Рассказ юрия нагибина терпение

Юрий Нагибин

Биография

Личность Юрия Нагибина в некотором роде феноменальная в истории советской литературы. В течение полувека менялись правители, цензура то ослабевала, то снова перекрывала воздух прозаикам и поэтам. Нагибин никогда не писал в стол, умел подстраиваться под новые литературные веяния. При этом, как сказал Андрон Кончаловский, сочинял произведения, которые останутся в памяти читателей как образцы классической прозы.

Детство и юность

В биографии Нагибина немало удивительных фактов. Так, имя настоящего отца писатель узнал, будучи взрослым. Кирилла Нагибина расстреляли. Он так и не успел увидеть сына. Однако участник Антоновского мятежа, дворянин по происхождению, успел написать письмо другу Марку Левенталю с просьбой позаботиться о жене и ребенке, который скоро появится на свет.

Юрий Нагибин

Адвокат Левенталь сдержал обещание: дал мальчику свою фамилию. В Ксению Алексеевну, мать будущего писателя, он был давно влюблен. В 1927 году Левенталя отправили в ссылку. Мать вскоре вышла замуж в третий раз – за неизвестного сегодня прозаика Якова Рыкачева. Этот человек поощрял литературные начинания пасынка.

Но третьего мужа Ксении Алексеевны ожидала участь предшественников. Репрессии 1937 года не обошли стороной семью Рыкачева: писателя посадили за год до того, как Юрий получил аттестат зрелости и подал документы в медицинский институт.

Юрий Нагибин в молодости

Врачом Нагибин не стал. Однажды в числе прочих студентов побывал в морге. Картина, которую там увидел, отбила желание учиться в мединституте. Решил стать сценаристом. К тому времени молодой писатель уже опубликовал первый рассказ. Нагибин перевелся во ВГИК, но проучился недолго. Началась война.

На фронте Нагибин работал инструктором политотдела: выпускал пропагандистские листовки, разбирал вражеские документы. В 1942 году получил контузию. До конца войны проработал корреспондентом. Даже в те годы продолжал писать прозу. Первый сборник вышел за два года до Великой Победы.

Литература

Ни один успешный советский писатель не писал то, что думает. Нагибин – не исключение. В 60-е по Москве ходили слухи о несметных богатствах писателя. Книги Нагибина печатали, по его сценариям снимали фильмы. Но писательской удовлетворенности не было. Искренним и откровенным сочинением стал «Дневник», опубликованный после смерти автора.

Писатель Юрий Нагибин

В начале 50-х заработок составляли гонорары, получаемые за статьи. Нагибину приходилось сочинять невероятные истории, дабы выжить. Так, в сталинские времена появилась заметка о цыганах, прибывших на кибитках к избирательному участку, чтобы отдать голоса за «вождя». Нагибин получал за невероятные сюжеты неплохие гонорары и называл подобное творчество халтурой.

По словам Кончаловского, писатель дорого заплатил за место под солнцем. Да и сам Нагибин считал, что халтура разрушает душу художника. Причем стремительнее, чем алкоголь, к которому он, как и прочие мастера слова, был неравнодушен.

Книга Юрия Нагибина

Сейчас рассказы советского классика изучают школьники на уроках литературы. В «Зимнем дубе» рассказано о сложных взаимоотношениях молодой учительницы и Савушкина – ученика посредственного, но умеющего ценить красоту родного края. Взаимоотношению человека с природой посвящен рассказ «Эхо». В коротком произведении «Котят топят слепыми» рассказано о спившемся солдате, повидавшем на своем веку много горя, бывавшем на передовой, но неспособном лишить жизни животного.

В ранних произведениях Нагибин рассказывает о детстве, школьных друзьях. Немалое внимание писатель уделял и военной теме. В конце 60-х написал сценарий к киноленте «Бабье царство». Фильм посвящен сельским жительницам, оставшимся без мужской поддержки после войны.

Юрий Нагибин в кабинете

Повести и рассказы Нагибина разные по содержанию. В 80-90-е советские писатели высказали все, о чем молчали десятилетиями. Не остался в стороне и Нагибин, опубликовав несколько неожиданных произведений. В литературном журнале появилась повесть «Терпение», вошедшая в трилогию, посвященную инвалидам, не пожелавшим возвращаться после войны домой. Герои Нагибина – люди, которые понимали, что в мире здоровых, физически полноценных людей они лишние, а потому поселились на острове Богояр.

Личная жизнь

Детей у Нагибина не было. Как утверждала вдова писателя, Юрий Маркович относился к продолжению рода очень серьезно. После событий в Чехословакии, произошедших в конце 60-х, сказал жене:

«В этой стране детей заводить нельзя».

Первой женой стала Мария Асмус, дочь преподавателя Литературного института. С ней он прожил два года. Затем женился на дочери Ивана Лихачева – политического деятеля, основателя отечественного автомобилестроения. Но и этот брак оказался недолгим – всего пять лет.

Юрий Нагибин и его первая жена Мария Асмус

Третья жена прозаика – Елена Черноусова, о которой ничего не известно. Четвертая – Ада Паратова. С популярной в те годы артисткой эстрады Нагибин сохранил теплые отношения и после развода. В пятый раз писатель женился на Белле Ахмадулиной. Эпизод из личной жизни Нагибина отразил в книге воспоминаний Василий Аксенов.

В некогда нашумевшей «Таинственной страсти» рассказано о некоем литераторе, который, внезапно вернувшись домой, находит жену в компании двух женщин. Обстановка в спальне говорила о том, что вечер дамы провели отнюдь не за милыми дружескими беседами. Имена автор изменил. Однако биографы писателя полагают, что Аксенов отразил в книге сцену из семейной жизни Нагибина.

Юрий Нагибин и его пятая жена Белла Ахмадулина

С Ахмадулиной прозаик прожил восемь лет. Давая интервью газете «Собеседник» в 2012 году, Алла Нагибина, шестая и последняя жена писателя, подтвердила слухи. Прототипы сцены, описанной Аксеновым, – ее покойный муж и знаменитая советская поэтесса. Согласно словам вдовы Нагибина, Ахмадулина не хотела расставаться с писателем, который в отличие от большинства коллег много зарабатывал, пользовался уважением чиновников. Но Юрий Маркович настоял на разводе: поэтесса чрезмерно любила застолья и нестандартные сексуальные эксперименты.

Повезло Нагибину только в последнем браке. С Аллой Григорьевной писатель прожил четверть века, хотя они имели мало общего. Алла родилась в Ленинграде в тот год, когда ее будущий муж оканчивал школу. Она не любила вспоминать детство. Он же отразил события ранних лет в трогательно-ностальгической манере в сборнике «Чистые пруды».

Юрий Нагибин и его шестая жена Алла

С популярным писателем Алла познакомилась в 1966 году. Произведениями Нагибина тогда уже зачитывалась вся страна. Незадолго до первой встречи на экраны вышел фильм «Председатель», снятый по сценарию Нагибина. Сначала Нагибин ездил в Ленинград. Однако поездки из Москвы в Северную столицу быстро утомили. Писатель сделал Алле предложение, как только оформил развод с Ахмадулиной.

Знаменитый прозаик всегда выглядел элегантно. Нагибин покорял женщин аристократическими манерами, которые перенял от матери-дворянки. Виктория Токарева о нем сказала так:

«Он был красавцем и этим отличался от всего писательского поголовья».

Но Нагибин выгодно смотрелся на фоне коллег не только благодаря костюмам, которые приобретал во время заграничных поездок. Писатель прослыл рафинированным интеллектуалом: читал Гете в подлиннике и цитировал Пруста в оригинале.

Юрий Нагибин в последние годы

Слава к Нагибину как к сценаристу пришла в середине 60-х. На экраны вышла кинолента, которая на сегодняшних зрителей не производит впечатление, «Председатель». Однако для тех времен фильм о колхозном быте оказался чересчур смелым. Киноленту долго не пропускали, из-за чего у автора сценария случился инфаркт. Но все же премьера состоялась. Афиши с фото Михаила Ульянова были повсюду. Актер получил известность благодаря Нагибину, который выбрал его на главную роль.

Смерть

Спустя 17 лет после выхода «Председателя» писатель снова перенес инфаркт. Тогда он предсказывал причину смерти, которая настигнет его в 1994 году. Говорил, что однажды сердце его разорвется и случится это во сне. Так и произошло.

Могила Юрия Нагибина

Последние годы Нагибин провел за границей, но умер в родном городе. Вычитал рукопись «Дневника», заснул и больше не проснулся.

Юрий Нагибин – биография, фото, личная жизнь, рассказы, книги, смерть

Юрий Нагибин: биография

Детство и юность

Юрий Нагибин

Юрий Нагибин в молодости

Литература

Писатель Юрий Нагибин

Книга Юрия Нагибина

Юрий Нагибин в кабинете

Личная жизнь

«В этой стране детей заводить нельзя».

Юрий Нагибин и его первая жена Мария Асмус

Юрий Нагибин и его пятая жена Белла Ахмадулина

Юрий Нагибин и его шестая жена Алла

«Он был красавцем и этим отличался от всего писательского поголовья».

Юрий Нагибин в последние годы

Смерть

Могила Юрия Нагибина

Юрий Нагибин: биография, личная жизнь, произведения писателя

Нагибин Юрий Маркович, биография которого очень многообразна и местами даже таинственна, – это известный советский писатель, журналист, сценарист, автор множества разнообразных произведений.

Детство

Родился Юрий Нагибин в 1920 году, после страшной трагедии, произошедшей в его семье. Его отца – дворянина Кирилла Александровича Нагибина – расстреляли как сторонника белогвардейского движения. Перед арестом отец попросил своего друга – адвоката Марка Левенталя — позаботиться о своей беременной жене и будущем ребенке.

Левенталь оказался преданным товарищем. Он женился на Ксении Алексеевне и усыновил новорожденного мальчика, подарив ему свое отчество. Это дало возможность ребенку избавиться от ярлыка “сына предателя” и вести обычную жизнь в советском обществе.

К сожалению, 1927 году правительство сослало московского адвоката в Республику Коми. Об отчиме у мальчика остались приятные воспоминания. Став взрослым, он даже тайно ездил к нему в ссылку, стараясь помочь и поддержать.

Следующий отчим маленького Юрия – Яков Рыкачев, за которого мать вышла замуж спустя год после высылки второго мужа, — оказался писателем. Он раскрыл литературный талант своего пасынка и поощрял его в этом.

Мать будущего писателя была красивой неординарной женщиной. Она оказывала большое влияние на развитие своего сына и на становление его как личности. Это же признает и Юрий Нагибин, дневник которого открывает нам многие тайны о его происхождении, юности, личной жизни.

Первые начинания

Свой путь по литературной стезе молодой человек нашел не сразу. Он профессионально занимался футболом, многие даже заверяли парня, что в этом его ожидает великое будущее.

Видя, что Юрий умеет передавать свои мысли и чувства насыщенными меткими словами, отчим посоветовал ему написать рассказ. Произведение получилось неудачным, но сам процесс творения очень понравился юноше.

1938 году, по убеждению матери, Юрий Нагибин поступает в мединститут. Но понимая, что ошибся с выбором профессии, переводится во ВГИК, на факультет сценарного искусства. Этот решительный поступок круто меняет судьбу молодого человека. Теперь он – будущий писатель Юрий Нагибин, биография которого неразрывно связана с творческими стараниями и трудами.

Посещая лекции, парень интенсивно занимается литературной деятельностью – пишет рассказы, статьи, рецензии и очерки. Начинает печататься с 1940 года. При поддержке В. Катаева и Ю. Олеша становится членом Союза писателей.

Закончить вуз Юрию не удалось – началась война.

Военное творчество

На фронте пригодились знание немецкого языка и врожденная сноровка. Нагибин работает старшим инструктором политотдела, с оружием в руках участвует в боевых действиях. Все свои фронтовые впечатления и приключения он описывает в рассказах, которые пишет наспех между напряженной работой и ответственными заданиями.

В ноябре 1942 года Юрий получил тяжелую контузию, после которой пришлось вернуться в Москву и начать осваивать новый вид деятельности – работу военным корреспондентом газеты “Труд”. Благодаря своей должности у молодого человека была возможность побывать в важных горячих точках – под Ленинградом, во время освобождения Минска и Вильнюса, а также параллельно заниматься личной литературной деятельностью. В 1943 году издается его первый сборник рассказов “Человек с фронта”. Корреспондентские заметки и очерки вошли в другие собрания сочинений — “Две силы”, “Большое сердце” и др.

Расцвет литературной деятельности

После войны Юрий Нагибин много ездил по стране как корреспондент, свои наблюдения и размышления он воплощал в ярких живых заметках, напечатанных в разных периодических изданиях, а также в собственных произведениях.

Теперь он – не просто журналист, а самодостаточный известный писатель Юрий Нагибин, рассказы которого прагматично поэтичны и чарующе реалистичны, ими зачитывается весь Советский Союз. Среди его знаменитых творений невозможно не упомянуть такие произведения, как:

«Ценою жизни» (1944 год);
«Зерно жизни» (1948 год);
«Государственное дело» (1950 год);
«Трубка» (1953 год);
«Рассказы о войне» (1954 год);
«Ночной гость. Бой за высоту. Трудное счастье.» (1958 года);
«Последний штурм» (1959 год);
«Павлик» (1960 год);
«Погоня» (1963 год);
«Чужое сердце» (1969 год);
«Моя Африка» (1973 год);
«Ты будешь жить» (1974 год);
«Пик удачи» (1975 год);
«Остров любви» (1977 год);
«Заброшенная дорога» (1979 год);
«Музыкант» (1986 год);
«В дождь» (1988 год);
«Пророк будет сожжен» (1990 год).

Помимо военной и патриотической тематики, Юрий Нагибин пишет красивые лирические истории, заставляющие задуматься и по-новому осмыслить свою жизнь. Его рассказы о детстве и юности поражают трогательными описаниями первой любви и мальчишечьей дружбы, недетских проблем и бурных подростковых радостей.

Юрий Нагибин, рассказы которого актуальны до сих пор, талантливо и тонко изображал в своих произведениях человеческие связи и отношения, порывы души и прозаичность будней, пылкость сердца и холодность рассудка. Он пишет о разных людях, разных по социальному и культурному положению, по возрасту и образованию. Он описывает не судьбы и эпопеи, а короткие эпизоды и случаи, происходящие ежедневно и ежеминутно. Ведь то, что окружает человека повсюду, — и есть красота бытия, поэзия действительности.

Описания природы, встречаемые в произведениях Нагибина, красочны и колоритны, они психологически точно переплетаются с чувствами и эмоциями героев и происходящих событий.

«Чистые пруды»

Одно из таких нежных приятных произведений – рассказ “Чистые пруды”. Юрий Нагибин описывает в нем дружбу четырех ребят, их первые мелкие радости и горести, их взросление и становление в жизни. Война разбросала друзей по разным дорогам, она истерзала их и некоторых убила, но не смогла заглушить в них ни любовь к родине, ни преданность товарищам, ни жизнерадостность молодости, ни ощущение счастья.

«Дафнис и Хлоя. «

Еще одно потрясающее произведение, которое написал Юрий Нагибин, — “Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя”, оно до сих пор будоражит воображение и возбуждает интерес к эротической литературе у современного читателя. История взята из греческой литературы, но модернизирована и улучшена самим Нагибиным. Эта история не только о трагической страсти и обжигающей близости, но и о нежной привязанности и ласковой любви, выдерживающей все трудности, не подвластной даже смерти. Повесть была издана посмертно, в 1995 году. Она произвела небывалый фурор в литературных кругах и представила автора совсем с другой стороны, непривычной для многих его почитателей.

Дело в том, что долги годы выдающийся писатель и журналист жил, приспосабливаясь под режим и окружающих его людей. Он публиковал то, что хотели опубликовать власти, он издавал то, что разрешала издавать строгая цензура, он писал то, о чем не думал и чего не хотел. Патриотические восхваления и воспевания вождя народа как в художественных произведениях, так и в публицистике нелегко давались писателю. Уже тогда в своем “Дневнике”, изданном лишь в 1994 году, Нагибин откровенно изобличал фальшь и самообман общественного строя того времени, людей, с которыми он сталкивался как на родине, так и за границей, и даже самого себя.

Писатель объяснял, почему притворялся: он мог зарабатывать только литераторством, поэтому приходилось писать то, за что платили, на заказ.

Общественная жизнь

Юрий Нагибин, произведения которого в СССР считались эталоном социализма, занимал ответственные высокие посты в государственном аппарате того времени. В течении десяти лет, начиная с 1955 года, он работал в редакционной коллегии журнала “Знамя”, а с 1966 года, на протяжении 15 лет, — в журнале «Наш современник”. С 1975 входил в состав правления СП РСФСР, а с 1981 – правления СП СССР. Нагибину было присвоено звание Заслуженного работника культуры ПНР.

Путешествия

В связи со своими общественными назначениями и творческой деятельностью, а также в соответствии с личными желаниями знаменитый писатель много путешествовал. С 1955 года он побывал в таких странах, как Турция, Греция, Египет (1962 год), Италия, Австрия, Люксембург (1965 год), Япония, Гонконг (1966 год), США, Нигерия (1969 год), Венгрия, Франция (1971 год), Сингапур, Болгария, Австралия, (1974 год), Югославия, Индия (1977 год) и другие, посещая некоторые государства не один раз и совершая зарубежные поездки вплоть до 1985 года. Такие турне предоставляли писателю небывалую пищу для размышления и давали возможность отобразить свои наблюдения в последующих произведениях.

Кинематография

Начиная с 1955 года талантливый прозаик пробует свои силы на новом поприще – ему предлагают писать сценарии к кинофильмам. Живой литературный язык, яркие красочные описания и реалистичные колоритные персонажи находят теперь отображение не только на листе бумаги, но и на съемочной площадке. Фильмы, снятые по сценарию Нагибина, интересны и по-своему неповторимы. Их смотрят, ими наслаждаются до сих пор.

Вот некоторые из них:

«Гость с Кубани» (1955 год);
«Ночной гость», «Трудное счастье» (оба — 1958 год);
«Братья Комаровы» (1961 год);
«Председатель» (1964 год);
«Бабье царство» (1967 год);
«Директор», «Чайковский» (оба — 1969 год);
«Дерсу Узала», «Ярослав Домбровский» (оба – 1975 год);
«Поздняя встреча» (1978 год);
«Детство Бемби», «Юность Бемби» (1985 и 1986 года);
«Гардемарины, вперед»! (1987, 1991, 1992 года).

Нагибин как сценарист очень одарен и многогранен. Ему удалось создать множество любимых прекрасных героев, таких непохожих по характеру и мировоззрению, но слова и поступки его персонажей заставляют зрителя переживать весь спектр чувств и эмоций одновременно: плакать и смеяться, волноваться и радоваться. В своих кинолентах Юрий Нагибин талантливо изображает разные исторические эпохи и различные судьбы людей. Его сюжеты никогда не нагоняют скуку, а, наоборот, заставляют задуматься, представить себя на месте героев, попереживать и помечтать.

«Гардемарины»

Мало кто знает, что Нагибин является сценаристом всей трилогии в соавторстве с Н. Соротокиной и С. Дружининой. «Гардемарины-3» являются самой последней работой писателя в кинематографии (1992 год). В них Юрий Маркович воплотил многие мечы своей молодости — юный задор и безмерную отвагу, смекалку и удаль, страстную любовь и нежную привязанность, понятия о чести, дружбе и любви к родине. Прекрасный сценарий гармонично переплетается с музыкальной оранжировкой, живописными пейзажами, качественной съемкой трюков и спецэффектов, отличным актерским составом.

Личная жизнь

Любой писатель – это творец интимной жизни, поэтому Юрий Нагибин, личная жизнь которого была яркой и динамичной, находился в постоянном процессе созидания своего индивидуального счастья.

Юрий Маркович был страстной и пылкой натурой, он много раз пленялся роковыми красавицами и, в свою очередь, вскружил голову не одному десятку прекрасных женщин.

В официальном браке писатель состоял шесть раз. Женившись в двадцать лет на Марии Арнус и прожив с ней всего два года, сразу же вступил в брак с Валентиной – дочерью директора автозавода. После пяти лет совместной жизни супруги расстались. Следующими женами знаменитого писателя были Елена Черноусова, эстрадная артистка Ада Паратова, известная поэтесса Белла Ахмадулина. Многие ссоры и раздоры в семейной жизни прозаика имели довольно обширную огласку. Его разводами были недовольны в верхах, иногда из-за этого Нагибин считался невыездным.

Последней женой Юрия Марковича была простая переводчица Алла, с которой он прожил достаточно долго – с 1968 года до конца своей жизни в 1994 году.

Ни одна из женщин Нагибина не подарила ему ребенка, что всю жизнь доставляло ему некоторую боль и переживания.

Юрий Нагибин

С вои первые рассказы Юрий Нагибин создавал еще в детстве, ему помогал отчим — писатель Яков Рыкачев. Нагибин прославился как автор автобиографических повестей и детских произведений. Помимо этого, он писал сценарии для фильмов, изучал историю Москвы и вел телепрограммы о писателях.

Студент ВГИКа и военный корреспондент

Юрий Нагибин родился 3 апреля 1920 года в Москве. За несколько месяцев до этого его отца, Кирилла Нагибина, расстреляли за связи с белогвардейцами. Мать будущего писателя, Ксения Каневская, пыталась скрыть дворянское происхождение сына. Она указала в документах, что отец ребенка — адвокат Марк Левенталь, друг ее мужа. Друг семьи, писатель Игорь Оболенский вспоминал о Каневской: «Ксения Алексеевна была жестким человеком, довольно острым на язык. Юрку обожала».

В 1927 году Левенталя арестовали и сослали в Ивановскую область. Мать некоторое время воспитывала Юрия Нагибина одна, но вскоре вышла замуж. Ее супругом стал писатель Яков Рыкачёв.

В детстве Нагибин увлекался футболом, даже входил в состав юношеской сборной «Локомотива». Однако мать и отчим часто предлагали ему попробовать себя в литературе. Первые произведения Нагибин создавал под руководством Якова Рыкачёва.

В 1938 году Нагибин окончил школу. Он хотел поступить в Литературный институт имени А.М. Горького, но мать убедила его подать документы в медицинский вуз. Однако уже на первом курсе писатель перевелся на сценарный факультет ВГИКа.

Вскоре произведения Нагибина появились в советской прессе. В 1940 году в журнале «Огонек» напечатали его рассказ «Двойная ошибка», а в 1941 — «Кнут». Писатель вспоминал: «Мартовскими, грязно заквашенными улицами я бегал от одного газетного киоска к другому и спрашивал: нет ли последнего рассказа Нагибина? Первая публикация светится в памяти ярче, чем первая любовь». В свободное от учебы время Нагибин читал свои рассказы на литературных вечерах.

Когда началась Великая Отечественная война, студентов и преподавателей ВГИКа эвакуировали в Алма-Ату. Нагибин не поехал с ними, остался в Москве и записался добровольцем в армию. Он хорошо знал немецкий язык, поэтому попал по распределению в Политическое управление Волховского фронта, в отдел контрпропаганды. Писатель придумывал лозунги для агитационных листовок, переводил документы, вел радиопередачи. В то же время он участвовал в боях на Воронежском и Волховском фронтах, получил Орден Отечественной войны II степени.

В 1942 году Нагибин был тяжело ранен, и его освободили от службы по состоянию здоровья. Тогда писатель вернулся в Москву и устроился журналистом в газету «Труд». Как военный корреспондент, он участвовал в битве за Сталинград, освобождении Минска, Вильнюса и Каунаса.

В газете «Труд» Нагибин публиковал свои рассказы о войне. Часть из них вошла в сборник «Человек с фронта». Книгу напечатали в 1943 году, и вскоре Нагибина приняли в Союз писателей СССР. Позднее он вспоминал: «Все виденное и пережитое тогда неоднократно возвращалось ко мне много лет спустя в ином образе, и я опять писал о Волге и Донбассе военной поры, о Волховском и Воронежском фронтах и, наверное, никогда не рассчитаюсь до конца с этим материалом».

«Очень хорошая проза»: рассказы и сценарии Юрия Нагибина

После войны Юрий Нагибин продолжал работать журналистом. Он публиковался в московских и региональных газетах, много путешествовал по СССР. К литературному творчеству Нагибин вернулся в начале 1950-х годов. Он опубликовал рассказы «Зимний дуб», «Четунов, сын Четунова», «Трубка». Затем вышли сборники «Человек и дорога», «Чистые пруды» и «Ранней весной». Нагибин стал одним из самых популярных прозаиков тех лет. По его произведениям сняли фильмы «Ночной гость», «Трудное счастье», «Братья Комаровы». Писатель вспоминал: «В критических статьях появились высказывания, что я наконец-то приблизился к художнической зрелости».

С начала 1960-х Нагибин часто ездил в Ярославскую и Рязанскую области — в Мещеру и на Плещеево озеро. Там писатель общался с местными жителями, ходил вместе с ними на охоту. Его впечатления от поездок легли в основу так называемого Мещерского цикла: сборников «Зеленая птица с красной головой» и «Погоня. Мещерские были».

В то же время Нагибин писал сценарии для фильмов. По ним в эти годы сняли около 20 кинокартин: «Девочка и эхо», «Бабье царство», «Председатель» и другие. Писатель вспоминал: «Начал я с самоэкранизаций, это был период учебы, так и не завершенной в киноинституте, освоение нового жанра, затем стал работать над самостоятельными сценариями».

В 1964 году Юлий Файт экранизировал автобиографические рассказы Нагибина о Великой Отечественной войне. Режиссер писал: «Нагибин был классиком советской литературы, непререкаемым авторитетом в кино Мы вместе работали над режиссерским сценарием. Далеко не каждый писатель возьмется».

В 1966 году Юрий Нагибин поддержал Андрея Синявского и Юлия Даниэля, которых осудили за «антисоветскую агитацию и пропаганду» в произведениях. Вместе с Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой, Варламом Шаламовым и многими другими советскими поэтами и прозаиками Нагибин подписал «письмо 62-х» с требованием освободить писателей.

В 1970-х Нагибин работал над циклом автобиографических рассказов и повестей о своем детстве, в который вошли книги «Школа», «Переулки моего детства» и «Лето». Нагибин писал: «Мои рассказы и повести — это и есть моя настоящая автобиография». Создавал он и произведения для школьников — например, «Рассказы о Гагарине».

Вместе с японским режиссером Акирой Куросавой Нагибин написал сценарий фильма «Дерсу Узала». В основу сюжета легли произведения Владимира Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала». Картина вышла в 1975 году, а в 1976-м получила премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке».

«В шестой раз сочетаюсь законным браком»: личная жизнь

Юрий Нагибин был женат шесть раз. Его первой супругой стала Мария Асмус, дочь профессора Литературного института. Они поженились в 1940 году и прожили вместе около двух лет. Марии Асмус Нагибин посвятил автобиографический роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя». В нем он писал о своем первом браке: «Если человек без конца возвращается к какому-то переживанию своей жизни, значит, оно было очень важным, решающе важным, но так до конца и не понятым. Вот и я опять начинаю пережевывать жвачку под названием «первая любовь». Не отпускает меня эта тема моей жизни».

Вторая жена писателя, Валентина Лихачева, была дочерью директора автозавода имени Сталина. Нагибин познакомился с ней в 1943 году. Третьей супругой Нагибина стала Елена Черноусова, а четвертой — артистка эстрады и гимнастка Ада Паратова.

В пятый раз, в 1959 году, Нагибин женился на поэтессе Белле Ахмадулиной. Предложение ей прозаик сделал прямо на дне рождения бывшего мужа Ахмадулиной — поэта Евгения Евтушенко. Нагибин прожил с пятой супругой восемь лет. В автобиографической книге «Дневник» он вспоминал, что Ахмадулина была «холодна, как лед».

Последней супругой Нагибина стала переводчица Алла Нагибина. Они познакомились в 1965 году в гостях у общих друзей, а свадьбу сыграли в 1968-м.

Со своей шестой женой писатель прожил до конца жизни. Детей у них, как и в остальных браках Нагибина, не было.

Историческая проза и мемуары Юрия Нагибина

Летом 1980 года Юрий Нагибин отправился в путешествие на Русский Север. Он побывал в Архангельске, Карелии, на Соловецких островах. Впечатления от этой поездки стали основой для соловецкого цикла рассказов и повести «Встань и иди», которую Нагибин посвятил своему отчиму Марку Левенталю. За это произведение в 1989 году писатель получил венецианскую премию «Золотой лев».

В 1980-х Нагибин продолжал писать детские произведения. Вместе с Ниной Соротокиной и Светланой Дружининой он создал сценарии для фильмов «Гардемарины, вперед!» и «Виват, гардемарины!». На телевидении выходили программы писателя, посвященные жизни Михаила Лермонтова, Николая Лескова и Сергея Аксакова.

В эти же годы Нагибин увлекся историей. Он написал повесть «Квасник и Буженинова», действие которой происходило в XVIII веке. Затем писатель опубликовал серию рассказов о знаменитых музыкантах и писателях.

Нагибин изучал и историю Москвы. Он написал книги «Москва… как много в этом звуке» и «Всполошный звон. Книга о Москве».

Последние годы жизни Нагибин вместе с женой провел в Италии. Несколько раз он выступал с лекциями по русской литературе в университетах США. В эти же годы писатель работал над книгами воспоминаний «Моя золотая тёща», «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя» и «Дневник». Юрий Нагибин умер 17 июня 1994 года. Похоронили писателя на Новодевичьем кладбище в Москве.

Ассоциации. Какую тайну всю жизнь хранил Юрий Нагибин?

Часть 2

А жизнь тем временем шла своим чередом. В 1959 году Нагибин встречается с Беллой Ахмадулиной. Ей 22, она уже побывала замужем за Евгением Евтушенко и рассталась с ним. Ее только что отчислили из Литинститута за проваленный экзамен по марксизму-ленинизму. Хотя истинная причина была в другом.

Юная поэтесса, уже ставшая звездой, отказалась участвовать в травле Бориса Пастернака.

Она обрушилась на меня как судьба. Было то, что я понял лишь потом, — стремительно и неудержимо надвигающийся мир другого человека, и я был так же беспомощен перед этим миром, как обитатели Курильского островка перед десятиметровой волной, слизнувшей их вместе с островком.
Из дневника Ю. Нагибина

Нагибину было под сорок. И он так же, как и прежде, был внешне предельно лоялен к власти. Но любовь между этими двумя, столь различными по духу и душевной организации людьми, вспыхнула мгновенно.

Белла не была красавицей, но была необыкновенно утонченной, словно статуэтка из дорогого фарфора. А еще и манера говорить — голос, словно серебряная дудочка, навевавшая сны о неведомых мирах и очарованных далях.

Нагибин в то время тоже производил на всех ошеломляющее впечатление. Сейчас это называют харизмой… Раньше — более милым словом: «обаяние». Непоколебимая, невозмутимая уверенность в себе, в сочетании с львиной мужской притягательностью. Стареющий лев. Это определение более всего подходило ему. Он мог позволить себе выбирать. И выбрал — взбалмошную, экзальтированную, но очень талантливую девочку с татарским разрезом горящих глаз.

Безупречным казался этот союз. Нагибин помог жене написать два киносценария по его новеллам — «Стюардессу» и «Чистые пруды». Причем сделал это так, чтобы она имела возможность прочитать за кадром свои стихи.

В кинематографе Нагибин чувствовал себя как рыба в воде. В конце 50-х один за другим вышли фильмы, снятые по его рассказам и сценариям: «Трудное счастье», «Самый медленный поезд» и «Ночной гость» с неподражаемым И. Смоктуновским в главной роли.

Такая удачливость еще сильнее раздражала завистников. Пока другие или диссидентствовали, ведя на кухне запрещенные разговоры против власти, или, наоборот, смирялись, он каким-то чудесным образом умудрялся быть в фаворе, не особо скрывая свои потаенные мысли. И при этом греб деньги не просто лопатой, а ковшом экскаватора.

«Председатель» — легендарный фильм по его сценарию. Но посмотрели его «люди сверху» и возмутились: мол, что это такое, это клевета на действительность. Сценариста публично обвинили в том, что он оболгал и очернил образ колхозника.

Нагибин нервничал. Он понимал: власть, которая дала ему все, может все и отнять. Например, закрыть ему дверь в кинематограф. А это пробило бы серьезную брешь в доходах.

Нагибина склоняли и в прессе, и на заседаниях СП. Напряжение нарастало. В какой-то момент сердце не выдержало. Инфаркт.

Он справился. И вышел из больницы в тот момент, когда «Председатель» с неподражаемым М. Ульяновым уже триумфально шествовал по экранам. Зрительные залы были неизменно переполнены, и критики вынуждены были замолчать.

А дальше — шаг вперед. Мировой кинематографический уровень.

В «Красной палатке» снимаются Клаудия Кардинале и Шон Коннери. Фильм «Девочка и эхо» получает призы на фестивале в Локарно и Каннах. «Бабье царство» (да, тот самый, где сыграла великолепная Римма Маркова) — специальный диплом на фестивале в Сан-Себастьяне. И вершина: «Дерсу Узала» Акиро Куросавы по сценарию Ю. Нагибина становится лауреатом «Оскара».

И тут, когда удача не просто вновь улыбалась ему, а была словно в зените своей солнечной улыбки, в писателя будто вселился неудержимый бес. Ежедневные застолья становятся многодневными. Алкоголь льется рекой. Не щадил ни себя, ни официантов — они просто не успевали подносить горячительные напитки.

Возвышенный и утонченный брак с Беллой становится жалкой пародией на семейную жизнь. Они сразу договорились, что их союз будет, так сказать, свободным, то, что метко называют «высоки-ие отношения!» Но даже для них есть какой-то предел, какое-то табу… И это табу было нарушено.

Если сходятся люди, которые любят друг друга, то у них все должно быть на жизнь и смерть, и нет такой вещи, которой нельзя было бы простить. Я чувствовал ее как часть самого себя, вернее, как продолжение себя. Совершенно естественно, что это продолжение должно быть наделено всеми моими отвратительными качествами: распутством, склонностью к пьянству, особой бытовой лживостью при какой-то глубинной правдивости натуры, неумением быть счастливым.
Из дневника Ю. Нагибина

Нагибин был на грани срыва, и друзья страшились за него. Даже Василий Шукшин, не отличавшийся робостью характера, попадает под нагибинскую горячую руку.

В творчестве тоже все было беспорядочно. Вслед за мытарствами фильма «Председатель» начались новые мучения с фильмом «Директор».

Нагибин писал сценарий к этому фильму, взяв за основу свою жизнь в семье главного строителя автомобилей — Ивана Лихачева. По мнению кинематографистов, образ Лихачева на экране мог воплотить только один актер — Евгений Урбанский.

Евгений Урбанский
Фото: kulturologia.ru

Нагибин, чтобы хоть как-то отвлечься от закулисных игр и интриг по поводу фильма, отправился на съемки в Каракумы. Там они встретились с Урбанским и тут же схлестнулись так, что посыпались искры! Неудивительно, они были из одной породы победителей, а двух победителей на одном месте, как известно, быть не может.

Каждый доказывал свою бойцовскую харизму, или, если угодно, свою «самость», любыми способами. Урбанский заявил, что сцену гонок по пустыне он будет играть сам, без каскадеров. Первый дубль отсняли неплохо, но режиссер А. Салтыков попросил сделать второй.

Автомобиль взлетел над барханом и перевернулся. Евгений Урбанский скончался от полученных ран по пути в больницу. Молва тут же обвинила в его смерти режиссера с его злосчастной просьбой о втором дубле. Ну и заодно оказавшегося рядом сценариста.

Нагибин вернулся в Москву обескураженный, притихший. Он, с его чутьем и острым чувством сопричастности к боли, ел себя поедом, мучительно корил за трагедию с актером. За то, что не настоял на каскадерах, за то, что спорил с Урбанским на съемках, за то, что вообще поехал в Каракумы.

Московский дом был пуст и неуютен. Белла бывала там теперь редко. Нагибин бежал от тоски пустого дома в рестораны. Они по-прежнему услужливо перед ним открывались, по-прежнему алкоголь лился рекой.

И водка, и эти мои нынешние дела — явления одного порядка: только бы спрятаться от действительности, от себя. А писать даже мои жалкие рассказы — это иметь дело с жизнью, а значит, и смертью.
Из дневника Ю. Нагибина

В ноябре 1968 года Нагибин и Ахмадулина окончательно расстались. На прощание Белла назвала мужа «паршивой советской сволочью» и этим ранила больше, чем супружеской неверностью.

Боли уже не было. Только зияющая черная пустота и усталость. От нее было два лекарства, причем одно — крепкое — уже не помогало. Оставалось второе — работа. Тем более что она продолжала оплачиваться.

Новую любовь Нагибин встретил в Ленинграде. Алла была переводчиком и замужем. Они увидели друг друга в каких-то гостях. Перед обаянием стареющего льва-златоуста могли пасть любые бастионы. Не устоял и этот.

Алла и Юрий Нагибины. 1973−1975 гг.
Фото: vseznaykavid.ru

Молодая женщина с глазами косули. Нагибин решил, что это его последний шанс. Так и случилось. Цветы охапками, прогулки, долгие беседы. В Ленинград он теперь ездил каждую неделю. А потом Алла перебралась в Москву. До конца своих дней Нагибин прожил с нею.

10 января Алла переехала окончательно. Два дня у меня такое чувство, будто мое сердце закутали в мех. Помилуй меня Бог.
Из дневника Ю. Нагибина

Нагибин успокоился, остепенился. Но ритм его жизни оставался неизменным. Каждое утро — обязательные четыре страницы текста. Вечером — отдых. Из окон его кабинета по всему писательскому поселку раздавалась изумительная классическая музыка: Рахманинов, Чайковский, Вагнер. И особенно громко — его любимый Лемешев.

Жизнь упорядочилась, вошла в колею хлебосольного открытого писателя-барина. Друзья, застолья, разговоры обо всем. Пир души.

Но оставалась еще одна тайна, которую он тщательно хранил в дальнем углу сада в жестяной коробке. И в один из дней он вытащил попорченные плесенью листы рукописи, перепечатал на машинке и уже не стал прятать. Оставил на столе как знак для жены: «прочти».

Благодаря отцу я узнал столько всяческой боли, сколько не причинила мне вся моя остальная жизнь. Это единственная основа моего душевного опыта, остальное все дрянь и грубость. Маленькая фигурка за колючей проволокой лагеря… и взгляд мне вослед, взгляд, который я физически чувствовал, даже скрывшись из виду, — это неизмеримо больше того, что способен дать сыну самый лучший отец.
Ю.Нагибин «Встань и иди»

В самом конце 80-х Нагибин надолго уехал в Италию. Алла осталась дома. Она перепечатала рукопись и отнесла ее главному редактору журнала «Юность» Андрею Дементьеву. На свой страх и риск. Реакция Нагибина была неизвестна, а в гневе он был страшен.

Но писатель по приезду ругать жену не стал. Он просто позвонил в редакцию «Юности» и узнал, что повесть «Встань и иди» готовится к печати. Она увидела свет в 1989.

Все, кто знал Нагибина, были потрясены. Оказывается, это утонченный сноб и бизнесмен от литературы 30 лет хранил в себе и в жестянке на даче такую боль.

Но это было лишь начало. Другую тайну жизни писателя узнали лишь после его смерти, когда была опубликована повесть «Тьма в конце туннеля». И она тоже была связана с его отцом: настоящим, которого он не знал — Кириллом Нагибиным, и тем, кто стал для него всем — Марком Левенталем.

Справа Кирилл Нагибин
Фото: fenixclub.com

И самое беспощадное и безжалостное его произведение — «Дневники».

Что бы я ни делал: писал, пил, развратничал, читал — я все делал на пределе своих сил, все делал страстно. Я не выпивал, а пил мертвую, я блудил каким-то первородным грехом, я работал, как фанатик. Меня всегда надо было удерживать: от работы, от водки, даже от покупки туфель. На каком повороте выронил я лучшее в себе?
Из дневника Ю. Нагибина

17 июня 1994 года Алла привезла в дом совсем маленького щеночка эрдельтерьера. Нагибин был вне себя от восторга и счастья. Это была его любимая порода. Он играл со щенком, гладил его, ласкал и вдруг заплакал.

— Ты знаешь, я не увижу, как он вырастет, — ответил он на испуганный вопрос жены.

Потом помолчал и добавил:

— Ни Нобелевская премия, ни богатство, ни литературное признание я не променял бы на годы, прожитые с тобой, — потом поцеловал ей руку и сказал, что немного поспит перед обедом.

Он ушел во сне. Ему было 74 года. Столько же, сколько его любимому певцу, чью жизнь он своеобразно отзеркалил. Такой же баловень судьбы, такой же сладкопевец-златоуст, те же толпы поклонников, тоже шесть браков и счастье лишь в последнем.

Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?
Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.
Паду ли я, стрелой пронзённый,
Иль мимо пролетит она,
Всё благо: бдения и сна
Приходит час определённый;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!

Дневники были изданы после смерти и стали вершиной творчества писателя. Он, пивший жизнь полной чашей и знавший горечь ее бессмертного напитка, выразил всего себя в «Дневниках» — такого как есть, без прикрас. Перед собой он был честен и трогательно-беззащитен. И хочется верить (действительно хочется), что день грядущий приготовил Юрию Нагибину не забвение, а долгую память.

Примечание. При написании эссе были использованы произведения («Квасник и Буженинова», «Дафнис и Хлоя», «Белая сирень», «Певучий голос Росси» (о С. Лемешеве) и др., отрывки из его выступлений на творческих вечерах, отрывки из его дневников, статья Юрия Кувалдина «Книга, а не человек» (о Нагибине), воспоминания друзей и информация из Интернета. Автор приносит сердечную благодарность за предоставленные материалы.

Источник

Краткое содержание “Зимний дуб” Юрия Нагибина

Зима. Снег за ночь засыпал дорожку, которая ведет к школе. Молоденькая учительница осторожно ставит ножки в маленьких, отороченных мехом ботиночках, иногда оглядывается, любуясь на следы, оставляемые острыми носочками. Анне Васильевне нравилось, как мороз покусывает нос, щеки и забирается под шубку. Работает она в школе только два года, но жители всех окружающих поселков уже знают и уважают ее, и от того ей радостно и спокойно.

На встречу по узенькой тропке идет объездчик с конезавода по фамилии Фролов. Его сын учится у Анны Васильевны. Снимает

В школу с широкими, расписанными морозами окнами уже текут ручейки школьников в капорах, платочках, картузах, шапочках, ушанках и башлыках. Первый урок у Анны Васильевны в пятом «А». Как и в прошлом году, она волнуется, начиная рассказывать тему урока – имена существительные, переживает – вдруг кто-то из учеников не поймет. Неожиданно дверь в класс тихонько открывается и на пороге появляется Коля Савушкин, смущенный, в разношенных

Урок тем временем продолжается. Ученики дают примеры имен существительных. Со всех сторон летят слова: кошка, окно, дорога, гвоздик, город, улица… Савушкин поднимает руку и отчетливо произносит: «зимний дуб». Раздается смех, но Коля не замечает его, для него все очевидно – «зимний дуб» это существительное. Учительница вызывает его в учительскую, где пытается понять, почему он все время опаздывает, а мальчик и сам не знает. Ходит короткой дорогой, в снежки с ребятами не играет. Решают вместе пойти к его маме – «душевной нянечке» из санаторной водолечебницы с обмякшими от горячей воды, матерчатыми руками. Вот и время позволяет – сейчас два часа, а Колина мама работает с трех. Папы у мальчика нет – на войне погиб.

Тропинка к дому мальчика начинается прямо от школы, бежит вдоль ручья. Ступишь на нее и будто оказываешься в другом мире, наполненном тишиной и покоем. Все вокруг белое, деревья сокрыты снегом, и только тонкие веточки берез кажутся нарисованными тушью на небе. На полянках среди расступившихся деревьев виднеются заячьи следы, а кое-где попадаются и большие следы лося. Сама учительница и не догадалась бы, что здесь сохатый прошел, зато Коля все знает, хоть и не видел его никогда.

Ручей покрыт льдом, только в некоторых местах темным глазком проглядывает вода. Коля и про это все знает – теплые ключи бьют, вот вода и не замерзает. И точно, приглядывается учительница, видит тоненький стебелек с пузырьками, похожий на ландыш. Играет носком ботинка в снег, падающий в воду, лепит замысловатые фигуры. А Коля уже вперед ушел по теряющейся в лесу тропинке. Обогнула она боярышник, вышла на полянку, а здесь в белой, сверкающей одежде стоит зимний дуб. Нижние ветки шатром раскинулись над поляной, ствол как будто обшит серебряными нитками, весь блестит маленькими зеркалами. Кажется Анне Васильевне, что дуб ступает к ней на встречу, приветствует ее.

Коля возится под корнями огромного, как собор, дерева. Вот он нашел свернувшегося в клубок ежа с острыми иглами в сопревших тоненьких листьях. А здесь, в маленьком гроте с сосульками, сидит коричневая, как будто картонная, лягушка, спит, претворяется будто мертвая. Целый волшебный мир Савушкина с затаившимися жучками и ящерками предстает перед Анной Васильевной, она всматривается в него, радуется и вздрагивает от неожиданности, когда мальчик говорит, что они уже опоздали, и мама ушла на работу.

Сухими и холодными кажутся Анне Васильевне теперь ее уроки. Как бессилен человек перед тем миром, который может открыться ему, стоит только присмотреться. Думает она, что и учительница она не такая умелая, и ни шагу по пути к умению и мудрости еще не сделала. Сомневается, сможет ли вообще найти этот путь. Поблагодарила мальчика за прогулку, а тот нахлобучил ушанку, поднял с земли палку и протягивает ее ей, чтобы от лося могла уберечься, если вдруг тот наскочит на нее по дороге. Пошла учительница, а Коля остался у дуба, будто издали охраняет ее. Поняла, что самым удивительным в лесу и был этот мальчик, смелый и добрый.

Краткое содержание Нагибин Зимний дуб для читательского дневника

Коля Савушкин — главный герой рассказа «Зимний дуб» советского писателя Юрия Марковича Нагибина. Мальчик рос в бедной многодетной семье. Отец у него погиб на войне, мать работала простой нянечкой в санатории. Коля постоянно опаздывал в школу на первый урок, хотя и жил недалеко от школы. Анна Васильевна — молодая учительница русского языка была этим очень рассержена и решила навестить мать Савушкина и поговорить с ней об опозданиях сына.

После уроков мальчик повел женщину к себе домой через заснеженный лес. Они, как будто оказались совсем в ином мире беззвучия и покоя. Ничто не нарушало тишину этого заколдованного зимой царства. Снежное покрывало, на котором виднелись следы птиц и зверей, окутывало землю. Ручей был закован в ледовый панцирь. Там, где били теплые ключи, можно было разглядеть текущую воду. А царем этих мест был зимний дуб. Анна Васильевна была так очарована видом зимнего леса, что поняла, почему Савушкин опаздывает в школу.

Рассказ учит тому, что надо уметь видеть красоту вокруг себя.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Краткое содержание Нагибин Зимний дуб

Совушкин каждый раз опаздывает в школу. Учительница русского языка – Анна Васильевна, каждый раз относилась к нему снисходительно и прощала мальчика. В этот раз его опоздание вывело из себя молодую учительницу. Анна Васильевна решает обсудить поведение ученика с его матерью.

Учительнице всего 24 года. Она молода и работает всего-то два года, но все это не имеет значения. Анна очень мудра и постоянно стремится совершенствоваться. Именно поэтому ее все любят, среди коллег она уважаема и любима как мудрый педагог.

Случай с Совушкином ее серьезно обеспокоил. Молодая учительница из всех сил хочет понять мальчика и решить задачу. Узнав, что ученик опаздывает из-за прекрасного зимнего зрелища она очень взволновалась и поняла, что ей не удавалось до сих пор по настоящему узнать душу маленького мальчика. Теперь она будет стремиться быть еще более внимательной. Случай с мальчиком сделал ее взрослее и мудрее.

Голосов: 166
Читать краткое содержание Нагибин Зимний дуб. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений

Рассказ о себе[1]

Я родился 3 апреля 1920 года в Москве, возле Чистых прудов, в семье служащего. Когда мне было восемь лет, мои родители расстались, и моя мать вышла замуж за писателя Я. С. Рыкачева.

Я обязан матери не только прямо унаследованными чертами характера, но основополагающими качествами своей человеческой и творческой личности, вложенными в меня в раннем детстве и укрепленными всем последующим воспитанием. Эти качества: уметь ощущать драгоценность каждой минуты жизни, любовь к людям, животным и растениям.

В литературном обучении я всем обязан отчиму. Он научил меня читать только хорошие книги и думать о прочитанном.

Мы жили в коренной части Москвы, в окружении дубовых, кленовых, вязовых садов и старинных церквей. Я гордился своим большим домом, выходившим сразу в три переулка: Армянский, Сверчков и Телеграфный.

И мать, и отчим надеялись, что из меня выйдет настоящий человек века: инженер или ученый в точных науках, и усиленно пичкали меня книгами по химии, физике, популярными биографиями великих ученых. Для их собственного успокоения я завел пробирки, колбу, какие-то химикалии, но вся моя научная деятельность сводилась к тому, что время от времени я варил гуталин ужасного качества. Я не ведал своего пути и мучился этим.

Зато все уверенней чувствовал себя на футбольном поле. Тогдашний тренер «Локомотива» француз Жюль Лимбек предсказывал мне большое будущее. Он обещал ввести меня к восемнадцати годам в дубль мастеров. Но моя мать не хотела смириться с этим. Видимо, под ее нажимом отчим все чаще убеждал меня что-нибудь написать. Да, вот так искусственно, не по собственному неотвратимому позыву, а под давлением извне началась моя литературная жизнь.

Я написал рассказ о лыжной прогулке, которую мы предприняли всем классом в один из выходных дней. Отчим прочел и грустно сказал: «Играй в футбол». Конечно, рассказ был плох, и все же я с полным основанием считаю, что уже в первой попытке определился мой столбовой литературный путь: не придумывать, а идти впрямую от жизни – или текущей, или минувшей.

Я отлично понял отчима и не пытался оспорить уничтожающую оценку, скрывавшуюся за его хмурой шуткой. Но писание захватило меня. С глубоким удивлением обнаружил я, как от самой необходимости перенести на бумагу несложные впечатления дня и черты хорошо знакомых людей странно углубились и расширились все связанные с немудреной прогулкой переживания и наблюдения. Я по-новому увидел моих школьных товарищей и нежданно сложный, тонкий и запутанный узор их отношений. Оказывается, писание – это постижение жизни.

И я продолжал писать, упорно, с мрачным ожесточением, и моя футбольная звезда сразу закатилась. Отчим доводил меня до отчаяния своей требовательностью. Порой я начинал ненавидеть слова, но оторвать меня от бумаги было делом мудреным.

Все же, когда я закончил школу, мощная домашняя давильня снова пришла в действие, и вместо литфака я оказался в 1-м Московском медицинском институте. Сопротивлялся я долго, но не мог устоять перед соблазнительным примером Чехова, Вересаева, Булгакова – врачей по образованию.

По инерции я продолжал старательно учиться, а учеба в медвузе – труднейшая. Ни о каком писании теперь и речи быть не могло. Я с трудом дотянул до первой сессии, и вдруг посреди учебного года открылся прием на сценарный факультет киноинститута. Я рванулся туда.

ВГИК я так и не кончил. Через несколько месяцев после начала войны, когда последний вагон с институтским имуществом и студентами ушел в Алма-Ату, я подался в противоположную сторону. Довольно порядочное знание немецкого языка решило мою военную судьбу. Политическое управление Красной армии направило меня в седьмой отдел Политического управления Волховского фронта. Седьмой отдел – это контрпропаганда.

Но прежде чем говорить о войне, расскажу о двух своих литературных дебютах. Первый, устный, совпал по времени с моим переходом из медицинского во ВГИК.

Я выступил с чтением рассказа на вечере начинающих авторов в клубе писателей.

А через год в журнале «Огонек» появился мой рассказ «Двойная ошибка»; характерно, что он был посвящен судьбе начинающего писателя. Мартовскими, грязно заквашенными улицами я бегал от одного газетного киоска к другому и спрашивал: нет ли последнего рассказа Нагибина?

Первая публикация светится в памяти ярче, чем первая любовь.

…На Волховском фронте мне пришлось не только выполнять свои прямые обязанности контрпропагандиста, но и сбрасывать листовки на немецкие гарнизоны, и выбираться из окружения под печально знаменитым Мясным бором, и брать (так и не взяв) «господствующую высоту». На протяжении всего боя с основательной артиллерийской подготовкой, танковой атакой и контратакой, стрельбой из личного оружия я тщетно силился разглядеть эту высоту, из-за которой гибло столько людей. Мне кажется, что после этого боя я стал взрослым.

Впечатлений хватало, жизненный опыт скапливался не по крупицам. Каждую свободную минуту я кропал коротенькие рассказы, и сам не заметил, как их набралось на книжку.

Тоненький сборник «Человек с фронта» вышел в 1943 году в издательстве «Советский писатель». Но еще до этого меня заочно приняли в Союз писателей. Произошло это с идиллической простотой. На заседании, посвященном приему в Союз писателей, Леонид Соловьев прочел вслух мой военный рассказ, а А. А. Фадеев сказал: «Он же писатель, давайте примем его в наш Союз…»

В ноябре 1942 года уже на Воронежском фронте мне крупно не повезло: дважды подряд меня засыпало землей. В первый раз во время рупорной передачи из ничьей земли, второй раз по пути в госпиталь, на базаре маленького городка Анны, когда я покупал варенец. Откуда-то вывернулся самолет, скинул одну-единственную бомбу, и я не попробовал варенца.

Из рук врачей я вышел с белым билетом – путь на фронт был заказан даже в качестве военного корреспондента. Мать сказала, чтобы я не оформлял инвалидности. «Попробуй жить, как здоровый человек». И я попробовал…

На мое счастье, газета «Труд» получила право держать трех штатских военкоров. Я работал в «Труде» до конца войны. Мне довелось побывать в Сталинграде в самые последние дни битвы, когда «дочищали» Тракторозаводской поселок, под Ленинградом и в самом городе, затем при освобождении Минска, Вильнюса, Каунаса и на других участках войны. Ездил я и в тыл, видел начало восстановительных работ в Сталинграде и как там собрали первый трактор, как осушали шахты Донбасса и рубили обушком уголек, как трудились волжские портовые грузчики и как вкалывали, сжав зубы, ивановские ткачихи…

Все виденное и пережитое тогда неоднократно возвращалось ко мне много лет спустя в ином образе, и я опять писал о Волге и Донбассе военной поры, о Волховском и Воронежском фронтах и, наверное, никогда не рассчитаюсь до конца с этим материалом.

После войны я занимался в основном журналистикой, много ездил по стране, предпочитая сельские местности.

К середине 1950-х я разделался с журналистикой и целиком отдался чисто литературной работе. Выходят рассказы, добро замеченные читателями, – «Зимний дуб», «Комаров», «Четунов сын Четунова», «Ночной гость», «Слезай, приехали». В критических статьях появились высказывания, что я наконец-то приблизился к художнической зрелости.

В последующую четверть века у меня вышло много сборников рассказов: «Рассказы», «Зимний дуб», «Скалистый порог», «Человек и дорога», «Последний штурм», «Перед праздником», «Ранней весной», «Друзья мои, люди», «Чистые пруды», «Далекое и близкое», «Чужое сердце», «Переулки моего детства», «Ты будешь жить», «Остров любви», «Берендеев лес» – перечень далеко не полный. Обратился я и к более крупному жанру. Кроме повести «Трудное счастье», в основе которой лежит рассказ «Трубка», я написал повести: «Павлик», «Далеко от войны», «Страницы жизни Трубникова», «На кордоне», «Перекур», «Встань и иди» и другие.

Один из ближайших моих друзей взял меня однажды на утиную охоту. С тех пор в мою жизнь прочно вошла Мещера, мещерская тема и мещерский житель, инвалид Отечественной войны, егерь Анатолий Иванович Макаров. Я написал о нем книгу рассказов и сценарий художественного фильма «Погоня», но, помимо всего, я просто очень люблю этого своеобычного, гордого человека и ценю его дружбу.

Ныне мещерская тема, а правильнее сказать, тема «природа и человек» осталась у меня лишь в публицистике – не устаю надсаживать горло, взывая о снисхождении к изнемогающему миру природы.

О своем Чистопрудном детстве, о большом доме с двумя дворами и винными подвалами, о незабвенной коммунальной квартире и ее населении я рассказал в циклах «Чистые пруды», «Переулки моего детства», «Лето», «Школа». Последние три цикла составили «Книгу детства».

Мои рассказы и повести – это и есть моя настоящая автобиография.

В 1980–1981 годах были подведены предварительные итоги моей работы новеллиста: издательство «Художественная литература» выпустило четырехтомник, составленный только из рассказов и нескольких маленьких повестей. Вслед за тем я собрал под одной обложкой свои критические статьи, размышления о литературе, о любимом жанре, о товарищах по оружию, о том, что строило мою личность, а строили ее люди, время, книги, живопись и музыка. Название сборника – «Не чужое ремесло». Ну а дальше я продолжал писать о современности и о прошлом, о своей стране и чужих землях – сборники «Наука дальних странствий», «Река Гераклита», «Поездка на острова».

Вначале я был рабски предан Его Величеству Факту, затем пробудилась фантазия, и я перестал цепляться за зримую очевидность явлений, теперь оставалось отбросить сковывающие рамки времени. Протопоп Аввакум, Марло, Тредиаковский, Бах, Гёте, Пушкин, Тютчев, Дельвиг, Аполлон Григорьев, Лесков, Фет, Анненский, Бунин, Рахманинов, Чайковский, Хемингуэй – вот новые герои. Чем объясняется подобный, довольно пестрый подбор имен? Стремлением воздать Богу Богово. В жизни многим недодается по заслугам, особенно же творцам: поэтам, писателям, композиторам, живописцам. Их убивают не только на дуэлях, как Марло, Пушкина, Лермонтова, но и более медленным и мучительным способом – непониманием, холодом, слепотой и глухотой. Художники в долгу перед обществом – это общеизвестно, но и общество в долгу перед теми, кто доверчиво несет ему свое сердце. Антон Рубинштейн говорил: «Творцу нужна похвала, похвала и похвала». Но как мало похвал выпало при жизни на долю большинства из названных мною творцов!

Конечно, далеко не всегда мною движет желание компенсировать ушедшего творца за недополученное при жизни. Порой совсем иные мотивы заставляют меня обращаться к великим теням. Пушкин, скажем, уж никак не нуждается в чьем-либо заступничестве. Просто однажды я крепко усомнился в пресловутом легкомыслии Пушкина-лицеиста, в безотчетности его молодого стихотворчества. Я всем нутром ощутил, что Пушкин рано постиг свое избранничество и принял на себя непосильную для других ношу. А когда я писал о Тютчеве, мне хотелось разгадать тайну создания одного из самых личных и горестных его стихотворений…

Вот уже долгие годы я много времени отдаю кино. Начал я с самоэкранизаций, это был период учебы, так и не завершенной в киноинституте, освоение нового жанра, затем стал работать над самостоятель ными сценариями, к ним относятся: дилогия «Председатель», «Директор», «Красная палатка», «Бабье царство», «Ярослав Домбровский», «Чайковский» (в соавторстве), «Блистательная и горестная жизнь Имре Кальмана» и другие. К этой работе я пришел не случайно. Все мои рассказы и повести – локальны, а мне захотелось пошире охватить жизнь, чтобы зашумели на моих страницах ветры истории и народные массы, чтобы переворачивались пласты времени и совершались большие протяженные судьбы.

Конечно, я работал не только для «крупномасштабного» кино. Я рад своему участию в таких фильмах, как «Ночной гость», «Самый медленный поезд», «Девочка и эхо», «Дерсу Узала» (премия «Оскар»), «Поздняя встреча»…

Ныне я открыл для себя еще одну интересную область работы: учебное телевидение. Я сделал для него ряд передач, которые сам же и вел, – о Лермонтове, Лескове, С. Т. Аксакове, Иннокентии Анненском, А. Голубкиной, И.-С. Бахе.

Так что же главное в моей литературной работе: рассказы, драматургия, публицистика, критика? Конечно, рассказы. Я и впредь основное внимание намерен отдавать малой прозе.

Мадам Жизнь

Познавательно-развлекательный проект

Отзыв о рассказе Нагибина «Зимний дуб»

Главные герои рассказа Юрия Нагибина «Зимний дуб» — молодая сельская учительница и ее ученик. Анна Васильевна всего год назад пришла в сельскую школу после института, но уже считалась опытным преподавателем русского языка. Ученики и их родители относились к ней уважительно, называя по имени и отчеству.

На уроки почти все ребята приходили вовремя, не смотря на то, что шли они в школу из нескольких деревень, из торфяного городка и из санатория нефтяников. Вот только ученик по фамилии Савушкин частенько опаздывал.

В один из январских дней, когда Анна Васильевна только начала урок, объясняя ученикам, что такое существительное, на пороге класса уже привычно возник опоздавший Савушкин. Учительница подождала, пока он усядется, и продолжила урок. Она предложила назвать детям примеры существительного.

Ученики наперебой стали называть те предметы, что каждый день видели вокруг себя. Все они называли правильные примеры, и только в конце поднялся Савушкин, который в качестве примера существительного назвал «зимний дуб».

Анна Васильевна пыталась его поправить, сказав, что существительным является только слово «дуб», но Савушкин стоял на своем, и говорил про «зимний дуб». В результате, Анна Васильевна велела ему после уроков зайти в учительскую.

Когда Савушкин пришел в учительскую, Анна Васильевна попыталась узнать, почему он опаздывает в школу. Савушкин сказал, что он живет при санатории, и что выходит в школу за целый час. Учительница не поверила ему, потому что знала, что путь от санатория до школы по шоссе занимает всего пятнадцать минут.

Но Савушкин сказал, что он ходит не по шоссе, а напрямую, через лес. Так и не поняв причину опозданий ученика, Анна Васильевна решила побеседовать с его матерью, которая работала в санатории нянечкой. В тот день мать Савушкина выходила на работу во второй половине дня, и учительница попросила Савушкина проводить ее к ней.

Савушкин повел Анну Васильевну короткой дорогой. Едва они вошли в лес, как словно бы очутились в сказке. Деревья стояли, засыпанные снегом, а на снегу виднелись следы различных животных. Савушкин показал учительнице следы лося, а потом привел к ручью, который не замерзал даже зимой. А уже на выходе из леса учительница увидела зимний дуб, который стоял на поляне, весь усыпанный снегом. Дуб был могучий и очень красивый в своем зимнем наряде.

Савушкин с увлечением принялся открывать тайны зимнего дуба. У корней могучего дерева нашли приют множество животных. Савушкин показал Анне Васильевне спящего ежика, лягушку, которая неподвижно лежала под снегом и других мелких животных.

Анну Васильевну так увлекло лесное путешествие, что она не заметила, как прошло больше часа. Теперь она поняла, почему Савушкин опаздывал в школу, когда шел короткой дорогой. Сначала она посоветовала ученику ходить школу по шоссе, но потом передумала и разрешила ему ходить через лес.

Анна Васильевна попрощалась с Савушкиным и пошла обратно к школе. А он остался стоять возле дуба, провожая ее взглядом.

Таково краткое содержание рассказа.

Главная мысль рассказа Нагибина «Зимний дуб» заключается в том, что не следует быть поспешным в суждениях. Анна Васильевна считала, что Савушкин обманывает ее, и опаздывает в школу из-за того, что с кем-то играет на улице перед школой. Но оказалось, что ее ученик знает и понимает красоту природы, и именно из-за этой красоты он и опаздывает на уроки.

Рассказ Нагибина «Зимний дуб» учит быть внимательным к людям, ценить красоту природы.

В рассказе мне понравился школьник Савушкин, который любит природу, понимает ее красоту. Савушкин показал учительнице, каким красивым может быть зимний лес и как много тайн он хранит от людей.

Какие пословицы подходят к рассказу Нагибина «Зимний дуб»?

Какой лес без чудес.
Снег лежит, земля – не дрожит.
Короткий путь еще не самый верный.

Эта запись защищена паролем. Введите пароль, чтобы посмотреть комментарии.

Отзыв: Книга “Король, дама, валет” – Владимир Набоков – Очень психологичные образы

«Король, дама, валет» – это один из первых романов Набокова, в предисловии было написано, что в нем присутствует «жесткий психологизм», и меня это очень заинтересовало, но насколько я знаю произведения этого автора, они все довольно психологичны.

Итак, дело происходит, насколько я поняла, в Австрии. Молоденький парень Франц приезжает из провинции в столицу и сразу же влюбляется в богатую замужнюю даму, Марту. Как оказывается, она тоже не ровно дышит к своему обожателю. И они начинают составлять преступный план, чтобы быть вместе. Несмотря на то, что интрига может показаться интересной, в книге довольно мало чего происходит. События, конечно, так или иначе развиваются, но в принципе, пересказать весь сюжет можно очень быстро, вполне можно уложиться в 5-6 коротких предложений.

Мне понравилось, как Набоков мастерски изобразил атмосферу, какие-то зрительные образы. Во время чтения я вспоминала фильмы Дэвида Линча, он вполне, как мне кажется, мог бы экранизировать это произведение – очень похожие образы, какие-то скачкообразные, местами размытые, какие-то цветные пятна и тут и там, часто, особенно под конец, появляется ощущение безумия, бреда, какой-то горячки. Это восхищает еще и потому, что автор не старается шокировать словом напрямую, скорее сочетание каких-то образов вызывают довольно сильные чувства.

Но, думаю, главное в сюжете, все же, драма, которая происходит внутри главных героев. Главную партию тут играет адюлтер между совсем молодым парнем, и богатой дамой, тоже еще не старой, но все же не юной девушкой. Очень интересно прописаны роли – Франц неуверенный в себе, закомплексованный, почти еще подросток. Естественно, внимание красивой, ухоженной богатой женщины ему не только льстит, оно служит для него тем компасом, который ведет его в жизни, та сила, которая придает ему уверенности в себе. Он становится зависимым от отношений с Мартой, потому что она его источник самоуважения, любви к себе, потому что внутри него этого источника нет. И именно эта личность прописана очень детально, мне кажется, автор проделал большую работу, чтобы продемонстрировать внутренний мир Франца во всем объеме, включая его прошлое.

Марта – тоже довольно интересный персонаж, хотя я и не встречала таких как она. Ей по сути не нужна любовь, не нужны забота и внимание. Все что ей нужно от мужчины – это безусловное поклонение и подчинение, ну и деньги, много денег. Марта не умеет любить за то, что человек просто есть, ей обязательно нужно превратить мужчину в послушного щенка, и после этого она будет считать, что любит.

Ну и ее муж, Курт Драйер, занимает в романе меньше всего места, но тоже нельзя сказать, что к описанию его личности автор подошел небрежно. Драйер простой, жизнерадостный, я бы даже назвала его «мужлан». На первый взгляд он заботится о своей жене, он безусловно воспринимает ее как большую часть своей жизни и не представляет себя без нее. Он нуждается в ее любви, и считает, что демонстрирует ей свою любовь. Только вот, к сожалению, он закутался по уши в иллюзии, как ребенок, который считает, что если засунуть голову под одеяло, то он спрятался. На самом деле, Драйер не способен на разговоры «по сердцам», на искреннее выражение своих чувств. Все, что он умеет, – это назвать жену «душа моя» и продемонстрировать ей свой капитал в денежном эквиваленте. Он очень хочет, чтобы Марта отвечала ему взаимностью, и трактует ее поведение только в свою пользу, потому что он очень-очень хочет верить, что она с ним счастлива, и не обращает внимание на очевидные факты, которые не просто говорят, просто кричат об обратном. Иногда, впрочем, в его сознании появляется мысль, что все не идеально, но он от нее отмахивается, убеждая себя в абсурдной мысли, что именно холодность жены и есть показатель счастья. К сожалению, такие мужчины есть и в реальной жизни. И тут я опять позволю себе восхититься мастерством Набокова, который так мастерски подметил и описал в романе разные психотипы.

В чем же суть романа? Если честно, то я долго думала над этим, потому что после того, как я закончила чтение, у меня не было какого-то четкого осознания, и по правде сказать, концовка меня даже разочаровала. Я подумала, что, возможно, это как у того же Дэвида Линча главное не финал, а процесс. И, наверное, это так и есть. Мне кажется, что Набоков просто хотел описать внутренний мир своих героев, и показать, как души людей могут запутаться в паутине страсти, желаний и комплексов, и как сложно, и даже почти невозможно, из этой паутины выбраться.

В заключение могу сказать, что в целом мне понравилась книга – читать было интересно, местами роман затягивал в первую очередь своей атмосферой, но также я хотела узнать, чем все закончится. Но вот концовка оставила какое-то странное впечатление, такое чувство, что большую часть романа автор стремился сделать психологичной до деталей, в под конец все скинул в область бреда, так что я уже не понимала ни мыслей героев, ни их чувств, ни их действий. Так что, прочитать я роман советую, но высшую оценку не поставлю.

Краткое содержание романа Король, дама, валет Набокова

Рецензии на книгу «Король, дама, валет» Владимир Набоков

«Король, дама, валет» — очень игровое произведение. Все эти перестановки и неожиданно выхваченные карты из закрытой колоды — кто попадётся? И дело здесь даже не в том, что король бьёт даму, а дама — валета, дело в том, кто окажется королём? Перед нами три центральных персонажа: некий молодой человек Франц, переезжающий из отчего дома в другой город на службу к дяде (устроили по знакомству), его успешный дядя-коммерсант Драйер, наживший состояние на спортивных и прочих магазинах, и жена Драйера Марта, известная лишь тем, что удачно вышла замуж и живёт себе припеваюче, всё имеет, кроме разве что любовника. Три персонажа. Три карты. Казалось бы, провести бы между ними линию по гендерному признаку, а нет, не всё так просто. Карта короля переходит от одного к другому, оказываясь легким мановением рук, то в кармане пиджака богача Драйера, то в лифе платья Марты или же вдруг в финале — в подкладке долгожданного смокинга Франца. Каждый персонаж периодически ведёт. Драйер — успешен, молод, красив, деньги делает одной правой. А где деньги, там и власть. Конечно, он король, это очевидно при первом взгляде, но… Есть Марта, его жена. Правит не он, а она. Она распоряжается домом, садом, под ее капризы покупаются вещи или приглашаются гости, решает она, всегда, и не дай бог начать ей перечить, не дождется после этого Драйер ни доброго слова, ни приносящей удовольствие улыбки. Вот она, королева! Но… Есть Франц, который по службе продвигается, да и про амурные дела не забывает. А после вместе с Мартой задумывает совершить убийство и чуть от этого не сходит с ума. Франц, значит, решает, ведь он — та единственная вещь, которой Марте не хватало. Он любовник. Он способен подвигнуть Марту на вдовствующее положение, даже прямо этого не изъявляя. И значит правит он? Но… Есть в романе очень странный персонаж — сумасшедший старичок-фокусник, который сдает Францу комнату. Именно он говорит Францу, что тот не существует. Именно он может обернуться курочкой, бабушкой, а может и… королем? Сюжет «Короля…» банален — любовный треугольник. Но кто в этом треугольнике есть кто — это загадка посложнее. Набоков играет с читателем, не только перемешивая карточную колоду, но и вводя в свой текст сюжетные ходы произведений одного известного нам русского классика. Какого, догадались? Это и из названия видно. Кто любил играть в карты, да так, что проигрывал всё, до последнего рубля. Достоевский, кто ж еще. А Достоевского Набоков не любил, значит своей игрой зеркальных отражений он поддевает мирового классика. Мотивы произведений Достоевского можно заметить с самого начала, когда Франц, как и князь Мышкин, едет в поезде и по нелепой случайности встречается в купе с людьми, решающими его дальнейшую судьбу (вспоминайте встречу князя с Рогожиным). Кроме того, тот же любовный треугольник, в котором кто-то кого-то да должен убить. Те же вопросы, тварь ли я дрожащая или право имею? Те же и мысли, а написать ли матери, чтобы она его увезла, и чтобы ничего страшного не случилось (Франц вторит в поведении Раскольникову). Используя всё это, Набоков, повторяя сюжетные ходы Достоевского, показывает, что убийство может быть без душевных терзаний, что сойти с ума от этого невозможно, что люди не приходят к Богу после таких ситуаций и вообще Бога в них нет: Драйер меркантилен и сух, Марта тщеславна и высокомерна, Франц — тварь дрожащая и право имеет. Копаться в данных людях смысла нет, сочувствовать им — тем более. Их бытовая драма разворачивается от скуки. И смерть в конце будет, но будет она банальной, нелепой и безжалостной. Смерть окажется не очищением, а облегчением. Смерть — это не трагедия, а обычная вещь, происходящая повсеместно, и никакого высокого смысла она не несёт. Глупые люди — картинки на картах: король, дама, валет. Скучают и убивают. Скучают и умирают. Скучают и изменяют. Играют. Друг с другом. С собой. И не видят ни моря, ни неба, ни солнца, ни счастья. Для того, чтобы в художественном произведении получилась трагедия, не нужно философствовать и убивать старушку, достаточно просто утонуть в водовороте не бытия, а быта. Скука движет трагедией (или убийством), а не философия, доказывает Набоков. Обычные люди обычны. И наказание у них соответствующее — без душевных терзаний.

Короли, дамы и валеты

Какие чудесные игрушки можно вырезать и склеить из бумаги! Однажды вырезали и склеили игрушечный замок, такой большущий, что он занял весь стол, а раскрасили его так, будто был он выстроен из красных кирпичей. У него была блестящая медная крыша, были башни и подъемный мост, вода во рву была словно зеркало, да там и лежало зеркальное стекло. На самой высокой сторожевой башне стоял вырезанный из дерева дозорный с трубой, в нее можно было трубить, но он не трубил! Хозяином всему этому был мальчик по имени Вильям, он сам поднимал и опускал подъемный мост, заставлял маршировать по мосту оловянных солдатиков, а потом открывал замковые ворота и заглядывал в большую рыцарскую залу, а там, как в настоящих рыцарских залах, по стенам висели портреты в рамах. Только портреты эти были карты, вынутые из колоды: червонные, бубновые, трефовые и пиковые короли в короне и со скипетром, дамы в покрывалах, ниспадающих на плечи, и с цветком или веером в руке, валеты с алебардами и развевающимися на беретах перьями. Однажды вечером мальчик, облокотившись о стол, заглянул через открытые замковые ворота в рыцарскую залу, и тут ему вдруг показалось, будто короли делают на караул скипетрами и будто в руках пиковой дамы шевельнулся золотой тюльпан, а червонная дама даже подняла свой веер. Все четыре королевы милостиво подали Вильяму знак, что он замечен. Мальчуган придвинулся ближе, чтобы лучше видеть, но наткнулся головой на замок, и тот пошатнулся. Тогда все четыре валета — трефовый, пиковый, бубновый и червонный, выставив вперед алебарды, загородили вход в залу, чтобы он и не пытался туда проникнуть. Малыш понял и дружески кивнул картам: дескать, не беспокойтесь. Не дождавшись ответа, он кивнул еще раз и попросил: — Скажите что-нибудь! Но карты не вымолвили ни слова; когда же мальчик кивнул червонному валету в третий раз, валет соскочил со своей карты и встал посредине зала. — Как тебя зовут? — спросил он малыша. — Глаза у тебя ясные, зубы — белые, вот только руки ты мыть не любишь! Не очень-то любезно это было с его стороны!

— Меня зовут Вильям, — ответил малыш, — а это мой замок, а ты мой валет червей! — Я валет червонного короля и червонной королевы, а вовсе не твой! — заявил валет. — Я могу выйти из карты и из рамы, а о знатных господах и говорить не приходится. Мы могли бы странствовать по свету, но он нам надоел; куда покойней и уютней сидеть на карте и оставаться самим собой. — Значит, вы и вправду раньше были людьми? — спросил малыш. — Людьми мы были, — ответил червонный валет, — но не очень добрыми. Зажги мне восковую свечку, лучше всего красную, потому что это масть моя и моих господ, и тогда я расскажу нашу историю владельцу замка; ведь ты, по твоим словам, и есть владелец замка. Только смотри не перебивай меня: раз уж я говорю, то все пусть идет, как по-писаному. Видишь, это мой король, король червей: он самый старший из всей четверки королей, потому что родился первым; родился он с золотой короной на голове и державой в руках. И тут же начал править. Его королева родилась с золотым веером; веер этот ты можешь видеть и сейчас. Жилось им с малых лет просто прекрасно, в школу они не ходили, а только развлекались целый день — строили и сносили замки, ломали оловянных солдатиков и играли в куклы; бутерброд им приносили намазанный маслом с обеих сторон и посыпанный сахарной пудрой. Да, ну и времечко было, доброе старое время, так называемый золотой век, но даже и такое им надоело. Надоело оно и мне. И тогда на смену пришел бубновый король.
Больше валет ничего не сказал; мальчик хотел послушать еще, но валет не произнес больше ни слова; и тогда малыш спросил: — А потом что было? Червонный валет не ответил, он стоял навытяжку и не отрываясь глядел на горящую красную восковую свечу. Малыш стал кивать ему, кивнул еще и еще раз — никакого ответа; тогда он повернулся к бубновому валету, и после третьего кивка тот тоже соскочил со своей карты, вытянулся в струнку и произнес одно лишь единственное слово: — Свечку! Малыш тотчас же зажег красную свечку и поставил ее перед ним: бубновый валет сделал алебардой на караул и сказал: — Итак, явился бубновый король — король со стеклянным окошком-ромбиком на груди; и у королевы было такое же. Заглянешь в окошечко и сразу видишь, что оба супруга сделаны из того же самого теста, что и все другие люди. Это было всем так приятно, что им воздвигли памятник, который простоял целых семь лет, да он и был воздвигнут на века. Бубновый валет снова сделал на караул и уставился на свою красную свечку. Не дожидаясь пригласительного кивка маленького Вильяма, вперед степенно, точно аист, вышагивающий на лугу, прошествовал трефовый валет. Черный трилистник, будто птица, слетел с карты; он перелетел через голову валета, а потом снова вернулся на свое место в углу на карте. Трефовый валет, так и не попросив зажечь восковую свечку, как двое других валетов, заговорил: — Не всем достается хлеб, намазанный маслом с обеих сторон. Такой бутерброд не достался ни моему королю, ни королеве; им пришлось ходить в школу и учиться тому, чему прежние короли не учились. И у них было стеклянное окошечко на груди, но никто туда не заглядывал, разве только для того, чтобы убедиться — не испортился ли часовой механизм, а если испортился, то выбранить их за это. Кому знать, как не мне: я служил моим господам много лет, из их воли я не выхожу. Захотят мои господа, чтобы я нынче вечером больше не говорил, я и буду молчать и сделаю на караул. Вильям и ему зажег свечку, белую-пребелую. «Фью!» Не успел Вильям зажечь новую свечу, как посередине рыцарской залы стоял уже валет пик, он появился мгновенно; хотя и прихрамывал, будто колченогий. Он не отдал честь; он скрипел, словно разваливался на куски; как видно, немало пришлось ему пережить. Заговорил и он. — Каждому досталось по свечке, — сказал он, — достанется, верно, и мне, я знаю. Но если нам, валетам, зажигают по одной свечке, то нашим господам нужно зажечь в три раза больше. А уж моим королю пик с королевой, пиковой дамой, подобает не меньше как по четыре! История их испытаний так печальна! Недаром они носят траур, а в гербе у них, да и у меня тоже, — могильный заступ! Меня даже за это в насмешку прозвали Черный Пер. Есть у меня прозвище и похуже, и выговорить-то его неудобно! — И он прошептал: — Меня называют Выгребатель нечистот. А когда-то я был первым придворным кавалером короля пик, теперь я последняя фигура в колоде игральных карт. Историю моих господ рассказывать не стану. Сам разберись в ней, как знаешь. Лихие настали времена, и хорошего ждать нечего, а кончится тем, что все мы взовьемся на красных конях выше туч. Маленький Вильям зажег по три свечки каждому королю и каждой королеве, а пиковым королю с королевой досталось по четыре. В большой рыцарской зале стало светло-светло, словно во дворце самого богатого императора, а знатные господа кротко и царственно приветствовали мальчика! Червонная дама обмахивалась золоченым веером, в руке у пиковой дамы колыхался золотой тюльпан, да так, что казалось, будто он извергает пламя. Короли и королевы соскочили со своих карт и из рам в залу и стали танцевать менуэт, и валеты тоже. Они танцевали, озаренные пламенем. Казалось, вся зала горит; огонь трещал, из окон вырывалось пламя, языки пламени лизали стены, весь замок пылал. Вильям испуганно отпрянул в сторону и закричал: — Папа! Мама! Замок горит! Посыпались искры, замок пылал и пламенел, и вдруг в огне раздалось пение: — Теперь мы взовьемся на красных конях выше туч, как и подобает рыцарственным мужам и дамам. И валеты с нами! Вот какой конец постиг игрушечный замок Вильяма и фигуры из колоды игральных карт. А Вильям жив до сих пор и часто моет руки. И не он виноват, что замок сгорел.

В. Набоков «Король, дама, валет» (Читательский дневник)

Произведение В. Набокова «Король, дама, валет» – о любовном треугольнике.

Король — Драйер, успешный, «пожилой» мужчина, который живёт легко и умеет наслаждаться жизнью. Он полон новых идей, ко всему подходит творчески (даже к обучению будущего приказчика) и с удовольствием (даже в аварии, в которой никто не пострадал, находит нечто забавное).

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Драйер не боится отступать от шаблонов: общаться, например, с родственниками из другого социального круга, читать серьезные книги в поезде и пр.

Дама — его молодая (35-летняя) жена Марта, которая, в отличие от Драйера занята только тем, чтобы соответствовать всем социальным «нормам», не отставать от других дам: муж, дом, любовник.

Валет — Франц, небогатый племянник Драйера, по милости дяди вырвавшийся в столицу. Он очень хочет вырваться из бедности, но карьерный рост как таковой его мало интересует.

Роман между Мартой и Францем возникает по инициативе первой, так как наличие любовника в её возрасте она считает необходимым этапом жизни. Франц лишь поддался её соблазнению. Он чувствует к ней влечение с первой встречи, но подлинной любви к ней, пожалуй, не испытывает. Он впадает в зависимость от Марты, готов выполнить всё, что она требует, – даже убить Драйера, хотя сам этого не хочет. Он боится Драйера и вовсе не собирается занимать его место, он в каком-то смысле боится и Марту и не может ей ни в чем возразить.

Марта с каждой встречей с Францем становится одержимой идеей убить мужа и на его место поставить любовника. Она никогда не любила Драйера, не понимала его. Вариант развода с ним она не рассматривает, так как считает, что Драйер существует только для того, чтобы постоянно улучшать её материальное благополучие.

Собственно, страх остаться ни с чем — то, что действительно объединяет Франца и Марту. Если при первой нашей встрече с Францем он бежит с накатывающим рвотным рефлексом из вагона 3-го класса, то и Марту тошнит в дешевом кабаке от одной мысли, что она потеряет статус и богатство, если муж всё узнает. Франц тоже боится всё потерять. Поэтому смерть Марты для него — освобождение. От обмана, от участи убийцы, от неприятной зависимости от стареющей истеричной женщины. И его смех — когда он понимает, что Марта умерла — так ясно показывает, что никакой любви не было.

Драйер не замечает романа между женой и племянником в силу своей невнимательности к людям, к изменениям в них, он воспринимает их внешне, поверхностно, неглубоко, не замечая эволюции. Для него Франц — тот же милый провинциальный юноша, каким он увидел его впервые в поезде, Марта — та же приятная дама, на которой он когда-то женился. В сущности, и жену, и племянника он воспринимает как двигающихся манекенов (неслучайна в тексте эта параллель с новым увлечением Драйера). Он привык к ним, как к обстановке своего дома, но их интересы, мысли, желания его не интересуют, впрочем, это взаимно.

Чужая душа потемки. Придя из музея, где его так поразили лица преступников, он успокаивается, увидев Марту и Франца – «совершенно человеческие, совершенно знакомые лица». А между тем они уже мысленно убили его, называют «покойником», представляют жизнь без него в его доме.

Для Драйера смерть жены — настоящая трагедия, потому что рухнул привычный уклад жизни, а не потому что он её безумно любил. Как хозяин комнаты, которую снимал Франц, который жил с шваброй в парике, будучи уверенным, что живет с подругой сердца, так и Драйер жил с женой, которой в том образе, в каком он представлял её себе, не существовало в реальности. Может, и лучше, что он так и не узнал, какое чудовище жило с ним рядом и какие планы его жена так и не успела осуществить.

Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем

Чтобы вывести это сочинение введите команду /id61852

Король, дама, валет – краткое содержание романа Набокова

Жизнь
Литература
Кино
Музыка
Город
Лучшее

Об издательстве
О подписке

Публицистика
Фикшн
Медиа

Жизнь
Литература
Кино
Музыка
Город
Лучшее

Публицистика
Фикшн
Медиа

Владимир Владимирович Набоков, что тут спорить лишний раз, — грандиозный американский писатель. Несмотря на то, что он утверждал, что сердце его говорит на русском, голова его, все-таки, была очень английской. Русская литература в упор не принимала произведения на своем языке от будущего классика Соединенных Штатов. Его романы ставили в тупик русскоязычных критиков, привыкших к размашистому эпосу, погружениям на дно души и философии, перипетиям сюжета и вечным исканиям, приправленным балами, дуэлями, полями и тройками.

Романы же Набокова были, на первый взгляд, просты, очень емки, прекрасно детализированы, метафоричны — лучшее в них, конечно же, это метафоры — но совершенно молчаливы. В романах Набокова ничего не называется прямо, мораль совершенно не прозрачна, до нее нужно докапываться, добираться, то есть, все это, разумеется, черты только положительные, но ждать материального ответа и повышения уровня продаж не приходилось. К тому времени, женатый молодой человек был вынужден перебиваться учительскими подработками по французскому языку, тренировками по теннису, что, скорее всего, достаточно сильно било по гордости человека, который всегда знал, что он великий писатель. Берлин, отобравший у него отца, ввергнувший в водоворот унижений бывшего русского дворянина, противный, скучный город пива и сосисок, совершенно не заслуживал ни любви, ни добрых слов в свою честь.

«Король, дама, валет» — это роман, написанный в отчаянно не любимом Набоковым городе, и несмотря на то, что в центре повествования тривиальный любовный треугольник, в первую очередь речь в идет именно о Берлине. Все, что здесь происходит — это детали одной большой картины, того пространства, которое воспитывает таких людей: пустых, неинтересных, подчеркнуто земных, телесных. Здесь нет ярких чувств, поворотов сюжета, здесь нет героев и антигероев, здесь даже дороги никуда не поворачивают, а заканчиваются тупиками. Зато вы найдете в избытке бесконечные перечисления предметов гардероба различной степени застиранности, рваности, ветхости, описанные маньяком-фетишистом. В городе стоит душное лето, и как будто бы все должно быть радостно и хорошо, но настолько тесно, утомительно, неинтересно, как будто дело происходит не в столице Германии, а в каком-нибудь Кировске.

Роман рассказывает нам полудетективную историю о молодом человеке, Франсе, который окрыленный надеждами юности и заботами матери, перебирается в Берлин, чтобы поступить на работу в конторе своего непонятного троюродного дяди, коего он до этого и в глаза-то не видел, а чем нужно будет заниматься в конторе как-то не уточнил. Ну и ладно. И вот при первой встрече с новоиспеченной родней, Франс безумно влюбляется в жену своего патрона, холодную, сдержанную Марту с прекрасными ногами в дорогих шелковых чулках. Марта когда-то вышла замуж по расчету, муж упорно считает ее Снежной Королевой, не способной на чувства; и вот эта леди из холодного цеха внезапно влюбляется в нелепого очкарика-племянника, вступает с ним в тайную связь (которую оказывается не очень уж и сложно скрывать), а дальше, по нарастающей, начинает планировать устранение своего супруга дабы зажить полной зажиточной жизнью с обретенным возлюбленным.

Роман предельно натуралистичен, полон подробнейших близоруких деталей, составляющих отталкивающую картину быта и нравов, отсутствия чувств, если не любви, то хотя бы банального уважения и благодарности. Во всех этих деталях и отражается основной замысле романа — в абсолютной ненависти к Берлину и всем его жителям. В России роман не был понят. Переведенный же на немецкий язык, он стал самым коммерчески успешным за всю историю набоковской литературы. Вот уж ирония.

Penguin Books

Здесь нет ни одного положительного персонажа, да хотя бы мало-мальски приятного персонажа. Не то, чтобы это было обязательное условие, но приговор, что этому миру выносит автор, поистине пугает.

Франс нелепый, несамостоятельный, слабый мальчик, за которого все решают женщины — сначала мать, потом Марта, откровенно подталкивающая его на убийство. Он не имеет никакого образования и навыков, но это было бы не так критично, будь у него хоть какие-нибудь интересы. Из всех размышлений героя мы видим только одно желание — быть состоятельным. И поэтому ему так болезненно ехать в вагоне третьего класса, снимать маленькую комнату в конце улицы, работать в магазине дяди, заполненном дорогими галстуками, костюмами, бельем — такими прекрасными и непозволительно дорогими вещицами. Все это усугубляется ужинами и обедами в доме богатого дяди, жизнью у него на содержании, постоянным подсчетом денег. И обладание Мартой — как тайное обладание всеми этими недоступными богатствами, эта любовь не делает Франса сверхчеловеком, он не становится сильнее, богаче — потому что это не ценность. Он все также пресмыкается, боится своего чокнутого домовладельца, боится своих покупателей, все время боится.

Их первый запретный поцелуй, волнение, вдохи, страсть и потеря контроля — все это прекрасно дополняется деталями рваного носка и торчащего из него нечистого мизинца. А после счастливого избавления от бремени неразделенной страсти, рисунок повествования очерчивает прелестный бардак, разбросанные вещи, все те же рваные носки, дались они ему, халаты и подштанники, выгоревший след на обоях — все эти обои в цветочек будто хороводом идут на фоне постельной романтики. Подобный натурализм хорош был для «Тихого Дона» с запахами пота и лука и коровами в окне, но честное слово, Берлин?

Скудность быта, скудность существования. Все очень дорогое, но оно вообще того не стоит. Еда, одежда, радости ночных встреч. И так по кругу, по спирали, в какой-то момент ты сам теряешься и не можешь понять, о чем тут речь? Что будет дальше, ведь ничего не происходит? Есть ли вообще выход из этого тупика.

Марта холодная, бездушная, не знавшая любви, получающая сравнения то с мадонной, то с жабой — сначала подчеркнуто фригидная, она как будто совсем не знает чувств. Она постоянно недовольна чем-то, зачем-то постоянно торгуется, делает это все тоже равнодушно, по инерции, как красивая заведенная кукла. Она думает, что любит Франса, но просто сбежать с возлюбленным (читать: с любовником) не может, потому что тогда она лишится всего своего роскошного быта, всех своих шелковых чулок и розовой туалетной воды. Она даже просчитывает на десять лет вперед карьерный рост Франса, чтобы сбежать с ним, как-то забывая о том факте, что работает он на ее мужа. Ее существование откровенно бессмысленно, ее жизнь не будет иметь развития. Франса она хочет поставить просто на место Драйера: он должен заменить его в доме, в ведении дел, в постели. Но в жизни их ничего бы не изменилось, все те же ужины, все те же смены нарядом, разве что никто бы больше не слышал раскатистого, золотистого смеха хозяина дома.

Франс впервые видит возлюбленную в поезде, на котором они случайно едут вместе, там, мельком, она очаровывает его, а по приезде он разбивает очки — как символ слепоты, полной беспомощности и дезориентации в пространстве. Она становится его поводырем, его руководителем, спокойно вкладывая в его руки орудие убийства. В финале очки снова бьются, но сейчас это трещина на стекле, искажение мира, постоянно царапающая паутинка, как расколовшийся мир.

Слепота вообще здесь имеет место быть и является чуть ли не главным пороком. Драйер по началу кажется жертвой чужой жестокости, — веселый, жизнерадостный оптимист, настоящий хозяин жизни — вот кто король в этом раскладе. Он успешен, полон идей и энергии, он горяч в противоположность своей замороженной супруге. Он постоянно шутит и смеется в пшеничные усы, чем без конца раздражает Марту. Но он содержит ее и сделал ее жизнь такой, как ей хочется: Марта никогда не высказывает недовольства своей жизнью, даже планируя будущую жизнь с Франсом, она осознает несбыточность надежд, вспоминая о том, что не сможет жить в нищете. А комфорт гораздо важнее, чем физическое отвращение при виде мужа. Но в дальнейшем мы понимаем, что Драйер просто очарован собой, он любит себя и свое дело, он увлекается, а потом резко остывает, основой его поступков оказывается только тривиальная жажда развлечений. Он просто-напросто слеп. Драйер не видит разворачивающегося под носом романа, он совершенно не верно воспринимает жену. Он может забыть об обещании или вовсе о человеке, которому оно было дано. Его взгляд направлен только внутрь себя, и кажущаяся любовь к жене — это тоже лишь элемент самолюбования, наслаждения собой и стоящей рядом красотой.

Все они говорящие куклы-манекены, которых Драйер изобретает и пытается продать американцу. Пустые, бестелесные, невесомые, чье существование не оправдано вообще ничем, а значит, чему продолжаться на страницах романа? Они действительно как карты в колоде: так выпал расклад, но они сами по себе не значат ничего, просто часть колоды. И их совершенно не жалко. Отбой.

А по сути дела, все это словоизлияние можно укомплектовать в одно-единственное предложение из небольшого рассказа «Путеводитель по Берлину»:

…Скучно, одним словом. Скучный, чужой город. И жить в нем дорого…

Источник

Юрий Нагибин

Биография

Детство и юность

Литература

Личная жизнь

Смерть

Юрий Нагибин – биография, фото, личная жизнь, рассказы, книги, смерть

Юрий Нагибин: биография

Детство и юность

Литература

Личная жизнь

Смерть

Юрий Нагибин: биография, личная жизнь, произведения писателя

Детство

Первые начинания

Военное творчество

Расцвет литературной деятельности

«Чистые пруды»

«Дафнис и Хлоя. «

Общественная жизнь

Путешествия

Кинематография

«Гардемарины»

Личная жизнь

Юрий Нагибин

Студент ВГИКа и военный корреспондент

«Очень хорошая проза»: рассказы и сценарии Юрия Нагибина

«В шестой раз сочетаюсь законным браком»: личная жизнь

Историческая проза и мемуары Юрия Нагибина

Ассоциации. Какую тайну всю жизнь хранил Юрий Нагибин?

Часть 2

Краткое содержание “Зимний дуб” Юрия Нагибина

Краткое содержание Нагибин Зимний дуб для читательского дневника

Краткое содержание Нагибин Зимний дуб

Популярные сегодня пересказы

Рассказ о себе[1]

Мадам Жизнь

Познавательно-развлекательный проект

Отзыв о рассказе Нагибина «Зимний дуб»

Какие пословицы подходят к рассказу Нагибина «Зимний дуб»?

Отзыв: Книга “Король, дама, валет” – Владимир Набоков – Очень психологичные образы

Краткое содержание романа Король, дама, валет Набокова

Популярные сегодня пересказы

Рецензии на книгу «Король, дама, валет» Владимир Набоков

Короли, дамы и валеты

В. Набоков «Король, дама, валет» (Читательский дневник)

Король, дама, валет – краткое содержание романа Набокова