов, только представьте себе, что верфи в процессе строительства потребовалось 25 000 тонн стали, 1 500 тонн заклепок и 5 600 кубометров лучшей в Америке светлой орегонской пихты. В партии из 47 444 брёвен они были отправлены даже неотесанными, а затем были разрезаны и подогнаны в Германии.

Огромный каркас состоял из 654 стальных шпангоутов (по 327 с каждой стороны).

Когда строительство приблизится к завершению, гибель «Титаника» потрясёт мир.

Будучи преисполнен решимости никогда не допустить, чтобы подобный инцидент дискредитировал репутацию крупнейшей в мире судоходной компании, Баллин потребовал от конструкторов и строителей разместить «вторую оболочку» в пяти футах от внешней оболочки корпуса «Императора», что фактически сделало его кораблем внутри корабля. Эта вторая обшивка проходила по всей длине корпуса, а ее переборки отличались исключительной прочностью и высотой.

Пример «второй оболочки».
Публикуется с любезного разрешения веб-сайта «Норвежское наследие».

Имелось двенадцать водонепроницаемых переборок и тринадцать поперечных водонепроницаемых отсеков. Водонепроницаемые переборки были оборудованы тридцатью шестью водонепроницаемыми дверями и поднимались до палубы H, на высоту 55 футов (16,7 м) над килем.

Двадцать три из этих тридцати шести водонепроницаемых дверей управлялись гидравлически с помощью запатентованной системы Dorr. Эта система позволяла закрывать водонепроницаемые двери либо с командирского мостика, либо с помощью вспомогательных средств управления с верхней палубы.

Кроме того, электрические оповещатели позволяли капитану и его офицерам удостовериться, что их приказы были правильно получены и выполнены, что давало возможность организовать силы, способные немедленно принять меры в любой ситуации.

Корабельные переборки поддерживали прочные двутавровые балки весом от одной до 4,5 тонн.

Благодаря разделению судна на различные водонепроницаемые отсеки, безопасность обеспечивалась даже в том случае, если два или более смежных отсека заполнятся водой. Чтобы доказать эффективность переборок, Vulcan Shipyards попросила пожарную службу Гамбурга использовать одну из своих пожарных машин для заполнения нескольких отсеков во внутреннем корпусе.

Продольные переборки, расположенные рядом с четырьмя котельными, образовывали огромные боковые бункеры, в которых содержалось около 8 500 тонн угля, который 422 человека бросали в топки. Угольные бункеры находились над котлами на палубах 4 и 5. Глубоко внизу на палубе 7 находился ещё один угольный бункер. Для удаления шлака, образующегося при сжигании угля, на палубе 4, примыкающей к бункерам, имелись пять устройств, способных утилизировать 180 кубометров шлака в час.

Четыре котельных имели длину 74 фута 9 дюймов (22,6 м). В этих котельных были установлены 46 водотрубных котлов типа Yarrow.

Котлы были рассчитаны на нагрузку 235 фунтов/кв. дюйм с принудительной тягой и питали четыре пары паровых турбин Curtis AEG Vulcan с прямым приводом. Компания Hamburg – Amerika стала первой торговой судоходной линией, которая применила такие котлы на суперлайнерах.

Первые две трубы на судне использовались по своему прямому назначению. Третья труба представляла собой обманку и использовалась для вентиляции котельных. Вытяжка воздуха шла через вертикальные стволы вентиляционных шахт с помощью электровентиляторов. После этого четыре вентилятора с крыльчатками диаметром 2,5–3 метра выводили воздух через третью трубу.

Носовое машинное отделение имело длину 65 футов (19,8 м) и было разделено на три водонепроницаемых помещения двумя переборками. По правому борту – установка для охлаждения. Заднее машинное отделение имело длину 95 футов (29,8 м) и разделено одной переборкой. Как и в котельных, три вентилятора обеспечивали вентиляцию машинных отделений.

В переднем машинном отделении имелись две турбины низкого давления. Они весили 380 тонн каждая. В заднем машинном отделении находились турбины высокого и среднего давления. Каждая из них весила 135 тонн. Турбины высокого давления в заднем машинном отделении имели 50 000 лопастей. Корпуса турбин имели диаметр 18 футов (5,5 м) и длину 25 футов (7,62 м). Шесть масляных насосов беспрерывно подавали к турбинам смазку.

Ротор турбины в процессе сборки

Турбины выдавали мощность 72 000 лошадиных сил (35 000 на заднем ходу) и приводили в движение Imperator со средней скоростью 22 ½ узла.

Каждый из четырех гребных валов имел диаметр 1 ½ фута (0,45 м), а каждый из четырех гребных винтов из бронзы – 16 футов (4,87 м) в диаметре, они работали на полной мощности при 185 об/мин. Каждый гребной винт мог работать независимо.

На случай каких-то неисправностей, мелкого профилактического или необходимого ремонта в заднем машинном отделении имелся хорошо оборудованный ремонтно-механический цех, в котором установили сверлильный, токарный, строгальный, фрезерный и шлифовальный станки. К потолочным балкам крепились цепные и электрические лебёдки.

По левому борту в кормовом машинном отделении было пять мощных турбогенераторов с напряжением 110 вольт для питания двигателей, лебедок спасательных шлюпок, вентиляционной системы, всей светотехники корабля и всего отопления салонов и кают. Аварийный бензиновый генератор находился на лодочной палубе.

Не было сомнений в том, что новый лайнер Hamburg – Amerika будет самым тяжелым из когда-либо построенных. Один только его руль весил 90 тонн, а баллер с рычагами и валами управления – 110 тонн.

Imperator был настолько огромен, что для его строительства пришлось соединить два обычных сухих дока.

И все же будет ли он самым длинным лайнером в мире – это был совсем иной вопрос.

В то время линия Cunard уже разрабатывала планы своего третьего лайнера Aquitania, а ее размеры, особенно длина, держались в строжайшей тайне. Тем не менее Альберт Баллин был уверен, что его новый лайнер будет длиннее, но он не стал рисковать.

В качестве гениального плана страхования длины своего нового лайнера Баллин поручил доктору Бруно Крузе, одному из лучших скульпторов Берлина, вылепить 10,3-футового (3,1 м) с размахом крыльев 16 метров из позолоченной бронзы немецкого орла, у которого в когтях будет огромный глобус. Из шара исходили восемнадцать лучей, которые прикрепили массивную фигуру к форштевню. На ленте, охватывающей этот глобус, начертан девиз компании Hamburg – Amerika: «Моё поле – мир» (Mein Feld ist die Welt).

Скульптура будет установлена уже после спуска лайнера на воду.

И по завершении установки длина судна станет 919,3 фута (280,2 м), Imperator будет на тот отрезок времени самым длинным лайнером в мире.

Источники:
Atlantic Liners: A Trio of Trios J. Kent Layton, 2005
The Hamburg-American Company’s New 50,000-Ton Liner (International Marine Engineering)
Robert D. Ballard, Ken Marschall: Lost Liners – Von der Titanic zur Andrea Doria – Glanz und Untergang der großen Luxusliner. München, 1997
Arnold Kludas: Die deutschen Schnelldampfer. Die Imperatorklasse – Höhepunkt einer Epoche
Эберхард Мертенс: Гиганты Hapag класса Imperator
Статьи «Википедии» и пр.
Все изображения в статье взяты с медийного склада «Википедии», ресурса свободно распространяемых изображений Flikr и тому подобных, если прямо не указано иное.

Продолжение следует…

Прослушать подкаст можно здесь

Американский след — излюбленный «костыль», с помощью которого пытаются объяснить очень многие события XX и XXI веков. Любят его использовать и для объяснения развала Советского Союза. Впрочем, трудно спорить с тем, что во время противостояния в холодной войне и США, и СССР разными способами пытались друг друга ослабить. Но был ли этот фактор решающим в процессе сворачивания советского проекта? Стоит ли считать внешнее давление ключевым в этом процессе?

Журнал «Эксперт» завершает серию подкастов, приуроченных к тридцатилетию распада Советского Союза. В обсуждении последнего, седьмого мифа — о том, что СССР развалили силы «коллективного Запада», — приняли участие Дмитрий Евстафьев, политолог, кандидат политических наук, профессор департамента интегрированных коммуникаций факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, и Андрей Шадрин, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XX‒XXI веков исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Тихон Сысоев: Давайте сразу начнем с самого животрепещущего вопроса: виноват «коллективный Запад» в развале Советского Союза или нет? Что в этом мифе, на ваш взгляд, правдивого, а что ложного?

Дмитрий Евстафьев: Я начну с того, что поделюсь своим личным наблюдением относительно второй фазы процесса перестройки, которая началась после 1987 года. На мой взгляд, он очень многое объясняет, в том числе тот миф о роли «коллективного Запада», который мы собрались обсуждать.

В сентябре 1987-го я вместе с группой сокурсников, изучавших арабский язык, уехал на языковую стажировку в страну, которая тогда называлась Великая Ливийская Арабская Народная Джамахирия. Тогда ее возглавлял ныне покойный Муаммар Каддафи. Вернулись мы оттуда в августе 1988 года, то есть почти через год. И я вам могу сказать, что выезжали мы из одной страны, а вернулись в другую.

Изменение было очень интересное. Помимо того что покидали мы страну, где еще были продукты, а когда вернулись, их не стало, было очень важное изменение в том, что сейчас называется повесткой дня.

Мы выезжали из страны, где повестка дня была сконцентрирована на экономике: обсуждали законы кооперации, «ускорение», научно-технический прогресс и так далее. А вернулись в страну, в которой экономика уже никого не интересовала — все обсуждали только политику, только межнациональные отношения, карабахский конфликт.

И тут же у меня возникает простой вопрос к тем людям, которые сегодня раскручивают миф о зловредном Западе, развалившем СССР: это что, тоже Запад сделал?

Т. С.: Переключил с экономики на политику?

Д. Е.: Да. Или все-таки это продукт совершенно ошибочной и вредной политики партийного и государственного аппарата, который запутался в экономике, не смог ничего сделать и попытался это компенсировать «замечательными» политическими реформами, которые привели известно куда?

Уже потом, в 1990-е годы, я услышал от одного американца, который играл очень важную роль во внешней политике США и стоял у истоков нынешнего разворота политики в отношении Китая. Он мне тогда сказал, что случившееся в СССР было для них полной неожиданностью. Они-то, добавил он, готовились к серьезному противостоянию с Советским Союзом, но никто не ожидал, что все просто так одномоментно разрушится.

Поэтому к этому мифу, на мой взгляд, нужно относиться именно как к мифу. Более того, думаю, что этот миф — наша моральная компенсация за нашу же неспособность признать, что почти все, что связано с развалом Советского Союза, было связно с проблемами самой системы. Хотя, безусловно, западные спецслужбы свою роль тоже играли, и американцы нас если не развалить, то ослабить, конечно же, хотели.

Кстати, любопытно, что к концу 1980-х годов, в начале 1990-х, было ощущение, что в этом как бы внешнем развале главную роль играют даже не американцы, а немцы и арабские страны, которые насаждали здесь разного рода фонды. Например, те же исламские фонды начали расти внутри СССР в это время как грибы после дождя — вспомните хотя бы знаменитую сеть Фонда короля Фахда. Мы видели, как усиливается влияние исламского мира, например в той же Центральной Азии.

Т. С.: А зачем это понадобилось арабскому миру?

Д. Е.: Они заполняли идеологический вакуум, который был связан с нашим уходом из Афганистана и с тем, что мы импортировали афганскую нестабильность к себе в Центральную Азию, на что к тому же наложилось ослабление влияния самой компартии.

В шаге от геополитической ничьей в холодной войне

Андрей Шадрин: Я согласен с Дмитрием Геннадиевичем. Доля участия Запада в процессе распада СССР относительно небольшая. Хотя, конечно, ощущение все большего проникновения западного мира в страну в конце 1980-х ощущалось все сильнее.

Нам посылали гуманитарную помощь, расширялись самые разные контакты по линии культуры и образования. А уже в 1990 году группы наших студентов и аспирантов из МГУ стали уезжать в США. Некоторые из них, кстати, рассказывали потом, что в первые же дни с ними проводились разные беседы — грубо говоря, их склоняли к сотрудничеству, но, кстати, далеко не всех.

Я хорошо помню свои ощущения, когда уже в начале 1992 года услышал новость о том, что Джордж Буш-старший во время рождественских каникул поздравил американский народ с победой в холодной войне, тем самым поставив заслугу в развале СССР именно Соединенным Штатам. Я был искренне возмущен этому, потому что это никак не вписывалось в мои представления. Уже тогда я понимал, что развал Советского Союза — это не результат внешнего давления, а результат целого ряда глубинных процессов.

Т. С.: А какую точку отсчета вы бы здесь обозначили?

А. Ш.: Думаю, все началось уже после смерти Сталина, начиная с марта 1953 года. Именно тогда произошел отказ от прежней единой сталинской стратегии, от прежней идеологии, которая сформировалась в конце 1940-х годов, которые в общем-то были описаны в известной статье «Экономические проблемы социализма в СССР». Уже тогда система стала постепенно терять жесткость и устойчивость.

Д. Е.: Вы знаете, мне кажется, что вся проблема этого мифа о зловредных американцах, которые развалили Советский Союз, заключается еще и в том, что мы путаем вторую половину 1980-х годов и первую половину 1990-х. Но если разобраться, станет ясно, что это разные периоды. Конечно, в период между 1991 и 1996 годом Россия во многом находилась под внешним управлением.

Т. С.: То есть это правда, что, условно, американцы первое время давали команды постсоветскому правительству в Москве?

Д. Е.: Конечно. Я лично был свидетелем того, как формировалось одно из правительств при Борисе Ельцине. Как один потенциальный вице-премьер, которого не назначили в правительство, позвонил Томасу Пикерингу (посол США в России в 1993–1996 годах. — «Эксперт»), а тот позвонил Ельцину. И этого человека назначали вице-премьером.

Тем не менее повторюсь: даже на очень проамериканских людей — а я общался в довольно специфическом кругу, — сам момент развала произвел чудовищное впечатление. И они тогда начали «чесать репу» и думать: как так получилось-то и что теперь с этим делать? Ведь на территории уже бывшего СССР сложилась очень турбулентная ситуация. В итоге американцы, по сути, влезали в это пространство, пытаясь все это хоть как-то упорядочить.

Тогда у них было два главных страха — ядерное оружие и приход военного диктатора, который всех просто перевешает и все эти неоперившиеся молодые демократии за месяц приведет к покорности. В этом смысле я считаю, что 1993 год, то есть разгром двоевластия в бывшей Российской Советской Федеративной Социалистической республике, объявившей себя Российской Федерацией, был связан именно с тем, что для американцев это двоевластие было неприемлемо. Они жестко ввязались и привели к порядку эту власть, и поэтому, естественно, сделали ставку на Ельцина.

Но не стоит путать это с ситуацией в 1986, 1987, 1988 и даже 1989 году. В это время главным фактором распада был именно раздрай в советской элите, когда три группы — хозяйственный аппарат, партийный и аппарат госбезопасности — просто передрались вдрызг. Еще до того, как пошел раскол «центр — регионы».

А. Ш.: Даже насмерть и разрушились внутри себя. Кстати, может быть, вы помните, что в то время существовало что-то вроде анекдота или даже мифа о том, что чуть ли не сам КГБ и придумал уничтожить Союз?

Д. Е.: Миф об операции Андропова под названием «Голгофа».

А. Ш.: Да, он имел очень широкое хождение. Считалось, что КГБ решил таким образом показать советским людям, какую жизнь они получат без коммунистов. Мол, почувствуйте, что такое нищенское существование, почувствуйте, что значит оказаться под властью американцев. Другими словами, раз народ перестал ценить завоевания социализма, то надо дать ему понять, что такое жизнь без этого социализма.

Д. Е.: И это, кстати, понятно, потому что рационально объяснить, почему компартия вдруг взяла и выстрелила себе не в ногу, а в прямо голову, то есть без промежуточных фаз, просто невозможно. Это за гранью понимания.

А. Ш.: Конечно, сами американцы до последнего считали, что Советский Союз — это действительно сильное государство

Д. Е.: А потом Советский Союз прямо на их глазах достает пистолет и застреливается. Без видимых для этого поводов. Помните эту замечательную фразу, которую после Беловежских соглашений произнес Сапармурат Ниязов. Он сказал по-русски: «В связи с постигшей нас независимостью».

А. Ш.: Интересно, что и в эстонском учебнике по истории прямо написано, что наступление независимости от СССР стало для страны полной неожиданностью. Понимаете? Они просто не были к этому готовы.

Д. Е.: Я вам больше могу сказать: советская элита так, по-видимому, и не поняла, насколько близко она тогда была как минимум к геополитической ничьей в холодной войне. Но она была абсолютно ослеплена своей партийно-бюрократической игрой и ничего, кроме нее, не видела.

А. Ш.: Именно так. И все эти мысли, что распад Советского Союза было благом для человеческой цивилизации, что это был исторический подвиг, которые были усвоены, а затем транслировались партийной элитой, возникли уже после развала.

Т. С.: Это очень похоже на механизм сублимации, на своеобразное вытеснение.

А. Ш.: Согласен. Я убежден, что никаких мыслей о развале Советского Союза не было и в помине как минимум до 1987 года. И то эти мысли едва ли обрастали конкретными планами.

Нужно было продержаться экономически

Т. С.: Дмитрий Геннадиевич, вы сказали, что СССР был очень близок к геополитической ничьей в холодной войны. На чем основывалось такое видение перспективы?

А. Ш.: На соотношении сил.

Д. Е.: Это во-первых. А во-вторых, факторы слабости Советского Союза и США на начало 1980-х годов были более чем сравнимы. Конечно, ослабление СССР стало постепенно нарастать к концу 1980-х годов на фоне Польши и Афганистана, хотя оно не было критическим. Но на начало 1980-х годов у американцев горела вся Латинская Америка. Им буквально нужно было спасать уже не свой задний двор, но дом.

Конечно, американцам удалось методами информационных и политических манипуляций сделать из антиимпериалистической революции в Иране революцию антисоветскую. Но сделали они ее к 1983 году, а на начало 1980-х все еще было в руках СССР. Нужно было сделать только две вещи.

Первое — завершить запланированный проект разворота сибирских рек и таким образом обеспечить водой Центральную Азию. И второе — продержаться социально-экономически, не допустив нарастания социальных проблем, затрагивавших экономически активные группы населения. И в этом смысле андроповская политика, при всем моем критическом к ней отношении, по наведению порядка в торговле, на рынках, по облегчению доступа колхозных товаров на рынок, была правильной. Она демонстрировала обществу наличие сильной власти и понимание социальных проблем.

Может, нужно было еще облегчить ограничения для кооперативов. Хотя, кстати, облегчение для кооперативного движения было заметно уже при Черненко в 1984-м, когда совершенно дохлые московские магазины «Центросоюза» вдруг начали оживать.

А. Ш.: Я бы тоже хотел кое-что добавить в защиту Андропова. Все-таки при проведении реформы без наведения порядка не обойтись. И первая задача, которая тогда ставилась, — наведение порядка на производстве. Это делалось. А второе, без чего тоже, на мой взгляд, нельзя было приступать к реформам, — борьба с коррупцией, с хищениями, я имею в виду борьбу за производственную дисциплину. Такая кампания тоже была запущена, но продлилась недолго — в течение декабря 1982 года.

Более того, экономическая программа Андропова предполагала переход к многоукладности, к распространению концессий, к очень серьезному повышению материальной заинтересованности. И все это было нацелено на повышение производительности труда. В этом смысле, мне кажется, и здесь все было выстроено правильно. Другое дело, что, увы, эта программа не была доведена до конца.

Д. Е.: Да, но страна, конечно, была беременна реформами.

Социализм был «строем компьютера»

Т. С.: Давайте все-таки прыгнем назад — на внешний контур. Уже было сказано про карту, которую разыграли американцы по отношению к Тегерану. Мне в связи с этим вспоминается и Китай, вернее, история с «трехсторонней дипломатией» Генри Киссинджера, которому во многом удалось за счет сближения с коммунистическим Китаем вбить клин между Москвой и Пекином. Считается, что это создало очень серьезное напряжение для Москвы: ей пришлось еще больше расплескивать свое внимание и ресурсы. На ваш взгляд, можно ли этот фактор подключать к процессу распада СССР?

Д. Е.: Охлаждение отношений с Китаем произошло сильно до Генри Киссинджера. А Киссинджер лишь использовал то, что и Москва, и Пекин перестали видеть друг друга союзниками. Кстати говоря, даже в такие наиболее конфронтационные времена никто в СССР Китай из числа стран социализма не исключал, а вот они нас из числа стран социализма исключали. Поэтому критическим моментом в истории советско-китайских отношений, я думаю, была война с Вьетнамом.

А. Ш.: Да, 1979 год.

Д. Е.: И здесь, кстати, Советский Союз был поставлен перед очень жестким выбором. Он его сделал и, думаю, этот выбор был правильным в тех условиях.

Т. С: В чем этот выбор заключался?

Д. Е.: Либо согласиться с абсолютным доминированием Китая в Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии, либо самостоятельно делать ставку на развитие стран социалистической ориентации, которые находились в этих регионах, в качестве основных союзников Москвы. То есть Китай обозначил свои претензии на лидерство в субрегиональном масштабе, причем в формате, с которым Советский Союз согласиться не мог.

И тогда мы начали строить Байкало-Амурскую магистраль. А это, помимо чисто экономических моментов, было демонстрацией: мы никуда не уйдем. Кстати, именно в это время началось и активное развитие горнодобывающего и обогатительного комплекса под названием «Эрдэнэт» — так мы показывали китайцам, что не уйдем и из Монголии.

Поэтому игра была довольно серьезная и обоюдоострая. Не нужно думать, что Советский Союз многие внешнеполитические действия производил от недомыслия, хотя, конечно, он допустил целый ряд ошибок.

Т. С.: Каких, например?

Д. Е.: Например, недооценил антисоветский потенциал революции в Иране и переоценил марксистский потенциал в Латинской Америке. А еще мне кажется, что Советский Союз слишком глубоко залез в Африку. Можно было ограничиться поддержанием национально-освободительных движений, но влезать так, как мы влезли туда в конце 1970-х годов, нельзя было. Заметьте, на Африку даже сегодня ни у кого нет ресурсов. Ни у Китая, ни у США.

Но главные проблемы все равно были внутри. И главная из них в том, что советская номенклатура не оценила значение компьютеров. Хотя, к слову, именно академиком Виктором Глушковым были сформулированы принципы облачных вычислений — за сорок лет до того, как это вошло в большой бизнес. А социализм даже в тех реалиях — со всеми извращениями и коррупцией — был «строем компьютера».

Это был строй, который мог существовать экономически только при огромной цифровизации. Судите сами: количество отслеживаемых показателей в планировании по сравнению с временами Сталина увеличились в тысячи раз. Но тут мы опять возвращаемся к статье Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», где он говорит про товарность.

Норковые шапки, колбаса и харч

А. Ш.: Это принципиальный здесь момент, потому что спор, предшествующий этой статье, велся вокруг вопроса товарно-денежных отношений. По идее, регулятором для них должен стать закон стоимости. Но нужно ли его применять или стоит совсем от него отказаться? Сталин в своей статье со всеми оговорками сказал, что закон стоимости действует. А это означает, что нужно идти по пути продолжения строительства социализма, используя экономические методы капиталистической системы.

Д. Е.: Одним из которых было выравнивание цен, но одновременно сокращение товарности, то есть вытеснение некоторых категорий социально важных товаров из сферы товарно-денежных отношений.

А. Ш.: И конечно же, введение многоукладности. Не будем забывать, что при Хрущеве колхозы были преобразованы в совхозы, хотя Сталин был противником этого. Он считал, что колхозный строй должен существовать до тех пор, пока себя не изживет. То же касается и приусадебных хозяйств. Когда говорят, что при Сталине все гасилось, то это просто вранье. По сути, сталинская модель представляла собой достраивание капитализма.

Т. С.: То есть речь в каком-то смысле шла о «докручивании» НЭПа?

А. Ш.: Не совсем, но в целом цель была примерено такой.

Д. Е.: Я бы сказал так: «докручивание» НЭПа в условиях наличия серьезной политической власти и промышленной и сырьевой базы.

А. Ш.: Да, кстати, такого развития артелей и частного предпринимательства, как при Сталине, вы нигде больше в истории СССР не увидите. Не случайно все первые холодильники, телевизоры, радиоприемники были фактически изготовлены частными предприятиями.

Т. С.: В этом смысле сталинская экономическая модель была гибридной.

Д. Е.: Конечно. Точнее, это было смешанное многоукладное хозяйство.

А. Ш.: Да, и оно выстраивалось именно для того, чтобы подготовить вступление в социализм.

Т. С.: Выходит, от марксистских канонов никто не отступал. Но тут, кстати, вспоминается и другой миф, тоже связанный с тем, что мы сегодня обсуждаем. О том, что, когда СССР в 1970-е годы попал на «нефтяную иглу» и стал превращаться в периферийную зону мир-системы, Рейган договорился с саудовцами, чтобы те снизили цены на нефть. И это косвенно привело к обрушению советской экономики. Как к этому конструкту стоит относиться?

Д. Е.: Это не совсем миф. Действительно, такие договоренности были, но они были частью большого фронта войны с Советским Союзом. Если бы было только падение цен на нефть, мы бы легко это пережили. А вот та зона, куда американцы никак не могли проникнуть и влиять, — это товарный дефицит, который реально подтачивал советскую систему изнутри. Особенно продовольственный.

В то время ходил такой анекдот. Встречается кагэбэшник с цээрушником. И кагэбэшник говорит цээрушнику: «Все-таки расскажите, а борщевик — это ваша идея?» «Нет», — отвечает тот. «А что ваше? Что вы нам подкинули?» «Агропром», — отвечает ему цээрушник. И это, кстати, очень тонкое и точное народное восприятие, не замутненное, что называется, интеллигентскими изысками.

А. Ш.: И все эти разговоры про то, что рыба гниет с головы. Очень остро ощущаюсь, как с каждым днем изнутри системы росло неприятие власти.

Д. Е.: А помните все эти рассказы про спецраспределители? Про норковые шапки, колбасу, харч, которые стали элементом социальной идентификации. Ведь все эти анекдоты про богатеев из номенклатуры в конечном счете сводились к тому, что они просто едят лучше. Но именно это рождало самое глубокое недовольство. Ну и скажите: где здесь ЦРУ?

А. Ш.: Да, и в этом смысле миф, который мы обсуждаем, по сути, снимает ответственность с тех, кто реально развалил СССР. Уже с этой точки зрения я считаю этот миф вредным. А Запад на самом деле так и не победил.

Д. Е.: Но это выяснилось уже потом. И вот это «потом» нужно было еще прожить. Кстати, Запад понял, что не победил окончательно, раньше нас. Мы-то это поняли только в 2007 году, после мюнхенской речи президента Владимира Путина. А они — примерно в 2002-м или 2003-м годах. Это очень четко прослеживается по публикациям в серьезных экспертных журналах. Тогда они проанализировали структуру политических групп и просто не нашли там людей, которые должны будут строить «прекрасную Россию будущего» в том виде, как они ее мыслили.

По сути, главным триггером для этого стало удаление Михаила Ходорковского, после чего они начали внимательно изучать наш политический ландшафт. И тогда пришли к выводу, что они не победили. Но что это означает для нас? Что в следующий раз «1991 года» не будет. Если мы проиграем, если мы сдадимся, это будет означать полный разгром. Нас разнесут просто в пыль. Нам ничего не оставят.

«Люди просто ерничали и шутили»

Т. С.: Дмитрий Геннадиевич, а каким вы запомнили тот день, когда Советский Союз развалился? И изменилось ли ваше отношение к этому событию спустя тридцать лет?

Д. Е.: У меня очень тяжелые воспоминания уже о декабре 1991 года, о которых я пока промолчу. А что касается моего отношения, то изменилось оно в том, что тогда я не мог себе представить, насколько глубокой трагедией будет распад СССР. Причем именно в социокультурном плане.

Посмотрите на то, что осталось от Советского Союза за пределами России. Это просто полная социокультурная деградация. А сколько за этой простой, казалось бы, констатацией человеческих трагедий. Миллионы. И вот тогда я этого не осознавал, а теперь — тридцать лет спустя — осознаю.

А. Ш.: Мне в те дни было, конечно, очень трудно представить, что СССР может развалиться. Но я очень хорошо запомнил 19–24 августа 1991 года, то есть ГКЧП. Для меня это событие было, наверное, самым сильным потрясением.

Я был тогда на даче и когда узнал о том, что произошло, то днем приехал в Москву. Пока я ехал в автобусе, а потом в метро, слышал обрывки разных разговоров. Я был потрясен реакцией людей на это событие. Она была абсолютно безразличной. Люди смотрели на него как бы со стороны. Они ерничали. Они отпускали шуточки. На их глазах происходили необратимые процессы, но людей это абсолютно не беспокоило. Как будто бы они были сторонними наблюдателями, обычными зрителями.

Онлайн-галерея актуальной российский фотографии «Эксперимент» официально открылась в декабре и сразу же представила первую выставку «Человеческое состояние». Ее концепция выкристаллизовалась во время пандемии, когда стало ясно, что сегодня, кажется, нет ни одной онлайн-платформы в Москве, объединяющей российских фотографов с коллекционерами и просто ценителями фотографического искусства. Сейчас в портфолио галереи представлены работы таких художников и фотографов, как Алиса Горшенина, Никита Шохов, Федор Телков и София Татаринова.

Основательница галереи Ирина Голинская рассказала Photographer. ru о том, как возникла концепция галереи, о выставочных планах и о предстоящем в оффлайн.

Валерия Рясина: Фотография сегодня кажется чем-то привычным, само собой разумеющимся, в том числе из-за социальных сетей и доступности техники. В таком перенасыщенном контексте и в эпоху перепотребления за счёт чего фотографии все еще удается сохранять свою значимость и приковывать к себе внимание?

Ирина Голинская: Действительно, принято считать, что с развитием социальных сетей и мобильных устройств, каждый может считать себя в каком-то смысле фотографом. Мы помним, что фотография первая из новых искусств вышла из научного открытия и технического изобретения, это очень технологичный вид искусства. Процесс усовершенствования, облегчения съемки и печати шел параллельно с ростом доступности фотографии для непрофессионалов, людей, снимающих события повседневной жизни. Сегодня изображение является привычным языком обмена информацией, слова превратились в смайлики, а курьезные ситуации в мемы. Изображение вместе с видео стали самыми популярными и массовыми видами творчества. И эта тенденция — технологии плюс новые возможности для пользователей — будет развиваться дальше и в фотографии.

Но художественная фотография, несмотря на доступность, развивалась не столько из-за технологий, хотя и во многом благодаря им, сколько отталкиваясь от исторического контекста, трансформирующихся отношений в социуме, общественного запроса, меняющегося человека в этой круговерти, целей и характера авторского высказывания.

Знакомство с фотографическим творчеством художников и фотографов рождает ощущение масштабности и интеллектуального разнообразия современного искусства фотографии. Это медиа сегодня говорит образами окружающей реальности с позиции человеческого, субъективного присутствия в мире, раскрывая фантазии, персональный опыт, случайные впечатления, а также индивидуальность и энергию его создателей в сложных переплетениях и связях. Такой синтез смыслов и художественности является причиной того, что фотография остается значимой и востребованной сегодня, уверена, будет и в дальнейшем.

Повсеместное распространение пользовательской, любительской фотографии в современной жизни вынуждают нас придирчивее относиться к тому, какие именно изображения принадлежат к сфере искусства. В этом смысле наша онлайн-галерея опирается на мнение экспертов, которые привлекаются для совместной работы над проектами и выбирают самые яркие примеры фотоискусства, демонстрирующие их многообразную диалогическую природу.

ВР: Онлайн-формат фотогалереи мне кажется непривычным: как вы приняли решение создать виртуальную галерею? И как вы планируете развивать ее?

ИГ: Онлайн-формат довольно распространенный тип площадок, демонстрирующих и продвигающих современное искусство. Причины выбора такого формата продиктованы тенденциями сегодняшнего дня, непредсказуемым будущим. Самым большим преимуществом в онлайн-формате является общедоступность. Таким образом мы надеемся представить творчество авторов галереи всему миру без ограничения географии, а также так будет проще вести коммуникацию с будущими партнерами, покупателями. Площадка «Эксперимента» — это расширенная презентация нашего портфолио, всегда под рукой вся необходимая информация об авторах, работах, проектах, стоимости работ. Мы молодая площадка, поэтому онлайн-формат дает нам больше возможности для создания событий. Мы планируем сотрудничать с институциями, кураторами, критиками, создавать интересный онлайн-контент, который будет раскрывать творчество художников и фотографов под разным углом зрения.

ВР: Расскажите, были ли у вас в голове какие-то образцы, на которые вы опирались? Перенимали ли вы опыт российских галерей или зарубежных?

ИГ: Идея сделать проект о современной фотографии появился спонтанно в период пандемии. Появлялись группы в соцсетях, предлагающие современное искусство, пользователи могли поддержать художников в особенно острый период распространения COVID-19, приобретая за небольшие деньги несложные объекты на бумаге, скульптуру и прочее. Мы обратили внимание, что фотография не продавалась в таких группах как например «Шар и Крест». Конечно, были закрытые или малочисленные группы в Фэйсбуке, которые занимались фотографией, работала онлайн-галерея при питерской фотошколе Фотодепартамент, но не было популярного онлайн-ресурса, который бы специализировался и продвигал современную фотографию в Москве. Нас это удивило, стали общаться со знакомыми фотографами, интересоваться. Так появилось страстное желание сделать онлайн-проект, который смог бы привлечь внимание аудитории, интересующейся доступным искусством, предложить альтернативные возможности для покупок, ведь фотография ничем не уступает, а во многом превосходит по качеству и идее многое из того, что сейчас предлагается на маркетплейсах современного искусства. Проект готовился год, за это время появилось понимание, что онлайн-проект — это хороший старт для галерейного проекта, надеемся, что впереди у нас появятся новые возможности демонстрировать современную фотографию не только на временных площадках в формате pop-up, но и на своей площадке. Название «Эксперимент» было выбрано не случайно, мы пробуем форматы, экспериментируем, как и авторы нашего проекта. Посмотрим, что будет дальше, нам самим очень интересно.

Задумывая проект, посвященный современной фотографии, мы провели исследование и вдохновлялись опытом и способом презентации этого вида искусства галереями, медиа и музеями мира. Нас безусловно впечатляют такие крупные галереи как Hamiltons (Лондон), Frankel (США), Центр искусств фотографии «Три тени» (Китай), галерея TORCH (Амстердам), Camera Work (Берлин) и другие. Все эти площадки обладают собственными большими пространствами и возможностями проводить регулярные оффлайн-выставки, участвовать в межинституциональных проектах и в крупных международных ярмарках. В этих случаях, нам был интересен их подбор авторов, выставки, сайт, способы репрезентации фотографии онлайн, тексты о фотографии. Важным примером презентации фотографии был и остается музей FOAM (Амстердам), который занимается исследованием, выставочными и образовательными событиями, проводит конкурс Foam Talent Call. Из проектов, которые по масштабу ближе к нам, привлекла внимание галерея EEP Berlin, которая работает с фотографами из Восточной Европы.

ВР: Сейчас идёт первая выставка галереи «Человеческое состояние»: расскажите о выборе куратора, почему вы пригласили Дарью Панайотти? Расскажите о том, как родилась концепция?

ИГ: С Дашей мы познакомились на этапе работы над запуском сайта «Эксперимента»; она любезно согласилась взяться за подготовку большого объема текстов о фотопроектах, представленных на сайте. Мы были несказанно рады, что у Даши нашлось время для нас. За время работы с текстами, она познакомилась с более чем 700 фотографиями и осталась удовлетворена качеством работ из портфолио галереи. Когда пришло время начать работу над первой выставкой, мы уже знали, что хотим пригласить в качестве куратора Дашу. Нам сразу показалась очень удачной предложенная концепция, в которой поставлены вопросы о том, почему современные авторы работают с фотографией, как фотография взаимодействует с новыми медиа, о переосмыслении опыта человеческого и опыта универсального зрения, с которым на протяжении XX века фотография связывала свою миссию. О том, как родилась концепция выставки, куратор рассказывает в своем эссе и аудио экскурсии, с которыми можно познакомиться на странице выставки «Человеческое состояние» в разделе Viewing room.

ВР: В вашей галерее представлены работы очень разных авторов: разных с точки зрения опыта, творческого метода, а также бэкграунда. Есть что-то, что объединяет их всех? По какому принципу вы приглашали авторов к участию? Кроме того, что их всех можно причислить к поколению «молодой фотографии».

ИГ: Да, действительно, наша фотогалерея представляет творчество известных и зрелых авторов, уже отмеченных признанием профессионального сообщества, а также авторов молодого поколения, только заявляющих о себе. Первоначальный критерий отбора авторов в портфолио галереи был прост, со временем вероятно, он изменится. Во-первых, мы выбираем не столько имена, сколько талантливые, обладающие свежим взглядом фотографии или фотопроекты, во-вторых, мы основываемся на критерии актуальности высказывания, в-третьих, мы за эксперимент в прямом смысле: за смешение жанров, трансмедийность и творческую свободу, при этом восхищаемся фотографической документальностью и классическими подходами к фотосъемке. Важен результат — талантливая фотография и сила ее эмоционального воздействия. Пользуясь случаем, хочу выразить признательность Игорю Мухину за помощь и участие в подборе фотографий и авторов в портфолио фотогалереи.

ВР: Кто стал первым приглашенным в вашу галерею фотографом? Расскажите о нем.

ИГ: Это очень сложно восстановить в памяти, на этапе приглашения авторов в «Эксперимент» у нас уже было понимание по всем потенциальным его участникам, поэтому первого не было. Все, кто сейчас в проекте, первые.

ВР: В своей галерее вы демонстрируете, что фотография сегодня — это довольно многоформенный медиум. Это не только запечатленное изображение, сегодня в фотографию может быть зашито сразу несколько искусств: перформанс, натюрморт, видеоарт. Насколько широко вы готовы раскрывать границы фотографии в своей галерее?

ИГ: Да, мы за презентацию современной фотографии во всем ее многообразии. Каждый участник проекта по-своему работает с фотографией, открывая заново для себя документальность, натюрморт, фотодокументацию перформанса или работая на стыке фотографии и компьютерных игр или VR технологий. Мы не ограничиваем себя никакими рамками в выборе проектов и фотографий для презентации в галерее, наоборот, мы открыты для диалога.

ВР: Расскажите о том, что вы планируете собирать в разделе «Контекст» на сайте галереи?

ИГ: В этом разделе будут статьи, эссе, исследования на тему современной фотографии. Например, уже сейчас там можно прочитать статью «Что такое «молодая фотография?», совсем скоро начнем публиковать интервью с участниками проекта, автор выходящих материалов в разделе «Контекст» Виктория Мусвик. Мы считаем, что внимание профессиональной фотокритики поможет посетителям сайта лучше понять современную фотографию, обозначить тенденции развития российской современной фотографии.

ВР: Планируете ли вы проводить оффлайн-выставки?

ИГ: Да, мы планируем проведение оффлайн-выставок. Первой станет «Человеческое состояние». Сейчас выбираем площадку для проекта.

ВР: А как вы относитесь к NFT и не собираетесь ли создать серию виртуальных оригиналов изображений?

ИГ: Мы следим за развитием NFT и, возможно, сделаем что-то в этой области, но пока это не в фокусе нашего внимания.

ВР: Есть ли у вас уже идеи следующих выставок? И как часто вы думаете обновлять коллекцию работ на сайте?

ИГ: «Эксперимент» планирует проведение 5-6 онлайн- и оффлайн-выставок в год, в которых смогут принять участие как авторы галереи, так и новые участники. Идея следующей выставки есть, проведены предварительные переговоры с куратором, надеюсь, у нас все получится, и новая выставка откроется уже весной. Мы заинтересованы в новых ярких фотопроектах и авторах. После запуска сайта и первой выставки «Человеческое состояние» мы получаем много положительных отзывов, в том числе и заявок от фотографов и художников, работающих с фотографией. На этапе становления «Эксперимента» мы открыты к сотрудничеству, рассматриваем все поступающие портфолио, следующая селекция фотографий и проектов начнется уже в январе. Мы также проводим поиск авторов самостоятельно, следим за выставками и публикациями.

ВР: Можете ли дать небольшой спойлер о следующей выставке?

ИГ: Пока тема не подтверждена, не готовы спойлерить)

ВР: Герой фильма «Фотоувеличение» — человек, который встраивается в контекст, нарушает границы других людей и событий, врезается в реальность со всем своим вниманием и разбирает ее до атомов. А какие сегодня главные качества или приметы современного фотографа в нашей российской реальности, как он взаимодействует с действительностью?

ИГ: Способы взаимодействия с действительностью у каждого автора индивидуальны. Для сайта галереи мы записывали видеоинтервью, в которых фотографы — Александр Ануфриев, София Панкевич, Гоша Бергал, Арнольд Вебер, Ксения Яблонская, Ксения Цыкунова, Илья Никитин, Илья Родин, Женя Чапайкина и Ксюша Смыр, Вера Баркалова, Таня Чайка, Ольга Воробьева — рассказывают о том почему им интересна фотография, как они работают с материалом, чего ждут от фотосъемки, о чем мечтают, о законченных и будущих проектах. Разговаривая с фотографами и задавая им похожие вопросы, мы получали близкие по смыслу ответы о том, что фотограф должен быть честен с материалом, открыт новому творческому опыту, не бояться экспериментировать, верить себе и в себя, быть настойчивым и целеустремленным, наблюдательным, решительным, получать удовольствие от фотосъемки и своей работы.