Рассказ про калач 2 класс

Нас манят и зовут города,
И уводят дороги всегда.
Но, как детства незримая нить,
Городок этот будет в нас жить.

Галина Пономарева.

У города, о котором я расскажу, удивительно теплое, какое-то домашнее название – Калач. Легенда гласит, что такое имя город получил несколько веков назад, когда в нем проездом побывал великий царь Петр I. Его угостили караваем, испеченным в виде калача. Очень уж по вкусу пришлось угощение царю!

Не хитер был каравай,без затей,
Но дарился для добра и удач,
Просветлел Петр от улыбки своей:
— До чего же он хорош, ваш Калач!

Мне по душе эта легенда, я ей верю,хотя, есть еще несколько версий, почему так необычно назван наш город.
Калач и городом-то назвать трудно. Несмотря на то, что статус у него солидный – районный центр, мне ближе Калач – городок. На его тихих уютных улочках уживаются прошлое и настоящее. Вот красный кирпичный дом в два этажа. Это бывшая казарма станичных казаков. Так и кажется, что сейчас раздастся резкий свист, и из-за угла покажется лихой казак на удалом коне – кудри кольцами выбиваются из-под козырька фуражки…
А вот ему навстречу вдоль улицы идет молодая казачка с коромыслом на плече. Глаза лукавые, на губах улыбка, и весь ее облик говорит о гордости, большом достоинстве, стати. Встретятся и загутарят о своем, молодом, казак и казачка.
А дальше… слышите? Песня! Вольная, широкая,как степь казачья.
И дишканят, играют ее казаки по-особенному, прерывисто, с придыханием: «Ой, да ты ж кормилец, Батюшка наш Дон, Доночек Иваныч…» Все это я «подсмотрел» в калачевском краеведческом музее. Кстати, здание музея тоже экспонат – это дом купца Кравченко. Как же там интересно! Я все время представлял, что хозяева сейчас вернутся домой, посадят меня за стол, на котором уже стоит – пыхтит медный самовар и расскажут что-то удивительное, важное, чего я еще не знаю. Я даже в окошко выглядывал украдкой – не едут ли? В окнах дома и стекла с тех давних пор, сквозь них смотрели на мир люди, о которых мы сейчас вспоминаем с волнением и трепетом.
Я очень люблю ходить по нашему городку, смотреть и представлять, что и как здесь было когда-то. Улицы Калача говорят со мною голосами истории: они видели «бравую» поступь фашистов – захватчиков и их трусливое бегство во время Сталинградской битвы. Улицы моего города слышали плач матерей, когда они получали похоронки…
Вот отдернулась занавеска в окне одного из домов. Мне показалось, что я увидел лицо старой женщины. Уже много времени прошло с той страшной поры, а глаза ее все кричат, просят, зовут, ждут… Сына ждет она…

Сколько лет ждала – снова будет ждать…
Не устанет ждать, потому что – мать…

Горько и больно за те молодые жизни, которые так безжалостно оборвала война. Тех солдат мы помним, о них, об их подвиге говорит многое в Калаче. Вот танк замер на постаменте. Кажется, что он горячий еще – так жарко было в бою. Я часто прихожу к этому танку. Постоять, помолчать, подумать, положить цветы…
А вот братская могила, у ее подножия – вечный огонь и согнувший вздрагивающие плечи ветеран, а рядом… рядом мы, мальчишки и девчонки 21 века.

Посмотри же, солдат
Это юность твоя –
У солдатской могилы
Стоят сыновья.
Настоящего без прошлого не бывает. От того, как мы живем, как поступаем, как мы помним о подвиге наших солдат, зависит наше будущее. Я горжусь, что я частичка славной истории калачевской земли.

Где степь снарядами вспахана,
Где мир солдат добывал,
Где пушки надрывно, простужено ахали,
И землю кромсал металл,
Где столько солдат наш вынес,
Где слышались стон и плач,
Там снова родился,
Там заново вырос
Наш город – солдат Калач.

По праву нашему Калачу в 2010 году присвоено звание Города Воинской Славы.
Настоящее моего города не менее величественно. Он хорошеет день ото дня. А какая здесь природа!

Наш Калач – городок, степью ты окружен,
Синевой за тобой разливается Дон.
И зеленой грядой горы смотрят вокруг,
Здесь песков золотых размыкается круг…

Грешно на такой земле жить недостойно. Своею честной жизнью мы словно говорим погибшим солдатам, что их подвиг был нужен нам – будущему России. Мы не имеем права предать историю нашей малой Родины, память погибших солдат. Они смотрят на нас из своего сурового далёка, они ждут от нас, что мы станем непременно счастливыми, а иначе, зачем они погибли? Зачем столько горя испытали их матери, вся наша земля?
Любимый писатель моей бабушки Борис Петрович Екимов – наш земляк, чей 75-летний юбилей широко отмечали в нашем городе недавно. В своих произведениях он пишет о славной донской земле, о ее людях. Я читал его рассказ «Ночь исцеления». Исцеление, потому что в ночь, о которой рассказал писатель, душа мальчика, еще не заболев равнодушием, исцелилась бабушкиной болью от пережитого и его состраданием ей. Могу с гордостью сказать, что теперь Борис Екимов и мой любимый писатель. Он поможет мне лучше узнать и понять родной край.
Я, как и герой екимовского рассказа, тоже часто приезжаю в Калач, где живут мои бабушки и дедушки. Всей душой я полюбил эти места. Эти степи, красно – желто- розово – белые от цветущих тюльпанов весной, летом – ковыльно-седые, словно постигшие тайну человеческой жизни. Осенью степь покрыта пожухлой травой, но все равно несказанно прекрасна в своей вечности, а зимой она спит под снежным одеялом и снится ей все, что было в этих краях когда-то. Степь сливается с бесконечными полями, летом колосящимися спелой золотой пшеницей. Эти поля, наверное, еще помнят моего знаменитого прадеда, заслуженного Агронома России, Яковлева Анатолия Петровича. Почти 50 лет служил он верой и правдой калачевской земле.
А Дон? Недаром в своих песнях казаки величали его Батюшкой, Доночкой Иванычем, кормильцем… Что может быть лучше, чем окунуться в его прохладную воду, поплавать, понырять в ней? А рыбалка на зорьке? А потом настоящая рыбацкая уха, из пойманной тобою донской рыбки. Наваристая, душистая, горяченькая… И едят ее деревянными ложками из общего котелка. Вкуснее ничего не бывает! А рядом потрескивает костер и так хорошо думается. Дух захватывает от одной мысли, что я нахожусь в городе Калач на дону. Что великая эта река может привести меня в любое из пяти морей.
Я считаю Калач своей Родиной и горжусь этим. Поэтому мне кажется, что слова из стихотворения Людмилы Поляковой и обо мне тоже.

… Есть красивей места,
Чем наш тихий Калач,
Но мы здесь родились,
Здесь — начало удач…

Мой рассказ о моей малой Родине будет неполным, если я не вспомню еще одного человека, о котором часто говорят в нашей семье. Он жил в Калаче. Замечательный, светлый, чистый, увлеченный. Учитель. Поэт. Гражданин. Петр Алексеевич Монаенко. Память о нем – в его поисковой работе, в братских могилах, где похоронены неизвестные солдаты и солдаты, чьи имена удалось установить и сообщить родственникам где покоятся дорогие им люди, в его учениках, которые вместе с ним исходили вдоль и поперек весь наш край, которым он привил любовь к родным местам и людям, что живут здесь, в его стихах и стихах его учеников, что ходили к Петру Алексеевичу на занятия литературного кружка «Юность Дона». Это они помогли мне сегодня рассказать о моей… нет, о нашей малой Родине, Калаче на Дону.
Когда я уезжаю в Волгоград, к себе домой, всегда шепчу строчки стихотворения, написанного очень-очень давно Наташей Колышкиной, ученицей Петра Алексеевича, ставшей впоследствии учителем в школе, где когда-то училась сама:

Слыхала я, что если хочешь
Вернуться снова к берегам,
Вернешься, если в воду бросишь
Монетку маленькую там.
Уже предчувствуя разлуку,
Взгрустнул над Доном город мой.
Дай на прощанье дружбы руку,
Еще мы встретимся с тобой.
Я увезу с собой часть неба,
Прохладу синюю реки
И запах зреющего хлеба,
И теплоту твоей руки.
И вот, огнями мне мигая,
Уже зовет к себе перрон.
Даю вам слово, уезжая,
Монетку брошу в тихий Дон.

Слайды и текст этой онлайн презентации

Как связан калач с раскатыванием губ и доведением до ручки?

Думаете, никак! А вот и нет. )

История этого вида белого хлеба не просто интересна, а еще и полна неожиданных «поворотов сюжета».

Калачи принадлежат к ситным хлебАм, т.е. сделанным из тонкой, высокосортной и к тому же очень сухой муки, неоднократно пропущенной сквозь сито. Такая мука хорошо пропекается, тесто из нее хорошо подходит.

Мы знаем «ситный» хлеб, а калачи – это, по сути, «суперситники»: мука для них еще суше, еще более сеянная, а тесто – еще лучше выдержанное.

Калачному тесту дают вызреть и подойти не один, а два раза, его хорошо вымешивают — и тоже неоднократно.

Поэтому калачи получаются пышными, с мягкой корочкой, не успевающей даже «затвердеть», и с упругим мякишем. Часто встречается версия, что калач – самый древний русский хлеб из белой муки с чуть сладковатым, пористым мякишем. Так ли это – неизвестно, зато первые упоминания о калачах, которые являются чисто русским изобретением, встречаются уже в XIII веке.

В XVII веке власти контролировали сам процесс изготовления этого хлеба. Был издан указ, чтобы калашники пекли калачи установленного веса.

Были разные виды — калачи тертые, довольно жесткие, и мягкие, ковритщенские.

В зависимости от рецепта, способов приготовления и места выпечки они делились на крупчатые, смесные, толченые, обварные и другие. Цена на такие калачи измерялась деньгой — русской монетой, чеканенной в Московском княжестве с ХIV века. Цена на перечисленные выше сорта была одна деньга, две деньги, грош и алтын, то есть дорого.

Фразеологизм «тертый калач» обозначает опытного человека, которого сложно провести за нос. Связано оно с особой технологией изготовления калача, которая требовала времени, сил и упорства. Тесто месили и мяли – и практически «терли» о стол.

Лучшие сорта калачей пекли из крупитчатой пшеничной муки самого тонкого помола.

«Братский» же калач делался из толчёной муки в виде круглой булки. А смесные калачи, которые благодаря необыкновенному вкусу, подавали даже царям, изготавливали из пшеничной муки пополам с ржаной – из смеси, что следует из самого названия.

Наиболее известными «калачными производителями» были Муром, Москва и Саратов.

Существует легенда, что в 1707 году Екатерину II в Муроме угостили местными калачами, которые ей необыкновенно понравились. И вот в 1781 году появился муромский герб с калачами: «На голубом поле три крупитчатых калача, которыми ceй город отменно славится».

Секрет муромлян был в муке определенного сорта и родниковой воде. Позже этими же «секретами» воспользуется и Иван Филиппов. Но в Муроме вода была еще и «чудотворной» — ее брали из родников села Карачарово – родины Ильи Муромца.

Классический русский калач состоит из нескольких частей, которые после выпечки немножко отличаются по вкусу, потому что по-разному пропекаются в печи, благодаря разной форме и объему.

Средняя часть называется «животок с губой», ручка так и именуется «ручкой», хотя иногда ее величают и «дужкой» или «перевяслом».

Гиреобразные калачи обязаны своей формой старинному способу сохранения этого хлеба: через получившиеся отверстие их нанизывали на длинную палку и подвешивали между двумя полками в кладовке, таким образом защищая от мышей. Там они засыхали, не плесневея, а сухари, по мере надобности, снимали с шестов.

Нанизанными на шесты калачи несли и из пекарни на продажу.

Впрочем, есть и другая версия: рабочий люд держал калач за «ручку» грязной рукой, съедал «животок», а затем попросту выбрасывал оставшийся кусочек.

Есть и подтверждение этой версии в мемуарах. Горожане нередко покупали калачи и ели их прямо на улице, держа за дужку. Из соображений гигиены саму ручку в пищу не употребляли, а отдавали ее нищим, либо бросали на съедение собакам.

У Владимира Гиляровского в книге «Москва и москвичи» читаем: «Бешеная четверка с баграми мчится через площадь по Тверской и Охотному ряду, опрокидывая бочку, и летит дальше, бочка вверх колесами. В луже разлившейся жижи барахтается «золотарь». Он высоко поднял руку и заботится больше всего о калаче. Калач – это специальное их лакомство: он удобен, его можно ухватить за ручку, а булку грязными руками брать не совсем удобно».

По одной из версий, про тех, кто не брезговал съесть дужку, говорили – «дошел до ручки». И сегодня это выражение означает «совсем опуститься, потерять человеческий облик».

С калачом связано и другое известное выражение – «раскатать губу». Чтобы калач в печке, поднимаясь и покрываясь корочкой, не лопнул, перед выпечкой на нем делали надрез ножом – губу. Губу раскатывали и напыляли туда немного муки. Затем губу закатывали, а хлеб ставили в печь. А вот когда калач выпекался и немного остывал, губу можно было снова раскатать и намазать маслом.

Отсюда и пошло «раскатать губу» — то есть ждать, что калач намажут маслом. Ну а если надежды не оправдывались, то говорили — «Закатай губу».

Московские калачи приобрели особенную популярность в XIX веке благодаря придворному пекарю Ивану Максимовичу Филиппову (1824-1878).

Сын бывшего крепостного был признан первым хлебопеком России и отправлял свои изделия даже в Европу и Сибирь в замороженном виде – точно так же, как сейчас к нам привозят хлеб из Франции.

Замороженные перед дальней дорогой калачи особым способом оттаивали (на горячем полотенце) и продавали как свежеиспеченные.

Все дело в том, что калач — очень капризный вид хлеба.

Тесто для него надо вымешивать только вручную – при помощи даже самых современных блендеров оно не подойдёт и не поднимется. И еще его непременно надо выдержать на холоде.

Поэтому на Руси калачи вымешивали прямо на льду, для чего в столах под столешницей делались специальные ящики со льдом. Рабочая поверхность становилось в буквальном смысле слова ледяной – и там месили хлеб.

В наши дни тесто сразу после вымешивания ставят на расстойку в холодильник.

Но вернемся к Филлипову.

Он не только ввел в моду московские калачи, но еще и вернул калачную славу Саратову.

В 1886 году в Саратове открывается филипповская пекарня, которая в советское время превратилась в комбинат имени Стружкина.

Интересно, что саратовский калач в своей классической вариации совсем не похож на московский, а «тяготеет» к пасхальному куличу.

Это высокий пышный цилиндр с тоненькой хрустящей корочкой, очень душистый, со слоистым воздушным мякишем. Секрет – в муке, на которую идет саратовская пшеница особого сорта — саратовская белотурка (из твёрдых сортов).

Для саратовского калача брали 25% муки твердых сортов и 75% мягких. Их дважды вымешивали вручную или, как говорят саратовские пекари, «подкатывали» тесто, чтобы дать выйти лишним пузырькам газа, а затем обливали специальной смазкой.

И снова о Филиппове.

Со временем предприимчивый булочник удостоился звания Поставщика двора Его Императорского Величества.

Причем, секрет успеха был опять же в воде из Москвы-реки. Поэтому, когда открылась первая филипповская пекарня в Санкт-Петербурге, воду для теста в дубовых кадках привозили из Москвы.

Анна Каренина вспоминает в романе: «Филиппов, калачи. Говорят, что они возят тесто в Петербург. Вода московская так хороша…».

Надо сказать, что сам граф Толстой был явно к калачам не равнодушен и часто поминал их в своих произведениях.

Так, князь Стива Облонский не начинал день без калача: «Окончив газету, вторую чашку кофе и калач с маслом, он встал, стряхнул крошки калача с жилета и, расправив широкую грудь, радостно улыбнулся…»

Известный сластолюбец и бонвиван, он даже сравнивает привлекательную женщину с калачом, вызывая негодование благородного Левина.

Интересно, что у Облонского был прототип – друг писателя помещик Василий Степанович Перфильев, который пенял Льву Николаевичу: «Ну, Левочка, цельного калача с маслом за кофеем я никогда не съедал. Это ты на меня уже наклепал!»

Был ещё и особый коломенский крупитчатый калач. Говорят, что такие калачи, намазанные коровьим маслом, считались на Руси одним из самых вкусных лакомств. Их запивали теплым молоком.

Тесто для них опять же смешивалось из различных сортов муки, но в него не добавляли ни яйца, ни сахар. Зато добавляли соль и хмель.

В наши дни коломенский калач вновь пекут по старинным рецептам XIV века в частном музее, который открылся в сентябре 2013 года. И не просто пекут, а предлагают всем желающим посмотреть на это театрализованное действо, представляющее собой полный цикл выпечки калача – от приготовления хмелевой закваски, «смеси мук», творения и разделки теста на ледяном столе – до выпекания и отведывания яства с пылу с жару по особым правилам, начиная с «румяной губы» и заканчивая теплым «мякишем животка».

Сама калачная расположилась в отреставрированном памятнике архитектуры середины XIX века. В зале построена по старинным чертежам двухподовой калачная печи, топившейся березовыми дровами без коры для придания калачам особой белизны.

И в завершение – описание дива дивного даже для 19 века, о котором рассказывает Д.И. Мамин-Сибиряк в «Приваловских миллионах»: «После ботвиньи Привалов чувствовал себя совсем сытым, а в голове начинало что-то приятно кружиться. Но Половодов время от времени вопросительно посматривал на дверь и весь просиял, когда, наконец, показался лакей с круглым блюдом, таинственно прикрытым салфеткой. Приняв блюдо, Половодов торжественно провозгласил, точно на блюде лежал новорожденный:

– Господа, рекомендую… Фаршированный калач…

Фаршированный калач был последней новостью и поэтому обратил на себя общее внимание. Он был великолепен: каждый кусок так и таял во рту. Теперь Половодов успокоился и весь отдался еде….»

А вот рецепт приготовления такого калача:

Ингредиенты:

Пропорция: мяса вареного 400 г, масла столового 50 г, луку репчатого 1 шт., селёдок 1 шт., сметаны 100 г, картофеля вареного 4 шт., соли и перцу молотого по вкусу, сыру тертого по потребности, калач 1 шт.;

форшмак приготовляется из вареного и из сырого мяса.

Фарш из вареного мяса приготовляется следующим образом: взяв вареное мясо, разрезать его на части, положить в него очищенную селедку, вареный картофель и спассированный на масле лук, пропустить все это через мясорубку два раза. В пропущенную массу положить сметаны, соли и перцу по вкусу и, перемешав, нафаршировать калач.

Когда калач нафарширован, его засыпать сверху тертым сыром, поставить в жаркий духовой шкаф заколеровать и, когда готов, подавать на горячую закуску.

Такой форшмак можно подавать для закуски и на маленькой сковородке.

Приготовление калача:

У калача срезать верхушку и выдолбить весь мякиш, то есть сделать коробкой. Ручку у калача вырезать широким желобком и также вынуть весь мякиш. Затем приготовленный калач наложить фаршем высоко горкой, в ручку тоже положить фарш, и вообще придать калачу первоначальный вид.

Потом засыпать его тертым сыром, поставить в жаркую печь, отколеровать до золотистого колера и подавать горячим к столу.

(с) Наталия Будур, на Ярмарке Мастеров — Наталия Сёлье

Иллюстрации — из свободного доступа в интернете и архива автора

Синонимы:

Полезное