Рассказ про мой велосипед

 Евгений КАЛАЧЁВ

 ВЕЛОСИПЕД

 Рассказ

 После пятого класса Манзаю родители подарили новый взрослый велосипед. Велосипед был великолепен: темно-синяя рама, крылья, багажник, на заднем крыле темно-красный светоотражатель, на никелированном руле никелированная ручка с тросом – ручной тормоз и металлический круглый звонок, черное сиденье, над цепью под цвет рамы металлическая защита, чтобы штанина случайно в цепь не попала. Одним словом, супермашина, а не велосипед.

 – Ты можешь подержать за сидушку – хочу примериться, – попросил Манзай.

 – Могу, – сказал Леха и взялся руками за низ сиденья.

Манзай прокрутил педали, чтобы одна была в самом низу, а вторая на самом верху, руками взялся за руль, поставил правую ногу на нижнюю педаль, левую забросил через сиденье, чуть не зацепив Леху ногой по лицу.

 – Держи! – сказал Манзай.

 – Держу! – ответил Леха, напрягая силы, потому что велосипед кренило то в одну, то в другую сторону.

Манзай уверенно поставил ногу на верхнюю педаль, а до нижней педали еле доставал. Тогда он, опираясь руками на руль, спустился с сиденья, носком ноги достал до нижней педали.

 – Толкай! – крикнул Манзай и нажал на верхнюю педаль.

 Леха плавно, но со всей силы начал толкать велосипед, упираясь в сиденье и багажник. Велосипед тронулся с места, угрожающе завихлял из стороны в сторону, но Манзай был опытный ездок – поворачивал руль в ту сторону, куда кренился велосипед, и одновременно нажимал на педали. Когда велосипед начал набирать скорость, Леха отпустил его, и стал смотреть с завистью, как Манзай едет на нем по большому полукругу. Чему завидовал Леха? Новому ли велосипеду – у него был маленький велосипедик, чуть больше трехколесного? Или тому, что Манзай был старше его и выше почти на полголовы, а главное, что у него руки и ноги были длиннее? Леха ответить сам себе точно не мог. Но то, что нужно было что-то делать, он точно знал. И придя домой, он долго рассказывал про Манзая и его велосипед и в конце рассказа попросил у родителей купить ему новый велосипед.

 – Да, действительно, старый уже ему мал, – сказала мама.

 – А до взрослого он еще не дорос, – сказал с улыбкой папа.

 Леха хотел возразить папе – Манзай тоже еле до педалей достает, но мама сказала:

 – У нас в магазине продавались подростковые велосипеды. Алеше такой был бы как раз. Но их уже давно нет в продаже. И стоили они половину моей зарплаты.

 – Ладно, Леха, будем думать. А ты пока уж погоняй на старом, – добавил папа.

 – Я лучше с Манзаем на багажнике, – недовольно буркнул Леха.

 Через неделю у Лехи появился новый велосипед. Подростковый. Мама купила его с рук у знакомой, у которой сын вырос. Сыну знакомой купили большой велосипед. А старый достался Лехе. Старый велосипед выглядел лучше нового: чистый, смазанный, блестящий, с двойной верхней планкой ярко-синей рамы, с удобным никелированным рулем, на котором был ручной тормоз и звонок; крылья: переднее и заднее с темно-красным отражателем света; маленький багажник. А сиденье было из перфорированной кожи, мягким и удобным.

 Леха с первого взгляда влюбился в свой новый велосипед. А когда сел на нем прокатиться, то понял, что мечтал о таком всю свою жизнь. И размер велосипеда ему идеально подходил. И педали работали плавно, без рывков. И цепь не щелкала. Через час он так привык к новому велосипеду, что казалось, что он и велосипед – это единый организм или механизм, если угодно.

Манзаю Лехин новый велосипед тоже понравился. Он внимательно осмотрел его, проверил, как закрывается багажник – плавно ли? Пальцем проверил натяжение цепи. Зажав коленями переднее колесо, попытался сдвинуть руль. Руль был надежно закреплен.

Потом перевернул велосипед вверх тормашками, поставив его на сиденье и руль, руками раскрутил педали. Проверил, как крутится заднее колесо, переднее, проверил ножной тормоз.

 – Даже малозаметных восьмерок и тех нет, – удовлетворенно сказал Манзай. – А дай-ка промчусь на нем?!

 У Лехи глубоко внутри шевельнулась легкая ревность, но Манзаю он отказать не мог – лучший друг все-таки.

 – Гони, только далеко не уезжай. А то я на твоем поехать не смогу, – сказал Леха.

И началась у Лехи новая жизнь. Утром, после ухода родителей на работу, заезжал Манзай и они на велосипедах, словно на реактивных самолетах, неслись по гладкому асфальту дамбы в парк. По сторонам длинной дамбы, уходящей с крутого берега плавно вниз, с высоты дамбы и велосипеда словно на ладони просматривалось зеленоватое зеркало большой протоки и песчаный остров у основного русла многоводной реки.

 А парк был огромным, разделенным глубокими протоками на четыре острова, на которых росли тополя, заросли черемухи, краснотала. Тополя были толщиной в три обхвата, с глубоко изрезанной, словно оврагами, корой. А на одном из островов, на который не вели ни мост, ни дамба, и на который можно было добраться лишь вброд по мелкому каменистому перекату, словно бамбук, рос тальник, сквозь который пробраться, не прорубив себе тропку, было невозможно, и в чаще которого даже в самый жаркий солнечный день было прохладно и темно, как в сумерках.

 По заасфальтированным аллеям парка можно было гонять на велосипедах быстро, но интересно это было только в первый раз. И они с Манзаем находили узкие тропы, нахоженные рыбаками, ездили, уворачиваясь от веток деревьев, пригибаясь к самым рулям.

 – Сегодня поедем по «фронтовой дорожке», – говорил Манзай.

И они забирались в такие буреломы, где корни огромных деревьев буквально вспарывали тропу, и приходилось ехать медленно, чтобы не упасть, переезжая очередной корень.

И каким новым неизведанным миром оказался вроде бы давно уже знакомый парк. Каких только птиц Леха с Манзаем не увидели в потаенных местах: и ползающих по стволам деревьев поползней, и красногрудых снегирей, и желтоголовых щеглов, и больших серых дроздов, и полосатых длиннохвостых кукушек.

И каких только зверушек они не обнаружили в, казалось бы, таком обжитом человеком месте – городском парке. И мышей, и сусликов, и лягушек, и жаб, и ужей. Однажды они на высоченном старом тополе, который старше, наверное, их города, увидели висящих вниз головой летучих мышей.

А уж про ос, полосатых шмелей, черных шершней, лохматых многоглазых тарантулов, огромных сине-зеленых стрекоз, черной саранчи с красными крыльями, полосатых жуков-стригунов, разноцветных бабочек – и говорить не приходится… Целый мир открылся перед Лехой и Манзаем. Мир, который можно обнаружить только тогда, когда сам становишься частью этого мира…

 Через неделю, расставаясь вечером, Манзай сказал:

 – Завтра я не приеду. Буду готовиться к концерту в музыкальной школе. Лето, а они концерт придумали, – сплюнул он.

 Леха тоскливо смотрел на Манзая.

 – Придешь? – спросил тот.

 – Не-а. Ненавижу музыкалку, – сказал Леха.

 – Это мне надо ее ненавидеть, а не тебе, – сказал Манзай.

 Они помолчали, посмотрели по сторонам. С высоты велосипеда все казалось меньше ростом: и дома, и машины, и люди.

 – Да, после концерта займемся подготовкой наших железных коней к дальним походам. Рванем на Вавилинские острова?

 – Рванем, – оживился Леха.

 – Там уличных фонарей нет. Нужно будет поставить на велики освещение, катафоты. Кстати, я знаю, что катафоты завезли в магазин. А вот где брать фары, динамо, не знаю?

 – Может, фонарики прикрутить? – спросил Леха.

 – Может и фонарики… Только запасные батарейки понадобятся, – задумчиво произнес Манзай. – Ну, пока! – И они покатили по домам.

 А на следующий день Леха поехал на велосипеде в магазин. Велосипед оставил возле входной двери, прислонив к стене. Катафоты он увидел сразу, когда прошел в нужный отдел. Попросил продавщицу посмотреть поближе. Продавщица подала ему катафот. Леха покрутил в руках нужную круглую вещичку с темно-красным стеклом. Свет отражался хорошо. И с обратной стороны был крепеж к спицам.

 – Сколько? – спросил Леха.

 Продавщица ответила.

 – Дайте два, – Леха протянул деньги.

 Когда Леха, довольный покупкой, вышел из магазина, он не сразу понял, что произошло. Он сбежал по крыльцу, быстрым шагом направился в сторону дома, но внезапно остановился.

 «Велосипед! Он же стоял здесь!!!» – застучало у него в мозгу.

 Леха судорожно оглянулся: «Может, я его оставил в другом месте?!».

 «Нет. Я же не сошел с ума?! – мысли беспорядочно метались в голове. – Может, кто-то взял прокатиться и вот-вот вывернет из-за угла дома?!».

 Но никто не вывернул из-за угла дома, и ничего в этом мире не изменилось – только не было велосипеда. Как будто его никогда и не было в Лехиной жизни. Как будто никогда не было в Лехиной жизни этой самой счастливой недели.

 Из магазина вышли два пацана, ровесники Манзая. Леха подскочил к ним:

 – Велосипед не видели?!

 – Какой велосипед? – пацаны, улыбаясь, посмотрели друг на друга.

 – Как какой?! Мой! – напирал на них Леха.

 – Да отстань ты! Ничего не видели…

До дома Леха шел целый час, хотя ходьбы было всего минут пятнадцать. Он заглядывал во все проулки, дворы, переходил с одной стороны улицы на другую. Домой он пришел совсем истощенный, но не физически, а психологически. Огромная пустота вошла в его жизнь. И он сначала бессмысленно сидел на диване, потом лег, повернулся лицом к стене и так пролежал до тех пор, пока не пришли с работы родители. На вопрос родителей, что случилось, он произнес всего одно слово:

 – Украли…

 Но не заплакал, как в детстве. И не стал рассказывать подробности, тем более, жаловаться. А просто молчал в оцепенении.

 Вечером приехал Манзай – видимо мама сообщила ему о произошедшем.

 Леха отдал ему катафоты.

 – Вышел из магазина, а его нет… – только и сказал он.

 – Ничего, что-нибудь придумаем, – пообещал Манзай. – А катафоты себе оставь. Еще пригодятся.

 Через день приехал Манзай на своем велосипеде. Настроение у него от того, что успешно выступил на годовом выпускном концерте, было хорошим и немного расслабленным – теперь и у него наступили полноценные каникулы. Леха встретил его, молча пожал руку.

 – Я поспрашивал пацанов про твой велосипед – никто ничего не знает. Наверное, это кто-то из правобережных. Но там у меня друзей нет – сам знаешь, – сказал Манзай.

 – Знаю, – сказал Леха. Он достал из кармана катафоты. – Возьми, тебе они больше пригодятся. Ну пока, – кивнул Леха.

 – Ты куда?! – удивленно спросил Манзай.

 – Да огород родичи просили полить – видишь, какая жара стоит, да и тебе хочется погонять на велике, – сказал Леха.

 – А где у вас огород? – спросил Манзай.

 – А что? – вопросом на вопрос ответил Леха.

 – Садись, подвезу, – сказал Манзай.

 – Ну поехали, – через силу улыбнулся Леха. Забрался на багажник. – Трогай.

Манзай хотел направить велосипед в сторону выезда со двора, но Леха скомандовал:

 – Езжай между сараями к недостроенной котельной.

От этого места до огорода было метров тридцать. Леха улыбнулся. В этот раз уже спокойно – ведь Манзай был ни в чем не виноват.

Манзай посмотрел через плечо на Леху – издевается над ним что ли? Но поехал послушно за сараи.

 Небольшой огородик находился между задней стенкой сарая и недостроенной котельной, но был хорошо удобрен и густо засажен помидорами. За калиткой стояла большая металлическая бочка с водой, рядом большая металлическая лейка.

 – Закатывай свой велосипед сюда, – сказал Леха, раскрывая пошире калитку.

 – Так никого же нет, – сказал Манзай.

 – На всякий случай, – сказал Леха.

Манзай закатил велосипед на огороженную территорию, но калитку закрыть не мог – мешало заднее колесо.

 – Ладно, пускай так.

 – Ладно, – подтвердил Леха.

 Солнце поднималось все выше и выше и начало печь уже по-настоящему. Лехе такая погода очень нравилась. Он снял рубашку, опустил руки в прохладную воду, черпанул пригоршню из бочки и плеснул себе в лицо. Потом черпанул еще пригоршню и полил себе на плечи.

 У Манзая огорода не было, но он быстро обучался. Также разделся до пояса и также поплескался прохладной водой из бочки.

 «Ура! Каникулы!» – хотел воскликнуть он, но вспомнив, что у Лехи украли велосипед, сказал:

 – Каникулы. – Но от улыбки удержатся не смог.

 Леха тоже улыбнулся:

– Ты загорай, а я быстро.

Он схватил лейку, набрал в бочке воды и стал поливать помидоры под корень.

 – Жара! Лей на них сверху, чтобы не завяли, – сказал Манзай.

 – Не-а, – сказал Леха. – Сверху нельзя. Видишь, желтые цветочки? В них если попадет вода – завязи не будет, – гордый за свои познания продолжил Леха.

 – А-а, понял, – сказал Манзай. – Давай, я пополиваю.

 Потом они залезли на толстую стену недостроенной котельной и загорали на плоских горячих камнях, посматривая с высоты на огородик, на сараи, на внутреннее пространство котельной, которое было захламлено всякой ненужной всячиной.

 – А что это там? – спросил Манзай.

 – Где? – спросил Леха.

 – Пошли… – сказал Манзай.

 Они спустились со стены, через широкий проем вошли вовнутрь, Манзай ухватил одной рукой торчащее из мусора велосипедное колесо и потянул. Леха принялся откидывать старые доски, ржавые ведра, рваные мешки, наполненные всяким хламом.

 Вскоре они извлекли колесо из-под завала. Оно было в плачевном состоянии – не было нескольких спиц, остальные болтались, еле держа заднюю втулку со звездочкой. Но на ободе была целая шина и камера с ниппилем.

 – Вот сюда поставим катафот, а спицы мы подтянем и новые поставим. Есть такой инструмент. Я у Броньди, в дедовском сарае, видел, – сказал Манзай.

 Леха, задумчиво разглядывая находку, ничего не сказал. Но было видно, что слова Манзая подтолкнули его к мысли.

 – Есть идея, – опережая его, сказал Манзай.

 – Едем, – сказал Леха. – Только колесо в огород занесу.

 – Почему в огород? Неси сразу в сарай. Да сарай закрыть не забудь, – улыбнулся Манзай.

 Они ехали по улице Лиственниц. Сначала, в центре города, дорога была ровной. Манзай с силой нажимал на педали, Леха, сидевший на багажнике, мог только мысленно помочь другу. Разогнавшись, велосипед катился по инерции некоторое время; Манзай в это время отдыхал, а Леха глазел по сторонам. Проехали мимо Дома туристов, через некоторое время дорога пошла под уклон. Запахло сернисто-метановыми испарениями – справа и слева от дороги было узкое, но длинное болото с открытыми озерцами коричневой воды, в которой пацаны и уже взрослые мужчины большими сачками ловили дафнии – рачков для аквариумных рыб.

 Леха покрепче вцепился в седушку, потому что велосипед стал набирать большую скоростью. Манзай чуть-чуть пригнулся к рулю, ветер откидывал назад полы расстегнутой рубашки. Но прохладнее от этого не становилось – стояла полуденная жара.

 После низшей точки, где под дорогой пролегала большая труба, начался подъем. Да такой крутой, что Лехе пришлось соскочить с багажника. Даже без него Мазай еле-еле с маленькой скоростью поднимался в гору, давя со всей силой на педали велосипеда.

На горе они пересекли последнюю улицу города, проехали дорожно-строительную организацию с колесными тракторами, бульдозерами, грейдерами и катками в просторном дворе – это они увидели через широкие открытые ворота, и перед ними раскинулось огромное холмистое плато, простиравшееся до гряды гор из песчаника. На это плато вела грунтовая, хорошо наезженная дорога, покрытая мелкой светло-коричневой пылью. И они двинулись в неизвестное.

 Здесь уклон был небольшой, но Манзай не разгонялся, чтобы не пылить. Они медленно приближались к городской свалке. Была она беспорядочной, разбросанной на большой площади.

 – Вот, где-то здесь Броньдя и нашел настоящую финку. Помнишь, я тебе рассказывал? – сказал Леха.

 – Помню, – сказал Манзай. Он вспомнил и про клятву, и про Светку. Но сейчас было не до девчонок. И он больше ничего не добавил.

 Вдруг в низкой, редкой, пожелтевшей от жаркого солнца траве Леха увидел змею. Несмотря на пекло, у него побежали холодные мурашки по спине. Змея совсем не походила на небольших по размеру степенных ужей, которых они обнаружили с Манзаем в парке. Эта была длинной, почти метровой, с мощным гибким телом, которое зловеще переливалось перламутровыми оттенками под солнечными лучами. А главное, она была чрезвычайно проворна, резка, и от нее веяло опасностью.

 – Смотри, гадюка!

 Манзай затормозил.

 Леха соскочил с багажника, стал искать глазами палку или камень.

 – Что ты ищешь? – спросил Манзай.

 – Хочу вооружиться, пока она кого-нибудь из нас не укусила.

 – Посмотри вверх, – сказал Манзай.

 Леха посмотрел на небо. Такого количества коршунов в одном месте, паривших так низко над землей, он давно не видел.

 – Похоже у них здесь пир. В честь моего выпускного концерта, – засмеялся Манзай.

 – Так гадюка падаль не ест, – сказал Леха.

 – Правильно, но мыши все едят. А для нее мыши – любимая еда. И для коршунов мыши еда, а уж змеи для них, как для нас шоколадный пломбир. – Манзай облизнул сухие губы.

 – Ты прав. Пусть ползет. Они без нас разберутся, – сказал Леха.

Им повезло. Они еще несильно углубились на территорию свалки, как почти у дороги, в гуще мусора они увидели велосипедную раму. Осмотревшись, чтобы не наткнуться на змею или тарантула, они вытянули раму из мусора. Рама из-за толстого слоя пыли, казалось, была ржавой и никуда не годной. Но когда Леха рукой провел по тому месту, где обычно есть надпись у каждого велосипеда, он с радостью увидел – на темно-синей краске золотыми крупными буквами было написано «Урал».

 – Ого! – сказал он. И продолжил осмотр трофея. У велосипеда не было руля, сиденья, колес. Зато была цепь и втулка с большой звездочкой и педалями. Правда одна педаль была сильно изогнута.

 – Ничего, разберем, выправим молотком, – довольный за Леху, сказал Манзай.

 – Может, еще поищем? – возбужденно сказал Леха.

 – Давай, – согласился Манзай. – Только недолго. В такую жару солнечный удар можно получить… Вот бы сейчас залезть в твою бочку в огороде, – мечтательно проговорил он.

 За полчаса поисков удалось разыскать только переднее колесо. Колесо было с ужасной восьмеркой. Когда вынесли его на дорогу, Манзай потоптался на нем, выправляя.

 – Потом спицы снимем, обод положим на ровное место, обстучим деревянным бруском, и будет как новое, – оптимистично сказал Манзай.

 Обратно возвращались пешком. По очереди кто-то вел велосипед, а кто-то держал раму, взгроможденную на этот велосипед. Колесо, которое нацепили на руль, благо одна спица вылетела, мешало поворачивать руль, что тоже тормозило движение. Зато настроение было хорошим – ведь дело сдвинулось с мертвой точки.

На следующий день, когда Леха с Манзаем вытащили из сарая части велосипеда, к ним подошел Броньдя. Леха к тому времени принес из дома губку с порошком, ведро с водой, начал отмывать от пыли и грязи раму, колеса.

Манзай прихватил из дома плоскогубцы, восьмигаечный ключ, болты – ждал, когда Леха закончит мыть.

 – Так у тебя же есть велосипед, зачем тебе этот металлолом? – не выдержав молчания, спросил Броньдя.

 – Был, – после паузы ответил Леха.

 – Почему был? Продал, что ли? – из любопытства спросил Броньдя.

 – Украли, – выдохнул Леха. И замолчал.

 Замолчал и Броньдя, переваривая услышанное.

Манзай пристально взглянул на Броньдю.

 – Ты бы лучше помог… – Манзай замолчал, пытаясь вспомнить имя Броньди.

 – Костя, – подсказал Леха.

 – Да, Костя, ты бы помог.

 – Как что-то нужно – так сразу Костя, а так всё Броньдя, да Броньдя, – обиженно сказал Броньдя. – А как покататься на новом велике?

 – Так ты и не просил, – сказал Леха.

 – Хочешь на моем? – задал вопрос Манзай.

 Броньдя замялся, размышляя:

 – Хочу.

 – Давай под рамкой. А то у тебя ноги еще коротки. Я и то еле достаю, – сказал Манзай.

 Броньдя со второй попытки – первый раз нога соскользнула с педали – тронулся с места, сделал небольшой круг по двору.

 – Спасибо, Манзай. Хороший у тебя велик. Новый. Только руль – не очень, – сказал Броньдя.

 – Почему? – удивился Манзай.

 – Сейчас покажу, – не удержался Броньдя. Он пошел в свой сарай и вывел оттуда взрослый велосипед с высоким необычным рулем. – Вот какой!

 Манзай с Лехой внимательно осмотрели велосипед Броньди, подержались за его необычный руль.

 – Он с таким и был? – спросил Манзай.

 – Нет. Это мне дед такой раздобыл, – сказал с гордостью Броньдя.

 – А старый где? – как можно безразличнее спросил Манзай.

 – В сарае валяется, – простодушно ответил Броньдя.

 – Так тащи его. Примерим на этот, – сказал Манзай.

 – А что взамен? – начал торговаться Броньдя.

 – Как что? С нами будешь гонять, правда, Леха?

 Леха посмотрел на Манзая, потом на Броньдю.

 – Да ладно вы… – только и сказал он.

 Броньдя увел свой велосипед в сарай, долго не выходил.

 – Куркуль. Зажал, – почти равнодушно сказал Манзай.

 Но в это время появился Броньдя. В одной руке у него был руль, во второй – банка с солидолом.

 – Давайте, я вам помогу.

 – Давай, – сказал Леха.

 К вечеру велосипед был собран. Без крыльев, без багажника, без сиденья. Педаль была выправлена. Правда, на ней остались следы от молотка. Но не в красоте дело. Главное, что педали крутились, не цепляясь за раму. И спицы были поставлены на колеса и затянуты как следует. Правда, восьмерили немного. Но было терпимо. Главное, что не тормозили о раму и вилку. Леха из дома принес старые свои брюки, обмотали ими раму в том месте, где должно было быть сиденье, сверху замотали синей изолентой.

 – Давай, ты первый, – сказал Леха Манзаю.

 Манзай поехал, сделал круг по двору, второй. Слез с велосипеда.

 – Без сидушки даже лучше – ноги до педалей лучше достают, – сказал он.

 – Теперь ты, Броньдя, – сказал Леха.

 Броньдя обрадовался:

 – А можно я, как Манзай, на раме попробую?

 – Пробуй, – улыбнулся Леха.

 – Если сломаешь – сам ремонтировать будешь, – засмеялся Манзай.

 Потом поехал Леха. Собранный велосипед, конечно, был не таким навороченным, как у Манзая или Броньди. Был он большим, неудобным и тяжелым… Но, как ни странно, Леха уже начинал любить его и чувствовал, что этот крепкий, надежный железный друг у него надолго… А что касается красоты, то Леха сходил домой, принес переводную картинку и наклеил ее на раму. Чуть выше надписи «Урал».

 Манзай как-то странно посмотрел на Леху, а утром приехал, как всегда, на велосипеде. Только тот был без багажника, без крыльев, без защиты на цепь, без сиденья. А с руля исчез рычаг ручного тормоза и звонок.

 – Что такое? – удивился Леха.

 – Зачем ненужное железо возить, – сказал Манзай и протянул Лехе деревянную прищепку. – Защеми брючину, чтобы в цепь не попала…

 И только через много лет Леха понял, зачем Манзай тогда снял со своего велосипеда все «лишнее».

Вы считаете, как и все, что Конан Дойль написал только 56 рассказов и четыре романа?

О, тогда мне есть чем вас удивить, потому что существует необычайный 57-й рассказ, который отдельно не входил ни в одно из известных собраний его сочинений.

И, почти наверняка, никогда не переводился. Вы сейчас первыми о нем узнаете, ибо находится он в совершенно необычайной библиотеке.

Но расскажу все по порядку.

Начало 20-х в Британии было трудным и отчаянным временем. Сотни тысяч жизней бездарно сгинули в полях Фландрии и Франции. С карты Европы исчезло несколько империй. Монархическое правление виделось пережитком. После отречения и убйства императора России и падения Австро-Венгерской монархии качнулся под Георгом Пятым и британский трон: усиливались республиканские настроения, от короля требовали отречения. Экономика — в упадке. Появились явные предвестники распада самой крупной империи в мировой истории, расширявшейся более чем двести лет. Более того — многим становилось ясно, что рушится весь европейский миропорядок, сложившийся примерно со времени объединенной победы над неистовым корсиканцем.

Видео дня

И как же решают в британской монархии 1921 года противостоять нарастанию энтропии?

Удивительно: сделать кукольный дом! Запечатлеть уходящее.

Феноменально несчастливая в браке внучка королевы Виктории, принцесса Мария Луиза Шлезвиг-Голштейнская, решила порадовать подругу детства королеву Марию (жену английского короля Георга Пятого) уникальным подарком — самым большим и великолепным кукольным домом на свете.

Она связалась с другом и архитектором сэром Эдвином Лютьеном, и тот сразу увидел изумительный (философский и деловой!) потенциал этой идеи. Три года лучшие художники, краснодеревщки, ювелиры, плотники проектировали и создавали эту изумительную “кукольную” резиденцию.

Что такое кукольный дом? Есть в этой идее что-то будоражащее и умиротворяющее одновременно. Это полностью подвластный тебе маленький мир, это та иллюзия контроля и предсказуемости, которые невозможны в реальном мире. Но не только. Первая мировая война показала необычайную хрупкость того, что считалось незыблемым. С германских цеппелинов впервые сбрасывали бомбы на Лондон: в Великой войне впервые стерлась граница между “театром войны” и тылом — безопасности, когда война, не осталось ни для кого…

“Я создавал то, что переживет всех нас и понесет в будущее и в незнакомый грядущий мир то, как мы жили. Это уменьшенная копия нашего уходящего мира”, — писал сэр Эдвин в 1921 году, охваченный понятным эсхатологическим чувством.

Фасад имитировал обманчиво воздушную георгианскую неоклассику Кристофера Рена (имитация портландского камня) и на шарнирах поднимался вверх, чтобы видны были интерьеры комнат.

Все там было настоящим, в масштабе 1:12.

Проведено электричество и водопровод, работали лифты. Известных художников попросили расписать потолки и исполнить миниатюрные копии. В комнатах прислуги — чудо техники: пылесос и швейная машинка “Зингер”. На кухне — точные копии баночек с джемом, кофе, крошечные бутылочки шампанского Veuve Clicquot (да-да, самая знаменитая веселая вдова на свете!), печений McVities ( с логотипами производителей, многие благополучно процветают и сейчас!), машины для гаража изготовили на заводах Rolls Royce, ювелиры фирмы Cartier изготовили каминные и напольные часы. Знаменитый ландшафтный художник разработала дизайн сада и сам Густав Холст написал музыку для миниатюрных нот на рояле…

Дом получился таким изумительным, что стал сенсацией на Выставке Искусств и Ремесел Британской Империи 1924 года. Для производителей, поставивших копии своих товаров с хорошо различимыми логотипами, это также явилось прекрасной рекламой. Выставку посетило более двух миллионов человек. Люди выходили воодушевленные: если в стране еще умеют делать такие удивительные по мастерству и практической бесполезности вещи, не все еще пропало!

Самое необычайное в домике — библиотека! Здесь настоящее все: копии картин, и росписи, и гобелены, и мраморный камин, и персидский ковер, и глобус, и книги! Да, все это крошечные фолианты с сокращенными текстами Библии, Шекспира, Диккенса. Королева Мария могла достать их с полки и полистать под лупой. Всем известным британским авторам были заказаны миниатюрные произведения для этой библиотеки. Для них писали — Томас Харди, М. Джеймс, Эдит Уортон, Олдос Хаксли, Редьярд Киплинг и многие другие. Понятно, что отказались только Вирджиния Вульф и Бернард Шоу. Их не стали уговаривать. А вот Конан Дойль согласился. Он написал самый короткий рассказ “Как Уотсон научился трюку” (если перевести дословно). И еще замечательно, что книга эта рукописная. Рука самого Конан Дойля.

Конечно, я купила ее миниатюрную копию.

Вот мой (неотредактированный) перевод этого самого маленького рассказа о Уотсоне и Холмсе.

“Уотсон внимательно следил за своим компаньоном с тех самых пор, как тот уселся за стол завтракать. Холмс поднял глаза и увидел его взгляд.

—Так, Уотсон, о чем Вы думаете?”- спросил он.

—О Вас.

—Обо мне?

—Да, Холмс. Я думал о том, как банальны все Ваши трюки и как удивительно, что они продолжают вызывать интерес у публики.

—Совершенно с Вами согласен, — сказал Холмс. — Более того, припоминаю, что и сам говорил нечто подобное.

—Вашему методу, — сказал Уотсон резко, — Не так уж трудно научиться!

—Вне всякого сомнения, — с улыбкой ответил Холмс- Может, Вы и сами приведете пример такого метода размышлений.

—С удовольствием, — сказал Уотсон. — И могу сказать, что Вы были чем-то озабочены, когда одевались сегодня утром.

—Прекрасно! — сказал Холмс,- Как Вы об этом догадались?

—Вы обычно довольно аккуратны, а тут забыли побриться.

—Боже мой! Это действительно проницательно, — сказал Холмс, — Я и понятия не имел, что Вы такой одаренный ученик! Осталось ли нечто еще, что не смогло укрыться от Вашего орлиного глаза?

—Да, Холмс. У Вас есть клиент по фамилии Барроу, дело которого Вам не удалось распутать.

—Боже мой, как Вы об этом узнали?

—Я видел конверт с этим именем. Вы открыли его, издали стонущий звук и поглубже засунули конверт в карман, с гримасой боли на лице.

—Восхитительно! Вы очень наблюдательны.

—Опасаюсь, Холмс, что Вы также занялись финансовыми спекуляциями.

—И как Вам удалось догадаться, Уотсон?

—Вы открыли газету на биржевой странице и издали громкий, заинтересованный возглас.

—Что ж, это очень умнО, Уотсон. Что-нибудь еще?

—Да, Холмс, вместо своего халата Вы надели черный сюртук, это говорит о том, что Вы ожидаете визита кого-то довольно важного.

—Что-нибудь еще?

— Я не сомневаюсь, Холмс, что нашел бы и еще, но я привожу только несколько этих пунктов, чтобы доказать: есть и другие люди в мире, столь же проницательные, что и Вы.

—Есть и не столь же проницательные, — сказал Холмс- Признаюсь, Уотсон, их не так уж много, но я должен включить и Вас в их число.

—Что Вы имеете в виду, Холмс?

—То, мой дорогой друг, что Ваши заключения не так удачны, как мне бы хотелось.

—Вы хотите сказать, что я ошибся.

— Боюсь, что так. Давайте рассмотрим каждый пункт. Я не побрился, потому что отправил бритву точильщику. И надел сюртук, потому что у меня, к несчастью, был назначен визит к дантисту. Его зовут Барлоу, письмо было от него, оно подтверждало назначенное время. Страница о крикете в газете идет рядом с финансовой, и я проверил, как сыграла команда Саррея против Кента. Но, продолжайте, Уотсон, продолжайте! Это довольно банальный трюк и, я уверен, вскоре Вы его освоите!

The end”

“Кукольный” дом королевы Марии выставлен в Виндзорской крепости хрупким апофеозом ушедшей эпохи, в его окнах горят крошечные люстры, слышится призрачная музыка…

Домику почти сто лет.

Хрупкое пережило то, что казалось незыблемым…

Ах, как часто мы столь же проницательны о будущем, как и старый, добрый Уотсон)))

Вадику купили велосипед «Школьник». И он, посадив на рамку Серёжку, тронулся с места. Было страшновато: сам едва научился ездить, а тут ещё и друга везёт!..

Путь их лежал до детского кинотеатра «Октябрь». До этого они сходили в 33-ю столовую, поели там манной каши, где в тарелке посерединке было красиво расплавлено сливочное масло. Оно казалось Серёжке маленьким солнышком. А ещё выпили вкусное-превкусное какао.

Родители их работали на огромном железобетонном заводе на левом берегу Ангары, где располагался красивый посёлок Энергетик. Друзья жили в бараке на правом берегу Ангары в посёлке Гидростроитель, и весь день у них был свободным.

По дороге их догнала милицейская машина с громкоговорителем. Из машины грозно приказали: «Велосипедист, прижмись к обочине». Вадик напугался, остановил велик. Лицо его при этом стало красным как помидор.

По обочине дороги были сделаны деревянные тротуары из досок. У Вадика было плохое зрение, он носил очки с большими линзами. И когда они ехали по этой деревянной дорожке, одна доска оказалась сломанной. Переднее колесо угодило в яму, и велосипедисты перевернулись.

У Вадика разбились очки, у Серёжки выросла шишка на лбу. Рядышком была колонка для набора воды. Но в одиночку открыть воду не получалось. Вдвоём друзья поднажали на рычаг, и полилась ледяная вода. Сережка, держась двумя руками и подогнув ноги, остался висеть на рычаге. От нагрузки, от неудобного железного рычага его ручонки быстро заболели, он терпел из последних сил. А Вадик попробовал отмыть грязные ободранные коленки. Но как только он прикоснулся к ним, лицо его сморщилось от боли.

Потом Вадик висел на рычаге, а Серёжка смачивал холодной ангарской водою свою шишку. И вскоре друзья снова ехали на велосипеде в кинотеатр «Октябрь». В карманах у них набиралось всего десять копеек.

Но билеты на детский киносеанс были уже все проданы! Кроме одного. Добрая кассирша взяла под охрану велосипед, и продала им за десять копеек последний билет, сказав, чтобы Серёжка во время фильма посидел на коленках у друга. После кино они и забыли о том, что перевернулись.

Настала зима. Мама Настя работала в три смены, и, чтобы сынишке было не так скучно, принесла домой маленького разноцветного котёнка с голубыми глазами.

Голубоглазик лакал молоко из блюдечка. Мамочка выделила новому жильцу посуду из своего чайного сервиза. Молоко было вкусное, в красивых бумажных треугольных пакетах.

Он однажды котенок отказался от молока. И Серёжка вдруг подумал, что голубоглазик заболел. Сидя на уроке в школе, он поднял руку. Когда учительница разрешила ему встать и сказать, то что он хочет, Сережа выпалил:

– У меня заболел котёнок! Можно мне идти домой его спасать?

В классе дружно засмеялись.

Серёжка Бышев выкрикнул:

– А у меня дома крокодил больной! Правда, игрушечный. Мне тоже нужно домой.

Глядя на грустного Серёжку, учительница сказала:

– Через пять минут будет конец урока. И ты пойдёшь спасать своего котёнка.

Домой Серёжка бежал бегом. Так, что его чуть не сбила машина. Водитель остановил машину, побежал за ним. А когда догнал, то сильно ругал Серёжку. Но первоклассник думал только о котёнке!

Вскоре он кормил котёнка домашней копчёной колбасой. Её прислали в посылке с далёкой Брянщины семье его маленького товарища Эдика. Котёнок ел колбасу, лакал молоко, а три друга – Вадик, Эдик и Серёжка – весело носились вокруг родного барака.

В бараке в каждой комнате жильцов был подпол, и мама Серёжи ставила туда на полку разные консервы. Мальчику полюбились болгарские голубцы, куриный суп с лапшой в красивых пачках, а ещё были консервы, сделанные из китов. И Серёжка грустно говорил мамочке:

– В Ангаре столько щук, окуней, сороги!.. А они китов убивают. Они же красивые вон какие, большие и добрые.

И вот однажды, когда мама полезла в подпол, Серёжка лёг на холодный пол, и стал глядеть в темноту подпола, да так сильно выдвинулся, что не заметил, как упал. Подпол был неглубоким, мама быстро вытащила сына. Сильно напугавшись, плача, стала молиться. А Серёжа, открыв глаза, сказал маме:

– Ты чего, мам?.. Я же защитник Родины, не плачь.

Недавно по черно-белому телевизору «Берёзка», который от барачной температуры часто ломался, Серёжа смотрел передачу про солдат, и там какой-то дядя красиво пел: «Дорогая моя, поцелуй ты крепче сынишку. Знай, что вас от беды я всегда сберегу». Серёжке сильно понравилась песня. Мальчик рос без отца, потому, наверно, и сказал такие слова мамочке.

Но мамочка, улыбнувшись, снова заплакала. Тогда Серёжка скомандовал:

– Мама! Готовь вкусные пельмени! Ты туда картошки с луком добавляешь, так никто в бараке не делает, ты одна такая умная.

Мама Настя, перестав плакать, спросила:

– Защитник мой! А ты откуда знаешь, что никто?

Серёжка весело ответил:

– Я у Вадика кисель прямо с пачек ел, у Эдика – картошку варёную с солёными огурцами. Они, конечно, покупают пельмени, но ты вкуснее готовишь.

Но, чтобы не обижать родителей Вадика и Эдика, Серёжа добавил:

– Хотя и они тоже вкусно готовят. Всем хватает.

Теперь маленький Серёжка стал давно взрослым, седым человеком, но нет-нет да и вспоминает своё детство.

Все взрослые вспоминают детство…

АНАТОЛИЙ КАЗАКОВ

Иллюстрация к рассказу: Художник Виталий Тарасов