Рассказы алексея толстого баня

10 января 1883 года родился писатель Алексей Толстой. 

Личное дело

Алексей Николаевич Толстой (1883—1945) родился в Николаевске Самарской губернии в семье графа Николая Александровича Толстого. К моменту его рождения мать Александра Леонтьевна покинула супруга, уйдя к Алексею Аполлоновичу Бострому. В имении последнего, также находившемся под Самарой,  и прошли детские годы писателя. Курс реального училища Толстой  проходил в Сызрани и Самаре, а затем поступил в Петербургский технологический институт.

К этому времени относятся его первые литературные опыты — книга стихов «За синими реками». В 1907 году, незадолго до защиты диплома, он оставил институт, решив посвятить себя литературному труду. В 1909 году Толстой написал первую повесть «Неделя в Туреневе», затем появились романы «Чудаки» и «Хромой барин», обратившие на себя благосклонное внимание Максима Горького.

В Первую мировую войну писатель работал военным корреспондентом; в частности, в 1916-м совершил поездку по Франции и Англии.

К Октябрьской революции Толстой отнесся враждебно и осенью 1918 года уехал в Одессу, а оттуда в Париж. В эмигрантский период написаны повести «Детство Никиты», «Черная пятница», «Рукопись, найденная под кроватью» и роман «Аэлита».

Переехав в 1921-м в Берлин, Толстой сблизился с авторами сборника «Смена вех», стоявшими на позициях признания власти большевиков. Результатом идейной эволюции Толстого стало возвращение в Россию в 1923 году.

Здесь появляется на свет вторая фантастическая книга Толстого — «Гиперболоид инженера Гарина», а затем трилогия «Хождение по мукам». В 1929 году писатель начинает работу над последней крупной книгой — масштабным историческим романом «Петр I», который так и не был закончен. В 1927 году принял участие в коллективном романе «Большие пожары», публиковавшемся в журнале «Огонек» —  тогда Михаил Кольцов привлек к амбициозному проекту (каждый писатель пишет по одной главе) 25 человек.

В августе 1933 года участвовал в знаменитой «экскурсии» группы писателей на Беломорско-Балтийский канал и стал одним из авторов известного опуса «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», вышедшего в следующем году.

Толстой активно участвовал в общественной жизни — на Первом съезде писателей в 1934 году он выступил с докладом о драматургии. Будучи членом союза писателей, весной 1936 года принял активное участие в литературной дискуссии «О борьбе с формализмом и натурализмом». Активно представлял Советский Союз за границей — в 30-е годы выезжал в Германию, Италию, Францию, Англию, Чехословакию и Испанию. В 1935 и 1937-м годах участвовал в Первом и Втором конгрессах писателей в защиту культуры. В 1936—1938 годах после смерти Максима Горького Толстой возглавлял Союз писателей СССР. С 1937 года писатель был депутатом ВС СССР 1-го созыва; в 1939 году ему было присвоено звание академика.

В 1936 году вышел «ремейк» сказки Карло Коллоди про Пиноккио — «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Хотя оригинал истории про деревянного человечка с растущим от вранья носом был к тому моменту переведен на русский, версия Толстого оказалась в Советской России значительно популярнее. На ее материале Толстой пишет киносценарий и пьесу для детского театра.

С первых дней войны Толстой активно выступает как публицист — ему принадлежит около  60 публицистических материалов (очерки, статьи, обращения, зарисовки о героях, военных операциях). В них он обращается к фольклору, страницам русской истории, последовательно апеллирует к русскому характеру. В 1942 году участвует в работе Комиссии по расследованию злодеяний фашистских оккупантов.

Конца войны писатель не увидел: он скончался от рака 23 февраля 1945 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище. 

Чем знаменит

Один из символов советской литературы, которого еще можно назвать наследником XIX века. «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» сделали Толстого одним из основателей советской фантастики как таковой; «Петр I», хотя и незавершенный, стал одним из самых значительных русских исторических романов XX века, а советское детство непредставимо без Буратино. Повесть «Хлеб» (1937), по мнению исследователей, отражает точку зрения на оборону Царицына в годы Гражданской войны, бытовавшую в кругу Сталина и его соратников. В известном смысле текст стал одной из предпосылок формирования культа личности.

Многие произведения Толстого экранизировались, некоторые («Гиперболоид инженера Гарина», «Золотой ключик», «Хождение по мукам») — неоднократно. Одним из самых известных стал фильм Марка Захарова «Формула любви», снятый по мотивам повести «Граф Калиостро». 

О чем надо знать

Есть предположения, что настоящим отцом Толстого был Алексей Бостром. В частности, существует письменное свидетельство его матери о том, что в этом она поклялась протоиерею самарской церкви. Предположительно впоследствии она поняла, что ребенку «выгоднее» быть законнорожденным графом, и начала тяжбу о законности его рождения. Процесс завершился успехом в 1901 году, когда Толстому было уже 17 лет. После революции, однако, графский титул скорее вредил репутации Толстого; зачастую скептическое отношение к «красному графу» в СССР усугублялось и его образом жизни — писатель привык жить на широкую ногу. 

Толстой трижды был женат; первой его избранницей была Юлия Рожанская, с которой он жил в годы своего студенчества. Сын Юрий, родившийся в этом браке, умер в пятилетнем возрасте. Художница Софья Дымшиц отказалась от иудейского вероисповедания, чтобы вступить с писателем в законный брак, который распался в 1914 году — у четы родилась дочь Марианна. В 1915 году Толстой женится на поэтессе Наталье Крандиевской; в этом браке рождаются сыновья Дмитрий и Никита, ставшие соответственно композитором и физиком. Одна из дочерей Никиты — Татьяна Никитична Толстая — также стала писательницей; ее сын Артемий Лебедев — известным дизайнером. 

Прямая речь

О «Хождении по мукам»: «Это хождение совести автора по страданиям, надеждам, восторгам, падениям, унынию, взлетам — ощущение целой огромной эпохи».

Об эмиграции: «Жизнь в эмиграции была самым тяжелым периодом моей жизни. Там я понял, что значит быть парией, человеком, оторванным от родины… не нужным никому…»

О роли искусства: «В искусстве всегда и во все времена два побуждающих начала — познание и утверждение: познание психической природы человека и утверждение этой природы в действительности. Искусство выполняет работу памяти: оно выбирает из потока времени наиболее яркое, волнующее, значительное и запечатлевает это в кристаллах книг».

О смехе: «Смеху, как влюбленности, не научишь».

Иван Бунин о происхождении Толстого: «Вчера Алданов рассказал, что сам Алешка Толстой говорил ему, что он, Толстой, до 16 лет носил фамилию Бостром, а потом поехал к своему мнимому отцу графу Ник. Толстому и упросил узаконить его — графом Толстым».

Михаил Веллер об Алексее Толстом: «В Русском музее висит портрет Алексея Толстого работы Кончаловского. Висит себе и висит. Портрет страшный, то есть это обвинение всей советской литературе конца 30-х годов. Сидит Алексей Толстой такой утробистый, такой брыластый, с такой салфеточкой, заткнутой за ворот, распахнутый на жирной шее. Он сидит у бревенчатой стены дачи. Где-то сбоку кустик сирени, а перед ним стол, а на столе бутылки, бутылки, и закуска, закуска… И он собирается много выпить и плотно закусить. В одной руке у него что-то вроде фужера винища, а в другой — что-то вроде, допустим, индюшачьей ножки. Страшный портрет, который очень соответствует действительности».

Александр Феденко о сказке Толстого: «Буратино — история про кукол, которых соблазняют идеей внешнего освобождения, а на самом деле из одного театра заманивают в другой, но тоже театр, мир иллюзии. И они в нем по прежнему куклы. И единственное изменение во всей истории: вместо Карабаса Барабаса над ними теперь возвышается Папа Карло. Отец Карло. Отец народов». 

8 фактов об Алексее Толстом

• На раннее творчество Толстого оказал влияние Максимилиан Волошин, который в те годы был с ним дружен
• Травля Леонида Добычина, в которой в 1936 году принял участие Толстой, привела предположительно к самоубийству последнего (после заседания Союза писателей Добычин бесследно исчез)
• Слово «гиперболоид» было выбрано Толстым из-за более внушительного звучания — более правильным был бы «параболоид»
• Толстой был лауреатом трех Сталинских премий первой степени, в том числе одной посмертно.
• В связи со смертью Алексея Толстого был объявлен государственный траур
• Алексею Толстому приписывается авторство анонимного порнографического рассказа «Баня»
• Раз в два года в Сызрани вручается Всероссийская премия имени А.Н. Толстого
• В апреле 2014 года нобелевский лауреат Чарльз Таунс сообщил, что на создание лазера его вдохновил прочитанный роман Толстого 

Материалы об Алексее Толстом

Статья об Алексее Толстом в Википедии

Выступление Алексея Толстого о единстве славянских народов (1941 год, видео)

Алексей Толстой в Библиотеке Мошкова

Алексей Толстой БАНЯ

Фроська тихо вошла в баню и в нерешительности остановилась.

Барин лежал на лавке на животе, и две девки – Наташка и Малашка – тоже голые, стояли с боков, по очереди ожесточенно хлестали вениками по раскаленной багрово-розовой спине, блестевшей от пота. Барин блаженно жмурился, одобрительно крякал при особенно сильном ударе. Наконец, он подал им знак остановиться и, громко отдуваясь, сел, опустив широко раздвинутые ноги на пол.

– «Квасу!» – Хрипло крикнул он.

Быстро метнувшись в угол, Наташка подала ему ковш квасу. Напившись, барин заметил тихо стоявшую у дверей Фроську и поманил ее пальцем.

Медленно переступая босыми ногами по мокрому полу, стыдливо прикрывая наготу руками, она приблизилась и стала перед ним, опустив глаза. Ей стало стыдно смотреть на голого барина, стыдно стоять голой перед ним. Она стыдилась того, что ее без тени смущения разглядывают, стоя рядом две девки, которые не смущаются своей наготы.

«Новенькая!» – Воскликнул барин. «Хорошая, ничего не скажешь!». «Как зовут?» – Скороговоркой бросил он, ощупывая ее живот, ноги, зад.

«Фроськой», – тихо ответила она и вдруг вскрикнула от неожиданности и боли: барин крепко защемил пальцами левую грудь. Наслаждаясь ее живой упругостью, он двинул рукой вверх и вниз, перебирая пальцами вздувшуюся между ними поверхность груди, туго обтянутую нежной и гладкой кожей.

Фроська дернулась, отскочила назад, потирая занывшую грудь.

Барин громко засмеялся и погрозил ей пальцем. Вторя ему, залились угодливым смехом Малашка и Наташка.

«Ну, ничего, привыкнешь, – хихикая сказала Наташка, – и не то еще будет», – и метнула озорными глазами на барина.

А он, довольно ухмыляясь, запустил себе между ног руку, почесывая все свои мужские принадлежности, имеющие довольно внушительный вид.

«Ваша, девки, задача, – обратился он к Малашке и Наташке, – научить ее, – кивнул он на Фроську, – всей нашей премудрости». Он плотоядно улыбнулся, помахивая головкой набрякшего члена.

«А пока, – продолжил он, – пусть смотрит да ума набирается. А, ну, Малашка, стойку!» – Вдруг громко крикнул барин и с хрустом потянулся своим грузным телом. Малашка вышла на свободную от лавок середину помещения и согнувшись, уперлась руками в пол.

Он подошел к ней сзади, громко похлопывая по мокрому ее заду, отливавшему белизной упругой мокрой кожи и, заржав по жеребиному, начал совать свой, торчащий как кол, член под крутые ягодицы Малашки, быстро толкая его головку в скользкую мякоть женского полового органа. От охватившего вожделения лицо его налилось кровью, рот перекосился, дыхание стало громким и прерывистым, а полусогнутые колени дрожали. Наконец, упругая головка его члена раздвинула влажный, но тугой зев ее влагалища, и живот барина плотно прижался к округлому заду девки. Он снова заржал, но уже победно и, ожесточенно двигая низом туловища, стал с наслаждением предаваться половому акту. Малашку, видно тоже здорово разобрало. Она сладострастно начала стонать при каждом погружении в ее лоно мужского члена и, помогая при этом барину, двигала своим толстым задом навстречу движениям его тела.

Наташка смотрела на эту картину, целиком захваченная происходящим. Большие глаза ее еще больше расширились, рот раскрылся, а трепетное тело непроизвольно подергивалось в такт движениям барина и Малашки. Она как бы воспринимала барина вместо подружки.

А Фроська, вначале ошеломленная, постепенно стала реально воспринимать окружающее, хотя ее очень смутило бестыдство голых тел барина и девки. Она знала, что это такое, но так близко и откровенно видела половое сношение мужчины и женщины впервые.

Когда барин прилип к заду Малашки, Фроська от смущения отвернулась, но любопытство пересилило, и она, искоса кинув взгляд и увидев, что на нее никто не смотрит, осмелев, стала смотреть на них во все глаза. Не испытав на себе полноту мужской ласки, она воспринимала все сначала спокойно, но затем стала чувствовать какое-то сладостное томление, и кровь горячими струями разлилась по всему ее телу, сердце забилось, как после бега, дыхание стало прерывистым. Для всех перестало существовать время и окружающее, все, кроме совершающегося полового акта, захватившего внимание и чувства.

Вдруг барин судорожно дернулся, глаза его закатились и он со стоном выпустил из груди воздух. «Все» – вздохнул он тяжело и расслабленной походкой подошел к лавке, затем тяжело опустился на нее.

Малашка выпрямилась, блаженно потянулась и села на другую лавку.

«Наташка, водки!»- Приказал барин. Та, юркнув в предбанник, вынесла на подносе бутылку водки и миску с огурцами. Барин налил себе стакан, залпом выпил и захрустел огурцом. Затем он налил его снова и поманил пальцем Малашку. Та подошла и тоже привычно залпом осушила его. За ней ту же порцию приняла Наташка.

«Иди сюда!» – Приказал барин Фроське, наливая ей стакан водки. Она взяла его и, сделав первый глоток, закашлялась, пролив почти всю жидкость.

«Ничего, – проговорил со смехом барин, – научится». И налил себе еще полстакана. Девки угодливо ему подхихиковали, жуя с огурцы.

«Ну-ка, Наташка, оторви барыню, – подал команду барин и хрипло запел, ударяя в ладони. Малашка стала вторить ему, а Наташка, подбоченясь одной рукой, а другую вскинув над головой, медленно пошла по кругу, виляя крепкими бедрами и притоптывая в такт босыми ногами.

Постепенно темп пения стал нарастать, и вместе с тем движения девки стали быстрее. Ее стройное тело с гибкой талией извивалось в непристойных движениях, с которыми она отдается мужчине. Руками она как-будто обнимала воображаемого партнера, а низом живота подмахивала его члену.

«Поддай!- Крикнул барин, – сиськами, сиськами еще порезвей!» – И быстрее повел песню. Наташка стала подпрыгивать на месте, поводя белыми плечами. Ее полные упругие чашки слегка отвисших грудей заколыхались из стороны в сторону, дразняще покачивая тугими горошинами розовых сосков.

«Давай жару! – Барин не выдержал, сам пустился в пляс. Темп пляски стал бешенный. Теперь плясали под один голос Малашки. Хлопая то по низу, то по верху живота, Наташка, взвизгнув, вдруг схватила мужской член у самого основания и прижалась к барину, обхватив его за шею другой рукой. Член барина вдруг оказался между ее ногами, и она стала водить его головкой по влажным губам своего полового органа. Для большего простора движений и удобства, откинув одну ногу в сторону, она обхватила ею ноги барина, а он, облапив девку обеими руками за крепкий зад и прижимая ее к себе, впился страшным поцелуем ей в шею и вдруг схватив ее на руки, понес к скамейке и кинув на спину навалился на нее. Их сношение было бурным и страстным. Наташка отдавалась умело, самозабвенно. Она закинула ноги ему за спину и, ловко помахивая задом, ловила его член влагалищем до основания. В то же время она слегка раскачивала бедрами, создавая дополнительные ощущения живого тела.

Фроська и Малашка снова во все глаза наблюдали картину самого откровенного сношения между мужчиной и женщиной, обычно скрываемого от постороннего взгляда, а тут с такой откровенностью происходившего перед ними. Фроське тоже захотелось потрогать член барина и ощущить его в своем лоне.

А Малашка подошла к ним сбоку и, став на колени около их ног, стала в упор рассматривать, как мужской член ныряет во влагалище. Высоко поднятые и широко расставленные в коленях ноги Наташки, положенные барину на поясницу, давали возможность полностью видеть процесс совокупления, и Малашка пользовалась этим в свое удовольствие.

Охваченная непреодолимым желанием, к ней присоединилась и Фроська. Дрожа от возбуждения, она наблюдала, как смоченный скользкой жидкостью мужской член легко и свободно двигался взад и вперед в кольцах больших половых губ Наташки, которые как ртом словно бы всасывали его в себя и тут же выбрасывали обратно, а малые губы, раздвоенные венчиком, охватив верхнюю часть члена, оттягивались при его погружении и выпячивались вслед его обратному движению.

Мягкая кожица, обтягивающая член, при погружении во влагалище, складывалась гармошкой, мошонка, в которой обрисовывались крупные яйца, раскачивалась от движения мужского тела, мягко ударялась об ягодицы девки.

Фроська, завороженная невиданным зрелищем, не смогла преодолеть желания пощупать член барина. В момент, когда животы совокупляющихся раздвинулись, она взялась пальцами за член мужчины, ощутив его влажность, твердость и упругость. Вместе с тем ее поразила подвижность и мягкость покрова, под которым двигалась тугая мякоть.

В тот момент, когда животы плотно прижались друг к другу, пальцы Фроськи оказались втиснутыми в мокрую и горячую мякоть женского полового органа. Барин сердито зарычал и оттолкнул чрезвычайно любопытную девку, рукой непрошенно вторгшуюся в их действия в тот момент, когда его стало разбирать перед испусканием семени. Движения их стали быстрее, толчки сильнее, по телам обоих прошли судороги и они кончили одновременно.

Баня краткое содержание

Баня — описание и краткое содержание, автор Толстой Алексей Николаевич, читать бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки Lib-King.Ru.

Шукшин Василий Алеша Бесконвойный

Василий Шукшин

Алеша Бесконвойный

Его звали-то не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость. Впрочем, безответственность его не простиралась беспредельно: пять дней в неделе он был безотказный работник, больше того — старательный работник, умелый (летом он пас колхозных коров, зимой был скотником кочегарил на ферме, случалось-ночное дело -принимал, телят), но наступала суббота, и тут все: Алеша выпрягался, Два дня он не работал в колхозе: субботу и воскресенье. И даже уж и забыли, когда это он завел такой порядок, все знали, что этот преподобный Алеша «сроду такой» — в субботу и воскресенье не работает- Пробовали, конечно, повлиять на него, и не раз, но все без толку. Жалели вообще-то: у него пятеро ребятишек, из них только старший добрался до десятого класса, остальной чеснок сидел где-то еще во втором, в третьем, в пятом… Так и махнули на него рукой. А что сделаешь? Убеждай его, не убеждай — как об стенку горох. Хлопает глазами… «Ну, понял, Алеша?» — спросят. «Чего?» — «Да нельзя же позволять себе такие вещи, какие ты себе позволяешь! Ты же не на фабрике работаешь, ты же в сельском хозяйстве! Как же так-то? А?» — «Чего?» — «Брось дурачка из себя строить! Тебя русским языком спрашивают: будешь в субботу работать?» — «Нет. Между прочим, насчет дурачка — я ведь могу тоже… дам в лоб разок, и ты мне никакой статьи за это не найдешь. Мы тоже законы знаем. Ты мне оскорбление словом, я тебе — в лоб: считается — взаимность». Вот и поговори с ним. Он даже на собрания не ходил в субботу.

Что же он делал в субботу?

В субботу он топил баню. Все. Больше ничего. Накалял баню, мылся и начинал париться. Парился, как ненормальный, как паровоз, по пять часов парился! С отдыхом, конечно, с перекуром… Но все равно это же какой надо иметь организм! Конский?

В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня суббота. И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел. Он даже не умывался, а шел сразу во двор — колоть дрова.

У него была своя наука — как топить баню. Например, дрова в баню шли только березовые: они дают после себя стойкий жар. Он колол их аккуратно, с наслаждением…

Вот, допустим, одна такая суббота.

Погода стояла как раз скучная — зябко было, сыро, ветрено — конец октября. Алеша такую погоду любил. Он еще ночью слышал, как пробрызнул дождик — постукало мягко, дробно в стекла окон и перестало. Потом в верхнем правом углу дома, где всегда гудело, загудело — ветер наладился. И ставни пошли дергаться. Потом ветер поутих, но все равно утром еще потягивал — снеговой, холодный.

Алеша вышел с топором во двор и стал выбирать березовые кругляши на расколку. Холод полез под фуфайку… Но Алеша пошел махать топориком и согрелся.

Он выбирал из поленницы чурки потолще… Выберет, возьмет ее, как поросенка, на руки и несет к дровосеке.

— Ишь ты… какой,- говорил он ласково чурбаку.- Атаман какой…Ставил этого «атамана» на широкий пень и тюкал по голове.

Скоро он так натюкал большой ворох… Долго стоял и смотрел на этот ворох. Белизна и сочность, и чистота сокровенная поленьев, и дух от них — свежий, нутряной, чуть стылый, лесовой…

Алеша стаскал их в баню, аккуратно склал возле каменки, Еще потом будет момент — разжигать, тоже милое дело. Алеша даже волновался, когда разжигал в каменке. Он вообще очень любил огонь.

Но надо еще наносить воды. Дело не столько милое, но и противного в том ничего нет. Алеша старался только поскорей натаскать. Так семенил ногами, когда нес на коромысле полные ведра, так выгибался длинной своей фигурой, чтобы не плескать из ведер, смех смотреть. Бабы у колодца всегда смотрели. И переговаривались.

— Ты глянь, глянь, как пружинит! Чисто акробат!..

— И не плескает ведь!

— Да куда так несется-то?

— Ну, баню опять топит…

— Да рано же еще!

— Вот весь день будет баней заниматься. Бесконвойный он и есть… Алеша.

Алеша наливал до краев котел, что в каменке, две большие кадки и еще в оцинкованную ванну, которую от купил лет пятнадцать назад, в которой по очереди перекупались все его младенцы. Теперь он ее приспособил в баню, И хорошо! Она стояла на полке, с краю, места много не занимала — не мешала париться,- а вода всегда под рукой. Когда Алеша особенно заходился на полке, когда на голове волосы трещали от жары, он курял голову прямо в эту ванну.

Алеша натаскал воды и сел на порожек покурить. Это тоже дорогая минута — посидеть покурить. Тут же Алеша любил оглядеться по своему хозяйству в предбаннике и в сарайчике, который пристроен к бане продолжал предбанник. Чего только у него там не было! Старые литовки без черенков, старые грабли, вилы… Но был и верстачок, и был исправный инструмент: рубанок, ножовка, долота, стамески… Это все на воскресенье, это завтра он тут будет упражняться.

В бане сумрачно и неуютно пока, но банный терпкий, холодный запах разбавился уже запахом березовых поленьев — тонким, еле уловимым — это предвестье скорого праздника. Сердце Алеши нет-нет да и подмоет радость — подумает: «Сча-ас». Надо еще вымыть в бане: даже и этого не позволял делать Алеша жене — мыть. У него был заготовлен голичок, песочек в баночке… Алеша снял фуфайку, засучил рукава рубахи и пошел пластать, пошел драить. Все перемыл, все продрал голиком, окатил чистой водой и протер тряпкой. Тряпку ополоснул и повесил на сучок клена, клен рос рядом с баней. Ну, теперь можно и затопить, Алеша еще разок закурил… Посмотрел на хмурое небо, на унылый далекий горизонт, на деревню… Ни у кого еще баня не топилась. Потом будут, к вечеру, на скорую руку, кое-как, пых-пых… Будут глотать горький чад и париться, Напарится не напарится — угорит, придет, хлястнется на кровать, еле живой, и думает, это баня, Хэх!..

Алеша бросил окурок, вдавил его сапогом в мокрую землю и пошел топить.

Поленья в каменке он клал, как и все кладут: два — так, одно так, поперек, а потом сверху. Но там — в той амбразуре-то, которая образуется-то,- там кладут обычно лучины, бумагу, керосином еще навадились теперь обливать,- там Алеша ничего не клал: то полено, которое клал поперек, он еще посередке ершил топором, и все, и потом эти заструги поджигал — загоралось. И вот это тоже очень волнующий момент — когда разгорается, Ах, славный момент!

Алеша присел на корточки перед каменкой и неотрывно смотрел, как огонь, сперва маленький, робкий, трепетный, все становится больше, все надежней. Алеша всегда много думал, глядя на огонь. Например: «Вот вы там хотите, чтобы все люди жили одинаково… Два полена и то сгорают неодинаково, а вы хотите, чтоб люди прожили одинаково!» Или еще он сделал открытие: человек, помирая, в конце в самом,- так вдруг захочет жить, так обнадеется, так возрадуется какому-нибудь лекарству!.. Это знают. Но точно так и палка любая: догорая, так вдруг вспыхнет, так озарится вся, такую выкинет шапку огня, что диву даешься: откуда такая последняя сила?

Дрова хорошо разгорелись, теперь можно пойти чайку попить. Алеша умылся из рукомойника, вытерся и с легкой душой пошел в дом. Пока он занимался баней, ребятишки, один за одним, ушлепали в школу. Дверь Алеша слышал — то и дело хлопала, и скрипели воротца. Алеша любил детей, но никто бы никогда так не подумал, что он любит детей: он не показывал. Иногда он подолгу внимательно смотрел на какого-нибудь, и у него в груди ныло от любви и восторга. Он все изумлялся природе: из чего получился человек?! Ведь не из чего, из малой какой-то малости. Особенно он их любил, когда они были еще совсем маленькие, беспомощные. Вот уж, правда что, стебелек малый: давай цепляйся теперь изо всех силенок, карабкайся. Впереди много всякого будет — никаким умом вперед не скинешь. И они растут, карабкаются. Будь на то Алешина воля, он бы еще пятерых смастерил, но жена устала. Когда пили чай, поговорили с женой.

— Холодно как уж стало. Снег, гляди, выпадет,- сказала жена.

— И выпадет. Оно бы и ничего, выпал-то, на сырую землю.

— Затопил?

— Затопил.

— Кузьмовна заходила… Денег занять.

— Ну? Дала?

— Дала. До среды, говорит, а там, мол, за картошку получит…

— Ну и ладно.- Алеше нравилось, что у них можно, например, занять денег — все как-то повеселей в глаза людям смотришь. А то наладились: «Бесконвойный, Бесконвойный». Глупые.- Сколько попросила-то?

— Пятнадцать рублей. В среду, говорит, за картошку получим…

— Ну и ладно. Пойду продолжать.

Жена ничего не сказала на это, не сказала, что иди, мол, или еще чего в таком духе, но и другого чего тоже не сказала. А раньше, бывало, говорила, до ругани дело доходило: надо то сделать, надо это сделать — не день же целый баню топить! Алеша и тут не уступил ни на волос: в субботу только баня. Все. Гори все синим огнем! Пропади все пропадом! «Что мне, душу свою на куски порезать?!» — кричал тогда Алеша не своим голосом. И это испугало Таисью, жену. Дело в том, что старший брат Алеши, Иван, вот так-то застрелился. А довела тоже жена родная: тоже чего-то ругались, ругались, до того доругались, что брат Иван стал биться головой об стенку и приговаривать: «Да до каких же я пор буду мучиться-то?! До каких?! До каких?!» Дура жена вместо того, чтобы успокоить его, взяла да еще подъелдыкнула: «Давай, давай… Сильней! Ну-ка, лоб крепче или стенка?» Иван сгреб ружье… Жена брякнулась в обморок, а Иван полыхнул себе в грудь, Двое детей осталось. Тогда-то Таисью и предупредили: «Смотри… а то не в роду ли это у их». И Таисья отступилась.

Любовь Засова (Любовь Петровна Андриянова) родилась 30 мая 1959 года в селе Кага (Башкортостан). Живёт в селе Кага; работает библиотекарем, экскурсоводом. Наталья пропылесосила ковер, полила цветы, протерла влажной тряпкой мебель. Застеленные линолеумом полы мыть было одно удовольствие. Закинула постельное белье в стиралку-автомат и пошла мыть баню. Муж Федор затопил ее час назад, вода согрелась, в бане было тепло. Баня была по-белому.

Крашеная серебрянкой печка, обитые вагонкой стены, лакированная полка для банных принадлежностей, светильники по углам, коврик возле двери – все это немного придавало бане вид горницы. Федор шутил:– Повесь тут занавески да стол поставь со скатертью – и можно жить.Наталья жесткой щеткой вымыла полок и лавки, ошпарила их кипятком. Вымыла пол, присела на лавку и закрыла глаза. В бане пахло дорогим шампунем – дети из города привезли, в деревне такого в магазине не найдешь. Наталья вдохнула тонкий аромат – приятный, но какой-то чужой, не русский что ли. Баню Наталья любила не только телом, но и на каком-то генном уровне. Да и то сказать: в деревне раньше в бане человек зачинался, в бане рождался, и в последний путь его тоже обряжали в бане. Не зря ведь старые люди говорили – «баня – мать наша: и тело лечит и душу светит!»В общем, баньку свою Наталья любила, но сильно скучала по старой бане по-черному. Из глубины памяти выплыли яркие картинки молодости: суббота, банный день… Наталья даже отчетливо почувствовала густой запах березового веника и хозяйственного мыла, услышала до боли родные голоса…– Хведьк, ты баню затопил?– Нет ишшо, только воды натаскал, да дров принес.– И ладно! Я щёлок хотела сделать, надо золы набрать.Когда баня истопилась и повытянулся едкий дым, Наталья пошла там убираться: метелкой обмела от копоти потолок и стены, полила каменку водой, что бы камни омылись от сажи. Затем специальным косырем выскоблила до желта все лавки и пол. Вымыла маленькое оконце, прополоскала и повесила сушить душистую липовую мочалку.И вот, наконец, подошло время мыться в бане. Первыми мылись ребятишки – пятилетняя Танюшка и восьмилетний Митька. Наталья посадила Танюшку в таз с замоченными рубахами, дала ей кусок мыла и та с упоением принялась «стирать» белье.Митька намылился мылом и был весь в пене.– Тань, смотри, похож я на Деда Мороза?Мать улыбнулась.– Ты на тошшего воробья похож. Мойси скорея, ато Танюшка зажарица.– Мам, а мы сёдни с Колькой и Шуркой ходили в лес петли смотреть. Мы на зайцев ставили. И в одной петле заяц был. Мы подошли, а он живой ишшо. Смотрить на нас, а в глазах у него слезы. Ну мы и отпустили зайца. А он, мам, отбежал немного, встал на задние лапки и кланяеца нам, кланяеца.– Охотник ты мой сердобольный.Мать ласково поцеловала Митьку в мыльную макушку.– Давай спину тебе помою, да обдавайси.Наталья окатила Митьку щелоком, приговаривая:– С гуся вода, с Митеньки вся худоба!Дошла очередь до Танюшки. Мать намылила ей русые с золотым отливом волосы и, опустив ее голову в таз с водой, принялась мыть.– Ой, ой, мыло в глаз попало, щиплет.Наталья окатила Танюшку из большого железного ковша и поцеловала в глаза.– Пить хочу! – опять запищала Танюшка!– В баню ходють не воду пить, а тело мыть! – назидательно сказала Наталья, но зачерпнула из «холодной» колоды воды и дала дочке. Еще раз окатив ее водой и одев во все чистое, повела домой.Следующей мылась Фенечка. Фенечка – наша соседка: маленькая, сухонькая, аккуратненькая женщина средних лет. Детей у нее не было, а с мужем она разошлась по причине его большой любви ко всем деревенским бабам.Ее муж – Павел оправдывался так:– Фенич, ты подумай своей головой – скоко баб после войны без мужиков осталось! А в хозяйстве мужицкая рука нужна – иде гвоздь забить, иде изгородь подправить. Жалко мине их… ну и где чиво подсоблю. Деньги за работу брать – совесть не позволяет, да и откуда у их деньги-то? Вот и случаица грех. Да и без бабьей радости жить всю жизнь – каково бабенкам? Не ругайси ты, я ведь все равно к тибе домой иду.Но Феничкино сердце не терпело, и она регулярно устраивала мужу скандалы. В такие дни Павел запирался в бане и ремонтировал и подшивал валенки, которые ему несли со всей деревни. Справив работу, он клал валенки в мешок и в сумерках разносил по дворам. При этом в дом он не заходил, а кидал валенки через ворота – опять же для того, чтобы не брать деньги за работу. И ведь никогда не ошибался валенками! Бабенки, понятное дело, благодарили, как могли: кто десяток яичек, кто сметанки, кто ягод-грибов, а кто и самогоночки. Тогда у Павла случались загулы. Приняв на грудь, он брал в руки гармонь и отправлялся бродить по селу. В деревенской тишине далеко разносились то веселые, то грустные мелодии его гармоники. звучал его чистый, приятный голос. За самозабвенную любовь к гармошке получил он в деревне и прозвище – Баянка. Если ему встречались ребятишки, то он щедро одаривал их конфетами, которые всегда водились в его карманах. В общем, едва заслышав вдалеке звуки гармошки, все знали – идет Баянка. Дети радовались в предвкушении гостинцев, бабы вздыхали…После очередного скандала Фенечка собрала свои скромные пожитки и перебралась в маленький домик рядом с нами. Кстати, деньги на его покупку дал ей Павел. Фенечка стала часто приходить к нам – то за солью, то за ситом или просто полузгать семечки на лавочке перед домом. От нее мы узнавали все деревенские новости: кто женился, кто развелся, кто согрешил, кто подрался.Вот так наша семья стала ее семьей.Она помогла Наталье состирнуть белье, а потом долго мылась, попутно обсуждая деревенские новости.– Слыхала, у Сидоркиных обыск был. Самогонку искали. Ну, им из сельсовета-то шукнули. Они барду за баней в назем и зарыли. Милиционеры все вверх дном перерыли, нищиво не нашли. А старшой-то их, щёрт хитрушшой, подозвал ихняго мальщонку и говорить: – А у мине конхвета есть скусная. Если покажешь, иде папка бидон спрятал – тибе отдам. – Ну, Толик и показал. Глупый ишшо – пять лет всего.– Што жа им теперя будить – ужаснулась Наталья. – Ну-ка у тюрьму загремять.– Да обошлось вроде. Милиционеры напились вдрызг. Уж больно самогонка хорошая оказалась. А остальное вылили, да самогонный аппарат забрали.Последними мылись Наталья с Федором. В супружестве они жили уже девять лет. Но при взгляде на высокого, широкоплечего мужа Наталья вспыхнула, как девочка и стыдливо отвела глаза.Заметив ее взгляд, Федор едва заметно усмехнулся и, протянув Наталье намыленную мочалку, попросил:– Ну-ка, женушка, помой мне спину.Наталья взяла мочалку и принялась тереть мужа.– Што ты как неживая. Три сильней, – сказал Федор, поигрывая мускулами. Наталья, прикусив губу, стала энергично водить мочалкой.Неожиданно Федор повернулся к ней лицом и нежно притянул ее к себе.– Ромашка ты моя скромная, за што и люблю!Его горячее тело прижалось к жене, губы покрывали поцелуями ее глаза, щеки, шею, опускаясь все ниже. В голове у Натальи забухало, застучало, а потом словно все взорвалось и на темном закопченном потолке замерцали звезды…Федор вылил на себя целый ушат холодной воды и, обнажив в улыбке ровные белые зубы, сказал:– Помыл грешное тело – сделал великое дело. – И, одеваясь, добавил: – Ты, Наталья, долго не сиди. Мы тибе ужинать ждем.Наталья легонько кивнула и блаженно растянулась на полке. Каждая косточка благодарно отозвалась на горячее тепло сосновых досок. Несколько минут Наталья лежала, закрыв глаза и вдыхая всей грудью непередаваемый банный аромат: смолы и липы, березового листа и душистого мыла и чего-то еще, что бывает только в русской бане по-черному.Вспомнив, что ее ждут, принялась скоренько мыться.Пришло время вечерять.– Митька, сбегай за Фенечкой. Штой-то она запаздывает. На стол собирать пора, – сказала Наталья.Митьку как ветром сдуло – и оттого, что он был вообще расторопным парнишкой, и оттого, что сильно хотелось есть. Наконец все собрались за большим обеденным столом. На середину стола поставили большую глиняную чашку с отварной рассыпчатой картошкой, рядом стояла чашка с капустой, разведенной водой с луком и маслом. На деревянной дощечке лежало свежезасоленное сало. В чеплашках поменьше были засоленные огурцы и грибы. Прижав к груди каравай душистого хлеба, Наталья ловко нарезала его крупными ломтями. Федор взял большую деревянную ложку и зачерпнул хрустящей капусты.– Хороша закуска – капустка! И на стол поставить не стыдно, и съедят – не обидно!Все дружно заработали ложками. Несколько минут за столом было тихо, потом Фенечка преподнесла очередную деревенскую новость.– Слыхали, чиво Санька Зигардан учудил на Пасху? Ночью шел с лагунов (праздничные костры), продрог и решил у Широнихиной бане погреца. А был хорошо навеселе, ну и улегси у бане на каменку – иде потеплея. А Широниха утром у баню пошла – тряпку прополоскать. Дверь открыла, а из угла щёрт страшный на нее глядить. Широниху щуть родимчик не хватил. Как она заорала – щёрт, щёрт, караул – и на пол грохнулась. А Санька весь у саже соскощил с каменки да бежать. Широниха сказала – у сельсовет пойду жаловаца. Всю баню сажей завазгал.– Ну ты скажи, што творица. И ведь родители хорошие, работяшшие. И в кого только Санька такой заполошный уродилси, – сказала Наталья, разливая по кружкам ароматный травяной чай. Фенечка поставила на стол чашку с пирожками и преснушками.Митька тут же ухватил пирожок и энергично принялся жевать, прихлебывая горячим чаем.– Ешь, ешь, – ласково улыбнулась Фенечка – с щерёмушкой, нынще пекла. – Зачерпнув ароматного малинового варенья, она принялась прихлебывать чай из блюдца.Танюшка с Митькой вылезли из-за стола и заскучали. Чем бы таким заняться? Изобретательный Митька придумал.– Давай рыбу ловить!– Давай, – обрадовалась Танюшка, – а как?– Сперва удощки наладить надо.Митька нашел моток крученки, отрезал от нее два куска. На захапке печи лежали смолистые лучины – Федор настрогал на растопку. Митька выбрал две лучинки, привязал к ним веревочки – удочки готовы.– А на што ловить будем? – задумчиво произнес Митька.– Давай на хлебушек, его все любять.Сказано – сделано. На кончики веревочек привязали хлеб. В полу избы была большая щель – доски рассохлись. Федор весной собирался их отремонтировать. Вот это «рыбное» место и облюбовали ребятишки. Присев на корточки они опустили нитки с хлебом в щель и замерли в ожидании «клева».– Минь, штой-то долго не клюёть, я уже сидеть уморилась, – захныкала Танюшка.– Ты води удощкой туды-сюды, штобы рыбу привлещ, – как заправский рыбак сказал Минька. Увлеченные игрой, они не видели, что взрослые наблюдают за ними, сдерживая смех. Федор тихонько встал, открыл творило и спустился в подпол.– Надо говорить «ловись рыбка большая и маленькая» – едва сдерживая смех, сказала Наталья – тада, может, поймаитя.– Ловись рыбка большая и маленькая – запищала Танюшка. И вдруг – о ужас – веревочки натянулись и задергались, словно там было что-то большое и страшное. Ребятишки от испуга и неожиданности заверещали, бросили удочки и сиганули на печку.Наталья с Фенечкой смеялись до слез. Вылезший Федор присоединился к ним.Фенечка ушла домой. Наталья убрала со стола, вымыла посуду. Федор заглянул на печь. Из-под овчинного тулупа выглядывали только Митькины вихры да Танюшкины косички.– Ишь, рассопелись рыбаки. Угрелись… Наталья, постели им постелю, я их перенесу, а то свалятся ишшо ночью.Наконец все улеглись… Наталья закрыла глаза, блаженно потянулась и, прижавшись к теплой спине мужа, замерла.– Завра воскресенье, пельмени постряпать, хлеб испечь надо, рубаху заштопать. А вечером к маманьке сходим в гости, соскучилась…Легкая улыбка блуждала по лицу Натальи, и сладкий сон прервал ее мысли. Суббота закончилась, впереди было воскресенье… и целая жизнь!

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

РИА Новости

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Российская писательница, публицист, телеведущая Татьяна Никитична Толстая родилась 3 мая 1951 года в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) в семье профессора физики, лауреата Сталинской премии Никиты Толстого (1917-1994). По отцовской линии – внучка писателя Алексея Толстого (1882/1883-1945), автора романов «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина», «Петр Первый», «Хождение по мукам», повести-сказки «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Дед по материнской линии – поэт, переводчик, литературный критик Михаил Лозинский (1886-1955). В семье было семеро детей.

В 1974 году Татьяна Толстая окончила отделение классической филологии (с изучением латинского и греческого языков) Ленинградского государственного университета имени А.А. Жданова (ныне Санкт-Петербургский государственный университет). В этом же году в связи с замужеством переехала в Москву.

В течение девяти лет Татьяна Толстая работала в главной редакции восточной литературы издательства «Наука». В 1983 году в журнале «Аврора» опубликовала свой первый рассказ «На золотом крыльце сидели…» и дебютировала как критик в журнале «Вопросы литературы» с рецензией на монографию Виктора Петелина, посвященную творчеству Алексея Толстого.

Позднее она печаталась в «Новом мире» и других крупных журналах.

В последующие годы ею были написаны рассказы «Свидание с птицей» (1983), «Соня» (1984), «Чистый лист» (1984), «Река Оккервиль» (1985), «Охота на мамонта» (1985), «Петерс» (1986), «Спи спокойно, сынок» (1986), «Огонь и пыль» (1986), «Самая любимая» (1986), «Поэт и муза» (1986), «Серафим» (1986), «Вышел месяц из тумана» (1987), «Любишь – не любишь» (1984), «Ночь» (1987), «Пламень небесный» (1987), «Сомнамбула в тумане» (1988), «Лимпопо» (1990), «Сюжет» (1991), «Йорик» (2000), «Окошко» (2003), «Легкие миры» (2013), «Дым и тень» (2014), «Учителя» (2014), «Девушка в цвету» (2015), «Себастьян» (2019).

В 1987 году в Москве вышел сборник ее рассказов «На золотом крыльце сидели…», в который вошли тринадцать рассказов Толстой, среди которых: «Милая Шура» (1985), «Факир» (1986), «Круг»(1987) и другие. После издания сборника Татьяну Толстую приняли в Союз писателей СССР. В дальнейшем вышло 18 сборников произведений писательницы, в том числе два – «Сестры» (1998) и «Двое» (2001) – были составлены из рассказов, написанных ею и ее сестрой Наталией. В 2010 году в соавторстве с Ольгой Прохоровой Татьяна Толстая издала сборник стихов «Та самая Азбука Буратино».

В 2000 году был опубликован первый роман Толстой «Кысь», вызвавший широкий отклик и ставший очень популярным. На его основе были поставлены несколько театральных спектаклей, а в 2001 году на «Радио России» вышел литературный сериал.

В 2014 году были изданы две повести Татьяны Толстой – «На малом огне» и «Невидимая дева». Она является автором многочисленных очерков и эссе.

С 1990 по 1999 годы Татьяна Толстая значительное время проводила в США, где преподавала русскую литературу и художественное письмо в колледже Скидмор (Саратога-Спрингз, штат Нью-Йорк) и Принстонском университете, сотрудничала с New York Review of Books, The New Yorker, TLS и другими журналами, читала лекции в других университетах. Вернувшись в конце 1990-х годов на родину, она занялась литературной, публицистической и преподавательской деятельностью.

Татьяна Толстая была неизменной ведущей (совместно с Авдотьей Смирновой) телевизионного ток-шоу «Школа злословия», выходившего с 2002 по 2014 годы сначала на телеканале «Культура», а затем на НТВ. В 2003 году программа была удостоена телевизионной премии ТЭФИ как лучшее ток-шоу. В соавторстве со Смирновой Толстая написала книгу «Кухня «Школы злословия».

В 2007-2009 годах писательница была постоянным членом жюри шоу «Минута славы» на Первом канале.

Татьяна Толстая – лауреат российской независимой премии в области высших достижений литературы и искусства «Триумф» за 2001 год.

В 2010 году писательница стала обладателем приза в номинации «Новая культура новой Европы», который ей был вручен на ХХ Международном экономическом форуме в Польше.

В 2014 году рассказ «Легкие миры» Татьяны Толстой был отмечен литературной премией Белкина.

Лауреат премии «Писатель года» за 2019 год.

С 1989 года является постоянным членом Российского ПЕН-центра.

У Татьяны Толстой два сына: Артемий Лебедев – дизайнер, художественный руководитель Студии Артемия Лебедева, и Алексей Лебедев – фотограф, архитектор компьютерных программ.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников