Рассказ про александра покрышкина

В течение всего юбилейного года опубликовано множество материалов, посвященных святому благоверному князю Александру Невскому. Еще большее количество научных трудов, научно-популярных и художественных изданий выходило на тему его жития ранее. В основном они касались политической деятельности¹ святого князя, значимости его цивилизационного выбора², его военного таланта³, его личного благочестия⁴ и т.д. При этом в житии князя Александра остается момент, который требует надлежащего осмысления, — это его христианская кончина. В «Журнале Московской Патриархии» опубликована статья доцента кафедры теологии МПГУ священника Георгия Харина, посвященная истории последних дней благоверного князя Александра Невского (№ 12, 2021, PDF-версия).

Безмерное желание принять ангельский образ

Итак, в 1262 году великий князь Александр Ярославич отправился к хану Берке.

В том же году пошел князь Александр в Татары, и удержал его Берке, не пустив в Русь; и зимовал в Татарах, и разболелся.

Так пишет автор Новгородской первой летописи старшего извода. Историки по-разному объясняют причины, которые вынудили русского князя отправиться к ордынскому хану. Нередко полагают, что Александр хотел предотвратить кару, которую ожидали после восстания в русских городах. Но имеющиеся в нашем распоряжении источники, и прежде всего Житие князя Александра, иначе объясняют причины этой драматической поездки:

Было же тогда великое насилие от иноплеменников: сгоняли христиан, веля им вместе с собой воевать. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей от беды той⁵.

Князю Александру Ярославичу, кажется, удалось на этот раз «отмолить» русских людей от участия во внутренней ордынской войне. Почти весь 1263 год — последний в своей жизни — князь Александр Ярославич провел в Орде, по-видимому, скитаясь вместе с ханом Берке по его многочисленным кочевьям. И только ­осенью — уже больным — князя отпустили наконец обратно на Русь. Однако до стольного Владимира Александру Ярославичу добраться было не суждено. Из Новгородской Первой летописи старшего извода:

В лето 6771 (1263). Пришел князь Александр осенью из Татар, весьма нездоров. И пришел на Городец, и принял пострижение в 14-й [день] месяца ноября, на память святого апостола Филиппа. Той же ночью и преставился, и повезли его во Владимир, и положили его в монастыре Рождества Святой Богородицы. И, собравшись, епископы и игумены с митрополитом Кириллом, и со всем иерейским чином, и с черноризцами, и со всеми суздальцами с честью погребли его в 23 [день] того же месяца, на святого Амфилохия, в пятницу. Дай, Господи милостивый, видеть лицо Твое в будущем веке ему, который потрудился за Новгород и за всю Русскую землю…⁶

Более подробно рассказывается о кончине благоверного князя в его Житии:

Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды.

А сына своего Дмитрия послал в Западные страны, и все полки свои послал с ним, и близких своих домочадцев, сказав им: «Служите сыну моему, как самому мне, всей жизнью своей». И пошел князь Дмитрий в силе великой, и завоевал землю Немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился в Новгород со множеством пленных и с большой добычею.

Отец же его великий князь Александр возвратился из Орды от царя, и дошел до Нижнего Новгорода, и там занемог, и, прибыв в Городец, разболелся. О, горе тебе, бедный человек! Как можешь описать кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как не вырвется сердце твое с корнем! Ибо отца оставить человек может, но доброго господина нельзя оставить; если бы можно было, то в гроб бы сошел с ним!

Много потрудившись Богу, он оставил царство земное и стал монахом, ибо имел безмерное желание принять ангельский образ. Сподобил же его Бог и больший чин принять — схиму. И так с миром Богу дух свой предал месяца ноября в четырнадцатый день, на память святого апостола Филиппа.

Митрополит же Кирилл говорил: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!» Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые и все люди восклицали: «Уже погибаем!»

Святое же тело Александра понесли к городу Владимиру. Митрополит же, князья и бояре и весь народ, малые и большие, встречали его в Боголюбове со свечами и кадилами. Люди же толпились, стремясь прикоснуться к святому телу его на честном одре. Стояли же вопль, и стон, и плач, каких никогда не было, даже земля содрогнулась. Положено же было тело его в церкви Рождества святой Богородицы, в великой архимандритье, месяца ноября в 24 день, на память святого отца Амфилохия.

Было же тогда чудо дивное и памяти достойное. Когда было положено святое тело его в гробницу, тогда Севастьян-эконом и Кирилл-митрополит хотели разжать его руку, чтобы вложить грамоту духовную. Он же, будто живой, простер руку свою и взял грамоту из руки митрополита. И смятение охватило их, и слегка отступили они от гробницы его. Об этом возвестили всем мит­рополит и эконом Севастьян. Кто не удивится тому чуду, ведь тело его душа покинула и везли его из дальних краев в зимнее время! И так прославил Бог угодника Своего⁷.

Так сообщает о кончине князя его древнее Житие. Вот, собственно, и предмет нашего исследования:

Великий же князь Александр Ярославич, ревновав о Господе Боге своем крепко, оставив земное царство и желая Небесного Царствия, принял ангельский образ монашеского жития; еще сподобил его Бог больший чин восприяти — схиму…

К старости тоже постригусь

Принятие монашества — серьезный и ответственный шаг. Что подвигло великого князя на это решение? Понять это — почувствовать его эпоху. Кстати, в иные времена такой выбор едва ли бы был поощрен: Петр I даже запретил своим указом, продублированным синодальным распоряжением от 15 июня 1724 года, изображать Александра Невского в монашеском чине:

Святого благоверного великого князя Александра Нев­ского в монашеской персоне никому отнюдь не писать, а только в одеждах великокняжеских⁸.

Очевидно, что это было вызвано желанием Петра I противопоставить новую столицу Санкт-Петербург старой, Москве. Главной святыней Москвы всегда оставалась Лавра преподобного Сергия с самим Радонежским чудотворцем. Во-первых, образ преподобного Сергия с его глубоким благочестием и ревностью ко спасению на духовной стезе совершенно не вязался с петровскими идеями всеобщей полезности, заимствованными у голландских мыслителей. Во-вторых, Лавра преподобного напоминала Петру о его мятежной юности и о его позорном бегстве под ее стены. Поэтому так нужна была «светская лавра» со «светским» святым — образа жизни не монашеского и подвига не церковного. Именно этим объясняется основание Александро-Невской лавры и перенос сюда из Владимира мощей святого князя, а также запрет на его изображение в иноческих одеждах.

Вернемся к вопросу монашеского пострига Александра Невского. Чем он вызван? Дань традиции или потребность души? Начнем с того, что, действительно, предсмертный постриг — традиция, на Руси в то время весьма распространенная. Этот обычай был заимствован из среды византийской аристократии. По меньшей мере 17 византийских императоров приняли по­стриг накануне своей смерти или же после своего свержения с престола (в последнем случае зачастую не по своей воле: Андроник II Палеолог, Иоанн VI Кантакузин, Исаак I Комнин, расстригшаяся и позднее снова постриженная Зоя, ее расстриженная сестра Феодора, Михаил VII Дука, Михаил I Рангаве, Роман I Лакапин, ­Феодосий III и другие).

Известно, что перед смертью принял постриг император Михаил IV Пафлагонский (1041), Мануил I Комнин — под именем Матфей (1180), Иоанн VII Палеолог — Иоасаф (1408), Мануил II Палеолог — Матфей (1425). Из женщин перед смертью, как известно, постриглись императрица Ирина (супруга Иоанна II Комнина) — Ксения (1134), невестка императора Анна Далассина⁹.

Существует достаточное количество исследований о развитии института монашества на Руси. Среди них особо стоит отметить коллективный труд Б.А. Успенского и Ф.Б. Успенского «Иноческие имена на Руси»¹⁰. Здесь интересующий нас вопрос рассмотрен подробно. Действительно, на Руси с раннего времени существовал обычай принимать великую схиму в ожидании близкой кончины. Эта традиция бытовала в монастырях, и она становится предметом обсуждения в «Вопрошании Кирика». Кирик Новгородец спрашивал Нифонта, архиепископа Новгородского (1130-1156), хорошо ли ему было бы в старости принять великую схиму; Нифонт отвечал утвердительно:

А вот что я сказал владыке: я еще без схимы, но к старости тоже постригусь, может, тогда я стану лучше, но я плох и болен¹¹.

Кирик также спрашивал Нифонта, может ли он, Кирик, не будучи схимником, постричь в схиму человека, которому грозит скорая кончина:

А вот опять же некий чернец покаялся у меня, можно ли будет вскоре постричь его в схиму? Или это не годится, постригать, будучи самому без схимы? Если ты мне повелишь, то было бы очень хорошо. Сказал: «Добро ты помыслил, чтобы, как сказал, к старости постричься в схиму. А для пострижения монахов — на то ты и священник, и постриги его в схиму. Священство есть превыше всего, на то и существует освящение». И я поклонился владыке челом¹².

И на этот раз Нифонт отвечал утвердительно, ссылаясь на то, что Кирик является священником и тем самым имеет на это право.

От Бога данный тебе дар

В Киево-Печерском патерике рассказывается о Пимене Многострадальном, которого родители принесли в Печерский монастырь для исцеления; он хотел принять постриг, но родители на это не соглашались. Неожиданно его все же постригают в великую схиму, и он получает новое имя. Это описывается как чудо:

Когда же он изнемог так, что отчаялись за его жизнь, — принесли его в Печерский монастырь, чтобы исцелился он молитвами тех святых отцов или от их рук принял святой иноческий образ. Родители же Пимена, сердечно любя его, не оставляли детища своего и всех просили молиться за их сына, чтобы он исцелился от недуга. И много потрудились те преподобные ­отцы, но ничто не приносило пользы ему, ибо его молитва превозмогала все другие, а он просил себе не здоровья, а усиления болезни, так как боялся, что если он выздоровеет, то родители увезут его из монастыря, и не осуществится мечта его. Отец же и мать все время были с ним и не давали его постричь, и блаженный, опечалившись, стал прилежно молиться Богу, чтобы Он исполнил желание его.

И вот однажды ночью, когда все вокруг спали, вошли со свечами туда, где лежал Пимен, похожие на скопцов светлых, и несли они Евангелие, и рубаху, и мантию, и куколь, и все, что требуется для пострижения, и сказали ему: «Хочешь, чтобы мы постригли тебя?» Он же с радостью согласился, говоря: «Господь вас послал, повелители мои, исполнить желание сердца моего». И тотчас начали они спрашивать: «Зачем пришел, брат, припадая к этому святому жертвеннику и к святому братству этому? Желаешь ли сподобиться иноческого великого ангельского образа?» И все прочее исполнили по чину, как написано в уставе, потом в великий образ постригли его, и надели на него мантию и куколь, и все, что следует, отпевши, великого ангельского образа сподобили его, и, целовав его, дали ему имя Пимен, и, возжегши свечу, сказали: «Сорок дней и ночей эта свеча не угаснет». Свершив все это, они пошли в церковь, волосы же постриженного взяли с собой в платке и положили на гроб святого Феодосия¹³.

Иноки же, бывшие в кельях, слыша звуки пения, перебудили спавших вокруг, думая, что игумен с кем-то постригает Пимена или что тот уже скончался, и вошли все вместе в келью, где больной лежал, и нашли всех спящими: и отца, и мать, и рабов. И вместе с ними подошли к блаженному, и все ощутили благоухание, и увидели его веселым и радостным и облаченным в иноческую одежду. И спросили его: «Кто тебя постриг и что за пение мы слышали? Вот родители твои были с тобой и ничего этого не слыхали». И сказал им больной: «Я думаю, что это игумен, придя с братиею, постриг меня и дал мне имя — Пимен. Их пение и было то, что вы слышали, и про свечу они сказали, что она будет сорок дней и ночей гореть; взявши же мои волосы, они пошли в церковь». Услышав это от него, пошли и увидели, что церковь закрыта, и разбудили пономарей, и спросили их, не входил ли кто в церковь после вечерней молитвы? Они же отвечали, говоря, что никто не входил в нее и что ключи у эконома. Взяв ключи, пошли в церковь и увидели на гробе Феодосия в платке волосы Пимена, и рассказали обо всем игумену, и стали искать, кто постригал Пимена, и не нашли. И поняли все, что то был Промысл свыше, от Бога. И стали раздумывать о бывшем чуде, говоря: «Может ли оно засчитаться Пимену за уставное пострижение?» Но так как свидетельство имелось: церковь была заперта, а волосы оказались на гробе святого Феодосия, и свеча, которой хватило бы только на день, сорок дней и ночей непрестанно горела и не сгорала, то и не стали совершать над Пименом пострижения, сказав ему: «Достаточен для тебя, брат Пимен, от Бога данный тебе дар и нареченное тебе имя»¹⁴.

Этот отрывок из Патерика очень важен: он позволяет примерно представить, как происходило пострижение великого князя Александра на его смертном одре. Интересно также, что этот рассказ Патерика заканчивается весьма полезным поучением:

Из этого, братья, следует, кажется мне, вот что разуметь: если кто в болезни пострижется с верою, прося у Бога жизни, тот как в монашеском подвиге послужит ему; владеющий же жизнью и смертью Господь если и отведет его от мира, то, подобно работникам, нанятым в одиннадцатый час, признает его равным праведникам. Кто же говорит так: «Когда увидите меня умирающим, то постригите меня», — суетна того вера и пострижение¹⁵.

Обрести главное

Множество примеров из житийной литературы древнерусского периода свидетельствуют о том, что монахи Древней Руси стремились принять схиму перед кончиной. Со временем и миряне начинают принимать великую схиму — первоначально, возможно, подражая монахам.

Со второй половины ХІІ века пострижение перед смертью в великую схиму получает распространение в княжеской среде¹⁶, в дальнейшем то же продолжают делать и цари, вплоть до Романовых (у последних, по-видимому, такой родовой традиции не было). Если смерть приходила преждевременно, то иногда — в исключительных случаях — постригали и после смерти, как это случилось с Иваном Грозным и как, по-видимому, могло случиться с Василием ІІІ; это свидетельствует об устойчивости данного обычая¹⁷.

В Древней Руси мы знаем даже случай коллективного предсмертного пострига. В 1238 году, когда татары захватили Владимир-на-Клязьме, князь Всеволод Юрьевич с матерью, своими людьми и владыкой Митрофаном внидоша въ святую Богородицю и истригошася вси въ образъ чрънечьскии и въ скыму¹⁸.

Великая схима, таким образом, символизирует готовность к смерти.

Обычай предсмертного пострижения связан с представлением о том, что монашеский постриг, подобно крещению, очищает человека от всех предшествующих грехов. Этот мотив находит отражение в «Сказании о Мамаевом побоище»: по благословению преподобного Сергия Радонежского братья-иноки Александр Пересвет и Андрей Ослабя, отправляясь на смертный бой, принимают схиму¹⁹. К пострижению в схиму, таким образом, стали относиться как к таинству.

Такое отношение к монашескому постригу связано с особым влиянием на древнерусскую Церковь преподобного Симеона Нового Богослова. Эпоха Симеона Нового Богослова, Х век, — это эпоха монашеского ренессанса. Преподобный Симеон, не колеблясь, называет своих монахов, в том числе и не имеющих сана, «народом Христа, священным стадом, царским священством»²⁰. Видимо, потому на Руси, которая именно в это время усваивает христианство, взгляд на монашество как на единственно верный путь к спасению стал весьма распространенным. В своем послании Поликарпу епископ Симон, например, заявляет:

Аз бых рад оставить свою епископию… Пред Богом тебе молвлю: всю сию славу и власть яко калъ мнел быхъ, аще бы ми трескою тчати за вороты, или сметием валятися в Печерком манастыри и попираему быти человеком…²¹

В древнерусской житийной литературе можно найти множество примеров, иллюстрирующих мысль об особом значении монашества²². Видимо, этим обстоятельством объясняется и то громадное влияние, которое монастыри оказывали на древнерусское общество, и то благоговение, которое это общество имело к монашеству вообще и к постригу в частности.

Стало быть, принимая монашеский постриг перед самой кончиной, святой благоверный князь Александр, с одной стороны, следовал благочестивому обычаю своего времени, а с другой — через это пострижение он стремился обрести главное, что составляло весь смысл его земного пути, — жизнь вечную во Христе Иисусе, Господе нашем.

Священник Георгий Харин

¹ См., напр.: Гарин Е.-Н. Выбор Александра Невского как основа приоритетов политики российского государства // Вестник Вятского государственного университета. 2016. № 10. С. 28-30; Голубев А. Ю. Александр Невский как великий политический и военный деятель Руси // Военная мысль. 2018. № 10. С. 102-109; Данилевский И.Н. Александр Невский и Тевтонский орден / Текст: электронный // Слово.ру: Балтийский акцент: [сайт]. 2011. № 3-4. С. 105-111; Фомина К. Значение «Ледового побоища» в истории России // От Александра Невского до наших дней: уроки истории: Материалы VIII Международных Александро-Невских чтений. Псков: Гос. ун-т, 2017. С. 109-110.

² См., напр.: Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 105-111; Жеребкин М.В. Исторический выбор Александра Невского // Наука, образование и культура. 2017. № 3 (18). С. 13-19; Олейник И.А. Исторический выбор Александра Невского в пользу подчинения русских земель Золотой Орде // Педагогический поиск. 2018. № 5. С. 31-33; Рыбаков С.В. Стратегический выбор Александра Невского // Мир Евразии. 2013. № 4 (23). С. 50-54.

³ См., напр.: Бахтин А.П. Ледовое побоище: о построении «свиньей» или «острой колонной» / Текст: электронный // Слово.ру: Балтийский ­акцент: [сайт]. 2015. № 2 / 3. С. 63-86; Голубев А.- Ю. Указ. соч. С. 102-109;­Конявская Е.Л. Образ Александра Невского в русских летописях / Текст: электронный // URL: http://www.drevnyaya.ru / vyp / 2009_2 / part6.pdf; Кривошеев Ю. В. Феномен национального героя в общественном сознании и идеологии (на примере Александра Невского) // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2013. № 15. С. 43-57; Лашкова О. Князь Александр Невский: герой средневековой Руси // История. 2017. № 3 / 4. С. 42-49; Свердлов М.Б. Александр Невский — гений стратегии и тактики // Петербургский исторический журнал: исследования по российской и всеобщей истории. 2017. № 3 (15). С. 7-31; Фомина К. Указ. соч. С. 109-110.

⁴ См., напр.: Алексеев С. Александр Невский: жизнь, ставшая житием // Родина. 2013. № 8. С. 2-5; Богданов А.П. Нравственный выбор Александра Невского // Преподавание истории и обществознания в школе. 2016. № 7. С. 3-11; Долгов В.В. Биография Александра Невского в зеркале «исторического нарратива» // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2016. № 5. С. 190-212; Он же. Родители Александра Невского в отечественной историографии и генеалогии // Вестник Удмуртского университета. (История и филология). Т. 30. 2020. № 1. С. 88-94; Ефимов В.Ф., Никольский Е.В. Личность Александра Невского сквозь многовековую мифологию // Studia Humanitatis. 2014. № 3. С. 1; Кривошеев Ю.В., Соколов Р.А. Феномен национального героя в общественном сознании и идеологии (на примере Александра Невского) // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2013. № 15. С. 43-57; Менщиков И.С. Роль образа Александра Невского в воспитании национальной идентичности // Историко-педагогические чтения. 2018. № 22. С. 124-131.

⁵ Летописи / Текст: электронный // Библиотекарь.Ру: URL: http://www.bibliotekar.ru / rus / 96.htm.

⁶ Там же.

⁷ Житие Александра Невского // Древняя русская литература: хрестоматия / составитель Н. И. Прокофьев. М., 1980. С. 118-123.

⁸ Полное собрание постановлений по Ведомству Православного исповедания. Т. 4. № 1318.

⁹ Соколов И.И. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века (842-1204). СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2003.

¹⁰ Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Иноческие имена на Руси. М.: Институт славяноведения РАН; СПб.: Нестор-История, 2017.

¹¹ РИБ. VI. № 2. Стлб 25. Вопрос 6. Цит. по: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 213.

¹² РИБ. VI. № 2. Стлб 25-26. Вопрос 8. Цит. по: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч.

¹³ Феодосий Печерский выступает здесь как восприемник или поручитель новопостриженного монаха. В Синайском евхологии в чине пострижения в великую схиму восприемник именуется «подъемлющим власы» (Л. 82-83об., 87). См. подробнее: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 89, примеч. 33.

¹⁴ Киево-Печерский Патерик. Т. 4: XII век / подгот. текста Л.А. Ольшевской, пер. Л.А. Дмитриева. СПб.: Наука, 1997.

¹⁵ Там же.

¹⁶ См.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 2. М., 1904.

¹⁷ См.: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 211.

¹⁸ Полное собрание русских летописей. Т. ІІІ. М., 2000. С. 287.

¹⁹ Сказание о Мамаевом побоище.

²⁰ Цит. по: Василий (Кривошеин), архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов. Париж, 1980. С. 126.

²¹ Киево-Печерский патерик // РНБ. Ф. 893. (Собр. Ю.А. Яворского). № 9. Л. 18 об.

²² См. об этом: Василий (Кривошеин), архиеп. Указ. соч. С. 143; Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание. СПб., 2001. С. 608; Концевич И.Н. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. М., 1993. С. 38.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru

«ЗАВТРА». Владимир Борисович, 19 августа этого года в Ярославле, на открытии XXIX Международного фестиваля искусств «Преображение» прозвучала ваша оратория «Под стягом Александра», посвящённая 800-летию Александра Невского. Князя Александра Ярославича почитают все русские люди, но тем не менее, чтобы сочинить ораторию, нужно было какое-то особое отношение к нему. Или всё-таки дата сподвигла вас к этому?

Владимир ДОВГАНЬ, композитор, заслуженный деятель искусств России, профессор Православного Свято-Тихоновского университета. Здесь несколько факторов. Дата тоже сработала, потому что поводом послужил звонок моего старого товарища, дирижёра Евгения Святославовича Тугаринова. Он предложил мне написать ораторию-действо, посвящённую святому благоверному князю Александру Невскому.

Сначала я отказывался, хотя это очень дорогая для меня фигура, можно сказать, любимый герой с детства, но после кантаты Прокофьева, его музыки к фильму, браться за такую тему было как-то трудно.

Но Тугаринов мою совесть успокоил: «Прокофьев работал с симфоническим оркестром, а ты будешь без оркестра, только хор. И сама идея написать новое сочинение на эту тему принадлежит епископу Феодору Переславскому и Угличскому». Это было в 2016 году. Епископ Феодор, зная, что через пять лет будет 800-летие святого благоверного князя, обратился к Тугаринову, председателю правления Русского Православного хорового общества, с вопросом, есть ли, кроме кантаты Прокофьева, какие-то большие хоровые сочинения, посвящённые Александру Невскому. На что Евгений Святославович ответил: «Нет, но мы можем сделать. И есть композитор, который может написать!» Вот он мне и позвонил.

В общем, я загорелся этой идеей. К тому же она на подготовленную почву упала. Я уже сказал, что Александр Невский — мой любимый герой. И у меня были мысли о нём что-то написать, но как-то рука не поднималась после Прокофьева. Это же дерзость большая! Вроде как: «А не попробовать ли мне после Чайковского взяться за Пушкина?» Но, с другой стороны, всё-таки жанр другой. Тугаринов мне сам очертил, что это будет оратория-действо. Почему действо? Был у нас в XVII веке такой старинный жанр, освящённый церковью. То есть это не чисто театральное действо, но с элементами театрализации, обычно на библейский сюжет.

«ЗАВТРА». Мистерия.

Владимир ДОВГАНЬ. Да, православная мистерия XVII века. И я должен был что-то подобное сделать. Задача очень сложная. Оратории-то я писал, у меня было две оратории, но они не назывались действом. А здесь какой-то элемент театрализации был возможен, хотя это не обязательно, кстати говоря. На премьере мы отказались от театрализации, просто потому что это было трудно организовать. Но всё-таки у нас есть партии, олицетворяющие конкретных героев.

«ЗАВТРА». Упомянутый вами Прокофьев писал для фильма Эйзенштейна «Александр Невский», и там был сценарий, созданный в глобально символическом ключе противостояния двух культур, двух цивилизаций. Это один из самых православных фильмов в истории кино, что само по себе удивительно и потрясающе! Но тема Александра Невского имеет и исторический контекст. Вы учитывали какие-то исторические моменты, кроме символических, образных?

Владимир ДОВГАНЬ. Конечно! Я всегда увлекался историей. Не только русской, вообще историей, но история русская для меня была тем, чем я болел… И у меня были уже сочинения на исторические темы. Например, Третья симфония была посвящена святому благоверному князю Михаилу Черниговскому. И опера «Пожар московский», которая целиком не была поставлена, но финал на исторической сцене Большого театра исполнялся-таки в 2012 году в честь 200-летия победы над Наполеоном.

Так что историческая тематика мне близка. К тому же, когда я стал собирать материалы, то убедился в том, что фигура Александра Невского несмотря на то, что это самый признанный у нас герой, святая фигура для большинства, для кого-то является своего рода мишенью, в которую пускались и пускаются стрелы, часто отравленные. Я об этом и раньше слышал, конечно, но когда посмотрел в интернете, с ужасом обнаружил, что это принимает уже какие-то грубые и пошлые формы.

Тут у меня даже задор появился, полемический. Если вы говорите, что это чистый миф, мол, «ну, есть у вас миф о герое, а на самом деле никакой он не герой, человек он был плохой» и так далее, то я должен тогда людям показать правду, дать фактический исторический материал.

Наверное, я даже впал в какую-то крайность. Потом мне Тугаринов говорил: «У тебя же получается историческая лекция, а не текст оратории». Я говорю: «Ты прав! Надо сокращать и что-то переделывать». И сократил, причём такие вещи, которые мне очень не хотелось сокращать. Но я понимал, что дирижёр прав, нельзя утяжелять. Жанр оратории разрешает использование прозаического текста, читаемого, но он должен быть очень ёмким и кратким. И вот я ужал. Но несмотря на это совершенно справедливо Николай Петрович Бурляев, который, к счастью, взялся за то, чтобы прочитать этот текст, сказал: «Знаете ли… Всё-таки немного похоже на газетный текст». Я бы не сказал, что это назидательность, просто много сухой информации.

«ЗАВТРА». А на какие исторические источники вы опирались?

Владимир ДОВГАНЬ. Сначала, как дирижёр меня направлял, я хотел в основном представить героя как русского святого и опираться на его житие. С этого я начал. Но потом понял, что нужно всё-таки давать историю, и не только летописи, что обязательно, но и те факты, которые раскопали историки, и свести всю эту мозаику воедино.

Когда я встречался с епископом Феодором, он сказал, что не надо делать это сугубо церковным произведением. Это должно быть произведение для широкой публики, а не только для воцерковлённых. И даже для тех, кто вообще далёк от православия. Я и сам об этом думал, но для меня было важно, что епископ, который был инициатором создания сочинения, об этом сказал.

Мало того, он мне даже дал некоторые задания. Когда я ему показал набросок либретто (а мне пришлось самому писать, с большими трудностями, поскольку я пытался с писателями договориться, но у меня не получилось), епископ попросил добавить какие-то фрагменты. Например, посвящение в витязи четырёхлетнего Александра отцом и боярами. Пришлось искать этот материал, очень интересный, кстати.

И ещё он меня попросил отразить опасность возрождения язычества. У меня противостояние католического Рима и русского православия, естественно, было отражено, а о язычестве ничего не было. И я обратился к образу князя Михаила Черниговского — недавнего соперника отца Александра. Когда Михаила Черниговского вызвал в Орду хан Батый, князь отказался совершать языческие обряды и поклоняться идолам, за что был зверски убит. Я ввёл рассказ о подвиге Михаила Черниговского в сюжет, и это органично в него вплелось, хорошо рисуя эпоху.

В литературном тексте оратории есть и то, что в музыке не отражено. Например, походы Александра Невского после его знаменитых битв. Об этих походах мало известно широкой публике, и иногда даже складывается впечатление, что были только две битвы…

«ЗАВТРА». Невская битва и Ледовое побоище.

Владимир ДОВГАНЬ. Да! А дальше тишь да гладь, и только переговоры с Ордой. На самом деле было много походов в противостоянии Литве и скандинавским державам, Норвегии и Швеции.

«ЗАВТРА». Вообще конфликт, противостояние лежит в основе любого произведения. А как в оратории отражён образ врага?

Владимир ДОВГАНЬ. Надо сказать, что в своём творчестве, обращаясь к истории, я избегал создания образа врага. Почему? Во-первых, считаю, что это не дело музыки — заниматься созданием образа врага. Но иногда избежать этого просто невозможно! Вот, скажем, за симфонию «Михаил Черниговский» меня даже упрекали некоторые критики, что я чуть ли не межнациональную рознь разжигаю между русскими и монголами. На что я отвечал, что это исторические события…

«ЗАВТРА». Но рознь-то была!

Владимир ДОВГАНЬ. Да! Но в симфонии нет никакого шовинизма и национализма.

«ЗАВТРА». Выходит, тогда и Шостакович в «Ленинградской симфонии» разжигает национальную рознь?

Владимир ДОВГАНЬ. То есть, это странно поставленный вопрос. А во-вторых, в симфонии у меня основная тема — образ Михаила Черниговского. И эта тема модифицируется: то превращается в какие-то благородные темы, то в темы зла. И в первую очередь это преодоление зла в самом себе. Вот главная задача христианина! Но битв я там не изображал.

Я хотел показать, как человек преодолел самого себя. Всю жизнь князь Михаил Всеволодович боролся за власть: то за Киев, то за Новгород. И в конце концов он сбросил с себя великокняжеский плащ и отрёкся от славы земной, взыскуя Славы Небесной. То есть он пошёл на смерть сознательно. Батый обещал сохранить его власть в Чернигове, если он признает и соблюдёт все языческие обряды. И ведь другие князья это делали. Но, во-первых, духовник Михаила Черниговского благословил его на подвиг, а во-вторых, он сделал для себя какой-то внутренний выбор. Он решил преодолеть то, что было, вообще-то, ловушкой для князей. Ведь их не только заставляли поступиться совестью христианина, но и сталкивали в братоубийственной борьбе ради сохранения личной власти. И Михаил Черниговский от этой власти отказался. Поэтому у меня в симфонии нет образа врага, а есть борьба с самим собой.

Но в оратории, посвящённой Александру Невскому, отказаться от изображения врагов было невозможно. У меня центральная часть называется «Битва». Это хоровая сцена. Кстати, посредством хора изобразить битву почти невозможно. Тем не менее я решил это сделать. Нарочно не вводил никакие инструменты, хотя в оратории в целом я использовал барабаны (том-томы) в интермедиях. В хоровом номере я использовал барабаны только один раз, при изображении гибели Михаила Черниговского. Там барабаны создают атмосферу языческого злодейства. Причём среди этих язычников тот, кто отрубил голову князю, — свой, недавний черниговский, северский человек (Северская земля входила в Черниговское княжество). Он отрёкся от христианства, стал язычником и убийцей Михаила Черниговского. Правда, Карамзин считал, что это из милосердия, чтоб прекратить мучения, но это другой вопрос. Главное, что он был одним из убийц.

«ЗАВТРА». Возможно, он этим хотел доказать, что он больший язычник, чем сами язычники. И в наше время среди эмигрантов, покинувших Россию, тоже есть такие, которые хотят доказать, что они — люди Запада гораздо больше, чем коренные жители.

Владимир ДОВГАНЬ. Так вот, в изображении битвы русских воинов и западных рыцарей я опирался, с одной стороны, на традиции русской православной музыки: знаменный распев и другие старинные распевы. Кстати, так же, как и Прокофьев, я не пытался точно воссоздать русскую музыку XIII века, но не потому, что я Прокофьеву подражал, а потому, что понимал неслучайность выбора великого композитора: современная публика это не восприняла бы. Конечно, я использовал старинные интонации знаменного распева, но обработал их в таком контексте, который современным человеком воспринимается как русская старина.

С другой стороны, для изображения рыцарей и их пехоты буквально перенести западную музыку XIII века — тоже не подействовало бы. Поэтому я взял оттуда некоторые ритмические, интонационные формулы и обострил их, как бы увеличил, как в увеличительное стекло.

И вот ещё на чём сыграл: я с самого начала знал, что у меня будут церковнославянский язык и латынь. Тут, как говорится, изобретать ничего не надо. Русские во время битвы у меня поют тексты псалмов, они очень удачно легли, и мне даже не надо было ничего придумывать. А латынь? Поскольку для русского человека крестоносцы не веру христианскую несли, а смерть, разрушения, то я заставил этих рыцарей произносить не слова молитвы, а некоторые латинские изречения о страхе, смерти, и это как заклинание звучит.

«ЗАВТРА». Это верно. Я в своё время вслух читал начало «Записок…» Цезаря о Галльской войне: «Gallia est omnis divisa in partes tres, quarum unam incolunt…» Очень впечатлялись люди и думали, что это страшные заклинания.

А как прошла премьера оратории? Что стояло на пути к ней? Ведь подобная постановка, мне кажется, крайне сложна. Как вы вообще смогли это сделать?

Владимир ДОВГАНЬ. Трудностей было очень много. Во-первых, я писал в расчёте на определённые коллективы, там должен был быть не один хор, а несколько. Но пока я писал, возможность работы с этими коллективами улетучилась. Пришлось менять в расчёте на другие составы. У меня детский хор участвовал в двух номерах. А на премьере детского хора не было, поскольку из-за ковидных условий у нас не было возможности привлекать детей. Поэтому пришлось дирижёру их как-то заменять. Но так как всего два номера, это не смертельно. А до этого, за полтора года до премьеры, меня, наоборот, просили, чтобы я увеличил количество номеров с детскими хорами, потому что тогда с ними была возможность работать. Но я от этого потом отказался, так как это было достаточно случайно, необязательно.

В результате менялись составы, велись долгие переговоры, но кончалось всё… обрушением. То есть несколько проектов обрушилось. В итоге сам дирижёр мне позвонил в начале сентября прошлого года и сказал: «Володя, я не смогу!» (он весной тяжело переболел ковидом), «… у меня просто сил не хватит на такой гигантский проект. Но помогать тебе буду!»

И Евгений Святославович Тугаринов действительно продолжал мне помогать. Он очень много сделал. Он помог найти дирижёра Владимира Викторовича Контарева, профессора Московской консерватории. Владимир Викторович взвалил на себя всю организационную и творческую работу. Тугаринов его знал хорошо, он даже когда-то учился у него в консерватории. И рекомендовал мою музыку, что имело значение, поскольку мы с Контаревым не были знакомы.

«ЗАВТРА». Хотя, казалось бы, общая среда…

Владимир ДОВГАНЬ. Да, а вот не были… Я просто знал, что есть такой хороший дирижёр, и он тоже обо мне что-то слышал.

Тугаринов ещё очень помог тем, что договорился с Бурляевым, а участие в премьере такого большого артиста, как Николай Петрович, имело огромное значение. Вообще Тугаринов не только прекрасный дирижёр, но и замечательный организатор, потому что договариваться и обзванивать людей — это большая и сложная работа. А я уже шёл по проторённой дорожке. Так что, спасибо всем, кто мне помогал. И, конечно, огромная благодарность Владимиру Викторовичу Контареву, художественному руководителю и главному дирижёру хоровой капеллы «Ярославия».

Этот хор на уровне лучших московских, ничуть им не уступает. Виртуозный хор, в прекрасных русских традициях, исполняет много русской музыки. И ведь я написал сложное произведение. Тугаринов меня даже за это поругивал и просил, чтобы я что-то упростил. Но, в общем, мы исполнили вариант не упрощённый, а самый, так сказать, бескомпромиссный, сложный вариант. Хор справился очень хорошо.

Конечно, в первом исполнении, может быть, не всё стопроцентно получилось так, как я задумывал. Тем более, что я присутствовал только на последней, генеральной, репетиции в день концерта. Естественно, менять какие-то темпы было уже поздно. Но в целом исполнение было очень удачным. Ярославские СМИ писали, что публика приняла сочинение восторженно, что было приятно.

И власти ярославские отнеслись к нам очень хорошо. Это было открытие фестиваля, и тема такая, святая для всех. Всё вечернее время, с 19 часов, ярославское телевидение отдало концерту: показали не только ораторию, но и вступительные слова, и вручение наград и дипломов после концерта — всю церемонию. Такого внимания к музыке я не видел с далёких 1980-х годов. Это уже забытое явление… Так что спасибо ярославцам, всем, за такое доброе отношение и к музыке, и к композиторам! Чувствовалось, что и хору музыка близка, они всё через себя пропустили.

Хочу поблагодарить также солистов и музыкантов. Это лауреаты международных конкурсов Алина Яровая (сопрано), Яна Чернятина (меццо-сопрано), Александр Суханов (баритон), Родион Васенькин (бас), лауреат премии «Национальное достояние России» Ольга Алексеева (гусли), дипломант Всероссийского конкурса Марфа Никитина (гусли), заслуженный артист России Владимир Попов (ударные), лауреат международных конкурсов Анна Попова (ударные). И особая благодарность народному артисту России Николаю Петровичу Бурляеву за художественное слово. Также хочу отметить, что название оратории — «Под стягом Александра» — предложил епископ Феодор, ныне митрополит Волгоградский и Камышинский.

«ЗАВТРА». Владимир Борисович, спасибо за беседу!

Пользуясь случаем, приглашаю всех на московскую премьеру оратории-действа в честь 800-летия Александра Невского, которая состоится 15 января в Московском Доме музыки.

На фото: мемориальный комплекс «Князь Александр Невский с дружиной», установленный на берегу Чудского озера 11 сентября 2021 года Российским военно-историческим обществом при поддержке Министерства обороны РФ. Скульпторы Виталий Шанов и Дарья Успенская, архитекторы — Константин Фомин и Дмитрий Смирнов.