Рассказов леонид витальевич тверь где принимает

В уходящем году Тверской епархии исполнилось 750 лет. Праздничная Литургия по поводу столь значительного юбилея состоялась в Спасо-Преображенском соборе Твери. Этот храм, основанный первым Тверским епископом святителем Симеоном, несколько веков был кафедральным собором епархии, а в 1935 году большевики его взорвали. Нынешний правящий архиерей Тверской епархии митрополит Тверской и Кашинский Амвросий рассказал «Журналу Московской Патриархии», как уже в процессе воссоздания собор наполняется жизнью, зачем архипастырь недавно пригласил директоров школ на совещание в один из монастырей, часто ли он видит страх в глазах подчиненных и каким образом удалось прекратить поток жалоб в епархиальное управление от мирян (№ 12, 2021, PDF-версия).

Даешь молодежь!

— Ваше Высокопреосвященство, в прошлом году Вы прошли через две знаковые даты вашей биографии: полувековой юбилей и 15-летие архиерейской хиротонии. Вспомните, пожалуйста, основные вехи Вашего епископского служения. Что больше всего на этом пути запало в душу?

— Получилось так, что я чуть ли не всю жизнь провел в учебных заведениях. С учетом моего студенчества, в Московской духовной академии пробыл в общей сложности десять лет, столько же в Санкт-Петербургской духовной академии. Присутствуют в послужном списке и другие духовные школы, так что можно сказать, что бо́льшую часть сознательной жизни я пробыл либо на студенческой скамье, либо близ нее — как ректор или сотрудник вузовской администрации. То есть я все время общался с молодежью, вращался в студенческой среде. А для пастыря это очень благодатно! У молодежи горят глаза. Ей всегда присущи сильная, хотя в чем-то и наив­ная, устремленность, романтизм в хорошем смысле слова. Работая в духовных школах, ты этим буквально живешь и не стареешь. Когда самый знаковый ректор Санкт-Петербургской духовной академии ХХ века Святейший Патриарх Кирилл говорил, что годы ректорства — счастливейшие в его жизни, я не понимал, что он имеет в виду. А теперь смысл тех слов мне открылся.

С назначением на Тверскую кафедру я оказался в принципиально иной ситуации. Молодежи, тем более церковной, здесь сравнительно немного. Внутренне мне приходится перестраиваться и в какой-то степени взрослеть. Собственной духовной школы в нашей митрополии нет. И привычной семинарской среды мне не хватает, особенно при развенчивании некоторых присущих образу Церкви стереотипов. Я как раз считаю, что Церковь молода и останется вечно молодой, и наша задача — демонстрировать это миру.

— Если церковная молодежь в Тверской области не преобладает, а собственной семинарии в митрополии нет, где Вы черпаете пополнение пастырских кадров?

— Последние годы студенты из Тверской мит­рополии направляются для обучения в Московскую духовную академию и на заочный сектор Санкт-Петербургской духовной академии, где поддерживается высокий стандарт преподавания. Специфика наших мест еще и в том, что существующий штат пастырей на девять десятых не имеет систематического духовного образования: в основном его представители заканчивали заочные отделения семинарий. Причины понятны. Эти люди рукополагались в 1990-е годы, когда не только не было сил и физической возможности учиться, но даже Священноначалие не отпускало с приходов: нужно было начинать служить, причем немедленно. Мы в меру своих сил работаем над этим: для повышения образовательного уровня духовенства устраиваем пастырские конференции и лекции. Кстати, в этом году решили провести, пусть и в несколько усеченном виде, епархиальное собрание — в отличие от прошлого года, когда оно не состоялось в силу известных ограничений.

Но духовное образование — это не только получение необходимых знаний, но и бережная огранка личности пастыря самой средой духовной школы. Некоторая доля наших священно­служителей имеет дипломы Тверского государственного университета. Кафедра теологии там специальная, выпускникам бакалавриата выдаются дипломы государственного образца. Но образование это все же не духовное, а светское, которое студенты получают по заказу государства. Кстати, контрольные цифры приема там весьма скромные.

Конечно, есть сильные церковные округа в направлении работы с молодежью, например Кимрский. Конаково известно хоровой школой для мальчиков с богатейшей историей. Благодаря бессменным руководителям протоиерею Вадиму Махновскому и его супруге этот коллектив живет и развивается. В том же Конаковском районе действует созданная уже почившим протоиереем Борисом Ничипоровым прекрасная детско-юношеская творческая мастерская «Новая Корчева», воспитавшая сотни прекрасных музыкантов, певцов и художников. Создан в епархии молодежный церковный хор, который часто поет за архиерейскими богослужениями. Я постоянно вижусь и общаюсь с верующими молодыми людьми. Вместе участвуем в разных событиях епархии, в делах милосердия, в которых нуждаются другие люди. Вместе не раз ходили в кино: смотрели фильмы «Где ты, Адам?» и «Человек Божий», потом их обсуждали. Недавно встретился со студентами наших вузов в Путевом дворце, прошли по всему зданию-музею. Пока желаемое более регулярное общение с молодежью сковывает отсутствие доступной и удобной площадки, где священники, и я в том числе, могли бы встречаться с юношами и девушками. Для них ведь важно, чтобы такое место было красивым, светлым, комфортным. Надеюсь, скоро оно у нас появится.

Работаем и с молодыми людьми, еще далекими от Церкви. Чаще всего это происходит на Александро-Невском приходе Твери. Инославные молодые люди, в основном наши тверские спортсмены, вместе с православными активно участвовали в массовом крестном ходе в честь 500-летия обретения мощей преподобного Макария Калязинского в качестве волонтеров.

На селе школьники в составе предметной области Основ религиозных культур и светской этики часто выбирают ОПК. В Твери соответствующий процент меньше, но мы продолжаем работу в этом направлении и с родителями, и с педагогами. Так, недавно собрали представителей школьных администраций в Успенском Старицком монастыре. Дали небольшой концерт духовных и светских песнопений, за столом с нехитрым угощением в неформальной обстановке обсудили насущные проблемы духовного просвещения. Под конец встречи одна директор так растрогалась, что произнесла буквально следующее: «Я только теперь поняла, что неправильно воспитываю детей. Завтра же соберу совещание, где расскажу, что и как надо менять!»

— В Тверской епархии довольно много монастырей, да и монашествующих прилично: если посчитать мужчин и женщин, в общей сложности наберется под две сотни. Чем, на Ваш взгляд, это объясняется?

— Видимо, сама история епархии побуждает верующих к тому, что в молитве и богослужении они стремятся к монашескому уставу. К примеру, в нашем кафедральном соборе за богослужением неукоснительно поются все положенные стихиры. Вообще наши земляки монастыри любят. Самая посещаемая обитель — мужская Нило-Столобенская пустынь (хотя в наши дни паломников там меньше, чем до революции, когда она не уступала по этому показателю даже Троице-Сергиевой лавре). Сегодня приток желающих принять иноческий и монашеский постриг все же сократился: видимо, люди по сравнению с 1990-ми годами менее готовы к целожизненному подвигу, более прагматичны в земном измерении. На мой взгляд, главная задача насельников в мужских монастырях — стать преемниками монашеской традиции. Ведь монастырь — это не просто здание, где люди одного пола ходят в одинаковой черной одежде, а преемство духа. В этом смысле на Тверской земле монашествующие обходятся без тех или иных крайностей. Обителей со строгим, трудновыполнимым уставом у нас нет. Более строгое общежитие в Нило-Столобенской пустыни и Николаевском Малицком монастыре, нашем «тверском Афоне», где богослужения совершаются по уставу Святой Горы (но постоянных ночных бдений при этом нет). По количественному составу монастыри разные. Есть по нескольку десятков насельников, а есть и по несколько человек. Монастырь как организм живет своей самостоятельной жизнью, и нельзя насильно добиваться того, что должно приходить естественным образом. У нас есть и несколько монастырских подворий, где подвизаются один-два человека. Некоторые из них, верю, со временем смогут стать полноценными обителями.

— В современных женских монастырях иногда можно видеть, как сестры слишком увлекаются хозяйственными вопросами, условно говоря, не отрываются от грядок в теплицах. Как найти здесь нужную меру?

— Святой Венедикт в свое время вывел замечательную формулу: молиться, трудиться и отдыхать монашествующим следует поровну — по восемь часов ежесуточно. Прежде всего нужно помнить, что хлопоты по хозяйству все же не заменяют молитвы. Думаю, им надо уделять ровно столько времени, сколько необходимо для потребностей собственной жизни обители. Ну и конечно, не забывать при этом о социальных учреждениях, если при том или ином монастыре они действуют, о делах любви и милосердия. К примеру, при наших женских монастырях открыты два дома-школы для детей: для девочек в Вознесенском Оршином и смешанный в Богородицком Житенном монастырях. Но это все же отдельное, самостоятельное направление жизни обители.

Где-то между Петербургом и Москвой

— Все ли приходы епархии Вы объехали?

— Пока еще не все. Но подписал уже 238 антиминсов (я всегда это делаю, когда приезжаю как правящий архиерей на приход впервые). До назначения на Тверскую кафедру в здешних местах бывать не доводилось. Но когда прибыл сюда, почувствовал, будто вернулся домой. Возможно, оттого что это моя первая кафедра, и конечно, колоссальную роль играет множество здешних святынь. Духовно мне здесь очень комфортно.

Тверитяне — люди с непростым характером, да еще и между собой от района к району сильно различаются. Настоящий бич нашей земли — малонаселенность, впечатление от которой усиливает изолированность деревень и сел друг от друга протяженными водными преградами, это около тысячи больших и малых рек, множество озер и болот. Ситуация, при которой к одному приходу приписаны по пять-десять храмов, для нас обыденная. Многие села разрушены и вымерли, сотни храмов уже в прошлом веке не подлежали восстановлению: рядом просто физически не осталось людей.

— Что же делать с такими храмами? Спокойно смотреть, как продолжают рушиться руины, в которые они превратились?

— Мне кажется, гораздо справедливее этот вопрос задать не Церкви, а государству. Ведь это в результате государственной политики деревни признавались неперспективными, а селяне массово переезжали и продолжают перебираться в города. Да, до сих пор многие опустошенные храмы состоят на государственной охране как памятники. Но даже в случае гипотетического их восстановления кто будет поддерживать в них жизнь? Приход там создать невозможно — попросту не из кого. Есть счастливые исключения. К примеру, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет отстроил новую деревню в пределах села Никольское в Калязинском районе и возвел храм. Сотрудники университета отдыхают там летом, составляя временный приход, в котором естественным образом окормляются и живут полноценной церковной жизнью несколько местных жителей. У села Покровское в Кимрском районе прихожане из московского храма во имя Марона Пустынника построили целое поселение. Они теперь церковь и наполняют, а редкие местные жители в их среде растворяются. То есть в таких случаях регулярная церковная жизнь продолжается хотя бы в сезонном варианте.

Конечно, там, где храм в статусе архитектурного памятника пребывает в плачевном состоянии, но приход, пусть и небольшой, фактически существует и действует, мы находим возможность здание хотя бы законсервировать: проводим минимальный ремонт, перебираем и латаем кровлю. Если богослужения там совершаются не регулярно, а от случая к случаю, назначаем ответственного прихожанина, который присматривает за зданием. Но все архитектурное наследие области епархия восстановить, конечно, не в силах. Вот недавно государственные органы предлагали нам взять на баланс десятки объектов культурного наследия, имевшие некогда церковное предназначение, вплоть до усадеб, оград и ворот. Да у нас даже в городах, в том же Калязине, многие храмы до сих пор отапливаются дровами, а на острове, где был прежде знаменитый монастырь и подвизался преподобный Макарий Калязинский, нет ни электричества, ни газа — нам бы изыскать средства, чтобы перезимовать! Кстати, только что нашли благотворителя, который согласился неимущим прихожанам нашей епархии на зиму передать по десять кубометров дров. Сейчас собираем по церковным округам сведения, чтобы помощь оказалась адресной, — и это поистине большое дело!

— С точки зрения российского обывателя, Тверь затерялась где-то между Москвой и Санкт-Петербургом. А к какой из столиц она ближе, по Вашему мнению?

— В Твери часто шутят, что у нас два пригорода: Москва и Санкт-Петербург. Территориально мы ближе к Москве. Но с ней у тверитян исторически были сложные отношения, не в последнюю очередь потому, что Тверь в свое время претендовала на роль центра Отечества. С основанием Санкт-Петербурга коренные тверитяне часто перебирались туда, и сейчас корни многих жителей северной столицы происходят из Калязинского, Кашинского, Бежецкого районов. Я бы сказал, что ментально Тверь ближе к Санкт-Петербургу, а в церковном плане, конечно, к Москве.

Очень жаль, что ни по качеству, ни по уровню жизни мы пока не можем составить достойную конкуренцию этим мегаполисам. Природа здесь красивейшая, земля благодатная — и втройне больнее видеть опустевшие деревни. А ведь Тверской регион обладает колоссальнейшим туристическим потенциалом, взять хотя бы Торжок с его замечательными памятниками.

На границе музея и собора обойдемся без забора

— Рядом с распятием в Вашем кабинете красивый старинный ключ. Что это за реликвия?

— Это подлинный артефакт от боковых диаконских врат Спасо-Преображенского кафед­рального собора, снесенного в 1935 году богоборцами. Сейчас возобновились работы по его воссозданию. На областном уровне проект курирует лично губернатор Игорь Руденя, осо­знающий ценность и значение восстановления исторической справедливости. В основных габаритах здание готово, ко внутренним работам скоро перейдем. Время от времени в соборе уже совершаются богослужения, на которые собирается довольно много верующих. В ноябре внутри храма мы устроили выставочный фотопроект «Ритмы веры» о жизни Тверской епархии, который был открыт для посещения в вечерние часы. Интерьеры воссоздаваемого собора при этом выступали как арт-пространство: сами фотоработы освещались яркими световыми пятнами, а все окружающее терялось в полумраке, и фоном звучал «Покаянный канон» Арво Пярта. Вообще для тверитян это место исторически было особенным. Когда кто-то из местных жителей или гостей сюда прибывал, то говорил: «Приехал к Спасу Златоверхому». Возле собора был похоронен святой благоверный Михаил Тверской, многие архиереи — мои предшественники. Моя мечта — обустроить в цокольном уровне собора хороший зал, который будет местом регулярных встреч правящего архиерея с молодежью, представителями общественности, гостями и прихожанами. Рядом — картинная галерея в Путевом дворце, средоточие культурной жизни нашего города, от которого новый кафедральный собор не будет отделен забором. Мы обязательно наладим сотрудничество, да у нас уже и сегодня выстроены самые добрые отношения. Нынешний же наш кафедральный собор, Воскресенский, хорош и вместителен, но расположен далеко от центра города — в Христорождественском монастыре, и многим прихожанам добираться туда стало неудобно.

Следующий этап работы над архитектурным комплексом — воссоздание колокольни, во внешних очертаниях напоминавшей колокольню Новоспасского монастыря в Москве. Кроме того, пришла пора реставрировать здание епархиального управления, где мы с вами беседуем. Исторически это архитектурный ансамбль губернаторского дома, переданный Церкви еще до революции. Работать тут ­можно, а вот общаться с прихожанами, устраивать совместные мероприятия затруднительно. Я же на уровне епархии ощущаю необходимость неформального места общения в стиле молодежного кафе, куда любой желающий мог бы зайти с улицы, поразмышлять или перемолвиться парой слов о вопросах веры, познакомиться с книжными новинками, узнать новости епархиальной жизни или просто выпить чашечку вкусного кофе.

— Наше время весьма противоречиво. По Вашему ощущению, куда в целом направлен вектор общественного сознания в России — к Церкви или от нее?

— Многое поменялось в нашей жизни, особенно в последние два года. Составлявшее большинство прихожан старшее поколение значительно поредело. По самоидентификации население Тверской области православное, о чем подавляющее большинство респондентов традиционно заявляет в различных опросах. Неверующих лично я тут пока не встречал. Но в храмы людей ходит немного. Мы стараемся заявлять о себе громко, очень активно сотрудничаем с тверскими СМИ, в том числе в современных форматах. Иногда событием недели там, в сетевых ресурсах, особенно во время пандемии, «разыгрывалась» дата церковного календаря. Еженедельно я лично отвечаю на вопросы читателей одного из крупных областных интернет-порталов.

Объезжая приходы, общаясь с прихожанами, острее начинаешь понимать: зачастую чем беднее община, тем искреннее в ней вера и тем больших результатов она способна добиться. Вот буквально вчера был в храме во имя великомученика Димитрия Солунского в Новом Семеновском, что в Калининском районе в Тверской глубинке. Церковь восстанавливают буквально по крупицам, я и вижу: проделана колоссальная работа — при том что приводить в порядок все там хватит не только нашему, но и следующему поколению. Но именно благодаря таким неунывающим людям, которые, несмотря ни на что, не покидают свою родину, понимаешь: не все потеряно! Тут же вручил настоятелю медаль преподобного Нила Столобенского… Искренне благодарен Богу, что вижу такие примеры искреннего служения. Поездки по отдаленным сельским районам для меня — самая большая радость, такая же, как частое совершение Литургии.

— Вы не так давно на Тверской кафедре, духовенство знакомится с Вами, это ­всегда процесс, требующий времени и терпения с обеих сторон. И известно, что нового человека встречают часто с настороженностью. Часто ли Вы в глазах подчиненных священников видите страх?

— Нет, гораздо чаще сталкиваюсь с недоверием: мол, очередной начальник приехал и непонятно чего хочет. Кто-то боится гипотетического ущемления собственных интересов. Вообще хочу сказать, что исполнительская дисциплина в моей епархии пока не на должном уровне, и над этим нам всем предстоит работать — кропотливо и с поистине Христовой любовью. Другое дело, если я вижу, что приход в Твери более или менее благополучный, а настоятель пребывает в самоуспокоении. Допускаю, что у него может начаться стресс, особенно на фоне моих рассказов об успехах на небогатых сельских приходах. В таких случаях я слагаю в сердце своем тревогу с надеждой на исправление ситуации.

— Священников часто любят спрашивать, каков для них идеальный образ архиерея. А каким должен быть современный священник с точки зрения правящего архиерея?

— Архиерей — тоже священнослужитель. Каждый из нас, принимая священный сан, давал священническую присягу, где в том числе говорится и о должном отношении к Священноначалию. Если отвечать на Ваш вопрос кратко, можно сказать, что любой священник обязан соотносить свое служение со Священным Писанием, святым Преданием и канонами Церкви. В Церкви меньший благословляется большим. Этот принцип, с одной стороны, ни в коем случае не должен служить основой для самоутверждения священнослужителя, для использования его власти в корыстных целях, а с другой — это залог церковной дисциплины, которую никто не отменял. Кто дает право священнодействовать в храме? Правящий архиерей. И он точно так же, между прочим, это право может и отобрать. Некоторые из наших собратьев-современников, к сожалению, хотели бы видеть Церковь сверхдемократичной организацией, возможно, по образцу протестантского устроения, с личными правами, превышающими обязанности (даже по сравнению с хорошо всем нам известным принципом демократического централизма). Но этому, конечно, не бывать.

Увы, но некоторые считающие иначе клирики сейчас есть и в моей епархии; порой служители в священном сане считают себя абсолютно самодостаточными, независимыми от правящего архиерея. Видимо, это от того, что они пришли из мира и внутренне остались светскими людьми, так и не постигнув природу Церкви и ее каноническое устроение. Остается надеяться, что хотя бы со временем этот недуг удастся уврачевать.

— Имеют ли значение для Вас жалобы мирян? Рассматривают их в епархиальном управлении всерьез или нет?

— Оказалось, что тверитяне по натуре — люди творческие. Любят сочинять большие тексты, в том числе и жалобы! Когда я только занял кафедру, они посыпались как из рога изобилия. Сначала я удивился, а потом изучил предысторию вопроса и понял, что точно так же было и с моим предшественником на кафедре, и с архиереем, который был перед ним, и так далее. В основном изложенные факты не подтверждались. Более того, некоторые жалобы сквозь годы и десятилетия вообще написаны чуть ли не под копирку! Вот такая получилась своеобычная связь времен. Конечно, давать ход этим опусам было несправедливо. Поэтому через некоторое время их поток сам собой прекратился.

Но жалобы мы рассматриваем. Чтобы в них разобраться, у нас создана дисциплинарная комиссия под руководством опытного уважаемого священнослужителя. Миряне — такие же члены Церкви Христовой, как и священнослужители. Они, конечно, должны участвовать и в церковной жизни. Хотелось бы, чтобы это участие было деятельным, созидательным, вдохновенным, а не зацикливалось бы только на недостатках и каких-то требованиях.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru

Писатель и публицист Пётр Петрович Дудочкин приехал в Калинин уже взрослым человеком, пережившим лагерь и войну. Он так прижился на тверской земле, что стал одним из первых, кто заявил о необходимости возвращения исторического названия городу и региону. Пётр Петрович всё время сражался: с бесконтрольной вырубкой лесов, несправедливостью, злоупотреблением властью, с пьянством. «Трезвость – норма жизни» — афоризм его авторства из «Манифеста трезвости», который в своё время наделал много шума. В очередном выпуске проекта «Тверь в лицах» мы расскажем о Петре Дудочкине, удивительном человеке, который был «занозой» и провидцем. Проект подготовлен совместно с профессором Вячеславом Воробьёвым и по его материалам.

Петя Дудочкин родился в 1915 году в Смоленской губернии в семье гвардейского офицера и учительницы. Он закончил зоотехнический факультет сельскохозяйственной академии имени Тимирязева в 20 лет и начал работать ветеринаром. С этой профессией Пётр объездил всю страну. Знания, которые он получил в академии, научили его понимать природу и заботиться о ней. Но из профессии пришлось уйти. Пётр Дудочкин с соавторами подготовил иллюстрированный каталог пород свиней, и, по тогдашнему всеобщему правилу, в предисловии поместил фото Сталина.

Такое соседство обернулось авторам каталога ссылкой по политической статье. Четыре года Пётр Петрович провёл в лагерях и на строительстве канала Москва-Волга. 

Но Дудочкин не смирился, он добился реабилитации. Его освободили в начале Великой Отечественной войны, и он сразу попал на фронт. В 30-й армии Дмитрия Лелюшенко он был корреспондентом на Калининском фронте, а затем трудился в кимрской газете «Коллективный труд». Вскоре после войны переехал в Калинин, где устроился в «Пролетарскую правду».

— Дудочкин всю жизнь был очень принципиальным и искренним человеком, не мог спокойно пройти мимо несправедливостей. Нельзя сказать, что он обладал сатирическим даром, но обличение недостатков и должностных преступлений считал своим гражданским и писательским долгом. По этой причине его недолюбливали, а порою и ненавидели калининские начальники — и при Сталине, и при Хрущёве, и при Брежневе, и позднее, — рассказывает Вячеслав Воробьёв. Он был немного знаком с Петром Петровичем и высоко его ценил.

По словам профессора Воробьёва, журналистское сообщество Калинина сторонилось Дудочкина. Его недолюбливали за бескомпромиссность. Масла в огонь подливал и тот факт, что Пётр Петрович активно печатался в столичной прессе и был уважаем там.

Дудочкин не считал калининских партийных руководителей настоящими коммунистами. Вячеслав Воробьёв убеждён: писатель искренне верил, что Ленин был примером для подражания. Именно таким он описал вождя пролетариата в «Бельских новеллах».

При этом Дудочкин водил дружбу со священниками, и был близок к митрополиту Тверскому и Кашинскому Алексию. Он посещал службы и считал, что христианские святыни на тверской земле надо возрождать. 

— Одна из самых затяжных и драматичных коллизий у Дудочкина произошла с председателем Калининского облисполкома Фёдором Казновым. Тот давно недолюбливал писателя, а особую остроту их отношения приняли, когда Пётр Петрович потребовал восстановить память об однокласснике и друге детства Ленина известном собирателе русского фольклора, этнографе и поэте Аполлоне Коринфском. Тот провёл последние годы жизни в Твери и был похоронен на кладбище храма во имя иконы Божией Матери «Неопалимая купина» в Затверечье. Кладбище приходило в запустение, и Дудочкин обеспокоился сохранностью могилы. Областным функционерам было не до этого, они молчали или отделывались отписками. Тогда Дудочкин написал в ЦК КПСС и получил определённую поддержку. Казнов не стерпел и обрушил на писателя все свои связи, административный ресурс и гнев. Это едва не стоило Петру Петровичу партийного билета, что автоматически повлекло бы запрет на публикации, а ведь других источников доходов у него не было. Он мужественно перенёс очередные репрессии и выстоял. А вот могилу Коринфского спасти не удалось, и ныне она считается утраченной, — пишет профессор Воробьёв.

В противостоянии с чиновниками и партийными функционерами за Петра Дудочкина заступались его друзья. Например, классик литературы Леонид Леонов, автор романа «Русский лес». 

Членом Союза писателей СССР Пётр Дудочкин стал в 1963 году. Он выпустил несколько сборников рассказов и очерков, пьесу «Сугробы» о восстании лагерных заключённых, которые стремятся на фронт, написал несколько книг для детей.

Пётр Петрович был активным противником алкоголя. Он постоянно писал об этом и призывал к жёстким мерам. В «Манифесте трезвости», который он опубликовал в 1981 — за четыре года до принятия «сухого закона», говорилось о человеческих и экономических потерях, о влиянии на генофонд и необходимости наказания за пьянство. Так сложилось, что сейчас Тверь единственный город в России, в котором проводят «крестный лёт против пьянства и блуда».

Пётр Дудочкин был человеком последовательным. И если считал что-то важным и необходимым, то планомерно продвигал это всеми доступными способами. Он был убеждён, что Калинин необходимо переименовать обратно в Тверь. И, даже когда об этом вообще не шло никакой речи, в адресе отправителя на конвертах писал: «Калинин (Тверь)». Уже с середины восьмидесятых он заговорил о переименовании. 

— Он первым поднял в печати вопрос о возвращении областному центру исторического названия «Тверь». На него обрушился партийный идеолог Александр Смирнов (псевдоним С. Малев, в народе имевший прозвище Обкомыч). Но Дудочкин сумел заложить свою идею в сердца земляков, и это знамя подхватила инициативная группа «Возвращение», одним из лидеров которой был военный инженер и талантливый журналист-краевед Борис Ершов, — сообщает Вячеслав Воробьёв. 

Пётр Петрович Дудочкин жил в небольшой квартире в доме напротив кинотеатра «Звезда», соседнем с областной библиотекой. Писатель не смотрел телевизор, не слушал радио. Он предпочитал книги, коих было в его квартирке великое множество. Умер Дудочкин 4 февраля 2000 года.

Источник фото : vivareit.ru.