Рассказ павловой последние ягоды

• Главная
  
• Общество
  

Фото: Татьяна Романюк / facebook.com/novgord1917

В лесах на севере Черниговской области затерялось маленькое село Перерост. В нем остались лишь два обитателя — 82-летняя Надежда Даниловна Селюк и 67-летний Александр Васильевич Гузей. Причем у Александра Васильевича есть еще и квартира в Киеве. Но бывший военный променял цивилизованную жизнь на старенький домик в глухом селе, причем не от безысходности или нехватки средств, а по велению души.

«КП в Украине» узнала, почему в то время, как все бегут из маленьких сел в большие города, Александр Васильевич предпочел цивилизации глухую деревню, как проходят будни жителя опустевшего Перероста и можно ли оставаться семейным человеком, живя в одиночестве?

Вот моя деревня, вот мой дом родной

Судя по голосу, Александр Гузей отнюдь не похож на классического затворника и отшельника: бодрым голосом наш жизнерадостный собеседник с юмором сообщил, при каких условиях возможна связь с цивилизацией.

— Чтобы с вами поговорить, стою на коленках на кровати, телефон подвешен на оконную раму. Только в таком положении можно общаться! Если трубку чуть-чуть пошевелю – сигнал пропадает, — смеется наш собеседник. — Сейчас холодно – сигнал хороший. Как только теплеет и на деревьях появляются листики – мобильной связи уже нет.

Приезжал в Перерост к родным наскоками, но в последние 4 года ни разу не был в своей квартире. В январе этого года мама Александра Васильевича ушла в мир иной, а ее сын решил окончательно остаться в доме, в котором жили его дедушка с бабушкой, мама, папа, сестры и он сам.

— Осталось в селе два человека: я и Надежда Даниловна, которая живет на окраине села. В моем детстве проживало 32 семьи, — рассказывает Александр Гузей. — Люди сюда приезжают, но только в грибной сезон. Раньше здесь были поля. С середины прошлого века сюда начали заселять людей. Здесь хорошо: вокруг лес, рядом есть искусственный водоем, созданный для диких кабанов — им же надо где-то пить, особенно во время засухи. Рысь у нас появилась. Думаю, пришла из Беловежской пущи. Раньше в селе был маленький магазин. Сейчас он не работает. Клуб еще стоит, только окна кто-то украл.

— В детстве мы как смотрели фильмы? Собирались во дворе у дедушки всем селом. Каждый приходил со своей табуреткой и семечками. Ставили кинокамеру, вешали на сарай простынь — и смотрели фильмы, — ностальгирует отшельник.

«Двери не крашу, рушники не стираю»

В родительском доме Александр старается ничего не менять.

— Мама просила не красить двери. Она говорила: «За эту дверную ручку дедушка брался, бабушка бралась — пусть так и остается». Поэтому дверь я не обновлял, — продолжает Александр. — На стенах висят старинные портреты родственников, накрытые рушничками. Я их не стираю: боюсь, что полиняют. В углах – иконы. Это обязательно! Из современного — у меня компьютер стоит, принтер, сканер.

Чем заняться в глухом селе, когда живешь совсем один? Александр Васильевич не скучает. За прошедшие несколько лет у него сложился четкий режим дня, в котором он чувствует себя вполне комфортно.

— Встаю в 9-10 утра. Кормлю собаку. Выхожу во двор, смотрю — вокруг тихо-спокойно. Затем иду на прогулку. Брожу по селу и окрестностям. Возвращаюсь и заготавливаю себе дрова – бензопила и топор есть. Делаю запасы на зиму. Вот обещают морозы до 20 градусов, а я не переживаю: у меня уже все есть. Летом – коса. Выкашиваю траву, чтобы было чисто и красиво, — говорит Александр Васильевич. — Потом стирка. Это обязательно. Хотя с водой здесь проблема. Когда еду в город за пенсией, привожу воду с собой. Заодно беру свеклу, морковку, картошку. Вот сейчас все возле печки лежит.

А вечером до 2-3 часов ночи наш собеседник смотрит телевизор: есть спутниковая антенна. Интернет, понятное дело, только мобильный.

Короткие встречи с семьей

Огородом Александр Васильевич не занимается. До недавнего было небольшое хозяйство — два вьетнамских поросенка: один серый, второй — черный. Поэтому главное средство пропитания – автомобиль. Раз в неделю он отправляется за продуктами, раз в месяц – в город за пенсией.

— Мне звонят и говорят: «Дядя Саша, нужно привезти воду». Отвечаю: «Я согласен!» Приехал, привез то, что нужно. Взамен мне дают кулек свеклы, морковки, сетку картошки или других овощей, иногда деньги. Временами заезжают знакомые — вода, чай, кофе всегда в наличии. Мой дом как перевалочная база, — смеется наш собеседник. — У меня большой китайский джип. Очередной заказ – надо привезти стиральную машинку. Говорю: «Дорогу на Городню и обратно оплачиваете? Тогда пожалуйста!» Все равно мне здесь сидеть одному скучно. Иногда кто-то останавливается напротив моего дома и кричит: «Там тетя Таня хочет, чтобы ты свозил ее в Городню!» Отвечаю: «Без проблем!».

— Пока планы на праздники не обсуждали. Возможно, встретимся в «Рыбках». Так мы называем трассу с Чернигова на Гомель. Я приезжаю на заправку — там мы и видимся с дочкой, сыном и женой.  Обычно как это проходят? Я говорю: «Ребятки, я жив-здоров, все хорошо! Езжайте домой», — описывает отшельник свои редкие и короткие встречи с семьей. — А сюда им лучше не ехать: дороги здесь вообще никакой нет. Вместо дороги — болото, грязь. Проехать по ней в сырую погоду может только трактор или вездеход. Это мой джип видел огонь, воду и медные трубы, ему 13 лет, на нем живого места нету.

«Домой возвращаться боюсь»

Еду Александр давно готовит себе сам. Как правило, это суп, но мы попали на борщ и тут же получили приглашение его попробовать. Оказалось, борщ наш герой готовил второй раз в жизни.

Несмотря на одиночество, Александр Васильевич не спешит возвращаться домой в цивилизацию.

— Я уже от всего отвык, меня пугает обстановка на дорогах, правила дорожного движения. Да и автомобилю нужно обслуживание, а мой джип уже старенький. – вздыхает Александр Гузей. — Мне страшновато возвращаться: в нашем подъезде в живых осталось 4 мужчины, я – пятый. А было нас 15. Когда мне об этом сообщили, своей семье я сказал: «Мне такие новости не докладывайте!» Я живу в деревне. У меня только собака во дворе. Вокруг хаты только лес, и вдруг такие неприятности! Вода-еда, дрова-трава! Вот мои занятия! Здесь мне хорошо. Даже давление нормализовалось — 150 на 90. Я и таблетки не принимаю.

А пока семья живет разрозненно, живое общение с близкими заменила телефонная связь и интернет.

— С женой и детьми созваниваемся каждый день. У меня есть еще две сестры, с ними тоже общаемся, – продолжает рассказ черниговский отшельник. — Мне в селе нравится! Сюда даже батюшки приезжают, покупают жилье. Хоть здесь никто не живет, земли свободной не осталось: она распределена между родственниками умерших. У нас у всех есть дети и внуки, и в будущем родственники, если захотят, возродят село.

А пока село пустует: кто-то уехал, кто-то умер, а кто-то ждет возвращения пропавшего родственника:

— У соседа есть хороший дом. У него очень много покупателей было, но он всем отказывал. Отец соседа пропал 20 лет назад, с тех пор сын его ждет. Сказал: «Пока не найду папу или папа не вернется, дом продавать не буду!» Хотя приезжала полиция, искали его, но не нашли. Остальные дома в таком состоянии, что страшно туда заходить.

В ТЕМУ

Фотоохота, газон и стихи

Несмотря на то что вокруг лес, Александр животных не обижает, он увлечен безобидной фотоохотой.

— В деревне ни капельки не скучно! Каждый день хожу на прогулку с собакой. Однажды белочку встретили. Походили, сфотографировали. Смотрим — дикие кабаны дорогу перешли. Утром открываю шторы – зайчиха под окном сидит. Когда кормлю собаку – на еду слетаются воробьи и синицы, а пес с ними играет, — говорит отшельник.

Есть у нашего героя еще одно увлечение – поэзия.

— Иногда компьютером пользуюсь – сочиняю стихи или песенки вспоминаю. Бывает, пишу-пишу и хоп – электричество пропало! Приходится все начинать сначала. Поэтому сейчас я стихи записываю. В последний раз света не было почти сутки: сосна упала на столб, — усмехается Гузей. -Из планов — хочу вырастить газон, как на стадионе. Пока не очень получается. У меня клен и яблоньки во дворе, которые еще дедушка с бабушкой сажали. Я листья на зиму не убираю. Получается такой компост. Осенью посеял травку – весной все сгребу и посмотрю, что выйдет.

Так, друзья, сегодня будет большой и интересный пост о советском дефиците — таким словом называли недостаток или полное отсутствие того или иного вида товаров в советских магазинах. Практически всё время существования СССР существовал дефицит на те или иные товары потребления — как легкой промышленности, так и продовольственные. Особенyо сильно дефицит проявился в последние годы, когда плановая советская экономика полностью себя изжила,

Что такое рыночный дефицит? Это превышение спроса над предложением. Деньги у населения были, их покупательная способность оставалась прежней — но товаров, которые можно было купить за эти деньги, не было. Плановая экономика в том виде, в котором она существовала в СССР, не могла обеспечить достаточного количества нужных населению товаров, а многие нужные вещи попросту не производились, так как считались в СССР «признаками буржуазного потребительства», пишет Максим Мирович в Facebook.

Видео дня

Какие товары были дефицитными? Ситуация сильно отличалась в зависимости от года, а также от региона большой страны. Лучше всего снабжались столицы союзных республик, а также спецгорода (вроде Припяти), тогда как в азиатской части страны и в городах меньшего масштаба со снабжением было сильно хуже. Те, кто говорит, что в «СССР все было» — жили чаще всего в крупных городах, плюс вероятнее всего отоваривались в спецмагазинах, где было действительно «всё».

Итак, в сегодняшнем посте – большой и интересный фото-рассказ о дефиците. y

02. Пустые полки мясного отдела продуктового магазина, фото сделано в восьмидесятые годы. Хорошее мясо либо вообще не завозилось в магазины, либо раздавалось по завышенной цене «по знакомству» — часто с черного хода магазина. Помимо мяса, особо дефицитными продуктами были сырокопчёные и сыровяленые колбасы (из-за наличия в них мяса, в отличии от вареной, которую делали неизвестно из чего), натуральный кофе (вместо него был распространен «кофейный напиток» с цикорием), хорошие рыбные консервы.

03. Фрукты и хорошие овощи тоже были дефицитом, в Минске в отделах «овощи/фрукты» продавали одни местные кислые яблоки, из овощей были немытая морковка, пожухлая свекла, подгнившие капуста и лук. Полки отделов консервированных овощей и фруктов могли быть уставлены большими трехлитровыми банками с яблочным либо березовым соком — больше ничего не было.

04. В советской одежде дефицита особо не было, но в целом в восьмидесятые годы народ не слишком охотно покупал вещи отечественного производства из-за их страшноватого вида. При этом мне попалась вот такая фотка, сделанная в восьмидесятые — видимо, в каких-то регионах страны даже советская одежда и обувь была дефицитом.

05. Из белья — дефицитом были хорошие носки и женские колготки (последние были вообще жуткой редкостью). Дырявые носки никогда не выбрасывали — у многих пожилых людей еще и сейчас есть советская привычка штопать носки на лампочке.

06. Говорят, где-то были дефицитными даже обычные советские синие шерстяные спортивные костюмы. После Олимпиады 1980 года в моду вошел «адидас», и всё с тремя полосками буквально разметали с прилавков.

07. В наиболее острые периоды товарного дефицита промтоварный отдел магазинчика где-нибудь на периферии мог выглядеть примерно так — на полках лежало несколько «неликвидных» товаров советской промышленности вроде вышедших из моды шляп и какого-нибудь одинокого плаща 60-го размера.

08. Огромные очереди выстраивались и за алкоголем — это массово началось после объявление Горбачевым т.н. «антиалкогольной компании». Примерно тогда же у пролетариев вошла в моду привычка пить Тройной одеколон и другие парфюмерные изделия — нормального алкоголя было просто не купить. Красное вино могло появиться в продаже перед праздником, а также по особому случаю — скажем, в Киеве продавали разливоное красное вино после аварии в Чернобыле, так как считалось, что оно выводит радиацию (на самом деле нет).

09. Поскольку цена товара в денежном эквиваленте уже не могла регулировать спрос на те или иные товары естественным путем (спрос намного превышал предложение), правительство стало вводить различные дополнительные меры — стали появляться талоны и товарные книжки. Фото конца восьмидесятых годов — продавщица делает отметки в товарной книжке покупателя — даже когда дефицитные товары появлялись в продаже, их количество было строго лимитировано и продавалось «по талонам».

10. Многие любители СССР сейчас пишут, что мол талоны — это уже постсоветское изобретение «лихих девяностых», когда «демократы развалили великую страну», Но это простая путаница причины и следствия — «великая страна» развалилась во многом по экономическим причинам, не сумев обеспечить своих граждан даже самым необходимым, а талоны стали появляться именно в последние годы существования СССР.

На фото — талоны на товары первой необходимости, выдаваемые в 1990-м году в Нерюнгри, до конца СССР остается еще больше года.

11. Помимо талонов, существовали и другие, менее формальные способы регуляции продажи дефицитных товаров. Скажем, детское питание могло выдаваться по неким «спискам детского врача», что запечатлено на вот этом снимке:

12. Продажа некоторых дефицитных товаров была не лимитированной и осуществлялась без талонов, но такие товары просто слишком редко появлялись в продаже. Нужно было иметь знакомых продавцов в близлежащих магазинах, которые могли доверительно сообщить — «завтра выбросят» то и это, не забудьте занять очередь». После завоза таких товаров в магазин они разметались в течение 1-2 часов.

На фото — дядечка в очках набрал несколько десятков пачек «дефицитных» сигарет, причем это дрянной «Беломорканал», который приличные люди не курили. В Минске «Беломор» продавался свободно, а вот «Космос» был весьма дефицитным и престижным, потому что (в отличии от «Астры» и «Примы») был с фильтром и в целом напоминал «западные» сигареты. Блок «Космоса» был вполне серьезной советской внутренней валютой — который можно было выменять, например, на палку такой же дефицитной сырокопченой колбасы или баночку красной икры.

13. Типичная картина тех времен — очередь стоит за чем-то дефицитным, судя по коробкам — это торты, «выброшенные» в продажу перед праздником (вероятнее всего, перед Новым годом или 7-м ноября). Даже за дрянными тортами с жуткими масляными розочками желтого, салатового и розового цветов люди выстаивали огромные очереди.

14. Очень престижной во времена дефицита была профессия продавца — особенно старшего, заведующего тем или иным отделом магазина. Можно было почти легально сколотить себе состояние — количество дефицитных товаров, приезжающих в магазин, было как правило меньше, чем количество покупателей, желающих их приобрести. Люди искали знакомство с такими продавцами, чтобы товары «по знакомству» достались именно им. С точки зрения закона всё было безупречно — закон ведь никак не регламентирует, какие именно граждане должны купить дефицитный товар.

Вот очень хорошее фото тех лет – посмотрите, как заискивающе покупатели смотрят на продавщицу, и как самоуверенно и развязно она себя чувствует — сразу понятно, «кто здесь власть». Так и вижу эти диалоги — «ну пожалуйста, может быть на складе что-то осталось?» — «Ничего не осталось! Вас много, а я одна!»

15. Пустые прилавки…

В начале девяностых, в годы реальной, а не фиктивной перестройки экономики, товарный дефицит еще сохранялся какое-то время, а затем постепенно сошел на нет — плановая экономика ушла на обочину истории, уступив место более жизнеспособным моделям.

А вы помните времена дефицита? Что вообще думаете о той эпохе?

Напишите в комментариях, интересно)