Рассказ тургенева о природе

II.
Изучение нового материала.

Обеспечить
восприятие, осмысление и первичное усвоение уч-ся изучаемого материала:
существенных признаков, понятий, знаков, теорий и др.

1.Самоопределение
учащихся на основе антиципации (предугадывание темы, целей, задач урока).

2. Рассказ учителя о родителях И.С.Тургенева.

  Иван Сергеевич Тургенев родился 12 (28) октября
1818 года в Орле в культурной дворянской семье. Детские годы он провёл в
богатой материнской усадьбе Спасское-Лутовиново Мценского уезда Орловской
губернии. По матери — Варваре Петровне – Тургенев принадлежал к старинному
дворянскому роду Лутовиновых, которые жили в Орловской губернии домоседами и
в русские летописи не вошли. Родовая семейная память удержала имя
тургеневского двоюродного деда Ивана Ивановича Лутовинова, который закончил
перербургский Пажеский корпус вместе с Радищевым, но рано вышел в отставку и
занялся хозяйственной деятельностью. Он был основателем спасской усадьбы и
великолепной библиотеки при ней из сочинений русских, французских и немецких
классиков XVIII века. Лутовиновы жили широко и размашисто, ни в чём себе не
отказывая, ничем не ограничивая властолюбивых и безудержных своих натур. Эти
черты лутовиновского характера унаследовала и мать писателя, Варвара
Петровна.

Отец, Сергей Николаевич, принадлежал к славному в
российских летописях роду Тургеневых, выраставшему из татарского корня. В
1440 году из Золотой Орды к великому князю Василию Васильевичу выехал
татарский мурза Лев Турген, он принял русское подданство, а при крещении в
христианскую веру —  и русское имя Иван. От Ивана Тургенева и пошла на Руси
дворянская фамилия Тургеневых. С особой гордостью вспоминал писатель о
подвиге своего пращура Петра Никитича Тургенева: в эпоху смуты и польского
нашествия, в 1606 году, в Кремле, он бесстрашно обличил Лжедмитрия,
всенародно бросив ему в лицо обвинение: «Ты не сын царя Иоанна, а беглый
монах… я тебя знаю!» За то был подвергнут праведник жестоким пыткам и казни.

Отец Тургенева участвовал в Бородинском сражении,
где был ранен и за храбрость награждён Георгиевским крестом.

Но под кровом родительского дома Тургеневу не
суждено было испытать поэзии семейных чувств. Отец писателя не принимал
никакого участия в семейных делах и холодно относился к жене: он женился на
Варваре Петровне не по любви, а с целью поправить материальное
благосостояние.

Варваре Петровне было уже под тридцать, когда в
Спасское заехал молодой офицер Сергей Николаевич Тургенев – для закупки
лошадей с её завода. Варвара Петровна сразу в него влюбилась: отличался он
редкостной красотой. Она пригласила его бывать запросто без дела и оставила у
себя его портупею, чтобы крепче выходило. Сергей Николаевич стал появляться в
Спасском. В 1816 г. она вышла за него замуж. Через год у них родился сын
Николай, а затем Иван. Но с каждым годом Варвара Петровна становилась капризнее
и подозрительнее, а свои личные обиды вымещала на окружающих.

В поместье царил деспотичный, жестокий произвол его
суровой хозяйки, беспощадной со своими крепостными. Именно здесь, добрый и
мягкий от природы, Иван Сергеевич научился ненавидеть крепостничество и после
смерти матери многих её слуг отпустил на волю. Уже в детстве, познав ужас
крепостничества, Тургенев дал «Аннибалову клятву». «Я не мог дышать одним
воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел… В моих глазах враг этот
имел определённый образ, носил известное имя: враг этот был – крепостное
право. Под этим именем я собрал и сосредоточил всё, против чего я решил
бороться до конца – с чем я поклялся никогда не примиряться… Это была моя
Аннибалова клятва». Здесь же он, в окружающих его лесах и лугах, учился
любить простую русскую природу. О дорогом ему Спасском Тургенев говорил: «Я
провёл здесь лучшие годы своей жизни». Он знал каждый уголок своего парка,
рано полюбил охоту, отправляясь на берега реки Десны, в леса и болота.

3. Сообщение подготовленного ученика о друге детства
И.С.Тургенева Леонтии Серебрякове.

Неожиданно рано у Ивана пробудилась страсть к
книгам. Приохотил его дворовый человек, Леон Серебряков, судьба которого
сложилась потом драматически. Имея независимый характер, Леон чем-то не
угодил Варваре Петровне, сказал дерзость, и был в наказание сдан в солдаты. В
те годы ему исполнилось всего 19 лет. Леон неплохо обучен грамоте, даже
сочинял стихи.

 Серебряковы — пашенные крестьяне села Спасского. В
состав дворни первым из их семьи взят Николай Яковлевич Серебряков, старший
брат Леона. Его сделали главным конторщиком у Тургеневых. Постепенно тот
приспособил к «письменному» делу младшего, обучил его. Николай
Серебряков не утратил доверия господ, несмотря на историю с Леоном. Дети
Николая тоже все были грамотными и служили господам в разном качестве. В
мезонине большого спасского дома стояли старинные шкафы. Книги брали оттуда
тайком. Заводилой всему являлся не барчук, а Леон. Особенно сильное
впечатление произвела на Ивана претолстая «Книга эмблем». На каждой
ее странице рисунки, заключавшие в себе символы, а рядом — изъяснения на
разных языках, что таковые знаки обозначают.

Серебряков, кроме того, особенно любил
«Россияду» М.М.Хераскова, героическую поэму из времен Ивана Грозного. 
Леон артистически декламировал ее маленькому Ивану. «Мы уходили каждый
день в сад, в беседку на берегу пруда и там читали — и как читали! или
правильнее: он читал — и как читал! Сперва каждый стих скороговоркой, так
себе — начерно; потом с ударением, с напряжением и чувством — набело».

4. Продолжение рассказа учителя.

В детские годы Тургенев учился дома и в московских
пансионах. Ему легко давались иностранные языки. Но в отличие от многих
дворянских домов в семье Тургеневых хорошо говорили и писали по-русски. В
1827 году семья переехала в Москву. В 1833 году Иван Сергеевич поступил в
Московский университет.

Тургенев учился на историко-филологическом
факультете, увлёкся литературой, зачитывался романтиками: Байроном,
Марлинским, Жуковским, преклонялся перед Пушкиным. Живя в Петербурге, Иван
Сергеевич интересовался искусством, познакомился с композитором Глинкой,
ценил его музыку.

В 1838 году Тургенев отправился «доучиваться в
Берлин», как писал позднее. На Родину вернулся в мае 1841 года. В 1842 году
Иван Сергеевич поступил на службу в канцелярию Министерства Внутренних Дел.
Но вскоре разочаровался в этой деятельности и в 1845 году вышел в отставку,
посвятив себя литературе.

Обычно летом Тургенев уезжал на родину, в своё
имение Спасское-Лутовиново. Это давало ему новые силы для творчества,
вдохновляло. В 1852 году Тургенев был месяц под арестом, а потом сослан в
Спасское под надзор полиции за статью на смерть Н.В.Гоголя и
антикрепостническую направленность первых своих произведений, среди которых
были «Записки охотника».

5. Заочная экскурсия в Спасское-Лутовиново.

Село Спасское было названо так из-за находящейся
здесь церкви Спаса Преображения. В конце XVI века Иван Горозный пожаловал его
Ивану Лутовинову.

Комплекс музея-заповедника И.С.Тургенева включает,
помимо дома-музея, храм Спаса Преображения Господня, выстроенный в 1809 г. на
средства деда И.С.Тургенева – И.И.Лутовинова. В этой церкви венчались
родители И.С.Тургенева. Рядом с храмом на старинном кладбище в начале XIX
века над фамильным склепом была сооружена часовня. На территории усадьбы
находятся богадельня, возведённая на средства И.С.Тургенева и Н.С.Тургенева в
1872 г. На хозяйственном дворе восстановлены конюшня, каретный сарай,
сбруйная, баня и погреб. В одноэтажном флигеле, построенном в 40-е гг. XIX
века дядей Тургенева, Николаем Николаевичем, Иван Сергеевич жил в период
ссылки в 1852-1853 гг.

Вокруг усадебного дома разбит великолепный парк,
который по праву считается одним из самых красивых в России.

Природа господствует в тургеневских произведениях,
заставляя читателя сопереживать героям в печали и радости.

6. История создания рассказа «Муму».

6.1. Вступительное слово учителя.

В 1852 г. умирает Н.В.Гоголь. Тургенев тяжело
пережил смерть писателя. Рыдая, составлял некролог. Но власти запретили
упоминать имя Гоголя в печати. А за напечатанную в «Московских ведомостях»
статью царь лично приказал посадить Тургенева под арест и через месяц выслать
на родину под присмотр.

Под арестом в 1852 г. Тургенев пишет рассказ «Муму»,
навеянный воспоминаниями о матери: «…день её нерадостный и ненастный, и вечер
чернее ночи». После освобождения он читает «Муму» своим друзьям в Петербурге.

6.2. Сообщение подготовленного ученика о прототипах
рассказа «Муму».

Много лет назад в дальней господской деревне Сычево
жил глухонемой от рождения мужик, по имени Андрей. Но приметила его барыня
(маменька Варвара Петровна), восхитилась гвардейским его ростом и медвежьей
силой, пожелала иметь того гвардейца у себя при московском доме в дворниках.
Пусть колет дрова для кухни и комнат, возит в бочке воду из Александровского
фонтана, обхаживает и сторожит барский двор. Ни у кого не будет во всей
Москве такого гиганта-дворника, как дворник вдовы полковника
Екатеринославского полка. А что нем да глух как пробка — и того лучше!

Для мужика городская работа — легкая, скучная. Но
вот жил и жил Андрей, словно б не жалуясь, при барыне до самой ее смерти,
службу справлял аккуратно, госпожу свою уважал, ни в чем ей не перечил.

Однажды приглянулась немому тихая дворовая девушка,
а барыня, зная это, рассудила отдать ее замуж за другого — он это стерпел. И
собачонку свою, по кличке Муму, любимицу, из речки Фонтанки спасенную как-то
зимою, отраду и утешение, безропотно утопил сам, коли барыня приказала.

Уж как он там с нею прощался, с собачонкой, как
топил, неизвестно. А только с той поры ни разу не улыбнулся Андрей, подарки
от госпожи принимал хмуро, как каменный, а на собак не глядел, отворачивался.
По смерти же барыни так же хмуро, без благодарности принял он вольную да и
ушел куда-то на Русь.

портрет

Феде, вы бы
дали лет четырнадцать. Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими,
немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами
и постоянной полувеселой, полурассеянной улыбкой. Он принадлежал, по всем
приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так, для забавы.
На нем была пестрая ситцевая рубаха с желтой каемкой; небольшой новый армячок,
надетый внакидку, чуть держался на его узеньких плечиках; на голубеньком
поясе висел гребешок. Сапоги его с низкими голенищами были точно его сапоги —
не отцовски

У второго
мальчика, Павлуши, волосы были всклоченные, черные, глаза серые, скулы широкие,
лицо бледное, рябое, рот большой, но правильный, вся голова огромная, как
говорится, с пивной котел, тело приземистое, неуклюжее. Малый был неказистый
— что и говорить! — а все-таки он мне понравился: глядел он очень умно и
прямо, да и в голосе у него звучала сила. Одеждой своей он щеголять не мог:
вся она состояла из простой замашной рубахи да из

Лицо
третьего, Ильюши, было довольно незначительно: горбоносое, вытянутое,
подслеповатое, оно выражало какую-то тупую, болезненную заботливость; сжатые
губы его не шевелились, сдвинутые брови не расходились — он словно всё
щурился от огня. Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами
из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело
надвигал себе на уши. На нем были новые лапти и онучи; толстая веревка, три
раза перевитая вокруг стана, тщательно стягивала его опрятную черную свитку.
И ему и Павлуше на вид было не более двенадцати лет.

Четвертый,
Костя, мальчик лет десяти, возбуждал мое любопытство своим задумчивым и
печальным взором. Всё лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу
заострено, как у белки: губы едва было можно различить; но странное
впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза:
они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, — на его языке по
крайней мере, — не было слов. Он был маленького роста, сложения тщедушного и
одет довольно бедно.

Последнего,
Ваню, я сперва было и не заметил: он лежал на земле, смирнехонько прикорнув
под угловатую рогожу, и только изредка выставлял из-под нее свою русую
кудрявую голову. Этому мальчику было всего лет семь.

истории

А какие ты
нам, Илюшка, страхи рассказывал, — заговорил Федя, которому, как сыну
богатого крестьянина, приходилось быть запевалой (сам же он говорил мало, как
бы боясь уронить свое достоинство). — Да и собак тут нелегкая дернула
залаять… А точно, я слышал, это место у вас нечистое.

 Что,
ребята, — начал он, помолчав, — неладно дело.— А что? — торопливо спросил
Костя.— Я Васин голос слышал.Все так и вздрогнули.— Что ты, что ты? —
пролепетал Костя.— Ей-богу. Только стал я к воде нагибаться, слышу вдруг
зовут меня этак Васиным голоском и словно из-под воды: «Павлуша, а Павлуша!»
Я слушаю; а тот опять зовет: «Павлуша, подь сюда». Я отошел. Однако воды
зачерпнул.— Ах ты, господи! ах ты, господи! — проговорили мальчики,
крестясь.— Ведь это тебя водяной звал, Павел, — прибавил Федя… — А мы
только что о нем, о Васе-то, говорили.— Ах, это примета дурная, — с
расстановкой проговорил Ильюша.— Ну, ничего, пущай! — произнес Павел решительно
и сел опять, — своей судьбы не минуешь.

Вот мы
остались и лежим все вместе, и зачал Авдюшка говорить, что́, мол, ребята, ну,
как домовой придет?.. И не успел он, Авдей-от, проговорить, как вдруг кто-то
над головами у нас и заходил; но а лежали-то мы внизу, а заходил он наверху,
у колеса. Слышим мы: ходит, доски под ним так и гнутся, так и трещат; вот
прошел он через наши головы; вода вдруг по колесу как зашумит, зашумит;
застучит, застучит колесо, завертится; но а за́ставки у дворца-то ^*** спущены.
Дивимся мы: кто ж это их поднял, что вода пошла; однако колесо повертелось,
повертелось да и стало. Пошел тот опять к двери наверху да по лестнице
спущаться стал, и этак спущается, словно не торопится; ступеньки под ним так
даже и стонут… Ну, подошел тот к нашей двери, подождал, подождал — дверь
вдруг вся так и распахнулась. Всполохнулись мы, смотрим — ничего… Вдруг,
глядь, у одного чана форма ^**** зашевелилась, поднялась,
окунулась, походила, походила этак по воздуху, словно кто ею полоскал, да и
опять на место. Потом у другого чана крюк снялся с гвоздя да опять на гвоздь;
потом будто кто-то к двери пошел да вдруг как закашляет, как заперхает,
словно овца какая, да зычно так… Мы все так ворохом и свалились, друг под
дружку полезли… Уж как же мы напужались о ту пору!

ы, может
быть, Федя, не знаешь, а только там у нас утопленник похоронен; а утопился он
давным-давно, как пруд еще был глубок; только могилка его еще видна, да и та
чуть видна: так — бугорочек… Вот на днях зовет приказчик псаря Ермила;
говорит: «Ступай, мол, Ермил, на пошту». Ермил у нас завсегда на пошту ездит;
собак-то он всех своих поморил: не живут они у него отчего-то, так-таки
никогда и не жили, а псарь он хороший, всем взял. Вот поехал Ермил за поштой,
да и замешкался в городе, но а едет назад уж он хмелён. А ночь, и светлая
ночь: месяц светит… Вот и едет Ермил через плотину: такая уж его дорога
вышла. Едет он этак, псарь Ермил, и видит: у утопленника на могиле барашек,
белый такой, кудрявый, хорошенький, похаживает. Вот и думает Ермил: «Сем
возьму его, — что ему так пропадать», да и слез, и взял его на руки… Но а
барашек — ничего. Вот идет Ермил к лошади, а лошадь от него таращится, храпит,
головой трясет; однако он ее отпрукал, сел на нее с барашком и поехал опять:
барашка перед собой держит. Смотрит он на него, и барашек ему прямо в глаза
так и глядит. Жутко ему стало, Ермилу-то псарю: что, мол, не помню я, чтобы
этак бараны кому в глаза смотрели; однако ничего; стал он его этак по шерсти
гладить, — говорит: «Бяша, бяша!» А баран-то вдруг как оскалит зубы, да ему тоже:
«Бяша, бяша…»

Варнавицы?..
Еще бы! еще какое нечистое! Там не раз, говорят, старого барина видали —
покойного барина. Ходит, говорят, в кафтане долгополом и всё это этак охает,
чего-то на земле ищет. Его раз дедушка Трофимыч повстречал: «Что, мол,
батюшка, Иван Иваныч, изволишь искать на земле?»— Он его спросил? — перебил
изумленный Федя.— Да, спросил.— Ну, молодец же после этого Трофимыч… Ну, и
что ж тот?— Разрыв-травы, говорит, ищу. Да так глухо говорит, глухо: —
разрыв-травы. — А на что тебе, батюшка Иван Иваныч, разрыв-травы? — Давит,
говорит, могила давит, Трофимыч: вон хочется, вон…

Покойников
во всяк час видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюша, который, сколько
я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья… — Но а в
родительскую субботу ты можешь и живого увидать, за кем, то есть, в том году
очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да всё на
дорогу глядеть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому, то есть, умирать в том
году. Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.— Ну, и видела
она кого-нибудь? — с любопытством спросил Костя.— Как же. Перво-на́перво она
сидела долго, долго, никого не видала и не слыхала… только всё как будто
собачка этак залает, залает где-то… Вдруг, смотрит: идет по дорожке мальчик
в одной рубашонке. Она приглянулась — Ивашка Федосеев идет…— Тот, что умер
весной? — перебил Федя.— Тот самый. Идет и головушки не подымает… А узнала
его Ульяна… Но а потом смотрит: баба идет. Она вглядываться, вглядываться —
ах ты, господи! — сама идет по дороге, сама Ульяна.— Неужто сама? — спросил
Федя.— Ей-богу, сама.— Ну что ж, ведь она еще не умерла?— Да году-то еще не
прошло. А ты посмотри на нее: в чем душа держится.

А знаете ли,
отчего он такой всё невеселый, всё молчит, знаете? Вот отчего он такой
невеселый. Пошел он раз, тятенька говорил, — пошел он, братцы мои, в лес по
орехи. Вот пошел он в лес по орехи да и заблудился; зашел — бог знает куды
зашел. Уж он ходил, ходил, братцы мои, — нет! не может найти дороги; а уж
ночь на дворе. Вот и присел он под дерево; давай, мол, дождусь утра, — присел
и задремал. Вот задремал и слышит вдруг, кто-то его зовет. Смотрит — никого.
Он опять задремал — опять зовут. Он опять глядит, глядит: а перед ним на
ветке русалка сидит, качается и его к себе зовет, а сама помирает со́ смеху,
смеется… А месяц-то светит сильно, так сильно, явственно светит месяц —
всё, братцы мои, видно. Вот зовет она его, и такая вся сама светленькая,
беленькая сидят на ветке, словно плотичка какая или пескарь, — а то вот еще
карась бывает такой белесоватый, серебряный… Гаврила-то плотник так и
обмер, братцы мои, а она знай хохочет да его всё к себе этак рукой зовет. Уж
Гаврила было и встал, послушался было русалки, братцы мои, да, знать, господь
его надоумил: положил-таки на себя крест… А уж как ему было трудно крест-то
класть, братцы мои; говорит, рука просто как каменная, не ворочается… Ах ты
этакой, а!.. Вот как положил он крест, братцы мои, русалочка-то и смеяться
перестала, да вдруг как заплачет… Плачет она, братцы мои, глаза волосами
утирает, а волоса у нее зеленые, что твоя конопля. Вот поглядел, поглядел на
нее Гаврила, да и стал ее спрашивать: «Чего ты, лесное зелье, плачешь?» А
русалка-то как взговорит ему: «Не креститься бы тебе, говорит, человече, жить
бы тебе со мной на веселии до конца дней; а плачу я, убиваюсь оттого, что ты
крестился; да не я одна убиваться буду: убивайся же и ты до конца дней». Тут
она, братцы мои, пропала, а Гавриле тотчас и понятственно стало, как ему из
лесу, то есть, выйти…

А
вот что я слышал. Шел я из Каменной Гряды в Шашкино; а шел сперва всё нашим
орешником, а потом лужком пошел — знаешь, там, где он сугибелью ^******** выходит,
— там ведь есть бучило ^*********; знаешь, оно
еще всё камышом заросло; вот пошел я мимо этого бучила, братцы мои, и вдруг
из того-то бучила как застонет кто-то, да так жалостливо, жалостливо: y-y…
y-y… у-у! Страх такой меня взял, братцы мои: время-то позднее, да и голос
такой болезный. Так вот, кажется, сам бы и заплакал… Что бы это такое было?
ась?— В этом бучиле в запрошлом лете Акима-лесника утопили воры, — заметил
Павлуша, — так, может быть, его душа жалобится.— А ведь и то, братцы мои, —
возразил Костя, расширив свои и без того огромные глаза… — Я и не знал, что
Акима в том бучиле утопили: я бы еще не так напужался.

А
правда ли, — спросил Костя, — что Акулина-дурочка с тех пор и рехнулась, как
в воде побывала?— С тех пор… Какова теперь! Но а говорят, прежде красавица
была. Водяной ее испортил. Знать, не ожидал что ее скоро вытащут. Вот он ее,
там у себя на дне, и испортил.(Я сам не раз встречал эту Акулину. Покрытая
лохмотьями, страшно худая, с черным, как уголь, лицом, помутившимся взором и
вечно оскаленными зубами, топчется она по целым часам на одном месте,
где-нибудь на дороге, крепко прижав костлявые руки к груди и медленно
переваливаясь с ноги на ногу, словно дикий зверь в клетке. Она ничего не
понимает, что бы ей ни говорили, и только изредка судорожно хохочет.)— А
говорят, — продолжал Костя, — Акулина оттого в реку и кинулась, что ее
полюбовник обманул.— От того самого.— А помнишь Васю? — печально прибавил
Костя.— Какого Васю? — спросил Федя.— А вот того, что утонул, — отвечал
Костя, — в этой вот в самой реке. Уж какой же мальчик был! и-их, какой
мальчик был! Мать-то его, Феклиста, уж как же она его любила, Васю-то! И
словно чуяла она, Феклиста-то, что ему от воды погибель произойдет. Бывало,
пойдет-от Вася с нами, с ребятками, летом в речку купаться, — она так вся и
встрепещется. Другие бабы ничего, идут себе мимо с корытами, переваливаются,
а Феклиста поставит корыто наземь и станет его кликать: «Вернись, мол,
вернись, мой светик! ох, вернись, соколик!» И как утонул, господь знает.
Играл на бережку, и мать тут же была, сено сгребала; вдруг слышит, словно кто
пузыри по воде пускает, — глядь, а только уж одна Васина шапонька по воде
плывет. Ведь вот с тех пор и Феклиста не в своем уме: придет да и ляжет на
том месте, где он утоп; ляжет, братцы мои, да и затянет песенку, — помните,
Вася-то всё такую песенку певал, — вот ее-то она и затянет, а сама плачет,
плачет, горько богу жалится…

Гляньте-ка,
гляньте-ка, ребятки, — раздался вдруг детский голос Вани, — гляньте на божьи
звездочки, — что пчелки роятся!Он выставил свое свежее личико из-под рогожи,
оперся на кулачок и медленно поднял кверху свои большие тихие глаза. Глаза
всех мальчиков поднялись к небу и не скоро опустились

_________________________________________________________________________________________________
Сочинение.
Рецензия на рассказ «Драгоценная пыль» из сборника К. Г. Паустовского «Золотая роза»

Константин Георгиевич Паустовский был настоящим художником слова. Благодаря своему таланту он мог перенести читателя в любой уголок красивейшей страны — России. Недаром он много путешествовал. И поистине самые лучшие его произведения — о природе. Нас восхищают авторское ощущение природы, его чувства, выраженные гениальным русским языком — языком Пушкина и Лермонтова, языком Тургенева. Мы видим представленные нашему взору картины природы. Очерк “Язык и природа” — это своего рода статья для начинающих писателей. Автор показывает в рецензируемом мною тексте главное, по его мнению, умение писателя: умение чувствовать то, о чем пишешь. Ведь только в этом случае читатель увидит яркий и живой образ, “тогда за каждым … ело-, вом видишь и чувствуешь, о чем говоришь, а не машинально произносишь их”. Я невольно соглашаюсь с Паустовским, читая его рассказы. Единой проблемой охвачено все произведение: неумение нынешних людей искусства (особенно в области литературы) связывать язык с природой. Действительно, слова, вырывающиеся из твоей души от переизбытка чувств, звучат намного выразительнее, чем лицемерное высказывание о вещах, не понятых до конца, ибо не испытанных. Основная мысль, пронизывающая рассказ, идея его — это восхваление силы нашего родного языка, с его помощью можно достигнуть небывалых высот, им можно раскрыть все-все, спрятанное далеко в сознании человека. Русский язык сотво-ряет чудеса, он — волшебник. Точно и правильно подобран эпиграф ко всему циклу “Алмазный язык”, куда и входит анализируемое произведение — “Язык и природа”. Вот эти замечательные слова Николая Васильевича Гоголя: “Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное название еще драгоценнее самой вещи”. В этом авторском очерке присутствуют не только живые описания природы, но и реальные герои. Их всего двое: какой-то встреченный Паустовским писатель и маленький мальчик. Выбор сих персонажей не случаен, они далеко не второстепенные. “Автор сочинений о городе” поражается “фантазии” Константина Георгиевича, позволяющей писать об “этой мертвой” природе. Сразу же после этого момента Паустовский переносит повествование в деревенский дом, где к нему обращается совсем еще маленький мальчик: “Пошли смотреть грома”. Напрашивается авторское сравнение; он противопоставляет взрослого человека мальчику. Взрослый погрузился в обыденность, а мальчик еще способен просто чувствовать и жить своими ощущениями. Молодая душа говорит: “смотреть гром”, хотя зрелый человек, зацикливаясь на правильности, не позволяет появиться такому странному словосочетанию, как будто гром можно только слушать. Константин Георгиевич выступает за понимание природы каждой “клеткой” нашей души. Тут играет роль не только фантазия, надо просто открыть себя на “растерзание” всем пяти чувствам. Это прекрасно получалось у Паустовского. Даже простое, казалось бы, слово “дождь” несет в себе столько живого, разного и неповторимого. Он и спорый, и грибной, и ливневый. Особенно изобилует художественными деталями слепой дождь (дождь, идущий при солнце). В народе о нем говорят: “Царевна плачет”. Писатель восхищен таким высоким пониманием прекрасного, и это при том, что народ (особенно деревенский) считается далеким от искусства. А настоящее искусство можно наблюдать не только на избранных великолепных творениях, но и на любой бытовой сцене. Какой великолепной образностью наделяет автор дождь! Дождь “крапает”, дождик “шепчет” или “звенит”. А какое трогательное отношение автора к такому красивому явлению, как заря! “Заря” нельзя говорить громко, считает он. Это тихое пробуждение природы, граница между ночью и утром. Писатель сравнивает в рассказе утреннюю и вечернюю зарю, летнюю и осеннюю. Природа с его слов представляется нам как живой человек, требующий нашей любви, человек с определенным характером. Свой рассказ автор завершает стихотворением Александра Сергеевича Пушкина, доказывая тем самым, что русский язык не был бы столь многозвучен, красочен и ярок без поэтов и писателей земли русской. “Люди, создавшие такой язык, — великие и счастливые люди”, — говорит Паустовский. Я тоже горда, что говорю на языке искусства. (Ведь можно жить в этой стране и говорить не на языке классиков.) Прочитав этот очерк, я в полной мере ощутила все то, что пытался донести до нас автор. Мне захотелось самой слиться с природой, на многое я не обращала внимания, хотя хорошо чувствую живой мир, окружающий меня.
Такова сила языка, им можно убедить человека в том, что не видно глазами. Это великое оружие, нужно только правильно им пользоваться.

…

Ответы на вопросы учебника «Литературное чтение» 3 класс, 1 часть, Климанова, Виноградская, страница 114. 

УКМ «Перспектива»

1. Что в произведении Бианки правда, а что вымысел?

Вымыслом являются мысли и разговоры насекомых, их взаимопомощь.

Правдой оказывается описание внешности и особенностей поведения насекомых.

2. От чьего имени ведётся рассказ?

Рассказ ведётся от имени автора, писателя Валентина Бианки.

3. Что вы можете сказать об авторе рассказа?

Это человек внимательный, наблюдательный, любящий природу.

4. Расскажите, что вы знаете о В. Бианки. Найдите статью о нём в энциклопедии.

Рассказ «Краткая биография писателя Валентине Бианки» для 3 класса

Будущий писатель родился 11 февраля 1894 года в Санкт-Петербурге. Его отец был биологом и работал в орнитологическом отделении музея. Он и привил мальчику любовь к природе и всем живым существам.

Когда Бианки вырос он тоже стал орнитологом, изучал природу Алтая, путешествовал на Телецкое озеро.

В начале 20-х годов прошлого века Бианки стал писать рассказы и сказки о природе. Чуть позднее он стал публиковать «Лесную газету», книгу о животных и птицах, которая сделала писателя знаменитым.

«Лесная газета» выходила несколько лет. В ней оказались собраны лучшие рассказы и сказки писателя.

Бианки очень любил природу, он был внимательным наблюдателем, предпочитал не охотиться, а изучать. Он очень много узнал об образе жизни животных и птиц и спешил поделиться своими знаниями с читателями.

Бианки хотел, чтобы мальчики и девочки тоже полюбили природу.

Умер писатель в 1959 году в возрасте 65 лет. Он написал более 120 книг, которые до сих пор пользуются огромной популярностью.

5. Представьте себе маленьких помощников Муравьишки. Нарисуйте их в своём воображении, используя строки из рассказа.

Гусеница-землемер. Червяк-червяком. Спереди ножки и сзади — ножки. Пошёл землю мерить.

Паук-сенокосец. Ноги как ходули, между ног голова.

Жужелица. Ноги ровные, шестиногий конь.

Жучок-блошачок. Чуть от земли видно.

Кузнечик. Длинные здание ноги. Крылья за спиной.

Майский хрущ. Тяжёлый, неуклюжий конь. Жёсткие крылья, как перевёрнутые корыта.

6. Найдите в тексте опорные слова и выражения. С их помощью составьте план. Перескажите рассказ Бианки другу.

План рассказа «Приключения муравьишки» по опорным словам

1. Дунул ветер и сорвал листок с ветки.
2. Пошёл землю мерить.
3. Начал паук ходули переставлять.
4. Бежит шестиногий конь.
5. Пружинки складные.
6. Перенесли кузнечика через забор.
7. Река и водомер.
8. Крылья, как корыта.
9. Качается Муравьишка на листовёртке.

Пересказ рассказа «Приключения муравьишки» другу для 3 класса

Однажды муравьишка забрался высоко на берёзу, загляделся на вид вокруг, но дунул ветер и сорвал лист с муравьём. Унесло муравья далеко-далеко, за деревню. Не знал он, как домой в муравейник добираться будет, и сильно расстроился.

Но встретил муравьишка гусеницу-землемера. Согласилась гусеница помочь муравьишке. Сел муравей на гусеницу, а та пошла землю мерить. Растрясла муравьишку. 

Слез муравьишка с гусеницы, паука-сенокосца увидел. Согласился паук помочь муравьишке. Сел муравей на паука, а тот давай длинные ноги, как ходули переставлять. Но медленно шёл паук, не понравилось это муравью.

Пересел он на жужелицу. Та побежала, как конь шестиногий. Вмиг до картофельных грядок довезла.

Там муравьишка пересел на жучка-блошачка. Тот хоть и маленький, а высоко прыгает. Доставил муравья до забора.

Там муравью кузнечик помог. Ноги длинные разогнул, подпрыгнул, крылья выпустил и перемахнул через забор.

А там река. Как через неё бедному муравью переправиться? А солнце уже к земле клонится. Не успевает муравей. Но помог ему клоп-водомер через реку переправиться.

А дальше уже хрущ майский на помощь спешит. Тот помчался так, что у муравья дух захватило. Доставил хрущ муравья к родной берёзе, на самой вершине высадил.

Стал муравей просить листовёртку помочь ему спуститься. А та отказала. Обиделся муравей, укусил гусеницу, а та с перепугу упала и давай паутинку разматывать. А муравей за гусеницу уцепился и спускается.

Так и добрался муравьишко до муравейника. А тут и солнце село.

7. Придумайте историю про то, как Муравьишке помогала, например, бабочка. Составьте план текста и запишите получившийся рассказ в творческую тетрадь.

План рассказа о бабочке, которая помогла Муравьишке.

1. На высокой берёзе.
2. Летящая бабочка.
3. Доброта бабочки.
4. Муравей спустился.

Рассказ о бабочке, которая помогал муравьишке для 3 класса

Опустил майский хрущ муравьишку на высокий сук и улетел. А бедный муравьишка не знает, как спуститься, ведь солнце уже садится.

Вдруг видит муравьишка, летит мимо бабочка, крылышками порхает. Стал он просить бабочку помочь ему с дерева спуститься.

Не стала отказывать бабочка, велела муравью сесть на спину и держаться крепче.

А потом спустилась к самому муравейнику. Спрыгнул муравей на землю, поблагодарил бабочку и домой поспешил. Тут и солнце село.