Рассказы коляныча 30 лет в тайге

Вот уже почти 30 лет в ущелье Сиёма в верховьях Варзоба живет удивительный человек — отшельник Иван Брагин. В этом уникальном нелюдимом месте он регулярно производит замеры уровня и расхода воды в реке Сиёма. Лишь в середине декабря, когда высота снега достигает нескольких метров, Иван спускается вниз по ущелью и зимует в Душанбе. Какого это, жить вдали от цивилизации и проводить все свое время в лоне дикой природы?

Чтобы добраться до избушки Ивана Брагина, нужно как минимум 3 часа пешего хода. Река с красивым названием Сиёма, именем которой и названо само ущелье, дает на выбор два варианта пути – по разным склонам ущелья. Идти было решено более безопасной дорогой – по правой стороне реки.

Нагрузившись рюкзаками с провизией, мы двинулись в путь. Важным атрибутом похода выступила треккинговая палка. Она помогала не скатиться с берегового склона и прощупывать на прочность ледовую корку реки.

Первый хрустящий снег, покрывший ущелье, указывал на ее диких обитателей. Следы лисы, пытавшейся замести их хвостом, стали неким путеводителем в нашем походе.

Щебетанье птиц, горный осенний пейзаж и журчанье Сиёмы, которая зимой теряет огромную часть своего объема, заставляли время от времени останавливаться и снимать прекрасные виды на фотокамеру.

Обманчивая угрюмость

Наконец вдалеке показалась избушка отшельника. В мыслях она так и представлялась — не на куриных ножках, но что-то похожее из сказок про Бабу-Ягу.

— Иван тот еще выдумщик. Я это на себе ощутил, — вспоминает Владимир Хабибуллин, сопровождающий в походе специалист в области горного туризма. – Однажды, проходя эту местность, я заметил вдали, как из реки выплыло существо в женском обличии. Пока пристально вглядывался, существо вновь ушло под воду, потом опять появилось. Я на миг даже поверил в существование русалок и водяных. Оказалось, это Иван смастерил из дерева подобие Бабы-Яги, да так правдоподобно, и подвесил ее на водяном колесе. Издалека, конечно, то еще зрелище.

Нашему приходу Иван был не очень рад, к чему мы были морально готовы, ибо осознавали философию отшельничества. Но у нас была весомая причина. Во-первых, передать продукты от его супруги Нафисы. Во-вторых, поговорить на тему, небезраличную ему самому – сохранение природы Сиёмы.

Гостинцы от супруги особо не смягчили настрой отшельника, но он все же предложил присесть с долгой дороги и пошел в дом ставить чайник.

Рукодельный деревянный столик с вычурными ножками удачно вписывался в общую картину живописной местности. Осеннее солнце ненавязчиво светило в лицо и приятно отдавало теплом от нагревшейся деревянной стены дома.

Электричество в доме отсутствует, его Иван получает от установленных на стене дома солнечных батарей. В пасмурные дни и ночью на помощь приходит аккумулятор.

Талант и мастерство хозяина было заметно во всем. Окна дома обрамлены узорчатыми деревянными откосами, а ручки окон и дверей в виде причудливых коряг – и вовсе целое изобразительное искусство. Небольшая придомовая территория отделана камнями-валунами, из них же сделан очаг и умывальник.

Немного ниже по склону находилась баня, но ее, как позже рассказал Иван, разрушил сильный поток лавины. Баня отстроилась в более безопасном месте, рядом с домом. Кое-где лежат аккуратно сложенные связки нарубленных дров.

Иван вернулся с кипящим чайником в руках, и было заметно, как смягчилось его лицо.

— Тут вчера горностай попал в капкан, — стал рассказывать отшельник, разливая по кружкам травянной душистый чай. Были заметны его переживания о зверюшке. —  Зажало вдоль двух дуг заднюю часть туловища. А капкан мощный у меня. Хорошо, что не по позвоночнику попал. Он, как истиный боец, защищался, пытаясь бросаться на меня. Я перчатку ему в рот, чтобы не укусил. Высвободил. Надеюсь, жить будет.

Капканы Иван ставит для мышей. Тут их, по его словам, целое царство. В этот год он поймал около 200 мышей и 60 крыс, и так каждый год.

Спаситель Сиёмы

Попал Иван в Таджикистан случайно, как говорится, «пальцем в карту». Любитель природы, приехал сюда с таежной Сибири 25-летним пареньком. Приехал, побывал на Памире, покорив ряд горных вершин, и влюбился в страну навсегда.

До 1993 года Иван жил и работал в Рогуне. С приходом гражданской войны по всей стране начались беспорядки, сопровождающиеся мародерствами и грабежами. Построенный им небольшой домик на берегу реки Вахш снесло селевым потоком. Иван собирался уже уезжать на родину, в Сибирь, как вдруг ему предложили стать смотрителем на гидрометеостанции на реке Сиёма.  

Место, где расположена станция — уникальное. Тут сосредотачивается самое большое количество осадков во всей Средней Азии, в среднем высота снежного покрова достигает 7-8 метров. Две аналогичные станции – Майхура и Харамкуль с развалом союза прекратили свое существование и были разворованы.

Такая же участь ожидала бы и Сиёму. Специалисты, работающие на станции, стали массово увольняться и уезжать из страны. Приход Ивана сюда стал неким спасением для станции. Вряд ли бы кто-то еще в то неспокойное время решился на такую авантюру.

— Поначалу место мне показалось унылым, грязным, — рассказывает Иван. — Сынишке Диме тогда было 10 лет. Но постепенно я обустроил жилище и так и остался тут, привык. А в 2004 году указом президента станцию решили возродить, установили гидропост, и вот с тех пор я регулярно произвожу замер уровня воды и другие важные гидрологические параметры.

Все данные наблюдений Иван записывает в специальные журналы, которые важны службе МЧС и аграриям.

Замер счастья

Родился Иван на Дальнем Востоке. Отец его был отчаянным романтиком, любил ездить по тайге и местам, куда не ступала нога человека. В тайге он познакомился со своей будущей женой. Мать Ивана – из таежной семьи барских кровей, и в отличие от него, была очень хозяйственной и умела прекрасно обустроить быт. Эти полезные качества передались детям – Ивану и его четверым братьям.

Отшельник вспоминает, как всей семьей они путешествовали с караванами оленей по тайге и крайнему северу, перевозили северо-американскую норку. Отец потом решил осесть, и Брагины поселились в безлюдной тайге в верховьях реки Сым в Красноярском крае.

Иван рассказывает, что сейчас там живет его брат с семьей, с которым они не виделись целых 40 лет, и признается, что иногда на него накатывает сильная тоска по родным. Ему было 23 года, когда он покинул отчий дом.

— В 14:20 солнышко уйдет за гору и будет тут совсем по-другому, — Иван пытается отключиться от грустных мыслей и возвратиться в реальность. —  А пока наслаждайтесь его лучами. Встает оно в 10:30 и подолгу в прятки играет. Расположение дома тут очень удачное – сюда хорошо попадает солнце. А то место, где вы сейчас сидите – вообще идеальное. За него можно отдать все богатства мира. Даже в январе доски на стене дома отдают теплом. Ни за какие деньги такое счастье не купить.

Голубые бездонные глаза Ивана заискрились и заулыбались. Не верить этому человеку, для которого счастье измеряется не в деньгах, а в количестве солнечных лучей, было невозможно. И хотелось продолжать слушать его интересные рассказы о том, как сказочно красива Сиема зимой, когда снег огромной толщины ровным саваном скрывает все черные пятна ущелья. Как безжалостно отступают ледники. Как навсегда исчезают смородиновые кусты и другая растительность из-за безконтрольного выпаса отар, от которых страдает и река со знаменитой водой.

Неравнодушный мастер на все руки

Таежная жизнь с детства и единение с природой развили в Иване массу талантов и навыков. Если внешний вид дома напоминал избушку из сказки, то внутри он оказался настоящим личным музеем, красиво отделанным деревом.

На стенах развешаны фотографии разных размеров, на которых запечатлены покоренные таджикские горные вершины, чудеса природы и миловидный белокурый мальчик с самобытной внешностью – сын Дмитрий. Сейчас он уже взрослый, служит в горячих военных точках по всему миру.

— Последний раз он приезжал сюда 7 лет назад, — говорит Иван. – Первым делом побежал смотреть орешник, посаженный им лично. Даже увез с собой орехи, говорит, что таких вкусных нигде не пробовал. Хороший он у меня парень.

Собственные рисунки карандашом сложно отличить от фотографий, настолько мастерски они выполнены. На полках аккуратно разложены всевозможные затейливые фигурки из дерева, напоминающие сказочных героев. А небольшой композитный столик из деревянных спилов мог бы оценить даже самый заядлый коллекционер мебели.

Хотелось еще долго находиться в этом невероятном островке среди безлюдной горной гряды и слушать интересные рассказы его необычного хозяина. Но ушедшее за горизонт солнце напоминало о том, что спуститься вниз по ущелью желательно до наступления темноты.

Иван еще долго не хотел нас отпускать, предлагая испить очередной чайник ароматного «алафчоя». И было не скрыть того, что несмотря на осознанный выбор одиночества, ему все же порой не хватает простого человеческого общения.

Покидая жилище Ивана Брагина, нас еще долго переполняли разного рода эмоции. На обратной дороге мы размышляли о наполненности и доброте его широкой души, которая умеет радоваться мелочам. Восхищались его талантами, искренней любовью к природе и ко всем ее обитателям.

Разделяли его переживания о безвозвратном таянии ледников и отрицательном влиянии человека на природу. А еще душу щемила грусть от того, что Ивана мучает коварный артрит, заковывая адской болью суставы.

Удивительный отшельник еще долго сидел на завалинке, провожая нас и махая на прощанье рукой, пока мы окончательно не скрылись из виду.

Читайте нас в  Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото для Asia-Plus присылайте на Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.

В России, по данным демографов, недавно была зафиксирована самая высокая смертность с 1945 года: число умерших в России за последние 12 месяцев превысило 2,4 млн человек. Естественная убыль населения, без учета миграции, за последний год почти достигла 1 млн человек (более 990 тысяч).

С самого начала пандемии коронавируса родные погибших в России сталкивались со сложностями при организации похорон: очередями в моргах, длинными сроками ожидания выдачи тел, ростом цен на похоронные услуги и нехваткой мест на кладбищах. Как изменилась работа похоронного бизнеса в России за пандемию? Журналисты Север.Реалий расспросили об этом родных умерших и самих похоронных агентов.

«В похоронном агентстве я взяла последний гроб и два венка»

Виктория Соколова из Петрозаводска похоронила свою маму в начале 2021 года. В посмертном эпикризе женщины указано три диагноза: инфаркт мозга, инсульт мозга, ковид. Маме Виктории было 85, но она, по словам Виктории, была «полна энергии».

Соколова вспоминает, что в тот момент местные власти «деликатно молчали» про масштабы смертности в регионе. Поэтому для Виктории было полной неожиданностью, что ждать похорон пришлось больше недели.

«В больницу я звонила сама, узнавала про документы. Мне никто не звонил, видимо, врачи сильно загружены были. Похоронили маму только на восьмой день. Везде были очереди, – рассказывает Соколова. – В морг я пришла к 15:00, но заключение получила только в 19:00. На кладбище тоже была небольшая очередь. И это Сулажгора, где только возможно подзахоронение. Думаю, что в Вилге очередь больше. И это все зимой, в морозы».

«В мэрии, на почте все то же самое. Много умерших. В похоронном агентстве я взяла последний гроб и два венка», – рассказывает Виктория.

Только в Карелии, где живет Соколова, смертность за два неполных коронавирусных года выросла почти на 40%. Такие выводы можно сделать из статистики, опубликованной региональным управлением ЗАГС. В 2019 году в республике было зарегистрировано 8814 смертей – в среднем 735 в месяц. А за десять месяцев 2021 года в Карелии зарегистрировали уже 10138 смертей, что означает, что умирают более тысячи человек в месяц. Таким образом, средняя месячная смертность в регионе выросла на 37%. В столице республики, Петрозаводске, дела обстоят еще хуже: там средняя месячная смертность выросла на 48%, или в полтора раза за два года.

Аналогичная ситуация и в других регионах России. В Калининградской области за 2020 год зарегистрировали 13 289 смертей, при том, что в 2019 году, до эпидемии, этот показатель составлял лишь 12 011. В Москве количество захоронений во время эпидемии коронавируса выросло на 25-30%, как и смертность, рассказывал в интервью РБК глава похоронной службы «Ритуал» Артем Екимов: за 9 месяцев 2020 года в городе произошло 87,2 тысячи погребений. В 2021 году смертность немного снизилась – до 85,5 тысячи погребений. Но до эпидемии коронавируса, с января по сентябрь 2019 года, в Москве похоронили лишь 77,7 тысячи человек, а в 2018 году еще меньше – 76,1 тысячи.

«Хороним по три-четыре человека в день, в некоторые дни покойные – только жертвы COVID-19»

Высокий скачок смертности подтверждают все руководители муниципальных похоронных контор Петрозаводска. Как рассказал местному изданию «Петрозаводск говорит» директор предприятия «Ритуал» Сергей Гриненко, из-за роста смертности им пришлось изменить график работы агентства: похороны агенты вынуждены начинать раньше, а заканчивать позже.

«У заведующих кладбищами раньше было время заняться бумагами, а сейчас они работают, как на конвейере. Недавно одна заведующая жаловалась, что у нее перегорела лампочка, а времени оформить заявку на ее замену нет», – говорит Гриненко.

По словам руководителя муниципального предприятия «Мемориал» Дмитрия Данильева, из-за коронавируса между ними и частными конторами почти исчезла конкуренция, которая раньше была весьма жесткой.

«И у них переполнен траурный зал, и у нас. Расписание очень плотное. Настолько, что погребения не успевают проводить на третий день, как положено по традиции. Некоторые похороны переносятся на выходные дни – так тоже раньше не делали, – говорит Данильев. – Коронавирус стал одной из главной причин смертности. МУП «Мемориал» хоронит по три-четыре человека в день, и в некоторые дни покойные – это только жертвы COVID-19″.

О таком же напряженном графике сообщают похоронные службы и в других регионах.

«Количество ритуальных агентств за год увеличилось на 20%. И ритуальные агенты покупают себе хорошие машины, так как никто без работы не сидит, – рассказывает представитель похоронного агентства из Калининградской области Алексей Татаренков. – Как умирало какое-то количество людей до пандемии: домашние трупы, суицид, ДТП, онкология, сердечники, так они и умирают. Но к ним прибавилось такое же количество людей, умерших от пандемии».

По его словам, в этом году к высокой смертности минздрав Калининградской области подготовился лучше, чем в прошлом.

«Если в том году мы даже не знали, куда складывать трупы, не было даже подготовлено помещение под такое количество умерших, то в этом году привезли и установили большой холодильник, – рассказывает Татаренков. – Бригады, которые перевозят тела, снабжены индивидуальными пакетами для трупов, чего в прошлом году не было. По вскрытиям нет таких больших задержек. Судмедэксперты работают в три смены, а еще год назад работали в одну».

Очередь в морг, польские гробы и нехватка мест на кладбищах

В прошлом году Калининградская область также столкнулась с нехваткой гробов. Раньше их завозили в регион из Москвы, Новосибирска и соседней Польши. Но в Польше, как и в России, смертность тоже резко выросла, в результате чего польские производители перестали продавать гробы в соседние страны. Из-за нехватки гробов родственникам умерших еще недавно приходилось ожидать поставок по несколько дней, замечает Татаренков. Все эти факторы увеличивали сроки захоронения вплоть до двух недель.

В этом году польские компании увеличили мощности производства, поэтому перебоев с поставками гробов нет. Единственная проблема, которая ожидает Калининград, по словам Татаренкова, – нехватка мест на кладбищах. Об этой проблеме ранее говорили агенты и в других регионах:

«У нас есть устное распоряжение власти не продавать дополнительный участок земли под захоронение. По федеральному законодательству о похоронном деле, муниципальное кладбище (а они все в Калининграде муниципальные) обязано предоставить дополнительный метр земли под родственные захоронения. А в Калининграде кулуарно решили не продавать второй участок земли, что есть прямое нарушение закона о похоронном деле, идет ущемление прав населения, – объясняет Татаренков. – Но народ у нас не возмущается, никуда не пишет, ни в прокуратуру, ни в органы власти, поэтому как-то так. Это все произошло именно во время пандемии: у нас просто не хватает земли под захоронения».

Исполнительный директор Союза похоронных организаций и крематориев (СПОК) России Елена Андреева подтверждает, что все объекты инфраструктуры, связанные с ритуальными услугами и хранением тел, в том числе и медицинские объекты, например морги, уже почти два года работают в напряженном режиме из-за увеличенной смертности.

«Эта проблема по всей России существует, особенно когда идут волны. В период лета мы все наблюдали эту ситуацию, – говорит Андреева. – У нас есть необходимость расширять материально-техническую базу: строить хранилища и увеличивать количество моргов. В настоящий момент это проблема, потому что тел очень много. Мы говорили и до пандемии о том, что нам надо развивать инфраструктуру, но сейчас это очевидно: у нас не хватает объектов, чтобы справляться с периодами нагрузки».

Андреева подчеркивает, что в России необходимо улучшать количество и качество работы моргов.

«В Петербурге в бюро судебно-медицинской экспертизы (морг №1) начала действовать электронная очередь. Теперь нет такого, чтобы ждали на улице, – рассказывает она о нововведениях. – Конечно, время ожидания увеличилось, но город справляется. В некоторых регионах ситуация гораздо хуже, возникают вопросы с очередями, качеством и количеством хранения тел».

Полностью текст опубликован на сайте Север.Реалии