(1944-02-17
)
(14 лет)
СССР
СССР
Ва́ля Ко́тик
(Валенти́н Алекса́ндрович Ко́тик
; 11 февраля — 17 февраля ) — пионер-герой , юный партизан -разведчик , самый молодой Герой Советского Союза . На момент гибели ему было 14 лет
. Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно.
Биография
Родился 11 февраля 1930 года в селе Хмелёвка Шепетовского района , Каменец-Подольской (с 1954 года и по настоящее время — Хмельницкой) области Украины в семье служащего.
К началу войны он только перешёл в шестой класс школы № 4 города Шепетовка, но с первых дней войны начал бороться с немецкими оккупантами. Осенью 1941 года вместе с товарищами убил главу полевой жандармерии близ города Шепетовки , бросив гранату в машину, в которой тот ехал. С 1942 года принимал активное участие в партизанском движении на территории Украины. Сначала был связным шепетовской подпольной организации, затем участвовал в боях. С августа 1943 года — в партизанском отряде имени Кармелюка под командованием И. А. Музалёва , был дважды ранен. В октябре 1943 года он обнаружил подземный телефонный кабель, который вскоре был подорван, и связь захватчиков со ставкой Гитлера в Варшаве прекратилась. Также внёс свой вклад в подрыв шести железнодорожных эшелонов и склада.
29 октября 1943 года, будучи в дозоре, заметил карателей, собиравшихся устроить облаву на отряд. Убив офицера, он поднял тревогу; благодаря его действиям, партизаны успели дать отпор врагу.
В бою за город Изяслав 16 февраля 1944 года был смертельно ранен и на следующий день скончался. Похоронен в центре парка города Шепетовка . В 1958 году Валентину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Награды
- Герой Советского Союза (27 июня 1958);
- орден Отечественной войны I степени;
- медаль «Партизану Отечественной войны» II степени.
Память
- Именем Вали Котика были названы улицы (в городах Бор , Донецк , Екатеринбург , Казань , Калининград , Киев , Кривой Рог , Коростень , Нижний Новгород , Онацковцы , Ровно , Староконстантинов, Шепетовка), пионерские дружины, школы (в Екатеринбурге), теплоход, пионерские лагеря (в Тобольске , Бердске и Нижнем Новгороде).
- В 1957 году на Одесской киностудии был снят фильм «Орлёнок », посвящённый Вале Котику и Марату Казею .
- Установлены памятники герою:
- в Москве в 1960 году на территории Выставки достижений народного хозяйства (ныне ВВЦ) у входа в павильон № 8 установлен бюст (скульптор Н. Конгисерн);
- в Шепетовке в 1960 году (скульпторы Л. Скиба
, П. Флит
, И. Самотос
); - в городе Бор ;
- в селе Ягодное близ Тольятти территория бывшего пионерского лагеря «Алые паруса»;
- в Симферополе на Аллее Героев в Детском парке .
- В Ташкенте до распада СССР существовал парк имени Вали Котика, после провозглашения независимости Узбекистана был переименован в парк Зафара Диёра.
- Явился прототипом персонажа российско-японско-канадского анимационного фильма в жанре фэнтези «Первый отряд ».
См. также
Напишите отзыв о статье «Котик, Валентин Александрович»
Примечания
Литература
- Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. — М
.: Воениздат, 1987. — Т. 1.
- Анна Котик.
«Последний бой». - Котик А. Н. Он был пионером. Рассказ матери. — М
., 1958 (переизд. 1980). - Наджафов Г. Д.
Смелые не умирают. — М
., 1968.
- Наджафов Г. Д.
. — М
.: Малыш, 1980. — 300 000 экз. - Криворучко М. Г.
и др.
Памяти бессмертного подвига. — М
., 1972.
- Владимов М. В.
, Январёв Э. И.
От Днепра до Дуная. — Киев, 1977.
- Бугай Е. М.
, Макухин М. Е. Из когорты мужественных. — Львов: Каменяр , 1978. - Пальмов В. В.
Штурмовики над Днепром. — Киев: Политиздат, 1984.
- Гордость и слава Подолии. — Львов, 1985.
- Печерская А. Н.
Дети-герои Великой Отечественной войны: рассказы. — М
.: Дрофа-Плюс, 2005. — 60 с.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Котик, Валентин Александрович
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu»il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n»avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
11 февраля 1930 года родился Валентин Александрович Котик (Валя Котик) — юный партизан-разведчик партизанского отряда имени Кармелюка, действовавшего на временно оккупированной территории Каменец-Подольской области Украинской ССР; самый младший…
11 февраля 1930 года родился Валентин Александрович Котик (Валя Котик) — юный партизан-разведчик партизанского отряда имени Кармелюка, действовавшего на временно оккупированной территории Каменец-Подольской области Украинской ССР; самый младший по возрасту Герой Советского Союза.
Времена не выбирают, гласит известная мудрость. Кому-то достаётся детство с пионерскими лагерями и сбором макулатуры, кому-то — с игровыми приставками и аккаунтами в социальных сетях.
Поколению детей 1930-х годов досталась жестокая и страшная война, отнимавшая родных, близких, друзей и само детство. И вместо детских игрушек самые стойкие и отважные брали в руки винтовки и автоматы. Брали, чтобы мстить врагу и сражаться за Родину.
Война — не детское дело. Но, когда она приходит в твой дом, привычные представления меняются кардинально.
В 1933 году писатель Аркадий Гайдар написал «Сказку о Военной тайне, Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове». Этому произведению Гайдара, написанному за восемь лет до начала Великой Отечественной, было суждено стать символом памяти обо всех юных героях, павших в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Валя Котик, как и все советские мальчишки и девчонки, конечно, слышал сказку о Мальчише-Кибальчише. Но вряд ли он думал, что ему придётся оказаться на месте отважного героя Гайдара.
Валя Котик родился 11 февраля 1930 года на Украине, в селе Хмелевка Каменец-Подольской области, в крестьянской семье.
У Вали было обычное детство мальчишки той поры, с обычными шалостями, секретами, порой плохими отметками. Всё изменил июнь 1941 года, когда в жизнь шестиклассника Вали Котика ворвалась война.
Стремительный гитлеровский блицкриг лета 1941-го, и вот Валя, живший к тому времени в городе Шепетовка, вместе с семьёй уже на оккупированной территории.
Победоносная мощь вермахта вселяла страх во многих взрослых, но не напугала Валю, который вместе со своими друзьями решил бороться с фашистами. Для начала они стали собирать и припрятывать оружие, оставшееся на местах боёв, кипевших вокруг Шепетовки. Потом осмелели до того, что стали красть автоматы у зазевавшихся гитлеровцев.
А осенью 1941 года отчаянный мальчишка совершил настоящую диверсию — устроив засаду у дороги, он гранатой подорвал машину с гитлеровцами, уничтожив нескольких солдат и командира отряда полевой жандармерии.
О делах Вали узнали подпольщики. Остановить отчаянного мальчика было почти невозможно, и тогда его привлекли к подпольной работе. Ему поручали собирать сведения о немецком гарнизоне, расклеивать листовки, выступать в качестве связного.
До поры до времени шустрый паренёк подозрения у гитлеровцев не вызывал. Однако чем больше становилось на счету подпольщиков успешных акций, тем внимательнее начинали гитлеровцы искать их помощников среди местных жителей.
Летом 1943 года над семьёй Вали нависла угроза ареста, и он вместе с матерью и братом ушёл в лес, став бойцом партизанского отряда имени Кармелюка.
Командование старалось беречь 13-летнего парня, но он рвался в бой. К тому же Валя показал себя как умелый разведчик и человек, способный найти выход из самой сложной ситуации.
В октябре 1943 года Валя, находившийся в партизанском дозоре, напоролся на карателей, готовившихся атаковать базу партизанского отряда. Мальчика скрутили, но, решив, что он не представляет угрозы и не может дать ценных разведданных, оставили под охраной здесь же, на опушке леса.
Сам Валя был ранен, но сумел добраться до избушки лесника, помогавшего партизанам. После выздоровления он продолжил воевать в отряде.
Валя участвовал в подрыве шести вражеских эшелонов, уничтожении кабеля стратегической связи гитлеровцев, а также ещё в целом ряде успешных акций, за которые он был отмечен орденом Отечественной войны I степени и медалью «Партизану Отечественной войны II степени».
11 февраля 1944 года Вале исполнилось 14 лет. Фронт стремительно катился на Запад, и партизаны, как могли, помогали регулярной армии. Шепетовку, где жил Валя, уже освободили, но отряд двинулся дальше, готовясь к своей последней операции — штурму города Изяслава.
После неё отряд должен был быть расформирован, взрослым предстояло влиться в регулярные части, а Вале — вернуться в школу.
Сражение за Изяслав 16 февраля 1944 года получилось жарким, но оно уже завершалось в пользу партизан, когда шальной пулей Валя был тяжело ранен.
На помощь партизанам в город ворвались советские войска. Раненого Валю срочно отправили в тыл, в госпиталь. Однако ранение оказалось смертельным — 17 февраля 1944 года Вали Котика не стало.
Валю похоронили в селе Хоровец. По просьбе его матери, прах сына перенесли в город Шепетовку и перезахоронили в городском парке.
Большая страна, пережившая страшную войну, не могла сразу оценить по достоинству подвиги всех, кто сражался за её свободу и независимость. Но со временем всё встало на свои места.
За проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1958 года Котику Валентину Александровичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В истории он так и не стал Валентином, оставшись просто Валей. Самым юным Героем Советского Союза.
Его имя, как имена других пионеров-героев, о чьём подвиге рассказывали советским школьникам послевоенной поры, подверглось шельмованию и ерничанью в постсоветский период.
Но время всё расставляет на свои места. Подвиг есть подвиг, а предательство есть предательство. Валя Котик в тяжёлую годину испытаний для Родины оказался мужественнее многих взрослых, и по сей день ищущих оправдания своей трусости и малодушию.
Вечная ему память!
Советские дети, пионеры и не только, сражавшиеся наравне со взрослыми за свободу нашей страны, погибшие в борьбе с врагом, дожившие до Победы — все они в Бессмертном полку тысячелетней русской истории.
Пионер-герой Валя Котик, которому сегодня могло бы исполнится 80 лет, подорвал во время Великой Отечественной войны шесть немецких эшелонов и погиб в бою с немцами, когда ему было всего 14 лет. Не так давно его имя знали во всех уголках Советского Союза, а историю его подвига мог пересказать наизусть каждый школьник.
Самый юный Герой Советского Союза Валя Котик — Валентин Александрович Котик — родился 11 февраля 1930 года в селе Хмелевка Шепетовского района Каменец-Подольской (сейчас Хмельницкой) области Украины. Украинский пионер учился в средней школе в районном центре — городе Шепетовке — до пятого класса.
Когда началась война, Вале Котику было всего 11 лет. Его родной Шепетовский район был оккупирован немецко-фашистскими войсками. Как гласила официальная биография Вали, с первых дней войны мальчик вел работу по сбору оружия и боеприпасов, которые затем переправлялись партизанам, рисовал и расклеивал карикатуры на гитлеровцев, сообщается на сайте «Герои страны» .
В 1942 году он вступил в Шепетовскую подпольную партийную организацию и выполнял ее поручения по разведке. В августе 1943 года юный разведчик был бойцом в шепетовском партизанском отряде им. Кармелюка под началом Ивана Алексеевича Музалева, сообщается на сайте biogr.ru .
В октябре 1943 года юный партизан разведал место нахождения подземного телефонного кабеля гитлеровской ставки, который вскоре был подорван. Он также участвовал в подрыве шести железнодорожных эшелонов, склада. На его счету множество успешных засад.
29 октября 1943 года, будучи на посту, Валя Котик заметил, что каратели устроили облаву на отряд. Убив из пистолета фашистского офицера, он поднял тревогу, и партизаны успели приготовиться к бою.
16 февраля 1944 года в бою за город Изяслав Каменец-Подольской партизанский разведчик, которому только-только исполнилось 14 лет, был смертельно ранен. На следующий день он скончался. Его похоронили в центре парка города Шепетовка.
Уже в момент смерти Валя Котик носил на груди ордена Ленина и Отечественной войны I степени, медаль «Партизану Отечественной войны» II степени. Такие награды сделали бы честь даже командиру партизанского соединения, пишут «Аргументы и факты» .
27 июня 1958 года Валентину Александровичу Котику за проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Указом Президиума Верховного Совета СССР посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
О герое пионера Вале Котике знал каждый советский ребенок. Его имя было присвоено не только пионерским отрядам, дружинам и школам, но и теплоходу. Памятник юному герою установили перед школой, в которой он учился, и в Москве — на ВДНХ. Его имя носят улицы в русских и украинских городах.
Кроме того, Валя Котик стал одним из прототипов героя Вали Котко из кинофильма «Орленок», вышедшего в 1957 году. Другим прототипом экранного образа был белорусский школьник Марат Казей, который в годы войны ушел к партизанам, когда ему было чуть больше 13 лет.
Марат также был юным разведчиком: пробирался к вражеским гарнизонам, высматривал, где расположены немецкие посты, штабы, склады с боеприпасами. Он взрывал мосты и пускал под откос вражеские эшелоны. В мае 1944 года, когда Советская армия была уже совсем близко, подросток попал в засаду. Он отстреливался до последнего патрона и, когда у него осталась только одна граната, он подпустил врагов поближе и выдернул чеку. Марат Казей стал Героем Советского Союза в 1965 году — тоже посмертно.
По сюжету художественного фильма «Орленок» во время Великой Отечественной войны немцы оккупируют небольшой украинский городок. Пионер Валя Котко, прозванный партизанами Орленком, помогает отряду следить за немцами и добывать оружие. Окруженный фашистами, взрывает себя гранатой.
Надо сказать, что к моменту выхода фильма в 1957 году прозвище «орленок» уже было нарицательным для любого юного героя. Это значение слова идет от песни, написанной еще до войны композитором Виктором Белым и поэтом Яковом Шведовым, визитной карточкой которого также является песня «Смуглянка».
Песня «Орленок» («Орленок, орленок, взлети выше солнца…») была написана в 1936 году для спектакля «Хлопчик», поставленного в Театре Моссовета. Герой пьесы Хлопчик не был партизаном, он был юным учеником сапожника из Белоруссии и помогал Красной армии. А когда город заняли белополяки, Хлопчик на допросе не выдал подпольщиков, за что был приговорен к расстрелу.
Хлопчик выжил — его успели освободить вернувшиеся в город красные. Но в ожидании расстрела он проводит ночь в тюрьме, где, по сценарию, и поет прощальную песню.
Как пишет писатель Леонид Каганов в журнале «Идея Икс «, по свидетельству внучки поэта Юлии Гончаровой, Шведов объяснял появление в песни «орленка» тем, что эпизод в темнице похож на стихотворение Пушкина «Узник», где герой смотрит на волю, обращаясь к орлу. Но если у взрослого узника был «грустный товарищ» орел, то у 16-летнего юноши должен быть свой «верный товарищ» — орленок.
Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации открытых источников
Котик Валентин Александрович (Валя Котик) — юный партизан-разведчик партизанского отряда имени Кармелюка, действовавшего на временно оккупированной территории Каменец-Подольской области Украинской ССР; самый младший по возрасту Герой Советского Союза.
Родился 11 февраля 1930 года в селе Хмелёвка Шепетовского района Каменец-Подольской с 1954 года и ныне Хмельницкой области Украины в семье служащего. Украинец. Пионер. Окончил 5 классов средней школы в районном центре — городе Шепетовке.
В годы Великой Отечественной войны, находясь на временно оккупированной немецко-фашистскими войсками территории Шепетовского района, Валя Котик вёл работу по сбору оружия и боеприпасов, рисовал и расклеивал карикатуры на гитлеровцев. С 1942 года он имел связь с Шепетовской подпольной партийной организацией и выполнял её поручения по разведке.
С августа 1943 года юный патриот — разведчик шепетовского партизанского отряда имени Кармелюка.
В октябре 1943 года юный партизан разведал место нахождения подземного телефонного кабеля гитлеровской ставки, который вскоре был подорван. Он также участвовал в подрыве шести железнодорожных эшелонов, склада.
29 октября 1943 года, будучи на посту, Валя заметил, что каратели устроили облаву на отряд. Убив из пистолета фашистского офицера, он поднял тревогу, и партизаны успели приготовиться к бою.
Валя Котик в детстве
16 февраля 1944 года в бою за город Изяслав Каменец-Подольской ныне Хмельницкой области 14-летний партизанский разведчик был смертельно ранен и на следующий день скончался. Похоронен в центре парка города Шепетовка ныне Хмельницкой области Украины.
За проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1958 года Котику Валентину Александровичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Награждён орденом Ленина, орденом Отечественной войны 1-й степени, медалью «Партизан Великой Отечественной войны» 2-й степени.
Шепетовка. Памятник герою-пионеру Вале Котику
Именем Вали Котика были названы улицы (в Боре, Екатеринбурге, Казани, Калининграде, Киеве, Кривом Роге, Коростене, Нижнем Новгороде, Донецке, Шепетовке),
пионерские дружины, школы, теплоход, пионерский лагерь (в Тобольске и в Астрахани). В 1957 году на Одесской киностудии был снят фильм «Орлёнок», посвящённый Вале Котику
и Марату Казею.
Установлены памятники герою:
в Москве в 1960 году (на ВДНХ ныне ВВЦ)
в Шепетовке в 1960 году (скульпторы Л. Скиба, П. Флит, И. Самотёс).
в Боре
О герое-пионере Вале Котике знал каждый советский ребенок, школьник. А сейчас школы массово закупают книги о детстве ВВП…
Это рассказ об обыкновенном мальчишке-школьнике, которому рано пришлось повзрослеть и взять в руки винтовку. Когда фашисты заняли его родную Шепетовку, мальчику не было ещё и четырнадцати лет. Вместе с ребятами Валя Котик постоянно крутился на глазах у немцев. Обычно на детей никто не обращал внимание, да и кому придёт в голову серьёзно относиться к босоногому школьнику, в рваных штанах, и со сбитыми коленками. Но у немцев постоянно происходили какие-то чудеса: то автомат пропадёт, то револьвер из кармана исчезнет.
Валя с удовольствием выгонял корову на пастбище. Хитрость заключалась в том, что пас он её не в лесу, где росла сочная трава, а гонял на пустырь, где у немцев были склады с провизией, которую они отправляли на фронт. Шумная ватага ребят из трёх человек постоянно смеялась, играла, и бегала вокруг часового, который привык к детям, и не брал их во внимание. Зато партизаны получали важные сведения.
Однажды вечером к складу подъехал грузовик, и переодетый в немецкую форму партизан, направил на охранников дуло автомата. Затем он приказал немцам сидеть тихо, потому что склад был якобы заминирован, и с компанией товарищей быстро опустошили склад. В этой группе был и Валя Котик, который указывал партизанам всё до мелочей. Машина, гружённая продуктами, уехала, а склад запылал огнём.
Однажды Валя шёл на задание, и увидел, что немцы, растопырив руки, гоняются за курами. Мальчик бросил одну за другой две гранаты, а немцы решили, что их атакует целый отряд.
Когда немцы отступали, Валя получил серьёзное задание – охранять брошенные немецкие склады. Но с западной стороны показались танки. Всё ближе и ближе они подползали к складам, и начали появляться немцы. Валя залёг в кусты и стал отстреливаться. Затем он услышал, как на помощь приближаются Советские войска. Мальчик метнул гранату, но его настигла пуля. Так геройски погиб Валя Котик.
- Полярная сова — сообщение доклад
Полярная сова – активная хищная кочующая птица, которую относят к роду филинов, обитающая в широтах севера: Евразийская тундра, Сибирь, Гренландия, земли Северного Ледовитого океана.
- Жизнь и творчество Державина
Гавриил Державин — один из самых знаковых поэтов эпохи классицизма и известный политик времён правления Екатерины 2.
— Валентин, ты же понимаешь, что скрывать правду
бессмысленно? Либо ты расскажешь мне все
как есть, либо я приглашу для беседы твою мать!
— Ольга Сергеевна, я уже все рассказал. Мы с Женей просто занимались алгеброй и
договорились встретиться на следующий
день. Из-за мамы у меня не получилось, и я попросил Валеру отнести Жене
записку.
— Что было в записке? – строго спросила классный
руководитель.
— Ничего не было. Просто написал о том, что не смогу
прийти. Что потом произошло — не знаю. А Женя что говорит?
— Ничего не говорит. Просто игнорирует мои вопросы,
будто вовсе оглохла. А вот твой друг Валера говорит, что она натравила на него
троих здоровенных лбов. Скорее всего, из ПТУ, но он точно не знает. У него
разбито лицо и скол на переднем зубе. Мать уже подала заявление в милицию,
сейчас они пытаются установить этих её дружков. Она кого-нибудь при тебе
упоминала?
— Нет, никого. Это вообще какая-то ошибка. Такого не
могло быть.
— Валентин, я тебя предупреждаю, отнесись очень
серьезно. Необходимо во всем разобраться
и не допустить повторение этой истории. Я уже связалась с директором третьего
училища, чтобы, так сказать, провел встречное расследование, и все уладилось миром.
Ты же понимаешь, какую неприятную тень бросает этот случай на нашу школу?
— Да, я понимаю, Ольга Сергеевна, конечно.
— Тогда давай, поподробнее расскажи, чем вы занимались
в субботу у тебя дома? Сегодня после обеда должна бабушка Жени прийти, я хочу с
ней это обсудить.
— Мы занимались алгеброй и ничем больше.
Учительница
внимательно посмотрела в глаза парню, стараясь уловить, когда он соврет. Но
мальчик не краснел и не моргал, губы не дрожали, зрачки не бегали. Похоже, не
врет, третий раз уже отвечает уверенно, не запинаясь.
— Тогда почему твоя мама мне звонила два раза в тот
вечер? Она мне совсем другое рассказывала.
— Это все больные фантазии моей бабушки. Ну знаете,
возраст, за шестьдесят уже все-таки. Она мозгами в совке застряла, считает, что
если парень с девушкой вместе за столом сидят — это уже страшный разврат.
— Правда?
— Честно. Мама Женю даже не видела, она ушла до её
прихода. Вы если мне не верите,
позвоните маме и спросите, какого цвета у Жени волосы, уверен, она не скажет.
— Ладно, не стоит. У тебя мама в очень серьезном учреждении работает, я
не буду отвлекать её по такому поводу. Иди давай, поговори там с Женей. В
пятницу будет педсовет и её вопрос там тоже наверняка придется поднять.
Классный
руководитель осталась в учительской, а парень вернулся в кабинет литературы.
Остальной класс в это время был занят мини-сочинением к девятому мая. Тема «Мой
любимый подвиг великой войны», показалась Валентину идиотской. Большинство
героев совершивших эпический подвиг не выжили, и с таким определением сочинение
выглядело как выбор самого изощренного способа самоубийства. Даже неплохо, что
Ольга Сергеевна вытянула его на допрос, теперь не нужно будет писать эту муть.
Проходя
к своему месту, он искоса посмотрел на Женю. Та уткнулась в тетрадь и
действительно что-то писала. Он доковылял к себе, достал черновик в клеточку и
принялся рисовать абстрактные геометрические фигуры. Разнообразные
пересекающиеся многоугольники всегда его успокаивали. Но теперь это не
помогало. В затылок словно забили раскаленный гвоздь. Он чувствовал, что это
Женя смотрит, но боялся обернуться и встретить острый взгляд.
Урок
тянулся бесконечно долго. Учительница вернулась только минут через пять, сердито зыркнула на
тараканящихся по партам, после уселась
за свой стол, напротив Валентина. Через минуту она обратила внимание на
художества парня и холодно напомнила, что задание ему никто не отменял. Пришлось
отвлечься от грустных размышлений и задуматься о подвиге.
В
голову ничего не приходило. Только Матросов, бросившийся на пулемет, и
повешенная немцами Зоя, как там её, какая-то космическая фамилия. Он стал
мучительно перебирать в памяти других героев, но в итоге так ничего и не вспомнил до конца урока. Ольга Сергеевна
внимательно следила за его потугами, но двойку за пустой лист ставить не стала и потребовала принести готовое эссе завтра.
— Это очень важный текст, как вы не понимаете? –
строго произнесла она, обращаясь уже ко всем. – Лучшие работы будут отправлены
на районный конкурс и опубликованы на сайте школы. – Давайте так, даю вам один день, чтобы вы вдумчиво дописали сочинения дома. И чтобы все без помарок..
Валя
с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и не рвануть в коридор, не дослушав
классуху. Женя сидела гораздо ближе к двери, теперь она выйдет первой, а пока
он к ней доберется, в коридоре будет полно народу. Они не успеют поговорить. Надо увлечь её
куда-нибудь. В тихое место, где их не услышат. Но как?
На
трех следующих переменах он предпринял несколько попыток разговора, но Женя
смотрела сквозь него, словно он стал стеклянным. Просто молчала с отсутствующим
видом. Зато окружающие яростно шептались, наблюдая за его потугами. До
Валентина доносились обрывки фраз, одна другой токсичнее:
— Не дала… теперь бесится…
— Дала, а у него не встал…
— Валера приревновал, увела любимого…
За
спиной будто выросла стеклянная стена. Валя чувствовал себя яркой рыбкой в
аквариуме. По стеклу колотят пальцами, пугают, заставляют двигаться. А он
мечется из края в край, во всю силу плавников, на радость зрителям. Нет, все
равно в школе не поговоришь. Нужно выждать время и поговорить на улице.
Проводить домой – вот идеальный вариант.
Но, к
сожалению, Женя не стала дожидаться окончания
занятий. На последнем уроке её уже не было и Вале пришлось отправляться домой.
Только по дороге до него наконец дошло, что телефон вернулся, теперь можно Жене звонить и писать. Он набрал
заветный номер раз десять. Нет ответа, просто она не брала трубку. Значит,
сообщения. Нужно написать что-то… Что-то точное, просто извинения не подойдут.
Но что? Какие слова подобрать? Спросить что случилось? Предложить помощь? Нет, блин, все не то, все неправильно. Надо
что-то придумать, надо как-то…
Почему-то
вспомнились слова Ольги Сергеевны, сказанные про его сочинение еще осенью. Мол,
мысли очень правильные, понимание есть, однако маленький словарный запас для
выражения. Нужно больше читать, шире мыслить. Но как?
Дома
никого не было. Наскоро перекусил, сел по привычке за уроки. Разумеется, делать
ничего не хотелось, схватил телефон и написал:
ПРИВЕТ,
ОЧЕНЬ ХОЧУ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ
Отправил
Жене и взялся за химию. Руки дрожали выводя формулы, и как в алхимическом
таинстве медь норовила превратиться в кальций, а алюминий стать золотом.
Неожиданно, спустя минут десять, телефон зазвонил. Валя даже не услышал звук,
казалось он почувствовал вызов за долю секунды до того как началась вибрация.
Схватил – мама в ярком прямоугольнике:
— Алло, сынок, ты пообедал?
— Да мам,
— Там макароны
подогрей и суп. Нечего давиться бутербродами.
— Да мам,
— Мне Ольга Сергеевна звонила, что там у тебя с
Валеркой случилось? Мне его маме надо позвонить?
— Не знаю, я вообще не в курсе. Ты же со мной была все воскресенье, я никуда не ходил.
— Не врешь?
— Нет, мам.
— Сочинение написал? Мне Ольга Сергеевна сказала, что
ты на уроке не стал. Обязательно надо написать на двойном листочке про подвиг и
сдать завтра, это на конкурс.
— Да мам, я помню. Она сама меня задержала, и я
написать не успел, а теперь требует…
— Кто она?
— Да Ольга Сергеевна. Пол урока меня мурыжила из-за
твоих звонков, а потом давай ей сочинение за десять минут. Я ей что, Чехов?
— Так, давай не выделывайся. Чтобы к моему приходу все
написано было. Отец задержится, а я сегодня до шести. И посуду помой.
— Хорошо, мам.
Он
вздохнул и снова принялся за химию. Телефон по-прежнему молчал. Спустя час он
решился написать второе сообщение:
РАССКАЖИ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
Ответа
снова не было. Он закончил все уроки кроме сочинения и теперь сидел подперев
руки, смотря на чистый листок. Сочинение о подвиге. Что тут вообще писать?
Зачем это ему? Других дел нет в школе? Достали с этими юбилеями, песнями, парадами
и прочими картинками. Что еще им написать? Что это все никому не нужно?
Он
хотел написать прямо о том, что подвиги были давно, об этом все сказано и
главной теперь стала священная минута
молчания на бумаге, но подумал, что мать наверняка попросит показать сочинение,
а если там будут две строчки, снова начнет орать. Ссориться еще раз не
хотелось, она же может опять отобрать телефон, а вдруг Женя все-таки ответит.
Так стоп, а что там Валера? Что этот придурок начудил, может тут разгадка?
Валя
снова взялся за телефон и стал звонить приятелю. Просто выключен или вне зоны
действия сети. Зашибись, час от часу не легче. Вот что теперь делать, блин? Тоже
сообщение написать, в надежде, что когда включит, прочтет и перезвонит? Может
домой к нему сходить и спросить прямо? Нет, чего доброго еще его мама моей
позвонит, потом будет опять на сообщение повод поорать. Да еще сочинение блин,
нужно написать что-то.
Валентин прошелся по комнате, сел к столу. Как назло,
никаких подвигов в голову не приходило. Дома, кажется, было несколько книжек
про войну. У отца на полке пара старых, потом еще какие-то уже под исторический
детектив или боевик. Но читать это долго, а вдруг там вообще какая-нибудь хрень
вымышленная. Не подойдут, короче. Надо что-то другое поискать. Надо чтобы маме
понравилось. Может кино посмотреть? Точно!
Валя
вскочил со стула и бросился в комнату родителей. Там в стопке дисков нашелся
двухсторонний ДВД – «Классика советского кино». Родители его смотрели, и там
был какой-то фильм про войну — такой,
что мама в конце даже расплакалась. Отец хотел, чтобы и сын посмотрел, но Валя
заскучал на десятой минуте и вернулся в свою комнату, крошить фашистов из «Спрингфилда»
по зову долга. Теперь надо найти, что там было за кино. Кажется, что-то про
журавлей.
Он
нажал на открытие дисковода. Тут же появился многострадальный диск с порно.
Надо бы его куда-то убрать, хоть мама уже недавно проводила обыск, но
попадаться снова не хочется. Поискал глазами и сунул в томик Пушкина на полке у
компа. Хоть страницы и топорщатся, но там точно никто не будет искать.
Фильм
он смотрел на полуторной скорости. Было жалко времени, еще и сочинение когда-то
писать нужно, Нудноватые планы и вовсе пролистывал, но ближе к концу смешной
говорок стал утомлять, и он вернулся к привычной скорости. Конец поразил, вид
довольных морд, обжирающихся во время голода, слезы девушки, попытка
самоубийства, записки и белочки. Журавли… Очень странное кино. Фильм про войну
и ни одного танка. Да и подвига никакого нет, только мелодрама.
Валя
сидел несколько минут, теребя ручку, соображая, что вообще такого написать, а
потом разом навалился за стол и стал, как каретка принтера, быстрым темпом
выдавать строчку за строчкой. В голове будто сложился пазл, фильм — недостающее
звено, а с ним все стало логичным.
Главный
подвиг — вернуться. Нет никакой разницы: застрелили тебя в плену, упала бомба,
или ты закрыл грудью амбразуру. Ты все равно труп. Тем, кто тебя любил от этого
никакой разницы, как ты умер. От того, что ты герой никому не легче. Даже если
спас кого-то, та, которая тебя ждала, все равно несчастна. Подвиг — это
вернуться и жить дальше, любить, растить детей, кормить и играть с ними,
воспитывать. Лучше живой дедушка, чем табличка с именем героя в названии улицы.
Я считаю, что подвиг совершили все, кто вернулся с войны живыми…
В
конце он добавил пару цитат про то, что война никогда не должна повториться,
удачно подведя это к мысли, что она не повторится как раз благодаря тем, кто
все видел своими глазами. Мертвые герои никому ничего не смогут рассказать.
Хотел еще припомнить летчиков-камикадзе, но потом решил, что это уже будет
перебором. Сочинение вышло коротковатым, Валя еще с полчаса поразмышлял, потом
добавил пару строк про важность любви,
которая побеждает войну и смерть. Полистал сборник стихов о войне, который мама
купила как раз, чтобы он в пятом учил стихи на смотр самодеятельности. Тогда в
детстве у него был звонкий красивый голос, и гости всегда умилялись его
декламации на семейных праздниках. Хорошо, что сразу был высоким, не
приходилось залезать на стул. Тут как раз кстати пришлось стихотворение
Симонова «Жди меня» и Валентин с облегчением воткнул в конце пару строк из него.
Отлично – теперь сойдет!
Он
устало посмотрел на телефон и снова позвонил Жене. Не берет, но телефон
работает. Вот же… Получалось, что ждать — это тоже подвиг, неприятное жгучее
мучение, с которым ничего поделать нельзя. Скоро мать придет с работы. Будет
обычный вечер. Чего-нибудь приготовят и усядутся к телевизору. В лучшем случае
будут смотреть кино. А ему что? Жизнь опять не меняется. Сидеть и у моря погоды
ждать. Нет, на хрен…
Он бросил все как есть, сунул телефон в карман
ветровки и выскочил в подъезд. К черту эти сопли. Нужно в глаза посмотреть.
Прийти к ней домой и как есть спросить прямо. Содрать как лейкопластырь.
Сначала больно, но потом пройдет. А так сидеть мучиться можно долго. Только
бессмысленно, не меняется ничего. Мама все равно наорет, телефон заберет,
ничего не изменится, а так хоть какой-то шанс!
Звонок матери настиг его возле
Жениного подъезда. Слишком долго он колебался, возился с этим чертовым
сочинением, ждал ответа на сообщение. Надо было сразу идти, а вот теперь она с
работы вернулась. Брать или не брать? Не брать — паника будет, кинется
разыскивать. Брать – значит отвечать придется, врать что-то такое, чтобы
поверила. Надо решать, мало времени…
— Алло, мам…
— Ты где? Почему посуду не помыл?
— Мам, я к Жене пошел, мне с ней поговорить нужно.
— К той Жене? Я же тебе запретила…
— Мам, меня Ольга Сергеевна просила с ней поговорить.
Она ей ничего не сказала, просто отказалась на вопросы отвечать. Тогда она меня
попросила с ней поговорить, может мне расскажет, как все было.
— Кто она? С кем с ней? Что ты вообще несешь, я не
пойму? А ну марш домой, быстро!
— Ольга Сергеевна попросила с Женей поговорить. С
твоей подачи, между прочим. Ты же ей названивала в субботу, вот она и решила,
что я смогу помочь.
— С чем помочь?
— Ну насчет Валеры…
— Все равно не поняла.
— Короче, мам, я все объясню потом. Не веришь, сама
позвони Ольге Сергеевне прямо сейчас,
она подтвердит, что был разговор.
— Ты уроки сделал? Написал сочинение?
— Сделал, на столе сверху лежит, глянь, если не
веришь. Все мам, давай мне пора, батарея садится.
Он
нажал сброс и устало выдохнул, вроде прокатило. А дальше теперь что? Он стоял у
подъезда обычной хрущобы. Женя жила на четвертом этаже. Он быстро поднялся, позвонил в дверь. Открыли
не сразу, сначала шаркающие шаги, недовольное ворчание. Толстая женщина с дулей
седых волос на затылке.
— Вы к кому, молодой человек?
— Здравствуйте, а можно с Женей поговорить?
— Нет, она никого видеть не хочет.
— Ну пожалуйста, скажите, что это пришел Валентин.
— Не кричите, я совсем не глухая. Нет — значит нет,
всего доброго.
Она
хлопнула дверью перед его носом, и Валя замер устало наблюдая причудливый узор
на потрескавшемся от времени дерматине двери. Трещины образовывали словно
тайную надпись на древнем языке, разгадаешь её, скажешь заклятие, тут дверь и
отворится. Надо только прочесть…
Валя
помотал головой. Что за бред? Ну и что дальше? Сходил – поговорил и чего
добился? Что теперь делать, а? Идти домой и завтра попытаться в школе. Сегодня
пробовал и ничего. А что если завтра вовсе не придет?
Он прошелся по лестничной
площадке, спустился на несколько ступенек. У окна между этажами стояла
картонная коробка, застеленная внутри тряпкой. Рядом миска с водой. Похоже,
кто-то организовал тут спальное место
для котика. Но хвостатого жильца не было. Весна наверное, ушел как и Валя, в
поисках любви. Парень нагнулся и оторвал от коробки кусок картона. Поднялся
обратно, положил на ступеньку и сел на картонку, на лестнице между этажами. Ровно сидеть неудобно, спина
устает. Привалился к перилам, так норм.
Ждать просто так было
скучно, и он стал писать Жене сообщения. Одно за другим, по длине одного в
символах, как выстрелы из «Спрингфилда». Пауза только затвор передернуть и
новая пуля в темноту:
ХОЧУ
С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ
ПРОСТИ
МЕНЯ
ТЫ
МНЕ НРАВИШЬСЯ
ТЫ
ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНА
Я ЖДУ
В ПОДЪЕЗДЕ
БУДУ
ЖДАТЬ СКОЛЬКО НУЖНО
ТЫ
ЖИВА?
В ЧЕМ
СМЫСЛ
ЖИЗНЬ
ДЕРЬМО
МНЕ
ПЛОХО БЕЗ ТЕБЯ
На
этом он притормозил. Фантазия кончилась. Можно конечно написать очевидное «Я
ТЕБЯ ЛЮБЛЮ», но будет ли это правдой? Слова, слова, опять слова, нужно что-то
говорить, писать выразить. А оно чешется
что-то внутри за ребрами, а как сказать не знаешь. Закрыл глаза, вновь
теплые губы и твердо-нежная рука, опять несет, какой-то водопад. Убежать
отсюда, с ней забрать с собой к морю, сидеть у воды на пляже, смотреть на закат.
Он не
понял сколько прошло времени. Наверное, не меньше часа. Надо по последнему
сообщению посмотреть. Он очнулся, услышав шаги на лестнице, уже совсем близко.
Валя поспешно вскочил и встретился взглядом с
худым седым человеком, тяжело взошедшим на площадку. Человек был сутул,
даже сгорблен. Широкие плечи подавались вперед, сгибая его обратной линзой.
Прямые скулы с мелким снегом щетины, необычные глаза, шрам над бровью, короткий
ежик волос.
— Ты чего тут сидишь?
— Да я так, это…
Мужчина
расправил плечи, одним вдохом докуривая до самого фильтра сигарету. Посмотрел
на микроскопический окурок, потом достал из кармана пачку «Донского Табака»,
плюнул на палец, аккуратно затушил огрызок и спрятал в пачку. Валентин замерев,
следил за его действиями, а мужик продолжил:
— Ну так что? Ждешь кого-то?
— Да, Я пришел с Женей Вожиной поговорить, она тут в…
— Это моя дочка, о чем ты хотел поговорить?
Человек
устало оперся на локтем на перила и не мигая, уставился на парня. Тот нервно
облизнул губу и произнес:
— Здравствуйте, очень приятно, меня Валентин зовут, я
Женин одноклассник. Я поговорить пришел, у неё проблемы, в общем, в школе, а я
с ней занимался и…
— И чего тогда на лестнице сидишь?
— Ну я звонил, а там открыла, ну бабушка наверное,
Женя кажется это, вроде не хочет пока говорить…
— А че сидишь тогда?
— Жду, может передумает.
— Ха! Шел бы ты лучше, а то вон скоро стемнеет уже…
— Вы попросите чтоб она вышла? Пожалуйста, я очень
прошу, буквально на пару слов.
Мужик
нахмурился, покачал головой и неспеша открыл дверь своим ключом. Скрылся в
квартире, и дверь за ним резко захлопнулась с неприятным сухим щелчком. Валя
опустился обратно на картонку. Нет, ну чего он ждал? Никто не отменял
рациональности. Если она в школе не хотела говорить, сейчас-то что поменялось?
Валера похоже вчера пришел не во время, вот и попал в переплет. Может это
вообще какая-то засада была? Женя все придумала, чтобы его заманить и правда
тут какие-то парни ждали. Только зачем все это? Денег особо не взять… Какое-то
глумление или издевательство что ли? Самое время взять и уйти. Пропади все
пропадом, было и прошло.
Внутри
что-то колыхалось от взгляда Жениного отца. Какой-то он не такой, даже цвет
глаз у него карий скорее, или зеленый, не разберешь. Но что-то есть общее, проковыривающее
до нерва, как стоматологический зонд. Входит через зрачок и пронзает затылок
острой болью. Ни голову повернуть, ни убежать. Он другим его представлял.
Огромным великаном, способным голову меж ладоней раздавить. А тут худой,
сгорбленный. Но глаза такие не забыть.
Валя
выдохнул, взялся за телефон и написал:
БУДУ
ЖДАТЬ СКОЛЬКО НАДО
Послал.
Не отправляется. Деньги закончились, бля… Только тут телефон завибрировал. Нет,
не ответ, пошли звонки от матери. Долго не было, все-таки поднялся хай. Теперь
точно добром не кончится. Зато отмазка есть, чего не звонил, осталось придумать
почему не взял. Надо уходить, иначе сюда придут. Мама сейчас нервная, хорошо бы
без милиции обошлось.
Женя
вышла через минуту. В черных шлепанцах и длинной бывше-фиолетовой футболке,
обрывавшейся на трети бедра. В зубах сигарета, в кулаке смятый коробок.
— Ты еще тут, придурок?
— Да, жду…
— И че?
— Я пришел во всем разобраться.
— Тоже хочешь в глаз получить?
— Если других способов нет…
— Дебил, блин…
Она
отвернулась и извлекла из раздавленного коробка спичку. Долго примерялась к
измочаленному торцу, чиркнула. Короткая вспышка, и огонек тут же погас.
— О черт, последняя.
Женя
повторила попытку, чиркнула и вся согнулась в странный кулак, защищая огонек.
Затянулась – выдохнула в Валю мощной струей. Он закашлялся, но не отвернулся.
— Прости, что в воскресенье не пришел.
— Пофиг вообще. Зато шестерку свою послал
поприкалываться.
— Я не затем, из-за мамы просто. Она меня не пустила,
телефон забрала вот я с запиской…
— Сопля… Я вообще не понимаю, как у такой сопли стояк
случился. Случайно наверное, да?
— Что он тебе сказал?
— Какая тебе разница? Настучать хочешь, чтоб мамку на
педсовет не вызвали. Какая на хрен разница, что он сказал, достаточно чтоб в
ебало выхватить.
— А кого ты позвала его бить?
— Зачем звать? Сама врезала сразу. Так, что он
крутанулся и перила укусил от неожиданности. Хочешь, могу тебе повторить…
— Что он сказал? Повтори.
— Не важно.
— Нет важно, я должен знать.
— Ты должен только кирзу топтать, а мне ничего не
должен. Вали отсюда, не хочу говорить.
— Подожди, Жень. Я серьезно.
— А я щучу, бля? Вали тебе говорят, а то врежу.
— Ну бей.
Их
глаза встретились. Нет, ошибался, такие же точно, такой же взгляд бормашинки,
пробирает как зубная боль. Выпил горячего — в дугу сжимает, выпил холодного — еще
сильней. Не отводить взгляд, не зажмуриваться. Сейчас, ну…
— Пошел на хер, озабоченный. Ты как все, нужно только
одно.
Она
сплюнула на площадку, швырнула в пролет недокуренную сигарету и скрылась,
хлопнув дверью. Он остался стоять. Выждав минуту, прижался к дерматину.
Прислушался, чтоб разгадать. Понять, что там происходит внутри. Голоса есть,
слов не разобрать, кажется ссора. Нет, делать нечего, надо уходить.
Он
сделал два шага вниз по лестнице и замер. Вздохнул, вернулся на картонку,
оперся на перила. Ждать- это тоже подвиг. Кажется просто, но смогут не все.
Надо подождать. Спешить некуда. Он выключил телефон, устав от бесконечных
звонков матери. К черту! Хуже уже не будет. Пусть теперь придут за ним. Это
последний шанс. После этого может по бабушкиному примеру в школу
встречать-провожать будут. Ну а чё бы нет. Он же дитё малое, по ремню заскучал
только.
Женя
вышла через полчаса. Может, больше часов теперь не было, только видно, что во
дворе уже успело стемнеть. Теперь уже одета приличней, клетчатая рубаха,
спортивные штаны. И розовые носочки.
— Сидишь, дурик? Некуда пойти?
— Сижу. Мы же не договорили.
— Ну говори, я слушаю.
— Я хочу тебе помочь…
— Потому что я тебе дать хотела? Знаешь, я пальчиком
потерла и передумала. Так бывает — потрешь хорошенько и отпускает. И тебе
советую – подрочи, и все пройдет.
— Нет, я не по этому. Я серьезно.
— Ого? Чего тогда у отца моей руки не попросил. Если
ты тут за принца на белом коне, так полагается.
— Я серьезно. Ты мне очень нравишься.
— Чем интересно? Этим?
Она
неожиданно распахнула рубашку, демонстрируя крепкую грудь с острыми конусами
сосков. В них было что-то геометрическое, точные пирамиды, он как-то раньше не
видел таких. Красивые, белые, справа родинка, темная, как след от укола…
— Вот, сразу в глаза не смотришь, пялишься. Тебе
только одного надо, как всем. Ты же не знаешь ничего обо мне. Чем я живу, что
мне нравится. О чем я мечтаю. Да ну на хрен, зачем. Есть сиськи и писька,
значит все любовь получается. Да?
Валя
замер борясь с головокружением. Уши горят аж светятся, наверное прикурить
можно. Какая она… Красивая. Такая… Как не смотреть блин, как, это… что делать.
Что…
Он зажмурился.
Стоял не двигаясь, закрыв глаза, судорожно сглотнул и сказал:
— Я хочу узнать тебя. Почему — не знаю. Просто хочу и
все. Говорить, слушать, гулять. Если можно. Но сначала помочь хочу. Там
педсовет будет. Я боюсь, тебя переведут или…
— А если переведут, ты сразу перехочешь?
Он
медленно открыл один глаз. Женя уже застегивала рубашку и смотрела на него
как-то по-другому.
— Нет, конечно. Даже если ты в другой школе будешь я…
— А если в колонии?
— Где?!
— Ну вот если я кого-нибудь убью. Возьму отвертку и
дырок наделаю. Знаешь, длинную такую отвертку, заточить плоскую, с удобной
рукояткой. Письма писать будешь тогда?
— Нет, я… ну в смысле не дам тебе этого сделать.
— Не дашь? А если это ты будешь?
— В смысле?
— В тебе дырок наделаю…
— Тогда точно писем не напишу.
— Дурак.
— Какой есть, ну так что расскажешь?
— Что тебе рассказать?
— Что случилось, надо же что-то придумать с Ольгой
Сергеевной.
— А зачем? Если самолет падает, ногти можно не
красить.
— В самолете можно дернуть стоп-кран.
— Шутник, обхохочешься. Я пошла.
— Стой. Я правда хочу тебе помочь. Надо — всю ночь тут
под дверью просижу.
— Какой смелый. На балкон не хочешь залезть?
— Если надо могу попробовать.
— Давай топай домой, завтра в школе поговорим.
— А ты будешь?
— Обязательно.
Женя
шагнула к двери, собралась открыть. И тут Валя бросился вперед, в каком-то
внезапном порыве. Сам не понял, что на него нашло, просто почуял — надо.
Каким-то внутренним первобытным чутьем, с каким вставший на дыбы медведь бросался
на копья, с обреченной решимостью поцеловать. С ожиданием крепкого кулака ниже
ребер. Пусть потом прилетит. Но сначала влажные губы.
Удара
не последовало. Тепло, запах табака неожиданно вкусный, нежные губы, вдруг
чужой язык по его небу. Щекотно суетно, муравьи по крышке черепа безумным
табуном, а в штанах вот-вот долбанет Хиросима. И вдруг в нижней губе сладость
боль и головокружение.
Он
отпрянул, схватившись за лицо. Женя улыбнулась и облизнула губы.
— Всегда хотела попробовать куснуть. Тебе понравилось?
Валя
рассеяно кивнул, все еще щупая языком распухающую нижнюю губу. Женя наклонилась
вперед и шепнула на ухо:
— Когда я тебе убью, будет еще больнее…
— Ты не убьешь.
— Посмотрим. Сладких снов. Не дрочи сильно, а то
водянки натрешь.
— До завтра.
Она
скрылась, и дверь снова сухо щелкнула винтовочным выстрелом. Вживую он конечно
не слышал. Но снайперка именно с таким звуком стреляла в игре. Один выстрел –
один труп. Не ошибешься…
Валентин повернулся и стал спускаться вниз по лестнице
ведущей в ночь.