Рассказы м ю лермонтова 4 класс читать

Художник, поэт и писатель Михаил Юрьевич Лермонтов более всего известен как автор «Героя нашего времени». Но стихи Лермонтова для детей занимают в его поэтическом наследии далеко не последнее место. Любитель истории, фольклора и сказок, поэт написал достаточно большое количество поэм и рассказов, которые сам назвал сказками. Сейчас произведения Лермонтова для детей изучают в 6-м классе средней школы.

Сегодня мы поговорим о некоторых стихах, поэмах и сказках Лермонтова, которые написаны для младшего поколения.

Стихи Лермонтова для детей (короткие)

Смерть матери наложила на жизнь и творчество Михаила Юрьевича очень печальный отпечаток. Он очень рано остался на попечении отца, и это вылилось в тоску стихотворений, которые обыгрывают тему детства или написаны для детей.

Хотя детство поэта было подёрнуто дымкой печали и тоски по матери, он всё же описывает ранние годы как счастливые, радостные дни.

Необычайный лиризм, мягкость и теплота выделяют стихи Лермонтова для детей. Короткие стихи, такие как «Парус», «Казачья колыбельная песнь», «Ребенка милого рожденье», «Ангел», «Ребенку», демонстрируют это как нельзя лучше. Эти стихи — самое проникновенное и нежное, что есть в творчестве поэта.

«Незабудка»

Произведения Лермонтова для детей также обыгрывают разные сказочные сюжеты. Небольшая по размеру поэма «Незабудка» рассказывает историю влюбленной пары, которая трагически закончилась.

Сюжет прост. В древние времена молодой рыцарь и его избранница сидят на скамейке и разговаривают. Юноша объясняется в любви, но девушке этого мало. Как доказательство сильного чувства она просит рыцаря сорвать для неё голубой цветок — незабудку. Он еле виден, так как растет очень далеко, но, как говорит девушка, «он для любви не так далек», как кажется.

Молодой рыцарь отправляется за цветком и попадает в трясину, из которой не может выбраться. Из последних сил он срывает цветок и бросает его под ноги возлюбленной. Тема не новая — цветок как символ любви часто встречается в сказках разных стран мира. Например, в сказке «Красавица и чудовище», где младшая дочь просит для себя в подарок только алую розу.

«Морская царевна»

Некоторые говорят, что эта поэма — любовная, но на самом деле её относят в произведения Лермонтова для детей. Если внимательно вчитаться в текст, сразу становится очевидно — это поединок не на жизнь, а на смерть.

Поэт использовал распространённый образ русалки. Увидев на берегу царевича, она начинает заманивать его в свои объятия, спрашивая, не хочет ли юноша провести ночь с царской дочкой. На самом деле она заманивает его в воду, чтобы утопить.

Царевич идёт к ней, но под чары не попадает и вместо того, чтобы умереть в волнах морских, побеждает русалку и за хвост вытаскивает её на берег, где та превращается в чудовище и умирает.

«Три пальмы»

Произведения Лермонтова для детей имеют глубокий смысл, даже если кажутся невинной сказкой. «Три пальмы» — отличный тому пример.

В пустыне росли три пальмы. Им было жарко и скучно, так как там ничего не происходило. И они начали роптать на небо и сокрушаться о том, что их жизнь проходит впустую. Очень скоро появился целый караван, и путники остановились под пальмами заночевать. Правда, на тот момент их жизнь подошла к концу — мавры срубили все три дерева и сожгли их, чтобы согреться, так как ночи в пустыне холодные.

Число «три» здесь — устоявшийся символ триединой души, а роптание — грех. Пальмам не нравилось, что ими никто не любуется (гордыня). Как следствие, их постигло наказание.

Рассказы Лермонтова для детей: «Ашик-Кериб. Турецкая сказка»

Сказка о странствующем певце, который искал способ разбогатеть для того, чтобы жениться на дочери богатого купца, была найдена среди бумаг Лермонтова уже после его скоропостижной смерти. Сказка является азербайджанским вариантом древней сказки об Ашике Керибе, который взял с любимой обещание ждать его семь лет. Если через это время он не вернётся богатым, она выйдёт замуж за другого. Невзирая ни на какие препятствия, Ашик Кериб возвращается богатым и берёт возлюбленную в жёны.

«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»

Многие считают рассказы Лермонтова для детей неполными без этой эпической поэмы. Интересно то, что, в отличие от других произведений, данный сюжет уникальный. Об этой истории не писал никто до Лермонтова, и никто после него.

Произведения Лермонтова для детей обычно основаны на выдумке, но не в этот раз. Действие происходит во времена Ивана Грозного. Молодой опричник Кирибеевич признаётся царю в любви к прекрасной женщине — Алёне Дмитриевне. Тот проникается этой историей и даёт благословение на брак, даже дарит юноше драгоценности для будущей невесты. Но царь не знает, что возлюбленная Карибеевича замужем за купцом Калашниковым.

Опричник Кирибеевич подстерегает Алёну Дмитриевну в церкви и бесчестит её. Женщина прибегает домой в слезах и просит мужа отомстить. Купец решает на следующий день проучить опричника в кулачном бою. Так и произошло — Кирибеевич был убит. Иван Грозный спрашивает, по праву ли купец убил опричника. Не желая рассказывать о бесчестии жены, купец Калашников утаивает настоящую причину, и его приговаривают к смерти.

1

Умчался век эпических поэм,
И повести в стихах пришли в упадок;
Поэты в том виновны не совсем,
(Хотя у многих стих не вовсе гладок);
И публика не права между тем.
Кто виноват, кто прав – уж я не знаю,
А сам стихов давно я не читаю —
Не потому, чтоб не любил стихов,
А так: смешно ж терять для звучных строф
Златое время… в нашем веке зрелом,
Известно вам, все заняты мы делом.

2

Стихов я не читаю – но люблю
Марать шутя бумаги лист летучий;
Свой стих за хвост отважно я ловлю;
Я без ума от тройственных созвучий
И влажных рифм – как например на ю.
Вот почему пишу я эту сказку.
Ее волшебно-темную завязку
Не стану я подробно объяснять,
Чтоб кой-каких допросов избежать;
Зато конец не будет без морали,
Чтобы ее хоть дети прочитали.

3

Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело всё, что ново!
Кипя огнем и силой юных лет,
Я прежде пел про демона иного:
То был безумный, страстный, детский бред.
Бог знает где заветная тетрадка?
Касается ль душистая перчатка
Ее листов – и слышно: c’est joli?..[1]
Иль мышь над ней старается в пыли?..
Но этот чорт совсем иного сорта —
Аристократ и не похож на чорта.

4

Перенестись теперь прошу сейчас
За мною в спальню: розовые шторы
Опущены, с трудом лишь может глаз
Следить ковра восточные узоры.
Приятный трепет вдруг объемлет вас,
И девственным дыханьем напоенный
Огнем в лицо вам пышет воздух сонный;
Вот ручка, вот плечо, и возле них
На кисее подушек кружевных
Рисуется младой, но строгий профиль…
И на него взирает Мефистофель.

5

То был ли сам великий Сатана
Иль мелкий бес из самых нечиновных,
Которых дружба людям так нужна
Для тайных дел, семейных и любовных?
Не знаю! Если б им была дана
Земная форма, по рогам и платью
Я мог бы сволочь различить со знатью;
Но дух – известно, что такое дух!
Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух —
И мысль – без тела – часто в видах разных;
(Бесов вообще рисуют безобразных.)

6

Но я не так всегда воображал
Врага святых и чистых побуждений.
Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ; меж иных видений,
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно-сладкой красотою,
Что было страшно… и душа тоскою
Сжималася – и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет.
Но я, расставшись с прочими мечтами,
И от него отделался – стихами!

7

Оружие отличное: врагам
Кидаете в лицо вы эпиграммой…
Вам насолить захочется ль друзьям?
Пустите в них поэмой или драмой!
Но полно, к делу. Я сказал уж вам,
Что в спальне той таился хитрый демон.
Невинным сном был тронут не совсем он.
Не мудрено: кипела в нем не кровь,
И понимал иначе он любовь;
И речь его коварных искушений
Была полна: ведь он недаром гений!

8

«Не знаешь ты, кто я – но уж давно
Читаю я в душе твоей; незримо,
Неслышно говорю с тобою, – но
Слова мои, как тень, проходят мимо
Ребяческого сердца, – и оно
Дивится им спокойно и в молчанье, —
Пускай! Зачем тебе мое названье?
Ты с ужасом отвергнула б мою
Безумную любовь – но я люблю
По-своему… терпеть и ждать могу я,
Не надо мне ни ласк, ни поцелуя.

9

«Когда ты спишь, о ангел мой земной,
И шибко бьется девственною кровью
Младая грудь под грезою ночной,
Знай, это я, склонившись к изголовью,
Любуюся – и говорю с тобой;
И в тишине, наставник твой случайный,
Чудесные рассказываю тайны…
А много было взору моему
Доступно и понятно, потому
Что узами земными я не связан,
И вечностью и знанием наказан…

10

«Тому назад еще немного лет
Я пролетал над сонною столицей.
Кидала ночь свой странный полусвет,
Румяный запад с новою денницей
На севере сливались, как привет
Свидания с молением разлуки;
Над городом таинственные звуки,
Как грешных снов нескромные слова,
Неясно раздавались – и Нева,
Меж кораблей сверкая на просторе,
Журча, с волной их уносила в море.

11

«Задумчиво столбы дворцов немых
По берегам теснилися, как тени,
И в пене вод гранитных крылец их
Купалися широкие ступени;
Минувших лет событий роковых
Волна следы смывала роковые,
И улыбались звезды голубые,
Глядя с высот на гордый прах земли,
Как будто мир достоин их любви,
Как будто им земля небес дороже…
И я тогда… я улыбнулся тоже.

12

«И я кругом глубокий кинул взгляд
И увидал с невольною отрадой
Преступный сон под сению палат,
Корыстный труд под тощею лампадой,
И страшных тайн везде печальный ряд;
Я стал ловить блуждающие звуки,
Веселый смех и крик последней муки:
То ликовал иль мучился порок!
В молитвах я подслушивал упрек,
В бреду любви – бесстыдное желанье;
Везде – обман, безумство иль страданье!

13

«Но близ Невы один старинный дом
Казался полн священной тишиною.
Всё важностью наследственною в нем
И роскошью дышало вековою;
Украшен был он княжеским гербом;
Из мрамора волнистого колонны
Кругом теснились чинно, и балконы
Чугунные воздушною семьей
Меж них гордились дивною резьбой;
И окон ряд, всегда прозрачно-темных,
Манил, пугая, взор очей нескромных.

14

«Пора была, боярская пора!
Теснилась знать в роскошные покои —
Былая знать минувшего двора,
Забытых дел померкшие герои!
Музыкой тут гремели вечера,
В Неве дробился блеск высоких окон,
Напудренный мелькал и вился локон;
И часто ножка с красным каблучком
Давала знак условный под столом;
И старики в звездах и бриллиантах
Судили резко о тогдашних франтах.

15

«Тот век прошел, и люди те прошли.
Сменили их другие; род старинный
Перевелся; в готической пыли
Портреты гордых бар, краса гостиной,
Забытые, тускнели; поросли
Дворы травой, и блеск сменив бывалый,
Сырая мгла и сумрак длинной залой
Спокойно завладели… Тихий дом
Казался пуст; но жил хозяин в нем,
Старик худой и с виду величавый,
Озлобленный на новый век и нравы.

16

Читать дальше

Листок

Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;
Засох и увял он от холода, зноя и горя
И вот наконец докатился до Чёрного моря.
У Чёрного моря чинара стоит молодая,
С ней шепчется ветер, зелёные ветви лаская,
На ветвях зелёных качаются райские птицы;
Поют они песни про славу морской царь-девицы.
И странник прижался у корня чинары высокой;
Приюта на время он молит с тоскою глубокой,
И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,
До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.
Один и без цели по свету ношуся давно я,
Засох я без тени, увял я без сна и покоя.
Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,
Немало я знаю рассказов мудрёных и чудных».
«На что мне тебя? — отвечает младая чинара. —
Ты пылен и жёлт — и сынам моим свежим не пара.
Ты много видал — да к чему мне твои небылицы?
Мой слух утомили давно уж и райские птицы.
Иди себе дальше, о странник! Тебя я не знаю!
Я солнцем любима, цвету для него и блистаю.
По небу я ветви раскинула здесь на просторе,
И корни мои умывает холодное море».

***

И скучно и грустно, и некому руку подать

И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят — все лучшие годы!
Любить… но кого же?.. на время — не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно…
Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг —
Такая пустая и глупая шутка…

***

Два великана

В шапке золота литого
Старый русский великан
Поджидал к себе другого
Из далёких чуждых стран.
За горами, за долами
Уж гремел об нём рассказ,
И померяться главами
Захотелось им хоть раз.
И пришёл с грозой военной
Трёхнедельный удалец —
И рукою дерзновенной
Хвать за Вражеский венец.
Но улыбкой роковою
Русский витязь отвечал;
Посмотрел — тряхнул главою…
Ахнул дерзкий — и упал!
Но упал он в дальнем море
На неведомый гранит,
Там, где буря на просторе
Над пучиною шумит.

***

Прощай, немытая Россия…

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

***

Родина

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень.
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

***

Кинжал

Люблю тебя, булатный мой кинжал,
Товарищ светлый и холодный.
Задумчивый грузин на месть тебя ковал,
На грозный бой точил черкес свободный.
Лилейная рука тебя мне поднесла
В знак памяти, в минуту расставанья,
И в первый раз не кровь вдоль по тебе текла,
Но светлая слеза — жемчужина страданья.
И черные глаза, остановясь на мне,
Исполненны таинственной печали,
Как сталь твоя при трепетном огне,
То вдруг тускнели, то сверкали.
Ты дан мне в спутники, любви залог немой,
И страннику в тебе пример не бесполезный:
Да, я не изменюсь и буду тверд душой,
Как ты, как ты, мой друг железный.

***

Парус

Белеет парус одинокой
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
Играют волны — ветер свищет,
И мачта гнется и скрыпит…
Увы! он счастия не ищет
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

***

Выхожу один я на дорогу…

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.

***

Дума

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию — презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты — его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства —
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Нам миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

***

«На севере диком стоит одиноко…»

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей всё, что в пустыне далекой —
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.

***

Осень

Листья в поле пожелтели,
И кружатся и летят;
Лишь в бору поникши ели
Зелень мрачную хранят.
Под нависшею скалою,
Уж не любит, меж цветов,
Пахарь отдыхать порою
От полуденных трудов.
Зверь, отважный, поневоле
Скрыться где-нибудь спешит.
Ночью месяц тускл, и поле
Сквозь туман лишь серебрит.