Рассказы о пресс хатах

21 Дек 2021, 08:29

Трое мужчин, содержащихся в новосибирском СИЗО-1, пожаловались на издевательства. Один рассказал, что сотрудники повредили ему руку после жалоб на плохое самочувствие, другой заявил, что его избили заключенные, а администрация учреждения грозилась «оборвать его жизнь в любой момент», третий — объявил голодовку и вскрыл вены после неоказания ему медпомощи.

В декабре 2021 года трое заключенных новосибирского СИЗО-1 написали обращения о пыточных условиях содержания в учреждении. Родственники одного из них предоставили Тайге.инфо копии писем. Редакция рассказывает о жалобах арестованных.

Голодовка и члены ОНК

Заключенный новосибирского СИЗО-1 Сергей Кобец объявил голодовку и вскрыл вены в знак протеста, сообщили Тайге.инфо его родственники.

В качестве причин голодовки Кобец указал ограничение доступа к личным вещам, подделку документов администрацией учреждения, подписанных якобы самим заключенным, отказ в назначении курса лечения травмы грудного отдела и другие. Он отказался принимать пищу, пока к нему не приедет прокурор Новосибирска Роман Сивак.

«По вполне понятным основаниям регистрация письменного заявления [о голодовке] в журнал не занесена», — рассказал заключенный в обращении, подписанным им и еще двумя заключенным.

14 декабря Кобеца перевели в одиночную камеру и дали ему подписать рапорт, в котором говорилось, что он якобы дал устные показания о голодовке из-за «несогласия с режимом содержания».

«Таким методом администрация СИЗО в очередной раз скрывает истинные причины голодовки, приходится идти на крайние меры», — уточнил Кобец.

Тайга.инфо уже писала о Сергее Кобеце, который весной 2021 года жаловался на избиение и издевательства со стороны сотрудников СИЗО-1. В знак протеста он несколько раз объявлял голодовку, дважды «вскрывался» и зашивал себе рот, но не получил медицинской помощи. Мужчина обращался в службу собственной безопасности ФСИН и к уполномоченной по правам человека. Он жаловался на неоказание помощи и незаконную принудительную госпитализацию в туберкулезный диспансер.12 октября в СИЗО-1 приезжали члены ОНК Новосибирской области вместе с прокурором по надзору, которые проверяли «информацию о нарушении прав» Кобеца. По словам родственницы Сергея, комиссия попросила разрешения у сокамерников сфотографировать их кровати, потому что «красиво заправлены». Однако ни одного вопроса про невыдачу лекарств заключенному не задали. Позже прокурор и председатель ОНК Евгений Анисимов пригласили его побеседовать в присутствии начальства СИЗО. На его рассказы Анисимов ответил: «Мы вам поможем, пожалуйста, всегда пишите нам, не режьтесь только»

«Анисимов забыл подписать мое согласие на обработку персональных данных. То есть моего личного дела Анисимов даже не касался, так как не имел на это права. После проверки ОНК отчиталась, что содержащихся под стражей хорошо кормят, а медпомощь — высший класс», — передали слова Кобеца родственники.

Материалы проверки направили в отдел Следственного комитета по Дзержинскому району, которые рассматривал следователь Чеботарев. Он, по словам заключенного, даже не опросил его и свидетелей, не потребовал журнал регистрации травм у СИЗО и медсанчасти и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела

«После вынесения указанного постановления следователем Чеботаревым через 10 суток замруководителя следственного отдела Латыпов передал мне документ, в котором указал, что по моему заявлению все еще ведется проверка. Интересно получается: следователь отказывает в возбуждении дела, а его начальник даже не знает об этом», — возмутился Кобец.

Из ответа ФСИН 17 ноября и Минздрава 29 октября заключенному следует, что лечат его в стационаре МСЧ-11 и туберкулезной больнице ЛИУ-10, куда Кобеца якобы поставили на учет с 6 июля 2018-го «с хроническими заболеваниями».

«Вот только МСЧ-54 ФСИН предоставили ложные сведения для проверки, потому что хронических болезней у меня никогда не было, а в тубдиспансер меня увезли в недобровольном порядке абсолютно здоровым, — рассказал заключенный. — В МСЧ-11 же вообще отсутствуют стационарные условия. И если бы они тут были, страшно представить, сколько бы заключенных оставили тут свои жизни с такими начальниками как [врио начальника медсанчасти Зоя] Кречетова, но зато точно знаю, что первый в этом списке был бы я. Без реагирования Москвы тут не разберешься. Как процветал беспредел, прикрывающийся формальными отписками, так и будет. Надеюсь, это не закончится для меня летальным исходом в стенах СИЗО».

«Будешь писать жалобы — тебя поместят в карцер»

Второй заключенный, заявивший об издевательствах в СИЗО-1 — 34-летний Дмитрий Клементьев. Утром 22 апреля 2021-го его собирались этапировать в суд. Перед этим он сказал сотруднику СИЗО Железнову, что плохо себя чувствует, и попросил вызвать медика. За три с половиной часа никакой помощи мужчина не получил, рассказали родственники Кобеца.

«Железнов пригласил других сотрудников СИЗО, которые применяли ко мне необоснованную физическую силу, заломали мне руки за спиной в разные стороны, хотя я даже не сопротивлялся. Надели наручники, специально застегнули их слишком жестко, отчего я испытал сильную физическую боль. В спецмашине меня посадили в одиночный отсек — „стакан“», — рассказал в письме Клементьев.

По словам заключенного, сотрудники, когда заталкивали его в «стакан», видели, что он зацепился левым предплечьем за замок камеры и получил рваную рану. Клементьев сказал об этом Железнову, но тот ответил, что ему **** [наплевать], и он «отпишется», после чего пнул заключенного по копчику.

Только после того, как Клементьева привезли в Новосибирский областной суд, сотрудники конвоя вызвали скорую. Больше четырех часов у него шла кровь из раны. Когда заключенный вернулся в СИЗО, то обратился к администрации, но сотрудники пригрозили ему: «Будешь писать жалобы — тебя поместят в карцер, подумай над этим хорошо, ведь тебе еще отбывать срок».

Тем же вечером Клементьев написал две жалобы и передал их дежурному корпуса. К заключенному вызвали сотрудника оперативного отдела СИЗО, но тот сказал, что заявление не примет, и ушел.

23 апреля перед очередным этапом в суд Клементьева досматривал Железнов. Он нашел у заключенного документ с жалобой, разозлился и дважды ударил его кулаком в висок. В суде Клементьеву снова вызвали скорую, медики зафиксировали ушиб. Сотрудники СИЗО снова заявили ему: «Мы-то отпишемся, что бы ни случилось, а тебе будет еще хуже».

Очередное написанное Клементьевым на Железнова заявление «о превышении должностных полномочий» дежурный сотрудник ему вернул и предложил отправить через ящик для писем, а также «наотрез отказался» регистрировать документ в журнале.

«Все заявления о противоправных действиях сотрудников администрации так и не дошли до адресатов, так как не покинули территорию СИЗО и исчезли бесследно», — отметил Клементьев в письме.

После жалоб к заключенному приехал тот же следователь из Дзержинского райотдела С К Чеботарев, который отказался возбуждать дело по заявлению Сергея Кобеца. Он опросил заключенного и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Но следователь, по словам Клементьева, не стал смотреть записи с камер наблюдения и с регистраторов сотрудников ФСИН.

«Постановление Чеботарева об отказе в возбуждении дела находится в обжаловании. Зато вместо приобщения справки от „скорой“ и рапорта конвоя суда о ране он [следователь] приложил справку от МСЧ-11 с ложной информацией о якобы самопорезах», — считает заключенный.

После допроса Клементьева администрация СИЗО поставила его на профилактический учет как «склонного к членовредительству и суициду».

Насилие в кабинете администрации

12 ноября сотрудники СИЗО-1 вызвали в кабинет 25-летнего Михаила Семенова «для проведения беседы». В помещении оказались еще трое заключенных, с которыми у него были конфликты. Семенов пытался уйти, но сотрудники перегородили ему выход и оттолкнули от двери, говорится в письме.

«Далее заключенные начали оказывать на меня психологическое и моральное давление, с периодичностью нанося мне удары по разным частям тела, лица и ног, отчего я испытывал сильную физическую боль на протяжении 20−30 минут, в то время когда сотрудники администрации молча наблюдали за всем происходящим в кабинете, даже не пытаясь вмешаться», — рассказал Семенов.

При этом оперативники просили заключенных бить мужчину так, чтобы не осталось синяков, уточнил Семенов. После нападения сотрудники администрации предупредили заключенного, что он может умереть в СИЗО: «Хочешь жить — молчи».

Семенова вернули в камеру, а всех, кто с ним содержался, перевели в другую. Он попытался вызвать фельдшера из МСЧ-11, но медик отказался, потому что врио начальника медсанчасти Зоя Кречетова якобы дала указание «ничего у него не регистрировать».

«Фельдшер закрыл форточку на дверях моей камеры и ушел, оставив меня мучиться с острой болью в левой части тела. Ко мне не приходили врачи, сколько бы я ни пытался вызвать их в камеру», — пожаловался заключенный.

15 ноября Семенова этапировали в суд, туда же вызвали и скорую помощь. Медики диагностировали ссадины за ушами и перелом ребра. Заключенного хотели отвезти в больницу, но судья отказала, потому что «нужно провести заседание». Мужчина рассказал обо всем супруге.

«После того, как меня вернули в СИЗО, конвой высказал администрации, что те скрыли мои травмы. Также конвой написал рапорт о том, что „скорая“ всё зафиксировала, — уточнил Семенов. — Тут же сбежались работники медсанчасти и стали уговаривать меня подписать бумагу, якобы я сломал ребро, потому что выпал из окна. Я не стал подписывать. Врачи психанули и ушли, бросая мне разные угрозы».

Несколько жалоб «в разные инстанции» написала и жена заключенного. После этого, по словам Семенова, на него начал давить «спецконтингент черной масти». Мужчину якобы заставляли писать «нужные» показания, иначе с ним «произойдет несчастный случай».

«Некоторое время я отказывался, но после разговора с управлением, когда осознал, что они все заодно и далеко не шутят, начал делать так, как они хотят. Единственное, чего я не выполнил — оговор своей супруги. Позже я понял, что они хотели напугать ее уголовной ответственностью за дачу якобы ложных показаний», — добавил заключенный.

Перед тем как давать «нужные» показания, Семенова снова увезли в суд, где он попросил жену записать видео с его рассказом, но конвой запретил. Заключенному все же удалось передать запись своему адвокату.

«Всё может быть по справедливости, если материалы проверки направить не в отдел СК по Дзержинскому району, а в другой правоохранительный орган, не относящийся к территории СИЗО», — подчеркнул Семенов.

Семенов утверждает, что в отделе СК по Дзержинскому району, все дела о «превышении должностных полномочий» сотрудниками СИЗО-1 остаются «без выявленных нарушений», после чего выносится постановление об отказе в возбуждении.

«В основном, следователем Чеботаревым почему-то», — отметил заключенный.

Тайга.инфо обратилась за комментарием в ГУФСИН по Новосибирской области.

Ирина Беляева

Эксклюзивное интервью бывшего узника «Изоляции» Станислава Асеева агентству «Интерфакс-Украина»

Текст: Инна Кардаш

— Накануне вы вернулись из Франции и Германии, где рассказывали о донецкой тюрьме «Изоляция», в которой сами провели более 2-х лет. Расскажите подробнее об этих визитах.

— Мой визит происходил в рамках программы МИД Украины «Изоляция: must speak». Она была основана год назад с целью привлечь внимание к секретной тюрьме «Изоляция» не только в Украине, но и за рубежом. В Украине эта тема поднята на президентский уровень, присутствует в Трехсторонней контактной группе, но на Западе о ней не знает практически никто.

Посольства Украины в Германии и Франции организовали целую программу действий. Я приехал с Игорем Козловским, бывшим узником совести в Донецке и Ириной Рябенькой, режиссером фильма об «Изоляции», который как раз был создан в Германии.

В Берлине и Париже я провел ряд встреч с депутатами парламентов, передал списки палачей из тюремной администрации с их личными данными и фото, акцентировав внимание на том, что «Изоляция» — это гуманитарный вызов в Европе, который существует с 2014 года. Я также рассказывал местным правозащитникам и украинской диаспоре, в том числе в Гамбурге и Ницце, что происходит на оккупированных территориях. В обеих странах прошли презентации немецкой и французской версий моей книги «Светлый путь». К слову, в МИД Франции сейчас впервые услышали об «Изоляции».

Кроме того, не так давно состоялся визит и в США: Вашингтон и Нью-Йорк. Сотрудники госдепартамента и конгрессмены уже были в курсе о задержании в Украине экс-коменданта и главного преступника «Изоляции» «Палыча», накануне я общался с американской прессой.

Сейчас мы продолжаем двигаться в рамках этой программы. В следующем году планируются встречи и презентации в Вене, Брюсселе при штаб-квартире НАТО и еще ряде европейских государств.

— Могу только предположить, какой след могло оставить пребывание в «Изоляции» в вашей жизни. А как реагируют те высокопоставленные представители западных стран, с которыми вы общались?

— Рассказы о пытках током или изнасилованиях не являются для них чем-то новым в истории человечества. То есть они понимают, что это все те же самые проблемы, которые существуют по всему миру в рамках локальных конфликтов — в Ираке, Афганистане, Судане. Открытие для них только в том, что теперь это происходит еще и в Европе, на украинском Донбассе.

Они холодно воспринимают такую информацию, жмут руку и заверяют, что постараются сделать все возможное.

— Какова ваша личная цель таких визитов?

— Цели две: тактическая и стратегическая.

Первая заключается в том, чтобы наложить санкции на преступников «Изоляции», данные о которых мы и предоставляем. Ведь, как оказалось, если тот же «Палыч» (Денис Куликовский, экс-комендант тюрьмы), который после всех своих зверств оказался в Украине, свободно жил в Киеве целых два года, то эти люди могут быть где угодно. Нужно понимать, что руководство «Палыча» — это очень богатые люди. К примеру, «Ленин», он же Василий Евдокимов, начальник центра специальных операций так называемого «Министерства госбезопасности ДНР». Эти люди не собираются всю свою жизнь жить в Донецке. Есть и политический момент: если санкции будут наложены, это автоматически даст сигнал России о том, что в США знают о существовании «Изоляции» и отрицать уже будет сложнее.

Стратегически «Изоляция» должна стать проблемой для России на международном уровне, чтобы они были вынуждены ее закрыть. Конечно, они никогда официально не признают, что имеют к ней отношение, соответственно, публичного закрытия не будет. Но во избежание разглашений, подобных моим, и других пострадавших заключенных, вполне возможно, что это место закроют по-тихому, переведут людей в официальные тюрьмы. Для этого необходимо давление на Россию через Госдепартамент и Конгресс США, парламенты европейских стран.

— Многих месяц назад потрясла новость о том, что «Палыч» жил в Киеве 2 года. Известно и о его подельнике из числа бывших заключенных «Изоляции» Евгение Бражникове, который после обмена удерживаемыми в 2019 году и до недавнего времени также находился и свободно перемещался по Украине, не будучи даже задержанным. Почему, на ваш взгляд, такое возможно?

— Это абсолютно абсурдная ситуация. И она стала возможной из-за особенностей функционирования нашей судебной системы.

В СБУ по Бражникову провели следствие и предъявили подозрение. По его делу проходит 9 потерпевших и около 20 свидетелей. Все они говорят одно и тоже – этот человек издевался над заключенными. Он и сам был заключенным, но де-факто являлся частью тюремной администрации и свободно перемещался по «Изоляции», при этом имея мобильный телефон. Все эти доказательства прикреплены к материалам дела. Однако суд посчитал, что угрозы его давления на свидетелей и потерпевших нет, как нет и угрозы бегства, поэтому не принял в отношении него никаких мер пресечения. Бражникова отпустили, отдали загранпаспорт.

Когда же на него завели уголовное дело, первые полгода он просидел под домашним арестом. К слову, изначально судить Бражникова должны были в Покровске Донецкой области. Но нам, как потерпевшим, удалось перенести суд в Киев, где у него нет никаких связей. Он тут же сбежал за границу. Хотя до этого момента рассказывал, что дело развалится прежде, чем дойдет до суда. А если и дойдет, то развалится прямо в суде.

— Вам известно, в какой стране он находится сейчас?

— Он выехал на Лазурный берег, находится в Марселе во Франции. И теперь просит там политического убежища.

К слову, защиты во Франции он просит, будучи обвиняемым в Украине по двум особо тяжким статьям — это жестокое обращение с гражданскими и военными, а также участие в незаконных формированиях.

— Есть ли, в принципе, какое-либо решение суда в отношении него?

— Нет. Суд над ним еще даже не начинался. Дело в том, что, будучи еще в Украине, ни он сам, ни его адвокат не являлись на суд. Адвокат постоянно сообщал, что болеет либо же у него другое параллельное заседание.

Крайний раз судья сделал отвод адвокату и обратился в коллегию адвокатов, чтобы ему сделали выговор. На следующем заседании должен быть другой представитель защиты. Я надеюсь, что удастся провести предварительное заседание, после чего может быть инициирована процедура подачи Бражникова в розыск.

— Когда по плану должно состояться следующее судебное заседание?

— Оно состоится 23 декабря.

— К слову, когда вы были во Франции – вы сообщали об этом?

— Безусловно, я поднял этот вопрос в Париже. На данный момент не могу сообщать о деталях, поскольку это тонкая дипломатическая работа и говорить преждевременно. Я надеюсь, что наш МИД также поможет решить этот вопрос: чтобы Бражникову не дали политического убежища во Франции, объявили в розыск по линии Интерпол и привезли в Украину под конвоем.

— Возвращаясь к «Изоляции» – вы говорите, что Бражников изначально был заключенным и, в то же время, участвовал в избиениях людей. Как это произошло?

— Очень просто. Половина заключенных «Изоляции» – это местные боевики. В буквальном смысле: полковники, майоры, капитаны. Сам Бражников еще со Стрелковым в 2014 году начинал «Русскую весну». У него есть медаль за оборону Славянска. Когда Стрелков сбежал из Славянска в Донецк, все оружие, которое он вывез, разместил на заводе в Донецке, где работал Бражников. После Стрелков сбежал в Россию, а Бражникова спустя некоторое время из-за этого оружия арестовали свои же, бросили на подвал.

Когда Бражников понял, что такое «Изоляция», быстро сориентировался и начал сотрудничать с администрацией, чтобы его не трогали. Вместе с «Палычем» стал «вытягивать» показания и избивать людей, при этом получив 8 лет лишения свободы за незаконное хранение оружия.

Единственный вариант, который ему оставался – попасть по обмену в Украину. И он попал в эти списки. В каком-то смысле его можно понять, потому что сейчас он в Марселе, а в «ДНР» он сидел бы на нарах еще много лет.

— В СМИ можно найти фамилию еще одного фигуранта «Изоляции», который был связан с Бражниковым – это Алексей Кусков. Украина забрала его в рамках обмена из Донецка еще в 2017 году. Известно ли вам что-то о нем?

— Мне бы хотелось узнать… Учитывая, что я писал на него заявление в СБУ. Дело в том, что этот человек вместе с Бражниковым и «Палычем» принимал участие в попытке группового изнасилования. Ночью 2017 года они зашли в нашу камеру. Избили заключенного – Женю Ставцева, который сейчас удерживается в Макеевской колонии. Кусков  Бражников держали его за плечи, подошел «Палыч» и расстегнул ширинку. И хотя самого факта изнасилования в тот момент не произошло, тем не менее, это попытка.

Мое заявление из СБУ попало в полицию, те спустили на какой-то район в Донецкой области, на этом дело заглохло. Я не знаю, где он и в Украине ли он вообще. Может быть, и он тоже сбежал. К сожалению, так работает наша правоохранительная система.

— Что касается самого «Палыча» — чуть выше уже упоминалось о том, что он пробыл в Киеве 2года, но был задержан только в начале этого ноября. Как можно понять, именно вы стали ключевой фигурой, которая этому поспособствовала. Почему так получилось?

— В феврале 2018 года «Палыча» убрали из «Изоляции». Поводом послужило то, что он в очередной раз «переломал» всю тюрьму, включая женские камеры и избил одного из заключенных до такой степени, что у того не открывались глаза. На следующий день, все еще находясь в состоянии алкогольного опьянения, он выгнал людей на улицу и начал избивать. Собственные подчиненные вызвали начальника «Палыча» — «Ленина» из МГБ. Тот бросил «Палыча» на подвал. После он исчез.

Его стали привозить к нам вновь летом 2018 года для пыток в подвале, где он «отрабатывал» кого-то из заключенных и снова куда-то увозили. В конечном итоге, «Палыч» сбежал из Донецка в Россию. Думаю, он понимал, что рано или поздно его свои же и убьют, поскольку он владел огромным количеством информации, да и по горло был в крови. Но и в России его пребывание — вопрос времени, пока не найдет ФСБ.

Когда дело по фигурантам «Изоляции» передали в Красноармейский районнуй суд Донецкой области, я увидел, что «Палыча» в этом деле нет. Я позвонил в полицию, где мне сообщили, что он пересек российско-украинскую границу 23 апреля 2019 года и что судить его заочно не могут, поскольку он в Украине.

Я позвонил Христо Грозеву, расследователю Bellingcat, и сообщил данную информацию. Спустя сутки он ее подтвердил через бывших офицеров СБУ, которые тогда «вели» Палыча. Я не могу разглашать детали, но, как понимаю, именно они и поспособствовали его выезду из России. Не знаю, что в СБУ могли ему пообещать, но, как минимум, жизнь. Около полугода они использовали «Палыча» в своих целях. После что-то произошло, что нам пока не до конца ясно и то, по какой-то причине его отпустили.

Спустя время, после встреч с бывшими СБУшниками, мы нашли того, кто знал, где на тот момент находился «Палыч». Мы обратились в полицию и попросили его задержать. Мы сказали, что не сегодня-завтра получим его адрес, и обратились за обеспечением оперативного сопровождения. В полиции пообещали исполнить, но передали всю информацию СБУ. Они не смогли найти «Палыча», но вышли на нашего информатора. «Прижали» его. Так «Палыч» вновь попал в СБУ, его задержали.

— Складывается ощущение с ваших слов, что «Палыч» полгода «поработал» на СБУ, рассказал нужную им информацию, а после его просто оставили в покое

— Но… вы понимаете, с учетом того, кто этот человек, как он с 2014 по 2019 год круглосуточно, без преувеличения, пытал, убивал и насиловал людей, чтобы он ни рассказал СБУ, не может быть никакой сделки, которая закончится его свободой. Возможна еще какая-то поблажка на суде, например, минус год-два по итогу приговора, но нельзя же его просто отпускать, чтобы он спокойно жил в Киеве. Это невозможно.

— Если ли у вас какая-нибудь информация, где сейчас «Палыч» и что с ним происходит?

— Сейчас с ним активно работает СБУ. Он под арестом и дает показания. Я знаю, что его допрашивают по несколько часов в день. Он располагает таким количеством информации, что его месяцами можно допрашивать, но где конкретно его удерживают, я не знаю.

— Вы как бывший узник «Изоляции«, возможно, слышали о якобы имевшей место попытке украинской стороны освободить заключенных, взяв тюрьму штурмом?

— Я не просто слышал. Мне пришлось объяснять эту ситуацию в Париже, потому что даже там задают эти вопросы.

Люди, которые рассказывают якобы о штурме, который они хотели предпринять в 2019 году, не понимают, что такое «Изоляция». И в этом их большая проблема. Штурм не возможен ни с точки зрения человека, который там сидел, ни технически. Вокруг минные поля, необходимо завести группу спецназа на оккупированную территорию, вероятнее всего, через Россию. Необходимо оружие, и оно должно быть уже подготовлено в тайниках в Донецке. Это значит, что должен быть свой человек. После захода группа должна разместиться в городе, потому что штурмовать «Изоляцию» сразу с автобуса невозможно. Дальше, необходимо, как минимум, несколько дней вести наблюдение за тюрьмой, потому что время от времени там проводятся тренировки спецназа МГБ. Сегодня там может быть 5 человек, завтра 25 и все вооружены.

Как бы парадоксально это ни звучало, но «Изоляция» — самое незащищенное место несвободы в Донецке. Это огромная территория бывшего завода. Часть ее просто выходит на частный сектор, там нет даже забора и стоят только сигнальные растяжки. Более того, сотрудникам тюрьмы даже в голову не может прийти, что кто-то вообще может добровольно зайти на территорию. Остальная часть обнесена забором и есть 2 блокпоста. То есть — теоретически осуществить штурм ночью, когда остается только дежурная смена, возможно.

Но люди, которые рассказывают эти сомнительные истории о штурме, не понимают, кто сидит в «Изоляции». Например, вы открываете 8-ую камеру, там сидит 20 человек, все в гражданской одежде. За 28 месяцев моего пребывания в тюрьме не было ни дня, чтобы я не сидел с кем-то из боевиков. Рядом может сидеть полковник 3-ей бригады, майор 1-ой бригады, пару бывших МГБшников, несколько перевозчиков, которые находятся там неделю и не понимают, что происходит, думая, что завтра их жена оттуда вытащит. В остальном есть 2-3 человека с проукраинскими взглядами, такое же количество тех, кто действительно имеет отношение к украинским спецслужбам и еще кто угодно, даже бизнесмены там могут сидеть, из которых делают «шпионов». Представьте ситуацию: открывается дверь, перебита вся охрана, заходят люди в балаклавах и говорит – пошли… Как вы будете разделять этих людей, кто боевик, а кто просто перевозчик? Плюс есть подвал, где вообще не понятно количество заключенных. Опять же, когда инициаторы штурма говорят, что собирались освободить 51 заложника, это что – автобусный тур? Ну… тогда нужно 2 автобуса. Как вы собираетесь их вывозить, и кто из них согласится с вами пойти, включая три женские камеры.

Более того, господин с позывным «Лермонтов» (настоящая фамилия – Михаил Николов), который якобы должен был участвовать в этой спецоперации, как-то в интервью сказал, что после штурма группа собиралась еще и взорвать в «Изоляции» все склады с боеприпасами. Учитывая, какое количество боекомплектов там находится, снесло бы часть района. И дело даже не в этом, потому что ведь смысл таких операций как раз в тишине. Через 10 минут после взрыва весь Донецк будет оцеплен, будут перекрыты выезды из города.

То есть все это — сценарий низкопробного боевика. И цель этих людей состоит не более, чем в попытке «шатнуть» Офис президента на фоне всех историй с «вагнеровцами», «Палычем» и т.д. Они играют на эмоциях, чтобы сказать, что у президента очередная «зрада», мол «они готовили, а Зеленский все отменил». Безусловно, сегодня есть вещи, за которые можно критиковать власть, но не нужно превращать судьбы людей в рекламную историю.

«Изоляция» – это судьбы. Там действительно жестоко пытают и насилуют. Но именно это и не дает права рассказывать абсолютную чушь людям, которые просто не осведомлены о деталях этого места.

— Вы, как бывший узник «Изоляции» вернулись в Украину по обмену в 2019 году. Собственно, вопрос обмена и освобождения людей с оккупированных территорий уже долгое время является одним из главных в Трехсторонней контактной группе. На ваш взгляд, возможен ли механизм, который препятствовал бы боевикам попадать в Украину в рамках обмена?

— Последний обмен состоялся в апреле 2020 года. Украина тогда забрала 20 человек. Трое из них уже под судом. Боевики отдают непонятно кого — таких, как Бражников. Но мы не можем их не забирать. Когда СБУ им говорит – это же ваши боевики и мы не желаем их забирать, они отвечают: тогда вы не получите Асеева, Иванова, Петрова и других, кого запрашиваете. Или вообще ничего не будет. И мы не можем избавиться от этой практики.

Более того, со мной сами связывались бывшие боевики, отсидевшие в «Изоляции». Они спрашивали, каким образом можно попасть в обменный фонд. Уверяли, что не причастны к насилию, а, например, просто открывали-закрывали шлагбаумы, но свои же им дали по 15 лет. При этом они сразу вспоминают, что являются гражданами Украины. Я спрашиваю: вы ничего не перепутали?

То есть, нет никакой гарантии, что при следующем обмене нам вновь не отдадут таких военных преступников. Это ударит еще и по имиджу нашей страны, потому что мы их забираем, а после они выезжают во Францию и просят там убежища. Может начаться международный скандал – а как так получается, что эти преступники из Донецка попадают в Марсель?

— На ваш взгляд, сколько в ОРДЛО может в действительности еще удерживаться людей с проукраинскими взглядами, которых обвиняют, например, в шпионаже и т.д.?

— По официальным данным в так называемых «республиках» удерживают 301 человека. Из них четыре десятка – военные, остальные – гражданские. Но я уверен, что эта цифра намного больше, потому что до сих пор есть такие места, как «Изоляция», бывшие помещения СБУ, подвалы и их много.

— Много?

— Да, и они функционируют. В подвале МГБ на Шевченко, 26, где я провел первые полтора месяца, содержатся люди, и в Ленинском районе возле телецентра. Только по Донецку масса этих неофициальных мест, а еще Макеевка, Харцызск, Луганск… Но очень сложно сказать, какое количество людей там может находиться.

На практике люди, которые получают политические статьи – это шпионаж, экстремизм, терроризм очень часто не имеют вообще никаких взглядов. Я сидел с людьми, у которых забрали бизнес в центре Донецка. А как это можно сделать? Только дав статью «шпионаж» и, как они это называют, «национализировать» имущество. Или те же перевозчики, которых делали «террористами», подбрасывая им тротил в машину, пока они переезжали через блокпосты, после обвиняя их в связях с СБУ. Поэтому именно проукраински настроенных, которые попадали бы за посты в соцсетях на самом деле не так уж и много.

Историю погибшего журналистам рассказал его друг Дмитрий Иванников. Он же передал видео, где Ипатов сам говорит о произошедшем с ним.

Все началось в сентябре этого года. Ипатов получил заказ от подрядчика Максима (фамилия не называется) по поиску неполадок с проводкой у пожилой пары. Однако по приезде его задержали полицейские и обвинили в краже 60 тыс. руб. (22,3 тыс. грн) из квартиры. Мужчину, по его рассказу, били всю дорогу по пути в отделение и продолжили пытать уже после приезда.

«Руслан (один из полицейских. – «ГОРДОН») начал бить меня по лицу кулаком, спросил, зачем я так сделал. Я ответил, что ничего не делал. Всю дорогу Руслан меня продолжал бить. Приехали в отдел полиции на Макаренко, у магазина «Магнит». Они очень жестко вытащили меня из машины за футболку, поволокли по коридору, завели в кабинет и бросили на пол. Потом начали избивать, я прикрыл лицо, били по ладони, по ребрам, почкам, ноге. Это продолжалось около получаса», – говорит на видео Ипатов.

Полицейские требовали от мужчины написать чистосердечное признание, а когда тот отказывался, снова били. Ипатов уверял, что не брал денег и к краже может быть причастен подрядчик Максим. Но полицейские говорили, что уже провели с ним следственные мероприятия и тот невиновен. Затем на Ипатова составили протокол за неповиновение сотрудникам полиции. После избиений ему угрожали посадить «в камеру к зэкам», где он «подпишет все, что угодно». В итоге мужчина согласился подписать чистосердечное признание.

Когда Ипатов вернулся из отделения домой, то рассказал о случившемся своему другу. Иванников убедил мужчину поехать в Москву и сообщить о произошедшем журналистам,  тот согласился. По приезде Ипатов должен был написать своему другу. Сам Иванников в то время уехал в горы.

Однако спустя 10 дней после предполагаемого отъезда Ипатов так никак и не связался с другом и тот решил проверить местные паблики. В итоге в одной из сочинских групп он нашел пост о смерти человека под колесами поезда. На опубликованном фото мужчина был снят лежащим на рельсах без головы. Иванников опознал друга по одежде и своей куртке, которую дал ему.

В сочинской полиции на запрос «Новой газеты» подтвердили, что Ипатов был доставлен в отдел полиции, допрошен в качестве свидетеля в рамках дела о краже и отпущен. Как удалось выяснить журналистам, Ипатов все же не поехал в Москву. После того как они с Иванниковым разошлись, Ипатов снял комнату в Сочи. Согласно объяснениям, которые давала полицейским хозяйка дома, 24 сентября у нее снимал комнату молодой человек, представившийся Иваном. Первые три-четыре дня он никуда не выходил, а когда в итоге она сама зашла в комнату, увидела везде кровь и сразу вызвала полицию. Тогда же она узнала от правоохранительных органов, что Ивана на самом деле звали Евгений Ипатов.

Тело Ипатова нашли 29 сентября. Как оказалось, перед смертью он записал видео, где подробно рассказал о случившемся в отделении полиции. Это видео он отправил бывшей жене Иванникова, а сам Иванников передал его журналистам.

Родные Ипатова не верят, что мужчина мог покончить с собой. Они считают, что на съемной квартире кто-то пытался подстроить, будто Ипатов пытался себя убить. Дядя погибшего указывает на странный факт – в квартире на кровати лежал раскрытый паспорт Ипатова, будто его кто-то специально туда положил. Также он говорит, что читал в материалах дела объяснение машиниста, который говорил, что увидел лежащее тело и не успел затормозить.

За юридической помощью семья Ипатовых обратилась к правозащитникам. Руководитель краснодарского отделения «Комитета против пыток» Сергей Романов сообщил журналистам, что в местном следственном отделе Следственного комитета отказали в возбуждении дела по ст. 110 Уголовного кодекса РФ (доведение до самоубийства) в связи с отсутствием события преступления. 

ВИДЕО