Ïðîçà:
Âíèìàíèå: Øèðîêî ðàñïðîñòðàíåííûå â èíòåðíåòå êàê ñàìîñòîÿòåëüíûå ïðîèçâåäåíèÿ
«Áðèãàäèð», «Áàë», «Ãîðîä áåç èìåíè», «Èìïðîâèçàòîð», «Ïîñëåäíèé êâàðòåò Áåòõîâåíà», «Ñåáàñòèÿí Áàõ»,
íà ñàìîì äåëå, ÿâëÿþòñÿ ñîñòàâíûìè ÷àñòÿìè êíèãè «Ðóññêèå íî÷è». Íà òî áûëà âîëÿ àâòîðà!
-
- Ðóññêèå íî÷è [1843] 822k Îöåíêà:6.34*16 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 5 (07/10/2019)
- ‘Èòîãîâîå ïðîèçâåäåíèå ðóññêîãî ôèëîñîôñêîãî ðîìàíòèçìà 1830-õ ãã.’ (ÁÑÝ, èçä. 3-å).
 êíèãó âêëþ÷åíû âñòàâíûìè íîâåëëàìè ñëåäóþùèå ïðîèçâåäåíèÿ:
«Opere del Cavaliere Giambattista Piranesi», «Áðèãàäèð», «Áàë», «Ìñòèòåëü», «Íàñìåøêà ìåðòâåöà», «Ïîñëåäíåå ñàìîóáèéñòâî», «Ãîðîä áåç èìåíè», «Ïîñëåäíèé êâàðòåò Áåòõîâåíà», «Èìïðîâèçàòîð», «Ñåáàñòèÿí Áàõ»,
ïóáëèêîâàâøèåñÿ òàêæå è êàê îòäåëüíûå ïðîèçâåäåíèÿ.- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 2 øò.
- Ðóññêèå íî÷è [1843] 822k Îöåíêà:6.34*16 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 5 (07/10/2019)
-
- Äâà äíè â æèçíè çåìíîãî øàðà [1828] 12k Îöåíêà:4.96*4 Ôàíòàñòèêà Êîììåíòàðèè: 3 (25/04/2013)
-
- Opere Del Cavaliere Giambattista Paranesi [1831] 24k Ôàíòàñòèêà Êîììåíòàðèè: 1 (06/05/2018)
-
- Ãîðîäîê â òàáàêåðêå [1834] 17k Îöåíêà:4.78*536 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 28 (31/05/2020)
-
- Èíäèéñêàÿ ñêàçêà î ÷åòûðåõ ãëóõèõ [1835] 8k Îöåíêà:5.58*59 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 10 (16/08/2020)
-
- Äåðåâÿííûé ãîñòü, èëè ñêàçêà îá î÷íóâøåéñÿ êóêëå è ãîñïîäèíå Êèâàêåëå [1836] 10k Îöåíêà:5.52*8 Ñêàçêè
-
- Ñèëüôèäà [1837] 60k Îöåíêà:6.52*14 Ôàíòàñòèêà Êîììåíòàðèè: 3 (13/12/2009)
-
- Èãîøà [1833] 12k Îöåíêà:4.27*141 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 10 (31/05/2020)
-
- Ãîðîä áåç èìåíè [1839] 43k Îöåíêà:6.31*18 Ôàíòàñòèêà
-
- Êîñìîðàìà [1840] 132k Îöåíêà:7.86*7 Ôàíòàñòèêà Êîììåíòàðèè: 4 (08/02/2013)
-
- Ìîðîç Èâàíîâè÷ [1842] 13k Îöåíêà:4.74*143 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 7 (31/05/2020)
-
- Íåîáîéä¸ííûé äîì [1842] 31k Îöåíêà:4.33*46 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 1 (11/01/2012)
- Äðåâíåå ñêàçàíèå î êàëèêå ïåðåõîæåé è î íåêîåì ñòàðöå.
- Íåîáîéä¸ííûé äîì [1842] 31k Îöåíêà:4.33*46 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 1 (11/01/2012)
-
- Âèí÷åíöî è Öåöèëèÿ [1828] 35k Ïðîçà
- Ôðàãìåíòû íåçàâåðøåííîé ïîâåñòè
- Âèí÷åíöî è Öåöèëèÿ [1828] 35k Ïðîçà
-
- ϸñòðûå ñêàçêè ñ êðàñíûì ñëîâöîì [1833] 171k Îöåíêà:3.65*35 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 2 (31/05/2020)
-  àâò. ñáîðíèê ñàòèðè÷åñêèõ ñêàçîê âîøëè ñëåäóþùèå ïðîèçâåäåíèÿ: «Ðåòîðòà», Ñêàçêà î ì¸ðòâîì òåëå…», «Æèçíü è ïîõîæäåíèÿ îäíîãî èç çäåøíèõ îáûâàòåëåé â ñòåêëÿííîé áàíêå, èëè Íîâûé Æîêî», «Ñêàçêà î òîì, ïî êàêîìó ñëó÷àþ êîëëåæñêîìó ñîâåòíèêó Èâàíó Áîãäàíîâè÷ó Îòíîøåíüþ…», «Èãîøà», «Ïðîñòî ñêàçêà», «Ñêàçêà î òîì, êàê îïàñíî äåâóøêàì õîäèòü òîëïîþ…», «Òà æå ñêàçêà, òîëüêî íà èçâîðîò», «Äåðåâÿííûé ãîñòü, èëè ñêàçêà îá î÷íóâøåéñÿ êóêëå è ãîñïîäèíå Êèâàêåëå», òàêæå ïóáëèêîâàâøèåñÿ è êàê îòäåëüíûå ïðîèçâåäåíèÿ.
- ϸñòðûå ñêàçêè ñ êðàñíûì ñëîâöîì [1833] 171k Îöåíêà:3.65*35 Ñêàçêè Êîììåíòàðèè: 2 (31/05/2020)
-
- Ïåðåõâà÷åííûå ïèñüìà [1868] 22k Ïðîçà
-
- Ñêàçêè äåäóøêè Èðèíåÿ [1841] 208k Îöåíêà:4.15*106 Ñêàçêè, Äåòñêàÿ
- Áåäíûé Ãíåäêî,
Ãîðîäîê â òàáàêåðêå,
Æèòåëü Àôîíñêîé ãîðû,
Ìîðîç Èâàíîâè÷,
Î ÷åòûð¸õ ãëóõèõ,
Îòðûâêè èç æóðíàëà Ìàøè,
Ðàçáèòûé êóâøèí,
Ñòîëÿð,
×åðâÿ÷îê,
Øàðìàíùèê,
Àíåêäîòû î ìóðàâüÿõ,
Ñåðåáðÿíûé ðóáëü,
Ñèðîòèíêà,
Äâà äåðåâà. - Ñêàçêè äåäóøêè Èðèíåÿ [1841] 208k Îöåíêà:4.15*106 Ñêàçêè, Äåòñêàÿ
-
- Åçäà ïî ìîñêîâñêèì óëèöàì [1866] 14k Ïðîçà
- Ñ ñîêðàùåíèÿìè
- Åçäà ïî ìîñêîâñêèì óëèöàì [1866] 14k Ïðîçà
-
- Âîðîæåè è ãàäàëüùèêè [1868] 23k Ïðîçà
- Ñ ñîêðàùåíèÿìè
- Âîðîæåè è ãàäàëüùèêè [1868] 23k Ïðîçà
-
- Îðëàõñêàÿ êðåñòüÿíêà [1842] 33k Îöåíêà:6.30*5 Ïðîçà
-
- Íîâûé ãîä [1831] 20k Ïðîçà
- (Èç çàïèñîê ëåíèâöà)
- Íîâûé ãîä [1831] 20k Ïðîçà
-
- Èñòîðèÿ î ïåòóõå, êîøêå è ëÿãóøêå [1834] 32k Ïðîçà
-
- Êàòÿ, èëè èñòîðèÿ âîñïèòàííèöû [1834] 40k Ïðîçà
- (Îòðûâîê èç ðîìàíà)
- Êàòÿ, èëè èñòîðèÿ âîñïèòàííèöû [1834] 40k Ïðîçà
-
- Êíÿæíà Ìèìè [1834] 92k Îöåíêà:5.02*18 Ïðîçà
-
- Imbroglio [1844] 59k Ïðîçà
- (Èç çàïèñîê ïóòåøåñòâåííèêà)
- Imbroglio [1844] 59k Ïðîçà
-
- Æèâîïèñåö [1839] 25k Îöåíêà:3.79*6 Ïðîçà
- (Èç çàïèñîê ãðîáîâùèêà)
- Æèâîïèñåö [1839] 25k Îöåíêà:3.79*6 Ïðîçà
-
- Ìàðòèíãàë [1846] 25k Îöåíêà:6.92*6 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 3 (18/01/2021)
- (Èç çàïèñîê ãðîáîâùèêà)
- Ìàðòèíãàë [1846] 25k Îöåíêà:6.92*6 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 3 (18/01/2021)
-
- ×åðíàÿ ïåð÷àòêà [1838] 56k Ïðîçà
-
- Ïðèâèäåíèå [1838] 24k Îöåíêà:6.71*7 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 5 (31/05/2020)
- (Èç ïóòåâûõ çàìåòîê)
- Ïðèâèäåíèå [1838] 24k Îöåíêà:6.71*7 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 5 (31/05/2020)
-
- Æèâîé ìåðòâåö [1838] 60k Îöåíêà:7.30*8 Ïðîçà
-
- Ñâèäåòåëü [1839] 23k Ïðîçà
-
- Êíÿæíà Çèçè [1839] 108k Îöåíêà:7.46*4 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 3 (16/09/2020)
-
- 4338-é ãîä [1835] 74k Îöåíêà:5.67*33 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 4 (31/05/2020)
- Ïåòåðáóðãñêèå ïèñüìà
- 4338-é ãîä [1835] 74k Îöåíêà:5.67*33 Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 4 (31/05/2020)
-
- Ñàëàìàíäðà [1844] 190k Îöåíêà:8.00*4 Ïðîçà
-
- Çà÷åì ñóùåñòâóþò â Ìîñêâå áóëüâàðû [1864] 12k Ïðîçà
-
- Çàìåòêè î Ìîñêâå [1869] 9k Ïðîçà Êîììåíòàðèè: 2 (22/09/2020)
-
- Ïåòåðáóðãñêèå ïèñüìà [1835] 17k Ïðîçà
-
- Çàâåòíàÿ êíèãà [1825] 5k Ïðîçà
- Äðåâíåå ïðåäàíèå
- Çàâåòíàÿ êíèãà [1825] 5k Ïðîçà
-
- Äóøà æåíùèíû [1844] Ѣ 24k Ïðîçà
-
- Ñàíñêðèòñêèå ïðåäàíèÿ [1844] Ѣ 5k Ïðîçà
- Ñìåðòíàÿ ïåñíü.
Òåíè ïðàîòöåâ. - Ñàíñêðèòñêèå ïðåäàíèÿ [1844] Ѣ 5k Ïðîçà
-
- Ëåêöèè ãîñïîäèíà Ïóôà, äîêòîðà ýíöèêëîïåäèè è äðóãèõ íàóê î êóõîííîì èñêóññòâå [1845] 1053k Ïðîçà
- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 4 øò.
- Ëåêöèè ãîñïîäèíà Ïóôà, äîêòîðà ýíöèêëîïåäèè è äðóãèõ íàóê î êóõîííîì èñêóññòâå [1845] 1053k Ïðîçà
Ïóáëèöèñòèêà:
-
- Ðóññêèå íî÷è, èëè î íåîáõîäèìîñòè íîâîé íàóêè è íîâîãî èñêóññòâà [1835] 22k Ôèëîñîôèÿ
-
- Îðãàíèçì [1841] 5k Ôèëîñîôèÿ
-
- Ïñèõîëîãè÷åñêèå çàìåòêè [1843] 105k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Íàóêà èíñòèíêòà. Îòâåò Ðîæàëèíó [1843] 16k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Îòâåò íà êðèòèêó [1844] 17k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Ðóññêèå ïèñüìà [1847] 21k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Ýëåìåíòû íàðîäíûå [1843] 5k Ôèëîñîôèÿ
-
- Î ëèòåðàòóðå è èñêóññòâå [1867] 367k Îöåíêà:6.00*3 Êðèòèêà Êîììåíòàðèè: 1 (13/09/2007)
- Çàìå÷àíèÿ íà ñóæäåíèÿ Ìèõ. Äìèòðèåâà î êîìåäèè «Ãîðå îò óìà»
ÏàðàäîêñûÎ âðàæäå ê ïðîñâåùåíèþ, çàìå÷àåìîé â íîâåéøåé ëèòåðàòóðå
Êàê ïèøóòñÿ ó íàñ ðîìàíû
Î íàïàäåíèÿõ ïåòåðáóðãñêèõ æóðíàëîâ íà ðóññêîãî ïîýòà ÏóøêèíàÇàïèñêè äëÿ ìîåãî ïðàïðàâíóêà î ðóññêîé ëèòåðàòóðå
Ïñèõîëîãè÷åñêèå çàìåòêèÎïûò áåçûìÿííîé ïîýìû
Íåäîâîëüíî
- Î ëèòåðàòóðå è èñêóññòâå [1867] 367k Îöåíêà:6.00*3 Êðèòèêà Êîììåíòàðèè: 1 (13/09/2007)
-
- Òåçèñû Õîìÿêîâà [1845] 73k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Ñìåðòü è æèçíü [1827] 3k Ïóáëèöèñòèêà
- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 1 øò.
- Ñìåðòü è æèçíü [1827] 3k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Ïèñüìà ê ãðàôèíå Å. Ï. Ð…..É… [1844] Ѣ 78k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Çíà÷åíèå è òåîðèÿ æèâîòíîãî ìàãíèòèçìà [1845] Ѣ 12k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Îïûò òåîðèè èçÿùíûõ èñêóññòâ ñ îñîáåííûì ïðèìåíåíèåì îíîé ê ìóçûêå [1869] 105k Ïóáëèöèñòèêà
- Â ñîêðàùåíèè
- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 1 øò.
- Îïûò òåîðèè èçÿùíûõ èñêóññòâ ñ îñîáåííûì ïðèìåíåíèåì îíîé ê ìóçûêå [1869] 105k Ïóáëèöèñòèêà
-
- Æèòü — äåéñòâîâàòü [1869] Ѣ 13k Ïóáëèöèñòèêà
Ìåìóàðû è ïåðåïèñêà:
-
- Ïèñüìî Ñ. Ñ. Óâàðîâó [1844] 6k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ïèñüìî À. À. Êðàåâñêîìó [1844] 9k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ïèñüìà Ñ. À. Ðà÷èíñêîìó [1868] 3k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Â. Ô. Îäîåâñêèé — Ëåðìîíòîâó Ì. Þ [1839] 2k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ïåä(àãîãè÷åñêèå) ïèñüìà (Áàð. Ô. À. Ê.) [1869] 8k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ïåðåïèñêà Âëàäèìèðà Ôåäîðîâè÷à Îäîåâñêîãî ñ Àëåêñååì Ñòåïàíîâè÷åì Õîìÿêîâûì [1859] 38k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Äíåâíèê. Ïåðåïèñêà. Ìàòåðèàëû [1869] 960k Îöåíêà:3.13*5 Ìåìóàðû Êîììåíòàðèè: 3 (31/05/2020)
- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 7 øò.
- Äíåâíèê. Ïåðåïèñêà. Ìàòåðèàëû [1869] 960k Îöåíêà:3.13*5 Ìåìóàðû Êîììåíòàðèè: 3 (31/05/2020)
-
- Äíåâíèê Â. Ô. Îäîåâñêîãî 1859-1869 ãã. [1869] 713k Îöåíêà:6.00*3 Ìåìóàðû
-
- Èç ïèñåì ê Ñ. Ï. Øåâûðåâó [1836] Ѣ 12k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ïèñüìî ê À. Í. Îñòðîâñêîìó [1865] 8k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Êîëüöîâ À.Â. Ïèñüìî Êí.Â.Ô.Îäîåâñêîìó. [1841] 4k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Êþõåëüáåêåð Â.Ê. Ïèñüìî Â. Ê. Êþõåëüáåêåðà ê êíÿçþ Â. Ô. Îäîåâñêîìó [1845] 7k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ïóøêèí À.Ñ. Ïåðåïèñêà ñ Â. Ô. Îäîåâñêèì [1836] 84k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Ðîñòîï÷èíà Å.Ï. Ïèñüìà êí. Â. Ô. Îäîåâñêîìó [1858] 15k Ýïèñòîëÿðèé
-
- Òåïëÿêîâ Â.Ã. Ïèñüìà ê êíÿçþ Â.Ô. Îäîåâñêîìó [1836] 34k Ýïèñòîëÿðèé
Äðàìàòóðãèÿ:
-
- Ñåãåëèåëü, èëè Äîí-Êèõîò XIX ñòîëåòèÿ [1832] 71k Äðàìàòóðãèÿ
- Ñêàçêà äëÿ ñòàðûõ äåòåé.
(Îòðûâîê èç I ÷àñòè). - Ñåãåëèåëü, èëè Äîí-Êèõîò XIX ñòîëåòèÿ [1832] 71k Äðàìàòóðãèÿ
-
- Ìàëåíüêèé ôàðèñåé, èëè Ìàëåíüêèé ëèöåìåð [1834] 47k Äðàìàòóðãèÿ, Äåòñêàÿ
- Êîìåäèÿ â îäíîì äåéñòâèè.
- Ìàëåíüêèé ôàðèñåé, èëè Ìàëåíüêèé ëèöåìåð [1834] 47k Äðàìàòóðãèÿ, Äåòñêàÿ
-
- Âîñêðåñåíüå [1835] 25k Äðàìàòóðãèÿ
- Äðàìàòè÷åñêàÿ ñöåíà â 1-îì äåéñòâèè
. - Âîñêðåñåíüå [1835] 25k Äðàìàòóðãèÿ
-
- Õîðîøåå æàëîâàíüå, ïðèëè÷íàÿ êâàðòèðà, ñòîë, äîñòàòî÷íîå îñâåùåíèå è ïàðîâîå îòîïëåíèå [1836] 102k Äðàìàòóðãèÿ
- Äîìàøíÿÿ äðàìà, â 3-åõ äåéñòâèÿõ.
- Õîðîøåå æàëîâàíüå, ïðèëè÷íàÿ êâàðòèðà, ñòîë, äîñòàòî÷íîå îñâåùåíèå è ïàðîâîå îòîïëåíèå [1836] 102k Äðàìàòóðãèÿ
-
- Ïåðåíîñ÷èöà, èëè Õèòðîñòü ïðîòèâ õèòðîñòè [1836] 30k Äðàìàòóðãèÿ, Äåòñêàÿ
- Êîìåäèÿ â äâóõ äåéñòâèÿõ.
Îòðûâîê.- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 1 øò.
- Ïåðåíîñ÷èöà, èëè Õèòðîñòü ïðîòèâ õèòðîñòè [1836] 30k Äðàìàòóðãèÿ, Äåòñêàÿ
-
- Ñöåíà èç äîìàøíåé æèçíè [1838] 7k Äðàìàòóðãèÿ
- Ðàçãîâîð íåäîâîëüíûõ.
- Ñöåíà èç äîìàøíåé æèçíè [1838] 7k Äðàìàòóðãèÿ
-
- Öàðü-Äåâèöà [1837] 34k Äðàìàòóðãèÿ, Äåòñêàÿ
- Òðàãåäèÿ äëÿ òåàòðà ìàðèîíåòîê.
- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 1 øò.
- Öàðü-Äåâèöà [1837] 34k Äðàìàòóðãèÿ, Äåòñêàÿ
Äîìîñòðîèòåëüñòâî è äîìîâîäñòâî:
Ðàçäåë â æóðíàëå «Îòå÷åñòâåííûå Çàïèñêè».
-
- Äîìîâîäñòâî. Âå÷åð òðåòèé [1846] Ѣ 14k Ïóáëèöèñòèêà
- ×òåíèå òåòðàäêè, êîòîðàÿ òàê íå ïîíðàâèëàñü òåòóøêå.
- Äîìîâîäñòâî. Âå÷åð òðåòèé [1846] Ѣ 14k Ïóáëèöèñòèêà
Î òâîð÷åñòâå àâòîðà:
-
- Å.À.Ìàéìèí. Âëàäèìèð Îäîåâñêèé è åãî ðîìàí ‘Ðóññêèå íî÷è’ [1975] 108k Îöåíêà:4.58*12 Êðèòèêà
-
- Â. ß. Ñàõàðîâ. Î æèçíè è òâîðåíèÿõ Â. Ô. Îäîåâñêîãî [1981] 78k Îöåíêà:3.24*12 Êðèòèêà
-
- Ì. È. Ìåäîâîé. Èçîáðàçèòåëüíîå èñêóññòâî è òâîð÷åñòâî Â. Ô. Îäîåâñêîãî [1971] 37k Êðèòèêà Êîììåíòàðèè: 1 (13/09/2007)
-
- Áèáëèîãðàôèÿ ïåäàãîãè÷åñêèõ ñî÷èíåíèé [1955] 9k Îöåíêà:7.00*3 Ñïðàâî÷íàÿ
-
- Ìîðîç Èâàíîâè÷… Ãîðîäîê â Òàáàêåðêå… Ñáîðíèê Äåòñêèõ Ïåñåí… [1847] Ѣ 3k Êðèòèêà
-
- Áåëèíñêèé Â.Ã. Ñî÷èíåíèÿ êíÿçÿ Â. Ô. Îäîåâñêîãî. Ñàíêò-Ïåòåðáóðã.  òèï. Ýäóàðäà Ïðàöà. 1844. Òðè ÷àñòè [1844] 3k Êðèòèêà
-
- Áåëèíñêèé Â.Ã. Ñî÷èíåíèÿ êíÿçÿ Â. Ô. Îäîåâñêîãî [1844] 98k Êðèòèêà
-
- Áåëèíñêèé Â.Ã. Ñåëüñêîå ÷òåíèå. Êíèæêà ïåðâàÿ, ñîñòàâëåííàÿ Â. Ô. Îäîåâñêèì è À. Ï. Çàáëîöêèì. Èçäàíèå ÷åòâåðòîå… Ñêàçêà î äâóõ êðåñòüÿíàõ, äîìîñòðîèòåëüíîì è ðàñòî÷èòåëüíîì [1845] 6k Êðèòèêà
-
- Ìàéêîâ Â.Í. Ñåëüñêîå ×òåíèå. Êíèæêà âòîðàÿ, èçäàííàÿ êíÿçåì Â. Ô. Îäîåâñêèì è À. Ï. Çàáëîöêèì… [1848] Ѣ 1k Êðèòèêà
-
- Íåêðàñîâ Í.À. Ñî÷èíåíèÿ êíÿçÿ Â. Ô. Îäîåâñêîãî [1844] 25k Êðèòèêà
Îá àâòîðå:
-
- Â. Ô. Îäîåâñêèé: êðàòêàÿ ñïðàâêà [1913] 23k Îöåíêà:4.03*14 Ñïðàâî÷íàÿ
- Èëëþñòðàöèè/ïðèëîæåíèÿ: 1 øò.
- Â. Ô. Îäîåâñêèé: êðàòêàÿ ñïðàâêà [1913] 23k Îöåíêà:4.03*14 Ñïðàâî÷íàÿ
-
- Àâòîáèîãðàôèÿ [1899] 2k Îöåíêà:3.35*8 Ñïðàâî÷íàÿ
-
- Êíÿçü Â. Ô. Îäîåâñêèé â êðèòèêå è ìåìóàðàõ [1884] 87k Ìåìóàðû Êîììåíòàðèè: 3 (06/01/2021)
- Â. Í. Ìàéêîâ
Ñî÷èíåíèå êíÿçÿ Â. Ô. Îäîåâñêîãî
Â. Â. Ðîçàíîâ
×ààäàåâ è êí. Îäîåâñêèé
Ì. Ã. Ãîðëèí
Ê ñòîëåòèþ «Ðóññêèõ íî÷åé»
À. È. Êîøåëåâ
Çàïèñêè
È. È. Ïàíàåâ
Ëèòåðàòóðíûå âîñïîìèíàíèÿ(Îòðûâîê)
Â. Ô. Ëåíö
Ïðèêëþ÷åíèÿ ëèôëÿíäöà â Ïåòåðáóðãå(Îòðûâîê)
Ä. Â. Ãðèãîðîâè÷
Ëèòåðàòóðíûå âîñïîìèíàíèÿ(Îòðûâîê)
ß. Ï. Ïîëîíñêèé
Èç âîñïîìèíàíèé(Îòðûâîê) - Êíÿçü Â. Ô. Îäîåâñêèé â êðèòèêå è ìåìóàðàõ [1884] 87k Ìåìóàðû Êîììåíòàðèè: 3 (06/01/2021)
-
-  ïàìÿòü î êíÿçå Âëàäèìèðå Ôåäîðîâè÷å Îäîåâñêîì [1869] 134k Ìåìóàðû
- Âîñïðîèçâåäåíèå êíèãè 1869 ãîäà — ñòåíîãðàôè÷åñêîãî îò÷åòà çàñåäàíèÿ Îáùåñòâà ëþáèòåëåé ðîññèéñêîé ñëîâåñíîñòè îò 13 àïðåëÿ 1869 ãîäà — â ïàìÿòü îá Îäîåâñêîì. Îá Îäîåâñêîì ðàññêàçûâàþò è âñïîìèíàþò: Êîøåëåâ, Ïóòÿòà, Ðàçóìîâñêèé, Ïîãîäèí, Òèìèðÿçåâ, Ïîáåäîíîñöåâ, Â. Ñîëëîãóá.
-  ïàìÿòü î êíÿçå Âëàäèìèðå Ôåäîðîâè÷å Îäîåâñêîì [1869] 134k Ìåìóàðû
-
- Îäîåâñêèé Â. Ô.: áèîáèáëèîãðàôè÷åñêàÿ ñïðàâêà [1990] 15k Ñïðàâî÷íàÿ
-
- Ñóìöîâ Í.Ô. Êíÿçü Â. Ô. Îäîåâñêèé [1883] 139k Êðèòèêà
-
- Òðîöêèé È. Îäîåâñêèé Â. Ô [1934] 8k Êðèòèêà
Ñìîòðèòå òàêæå:
-
- Âëàäèìèð Îäîåâñêèé â Âèêèïåäèè
Владимир Одоевский. Сказки для детей. Произведения и биография
Сказки Владимира Одоевского для детей.Полный список произведений. Сказки дедушки Иринея. Краткая биография, жизнь и творчество писателя
Бедный Гнедко
Городок в табакерке
Житель Афонской горы
Мороз Иванович
О четырёх глухих
Отрывки из журнала Маши
Разбитый кувшин.Ямайская сказка
Столяр
Червячок
Шарманщик
Анекдоты о муравьях
Серебряный рубль
Сиротинка
Два дерева
Деревянный гость, или сказка об очнувшейся кукле и господине Кивакеле
Игоша
Индийская сказка о четырех глухих
Необойдённый дом
Читать сказки других известных авторов
Краткая биография Одоевского Владимира Федоровича
Владимир Федорович Одоевский – журналист, писатель, князь, музыковед, издатель и общественный деятель. Один из самых ярких представителей русского романтизма.
Учёба Владимира Одоевского
Одоевский Владимир Федорович, биография которого хорошо известна поклонникам его творчества, родился в Москве в 1803 году. Он стал последним потомком древнего княжеского рода. Мать будущего писателя была крепостной крестьянкой, а отец — дворянином. Он работал директором в Московском отделении Государственного банка. В 1822 году Владимир Одоевский с отличием окончил Московский благородный пансион, где до него учились Н. Тургенев, Н. Муравьёв, П. Чаадаев и П. Вяземский. В студенческие годы на молодого человека оказали существенное влияние профессора И. И. Давыдов и М. Г. Павлов, исповедовавшие взгляды философов-шеллингианцев.
Первые публикации Владимира Одоевского
Владимир Одоевский, биография которого насыщена интересными событиями, начал публиковаться с 1821 года. Это были не авторские произведения, а переводы с немецкого, но редактор «Вестника Европы» был не против и с удовольствием одобрил их в печать. В 1822-1823 годах там же публикуются «Письма к Лужницкому старику». Одно из писем под названием «Дни досад» привлекло внимание А. С. Грибоедова. Он познакомился с Одоевским и стал его добрым другом до конца жизни. Также Владимир дружил со своим двоюродным братом А. И. Одоевским, который в будущем станет поэтом и декабристом. Вот что Владимир написал о брате в своём студенческом дневнике: «Александр был в моей жизни целой эпохой». Брат пытался убедить его отказаться от «глубокомысленных умозрений какого-то непонятного Шеллинга», но кузен был твёрд и независим в собственных суждениях.
В начале 1820-х годов Владимир Одоевский посещал заседания «Общества любителей русской словесности», которое возглавлял Ф. Глинка, а также вступил в кружок поэта и переводчика С. Е. Раича. Сблизился с И. Киреевским, Д. Веневитиновым и В. Кюхельбекером. С первыми двумя в 1823 году писатель Одоевский, биография которого является примером для подражания, организовал «Общество любомудрия» и стал его председателем. По воспоминаниям одного из членов, в кружке «царила немецкая философия»: её самым вдумчивым и деятельным разъяснителем писатель Одоевский оставался больше 20 лет.
В 1824-1825 годах Кюхельбекер и Одоевский выпускают альманах «Мнемозина», где, кроме самих издателей, печатаются Н. М. Языков, Е. А. Баратынский, А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин и Н. Полевой. Последний потом написал: «В альманахе были необычные, свежие взгляды на словесность и философию… Кто-то смеялся над «Мнемозиной», а кто-то задумывался». Именно «задумываться» и учил Одоевский Владимир Федорович, биография которого была хорошо известна его современникам. Даже известный критик В. Г. Белинский охарактеризовал его этюд «Елладий», как «задумчивую повесть».
Отношение Одоевского к декабристам
В 1825 году биография Одоевского была омрачена таким известным событием, как восстание декабристов. Он отнёсся к нему с безоговорочным осуждением и грустным пониманием, ведь со многими заговорщиками писатель дружил или был близко знаком. Владимир Одоевский жёстко осудил николаевскую расправу над товарищами и готовился разделить их участь. Но следственная комиссия не предъявила ему никаких обвинений.
В конце 1820-х годов биография Одоевского ознаменовывается началом работы над главным философским романом его жизни под названием «Русские ночи». Владимир завершит его в 1843 году. А в 1844 году роман выйдет в составе трёх томов сочинений В. Ф. Одоевского. «Русские ночи», по сути, являются приговором немецкой философии от лица российской мысли. Данный вердикт выражался в чрезвычайно последовательном и внешне прихотливом чередовании притч и диалогов: европейская мысль объявлялась неспособной разрешить главные вопросы всемирного бытия и русской жизни в частности.
Вместе с тем в «Русских ночах» содержится исключительно высокая оценка творчества Шеллинга: «Можно сказать, что Шеллинг в начале 19-го века был, как Колумб в 15-м: он открыл человеку доселе неизвестную его часть… душу». Ещё в 1820-х годах, находясь под влиянием философии Шеллинга, Владимир написал несколько статей, посвящённых проблемам эстетики. Но немецкая философия — далеко не единственное увлечение, которое включает в себя духовная биография Одоевского. В 1830 г. писатель ознакомился с идеями новоевропейских мистиков: Баадера, Портриджа, Арндта, Сен-Мартена и др. В дальнейшем Владимир Одоевский изучал патристику, особо интересуясь традициями исихазма. Многолетние размышления князя о смысле истории, судьбах культуры, прошлом и будущем России и Запада воплотились в его философском романе.
«Односторонность является ядом нынешнего общества и причиной всех недоумений, смут и жалоб», — писал князь в «Русских ночах». По его мнению, эта универсальная односторонность появилась вследствие рационалистического схематизма, который просто неспособен предложить целостное и полное понимание человека, истории и природы. По Одоевскому, только символическое познание приближает людей к постижению «таинственных сил, связывающих жизнь вещественную и жизнь духовную». Для этого, пишет князь, «естествоиспытатель воспринимает произведения как знаки вещественного мира, поэт – живые знаки собственной души, а историк – живые знаки, внесённые в летописи народов». Мысли писателя о символическом характере познания согласуются с общей традицией европейского романтизма. В частности с теорией Шеллинга в сфере философии искусства и учениями Ф. Шлейермахера и Ф. Шлегеля, которые подчёркивали особую роль познания в герменевтике – искусстве интерпретации и понимания. Владимир считал, что человек в буквальном смысле живёт в мире символов, причём это относится как к природной, так и к культурно-исторической жизни.
Отношение Одоевского к прогрессу
Биография Одоевского, краткое содержание которой знают все школьники старших классов, не содержит никаких событий, свидетельствующих о неприятии им технического и научного прогресса. То есть писатель не был его противником. На склоне лет князь писал: «То, что именуют судьбами мира, в данную минуту может зависеть от рычага, изобретённого каким-нибудь оборванцем на чердаке в Америке или Европе, посредством которого решаются вопросы, связанные с управлением аэростатами». Также Владимир Одоевский считал бесспорным фактом то, что «с каждым научным открытием на одно человеческое страдание становится меньше». Однако в общем, несмотря на силу технического прогресса и бурный рост различных общественных благ, западная цивилизация, по мнению писателя, из-за «одностороннего погружения в материальную среду» может дать человеку только иллюзию полной продуктивной жизни. За уход из бытия в мир грёз современной цивилизации, человек рано или поздно будет расплачиваться. А вместе с пробуждением к нему придёт «невыносимая тоска». Вполне логично, если бы на этой фразе завершилась краткая биография Одоевского. Но есть ещё ряд интересных событий в жизни писателя.
Биография Одоевского, краткое содержание которой есть во многих литературных энциклопедиях, насчитывает много полемик как со слявянофилами, так и с западниками. В этом нет ничего удивительного, ведь Владимир всегда отстаивал свои философские и общественные взгляды. В 1845 году в письме к А. С. Хомякову (лидеру славянофилов) князь писал: «Моя судьба очень странная: вы считаете меня западным прогрессистом, а петербуржцы — отъявленным старовером-мистиком. Эти факты меня радуют, так как служат признаком того, что я нахожусь на пути к истине».
До издания романа «Русские ночи» биография Одоевского, краткое содержание которой вы сейчас читаете, ознаменовалась рядом творческих свершений. В 1833 году были опубликованы «Пёстрые сказки», собранные Иринеем Гомозейкою (этой словесной маской Владимир пользовался до конца жизни), которые впечатлили Н. В. Гоголя и предвосхитили тональность и образность его «Портрета», «Невского проспекта» и «Носа». В 1834 году вышла в свет сказка «Городок в табакерке», ставшая лучшим произведением во всей мировой словесности. Она на равных конкурировала с андерсеновскими рассказами и быстро полюбилась русским детям. Появились романтические повести, самая яркая из которых – «Последний квартет Бетховена». Она вышла в альманахе «Северные цветы» в 1831 году.
Отзывы коллег о Владимире Одоевском
Краткая биография Одоевского содержит много отзывов коллег о его произведениях. Вот, например, что написал Гоголь об упомянутой выше повести «Последний квартет Бетховена», а также о таких произведениях князя, как «Себастьян Бах» и Opere del Cavaliere: «Как же много у автора ума и воображения! Перечислено столько психологических явлений, что обычному человеку будет сложно их постигнуть!» Впоследствии вышло ещё несколько повестей, которые поэтесса К. Павлова окрестила «российской гофманианой»: «Саламандра», «Сильфида», «Косморама», «Сегелиель». Успехи князя заметил сам А. С. Пушкин и пригласил писателя сотрудничать с журналом «Современник» (так гласит его краткая биография). В. Ф. Одоевский взял на себя все хлопоты, связанные с выпуском 2-й книги «Современника», а после смерти поэта единолично выпустил 7-ю. До вмешательства Белинского «Современник» продержался только благодаря Владимиру.
В 1838 г. Владимир Одоевский продолжил тенденцию, намеченную в «Городке в табакерке» и «Пёстрых сказках». Можно сказать, что по этой причине оживилась его творческая биография. В. Ф. Одоевский опубликовал ряд «Повестей от дедушки Иренея». Они сразу попадают в категорию хрестоматийного чтения для детей. Успех окрыляет князя, и он его развивает, выпуская в 1843 году сборник «Сельское чтение», который становится народным журналом. В последующие 5 лет там были опубликованы 4 книги, которые переиздавались целых 11 раз. Белинский писал: «Одоевский породил целую гору книг для простонародья». В выпусках издания Владимир объяснял сложнейшие вопросы простым «народным» языком. Поэтому сборник и пользовался таким успехом.
Последние годы Владимира Одоевского
В последние годы жизни Владимир Одоевский занимался историей, а также теорией «исконно великорусской музыки». На эту тему опубликованы две работы: «О древнерусском песнопении» (1861) и «Общая музыка» (1867). Все считали, что Владимир – поборник официозной народности. Сам же князь написал: «Народность – это наследственная болезнь, от которой умрёт весь народ, если не освежит свою кровь физическим и духовным сближением с остальными нациями». Нечто подобное писатель и пытался сделать с российской и европейской культурой. Об этом нам говорит вся его биография. В. Ф. Одоевский скончался в Москве в начале марта 1869 года.
——————————————————-
Владимир Одоевский. Сказки для
детей. Читаем бесплатно онлайн
Читать сказки других известных авторов
14 сказок
Анекдоты о муравьях
Возле моей комнаты была другая, в которой никто не жил. В сей последней стоял на окне ящик с землёй, приготовленной для цветов. Земля была покрыта обломками обвалившейся с верху стены штукатурки. Окошко было на полдень и хорошо защищено от ветра; в некотором расстоянии находился амбар; словом, это место представляло все возможные удобства для…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 6 мин.)
Бедный Гнедко
Посмотрите, посмотрите, мои друзья, какой злой извозчик, как он бьёт лошадку!.. В самом деле, она бежит очень плохо… Отчего ж это? Ах, бедный Гнедко, да он хромает… — Извозчик, извозчик! Как не стыдно: ведь ты совсем испортишь свою лошадь; ты её до смерти убьёшь… — Что нужды, — отвечает извозчик. — Уж или мне, или ей…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 5 мин.)
Городок в табакерке
Папенька поставил на стол табакерку. — Поди-ка сюда, Миша, посмотри-ка, — сказал он. Миша был послушный мальчик, тотчас оставил игрушки и подошёл к папеньке. Да уж и было чего посмотреть! Какая прекрасная табакерка! Пестренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота, башенки, домик, другой, третий, четвёртый, и счесть нельзя, и все мал мала…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 11 мин.)
Два дерева
У одного деревенского помещика было два сына-близнеца, т. е. которые родились в одно время. При их рождении отец посадил два яблонные деревца. Дети подросли, и деревца подросли. Когда детям минул третий год, отец им сказал: «Вот тебе, Петруша, дерево, и вот тебе, Миша, дерево. Если вы будете за ними хорошо ухаживать, то на них будут яблоки…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 10 мин.)
Житель Афонской горы
На Афонской горе жил учёный, благочестивый муж. Смолоду он научился разным наукам, знал целебную силу трав и кореньев. Часто он ходил по хижинам бедных людей, лечил больных, утешал умирающих. И были ему от всех любовь и почёт. Однажды ту страну посетила страшная зараза — чума моровая. Люди заболевали, и многие умирали; во всех…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 2 мин.)
Мороз Иванович
Нам даром, без труда ничего не достаётся, — Недаром исстари пословица ведётся. В одном доме жили две девочки: Рукодельница да Ленивица, а при них нянюшка. Рукодельница была умная девочка, рано вставала, сама без нянюшки одевалась, а вставши с постели, за дело принималась: печку топила, хлебы месила, избу мела, петуха кормила, а потом на…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 11 мин.)
О четырёх глухих
Посвящается маленьким Графиням Екатерине и Александре Коссоковским Возьмите карту Азии, отсчитайте параллельные линии от Экватора к Северному, или Арктическому полюсу (т. е. в широту) начиная с 8-го градуса по 35-й и от Парижского меридиана по Экватору (или в долготу) начиная с 65-го по 90-й; между линиями, проведёнными на карте по этим…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 7 мин.)
Отрывки из журнала Маши
8 января 18.. года. Сегодня мне исполнилось десять лет… Маменька хочет, чтобы я с сего же дня начала писать то, что она называет журналом, то есть она хочет, чтоб я записывала каждый день всё, что со мною случится… Признаюсь, я этому очень рада. Это значит… что я уже большая девушка!.. Сверх того, как весело будет через несколько времени…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 43 мин.)
Разбитый кувшин
Жили-были на сём свете две сестрицы, обе вдовы, и у каждой было по дочери. Одна из сестёр умерла и дочь свою оставила сестре на попечение; но эта сестра была нехорошая женщина: с дочерью своей она была добра, а с племянницею зла. Бедная Маша! — так называли племянницу — горькое было её житьё: доставалось ей и от тётушки, и от сестрицы…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 4 мин.)
Серебряный рубль
Дедушка Ириней очень любил маленьких детей, т. е. таких детей, которые умны, слушают, когда им что говорят, не зевают по сторонам и не глядят в окошко, когда маменька им показывает книжку. Дедушка Ириней любит особенно маленькую Лидиньку, и когда Лидинька умна, дедушка дарит ей куклу, конфетку, а иногда пятачок, гривенник, пятиалтынный…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 6 мин.)
Сиротинка
У обгоревшей избы сидела, подгорюнясь, восьмилетняя сиротинка. Вчера Божий гнев посетил её мачеху; ни с того ни с сего показался огонь из подполицы, пополз по брёвнам, выглянул в волоковое окошко, охватил соломенную крышку — да и выжег всё без остатка; едва домашние успели выскочить да кое-что хлама повынести; собирались и миряне с соседних…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 20 мин.)
Столяр
Признайтесь, любезные читатели, вам, верно, часто случалось досадовать, когда в Новый год или в ваши именины родные или друзья дарили вас не клепером в золотой сбруе, не часами с репетицией, не корзиной с конфектами, а книжкою. Ещё более бывает вам, я думаю, досады, когда вы только что разбегаетесь за резвым кубарем, только что собираетесь…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 8 мин.)
Червячок
— Смотри-ка, Миша, — говорила Лизанька, остановившись возле цветущего кустарника, — кто-то наклеил на листок хлопчатую бумагу; не ты ли это? — Нет, — отвечал Миша, — разве Саша или Володя? — Где Володе это сделать? — продолжала Лизанька, — посмотри, как искусно растянуты эти тоненькие ниточки и…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 7 мин.)
Шарманщик
Как вы счастливы, любезные дети! У вас есть маменьки, которые о вас заботятся: чего бы вы ни захотели, что бы вы ни задумали, — всё готово для вас. Несколько глаз смотрят за каждым вашим шагом. Подойдёте близко к столу, — несколько голосов на вас кричат: берегись!.. — не ушибись!.. Вы занемогли, — маменька в беспокойстве, весь…
Автор: Одоевский В. Ф.
(Время чтения: 11 мин.)
Большой пласт русских писателей, при создании своих произведений для детей, вдохновлялись, черпали образы сюжеты их русского народного фольклора. Сказки Владимира Одоевского являются авторским сборником, который получил название «Сказки дедушки Иринея». Это был его авторский псевдоним, под которым и публиковались тексты. Самым ярким примером заимствования русского фольклора, которые вошли в сказки Одоевского можно назвать «Мороз Иванович».
Эта авторская история, которая полностью построена на знаменитой народной повести под названием «Морозко». Это можно увидеть по образу одного их главных героев, имя которого находится в названии – он целиком взят из русских сказок о Деде Морозе, выглядит и ведет себя точно так же. Кроме того, главную героиню, которую противопоставляют своей сестре, вполне можно назвать «народным образом». Это олицетворение того, каким в представлении русского человека должна быть идеальная жена.
Помимо нашего народного фольклора, рассказы Одоевского черпают сюжеты и из культурного наследия других народов. Например, также входящая в состав сборника история о четырех глухих была заимствована у Индии – у них есть подобная притча. При этом все подобные произведения были адаптированы и переосмыслены для лучшего понимания ребенка, который будет читать сказки Одоевского.
«Сказки дедушки Иринея» стала одной из основных книг сборников автора в российской литературе. Это отличный пример того, как фольклор разных народов может быть адаптирован под конкретного читателя – в данном случае, ребенка. Каждый школьник должен хотя бы раз открыть эту книгу и попробовать почитать сказки оттуда.
Владимир Федорович Одоевский
Повести и рассказы
Последний квартет Бетховена
Я был уверен, что Креспель помешался. Профессор утверждал противное. «С некоторых людей, — сказал он, — природа или особенные обстоятельства сорвали завесу, за которою мы потихоньку занимаемся разными сумасбродствами. Они похожи на тех насекомых, с коих анатомист снимает перепонку и тем обнажает движение их мускулов. Что в нас только мысль, то в Креспеле действие».
Гофман.
1827 года, весною, в одном из домов венского предместия несколько любителей музыки разыгрывали новый квартет Бетховена, только что вышедший из печати. С изумлением и досадою следовали они за безобразными порывами ослабевшего гения: так изменилось перо его! Исчезла прелесть оригинальной мелодии, полной поэтических замыслов; художническая отделка превратилась в кропотливый педантизм бездарного контрапунктиста; огонь, который прежде пылал в его быстрых аллегро и, постепенно усиливаясь, кипучею лавою разливался в полных, огромных созвучиях, — погас среди непонятных диссонансов, а оригинальные, шутливые темы веселых менуэтов превратились в скачки и трели, невозможные ни на каком инструменте. Везде ученическое, недостигающее стремление к эффектам, не существующим в музыке; везде какое-то темное, не понимающее себя чувство. И это был все тот же Бетховен, тот же, которого имя, вместе с именами Гайдна и Моцарта, тевтонец произносит с восторгом и гордостию! — Часто, приведенные в отчаяние бессмыслицею сочинения, музыканты бросали смычки и готовы были спросить: не насмешка ли это над творениями бессмертного? Одни приписывали упадок его глухоте, поразившей Бетховена в последние годы его жизни; другие — сумасшествию, также иногда омрачавшему его творческое дарование; у кого вырывалось суетное сожаление; а иной насмешник вспоминал, как Бетховен в концерте, где разыгрывали его последнюю симфонию, совсем не в такт размахивал руками, думая управлять оркестром и не замечая того, что позади его стоял настоящий капельмейстер; но они скоро снова принимались за смычки и из почтения к прежней славе знаменитого симфониста как бы против воли продолжали играть его непонятное произведение.
Вдруг дверь отворилась и вошел человек в черном сюртуке, без галстука, с растрепанными волосами; глаза его горели, — но то был огонь не дарования; лишь нависшие, резко обрезанные оконечности лба являли необыкновенное развитие музыкального органа, которым так восхищался Галль, рассматривая голову Моцарта. — «Извините, господа, — сказал нежданный гость, — позвольте посмотреть вашу квартиру — она отдается внаймы…» Потом он заложил руки на спину и приблизился к играющим. Присутствующие с почтением уступили ему место; он наклонил голову то на ту, то на другую сторону, стараясь вслушаться в музыку; но тщетно: слезы градом покатились из глаз его. Тихо отошел он от играющих и сел в отдаленный угол комнаты, закрыв лицо свое руками; но едва смычок первого скрипача завизжал возле подставки на случайной ноте, прибавленной к септим-аккорду, и дикое созвучие отдалось в удвоенных нотах других инструментов, как несчастный встрепенулся, закричал: «я слышу! слышу!» — в буйной радости захлопал в ладоши и затопал ногами.
— Лудвиг! — сказала ему молодая девушка, вслед за ним вошедшая. — Лудвиг! пора домой. Мы здесь мешаем!
Он взглянул на девушку, понял ее и, не говоря ни слова, побрел за нею, как ребенок.
На конце города, в четвертом этаже старого каменного дома, есть маленькая душная комната, разделенная перегородкою. Постель с разодранным одеялом, несколько пуков нотной бумаги, остаток фортепьяно — вот все ее украшение. Это было жилище, это был мир бессмертного Бетховена. Во всю дорогу он не говорил ни слова; но когда они пришли, Лудвиг сел на кровать, взял за руку девушку и сказал ей: «Добрая Луиза! ты одна меня понимаешь; ты одна меня не боишься; тебе одной я не мешаю… Ты думаешь, что все эти господа, которые разыгрывают мою музыку, понимают меня: ничего не бывало! Ни один из здешних господ капельмейстеров не умеет даже управлять ею; им только бы оркестр играл в меру, а до музыки им какое дело! Они думают, что я ослабеваю; я даже заметил, что некоторые из них как будто улыбались, разыгрывая мой квартет, — вот верный признак, что они меня никогда не понимали; напротив, я теперь только стал истинным, великим музыкантом. Идучи, я придумал симфонию, которая увековечит мое имя; напишу ее и сожгу все прежние. В ней я превращу все законы гармонии, найду эффекты, которых до сих пор никто еще не подозревал; я построю ее на хроматической мелодии двадцати литавр; я введу в нее аккорды сотни колоколов, настроенных по различным камертонам, ибо, — прибавил он шопотом, — я скажу тебе по секрету: когда ты меня водила на колокольню, я открыл, чего прежде никому в голову не приходило, — я открыл, что колокола — самый гармонический инструмент, который с успехом может быть употреблен в тихом адажио. В финал я введу барабанный бой и ружейные выстрелы, — и я услышу эту симфонию, Луиза! — воскликнул он вне себя от восхищения. — Надеюсь, что услышу, — прибавил он, улыбаясь, по некотором размышлении. — Помнишь ли ты, когда в Вене, в присутствии всех венчанных глав света, я управлял оркестром моей ватерлооской баталии? Тысячи музыкантов, покорные моему взмаху, двенадцать капельмейстеров, а кругом батальный огонь, пушечные выстрелы… О! это до сих пор лучшее мое произведение, несмотря на этого педанта Вебера.[1] — Но то, что я теперь произведу, затмит и это произведение. — Я не могу удержаться, чтоб не дать тебе о нем понятия».
С сими словами Бетховен подошел к фортепьяно, на котором не было ни одной целой струны, и с важным видом ударил по пустым клавишам. Однообразно стучали они по сухому дереву разбитого инструмента, а между тем самые трудные фуги в 5 и 6 голосов проходили через все таинства контрапункта, сами собою ложились под пальцы творца «Эгмонта», и он старался придать как можно более выражения своей музыке… Вдруг сильно, целою рукою покрыл он клавиши и остановился.
— Слышишь ли? — сказал он Луизе. — Вот аккорд, которого до сих пор никто еще не осмеливался употребить. — Так! я соединю все тоны хроматической гаммы в одно созвучие и докажу педантам, что этот аккорд правилен. — Но я его не слышу, Луиза, я его не слышу! Понимаешь ли ты, что значит не слыхать своей музыки?.. Однако ж мне кажется, что когда я соберу дикие звуки в одно созвучие, — то оно как будто отдается в моем ухе. И чем мне грустнее, Луиза, тем больше нот мне хочется прибавить к септим-аккорду, которого истинных свойств никто не понимал до меня… Но полно! может быть, я наскучил тебе, как всем теперь наскучил. — Только знаешь что? за такую чудную выдумку мне можно наградить себя сегодня рюмкой вина. Как ты думаешь об этом, Луиза?
Слезы навернулись на глазах бедной девушки, которая одна из всех учениц Бетховена не оставляла его и под видом уроков содержала его трудами рук своих: она дополняла ими скудный доход, полученный Бетховеном от его сочинений и большею частию издержанный без толку на беспрестанную перемену квартир, на раздачу встречному и поперечному. Вина не было! едва оставалось несколько грошей на покупку хлеба… Но она скоро отвернулась от Лудвига, чтоб скрыть свое смущение, налила в стакан воды и поднесла его Бетховену.
— Славный рейнвейн! — говорил он, отпивая понемногу с видом знатока. — Королевский рейнвейн! он точно из погреба моего батюшки, блаженной памяти Фридерика. Я это вино очень помню! оно день ото дня становится лучше — это признак хорошего вина! — И с этими словами охриплым, но верным голосом он запел свою музыку на известную песню гетева Мефистофеля:
Es war einmal ein Konig,
Der hatt’ einen grossen Floh,[2] —