Рассказы про каникулы для детей читать

Издательство «Бомбора» представляет книгу Алексея Калиновского «О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии».

В каждой профессии — свои тараканы. А в профессии ветеринарного врача, кроме тараканов, есть еще собаки, кошки, козы, куры, хомяки и, конечно, их владельцы. Нескучные истории от самого веселого в России ветеринарного врача, открывшего первую частную ветклинику в Москве еще в 90-х, приоткроют завесу в закулисье непростой профессии. Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, то эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом.

Предлагаем прочитать отрывок, в котором автор делится воспоминаниями о знаменитом Птичьем (Калитниковском) рынке.

Сколько стоит овчарка

Птичий рынок. Как много эти два слова значат для коренного москвича! Только не то убожество, которое теперь находится на МКАД и называется «Садовод», а та Птичка, которая была на Калитниковской.

Никакой проводящийся теперь «Фестиваль шашлыков» или «Путешествие в Рождество», по бездарности и безвкусице напоминающие дешевую дискотеку в провинциальном городе, не могут сравниться по значимости с Птичкой. Работала она только в субботу и воскресенье, но сколько событий гигантского масштаба там происходило!

К поездке готовились заранее. Дня за два начинали созваниваться с друзьями, назначали день, час и место встречи. Открывалась Птичка рано утром в субботу.

С утра бурлила площадь перед станцией метро «Таганская». Оттуда было удобнее всего доехать до рынка, поэтому очереди на троллейбус стояли такие, что не всегда можно было сесть в первый. Основной вход на рынок был с Большой Калитниковской улицы, куда народ тянулся от остановок троллейбусов и трамвая.

Чего только не продавалось на Птичке! Там можно было купить всё. Даже если чего-то нужного в наличии не оказывалось, можно было найти знающих людей, и вопрос решался сам собой. Единственное, что уточнялось: привезти ли нужную вещь домой заказчику или он сам приедет в назначенные выходные. Мне всегда казалось: если заказать там подводную лодку, истребитель последнего поколения или ядерную бомбу, решение вопроса упиралось бы только в сроки доставки.

Открывалась Птичка образцами военной одежды, которая была развешена на заборе с наружной стороны. Тогда не существовало специальной одежды для туристов, охотников, рыбаков, поэтому пределом мечтаний был военный камуфляж. Он, естественно, не продавался свободно, а всё, что предлагалось на Птичке, было украдено с военных складов благодаря изрядно пьющим прапорщикам, которые за пару бутылок списывали пропажу. На рынке все знали, что это украдено, но коли никто не искал, делали вид, что никто ничего и не продает.

За воротами начинался сам рынок, а именно ряды, где торговали аквариумными рыбками и всем, что было нужно для их содержания. От рыбок, которые как капельки красок кружили в аквариумах, было невозможно оторвать взгляд.

Мой американский «папа», очень известный и авторитетный в Америке ветеринарный врач Рэй Пале, никак не мог понять, отчего же в минус двадцать вода в аквариумах не замерзает, а тропические рыбки бойко плавают. Сначала ему рассказывали, что в аквариумы по русскому обычаю добавляют водку, поэтому вода не замерзает, а подвыпившие рыбки чувствуют себя вполне комфортно.

Но потом добрые мужики позвали его за прилавок и показали систему из маленьких газовых баллонов и горелок, а также обычных свечей. Заодно ему налили, чтобы он сам сильно не замерз.

В этих же рядах продавались рептилии, всякие ползающие гады и насекомые. Такого количества аквариумов и оборудования к ним не видел ни один государственный магазин. Тут же можно было купить корм — трубочника, мотыля, опарышей и всякую мелкую водную живность, которую везли с юга.

Чуть подальше располагались ряды с удилищами, спиннингами, катушками и всем, что требовалось для рыбалки, но в обычных условиях было огромным дефицитом.

Налево от входа начинался птичий двор. Канарейки, попугайчики всех цветов и пород, запрещенные к отлову и продаже дикие певчие птицы и, конечно, голуби. Голубятни уже стали пропадать в Москве, и Птичка оставалась местом встречи московских голубятников.

Между птичьим и собачьим дворами стояли клетки с пушными зверями. Тут же продавали коз, кур, индюков. Можно было купить шкурки на шапку или сами шапки. К качеству выделки этих шкурок и уже сшитых шапок, как правило, сложно было придраться.

Собачий двор стоял особняком. На него был отдельный вход со стороны Средней Калитниковской улицы, поэтому крупных собак не надо было вести через весь рынок. Под тополями располагались со щенками владельцы кавказцев и редких что сейчас, что тогда южаков, а весь остальной двор в беспорядке занимали представители прочего лающего царства.

Толпа на Птичке была разношерстная. Самыми беспокойными и громкими были дети. Бедные родители держали себя в руках, потому что по первому требованию надо было купить желаемое сразу и прямо сейчас. Знатоки приходили, покупали то, что им было нужно, и уходили. Профессионалы делились на тех, кто продавал, и тех, кто приходил пообщаться. Общение, в зависимости от погоды, проходило летом под пиво и воблу, а зимой — под крепкий «чай». Ну и, конечно, были мошенники всех мастей и сортов.

На птичьем дворе, где движение шло по кругу строго против часовой стрелки, с человека на первом кругу часы снимали, а на втором ему же их продавали. Бежать в милицию и жаловаться было бесполезно. Шкурку или шапку втюхивали такие, что они разваливались еще до выхода с рынка, или, когда сверток дома разворачивали, то там была тряпка.

Карманники буквально наводняли Птичку, поэтому надо было просто надеяться, что пронесет. Сколько за карман ни держись, всё равно кошелек вытащат, если захотят. На собачьем дворе было царство специалистов, которые умели выдать щенка обычной дворняги за любую породу. Они держали нос по ветру и четко знали моду. Сегодня щенок продавался как болонка, а через неделю, когда он подрастал, уже как кавказец. Словом, филиал Хитровки, воспетой Гиляровским.

Майская суббота, часа четыре, и дело уже шло к закрытию Птички. На собачьем дворе, чуть в стороне от входа, стоял местный ханыга и держал свору таких же местных дворовых щенков, сосчитать которых было сложно, и каждый был привязан на отдельной веревочке.

В будние дни вся эта компания обитала в районе местной помойки. Синяк, в последней надежде сорвать сегодня денег на заветную бутылку, внимательно, взглядом психолога, всматривался в толпу, выискивая жертву.

В этот момент со стороны Средней Калитниковской на Птичку зашел ничего не подозревавший пионер. Судя по выражению его лица, он успешно закончил очередную учебную неделю, и родители дали ему рубль на кино, мороженое, да и вообще, чтобы он себе ни в чем не отказывал. По тому, как он начал деловито рассматривать собак, стало понятно, что к рублю он прибавил еще денег, сэкономленных на завтраках, и решил купить себе верного друга на грядущие летние каникулы. Ханыга четко выдернул его из толпы и, как змея жертву, начал его гипнотизировать.

— Мальчик! — синяк резко окрикнул пионера.

Мальчик вздрогнул, обернулся и увидел перед собой пусть и не вполне приличного с виду мужчину, но который, судя по всему, хорошо разбирался в собаках и держал на привязи целый помет.

— Ты что здесь делаешь? Тут детям одним находиться нельзя.

— Я не нахожусь, я пришел купить собаку.

— Собаку?

— Да.

— А какую собаку ты хочешь?

— Овчарку!

— Овчарку? А денег у тебя сколько?

— Три рубля.

— Покажи! — глаза ханыги загорелись, как у дворника Тихона, которому Остап дал рубль.

— Вот, — пионер достал деньги.

— Давай их сюда, — синяк схватил деньги и спрятал их очень глубоко, пока мальчик не опомнился.

— Значит, овчарку? — задумчиво спросил продавец.

Он долго критическим взглядом осматривал щенков, которые веером сидели на веревочках, потом деловито выбрал одного. Торжественно, с видом пограничника, передающего пионеру щенка на воспитание, он протянул веревочку:

— Вот, мальчик, держи овчарку на три рубля.

Будущий Карацупа гордо зашагал со своим будущим Ингусом домой.