© irkutskmedia.ru
18 Фев 2021, 14:42
Заключенных ангарской колонии №15 пытали и заставляли писать явки с повинной после бунта в учреждении, узнали правозащитники. Их, в частности, увезли в иркутское СИЗО-1 и проводили через специальные «пресс-хаты», где их били и насиловали. Одним из пострадавших оказался житель Тувы Кежик Ондар. Его земляк Эртине Монгуш, над которым также издевались, рассказал подробности преступлений.
Уроженец Тувы Эртине Монгуш был одним из заключенных ИК-15. В апреле 2020 года в ней началась акция протеста из-за регулярных пыток, ее жестоко подавили бойцы сводного отряда ГУФСИН. Осужденных, по словам Монгуша, раздели до трусов и бросили в автозаки. 10−11 апреля их вывезли в иркутское СИЗО-1 и ангарское СИЗО-6.
Тувинец рассказал проекту «Гулагу.нет», что сразу по приезду в СИЗО-1 людей начали избивать местные «разработчики» — заключенные, которые могли применять насилие по указанию сотрудников ФСИН и следователей, чтобы добиться явок с повинной об организации бунта в колонии.
Эртине Монгуша и еще семь человек поместили в камеру №138. Там их сразу начали пытать 10 местных заключенных. Мужчин связали, им вставили в рот кляпы, а на голову надели мешки.
«Мы лежали под шконками, надевали мусорный пакет на голову, — вспоминает Монгуш. — Бывало, что на моих глазах кого-то дергали, чтоб явку с повинной писал, чтоб на кого-то что-то написал. <…> Я не согласился, не буду писать ничего. Начали бить, обливали водой, потом вытащили маленький провод».
Тувинца пытали током, прикладывая к ногам подключенный к сети провод. Он рассказал, что слышал и крики из других камер: «Очень много таких ситуаций было».
«Встретили жестко, каждый день мочили. Ток всякий разный. <…> Там были [«разработчики»] Миха, Марченко Степан, Кот, Рыжий. <…> [Пытали] за то, „чё ты жег промку [промзону], чё ты делал там“, чтобы я тоже написал явку с повинной», — добавил бывший заключенный.
Явки с повинной, по информации основателя «Гулагу.нет» Владимира Осечкина, должны были направлять в управление СК РФ по Иркутской области. Администрация изолятора также могла сотрудничать с оперативным управлением ГУФСИН и отделом «М» иркутского управления ФСБ, указывал он.
В таком режиме Монгуш и провел около двух недель. Их развязывали только для того, чтобы покормить. Сотрудники СИЗО, по словам мужчины, знали о пытках. Они приходили в камеру во время пыток: «Просто смотрели живой или не живой».
«Дрищами, пидорами называли. По-человечески ни единого слова не услышишь там. Там постоянно маты, просто не сидишь — постоянно тебя бьют: „Давай пиши явку с повинной, на кого-то показания давай“», — рассказал тувинец.
Издевательства в камере №138, по словам Монгуша, продолжались около полутора месяцев, после этого его перевели в обычную камеру.
163479правозащитники рассказали, как пытают тувинских заключенных в иркутском СИЗО
В ноябре 2020 года мужчину перевели в еще одну «пресс-хату» иркутского СИЗО — камеру №421. Там были заключенные по кличкам Курбат, Фикса, Нос: «Почти всех из ИК-15 через эту хату прогоняли, кто там [в СИЗО-1] был в течение ноября-декабря. Постоянно бить <…>, чтобы песни постоянно запевали, всякие издевательства в течение пяти суток, чтобы я сознался [в участии в бунте]».
Кроме того, Монгуш успел побывать в камере №446 вместе с Кежиком Ондаром. Однажды сотрудник администрации зашел к нему и сказал «забрать» из коридора Ондара, который до этого побывал в одной из «пресс-хат».
«Я вышел, смотрю — Кежик сидит на продоле [корридор в тюрьме], не может стоять. Я его поднял, зашли в камеру, смотрю — у него уже жестко, на ноги не может вставать, в туалет сходить не может. Я ему помог, смотрю, там кишка торчит, вылезает — спрашиваю его, что с тобой делали, — рассказал Монгуш. — <…> Он мне объяснял: бутылку там, кипятильник [засовывали в задний проход], всякие разные спецэффекты были у него».
Во время разговора с правозащитниками Эртине Монгуш наряду с рассказами об избиении несколько раз употребил именно такое слово — «спецэффекты».
«Самый главный был Курбат», — подчеркнул он.
Николай Курбатов, а также заключенные по фамилиям Непомнящих, Оленников и Славгородский, проходят подозреваемыми по уголовную делу об изнасиловании Кежика Ондара. Их обвиняют в причинении телесных повреждений «в виде травматической перфорации прямой кишки, разлитого серозно-фиброзного перитонита, острой механической тонкокишечной непроходимости, ушиба мягких тканей передней поверхности грудной клетки, поясничной области слева, полового члена», говорится в постановлении следователя, часть которого опубликовали правозащитники.
Заключенные, сотрудничавшие с администрацией, сначала сами насиловали Кежика Ондара, а потом использовали для этого бутылку, палку и электрический кипятильник, следует из постановления следователя.
Они принуждали Кежика Ондара написать явку с повинной в убийстве другого заключенного. О происходящем знал, как минимум, младший инспектор СИЗО по фамилии Данчинов.
Заключенный Кежик Ондар попал в больницу после пыток кипятильником, который взорвался в прямой кишке заключенного. Его заставляли дать нужные показания «о бунте», утверждали правозащитники. О случае стало публично известно в декабре 2020 года, было возбуждено уголовное дело, но в ГУФСИН по Иркутской области утверждали, что мужчина пострадал в результате «конфликтной ситуации». Только 30 декабря стало известно об уголовном деле в связи с халатностью (ч.2 ст. 293 УК РФ) сотрудников СИЗО-1. В конце января Следственный комитет объявил о деле по пункту «в» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий, совершенное с причинением тяжких последствий) в отношении одного из сотрудников изолятора.
Уже после возбуждения дела по факту изнасилования Ондара, Эртине Монгуша вызывали на опрос оперативники СИЗО-1. Они требовали, чтобы он дал плохую характеристику Кежику Ондару. По словам Монгуша, это делалось, чтобы подать преступление как совершенное на почве личной неприязни, а не ради явки с повинной. Тувинец отказался.
Кроме того, после возбуждения дела Эртине Монгуша вместе с частью других заключенных ИК-15 вернули в колонию. С ними, по его словам, отправили и «разработчиков» из СИЗО. Там над ними продолжили издеваться. Причем те, кто их пытал, пользовались привилегиями, в частности для них отдельно готовили еду, тогда как остальные ели «с общего котла».
«В шесть утра на мороз выйдешь, до одиннадцатого часа там стоишь, песни поешь», — рассказал Монгуш.
Его и других заключенных запугивали на фоне того, что в регионе уже работала комиссия из московских проверяющих: «Когда комиссия приедет, разработчики сразу говорят: „Молча сидите, ничего не говорите. Если спрашивать будут, скажите — всё хорошо. Если что-нибудь скажете, они ведь уедут, а вы здесь останетесь — и чё с вами будет?“»
«Говорили, сейчас куда-нибудь пойдешь, что-нибудь лишнее наговоришь — всё равно сюда придешь. И будем тебя [избивать] до конца», — вспоминает Монгуш.
Всего, по данным правозащитников, из колонии №15 после акции протеста в следственные изоляторы вывезли более 400 осужденных. Некоторые из них уже рассказали о фактах пыток, официально известно о возбуждении двух уголовных дел, объединенных в одно производство: по пунктам «д», «е» ч. 2 ст. 117 УК РФ (истязание с применением с применением пытки; группой лиц, группой лиц по предварительному сговору) и по пункту «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий с применением насилия или с угрозой его применения). Второе было возбуждено в отношении «неустановленных сотрудников» ФСИН из ИК-15, СИЗО-6 и СИЗО-1.
В феврале стало известно об увольнении начальника иркутского СИЗО-1 Игоря Мокеева. Правозащитники утверждали, что он знал о пытках, более того, изнасилование кипятильником стали практиковать в «пресс-хатах» именно при нем.
Эксклюзивное интервью бывшего узника «Изоляции» Станислава Асеева агентству «Интерфакс-Украина»
Текст: Инна Кардаш
— Накануне вы вернулись из Франции и Германии, где рассказывали о донецкой тюрьме «Изоляция», в которой сами провели более 2-х лет. Расскажите подробнее об этих визитах.
— Мой визит происходил в рамках программы МИД Украины «Изоляция: must speak». Она была основана год назад с целью привлечь внимание к секретной тюрьме «Изоляция» не только в Украине, но и за рубежом. В Украине эта тема поднята на президентский уровень, присутствует в Трехсторонней контактной группе, но на Западе о ней не знает практически никто.
Посольства Украины в Германии и Франции организовали целую программу действий. Я приехал с Игорем Козловским, бывшим узником совести в Донецке и Ириной Рябенькой, режиссером фильма об «Изоляции», который как раз был создан в Германии.
В Берлине и Париже я провел ряд встреч с депутатами парламентов, передал списки палачей из тюремной администрации с их личными данными и фото, акцентировав внимание на том, что «Изоляция» — это гуманитарный вызов в Европе, который существует с 2014 года. Я также рассказывал местным правозащитникам и украинской диаспоре, в том числе в Гамбурге и Ницце, что происходит на оккупированных территориях. В обеих странах прошли презентации немецкой и французской версий моей книги «Светлый путь». К слову, в МИД Франции сейчас впервые услышали об «Изоляции».
Кроме того, не так давно состоялся визит и в США: Вашингтон и Нью-Йорк. Сотрудники госдепартамента и конгрессмены уже были в курсе о задержании в Украине экс-коменданта и главного преступника «Изоляции» «Палыча», накануне я общался с американской прессой.
Сейчас мы продолжаем двигаться в рамках этой программы. В следующем году планируются встречи и презентации в Вене, Брюсселе при штаб-квартире НАТО и еще ряде европейских государств.
— Могу только предположить, какой след могло оставить пребывание в «Изоляции» в вашей жизни. А как реагируют те высокопоставленные представители западных стран, с которыми вы общались?
— Рассказы о пытках током или изнасилованиях не являются для них чем-то новым в истории человечества. То есть они понимают, что это все те же самые проблемы, которые существуют по всему миру в рамках локальных конфликтов — в Ираке, Афганистане, Судане. Открытие для них только в том, что теперь это происходит еще и в Европе, на украинском Донбассе.
Они холодно воспринимают такую информацию, жмут руку и заверяют, что постараются сделать все возможное.
— Какова ваша личная цель таких визитов?
— Цели две: тактическая и стратегическая.
Первая заключается в том, чтобы наложить санкции на преступников «Изоляции», данные о которых мы и предоставляем. Ведь, как оказалось, если тот же «Палыч» (Денис Куликовский, экс-комендант тюрьмы), который после всех своих зверств оказался в Украине, свободно жил в Киеве целых два года, то эти люди могут быть где угодно. Нужно понимать, что руководство «Палыча» — это очень богатые люди. К примеру, «Ленин», он же Василий Евдокимов, начальник центра специальных операций так называемого «Министерства госбезопасности ДНР». Эти люди не собираются всю свою жизнь жить в Донецке. Есть и политический момент: если санкции будут наложены, это автоматически даст сигнал России о том, что в США знают о существовании «Изоляции» и отрицать уже будет сложнее.
Стратегически «Изоляция» должна стать проблемой для России на международном уровне, чтобы они были вынуждены ее закрыть. Конечно, они никогда официально не признают, что имеют к ней отношение, соответственно, публичного закрытия не будет. Но во избежание разглашений, подобных моим, и других пострадавших заключенных, вполне возможно, что это место закроют по-тихому, переведут людей в официальные тюрьмы. Для этого необходимо давление на Россию через Госдепартамент и Конгресс США, парламенты европейских стран.
— Многих месяц назад потрясла новость о том, что «Палыч» жил в Киеве 2 года. Известно и о его подельнике из числа бывших заключенных «Изоляции» Евгение Бражникове, который после обмена удерживаемыми в 2019 году и до недавнего времени также находился и свободно перемещался по Украине, не будучи даже задержанным. Почему, на ваш взгляд, такое возможно?
— Это абсолютно абсурдная ситуация. И она стала возможной из-за особенностей функционирования нашей судебной системы.
В СБУ по Бражникову провели следствие и предъявили подозрение. По его делу проходит 9 потерпевших и около 20 свидетелей. Все они говорят одно и тоже – этот человек издевался над заключенными. Он и сам был заключенным, но де-факто являлся частью тюремной администрации и свободно перемещался по «Изоляции», при этом имея мобильный телефон. Все эти доказательства прикреплены к материалам дела. Однако суд посчитал, что угрозы его давления на свидетелей и потерпевших нет, как нет и угрозы бегства, поэтому не принял в отношении него никаких мер пресечения. Бражникова отпустили, отдали загранпаспорт.
Когда же на него завели уголовное дело, первые полгода он просидел под домашним арестом. К слову, изначально судить Бражникова должны были в Покровске Донецкой области. Но нам, как потерпевшим, удалось перенести суд в Киев, где у него нет никаких связей. Он тут же сбежал за границу. Хотя до этого момента рассказывал, что дело развалится прежде, чем дойдет до суда. А если и дойдет, то развалится прямо в суде.
— Вам известно, в какой стране он находится сейчас?
— Он выехал на Лазурный берег, находится в Марселе во Франции. И теперь просит там политического убежища.
К слову, защиты во Франции он просит, будучи обвиняемым в Украине по двум особо тяжким статьям — это жестокое обращение с гражданскими и военными, а также участие в незаконных формированиях.
— Есть ли, в принципе, какое-либо решение суда в отношении него?
— Нет. Суд над ним еще даже не начинался. Дело в том, что, будучи еще в Украине, ни он сам, ни его адвокат не являлись на суд. Адвокат постоянно сообщал, что болеет либо же у него другое параллельное заседание.
Крайний раз судья сделал отвод адвокату и обратился в коллегию адвокатов, чтобы ему сделали выговор. На следующем заседании должен быть другой представитель защиты. Я надеюсь, что удастся провести предварительное заседание, после чего может быть инициирована процедура подачи Бражникова в розыск.
— Когда по плану должно состояться следующее судебное заседание?
— Оно состоится 23 декабря.
— К слову, когда вы были во Франции – вы сообщали об этом?
— Безусловно, я поднял этот вопрос в Париже. На данный момент не могу сообщать о деталях, поскольку это тонкая дипломатическая работа и говорить преждевременно. Я надеюсь, что наш МИД также поможет решить этот вопрос: чтобы Бражникову не дали политического убежища во Франции, объявили в розыск по линии Интерпол и привезли в Украину под конвоем.
— Возвращаясь к «Изоляции» – вы говорите, что Бражников изначально был заключенным и, в то же время, участвовал в избиениях людей. Как это произошло?
— Очень просто. Половина заключенных «Изоляции» – это местные боевики. В буквальном смысле: полковники, майоры, капитаны. Сам Бражников еще со Стрелковым в 2014 году начинал «Русскую весну». У него есть медаль за оборону Славянска. Когда Стрелков сбежал из Славянска в Донецк, все оружие, которое он вывез, разместил на заводе в Донецке, где работал Бражников. После Стрелков сбежал в Россию, а Бражникова спустя некоторое время из-за этого оружия арестовали свои же, бросили на подвал.
Когда Бражников понял, что такое «Изоляция», быстро сориентировался и начал сотрудничать с администрацией, чтобы его не трогали. Вместе с «Палычем» стал «вытягивать» показания и избивать людей, при этом получив 8 лет лишения свободы за незаконное хранение оружия.
Единственный вариант, который ему оставался – попасть по обмену в Украину. И он попал в эти списки. В каком-то смысле его можно понять, потому что сейчас он в Марселе, а в «ДНР» он сидел бы на нарах еще много лет.
— В СМИ можно найти фамилию еще одного фигуранта «Изоляции», который был связан с Бражниковым – это Алексей Кусков. Украина забрала его в рамках обмена из Донецка еще в 2017 году. Известно ли вам что-то о нем?
— Мне бы хотелось узнать… Учитывая, что я писал на него заявление в СБУ. Дело в том, что этот человек вместе с Бражниковым и «Палычем» принимал участие в попытке группового изнасилования. Ночью 2017 года они зашли в нашу камеру. Избили заключенного – Женю Ставцева, который сейчас удерживается в Макеевской колонии. Кусков Бражников держали его за плечи, подошел «Палыч» и расстегнул ширинку. И хотя самого факта изнасилования в тот момент не произошло, тем не менее, это попытка.
Мое заявление из СБУ попало в полицию, те спустили на какой-то район в Донецкой области, на этом дело заглохло. Я не знаю, где он и в Украине ли он вообще. Может быть, и он тоже сбежал. К сожалению, так работает наша правоохранительная система.
— Что касается самого «Палыча» — чуть выше уже упоминалось о том, что он пробыл в Киеве 2года, но был задержан только в начале этого ноября. Как можно понять, именно вы стали ключевой фигурой, которая этому поспособствовала. Почему так получилось?
— В феврале 2018 года «Палыча» убрали из «Изоляции». Поводом послужило то, что он в очередной раз «переломал» всю тюрьму, включая женские камеры и избил одного из заключенных до такой степени, что у того не открывались глаза. На следующий день, все еще находясь в состоянии алкогольного опьянения, он выгнал людей на улицу и начал избивать. Собственные подчиненные вызвали начальника «Палыча» — «Ленина» из МГБ. Тот бросил «Палыча» на подвал. После он исчез.
Его стали привозить к нам вновь летом 2018 года для пыток в подвале, где он «отрабатывал» кого-то из заключенных и снова куда-то увозили. В конечном итоге, «Палыч» сбежал из Донецка в Россию. Думаю, он понимал, что рано или поздно его свои же и убьют, поскольку он владел огромным количеством информации, да и по горло был в крови. Но и в России его пребывание — вопрос времени, пока не найдет ФСБ.
Когда дело по фигурантам «Изоляции» передали в Красноармейский районнуй суд Донецкой области, я увидел, что «Палыча» в этом деле нет. Я позвонил в полицию, где мне сообщили, что он пересек российско-украинскую границу 23 апреля 2019 года и что судить его заочно не могут, поскольку он в Украине.
Я позвонил Христо Грозеву, расследователю Bellingcat, и сообщил данную информацию. Спустя сутки он ее подтвердил через бывших офицеров СБУ, которые тогда «вели» Палыча. Я не могу разглашать детали, но, как понимаю, именно они и поспособствовали его выезду из России. Не знаю, что в СБУ могли ему пообещать, но, как минимум, жизнь. Около полугода они использовали «Палыча» в своих целях. После что-то произошло, что нам пока не до конца ясно и то, по какой-то причине его отпустили.
Спустя время, после встреч с бывшими СБУшниками, мы нашли того, кто знал, где на тот момент находился «Палыч». Мы обратились в полицию и попросили его задержать. Мы сказали, что не сегодня-завтра получим его адрес, и обратились за обеспечением оперативного сопровождения. В полиции пообещали исполнить, но передали всю информацию СБУ. Они не смогли найти «Палыча», но вышли на нашего информатора. «Прижали» его. Так «Палыч» вновь попал в СБУ, его задержали.
— Складывается ощущение с ваших слов, что «Палыч» полгода «поработал» на СБУ, рассказал нужную им информацию, а после его просто оставили в покое
— Но… вы понимаете, с учетом того, кто этот человек, как он с 2014 по 2019 год круглосуточно, без преувеличения, пытал, убивал и насиловал людей, чтобы он ни рассказал СБУ, не может быть никакой сделки, которая закончится его свободой. Возможна еще какая-то поблажка на суде, например, минус год-два по итогу приговора, но нельзя же его просто отпускать, чтобы он спокойно жил в Киеве. Это невозможно.
— Если ли у вас какая-нибудь информация, где сейчас «Палыч» и что с ним происходит?
— Сейчас с ним активно работает СБУ. Он под арестом и дает показания. Я знаю, что его допрашивают по несколько часов в день. Он располагает таким количеством информации, что его месяцами можно допрашивать, но где конкретно его удерживают, я не знаю.
— Вы как бывший узник «Изоляции«, возможно, слышали о якобы имевшей место попытке украинской стороны освободить заключенных, взяв тюрьму штурмом?
— Я не просто слышал. Мне пришлось объяснять эту ситуацию в Париже, потому что даже там задают эти вопросы.
Люди, которые рассказывают якобы о штурме, который они хотели предпринять в 2019 году, не понимают, что такое «Изоляция». И в этом их большая проблема. Штурм не возможен ни с точки зрения человека, который там сидел, ни технически. Вокруг минные поля, необходимо завести группу спецназа на оккупированную территорию, вероятнее всего, через Россию. Необходимо оружие, и оно должно быть уже подготовлено в тайниках в Донецке. Это значит, что должен быть свой человек. После захода группа должна разместиться в городе, потому что штурмовать «Изоляцию» сразу с автобуса невозможно. Дальше, необходимо, как минимум, несколько дней вести наблюдение за тюрьмой, потому что время от времени там проводятся тренировки спецназа МГБ. Сегодня там может быть 5 человек, завтра 25 и все вооружены.
Как бы парадоксально это ни звучало, но «Изоляция» — самое незащищенное место несвободы в Донецке. Это огромная территория бывшего завода. Часть ее просто выходит на частный сектор, там нет даже забора и стоят только сигнальные растяжки. Более того, сотрудникам тюрьмы даже в голову не может прийти, что кто-то вообще может добровольно зайти на территорию. Остальная часть обнесена забором и есть 2 блокпоста. То есть — теоретически осуществить штурм ночью, когда остается только дежурная смена, возможно.
Но люди, которые рассказывают эти сомнительные истории о штурме, не понимают, кто сидит в «Изоляции». Например, вы открываете 8-ую камеру, там сидит 20 человек, все в гражданской одежде. За 28 месяцев моего пребывания в тюрьме не было ни дня, чтобы я не сидел с кем-то из боевиков. Рядом может сидеть полковник 3-ей бригады, майор 1-ой бригады, пару бывших МГБшников, несколько перевозчиков, которые находятся там неделю и не понимают, что происходит, думая, что завтра их жена оттуда вытащит. В остальном есть 2-3 человека с проукраинскими взглядами, такое же количество тех, кто действительно имеет отношение к украинским спецслужбам и еще кто угодно, даже бизнесмены там могут сидеть, из которых делают «шпионов». Представьте ситуацию: открывается дверь, перебита вся охрана, заходят люди в балаклавах и говорит – пошли… Как вы будете разделять этих людей, кто боевик, а кто просто перевозчик? Плюс есть подвал, где вообще не понятно количество заключенных. Опять же, когда инициаторы штурма говорят, что собирались освободить 51 заложника, это что – автобусный тур? Ну… тогда нужно 2 автобуса. Как вы собираетесь их вывозить, и кто из них согласится с вами пойти, включая три женские камеры.
Более того, господин с позывным «Лермонтов» (настоящая фамилия – Михаил Николов), который якобы должен был участвовать в этой спецоперации, как-то в интервью сказал, что после штурма группа собиралась еще и взорвать в «Изоляции» все склады с боеприпасами. Учитывая, какое количество боекомплектов там находится, снесло бы часть района. И дело даже не в этом, потому что ведь смысл таких операций как раз в тишине. Через 10 минут после взрыва весь Донецк будет оцеплен, будут перекрыты выезды из города.
То есть все это — сценарий низкопробного боевика. И цель этих людей состоит не более, чем в попытке «шатнуть» Офис президента на фоне всех историй с «вагнеровцами», «Палычем» и т.д. Они играют на эмоциях, чтобы сказать, что у президента очередная «зрада», мол «они готовили, а Зеленский все отменил». Безусловно, сегодня есть вещи, за которые можно критиковать власть, но не нужно превращать судьбы людей в рекламную историю.
«Изоляция» – это судьбы. Там действительно жестоко пытают и насилуют. Но именно это и не дает права рассказывать абсолютную чушь людям, которые просто не осведомлены о деталях этого места.
— Вы, как бывший узник «Изоляции» вернулись в Украину по обмену в 2019 году. Собственно, вопрос обмена и освобождения людей с оккупированных территорий уже долгое время является одним из главных в Трехсторонней контактной группе. На ваш взгляд, возможен ли механизм, который препятствовал бы боевикам попадать в Украину в рамках обмена?
— Последний обмен состоялся в апреле 2020 года. Украина тогда забрала 20 человек. Трое из них уже под судом. Боевики отдают непонятно кого — таких, как Бражников. Но мы не можем их не забирать. Когда СБУ им говорит – это же ваши боевики и мы не желаем их забирать, они отвечают: тогда вы не получите Асеева, Иванова, Петрова и других, кого запрашиваете. Или вообще ничего не будет. И мы не можем избавиться от этой практики.
Более того, со мной сами связывались бывшие боевики, отсидевшие в «Изоляции». Они спрашивали, каким образом можно попасть в обменный фонд. Уверяли, что не причастны к насилию, а, например, просто открывали-закрывали шлагбаумы, но свои же им дали по 15 лет. При этом они сразу вспоминают, что являются гражданами Украины. Я спрашиваю: вы ничего не перепутали?
То есть, нет никакой гарантии, что при следующем обмене нам вновь не отдадут таких военных преступников. Это ударит еще и по имиджу нашей страны, потому что мы их забираем, а после они выезжают во Францию и просят там убежища. Может начаться международный скандал – а как так получается, что эти преступники из Донецка попадают в Марсель?
— На ваш взгляд, сколько в ОРДЛО может в действительности еще удерживаться людей с проукраинскими взглядами, которых обвиняют, например, в шпионаже и т.д.?
— По официальным данным в так называемых «республиках» удерживают 301 человека. Из них четыре десятка – военные, остальные – гражданские. Но я уверен, что эта цифра намного больше, потому что до сих пор есть такие места, как «Изоляция», бывшие помещения СБУ, подвалы и их много.
— Много?
— Да, и они функционируют. В подвале МГБ на Шевченко, 26, где я провел первые полтора месяца, содержатся люди, и в Ленинском районе возле телецентра. Только по Донецку масса этих неофициальных мест, а еще Макеевка, Харцызск, Луганск… Но очень сложно сказать, какое количество людей там может находиться.
На практике люди, которые получают политические статьи – это шпионаж, экстремизм, терроризм очень часто не имеют вообще никаких взглядов. Я сидел с людьми, у которых забрали бизнес в центре Донецка. А как это можно сделать? Только дав статью «шпионаж» и, как они это называют, «национализировать» имущество. Или те же перевозчики, которых делали «террористами», подбрасывая им тротил в машину, пока они переезжали через блокпосты, после обвиняя их в связях с СБУ. Поэтому именно проукраински настроенных, которые попадали бы за посты в соцсетях на самом деле не так уж и много.