Рассказ волчья песня глава 27

«Конец „Охоты на волков“, или Охота с вертолётов» («Баллада о волчьей гибели», «Охота с вертолётов, или Где вы, волки?»; по первой строке известна как «Словно бритва, рассвет полоснул по глазам…»^[1]) — авторская песня Владимира Высоцкого, созданная в 1977—1978 годах^[2] и публикующаяся с посвящением Михаилу Шемякину^[1]. Традиционно рассматривается как вторая части дилогии вместе с песней 1968 года «Охота на волков».

Сюжет[править | править код]

Песня начинается с описания рассвета на «протухшей» реке и сбора охотников, взлетающих с неё на вертолётах («стрекозах»). Дальнейший текст написан от лица лирического героя — волка. Его стаю застал врасплох «свинцовый дождь» с неба, от которого нет спасения. Волки горды своей силой и с презрением относятся к псам, служащим человеку, они любят жизнь, но и в последние её мгновения готовы скалить гнилые зубы в лицо врагу. Однако и они ничего не могут противопоставить бойне с воздуха, когда смерть достаётся «улетающим — влёт, убегающим — в бег». Сильные звери, в обычных ситуациях оставлявшие человека в дураках, легли на брюхо, поджали хвосты «по-собачьи» и беспомощно ползут под обстрелом, оставляя за собой кровавую роспись «мы больше не волки». Только лирический герой предпринимает попытки спасти хотя бы часть стаи, поднимая волков, заставляя бежать к лесу — «труднее убить на бегу!» — и спасать щенков. В итоге, когда все уцелевшие «затаились на том берегу», он остаётся на снежном поле, «татуированном» кровью, единственным живым волком. Герой оканчивает песню в плену, бессильный, окружённый псами, но не побеждённый, улыбающийся врагам, а роспись «мы больше не волки» тает на снегу.

Обстоятельства создания[править | править код]

Возможно, на создание «Охоты на волков» и «Охоты с вертолётов» оказали влияние некоторые из книг в библиотеке Высоцкого. Опираясь на каталог библиотеки поэта, В. А. Гавриков указывает на ряд сцен охоты и описаний природы в творчестве писателей, чьи книги Высоцкий, по-видимому, читал. Наряду с произведениями Льва Толстого, Бунина, Шукшина, в которых авторы относятся к волкам с враждебностью, Гавриков обращает внимание на рассказ Чехова «На волчьей садке», где волчья охота представлена жестокой бессмысленной бойней, и роман Бориса Пильняка «Машины и волки», где в противостоянии волка и охотников симпатии писателя на стороне первого. Близок песням Высоцкого, в особенности первой, и образный ряд у Пильняка. Параллель между незаурядной личностью, которая отвергает общество и которую оно за это травит, и волком в облаве могла попасть на глаза Высоцкому в «Степном волке» Гессе^[4].

Точная дата создания «Охоты с вертолётов» остаётся предметом дискуссии. С одной стороны, Марина Влади в книге «Владимир, или прерванный полёт» пишет^[5]:

Василий Аксёнов упоминает, что Высоцкий, пришедший в редакцию альманаха «Метрополь» «после очередного погрома», исполнил для писателей две песни, одна из которых, «Мы больше не волки», была «совсем новой». «Метрополь» вышел в свет в декабре 1978 года, а травля его авторов продолжалась на протяжении всего следующего года, то есть «совсем новой» «Охота с вертолётов» представлялась и в 1979 году. «Одной из последних» эту песню называл и сам автор на съёмках итальянского телевидения в 1979 году^[6].

Однако исследователь В. Яковлев указывает, что к моменту итальянских съёмок «Охоту с вертолётов» Высоцкий уже исполнял некоторое время, и известны не менее 16 фонограмм, датируемых предшествующим этой записи периодом^[7]. Он также цитирует интервью, которое певец давал в 1977 году в Донецке. На вопрос о том, «будут ли новые циклы песен», Высоцкий ответил: «Будут, будут… Ну а, кроме того, вдруг решил, например, продолжить цикл о волках — до полного истребления. Черновик песни о том, как их бьют с вертолёта, сейчас лежит в кармане». Помимо этого, Яковлев упоминает два наброска текста к этой песне, датируемые 1977 годом (в том числе со словами «Смерть пала на нас из железных стрекоз»). Таким образом, работа над «Охотой с вертолётов» была как минимум начата до 1978 года^[8]. Идея песни могла при этом родиться намного раньше: исследователь Д. Кастрель пишет, что документальный сюжет об охоте на волков с вертолётов как «новой продуктивной технологии уничтожения серого хищника» был частью «Новостей дня» ещё в начале 1960-х годовКастрель Д. И. Волк ещё тот // Мир Высоцкого. — М.: Государственный культурный центр-музей В. С. Высоцкого, 2002. — Вып. VI. — С. 108. — ISBN 5-901070-05-4.. Возможно, именно об этой кинохронике вспоминает Марина Влади. В одном из выступлений певец связал создание песни с телепередачей «В мире животных»^[9]:

В то же время Высоцкий подчёркивал в одном из писем 1979 года роль, сыгранную в создании песни художником-эмигрантом Михаилом Шемякиным: «Конец „Охоты на волков“ — это посвящено Михаилу Шемякину. И я придумал эту песню из-за него»^[10]. Наконец, ещё одна версия происхождения песни предлагается Давидом Карапетяном, считавшим, что на Высоцкого могла повлиять песня Л. Бессьера на слова А. Видали^[fr] «Волки в Париже». Однако тематика этой песни сильно отличается от «Охоты с вертолётов» — в ней в образе волков представлены немецкие оккупанты, и этот образ однозначно отрицателен^[11].

Исполнение и публикация[править | править код]

Автор серии передач «Эха Москвы» о Владимире Высоцком Антон Орехъ сообщает, что первая запись песни была сделана летом 1978 года вместе с балладами для фильма «Стрелы Робин Гуда» и «морскими» песнями из ленты «Ветер «Надежды»»^[12]. Однако каталог фонограмм Владимира Высоцкого относит первые записи «Охоты на волков» к ноябрю 1978 года. В этом месяце песня была записана в Париже на студии Михаила Шемякина и в Москве для Вадима Туманова. За остаток 1978 и 1979 год было сделано ещё свыше двадцати её магнитофонных записей^[13]. Сохранилась и видеозапись исполнения «Охоты с вертолётов», сделанная в 1979 году съёмочной группой телекомпании RAI^[12].

Под названием «Охота на волков» текст песни появился в первом (посмертном) сборнике Высоцкого «Нерв», изданном в СССР в 1981 году (под этим же названием он фигурирует и в ряде других изданий Высоцкого второй половины 1980-х годов)^[14]. Также в 1981 году фирма Kismet Records выпустила пластинку «Владимир Высоцкий. Концерт в Торонто», на которую вошли песни, исполненные в центре «Амбассадор клаб» в апреле 1979 года^[15]. Среди вошедших в альбом песен была и «Охота с вертолёта, или Где вы, волки?». Когда фирмой звукозаписи «Мелодия» в конце 1980-х и начале 1990-х годов был организован выпуск серии виниловых альбомов «На концертах Владимира Высоцкого», «Конец охоты на волков» был включён в один из последних дисков серии — «Мой Гамлет», появившийся в 1991 году. На этой пластинке использована фонограмма, сделанная в ноябре 1979 года. Запись из студии Шемякина вошла в последний альбом из сета в семь дисков, выпущенного в 1986—1987 годах в Нью-Йорке^[16] коллекционным тиражом в 999 экземпляров^[17].

Литературный анализ[править | править код]

Как и в других песнях Высоцкого об охоте, критики часто видят в «Охоте с вертолётов» аллегорию, изображение затравленного, обречённого человека под видом зверя^[18]. Этот зооморфный образ в творчестве автора к тому моменту исчез и появился в «Конце „Охоты на волков“» после значительного перерыва, когда образность произведений Высоцкого уже поменялась, и, с точки зрения С. В. Свиридова, человек-волк, для которого превыше всего абсолютная личная свобода, в позднем творчестве поэта не только загнан и затравлен, но и обречён на гибель^[19]. Для одних литературоведов это поэт, творец — в этом случае В. А. Гавриков и А. В. Скобелев отмечают в «волчьей» дилогии Высоцкого параллель со строками Мандельштама «Мне на плечи кидается век-волкодав» и Пастернака «Я пропал, как волк в загоне»^[20]. Другие считают этот образ относящимся к обобощённому советскому человеку или обитателю тоталитарного общества в целом^[21][22][23]. С этой точкой зрения связана одна из трактовок строки «Те кто жив, затаились на том берегу» — отмечается, что «тот берег» в русской литературе ко временам Высоцкого превратился в устойчивую метафору эмиграции. Этот образ фигурирует в названиях книг Герцена и Набокова и в тексте песни Вертинского «В степи молдаванской»: «И российскую милую землю || Узнаю́ я на том берегу»^[24]. Д. Кастрель иронизирует, что волки, которых вожак посылал «в лес» и которые вместо этого «затаились на том берегу», просто сделали выбор между эмиграцией и лесоповалом в пользу первой^[25]. В то же время отмечается, что у Есенина в стихотворении «Мир таинственный, мир мой древний…», где тоже фигурирует волк, зажимаемый «в тиски облав», у понятия «другой берег» значение иное^[11][26]:

Мотив надписи кровью на снегу также звучит у Есенина в стихотворении «Лисица»^[27]. В «Охоте с вертолётов» встречаются и другие устоявшиеся образы. Так, выражение «свинцовый дождь» для обозначения сильного обстрела восходит ещё к 1820-м годам, когда встречается у Е. А. Боратынского в «Эде» (правда, тогда ещё в форме «свинцовый град»). У Маяковского в поэме «Хорошо!» фигурирует «свинцовый кипяток», а о «свинцовом дожде» уже в привычном виде поётся и в «Тачанке» на слова М. И. Рудермана, и в песне Окуджавы «Надежды маленький оркестрик». «Желтоглазое племя моё» из стихов Высоцкого перекликается с жёлтыми глазами волков, неоднократно упоминаемыми в творчестве В. Шукшина. У лирического героя в окружении врагов, в отрыве от стаи «отказали глаза, притупилось чутьё» — согласно Скобелеву, это описание соответствует фольклорному канону реакции персонажа, попавшего в «гиблое место»^[28]. В первой строке «Словно бритва, рассвет полоснул по глазам» Т. Е. Автухович видит отсылку к образу из фильма Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали «Андалузский пёс», который открывает сцена с разрезанием глазного яблока бритвой^[29] (другая ассоциация у беллетриста Андрея Назарова — по его словам, «действие ясно обозначено как подлая бандитская акция»^[30]).

Поскольку «Охота на волков» и «Конец „Охоты на волков“» традиционно рассматриваются как дилогия, исследователи уделяют внимание вопросу преемственности лирического героя. Сам автор, комментируя вторую песню на одном из концертов, говорил^[31]:

Е. Шевяков, указывая на сочетание тающей на снегу кровавой росписи и «протухшей» (то есть уже вскрывшейся — зимой запаха бы не было) реки, высказывает предположение, что в «Охоте с вертолётов» действие разворачивается весной, которая напрямую следует за зимой, описанной в «Охоте на волков»^[32]. При этом по мнению Д. Кастреля, Высоцкий первоначально намеревался эту преемственность сделать ещё более явной, чем в окончательной версии песни. Так, в ранних вариантах были строки «Мы легли на живот и убрали клыки. || Даже я, даже тот, кто нырял под флажки…». Позже, однако, Высоцкий уже пел «вы» вместо «мы» и второй раз «даже тот» вместо «даже я». В других черновиках на «волчью» тематику автор тоже не скрывает, что его герой — тот самый, что «когда-то ушёл за флажки». Кастрель объясняет такой — как ему представляется — «проговариваемый» отход от преемственности тем, что, будучи слишком явной, она затрагивает не только волка-вожака, но и всю стаю. Если от облавы в «Охоте на волков» ушел не одиночка, а вся стая, то теряется пафос первой песни^[33]:

Внимание литературоведов привлекла также повторяющаяся в разных произведениях Высоцкого инверсия: в комплексе «охотник-оружие» первым часто упоминается именно орудие, а не человек, его применяющий. В текстах Высоцкого звук выстрела предшествует образу стреляющего. Этот приём находят и в «Охоте на волков» («Из-за елей хлопочут двустволки — || Там охотники прячутся в тень…»), и в «Охоте с вертолётов» («Отворились курки, как волшебный сезам, || Появились стрелки, на помине легки…»), и в таких песнях как «Был побег…» и «Оплавляются свечи…»^[34].

Влияние[править | править код]

Прямое влияние «волчьей дилогии» Высоцкого отмечается в песне Максима Леонидова «Волки» (альбом «Не дай ему уйти», 1999 год). Хотя смысловой стержень песни Леонидова ближе к «Охоте на волков» (в одном случае устоявшийся закон ради выживания нарушает волк, в другом — одичавший пёс), в её тексте имеются прямые пересечения с «Охотой с вертолётов»: вертолёт, несущий смерть герою, «словно бритва, рассвет полоснул по глазам» — «злое солнце над лесом встало», «я мечусь на глазах полупьяных стрелков» — «от палача перегаром несёт». Трагичный финал (окончательный у Леонидова, предполагаемый у Высоцкого) также сближает песни 1999 и 1978 годов^[35].

Примечания[править | править код]

Литература[править | править код]

• Высоцкий В. С. Конец «Охоты на волков», или Охота с вертолетов // Собрание сочинений в четырёх томах / Составители и авторы комментариев В. И. Новиков, О. И. Новикова. — М.: Время; WebKniga, 2009. — Т. 2. Песни. 1971—1980. — ISBN 978-5-9691-0413-6.
• Высоцкий В. Приготовьтесь — сейчас будет грустно: [Стихотворения] / Составление и комментарии П. Е. Фокина; подготовка текста, научное консультирование и текстологические комментарии С. В. Жильцова. — СПб.: Амфора, 2012. — Т. 7. — С. 36—39. — (Владимир Высоцкий. Иллюстрированное собрание сочинений в 11 томах). — ISBN 978-5-367-02114-1.

Ти Джей Клун

Волчья песнь

Для Эли, из-за всех тех ссылок на Tumblr.

Ты знаешь, каких.

Эта жажда настоящая.

«О, пожалуйста, не уходи. Мы тебя съедим, мы так тебя любим!».

Морис Сендак, «Там, где живут чудовища»

ГЛАВА 1

ПЫЛИНКИ/ХОЛОД И МЕТАЛЛ

Мне было двенадцать, когда папа поставил чемодан у двери.

— А это тебе зачем? — спросил я из кухни.

Он обреченно вздохнул и, замешкавшись на мгновение, обернулся:

— Когда ты вернулся домой?

— Недавно, — по коже пробежал зуд, словно что-то не так.

Папа бросил взгляд на старые настенные часы, пластик циферблата которых давно потрескался.

— Что-то я припозднился. Слушай, Окс, — покачал он головой.

Казалось, он взволнован и смущен. Папа бывал всяким. Пьяницей — вспыльчивым и размахивающим кулаками. Очаровательным дьяволом — со смехом, раскатистым словно рокот мотора старого Harley-Davidson WLA, который мы чинили с ним летом. Но он никогда не испытывал неловкости и стеснения как сейчас.

Усилившийся зуд начал сводить меня с ума.

— Знаю, ты не шибко умный мальчик, — произнес он, глянув вновь на чемодан.

Что правда, то правда. Избытком мозгов я не страдал. Мама утверждала, что со мной все в порядке. Отец же считал заторможенным. Мама как-то высказалась, что жизнь не гонка. Тогда папа был сильно пьян, начал кричать и крушить все вокруг. Он не поднимал на нее руку. По крайней мере, в ту ночь. Мама долго плакала, но он не ударил ее. Я позаботился об этом. После того как он, наконец, захрапел в своем старом кресле, я прокрался в свою комнату и спрятался под одеялом.

— Да, сэр, — согласился я.

Отец снова посмотрел на меня, и даже на смертном одре я буду клясться, что увидел в его взгляде толику любви.

— Не зря твое имя означает «бык». Ты и есть как бык, такой же тупоголовый, — продолжил он.

Это не звучало как грубость. Просто факт.

Я пожал плечами. Не впервой приходилось слышать от него такое, хотя мама и просила его прекратить. Все в порядке. Он ведь был моим папой. И знал меня лучше, чем кто-либо.

— К тебе будут дерьмово относиться, — предупредил он. — Большую часть жизни.

— Я крупнее большинства сверстников, — заметил я, как будто это все объясняло. Так и есть. Люди боялись меня, хотя я не собирался причинять им зла. Я был большим. Как папа. Он был крупным мужчиной, с пивным животом.

— Люди не поймут тебя, — продолжал он.

— О.

— Они не примут тебя.

— Мне это и не нужно, — я очень хотел, чтобы люди принимали меня, но понимал почему этого не случится.

— Я должен идти.

— Куда?

— Подальше отсюда. Послушай…

— Мама знает?

Отец рассмеялся, но потом, похоже, понял, что смешного тут мало.

— Конечно. Возможно. Она знала, что все к тому идет. И, наверное, уже давненько.

Я шагнул к нему.

— Когда ты вернешься?

— Окс, люди будут злыми. Просто игнорируй их. Не высовывайся.

— Люди не злые. Не всегда, — я знал не так уж много людей. У меня не было друзей. Но знакомые мне люди не казались злыми. Не всегда. Они просто не знали, как со мной быть. По крайней мере большинство из них. Оно и понятно. Я и сам понятия не имел, что с собой делать.

И тогда папа сказал:

— Мы не увидимся какое-то время. Возможно, очень долго.

— А как же автомастерская? — спросил я его.

Он работал у Гордо. Когда папа возвращался домой, от него пахло маслом и металлом. А пальцы чернели от смазки. У него были рубашки с вышитым на них красными, белыми и синими нитками именем «Кертис». Я всегда думал, что это удивительно. Мне казалось, это знак великого отличия, раз твое имя вышито на рубашке. Иногда он брал меня с собой на работу. Показал, как менять масло, когда мне было три года. Как заменить колесо — в четыре. Как восстановить двигатель Chevy Bel Air Coupe 1957 года — в девять. В те дни я приходил домой и чувствовал, что от меня тоже пахнет смазкой, маслом и металлом, а когда засыпал, то грезил о рубашке с вышитым на ней именем — «Окснард». Или, может, просто «Окс».

— Гордо плевать, — все, что ответил папа.

Это показалось ложью. Ведь Гордо волновало многое. Он был грубоват, но однажды сказал мне, что когда я подрасту, то смогу прийти и договориться с ним о работе.

— Парни вроде нас должны держаться вместе, — сказал Гордо. Я не знал, что конкретно он имел в виду, тем не менее мне хватило самого факта, что он считал будто я достоин этой работы.

— О, — все, что смог вымолвить я.

— Я не сожалею о тебе, — признался папа. — Но сожалею обо всем остальном.

Я ничего не понял.

— Ты имеешь в виду…?

Но я не знал, что он имел в виду.

— Я сожалею о своем пребывании здесь, — объяснил он. — Не могу этого выносить.

— Ну и ладно, — сказал я. — Мы можем исправить это. Можем просто уехать куда-нибудь.

— Это не исправить, Окс.

— Ты зарядил телефон? — спросил я, потому что он постоянно забывал это сделать. — Не забудь зарядить телефон, чтобы я мог позвонить тебе. У меня новая математика, которую я не понимаю. Мистер Ховс сказал, я могу попросить тебя помочь.

Хоть я и знал, что отец решит математических задач не больше, чем я. Новая математика называлась пре-алгеброй. Этот предмет пугал меня, потому что был трудным, пока был пре-алгеброй. Что же будет, когда начнется сама алгебра?

Я узнал его выражение лица. Ярость. Он был в бешенстве.

— Ты что, блядь, не понимаешь? — рявкнул папа.

— Нет, — ответил я, сдерживая дрожь.

Потому что действительно не понимал.

— Окс, — начал папа. — Никакой математики. Никаких телефонных звонков. Не заставляй меня сожалеть и о тебе тоже.

— О, — произнес я.

— Ты должен стать мужчиной. Вот что я пытаюсь вдолбить тебе. На тебя обрушится тонна дерьма. Ты должен отмахиваться и продолжать двигаться вперед. — Его кулаки крепко сжались по бокам. Я не знал почему.

— Я могу быть мужчиной, — заверил я, надеясь, что от этого папе станет лучше.

— Я знаю, — сказал он.

Я улыбнулся, но папа лишь отвел взгляд.

— Я должен идти, — в итоге вымолвил он.

— Когда ты вернешься? — спросил я.

Пошатнувшись, папа подошел к двери. Вздохнул. Взял чемодан. И вышел. Я слышал, как завелся его старый грузовик. Тот чихал и пыхтел, пока разогревался. Видимо, ему требовался новый ГРМ. Нужно напомнить папе об этом позже.

* * *

Мама вернулась домой поздно вечером после двойной смены в закусочной. Она нашла меня на кухне на том же месте, где я был, когда отец вышел за дверь. Теперь все было иначе.

— Окс? Что происходит? — мама выглядела очень уставшей.

— Привет, мам, — произнес я.

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, — ответил я.

И я не плакал, потому что теперь был мужчиной.

Она коснулась моего лица, большими пальцами вытирая влагу со щек. Ее руки пахли солью, картошкой фри и кофе.

— Что произошло?

Я посмотрел на нее с высоты своего роста, потому что мама всегда была маленькой, а я за последний год сильно перерос ее. Жаль, мне не вспомнить день, когда это произошло. Он казался монументальным.

— Я позабочусь о тебе, — пообещал я. — Тебе не придется ни о чем волноваться.

Мамин взгляд смягчился. Я видел морщинки вокруг ее глаз. Поникший подбородок.

— Ты и так всегда заботишься обо мне. Но это… — она замолчала и прерывисто вздохнула. — Он ушел? — спросила она, и ее голос прозвучал так тихо.

Я накрутил ее локон на палец. Такие же темные, как у меня. Как у папы. У нас у всех темные волосы.

— Что он сказал? — спросила мама.

— Что теперь я мужчина, — ответил я. Это все, что ей нужно было услышать.

Она смеялась до тех пор, пока не сломалась и не расплакалась.

* * *

Уходя, он не взял деньги. Во всяком случае, не все. Не то чтобы у нас было, что брать.

Он также не взял фотографии. Лишь немного одежды. Бритву. Грузовик. Некоторые инструменты.

Не видь я его собственными глазами, то подумал бы, что отца никогда и не было.

* * *

Спустя четыре дня я позвонил ему. Посреди ночи.

Раздалось несколько гудков, затем я услышал сообщение о том, что номер больше не обслуживается.

На следующее утро пришлось извиниться перед мамой. Я так крепко сжал телефон в руке, что тот треснул. Она сказала, что все в порядке, и мы больше никогда не говорили об этом.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116