Рассказы федора абрамова слушать

• Краткие содержания
• Абрамов
• О чём плачут лошади

Каждый раз, когда рассказчик оказывается на лугу, он вспоминает детство и наблюдает за лошадьми, пасущимися привязанными к колу. Нередко он брал кусочек хлеба с собой, чтобы подкармливать лошадей. Даже если хлеб прихватить не удавалось, он все равно не проходил мимо лошадей – подходил к ним, похлопывал по-дружески, подбадривал словом или трепал по губам, после чего на руках оставался лошадиный запах, который ему нравился.

С одной стороны, лошади радовали рассказчика; с другой, он испытывал к ним жалость или даже вину перед лошадьми.

Конюх, будучи часто пьяным, плохо ухаживал за лошадьми. Он мог не появляться по несколько дней, тогда у лошадей заканчивалась трава, они хотели пить и страдали от гнуса.

Лошадей кормили и деревенские жители.

Однажды на лугу рассказчик увидел свою любимую лошадь, по имени Рыжуха. Она была небольшой по размеру и невзрачной лошадью, выносливой и привыкшей к северным условиям. Изнурительный труд изуродовал ее, но Рыжуха оставалась веселой и неунывающей.

При виде рассказчика она становилась радостной, однако на этот раз не посмотрела даже на хлеб. Рассказчик заметил в ее глазах слезы и спросил у нее, что с ней? Ему будто слышались слова лошади о том, что когда-то лошадей берегли и щадили (по словам старой лошади Забавы), а другие лошади только посмеялись над этими мыслями, когда Рыжуха поделилась с ними.

Рыжуха и остальные лошади просят рассказчика раскрыть правду. Человек подтвердил эти слова: раньше лошадям отдавали последний хлеб, кормили хорошо, возвращавшуюся с работы лошадь встречала вся семья с благодарностью, лошадей каждый день чистили и мыли. Лошадь была оплотом крестьян.

Первой игрушкой крестьянского мальчика был конь из дерева. В интерьере дома можно увидеть коня на прялке, на крыше. Мать пела своим детям песни про сивку-бурку. Лошадиная подкова – символ счастья – раньше висела над каждым порогом.

Теперь не так. Например, Карько, служившего во время войны на лесоповале коня, в День Победы отправили в котел.

После того как рассказчик ушел с луга, он почувствовал, будто обманул лошадей и теперь никогда не сможет быть таким искренним с Рыжухой, как раньше. На рассказчика напала лошадиная тоска. Он почувствовал себя таким же отжившим свое животным, как и лошади.

Рассказ учит бережному отношению к животным. На примере рассказчика можно научиться не только хорошо относиться к лошадям, но и быть искренним и человечным.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Абрамов «О чем плачут лошади» очень кратко

Краткое содержание «О чем плачут лошади» Абрамов для читательского дневника:

Лошадь спрашивает у человека: правда ли, что когда-то их племени жилось легко и привольно. Человек не может признаться лошади, что это правда, и теряет её дружбу и доверие.

Рассказчик любит лошадей, которым живётся очень нелегко: конюх за ними плохо ухаживает, забывает кормить и поить, к тому же их донимает гнус. Когда может, он заходит к ним и старается их подкармливать. В одно из таких посещений повествователь замечает, что Рыжуха плачет. Из рассказа лошади он узнаёт, что у лошадей был спор о лошадиной жизни.

Рыжуха услышала песню о тех временах, когда лошадям жилось хорошо. Песни эти пела ей старая кобыла, которая услышала их от своей матери, а та от своей. Когда Рыжуха слушала эти песни, ей было легче работать, она забывала про жару и другие трудности лошадиной жизни. Выйдя на луг, молодая лошадь начала петь песни старой кобылы своим товарищам. Но другие лошади подняли Рыжуху на смех, они говорили, что это всё враньё, просили не травить душу.

Лошадь спрашивает у человека, правда ли то, что говорится в песне. Рассказчик не может выдержать взгляда Рыжухи. Он знает, что это всё правда, но не может сказать об этом своей четвероногой подруге. Человек уходит. Только потом он понимает, что совершил непоправимую ошибку, и что у него больше никогда не будет такой искренности и доверия в отношении с Рыжухой.

Анализ рассказа «О чем плачут лошади» Абрамова

Анализ рассказа «О чем плачут лошади» Ф. Абрамова

Литературоведческий анализ.

Рассказ Ф. А. Абрамова «О чем плачут лошади» затра­гивает чрезвычайно важную и острую тему. В этом произ­ведении автор рассуждает о нужности, полезности челове­ка и всякого живого существа, занимающего какое-то ме­сто в жизни. Рассказ построен в виде сказки и потому имеет три плана повествования.

Первый план — собственно сказка. Старая лошадь Ры­жуха обращается к автору с вопросом: действительно ли в прежние времена лошадям лучше жилось — действи­тельно ли лошадей по-хозяйски любили и холили за их тя­желый труд? Автор не находится, что ответить, и с бесша­башной удалью предлагает не думать о пустяках, а «грызть хлеб, пока грызется».

Второй план — это реальная ситуация в советской де­ревне в «благополучные» годы окончательной победы со­циализма. Да, лошадь действительно любили и холили, к ней относились по-хозяйски — так было в годы коллек­тивизации, так было после войны. Но затем человек внеш­не стал жить лучше, он все больше заботился о себе и все меньше о других. Технику и одежду стали ценить гораздо больше, чем красивое сильное животное. К лошадям ста­ли равнодушны, исчезла личная связь между колхозни­ком и конем.

Третий план — это внутренний конфликт автора от осо­знания невозможности разом изменить действительность, невозможности в одночасье повлиять на испортившуюся со временем природу человека. Автор вынужден делать вид, что все нормально. Автор проникается общей психологией: надо есть свой кусок, «пока грызется», и не задумываться о больших проблемах, нависших над обществом. Человече­ское равнодушие на самом деле гораздо шире, оно распро­страняется не только на лошадей, но и на людей. Ценим ли мы друг друга, таких же тружеников, как и сами — вот во­прос, который ставит Абрамов. Мы потребительски поль­зуемся многими общественными благами, но забываем ис­тинную цену этих благ — уважение к человеку, делающе­му жизнь лучше.

Полезные материалы:

• Сочинение на тему: «Герои рассказа Ф. Абрамова «О чем плачут лошади»»
• Пересказ произведения «О чем плачут лошади» Абрамова
• Характеристика образа лошади в «О чем плачут лошади» Абрамова
• Характеристика рассказа «О чем плачут лошади» Абрамова
• Федор Абрамов — О чем плачут лошади (АНАЛИЗ)
• Краткое содержание – «О чем плачут лошади» Абрамов
• Федор Абрамов — О чем плачут лошади

Другие материалы по творчеству автора:

• Краткое содержание – «Пелагея» Абрамов
• Пересказ произведения «О чем плачут лошади» Абрамова
• Федор Абрамов — Деревянные кони
• Краткое содержание – «О чем плачут лошади» Абрамов
• Федор Абрамов — Пелагея
• Федор Абрамов — Алька
• Краткое содержание – «Алька» Абрамов
• Федор Абрамов — Две зимы и три лета
• Федор Абрамов — О чем плачут лошади (АНАЛИЗ)
• Сочинение на тему: «Герои рассказа Ф. Абрамова «О чем плачут лошади»»

Короткий пересказ «О чем плачут лошади»

Краткое содержание Абрамов «О чем плачут лошади»:

Рассказ повествует о жизни лошадей. Наблюдение ведется глазами молодого человека, вернувшегося домой, в деревню. Он с теплотой рассказывает о табуне лошадей, который всеми забыт, и даже пастух редко о них вспоминает. Рассказывает о тяжелой лошадиной жизни, и о любимой кобыле – Рыжухе, с которой и происходит внутренний диалог, составляющий основную проблему рассказа.

Когда-то, давным-давно, лошадей почитали и любили, холили, как главных кормилиц. Ничего не жалели для них – ибо без лошади и жизни у простого крестьянина не было. А помещики меж собой хвалились табунами породистых скакунов и конюшнями, полными мощных тяжеловозов.

А нынче, после внедрения технологического прогресса, лошади стали никому не нужны. И стоят они, всеми покинутые, умирают от холода и голода, лишь молчаливый вопрос читается в их глазах: за что? Пронизывает насквозь читателя печальный взгляд умных лошадиных глаз.

Герой рассказа не в силах объяснить лошадям человеческую несправедливость. Да и, если посудить, никто не сможет. И он уходит, но мысли его все еще прикованы к лошадиной проблеме. За что же так с животными, которые верой и правдой служили нам много лет? Как люди могли забыть их, просто бросить умирать? И проглядывает за этими вопросами единственно верный ответ: деревенская жизнь жестока, и нужен ты, лишь пока ты полезен.

Рассказ Абрамова «О чем плачут лошади», во-первых, учит нас быть благодарными. Все его рассказы пытаются направить читателя к мысли, что есть человек. Помнить и ценить заслуги тех, кто помогал нам – вот качество настоящего человека, настоящей душевности. Бездушная техника может заменить многое, но одного, пока что, она не смогла повторить – душу человеческую. Но надолго ли?

А во-вторых – показывает читателю суровую истину. Ты будешь нужен, пока ты жив и шевелишься, пока есть силы, пока ты можешь работать. Верно это, к сожалению, не только для лошадей.

Популярные сегодня пересказы

• Мороз Иванович — краткое содержание сказки Одоевского
  Сказка «Мороз Иванович» написана в 1842 году русским писателем Владимиром Одоевским. Жили-были в одной хатке две девочки-сестренки. Одну из них звали Рукодельницей
• Серебряная елка — краткое содержание рассказа Саша Чёрный
  Удивительный зимний пейзаж: всё снежком припорошено, луна освещает каждый уголок леса, а посреди поляны пушистая ёлочка, с которой ветер периодически сдувал белые хлопья. Красота, одним словом!
• Повесть непогашенной луны — краткое содержание произведения Пильняка
  Многие заблуждаются, пытаясь отыскать в «Повести Непогашенной Луны» реальные факты, знакомые лица из действительности писателя. Пильняк подчеркивает, что произведение также не связано со смертью М.В. Фрунзе.
• Бригадир — краткое содержание комедии Фонвизина
  С первых страниц пьесы перед нами предстает семейство бригадира Игнатия Андреевича. Он приехал в гости к советнику Артамону Власьичу, да не просто так, а чтобы обговорить дела по поводу предстоящей

Сюжет рассказа «О чем плачут лошади» с цитатами

Ф. А. Абрамов «О чем плачут лошади» краткое содержание с цитатами из произведения:

Каждый раз, когда рассказчик оказывается на лугу, он будто вновь попадает «в свое далекое детство — в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек». Нередко он берет с собой кусок хлеба, чтобы покормить лошадей, которых очень любит.

Лошади вызывают у героя противоречивые чувства: они волнуют, радуют его, но вместе с тем вызывают «чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними». Он знает, что этим прекрасным умным животным живется совсем несладко. «Конюх Миколка, вечно пьяный» может по целым дням не появляться на лугу, и тогда лошади сильно страдают от голода и жажды.

Среди других лошадей особой любовью у героя пользуется Рыжуха – небольшая неказистая кобылка, прекрасно приспособленная к жизни на Севере. Она выгодно отличается тем, что смогла сохранить «свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости».

Рыжуха всегда радовалась при появлении героя, но в этот раз она была удивительно равнодушной. Желая задобрить кобылу, он протягивает ей краюху хлеба, и неожиданно замечает в ее больших умных глазах… слезы.

Герой пытается узнать у Рыжухи причину ее слез, и в ответ слышит печальную историю о том, каково раньше жилось лошадям. Кобыла рассказывает, что остальные лошади подняли ее на смех, когда она спела им песню о былой привольной и сытной лошадиной жизни.

Ведь были же времена, когда лошадей «называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами». Рыжуха хотела подбодрить своих товарок этой песней, в ответ они попросили ее замолчать и не травить им душу.

Рыжуха пристально смотрит своими заплаканными, выразительными глазами в лицо рассказчика, и спрашивает о том, правда ли была такая жизнь у лошадей раньше?

Герой вынужден признаться, что в былые дни крестьяне почитали лошадь настоящим сокровищем, берегли и заботились, «потому как без лошади — никуда: ни в поле выехать, ни в лес».

В памяти всплывает его верный конь Карько, который всю войну верой и правдой служил людям, а «свой жизненный путь закончил в самый День Победы». Колхозники сверху на него «обрушили тяжеленные бревна», чтобы отметить праздник.

Герой покидает луг, но чувствует, что у Рыжухи уже не будет к нему былого доверия, и «тоска, тяжелая лошадиная тоска» наваливается на него…

Заключение

Рассказ Федора Абрамова учит не только бережному отношению к животным, но и проявлению милосердия, душевной чуткости к окружающим людям.

Это интересно: Рассказ Лескова «Зверь» написан в 1861 году. Кого подразумевал автор, давая название произведению, – человека или животного, вы узнаете, когда прочитаете краткое содержание «Зверь» для читательского дневника.

«О чем плачут лошади» Абрамов — анализ рассказа

В этой статье мы рассмотрим краткий анализ рассказа «О чем плачут лошади» Абрамова и посмотрим какова главная идея рассказа и какой урок можно извлечь из него. Федор Абрамов действительно необыкновенно ярко изобразил прелести русской природы, и читая рассказ, мы буквально вдыхаем аромат трав, слышим, как порхают бабочки и летают стрекозы, чувствуем, как лошади касаются нас мягкими и теплыми губами.

Захочется потянуться к лошадям и городскому жителю, который видел животных лишь в зоопарке или на арене цирка. А человека, которому доводилось покормить с рук лошадь и дать ей хлеба или сахара, наполнит жалость и сострадание к этим измученным работой и обращением животным. Вот и Рыжуха всплакнула — конюху, который постоянно пьяный, нет дела до того, чтобы дать корма и воды.

Делая анализ рассказа «О чем плачут лошади», мы видим некое фантастическое допущение. После того как лошадь отвечает рассказчику, почему она плачет, выясняется, что она может, будто в сказке, говорить. От Забавы, старой кобылы, читатель узнает, что в прежние времена лошадям были почет и уважение. А как же иначе! Не могли без этих животных обходиться крестьяне, тем и жили. А с приходом техники лошади стали не так нужны. Не совсем их, конечно, отвергли, но все больше пренебрежения появилось у человека к лошади.

Федор Абрамов — О чем плачут лошади

Федор Абрамов

О чем плачут лошади

Всякий раз, когда я спускался с деревенского угора на луг, я как бы вновь и вновь попадал в свое далекое детство — в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек и, конечно же, в мир лошадей, которые паслись на привязи, каждая возле своего кола.

Я частенько брал с собой хлеб и подкармливал лошадей, а если не случалось хлеба, я все равно останавливался возле них, дружелюбно похлопывал по спине, по шее, подбадривал ласковым словом, трепал по теплым бархатным губам и потом долго, чуть не весь день, ощущал на своей ладони ни с чем не сравнимый конский душок.

Самые сложные, самые разноречивые чувства вызывали у меня эти лошади.

Они волновали, радовали мое крестьянское сердце, придавали пустынному лугу с редкими кочками и кустиками ивняка свою особую — лошадиную — красоту, и я мог не минутами, часами смотреть на этих добрых и умных животных, вслушиваться в их однообразное похрустывание, изредка прерываемое то недовольным пофыркиванием, то коротким всхрапом — пыльная или несъедобная травка попалась.

Но чаще всего лошади эти вызывали у меня чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними.

Конюх Миколка, вечно пьяный, иногда и день и ночь не заявлялся к ним, и вокруг кола не то что трава — дернина была изгрызена и выбита дочерна. Они постоянно томились, умирали от жажды, их донимал гнус — в затишные вечера серым облаком, тучей клубился над ними комар и мошкара.

В общем, что говорить, — нелегко жилось беднягам. И потому-то я как мог пытался скрасить, облегчить их долю. Да и не только я. Редкая старушонка, редкая баба, оказавшись на лугу, проходила мимо них безучастно.

На этот раз я не шел — бежал к лошадям, ибо кого же я увидел сегодня среди них? Свою любимицу Клару, или Рыжуху, как я называл ее запросто, по-бывалошному, по обычаю тех времен, когда еще не было ни Громов, ни Идей, ни Побед, ни Ударников, ни Звезд, а были Карьки и Карюхи, Воронки и Воронухи, Гнедки и Гнедухи — обычные лошади с обычными лошадиными именами.

Рыжуха была тех же статей и тех же кровей, что и остальные кобылы и мерины. Из породы так называемых мезенок, лошадок некрупных, неказистых, но очень выносливых и неприхотливых, хорошо приспособленных к тяжелым условиям Севера. И доставалось Рыжухе не меньше, чем ее подругам и товарищам. В четыре-пять лет у нее уже была сбита спина под седелкой, заметно отвисло брюхо и даже вены в пахах начинали пухнуть.

И все-таки Рыжуха выгодно выделялась среди своих сородичей.

На некоторых из них просто мочи не было смотреть. Какие-то неряшливые, опустившиеся, с невылинялой клочкастой шкурой, с гноящимися глазами, с какой-то тупой покорностью и обреченностью во взгляде, во всей понурой, сгорбленной фигуре.

А Рыжуха — нет. Рыжуха была кобылка чистая, да к тому же еще сохранила свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости.

Обычно, завидев меня, спускающегося с угора, она вся подбиралась, вытягивалась в струнку, подавала свой звонкий голос, а иногда широко, насколько позволяла веревка, обегала вокруг кола, то есть совершала, как я называл это, свой приветственный круг радости.

Сегодня Рыжуха при моем приближении не выказала ни малейшего воодушевления. Стояла возле кола неподвижно, окаменело, истово, как умеют стоять только лошади, и ничем, решительно ничем не отличалась от остальных кобыл и коней.

«Да что с ней? — с тревогой подумал я. — Больна? Забыла меня за это время?» (Рыжуха две недели была на дальнем сенокосе.)

Я на ходу стал отламывать от буханки большой кусок — с этого, с подкормки, началась наша дружба, но тут кобыла и вовсе озадачила меня: она отвернула голову в сторону.

— Рыжуха, Рыжуха… Да это же я… я…

Я схватил ее за густую с проседью челку, которую сам же и подстриг недели три назад — напрочь забивало глаза, притянул к себе. И что же я увидел? Слезы. Большие, с добрую фасолину, лошадиные слезы.

— Рыжуха, Рыжуха, да что с тобой?

Рыжуха молча продолжала плакать.

— Ну, хорошо, у тебя горе, у тебя беда. Но ты можешь сказать, в чем дело?

— У нас тут спор один был…

— У кого — у нас?

— У нас, у лошадей.

— У вас спор? — удивился я. — О чем?

— О лошадиной жизни. Я им сказала, что были времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли пуще всего на свете, а они подняли меня на смех, стали издеваться надо мной… — и тут Рыжуха опять расплакалась.

Я насилу успокоил ее. И вот что в конце концов рассказала она мне.

На дальнем покосе, с которого только что вернулась Рыжуха, она познакомилась с одной старой кобылой, с которой на пару ходила в конной косилке. И вот эта старая кобыла, когда им становилось совсем невмоготу (а работа там была каторжная, на износ), начинала подбадривать ее своими песнями.

— Я в жизни ничего подобного не слыхала, — говорила Рыжуха. — Из этих песен я узнала, что были времена, когда нас, лошадей, называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами. И когда я слушала эти песни, я забывала про жару, про оводов, про удары ременки, которой то и дело лупил нас злой мужик. И мне легче, ей-богу, легче было тащить тяжелую косилку. Я спрашивала Забаву — так звали старую кобылу, — не утешает ли она меня. Не сама ли она придумала все эти красивые песни про лошадиное беспечальное житье? Но она меня уверяла, что все это сущая правда и что песни эти певала ей еще мать. Певала, когда она была сосунком. А мать их слышала от своей матери. И так эти песни про счастливые лошадиные времена из поколения в поколение передавались в ихнем роду.

— И вот, — заключила свой рассказ Рыжуха, — сегодня утром, как только нас вывели на луг, я начала петь песни старой кобылы своим товаркам и товарищам, а они закричали в один голос: «Вранье все это, брехня! Замолчи! Не растравляй нам: душу. И так тошно».

Рыжуха с надеждой, с мольбой подняла ко мне свои огромные, все еще мокрые, печальные глаза, в фиолетовой глубине которых я вдруг увидел себя — маленького, крохотного человечка.

— Скажите мне… Вы человек, вы все знаете, вы из тех, кто всю жизнь командует нами… Скажите, были такие времена, когда нам, лошадям, жилось хорошо? Не соврала мне старая кобыла? Не обманула?

Я не выдержал прямого, вопрошающего взгляда Рыжухи. Я отвел глаза в сторону и тут мне показалось, что отовсюду, со всех сторон, на меня смотрят большие и пытливые лошадиные глаза. Неужели то, о чем спрашивала меня Рыжуха, занимало и других лошадей? Во всяком случае, обычного хруста, который всегда слышится на лугу, не было.

Не знаю, сколько продолжалась для меня эта молчаливая пытка на зеленой луговине под горой, — может, минуту, может, десять минут, может, час, но я взмок с головы до ног.

Все, все правильно говорила старая кобыла, ничего не соврала. Были, были такие времена, и были еще недавно, на моей памяти, когда лошадью дышали и жили, когда ей скармливали самый лакомый кусок, а то и последнюю краюху хлеба — мы-то как-нибудь выдюжим, мы-то и с голодным брюхом промаемся до утра. Нам не привыкать. А что делалось по вечерам, когда наработавшаяся за день лошадка входила в свой заулок! Вся семья, от мала до велика, выбегала встречать ее, и сколько же ласковых, сколько благодарных слов выслушивала она, с какой любовью распрягали ее, выхаживали, водили на водопой, скребли, чистили! А сколько раз за ночь поднимались хозяева, чтобы проведать свое сокровище!

Да, да, сокровище. Главная опора и надежда всей крестьянской жизни, потому как без лошади — никуда: ни в поле выехать, ни в лес. Да и не погулять как следует.

Полвека прожил я на белом свете и чудес, как говорится, повидал немало — и своих, и заморских, а нет, русские гулянья на лошадях о масленице сравнить не с чем.

Все преображалось как в сказке. Преображались мужики и парни — чертом выгибались на легких расписных санках с железными подрезами, преображались лошади. Эх, гулюшки, эх, родимые! Не подкачайте! Потешьте сердце молодецкое! Раздуйте метель-огонь на всю улицу!

И лошади раздували. Радугами плясали в зимнем воздухе цветастые, узорчатые дуги, июльский жар несло от медных начищенных сбруй, и колокольцы, колокольцы — услада русской души…

Первая игрушка крестьянского сына — деревянный конь. Конь смотрел на ребенка с крыши родного отцовского дома, про коня-богатыря, про сивку-бурку пела и рассказывала мать, конем украшал он, подросши, прялку для своей суженой, коню молился — ни одной божницы не помню я в своей деревне без Егория Победоносца. И конской подковой — знаком долгожданного мужицкого счастья — встречало тебя почти каждое крыльцо. Всё — конь, всё — от коня: вся жизнь крестьянская, с рождения до смерти…

Ну и что же удивительного, что из-за коня, из-за кобылы вскипали все главные страсти в первые колхозные годы!

У конюшни толклись, митинговали с утра до ночи, там выясняли свои отношения. Сбил у Воронка холку, не напоил Гнедуху вовремя, навалил слишком большой воз, слишком быстро гнал Чалого, и вот уж крик, вот уж кулаком в рыло заехали.

Смысл финала произведения

Однажды Рыжуха спрашивает у конюха: «А была ли свобода у лошадей раньше?». Тот лишь умалчивает об этом. Подобное нечестное действие полностью разрушает все доверие между лошадью и человеком. Те отношения, что были у них раньше, больше не вернутся. Никакой открытости, дружбы и уважения — лишь сухие рабочие отношения. Да, связь между лошадью и человеком может показаться странной, однако в этом есть скрытый смысл. Возможно, лошадь осуществляет крестьянство, что уже давно позабыло о своей вольной жизни. Причем это сходится с целью этого класса в обществе — работать на благо человека, то есть высшие слои общества. Если следовать этой тенденции, то становится понятно отношение хозяев к своим крепостным. Они специально умалчивают о счастливом свободном прошлом крестьян, дабы те работали на них и не мечтали вновь стать независимыми.

К тому же, стоит обратить внимание на то, что без лошади человек не сможет полноценно существовать. Именно поэтому он и цепляется за каждую возможность оставить их в своей власти. Также и высшие чиновники без труда крестьян станут голодать, некому будет их обслуживать. Отсюда и вытекает их желание не допустить отмену крепостного права. Если именно этот смысл был вложен автором в произведение, то завуалирован он просто отлично!

Вот вы и узнали смысл рассказа Федора Абрамова «О чем плачут лошади». Надеемся, вам было интересно узнать что-то новое для себя!

Насколько публикация полезна?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Количество оценок: 0

Оценок пока нет. Поставьте оценку первым.

Смысл произведения «О чем плачут лошади»

Смысл произведения, опирающийся на конфликт крестьян и их хозяев, будет описан в заключительном подпункте статьи, ведь основная его часть находится именно в конце рассказа. Если же опираться на общее повествование, то явно прослеживается тема дружбы, жертвенности и некой любви к ближнему. Мужчина мог бы рассказать правду о прошлом лошадей, однако тогда он бы, скорее всего, стал свидетелем их борьбы за прежний образ жизни. Лошади бы перестали подчиняться ему, поэтому человеку стало бы тяжело существовать в этом мире одному.

Поэтому он принимает не самый честный путь — молчать. Таким образом он защищает только свои интересы, совершенно забывая о желаниях животных. Именно поэтому отношения между ними окончательно портятся. Никакой дружбы и понимания, какие раньше наполняли их связь. История о дружбе и предательстве раскрывается в полной мере, весь драматизм очевиден. Теперь лошади так и останутся безвольными рабами, в то время как человек будет процветать.

  ФЕДОР  АЛЕКСАНДРОВИЧ АБРАМОВ

ТРАВА-МУРАВА

«Трава-мурава» — это цикл коротких рассказов, над которыми Федор Абрамов работал около 30 лет (1955—1980). Короткие рассказы, включенные в книгу, знакомят читателя с яркими характерами, народной жизнью — в их трагическом звучании, в смешении героического и будничного, прекрасного и преступного, доброго и злого.

В любимом цикле писатель создал целое созвездие чистых, праведных душ. В большинстве своем – это люди рядовые, простые, незаметные, как травка-муравка. Но вместе с тем это люди не заурядные, а одаренные самым высоким талантом – человечностью, добротой, чистотой помыслов, любовью к земле, к своему делу и в первую очередь высокой совестливостью, состраданием, верностью слову.

РОДНОЕ ПЕПЕЛИЩЕ

— Куда это, Еремеевна, с чайником?

— На дачу. Не слыхал разве, у меня дача завелась?

Дача, дача… Это суседи так зовут, а я-то: татино пепелище. Три года назад Митрий переехал в середку деревни — надоело жить-то на отшибе. У нас, в верхнем конце, сам знаешь, и вода далеко — кажное ведро надоть в гору, и комары летом — заживо съедят, а зимой опять дороги к нам нету, болотом ездим. Там теперь главный-то тракт у нас, где молотилки, да пилорама, да мастерские.

Сама, сама парню-то посоветовала переехать. Буде, говорю, я помучилась, а ты давай в середку гнезда людского. Переехали. Дом Митрий построил — не знаю, есть ли лучше-то во всей деревне. Варанда, наверху избушечка, три комнаты, мне комната отведена. «Мама, говорит, ты всю жизнь в старье жила, покрасуйся хоть на старости, хоть под конец жизни свет увидь». А я знашь как в хоромах-то новых стала жить? Заболела. Какая-то болезнь пристала — сохну, аппетиту нету, и все на лежку, все на лежку тянет.

Митрий — не последний человек в деревне — дохтуров из района вызвал. Те наехали со всякими лекарствами. «Что, бабка? Чем болешь?» Надавали всяких порошков. Нет, не лучше. С фунт але боле за зиму выпила. Ну весны дождалась, вези, говорю, парень, матерь на старо пепелище. Хочу, говорю, перед тем, как глаза закрыть, на свое подворье поглядеть.

Ну приехали. Посидела я на бревнышке — изба раскатана, дом раскатан, потом попила водички из своего колодца. Мне и лучше. Я назавтра сама встала да и пошла. Вот с тех пор и хожу чуть ли не кажный день. У людей как бы робить да как бы что сделать, а я с утра чай пить на свое подворье. Митрий от дождя и сараюшку поставил. «Делай, мати, как тебе надобно, хоть каждый день ходи на свое подворье чай пить, только не помирай».

1981

ВЗАПЯТКИ ПОСМОТРЮ

Глинковская старуха превыше всего любила лес. Люди, бывало, в церковь, а она в лес.

Под старость обезножела. Но каждый раз, когда домашние или соседи шли в лес, выходила на крыльцо проводить их. Даже сама будила их, торопила, посылала в лес пораньше, пока роса не обсохла. И при этом каждый раз приговаривала:

— Идите, идите, а я вам взапятки посмотрю.

БОБЕР-ХОЗЯИН

Идем по лесу со старым охотником. Впереди — просвет.

— Сейчас потише. Речка будет, а на речке плотина бобровая. Может, и самого бобра еще увидим. Нет, не увидим. Тихо этот бобер живет. Хозяин. Все у него в аккурат.

Да, вот как жизнь устроена. Мы думаем, только середь людей- хозяин, не хозяин. Нет, парень, и звери на разный манер.

Вот за тем мысом бобер живет. Дурак дураком. Корму — ивняка, березы было на десять — одиннадцать лет. Живи припеваючи. А он что сделал? Плотину сразу поднял на два метра — сколько поел не поел затопленного кустарника — тот обсох за год. А раз обсох — все: ищи другое место да строй новую нору.

А умный-то бобер, хозяин-то который, он до десятка лет, а то и больше одной плотиной пользуется. Как пользуется-то? А по-хозяйски объедает. Сперва маленькую плотнику поставит, чтобы вода залила берег — чуть-чуть, чтобы ровно на год еды (кустарника) хватило. Объел осинку, березу, ивняк затопленный, снова приподымал плотину, и так раз десять. Так делает-то хозяин-бобер.

То же и лось. Иной пройдет мелкий сосняк как хозяин, объест столько, сколько надо. А другой весь поломает. Шлепает, пасть не закрывши, — на все ему наплевать.

ЗА СЛОВАМИ К БАБУШКЕ

— Теперека всё к фершалице. По случаю и без случая. Чирей вскочил — к Маньке, брюхо заболело — к Маньке… А у нас, бывало, отец даже похмелялся словами. Утром проснется, голову не поднять.

— Девки, сходите за словами к Митрофановне.

Мы возьмем ведерко але ковшик — побежали.

— Бабушка, выручай тятю, голова разламывается с похмелья.

Бабушка зачерпнула водички из ушата, чего-то пошептала: идите с богом.

Тятя выпьет весь ковшик до капельки, только крякнет:

— Ну вот теперь и я человек.

1981

ЛУЧШЕЕ ЛЕКАРСТВО

Антон Егорович, великий труженик, из тех, на ком держался колхоз, заболел. Местный фельдшер и вызванный из райбольницы врач навыписывали старику кучу всяких лекарств. Да еще дочери из города прислали.

— Дедушко,- спросил маленький внучек, с которым обычно Антон Егорович коротал дома дни,- а какое лекарство всех лучше?

— Нету его здесь.

— А где оно?

— В сарае.

— В сарае? Дак давай я сбегаю.

— Не принести тебе, родимый. То лекарство работой называется, и взять его могу только я.

— Ну дак давай обопрись на меня да пойдем в сарай.

Старик попервости в шутку (надоело маяться целыми днями в душной избе) оперся на жиденькое плечико внука, потом кое-как не без его же помощи дополз до сарая, пристроился к начатым незадолго до болезни саням (он всю жизнь делал для колхоза сани), кое-как взял в руки топор и начал постукивать.

И вот, что вы думаете, полегчало старику: вечером в тот день он впервые за две недели поел, а еще через неделю и совсем поправился.

1981

КОГДА С БОГОМ НА «ТЫ»

Поля Манухина привела к своей бабушке жениха, учителя средней школы, знакомиться.

Бабушка приняла жениха любимой внучки с открытой душой, по всем правилам северного гостеприимства. Все, что в доме есть, даже бутылочку, на стол выставила, Одно не понравилось Поле: бабушка с первых же слов стала называть жениха на «ты». Поля терпела-терпела да и решилась наконец:

— Бабушка, Виктор Викторович,- она нарочно назвала жениха по имени и отчеству, чтобы посильнее пронять бабушку,- из города, а в городе не принято людей с первого раза называть на «ты».

— Ничего,- ответила бабушка,- стерпит. Я с малых лет с самим господом богом разговариваю на «ты», дак уж с человеком-то, думаю, можно.

ТРЯСОГУЗКА

Не сложились у Ивана Васильевича отношения с племянником. И это до слез было обидно. Своих детей у Ивана Васильевича нет, племянник Геннадий — самая близкая родня, а вот нет душевной близости, и все тут. По этой причине Иван Васильевич и в деревню-то стал ездить не каждый год.

А было, было время, когда маленький Генка ни на шаг не отступал от дяди.

Утром дядя просыпается, невестка, мать Генки, ушла на колхозную работу, а он, мальчишечка, в избе жарко, терпеливо сидит и ждет, когда проснется дядя.

И весь день до позднего вечера, как хвостик, неотлучно таскается за ним.

И так было до тех пор, пока Ив. Вас. однажды не расстрелял трясогузку.

Трясогузочка резвилась, перебирая своими палочками, возле крыльца, на песочке вышивала свои узоры. И вот Ив. Васильевич, недолго думая, схватил в коридоре ружьишко и выстрелил.

Генка посерел, а потом вдруг закрыл ручонками глазки и с плачем, с рыданьем побежал на задворки.

Неужели вот эта трясогузочка встала между Ив. Вас. и племянником?

С тех пор, что ни делал Иван Васильевич, чтобы вернуть былую любовь племянника, но все напрасно…

АВАГОР И ШАВАГОР

— Мелкий пошел народишко. Морошка. Война подкосила людей-то. Голод-то этот затяжной. После войны ребят в армию надо брать — слезы: не вытягивают ростом. Специально на откормку ставили.

А какие раньше-то богатыри на Пинеге жили! Слыхал про Авагора-то да Шавагора? Два брата были. Один на Авой горе жил — километра два повыше Верколы. Там и доселе борозды от полей видать. А другой — у Шавой — ниже деревни два километра.

И вот Авагор все к брату на лодке ездил в бане мыться. Раз шестом толкнется — лодка на сто метров вперед летит. А то опять хватится который — топора под рукой нету: «Брат, кинь-ко мне топорик!»

И кидали. С горы на гору кидали. За четыре версты.

Вот какие на нашей земле люди-то в старину жили!

ГИПЕРБОЛА
(Рассказ старого учителя)

Гимназия в провинциальном городке. Бюджет: половина от казны, половина — благотворителей.

Одним из первых благотворителей был полуграмотный купец, первый богатей города. Он любил наведываться в гимназию и с особенным удовольствием присутствовал на экзаменах.

Старому учителю, тогдашнему ученику гимназии, из бедной, в прошлом чуть ли не крепостной семьи, учившемуся на казенном коште, выпал на экзамене билет: «Животные Африки».

Учитель заплетающимся языком перечисляет животных и в их числе называет гиппопотама (тогда бегемотом не называли).

— Этот гиппопотам живет в воде и съедает зараз воз сена.

— Ну это ты, голубчик, загнул,- говорит купец.

Учитель гимназии ему шепчет на ухо:

— Так это же, ваше сиятельство, гипербола.

— Читал, читал. Гиперболу-то я знаю. Та и три воза съест.

0ФИМЬИН ХЛЕБЕЦ

— Справедливости на земле нету. Бог одной буханкой всех людей накормил — сколько молитв, сколько поклонов. Я еще маленькой была, отец Христофор с амвона пел: и возблагодариша господа нашего, единым хлебом накормиша нас… А про меня чего не поют? Я не раз, не два свою деревню выручала. Всю войну кормила. Мохом.

Раз стала высаживать из коробки капустную рассаду на мох. Смотрю: ох какой хорошенькой мошок! Чистенькой, беленькой. А дай-ко я его высушу да смелю. Высушила, смолола. Ну мука! Крупчатка! В квашню засыпала, развела, назавтра замесила (мучки живой, ячменной горсть была), по сковородкам разлила — эх, красота!

Ладно. В обед, на пожне, достаю, ем — села на самое видное место. Женки глаза выпучили — глазами мои хлебы едят. «Офима, что это?» — «А это, говорю, мука пшенична моей выработки». Дала попробовать — эх, хорошо! «Где взяла? Где достала?» — «На болоте». Назавтре все моховиков напекли — ну не те. Скус не тот. Опять: сказывай, где мох брала. Я отвела место на болоте — всю войну не знали горя. Уродило не уродило — мы сыты.

Думаешь, мне благодарность была? Спасибо сказали? Тепере-ка клянут. У всех желудки больны. От Офимьиного хлебца, говорят. От моха.

РОДНОЕ ГНЕЗДО

Степан Григорьевич последним перебрался из С. в большое село — не стало больше сил жить на хуторе: ведь зимой только и ходу из С, что на лыжах.

Сыновья, не последние люди в районе, поставили отцу дом в самом центре села. Удобно. Все под рукой, все рядом: магазин, почта, сельсовет, медпункт. И первые две недели старик нахвалиться не мог новым житьем. А потом стали замечать: у Степана Григорьевича одна дорога каждый день — в верхний конец села.

Выйдет на крутой угор, встанет возле старой лиственницы и часами со слезой на глазах смотрит за реку, на зеленый запустевший бережок, где еще недавно стоял его родной дом, дымилась старая, еще отцом битая печь.

ЗАРОК БЛОКАДНИЦЫ

Заговорили о неустроенности, о бедах сегодняшнего бытия, о всевозможных недостатках, о болезнях, которые косят людей, — что за жизнь? Что за век?

Кое-кто вздохнул, кое-кто охнул, а кое-кто даже слезу пустил. И только одна старая Наталья Александровна невозмутимо улыбалась.

— После войны я ни разу не плакала. Грех великий плакать, кто пережил блокаду да войну.

АННА СТЕПАНОВНА И АНЮША

— Где побывала, Анна Степановна? Не у подруженьки своей?

— У нее, у Анюши, — отвечает бойко Анна Степановна.

При этом что удивительно: Анне Степановне всего четырнадцать лет, а ее подруженьке давно уже перевалило за шестьдесят.

Но это решительно никого в деревне не смущает — ни старых, ни малых. Так уж сумела поставить себя эта девчонка смала: у ровни она всегда была заводилой, а взрослых опять купила своим умом да смекалкой. Обо всем у нее свое суждение, о каждом человеке свое мнение.

Вот и отличили ее земляки, вот и величают с малых лет по имени и отчеству.

РАДИ ПАМЯТИ О СЕБЕ

75 лет. Старик. И, что называется, круглый инвалид войны, левой руки нет по локоть, на правой два пальца — большой и указательный. Вдобавок к этому еще почти совершенно слепой и абсолютно глухой.

Но что за человечище этот старик!

Вырастил восемь детей, построил дом каменный, — кажется, и этого немало. Нет, на старости лет принялся за пруд. И вот уже пять лет с весны до поздней осени делает пруд. Вручную. Лопата, цинковое корыто с лямкой — и больше ничего. Нет, еще упорство.

Каждый день с раннего утра, в любую погоду на стройке пруда.

Откуда же черпает силы этот старик?

Во-первых, силы он копит и собирает зимой. (Это как копят и собирают воду в колодцах в Великий пост.)

А во-вторых — это главное — силу старику дает мечта. А мечта у него такая — вырыть пруд, оставить по себе память.

1 2

Федор Абрамов — широко известный в нашей стране писатель и критик. В 1993 году вышло полное собрание сочинений писателя впервые, уже после смерти Федора Абрамова. До этого до читателя доходили лишь редкие издания в журналах и “истерзанные” цензорами сборники, каждый из которых автору приходилось буквально пробивать в печать месяцами, а иногда и годами. Федор Абрамов красочно рисует дела и судьбы людей русской деревни во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы. Тема коллективизации, уничтожения крестьянства — основы русской духовной культуры — звучит у писателя в большинстве его произведений. Особенно близок Абрамову Русский Север — родина писателя. Там он начал свою трудовую судьбу, которая вобрала трагедийный опыт деревенского подростка, испытавшего беды коллективизации и полуголодного существования 1930-х годов, ранний опыт безотцовщины и братской взаимопомощи, опыт ополченца-фронтовика, а затем — опыт человека, воочию, на своих земляках, на семье брата, столкнувшегося с послевоенным лихолетьем, с бесправным положением крестьянина, лишенного даже паспорта, почти ничего не получающего на трудодни и платившего налог за то, чего у него не было. Поэтому Абрамов пришел в литературу с огромным жизненным опытом, с убеждениями заступника народного. В первом романе “Братья и сестры” мощно зазвучала живая многоголосая народная речь, усвоенная писателем с детства и всегда питавшая его книги. Романы “Братья и сестры”, “Две зимы и три лета”, “Пути-перепутья” и “Дом” составляют тетралогию “Братья и сестры”. Объединенные общими героями и местом действия (северное село Пекашино), эти книги повествуют о тридцатилетней судьбе русского северного крестьянства начиная с военного 1942 года. За это время состарилось одно поколение, возмужало второе и подросло третье. И сам автор обретал мудрость со своими героями, ставил все более сложные проблемы, вдумывался и вглядывался в судьбы страны, России и человека. В пору работы над романами создавались и лучшие повести и рассказы писателя: “Деревянные кони”, “Пелагея”, “Алька”, “Поездка в прошлое”, “Старухи”, “О чем плачут лошади”. В 1974 году было закончено одно из самых ярких и значительных произведений Абрамова — повесть “Поездка в прошлое”. Она не увидела свет при жизни автора, ее издали лишь в 1989 году, спустя пятнадцать лет. Эта повесть, на мой взгляд, превосходит остальные по емкости и лаконичности, по глубине социального анализа и остроте конфликта. Абрамов сосредоточил внимание в повести не на событиях, а на сознании и психологии людей, на самых губительных последствиях политики партии в двадцатые и тридцатые годы, которые проникли в души людей, в характеры, жизненные ориентации. В повести затронуты те сложнейшие политические, социально-исторические и философские проблемы, о которых в полный голос заговорили совсем недавно и которые до сих пор ждут настоящего осмысления: трагедия коллективизации и раскулачивания, противостояния фанатиков революционеров и подлинных гуманистов, хранителей общечеловеческих ценностей, прозрение и истоки трагедии людей, сломанных страшным прессингом советской идеологии, давлением на людей в течение долгих десятилетий. В центре повести лежит история жизни Микши Кобылина — сельского конюха, алкоголика. Микша — жертва своего прошлого. Он всю жизнь верил в то, что его дядья — революционеры-коллективизаторы — честные, благородные, отважные люди, которые заботились об общем благе. Прозрение оказалось для него столь страшным, что убило его изнутри. “Мефодий Кобылий, хоть и дядя тебе родной, а собака был человек. Сколько его на свете нету? Двадцать лет, а может, больше, а люди и теперь еще из-за него плачут. В кажинной деревне безвинных людей сказнил, а в нашей волости зараз десять мужиков”, — рассказывала старая Федосеевна Микше. Миф о трагической гибели дяди Александра действительно оказался лишь мифом: “А на самом деле пьяный дядя изнасиловал беззащитную пятнадцатилетнюю девчонку, которая убирала комендатуру, а брат этой девчонки — четырнадцатилетний пацан — убил дядю…” А Микша верил в то, что рассказывали в областном музее: он отрекся от родного отца, чтобы “показать революционный пример”, он отказался от отцовской фамилии. Микша узнает, что его отец был честным и трудолюбивым человеком, но уже было поздно чего-либо исправлять. Сцены раскулачивания, жизни “лишенцев” или сосланных на Север крестьян отражают реальные события тех лет: “У нас в деревне стали колхоз делать — караул кричи. Три хозяйства по плану распотрошить надо, а где их взять?” “А в этом самом тридцатом году что тут делалось… По два, по три мертвяка за утро вытаскивали. Из раскулаченных. С южных районов которые к нам, на Север, были высланы. Жуть сколько их в нашей деревне было! Все лето баржами возили”. Эти сцены говорят сами за себя. Расстрелы, убийства, полное разрушение деревенского быта, реки крови и страданий… “Раскулачивали наиболее расторопных, хозяйственно-инициативных мужиков. Построил мельницу, завел смолокурню, маслобойку выписал — враг. Враг каждый, кто проявлял хоть какую-нибудь инициативу. Желанный, идеальный гражданин — лодырь, бездельник”, — писал автор о проблеме раскулачивания. Глубина проблематики в книгах Абрамова связана с достоверным знанием жизни русской деревни, души и характера крестьянства, пониманием его трагедии в советское время.