Следователи по делу блогера Хованского фальсифицируют доказательства, уверен обвиняемый в оправдании терроризма за песню о «Норд-Осте». В интервью корреспонденту Север.Реалии Хованский рассказал о том, как к нему относится администрация колонии, почему он не согласен с обвинениями следствия и почему уже сдался и живет в унынии.
На ютьюб-канал видеоблогер Юрия Хованского подписаны более 4,4 млн человек. Хованского задержали в июне этого года в Санкт-Петербурге за песню о теракте на Дубровке в 2002 году, в ней было одобрение действий боевиков.
По версии следствия, песня была исполнена во время стрима в 2018 году, при этом обвинение ссылается на показания основного свидетеля обвинения – видеоблогера Андрея Нарцева (Нифедова). Хованский, его защита и другие блогеры, которых Нифедов назвал свидетелями исполнения песни, утверждают, что такого стрима не было, а песня единственный раз исполнялась в ноябре 2012 года: по его словам, он спел ее перед «компанией нацистов» за много лет до того, как в Уголовном кодексе появилась статья 205.2 УК РФ. Хованский утверждает, что видео с исполнением песни он нигде и никогда не публиковал. Ролик появился незадолго до ареста Хованского на ютьюб-канале с несколькими подписчиками. Если это так, то срок давности привлечения Хованского к ответственности уже истек: тогда действовала другая редакция статьи УК об оправдании терроризма, говорят адвокаты блогера.
Свидетелями по делу Хованского стали три человека, которые якобы случайно услышали его песню в 2018 году. По данным РБК, как минимум двое из свидетелей раньше могли работать в полиции. Так, один из свидетелей – Андрей Бакулин заявил, что услышал песню Хованского из телефона сидевшего недалеко мужчины в одном из баров Петербурга. Бакулин утверждает, что обратился в 2021 году в Центр по борьбе с экстремизмом при МВД с требованием проверить песню. В баре три года назад услышала эту же песню другая свидетельница – Светлана Гаврилкина. В 2021 году Гаврилкина увидела ролик на ютьюбе и обратилась в полицию. Третий свидетель – Иван Бендь услышал, как группа подростков слушала песню Хованского в парке Победы. Издание отмечает, что показания свидетелей состоят «из одинаковых фраз и целых абзацев». Песню Хованского все трое назвали либо «отвратительной», либо «омерзительной» и описали, по данным РБК, дословно таким образом: «Содержание песни было направлено на восхваление терроризма и террористических актов. Я помню, что в песне были строки про террористический акт в театре «Норд-Ост» с нецензурным восхищением данной трагедией. Также помню, что в песне были строки про убийства детей и спонсирование новых терактов».
Каждый из допрошенных поинтересовался у человека со смартфоном, «что он смотрит, кто этот певец и почему он позволяет себе петь такое». Собеседник в каждом случае ответил, что «находится на онлайн-конференции в скайпе – по сути, на прямой трансляции, а молодой человек – Юрий Хованский, популярный блогер на ютубе».
Видеоблогер Хованский уже почти полгода находится в СИЗО «Кресты», откуда ответил на вопросы корреспондента Север.Реалии.
– В ноябре вам назначили психолого-психиатрическую экспертизу. Известны ли её результаты?
– Нет, с результатами экспертизы я до сих пор не ознакомлен, хотя она делается в течение 10 дней.
– Как к вам относятся другие арестанты и заключенные?
Администрация относится с сочувствием – все понимают, что мне здесь не место
– От конфликтов Бог пока миловал. Люди, мягко говоря, шокированы тем, что я в СИЗО из-за песни. Даже бывалые уголовники говорят, что никогда не видели такого беспредела. Администрация относится с сочувствием – все понимают, что мне здесь не место. Подбадривают, подкалывают иногда, но всегда проявляют понимание и человечность. Сижу с особо тяжкими (из-за моей статьи нельзя содержаться с легкими статьями), но люди замечательные. Отношения товарищеские. Условия нормальные, но чувствую себя все хуже.
– В одном из ответов на коллективное письмо вы указывали, что у следствия появились доказательства того, что вы исполняли песню в 2018 году. О чем идет речь, согласны ли вы с обвинениями?
Следствие занимается фальсификацией доказательств, потому что понимает, что сроки давности истекли и придется меня отпустить
– Это не доказательства, это бред сумасшедших. Там показания свидетелей (подставных) из цикла «Я шел по улице в 2018 году и услышал эту песню из телефона незнакомца. Он мне сказал, что сидит в скайпе с Юрием Хованским». Разумеется, я не согласен с обвинениями – следствие занимается фальсификацией доказательств, потому что понимает, что сроки давности истекли и придется меня отпустить.
От меня потребовали отказаться от адвокатов, взять их защитника и оговорить себя: солгать, что я пел в 2018 году, а не в 2012-м. Говорили, что вопрос моей виновности уже решен «наверху».
– Чем вы занимаетесь в СИЗО?
– Доступ к книгам и тетрадям есть, но я либо занимаюсь ответами на письма, либо лежу на кровати и жду смерти. Семь лет в лагере для террористов с моим здоровьем – смертный приговор, а именно столько мне обещали, если не оговорю себя. Встречи и звонки только с разрешения следователя.
– Много ли писем от поклонников вы получаете?
– Писем приходит много, люди поддерживают меня и просят не сдаваться. Жаль, что я уже сдался и живу в унынии.
В июле 2021 года Хованский назвал свою песню «отвратительой и не имеющей оправдания». «Эта песня – моя ужасная ошибка, больше всего я бы хотел, чтобы этой песни никогда не было», – говорится в письме, которое опубликовал его знакомый.
Открытое письмо Хованского вызвало очень большой общественный резонанс.
Я прошу, нет, я умоляю – помогите мне. Не дайте им причинить вред моей семье
«Мне страшно, и я не знаю, что делать. Я и раньше боялся в СИЗО, но никогда ещё мне не приходилось бояться за близких по ту сторону забора, – написал арестованный видеоблогер. – Я не думал, что в России 2021 года следователь может открыто угрожать семье обвиняемого и требовать признаться в том, чего он не совершал. На дворе ведь не 37-й год, думал я. Теперь я уже не знаю, что думать. Я прошу, нет, я умоляю – помогите мне. Не дайте им причинить вред моей семье. Не дайте им подкинуть что-то на компьютер или посадить меня по показаниям лжесвидетелей! Ведь закон должен соблюдаться даже в отношении тех, кто вам не нравится. Я был не самым лучшим человеком на воле, но разве это повод оправдывать методы НКВД, которые ко мне применяются? Подумайте, у меня 4,5 миллиона подписчиков, а у следственного комитета ушло всего четыре лжесвидетеля, чтобы сломать мою жизнь. Сколько им потребуется, чтобы сломать вашу? Каждый третий в крестах сидит исключительно по «показаниям» таких вот «свидетелей». Это может быть ваш муж, ваш брат, ваш сын. Сейчас решается не просто моя судьба, сейчас определяются рамки вседозволенности, которую позволяют себе следственные органы. Ведь любой человек может зайти в веб-архив и убедиться, что я пел ту песню в 2012. Ведь нельзя же, чтобы судьи смотрели на чёрное и выносили постановление о том, что это белое. Нельзя допустить, чтобы людей судили не по закону, а из-за общественного резонанса. Нельзя позволять этим оборотням в погонах угрожать нашим близким. Прошу вас, помогите мне! Без вас они просто меня убьют».
В июне во время обысков у его девушки Марии Нелюбовой пропали личные накопления, около 600 тысяч рублей, оперативники спрашивали у нее, как давно она сидит на запрещенных веществах, что Нелюбова расценила как угрозу подкинуть ей наркотики. В августе Хованского внесли в список террористов и экстремистов Росфинмониторинга. 3 ноября суд продлил Хованскому срок содержания под стражей еще на 2 месяца. В своем обращении к суду блогер сказал: «Меня просто пытают за то, что моя песня разозлила общественность. Да, у меня дурацкое чувство юмора. Неужели это причина ломать мою жизнь? Меня просто держат в СИЗО, подрывая моё здоровье, мою веру в человечество».
Наш Ил-2, как тайфун пронёсся,
В облаках нагоняя врага.
Сердце лётчика сильно забьётся, —
Милая Родина, как далека…Протаранив врага в поединке,
Самолёт на посадку пойдёт,
И под звуки стального мотора
Ас любимую песню поёт:Подожди, дорогая, немножко —
Я с врагами за всё расплачусь
И на поезде в мягком вагоне
Я к тебе, моя крошка, вернусь.
Настолько была велика сила любви ко всему родному, что из истосковавшейся груди вдруг полилась песня! О доме, о любимой жене и крошке-дочурке, которая родилась вот только что. Об этом весточку принёс скромный треугольник письма из дома. Милые, родные, как вы дороги им! У меня даже слеза по щеке прокатилась при виде бегущего через поле аэродрома нашего отважного командира эскадрильи старшего лейтенанта Каплия, потрясающего над головой треугольником конверта и кричащего: «Ура! У меня сын родился!». А родилась дочка, Людочка, его «милая крошка», о которой он пел под звуки стального мотора.
Братья вы мои родные, не обижайтесь на меня за то, что я вас помню такими домашними.
Иван Николаевич демобилизовался из армии в звании майора по состоянию здоровья. Он награждён тремя Орденами Красного Знамени, Орденом Отечественной войны, Орденом Красной Звезды и медалями «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы» и всеми юбилейными. Жена Елена Сергеевна, дочь Людмила 1944 года рождения имеет двух дочерей. Сын — Валерий, 1948 года рождения, окончил с золотой медалью 11 классов, затем — машиностроительный институт, получил красный диплом. Сейчас работает в г. Уренгое начальником лаборатории. Жена тоже окончила институт и работает экономистом. Имеют сына 3-х лет.
Я, хотя и со стороны, но тоже видела Майданек. 27 июля 1944 года технический состав 567 ШАП перебазировался в Любартув на машинах. Дорога шла мимо лагеря смерти, нам очень хотелось посмотреть, но нас торопили на аэродром, так как лётный состав был уже на месте. Всё же, машины остановились на 5 минут, но сойти с них не разрешили. Мы сняли шапки и молча смотрели. Почтили память погибших минутой молчания.
Прямо перед нашим взором был высокий забор из колючей проволоки, у ворот стояли часовые Войска Польского. За забором — длинные низкие бараки, и в центре — огромные, как бараки печи. В их жерла, наверное, можно было прямо на машине въехать. Торчали высокие кирпичные трубы, чёрные от копоти и дыма. Между близкими бараками виднелась огромная куча обуви, разной по принадлежности, цвету и размеру. Да, цвет, пожалуй, был один — серый. Чуть подальше, вглубь двора, виднелась ещё одна огромная куча какой-то ветоши или гнилого сена. Нам польский солдат объяснил, что это куча волос, снятых с казнённых узников.
Всё увиденное потрясло, и мы всю дорогу до своего аэродрома молчали, сцепив зубы, и скрутив свои нервы в жгут.
При освобождении Варшавы многие наши самолёты были подбиты, но технический состав не жалея ни сил, ни времени, их восстанавливал в самый короткий срок и снова выпускал в бой. Ведь самолёт — это коллективное оружие и, если обслуживающий персонал будет работать плохо, то и лётный состав будет вынужден плохо выполнять свои боевые задачи. Поэтому техсостав и старался сделать всё зависящее от них в пределах их возможности, и, даже, невозможное. Ведь самолёт ими ремонтировался чаще ночами, при тусклом свете, в поле, без всяких приспособлений, вручную и, порой, не подходящим инструментом, а тем, что есть под рукой. Несмотря на всякого рода трудности, наш полк, пройдя путь от Полтавы до Берлина, через такие жестокие бои в чужом небе, по чужим дорогам, среди чужого народа, преследуемый бандеровцами и другими мерзавцами, подстерегающими всюду, ни разу не был на переформировании. Несмотря на то, что самолёты ремонтировались в таких трудных условиях, полк не потерял своей боеспособности, силы и мощи, и был удостоен чести брать Берлин — последнее и самое главное, наиболее укреплённое, яростно сопротивляющееся, по-зверски огрызающееся ненавистное фашистское гнездо.
О трудностях службы в армии девушек
Трудна солдатская жизнь даже для бывалых мужчин, а нам, девчатам, тем более. Мы знали, что идём на трудную службу, и знали, как эта служба нужна Родине, и шли, не раздумывая, выполняли безропотно любую работу, мирились с любыми трудностями, знали, этим мы высвободили настоящих бойцов — мужчин. Нас ещё в школе учили любить Родину и её защищать. Мы были значкистами ГТО, ПВХО, ГСО, Ворошиловский стрелок. Мы умели работать с металлом и деревом, этому нас учили в средней школе. Правда, я стреляла с левого глаза, т.к. правый глаз у меня был от рождения почти слепой, но этого не было заметно. Надо мной смеялись, но я не обращала внимания и стреляла не хуже здоровых. Ко всему, я очень боялась начальства и была страшно стеснительной.
Но зато, я скоро в жизни поняла, что надеяться нужно только на себя, на свои силы и умение. Я считала, что какой из меня будет человек, если я сама себя не смогу прокормить, а не то, что семью. Я видела, как мучился с семьёй мой отец, и готовилась к любым трудностям. В Орске не было другой воинской части, кроме нас — курсантов-девчат. Мы ходили во все наряды: и свои, и гарнизонные: дневальные, рабочие кухни, охрана аэродрома, горючего и продовольственного складов, патрулирование по городу, на ж/д вокзале, охрана гарнизонной гауптвахты, строили овощехранилище, работали на погрузке вагонов, на консервном заводе грузили консервы
Очень труден был женский быт. Бельё нам не стирали, мы сами должны были стирать всяк себе, а условий нет: нет посуды, нет места, негде сушить, негде хранить
Плакали со стиркой. Старшина ворошит постели, выкидывает палочкой наше грязное бельё, а что делать, сам не знает. Мы собрались жаловаться. Потом нас стали водить специально на речку. Там выкупаемся, постираем и сушим, а то, что не успеет просохнуть, сушили потихоньку завёрнутое в бумаге. А на фронте сразу мокрое бельё крепко выжимали и надевали на себя, так и высохнет. Со старшиной своим мы, как с матерью, разговаривали обо всём. Нужда заставит, кого угодно матерью назовёшь.
С лёгкой руки немцев нас называли «эрзацсолдаты», значит, заменители. Да, мы, женщины, заменили мужчин погибших, раненых, угнанных в плен. Из их рук взяли их оружие и воевали стойко, не отступая перед трудностями и страхом. Нам было страшно, но мы шли, нам было трудно, но мы продолжали идти. Когда не видно в темноте, то кажется, что уши становятся длиннее. На глазах матерей гибнут дети, гибнут матери, оставляя рядом беспомощных детей. Что может быть страшнее, когда горит твой дом и гибнет мать? Что делать? Мы знали — надо бить фашистов. Мы были эрзацсолдаты и ели эрзацхлеб, но мы верили в силу народа и в победу. У нас одна Родина, и мы будем бить немцев до победы! Мы это знали, и все вместе победили!
Таковы наши девичьи воспоминания. Это только начало фронтовых дорог. А там и не знаю, что писать, мы люди маленькие и помним только то, что случилось с нами, да разные бытовые истории».
Эти воспоминания мастера по радио Е. Г. Князевой-Калугиной вошли в состав первой части Сборника. Они представляют собой набор обрывочных воспоминаний, всплывших в памяти женщины-ветерана при составлении первой части полкового альбома. Более обстоятельные и подробно изложенные воспоминания Е. Г. Князевой-Калугиной были записаны для второй части альбома и вошли в неё под заголовком «Жизнь прожить — не поле перейти». Они представлены читателю ниже. (Примечание редактора Лаврова Д. В.)
«Жизнь прожить — не поле перейти»
«…Родилась я 3 января 1921 года. О себе частично рассказывала кое-что в первой части полкового альбома. Хочу добавить по просьбе товарищей ещё немного о своей жизни во вторую часть сборника.
Пусть вступлением к рассказу послужат слова из стихотворения Ивана Бойкова.
Хотелось мне дорог нехоженых,
Земель, неведомых досель,
Не знала, что судьбой положено,
Но всё виднее в жизни цель.Мы молодыми горы сдвинули,
От мира отвели беду.Закат, когда он цвета алого,
Рассвету майскому подстать.
Как точно сказано о нас. Ведь мы, защищая Родину-Мать, от мира отвели беду, в то время сами того не ведая.
Мать моя, совершенно неграмотная крестьянка выросла без матери. Отец тоже из крестьянской семьи, потомственный сирота, т.к. его отец, наш дед, осиротел в шестимесячном возрасте во время эпидемии, а наш отец остался без матери, на руках сестёр тоже в полугодовалом возрасте. Моя мама умерла от тифа, оставив отцу на руки пятерых детей, из которых мне (самой старшей) было 14 лет. Отец был военный фельдшер и всю свою жизнь проработал по этой специальности. Мы жили в городе Бирске — он работал участковым военным фельдшером. Всегда был в пути по разным вызовам по скорой помощи. Хозяйствовать в доме и семье приходилось мне с раннего детства: вела домашнее хозяйство за взрослую женщину и училась в школе.
Трудно было в 30-е годы. Не буду описывать всех дел по дому и семье. Скажу только, что мечтала об институте, но… утром ходила в десятый класс, а вечером посещала курсы для учителей русского языка семилетних школ. В 1938 году окончила школу в июне, а в сентябре уехала работать на Урал в Абзелиловский район. Трудно было самой, но я ещё помогала братишкам и сестрёнкам — посылала деньги, вещи. В то время, когда мне исполнилось 16 лет, я получила паспорт, то отец мне сказал: «Теперь тебя государство считает взрослой, примут на работу. Иди работай, а у меня кроме тебя ещё пять детей (в то время он женился и взял женщину с двумя детьми). Они уехали в деревню Суслово, я же осталась у чужих людей вести самостоятельную жизнь. Добрые люди мне помогли и посоветовали: «Учись, а в каникулы поработай, а школу кончи». А я ещё и вечерние курсы закончила. Теперь мне стало легче, и я стала вытягивать из нужды братьев и сестёр. Сестра стала бухгалтером, братья оба закончили медицинское училище в Бирске и стали работать рентген-техниками, оба в одном районе. Вторая сестра по болезни учиться не смогла, окончила только 7 классов и работала, где придётся. Жила со мной. После войны её дочь воспитывали мы с мужем, т.к. сестра умерла в 29 лет, муж женился, а девочка осталась у нас. Сейчас она зовёт меня мамой. Живёт она в Тольятти, медик, имеет 4-х сыновей. Два старших учатся в высшем военном инженерном училище, а младшие ещё с ней дома.
Военную специальность мастера по радио я получила после обучения в 110-й школе младших авиаспециалистов в г. Орске. Там я и присягнула Родине 14 июня 1942 года. По-видимому, мы, девушки, явились первым и последним девичьим набором курсантов в этой школе, т.к. вслед за нами были присланы в школу парни. Видимо, в третьем наборе в 11 ШМАС учились наши однополчане Травкин Е., Семененко Н., Шаблинский Б.
Фамилию командира роты радистов я не помню, но вскоре за воровство — вскрытие посылок курсантов совместно с Босовой Дусей (бывшей курсанткой нашей роты) их отправили в штрафной батальон.
Радиодело преподавали старший лейтенант — татарин из Казани, маленького роста, фамилию его я тоже не знаю, т.к. нам тогда говорили, что фамилии знать необязательно, называйте по званию, и этого достаточно. Старшина роты был по фамилии Чижик (он сам рекомендовался так). Он был очень требовательным, даже слишком, хотя, в конце концов, понял наши сложности жизни, но нам пора было покидать школу.
В ШМАС я проучилась только три месяца, т.к. на практике в мастерской я получила травму левой руки, началось заражение крови, и я оставшиеся три месяца пролечилась в госпитале. Я мало знала по делу, плохо усвоила «морзянку», а когда вернулась в ШМАС, то там уже был новый набор курсантов-парней. Меня отправили в город Казань в 9-ый запасной полк, где я работала заведующей радиоклассом.
В Казани я познакомилась с Аней Бородавко, с другими девчатами. В 567 ШАП мы прибыли в Миргород в мае 1944 года. На было мастеров по радио: я, Аня и Лида Клокова. Я была назначена в первую авиаэскадрилью, где командиром был капитан
Кроме того я была выбрана заместителем комсорга авиаэскадрильи и выполняла различные комсомольские поручения: читала газету техсоставу, пока все ждали возвращения лётчиков с очередного задания. А как вернутся, — бежала от самолёта к самолёту, выспрашивая лётчиков, как работала связь в воздухе. В эскадрилье было 10−12 самолётов, вылетали иногда все, иногда меньше. Результат опроса я докладывала Харитинину или Натейкину (кто был на месте). Если обнаруживались поломки, то мелкую работу я выполняла сама, а сложную — в мастерской. Я снимала агрегат с самолёта, а Харитинин шёл с ним в мастерскую, оттуда приносил исправный, и я ставила его на место. Иногда Харитинин с Натейкиным выполняли мою работу сами, а меня отсылали писать боевой листок. Я бежала к лётчикам и к командиру, собирала нужный материал и писала, притулившись тут же, на ящиках на аэродроме. Ребята оборудовали щит, где я вывешивала боевые листки.
Особенно трогало меня доверие, когда перед вылетом лётчики оставляли мне адреса родных и близких, документы, фотографии и другие вещи «на случай» и просили, в случае чего, переслать всё это им домой и сообщить деликатно, по-женски, о случившемся их семьям. Я очень ценила это доверие, хранила доверенное пуще своего и ждала, ждала таких лётчиков особенно сильно и была очень рада, когда они возвращались в добром здравии. Это дорогие мне воспоминания, и цена этому прошлому в моей душе самая высокая — доверие! Если я раньше сомневалась, а не надо ли мне там было быть, то теперь я знаю точно, что была нужна людям. Вот уже готовились к встрече одной однополчан в 1985 году. Я в письме спросила об этом нашего замполита
Да, нелегко было жить среди мужского населения нам, девчатам, в этом смысле. Но мир не без добрых людей, как говорится, особенно мне чувствовалась большая поддержка со стороны двух наших сержантов из 1-ой авиаэскадрильи. Они не старше меня, но казались какими-то мудрыми, и я их часто слушалась. Не всегда удаётся перейти вброд и не замочиться, но я помнила их наказы и сейчас им благодарна за науку.
Врачи нас травили таблетками, а друзья мои предупреждали — кидай их, не глотай, они тебя искалечат, оставят навек бесплодной. Теперь я узнала, что они были правы. Жаль, что не отыскала я своего друга и не могу поблагодарить его. Со вторым мы встретились в Миргороде и сейчас переписываемся, и я ему уже сказала своё спасибо. Меня просили описать эту сторону жизни, но я не могу этого сделать, пусть лучше каждый желающий знать вдумается и представит жизнь молодых, полных жизненных сил мужчин и среди этой сильной массы редкие мелькающие кроткие плечи женщин. А жить всем хочется, иметь семью, заботиться о ней и ошибиться нельзя, можно обидеть. А можно нахально: «война спишет», да будешь ли жив, будет ли впереди счастье иметь семью, детей, любовь… И некоторые нетерпеливые торопились жить сиюминутно, невзирая на обстановку, на летающую над головами смерть. Ой, сложна была та ситуация для нас, девчат! Как в гражданке есть люди, а есть и звери, то и в армию призывали их, не разделяя, а всех вместе. Наглецы наглели, особенно торопясь урвать от жизни последний шанс, последний кусок схватить первым.
Некоторые скептики судят всех без разбора, всех стригут под одну гребёнку, но у нас ведь тоже была голова на плечах, и мы думали о своей послевоенной жизни. И нам хотелось иметь счастье, но… оно зависело от нас самих, от нашего женского понятия и начала. Нам надо было быть стойкими, выдержанными, иначе нам была бы гибель. Многие ребята научились курить, пить водку. Я сначала просто отказывалась получать табак и водку, а мои друзья мне подсказали: «Зачем ты это делаешь, ты ведь вместо табака и водки имеешь право получать шоколад, при скудном питании он тебе будет поддержкой». Я даже этого не знала, и никто об этом не предупредил. В дальнейшем я стала требовать вместо табака и водки шоколад, что сослужило мне добрую службу. Я, конечно, не из святых, мне был двадцать один-двадцать два года, но я … не потеряла головы и выжила, несмотря ни на что. Конечно, очень обидно было слышать и тогда, и даже теперь, оскорбляющие слова, сплетни, несправедливые упрёки, как вроде таких: «Никогда не женюсь на девчонке, которая побывала под шинелью!». Или некоторые считали, что стоит принести дорогой подарок, и дело сделано. Или прийти в твой угол вечером поиграть с тобой в карты, и всё будет, как надо. Даже устроить свой День Рождения, на который пригласить хозяев-поляков и одну девушку из солдат. В конце концов, взять силой. Пусть не думают однополчане, что это о ком-то из них, нет! Это вообще о девушках-солдатках, о которых мне рассказывали мои верные друзья.
Уже на встрече я узнала, что меня в полку называли муравьём. За что, не знаю, но прозвище меня порадовало (не ППЖ), а муравей — семьянин, труженик, санитар леса. Спасибо им за такую характеристику.
Помнятся и весёлые минутки на аэродроме с шутками и хохмой. Иногда даже Вася Натейкин отсылал меня в сторонку: «У нас будет мужской разговор». Я слышала громоподобный смех и немножечко завидовала — одной было скучно и печально, но я работала. К девчатам бежать далеко. Если с боевых заданий самолёты возвращались израненные, то все срочно брались ремонтировать, не считаясь ни со временем, ни с обедом. Работали по ночам при свете фонарей, укрытыми в палатках и под брезентом. Но к утру самолёт был готов к бою. Делать общее дело считалось общим долгом — каждый, закончив свою работу, бежал помогать товарищам. Меня жалели: «Иди спать, без тебя справимся». Ну, и прикорнёшь где-либо тут же на ящиках. Хорошо помню, как соревновались между собой экипажи: кто из лётчиков сделает больше вылетов, получит больше орденов. А количество вылетов и боевые успехи зависели от техсостава, готовящего самолёт и получалось, что грудь с орденами командира, звёздочки на фюзеляже его самолёта принадлежали и нам. Посмотрите на общую фотографию лётчиков, где стоит в последнем ряду
Подавляющее большинство солдат старались облегчить девичий быт и труд, но в семье не без урода — были и такие, которые старались обидеть нас, избавиться от нашего присутствия в полку. Был у нас старший инженер в полку (фамилию не помню, да и сейчас она уже неважна). Он терпеть не мог, когда зимой я появлялась в стёганых брюках и телогрейке. Тотчас же отсылал переодеться — надеть юбку и шинель. Или старший лейтенант Мишарин, он старался всеми правдами и неправдами потерять нас в пути во время перебазировки, а иногда, когда не находилось мне места для ночлега, и я оставалась среди солдат, то он меня выгонял, как собаку, за порог. В эскадрилье я девчонка была одна. Приходилось спать, где попало, под кустами, под забором, в любом укрытии, одной проводить ночь без сна. Если бы я встретила его сейчас, я б ему руки не подала. Однажды, уже на немецкой земле подходит ко мне Анечка со 2-ой эскадрильи и спрашивает: «Где ты, Женя, спишь?». Я ей ответила: «В офицерском шифоньере». Она просит: «Возьми и меня к себе, если места хватит». И мы с ней целую неделю проспали в немецкой казарме в шифоньерах. Значит, не я одна так мучилась. Такого «командира» я бы с удовольствием потеряла без капли жалости. Но он служил в управлении полка. В марте 1945 года нас Мишарин, всё же, «сплавил», и меня, и Анечку. Сначала её — в политотдел дивизии, а когда она демобилизовалась, то и меня — на освобождённое ей место. Сначала отправил меня в ординарцы к командиру дивизии, но я категорически восстала против. Тогда, неделю спустя, он «сплавил» меня в политотдел дивизии секретарём-машинисткой вместо выбывшей Ани. Потом я, видя своих однополчан, искренне радовалась встрече с ними. Они рассказывали мне о своей жизни и боевой работе. В июне 1945 года дивизия перебазировалась в г. Киль, а в июле меня демобилизовали.
До войны я учительствовала с 1938 года по 1942 год. У меня в городе Тим Курской области жила младшая сестра, и я решила после войны пожить с ней. Но гражданских документов со мной не было, и военкомат направил меня на работу в РОМВД секретарём-машинисткой. Я прожила там год и уехала домой — меня тянуло к учительской работе. Дома я получила сельскую школу под своё начало, и уехала в село, где прожила всю жизнь. Вышла замуж. Имею сына, сноху и двух внучек. Живу хорошо по моим понятиям. Имеем домик, хозяйство раньше вели, посадили смолоду кругом лес, сад. Уют и покой. Получила пенсию по инвалидности 64 рубля, теперь дважды прибавляли её по десятке, получаю по возрасту 84 рубля. Конечно, плохо со снабжением. Плохо, что ушло здоровье и силы с годами. Хотели получить квартиру, но в Райисполкоме сказали, что нужна городская прописка и в ветеранской очереди 100 человек, дают в год по одной квартире. Значит, придётся ждать 100 лет, а нам, может, и 100 дней не прожить, ведь зимой будет 70 лет.
Так и живём: своим ходом, как до войны. Не стали надеяться на льготы и обещания. Потеряли веру в лучшее будущее. Попросили помощи отремонтировать жильё, нам ответили: «Частные дома не ремонтируем!». Тупик, всё! Правда, по-доброму до сих пор относятся родители наших учеников, но они сами ущемлены, а детей,
А 9 мая 1989 года в школе, где мы с мужем проработали всю жизнь, в музее торжественно был открыт фотопланшет под названием «Вся семья — защитники Родины». На планшете фотографии Князевых: отец — участник мировой войны, Георгиевский кавалер, мать, четыре сына-фронтовика (старший погиб в концлагере в Молодечно) и пятый, отслуживший срочную службу — офицер, две снохи-фронтовички и сестра — медицинский работник. Сноха — лейтенант медслужбы, инвалид 2 группы, ранена и контужена под Сталинградом, и я. Посылаю фото этого планшета, как наглядный пример судьбы нашего поколения.
На этом, позвольте закончить. Описывать, как ведём воспитательную работу с молодёжью, очень долго и много. Да и все вы, уверена, занимаетесь этим делом.
С уважением, Е. Князева».
Пока президент Украины Владимир Зеленский рассуждает над тем, насколько правильно Советский Союз освобождал Киев от немецко-фашистских захватчиков, а воюющий Донбасс презентует в социальных сетях песню со словами «Россия, забери Донбасс домой», тем временем молодой российский музыкант, 24-летний уроженец города Луга Ленинградской области, что в 140 км от Санкт-Петербурга, Даниил Бояковский презентовал в социальных сетях свою авторскую песню под названием «Донбасс».
Автор песни никогда не был на донецкой земле, однако знает о ней из истории своего городка, который дал во время войны двадцать четыре героя Советского Союза, одним из которых оказался уроженец города Амвросиевки, лётчик, командир звена 154-го истребительного авиационного полка — Сергей Алексеевич Титовка.
По мнению Даниила, песню можно назвать одним из видов психологического оружия в борьбе с недругом.
«В Великую Отечественную войну именно музыка поднимала людей в атаку, а также их моральный и боевой дух. И на сегодняшний день ситуация в Донбассе — не исключение.
Музыка способна вновь напомнить о подвигах наших предков, тем самым дав уверенность в том, что мир обязательно наступит. Музыка является одним из сильнейших видов оружия в противодействии с любым врагом. Музыка способна менять настроение и сознание человека. Её можно отнести к психологическому оружию», — говорит музыкант.
Даниил никогда не был на Донбассе. О начале войны автор песни узнал из СМИ.
«Перед ее началом я активно следил за ситуацией, которая происходит на Украине.
То настроение, которое там царило, наводило на мысль, что скорее всего, эта ситуация неминуемо ведёт к гражданской войне, а соответственно, к гонениям против русских людей и языка.
Хоть некоторые люди называют эту войну гражданской, лично моё мнение заключается в том, что это не гражданская война, это геноцид против русских и русскоговорящих людей, проживающих в Донбассе», — делится он.
Когда началась война, Даниил Бояковский несколько раз пытался приехать в Донецк, чтобы пойти в ополчение.
«Понимал и понимаю, что война — это очень страшно, но я не мог спокойно смотреть по телевизору, читать сообщения от знакомых и друзей, как они переживают, весь этот кромешный ад.
В 2014-м, летом, мы отправились на отдых, и к нам в поезд посадили жителей из Новороссии. Жуткое зрелище. Люди в саже, одеты были в то, что было. В глазах страх, боль, ужас. По сей день не отпускаю мысль о том, чтобы приехать и поддержать всех вас своими песнями, поднять боевой дух, показать, что мы все вместе и мы сила! Мы всё сможем только вместе!» — делится музыкант.
Песня «Донбасс», как и сами Республики, прошла длинный, сложный, но интересный путь.
«Идея написать песню зародилась в моей голове почти 7,5 лет назад, как только началась война в Донбассе. Мне захотелось поддержать ополчение.
Помню, очень сильно переживал, расстраивался, что бедные, ни в чём не повинные люди — старики, дети, взрослые — погибают от последователей „коричневой чумы“. Сердце кровью обливалось.
Идея была, а вот со словами все как-то не ладилось, и вот в этому году в один из весенних дней за завтраком я написал два четверостишия за 15 минут. Я сразу понял, что на меня нашло вдохновение, и в итоге за 7 часов стихи были написаны. Отредактировать текст и внести уточнения мне помог мой товарищ из Автономной Республики Крым, пограничник Владимир Никитенко.
Музыка пришла позже. Она приходила разная. Менялись в голове аккорды. В общем, творческий наплыв эмоций. В итоге всё сложилось, как надо.
Эта песня — крик души. В ней есть боль, сострадание, вера, любовь, преданность семье и Отечеству. Пусть эта песня станет моральной поддержкой для всех Дончан и Луганчан. Мы все должны верить и знать, что победа будет за нами!» — рассказывает Даниил Бояковский.
А вот предшествовало этому вдохновению печальное событие. Как рассказывает сам музыкант, последней каплей стала новость о гибели мальчика по имени Владик Шихов. Ему было 5 лет.
«Как беззащитный ребёнок, играющий у своего дома в машинки, был убит нацистскими недобитками. У этих, с позволения сказать, „людей“ нет нации и страны. Это настоящие ничтожества. Они убивают по национальному признаку, потому что мы русские. Они называют нас всех москалями, ватой, сепарами.
Скажите, пожалуйста, что сделал этот ребёнок, который родился и умер на войне, который так и не увидел мирной жизни?!
Что плохого сделали все люди и дети Донбасса тем, что они русские и хотят говорить и думать по-русски? Больно было смотреть на бабушку, скорбящую и провожающую в последний путь своего внука.
Скупые слёзы наворачивались на глаза и неописуемая боль. Боль за то, что война идёт уже почти восьмой год, боль за десятки тысяч погибших людей, за подло „со спины“ убитых героев Донбасса. Всё вкупе. Именно это толкнуло меня на написание этих стихов», — вспоминает автор песни «Донбасс».
— Между патриотизмом и нездоровым национализмом всего один шаг. А что для вас значит Родина, что для вас значит быть патриотом?
— Однажды я написал такие стихи, олицетворяющие мою любовь ко всему этому, родному для меня.
«Я счастлив тем, что с головы до пят
Являюсь частью русского народа.
Пускай потомки память сохранят
И будут чтить до самого исхода».
Для меня Родина — «Это все моё родное» — как поется в песне Сергея Трофимова, и без этого нельзя жить. Здесь я родился, родились мои родные и близкие, именно здесь ковались великие победы моего народа. И эту память мы должны свято беречь, хранить и обязательно донести до будущего поколения.
Как я могу забыть подвиги своих родных, которые боролись против нацизма. Для меня люди, которые не помнят своей истории, не имеют ни нации, ни страны, они недостойны памяти своих предков.
— Не могу не задать вопрос, как в Ленинградской области относятся к ситуации на Донбассе? Видят ли россияне Донбасс в составе России?
— Знаете, на мой взгляд, в Ленинградской области с сопереживанием относятся к тому, что происходит сейчас в Донбассе. Дело в том, что, когда началась война, в нашем городе Луга был открыт сбор помощи людям из Новороссии. Несли все подряд: одежду, игрушки, все, что могли. Уверен, что в нашем регионе, как и в любом уголке нашей Родины, большинство неравнодушных людей сопереживают вам и готовы помочь в любую минуту.
Россия очень ждёт, когда Донбасс вернётся домой, а вместе с ним Одесса, Харьков, Мариуполь, Луганск и многие другие города Новороссии. Все они изначально были русскими. Такими должны являться всегда. Мы с нетерпением будем ждать вас в составе одного единого нашего государства — Российская Федерация.
— Ещё вопрос о русском единстве. Что для вас означают эти два слова? И как вы считаете, кто он — русский человек? Это национальность или нечто иное?
— Для меня понятие «русское единство» означает только то, что мы всегда должны быть друг за друга — едины, чтобы мы всегда в трудный час были все вместе и никогда не отступали ни при каких обстоятельствах. Единство — это когда ты ценишь отдельно каждую взятую человеческую жизнь и бережёшь её как свою. Единство — это когда мы чтим общие праздники и традиции, сложившиеся столетиями.
Русский человек — это настоящий, добрый, искренний человек с открытой душой и сердцем. Человек, который готов всегда подставить плечо в трудный час, пожертвовать собой ради других. Русский человек — это воин света и добра. Конечно, это не только национальность, хотя это играет основополагающую роль, но и нечто другое. Мало родиться русским человеком — гораздо сложнее им стать.
— Некоторые россияне считают, что на Донбассе живут русские люди, но при этом видят этот край как отдельное государство, не в составе России. А как видите будущее ЛНР и ДНР вы?
— Я вижу будущее Донецкой и Луганской Народных Республик только одним — победа над нацистской хунтой и вхождение в состав России. Говорил, говорю и буду говорить так всегда. Мы всё обязательно восстановим. Шахты, детские сады, школы, музеи и важные объекты, и сами Республики обязательно вернутся к нормальной и счастливой жизни. Дай нам Бог!
Слова песни «Донбасс»
По обугленным войною сёлам
Разлетится материнский плач.
Деток погребая в огородах,
Вновь к Донбассу тянется палач.
Варвары стреляют по больницам,
По церквям, квартирам, детсадам,
Но народ наш русский не сломился,
Только больше силы дав бойцам.
Всё к границе стягивают силы:
«Грады», миномёты и броню.
Киевскую хунту вновь снабдили,
Чтоб устроить страшную резню.
«Нацики» стирают нашу гордость —
Памятники маршалам войны.
Вот они, наследники победы —
Пляшут на балу у сатаны!
И летят снаряды, словно птицы,
Разрезая мир и тишину.
Да, ребята, вам сейчас несладко,
Защищая Родину свою!
Вот и мы уходим в ополчение —
Брат за брата, — за страну борясь!
Ну-ка, мужики, давайте грянем,
Выдавим бандеровскую грязь!
По окопам меж боями песни
Разлетятся, словно светлячки.
Участь недруга нам всем известна,
И победа будет вопреки!
Пусть колосья вытянутся в струнку,
В шахтах будут уголь добывать!
На просторах русского Донбасса
Будет звонкий детский смех звучать!
Читайте также: «Украину ждёт денацификация, это будут жёсткие меры», — Стешин (ВИДЕО)
Юлия Скубаева, специально для «Русской Весны»
В 1854 году журнал «Современник» опубликовал рассказ И.С. Тургенева «Муму», написанный двумя годами раньше. Мнение критиков разделилось. Часть литераторов склонялось к мысли, что, несмотря на незначительный сюжет произведения, Тургеневу удалось вложить в «Муму» глубокий социальный смысл. Но и были и те, кто считал, что писатель сильно сгустил краски, изобразив крайности. Подробный анализ рассказа поможет разобраться в том, каков истинный смысл Муму и понять важность социальных проблем, затронутых писателем.
Краткое содержание Муму
Рассказ Тургенева небольшой. Повествование ведется в логической последовательности. Для лучшего понимания того, в чем заключается смысл Муму нужно вспомнить сюжет произведения.
Центральным персонажем рассказа является дворник Герасим – глухонемой крепостной, обладающий необычайной силой. Именно это качество привлекло внимание барыни к мужику, пожелавшей перевезти его из деревни в Москву.
В городе Герасим работал дворником, но не чурался он и любой другой работы. Из-за своей немоты дворник держался особняком, избегая других дворовых.
Немая любовь
Единственной, к кому Герасим проявлял внимание, была прачка Татьяна. Скромная, симпатичная девушка нравилась герою, он мечтал сделать ее своей женой.
Но своенравная барыня решила по-своему, пожелав выдать Татьяну замуж за пьяницу Капитона.
Дворецкий Гаврила, знавший о чувствах Герасима, боялся гнева немого силача. Чтобы избежать конфликта, Гаврила придумал хитрую уловку. Он уговорил Татьяну пройтись перед дворником шатающейся походкой, изображая пьяную.
Герасим, не переносивший пьяниц, сам передумал жениться на прачке. Но, несмотря на это, дворник поехал провожать свою несостоявшуюся любовь, уезжающую с супругом в деревню.
На обратном пути Герасим увидел тонущего в реке щенка и вытащил его из воды. Дворовые нарекли собачку Муму, так как Герасим мог произносить только эти звуки. Так на смену одной любви пришла другая.
Маленький друг
Герой ухаживал за щенком как за малым ребенком. Собачонка отвечала ему взаимностью. Но счастье дворника длилось недолго.
Однажды барыня случайно увидела Муму и велела принести собачку к ней. Но собака отнеслась к хозяйке агрессивно, едва не укусив ее. Разгневанная барыня приказала удалить щенка со двора.
Тайком от дворника Муму вынесли из дома и продали на рынке. Сколько ни искал Герасим любимицу, так и не смог найти. Но верный щенок через неделю сам вернулся к любимому хозяину, сбежав от покупателя.
После этого случая герой начал прятать Муму у себя в каморке. Дворовые, знавшие о возвращении собачки, жалели дворника, не выдавали его барыне. Но беда все равно не обошла стороной несчастного героя.
Однажды ночью барыня услышала лай собаки. Возмущенная хозяйка приказала дворецкому утопить щенка, но Герасим решил это сделать сам.
Нарядившись в праздничную одежду, крепостной направился вместе с собачкой в трактир, где сытно накормил ее. Пока Муму ела, из глаз хозяина катились слезы.
Потом герой, сев в лодку, отплыл на середину реки и, привязав кирпичи к шее любимицы, доверчиво смотрящей на него, столкнул ее в воду.
Интересно! Рассказ основан на реальных событиях, произошедших в детские годы Тургенева в доме его родителей. Образ Герасима написан с крепостного дворника Андрея, принадлежащего матери писателя – Варваре Петровне. Как и главный герой, он по приказу барыни утопил любимую питомицу.
После этого Герасим самовольно покинул город, вернувшись в деревню, где прожил остаток жизни один – без жены и питомцев.
Объяснение сюжета
Чтобы понять смысл Муму, нужно подробнее рассмотреть проблематику, поднятую писателем. Автор затрагивает немало серьезных тем:
- любви и преданности;
- сострадания;
- человека и социума;
- отношения к животным;
- города и деревни.
Но основной темой «Муму», в которой заключен главный смысл произведения, является проблема бесправного положения крестьянства. Крепостные, бывшие собственностью помещиков, во всем зависели от них. Их покупали, продавали, проигрывали в карты, дарили. За них решали – кого любить, на ком жениться.
Тургенев не просто так сделал своего главного героя немым. Герасим олицетворял собой все крепостное крестьянство, покорно и безмолвно выполняющее приказы господ.
Скрытый смысл содержится и в названии рассказа, где Муму – это не только собака, но и Герасим. Также как герой решил судьбу питомца, так и его участь зависела от воли барыни.
Герасим был физически сильным мужчиной, трудолюбивым, добрым, выносливым. Но, несмотря на всю эту мощь, дворник безропотно выполнял приказы хозяйки, даже не помышляя о свободе.
На заметку! Через название произведения Тургенев передает основной смысл и идею «Муму»: как и главный герой, все крестьяне безмолвствуют, лишь иногда мыча в ответ на жестокое обращение.
В чем суть концовки
Трагический момент рассказа, когда Герасим топит Муму, содержит глубокий смысл, который не сразу можно понять. Многие читатели недоумевали – почему крепостной утопил собачку, а затем ушел от барыни. Ведь он мог уйти вместе с любимицей.
Трактовать смысл поступка главного героя в финале «Муму» можно по-разному. С одной стороны, выполнение прихоти хозяйки говорит о рабской привычке крепостного беспрекословно повиноваться господскому приказу. С другой стороны – такой поступок свидетельствует о духовной силе героя.
Только избавившись от дорогого существа, Герасим смог обрести свободу. Пока у немого была Муму, он не решался покинуть город. А оставшись один, готов был рисковать своей жизнью, так как барыня могла жестоко наказать крепостного за своевольный уход. Этим самым Тургенев хотел показать, что часто обретение свободы невозможно без потери всего, что дорого человеку. Но независимость не всегда приносит счастье. Герасим навсегда остался один, не имея рядом близкого, родного существа. Смысл концовки повести «Муму» – власть имущие отбирают у простых людей счастье, не оставляя надежды на будущее.
Как и многие произведения Тургенева, рассказ «Муму» многому учит. Из произведения видно, до чего может довести молчание и покорность. Несмотря на то, что сейчас нет крепостного права, встречаются люди, пользующие своей властью. И если не перечить им, во всем соглашаться, то неизвестно до чего они смогут дойти в попытках решать судьбы других людей.