Герасимовка, Россия. — Эта история была чем-то вроде волшебной сказки, которую рассказывали поколениям советских школьников. Однажды, повествует сказка, мальчик пошел в лес собирать ягоды. Он был хорошим мальчиком. Он знал, что такое хорошо и что такое плохо. Когда его отец совершил плохой поступок, мальчик сообщил об этом властям. Этого мальчика звали Павлик Морозов.
В родной деревне Павлика жили плохие люди, в этом смысле семья Морозовых не была исключением. Эти люди не видели разницы между тем, что хорошо и что плохо. Когда мальчик пошел в лес, там его уже поджидали плохие люди. И они убили мальчика.
На самом же деле история о Павлике не была волшебной сказкой. 3-го сентября 1932 года недалеко от Герасимовки вместе со своим маленьким братом был убит 13-летний мальчик. Мальчика действительно звали Морозовым Павлом. Четыре его родственника — дедушка, бабушка, двоюродный брат и крестный отец — двумя месяцами позднее были осуждены показательным судом и расстреляны.
Уже через несколько недель после смерти Павлика из него сделали могущественную икону в пантеоне коммунистических святых; он стал ребенком-мучеником, почитаемым за геройский поступок — донос на своего отца.
Подобно тому, как американских школьников знакомят с притчей о Джордже Вашингтоне (George Washington) и вишневом дереве, так и советские ученики десятилетиями проходили нравоучительную историю о Павлике Морозове. Урок для них заключался в том, что лояльность государству должна перевешивать лояльность к собственной семье.
Культ Павлика Морозова породил культ доносчиков, ставший жизненной основой полицейского государства. Павлик стал любимцем советской пропагандистской машины, величавшей его председателем деревенской ячейки юных пионеров и официально присвоившей ему звание пионера-героя номер 1. О нем были сложены поэмы, написаны книги и даже — опера.
До сих пор имя Павлика Морозова не предано забвению. «Будь, как Павлик, — эти слова детям приходилось слышать с момента вступления в пионеры», — пишет газета «Трибуна» в материале, посвященном годовщине его смерти. В советское время немногие подвергали сомнению правдивость легенды о Павлике. В конце концов, в Советском Союзе пропаганда и была правдой. В частном порядке те, кто позволял себе сомневаться, считали, что рассказ о Павлике Морозове был преувеличением. Однако для советской истории было неважно, была ли история про Павлика правдой или же она вовсе не соответствовала действительности.
В конце концов некоторые люди — среди них был писатель и инженер — позволили себе сомневаться в ее правдивости. Их сомнения проторили дорогу нелицеприятной правде не только о прошлом России, но и о ее настоящем. Стало ясно, как когда-то работала машина террора, породившая страх, отголоски которого существуют до сих пор.
Перед вами история сказки о Павлике Морозове, который, в конце концов, был вполне реальным мальчиком. И его смерть до сих пор будоражит страну, не сумевшую примириться со своим прошлым.
Писатель
Жил-был советский писатель Юрий Дружников. В 1974 году он принял участие в конференции драматургов, проходившей в Ростове. На одном из заседаний обсуждался вопрос о важности «положительных героев в советской культуре». Одним из таких героев как раз и был Павлик Морозов.
«Как мы можем привить нашему народу высокие нравственные принципы, если при этом будем ссылаться на человека, предавшего своего отца?», — спросил тогда Дружников. Ему никто не ответил.
Через несколько дней по возвращении в Москву в его квартире зазвонил телефон. Голос в трубке «пригласил» его в КГБ. Там его ожидали два офицера безопасности. «Они спросили меня: ‘Почему вы задали вопрос об этом официальном герое? Он — герой, а все остальное не ваше дело’, — вспоминает Дружников (сейчас ему 69 лет). — ‘Пишите свои книги, и больше не касайтесь этого вопроса’.»
Предупреждение КГБ только подогрело любопытство Дружникова. Он начал с библиотек и архивов, однако ничего не нашел — ни имеющих отношение к Павлику вещей, ни школьных записей, ни связанных с делом документов — только газетные статьи, которые зачастую противоречили друг другу. Дружников нашел и еще кое-что. Кое-что не совсем понятное. Все фотографии Павлика Морозова выглядели по-разному.
«Я пришел к выводу, что все материалы о Павлике Морозове были сфальсифицированы», — говорит Дружников.
Выдавая себя за журналиста, он начал разыскивать повзрослевших школьных товарищей Павлика, его соседей, учителей и местных чиновников. Дружников посетил 13 городов Советского Союза. Побывал он и в Герасимовке, в которой жил и погиб Павлик.
Поначалу жители деревни пересказывали официальную версию. Павлик был образцовым учеником и главой пионерской организации. Его отец был главой руководящего органа деревни — Совета. Павлик узнал, что его отец фальсифицирует документы для ссыльных крестьян. Павлик сообщил об этом властям, и его отца забрали. Через несколько месяцев Павлик пошел в лес за клюквой со своим младшим восьмилетним братом Федей. Домой они не вернулись. На третий день жители деревни нашли их тела. Павлик был заколот ударом ножа в область сердца, его брат Федя скончался от ножевых ранений, а его череп был проломлен.
Через несколько дней в деревню прибыл следователь ОГПУ (правопреемником этой организации стал КГБ). Он арестовал бабушку и дедушку Павлика, его 19-летнего двоюродного брата и крестного отца, мужа тети Павлика. Следователь объявил их кулаками, и обвинил их в саботаже коллективизации в отдельно взятой деревне. Он заявил, что нашел в избе стариков окровавленный нож.
Все четверо были доставлены в районный центр Тавда, и приговорены судом, на котором присутствовали рабочие и партийные активисты, к смертной казни. Их обвинили в одном из самых тяжких по советскому Уголовному кодексу преступлений. Статья 58, пункт 8: терроризм против государства.
Постепенно, по мере того, как Дружников все больше погружался в проблему, беседуя с жителями деревни, контуры истории начали меняться.
Родственники и друзья называли Павлика — Пашкой. На самом деле он не был образцовым учеником. Он был хулиганом, едва умевшим читать.
Его отец ушел от матери к другой женщине. Семья без отца была бедной, мать и дети часто голодали. Старшие братья, Пашка и Федя, ходили за ягодами, поскольку зачастую в доме было вообще нечего есть. Мать Пашки и Феди была сломлена горем. Именно она и подбила Пашку донести на отца. При этом она, возможно, руководствовалась стремлением отомстить, возможно, также, что она предприняла последнюю отчаянную попытку вернуть мужа в семью.
Жители деревни рассказали Дружникову, что Пашка никогда не был пионером. На самом деле, в их деревне до пресловутого убийства вообще не было пионерской организации. «Павлик Морозов никогда не был пионером, — сказала Дружникову школьная учительница Елена Позднина. — Однако вы должны понять одну вещь: было нужно, чтобы люди думали, что Пашка был пионером».
Инженер
Жил-был инженер Иннокентий Хлебников. Работал он на электростанции в городе Кургане. Его прадед был казаком, в 19 веке приехавшим в Сибирь. Сам Хлебников родился в Чите, одном из отдаленных городов империи, в бывшем золотодобывающем регионе. Его родители были простыми колхозниками.
Хлебников учился в военном училище. Когда в 1953 году умер советский диктатор Иосиф Сталин, он во время траура стоял в почетном карауле у бюста вождя. Стоя на посту, он вспоминал истории, которые рассказывала ему мать об их родственниках, погибших в ходе сталинских репрессий.
«Пока я там стоял, во мне начало расти чувство внутреннего протеста», — вспоминает Хлебников.
Много лет спустя, когда в 1991 году распался Советский Союз, был принят новый закон, позволявший россиянам восстанавливать справедливость в отношении репрессированных в сталинское время. Члены семьи могли обратиться к властям с просьбой реабилитировать репрессированных родственников. На то, чтобы добиться оправдания своих родственников, Хлебников потратил несколько лет. Успех окрылил его.
Одна из центральных улиц Кургана названа в честь убитого пионера Коли Мяготина. Согласно советской легенде, Коля сообщил властям, где кулаки прячут зерно. Он стал пионером-героем номер 2 — первым из десятков последователей Павлика Морозова.
Коля был убит кулаками, по официальной версии, 25 октября 1932 года, через семь недель после гибели Павлика. Двенадцать человек были приговорены по той же статье, что и убийцы Павлика: терроризм против государства. Трое были казнены, остальные — отправлены в лагеря.
Когда годы спустя Хлебников проводил свое расследование, местные жители признали, что история о Коле Мяготине была неправдой. Мальчик воровал на поле семечки подсолнухов, и был убит солдатом, выстрелившим в темноте в сторону какого-то движения.
Утром, когда было обнаружено тело мальчика, собственно, и был дан старт процессу мифотворчества. Начать его было нетрудно, поскольку имя Павлика Морозова было на слуху у всех. Пример для подражания уже существовал.
Хлебников несколько раз обращался к властям с просьбой о реабилитации лиц, обвиненных в убийстве Коли Мяготина. В 1996 году Верховный Суд России вынес вердикт о том, что убийство Коли не было актом терроризма. Суд признал, что дело было сфабриковано. Коля Мяготин никогда не был пионером. Нет никаких свидетельств о том, что он на кого-либо донес. Суд посмертно реабилитировал всех осужденных, за исключением двух лиц, чьи статьи были смягчены.
Решение суда побудило Хлебникова обратить внимание на историю Павлика Морозова. Если история о Коле Мяготине не была правдой, то и история о Павлике могла быть такой же неправдой?
В феврале 1997 года Хлебников взял лист бумаги и обратился в местный суд, в ведении которого находится Герасимовка. Он просил реабилитировать семью Павлика. Через два года и два месяца он получил ответ, но не из местного суда, а из Верховного Суда Российской Федерации.
«Мы считаем, что обвиняемые по этому делу наказаны правильно и не подлежат реабилитации», — говорилось в решении суда.
Хлебников был поражен. «Каким дело было сфабриковано в 1932 году, в таком виде Верховный Суд его и оставил, — сказал Хлебников. — Они не могут пересмотреть дело. Они не могут поднять руку на ‘правду'».
Старая женщина
Жила-была старушка, и звали ее Матрена Шатракова. Старушка знала один секрет. «Если я расскажу вам правду, то меня заберут», — часто говорила она своим детям.
Матрена выросла в Герасимовке. Ее отец был одним из самых зажиточных крестьян в деревне. У нее был младший двоюродный брат, бездельник, которого звали Пашка Морозов. Он постоянно околачивался где-то поблизости: либо озорничал, либо искал что-нибудь поесть.
«Мы кормили этих мальчиков, одевали их, — десятилетия спустя вспоминала Матрена. — Мы их жалели».
В 1932 году Матрене было 19 лет. В нее был влюблен Дмитрий Шатраков, ее односельчанин.
Как-то утром Дмитрий решил сходить на охоту, пока Матрена готовила тесто для оладий на завтрак. Вдруг в лесу его собака начала громко лаять. Он подошел к собаке и увидел тела Пашки и его брата.
Дмитрий прибежал в деревню и рассказал об увиденном бабушке мальчиков. Несколько крестьян принесли тела братьев из леса. На следующий день отец Матрены, приходившийся Пашке крестным, организовывал их похороны.
Спустя несколько дней власти арестовали Дмитрия и его брата по подозрению в убийстве. Две недели их держали под замком в сарае, затем совсем неожиданно отпустили.
После этого власти забрали Пашкиного деда и бабушку, двоюродного брата и Матрениного отца. Шатраковы, отпущенные из-под ареста, по словам односельчан, были слишком бедны, чтобы их можно было считать кулаками. А вот новых арестованных никак нельзя было отнести к бедным.
Деревню объял страх. По воспоминаниям Матрены, ее мама даже боялась выходить из дома. Однако худшее было впереди.
Через несколько недель жители деревни узнали, что все четверо арестованных казнены. Затем власти арестовали Матренину маму. Они конфисковали ее дом и живность, заявив, что отныне это собственность колхоза. Матрене и ее младшему брату некуда было идти. «Они выкинули нас на улицу как котят», — рассказала она.
Люди стали звать ее двоюродного брата Павликом, а не Пашкой. И все говорили странные вещи. Они говорили то, чего не было. Они говорили, что Павлик был пионером. Они говорили, что семья Павлика была недовольна его работой на коммунистов, что Матренин отец и дедушка мальчика угрожали убить его, если он не порвет с ними. Люди говорили, что ее отец заплатил за убийство 30 рублей — сумму, странно напоминающую 30 сребренников Иуды Искариота.
«Ни у кого в деревне не было золота. Откуда оно могло взяться? — говорила Матрена. — Мы все носили лапти».
Чтобы как-то выжить, она вышла замуж за Дмитрия, сына бедного крестьянина, который, с точки зрения большевистской идеологии, был политически грамотным. Тем не менее, из-за того, что Матренин отец был кулаком, колхозники исключили молодую пару из своих рядов.
В 1935 году Матрена и Дмитрий пешком ушли из Герасимовки с ребенком руках. Они прошли 30 миль до ближайшего города, в котором смогли найти работу на лесопилке. Там они прожили всю оставшуюся жизнь. И они ничего не рассказывали о Павлике.
Время от времени пионерские дружины приглашали Дмитрия рассказать о том, как он нашел тело убитого «Пионера-героя # 1». Он соглашался — ибо отказываться было неблагоразумно, однако рассказывал крайне мало. До самой смерти, последовавшей в 1977 году, Дмитрий не мог забыть, насколько он был близок к тому, чтобы следователи обвинили его в совершении этого преступления.
В 1999 году, когда Матрене было 86 лет, в двери ее дома постучались незнакомые люди. Она жила одна, у ее детей были свои семьи. Матрена открыла.
Одним из гостей был работник архива из Тавды, к которому Матрена обратилась полгода назад с просьбой разыскать место, где похоронен ее отец. Другим визитером оказался Иннокентий Хлебников, который услышал о Матрене от архивариуса.
«Когда я подавал свое прошение, я ничего не знал о вас, — сказал Хлебников, склонив голову. — Я пригласил бы вас в качестве свидетеля. Однако я думал, что все свидетели уже умерли».
Матрена была напугана. Ее маленький дом внезапно наполнился людьми, среди которых был даже журналист. Ее сердце начало усиленно биться. Однако она приняла лекарства, немного послушала своих гостей, и начала рассказ.
«Чего мне сейчас бояться? — спросила она сама себя. — Все равно я умру».
В первый раз она рассказывала свою историю посторонним людям.
«Павлик не был пионером, — начала она. — Не был он пионером. Я могу сказать это вам совершенно точно. Они заманили моего отца в ловушку. Это был Иван, какой-то родственник. Он был один из тех, из-за кого обвинили отца».
Затем она вспомнила фамилию. «Потупчик, — сказала она. — Это он заманил отца в ловушку».
Хлебников достал листок бумаги и начал писать. Он собирался использовать эту информацию, чтобы отправить новое прошение в Верховный Суд.
«Я заявляю, что у нашей семьи не было золота, что мой отец был простым крестьянином, и не был организатором убийства Павлика Морозова, — написал он от лица Матрены. — Я прошу вас внимательно пересмотреть дело об убийстве Павла Морозова».
Он передал ручку Матрене. «Да я неграмотная, — призналась она. — Могу только написать свое имя».
С усердием ребенка и неуверенностью старухи она нацарапала едва разборчивое слово: «Шатракова».
Спустя два года, в феврале 2001 года, сердце Матрены Шатраковой не выдержало: она умерла.
В мае того же года, примерно через три года после того, как Матрена подписала прошение, в ее дом прибыл почтальон с заказным письмом из Верховного Суда Российской Федерации. Матренина дочь сказала, что ее мать умерла. Почтальон отказался передать ей письмо.
Секретный агент
Жил-был агент ОГПУ по имени Спиридон Карташов, который в свое время занимался делом Павлика Морозова. В 1982 году любопытный писатель Дружников нашел его. Спиридон проживал в запущенной квартире в 120 милях от Герасимовки.
Бывший агент рассказал Дружникову о своей службе в команде «специального назначения» после большевистской революции. Эта команда во время Гражданской войны казнила дезертиров, бежавших из Красной Армии. К 1932 году революция, начатая большевиками в городах, наконец, достигла сел и деревень. Тогда-то Карташов и получил новое задание.
Сталин приказал заставить крестьян вступать в колхозы. Тех, кто сопротивлялся, называли кулаками и лишали живности и другого имущества.
Жители Герасимовки неохотно шли в колхоз. Дедушка Павлика был одним среди тех, кто активно сопротивлялся коллективизации. По сути говоря, в Герасимовке только один человек симпатизировал коммунистам. Этим человеком был 20-летний двоюродный брат Павлика Иван Потупчик. Одновременно он был и информатором ОГПУ.
Много лет спустя и Карташов, и Потупчик говорили о том, что по делу не проводилось практически никакого следствия. Следователи арестовали тех людей, на которых показал Потупчик.
Дружников убежден, что Карташов при содействии Потупчика организовал убийство мальчиков. Таким образом они хотели запугать жителей деревни и заставить их вступить в колхоз. Он считает, что на это у них было негласное разрешение сталинских спецслужб.
Прокурор
Жил-был заместитель руководителя реабилитационного отдела Генеральной прокуратуры Российской Федерации Николай Власенко. С 1991 года его отдел рассмотрел более 500 000 запросов о реабилитации, огромное большинство из которых было удовлетворено.
Дело Павлика Морозова рассматривалось там же.
«Это было одно из самых диких и ужасных преступлений, — заявил Власенко этим летом. — Изрезать ножом своих собственных внуков!? Это нам достоверно известно, и этого достаточно».
Власенко сказал, что, в отличие от других дел того периода, в деле Павлика Морозова сохранилось большое количество документов — протоколов допросов и других судебных документов, писем и телеграмм разъяренных советских граждан, требующих казнить преступников.
По мнению Власенко, все документы подтверждают вывод о том, что мальчики были убиты родственниками, замыслившими террористический акт против государства.
«Там допросы, показания местных жителей, свидетелей, участников, прямые доказательства, — заявил Власенко. — Не приплетайте к этому политику. Это был террористический акт».
Несчастливый конец
Обычно сказки заканчиваются фразой «и с тех пор зажили они счастливо». Однако Герасимовка — несчастливое место.
По крайней мере, таковым оно было вплоть до сегодняшнего дня. После убийства Павлика Морозова власти превратили Герасимовку в образцовый колхоз. К деревне проложили дорогу (редкость для здешних мест), по которой в нее заезжали автобусы с пионерами, в обязательном порядке посещавшими небольшой музей Павлика Морозова и место, на котором, согласно официальной версии, он был убит.
«Помню, мы стояли на обочине дороги и салютовали им вот так», — вспоминает 30-летняя Марина Фокина, показывая, как именно пионеры приветствовали друг друга. — Печально, конечно, что теперь все закончилось».
Фокина когда-то работала в колхозе. Однако когда для колхоза наступили не лучшие времена, большая часть коров была продана, а многие колхозники остались без работы. Им некуда было податься, поскольку в городке нет других работодателей.
Фокина, как и большинство безработных в Герасимовке, все время проводит в поисках спиртного. У нее грязные лицо и ноги, а ее нос сломан.
«Раньше у нас никто вообще не пил. Теперь у меня случаются недельные запои, — говорит она. — А что мне еще остается делать?»
Музей Павлика Морозова теперь закрыт. Газон перед ним украшают коровьи лепешки. А вот внутри, в классе, в котором, как утверждается, учился Павлик, на стенах висят портреты Ленина и Сталина, а в углу стоит его бюст.
Хранитель музея Татьяна Кузнецова подумывает о том, чтобы сделать здесь музей коллективизации. Кузнецова также отвечает за вечный огонь в честь Павлика Морозова, но даже она не знает, почему этот огонь все еще горит.
«Существует так много версий гибели Павлика, что у меня от них уже каша в голове, — говорит она. — Но версия о том, его убили дед и бабка, выглядит просто фантастической.»
Теперь уже мало кто верит, что в этом вопросе вообще когда-нибудь будет установлена истина.
«Никто не узнает правды, — говорит 57-летняя Надежда Кортузова, местная жительница. — Где ее искать?»
Хотя за долгие годы многие документы из дела стали известны общественности, полностью его так никто и никогда не видел, за исключением сотрудников спецслужб или органов правосудия. ФСБ, преемница КГБ, отказывает в возможности ознакомиться с документами на том основании, что дело, возбужденное еще 70 лет назад, «все еще открыто».
Те, кто хотел бы добиться пересмотра дела, как, например, Дружников, обвиняют спецслужбы в противодействии. После распада Советского Союза Россия пережила несколько ошеломительных лет открытости, однако в середине 1990-х годов стала возрождаться ФСБ.
Мощь ФСБ еще больше увеличилась при президенте Владимире Путине, ее бывшем руководителе. Он открыто восхваляет наследие спецслужб и назначает ветеранов КГБ на высшие гражданские посты в государстве. Путин был руководителем ФСБ, когда Верховный Суд решил оставить решение по делу Павлика Морозова без изменений.
«Наш нынешний руководитель любит мифы, — считает Арсений Рогинский, историк и председатель правозащитной группы «Мемориал». — Он — советский человек».
И все же, по мнению Рогинского, существует более серьезная проблема, чем контроль ФСБ. Большинство россиян, по его мнению, слишком заняты своими насущными проблемами, и считают вопросы исторической справедливости несвоевременными. Большинство из них все еще не избавились от национальной мании «секретности».
«Вы должны понимать, что в России люди многие десятилетия жили в обстановке, когда все вокруг было секретным. Должно пройти много лет, чтобы ситуация изменилась».
Ныне россияне могут делать свои собственные выводы из истории о Павлике Морозове.
Дружников, работающий в настоящий момент профессором в UC Davis, убежден, что в убийстве братьев виновны спецслужбы, которые затем создали миф о Павлике Морозове, чтобы придать лоск институту доносчиков-стукачей.
Хлебников также во всем винит спецслужбы, но помимо этого считает, что государство скрыло правду, поскольку с презрением относилось к крестьянам и беднякам вообще.
Есть в России и люди, подобные историку Льву Сонину, считающему, что, в конце концов, Павлика могли убить и его родственники. Однако для Сонина важно не то, кто именно лишил братьев жизни, а то, сколь беспринципным образом советская система эксплуатировала сам факт их убийства.
«Вся история с Павликом Морозовым создана для того, чтобы вбить клин в семьи и таким образом разделить родителей и детей, — считает Сонин. — Использовать для этих целей кровь детей — бесчеловечно».
Со своей стороны, Рогинский верит в то, что истина, в конце концов, восторжествует. Германии понадобилось, по меньшей мере, 20 лет, чтобы вступить в борьбу с наследием нацизма. России понадобится не меньше лет, чтобы она могла совладать с наследием сталинизма. С одним непременным условием: эти годы должны быть спокойными и стабильными.
«Раньше или позже, общество столкнется с этим, — полагает Рогинский. — Медленно и неспешно советское прошлое возвратится».
Между тем, Павлик Морозов и его семья заточены в своеобразной тюрьме, уготованной им историей. Они — не герои и не злодеи. Они — одновременно демоны и святые.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Вступление
Все те из вас уважаемые читатели, кто имел «счастье или наоборот «не счастье» родится во времена СССР т.е. до 19.08.1991 года хорошо и почти, что на «уровне подсознания» благодаря зомбирующей личность «советской пропаганде», знают хотя бы в общих чертах, кто такой «Павлик Морозов».
Но тут я вставлю и «свои пять копеек» и скажу даже больше, что эта «личность» для Советской власти, стала своего рода «аналогом» одного из всероссийских дореволюционных религиозных символов в российской версии православия: «святого отрока Дмитрия Углического» – последнего потенциального кандидата в московские цари происходивших из варяжского рода Рюрика.
Сам же «отрок Дмитрий» был» убит 15 (25) мая 1591 года при не выясненных до сих пор обстоятельствах. Хотя подавляющее число российских историков (создавших «символическую истории России» это когда желаемое выдается за истинное «историческое событие» и реальность которого потом не исторически доказанными фактами, а «подтверждается официальной пропагандой») почти единогласно утверждает, что убийство Дмитрия было совершено по «заказу» метившего в новые цари при еще живом царе Федоре его первым министром – боярином Борисом Годуновым… (подробности этой истории неплохо раскрыты тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Дмитрий_Углицкий и все любопытные читатели сами смогут получить доп. информацию по этому поводу)
А продолжая рассказ о царевиче Дмитрии надо отметить, что прошло 15 лет после его убийства и в Москве опять вспомнили о нем!
В этот раз, он уже понадобился новым властям в качестве «своеобразного символа»!
Так в 1606 году царём Василием Шуйским в знак подтверждения гибели царевича в Углич была направлена специальная комиссия под руководством митрополита Филарета (Романова).
Побуждением к этому было желание, по выражению царя, «уста лжущия заградить и очи неверующие ослепить глаголющим, яко живый избеже (царевич) от убийственных дланей», ввиду появления самозванца, объявлявшего себя истинным царевичем….
С тех пор прошло почти 325 лет, когда 03 сентября 1932 г. в той же России, где правда к этому времени, власть захватили уже «безбожные коммунисты», прикончившие в ходе «красного террора» не только последнего русского царя из рода Романовых, а и очистившие страну от всех так называемых «привилегированных классов» и построивших, по их мнению, «первое в мире государство «рабочих и крестьян»! произошло одно, казалось бы, рядовое событие. Которое в масштабе тогдашнего времени (если даже брать только судебную статистику) было одним из самых заурядных происшествий, которое ну никак не затрагивало власть большевиков и не могло стать новостью №1 «взбудораживший» (под влиянием пропаганды) «весь СССР»!
Но тем не менее именно так это и произошло! И уже один этот факт говорит нам, что все это действие было заранее подготовлено и отрепетировано с предварительным подбором основных участников.
Само же «пришествие» состояло в том, что в Сибири, в глухом и почти отрезанном от мира селе были при невыясненных до сих пор обстоятельствах убиты два несовершеннолетних мальчика– родные братья Морозовы: Павла и Федор!
И вот тут местные власти (как потом установили российские и зарубежные историки) вместо того чтобы провести объективное расследование и найти убийцу (убийц) решили использовать «этот факт», как удачный «прецедент» для начала нового «красного террора» уже в отношении сибирских крестьян, не желавших вступать в создаваемые советскими властями «колхозы» …
При этом ряд как российских историков, так и независимых исследователей пришли к выводу, что и само убийство двух мальчиков тоже было дело рук не какого-то там «уголовного преступника,» а его целенаправленно задумали и осуществили сотрудники местного УНКВД…
После чего опять же с подачи «советской пропаганды» сам «образ Павлика Морозова» как «несгибаемого пионера»– «борца против куркулей и других врагов Советской власти» вдруг как по взмаху волшебной палочки! стал жить отдельно от самого Павлика Морозова в качестве его «призрака», бродящего по СССР.
И с каждым годом этот своеобразный советский «святой отрок Дмитрий» – он же «советский пионер Павлик Морозов» все больше набирал «популярности» в советской пропаганде….
И уже редко было в СССР найти среднюю школу где не было бы пионерского отряда имени «Павлика Морозова»! Где «юные пионеры» на основе его вымышленной «героической биографии» как члены отряда, на образ Павлика как на новую советскую «икону» должны были чуть ли ежедневно молится! и «неустанно брать с него пример» в том смысле, что не только хорошо учится и правильно себя вести, а в первую очередь «выявлять врагов народа и доносить на них в карательные органы…»
Так продолжалось до 1955 г., когда наконец состоялась и своего рода «советская канонизация» Павлика Морозова! После чего именно он под №001 был занесен в «Книгу почета» так называемой «Всесоюзной пионерской организации им. В. И. Ленина».
С тех пор, опять же прошло более 60 лет! Давно уже на политической карте мира нет СССР, во всех странах бывшего СССР за исключением России коммунистический режим осужден и его герои развенчаны, а вся мат. символика убрана и частично если она переставляла худ. ценность сдана в запасники архивов и музеев и запрещена в официальном обороте….
Но несмотря на все это, сама «история Павлика Морозова» продолжала в умах бывших «советских граждан» жить своей жизнью!
И этому поспособствовал вначале российский исследователь и журналист Ю. И. Дружников, издавший в 1987 году книгу «Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова». В ней он первым из числа последующих независимых исследователей достаточно убедительно показал, что многие обстоятельства, связанные с жизнью Павла Морозова, умышленно искажены советской пропагандой и являются спорными!
И тут в еще «перестроечном СССР» разгорелся большой общественно-политический скандал и дело дошло до того что Генеральная прокуратура России в конце концов провела новое расследование, а Уральский областной суд вынес по делу специальное решение! Суть которого можно передать так:
«Весной 1999 года (через 8 лет после распада СССР! -автор) сопредседатель Курганского общества «Мемориал» Иннокентий Хлебников направил от имени дочери Арсения Кулуканова Матрёны Шатраковой ходатайство в Генеральную Прокуратуру о пересмотре решения Уральского областного суда, приговорившего родственников подростка к расстрелу.
Генеральная прокуратура России пришла к следующему выводу.
Приговор Уральского областного суда от 28 ноября 1932 года и определение судебно-кассационной коллегии Верховного Суда СССР от 28 февраля 1933 года в отношении Кулуканова Арсения Игнатьевича и Морозовой Ксении Ильиничны изменить: переквалифицировать их действия со ст. 58-8 УК СССР на ст. 17 и 58-8 УК СССР, оставив прежнюю меру наказания.
«Признать Морозова Сергея Сергеевича и Морозова Даниила Ивановича обоснованно осуждёнными по настоящему делу за совершение контрреволюционного преступления и не подлежащими реабилитации» …
Генеральная Прокуратура, занимающаяся реабилитацией жертв политических репрессий, пришла к выводу, что убийство Павлика Морозова носит чисто уголовный характер, и убийцы не подлежат реабилитации по политическим основаниям…»
Это заключение вместе с материалами дополнительной проверки дела № 374 было направлено в Верховный Суд России, который принял решение об отказе в реабилитации предполагаемым убийцам Павлика Морозова и его брата Фёдора.
Прошло еще четыре года и в газете «»СОВЕТСКАЯ РОССИЯ»N 111 (12454), суббота, 4 октября 2003 г. можно было бы прочесть так сказать «коллективное мнение» российских коммунистов о Павлике Морозе и его «посмертной славе» в уже «новой демократической России»!
Давайте внимательно прочитаем этот отрывок: «УБИТ, НО ЕЩЕ ОПАСЕН…»
И снова покушения на юного коммуниста Павлика Морозова
В первый раз Павла Морозова убили в 1932 году, во второй – в конце восьмидесятых.
Продолжают убивать и сейчас. Мы помним, как это началось. Еще была у власти КПСС, не палили из танков по Верховному Совету, но из вражеских батарей уже начали стрелять по тем, кто прочно вошел в душу советского народа, стал его нравственной и идейной опорой.
Обыватель, радуясь «гласности», с гаденьким любопытством вчитывался в статьи, ниспровергавшие прежних кумиров, не понимая, что приходит конец его устроенной жизни, что очень скоро он пойдет выпрашивать у властей хлеба, зарплаты, медицинской помощи.
У советского народа была своя вера и свои святцы.
Но те, кто ненавидел Советскую власть, уже в восьмидесятых делали все, чтобы эту веру подорвать, а святцы подменить.
К сожалению, многие, кто внимал басням о «перестройке» и «социализме с человеческим лицом», барахтаясь в мутных волнах разоблачений, не могли осознать, что стрельба по идейным опорам советского народа означает только одно – конец власти народа, грядет власть другая, и лицо у нее – звериное. Однако те, кто умел думать, у кого от боли сжималось сердце, прекрасно понимали, что происходит.
А происходило вот что. У народа, первым в мире совершившего Великую пролетарскую революцию, вознамерились отобрать ее завоевания, вот и сбрасывали с пьедесталов Ленина, Дзержинского, героев Гражданской войны.
У народа, который, надрываясь, в невиданно короткие сроки превратил отсталую сельскохозяйственную страну в индустриальную, построил сотни новых заводов, фабрик, электростанций, надо было отнять его собственность, поэтому ниспровергали тех, кто эту собственность создавал: Стаханова, других героев труда.
У народа, победившего в самой страшной, опустошительной войне, задумали отнять плоды этой победы – значит, надо было обрушить потоки лжи и клеветы на Зою Космодемьянскую, подвергнуть сомнению подвиг молодогвардейцев.
Ну а Павлик-то Морозов чем виноват?
Он не был революционером, не скакал с шашкой в красной коннице, не участвовал в коллективизации. Он погиб, не успев стать ни рабочим, ни солдатом.
Почему же имя Павел Морозов стало самым ненавистным для врагов социализма, за что демократы называют мальчишку предателем, стукачом, христопродавцем?
За всю историю человечества, с древности до наших дней, ни в одной стране мира никто не позволял себе бросать камни в мертвого ребенка.
Злодеяние это совершилось только у нас – в конце ХХ века. Потому что Павел Морозов и есть сам народ, поверивший в идеалы добра и справедливости. Народ восстал против царя-батюшки, пошел против своего отца и Павел. Народ погибал в нищете, мечтал из нее выбраться, и Павел тоже
Народ боролся за свою власть, и мальчишку, который поднял голос против социального неравенства и воровства, односельчане назвали «Пашкой-коммунистом» ….
Вот за это его и ненавидят «демократы».
Как ненавидят в лице Павлика Морозова весь русский народ – носителя «красной заразы».
Народ этот надо было идейно разоружить, уничтожить, заставить переродиться… а для этого – оклеветать его кровинку – простого крестьянского паренька. Вот и сделали Павлика Морозова предателем, имя которого стало постыдным, почти ругательным.
Недавно читатели «Советской России» увидели перепечатанное из «Столичной» газеты изображение юного красавца с галстуком.
Но это не Павлик Морозов, а выдумка художника!
У мамы пионера, Татьяны Семеновны, не было денег, чтобы сфотографировать сына. Его отдельного портрета не существует вообще!