В поисках лучшей (а иногда и просто новой) жизни красноярцы не всегда едут за рубеж, предпочитая место по деньгам и по душе где-нибудь в России. Нодира и Андрей отправились покорять новые горизонты в Казань, не предполагая, как сильно отличается менталитет тамошних жителей. Как живется в столице Татарстана, где любят ссориться, трудно найти друзей и денежную работу, честно рассказала Нодира.
«Сначала свадьба, потом переезд»
В Красноярске я занималась организацией мероприятий, увлекалась дизайном, фотографировала и преподавала. В какой-то момент мы с парнем решили переехать, планировали вообще перебраться за границу. Этого не случилось, и мы захотели остаться где-нибудь в своей стране. В августе прошлого года мы сидели и думали, куда бы нам податься, и мой теперь уже муж получил предложение по работе в Казани. И вот — мы переехали сюда.
Так получилось, что сначала пришлось пожениться, а потом уже переезжать, в том числе из-за моих семейных традиций. В феврале мы перебрались в Казань, два дня жили в хостеле, искали квартиру — очень нервно, потому что была зима на дворе, холодно.
Так как здесь нет гор, а значит, и преград для бешеного ветра — зимой реально холоднее, чем в Сибири: нас не спасли даже наши теплые зимние куртки.
Через пару дней мы нашли жилье и благополучно переехали в новостройку, в квартиру, где до нас никто не жил. Понравившуюся квартиру нужно успеть «отхватить», потому что людей в Казани больше, чем в Красноярске, здесь много студентов, и дешевые и оборудованные квартиры здесь нарасхват. Но так как наш жилой комплекс находится рядом с лесом (в сравнении с Красноярском мы живем как будто в Солнечном) — здесь еще холоднее. В центре города жилье снимать дороже, но если искать в отдаленных жилых комплексах — квартиры недорогие, мы снимаем за 10 тыс. руб. в месяц и живем в хорошей «однушке» с балконом, кухней и мебелью: нам повезло.
«Когда говорила, что я не татарка — никто не верил»
Первое, что бросилось в глаза — небо ниже, чем в Красноярске, оно кажется огромным, будто падает на плечи, а в автобусах и метро все остановки говорятся и пишутся на трех языках — татарском, русском и английском. Мы уже почти выучили татарский — по крайней мере, название остановок.
Здесь много кто говорит на татарском. Бабушки на нем судачат в автобусах. Я никогда раньше не оказывалась по ту сторону — так как по национальности я таджичка, то могла разговаривать по-таджикски: я-то понимаю, что говорю, но когда ты находишься там, где разговаривают на незнакомом тебе языке — чувствуешь себя странно. Однако татарский похож на таджикский, и иногда я даже что-то понимаю.
На одной из работ первые несколько дней со мной все пытались разговаривать по-татарски, потому что принимали меня за татарку, но когда я говорила, что не татарка — мне никто не верил. Из-за разреза глаз и цвета кожи я похожа для них на «свою». Мне говорили: «Ты не знаешь татарский, тебе должно быть стыдно», — а я и правда его не знаю.
Здесь даже у русских есть какой-то акцент, у них такое «цоканье» своё — меня это очень сильно удивило. Вдобавок к акценту они еще могут резко заговорить на татарском — уже трудно отличить их от живущих здесь же татар.
Мытарства по поиску работы
Я долго не могла найти себе нормальную работу. Хотела пойти в молодежную политику, но там мне пообещали зарплату в 19 тысяч рублей. Полагаясь на свой прошлый опыт, пошла в детский садик, отработала там два дня и поняла, что уже сильно выросла — и не смогла. Не хотела идти туда настолько, что заболела, организм отказался. Там зарплата была 20 тысяч, при том что в Красноярске у моей мамы на этой должности зарплата 30-35 тысяч. Потом пыталась устроиться в курьерскую службу просто выдавать посылки, но там на эту вакансию был дикий отбор и зарплата в 30 тысяч, и я не прошла.
Здесь просто ужасно низкие зарплаты. Мой муж зарабатывал в Красноярске на той же должности 40-45 тысяч рублей, а здесь 20-25, это очень странно. Недавно муж сменил банк, и если там нас ожидает та же денежная участь, то мы переедем в другое место. Разница зарплат большая, а цены выше красноярских. Общественный транспорт, например, на 4 рубля дороже, а если ты едешь с пересадками?
Сейчас я работаю декоратором в компании, которая занимается изготовлением фотозон для мероприятий. Это самая нормальная работа из всех. Когда устраивалась, думала будем делать в день одну-две фотозоны (их заказывают на праздники и юбилеи), а татары оказались небедными людьми, и за день может быть более 50 заказов. Они любят отдыхать — но я не понимаю, где они работают, чтобы зарабатывать на всё это. Они скрытные.
«Много людей, которые любят поругаться»
Если честно, то люди здесь мне не нравятся. Сначала я очень долго привыкала к климату, потом — к вопросу «Почему здесь такой огромный город, но такие маленькие зарплаты?», а недавно уже начала понимать, что и люди здесь своеобразные. Очень много тех, кто любит поругаться. Меня это всегда очень раздражало, а здесь это в какой-то степени больше распространено, чем в Красноярске, и мне почему-то кажется, что люди в принципе здесь злее, что ли, они могут с щелчка завестить и поссориться. Это часто здесь происходит.
Например, я езжу на работу на одном и том же автобусе, и здесь постоянно все ссорятся. Однажды утром битком набились пассажиры, тогда была весна и жарко, и тут автобус останавливается, в салон заходит водитель и говорит: «Если вы не перестанете нажимать на эту долбанную кнопку, которая мне мешает, я включу батареи, и вы будете ехать до Казани как в сауне». Может, мне, конечно, только кажется, что здесь люди злее, но…
Я всю жизнь общалась с сибиряками и поняла, что татары в какой-то степени интроверты. В банке, например, когда я работала в отделе обслуживания клиентского чата, абсолютно никто друг с другом не разговаривал. Сидим за отдельными столами, за перегородками, дико скучно. Думала, перейду в другую компанию, и всё изменится, но я так и не нашла себе людей, с кем можно общаться — они как будто вообще ничем друг с другом не делятся, не едят вместе, не спрашивают, как прошли выходные.
В компании, где я сейчас нахожусь, есть традиция — раз в три месяца коллектив выезжает на корпоратив куда-нибудь на природу, а по пятницам здесь обед за счет начальства — заказываем всё что хотим, но на определенную сумму. Но когда у нас по такому случаю общий обед, все сидят по отдельности.
Я пыталась найти себе друзей и много чего испробовала — ходила в разные места, проводила съемки на бесплатной основе за рекламу — но ничего не вышло. Мужу нормально, у него есть друзья детства, и он с ними дружит вне зависимости от того, где бы кто ни находился.
«Здесь многое сделано для людей»
Туристов в Казани легко узнать. Здесь татары не ходят в тюбетейках, и татарки или мусульманки ходят с непокрытой головой. То есть во внешнем виде они никак не отличаются — одеваются просто, а девочек-татарок красивых и вовсе очень много, они ухоженные. Ходишь по центральным улицам, девушки в платьях, накрашенные, с распущенными волосами. А туристы сплошь в тюбетейках — и на себя наденут, и на детей, их сразу видно.
Первое время, когда я переехала, были моменты, когда я хаяла Казань: «Вот это в Красноярске лучше!», потому что я здесь никого не знала и эмоционально было тяжело, поэтому обращала внимание на недостатки. Однако здесь крутая набережная, которая подсвечена тысячей гирлянд — или невероятно красивая национальная библиотека с интерактивными досками, и всё бесплатно. Много чего здесь сделано для людей — то есть не просто для того, чтобы что-то построить. Поражает здешняя чистоплотность — везде чисто, хорошо, и не только в центре города, но и на окраинах.
А вот в кино сходить — удовольствие дорогое, причем это не зависит от времени посещения кинотеатра. Нет такого места, как красноярский «Луч», например, где билет стоит 80 рублей в понедельник, а по скидке и вовсе 65. Зато столовых очень много — больше, чем в Красноярске, и они нормальные, с национальной едой, низкой ценой и ярким колоритом. Стоят рядом «Макдональдс» и столовая — и в большинстве своем в столовой больше народу, и там действительно вкусно кормят.
«В Казани — не очень, но и домой неохота»
С моей мамой у меня довольно тесные отношения, и она иногда в меланхолических настроениях зовет меня домой. В Казани — не очень, но и в Красноярск возвращаться всё равно не хочется. Из-за экологии — здесь воздух чище даже при том, что это мегаполис. Иногда по пути в центр города проезжаешь мимо какой-нибудь ТЭЦ и чувствуешь тот запах, который в Красноярске стоит везде. Стоит отъехать на 5-7 километров — и уже нет этого запаха.
А еще — здесь невкусная вода, потому что нашей «Лели» тут нет. Остальная покупная вода в бутылках невкусная, а из-под крана воду пить невозможно.
Если честно, то я всё же пока не понимаю, как здесь успешно люди живут. Однушка стоит от 4-х миллионов, жилье покупать дорого. Здесь всё классно для туристов, но работы не так много, как хотелось бы, и цены высокие. Возможно, тут есть перспективы для творческих людей — много танцоров, певцов, они как-то продвигаются и нормально живут. Но как простые люди выживают с такими зарплатами — мне непонятно, поэтому, наверное, навсегда мы здесь не останемся.
Беседовала Анастасия Гнедчик специально для интернет-газеты Newslab, фото из личного архива героини статьи.
«Дом Бургана» Ильгиза Зайниева на фестивале современной драматургии народов России
В Москве состоялся фестиваль современной драматургии народов России. Четыре пьесы, четыре автора из Татарстана, Удмуртии и Башкортостана, четыре лекции о судьбе национальной драматургии и большой круглый стол об актуальных проблемах жанра и цеха — так выглядела программа фестиваля 2021 года. Казань представили Ильгиз Зайниев и Салават Юзеев. Корреспондент «БИЗНЕС Online» побывала на первом дне феста и выяснила, в чем главная проблема татарской драматургии.
Ровно год назад портал национальных литератур совместно с ГИТИСом проводил в Москве проект «Игровые читки», где режиссер Георгий Бобыль представлял 10 пьес, переведенных на русский язык с удмуртского, карельского, татарского, якутского, финского, кабардино-черкесского, марийского и осетинского языков.
В Москве прошел фестиваль современной драматургии народов России
Фото: Иветта Невинная
«Пьеса состоит из четырех актов. Когда я написал первый, то отложил ее»
В этом году организаторы решили продолжить традицию и читать пьесы национальных авторов. Поэтому они соорудили небольшой фестиваль, куда позвали четырех драматургов, театральных критиков и специалистов по языкам народов России. В результате двух встреч получилось четыре трансляции, которые будут доступны с 27 по 30 ноября на официальном YouTube-канале проекта.
Изначально на фестиваль мог попасть любой желающий. Для этого была даже открыта бесплатная регистрация. Но то ли из-за отсутствия рекламы, то ли из-за отсутствия должного интереса в творческое пространство на бывшей бумажной фабрике пришло совсем немного людей. Фестиваль открылся читкой новой пьесы известного театрального драматурга и режиссера, художественного руководителя казанского театра кукол «Экият» Ильгиза Зайниева. Его «Дом Бургана» написан на татарском, но собравшиеся услышали русский перевод этой работы.
Фестиваль открылся читкой новой пьесы известного театрального драматурга и режиссера, художественного руководителя казанского театра кукол «Экият» Ильгиза Зайниева
Фото: «БИЗНЕС Online»
На фоне белой кирпичной стены стоит ряд простых железных стульев. Их 10, соответственно, по количеству актеров в пьесе. Они быстро занимают свои места, берут в руки кипу листов с пьесой и ждут команды режиссера. Валерия Приходченко, взявшаяся за театрализованную читку, замыкает актерскую десятку и начинает рассказ.
Он о старике Бургане. Точнее, о его доме, которым тот гордился, и семье, собравшейся в нем специально, чтобы почтить память усопшего. В далекой татарской деревне в дом отца съезжаются родственники и близкие умершего. Тут и вдова Бургана Амина, его младшие дочь Фируса и сын Баязит, средний Байбулат, старший Байназар и дальние родственники Калимулла и Бадерхаят.
Никто в принципе не горюет из-за смерти главы семьи, и все решают свои бытовые проблемы. А их, как выясняется, немало. Средний и некогда успешный сын спивается по неведомой причине, первая дочь Банат не приехала на поминки отца из-за старой обиды, старший сын все еще испытывает романтические чувства к своей бывшей однокласснице Амине, на которой и был второй раз женат Бурган, а младший всячески старается походить на отца и держать в строгости домашних. Но как бы домашние ни сетовали на старые устои, найти в себе силы жить по-новому никто не может. Просто не знают как.
На фоне белой кирпичной стены стоит ряд простых железных стульев. Их 10, соответственно, по количеству актеров в пьесе
Фото: Иветта Невинная
«У меня по-разному получается работать. Но именно этот текст я писал 10 лет, — рассказывает сам Зайниев. — Пьеса состоит из четырех актов. Когда я написал первый, то отложил ее. Просто понял, что не готов пока. Получилось, что отложил на 10 лет. А когда вернулся и прочитал, то воспринял его абсолютно чужим. К этому моменту у меня уже появился режиссерский опыт, и мне собственный текст понравился именно с этой позиции. Я понял, как с ним работать. Понял, что готов, и закончил за пару недель».
«Эта пьеса писалась именно как пьеса, а не текст для театра»
Драматург возвращается к важной для Татарстана и для себя лично проблеме — исчезающим деревням, меняющемуся укладу жизни, разрушению традиций. Он сам родился в небольшой деревне. Оттуда в пьесу перешли не только истории и проблемы, но и некоторые персонажи. Например, пожилая Бадерхаят или сумасшедшая жена Калимуллы Зайнап. Она, так же как и ее реальный прототип, сожгла собственный дом, чтобы «он не достался псам».
Казалось бы, эта пронзительная история строится вокруг одной семьи, но ее проблемы распространяются далеко за пределы описываемого. Не зря эпиграфом к пьесе выбрана строчка Томаса Манна: «В семье все должны стоять друг за друга, иначе беда постучится в двери». По ходу сюжета зритель понимает, что вся сплоченность дома Бургана, его традиции, устои — это не больше, чем ежовые рукавицы хозяина. И без них семья — лишь чужие друг другу и несчастные люди, которые просто не знают, как жить.
После читки слово взял известный казанский театральный критик Нияз Игламов
Фото: Иветта Невинная
К тому же пьеса изобилует национальными татарскими элементами — названиями традиционных кулинарных блюд, описанием обычаев. Но если убрать эти локальные элементы и заменить татарские имена на любые другие, история подойдет любому народу. Она универсальна в своей точности и искренности.
«Эта пьеса писалась именно как пьеса, а не текст для театра. Мы иногда грешим этим, особенно когда надо делать быстро. Где-то что-то не допишешь, детали не проработаешь. А здесь получилась очень замкнутая структура», — признался Зайниев.
После читки слово взял известный казанский театральный критик Нияз Игламов. Он прочел небольшую лекцию «Два потока татарской драматургии» и попытался сформулировать причину отсутствия качественных пьес в национальных республиках. Во-первых, все меньше молодых авторов обращается к родному языку. Многие его просто не знают на должном уровне. Во-вторых, ситуацию усложняет факультативное использование татарского в местной системе образования. А в-третьих, чтобы в республике возникла качественная современная драматургия, должен образоваться мощный поток пьес. Но пока число достойных татарских авторов недостаточно, а количество пьес ничтожно мало, говорить о качестве материала просто не приходится. Исключения бывают, и «Дом Бургана» тому пример.