— Тебя выгонят с волчьим билетом из детского сада, и все станет фарфолен! — сказала бабушка.
Что такое «фарфолен», я не знал. Но не это меня интересовало.
— А куда волки ходят по билету? — спросил я.
— В баню! — в сердцах крикнула бабушка. — Нет, этот ребенок специально придуман, чтоб довести меня до Свердловки!
— Мне не нужен волчий билет, — поставил я бабушку в известность. — Я пока хожу в баню без билета. Так что, наверное, не выгонят, — успокоил я ее.
Дело в том, что я отказался читать на детском утреннике общеобразовательные стихи типа «Наша Маша…» или «Бычок» и настаивал на чем-то из Есенина.
В те времена стихи Сергея Есенина не очень-то издавали, но бабушка знала их великое множество. И любила декламировать. В общем, сейчас и пожинала плоды этого.
Воспитательницы пошли бы и на Есенина, если бы я согласился, например, на березку, но я категорически хотел исполнить «Письмо матери». Предварительное прослушивание уложило в обморок нянечку и одну из воспитательниц. Вторая продержалась до лучших строк в моем исполнении. И когда я завыл «Не такой уж жалкий я пропойца…» — попыталась сползти вдоль стены.
— Слава Богу, что нормальные дети это не слышат! — возопила она, придя в себя.
Ну, тут она малость загнула. Тот случай! Я стану читать любимого поэта без публики? Дождетесь!
Короче, дверь в игровую комнату я специально открыл, да и орал максимально громко.
— А что такое тягловая бредь? — спросила, едва воспитательница вошла в игровую, девочка Рита.
— Тягостная! — поправил я.
— Марина Андреевна, почему вы плачете? — спросила на этот раз Рита.
В общем, снова досталось родителям.
После серьезного разговора с папой, во время которого им была выдвинута версия, что дать пару раз некоему мерзавцу по мягкому месту — мера все-таки воспитательная, как лицо, крайне заинтересованное в исходе дискуссии, я выдвинул ряд возражений, ссылаясь на такие авторитеты, как бабушка, Корчак и дядя Гриша. (У дяди Гриши были четыре дочери, поэтому меня он очень любил и баловал).
— Как на это безобразие посмотрит твой старший брат? — вопросил я папу, педалируя слово «старший».
Дело закончилось чем-то вроде пакта. То есть я дал обещание никакие стихи публично не декламировать!
— Ни-ка-ки-е! — по слогам потребовал папа.
Я обещал. Причем подозрительно охотно.
— Кроме тех, которые зададут воспитательницы! — спохватился папа.
Пришлось пойти и на это.
Нельзя сказать, что для детсадовских воспитательниц наступило некое подобие ренессанса. Все-таки кроме меня в группе имелось еще девятнадцать «подарков». Но я им докучал минимально. А силы копились… Ох, папа… Как меня мучило данное ему слово!
И вот настал какой-то большой праздник. И должны были прийти все родители и поразиться тому, как мы развились и поумнели. И от меня потребовали читать стихи.
— Какие? — спросил я.
— Какие хочешь! — ответила потерявшая бдительность воспитательница.
— А Маршака можно?
— Разумеется! — заулыбалась она. Для нее Маршак — это были мягкие и тонкие книжечки «Детгиза».
Когда за мной вечером пришел папа, я все-таки подвел его к воспитательнице и попросил ее подтвердить, что я должен читать на утреннике стихотворение Самуила Маршака. Та подтвердила и даже погладила меня по голове.
— Какое стихотворение? — уточнил бдительный папа.
— Маршака? — удивилась она и назидательно добавила: — Стихи Маршака детям можно читать любые! Пора бы вам это знать!
Сконфуженный папа увел меня домой.
И вот настал утренник. И все читали стихи. А родители дружно хлопали.
Пришла моя очередь.
— Самуил Маршак, — объявил я. — «Королева Элинор».
Не ожидая от Маршака ничего плохого, все заулыбались. Кроме папы и мамы. Мама даже хотела остановить меня, но папа посмотрел на воспитательницу и не дал.
— Королева Британии тяжко больна, — начал я, — дни и ночи ее сочтены… — и народу сразу стало интересно. Ободренный вниманием, я продолжал…
Когда дело дошло до пикантной ситуации с исповедниками, народ не то чтобы повеселел, но стал очень удивляться. А я продолжал:
— Родила я в замужестве двух сыновей… — слабым голосом королевы проговорил я.
— Старший сын и хорош и пригож…
Тут мнения разделились. Одни требовали, чтоб я прекратил. А другим было интересно… И они требовали продолжения. Но мне читать что-то расхотелось. И я пошел к маме с папой. Поплакать.
По дороге домой очень опасался, что мне вот-вот объявят о каких-то репрессиях. Тем более папа что-то подозрительно молчал.
— Да, кстати, — наконец сказал он, — ты ж не дочитал до конца. Прочти сейчас, а то мы с мамой забыли, чем дело-то кончилось!
И прохожие удивленно прислушивались к стихам, которые, идя за ручку с родителями, декламировал пятилетний мальчишка…
Àíäðåéêà íà ðûáàëêå.
Óðà! Ëåòî! È ñåãîäíÿ ðàíî óòðîì Àíäðåéêà âïåðâûå îòïðàâèòñÿ íà ðûáàëêó ñî ñâîèì îòöîì.
— Ïàïà, à ãäå ìû áóäåì ëîâèòü ðûáó?
— Åäåì ìû ñ òîáîé, ñûíîê, â îäíî èç ñàìûõ êðàñèâûõ ìåñò íàøåãî ãîðîäà. À íàçûâàåòñÿ îíî — îñòàíîâêà «Âîäíàÿ». Äåñÿòü ìèíóò íà ìàøèíå è òû óæå íà ðûáàëêå! Íó, âîò ìû è ïðèåõàëè.
Âûøåë Àíäðåéêà èç ìàøèíû, à ïðÿìî ó ñàìûõ íîã — ðå÷êà ïëåùåòñÿ. Íàïðîòèâ, íà äðóãîì áåðåãó ðåêè Ñûçðàíêè — Ñûçðàíñêèé Êðåìëü, Êàçàíñêèé ñîáîð, ìîñò, Ìóçåé, ãàëåðåÿ «Íàñëåäèå» è íàáåðåæíàÿ. Ñëåâà âèäíû êóïîëà Ìóæñêîãî ìîíàñòûðÿ. Àõ, êàêîé êðàñèâûé âèä! Çàïàõ âîäû, ñîëíöåì ñîãðåòîé òðàâû è ïîêîÿ.
— Îé, ïàïà, äîæäèê êàïàåò.
— Íåò, ñûíîê, ýòî íå äîæäèê. Ýòî èâóøêà ïëàêó÷àÿ ñë¸çû ðîíÿåò. Ñìîòðè, êàêàÿ îíà áîëüøàÿ âûðîñëà. Âîëüãîòíî åé çäåñü.
— À ÿ è íå çíàë, ÷òî äåðåâüÿ ìîãóò ïëàêàòü. — ñêàçàë Àíäðåéêà è ïîãëàäèë ñòâîë èâû, âåòâè êîòîðîé ñâèñàþò äî ñàìîé çåìëè.
Àíäðåéêà, êàê ìîã, ïîìîãàë îòöó: îòåö ñòîë íåñ¸ò, à Àíäðåéêà — ñòóëü÷èê; îòåö óäî÷êè ðàññòàâëÿåò, à Àíäðåéêà óæå â âåäðî âîäû íàáðàë. Âîò è ïåðâûé óëîâ.
— Óðà! Ïàïà, ÷òî ýòî çà ðûáà òàêàÿ?
— Ýòî — áû÷îê, ñûíîê. Äàâàé, åãî îòïóñòèì. Ìàëåíüêèé îí åù¸. Ïóñòü ïëûâ¸ò, ðàñò¸ò.
È îòåö âëîæèë â ëàäîøêó ñûíà ðûáêó. Òîëüêî ìàëü÷èê îïóñòèë ðóêó â âîäó — çàáèëàñü, çàòîëêàëàñü ðûáêà è øìûãíóëà â âîäó, åäâà Àíäðåéêà ðàçæàë ëàäîíü.
— Àíäðåéêà, à òû çíàåøü, êàê íàçûâàåòñÿ ðàéîí, êîòîðûé íàõîäèòñÿ íà òîì áåðåãó ðåêè?
— Íåò, ïàïà, íå çíàþ.
— Ýòî — öåíòð. À êàê íàçûâàåòñÿ ðàéîí, ãäå ìû æèâ¸ì?
— Çíàþ. Ìû æèâ¸ì íà Îáðàçöîâñêîé ïëîùàäêå.
— Ìîëîäåö!
— À êàê íàçûâàåòñÿ ðàéîí, ãäå ìû ñ òîáîé ñåé÷àñ ðûáó ëîâèì?
— Íå çíàþ.
— Íàçûâàåòñÿ ðàéîí Íèæíèé Çàñûçðàí.
— À ïî÷åìó Íèæíèé?
— Íó, ÿ òî÷íî íå çíàþ. Íî, íàâåðíî,ïîòîìó ÷òî íàõîäèòñÿ îí âíèçó, ó ñàìîé ðå÷êè. À åñëè òû ïîñìîòðèøü íàâåðõ, òî óâèäèøü òàì Âåðõíèé Çàñûçðàí.
— Óõ òû! Çäîðîâî! Çäåñü î÷åíü êðàñèâî, ïàïà.
— Äà, ñûíîê, ãîðîä íàø Ñûçðàíü — ìàëåíüêèé, íî ñ ïðåêðàñíûìè âèäàìè íà Âîëãó.
Òàê çà ðàçãîâîðàìè è ïðîëåòåëî âðåìÿ áûñòðî. Íåâåëèê óëîâ ðûáàêîâ. Ïîéìàëè îíè òð¸õ áû÷êîâ, äà äâå ìàëåíüêèå ñàðîæêè. Âîò íàñòàëî âðåìÿ ñîáèðàòüñÿ äîìîé. Îòåö ïîäîø¸ë ê âåäðó ñ óëîâîì, à ðûáû â í¸ì íå îêàçàëîñü.
— Àíäðåéêà, à ãäå æå ðûáà?
— Çíàåøü, ïàïà, îíà âñÿ òàêàÿ ìàëåíüêàÿ áûëà. ß å¸ â ðå÷êó âûïóñòèë. Ïóñòü ðàñò¸ò. Îé, à òû íå áóäåøü ìåíÿ ðóãàòü?
Îáíÿë îòåö ñûíà è ïîäóìàë: ìàëåíüêèé âñ¸ æå îí åù¸.
— Íåò, ñûíîê, íå áóäó ÿ òåáÿ ðóãàòü. Ïîéä¸ì ñêîðåå äîìîé. Íàñ òàì ìàìà çàæäàëàñü.
Àíäðåéêà â Ñîáîðå Êàçàíñêîé Áîæüåé ìàòåðè.
Ïðîèçâåäåíèå â ðàáîòå.
— Õðèñòîñ âîñêðåñå!
-Âîèñòèíó âîñêðåñå! — çâó÷èò ñî âñåõ ñòîðîí, ñëîâíî ïåñíÿ ðàçëèâàÿñü ïî çåìëå è ïîä êîëîêîëüíûé çâîí óíîñÿñü â áåñêðàéíåå íåáî.
Àõ, êàê ðàäîñòíî Àíäðåéêå!
— Áàáóøêà, õîðîøî, ÷òî ðàçðåøèëà ïîéòè ñ òîáîé â õðàì íà ïðàçäíèê. Îé, áàáóëå÷êà, à òû ÷òî, ïëà÷åøü?
Ñìàõíóëà áàáóøêà ëàäîøêîé ñëåçèíêè ñ ãëàç, íî òîëüêî îíè ïîêàòèëèñü ñíîâà. Íó, ÷òî òóò ïîäåëàòü? Âñïîìíèëà âäðóã îíà, êàê ìàëåíüêîé äåâî÷êîé ïðèøëà ñî ñâîåé áàáóøêîé â ýòîò õðàì. È ðàññêàçàëà åé òîãäà áàáóøêà èñòîðèþ Ñîáîðà Êàçàíñêîé èêîíû Áîæèåé Ìàòåðè ã. Ñûçðàíü. Âñïîìíèëà, êàê ñìàõèâàëà å¸ áàáóøêà ëàäîøêîé ñëåçèíêè ñ ãëàç, íî òîëüêî îíè êàòèëèñü ñíîâà è ñíîâà, êîãäà ðàññêàçûâàëà îíà èñòîðèþ õðàìà.
Ñòðîèëè õðàì øåñòü ëåò.  1866 ãîäó Êàçàíñêèé Ñîáîð áûë ïîñòðîåí. 5 èþëÿ 1906 ãîäà ñëó÷èëñÿ â ãîðîäå ñèëüíûé ïîæàð. Íî âûñòîÿë õðàì áëàãîäàðÿ ñòîðîæó, âîâðåìÿ ïîòóøèâøåìó ïåðåêèíóâøèéñÿ íà Ñîáîð îãîíü. Ïîñëå ðåâîëþöèè â 1917 ãîäó, êîãäà ïî âñåé Ðîññèè çàêðûâàëèñü öåðêâè, õðàì ÷óäåñíûì îáðàçîì èçáåæàë ðàçðóøåíèÿ. Íî â 1932 ãîäó õðàì âñ¸ òàêè çàêðûëè. Îòêðûëè Êàçàíñêèé Ñîáîð òîëüêî â 1944 ãîäó. È ñ òåõ ïîð õðàì — è ãîðäîñòü, è ðàäîñòü ðîäíîãî ãîðîäà.
«Îáÿçàòåëüíî ðàññêàæó èñòîðèþ Ñîáîðà Êàçàíñêîé èêîíû Áîæèåé Ìàòåðè Àíäðåéêå. Òîëüêî íå ñåé÷àñ. Ñåãîäíÿ ïóñòü îí ïðàçäíèêó ðàäóåòñÿ.» — ïîäóìàëà áàáóøêà.
— ÏëÀ÷ó, âíó÷åê, ïëÀ÷ó. Îò ðàäîñòè. Õðèñòîñ âîñêðåñå!
— Âîèñòèíó âîñêðåñå! — îòâåòèë åé Àíäðåéêà.
Àíäðåéêà â ñåëå Ðàìåíî.
Óõ, òû, êàê æå õîðîøî ëåòîì! Ëåòî — âðåìÿ ïóòåøåñòâèé è îòäûõà. Ñåãîäíÿ Àíäðåéêà âäâî¸ì ñ ïàïîé åäóò çà ÿãîäàìè â ñåëî Ðàìåíî. Ðàííèì óòðîì íà ìàøèíå âûåõàëè îíè èç Ñûçðàíè. Âîò îñòàëèñü ïîçàäè ìíîãîýòàæíûå äîìà è Àíäðåéêà ëþáóåòñÿ ïðîñòîðàìè Ñûçðàíñêîãî ðàéîíà. Óõ, òû, êàêîé êðóòîé ñïóñê, à âíèçó ðå÷êà Êðûìçà òå÷¸ò. Êðàñèâî! Âæèõ è âîò îíè óæå ì÷àòñÿ ââåðõ. Ïîâîðîò. È ñíîâà ïðîñòîðû è âèäíî, êàê äàëåêî-äàëåêî íà ãîðèçîíòå çåìëÿ ñëèâàåòñÿ ñ íåáåñàìè. Íî âîò âïåðåäè ïîêàçàëèñü äîìà. Íåò, íå ìíîãîýòàæíûå, à ìàëåíüêèå, äåðåâåíñêèå äîìèêè.
— Àíäðåéêà, íó, âîò ìû è â Ðàìåíî. Ýõ, äî ÷åãî æå ëþáëþ ñþäà ïðèåçæàòü! Îò ãîðîäà äâàäöàòü ìèíóò è âîò, ïîæàëóéñòà, âîçäóõ ÷èñòûé, ñëîâíî âîäà â êîëîäöå. Õîòü ïåé! Ñîñíîâûé ëåñ îáíèìàåò ñåëî. Ïîñìîòðè, ñûíîê, ñîñíû ñòîÿò ìîãó÷èå, âåêîâûå ó ñàìûõ äîìîâ. Êðàñîòà! À âîäà çäåñü îñîáåííàÿ, ðàìåíñêàÿ. Èç çåìëè áüþò èñòî÷íèêè ïðèðîäíûå. Íà âñþ Ðîññèþ ñëàâèòñÿ ñåëî Ðàìåíî ñâîåé ÷óäåñíîé âîäîé. Îáÿçàòåëüíî íàáåð¸ì ñ ñîáîé âîäèöû, ñûíîê. Âîò, òîëüêî çàåäåì ñåé÷àñ ê êëóáó. — ñêàçàë îòåö ìàëü÷èêó.
Áóêâàëüíî ÷åðåç ìèíóòó ïîäúåõàëè îíè ê ïðóäó, ÷òî çà êëóáîì. Âûøåë Àíäðåéêà èç ìàøèíû è àõíóë: ïðÿìî çà êëóáîì ñòîÿò ðÿäàìè áåð¸çêè áåëûå è èõ òîíåíüêèå âåòî÷êè ñâèñàþò äî ñàìîé çåìëè.
Äëÿ êàæäîãî ïîñåòèòåëÿ ãîñòåïðèèìíî ðàñïàõíóòû äâåðè êëóáà è áèáëèîòåêè. Êàæäîìó çäåñü âñåãäà ðàäû — áóäü òî ðåá¸íîê èëè âçðîñëûé.
Ïîñèäåëè Àíäðåéêà ñ îòöîì â ïàðêå ñðåäè áåð¸çîê, îòäîõíóëè è ïîåõàëè äàëüøå, â ëåñ çà ÿãîäàìè. Íàáðàëè îíè çåìëÿíèêè ìíîãî-ìíîãî. Äîëãèìè çèìíèìè âå÷åðàìè áóäóò îíè âñåé ñåìü¸é ïèòü ÷àé ñ çåìëÿíè÷íûì âàðåíüåì è âñïîìèíàòü ëåòî.
Àíäðåéêà â Ñêâåðå âûäàþùèõñÿ ëþäåé.
— Î÷åíü õîðîøî ëåòîì! Õîðîøî-ïðåõîðîøî! Öåëóþ âå÷íîñòü äëèòñÿ ëåòî. Ïåðâîå èþíÿ áûëî äàâíî, à äî ïåðâîãî ñåíòÿáðÿ åù¸ äîëãî-äîëãî. — ïîäóìàë Àíäðåéêà.
Ëåòíèå êàíèêóëû — ðàñïðåêðàñíîå âðåìÿ äëÿ ïóòåøåñòâèé. Íî ñåãîäíÿ Àíäðåéêà íèêóäà íå ïîåäåò. Îí ñ ïàïîé è ìàìîé ïîéä¸ò íà âå÷åðíþþ ïðîãóëêó â Ñêâåð âûäàþùèõñÿ ëþäåé — ëþáèìîå ìåñòî îòäûõà â èõ ðàéîíå, íà Îáðàçöîâñêîé ïëîùàäêå â ñòàðèííîì ãîðîäå Ñûçðàíü.
— Àíäðåéêà, òû ãîòîâ?
— Äà, ïàïà, ãîòîâ.
— Òîãäà — âïåð¸ä!
È âîò îíè óæå âòðî¸ì âûõîäÿò èç ïîäúåçäà. Áîëüøå âñåãî Àíäðåéêå íðàâèòñÿ, êîãäà îí èä¸ò ìåæäó ïàïîé è ìàìîé,êðåïêî äåðæàñü çà ðóêè. Íî ñåãîäíÿ äàëåêî èäòè èì íå ïðèøëîñü — ñêâåð íàõîäèòñÿ ñðàçó çà èõ äîìîì.
— Àíäðåéêà, à òû ïîìíèøü íàçâàíèå íàøåãî ñêâåðà? — ñïðîñèëà ìàìà ñûíà, ñàäÿñü íà ðåçíóþ ëàâî÷êó.
— Äà, ìàìà, ïîìíþ. Ñêâåð âûäàþùèõñÿ ëþäåé.
— Ìîëîäåé.
— À åù¸ ÿ ïîìíþ, êàê çäåñü âñ¸ áûëî çàáðîøåíî. Êðóãîì áûëè çàðîñëè. À ïîòîì ñîñåäè, äðóçüÿ, ó÷åòèëÿ è ó÷åíèêè ðîäíîé øêîëû íîìåð 39 äðóæíî ïîñòðîèëè ýòîò ñêâåð. Ïîìíèòå, êàê ìû âñå âìåñòå äåðãàëè òðàâó è óáèðàëè ìóñîð. Íî ýòî áûëî î÷åíü äàâíî.
— Ñûíîê, ýòî áûëî íå òàê óæ è äàâíî. Íà÷àëè áëàãîóñòðàèâàòü ñêâåð â 2018 ãîäó, à îòêðûëè åãî îñåíüþ 2019. Áëàãîäàðÿ äåïóòàòó Åðìîëàåâîé Åêàòåðèíå Îëåãîâíå ïðè ó÷àñòèè â ãóáåðíñêîì ïðîåêòå «Ñîäåéñòâèå». È òåïåðü Ñêâåð ðàäóåò âñåõ ðàçíîöâåòèåì öâåòîâ, ïðàçäíè÷íûìè ìåðîïðèÿòèÿìè è ñòåëëîé âûäàþùèõñÿ ëþäåé.
— À åù¸, Àíäðåéêà, â íàø ñêâåð âëîæèëà ìíîãî ñèë è ñâîåé òåïëîòû Òàìàðà Íèêîëàåâíà — áèáëèîòåêàðü íàøåé øêîëû, ðàñïîëîæåííîé ðÿäîì. êàæäîå óòðî îíà ïðèõîäèëà ñàìîé ïåðâîé â ñòðîÿùèéñÿ ñêâåð, à óõîäèëà äîìîé ïîñëåäíåé.
— ß î÷åíü ëþáëþ Òàìàðó Íèêîëàåâíó — îíà äà¸ò íàì êíèãè â øêîëå. — ñêàçàë Àíäðåéêà.
— ß òîæå å¸ î÷åíü ëþáëþ. — ñêàçàëà ìàìà ñûíó.
— Òû ëþáèøü Òàìàðó Íèêîëàåâíó? Ïî÷åìó? — óäèâèëñÿ Àíäðåéêà.
— Ñûíîê, ÿ òîæå áûëà ìàëåíüêîé è ó÷èëàñü â ýòîé øêîëå è Òàìàðà Íèêîëàåâíà òîãäà åù¸ ðàáîòàëà áèáëèîòåêàðåì.
— Äà? — óäèâèëñÿ Àíäðåéêà. — È âñå íàøè ó÷èòåëÿ òîæå òåáÿ ó÷èëè ïèñàòü è ñ÷èòàòü?
— Íåò, ñûíîê, ó÷èòåëÿ ðàáîòàëè òîãäà äðóãèå, à âîò Òàìàðà Íèêîëàåâíà ðàáîòàåò â øêîëå íîìåð 39 î÷åíü äàâíî.
— Èíòåðåñíî. Îé, Âîâêà! Ïðèâåò. Íó, ëàäíî, ÿ ïîéäó, ïîêàòàþñü. Ìåíÿ Âîâêà æä¸ò.
Àíäðåéêà ñìåëî âîðâàëñÿ â ïîòîê êàòàþùèõñÿ â ñêâåðå ðåáÿò: êòî íà âåëîñèïåäàõ, êòî íà ñàìîêàòàõ, à êòî ïðîñòî áåãîì äðóã çà äðóæêîé. Âå÷åðàìè â ñêâåðå âñåãäà ìíîãî îòäûõàþùèõ.
— Î÷åíü õîðîøî ëåòîì! Õîðîøî-ïðåõîðîøî! Öåëóþ âå÷íîñòü äëèòñÿ ëåòî. Ïåðâîå èþíÿ áûëî äàâíî, à äî ïåðâîãî ñåíòÿáðÿ åù¸ äîëãî-äîëãî. — ïîäóìàëà ìàìà Àíäðåéêè.
À íàä Ñêâåðîì âûäàþùèõñÿ ëþäåé âûñîêî â ÷èñòîì íåáå ëåòàëè ñòàéêàìè ñòðèæè.
Àíäðåéêà è ¸ëî÷êà.
— Àíäðåéêà, áåãè ñêîðåå ñþäà, âñòðå÷àé îòöà. Ïîñìîòðè, ÷òî îí ïðèí¸ñ. — ïîçâàëà ìàìà. Ìàëü÷èê âûáåæàë â êîðèäîð è çàìåð: ¸ëêà. Ïóøèñòàÿ, áîëüøàÿ, ïîä ñàìûé ïîòîëîê! È ïàõíåò ëåñîì è ìîðîçîì. Îáðàäîâàëñÿ Àíäðåéêà! È âìåñòå ñ ¸ëî÷êîé ñëîâíî ñàì ïðàçäíèê ïðèø¸ë â äîì: øóì, ñóåòà, âåñåëüå.
— Àíäðåéêà, à äàâàé ìû ñ òîáîé ñäåëàåì ñàìè óêðàøåíèÿ äëÿ íàøåé ¸ëî÷êè. — ïðåäëîæèëà ìàìà.
— Íî, ó íàñ æå åñòü öåëàÿ êîðîáêà èãðóøåê. — óäèâèëñÿ ìàëü÷èê.
— Íî ýòî òàê óâëåêàòåëüíî. Äàâàé ïîïðîáóåì.
Ïàïà ñòàë óñòàíàâëèâàòü ¸ëêó, à ìàìà äîñòàëà ôîàìèðàí. Îí áûë ðàçíîãî öâåòà: êðàñíûé, æ¸ëòûé, ñèíèé, çåë¸íûé, ðîçîâûé. È ïåðåëèâàëñÿ ìíîæåñòâîì áë¸ñòîê. Àíäðåéêà âìåñòå ñ ìàìîé âûðåçàëè è ñêëåèëè èç íåãî ôîíàðèêè, øàðèêè, áàíòèêè, äâóõ ïðåêðàñíûõ îëåíåé, ñîâó, ìàëåíüêîãî çàé÷îíêà, ëèñè÷êó, ìåäâåæîíêà è áåëî÷êó. Ýòî áûëî íå ïðîñòî, íî î÷åíü óâëåêàòåëüíî: èç îáûêíîâåííîãî ëèñòà ôîàìèðàíà ïîÿâëÿëèñü, ñëîâíî ïî âîëøåáñòâó, ðàçíûå ôèãóðêè. Àõ, ÷óäåñà! Êîãäà ¸ëî÷êó íàðÿäèëè è çàæãëè ãèðëÿíäû, èãðóøêè âîëøåáíî ìåðöàëè è ïðèòÿãèâàëè âçãëÿä. Àõ, êðàñîòà! Àíäðåéêà íèêàê íè ìîã íàëþáîâàòüñÿ íà ëåñíóþ êðàñàâèöó.
Íà ñëåäóþùèé äåíü ïîñëå çàíÿòèé â øêîëå, Àíäðåéêà ïðèãëàñèë ñâîåãî äðóãà Âîâêó â ãîñòè. Î÷åíü ïîíðàâèëàñü ¸ëî÷êà Âîëîäå. Äîëãî îí ëþáîâàëñÿ íà èãðóøêè, à ïîòîì ïîïðîñèë ïîäàðèòü åìó õîòÿ áû îäíó.
— Äàâàé, Âîâêà, ÿ íàó÷ó òåáÿ äåëàòü òàêèå èãðóøêè. — ïðåäëîæèë Àíäðåéêà äðóãó.
— Íî, ó íàñ äîìà öåëàÿ êîðîáêà èãðóøåê. — óäèâèëñÿ Âîâêà.
— Íî, ýòî òàê óâëåêàòåëüíî. Äàâàé ïîïðîáóåì.
Äî ñàìîãî âå÷åðà äðóçüÿ âûðåçàëè è êëåèëè èãðóøêè èç ôîàìèðàíà. Äîìîé Âîëîäÿ óø¸ë óñòàâøèé, íî î÷åíü äîâîëüíûé è ñ íîâîãîäíèìè ïîäåëêàìè.
— Ìàìà, òû íàó÷èëà ìåíÿ äåëàòü íîâîãîäíèå èãðóøêè èç ôîàìèðàíà, ÿ íàó÷èë Âîâêó, îí íàó÷èò ñâîþ ñåñòð¸íêó, à îíà íàó÷èò ñâîèõ ïîäðóæåê! — ñêàçàë âå÷åðîì Àíäðåéêà.
— Âîò âèäèøü, êàê ýòî óâëåêàòåëüíî! — ñêàçàëà ìàìà ìàëü÷èêó è îáíÿëà åãî.
Àíäðåéêà è Äåä Ìîðîç.
Àíäðåéêà ñèäåë íà ïîäîêîííèêå è ñìîòðåë â îêíî. Íà óëèöå ø¸ë ïóøèñòûé ñíåæîê. Îí ïîÿâëÿëñÿ èç íèîòêóäà â ñâåòå ôîíàðÿ è, íåìíîãî ïîêðóæèâøèñü, ïàäàë íà çåìëþ.
Äî Íîâîãî ãîäà îñòàâàëîñü âñåãî íåñêîëüêî ÷àñîâ. Àíäðåéêà æäàë Äåäà Ìîðîçà. Ìàëü÷èê óæå ïî÷òè ÷àñ ñèäåë ó îêíà è ñòàðàëñÿ íå ïðîñìîòðåòü òîò ìèã, êîãäà Äåä Ìîðîç âîéä¸ò â åãî ïîäúåçä. Èëè îí ïðèä¸ò, ñïóñòèâøèñü ñ êðûøè? Àíäðåéêà íå ìîã èç ñâîåãî îêíà ïðîñìàòðèâàòü êðûøó. Íî çà âõîäîì â ïîäúåçä ìàëü÷èê ñìîòðåë, íå îòâëåêàÿñü. Íó, åñëè òîëüêî êîãäà áåãàë íà êóõíþ, ãäå ìàìà ñ ïàïîé ïðèãîòàâëèâàëèñü ê ïðàçäíèêó, çà ìàíäàðèíêàìè. Ìàíäàðèíêè Àíäðåéêà ëþáèë! Î÷åíü îíè âêóñíûå è ïàõíóò ïðàçäíèêîì.
— Ìàìà, à Äåä Ìîðîç ìîæåò òîëüêî ê Âîâêå ïðèäòè, à ïðî ìåíÿ çàáûòü? — ñïðîñèë ìàëü÷èê.
— Íåò, Àíäðåéêà. Îí ñåãîäíÿ ïðèä¸ò êî âñåì ðåáÿòêàì. Íå ïåðåæèâàé. Æäè.
— Îé, à Äåä Ìîðîç íå ïîäàðèò ìíå ñíîâà êîíñòðóêòîð, êàê íà òîò Íîâûé ãîä?
— Íåò, êîíå÷íî. — óñïîêîèëà ìàìà ìàëü÷èêà.
— À îòêóäà îí çíàåò, ÷òî ÿ èìåííî ñàìîë¸ò õî÷ó?
— Äåä Ìîðîç çíàåò âñ¸.
— È îí íå ïåðåïóòàåò? À òî ñëó÷àéíî îòäàñò ìîé ñàìîë¸ò Âîâêå.
— Àíäðåéêà, Äåä Ìîðîç äëÿ Âîëîäåíüêè äðóãîé ïîäàðîê ïðèãîòîâèë.
Àíäðåéêà ñòàðàëñÿ âñïîìíèòü Äåäà Ìîðîçà, êîòîðûé ïðèõîäèë ê íåìó ðîâíî ãîä íàçàä. Íî âñïîìèíàëîñü òîëüêî, ÷òî Äåä Ìîðîç î÷åíü áîëüøîé è äîáðûé.
— Ïàï, òû êóäà? — ñïðîñèë Àíäðåéêà îòöà.
—  ìàãàçèí. Ñàõàð çàêîí÷èëñÿ. ß áûñòðî.
— Òû òîëüêî ñêîðåå. À òî âäðóã Äåä Ìîðîç ñåé÷àñ ïðèä¸ò.
Òîëüêî ïàïà óø¸ë, êàê â äâåðü ïîñòó÷àëè.
«Â ïîäúåçä íå âõîäèë, çíà÷èò — ñ êðûøè.» — ðåøèë Àíäðåéêà è ïîáåæàë çà ìàìîé — îòêðûâàòü äâåðü.
À çà äâåðüþ ñòîÿë ñàìûé-ñàìûé íàñòîÿùèé Äåä Ìîðîç! È áîðîäà, è ïîñîõ âîëøåáíûé, è ìåøîê îãðîìíûé! Àõ, êàê æå îáðàäîâàëñÿ Àíäðåéêà! Ìàëü÷èê ïîêàçàë Äåä Ìîðîçó ¸ëêó, ðàññêàçàë ñòèõîòâîðåíèå è ïîïðîñèë íå çàáûòü çàéòè è ê Âîâêå. Äåä Ìîðîç ïîäàðèë Àíäðåéêå ñàìîë¸ò. Áîëüøîé! Ïîêà ìàëü÷èê îòêðûâàë êîðîáêó, Äåä Ìîðîç èñ÷åç.
È ñíîâà â äâåðü ïîñòó÷àëè. Ýòî áûë ïàïà.
— Ïàïà, ïðèõîäèë Äåä Ìîðîç! Íàñòîÿùèé! Âîò, ñìîòðè, ÷òî îí ïîäàðèë! — ñêàçàë ðàäîñòíûé Àíäðåéêà è ïîêàçàë èãðóøêó.
Îáíÿë îòåö ñûíà è ñïðîñèë:
— Êàêîé æå îí — íàñòîÿùèé Äåä Ìîðîç?
Àíäðåéêà ïîäóìàë è ñêàçàë:
— Áîëüøîé è äîáðûé! Òû íå ïîâåðèøü, íî îí ïîõîæ íà òåáÿ!
Àíäðåéêà â äåðåâíå.
Ëåòî! Î÷åíü íðàâèòñÿ Àíäðåéêå ëåòî! Åçäèëè îíè ñ ïàïîé íà ðûáàëêó, çà ÿãîäàìè, à ñåé÷àñ âñåé ñåìü¸é åäóò â ãîñòè. Äàëåêî-äàëåêî îò Ñûçðàíè.  äåðåâíþ. Ê äÿäå Ñàøå è ò¸òå Ãàëå.
Î÷åíü óâëåêàòåëüíî åõàòü íà ìàøèíå â äåðåâíþ! Äâà ÷àñà áûñòðî ïðîëåòåëè. Âñòðåòèëè èõ õîðîøî: íàêîðìèëè, íàïîèëè.
Äÿäÿ Ñàøà ñ ïàïîé ñòàëè òîïèòü áàíþ. Îêàçûâàåòñÿ, ÷òîáû ïîìûòüñÿ â äåðåâíå — íóæíî íàêîëîòü äðîâà òîïîðîì. Ïîïðîáîâàë Àíäðåéêà ïîäíÿòü òîïîð, à îí òÿæ¸ëûé- -ïðåòÿæ¸ëûé. À åù¸ íóæíî ïðèíåñòè èç ðå÷êè ìíîãî-ìíîãî âîäû. Âåäðàìè íà êîðîìûñëå. Ïîïðîáîâàë Àíäðåéêà, íî íè÷åãî ó íåãî íå ïîëó÷èëîñü, òîëüêî îáëèëñÿ âåñü. À åù¸ íóæíî íàòîïèòü ïå÷ü. Âîò òîëüêî òîãäà áóäåò ãîðÿ÷àÿ âîäà â áàíå. Äà, óäèâèëñÿ Àíäðåéêà: îí äóìàë, ÷òî ãîðÿ÷àÿ âîäà òå÷¸ò èç êðàíà âñåãäà è âåçäå. À â äåðåâíå íåò òàêîãî êðàíà. Àíäðåéêå äàæå ñòàëî æàëü äÿäþ ñ ò¸òåé.
Ïîêà ìóæ÷èíû ãîòîâèëè áàíþ, Àíäðåéêà ñ ìàìîé âûøëè âî äâîð.
— Àíäðåéêà, êòî ýòî? — ñïðîñèëà ìàëü÷èêà ìàìà.
— Ìàìà, ÿ çíàþ — ýòî êóðèöà. Îíà íåñ¸ò ÿè÷êè. — îòâåòèë ìàëü÷èê.
— À ïîéä¸ì-êà, ÿ òåáå â ñàðàå êîçó ïîêàæó.
— Êîçó? ß âèäåë êîçó. Íà êàðòèíêàõ.
— Èä¸ì.
Îíè çàøëè â ñàðàé. Òàì áûëî òåìíî.
— Îé, êòî ýòî? — âîñêëèêíóë Àíäðåéêà, áûñòðåíüêî ñïðÿòàâøèñü çà ìàìó.
— Êàê ýòî êòî? Êîçà. Òû æå âèäåë å¸ íà êàðòèíêàõ. — îòâåòèëà ìàìà è çâîíêî ðàññìåÿëàñü.
— Êîçà? Íî, îíà íà êàðòèíêàõ äðóãàÿ. Ìàëåíüêàÿ, õîðîøåíüêàÿ. À ýòà, ñìîòðè, êàêàÿ áîëüøàÿ, ñòðàøíàÿ, áîäàòàÿ. Âîí ó íå¸ êàêèå áîëüøèå ðîãà!
— Äà, ñûíîê, ðîãà ó íå¸ äåéñòâèòåëüíî áîëüøèå, íî âñ¸ æå îíà î÷åíü äîáðàÿ. Ïîãëàäü å¸.
— Ÿ? íè çà ÷òî!
Ìàìà âçÿëà ëàäîøêó ñûíà â ñâîþ ðóêó è ïðîâåëà ïî áîêó êîçû. Êîçà ñòóêíóëà êîïûòîì, ïîòðÿñëà ðîãàìè! Îõ, è íàïóãàëñÿ Àíäðåéêà. Íî íå òðîíóëà êîçà åãî, íå òðîíóëà. Îñìåëåë Àíäðåéêà. Ðàç ïîãëàäèë êîçó, äâà ïîãëàäèë. Íå áîäàåò åãî êîçà. À øåðñòü ó êîçû ìÿãêàÿ. Ïîäðóæèëñÿ Àíäðåéêà ñ êîçîþ.
Âûøëè îíè ñ ìàìîé èç ñàðàÿ, à òóò ãóñè òóò-êàê-òóò. Çàøèïåëè, êðûëüÿ ðàñòîïûðèëè è ïðÿìî íà Àíäðåéêó ñ ìàìîé ïîáåæàëè. Îõ, íàïóãàëñÿ Àíäðåéêà! À ìàìà ñîðâàëà ïðóòèê è ïîãíàëà ïðî÷ü ãóñåé.
— Íó, óæ ýòèõ ÿ òî÷íî ãëàäèòü íå áóäó. — ïîäóìàë Àíäðåéêà. Òîëüêî áîëüøå íè÷åãî îí ïîäóìàòü íå óñïåë — ñíîâà çà ìàìó ñïðÿòàëñÿ. Èç ñîñåäíèõ êóñòîâ âûøëî ãîðäîé ïîõîäêîé ñóùåñòâî íå ïîíÿòíîå, íèêîãäà íå âèäàííîå.
— Ìàìî÷êà, à ýòî êòî?
— Ýòî — èíäþê. Âîò åãî òî÷íî ìîæíî íå áîÿòüñÿ.
Íî, êàê? Êàê íå áîÿòüñÿ ýòî ÷óäîâèùå? Îõ, íå ëåãêî áûëî Àíäðåéêå â ïåðâûé äåíü â äåðåâíå. Çàòî ìíîãî ïîëåçíîãî è èíòåðåñíîãî óçíàë îí. Ìíîãî íîâûõ äðóçåé òåïåðü ó Àíäðåéêè â äàë¸êîé äåðåâíå. Î÷åíü õîðîøî ëåòîì. Î÷åíü íðàâèòñÿ Àíäðåéêå ëåòî!
Àíäðåéêà íà ìîñòó.
Óðà! Ëåòî. Ñ êàæäûì äí¸ì âñ¸ áîëüøå è áîëüøå íðàâÿòñÿ ëåòíèå êàíèêóëû Àíäðåéêå. Âîò è ñåãîäíÿ æä¸ò îí ñ íåòåðïåíèåì âå÷åðà. À âñ¸ ïîòîìó,
÷òî ïîéä¸ò âìåñòå ñ ìàìîé è ïàïîé ãóëÿòü íà ìîñò. Ìèìî íåãî Àíäðåéêà ïðîåçæàë ìíîãî-ìíîãî ðàç â Öåíòð, íà Ìîíãîðó èëè â êàêîé-òî äðóãîé ðàéîí ãîðîäà Ñûçðàíü. Ïðîåçæàòü — ïðîåçæàë, à âîò íà ìîñòó íè ðàçó íå áûë.
È âîò, äðóæíî äåðæàñü çà ðóêè, Àíäðåéêà ñ ðîäèòåëÿìè ïîäîøëè ê ìîñòó. Îé, êàêîé æå îí âûñîêèé! Ñëîâíî â áåñêðàéíåå íåáî âåäóò ñòóïåíüêè, ê ñàìûì îáëàêàì.
— Îñòîðîæíî ñûíîê. Äåðæèñü çà ïåðèëà. — Êðåï÷å ñæàë ðóêó Àíäðåéêè îòåö. À ìàìà ïîøëà çà íèìè.
Ðàç — ñòóïåíüêà, äâà — ñòóïåíüêà è âîò îíè óæå íà ìîñòó. È êàæåòñÿ Àíäðåéêå, ÷òî, åñëè ðàçáåæàòüñÿ è ïîäïðûãíóòü, òî ìîæíî çàïðûãíóòü âîí íà òî, ñàìîå áîëüøîå è ïóøèñòîå îáëà÷êî, è ïîêàòàòüñÿ â îáëà÷íîì öàðñòâå.
À âîêðóã òàê êðàñèâî, ÷òî äàæå íå ïîíÿòíî, ÷òî æå â ïåðâóþ î÷åðåäü ðàññìîòðåòü íà çåìëå: òàê âñ¸ èíòåðåñíî âîêðóã! Ïðÿìî ïîä íèìè ñïåøàò êóäà-òî ïî ñâîèì äåëàì ëþäè, ì÷àòñÿ àâòîìîáèëè, àâòîáóñû. Íàä íèìè â íåáå ëåòèò ñàìîë¸ò. Ìàëåíüêàÿ, äâèæóùàÿñÿ òî÷å÷êà. À çà íåé, ñëîâíî âîëíû â ìîðå çà êàòåðîì, ðàçëèâàåòñÿ ñëåä â íåáåñàõ. Óõ, òû! À ïîä ìîñòîì åäåò, ñòó÷à êîëåñàìè ïî ðåëüñàì, ïàññàæèðñêèé ïîåçä. Âîò îí âèëüíóë íà ïîâîðîòå è óì÷àëñÿ äàëüøå. À âîí òàì, ïî Âîëãå, ñëîâíî áåëûé ëåáåäü, íèêóäà íå ñïåøà, ïëûâ¸ò ïàðîõîä. À Âîëãà áëèçêî-áëèçêî. Êðàñîòà! Âèäíî ïðèñòàíü, ïëÿæ, à äàëüøå çà íèìè — ãîðîä Îêòÿáðüñê îáíèìàåò ìîãó÷óþ ðåêó. È ñëîâíî êîðîíà ñèÿåò íà ñîëíûøêå Àëåêñàíäðîâñêèé æåëåçíîäîðîæíûé ìîñò, ïåðåêèíóâøèéñÿ ÷åðåç Âîëãó. Ýòî — ñëåâà. À ñïðàâà îáíèìàþò ãîðäóþ ðåêó âûñîêèå ãîðû Ðóäíèêà. Ñëîâíî â êîëûáåëå êà÷àþò Âîëãó-ìàòóøêó. À íà ðåêå òèõî-òèõî è âèäíî, êàê ñðåäè îñòðîâîâ êóïàþòñÿ â íåé îáëàêà.
Íî âîò âäàëåêå ïîêàçàëàñü áåëàÿ òî÷êà.
— Ìàìà, ýòî — ëîäêà? — ñïðîñèë Àíäðåéêà.
— Íåò, ñûíîê, ýòî — ïàðîì. Îí õîäèò 3 ðàçà â äåíü. Ïåðåâîçèò ëþäåé çà Âîëãó.
È îïÿòü ïîâèñëà ïàóçà. Êàæäûé ëþáîâàëñÿ ïåéçàæåì. Àíäðåéêå áûëî èíòåðåñíî ðàññìàòðèâàòü âñ¸: è ñåëî Îáðàçöîâîå, ðàñêèíóâøèåñÿ ïðÿìî îò äðóãîãî ñïóñêà ñ ìîñòà äî ñàìîé Âîëãè; è ìíîãîýòàæêè, âîçâûøàþùèåñÿ ñðåäè åëåé, ðàéîíà Ìîíãîðà; è ðàçíîöâåòíûå, ñëîâíî çàïëàòêè, êðûøè ÷àñòíîãî ñåêòîðà ðàéîíà Çàñûçðàí; è âåëè÷èå Êðåìëÿ ðÿäîì ñ ñèÿþùèìè íà ñîëíöå êóïîëàìè Êàçàíñêîãî Ñîáîðà â Öåíòðå.
— Ìíå çäåñü î÷åíü íðàâèòñÿ! Äàâàéòå ïî÷àùå ñþäà ïðèõîäèòü. — ïîïðîñèë Àíäðåéêà ñâîèõ ðîäèòåëåé. Ïðåæäå, ÷åì ñïóñòèòüñÿ ñ ìîñòà íà çåìëþ, ïîìàõàë îí ñîëíûøêó. È ïîêàçàëîñü Àíäðåéêå, ÷òî ÿð÷å çàñâåòèëî îíî, ïîñûëàÿ åìó ñâîé ñîëíå÷íûé ïðèâåò.
Антонина Леоновна Грекова неуверенными шагами идет по узкому коридору своего деревенского дома. Бабушка держится за стенку, но идет самостоятельно. После двухчасового интервью она оставила ходунки в другой комнате и позвала съемочную группу пообедать. На накрытом столе — вареная картошка, копченое мясо, хлеб, огурцы и помидоры. Почти все с огорода. Усевшись за стол, старушка вспоминает, как они выживали вместе с мамой и тремя сестрами в лагере смерти Колдычево под Барановичами, где за несколько лет войны в общей сложности погибли 22 тысячи человек. В те жуткие дни о таком застолье они с близкими даже не могли мечтать. Чудом выжили, и на том спасибо.
Удивительно, но Антонина Леоновна, которой 12 декабря исполнится 90 лет, юридически узницей не считается — ее фамилии нет в списках пленников. С обидой в голосе она поясняет, что лишь те, кто был угнан в Германию и получил регистрацию, причисляются к таковым.
Этот монолог о буднях человека, загнанного под нары барака в лагере смерти. И у нас к вам есть просьба. Местами бабушка говорит невнятно, поэтому мы добавили субтитры и просим вас отнестись к этому с пониманием. Включить их можно в настройках YouTube.
«Снится лагерь, снится, как мы там кушать хотели очень. Я понимала, хоть и была ребенком, что мы рабы»
— Детство мое прошло в деревне Старокожевка Дрибинского района Могилевской области, — рассказывает Антонина Леоновна. — Я окончила до войны два класса. Отец как-то пошел на работу рано утром. Солнечный день был. Вдруг приходит домой и говорит: «Меня вызывают в Дрибин». Приезжает из Дрибина и произносит: «Началась война…».
У меня брат был, окончил только десять классов. И его, и других мальчишек забрали сразу [в армию]. В деревне остались старики и дети. Пятеро нас [в семье] осталось. Пять сестер и мама с нами. Советские войска отступали и на полуторках ехали через нашу деревню. Заходили, просили покушать и говорили: «Вы не беспокойтесь, мы скоро вернемся. Мы вернемся, мы все равно вернемся!»
Ну а когда немцы пришли, заняли все, тогда уже у нас жизнь совсем другая стала. Мы сначала стали беспокоиться, что у нас в доме не было икон. Тогда [при Советах] запрещали, чтобы были. С чердака все люди, кто откуда, начали выставлять иконы в доме. Вот так и жили. Немцы проехали только по деревне — и все. Больше они не появлялись. Появлялись в основном полицаи. Когда фронт подошел уже сюда, к речке Проне, немцы отступали, и всех нас выгнали из деревни. А потом погрузили в вагоны-телятники. Взрослые стояли, а мы у них на ногах сидели. Привезли в Барановичи. Вот в тот лагерь [Колдычево] мы так и попали.
Прежде всего они всех загнали в баню. Мы единственный раз помылись. Вымыли — и в бараки отправили. В бараках были дощатые большущие доски в три яруса. Солома, или что там, ничего не было. И вот на этих досках мы и лежали.
Маму и двух сестер старших гоняли на работу. Лес они где-то на станции грузили в Барановичах. Колоннами строили и гнали на работу. И такой же колонной пригоняли сюда, к нашим баракам.
«Если кто-то чуть-чуть отвернулся, то могли убить»
— Труд был невыносимый. Они еле приходили. Мама говорила, что был очень страшный какой-то немец. Кто-то чуть-чуть отвернулся — он мог убить [на работе]. И часто со станции не являлись люди. А мы, я и две младшие сестры, оставались тут, в бараке. Было приказано никуда из него не выходить. Я понимала, хоть и была ребенком, но никак не могла понять этого моя сестра глухонемая. Часто поднимется, и я уже должна была ее держать, чтобы она не выбежала из барака, зная, что если выйдет, то получит плетками.
Колдычево — нацистский концентрационный лагерь смерти, служивший для массового уничтожения людей во время Второй мировой войны. Был создан в начале лета 1942 года в одноименной деревне недалеко от Барановичей. Охраняли лагерь коллаборационисты. За это время на территории лагеря в общей сложности уничтожили 22 тысячи пленных. Среди них — евреи, белорусы, поляки и представители других национальностей. При наступлении советских войск в июле 1944 года лагерь был уничтожен, а часть заключенных этапировали в Германию. В 1964-м на месте лагеря установили памятник.
У мамы была шубочка такая — тулупчик. Так она нам оставляла, чтобы мы заворачивались в него. Потому что холодно было очень. А кушать что? Дык что взрослым давали — котелки утром, — так они заходили к нам и все мы вместе ели это. Только три котелочка [на семью] было, потому что три человека рабочих. Немцы давали хлеб, и нам каждому приходилось его размером со спичечную коробочку.
Люди умирали. И каждое утро те, кто умирал, лежали на полатях этих, покуда не приходила за ними машина. И в эту крытую машину выносили их и складывали человека на человека штабелями. И детей, и взрослых.
Мы бегали по лагерю, где выбрасывали очистки, и соревновались, кто больше соберет этих очистков. Соберу, принесу, очистим и это кушаем. Пить очень хотелось. Жажда была. И тогда мы с кружечкой выходили и, где снежок был чистейшим, набирали его. И пока остальные придут с работы, мы топили этот снежок и пили.
«Били нас не немцы, а полицаи»
— Старичок рядом с нами был. Месяца два провел. И этот старичок все рассказывал нам о жизни, о революции, сказки, как жили раньше, о Сталине, и мы в него верили. Когда умер этот старичок, мы очень плакали, говорили: «Почему ему гроб не сделали?»
Немцы были всякие. Были и очень злые, и не очень. Так они нас не били. Нас больше били полицаи. Однажды, когда мы собирали эти очистки, нас плетками так постегали, что больше недели я лежала и не поднималась.
[Работники лагеря женщин] домогались и насиловали. Очень насиловали. Потом [те] прибегали и плакали. Я ж в то время не понимала этого ничего. А мама, бывало, и говорит: «О, изнасиловали». И даже тех, кого гоняли на работу. Очень страшно было.
Вшей было очень много. Мама говорила, чтобы, когда мы шли спать, не ложились до горы (лицом к потолку. — Прим. Onlíner). Потому что с верхних нар [вши] падали на нас.
«Почему-то сразу после войны о лагерях боялись говорить»
— В лагере мы жили недолго — месяца два или три. Фронт стал приближаться, [людей] опять начали грузить в товарняки и собирались отправить в Германию. И недалеко от станции Новоельня был взорван немецкий эшелон с боеприпасами. Сделали это партизаны. В нашем поезде остановились все вагоны. Конвоиры ходили и никуда нас не отпускали. Сколько мы там были, совсем не евши, я не знаю. А потом на лошадях подъехали люди, распахнули двери… Оказывается, это партизаны ночью пробились. Кто мог идти, тот шел, а нас, детей, посадили на сани и завезли в деревню Торкачи.
Сестре моей был четвертый годик. И когда мы в деревню эту попали, все считали, что ей всего лишь год. Мы были как скелеты.
А я не знаю, почему-то сразу после войны об этом боялись говорить. Вот даже до сих пор у меня этот вопрос стоит, почему мы боялись говорить, что были в лагере.
Страшно войну перенесли, и поэтому знаем, что она страшная. Поэтому всегда говорим: «Лишь бы не было войны!» Кто не пережил этого, ему трудно понять.
Вот кто был в Германии, их там регистрировали, и поэтому они считаются узниками. А я и узником не считаюсь, но я же в лагере была. Я никогда ничего не получала. Обидно.
У меня очень хорошие дети. Дай Бог всем таких детей, внуков и правнуков! Я очень люблю всех…
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner запрещена без разрешения редакции. ng@onliner.by
Сегодня Наташе (Наталье Михайловне) Пудяковой исполнилось бы 84 года.
Наташа была одним из моих первых виртуальных друзей в Гайдпарке. Вот её первая аватарка
А это выборка из её комментариев разных лет. О себе:
Я ленинградка в третьем поколении. Моя семья очень давно построила деревянный дом в Петербурге на Крестовском острове. Я родилась в 1937 году в городе Ленинграде, Константиновский проспект дом 7.Началась война, ушел на фронт старший брат отца, младший брат отца, а у моего отца была бронь, он был специалист и работал на заводе» Арсенал».
Ежедневные обстрелы, бомбежки города, а еще навалился на город голод.
Я жила с бабушкой, мамой. отец жил на заводе. В соседнем доме жили брат мамы Николай и сестра отца Анна.
Зимой отец приехал навестить нас, это было очень далеко от его завода. но он был, как сказал потом его младший брат, был вторым человеком после директора, вот и нашли возможность его привести.
Была неделя, когда не выдавали даже 125 гр. хлеба.
Мама умерла 10. 01.1942
Папа 27. 01. 1942.
Бабушка умерла 2. 02 1942.
Умерли и брат мамы и сестра отца.
С фронта вернулся старший брат, был в плену, потом наш лагерь в Сибири.
Младший брат всю войну прослужил в артиллерии, вернулся с женой, служила в прожекторных частях. Учились в институте, дядя работал после учебы на стройке, всю учебу в институте проходил в шинели. Уже были дети. два сына.
Дочь старшего брата приехала нас навестить, они все мертвые, я сижу под столом с их паспортами.
Она отвела меня в детский дом, мое состояние было такое. что директор оставила ее работать в детском доме истопником. Чтобы со мной был человек, которого я знаю. Я даже перестала говорить.
Летом на барже детский дом перевезли по Ладоге. Мы не могли ходить, матросы носили нас на руках.
Детский дом эвакуировали в Ярославскую область, город Переславль- Залесский, здание детского дома находилось в Местечке «Ботик», это где Петр Первый строил свой первый флот на озере Плещеево.
Знала многих ветеранов, тетя во время войны служила на «невском пятачке», где наши не давали замкнуть кольцо блокады, сдерживали межу немецкой армией и финнами. переправлялись туда на лодках через Неву. только пятая лодка доходила до берега. Потом она была секретарем «Совета ветеранов Невского пятачка», ездила с ней на их встречи. Вагон электрички, только мы двое женщин и тишина.
Сейчас я живу в своем городе, теперь Петербурге, есть дети, внуки.
В мое время предпочтение отдавали мужчинам старше, первый муж старше на 10 лет, состоялся, ученый, умный. Родилась дочь, я еще молодая. не потертая жизнью, ребенок здоровый. Многому меня научил, приучил читать не только романы.
Второй муж старше на 7 лет, никаких проблем в сексе даже когда ему уже 60 лет. Сейчас обоих нет, а память добрая осталась. Остались дети, есть внуки и уже два правнука.
Сил хватило на всех.
Я вышла замуж за мужчину у которого сын 9 лет, мать умерла. У меня дочь и получился комплект. Сейчас пасынку 56 лет, не просто дружим, а еще и помогает мне. Не надо ничего выдумывать, просто жить.
…Мой муж служил на флоте 5 лет (после войны был такой срок), был и водолазом. В результате туберкулез, инвалидность дали, но гражданскую.
У меня их 6 штук. 5 мальчиков и одна девочка, сама уже мама двоих детишек. Приезжают навестить и поговорить. Им интересно что я знаю, много разговариваем. Сегодня у одного день рождения , 21 год, работает в Москве. Позвонила. поздравила. Сказал как приедет, обязательно зайдет. Еще когда писал диплом, получил приглашение на работу в серьезную фирму.
Один еще школьник, один в этом году вернулся из армии, работает.
Старший. самый близкий, я его воспитала, отслужил армию, закончил институт, работает.
Приезжает ко мне 2 раза в неделю для общения.
На свой смартфон перевел мой блог, показывает друзьям,»Моя бабушка».
Уходя, сами целуют меня в щеку. а самой надо будет подпрыгнуть, чтобы поцеловать. Отношения дружественные, без сюсюкания. Мужчины.
С внучкой тоже отношения дружественные, они же уже взрослые. Вот её дети это можно и поиграть, младшей девочки три месяца. подержала меня за палец.
Мне 83 года, естественно я пенсионерка. Подводит здоровье, 3 раза в неделю приходит социальный работник. приносит продукты, делает уборку в квартире. У кого маленькая пенсия обслуживание бесплатно. К меня пенсия хорошая. плачу 3 тыс в месяц. Не знаю ни одного пенсионера. а знакомых много, у кого не хватает на еду и идут на помойки.
Холодильник не пустует.
Первое знакомство с Наташей произошло в сообществе «Красивые и интересные фото-(и не только) работы — свои и чужие», в котором я с Гарри Вандерером тогда администрировал. Наташа тогда была еще начинающим блоггером и больше комментировала чужие публикации. Окрепло наше знакомство, когда Наташа приняла участие в конкурсе-марафоне «Мне 20 лет», который по моему предложению проводился
осенью 2016 года в сообществе «Солнечный ветер».
Прочитайте про Наташины 20 лет:
МНЕ БЫЛО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ…
Чтобы понять, что было со мной в 20 лет, надо пробежаться по детским годам. Родилась в городе Ленинграде еще перед войной.
Отличная семья, у родителей братья — сестры, есть бабушка. Отец технарь, сам собрал радиоприемник, соорудил свой телефон между кухней и комнатой для разговора с мамой. Потом война, блокада, семья вся осталась в городе, работали на «оборонке». Двое братьев ушли на фронт (они выжили и вернулись живыми). Зима, голод, холод, отец пришел нас навестить и на завод уже не вернулся. Умерла вся семья. Мама в том числе. 5 взрослых умерли у меня на глазах.
Потом детский дом, и вывозили нас по «дороге жизни».
Попал наш детский дом в Ярославскую область, город Переславль – Залесский, местечко Ботик. Это где Петр Великий строил свой первый флот на озере Плещеево. На берегу озера в лесу была дача Василия – сына Сталина. Собирая чернику, случайно набрели на его дом. Обыкновенная деревенская изба. Ограды нет, один сторож. Он пустил нас в дом, обстановка совсем простая. Из города Василий до дачи ехал на дрезине по узкоколейке, по которой паровозик с вагонами возил торф, никаких спецдорог. Вот так жили дети Генералиссимуса.
Учиться перевели в Переславль. Он славен своей историей, а в то время это была граница — 101 км. от Москвы и проживали в нем те, кто не имел права жить в Москве. В детском доме работала одна из этих женщин: мужа расстреляли в 1937 году, был гл. инженером одного из главков в Москве. Она, как жена получила 8 лет ссылки, вернувшись, жила в Переславле. В Москве у неё дочь с внучкой, ездила тайком, а еще брала меня с собой. У дочери с внучкой своя история, связана с академиком Некрасовым, который работал с Туполевым. Это отдельная история.
Окончила 10 классов, это было время, когда Хрущев объявил о поднятии целины в Казахстане. На этой волне меня направили на учебу в сельскохозяйственный институт. Специально завалила первый экзамен и меня направили в училище, учиться на киномеханика.
Преподаватели были из Ленинградского, Московского, Киевского институтов. Когда студия «Мосфильм» начала на берегу озера съемку эпизода фильма «Коммунист», преподаватели пригласили их на встречу с нами. По их приглашению мы попали на съемку в массовке.
Получила направление на работу в Москву. Там не захотели меня устраивать: (проблемы с работой, жильем), и я получила направление в министерстве, в город Липецк. Так я оказалась, в поселке городского типа, работать киномехаником на передвижке. Это такой облегченный комплект аппаратуры для переезда. В нагрузку дали еще село за 5 км, где не было даже электричества. Был «Движок», который вырабатывал ток, к нему дали мне помощника.
Всякое было: тушила пожар, бегали по горящему дому с ведром, страха не было, был азарт, надо потушить. Дом отстояли. Однажды рискнула одна пойти эти 5 км. из деревни в другой поселок в пургу, от столба до столба ничего не видно, а кругом степь. Спасло меня то, что в поселке загорелся дом, именно благодаря этому я дошла. Дом, к сожалению, сгорел, потушить его не удалось. Никто не верил, что в эту метель, я прошла весь путь одна. Много всего случалось, однажды даже пришлось разнимать драку. Идет фильм, а я слышу возню около аппаратуры, включаю свет, дерутся мой помощник, его отец, и кузнец с парнем, вышедшим из тюрьмы. Народ стоит на скамейках, любуются, интересно, чем закончится. Пришлось разнимать драку и вывести всех на улицу.
Когда мне все это надоело, уехала в г. Ярославль, устроилась на работу в кинотеатр. Был мне 21 год.
Девушка я была решительная, на отсутствие внимания с мужской стороны, по всей жизни пожаловаться не могу. Помню, парень был, учился заочно в институте в Воронеже, потом в армию его взяли. Писал письма, я отвечала. Однажды получила письмо, которое он другу написал, да перепутал и отправил мне. Пишет другу, что там с девушкой познакомился… Я это письмо в конверт, несколько строк приписала и ему обратно отправила. Спустя много лет написал, как он меня любил, а я его не поняла… Даже жалко было то письмо выбрасывать. Я уже замужем была, дочь растили. Не он один пытался меня разыскать через много лет…
========================================
Бабушки разные есть на свете. Я вот развлекаюсь в интернете, кроме этого у меня большая лоджия, где много цветов, за ними требуется уход. Лоджия не застекленная, утром греюсь и немного загораю на солнце, действительно, нельзя умирать когда плохо выглядишь.
==========================================
Светлая память…