Рассказы бунина темные аллеи слушать

Тёмные аллеи

В «Тёмных аллеях» многие рассказы как бы отражают друг друга, перекликаются или предлагают альтернативное развитие одной и той же ситуации. Скажем, предысторию заглавного рассказа (барин соблазняет дворовую девушку, любит её, но не представляет возможности соединить с ней жизнь) можно покадрово увидеть в «Тане». «Кавказ» комически варьируется в «Куме» — в первом случае любовники сбегают «в горные джунгли, к тропическому морю» и счастливы там, как в раю, во втором герой, собираясь с любовницей в Крым, предвидит, что немедленно возненавидит её там.

В финале «В одной знакомой улице» описан счастливый роман и расставание на вокзале, которое никак не объяснено: «Помню, как… мы говорили, прощались и целовали друг другу руки, как я обещал ей приехать через две недели в Серпухов… Больше ничего не помню. Ничего больше и не было». Но этот оборванный финал эхом отдаётся сразу в двух других рассказах, которые можно рассматривать как альтернативные объяснения: возможно, героев разлучила Гражданская война и революция, возможно, причины расставания в принципе не важны — как это всегда бывает у Бунина, любовь не может длиться по причине общего несовершенства жизни, но становится её апогеем. В «Холодной осени», где женщина вспоминает расставание с женихом, убитым затем в Первую мировую, своё замужество, бегство и эмигрантские скитания, она заключает: «…Вспоминая всё то, что я пережила с тех пор, всегда спрашиваю себя: да, а что же всё-таки было в моей жизни? И отвечаю себе: только тот холодный осенний вечер. <…> И это всё, что было в моей жизни, — остальное ненужный сон». В маленькой сценке «Качели» та же фраза звучит совсем иначе. «Да, счастливее этого вечера, мне кажется, в моей жизни уже не будет», — молодые люди, признавшиеся друг другу в любви, единодушно признают невозможность длительного счастья, непонятную читателю, но очевидную для них обоих: «Но какой же я муж?» — «Нет, нет, только не это». И эхом отзывается героиня «Чистого понедельника»: «Нет, в жёны я не гожусь. Не гожусь, не гожусь».

Иногда Бунин обыгрывает одну и ту же коллизию в разных рассказах, а иногда, наоборот, предлагает разветвление сюжета в рамках одного текста. Любовь или влечение сразу к нескольким женщинам — частая у него тема. Герой «Генриха», расставшись в гостинице с одной любовницей, Надей, и простившись на вокзале со второй, Ли, отбывает на поезде с третьей. В «Натали» плотский роман с Соней становится роковым препятствием к воссоединению с предметом подлинной любви — Натали. В «Зойке и Валерии» герой, мучимый любовью к красавице Валерии, в то же время не может устоять перед телесным обаянием не по годам развитой гимназистки Зойки. Все «неглавные» любовные линии ведут в никуда: мы никогда не узнаем, что сталось с Надей, Ли, Соней, Зойкой, и можем додумывать, как сложилась бы жизнь героя с любой из них. В каком-то смысле на этот вопрос отвечает «Руся»: героя, драматически разлучённого с первой возлюбленной, мы находим в благополучном, но очевидно скучном браке.    

Эта бесконечная вариативность одних и тех же сюжетов в «Тёмных аллеях», вкупе с вереницей героинь, схожих между собой иногда до неразличимости, создаёт ощущение библейской цикличности жизни и повторяемости всего и вся, которая заявлена как тема уже в первом, заглавном рассказе: «Всё проходит, мой друг… Любовь, молодость — всё, всё. История пошлая, обыкновенная. С годами всё проходит. Как это сказано в книге Иова?»

Он был очень влюблён, а когда очень влюблены, всегда стреляют себя

Иван Бунин

«Обыкновенная история» — рефрен всех «Тёмных аллей». «Прошлое моё тоже самое обыкновенное», — поясняет героиня «Мести», пересказывая герою при знакомстве свою эмигрантскую эпопею. Здесь нам показана любовь в самом начале, не помышляющая о будущем: «А что дальше, не стоит загадывать». 

«Месть» — один из двух всего рассказов цикла, действие которых происходит в эмиграции, и единственный, который не заканчивается разлукой: в нём можно увидеть ключ к бунинскому пониманию счастья.

С одной стороны, будущего, по Бунину, у любви быть не может. Лишнее подтверждение — рассказ «В Париже», описывающий такое же нежданное счастье двух немолодых и усталых русских эмигрантов, Ольги Александровны и Николая Платоновича, причём Ольга похожа на безымянную героиню «Мести» как близнец, а негодяй, обобравший и бросивший героиню в «Мести», — зеркальное отражение «мальчишки, сутенёра», о котором не хочет вспоминать Ольга Александровна, и другого распутного мальчишки, к которому ушла жена Николая Платоновича. «Да, из году в год, изо дня в день, втайне ждёшь только одного, — счастливой любовной встречи, живёшь, в сущности, только надеждой на эту встречу — и всё напрасно», — уныло думает Николай Платонович и оказывается прав. Семейная жизнь случится, но не продлится и полугода: поздней осенью он встретил свою любимую, на третий день Пасхи умер.

С другой стороны, «В Париже» — рассказ из второй части цикла, а «Месть» — из третьей, подводящей итоги. Надо думать, такой порядок неслучаен. Время в «Тёмных аллеях» разделено на два сосуществующих пласта: настоящий момент и пространство памяти. Эта дихотомия имеет как экзистенциальное измерение (отдельный миг счастья и долгая обыденная жизнь), так и историческое: за двумя исключениями, все любовные истории бунинских героев разворачиваются до революции, разделившей их жизнь пополам. За этой демаркационной линией остались любовь, счастье, молодость, рябчики в сметане, усадебная идиллия, русская культура,
«Россия, Лета, Лорелея»
Строчка из стихотворения Осипа Мандельштама «Декабрист» (1917).
⁠
. О своём эмигрантском существовании многие русские современники Бунина думали как о посмертном.  

На трюизм Николая Алексеевича в первом и заглавном рассказе героиня возражает: «Молодость у всякого проходит, а любовь — другое дело». Устами Надежды, которую Бунин недаром сделал ростовщицей (она справедлива, но не прощает и не забывает долгов), Бунин с самого начала вводит сквозную для всего цикла тему памяти. Память — это то пространство, в котором и любовь, и Россия, сохранённые русской культурой, воскреснут и «тленья убегут». Многообразие отдельных ситуаций, историй и героев, лиц, тел и переживаний сливается в одну общую эмигрантскую судьбу: «внеличностная стихия эроса оттеняется случайностью целого ряда любовных интрижек, рассказ об ушедшей России получает особый колорит благодаря ироническому переосмыслению всей литературной . Героиня «Мести» отказывается мстить своему обидчику и голой выходит из моря на пляж, в объятия новой любви — в каком-то смысле в её лице, как Афродита из пены, возрождаются все героини «Тёмных аллей» — а они, как принято считать, все немножко «Россия».

Тёмные аллеи by Ivan Alekseyevich Bunin

4.5 за язык, 2.5 за сюжеты Недовольная описаниями в великой «Мастер и Маргарите», я пожаловалась маме, что мне не хватило всеобъемности русского языка и красоты рассказа. Она посоветовала попробовать «Темные Аллеи» Бунина. Несмотря на отталкивающую простоту стандартов и сюжетов того времени (дворянин овладевает молодой служанкой, она всю жизнь о нем мечтает; страдания одного из пары о другом, смерть суицидом из-за вселенских страданий), автор не подвел сноровкой использования русского. Мне очень понравилось его читать (скорее всего из-за собственного отсутствия красноречия), хотя ни одна история не закончилась позитивно. «Холодная осень» — мой любимый рассказ из сборника, а так же две из последних, где про арабов и мексиканца.
А вот цитаты, которые мне особенно понравились:

• Проходя туда по гостиной, он подумал, что, может быть, все-таки следует приказать оседлать лошадь. Но в окна были видны разнообразные дождевые облака и неприятная металлическая лазурь среди лиловатых туч над качающимися вершинами деревьев.
• Недалеко от нас, в прибрежном овраге, спускавшемся из лесу к морю, быстро прыгала по каменистому ложу мелкая, прозрачная речка. Как чудесно дробился, кипел ее блеск в тот таинственный час, когда из-за гор и лесов, точно какое-то дивное существо, пристально смотрела поздняя луна!
• Ночи были теплы и непроглядны, в черной тьме плыли, мерцали, светили топазовым светом огненные мухи, стеклянными колокольчиками звенели древесные лягушки. Когда глаз привыкал к темноте, выступали вверху звезды и гребни гор, над деревней вырисовывались деревья, которых мы не замечали днем. И всю ночь слышался оттуда, из духана, глухой стук в барабан и горловой, заунывный, безнадежно-счастливый вопль как будто все одной и той же бесконечной песни.
• Убили его – какое странное слово! – через месяц, в Галиции. И вот прошло с тех пор целых тридцать лет. И многое, многое пережито было за эти годы, кажущиеся такими долгими, когда внимательно думаешь о них, перебираешь в памяти все то волшебное, непонятное, непостижимое ни умом, ни сердцем, что называется прошлым.
• мы перекрестили его с каким-то порывистым отчаянием. Глядя ему вслед, постояли на крыльце в том отупении, которое всегда бывает, когда проводишь кого-нибудь на долгую разлуку, чувствуя только удивительную несовместность между нами и окружавшим нас радостным, солнечным, сверкающим изморозью на траве утром.
• Что это были за дни! В какой муке неразрешающегося ожидания, в каком жалком притворстве перед самой собой, будто и нет никакого ожидания, шло время с утра до вечера!
• во дворе остановился: теплый сумрак, сладкая тишина, млечная белизна неба от несметных мелких звезд… Он пошел по двору, опять остановился, поднял голову: уходящая все глубже и глубже ввысь звездность и там какая-то страшная черно-синяя темнота, провалы куда-то… и спокойствие, молчание, непонятная, великая пустыня, безжизненная и бесцельная красота мира… безмолвная, вечная религиозность ночи… и он один, лицом к лицу со всем этим, в бездне между небом и землей… Он стал внутренне, без слов молиться о какой-то небесной милости, о чьей-то жалости к себе,
• Вечером в усадьбе было тихо, наступило успокоение, чувство семейственности, – гости в шесть часов уехали… Теплые сумерки, лекарственный запах цветущих лип за кухней. Сладкий запах дыма и кушаний из кухни, где готовят ужин. И мирное счастье всего этого – сумерек, запахов – и все еще что-то обещающая мука ее присутствия, ее существования возле него…
• Я разделся и упал в постель с головокружением, но уснул сладко и мгновенно, разбитый счастьем и усталостью.
• Солнце на три дуба поднялось, а ты все еще мордой в подушке, говорят мужики.

«Темные аллеи» очень краткое содержание сборника рассказов Бунина

За 5 секунд

Спустя много лет судьба дарит встречу бывшим возлюбленным. В свое время герой отказался от любви простой девушки, и теперь жалеет о своем поступке, но менять что-то слишком поздно.

А вы сможете написать более краткое содержание? Пишите варианты в комментариях, за оригинальные варианты раздаём промокоды на бесплатное получение грамоты!

Очень кратко

Холодным осенним днем на почтовой станции появляется тарантас. Из него выходит приятной наружности пожилой мужчина с военной выправкой. В гостевой избе его встречает хозяйка – полная темноволосая женщина. Очевидно, что в молодости она была очень красива. Женщина подробно отвечает на расспросы путника. Она рассказывает, что не замужем, и держит гостевую избу, чтобы прокормить себя. После она обращается к мужчине по имени-отчеству.

Николай Алексеевич от неожиданности вскакивает со стула. Он узнает в хозяйке Надежду – девушку, в которую был страстно влюблен тридцать лет назад. В прошлом она была крепостной, и огромная социальная пропасть стала преградой для любви знатного дворянина Николая Алексеевича. В дальнейшем Надежда так и не смогла устроить личную жизнь, потому что не могла позабыть своего Николеньку.

Женщина рассказывает Николаю Алексеевичу, что до сих пор помнит, как он читал ей стихи про какие-то темные аллеи. Но она не может простить, что он так жестоко бросил ее в свое время. Герой признается, что женился по большой любви, но жена изменила и бросила его. Единственный сын вырос подлецом. Словом, жизнь Николая Алексеевича не сложилась. Он приходит к неутешительному выводу, что много лет назад утратил единственный шанс на счастье. Герои прощаются со слезами на глазах.

Посмотрите, что еще у нас есть:

Тест по пересказу

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.

• Екатерина Гальянкина

  12/12

• Глеб Трол

  12/12

• Алена Черница

  11/12

• Айжана Калназарова

  10/12

• Кирилл Макаров

  
  

  8/12

• Тимур Жангалиев

  12/12

• Женя Синяков

  12/12

• Влад Максимцов

  12/12

• Осман Гаджиев

  11/12

• Алина Малина

  10/12

Рейтинг анализа

4.2

Средняя оценка: 4.2

Всего получено оценок: 695.

---

А какую оценку поставите вы?

Тёмные аллеи (Бунин Иван) — слушать аудиокнигу онлайн

Альтернативная озвучка

Описание

«Темные аллеи» — самая известная книга Бунина, состоящая из рассказов о любви, этот сборник сам писатель считал своим лучшим творением.
Наверное, никто ни до, ни после Бунина не создал в литературе такой яркой, живой и разнообразной «энциклопедии любви». Для Бунина любовь — как солнечный удар. Испытать это чувство хотя бы раз в жизни дано не каждому, это и великое счастье, и дорогое сердцу воспоминание, а порой и страшная трагедия, оборачивающаяся смертью. Каждая из новелл, составляющих этот сборник, — отдельная история любви.

Содержание

01. Без роду племени
02. Новый год
03. Осенью
04. Последнее свидание
05. При дороге
06. Чаша жизни
07. Грамматика любви
08. Оглая
09. Сны Чанга
10. Митина любовь
11. Ида
12. Солнечный удар
13. Дело карнета Юлагина
14. Первая любовь

Темные аллеи (сборник рассказов)
15. Темные аллеи
16. Кавказ
17. Баллада
18. Степа
19. Муза
20. Поздний час
21. Руся
22. Красавица
23. Дурочка
24. Антигона
25. Смарагд
26. Волки
27. Зойка и Валерия
28.Таня
29. В Париже
30. Галя Ганская
31. Генрих
32. Натали
33. В одной знакомой улице
34. Речной трактир
35. Кума
36. Начало

37. «Дубки»
38. «Мадрид»
39. Второй кофейник
40. Холодная осень
41. Пароход «Саратов»
42. Ворон
43. Камарг
44. Сто рупий
45. Месть
46. Качели
47. Чистый понедельник
48. Часовня
49. Весной, в Иудее
50. Ночлег

Поделиться аудиокнигой

7 октября. Записи темных аллей: mary_hr5 — LiveJournal

Первая — из дневниковой записи Ивана Бунина от 7 октября (старый стиль) 1917 года.

…
Сейчас около двенадцати ночи. Изумительная ночь, морозная, тихая, с великолепнейшими звездами. Мертвая тишина. Юпитер, Телец, Плеяды очень высоко. (Над юго-западом.) На юго-западе Орион. Где Сириус? Есть звезда под Орионом, но низко и слабо видна.
Листва точно холодным мылом потерта. Земля тверда, подмерзла. Ходил за валом. Идешь к гумну мимо вала (по направлению от деревни) — деревья на валу идут навстречу, а небо звездное за ними сваливается, идет вместе со мною вперед. Сзади идет за мной Юпитер и пр. Идешь назад — все обратно. То же и на аллее. А я писал в «Таньке»: «звезды бежали навстречу». Глупо.
Аллея голая стройна, выше и стройнее, чем в листопад.
О, какая тишина всюду, когда я ходил! Точно весь мир прервал дыхание, и только звезды мерцают, тоже затаив дыхание.

Вторая запись — короткий рассказ «Волки» из книги «Темные аллеи».

Тьма теплой августовской ночи, еле видны тусклые звезды, кое-где мерцающие в облачном небе. Мягкая, неслышная от глубокой пыли дорога в поле, по которой катится тележка с двумя молодыми седоками — мелкопоместной барышней и юношей гимназистом. Пасмурные зарницы освещают иногда пару ровно бегущих рабочих лошадей со спутанными гривами, в простой упряжи, и картуз и плечи малого в замашной рубахе на козлах, на мгновение открывают впереди поля, опустевшие после рабочей поры, и дальний печальный лесок. Вчера вечером на деревне был шум, крик, трусливый лай и визг собак: с удивительной дерзостью, когда по избам уже ужинали, волк зарезал в одном дворе овцу и едва не унес ее — вовремя выскочили на собачий гам мужики с дубинами и отбили ее, уже околевшую, с разорванным боком. Теперь барышня нервно хохочет, зажигает и бросает в темноту спички, весело крича:
— Волков боюсь!
Спички освещают удлиненное, грубоватое лицо юноши и ее возбужденное широкоскулое личико. Она кругло, по-малорусски, повязана красным платочком, свободный вырез красного ситцевого платья открывает ее круглую, крепкую шею. Качаясь на бегу тележки, она жжет и бросает в темноту спички, будто не замечая, что гимназист обнимает ее и целует то в шею, то в щеку, ищет ее губы. Она отодвигает его локтем, он намерение громко и просто, имея в виду малого на козлах, говорит ей:
— Отдайте спички. Мне закурить нечем будет.
— Сейчас, сейчас! — кричит она, и опять вспыхивает спичка, потом зарница, и тьма еще гуще слепит теплой чернотой, в которой все кажется, что тележка катится назад. Наконец она уступает ему долгим поцелуем в губы, как вдруг, толчком мотнув их обоих, тележка точно натыкается на что-то — малый круто осаживает лошадей.
— Волки! — вскрикивает он.
В глаза бьет зарево пожара вдали направо. Тележка стоит против того леска, что открывался при зарницах. Лесок от зарева стал теперь черным и весь зыбко дрожит, как дрожит и все поле перед ним в сумрачно-красном трепете от того жадно несущегося в небе пламени, которое, несмотря на даль, полыхает с бегущими в нем тенями дыма точно в версте от тележки, разъяряется все жарче и грознее, охватывает горизонт все выше и шире, — кажется, что жар его уже доходит до лица, до рук, виден даже над чернотой земли красный переплет какой-то сгоревшей крыши. А под стеной леса стоят, багрово серея, три больших волка, и в глазах у них мелькает то сквозной зеленый блеск, то красный, — прозрачный и яркий, как горячий сироп варенья из красной смородины. И лошади, шумно всхрапнув, вдруг диким галопом ударяют вбок, влево, по пашне, малый, на вожжах, валится назад, а тележка, со стуком и треском, мотаясь, бьется по взметам…
Где-то над оврагом лошади еще раз взметнулись, но она, вскочив, успела вырвать вожжи из рук ошалевшего малого. Тут она с размаху полетела в козлы и рассекла щеку об что-то железное. Так и остался на всю жизнь легкий шрам в уголке ее губ, и, когда у ней спрашивали, отчего это, она с удовольствием улыбалась:
— Дела давно минувших дней! — говорила она, вспоминая то давнее лето, августовские сухие дни и темные ночи, молотьбу на гумне, ометы новой пахучей соломы и небритого гимназиста, с которым она лежала в них вечерами, глядя на ярко-мгновенные дуги падающих звезд. — Волки испугали, лошади понесли, — говорила она. — А я была горячая, отчаянная, бросилась останавливать их…
Те, кого она еще не раз любила в жизни, говорили, что нет ничего милее этого шрама, похожего на тонкую постоянную улыбку.

7 октября 1940, Иван Бунин, «Волки».

Достоверность классика

Иван Толстой: На протяжении всего ХХ века мы слышали о необходимости выпускать ответственно подготовленные собрания сочинений мастеров слова. И много было разговоров о том, в каком именно издании лучше подошли к текстологии Пушкина, Чехова, Булгакова. Есть 30-томный академический Достоевский, есть 90-томный Лев Толстой. Оба издания власти весьма недолюбливали — не то писали титаны, и тиражи некоторых томов уменьшались чуть ли не до самиздатских размеров. Но вот безусловный классик – Бунин, и никто сейчас не покушается на его слово. А выверенного собрания сочинений нет. О причинах размышляет мой собеседник, петербургский буниновед Евгений Пономарев.

Евгений Пономарев: Бунин, по-прежнему, издан совершенно отвратительно.

И.Бунин. Собрание сочинений в 5 томах. Москва, 1950-е

Иван Толстой: Позвольте, но существуют 5-томник советских времен, с цветочками какими-то, существует 9-томник середины 60-х. Конечно, он был цензурирован и кастрирован, но там страшно много чего было, и даже некоторые вполне острые воспоминания или их фрагменты. А потом вышел, правда, я его не видел и не листал, 16-томник, так называемый, то есть, 13 томов и 3 дополнительных. Что же вам не нравится как профессионалу? Вечно профессионал недоволен чем-то!

Евгений Пономарев: Вы еще забыли белый 6-томник, который вышел в конце 80-х годов, и это, пожалуй, самое лучшее издание на сегодняшний день. Те издания маленькие, однотомные, которые используют это издание в качестве основного текста, поступают лучшим образом. А что касается 9-томника 60-х годов, он для 60-х, наверное, был очень хорош, но на сегодняшний день устарел чрезвычайно, потому что очень многие тексты там чудовищно порезаны, включая текст «Жизни Арсеньева». Текст «Жизни Арсеньева» там неузнаваем. И так не только с «Жизнью Арсеньева» дело обстоит, и не только из-за цензуры, по-видимому, а из-за того, что текст, с которого набирался текст 9-томника… Мне еще его не удалось определить до конца, я имею некоторые мысли по этому поводу, но вот самого текста я не видел.

Иван Толстой: Неужели, не парижское собрание сочинений?

И.Бунин. Собрание сочинений в 9 томах. Москва, 1960-е

Евгений Пономарев: Нет, ни в коем случае. Потому что там было очень много религиозно окрашенных отступлений, там были совсем не те мысли о революции, которые надо было говорить. Что-то осталось, но большую часть повырезали. А вот в 9-томнике Александр Кузьмич Бабореко, который был, наверное, не самый выдающийся литературовед, но очень большой энтузиаст и человек, который дело свое знал, он сделал очень грамотно: он взял последние прижизненные издания и по ним набрал эмигрантские тесты 6-томника. Поэтому большей частью эти тексты не всегда выверены, он не смотрел редакции и варианты, он часто не думал, каким образом это слово здесь появилось, иногда пропускал опечатки, если они были более или менее похожи на то, что могло здесь быть, но, тем не менее, это лучший текст на сегодня.

Что касается 16-томника, про который вы говорили, то по поводу него был страшный скандал, который, правда, в России мало кто заметил. Потому что 16-томник, так называемое, полное собрание сочинений, насколько мне известно, перепечатывал разные новые бунинские материалы без согласия авторов — публикаторов и авторов комментария. Причем, комментарий переходил иногда один к одному, но автором комментария был указан другой человек. И целый ряд буниноведов… Меня не было в их числе, я тогда был еще очень молод, то бишь, те тексты, которые вошли в 16томник, делались без моего участия. Не знаю, к счастью или к сожалению. Но целый ряд авторов написал открытое письмо, причем, там были не только авторы из России, там было довольно много авторов из-за рубежа, потому что это были материалы зарубежных архивов, в том числе и Ричард Дэвис, самый главный зарубежный буниновед, хранитель бунинского архива, хранитель Русского архива в Лидсе, — так вот целый ряд авторов написал открытое письмо президенту или руководителю авторского общества о том, что это совершеннейший плагиат, это надо преследовать по суду. Но никакого ответа они, насколько я знаю, не получили.

И.Бунин. Собрание сочинений в 6 томах. Москва, 1980-е

Я эту историю пересказываю несколько по слухам, потому что сам в ней не участвовал и, может, что-то из того, что я слышал от некоторых ее участников, я передаю не совсем так, но, тем не менее, факт плагиата был налицо. Я считаю, что тем, кого обокрали, надо было подавать в суд. Зарубежные коллеги очень сильно удивились, что открытое письмо, опубликованное в одной из центральных газет на имя председателя авторского общества, не является автоматически обращением в прокуратуру, а в прокуратуру, если очень хочется, нужно написать отдельное обращение.

Тем не менее, этот 16томник — издание чрезвычайно безответственное, потому что оно не опиралось ни на какие текстологические исследования, связанные с Буниным, а оно просто заимствовало целый ряд текстов и, можно сказать, что какую-то часть текстов, возможно, большую, они позаимствовали совершенно беспардонно, бессовестно и, по сути, это преступление. Жаль, что те, кого обокрали, не довели дело до конца.

Иван Толстой: Что же, Евгений, такое происходит с бунинской текстологией, что вообще весь этот сыр-бор существует? Один из важнейших классиков, одна из центральных фигур, по эстетическому своему, культурному значению в русской литературе ХХ века, не имеет сколько-нибудь достоверного собрания сочинений. Что происходит? Ведь ученых людей много, много специалистов, много публикуется всяких исследований и материалов, выходят и провинциальные, и столичные, и заграничные исследования,библиографии, хроники и tutti quanti. Но что такое бунинская текстология? Почему с этим вопросом сложно? Только ли дело в деньгах?

И.Бунин. Собрание сочинений в 16 томах. Москва, 2000-е

Евгений Пономарев: Есть целый ряд причин. Во-первых, как сказал один литературовед недавно, большевики мстят Бунину до сих пор за то, что он их не принял и последовательно отрицал всю большевистскую культуру. Но это, скорее, метафора. А проблема заключается в том, что бунинские материалы рассыпаны по огромному количеству архивов, и по большому счету мы, а нас, буниноведов, не так уж много, тех, кто всерьез занимается бунинской текстологией, хотели бы, наконец, рано или поздно, сделать настоящее, академическое, полное собрание сочинений Бунина. Мы до сих пор не знаем, где что может лежать, мы только примерно представляем основные собрания, в которых находятся бунинские документы. Но чисто теоретически, например, в США или во Франции, в частных собраниях или государственных, просто ни у кого руки не доходили до этого дела, даже в каких-то больших архивах, в бумагах крупных деятелей культуры или общественных деятелей эмиграции могут оказаться новые бунинские материалы, которые могут войти в полное собрание сочинений. То есть, если всерьез готовить полное собрание сочинений, нам нужен серьезный предпроект. Только подготовка к подготовке полного собрания сочинений займет года три, поскольку нужно объехать основные собрания и составить исчерпывающий список всех тех бунинских документов, которые существуют.

Во-вторых, основа бунинских документов — это два собрания: это Русский архив в Лидсе, в котором хранится все то, что осталось после смерти Бунина и то, что наследники Бунина — Вера Николаевна Бунина, Леонид Федорович Зуров и Милица Эдуардовна Грин — не переслали в СССР. Милица Эдуардовна не пересылала документы в СССР, но некоторые документы могла передать Солженицыну, следовательно, они должны оказываться в архиве Дома Русского Зарубежья в Москве. Это все доступные материалы, до этого можно добраться. Там, понятно, есть очень хорошая опись, составлен каталог коллекции Лидса, время от времени мы этот каталог… «Мы» — это я громко сказал, потому что, в основном, это делает Ричард Дэвис, но, например, когда я работаю в Лидсе и вижу, что отдельно лежащая бумажечка должна лежать в другой папочке, потому что она вполне подходит по тематике, просто оторвался листочек из одной папочки и остался отдельно лежащим, я ему на это указываю. Считаю, что небольшой вклад вношу в сохранение и систематизацию бунинского архива в Лидсе. Так вот, с этим все нормально.

И.Бунин. Собрание сочинений в 11 томах. Париж, 1930-е

Дальше у нас есть РГАЛИ и Российская Государственная Библиотека в Москве, где тоже есть довольно много бунинских материалов. Дальше у нас есть Орловский музей, дальше у нас есть немножко в Петербурге бунинских материалов. Это все известные материалы, они все практически уже систематизированы. Но вслед за тем нам нужно ехать в США и просмотреть, по крайней мере, крупнейшие архивы на предмет нахождения там каких-то бунинских документов.

Нам бы неплохо было поработать во Франции — и там могут оказаться бунинские документы. К бунинским документам можно отнести еще и редкие газеты 20-х годов, которые выходили в Париже, которые доставать довольно сложно — сейчас мы работаем со сканами этих газет. Еще хорошо, если сканы достаются довольно быстро. В Париже есть Библиотека Документальной Информации, которая находится в Нантерре, в которой одно из лучших собраний газет русской эмиграции. Эту библиотеку тоже неплохо было бы задействовать. Это не рукописные бунинские документы, а те печатные материалы, которые достать бывает довольно сложно.

Так вот, предпроект, который займет два-три года, — с этого нужно начинать. Нужно описать все бунинские документы, которые существуют, нужно описать для каждого текста все редакции и варианты, которые сохранились.

Я в последние несколько лет занимаюсь довольно активно текстологией «Темных аллей» и «Жизни Арсеньева». И, как показывает практика, когда мы берем какой-то текст, скажем, мы можем рассуждать о текстологии «Жизни Арсеньева» по книгам, пять книг, как известно, составляют «Жизнь Арсеньева», а с «Темными аллеями» все куда более дробно, там для каждого рассказа приходится составлять свой текстологический паспорт.

Так вот, в большинстве случаев мы не имеем всей цепочки вариантов, которые существовали. Первоначальные рукописи, затем рукопись, которая сдавалась в редакцию газеты для первого набора, затем рукопись, которая сдавалась в журнал, если в каком-то из толстых эмигрантских журналов это печаталось, затем рукопись, которая пошла для первого издания «Темных аллей», Нью-Йорк, 1943. И так далее. Вот всей этой цепочки мы не имеем практически ни для какого бунинского текста, даже для самых поздних. Приходится довольствоваться тем, что мы имеем. Тем не менее, все существующие рукописные и печатные варианты необходимо описать, понять, какой вариант существовал раньше, какой – позже, определенным образом их распределить, составить текстологический паспорт для каждого текста. Все это тоже требует больших временных затрат и больших денежных затрат, потому что для этого нужно много путешествовать.

Иван Толстой: Евгений, у меня к вам вопрос совершенно обывательский, от пивного ларька и от забора. Вот слушает нас человек, который не имеет отношения к текстологии, к филологии, к каким-то эдиционным практикам, и так далее. Он слушает и говорит: ну, хорошо, вот этот Пономарев, может, и ученый, но ведь дурью маются люди, ведь существуют, вспоминает этот человек от пивного ларька, потому что когда-то он два курса на филфаке отучился, не только полные академические издания, существуют, так называемые, полуакадемические, существуют издания, которые выходили в издательстве «Художественная литература», которые не претендуют на стопроцентный охват и учитывание всех этих стадий, на заполнение вот этого паспорта на каждое литературное произведение. Существует, тем не менее, вполне выверенный, обоснованный, фундированный текст, к которому можно написать и примечание, и какую-то вступительную статью, и выдать для народа более правильного Бунина, чем он существовал до сих пор.

Академическое издание, как известно, потом появится, неизвестно, когда оно появится маленьким тиражом, им будут пользоваться потом десятилетия или столетия. Это дело бесконечного будущего, пусть ученые занимаются этим тогда, когда у них хватит времени. Но мы, читатели, мы любим Ивана Алексеевича самого по себе. Что нам та или иная запятая в четвертом предложении пятого абзаца? Нет предела совершенствованию, это нормально, и тот, кто все время ссылается на то, что у него нет ста процентов документов по какому-то поводу, может оказаться в несколько конфузном положении — может быть, у него никогда не окажется ста процентов тех документов, может быть, не все можно найти. Скажем, какие-то бунинские письма не только в издательских архивах, которые можно прошерстить, но и в личном архиве какого-то маленького редактора или корректора «Издательства имени Чехова» в Нью-Йорке. Не просто у какого-нибудь Владимира Самарина, который на виду, с архивом в Йельском университете, а какой-нибудь совсем уж небольшой клерк или американский чиновник. И в ожидании этого 58-го письма, отписочки, по существу, с бунинским автографом, можно так и просидеть, ничего не сделав. Евгений Пономарев, где нормальное бунинское собрание? Не это — тринадцать томов плюс три, которое сделано пиратски, а где десять или пятнадцать томов ответственных бунинских текстов? Где оно?

Евгений Пономарев: Это очень хороший вопрос. Я, собственно, сейчас занимаюсь тем, что готовлю текст «Жизни Арсеньева». Во-первых, не пиратский, там будет стоять бунинский копирайт.

Иван Толстой: Я надеюсь, для «Литпамятника» или чего-то солидного?

Евгений Пономарев: Нет, с «Литпамятниками» у нас как-то не получилось договориться.

Иван Толстой: Бунина же нет в «Литпамятниках»?

Евгений Пономарев: Да, они даже очень хотели, но почему-то у нас разговор зашел в тупик, и я не совсем вижу, как выводить этот разговор из тупика.

Иван Толстой: Солженицын, «Тёркин», Эренбург есть в «Литпамятниках»!

Евгений Пономарев: Да, «Литпамятники» хотели, чтобы там был издан Бунин, но у них так много собственных представлений о том, как это нужно издавать, что, мне кажется, проще это сделать не в «Литпамятниках», а в каком-то коммерческом издательстве, которое оценит еще и коммерческую сторону этого проекта. То есть предполагается, что через год-два появится, во-первых, канонический текст «Жизни Арсеньева», на котором будет стоять бунинский копирайт.

Иван Толстой: Интересно, что это практически означает?

Евгений Пономарев: Это официально означает, что издание не пиратское, то есть наследники бунинского авторского права…

Иван Толстой: А такие есть?

Евгений Пономарев: А такие есть. Не все, правда, признают, особенно в России, что бунинский копирайт существует, но, согласно закону об авторском праве, который действует в России, бунинский копирайт существует, и еще восемь лет будет существовать. Во-вторых, это будет выверенный текст, потому что он будет опираться на текстологическое исследование, которое учитывает все на сегодняшний день существующие тексты. И, вероятно, других уже не будет, потому что если мы что-то утеряли, то, вероятнее всего, мы это утеряли навсегда. Он будет опираться на просмотр мною всех редакций и вариантов, которые существуют. В-третьих, это будет откомментированный текст, потому что Бунин очень плохо откомментирован. Комментарий замечательный, как правило, в тех изданиях, про которые, надеюсь, мы еще сегодня поговорим, в изданиях, которые занимаются изданием неизданного Бунина. «Бунин. Новые материалы» — уже существует три выпуска и сейчас готовится новый бунинский том «Литнаследства», который существенно дополнит тот том, который вышел в 1970-х годах.

Иван Толстой: В двух книжках?

Евгений Пономарев: Да. Новый планируется в трех книгах, первая книга уже почти закончена, то есть, есть надежда, что в 2016, в крайнем случае в 2017 году, она появится на прилавках и ее можно будет приобрести. В последнее время сделаны два препринта из этого издания вашим покорным слугой. Во-первых, в пятом номере «Нового Литературного Обозрения» за этот год напечатан незавершенный рассказ Бунина, который не имел названия. Я его примерно озаглавил «Смерть в Ялте», взяв, как положено, это заглавие в редакторские скобки, поскольку мне кажется, что это вполне бунинский стиль, и должен рассказ, который почти закончен, иметь хоть какое-то заглавие.

Иван Толстой: Какого года рассказ?

Евгений Пономарев: Где-то 40-х годов, но точно его датировать не получается — ни даты там не стоит авторской, ни зацепиться не за что. Предполагаю, что он в 40-е годы написан, и писался примерно тогда же, когда создавались многие другие рассказы 40-х годов. По сюжетно-тематическим сопоставлениям, не совсем точно, но можно что-то предположить по датировке. В «НЛО» этот рассказ напечатан, его можно посмотреть, это первый препринт, который открывает рекламную кампанию нового тома «Литнаследства».

И, во-вторых, в пятом номере «Вопросов литературы» за этот год был опубликован второй рассказ из так называемого «круга» «Темных аллей», который соответствует по тематике «Темным аллеям». Он не закончен, но у него есть начало и конец. Бунин так работал часто, был у него такой принцип работы: он писал сначала начало, затем финал, а затем уже насыщал середину какими-то деталями и сюжетными поворотами. Вот середины в этом рассказе нет, а начало и конец есть, точнее, есть только наброски к середине. И это второй препринт.

Собственно, что будет опубликовано в этом томе «Литнаследства»? Во-первых, тексты раннего Бунина, не публиковавшиеся ранее. Их готовит московский буниновед Сергей Николаевич Морозов. Во-вторых, все те тексты – законченные, полузаконченные, сильно незаконченные — которые остались от Бунина и которые, большей частью, не публиковались. Почему «большей частью»? Потому что Леонид Зуров иногда публиковал кусочки из этих текстов, но документ целиком лишь включает опубликованный кусочек, поэтому мы принимаем в таких случаях необычное для «Литнаследства» решение (там обычно публикуются только никогда не публиковавшиеся тексты) — мы принимаем решение публиковать целиком документ. Потому что документ существует именно в таком виде, а зуровская публикация, тем более, не очень доступная… Если помните, в первом томе «Литературного наследства», посвященном Бунину, есть довольно много перепечаток из эмигрантской периодики, в силу того, что они тогда совсем были недоступны в Советском Союзе…

Иван Толстой: И превращались в первую публикацию.

Евгений Пономарев: Да, превращались в первую публикацию в СССР. Так вот, будет опубликован практически весь неопубликованный Бунин, все его наброски, все его полузаконченные тексты. Есть даже некоторые рассказы, которые закончены полностью и, даже, имеют две редакции. Тоже рассказы «круга» «Темных аллей», которые Бунин никогда не публиковал, например, рассказ «Отец Никон». Это я интригую слушателей.

Иван Толстой: Да вы уже и «Смертью в Ялте» некоторых заинтриговали.

Евгений Пономарев: «Смерть в Ялте» можно прочитать. Более того, мне было приятно, что Дмитрий Быков в одной из своих передач про этот рассказ много говорил, и говорил, что ему кажется, что это ультрасовременная проза, с отточенностью деталей, с отсутствием воды. Дмитрию Быкову очень понравился, как профессионалу, текст Ивана Алексеевича, и он об этом сказал несколько слов, упомянув эту публикацию. Так что мы, кажется, попали в точку — заинтересованный читатель нас прочитал.

Иван Толстой: Да вот мы сейчас с вами расстанемся, и я немедленно кинусь читать, мне есть чем заняться сегодня вечером. Отлично, спасибо! Скажите, Евгений, а по качеству это Бунин? Это Иван Алексеевич? Это хорошо? Я имею в виду не только «Ялту», а все, что вы перечислили для этого тома «Литнаследства».

Евгений Пономарев: Трудно на этот вопрос отвечать…

Иван Толстой: Какая оттяжка и пауза выразительная у вас! То есть, это Бунин-лайт?

Евгений Пономарев: Да. Не случайно Дмитрию Быкову понравился один из почти законченных текстов. Некоторые тексты — это очень хороший Бунин, а некоторые тексты, вполне возможно, это Бунин, которого мы не знаем. Потому что всем известно, об этом еще лет 50 назад начали писать литературоведы, Бунин абсолютизирует в своем творчестве деталь и эпизод. В целом ряде текстов Бунина нет ничего, кроме развернутой детали. Так называемые, например, краткие рассказы 30-х годов. И вот в этих поздних набросках, большей частью не законченных, мы часто видим вот эти самые детали или набор деталей, без тех сцепок, скреплений, которые мы привыкли видеть в уже готовых текстах Бунина. И вот такого Бунина, не совсем завершенного, мне кажется, прочитать будет интересно не только специалистам, а и широким массам трудящихся. Собственно, для специалиста это вообще замечательный документ, потому что мы впервые видим, как Бунин работал. Он не оставлял ничего от своих самых первоначальных черновых набросков, и вот только в последний период жизни, поскольку они остались, он не успел их уничтожить, мы видим, как Бунин создавал свои тексты. Очень интересно, что для него набросок существовал как самостоятельный текст – вот она, деталь, существующая сама по себе. Он может просто записать два-три слова, которые ему показались ценными, может записать, где угодно, хоть на спичечном коробке. Затем эти отдельные записи он систематизирует и собирает либо просто на листы бумаги друг за другом, либо в записную книжку, либо в тетрадь, которая специально для этого существует. И так он делает несколько раз, по-видимому. То есть он берет и переписывает эти листы и папки с деталями, отбрасывает то, что ему кажется несущественным, может развивать то, что показалось существенным. Вот в «Литнаследстве» мы это сможем показать, потому что в разных документах мы видим одну и ту же деталь. Сначала она совсем лаконична, затем она начинает разворачиваться и обрастать подробностями, затем она может превратиться уже в небольшой рассказ или, наоборот, войти в какой-то рассказ, как деталь. А затем Бунин пишет на полях этих тетрадочек: «взято», «взято», «взято». Куда «взято», не всегда можно сказать, иногда мы можем проследить, в каком из известных нам рассказов эта деталь появилась, а иногда, возможно, «взято» — это переписано еще раз в какой-то новый текст.

И вот моя идея состоит в том, что бунинский набросок — это и есть основной текст, который он сам осмысляет как собственный текст. Он создает набросок, еще не зная, куда он войдет — в «Жизнь Арсеньева» или в «Темные аллеи». Очень интересная вещь, на которую литературоведы пока еще не обращали внимание. «Жизнь Арсеньева» была прервана тогда, когда уже писались первые рассказы «Темных аллей». И, по-видимому, «Темные аллеи» просто плавно проистекают из замысла «Жизни Арсеньева». «Жизнь Арсеньева» Бунин мусолил несколько лет, думая продолжать. Есть наброски второго тома, они тоже будут опубликованы в книге «Литнаследства», но они еще на самом первоначальном уровне или на уровне переписывания деталей существуют.

Иван Толстой: Ну да, Иван Алексеевич писатель не концептуальный был, а именно такими блоками создавал свой художественный мир, и единица этого блока — это художественная деталь.

Евгений Пономарев: Да, и мы видим, как Бунин работал. И отсюда мы понимаем его странное влечение править свои тексты постоянно. У меня это вызывает сильнейшее уважение. Иван Алексеевич никогда не мог остановиться. Для него не существовало понятие «завершенный текст».

Иван Толстой: Вам, текстологи! Ведь сказано же: не существовало понятие «завершенный текст».

Евгений Пономарев: Как можно сказать точнее, мне уже приходилось об этом писать, в сознании Бунина соединяются две тенденции: с одной стороны, он хочет создать самый лучший текст на эту тему, отделать его просто потрясающе, а, с другой стороны, как вы правильно говорите, нет предела совершенству. Увидев последнюю редакцию, увидев ее напечатанной, он прямо поверх напечатанного текста начинает править заново, и так делает до бесконечности.

Иван Толстой: Помню его всевозможные письма в типографии и в редакции. «Седьмой раз пришлите корректуру», он будет ее править. Немыслимо!

Евгений Пономарев: И тут Бунин предстает перед нами фигурой, которая не просто воплощает в русской литературе редчайший случай — два модернизма. Модернизм образца 1910-х годов и модернизм образца 1920-30-х. Мы уже видим Бунина, который приближается чуть-чуть к постмодернистскому пониманию творчества, потому что он, в принципе, каждую свою деталь и каждый найденный эпизод может вставить куда угодно. Он еще не доходит до такого совершенства, как Довлатов, когда одна и та же деталь вставляется в целый ряд произведений и, в зависимости от контекста, начинает играть так или иначе.

Иван Толстой: И везде органично выглядит.

Евгений Пономарев: Но Бунин не знает, куда он вставит деталь, деталь для него существует сама по себе, а затем она вставляется либо в один текст, либо в другой, либо в «Жизнь Арсеньева», либо в один из рассказов «Темных аллей».

Иван Толстой: Как бы такие сплошные записные книжки писателя.

Евгений Пономарев: Да. И вот здесь мы видим, что Бунин постоянно растет как писатель и постоянно следит за эпохой, несмотря на то, что он каждую эпоху ругает в статьях и воспоминаниях. Он очень современный всегда оказывается, он не останавливается в своем развитии. И несмотря на то, что и Нобелевская премия ему присуждена, согласно официальной формулировке, за «сохранение классических традиций», тем не менее, он умудряется эти классические традиции оформлять в совершенно современном духе. Можно закончить тут знаменитой цитатой из «Грасского дневника» Галины Николаевны Кузнецовой, когда она записывает, что сначала она читала Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», тогдашнюю новинку, а затем Иван Алексеевич принес перепечатывать очередные главы «Жизни Арсеньева». И меня потрясло, — пишет Галина Алексеевна, — насколько это созвучно одно другому, «Жизнь Арсеньева» — Марселю Прусту. Это Бунин, который так или иначе созвучен высокой литературе, всегда и везде.

Иван Толстой: А по объему, интересно … Я понимаю, что «Литнаследство» вмещает невероятное количество текстов, печатных знаков. Сколько по объему бунинское наследие, которое будет представлено в «Литературном наследстве»? С чем это можно сопоставить в томиках обычного размера в собрании сочинений?

Евгений Пономарев: Я думаю, что два-три тома.

Иван Толстой: Полноценных два-три тома художественных произведений?

Евгений Пономарев: Нет, не только художественных. В основном, там все-таки будет переписка. Художественные тексты будут занимать, наверное, половину первой книги этого нового бунинского тома, а все остальное будет переписка, документы, так или иначе с Буниным связанные. Например, в Лидском архиве мне удалось обнаружить дон-жуанский список Бунина, очень интересный текст, который сильно перекликается с «Жизнью Арсеньева». Еще предстоит, наверное, подумать о том, к кому больше следует отнести этот дон-жуанский список — к Алексею Арсеньеву, герою Бунина, или к самому Ивану Алексеевичу. Но список существует и его очень интересно будет прокомментировать, напечатать. Это будет уже во второй книге. Дневники планируется опубликовать полностью, потому что тот трехтомник, который был сделан Милицей Эдуардовной Грин- дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны («Устами Буниных») для «Посева», – очень урезанное издание. Дневники Ивана Алексеевича планируется опубликовать целиком, все, что сохранилось. Он, правда, с дневниками поступал, по-видимому, примерно так же, как с набросками. Переписывал, сокращал, при этом иногда зашифровывал так, что ему понятно, никому больше нет, а иногда есть у него развернутые записи.

Иван Толстой: А идея сделать посевовский трехтомник, теперь наполненный всем, что предполагалось? Чтобы и Вера Николаевна там тоже была?

Евгений Пономарев: А вот с Верой Николаевной сложнее, потому что ее дневники — это огромные тексты, большую часть которых составляет цитирование книг, которые она прочитала, — она очень любит выписывать. Потом какие-то хозяйственные записи, и так далее. Опубликовать это сразу — очень большой труд. И, насколько я знаю, главный редактор этого тома Олег Анатольевич Коростелев еще думает, что делать с дневниками Веры Николаевны, и я его понимаю.

Иван Толстой: Евгений, вы обещали рассказать о комментировании бунинских текстов и бунинских документов. Это, конечно, совершенно самостоятельная тема. Давайте к ней перейдем.

Евгений Пономарев: Да, тема тоже очень интересная, потому что хороший комментарий иногда для специалиста куда интереснее оригинала письма или оригинала текста, если текст специалисту известен.

Иван Толстой: Ну, конечно, документ мертв очень часто без комментария, без огранки, без подачи.

Евгений Пономарев: Можно я прорекламирую еще одно бунинское издание, которое недавно вышло? Это третий выпуск «Бунин. Новые материалы». Вышел он буквально в этом году. Весной мы проводили одну презентацию в Петербурге, одну презентацию в Москве, в Доме Русского Зарубежья. Это, с одной стороны, бунинские тексты, а, с другой стороны, не совсем, потому что этот том посвящен заполнению лакуны бунинской биографии, которая связана с именем Галины Николаевны Кузнецовой.

Иван Толстой: Вот о биографии я хочу вас потом попросить. Но продолжайте, — сказал Холмс.

Евгений Пономарев: Все, что связано с Галиной Николаевной Кузнецовой, нам было известно до этого момента исключительно конспективно. Вот была у Бунина возлюбленная, и в то же время ученица, которая странным образом жила вместе с Буниными и вместе с Зуровым, а иногда вчетвером: Иван Алексеевич, Вера Николаевна, Зуров, Кузнецова. А иногда к ним на время добавлялись такие люди, как Рощин, Бахрах, и так далее. Это была такая писательская колония, и такая, как выражалась Вера Николаевна, «новая форма семьи». Кузнецова и Зуров считались детьми, и они были в то же время учениками великого мастера. Вера Николаевна тоже в какой-то степени чувствовала себя ученицей, потому что в 20-е годы она еще переводить пыталась французскую литературу, а в 30-е годы она уже себя пробовала как мемуаристка, и ее тогда уже очень многие хвалили за мемуары, посвященные писателям Серебряного века, с которыми ей довелось встречаться, — Леониду Андрееву или Юшкевичу.

Иван Толстой: Да и «Жизнь Бунина», в конце концов.

Евгений Пономарев: «Жизнь Бунина» была написана уже позднее. А при жизни Бунина она уже чувствовала себя мемуаристкой, писательницей. Так вот, мы знали примерно, что там происходило. Но поскольку это были люди, которые были людьми исключительной порядочности, они никогда не обсуждали интимную жизнь публично. Как мы знаем, издание «Грасского дневника» полностью очищено от любых намеков на какие-то личные отношения между Галиной Кузнецовой и Иваном Алексеевичем. Так что все сочинения на эту тему либо вынуждены были пользоваться формулировками «по неизвестным обстоятельствам» или «по причине обстоятельств», как написала одна исследовательница, комментируя, почему же Галина Кузнецова после разрыва с Буниным все-таки вернулась обратно в бунинскую семью. Такие вот, ничего не объясняющие, формулировки. Понятно, что информации не было. Или как Авдотья Смирнова, просто взять и придумать самой некий сюжет, который, как ей казалось, основывается на документальных свидетельствах. Правда, из Бунина делали героя мексиканской мелодрамы, но для фильма, по-видимому, так оно и надо было. Даже буниноведы в большинстве своем не знали, что реально происходило в доме Буниных, какими реально были эти отношения.

Так вот, в этом томе собрана сохранившаяся переписка между Иваном Алексеевичем, Верой Николаевной и Зуровым, с одной стороны, и Галиной Николаевной Кузнецовой и ее многолетней подругой и компаньонкой Маргаритой Августовной Степун. Это письма чрезвычайно интересные. Потому что, с одной стороны, они рассказывают нам просто о быте эмиграции. Вот та история быта, которая обычно теряется и про которую практически нечего сказать, когда уходят из жизни все те, кто хоть как-то представлял себе быт конца 40-х или 50-х годов в Париже. Быт невероятно ярко предстает в этих письмах, хотя в них нужно вчитаться, потому что там перемешана история культуры, быт, рассказы о ценах в послевоенном Париже и разговор о платьях, которые носит Вера Николаевна и которые она советует Галине Николаевне носить, — такие женские письма большей частью. Бунинских писем там мало. Большей частью это письма Веры Николаевны Буниной и немножко письма Леонида Федоровича Зурова, но, тем не менее, по этим письмам часть истории взаимоотношений между Буниным, Буниной и Кузнецовой (и, пожалуй, Степун сюда надо добавить) мы можем восстановить.

Другой источник, который удалось привлечь для того, чтобы эту историю сделать совсем полной и раскрыть до конца, это переписка, еще не опубликованная, она должна быть опубликована в «Литнаследстве», между Иваном Алексеевичем и Верой Николаевной. Вот это очень откровенная переписка, в которой они обсуждают все свои домашние дела.

Иван Толстой: Какие же это годы?

Евгений Пономарев: Переписка эта охватывает практически всю их совместную жизнь, то есть в те моменты, когда они расставались. Таких моментов было поначалу не очень много, а в эмиграции довольно много, потому что часто случалось, что Иван Алексеевич живет в Париже, а Вера Николаевна уже уехала на юг Франции, или наоборот. Или, например, Вере Николаевне нужно показаться врачу. Они обычно, даже когда у них совсем не было денег, для этого ехали в Париж. Вера Николаевна поехала одна, а Иван Алексеевич остался на юге, потому что денег на поездку на двоих нет. Вот такой переписки довольно много, и по этой переписке мы можем восстановить всю историю отношений, то, как сначала тяжело Вере Николаевне, но, тем не менее, она держит себя в руках и в какой-то степени понимает, что эта ситуация неизбежна.

У нее интересным образом, если читать дневники целиком, а не те выдержки, которые сделаны Милицией Эдуардовной Грин, у нее уже году в 1925-26 возникает мысль, что она заброшена, что великий муж не особенно обращает на нее внимание и в особенности, ее раздражает, что все те люди, которые с ней общаются, они ее спрашивают об Иване Алексеевиче исключительно, сама она не интересна в плане общения, а она вот жена великого писателя. И эти мысли приводят ее, во-первых, к богу, плюс сложная операция, которая у не была в 1926 году. И вот примерно тогда же в жизни Бунина появляется Галина Николаевна. Причем, вокруг Бунина было много молодых женщин, Бунин молодыми женщинами интересовался. Теоретически, неверное, на роль Кузнецовой могли претендовать еще несколько женщин, но получилось так, что последней настоящей возлюбленной Бунина оказалась Кузнецова. И вот Вера Николаевна с потрясающим христианским смирением (она постоянно пишет о христианском смирении вот в этом контексте) заставляет себя как-то эту ситуацию не просто терпеть, а определенным образом ее оформлять. Потому что она, в первую очередь, когда только Кузнецова поселилась у Буниных, начинает объяснять окружающим, что ничего предосудительного в этом нет, ничего безнравственного в этом нет, а просто Зуров у них уже живет, вот появилась у них Кузнецова, которая тоже ученица, тоже живет в такой писательской колонии.

В общем, Вера Николаевна сама ищет оправдание, и интересно проследить бывает, как сначала Мережковские, не желая видеть Кузнецову, через какое-то время вдруг начинают ее к себе приглашать. И многие другие знакомые Буниных, которые не сразу Кузнецову приняли. Вот, пожалуй, Фондаминский ей симпатизировал изначально, а Фондаминский был в тот момент одним из самых близких людей для Буниных. Вот это — один момент.

А второй момент, когда в конце 1933 года Галина Николаевна встречает в Дрездене, куда они приехали после получения Нобелевской премии, Маргу Степун, и у них завязываются отношения, вот интересно, как Вера Николаевна успокаивает Ивана Алексеевича и по-женски советует не слишком драматизировать ситуацию, не требовать от Гали многого, не вступать с ней в объяснения, потому что когда она сама поймет, чего хочет, она сама объяснит, что дальше будет. А пока, чисто по-женски, она объясняет Ивану Алексеевичу, что не нужно драматизировать ситуацию, нужно ждать, ничего другого не получится. Затем она советует Галю отпустить, если ей хочется уехать, и даже щедро снабдить ее деньгами, что Бунин и делает. В этом отношении Бунин всегда был джентльменом.

Иван Толстой: Какой при этом год на дворе стоит?

Евгений Пономарев: 34-й.

Иван Толстой: То есть, есть, чем снабдить.

Евгений Пономарев: Есть, чем снабдить, безусловно. Но даже когда денег не было совсем, жили они в Грассе, перебиваясь с хлеба на квас, все равно на Галю Вера Николаевна стремиться тратить как можно больше, она понимает, что молодой женщине нужно хорошо одеться, что они могут как-то сами (она, прежде всего, она всегда ставит себя на самое последнее место), они могут как-то ужаться, но Галю нужно постараться и одеть хорошо, и как-то в свет выводить, чтобы Галя не скучала. Это тоже потрясающий момент в их домашних отношениях. Довольно скоро наступает какой-то прорыв, который обещала Вера Николаевна. Буквально через полгода, Бунин заезжает к девушкам в Нюрнберг…

Иван Толстой: К девушкам — в смысле к Марге и Галине?

Евгений Пономарев: Они так их в письмах называют, хотя там есть и другие наименования. Бунины очень любили раздавать домашние клички всем своим домашним.

Иван Толстой: Приведите какие-то, пожалуйста.

Евгений Пономарев: Например, Зуров был лосем, один из вариантов его клички, скобарь, поскольку он скобской, и так далее. У Галины Николаевны, пожалуй, нет таких кличек.

Иван Толстой: А у Марги?

Евгений Пономарев: Да и у Марги нет. Больше Зуров имеет.

Иван Толстой: А над собой, конечно, Бунин не трунил?

Евгений Пономарев: Так на вскидку не скажу, хотя вполне возможно, если порыться, мы что-нибудь найдем. Так вот, заезжает он к ним в Нюрнберг, и так ему жалко становится как бедно они живут, и как Галя раскаивается, и он ее, по сути, прощает, и в 1934-35 году она снова живет у них в Париже. Причем она сначала стыдливо не хочет приезжать к ним на квартиру, когда они ей предлагают. Вера Николаевна, правда, настаивает, что именно так нужно сделать, что если Гале негде жить в Париже, так пускай живет у нас, почему же нет, а затем и Марга становится своим человеком в семье, они и Маргу принимают, как одного из «детей», так называемых. И предвоенные годы это уже такое совместное проживание впятером, хотя Марго и Галина время от времени ездят в Германию, но большей частью в Германии ей, как мы понимаем, не очень уютно. В последние годы перед войной большей частью они живут во Франции, большей частью живут у Бунина. Бунины еще в 1939 году, когда война ожидается, полагают, что нельзя сейчас взять и отправить Маргу в Германию, потому что это жестоко по отношению к ней.

А когда начинается война в 1940-м, они делают все возможное для того, чтобы ей, как имеющей немецкий паспорт, было разрешено проживание во Франции, чтобы ее не интернировали как немецкую подданную.

Иван Толстой: Вот то, что вы, Евгений, рассказали об этих взаимоотношениях, где это будет собрано? У вас рассказ на основании каких документов, которые будут в «Литнаследстве»? Что это?

Евгений Пономарев: Это уже сделано. Это сборник «Бунин. Новые материалы». 3-й выпуск. На обложке стоит 2014 год, но доступен этот сборник в магазинах стал в 2015-м. Сейчас, я думаю, он еще продается. На сайте издательства «Русский путь», безусловно, продается, и в магазинах, мне кажется, есть, я видел. Это письма, это комментарий, который делался около десяти лет вашим покорным слугой и Ричардом Дэвисом совместно. Ричард Дэвис, надо сказать, это вообще знак качества для комментирования, потому что Ричард — комментатор от бога, он не допускает никаких белых пятен, ему очень не нравится формулировка «лицо не установлено», хотя в некоторых случаях все равно остается эту формулировку использовать, когда ничего больше нет. Но в течение десяти лет мы сделали огромную работу по комментированию этого текста, потому что там упоминается огромное количество лиц не только известных, но очень много и неизвестных, и иногда просто по уменьшительным именам. И каждый раз приходится устанавливать, что это за человек, и попытаться как можно больше информации об этом человеке привести. Это реально комментарий очень большой, который комментирует быт, отношения, и так далее. Это комментарий, которого требуют и тексты Бунина, и, наконец, там, в 3-м выпуске «Новых материалов», есть две статьи вашего покорного слуги. Первая статья рассказывает о самих документах, которые печатаются, об их истории, о том, где те документы, которые не напечатаны. Понятно, писем Бунина Кузнецовой было огромное количество, но дошло до нас очень мало. И, во-вторых, это статья «Бунин, Бунина и Кузнецова. Факты и домыслы». Статья большая, на два авторских листа, и, как мне кажется, эта статья закрывает вопрос о том, что же на самом деле происходило в семье Буниных, между Буниными и Кузнецовой, потому что, основываясь на письмах и дневниках, я попытался эти вещи восстановить. Это такой вклад в бунинскую биографию, который следует учитывать тем, кто бунинскую биографию будет далее писать.

Иван Толстой: Вот как раз о биографии я и хотел вас спросить в завершение нашего разговора. Вопрос не для тех, кто будет писать ее, а для тех, кто ее читает. Скажите, слушателю давно уже трудно разобраться в этом обилии бунинских биографических материалов, какие все-таки книжки стоило бы прочесть слушателям, интересующимся Иваном Алексеевичем?

Евгений Пономарев: Я бы читал, во-первых, мемуары современников, где Бунин предстает живым человеком. Скажем, книгу мемуаров Александра Бахраха «Бунин в халате» или «Грасский дневник» Галины Николаевны Кузнецовой, хотя там иногда просто стоят отточия довольно часто, и самого живого Бунина мы, конечно, не увидим. А, во-вторых, есть замечательная книга Веры Николаевны Буниной «Жизнь Бунина», которая на сегодня остается одним из главных биографических источников, когда мы биографию Бунина изучаем. Во-вторых, это два издания книги Бабореко «Бунин. Материалы к биографии», сделанные очень достойно и добротно. И самые, наверное, полные, но это, может быть, не для широкого читателя текст, это «Летописи жизни и творчества Бунина», которые делает Сергей Николаевич Морозов. Второй том, кажется, уже вышел. Но это тоже ранний Бунин. О Бунине в эмиграции мы пока не имеем хорошей биографической книги, но, наверное, через какое-то время будем иметь.

Иван Толстой: Не намекнете ли, кто будет ее автором?

Евгений Пономарев: Затрудняюсь пока сказать, хотя определённые планы у меня есть на этот счет.

Иван Толстой: Евгений, правильно ли я помню, что известная нам в Советском Союзе, в России, самая, может быть, знаменитая книжка позднего Бунина «Темные аллеи» издавалась купированно и даже просто не все рассказы в нее включены, которые были в западных изданиях, в парижском, например?

Евгений Пономарев: Не совсем так. Что касается основного текста «Темных аллей», то в белом 6-томнике, который готовил Бабореко, текст сделан неплохо, потому что текст набирался по последнему прижизненному изданию, по парижскому изданию 1946 года, и к этому тексту добавлены еще два рассказа, которые написаны после 1946 года, рассказы «Весной в Иудее» и «Ночлег». Поскольку Вера Николаевна Бунина написала Бабореко в момент его работы еще в 50-60-е годы над бунинскими текстами, что Иван Алексеевич хотел бы эти два рассказа включить в «Темные аллеи», Бабореко так и сделал.

Но при этом в последние годы Бунин писал не только «Темные аллеи», точнее, с «Темными аллеями» тоже не все так просто. Есть, с одной стороны, ядро книги, которое представляет собой парижское издание 1946 года, хотя Бунин несколько раз составлял программы «Темных аллей», и эти программы несколько отличались друг от друга. Есть рассказы, которые входят во все программы, есть рассказы, которые в некоторые программы вошли, в некоторые программы — нет. Например, рассказ «Апрель» вошел в нью-йоркское издание 1943 года, а из парижского издания 1946 года был исключен. И вот, как мне кажется, мы должны пользоваться, с одной стороны, названием книги «Темные аллеи», когда мы хотим говорить о парижском издании 1946 года, но мы должны пользоваться еще одним понятием «круг» «Темных аллей», потому что есть большое количество рассказов, которые либо однажды, как «Апрель», вошли в «Темные аллеи», либо вошли в одну из программ, которые Бунин составлял, но никогда не были напечатаны в сборнике «Темные аллеи». Это как бы второй уровень.

Затем третий уровень — это рассказы, которые и по стилистике, и по семантике вполне могли бы войти в «Темные аллеи», но Бунин никогда их в «Темные аллеи» не включал, а печатал отдельно. Это тоже круг «Темных аллей», как мне кажется, и можно сделать закрытый список этих рассказов, потому что мы, собственно, библиографию Бунина знаем, знаем, какие рассказы можно отнести к «кругу» «Темных аллей», это сделано в предисловии к предпринту в «Вопросах литературы», 5 номер 2015 года. И, наконец, есть несколько рассказов, которые будут напечатаны в «Литературном наследстве». Некоторые закончены, как «Отец Никон», про которого я говорил, и даже существует вторая редакция этого рассказа, где Бунин пытался сделать его более приличным, чтобы все-таки опубликовать. Тем не менее, и в таком виде он не был опубликован. И есть несколько рассказов незаконченных, полузаконченных или таких, как я уже говорил, — рассказ с началом и концом, без середины, по стилистике и семантике тоже относящиеся к «Темным аллеям». Они, с одной стороны, очень интересны, потому что показывают, как Бунин работал над «Темными аллеями», это где-то работа, остановленная на середине, а, с другой стороны, это еще один сюжет, который в «Темные аллеи» должен был войти. Так что наше традиционное представление о «Темных аллеях» должно быть значительно расширено при помощи понятия «круг» «Темных аллей». И вот если мы говорим о круге «Темных аллей», то, действительно, все эти рассказы, которые составляют большую планету последних лет творчества Бунина, они целиком не собраны нигде, и вот это издание тоже нужно сделать.

Иван Толстой: Темные аллеи удлиннить и чуть подсветить для понятности.

Shadow Gardens Темные Аллеи Ladanika аромат — аромат для мужчин и женщин 2017

Темные Аллеи- неулыбчивый, строгий, бескомпромиссный аромат.
Вот закончилась веселая солнечная полянка, и мы вступаем во мрак темных аллей.
Атмосфера резко меняется, здесь не порхают бабочки, не слышно пчелиного гула.
Нас обдает абсентым горьким запахом полыни, любящего полумрак и болотную сырость аира и влажным запахом мхов. Аромат соткан из цветов и растений, которые любят полумрак, прячутся от солнца, либо расцветают ночью. В этом и заключается основная концепция этого сложного аромата.
Мы идем дальше, вот старая-старая разбитая калитка, вот чей-то заброшенный дом. Посмотрите на него, у него своя история, когда-то в нем била ключем жизнь, жили люди, а теперь он стар и разрушен, покрыт плющем и мхом, скрыт от глаз и окружен темными аллеями. Но он взывает к нам, мы слышим его дыхание, смешанное с ароматом темных аллей, в этом дыхание слышны и отголоски черной смородины, которые раньше росли в аккуратном палисаднике, а теперь одичали и разрослись, и горьковатый запах клевера, как воспоминание обо всем, что было, и что уже не вернуть, тонкие ноты дикого меда и ностальгические отголоски скромной фиалки. Мы идем по темным аллеям к старому дому, а он улыбается нам разбитыми окнами, а затем рассказывает о своей жизни, о людях, населявших его, обо всем хорошем, что было. Как варили горячий шоколад на кухне, как пахло ладаном и смолами на праздники, какие пеклись булочки с корицей, и какие нарядные были гости- об этом нам повествует база аромата, в которой и сладость от воспоминаний и горечь прошедшем, которое не вернуть.
Остается лишь отсчитывать дни в одичавшем саду среди темных аллей.

Характер: готический, ностальгический, строгий.
Цветовая гамма: темно-зеленый, цвет мха, темно-бордовый, темно серый.
Ассоциации: дикий сад, заброшенный дом, темные аллеи, заросшая тропа, старая калитка, женщина в черном.
Личность: Люсиль Шарп(Багровый Пик)
Куда бы я надела? На прогулку в старом парке, на рок-концерт, на Хэллоуин.

Вниз по темным переулкам Сезам,

Наши любимые друзья на Улице Сезам всегда дарили нам солнечные дни и сметали все тучи. Но, конечно, за 50 лет эфирного времени неудивительно, что даже на Улице Сезам есть несколько темных переулков.

Можете ли вы сказать ему, как добраться, как получить сиденье космического корабля

Возможно, один из самых знаковых персонажей на Улице, не считая нашего красного марионеточного друга Элмо, — это 8-футовый 2-дюймовый желтый гигант, которого мы с любовью называем Большой Птицей.Ваш и мой друг, Большая Птица — одна из первых марионеток на Улице, которая до сих пор украшает наши телеэкраны любовью, состраданием и счастьем. Но, будь он на несколько дюймов ниже, этого беспечного друга сегодня не будет.

В начале 1980-х НАСА обратилось к создателям «Улицы Сезам» с интересным предложением. Поскольку космические путешествия были еще новостью и неопределенностью, команда НАСА стремилась привлечь внимание общественности к своему недавно разработанному космическому шаттлу.Миссия «Челленджер» наверняка будет одной из книг, и что может быть лучше, чем увлечь маленьких детей космосом, чем отправить их хорошего друга, Большую Птицу, в галактику.

К счастью, Большая Птица и его кукольник Кэрол Спинни не смогли присоединиться к миссии Челленджера. Хотя точная причина не совсем определена, можно с уверенностью сказать, что высокая высота марионетки была основным фактором, способствовавшим этому. Давайте будем честными: 8-футовая птица с 4000 перьями не так уж важна, когда речь идет о компактных космических путешествиях.Как мы знаем сегодня, трагическая миссия «Челленджера» привела бы к разрушительной потере нашего желтого друга, и «Улица Сезам», как мы знаем, никогда не будет прежней.

Большая птица и Снаффи

Итак, Большая Птица продолжила свою резиденцию на Улице Сезам со всеми своими друзьями — настоящими, а когда-то воображаемыми. С 1971 по 1985 год лохматый коричневый монстр, мистер Снаффлупагус, был совершенно неоднозначным персонажем. Он был представлен на шоу как воображаемый друг, которого могла видеть только Большая Птица.За это время они стали очень близки. Фактически, когда на экране появлялись другие персонажи, Снаффи сбивался с толку или каждый раз полностью пропускал появление всех. Большая Птица настаивала на том, что Снаффи был реальным, но ему никто никогда не верил.

Эта непростая дружба подняла брови после того, как некоторые тревожные сюжеты начали появляться на первой полосе. В начале 1980-х серия 60 минут дала шоураннерам повод дважды подумать над изображением Снаффи как воображаемого друга Большой Птицы.Проблема жестокого обращения с детьми стала особенно заметной. Меньше всего писатели хотели, чтобы дети думали, что они не могут прийти к своим родителям с важной или сложной информацией, из страха, что им не поверят.

Исполнительный продюсер «Улицы Сезам» Кэрол-Линн Паренте сказала: «Мы опасались, что если мы будем представлять взрослых, не верящих тому, что говорят дети, у них может не быть мотивации говорить правду». Итак, с помощью тщательного планирования и техники повествования сценаристы разработали двухлетнюю «схему», в которой Снаффи представили остальным участникам «Улицы Сезам» как реального персонажа.В этом культовом эпизоде ​​Боб МакГрат, один из местных жителей, говорит Большой Птице: «С этого момента мы будем верить тебе, когда ты нам что-то расскажешь», объясняя суть этого изменения сюжетной линии.

Граф, носящий плащ: Вампир против. Дракула

Пока Большая Птица и Снаффи поддерживали дружбу на Улице, их сопровождает целый плавильный котел персонажей: Элмо, Печенье-монстр, Оскар Ворчун и Граф в плаще.

Хотя граф фон Граф был первоначально смоделирован с графа Дракулы Белы Лугоши, у нас есть некоторые основания полагать, что эта марионетка в плаще, обитающая в замке, является вампиром.Согласно многочисленным утверждениям на вики-странице Muppet Fan, персонаж был описан как как «дружественный к числам вампир» и «числовой вампир». Однако, согласно официальной биографии графа, он конкретно не указан как таковой. Но почему «Улица Сезам» так вдохновлена ​​Дракулой?

Возможно, это потому, что в традиционном фольклоре вампиры, как говорят, страдают тяжелой арифмоманией — типом компульсивного расстройства, при котором люди становятся одержимыми счетом абсолютно всего, что их окружает.Помимо того факта, что вампиры также, что совершенно очевидно, имеют огромные клыки и, как известно, пронзают людей и пьют их кровь, это не было бы хорошим взглядом для нашего друга Графа. На всякий случай мы собираемся придерживаться его официального «Обо мне» и выбрать вдохновение Дракулы — но эй, судите сами!

Don Music Rocks выходит на пенсию

Если предсмертных взрывов, воображаемых друзей и ОКР было недостаточно, стоит упомянуть нескольких персонажей по другим причинам, вызывающим беспокойство.Проснувшись на экране лишь в течение короткого периода времени, «Дон Мьюзик» быстро стал фаворитом поклонников. Написав такие хиты, как «У Мэри был велосипед» и «Езжай, веди машину, веди машину», он был довольно умным поэтом. Однако, как музыкант, он был вынужден совершить несколько досадных ошибок в игре на фортепиано. И чтобы выразить это разочарование, он часто начинал кричать и биться головой о свой инструмент. Естественно, что домашние дети начали следовать этому поведению, что привело к головным болям и травмам. Излишне говорить, что Don Music удалились с экрана.

Улица Сезам всегда будет солнечным местом, которое мы можем назвать своим домом. С эклектичной группой жителей, они определенно сделали яркие повороты из темных переулков или кривых сюжетных линий, и сегодня это место по-прежнему является местом принятия, обучения и радости для зрителей.

Это больше всего снимается в переулке Нью-Йорка

Когда вы в последний раз свернули налево в переулок, чтобы перейти на следующую улицу? Или покормить дикую кошку? Или спрятать рюкзак? Или спрятаться от кого-то прямо здесь, за одним из этих мусорных баков, в живописном слое тумана? Нью-Йорк — это не город темных, опасных и угрюмых переулков, но это не помешало Голливуду изображать его таковым.И поскольку видение, которое демонстрируется на экране, не является реалистичным, когда для постановки требуется переулок Нью-Йорка, подобный этому в Нью-Йорке , они часто обращаются к одному из единственно реальных вариантов: переулку Кортланд.

Расположенный в Чайнатауне, переулок проходит в трех кварталах (между улицами Канал и Франклин) и имеет старые штормовые ставни на окнах, ржавые пожарные лестницы, причалы, граффити на стенах и двери, которые кажутся порталами к вашему личному убийству. сцена. Не бойтесь их открывать — один ведет в крошечный музей, а другой — в подземный тренировочный центр по настольному теннису! И в типичной манхэттенской моде другие ведут к роскошным квартирам.

(Мадлен Креншоу / Готэмист)

В 2011 году разведчик Ник Карр обсудил переулок в интервью CityLab:

Самое важное, что меня всегда просят найти, — это сырые полуразрушенные переулки, а в Нью-Йорке есть ну, 5 переулков, которые выглядят так. Может, четыре. В трех из них нельзя снимать. Все сводится к тому, что в Нью-Йорке остался один переулок, Кортланд-Элли, где все снимаются, потому что это последнее место. Я стараюсь вежливо подчеркнуть этим директорам, что Нью-Йорк — это не город переулков.Бостон — город переулков. В Филадельфии есть переулки. Я не знаю никого, кто использовал бы «ярлык старого переулка», чтобы вернуться домой. Его здесь нет. Но это тот фильм, который вы смотрите. У вас сложилось впечатление о Нью-Йорке, что это город переулков, а потом сюда будут приезжать режиссеры, они видели фильмы, действие которых происходит в Нью-Йорке, и хотят, чтобы в их фильмах были переулки. И именно эта самовоспроизводящаяся вымышленная версия Нью-Йорка просто убивает меня, потому что фильмы намного интереснее, когда вы показываете сторону Нью-Йорка, которая действительно существует, но не освещается регулярно.

Тем не менее, множество телешоу, рекламных роликов и фильмов использовали переулок для визуального изображения темной стороны сурового города. В Gotham , родители Брюса Уэйна грабят и убивают там. В Crocodile Dundee идет уличная драка. И даже Гаргамель посещает в фильме Смурфики . Приведенное ниже видео представляет собой (ускоренный) монтаж клипов, показывающий грабежи, сцены погони и другие гнусные действия, которые могут быть исключены в вымышленных темных переулках Нью-Йорка.

Vampire Weekend тоже сняли там видео, немного осветив конфетти:

НЕМНОГО ИСТОРИИ:

• Согласно Forgotten-NY, «переулок идет до конца». еще в 1817 году, когда местные землевладельцы Джон Джей, Питер Джей Манро и Гэрдон С. Мамфорд проложили узкий переулок через владения между Бродвеем и тем, что должно было стать улицей Вязов (которая сейчас является частью Лафайет) и улицами Уайт и Канал.Участок между Франклином и Уайтом был проложен в 1820-х годах и находится на 25 футов западнее первоначального участка ».
• Участок, конечно же, был назван в честь семьи Ван Кортландтов (как и парк).
• Это Роскошный кондоминиум? Здание было построено в 1852 году и изначально было корсетной фабрикой.
• Mudd Club когда-то был там (с 1978 по 1983 год).

Cortlandt Alley между Уокер-стрит и Канал-стрит, 1999. ( Любезно предоставлено NYPL)

Обзор In Dark Alleys

Позвольте мне прежде всего поблагодарить владельца / автора (Брайан Ст.Клэр-Кинг из Vajra Enterprises) за то, что подарили копию этой книги для целей настоящего обзора. Большое тебе спасибо.

In Dark Alleys — это еще одна игра сверхъестественного ужаса, извлекающая свое зло из ряда источников, это часть экзистенциального / космического ужаса Х.П. Лавкрафта (и самые мрачные моменты в ролевой игре Call of Cthulhu), панк / атмосферный ужас Мира тьмы и жуткие / жуткие странности современных фильмов ужасов (особенно из Японии) с примесью нуара из таких игр, как Kult RPG и психопатия. подростковые тревожные / властные фантазии добавлены на всякий случай.Эта солянка использовалась в других играх, но обычно заканчивалась плохой стилизацией; однако я рад сообщить, что In Dark Alleys — нет. Это больше, чем просто идея, но ее простая, но сложная механика усложняет понимание игры. Ибо, как ни в одной другой игре, слои различных субкультур отслоены, чтобы показать, что реальность намного ужаснее, чем мы могли представить или испытать ранее. Таким образом, он глубоко вникает в психологическое темное зеркало человека, который слишком долго вглядывался в Бездну или подвергся плохой наркотической поездке.Таким образом, эта игра не для слабонервных или людей, которые брезгливо относятся к зрелым темам (таким как секс, наркотики, ритуальное насилие, нью-эйдж и другие бездомные религии, бездомность, околосмертный опыт и т. темное стекло глубоко обеспокоенных людей, которые были проникнуты тем, что они были одними из Затронутых. Эти люди из-за какой-то травмы были пронизаны способностью видеть то, что остальные из нас, мирские, не могут, чтобы мы не сошли с ума от откровения, что до сих пор перспективы нормальности были бы разрушены.Поскольку вторжение и охота на человечество — это разнообразный пантеон злобных и злобных существ, о которых мы создали мифы, чтобы скрыть их истинную природу, и только Затронутые и избранная часть мировой элиты знают о существовании этой вневременной заразы.

Глава первая: Обвинение

Книга представляет собой совершенно оригинальную игру, которая заменяет многие традиции физического и умственного мастерства традициями психологических влечений. Он делает это, безусловно, включая традиционные характеристики, но дает игрокам: 80 баллов для построения их психодинамического профиля вместе с анкетой для Gamemasters, чтобы исследовать игроков, чтобы развивать отношения персонажей к семье, полу, этнической принадлежности, личной истории, внешности и мотивации.Они также могут из-за искаженной психодинамики, которую спасает правило, похожее на безумие Call of Cthulhu , они оставляют постоянный шрам на психике игроков.

Анимус / Анима представляет силу мужской (если ПК — женский) или женской (если ПК — мужской) части личности персонажа. Например, с рейтингом Анимы 20 будет очень ярко выражена женская сторона, и он сможет общаться и хорошо ладить с женщинами. Оценка Анимы 1 будет означать, что женская сторона персонажа практически не существует, и что ему трудно сочувствовать женщинам.

Эго — это часть личности, которая объединяет всю остальную психодинамику в отдельную целостность. Он подавляет другие психодинамики, когда они угрожают самосознанию и их концепции своего полного Я. Таким образом, человеку с Эго 20 не составляет труда блокировать определенные мысли и воспоминания и игнорировать дискомфорт и большинство желаний, в то время как кто-то с Эго 1 не имеет ни малейшего представления о том, кто он (а).

Id Психодинамика постоянно ищет приятных впечатлений и хочет избежать дискомфорта.На уровне 20 Id компьютер жаждет жизни и любит пробовать что-то новое, на уровне 1 компьютер ищет неприятные вещи.

Рептилия представляет собой самые основные инстинкты и импульсы, которых мы все желаем в виде еды, убежища, секса и свободы от опасностей. В 20 ПК ценит только лучшее во всех этих вещах, в 1 (с) он немного больше, чем мусорщик, просто принимающий основы.

Super-Ego — часть ПК, которая боится наказания.Эта психодинамика обычно устанавливается (в основном родителями) и, по сути, является сознательной. Высокое Супер-Эго может быть очень негибким, а низкое Супер-Эго показывает, что у ПК мало совести или нет.

Shadow — это темная сторона персонажей. В 20 лет у ПК появляется много пугающих и эго-дистонических мыслей, импульсов и эмоций. На 1 ПК может случиться так, что у человека нет темных мыслей, или у персонажа нет стыда или раскаяния за свои действия.

Stranger представляет собой часть ПК, уважающую чужих и странных вещей. Расисты обычно имеют очень низкий рейтинг в этой психодинамике. На высоком уровне ПК умеют учиться у других, используя множество разнообразных опытов в качестве собственного. На нижнем уровне ПК не может ни сопереживать, ни понимать что-либо с другой точки зрения.

Наконец, есть Thanatos часть, которая желает смерти и разрушения и видит в них надежду.На высоком уровне у персонажа есть болезненное желание смерти. В 1 это представляет собой глубокий и глубокий страх смерти и разрушения.

Психодинамика — отличный инструмент, чтобы узнать много нового о личности персонажа с одного взгляда, но все становится еще интереснее, когда эти способности искажаются. Это может произойти по-разному, но обычно катализатором является травматический опыт. Например, когда Рептилия осквернена, инстинкты игрового персонажа заставят его сделать что-то странное или опасное, например, съесть бумагу, заняться сексом со своей сестрой и т. Д.Компьютеры с испорченными Super Egos начнут чувствовать себя виноватыми из-за вещей, о которых никто больше не заботится, например, за расчесывание собственных волос. Если Stranger испорчен, ПК начнет приписывать положительные черты личности очень разным людям, а отрицательные черты личности — людям, которые очень похожи на ПК. Психодинамика делает ролевую игру персонажа более реализованной, чем другие игры, которые, как правило, позволяют игрокам проникать в собственную личность или силовую фантазию. Таким образом, игроки могут больше походить на актеров, проникая в головы своих персонажей.

Атрибуты

Осведомленность, Очарование, Выносливость, Интеллект, Скорость, Сила и Сила воли

Кроме того, есть также три атрибута здоровья (в которых они должны разделить 12 очков строительства): очки тела, очки крови и недееспособность. Тупые предметы сначала наносят урон телу.Когда не остается очков Тела, они удваивают свой урон Крови. Холодное оружие наносит прямой урон Кровью. Когда все пункты крови истощены, недееспособность и выносливость снижаются, пока персонаж не умрет. Они действуют как очки жизни, но дают более реальное ощущение.

Можно выбрать вспомогательных атрибутов (небольшие специализации атрибутов или недостатки, такие как хороший или плохой баланс, точность, лазание или красться для атрибута ловкости). Это стоит или приносит 1 бонусное очко за каждое очко вспомогательного атрибута.

Атрибуты в этом смысле больше похожи на видеоигры, чем на традиционные RPG, но никоим образом не похожи на надуманные формы навыков / умений в играх d20. Скорее, игрокам рекомендуется смотреть на атрибуты и пытаться использовать их, даже если у них нет реальных навыков. Следовательно, такая степень реализма добавляет игре твердости и олдскульности. Поскольку проверки навыков должны вызываться только в последнем случае, игрокам предлагается выяснить, какая сложность / проблема представляет сама себя, и отыграть результаты, а не постоянно откатываться на провал и успех, потому что даже в случае неудачи может быть некоторый искупительный успех.Таким образом, игральные кости рассматриваются как средство, способствующее действию, а не как определяющий фактор для действия.

Следующим шагом игрокам предлагается выбрать Secret Life , сродни классу или карьере в других игровых системах. Кроме того, эта тайная жизнь является одним из определяющих факторов в их сверхъестественной стороне, и откуда исходит их сила, которая отделяет игрока от мирских людей вокруг них. Выбор тайной жизни установит затраты на сверхъестественные навыки и предоставит ПК доступ к особым преимуществам и недостаткам.Из возможных жизней в основной книге игроки выбирают …

Андрогины те, кто обнаружил, что человеческая сексуальность обладает силой, превосходящей и способной изменять наши тела и пол.

Анимисты наследники племенной мудрости, они учатся разговаривать с духами, которые находятся повсюду, и обретают свою силу с помощью сильных и опасных наркотиков.

Каннибалы Священники, монахи, монахини, духовенство и т. Д.которые отрицают плоть, нарушают табу, наносят себе увечья и получают мощные фантомные части тела.

Faustians Инопланетные сущности, которые живут в умах персонажа, в обмен на умственную силу и сверхъестественные способности, но каждая сущность просматривает свои собственные планы с игроком, который не всегда главный.

Герои Беспокойные дружинники, некоторые из которых обладают сверхъестественными способностями, которые ищут смысл жизни, охотясь за сверхъестественными существами (включая других героев) и избавляя мир от ужасов.

Lost те люди, которые выбирают, часто теряются, будучи пьяными или забитыми камнями, и оказываются там, где они хотят быть, иногда даже в местах, которых нет в этом мире.

Изгои Те, кого общество заклеймило сумасшедшими, потому что они, очевидно, могут видеть и слышать то, что другие не могут. Они хорошо знакомы со сверхъестественными местами города, людьми и вещами, которые прячутся в темных уголках города.

Профессионалы — трудоголики, решающие проблемы / специалисты по устранению проблем (и обычно не из мирских людей), которым доверяют Сильные Власти и которые имеют доступ к особым тайным знаниям и обучению в тайных обществах, которые продолжают пронизывают современное общество.

Scribblers — Ученые-еретики, те, кто копается и изучает темные философии, торгуя знаниями, написав граффити в темных местах, в которые большинство боится ступить.

Выжившие Те, кто пережили околосмертный опыт актом чистой силы воли, оказываются почти бессмертными, но их преследует и преследует нечто за пределами этой реальности / жизни.

Wonderlanders те люди, которые открыли для себя фантастические миры своих детских представлений, действительно реальны, и что вещи / люди могут переходить между ними и взаимодействовать с этим миром.

Далее, как у Супермена или Бэтмена есть способности, которые они должны скрывать, так и у игроков есть задание Day . Таким образом наступает день работы игроков. Они варьируются от практикующих альтернативных врачей до компьютерных техников, от работников секс-индустрии (да, проституток) до тех, кто просто собирает пособия. Дневная работа может давать игрокам бонусные очки (BP), в которых они могут использовать свои очки опыта для приобретения дополнительных навыков. Вдобавок, как все герои узнали, что для выживания в нашем мире нужен доход или хотя бы какие-то льготы.Кроме того, в нем указаны затраты на навыки.

Следующим шагом является выбор навыков , каждому игроку дается 100 очков строительства. Каждая повседневная работа требует приобретения указанных навыков. И каждый уровень выше 1 дает бонус при попытке выполнить задачу из 4 на уровень максимум из 6 (таким образом, бонус 24).

Затем в следующем разделе идет Оборудование , задача взять деньги, указанные в качестве дохода, на покупку вещей. Цены измерены в долларах США 2005 года, что доказывает, что игра в какой-то мере является анахронизмом, когда сроки сдвигаются вперед.Такие, как Смартфон или аналогичная электроника, только подешевеют. Я так понимаю, это было сделано для большей реалистичности. Существует хорошая механика определения законности покупки, которую можно преодолеть с помощью дополнительных навыков.

Далее следует Бонусные характеристики в описании преимуществ / недостатков игроков по сравнению с прошлыми / настоящими игроками. Игрок начинает игру с нуля, выбирая недостатки, они могут выбирать различные преимущества. Каждый недостаток и преимущество имеют разную стоимость. Недостатки не должны превышать базовое число в 30 очков.

В некоторой степени это связано с тем, что в книге рассказывается о том, как игроки могут набирать очки опыта, помимо обычного завершения настройки квеста, во многих отношениях это аналогично Call of Cthulhu SAN rewards system save, что XP можно использовать для увеличения способностей, следовательно, больше власть в долгосрочной перспективе. Он также сочетает в себе понятия игры на основе уровней, в которой профессии, принадлежащие к их Тайной жизни, могут быть аналогичным образом усилены или с помощью XP для изменения дневных заданий. Интересно, что этого достаточно для невыполненных задач, незавершенных приключений или оставления мира в худшем месте, включая смерть других персонажей ПК, персонажи могут потерять XP.

Вторая глава … Компоненты органического правила

Основное правило довольно простое. Применимый Атрибут 1d20 против Сложности Действия. Переверни успех, откатись под неудачей. И в этой главе приводятся бесчисленные примеры Трудностей Действия. Масштаб следующий (хотя некоторые действия могут отклоняться от этого пути).
00 Автоматический успех
05 Автоматическая задача
10 Легкая задача
15 Легкое умеренное задание
20 Умеренная задача
25 Умеренно сложная задача
30 Трудная задача
40 Легендарное задание

Проницательные читатели увидят, что у него коэффициент масштабируемости 5, поэтому его легко запомнить.Все становится интересно, когда проводится конкурс психодинамики.

Точно так же обрабатываются бой и урон, может быть, это только я, но я нашел эту систему неуклюжей. Думаю, я бы предпочел либо строгое правило очков здоровья, либо упрощенную боевую систему. Частично потому, что, по моему скромному мнению, оружие должно быть быстрым и легким, и необходимость фиксировать в памяти рейтинг брони и рейтинг пробивания, а также то, какое оружие наносит какой урон, какой атрибут кажется слишком сложным для того, что в противном случае является отличным и быстрым. темповый способ решения повседневных действий.К повреждению оружия относится набор правил, касающихся воздействия лекарств, болезней и ядов. Еще раз, хотя я не большой поклонник таблиц и диаграмм, это можно было бы сделать более упрощенным способом.

Глава третья История непопулярных идей

Краткое изложение многих субкультурных групп и их верований, которое охватывает их дух времени и их основные убеждения и, возможно, более интересно то, что пугает подписчиков (давая GM идеальный сегвей, чтобы добавить ужас, который играет на этих страхах) и основные работы этого конкретная точка зрения.Эти субкультуры включают: анимизм, буддизм, (нео) платонизм, гностицизм, скептицизм, садизм, марксизм, нигилизм, фрейдистский психоанализ, экзистенциализм, панк, языческий феминизм, постмодернизм … . Их считают непопулярными, потому что они стремятся раскрыть фундаментальную ложь, увековеченную вещами такими, какие они есть, как совершенное упорядоченное механическое равновесие, которое проектирует логический позитивизм.

Глава четвертая в турне по Лос-Анджелесу

Лос-Анджелес — это настройка кампании по умолчанию, изобретательные мастера игры могут устанавливать свои игры где угодно и использовать Лос-Анджелес только как ориентир.Тем не менее, Лос-Анджелес обеспечивает нужное количество нуаров и близость к индустрии грез (Голливуд и части долины Сан-Фернандо), которые многие люди не могут увидеть в недрах своих городов. Более того, Лос-Анджелес большой и стремится делать все больше и лучше, он хорошо известен своей искусственностью и бессодержательной природой, а также способностью жить с сотнями противоречий. Раса и расизм в хороших нуарских традициях, как и все другие атрибуты, которые вся глава напоминает знаменитую цитату Дэвида Духовны из Игра Бога : Ад не всегда выглядит как ад, в хороший день он может очень сильно походить на Лос-Анджелес. .. Завершает главу краткое руководство по распространенным образам и соответствующим окрестностям. Излишне говорить, что часть представленной информации является ложной, так как она чрезмерно фокусируется на аспектах преступления, таким образом воспроизводя саму нуарскую натуру всей работы. Тем не менее, это одна из лучших процедур в городе, которые я видел за долгое время.

Глава Five Secrets of the Touched (начало разделов только для Gamemasters)

Каждая из тайных жизней — это, по сути, клика, состоящая лишь из горстки людей, которые действительно являются мастерами своего дела.Эта глава показалась мне интересной, но мне было интересно, почему она так важна. Я предполагаю, потому что Touched настолько редки, что хотелось подчеркнуть их социальную изоляцию, чтобы игроки полагались друг на друга, а не думали, что они являются участниками какого-то сверхсекретного заговора. Фактически, они одни. Таким образом, в этой главе делается попытка описать Гейммастеру некоторые из секретных сект и личностей, которые можно найти в каждой клике. Вся эта глава была получена от Белого Волка и изобиловала фальшивыми документами и отвлекающими маневрами, аналогичными тематическим книгам различных Кланов / Племен / Традиций.Это предоставляет гейммастерам готовых NPC в качестве наставников или противников.

Глава шестая: Тайны этого мира

Начинается с тайных культов и мест, которые лежат в основе общества Лос-Анджелеса, которое управляет шоу, это все, что вы знаете о Лос-Анджелесе, было внезапно изменено дополненной реальностью, в которой невидимые социальные силы вместе с реальными монстрами и утечкой альтернативных реальностей просачиваются в наш. Частично эта глава представляет собой почтенное Руководство монстров поистине оригинальных ужасов, и даже те, которые знакомы, обладают двойственностью, в которую смогли проникнуть только Тронутые.Чтобы привести пример, подумайте о каждом японском фильме ужасов, дополненном странной наукой «Граница» (телесериал) и прикосновением к «Внешним пределам». Монстры также напоминали эпизоды «Секретных материалов», где у монстра могло быть логическое объяснение, но Малдер / свидетель видел что-то, выходящее за рамки их восприятия, но не оставляющее следов. Кроме того, существует сверхъестественный аспект, который религии пытаются объяснить, но реальность этих существ гораздо более ужасающая, достаточно сказать, что существует целая экосистема, на нижней ступени которой находится человечество.

Глава седьмая: Тайны иных миров

Реальность — это многогранный и многоуровневый опыт, в котором видимое — это еще не все. Так же, как Ламарк открыл весь микроскопический мир, The Touched получили представление об этих мирах и могут создавать порталы в другие формы существования. Проблема в том, что эти миры имеют тенденцию сливаться с нашими. Самый запоминающийся из этих миров — Пустынный город. Вся эта глава напомнила Kult RPG , но сделана более доступным способом.По аналогии с Лавкрафтом подсознание — это тоже мир, как и сны (хотя фильм «Начало» еще не был снят, пейзаж сновидений очень похож на фильм, а не на «Страны грез»). После этого психодинамика, которая была описана выше, может быть искажена, в результате чего люди становятся безумными / душевнобольными, это проявляется в реальном мире, но для Тронутых это еще один мир, в который их силы и те существа, которые образуют совокупность больной психики, истекают кровью. наш мир.Для меня интересно понятие пузырей альтернативной реальности, в которых есть очаги реальности, которые засасывают людей и заставляют их участвовать в чьих-то сценариях драмы двух или более общих умов, а затем пытаются их уничтожить.

Глава восьмая — Приключения

Пройдите небольшой тест в фильмах ужасов, чтобы узнать, какие ужасы нравятся вашим игрокам. Есть два вступительных приключения, и, поскольку я не привожу спойлеров к приключениям, я не буду раскрывать подробности.Все, что я скажу, это хорошие вступительные приключения, которые очень хорошо охватывают различные аспекты игры. Это говорит о том, что большинство ужасных приключений имеют недостаток в том, что они представляют собой решение, которое они предлагают, вместо того, чтобы приближаться к кульминации, погружая ваших игроков непосредственно в сценарий, а не заставляя их спотыкаться, избегая и не избегая ситуации. Интересный подход, поскольку я предпочитаю сборку, но я думаю, что поскольку In Dark Alleys дает силы, выходящие за рамки обычных людей, в играх ужасов, которые я обычно запускаю, он может просто сработать.

Приложения

Глоссарий игровых терминов, Таблица персонажей, Боевой лист, Шпаргалка, Лист регистрации, Индекс — все довольно понятно. Индекс довольно разрежен, я бы хотел видеть там больше деталей и, возможно, больше ссылок на страницы, сделанных в Индексе через См. Также -. В шпаргалке отсутствует упрощенная блок-схема боя, и она была бы желанной.

В заключение … но далеко не конец истории

Это отличная игра, кроме того, что она дает глубокое понимание человеческой психики (включая многих моих бывших подруг, что довольно страшно, когда вы начинаете психоанализ в соответствии с предоставленными шкалами), она исследует темный и запретный мир, которого боятся игры. идти, но повторяться во многих долгосрочных играх.Это делает уровень личного ужаса и отвращения намного сильнее за счет создания такого сильного игрового компонента role . Однако эта игра требует твердой приверженности и участия многих игроков. Он необычайно хорошо написан для Gamemaster’а, тем более для игрока. Упрощенная версия, будь то краткое руководство или, что еще лучше, Справочник игрока, была бы желанным изданием. Потому что я обнаружил, что правила требуют второго или даже третьего прочтения, так как плотность материала очень толстая и иногда требуется, чтобы вы перечитали один или два раздела (хорошо, для Gamemaster, но я считаю, что игрокам это нужно немного больше с ложечки).Хотя он изобилует множеством полезных резюме, в начале каждой главы информация должна быть сокращена для новых игроков. Черно-белое искусство варьируется от хорошего до очень хорошего (если Белый Волк / Язычник усовершенствовал искусство ужасов), но оно действительно служит своей цели. Нет произведений, которые выделялись бы напрямую, поскольку, будучи исключительными, они иллюстрируют концепции и создают разрыв с текстом. В общем, я настоятельно рекомендую In Dark Alleys , как экскурсию в более темные области игровых игроков, которым нравится Kult RPG и некоторые из более интеллектуальных аспектов Call of Cthulhu, безусловно, найдут здесь золотую жилу идей и вдохновения.

Я с нетерпением жду новых дополнений и приключений, потому что она уникальна тем, что эта игра будет лучше с большим количеством добавок, хотя она самодостаточна, она выиграет от добавок, поскольку они еще больше оторвут наше восприятие реальности и разрушат это безмятежное остров здравомыслия, за который мы цепляемся.

Меню — Устричный бар Alleycat

64

Альянико, Пьетракупа, «Кирико»

Кампания, Италия

64

62

Блауфранкиш / Дорнфельдер, Дочери Ченнинга, Виноградник Мадд Вест,

North Fork, Лонг-Айленд, Нью-Йорк

62

54

Каберне Совиньон, Лавовая шапка

Предгорья Сьерра, Калифорния

54

68

Cabernet Sauvignon, Marietta Cellars, «Armé»

Estate Grown, Сонома, Калифорния

68

90

Каберне Совиньон, Пыльная долина

Columbia Valley, WA

90

120

Каберне Совиньон, Фауст

Долина Напа, Калифорния

120

105

Каберне Совиньон / Мерло, Ла Шапель де Мейни

Сен-Эстеф, Франция

105

52

Кариньян, вина Amplify

Санта-Инес-Вэлли, Калифорния

52

47

Gamay Noir, Maison L’Envoye, «Moulin-a-Vent»

Божоле, Франция

47

80

Gamay Noir, Domaine Mee Godard

Morgon, Божоле, Франция

80

79

Grand Durīf (Petite Syrah), Каймус-Суисун

Долина Суйсун, Калифорния

79

87

Гренаш, Джоли-Лайд, Виноградник Провизор

Dry Creek Valley, Сонома, Калифорния

87

78

Listan Prieto, Bichi Wines,

Текате, Нижняя Калифорния, Мексика

78

62

Менсия, Гимаро, «Каминьо Реал»

Ribeira Sacra, Галисия, Испания

62

50

Мерло / Сира / Пти Вердо, Виктор Гюго, «Горбун»

Пасо Роблес, Калифорния

50

51

Mission, Pax Mahle Wines, «Somer’s Vineyard»

Лоди, Калифорния

51

48

Молинара / Корвина / Рондинелла, (Рипассо), Кантина-дель-Гарда

Вальполичелла, Италия

48

52

Монтепульчано, La Quercia

Монтепульчано-д’Абруццо, Италия

52

86

Мурведр / Сира / Гренаш, Холка, «Рубен»

Эльдорадо, Калифорния

86

110

Неббиоло, (Бароло) Ренато Ратти, Марсенаско

Пьемонт, Италия

110

68

Nerello Mascalese, Passo Pisciaro

Сицилия, Италия

68

76

Пти Сира / Мерло / Зин / Пти Вердо, Джозеф Дж.Вагнер, Одеяло, «Ткань земли»

Долина Напа, Калифорния

76

61

Пино Нуар, Дом Луи Латур, Les Pierres Dorées

Божоле, Франция

61

110

Пино Нуар, Domaine Thomas et Fils, «Terres Blanches»

Сансер, Франция

110

112

Санджовезе, Тенута-Сан-Джорджио, «Уголфорте»

Брунелло ди Монтальчино, Италия

112

42

Шираз / Сенсо / Гренаш, семейные вина Баденхорст, «Секаторы»

Свартленд, Южная Африка

42

88

Сира, Амор Фати

Долина Санта-Мария, Калифорния

88

65

Труссо, Methode Sauvage, «Наследие Рорика»

Округ Калаверас, Калифорния

65

92

Zinfandel / Cab Sauv, Заключенный

Долина Напа, Калифорния

92

48

Цвайгельт, Мейнкланг

Бургенланд, Австрия

48

«Золотой холм» напоминает о темных переулках и извращенной добродетели Нью-Йорка 18 века: NPR

Голден Хилл

Роман старого Нью-Йорка

Фрэнсиса Спаффорда

С тех пор, как Питер Минуит купил остров Манхэттен у коренных американцев, характер Нью-Йорка определяли деньги и мошенничество.Так получается, что в классических нью-йоркских рассказах всегда бывает парочка мошенников.

Фрэнсис Спаффорд — британец, но он знает это главное правило письма в Нью-Йорке. Действие его гениального исторического романа Golden Hill (опубликовано в Великобритании в прошлом году) «, » происходит в 1746 году, когда шпионы, воры, карточные акулы и мошеннические банкиры толкали невиновных на многолюдных улицах нынешнего Нижнего Манхэттена. Это место темных переулков и извращенной добродетели, где персонажи Дэймона Руньона Guys and Dolls Nicely-Nicely и Энджи Бык чувствовали бы себя как дома.

Начальная сцена Golden Hill также вырвана из классического нью-йоркского справочника историй: мрачным ноябрьским вечером корабль плывет в гавань, и из нее выходит незнакомец. Это красивый молодой англичанин по имени мистер Смит, и он быстро направляется в контору на Голден-Хилл-стрит. Там он представляет счет от лондонских инвесторов с требованием уплаты 1000 фунтов стерлингов.

Главный торговец конторы вызывает подозрения: Смит законный или мошенник, представляющий поддельный документ? В любом случае, в счетной палате не хватает денег — это ранний Нью-Йорк, где лихорадочное разнообразие колониальных банкнот, наряду с вампумом, табачными билетами, галлонами рома и, конечно же, рабами служат деньгами. заменители.Как сказал себе Смит: «Все дело в деньгах в мире без денег».

Застрявший в городе до разрешения вопросов, Смит становится объектом яростного интереса, как романтического, так и политического. Ходят слухи, что Смит может финансировать движение оппозиции короне. В свое первое утро в городе, когда он ест в кофейне, Смита предупреждают, как и многих других приезжих с тех пор, что Нью-Йорк — не город для него. Новый знакомый говорит ему:

«Это место, где вещи могут выйти из-под контроля очень быстро: и часто это происходит.Вы могли подумать, разговаривая с жителями, что все пороки и преступления человечества остались на другом берегу. … Но правда в том, что [люди здесь] дикие, подозрительные, взрывоопасные — и дьявол правит. … Во всех своих отношениях они стремятся всматриваться в скрытый мотив, червя в яблоке, змея в саду, которым они настаивают, чтобы быть их Новым миром.

Прежде чем его приключения закончатся, Смит получит персональная экскурсия по городским тавернам, театрам и должникам тюрьмы; его заставят принять участие в светских обедах, танцах и дуэли.В конечном итоге загадка личности Смита окажется столь же многослойной, как и загадка самого старого Нью-Йорка.

Традиционные исторические романы в наши дни вышли из моды; большинство современных писателей, рассказывающих истории о прошлом, предпочитают рассказывать их «наклонно»; то есть пронизанные вторжениями скептицизма и фантазии, как, скажем, Колсон Уайтхед и Джордж Сондерс в своих последних великолепных романах.

Даже сам Спафффорд возился с более хитрыми методами написания о прошлом: его книга « Red Plenty » находится в серой зоне между романом и документальной литературой.Но Golden Hill настолько великолепно обработан, настолько интеллектуален и интересен, что является доказательством непреходящей жизнеспособности более простого исторического романа.

Спафффорд говорит, что на написание Golden Hill его вдохновили пикареские романы Генри Филдинга и Лоуренса Стерна XVIII века. Обширный отдых Спаффорда здесь идеален, вплоть до отдельных предложений, которые могут растягиваться на страницу, а также комического рассказчика, который прямо извиняется перед читателями, когда события становятся слишком непристойными или кровавыми.

В середине романа мистер Смит пишет письмо своему отцу в Англию; В заключение я хочу процитировать строчку из этого письма, потому что оно также очень точно описывает способ, которым Golden Hill увлекает читателей в другой мир. Смит пишет своему отцу:

«[Если бы это было в моих силах, я бы взял эту Бумагу, на другой стороне которой Ты, кажется, сидишь сейчас, несмотря на месяцы и мили между ними, и так хитро разорвал в ней дыру. , чтобы я мог сложить Это в Дверь в Воздухе, через которую я мог бы шагнуть и сразу оказаться Дома с Тобой.»

Golden Hill сам по себе является той« дверью в воздух ». Подарите себе удовольствие и пройдите через него.

Мы все астронавты с Серхио Диас де Рохас — Темные переулки

Мы все астронавты с Серхио Диас де Рохас — Темные переулки | Мы все астронавты
•••
показывай меньше

Получайте свежие музыкальные рекомендации, которые будут приходить на ваш почтовый ящик каждую пятницу.

• 
  Цифровой трек
  

  потоковое + скачать

  Включает неограниченную потоковую передачу через бесплатное приложение Bandcamp, а также высококачественную загрузку в MP3, FLAC и других форматах.

  Можно приобрести с подарочной картой

  
  Купить цифровой трек
  1,25 доллара США
  

  
  Отправить как подарок
  

• 
  Купить полный цифровой альбом
  

• 
  Оригинальная футболка WAAA «Statement»
  

  Футболка / Одежда

  Последние несколько футболок WAAA! Сверхмягкие футболки из трех смесей Gildan изготовлены из 100% хлопка и бывают маленького (подходит для человека весом 110–150 фунтов), среднего (подходит для человека весом 150–180 фунтов) и большого.

  Надеюсь, вам нравится дизайн так же, как и нам, и мы с нетерпением ждем будущих постов в Instagram со всего мира! Большая любовь, WAAA x

  Продано

• 
  Полная цифровая дискография
  

  Получите всех 15 выпусков We Are All Astronauts , доступных на Bandcamp, и сэкономьте 25% .

  Включает неограниченную потоковую передачу через бесплатное приложение Bandcamp, а также высококачественные загрузки
  Вояджер EP,
  Другой мир EP,
  Не обремененный снегом,
  Сдаваться,
  The Visitors EP,
  Машины EP,
  Элизиум EP,
  Волки подвиг.Эллена Соул,
  и еще 7.
  , а также , .

  Можно приобрести с подарочной картой

  
  Купить цифровую дискографию
  35,25 долл. США
  (

  25% Скидка )

  
  Отправить как подарок
  

кредита

лицензия

все права защищены

тегов

Если вам понравился фильм We Are All Astronauts, вам также могут понравиться:

Dark Alley Marketing by Стивен Лонг

Маркетинг вашей инди-игры — непростая задача.Но этого не должно быть.

Последние несколько лет я посвятил изучению и использованию всего, что я знаю, чтобы помочь своим друзьям-инди-разработчикам добиться успеха в маркетинге инди-игр, проводя ежемесячные тренинги по маркетингу на Patreon, а также прямо здесь, на IndieWatch.

Dark Alley Marketing отличается удивительными оригинальными произведениями искусства. Спасибо, Макс!

Маркетинг инди-игр — это вызов . Нужно много знать, и эффективный маркетинг вашей инди-игры сам по себе может стать постоянной работой.Тем не менее, многие разработчики инди-игр предпочитают делать это самостоятельно. Либо потому, что они бесстрашные мастера, которым нравится искусство и практика, лежащие в основе каждого аспекта разработки игр … либо потому, что они разорены. (Обычно это именно он.)

К счастью для вас, я потратил годы на консультирование и обучение инди-разработчиков и превратил свой подход к маркетингу видеоигр в простой метод, которому может следовать любой разработчик. Для вашего (и своего) удобства я записал его, разделил на главы и инкапсулировал весь маркетинговый процесс в своей электронной книге Dark Alley Marketing : Путеводитель инди-разработчика по темной стороне маркетинга.

Это все еще будет нелегко, но с помощью рекомендаций, которые я дам вам в Dark Alley Marketing, вы сможете узнать, как использовать наиболее рентабельные формы маркетинга. Используя уже установленные каналы и недорогие маршруты с высоким уровнем вовлеченности (темные переулки), разработчики могут представить свою игру самым возможным игрокам с наименьшими затратами.

Готовы начать?

Эта книга закладывает основу для целостной маркетинговой кампании инди-игр .Он не идеален, не всеобъемлющ и не должен быть таким. Эта книга служит дорожной картой, которая поможет вашей аудитории пройти через темные переулки Интернета и найти свой проект.

Купят ли они вашу игру, зависит от вас и вашей команды. E Если лучшие игры в мире останутся незамеченными, нелюбимыми и неигранными, если их никто не найдет .

Леонард Туржанский. Портрет Ивана Бунина. ГЛМ