В России, по данным демографов, недавно была зафиксирована самая высокая смертность с 1945 года: число умерших в России за последние 12 месяцев превысило 2,4 млн человек. Естественная убыль населения, без учета миграции, за последний год почти достигла 1 млн человек (более 990 тысяч).
С самого начала пандемии коронавируса родные погибших в России сталкивались со сложностями при организации похорон: очередями в моргах, длинными сроками ожидания выдачи тел, ростом цен на похоронные услуги и нехваткой мест на кладбищах. Как изменилась работа похоронного бизнеса в России за пандемию? Журналисты Север.Реалий расспросили об этом родных умерших и самих похоронных агентов.
«В похоронном агентстве я взяла последний гроб и два венка»
Виктория Соколова из Петрозаводска похоронила свою маму в начале 2021 года. В посмертном эпикризе женщины указано три диагноза: инфаркт мозга, инсульт мозга, ковид. Маме Виктории было 85, но она, по словам Виктории, была «полна энергии».
Соколова вспоминает, что в тот момент местные власти «деликатно молчали» про масштабы смертности в регионе. Поэтому для Виктории было полной неожиданностью, что ждать похорон пришлось больше недели.
«В больницу я звонила сама, узнавала про документы. Мне никто не звонил, видимо, врачи сильно загружены были. Похоронили маму только на восьмой день. Везде были очереди, – рассказывает Соколова. – В морг я пришла к 15:00, но заключение получила только в 19:00. На кладбище тоже была небольшая очередь. И это Сулажгора, где только возможно подзахоронение. Думаю, что в Вилге очередь больше. И это все зимой, в морозы».
«В мэрии, на почте все то же самое. Много умерших. В похоронном агентстве я взяла последний гроб и два венка», – рассказывает Виктория.
Только в Карелии, где живет Соколова, смертность за два неполных коронавирусных года выросла почти на 40%. Такие выводы можно сделать из статистики, опубликованной региональным управлением ЗАГС. В 2019 году в республике было зарегистрировано 8814 смертей – в среднем 735 в месяц. А за десять месяцев 2021 года в Карелии зарегистрировали уже 10138 смертей, что означает, что умирают более тысячи человек в месяц. Таким образом, средняя месячная смертность в регионе выросла на 37%. В столице республики, Петрозаводске, дела обстоят еще хуже: там средняя месячная смертность выросла на 48%, или в полтора раза за два года.
Аналогичная ситуация и в других регионах России. В Калининградской области за 2020 год зарегистрировали 13 289 смертей, при том, что в 2019 году, до эпидемии, этот показатель составлял лишь 12 011. В Москве количество захоронений во время эпидемии коронавируса выросло на 25-30%, как и смертность, рассказывал в интервью РБК глава похоронной службы «Ритуал» Артем Екимов: за 9 месяцев 2020 года в городе произошло 87,2 тысячи погребений. В 2021 году смертность немного снизилась – до 85,5 тысячи погребений. Но до эпидемии коронавируса, с января по сентябрь 2019 года, в Москве похоронили лишь 77,7 тысячи человек, а в 2018 году еще меньше – 76,1 тысячи.
«Хороним по три-четыре человека в день, в некоторые дни покойные – только жертвы COVID-19»
Высокий скачок смертности подтверждают все руководители муниципальных похоронных контор Петрозаводска. Как рассказал местному изданию «Петрозаводск говорит» директор предприятия «Ритуал» Сергей Гриненко, из-за роста смертности им пришлось изменить график работы агентства: похороны агенты вынуждены начинать раньше, а заканчивать позже.
«У заведующих кладбищами раньше было время заняться бумагами, а сейчас они работают, как на конвейере. Недавно одна заведующая жаловалась, что у нее перегорела лампочка, а времени оформить заявку на ее замену нет», – говорит Гриненко.
По словам руководителя муниципального предприятия «Мемориал» Дмитрия Данильева, из-за коронавируса между ними и частными конторами почти исчезла конкуренция, которая раньше была весьма жесткой.
«И у них переполнен траурный зал, и у нас. Расписание очень плотное. Настолько, что погребения не успевают проводить на третий день, как положено по традиции. Некоторые похороны переносятся на выходные дни – так тоже раньше не делали, – говорит Данильев. – Коронавирус стал одной из главной причин смертности. МУП «Мемориал» хоронит по три-четыре человека в день, и в некоторые дни покойные – это только жертвы COVID-19″.
О таком же напряженном графике сообщают похоронные службы и в других регионах.
«Количество ритуальных агентств за год увеличилось на 20%. И ритуальные агенты покупают себе хорошие машины, так как никто без работы не сидит, – рассказывает представитель похоронного агентства из Калининградской области Алексей Татаренков. – Как умирало какое-то количество людей до пандемии: домашние трупы, суицид, ДТП, онкология, сердечники, так они и умирают. Но к ним прибавилось такое же количество людей, умерших от пандемии».
По его словам, в этом году к высокой смертности минздрав Калининградской области подготовился лучше, чем в прошлом.
«Если в том году мы даже не знали, куда складывать трупы, не было даже подготовлено помещение под такое количество умерших, то в этом году привезли и установили большой холодильник, – рассказывает Татаренков. – Бригады, которые перевозят тела, снабжены индивидуальными пакетами для трупов, чего в прошлом году не было. По вскрытиям нет таких больших задержек. Судмедэксперты работают в три смены, а еще год назад работали в одну».
Очередь в морг, польские гробы и нехватка мест на кладбищах
В прошлом году Калининградская область также столкнулась с нехваткой гробов. Раньше их завозили в регион из Москвы, Новосибирска и соседней Польши. Но в Польше, как и в России, смертность тоже резко выросла, в результате чего польские производители перестали продавать гробы в соседние страны. Из-за нехватки гробов родственникам умерших еще недавно приходилось ожидать поставок по несколько дней, замечает Татаренков. Все эти факторы увеличивали сроки захоронения вплоть до двух недель.
В этом году польские компании увеличили мощности производства, поэтому перебоев с поставками гробов нет. Единственная проблема, которая ожидает Калининград, по словам Татаренкова, – нехватка мест на кладбищах. Об этой проблеме ранее говорили агенты и в других регионах:
«У нас есть устное распоряжение власти не продавать дополнительный участок земли под захоронение. По федеральному законодательству о похоронном деле, муниципальное кладбище (а они все в Калининграде муниципальные) обязано предоставить дополнительный метр земли под родственные захоронения. А в Калининграде кулуарно решили не продавать второй участок земли, что есть прямое нарушение закона о похоронном деле, идет ущемление прав населения, – объясняет Татаренков. – Но народ у нас не возмущается, никуда не пишет, ни в прокуратуру, ни в органы власти, поэтому как-то так. Это все произошло именно во время пандемии: у нас просто не хватает земли под захоронения».
Исполнительный директор Союза похоронных организаций и крематориев (СПОК) России Елена Андреева подтверждает, что все объекты инфраструктуры, связанные с ритуальными услугами и хранением тел, в том числе и медицинские объекты, например морги, уже почти два года работают в напряженном режиме из-за увеличенной смертности.
«Эта проблема по всей России существует, особенно когда идут волны. В период лета мы все наблюдали эту ситуацию, – говорит Андреева. – У нас есть необходимость расширять материально-техническую базу: строить хранилища и увеличивать количество моргов. В настоящий момент это проблема, потому что тел очень много. Мы говорили и до пандемии о том, что нам надо развивать инфраструктуру, но сейчас это очевидно: у нас не хватает объектов, чтобы справляться с периодами нагрузки».
Андреева подчеркивает, что в России необходимо улучшать количество и качество работы моргов.
«В Петербурге в бюро судебно-медицинской экспертизы (морг №1) начала действовать электронная очередь. Теперь нет такого, чтобы ждали на улице, – рассказывает она о нововведениях. – Конечно, время ожидания увеличилось, но город справляется. В некоторых регионах ситуация гораздо хуже, возникают вопросы с очередями, качеством и количеством хранения тел».
Полностью текст опубликован на сайте Север.Реалии
В 2002-м в НРТ была премьера «Рассказов латышей» в постановке художественного руководителя Алвиса Херманиса. Постановка держалась в репертуаре театра прочно, чуть ли не пятнадцать лет. Вместе с тем, было положено и начало новому жанру, в результате чего затем были «Любовь латышей», «Кладбищенский праздник», «Черное молоко», «Отец» и, наконец, хит «Заседание исторической комиссии» (о «мешках ЧК»).
Жанр в том, что в драматургической основе таких спектаклей — рассказы на заданную тему, которые поведаны артистам и режиссеру самыми различными латвийцами. Воплощение самое разное — вплоть до полноценного театрального действа, которое полностью проявилось как раз в «чекистском» спектакле.
Что до «Рассказов латышей», то жанр и воплощение, казалось бы, в данном случае просты до невозможности — выходит артист, садится на стул или диван и начинает рассказ, иногда просто документальную байку. То же самое сейчас повторено, но с молодыми студентами курса Латвийской академии культуры, которые под руководством Херманиса штудируют сейчас уже на четвертом курсе.
Кстати, вся методология обучения покрыта мраком неизвестности и тайны. Сам Херманис, например, запрещает своим студентам даже давать интервью, хотя у журналистов уже даже есть среди молодого «подлеска» свои любимцы, которых многие из нас видели и в сериале Херманиса «Агентство», и в ряде спектаклей НРТ. Действительно, еще чуть-чуть — и некоторые из них уже готовые звезды. Одни считают, что этот «железный занавес» для того, чтобы молодые артисты не зазнавались, у меня версия иная — секреты школы мастерства раскрывать не стоит, на то они и секреты.
Сейчас постановку «Новых рассказов…» поручили ведущему артисту НРТ и преподавателю Вилису Даудзиньшу, а артистам требовалось найти среди знакомых соответствующую историю и разыграть ее. Херманис сейчас вроде в Израиле, ставит в театре «Гешер» спектакль «Онегин. Комментарии» (премьера намечена на 30 декабря), но почему-то мне кажется, что его тень в театре мелькнула. А перед вторым вечером даже голос мне был откуда-то из-за кулис: «Ну, начинаем все заново!». Дело в том, что в зал зрителей запускают буквально за десять минут до начала, собравшиеся у дверей зрители даже могут слышать голоса преподавателей и артистов, они до последнего что-то репетируют и обсуждают.
Нынче, правда, случилась одна «закавыка» — планировалось, что три вечера подряд «Новые рассказы латышей» будут играть не просто в малом, а в камерном зале, в окружении нескольких десятков зрителей. Жанр подразумевает особую атмосферу — все равно что вы сидите со знакомым и слушаете его монолог. Иногда это просто треп, иногда комедия, иногда трагифарс. Сейчас и из-за пандемийных ограничений спектакли играют в большом зале — каждый вечер в двух отделениях, по три рассказа на 20-30 минут каждый.
Первый вечер открылся рассказом Телмы Аузини и ее рассказ, честно говоря, мне не запомнился. Потому что начинать — это, конечно трудно. Но второй рассказ оказался киноверсией на опустившимся с колосников сцены экране. Это было ярко — Ритварс Логинс в образе своего знакомого диджея из маленькой провинциальной Мадоны, где, однако, даже проходят международные конкурсы представляете? И певцы, и музыканты ездят в столицу нашей родины в Ригу на праздники песни, один певец напился, это ужасно. В рэперской манере Ритварс доносит эту историю, это и смешно, и уморительно.
Из всех вечеров самый яркий, как мне кажется, был второй. На сцене с рассказом был Янис Грутупс и вот тут были искренние аплодисменты от публики, потому что это рассказ 31-летнего молодого человека, у которого явно наступил кризис среднего возраста, он думает о будущем. Опять же много смешного. Но есть ли это светлое будущее? «Не знаю…», — грустно говорит герой в финале своего рассказа и тут драматическая пауза…
Да, отличное кино опять же — феноменальный рассказ одного из охранников почетного караула у памятника Свободы в исполнении Давидса Петерсонса. Это — браво! Давидс в записи на экране не открывает даже рот, он стоит, будто застывший у гранита, а вот за экраном — его голос. И история о том, что значит стоять час в почетном карауле и о чем думает застывший часовой?
И совсем комическая история (если можно таковой именовать историю о молодой паре, она гладит на доске одежду прямо на кухне, супруг молчит, ест нехитрую еду). Но заканчивается драматически — из соседней комнаты доносится голос пожилой женщины: «Андрис, Андрис…». Молчавший во время монолога супруги убегает в соседнюю комнату и благодаря камере краем глаза мы видим ноги лежачей пожилой больной женщины. А юная супруга мечтает. О Турции.
Рассказы латышей, говорите? Но здесь есть еще и пронзительный рассказ сына литовки и эстонки, который живет в Латвии, говорит по-латышски. Но явно с каким-то латгальским акцентом. Каждое утро встает в полпятого и слушает классическую музыку (огромная коллекция винилов). Третью симфонию Брамса, например.
Да, ну а «прикольная» (много смешного, действительно) история от молодого врача в исполнении Тома Харьо (опять же киноверсия на экране). У меня только остался вопрос… Он там катает по коридорам больницы безмолвное тело, к которому обращается. Так вот это труп или все же еще операционная анестезия?
Сабине Тикмане и Агате Криста, Матис Озолс и Марта Ловиса, Лолита Штурмане, Герд Лапошка и Элвита Раговска… Они все молодые, эротичные и обаятельные. Каждый вечер артисты в разных ситуациях и образах. И все рассказы — из жизни молодых. И о поисках счастья. А что такое счастье? Скажу как зритель — это возможность пойти в театр «вживую», пусть даже и с проверкой документов и в маске, в которой трудно дышать.
Наверное, все три вечера ходить и не надо. Можно варьировать: пойти на два или на один. Причем, без разницы, на какой именно (хотя рекомендую именно второй). Но если глянуть на ситуацию полностью, объемно, то в целом перед нами не просто цикл рассказов, а целый латышский роман, который повествует о современном латвийском обществе. Отпечаток и документ времени.
А почему кино? Ну, это чтобы потомки оценили сей документ. Не будут же этот спектакль играть десятилетиями! Но здесь кроме шуток сообщу версию моей коллеги. Тут ведь штамм поганого вируса выявили, новый и опасный. Так что неизвестно, что будет в ближайшем будущем. В прошлом году, когда закрыли театры, НРТ первым вышел из ситуации, начав претворять в жизнь новый для себя жанр — сериал (вышеупомянутое «Агентство»). Может, таким образом нас вновь к такой жизненной киноверсии готовят? Интересная версия, интересный рассказ.