Очередная ротация мужчины на фронт, а именно в Дебальцево, была 4 января 2015 года. Александр рассказал о своем опыте войны для проекта «Vоин – это я» от Военного телевидения Украины.
К теме Мы были как на ладони, – военный рассказал шокирующие факты о боях за Дебальцево
Первое обострение
В Дебальцево в начале января 2015 года было относительно тихо. Интенсивность обстрелов такова, как в среднем по всей линии фронта. Однако оставалась настороженность относительно этого «аппендикса», в котором расположено Дебальцево, потому что с трех сторон были оккупанты.
Врач спасал воинов в Дебальцево / Скриншот с видео
Первое столь незначительное обострение произошло в рождественские дни. Тогда были сильные морозы и уже начались регулярные артиллерийские обстрелы.
Однако серьезное обострение ощутилось уже на Крещение. У нас тогда интенсивность обстрелов очень возросла, и мы это почувствовали по количеству раненых, которых приходилось спасать и эвакуировать, когда начинался такой нон-стоп.
Даже в тылу попадали под обстрелы
У нас было 3 врачебные бригады на базе с тремя автомобилями. И на каждой боевой позиции были боевые медики, а в батальонах – медицинские подразделения.
Однако возможностей становилось все меньше и меньше, чтобы вовремя оказывать помощь, а после того, как потеряли больницу в Светлодарске, времени становилось очень мало, потому что путь эвакуации занимал большое расстояние, что отнимало много времени. И с 30 января приходилось только эвакуировать.
Александр попадал под обстрелы / Скриншот с видео
Попадали даже в относительном тылу под обстрелы. Не говорю о передовой трассе к блокпосту Балу или Ольховатки. Даже за Дебальцевым были моменты пристрелок. Несколько раз мы на ходу выпрыгивали из автомобиля.
После 30 минут перестаешь бояться
Во время одного выезда на блокпост Балу начался обстрел. Я лег возле какого-то куска бетона, понятно, что он меня почти ничем не защищал в случае прямого попадания.
Было очень страшно. Я подтягивал к себе руки, ноги, чтобы не зацепило. А бой продолжался, и продолжался. Все вокруг взрывалось, летело, горело.
Уже где-то после 30 минут просто сил нет бояться. Это чувство «уставшего бояться» я очень хорошо помню. Непосредственно уже наша медицинская рота с каждым днем периодически подвергалась обстрелам.
Чудом уцелел
По радиосвязи со штабом согласовывали время прибытия транспорта, которым мы будем эвакуировать раненых. Именно в тот момент, когда прибыл транспорт, именно в момент погрузки тяжелых раненых, произошел прицельный обстрел нашего расположения пакетом «Градов».
Это привело к еще большим потерям. У нас появились погибшие. Раненые, которые были, получили еще более тяжелые ранения. Их получили мои собратья из медроты.
Хирург чудом уцелел под обстрелами / Скриншот с видео
Я чудом уцелел – ракета «Града» разорвалась в нескольких метрах от нас. Но защитил стоявший между нами автомобиль. Понятно, что это был прицельный обстрел медицинской роты, потому что медрота была на этой локации много месяцев, боевых подразделений там нет, и пакет «Градов» прицельно выпущен именно в момент, когда происходила эвакуация раненых.
Тактика действий врачей изменилась
Никаких конвенций враг не собирался соблюдать, и, соответственно, с этим пониманием нужно было менять тактику действий, эвакуаций, связи и координации. Это еще больше усложняло и без того критическую ситуацию.
Наш тайник, наш блиндаж, стал операционной, реанимационной. Еще за день до того я не мог подумать, что условно нарушу все каноны хирургии, асептики и антисептики, и мне придется вмешиваться в организм непосредственно в этих условиях для того, чтобы спасти людей.
Что я с этим фонариком забирался людям в живот, зашивал печень, ампутировал конечности, оперировал от черепа до мизинца все части тела. Это как фантастика. Однако пришлось утром 9 февраля принять решение: либо мы попытаемся сделать все, что можем, либо другое решение, другие варианты даже не рассматривали.
Все «боги войны» затихли
Уже к концу ситуация была очень критичной. Я привык к постоянным звукам нашей артиллерии, которая размещалась в километре от нас. Привык постоянно слышать, что ведем активную оборону.
И 17 февраля утром я оперирую раненых и во время операции общаюсь с собратьями и говорю: «Что-то не слышно нашу арту». Раненый говорит: «Вы меня здесь оперируете, а мы были последние, кто отстреливался из нашей локации».
Читайте также Мы не прятались, – шокирующие воспоминания воина об уничтожении танков врага в боях за Донецкий аэропорт
То есть они были ранены, артиллерия повреждена. Тогда я понял, что это начало конца нашей обороны, потому что если затихают «боги войны», то пехоте долго не продержаться.
Чтобы вы понимали, до конца девятых суток в окружении практически все передовые подразделения держали весь периметр. Однако как бы ни было досадно, но 18 февраля начался прорыв.
Ребята работали безупречно
Это был многочасовой, ночной, а затем и дневной марш с постоянными засадами, боями, обстрелами, сломами. В этом марше проявлялись такие крутые моменты, даже если твой автомобиль не мог выехать на подъем, то приезжала какая-то тунгуска или танк и просто выталкивал твой грузовик на этот склон или вытаскивали из оврага.
Это была очень крутая командная работа, где никто не знал, кто, что, какое подразделение, но это была очень сплоченная, несмотря на все отчаяние, работа. Как на всю ту критическую ситуацию, ребята работали просто безупречно.
Последнего раненого оперировали без наркоза
Ты не запоминаешь каждого человека, но некоторые очень врезались в память. Кто-то вел себя нестандартно, кто-то был очень смелым. Кто-то для меня был суперсложным случаем.
Пациенты вдохновляли хирурга / Скриншот с видео
Именно те, кого я запоминал, находили меня, и эти встречи невероятно вдохновляли. Когда вижу человека, который жив, почти здоров и помню, что с командой сделал все, чтобы спасти еще одну душу, чтобы спасти еще одного защитника или мирного жителя.
Помню последнего раненого в Дебальцево – Саню Тарасюка, у которого четырехчасовая операция, чрезвычайно тяжелая, на внутренних органах. Наркоз на нем завершился на первом часу, а оперировать нужно было, а Саша жив-здоров, женился, и все прекрасно.
Александр Данилюк: Они не просто живы
С несколькими собратьями-ранеными мы даже ходим каждый год в горы. Двое из Дебальцево и один из Станицы Луганской, с которыми мы подружились.
Это уже стало традицией ежегодно идти в горный поход, в прямом смысле слова идти, потому что у них есть 2 ноги у каждого, хотя не у каждого они могли быть, потому что их жизнь была на волоске.
Это очень круто, что они не просто живы, а могут подниматься в горы даже впереди всех других здоровых. Такие моменты действительно ценны.
1. Блин
Это было давно. Это было месяца четыре назад.
Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.
То есть сидели-то мы не на берегу, — где же там сидеть: сыро и грязно, да и неприлично, — а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.
Компания была смешанная — русско-итальянская.
Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.
В особенности в смысле международных отношений.
Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твердую, ничем несокрушимую уверенность, что Россия также прекрасна. Они кричали, что итальянцы ненавидят солнце и совсем не переносят жары, что они обожают мороз и с детства мечтают о снеге.
В конце концов мы так убедили друг друга в достоинствах наших родин, что уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом.
— Да, конечно, Италия прекрасна, — задумались итальянцы.
— А ведь мороз, — он… того. Имеет за собой… — сказали и мы друг другу.
И сразу сплотились и почувствовали, что итальянцы немножко со своей Италией зазнались и пора показать им их настоящее место.
Они тоже стали как-то перешептываться.
— У вас очень много шипящих букв, — сказал вдруг один из них. — У нас язык для произношения очень легкий. А у вас все свистят да шипят.
— Да, — холодно отвечали мы. — Это происходит от того, что у нас очень богатый язык. В нашем языке находятся все существующие в мире звуки. Само собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть.
— А разве у вас есть «ти-эч», как у англичан? — усомнился один из итальянцев. — Я не слыхал.
— Конечно, есть. Мало ли что вы не слыхали. Не можем же мы каждую минуту «ти-эч» произносить. У нас и без того столько звуков.
— У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы, — ухнула я.
Итальянцы несколько минут молча смотрели на меня, а я встала и, повернувшись к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и к тому же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет.
Помолчали.
— Вот приезжайте к нам ранней весной, — сказали итальянцы, — когда все цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!
— Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.
— Масленица. Блины едим.
— А что же это такое блины?
Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!
— Блин, это очень вкусно, — объяснила я. Но они не поняли.
— С маслом, — сказала я еще точнее.
— Со сметаной, — вставил русский из нашей компании.
Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и сметану не поняли.
— Блины, это — когда масленица! — толково сказала одна из наших дам.
— Блины… в них главное икра, — объяснила другая.
— Это рыба! — догадался, наконец, один из итальянцев.
— Какая же рыба, когда их пекут! — рассмеялась дама.
— А разве рыбу не пекут?
— Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина — мучное.
— Со сметаной, — опять вставил русский.
— Блинов очень много едят, — продолжала дама. — Съедят штук двадцать. Потом хворают.
— Ядовитые? — спросили итальянцы и сделали круглые глаза. — Из растительного царства?
— Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.
Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая, темная пропасть взаимного недоверия и непонимания.
Они переглянулись, перешепнулись.
Жутко стало.
— Знаете, что, господа, — нехорошо у нас как-то насчет блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.
Положение было не из приятных.
Но между нами был человек основательный, серьезный — учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчетливо и внятно:
— Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, т. е. так называемым маслом. Полученная путем нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.
Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.
Итальянцы пошептались и спросили робко:
— А с какою целью вы все это делаете?
Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:
— Чтобы весело было!
2. Широкая масленица
Из кухни несется чад, густой, масленный. Он режет глаза, и собравшиеся у закуски гости жмурятся и мигают.
— Блины несут! Блины несут! Несут,
Но вам не хватит. Ваш сосед взял два последних, а вам придется подождать «горяченьких».
Но, когда принесут «горяченьких», окажется, что большинство уже съело первую порцию, — и прислуга начинает подавать опять сначала.
На этот раз вам достается блин — один, всеми отвергнутый, с драным боком и дыркой посредине.
Вы берете его с кротким видом сиротки из хрестоматии и начинаете искать глазами масло.
Масло всегда бывает на другом конце стола. Это печальный факт, с которым нужно считаться. Но так как со своим маслом приходить в гости не принято, то нужно покориться судьбе и жевать голый блин.
Когда вы съедите его, — судьба, наверное, улыбнется, и вам передадут масло с двух сторон сразу. Судьба любит кротких и всегда награждает их по миновании надобности.
На самом почетном месте стола сидит обыкновенно блинный враль. Это просто-напросто хитрый обжора, который распускает о себе слухи, что он может съесть тридцать два блина.
Благодаря этому он сразу делается центром внимания. Ему первому подают, его блины прежде других подмасливаются и сдабриваются всякими масленичными аксессуарами.
Съев штук пятнадцать-двадцать, — сколько аппетита хватит, — с полным комфортом, он вдруг заявляет, что блины сегодня не совсем так испечены, как следует.
— Нет в них чего-то такого, этакого, — понимаете? Неуловимого. Вот это-то неуловимое и делает их удобосъедаемыми в тридцатидвухштучном количестве.
Все разочарованы. Хозяевы обижены. Обижены, зачем много съел, и зачем никого не удивил.
Но ему все равно.
— Что слава? яркая заплата на бедном рубище певца!
Он всех надул, поел, как хотел, и счастлив.
Еще несут горяченьких.
Теперь, когда все сыты, вам дают сразу три хороших горячих блина.
Вы шлепаете их на тарелку и в радостном оживлении окидываете глазами стол.
Направо от вас красуется убранное зеленью блюдо из-под семги, налево — аппетитный жбан из-под икры, а прямо у вашей тарелки приютилась мисочка, в которой пять минут назад была сметана.
Хозяйка посмотрит на вас такими умоляющими глазами, что вы сразу громко закричите о том, что блины, собственно говоря, вкуснее всего в натуральном виде, без всяких приправ, которые, в сущности, только отбивают настоящий вкус, и что истинные ценители блина предпочитают его именно без всяких приправ.
Я видела как-то за блинами молодого человека великой души, который, под умоляющим взглядом хозяйки, сделал вид, что нашел в пустой банке икру и положил ее себе на тарелку. Мало того, он не забывал на кусок блина намазывать эту воображаемую икру и проделывал все это с такой самоотверженной искренностью, что следившая за ним хозяйка даже в лице изменилась. Ей, вероятно, показалось, что она сошла с ума и лишилась способности видеть икру.
После блинов вас заставят есть никому не нужную и не милую уху и прочую ерунду, а когда вам захочется спать, — вас потащат в гостиную и заставят разговаривать.
Пожалуйста, только не вздумайте взглянуть на часы и сказать, что вам нужно еще написать два письма. Посмотрите на себя в зеркало, — ну кто вам поверит?
Лучше прямо подойдите к хозяйке, поднимите на нее ваши честные глаза и скажите просто:
— Я спать хочу.
Она сразу опешит и ничего не найдет сказать вам.
И пока она хлопает глазами, вы успеете со всеми попрощаться и улизнуть.
А хозяйка долго будет думать про вас, что вы шутник.
Так чего же лучше?
Исследовательская работа по
литературе
Традиционные темы и тенденции
новаторства в творчестве Н.А. Тэффи
Оглавление
Введение
§ 1. «Хочу нравиться
всем, всегда…»
§ 2. Особенность юмора
Н.А. Тэффи
§ 3. Трагедия
«маленького человека» в творчестве Н.А. Тэффи
§4. Печаль по человеку,
выродившемуся в «человекообразное»
§ 5. Женские характеры
в творчестве Н.А. Тэффи
Заключение
Литература
Рассказ – один из эпических жанров – имел
в России блистательных представителей. Отрицать влияние на творчество Н.А.
Тэффи предшествующих русских писателей невозможно. Конечно же, влияние было. А
значит, и совпадение традиционных для русской реалистической литературы тем с
проблематикой творчества Н.А. Тэффи неизбежно. Так, к примеру, Н.А. Тэффи –
преемница А.Чехова – никогда не скрывала своего восхищения его творчеством,
которое во многом отражается и в ее произведениях. Но Тэффи при этом сохранила
свою редкую индивидуальность рассказчика. На её прозу, отмеченную изяществом,
сдержанностью, непринуждённым остроумием, влияние воздействовало благотворно. В
рассказах Тэффи, внешне простых, никогда не нарушается чувство меры и такта.
Даже когда она пишет смешно, это вызывает улыбку, а не хохот. Как хорошо сказал
Корней Чуковский, Тэффи «никогда не превращала свой талант в механический
смехофон».
Как и всякий незаурядный писатель, Тэффи
создала свой художественный мир, собственную концепцию человека (женские
образы). Так, героини Тэффи – жительницы всего белого света, она типизирует не
только российскую действительность, а жизнь вообще.
Цель
нашей исследовательской работы – выявить, исследовать, определить традиционную
для русской литературы тематику произведений Н.А. Тэффи и в то же время
установить новаторскую особенность поэтики этого автора.
Научная новизна
работы. Тема исследования предполагает разные аспекты в исследовании, и, естественно,
никак не может быть исчерпана только одной работой. Не претендуя на
всесторонний охват этой темы, мы сосредоточили внимание на нескольких темах
рассказов Н.А. Тэффи. В нашу задачу входило лишь наметить некоторые, наиболее
традиционные для русской литературы, темы ее творчества и попытаться
по-новому осветить особенности женских характеров в рассказах Н.А. Тэффи.
В связи с целью работы на защиту выносятся
следующие гипотезы:
1. Н.А.
Тэффи использовала традиционные для русской реалистической литературы темы,
среди них и такие, как тема «маленького человека» и тема «вырождающейся
личности»;
2. Н.А.
Тэффи – новатор в реалистичном юмористическом рассказе среди женщин-писателей;
3. Н.А.
Тэффи особенна, ни на кого не похожа в обрисовке «безгрешных грешниц»,
основным признаком которых является жизненная рассеянность
Объектом исследования в
работе послужили следующие произведения Тэффи: рассказы «Явдоха»,
«Потаповна», «Демоническая женщина», «Кука», «О
дневнике».
Предметом исследования
является проблематика прозы Тэффи.
Структура .
Работа состоит из введения, 4 параграфов (параграф 3: традиционные темы в
творчестве Тэффи, параграф 4: женские характеры), заключения, списка
литературы. Общий объём страниц.
Наверное, было бы
естественно, если бы она родилась в южнорусских декорациях солнечной
Одессы, где пряный морской воздух буквально наэлектризован юмором, а её жители
как будто уже рождаются готовыми писателями с зорким взглядом и с острыми
словечками на устах. Но Тэффи, она же Надежда Александровна Лохвицкая –
нордическая звезда, её родина – Петербург.
Она прожила
долгую жизнь – целых 80 лет, что для представителей той эпохи практически
нонсенс. Но тем Тэффи и замечательна: у неё был свой исключительный путь. Опять
же в отличие от многих, известность, пришедшая к ней в 30 лет, не ослабевала
до самых последних дней её жизни, и даже в эмиграции Лохвицкая не теряла своей
популярности. Тэффи черпала вдохновение из повседневности, расцвечивая её
своим зорким и ироничным взглядом.
Будущая
«королева российского юмора» Надежда Александровна Лохвицкая родилась 24 апреля
(6 мая) 1852 года в семье адвоката, профессора криминалистики Александра
Владимировича Лохвицкого, её брат – Николай Лохвицкий, участник белого
движения в Сибири, а старшая сестра – поэтесса с библейским псевдонимом Мирра
(Мария Лохвицкая), которую называли «русской Сапфо». У Мирры Лохвицкой, правда,
с творчеством получилась диаметрально противоположная ситуация: вопреки широкой
известности в начале своего литературного пути, она достаточно быстро была
предана забвению. Тэффи же, несмотря на то, что писала с самого детства,
впервые опубликовалась только в 1901 году в журнале «Север». При этом своим
поэтическим дебютом Надежда Александровна особенно не впечатлилась, о чём
отписала в свойственной ей манере: «…Одна из моих старших сестер, Мирра Лохвицкая, уже давно и с успехом
печатала свои стихи. Мне казалось чем-то смешным, если все мы полезем в
литературу. Между прочим, так оно и вышло… Итак — я была недовольна. Но когда
мне прислали из редакции гонорар — это произвело на меня самое отрадное
впечатление».
Впрочем,
тогда ещё Тэффи не была Тэффи (это произошло только в 1907 году), а
подписывалась своей девичьей фамилией. Но надо ж было как-то различать обеих
сестёр! Псевдоним же возник то ли от прозвища харизматичного и чудаковатого
слуги Лохвицких – Стеффи, то ли от стихов Редьярда Киплинга -«Taffy was a
walesman / Taffy was a thief».
После
своего дебюта удачливая Тэффи довольно быстро начала активно сотрудничать с
различными печатными изданиями, среди которых «Русское слово», «Биржевые
новости», «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», учреждённый Аркадием Аверченко,
другом и собратом Тэффи по литературному цеху. Лохвицкая писала злободневные сатирические
стихи, но тем не менее прославилась именно жанром юмористического рассказа, в
чём была абсолютным новатором среди женщин.
Большинство
женщин той эпохи пробовали себя в поэзии, реализуя культовую формулу
Ахматовой: «Я научила женщин говорить, но кто теперь их замолчать заставит?» Прекрасные
дамы «ударились» в стихотворное творчество, как в омут с головой, не уделяя
особого внимания прозе. Анна Ахматова, Марина Цветаева, Зинаида Гиппиус, София
Парнок, Мария Петровых, Поликсена Соловьёва… Конечно, они писали и прозу, но
основную часть их творческого наследия составляет именно поэзия. И тут – такой
прорыв, не просто женщина-прозаик, а ещё и «первая юмористка XX века». А
законодателями жанра были Ильф и Петров, Зощенко, Булгаков, Олеша… Все
они, как и Тэффи, черпали вдохновение из абсурдной, грустной и весёлой,
гротесковой и трагической повседневности, но кто из них мог так ёмко и
психологически тонко изобразить портрет женщины, а «демонической женщины»? У
которой «четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке»? Тэффи со
своим подходом, со своей чисто женской остроумной позицией, фактически открыла
в эту область дорогу другим представительницам прекрасного пола. Так что если
Анна Андреевна Ахматова и научила наших женщин говорить, то Надежда
Александровна Лохвицкая сделала это с «перчинкой», задоринкой. Как метко
выразился Саша Чёрный: «Прежние писательницы приучили нас ухмыляться при виде женщины,
берущейся за перо, но Аполлон сжалился и послал нам в награду Тэффи, не
«женщину-писательницу», а писателя большого, глубокого и своеобразного».
Тэффи была
счастливицей на литературном фронте и любимицей Николая II. Она была настолько
популярна, что её именем даже были названы конфеты и духи. И это ещё при жизни.
Не многие могут похвастаться таким успехом. 16 сборников до отъезда в
эмиграцию – к слову, тоже большой успех. «Хочу нравиться всем, всегда», —
говорила Тэффи. И — нравилась.
О личной
жизни Тэффи известно мало. «Не знаю, что именно интересно в моем «жизнеописании». День
рождения? Браки и разводы? Думаю, что интересно только литературное»,
— писала сама Тэффи.
Несмотря на
отсутствие подробностей из личной жизни, есть много свидетельств о том, какой
была сама Надежда Александровна. А была она женщиной видной, сценически
эффектной и яркой. Вот как вспоминала о быте Тэффи её хорошая знакомая
Васютинская-Маркадэ: «В вазах всегда стояли цветы, во всех случаях жизни она
держала тон светской дамы».
…С
наступлением революции начались скитания Тэффи. Она была из тех, кто не
услышал блоковскую «музыку революции». А посему после поездок по югу России,
Тэффи, как и многие, оказалась сначала в Константинополе, а потом в Париже, где
не только бурлила литературная жизнь, но и процветала русская диаспора (правда,
к некоторым её представителям слово «процветала» применить можно разве что с
очень большой натяжкой.)
Но Тэффи и
тут не растерялась – открыла свой салон, посетителями которого стали, например,
писатель Алексей Толстой и легендарная дива серебряного века Саломея
Андроникова. Надежда Александровна стала летописцем эмигрантского быта, и в
20-30-ые годы её рассказы множились как грибы после дождя. Вот только
тональность, конечно, изменилась: добавились трагические нотки… Но она не
унывала и пронесла юмор и иронию через всю свою жизнь. «Дать человеку возможность
посмеяться, — не менее важно, чем подать нищему милостыню или кусочек хлеба.
Посмеёшься — и голод не так мучает. Кто спит — тот обедает, а, по-моему, кто
смеётся, тот наедается досыта», — говорила Тэффи.
Последняя
её книга «Земная радуга» вышла в Нью-Йорке незадолго до её смерти. Тэффи
не стало 6 октября 1952 года, спустя два дня она была отпета в
Александро-Невском соборе и похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа
рядом с Иваном Буниным.
Она хотела
нравиться всем и всегда. У неё это получилось не только при жизни, но и после
смерти: ведь «первой юмористкой ХХ века» восхищаются и зачитываются до сих пор.
Надежда Александровна Тэффи так говорила о
себе: «Я родилась в Петербурге весной, а, как известно, наша петербургская
весна весьма переменчива: то сияет солнце, то идёт дождь. Поэтому и у меня, как
на Фронтоне греческого театра, два лица: смеющееся и плачущее». Комизм и
трагизм неотделимы в рассказах Тэффи так же, как и в настоящей жизни, где они
перемешаны.
М.
Зощенко, который учился у Тэффи умению находить «прекрасно смешные
слова», писал: «во всех её рассказах какой-то удивительный и истинный
юмор её слов, какая-то тайна смеющихся слов, которыми в совершенстве владеет
Тэффи». При этом Тэффи не обличает, не зовёт, не требует, не ведет
авторский «суд сверху» над персонажами. Она с людьми, она не отделяет себя от
них ни в чём, но умна и знает, что то лучшее, к чему стремится человек и с чем
наивно сравнивает подлинную жизнь, — выдумка, самообман, бесплодная утеха, что
вот это подлинное огромно, сложно, своевластно, и никому, никому не ведомы его
пути… Печаль – вот основная черта её голоса, надломленного, умного. Что значит
человек, что может он, маленький, жалкий, вечноизменчивый, бессильный?
Тэффи
изображает людей, которые едят, поют, спят, тупеют от скуки, скрашивают жизнь
пошлыми анекдотами, картами, водкой, сплетней, флиртом. Пошлость будничного
человеческого бытия становится основной темой творчества Тэффи. На страницах
книг Тэффи представлено множество самых разнообразных типажей: здесь гимназисты
и мелкие служащие, журналисты и путешественники, курортные мужья и дачные
«типы», модные адвокаты и провинциалы, приказчики и просто
«добрые знакомые», взрослые и дети. Но Тэффи никогда не
разговаривает с читателем в открытую, не навязывает ему своих мыслей, а
подводит к выводам, пользуясь психологическим подтекстом, системой
художественных образов. Психологизм Тэффи реалистичен.
Тема
душевной чёрствости, традиционная для русской классической литературы, близка и
Тэффи. Чтобы высмеять своих героев, она пользуется полифоническим диалогом,
передающим суть внутреннего мира героев. Высвечивая эгоистическую натуру
обывателя, писательница заставляет задуматься о жестокой жизни, подавляющей всё
человеческое в человеке. Всюду за внешне политическими событиями, за будничной
житейской интонацией у неё прячется тоскливый вздох по настоящей, чистой и
прекрасной жизни.
Торжество
пошлости ужасает Тэффи. «О, как жутко!» – подтекст большинства
рассказов писательницы, внешне забавных, внутренне глубоко трагичных.
Не
войны и революции привлекают внимание писательницы, а обыкновенное существование
обычных людей. И в этом она близка к целому ряду русских писателей. Необходимо
вспомнить, что в русской классической литературе такой тип литературного героя
возник в 20-30 года 19 века. Первым образом маленького человека стал Самсон
Вырин из повести А. С. Пушкина «Станционный смотритель». Традиции Пушкина
продолжил Н.В.Гоголь в повести «Шинель».
Маленький
человек — это человек невысокого социального положения и происхождения, не
одаренный выдающимися способностями, не отличающийся силой характера.
К
теме маленького человека обращаются также писатели конца XIX и начала XX века:
А. Чехов, М. Горький, Л. Андреев, Ф. Сологуб, А. Аверченко.
Тэффи
близка традиционная мысль о трагизме существования «маленького
человека» в жестоком мире. Её рассказ «Явдоха» потрясает
удивительным проникновением в психологию старухи-крестьянки. Явдоха –
«старуха тощая, длинная, спина дугой«. Явдоха доживает свой
век в хатке, которая «была маленькая, вросла в землю до самого оконца с
радужными стёклами-осколышками». Единственное живое существо у неё – кабан
«в дырявой пуньке, прилепившейся к хатке, так что ночью
Явдоха всегда слышала, когда кабан чесал бок о стенку». Всё происходящее в
мире старуха воспринимает смутно. Грянула война, прошли мимо хатки солдаты –
Явдоха вздыхает: «Подыптали кабанову крапивку. Усё подыптали!» пришло
письмо от сына «з вармии», Явдоха думает: «Значит, забрали,
значит, на войне. Значит, денег к празднику не пришлёт. Значит, хлеба не
будет». Старуха даже не улавливает смысла письма, где говорится о том, что
сын Апанасий «приказал долго жить».
Деревенская
свадьба в рассказе «Явдоха» описана Тэффи с такой сдержанностью,
скупостью. Это и понятно, так как весёлое «гулянье» изображено через
восприятие старухи: «На селе праздник был: плели девки венок для кривой
Ганки, просватанной за Никанора, Хроменкова сына. Сам Никанор на войну шёл, а
старикам Хроменкам работница в дом нужна. Убьют Никанора, тогда уж работницы не
найти. Вот и плетут девки кривой Ганке венок»
Как
снижены здесь образы света и музыки (песни): На празднике у Ганки скучно,
«девки тесно уселись на лавке вокруг стола, красные, потные, безбровые,
вертят, перебирают тряпочные цветы и ленты и орут дико, во всю
мочь здорового рабочего тела, гукающую песню. Лица у них свирепые, ноздри
раздутые, поют, словно работу работают«.
Народной
вольной песне, которая выводит человека из тяжёлого состояния души, нет места в
хате у Ганки, где душно, «пахнет кислым хлебом и кислой овчиной»:
«А песня полевая, раздольная, с поля на поле, далеко слышная. Здесь сбита,
смята в тесной хате, гудит, бьётся о малюсенькие, заплывшие глиной
окна».
Тэффи
в своем рассказе стремится передать народный говор, склад ума, народную
психологию.
Рассказ
«Явдоха» широко включает просторечную лексику: «от сына з
вармии; може не мне; у село пойдёшь; у селе прочтут; усё подыптали;
подбоченилась; кренделяет; нема часу; ин приду; чаво; чи ранец».
Многократные повторы («А у меня, тово… сын на этой неделе помер» (4
раза).; «Сын у меня, Панас. Прислал письмо з вармии.» (4 раза)
характеризуют томительные и безответные чувства одинокой старухи.
Л.А.
Евстигнеева отмечает в рассказе «Явдоха» «умение автора выражать
мысль «невидимыми» художественными средствами» – т.е. деталями.
В рассказе Н.А. Тэффи «Явдоха» тема тяжелого крестьянского быта созвучна
Пушкину, Чехову, а художественная манера объективности, мысль о трагизме
существования «маленького» человека в жестоком мире являются
традиционными для русской реалистической литературы.
Как
известно, Тэффи долгое время была сотрудником журнала «Сатирикон».
Борьба
с пошлостью стала одной из главных тем сатириконцев. В начале 1910 г. выходит
специальный номер «Сатирикона» – «О пошлости». На обложке –
«символический портрет в виде наглого, толстого, безвкусно одетого идола».
В жизни этот идол многолик. Причём у каждого
сатириконца было своё любимое воплощение пошлости. У Аверченко – это
«весёлые устрицы», у Саши Чёрного – «нищие духом». Для
Тэффи – это «человекообразные», она даже подробно описывает историю
их происхождения. Засилие пошлости кажется для Тэффи страшной бедой. Отражение
свое эта тема нашла во многих рассказах Н. Тэффи, мы рассмотрим рассказ
«Потаповна». Тэффи даёт заглавие своему рассказу простое, незамысловатое
«Потаповна». И для этого у Тэффи, безусловно, есть причины. Потаповна
для Тэффи – печаль по человеку, выродившемуся в «человекообразного».
Автор использует «интерьер» кухни для
передачи «душевного состояния» героини. Н. Тэффи
«Потаповна»: «Кастрюли не чистятся, сор лежит в углу за печкой и
не выметается… Не тревожимые мокрой тряпкой тараканы собираются густой толпой
около крана и озабоченно шевелят усами.
Старая лиловая собака, видавшая лучшие дни и сосланная
на кухню за старость и уродство, печально свесила правое ухо и так и не
поднимает его, потому что всем своим собачьим существом предчувствует великие
события.
А события надвигаются.
Властительница всех этих кастрюль и сора, и тараканов
кухарка Потаповна собралась замуж.
И об этом ясно свидетельствует не сходящая со стола
наливка и нарезанный ломтиками солёный огурец».
В портретной зарисовке Потаповны мы наблюдаем нечто
«нечеловеческое», «человекообразное».
«Она человек опытный – знает, что когда нужно.
Голова у неё круглая, как кочан, а сзади, в самом
центре затылка, торчит седая косичка, будто сухой арбузный хвостик.
Потаповна – девица не без воспоминаний. Одно
воспоминание живёт у сестры в деревне, другая – учится у модистки. А над плитой
висит старая солдатская фуражка, лет пять назад украшавшая «безбровую
солдатскую харю».
В рассказе «Потаповна» нет места живому, искреннему,
таинственному чувству, каким является любовь.
Потаповна яростно тёрла стол мочалкой, как бы давая
понять, что с поэзией любви на сегодняшний день покончено и суровый разум
вступил в её права».
Обратим внимание на то, что Тэффи имени жениха Потаповны
не называет: «А вечером приходит «он» – жених», Тэффи в
очередной раз подчёркивает, что и «жених», как и Потаповна –
«человекообразное».
«Он седой с плутоватыми глазками и таким красным
носом, какой бывает только у человека, хватившего с мороза горячего чаю, и то
лишь в первые пять минут».
Речь персонажей по-народному метафорична. Так,
Потаповна рассказывает жениху о юбке, которую восемь лет носила, употребляет
фразу: «чем больше ношу, тем больше блестит». Жених в разговоре
произносит пословицу: «Битая посуда два века живёт». Потаповна ищет
себе под старость «прочную любовь» с выгодой. Жених, которому за 80,
тоже интересуется прежде всего приданым. Каждый старается указать, что его
здоровье хуже и он умрёт раньше.
Тэффи смеётся над женихом и невестой – они заботятся
прежде всего о барахлишке, которое можно будет прибрать себе после свадьбы.
Посреди
шумной и пошловатой бездушности, скучных и обязательных обрядов, серенькой
обыденности, над которой смеётся и грустит Тэффи, она находит особую, коренную
свою тему: женщины. «Они все принадлежат к одному и тому же типу… —
замечал критик П. Пильский. – ни у одной из них нет ни глубоких страстей, ни
серьёзных потрясений. Их основной признак – жизненная рассеянность. Они
легкомысленны, но не преступны, забавны, но не предосудительны, их легкомыслие
производит впечатление шалости, а их измены, падение, ошибки окрашены
подкупающей наивностью, поэтому никогда не вызывает осуждения, их невольно
прощаешь. А чтобы простить, надо только улыбнуться. Героини Тэффи – безгрешные
грешницы, и искупающей и примиряющей чертой здесь является их прелестная
бездумность, милая чепуха их дел, незамысловатость морали, детская простота их
ложки». Не любопытствующий мужской взгляд «со стороны», а ум
женский, насмешливый, язвительный, подметил и показал всех этих дачниц,
визитёрок, «демонических женщин», дам-патронесс, корявых старушонок,
рассеянных подруг и обманутых жён.
Снисходительный
и сочувственный взгляд Тэффи проникал в святая святых – в интимный дневник
женщины. Какую очаровательную вздорность, какую обезоруживающую наивную
самовлюбленность открывает она в женской душе: «5 декабря. Сегодня я была
особенно интересна. Даже на улице все вздрагивали и оборачивались на меня. 5
января. Почему все они сходят с ума из-за меня? Хотя я действительно, очень
красива. В особенности глаза. Они, по определению Евгения, голубые, как небо…
5 марта. Я сама знаю, что я загадочна. Но что же мне делать, если я
такая?» («О дневнике»). Но она бывала в «женской» теме чаще не
столь добродушна, ирония Тэффи переплетается в ее рассказах и с откровенной
насмешкой над женщинами-героинями («Визитерка», «Прелестная
женщина», «Типы и группы», «Счастливая любовь»,
«Демоническая женщина», «Бабья книга», «Кука» и
др.).
Такой
женский тип изображен в рассказе Тэффи «Кука». «Клавдия всю
жизнь была «подругой» – сообщается читателям.
«Маленькая, рыженькая, хроменькая, одевалась она всегда в какие-то
защитные цвета и благодаря этим цветам и собственной окраске так плотно сливалась
с окружающей средой – со стеной, с диваном, что ее при желании нелегко было
заметить» (Кука). Серенькая Кука беззаветно преданна блестящей красавице
Зое: «Зоя весела, и Кука улыбается. Зоя молчит, и Куки не слышно».
Когда Кука поняла, что Зое князь нравится, она сразу же за компанию тоже
влюбляется.
Но
душа у Куки не маленькая, она может вмещать большую любовь и большую ненависть.
Ради «госпожи» Кука отказывается от собственного счастья, она живёт
«жизнью» Зои. Отрицательная отталкивающая черта в Куке – это её
«придирчивость» к себе, «приниженность», страх перед
красотой.
«Как
всё сегодня нарядно, — думала Кука, пряча в рукава свои руки в нитяных
перчатках. – И как я не подхожу всему этому«.
Кука
считает, что не имеет права: сидеть как настоящая дама с удивительным человеком
(князем); пить из красивой рюмки; садиться в нарядный автомобиль; целоваться
(«Куку, которая веснушками шевелит, целует теми же губами…»),
потому что она «маленькая, корявенькая», бедная, как её перчатки
(простые, бедненькие, рваненькие),
Кука
– это, во-первых, уменьшительное от имени «Клавдия», во-вторых,
сокращение от кукушки («это меня так младший братец прозвал»). Кука
вполне ассоциируется с птицей-кукушкой, которая не вьёт себе гнезда.
Кука
для Тэффи – это женский тип в комедии нашей жизни. Куке нужен только диван и
серенькая одежда. Образ Куки международен. Вообще, для Тэффи характерно
описание обобщенных психологических типов женщин, интернациональных, а не
исконно русских.
Необычен
образ «богемной» девушки, женщины эпохи декаданса в рассказе Н.А. Тэффи
«Демоническая женщина». Эффект комического построен
на прямом пародировании поведения «богемной женщины». Исходя из основных идей
эстетики декаданса, можно проследить некий «шаблон» черт и качеств, высмприсущих
человеку эпохи декаданса и так обличительно высмеянных Тэффи.
1).
Своеобразие визуальной самопрезентации (одежда, аксессуары, «перформансы»,
театральность проявлений); устойчивые атрибуты, выдающие принадлежность к
богемной среде; стремление эпатировать, вызывать реакцию:
Она
носит черный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с
дыркой «для цианистого калия, который ей непременно пришлют в следующий
вторник», стилет за воротником, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на
левой подвязке.
Истерический
смех должен потрясать все ее существо, даже оба существа — ее и его (Н. Тэффи).
2).
Принципиальная невнимательность к обыденному, бытовому; желание принадлежать к
творческой элите общества:
За
столом демоническая женщина ничего не ест. Она вообще никогда ничего не ест. —
К чему?
Общественное
положение демоническая женщина может занимать самое разнообразное, но большею
частью она — актриса. Иногда просто разведенная жена (Н. Тэффи).
3).
Склонность к мистицизму и мистификациям («тайны», посещение спиритических
сеансов):
Но
всегда у нее есть какая-то тайна, какой-то не то надрыв, не то разрыв, о
которой нельзя говорить, которого никто не знает и не должен знать (Н. Тэффи).
4).
Самообожествление и небрежное отношение к собеседнику, незаинтересованность в
общении с окружающими:
Кавалеру,
провожающему ее с бала и ведущему томную беседу об эстетической эротике с точки
зрения эротического эстета, она вдруг говорит, вздрагивая всеми перьями на
шляпе: — Едем в церковь, дорогой мой, едем в церковь, скорее, скорее, скорее. Я
хочу молиться и рыдать, пока еще не взошла заря (Н. Тэффи).
5).
Размышления о жизни и смерти, склонность к суициду:
—
Не надо оставлять ее одну сегодня ночью. — А то, что она, наверное,
застрелится этим самым цианистым калием, которое ей принесут во вторник… (Н.
Тэффи)
Типаж
«богемная девушка» представляет собой узнаваемый образ человека, строящийся на
ряде определенных черт. Несмотря на шаблонность, основными характеристиками
данного типажа являются ярко выраженная индивидуальность и творческая натура.
Этот типаж внутренне противоречив и многомерен — его важнейшие противоречия
обусловлены состоянием души его носителя и тем, кем ему приходится быть во
внешнем мире. Важнейшие черты «богемной девушки»: стремление к противопоставлению
себя быту и среде и неоднозначность восприятия окружающими такого поведения,
что и позволяет носителям типажа корректировать и изменять рамки дозволенного в
границах своего поведения.
1.
В своих рассказах Тэффи развивает мысль
русских писателей-классиков о трагизме существования «маленького» человека
в жестоком мире. Писательница хорошо знает душу бедного, забитого жизнью
человека, умеет почувствовать его обиды и горести как собственные. Примечателен
в этом отношении рассказ «Явдоха». Показывая дикое невежество, темноту,
жестокость крестьянской жизни, писательница предельно объективна.
2.
У Тэффи специфически чеховская
художественная манера – немногословность, внешняя беспристрастность,
емкость художественной детали. Удивляет также замечательная способность Н.А.
Тэффи «говорить и думать в тоне и чувствовать в духе героев». Так, описывая
человека как бы со стороны, автор незаметно для читателя может перейти на
точку зрения героев. В таком переходе она используют несобственно-прямую речь.
Формально речь в таком случае по-прежнему принадлежит повествователю, но в его
словах ясно слышен голос героя. Подтверждение этому – рассказ «Явдоха»Тэффи.
3.
Смех Тэффи близок содержателен, тонок, сдержан.
Он не переходит в раскаты хохота, довольствуется легкой улыбкой, негромкой
шуткой, доброй или иронической усмешкой. Писательница подмечает смешные сюжеты
и ситуации в самой жизни. Комизм ее рассказов строится на глубинном обнажении
психологии человека, смех окрашивается нотами грусти.
4.
Авторское «я» Тэффи наиболее отчетливо
просматривается в рассказах на «женскую тему», хотя писательница предпочитает
держаться за сценой. Система художественных образов, психологический подтекст,
тонкая авторская ирония наводят на мысль, которая лежит в основе рассказов.
5.
Писательница продолжает традиционную для
русской литературы тему «вырождающейся личности», обобщая наблюдения над
русской действительностью, создает омерзительный образ «человекообразного»
героя. «Человекообразные» для Тэффи символизируют многоликое, вездесущее
мещанство, и кажутся ей непобедимыми. Конкретизируя образ, Тэффи рисует
«человекообразных» в разных воплощениях. Примером этому может послужить рассказ
«Потаповна»
В
портретной зарисовке Потаповны («Потаповна») наблюдает нечто «нечеловеческое»:
«голова у нее круглая, как кочан, а сзади, в самом центре затылка,
торчит седая косичка, будто сухой арбузный хвостик». Власть жизненных
мелочей, сплетающихся в замкнутый круг лжи, — главная тема творчества, но писательница
объясняет все несчастья человека не социальными условиями, а засильем
«человекообразных». Торжество пошлости ужасает Тэффи, мир кажется ей царством
всеобъемлющей глупости. Она высмеивает «человекообразных», но не знает, как с
ними бороться.
1.
Васильев
И.А. Вступительная статья к сб.: Тэффи И.А. Житье-бытье: Рассказы.
Воспоминания. – М.: Политиздат, 1991
2.
Михайлов О. Вступительная статья к
сб.: Тэффи И.А. Рассказы. – М.: Худ. лит-ра, 1971
3.
Мухоедова В. «Хочу нравиться всем, всегда…» http://www.womanontop.ru/2012/08/teffi-hochu-nravitsya-vsem-vsegda/
4.
Спиридонова Л.А. (Евстигнеева).
«Русская сатирическая литература
начала ХХ века», М., изд. «Наука», 1977 г http://lib.ru/RUSSLIT/TEFFI/about.txt_with-big-pictures.html
5.
Тэффи
И.А. Все о любви: Рассказы. – М., 1991
6.
Тэффи
И.А. Житье-бытье: Рассказы, воспоминания. – М., 1991
7.
Тэффи
И.А. Ностальгия: Рассказы, воспоминания. – Л., 1989
8.
Тэффи
И.А. Рассказы. – М., 1971
Тема: Теффи . «
Как объяснить иностранцу, что такое блины».
Цели:
Познакомить с жизнью и творчеством Надежды Теффи, анализировать рассказ «Блины»
как художественное и историческое произведение.
Планируемые
результаты: Учить Найти и извлечь (информацию),Интегрировать и
интерпретировать (связывать и толковать),Осмыслить и оценить (сообщение) ; Способствовать
развитию навыков работы в группе, коллективной работы; Способствовать развитию
навыков работы с текстом; Способствовать развитию навыков презентации своего
ответа; Оценивать свою работу на уроке.
Ход
урока
1.Орг.момент
2.Актуализация
знаний.
Проверка
домашнего задания. Чтение сочиненийю
3. Работа
по теме урока.
Родившись
в семье успешного юриста, Надежда могла не заботиться о будущем, а просто
ожидать хорошего замужества, растить детей. Но была в ее семье какая-то
особенность. Две дочери выросли очень беспокойными и талантливыми.
Вероятнее всего любовь к литературе привила дочкам мама — Варвара
Александровна, в девичестве Гойер, имевшая французские корни.
Тэффи… Это
сейчас имя почти не известно, а в начале 20 столетия, до революции, Тэффи была
очень популярна и читателями очень любима. Знали ее только под этим именем.
Сборники рассказов постоянно переиздавались, со сцены не сходили ее комедии и
скетчи; журналы и газеты, где она сотрудничала, были особенно читаемы,
нарасхват. Ее тогдашнюю известность можно без преувеличения назвать славой:
были выпущены духи и конфеты, которые назывались – “Тэффи”
Тэффи
писала для массового читателя, и потому среди поклонников ее таланта были люди
всех возрастов и сословий, начиная от почтово-телеграфных чиновников и
аптекарских учеников до императора Николая ІІ.
Александр
Куприн не случайно называл писательницу единственной, оригинальной, чудесной
Тэффи, которую любили все без исключения.
И хотя во все
времена юмор не считался делом серьезным, современники – Бунин, Куприн,
С.Черный, Сологуб, Б.Зайцев, Мережковский – относились к Тэффи как к серьезному
художнику и высоко ценили ее редкостный талант.
“Прежние
писательницы приучили нас ухмыляться при виде женщины, берущейся за перо, но
Аполлон сжалился и послал нам в награду Тэффи, не “женщину-писательницу”, а
писателя большого, глубокого и своеобразного”. (С.Черный)
Тэффи – псевдоним
Настоящая фамилия
– Надежда Александровна Лохвицкая
История псевдонима
рассказана самой писательницей в рассказе «Псевдоним»
Надя искала его
долго, мучительно размышляя: «Нужно такое имя, которое принесло бы счастье.
Лучше всего имя какого-нибудь дурака — дураки всегда счастливые». Однажды такой
дурак, вдобавок везучий, ей вспомнился: звали его Степан, для домашних —
Стеффи. Отбросив первую букву имени, «дабы дурак не зазнался», Надя подписала
одну из своих пьес: «Тэффи».
Избрав
псевдоним Тэффи, она писала чудесные юмористические произведения, что само по
себе было, да и остается редкостью — женщин-юмористов не так много. Рассказами
и фельетонами Тэффи зачитывались, и в начале XX века мир русской прозы имел уже
не только короля сатиры и юмора — блистательного Аркадия Аверченко, но и обрел
королеву — Тэффи.
Перед
революцией обе столицы России — и Москва, и Питер — сходили по Тэффи с ума.
Из-за нее стрелялись, и не раз, даже не будучи знакомыми с нею.
Сам
Николай II, обсуждая, что должно быть в альбоме к 300-летию Дома Романовых,
воскликнул, что Тэффи хочет видеть в нем непременно: «Тэффи! Только ее. Никого,
кроме нее, не надо. Одну Тэффи!»
В 1910
году вышел первый двухтомник «Юмористических рассказов» Тэффи. Следом
появились духи «Тэффи» и одноименные конфеты.
Шоколадные
конфеты «Тэффи» и духи с таким же названием раскупались мигом.
А еще
Тэффи стала героиней в глазах молодежи: вот уж кто рвал из рук выпуски
«Сатирикона» и «Русского слова»! И первая ее книга «Юмористические рассказы»,
изданная в 1910 году, до революции была переиздана десять раз! Тогда же она
выпустит сборник «Человекообразные», «Дым без огня», «Карусель» и «И стало
так», а театры начали ставить ее пьесы.
Её герои —
гимназисты и телеграфисты, журналисты и чиновники, чудаки и недотёпы жили
обычной жизнью обыкновенного человека, более озабоченного своей собственной
судьбой, нежели судьбами огромного и зачастую непонятного мира. Читатели,
узнавая себя в её книгах, сами же над собой и посмеивались.
Юмористические
рассказы.
Стихи Тэффи часто становились романсами. Она любила напевать их под
гитару. Пел ее романсы Александр Вертинский.
4. Анализ рассказа
из сборника рассказов
«Ничего подобного», изданный «Новым Сатириконом» в 1916
году. Рассказ «Блин».
Самостоятельное
чтение рассказа Тэффи «Блин»
Беседа по
прочитанному:
— о чем этот
рассказ?(о том, как русские и итальянцы говорили о своей родной стране)
— что не
устраивало итальянцев в русском языке?(Много шипящих и «свистящих», «А у вас
все свистят да шипят».)
-Как объяснили
этот факт русские?(«у нас очень богатый язык. В нашем языке находятся все
существующие в мире звуки».)
-еще что не
устраивало итальянцев?(«У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая
красота!»)
-как удалось
разубедить русским итальянцев?(«У нас в феврале масленица. Блины едим.»)
-Знали ли
итальянцы, что такое масленица и что такое блины?(Нет)
Слово
«блин» известно в русском языке с XV в. Слово «блин» как название круглой
тонкой лепешки, испеченной из жидкого теста, упоминается в «Домострое». Но
старшей является форма «млинъ», известная с XIV в.
Первые
блины появились, когда был собран первый урожай. Именно блины сегодня являются
визитной карточкой любого русского ресторана и, конечно, русской Масленицы.
Масленица
— исконно русский праздник, сохранившийся с языческих времен, это последний
праздник зимы, который начинается за восемь дней до Великого поста.
Каждый
день масленицы имеет свое название.
При слове
«масленица» в памяти встают картины веселых зимних дней, наполненных
гамом и шумом, вкусными запахами блинов, перезвоном колокольчиков, украшавших
нарядные тройки. Сияющие на солнце купола церквей, горящие, как жар, из всех
существующих на сегодняшний день.
В те далекие
времена Масленица несла в себе достаточно богатый смысл. Это и плодородие в
новом году (сожжение чучела), и поминание предков (отсюда и блины. Никого
символа Солнца. У славян блины – это также поминание предков), которые могли
повлиять на плодородие, и обильный стол, кулачные бои и скачки.
Древний славянский
праздник, который нужно отмечать очень весело. А иначе – урожая не будет.Предки
в этом толк знали.
Много русских
художников на своих полотнах запечатлели этот замечательный веселый праздник –
Масленицу. Примером тому служат картины Бориса Кустодиева:
-какой фразой
заканчивается рассказ Тэффи?(чтобы было весело!)
-что значит эта
фраза для русского народа? Для России?
( люди несмотря на
трудности умели радоваться, веселиться, отмечать праздники, Россия всегда
славилась широким размахом русских народных гуляний, праздников. Это древний
славянский праздник, который нужно отмечать очень весело. А иначе – урожая не
будет.
Неслучайно какой
еще эпитет используют к слову «масленица», говоря о празднике?
-Широкая Масленица
(т.е. праздник, который охватывает все слои населения, не оставляя никого
равнодушным)
-Ребята, а как
пекутся блины?
-Какие блины
бывают? С какими начинками? -Какие секреты вы знаете при приготовлении блинов?
-Готовите вы сами
блины? -Какие поговорки есть про блины и Масленицу?
(Масленица – объедуха, деньги приберуха.
Масленица семь дней гуляет.
Масленица идёт, блин да мёд несёт.
Масленица без блинов и именины без пирогов не бывают.
На горах покататься, в блинах поваляться.
Не житьё, а Масленица.
Пришла Масленица – кататься.
Широко живёшь, маслено ешь.
Не всё коту масленица.
Где блины, тут и мы.)
—В чем комичность ситуации рассказа «Блин»?
Как
русские объясняли иностранцу, что такое блин.
-найдите примеры
из текста, зачитайте.
(Для получения
этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат
заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это сооружение
подвергается медленному действию огня, отделенного от него железной средой.
Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда
покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, т. е. так называемым маслом.)
-что
такое пи-эр? (площадь круга (греческая буква пи) обозначает константу,
выражающую отношение длины окружности к его диаметру или площади круга к
квадрату его радиуса.)
Идея
рассказа : Написанный рассказ в 1916 году . в период первой мировой войны
(Италия, у которой обострились отношения из-за Балкан с Австрией, вышла из
«Тройственного союза» и в 1916 г. выступила на стороне «Антанты».
Однако
итальянцы оказались неспособными выдержать удар австрийцев, что побудило короля
обратиться за помощью к России.
Тут как
раз и пригодилось подготовленное Брусиловым наступление на Юго-Западным фронте,
которое должно было отвлечь на себя силы австрийцев. )
Автор
показывает не только ВЕЛИЧИЕ И БОГАТСТВО РУССКОГО ЯЗЫКА, но вместе с тем выражает
надежду на освобождение родины от иностранных интервентов, т.е. звучит вера в
светлое будущее России. Вот почему юмор Тэфии был уместен именно в это время.
Рефлексия.
-Как вы думаете, ребята, что мы
должны добавить в заголовок по творчеству Тэффи, проанализировав рассказ?
«Два лица Тэффи –
» смеющееся и плачущее»»
Выберите смайлик, соответствующий
вашему настроению.
Итого урока:
«я был очень активен»- «5» «я был
не очень активен» — «4»
«я только слушал» — «3»
Домашнее задание:
Приготовить рассказ о том, как
встречали Масленицу в разные времена (обычаи, игры, блюда).
Прочитать рассказ «Широкая
Масленица» Тэффи.
1.
БЛИН.
Это было давно. Это было месяца четыре назад.
Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.
То есть сидели-то мы не на берегу, — где же там сидеть: сыро и грязно,
да и
неприлично, — а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить
для
поэтичности.
Компания была смешанная — русско-итальянская.
Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни
родственников,
то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.
В
особенности в смысле международных отношений.
Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твердую, ничем
несокрушимую
уверенность, что Россия также прекрасна. Они кричали, что
итальянцы
ненавидят солнце и совсем не переносят жары, что они обожают мороз
и с
детства мечтают о снеге.
В конце концов мы так убедили друг друга в достоинствах наших родин,
что
уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом.
— Да, конечно, Италия прекрасна, — задумались итальянцы.
— А ведь мороз, — он… того. Имеет за собой… — сказали и мы друг другу.
И
сразу сплотились и почувствовали, что итальянцы немножко со своей
Италией
зазнались и пора показать им их настоящее место.
Они тоже стали как-то перешептываться.
— У вас очень много шипящих букв, — сказал вдруг один из них. — У
нас
язык для произношения очень легкий. А у вас все свистят да шипят.
— Да, — холодно отвечали мы. — Это происходит от того, что у нас
очень
богатый язык. В нашем языке находятся все существующие в мире звуки.
Само
собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть.
— А разве у вас есть «ти-эч», как у англичан? — усомнился один
из
итальянцев.
— Я не слыхал.
— Конечно, есть. Мало ли что вы не слыхали. Не можем же мы каждую
минуту
«ти-эч» произносить. У нас и без того столько звуков.
— У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы, — ухнула я.
Итальянцы несколько минут молча смотрели на меня, а я встала и,
повернувшись
к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и
к тому
же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет.
Помолчали.
— Вот приезжайте к нам ранней весной, — сказали итальянцы, — когда
все
цветет. У вас еще снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!
— Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.
— Масленица. Блины едим.
— А что же это такое блины?
Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!
— Блин, это очень вкусно, — объяснила я. Но они не поняли.
— С маслом, — сказала я еще точнее.
— Со сметаной, — вставил русский из нашей компании.
Но вышло еще хуже. Они и блина себе не уяснили, да еще вдобавок и
сметану
не поняли.
— Блины, это — когда масленица! — толково сказала одна из наших дам.
— Блины… в них главное икра, — объяснила другая.
— Это рыба! — догадался, наконец, один из итальянцев.
— Какая же рыба, когда их пекут! — рассмеялась дама.
— А разве рыбу не пекут?
— Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина —
мучное.
— Со сметаной, — опять вставил русский.
— Блинов очень много едят, — продолжала дама. — Съедят штук
двадцать.
Потом хворают.
— Ядовитые? — спросили итальянцы и сделали круглые глаза. — Из
растительного
царства?
— Нет, из муки. Мука ведь не растет? Мука в лавке.
Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами,
полчаса
назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая, темная пропасть
взаимного
недоверия и непонимания.
Они переглянулись, перешепнулись.
Жутко стало.
— Знаете, что, господа, — нехорошо у нас как-то насчет блинов
выходит.
Они нас за каких-то вралей считают.
Положение было не из приятных.
Но между нами был человек основательный, серьезный — учитель
математики.
Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал
отчетливо
и внятно:
— Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для
получения
этого последнего берется окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр
квадрат
заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем все это
сооружение
подвергается медленному действию огня, отделенного от него
железной
средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее
интенсивным,
железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами,
т.
е. так называемым маслом. Полученная путем нагревания компактная
тягуче-упругая
смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в
большом
количестве вредно.
Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.
Итальянцы пошептались и спросили робко:
— А с какою целью вы все это делаете?
Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:
— Чтобы весело было!
2.
Широкая масленица.
Из кухни несется чад, густой, масленный. Он режет глаза, и собравшиеся
у
закуски гости жмурятся и мигают.
—
Блины несут! Блины несут! Несут,Но вам не хватит. Ваш сосед взял два
последних, а вам придется подождать «горяченьких».
Но, когда принесут «горяченьких», окажется, что большинство уже
съело
первую
порцию, — и прислуга начинает подавать опять сначала.
На этот раз вам достается блин — один, всеми отвергнутый, с драным
боком
и дыркой посредине.
Вы берете его с кротким видом сиротки из хрестоматии и начинаете искать
глазами
масло.
Масло всегда бывает на другом конце стола. Это печальный факт, с
которым
нужно считаться. Но так как со своим маслом приходить в гости не
принято,
то нужно покориться судьбе и жевать голый блин.
Когда вы съедите его, — судьба, наверное, улыбнется, и вам передадут
масло
с двух сторон сразу. Судьба любит кротких и всегда награждает их по
миновании
надобности.
На самом почетном месте стола сидит обыкновенно блинный враль. Это
просто-напросто
хитрый обжора, который распускает о себе слухи, что он может
съесть
тридцать два блина.
Благодаря этому он сразу делается центром внимания. Ему первому подают,
его
блины прежде других подмасливаются и сдабриваются всякими масленичными
аксессуарами.
Съев штук пятнадцать-двадцать, — сколько аппетита хватит, — с полным
комфортом,
он вдруг заявляет, что блины сегодня не совсем так испечены, как
следует.
— Нет в них чего-то такого, этакого, — понимаете? Неуловимого. Вот
это-то
неуловимое и делает их удобосъедаемыми в тридцатидвухштучном
количестве.
Все разочарованы. Хозяевы обижены. Обижены, зачем много съел, и зачем
никого
не удивил.
Но ему все равно.
— Что слава? яркая заплата на бедном рубище певца!
Он всех надул, поел, как хотел, и счастлив.
Еще несут горяченьких.
Теперь, когда все сыты, вам дают сразу три хороших горячих блина.
Вы шлепаете их на тарелку и в радостном оживлении окидываете глазами
стол.
Направо от вас красуется убранное зеленью блюдо из-под семги, налево —
аппетитный
жбан из-под икры, а прямо у вашей тарелки приютилась мисочка, в
которой
пять минут назад была сметана.
Хозяйка посмотрит на вас такими умоляющими глазами, что вы сразу громко
закричите
о том, что блины, собственно говоря, вкуснее всего в натуральном
виде,
без всяких приправ, которые, в сущности, только отбивают настоящий
вкус,
и что истинные ценители блина предпочитают его именно без всяких
приправ.
Я
видела как-то за блинами молодого человека великой души, который, под
умоляющим
взглядом хозяйки, сделал вид, что нашел в пустой банке икру и
положил
ее себе на тарелку. Мало того, он не забывал на кусок блина
намазывать
эту воображаемую икру и проделывал все это с такой
самоотверженной
искренностью, что следившая за ним хозяйка даже в лице
изменилась.
Ей, вероятно, показалось, что она сошла с ума и лишилась
способности
видеть икру.
После блинов вас заставят есть никому не нужную и не милую уху и прочую
ерунду,
а когда вам захочется спать, — вас потащат в гостиную и заставят
разговаривать.
Пожалуйста, только не вздумайте взглянуть на часы и сказать, что вам
нужно
еще написать два письма. Посмотрите на себя в зеркало, — ну кто вам
поверит?
Лучше прямо подойдите к хозяйке, поднимите на нее ваши честные глаза и
скажите
просто:
— Я спать хочу. Она сразу опешит и ничего не найдет сказать вам.
И
пока она хлопает глазами, вы успеете со всеми попрощаться и улизнуть.
А
хозяйка долго будет думать про вас, что вы шутник. Так чего же лучше?
Гусар. Худ. Юзеф Брандт
Общая ситуация
Потеря Полоцка и гибель отряда Бориса Шеина в Соколе (Битва за Полоцк) стали только началом наступления Стефана Батория на Русское царство. Причём началом не одной из многочисленных русско-литовских и русско-польских войн, а куда более глобального события. В 1579 году был дан старт массированному и долговременному «крестовому походу» Запада на Россию.
Упоённый первым успехом, польский король отверг мирные предложения Ивана Грозного. Речь Посполитая готовилась к новой кампании. В ноябре 1579 года сейм одобрил новый налоговый сбор на войну. Как и прежде, Стефан Баторий собирался наступать не в Ливонии, а на северо-восточном направлении. Он нацелился на Великие Луки, которые прикрывали с юга Новгородские земли. То есть поляки собирались перерезать коммуникации русских с Юрьевым (Дертптом) и другими крепостями в Ливонии, занятыми нашими войсками.
Москва также готовилась к новой схватке. Требовались огромные средства. Ивану Грозному пришлось даже обратиться за помощью к церкви, созвать Освященный Собор. Государь рассказал об угрозе и просил помощи. Духовенство, посовещавшись, пошло навстречу царю, часть церковных земель и доходов с них передавались в казну.
Русское командование отказалось от наступления, не желая вступать в полевое сражение с первоклассной армией Батория. Оставалось обороняться, изматывая врага в осадах. В это время полевые войска были распределены на основных направлениях, чтобы мешать осадам действовать на коммуникациях. Они должны были уклоняться от крупных сражений. Не зная, где враг нанесёт главный удар, русские полки были растянуты по всей линии фронта от ливонского города Кокенгаузена (Куконас), после рождения царевича Дмитрия этот город назвали Царевичев Димитриев) до Смоленска. Часть русской армии оборонялась от шведов в Карелии и Прибалтике.
Другая часть русской армии, как и в прежние годы, вынуждена была прикрывать южные границы, где существовала угроза вторжения крымской орды. Там стояли полки князя Ф. И. Мстиславского и других «береговых» воевод. Прошлые три года южная граница была спокойной, крымцы по приказу турецкого султана уходили в Закавказье, воевали в Персии.
Война была трудной, тяжёлой: потери высокие, добычи мало, пленных надо было гнать через горы и степи. Крымские мурзы и воины были недовольны, их подзуживала польская агентура и братья хана. Чтобы усидеть на престоле, хан Мехмед-Гирей вынужден был выполнить общее пожелание. Хан пошёл на нарушение султанского приказа, и весной крымцы и ногайцы появились у русских южных границ. Несмотря на неожиданность атаки, её в целом отразили. Но там, где засеки были слабыми и охрана расслабилась, татары прорвались.
Крымцы провались на Рязанщину, сожгли и разграбили множество селений. В плен угнали 40 тыс. человек. Главному командованию пришлось усиливать оборону южной границы.
Таким образом, противник смог отвлечь внимание от направления главного удара и распылить силы русских. Царским воеводам приходилось держать оборону от шведов на севере и в Ливонии, ждать удара на Дерпт, на юге ждали новых атак крымской орды. На западе враг мог ударить по Северщине, на Смоленск или Псков.
Царское командование считало, что наиболее вероятное направление удара противника – это Куконас в Прибалтике, а на западе – Смоленск или Псков. Здесь были расположены главные силы русской армии. Эта ошибка самым негативным образом сказалась на исходе кампании 1580 года.
Также стоит отметить, что в это время боеспособность русской армии значительно упала. Если Баторий легко привлекал из Западной Европы орды профессиональных наемников и военных специалистов, то Москве восполнить потери становилось всё сложнее.
Опытные воины погибали в многочисленных боях и осадах, и заменить их было трудно. Дети боярские стали уклоняться от разорительной службы. В некоторые уезды приходилось направлять специальных сборщиков, разыскивать уклонистов-дворян. Дезертирство приняло большие размеры. Страна устала от войны. Дезертиров отлавливали, подвергали телесному наказанию и снова отправляли на фронт.
В декабре 1580 года пришлось созвать Земской собор. Представители городов и сословий указывали на разорение и просили царя заключить мир. Одновременно вводился новый чрезвычайный налог, чтобы вооружить армию и остановить зарвавшегося врага.
Польский король, начиная второй поход против Русского государства, большие надежды возлагал на недовольство части знати политикой Ивана Грозного. Однако все призывы поляков поднять восстание против «царя-тирана» были проигнорированы русскими людьми.
Силы сторон
Стефан Баторий собрал значительную армию – 48–50 тыс. человек. В армии имелась сравнительно многочисленная пехота и первоклассная артиллерия – более 70 пушек, включая 34 тяжёлых осадных орудия. Войска расположили в Чашниках, на перекрёстке дорог на Великие Луки и Смоленск, чтобы противник не знал конечной цели похода.
В июле 1580 года был проведён военный совет с целью окончательного выбора направления похода – на Псков, Смоленск или Великие Луки. Захват Пскова решили отложить, так как было опасно оставлять в тылу русские крепости.
Некоторые вельможи выступали за смоленское направление, город был богатый, имел стратегическое значение и его захват облегчал покорение Северской земли. Польские паны в таком случае могли получить во владение богатые и многолюдные земли.
Другие участники совещания были против: часть местности была уже разорена войной. Кроме того, поход на Смоленск не решал главной задачи – захват Ливонии. И русские могли парировать удар на Смоленск рейдом на Вильно, город оставался без прикрытия.
В результате большинство выступило за поход на Великие Луки. Область вокруг Великих Лук не была разорена войной, то есть решалась проблема снабжения армии. Также здесь имелись реки Двина и Усвяч, что также способствовало снабжению войск. Здесь поляки могли перерезать псковскую и смоленскую дороги, лишая русских возможности свободной переброски сил на Литву или в Ливонию.
Великие Луки издревле охраняли сообщения Новгорода с югом Псковской земли и Полоцком. Захват Великих Лук открывал путь на Псков с южного направления.
Великие Луки защищал 6–7-тысячный гарнизон во главе с воеводами Фёдором Лыковым, Михаилом Кашиным, Юрием Аксаковым, Василием Бобрищевым-Пушкиным и Василием Измайловым. Их действий контролировал присланный государем Иван Большой Воейков. В 60 верстах в районе Торопца стояла 10-тысячная русская рать под командованием воевод Василия Хилкова и Игнатия Кобякова. Но из-за явного превосходства вражеской армии они не решались идти на помощь осаждённому городу. Они поджидали подкрепления и ограничились высылкой разведывательно-диверсионных отрядов для захвата «языков» и небольших диверсий против вражеских сил.
Русские пищали 1563 и 1577 годов. Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками / Под ред. А. В. Висковатова. – СПб.: Военная типография, 1841.
Падение Велижа и Усвята
Из района Чашников польская армия направилась к Витебску. Чтобы не оставлять в тылу вражеские крепости, Баторий решил сначала взять Велиж и Усвяты. На Велиж двинулась рать под началом коронного канцлера Яна Замойского.
3 августа 1580 года передовые силы Замойского вышли к крепости, но напасть внезапно не удалось. Деревянная крепость с двух сторон была прикрыта реками: Двина и Велижка. Гарнизон насчитывал 200 детей боярских, 400 стрельцов и около 1 тыс. местных ополченцев. Крепость защищало 14 пушек и 80 гаковиц (крепостные ружья).
4–5 августа прибыл обоз, артиллерия и подкрепления. 6 августа начался артиллерийский обстрел. Не выдержав обстрела калеными ядрами, от которых начались пожары, местные воеводы Павлин Братцев и Василий Башмаков начали переговоры и на следующий день сдали крепость противнику.
8 августа прибыл король и осмотрел крепость. Он остался доволен, что укрепления не пострадали и хороши, как и в Полоцке. Согласно условиям капитуляции защитники Велижа сами могли выбрать свою судьбу: перейти на службу к польскому королю или уйти на русскую сторону. Большинство вернулось в Русское царство.
Заняв Велиж, польские войска пошли на Усвят. Передовой польский отряд под руководством Христофора Радзивилла подошел к Усвяту 15 августа. Уже 16 августа крепость сдалась. В городе было захвачено 8 пушек, 50 гаковиц и 130 пищалей. Воевод Михаила Вельяминова и Ивана Кошкарева, а также стрелецкого голову Ивана пушечного направили в Витебск. Остальных пленных, кроме 64 человек, которые перешли на службу к королю, отпустили на родину.
Падение Великих Лук
Взяв Усвят, армия Батория двинулась на Великие Луки.
Осада началась 26 августа 1580 года. Чтобы избежать действия зажигательных снарядов, защитники крепости обложили деревянные стены сверху донизу слоем земли и дерна. Сначала земляная насыпь помогала, но затем она была сбита огнем вражеской артиллерии. В наиболее опасных местах насыпь была снята гайдуками (венгерская наёмная пехота), которые пытались поджечь деревянные стены с помощью факелов, серы и пороха.
Через день после начала осадных работ к польскому королю прибыло русское посольство во главе с наместником нижегородским князем Иваном Сицким, думным дворянином Романом Пивовым и дьяком Фомой Дружиной Петелиным.
Встревоженный успехами противника царь Иван Васильевич предлагал Баторию мир на весьма выгодных для Речи Посполитой условиях: он передавал королю 24 города в Ливонии, за Россией оставалось всего 4 города. Также царское правительство соглашалось уступить Полоцк и Полоцкую землю.
Однако Стефан Баторий, видимо, испытывая головокружение от успехов, посчитал предложения Москвы недостаточными. Он требовал всю Ливонию и большую контрибуцию. Также в окружении короля мечтали покорить всю Северскую и Смоленскую земли, Псков и Новгород.
Чрезмерные требования короля вызвали резкие протесты русских послов. Отказавшись во время переговоров прервать осаду Великих Лук, Баторий бросил пехоту на штурм. Однако его отразили, гарнизон отвечал отчаянными вылазками. Поляки понесли большие потери.
Наконец, польской артиллерии удалось поджечь не защищенные землей башни, но защитники, оборачиваясь в мокрые шкуры, смогли погасить пожары. Поляки произвели подкоп и заложили мину. Взрыв образовал брешь, но гарнизон отразил атаку и заложил опасное место бревнами и камнями.
Тем не менее вновь и вновь поджигаемый город был обречён. 5 сентября пожар охватил значительную часть поселения. Сильный ветер раздувал огонь, и защитники не могли одновременно бороться с пожаром и противником. Поляки ворвались в город.
Воейков дал согласие на капитуляцию. Однако распалённые атакой, разъярённые большим потерями поляки и жаждущая добычи обозная челядь, которая рванула в павший город, устроили страшную бойню. Весь гарнизон во главе с Вейковым и горожане были вырезаны.
Как отмечал участник событий староста ковальский и бродницкий Лука Дзялыньский:
«Наши учинили позорное и великое убийство, желая отомстить за своих павших товарищей. Они не обращали ни на кого внимания и убивали как старых, так и молодых, женщин и детей. Начальники, не будучи в состоянии удерживать их, отъезжали прочь, а имевшие сострадательное сердце, не допускали убивать тех, кого наша кавалерия захватила в плен, в особенности женщин и детей».
Так как иностранные наёмники и ляхи «все заняты были убийствами и грабежом», то никто не тушил пожар. Вскоре огонь достиг крепостного арсенала, и взрыв запасов пороха окончательно разрушил крепость, убив и 200 польских солдат.
Город был полностью разрушен.
Надежды на богатую добычу не были оправданы. Чтобы избежать мятежа недовольных солдат, Баторию пришлось произвести внеочередные выплаты. Также армия застряла у Великих Лук на несколько недель, так как король приказал восстановить крепость. Её возводили на месте старого кремля. Новый замок был небольшим и уже не имел прежнего значения.
Гайдук
Новые успехи Батория. Битва под Торопцом
Вскоре после захвата Великих Лук поляки развили наступление и заняли близлежащие крепости Невель (29 сентября), Озерище (12 октября) и Заволочье (23 октября).
Заволочье в течение трёх недель героически оборонял Василий Самбуров. Крепость находилась на острове и была труднодоступной для врага. Посад на «Большой земле» и мост на остров защитники сожгли.
«Как утка на озере стоит замок»,
– писал о Заволочье секретарь королевской канцелярии Станислав Пиотровский.
Заволочье стало в XVI веке одной из первых русских крепостей, укрепленных земляной насыпью, что спасало её от артиллерийского обстрела.
Польские войска возглавлял Замойский. Русская крепость отразила несколько атак. Неудачной оказалась попытка навести на остров мост. Отряд Замойского понёс большие потери и вынужден был отложить решительную атаку до подхода сильного подкрепления, посланного королем. 23 октября поляки и венгры готовились к штурму, и тут гарнизон начал переговоры о капитуляции. Воевода Самбуров был тяжело ранен и умер в плену. Путь на Псков был открыт.
Взяв Великие Луки, король направил конный отряд под началом воеводы брацлавского Януша Збаражского против русской рати князя Хилкова. Русские полки располагались у Торопца и тревожили королевскую армию своими вылазками.
21 сентября 1580 года польские, венгерские и немецкие конные роты атаковали русское войско. Сначала русские смогли разгромить вражеский авангард: противника заманили на подрубленный мост, который рухнул, оказавшихся в воде врагов расстреляли. Но затем русская рать была опрокинута ударом польской тяжелой конницы. Русские войска бежали, потеряв до 300 человек. В плен попали воеводы Григорий Нащокин и Дементий Черемесинов. В русском стане поляки захватили важные документы, узнав о планах русского командования, расположении войск и их состоянии.
Поражение рати Хилкова оголило южные рубежи Новгородчины. Это позволило польско-литовским войскам продолжить боевые действия зимой 1580–1581 года.
В декабре 1580 – марте 1581 года противник совершил глубокий рейд в русские пределы и дошёл до озера Ильмень. В результате этого внезапного удара отряд Вацлава Жабки захватил Торопец, взяв в плен воеводу Петра Барятинского, командиров Панина и Зыбина.
В марте литовские люди сожгли Старую Руссу. Местные воеводы город не обороняли, так он не имел укреплений. Горожан заранее вывели из города. Позднее литовцы совершили второй набег на Старую Руссу. В этот раз он вышел неожиданным и в плен попал воевода князь Василий Туренин. Также неприятель захватил псковскую крепость Воронеч. В Ливонии поляки захватили замок Шмильтен.
Битва при Настасьино и героическая оборона Падиса
Осенью 1580 года литовские отряды по приказу короля начали наступление и на Смоленск.
Вскоре после падения Великих Лук, из Орши к Днепру выступил 9-тысячный отряд оршанского старосты Филона Кмиты, которого заранее провозгласили воеводой смоленским. Отряд Филона должен был разорить Смоленщину и затем идти на соединение с королем.
В октябре отряд Кмиты-Чернобыльского подошёл к деревне Настасьино в 7 верстах от Смоленска. Поляки начали разбивать лагерь, неожиданно для противника появилась рать одного из смоленских воевод Ивана Бутурлина. Русские сбили противника со станов, польско-литовское войско укрепилось в обозе. Видимо, не надеясь удержаться и в обозе, полки Кмиты ночью бежали.
Действуя настойчиво, Бутурлин стал преследовать противника. Польско-литовский отряд настигли в 40 верстах от Смоленска, на Спасских лугах. Русские снова решительно атаковали врага, который был деморализован неожиданным поражением и бегством (видимо, польские паны считали, что русские уже разбиты и не могут оказать сильное сопротивление), и наголову разгромлен.
По словам летописца, сам Филон Кмита «еле пеш в лес утек». Русскими трофеями стали польские знамена и вся артиллерия – 10 пушек, 50 затинных (крепостных) пищалей. Был захвачен лагерь («шатры»), взяли в плен 380 человек.
Польско-литовские отряды вынуждены были убраться со Смоленской земли, отказавшись от активных действий на этом направлении.
На Северщине, куда вторгся гетман Зборовский и сжёг Стародуб, наши войска также выбили врага.
На границе со Швецией противник в октябре осадил крепость Падис (Падца), расположенную в районе Ревеля. Обороной руководил воевода Данила Чихачёв. Гарнизон был небольшим, но русские решили защищаться до последнего и отказались сдаваться.
Воины дрались 13 недель, терпя большие лишения и голод. Особых запасов в крепости не было, защитники съели собак и кошек, в конце осады ели солому и кожи. Крепость подвергалась сильным обстрелам, но держалась. Перед началом осады русские серьёзно укрепили крепость, построив новые стены и башни.
В итоге шведы взяли штурмом Падис, где защищались последние едва живые от голода бойцы. Все они полегли в последней схватке. Шведы пленных не брали.
В результате шведы захватили западную часть Эстонии. В конце октября шведские войска под началом Понтуса Делагарди осадили Корелу. Шведская артиллерия подожгла деревянные укрепления и дома. 5 ноября гарнизон капитулировал на почётных условиях. Всем желающим разрешили уйти. Но в захваченном городе начались грабежи, мародерство и пьянство. Шведские солдаты перебили оставшихся жителей.
Город переименовали в Кексгольм. Это событие послужило сюжетом для герба захваченной шведами области. На гербе Кексгольмского герцогства была изображена горящая крепость, золотые языки пламени с красными отсветами и два пылающих пушечных ядра.
Таким образом, кампания 1580 года была неудачной для России, к польскому и шведскому фронтам прибавился крымско-татарский. Польско-литовская армия захватила ряд пограничных крепостей, включая Великие Луки, открыв дорогу на Псков. Шведские войска развивали наступление в Ливонии, захватили весь Корельский уезд.
Руины крепостных стен Падиса