Рассказ от лица аси

Ася, или Анна (настоящее имя девушки, хотя Тургенев упорно её называет именно Ася), — героиня одноименной повести. Она предстает с первых страниц повести перед нами, как юная девушка, впервые познавшая чувство всепоглощающей любви. Этот путь от нескладного угловатого подростка к познавшей всю горечь разочарования женщине раскрывает перед нами писатель.

Характеристика героини

После опубликования повести исследователи творчества Тургенева предавались спорам о том: а существовали ли на самом деле девушки, описанные в его произведениях, или же все они — плод только лишь его воображения. Но даже если верно второе предположение, то созданный им на страницах произведения образ поражает своей глубиной и реализмом.

Читая главу за главой о том, как раскрывалась влюбленность Аси, ловишь себя на мысли, что именно так и происходит все в жизни, когда отсутствие жизненного опыта заставляет девушку наощупь находить тот самый образ, что покорит ее возлюбленного. То, что вначале Н.Н. принимал за взбалмашность, на деле оказалось попытками уловить отклик в душе его еще совсем девочкой.

Самыми верными характеристиками Аси можно считать честность и открытость, так несвойственные светскому обществу. Ее натура богато одарена от природы, но при этом не испорчена воспитанием, принятым тогда в обществе. Свободно разговаривая не только на русском, но и на немецком и французском языках она могла быть абсолютно естественной, а могла мгновенно преобразиться, изображая солдата или горничную. Простота, искренность, чистота чувств покоряют в ней Н.Н.

Встречу главных героев можно назвать абсолютно случайной, закономерной их взаимную симпатию, как людей, схожих по образу мыслей, воспитанию, происхождению. Но расставание поспешное, скомканное, оставившее в душе Н.Н. незаживающий след — скорее неожиданным, ведь кроме предрассудков иных причин для него нет. И все же именно они перевешивают в итоге и разводят героев по разным городам, а потом и странам.

Образ героини в произведении

Красота Аси привлекает не меньше, чем ее необычный, даже нестандартный характер. Стремление эпатировать часто берет верх над здравым смыслом. Еще час тому назад по-детски веселая и непосредственная она могла показать совсем взрослую серьезность и задумчивость. Девушке только 17, но она мучается мыслями о собственном будущем. Ей хочется подвигов, но действительность строго очерчивает рамки допустимого и дозволенного. Шалость — вот, что можно, когда душа требует вырваться из плена праздности.

Сложность характера Аси вполне объяснимая, если вспомнить о ее происхождении. С самых ранних лет ей приходится жить в разрывающем сознание противоречии — отец дворянин, мать служанка. Незаконнорожденная, но признанная и любимая дочь — вот кем она стала для отца. Для брата желанной и нежно любимой сестрой. А что же Н.Н.? Гагин убежден — будущего у них нет, так как не сможет его приятель переступить через предрассудки и жениться на девушке с такой историей. Встреча, специально подготовленная Асей, где она вручает себя любимому и шепчет: «Ваша», заканчивается так, как и предрекал брат.

Молодой человек испугался взбалмашности характера и неуправляемости девушки, но при этом не объяснился с ней напрямик, но предпочел обвинить Асю в том, что не стала она таиться от своего брата. И только обнаружив на следующий день исчезновение Гагина с сестрой смог он наконец осознать, что же в действительности влекло его день за днем искать встреч с ними.

Почему Ася практически сбегает? Ее честный и открытый характер не может смириться с расчетливостью и трусостью Н.Н. Смогла ли она забыть свою первую любовь? Автор полагает, что так в конце концов и произошло.

Главный герой повести Тургенева, от лица которого ведется повествование, — двадцатипятилетний богач, путешествующий, говоря его собственными словами, «без всякой цели, без плана». Юноше незнакомы мучительные раздумья о смысле существования. Единственное, что руководит героем в жизни, — это его собственное хотение: «Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы не успели завестись — я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом, — признается рассказчик «…я жил без оглядки».

«Без оглядки» — показатель степени его социальной раскрепощенности, которая определяется не только и не столько необремененностью всякого рода житейскими заботами и отсутствием раздумий о дне завтрашнем, сколько известной свободой в плане морально-этическом.

«Без оглядки» — значит, не задумываясь о последствиях своих поступков, «не возлагая на себя ответственности за судьбу ближнего».

«Без оглядки» подразумевает, таким образом, абсолютную свободу хотений и действий без каких бы то ни было нравственных обязательств со своей стороны.

Как видим, характер героя повести с самого начала задан автором как довольно противоречивый. С одной стороны, настроенность на волну собственных хотений свидетельствует об известной эгоистичности его натуры. Вместе с тем глубокая внутренняя потребность героя — влечение к обществу, а это противоречит эгоизму. Им руководит любопытство, неподдельный интерес к миру, к людям: «Меня забавляло наблюдать людей… да я даже не наблюдал их, я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством». Однако устремленность героя навстречу людям отчасти мнимая, ведь роль стороннего наблюдателя подразумевает некую приподнятость над окружающими людьми, оторванность от общества. Но в то же время, наряду со стремлением занять позицию ведущего, он не испытывает ни малейшего дискомфорта и от положения ведомого: «В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат». Заметим, что в итоге именно ведомость, которой на поверку обернулась свобода волеизъявления героя, именно зависимость от мнения «толпы», от расхожих социально классовых предрассудков помешала герою обрести счастье: полюбив, он так и не отважился связать свою судьбу с девушкой более низкого происхождения, незаконнорожденной дочерью помещика.

Тургенев мастерски показывает зарождение и эволюцию любовного чувства в герое. При первом свидании девушка, которую увидел господин Н., показалась ему очень миловидной.

Далее — беседа в домике Гагиных, несколько странное поведение Аси, лунная ночь, лодка, Ася на берегу, бросающая неожиданную фразу: «Вы в луны столб въехали, вы его разбили…», звуки ланнеровского вальса — этого достаточно для того, чтобы герой почувствовал себя беспричинно счастливым. Где-то в глубине души у него рождается мысль о любви, но он не дает ей ходу. Вскоре с удовольствием, даже со скрытым самодовольствием герой начинает догадываться, что Ася его любит. Он утопает в этом блаженном сладостном чувстве, не желая заглядывать в самого себя и ускорять события. Не такова Ася. Полюбив, она готова на самые крайние решения. И этих решений требует от героя. Но когда Гагин заводит разговор о женитьбе, Н. Н. снова уходит от ответа, как когда-то уходил от него в разговоре с Асей о крыльях. Успокоив Гагина, он начинает толковать «хладнокровно по мере возможности» о том, что следует предпринять в связи с запиской Аси. А затем, оставшись один, раздумывая о происшедшем, замечает: «Любовь ее меня и радовала и смущала… Неизбежность скорого, почти мгновенного решения терзала меня…». И приходит к выводу: «Женитьба на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!».

Структура образа рассказчика в повести очень непростая. По первому предложению повести мы понимаем, что история эта записана со слов Н. Н. Тот, кто якобы записал ее, обнаруживает себя всего двумя словами: «… начал Н. Н.» Затем Н. Н. рассказывает повесть о своей любви, ему в это время, вероятно, около пятидесяти лет. В повести одновременно сосуществуют несколько Н. Н.:

Н. Н. пятидесяти лет;

Н. Н. двадцати пяти лет — такой, каким он был в реальности (обнаруживается в поступках);

Н. Н. двадцати пяти лет — такой, каким видит его Н. Н. в пятьдесят лет (обнаруживается через попытки самоанализа).

Повесть имеет форму воспоминаний, которыми делится Н. Н. спустя двадцать пять лет после встречи с Асей. Временная дистанция необходима Тургеневу для того, чтобы дать постаревшему герою возможность взглянуть на себя со стороны, вынести самому себе приговор.

Таким образом, читатель видит Н. Н. — молодым человеком лет двадцати пяти, веселым, беззаботным, живущим в свое удовольствие. Он тонко чувствует красоту природы, наблюдателен, начитан, приобрел познания в области живописи и музыки, общителен, испытывает интерес к окружающему миру, к людям. А вот к труду он равнодушен, да и нет ему надобности в этом. Тем не менее, при всех своих достоинствах и недостатках он сумел тронуть сердце Аси.

Очень трогательную, лирическую и прекрасную с точки зрения литературного искусства повесть «Ася» написал в 1857 году Иван Тургенев. Миллионы читателей были буквально покорены этим произведением — люди читали, перечитывали и зачитывались «Асей», ее перевели на множество зарубежных языков, а критики не скрывали своего восторга. Тургенев написал притягательную и незатейливую историю любви, но как же красиво и незабываемо это получилось! Сейчас мы сделаем короткий анализ повести «Ася» Ивана Тургенева , а кроме того вы можете прочитать краткое содержание на нашем сайте. В этой же статье будет представлен сюжет «Аси» очень коротко.

История написания и прототипы

Повесть напечатали, когда Тургеневу было почти сорок лет. Известно, что автор был не только хорошо образован, но и обладал редким талантом. Как-то раз Иван Тургенев отправился с целью путешествия в Германию, и мимолетно увидел такую картину: из двухэтажного домика в окна выглянули две женщины — одна была пожилой и чинной дамой, и смотрела она с первого этажа, а вторая была молодой девушкой, и выглядывала она сверху. Писатель задумался — кто эти женщины, почему они живут в одном доме, что их свело вместе? Размышления об этой увиденной мельком картине побудили Тургенева к написанию лирической повести «Ася», анализ которой мы сейчас проводим.

Обсудим, кто мог стать прототипом главной героини. У Тургенева, как известно, была дочка Полина Брюэр, которая родилась незаконнорожденной. Она очень напоминает несмелую и чувственную главную героиню Асю. В то же время, у писателя была родная сестра, поэтому вполне возможно, что и Варвару Житову Тургенева мог рассматривать в качестве прототипа Аси. И та, и другая девушка не могли смириться со своим сомнительным положением в обществе, что беспокоило и саму Асю.

Сюжет повести «Ася» очень коротко

Лучше понять анализ повести «Ася» Тургенева поможет короткий пересказ сюжета. Повествование ведет от своего лица главный герой. Мы видим анонимного господина Н. Н., который путешествовал за границей и повстречал там своих соотечественников. Молодые люди завели знакомство и даже подружились. Итак, Н. Н. знакомится с Гагиными. Это брат и его сводная сестра Ася, которые также отправились в поездку по Европе.

Гагин и Н. Н. нравятся друг другу, их многое сближает, поэтому они общаются, отдыхают вместе и развлекаются. В конце концов, Н. Н. влюбляется в Асю, а главная героиня испытывает ответные чувства. Они объясняются в любви, но недопонимания в отношениях приводят к смешанным чувствам и неуклюжей беседе. Ася с Гагиным резко уезжают, оставив записку, в тот самый момент, когда Н. Н. решил просить ее руки. Он мечется в поисках Гагиных, ищет их всюду, но не находит. А чувства, которые были у него к Асе, никогда в жизни больше не повторяются.

Обязательно прочитайте характеристику Гагина , и важно, что мы рассмотрели сюжет повести «Ася» очень коротко, потому что благодаря этому легче проводить анализ дальше.

Образ Аси

Ася представляется нам особенной и необычной девушкой. Она много читает, красиво рисует и близко к сердцу принимает происходящее. У нее обостренное чувство справедливости, но что касается характера — она переменчива и даже несколько сумасбродна. Порой ее тянет на безрассудные и отчаянные поступки, что видно из ее решения бросить отношения с Н. Н., в которого она сильно влюбилась.

Однако анализ повести «Ася» показывает, что душу девушки легко ранить, она очень впечатлительная, добрая и ласковая. Конечно, такая натура привлекла господина Н. Н., который стал много времени проводить со своими новыми друзьями. Он ищет причины ее поступков и порой недоумевает: осуждать ему Асю или любоваться ей.

Важные детали анализа повести «Ася»

Когда Ася начинает общаться с главным героем Н. Н., в ее душе пробуждаются невразумительные и неведомые ей ранее чувства. Девушка еще совсем юная и неопытная, и не знает, как ей справиться со своими эмоциями. Она боиться этого состояния, этим объясняются ее странные и переменчивые поступки, которые трудно назвать обычными капризами. Она хочет вызвать симпатию у Н. Н., быт привлекательной и очаровательной в его глазах, а в конце концов открывается и ему, и Гагину.

Да, это детский и наивный поступок, но вот она — милая, добрая девушка Ася. К сожалению, ни Гагин, ни Н. Н. не оценивают откровенное и темпераментное поведение Аси. Брату кажется она безрассудной, а главный герой размышляет о ее нраве, думая, что это безумство — жениться на девушке семнадцати лет с таким характером. К тому же он узнал, что Ася незаконнорожденная, а ведь такая свадьба вызвала бы непонимание в светских кругах! Даже короткий анализ повести «Ася» показал, что это и погубило их отношения, а когда Н. Н. одумался, было уже поздно.

Конечно, нам есть о чем поразмышлять: мог ли Гагин вразумить сестру, которую он так любил, и чьи капризы всегда исполнял, и убедить ее не торопить события? А может быть, Гагину следовало более откровенно поговорить с Н. Н.? Стоило ли Асе принимать такое скоропалительное решение и бросать отношения? Не было ли это жестоко по отношению к главному герою? А сам господин Н. Н. — готов ли он был бороться за свою любовь, идти против светских правил, поставить чувства выше? Что ж, вопросов очень много, но может ли кто-то дать на них однозначные ответы? Вряд ли. Пусть каждый найдет для себя ответ сам…

Вы прочитали анализ повести «Ася» Тургенева, также в этой статье был представлен сюжет повести очень кратко, описание образа Ася и характеристика всех персонажей.

В конце 1857 года журнал «Современник» опубликовал новую повесть Тургенева «Ася», смысл которой был не до конца понят многими литераторами. Некоторые именитые писатели посчитали произведение не совсем удачным. Возможно, это произошло от того, что в повести Ася смысл повествования раскрывается не сразу. Глубокий анализ поможет составить собственное мнение о произведении Тургенева и понять смысл «Аси».

Краткое содержание повести Тургенева «Ася»

Структура повести простая, повествование ведется последовательно от лица довольно зрелого мужчины, ударившегося в юношеские воспоминания.

Анализ смысла произведения Тургенева «Ася» был бы неполным без характеристики персонажей повести.

Действующие лица

Главные герои:

• Н.Н. – молодой мужчина, предпочитающий спокойный образ жизни, но не лишенный мечтательности. Финансовое состояние юноши позволяет много путешествовать.
• Анна Гагина (Ася) – юная, наивная девушка. Обладает веселым, жизнерадостным характером. Внебрачная дочь помещика и служанки. После смерти родителей воспитанием девушки занимался сводный брат по отцу, давший сестре прекрасное образование.
• Гагин – брат Аси – умный, добрый, отзывчивый юноша, увлекается живописью. Любит сестру, готов ради нее жертвовать своими интересами.

Первые главы рассказывают о знакомстве Н.Н. с Гагиным и его сестрой Асей. Произошло это в немецком городе З. Маленький, тихий городок как нельзя лучше подходил для Н.Н., разочаровавшегося в первой любви и искавшего уединения.

Честный, правдивый Гагин сразу понравился рассказчику, а юная Ася произвела на юношу неизгладимое впечатление. Однажды Н.Н. случайно услышал часть разговора Гагина с Асей, где девушка признавалась в любви. Герой сильно расстроился, решив, что молодые люди обманывали его. Но на следующий день Гагин развеял его сомнения, рассказав историю своей семьи.

Интересно! Об истинном прототипе Аси сведения не сохранились. Существует предположение, что прообразом героини стала сестра писателя Варвара либо его незаконнорожденная дочь Полина.

Любовь нечаянно нагрянет

Н.Н. начинает осознавать, что Ася нравится ему. Рядом с девушкой он чувствует себя легко, непринужденно, а после встреч с ней возвращается домой окрыленным. Герой задумывается о том, не любовь ли это. И тут получает записку от Аси с просьбой встретиться у каменной часовни.

Не успел юноша прочитать записку, как пришел Гагин с сообщением о том, что сестра влюбилась в Н.Н. Девушка поведала обо всем брату, прося увезти ее из города. Гагин решил переговорить с Н.Н., будучи уверенным в том, что происхождение сестры станет препятствием для женитьбы. Герой просит дать время для обдумывания.

Девушка внезапно меняет место свидания. Она ждет Н.Н. в доме, сидя у окна. Войдя в комнату, герой обвиняет героиню в том, что она все рассказала брату. Девушка в слезах убегает.

Через время герой узнает об исчезновении Аси. Вместе с братом они ищут девушку. Наконец брат сообщает герою, что нашел сестру, с ней все в порядке.

Успокоенный юноша решает сделать Асе предложение, но откладывает беседу на утро. Но утром он узнает, что Гагины уехали, а девушка оставила прощальную записку.

Юноша предпринимает несколько попыток найти возлюбленную, но все они оканчиваются неудачей.

Завершает рассказ Н.Н. признанием, что больше никогда и ни к кому не испытывал таких чувств, как к Асе.

Объяснение сюжета

В повести Ася смысл произведения заключается в изображении внутреннего мира человека. Для показа тайников души персонажей Тургенев использует разные способы.

Движения души Аси писатель изображает с помощью детального описания портрета и поведения девушки. Переживания героини автор передает через словесное описание мимики, жестов, интонаций голоса.

Внутренний мир Н.Н. раскрывается через воспоминания и освещение мыслей, владеющих героем. С помощью рассказчика Тургенев размышляет на тему, ставшую ключевой в повести – тему любви.

Благодаря любви раскрывается истинная суть героев. Для открытой, искренней Аси, считающей любовь смыслом жизни, первый опыт принес разочарование. Но это помогло ей лучше понять себя и свои желания. Наивный ребенок превратился в умную, уверенную в себе женщину, не потерявшую достоинство. Это и было главной целью Тургенева – показать, как благодаря сильному чувству может измениться женская натура.

Именно поэтому автор назвал свое творение детским именем героини. Смысл названия повести заключается в показе раскрытия личности девушки, прошедший непростой путь от Аси-ребенка до Анны-женщины.

С темой любви неразрывно связаны и другие важные проблемы, затронутые писателем:

• нравственный выбор;
• чувство долга и ответственности;
• внебрачные связи;
• прочность семейных уз.

Не менее важной является тема лишнего человека, поднятая в произведении. Н.Н. – образованный, обеспеченный дворянин никак не может найти применение своим способностям.

Несостоятельность героя проявляется и в любовной сфере. Боязнь признаться в чувствах не только героине, но и себе, становится причиной чудовищной ошибки, трагизм которой герой осознал слишком поздно.

В чем суть концовки

Повесть заканчивается размышлениями главного героя о прошлом. Он пытается оценить свои поступки и действия других участников события с точки зрения человека, имеющего немалый жизненный опыт.

Н.Н. понадобилось время, чтобы осознать, какую ошибку он совершил. Несмотря на то, что в его жизни было немало женщин, ни к одной из них он не испытывал тех чувств, что к Асе. Пойми Н.Н. это вовремя, он смог бы создать счастливую семью, а не остаться в одиночестве.

Смысл финала повести «Ася» – показать, что бесцельное, праздное существование не приносит счастья. Нужно не бояться своих чувств и ответственности. Тогда не придется сожалеть об упущенных возможностях.

В повести Тургенева Ася смысл повествования является весьма поучительным. Он заставляет задуматься о том, какое место в жизни каждого человека занимает любовь. И стоит ли отказываться от нее, лишая себя права на редкостное по красоте и силе чувство.

• Сочинения
• По литературе
• Тургенев
• Образ и характеристика Аси

В творчестве И.С.Тургенева имеется много лиричных и романтических произведений, одним из которых и является повесть «Ася». Вот уже на протяжении нескольких веков читателей не оставляют равнодушными трогательность, поэтичность, искренность и душевность этого произведения.

Главной героиней повести является юная семнадцатилетняя девушка Ася, внебрачная дочь помещика и крепостной. Получив в раннем детстве крестьянское воспитание, после смерти матери девочка попадает в дом отца, где ей предстоит совсем другая жизнь. Двойственное положение девушки сказалось и на ее характере — бойком, строптивом, дерзком. Ведь девушке приходится завоевывать свое место в высшем обществе, научиться светским манерам, что дается ей нелегко.

Ася обладает не только миловидной, изящной внешностью, но и необычным характером. Несмотря на юный возраст и, казалось бы, ребяческие шалости, девушка всерьез задумывается о своем предназначении в жизни, мечтая о подвиге. Все ее существо противится трусости, лжи и лести, она стремится к правде.

Именно эти качества толкают ее к тому, чтобы открыться в своих чувствах человеку, которого впервые полюбила. Ася не умеет притворяться и скрывать свое первое глубокое чувство. По примеру своего кумира, пушкинской Татьяны Лариной, она первая делает признание в любви Н.Н., приведя его тем самым в замешательство. Ей нелегко дается это признание, в душе ее идет тяжелая борьба, ее охватывает смятение, что выливается в постоянно меняющемся настроении девушки, противоречивых поступках и словах. Но Ася решает довериться любимому человеку и открыть свое сердце.

Господин Н. не готов был к такой откровенности юной девушки. Она нравится ему, но ее необычный характер, ее храбрость, непосредственность пугают его.

Главный герой, от чьего имени и ведется повествование, боится ответственности и проблем, которые могут возникнуть, возьми он Асю в жены. Это ведет к тому, что Ася разочаровывается в любимом человеке. Она понимает, что ее смелость и мечтательность не сможет находиться рядом с трусостью и расчетливостью.

Итогом становится решение девушки исчезнуть из жизни возлюбленного, уехав вместе с братом.

Только по прошествии многих лет, так и оставшись одиноким, главный герой понимает, что лишил себя истинного счастья и сожалеет о своем решении.

Несмотря на то, что в повести ничего не говорится о дальнейшей судьбе Аси, у читателя не остается сомнений в том, что она осталась верна своим нравственным идеалам.

В образе Аси Тургенев хотел показать, что сильная, независимая девушка способна на любой подвиг ради своей любви и счастья.

Повесть «Ася» вселяет надежду в то, что, несмотря на весь материализм нынешнего мира, в нем еще остались такие «тургеневские» девушки, способные на искренние, возвышенные чувства, приносящие в мир только все самое прекрасное и чистое.

Вариант 2

Пылкий нрав, сердце с перчинкой, непреодолимая робость и страх, едва уловимая нежность — все это объединяется в семнадцатилетней героини одноименной повести Тургенева “Ася”

Само появление на свет этой девушки — это незаконная вспышка между барином и горничной Татьяной. С ранних лет девочка находилась с матерью, получала так называемое крестьянское воспитание. Поэтому манеры, которые присущи девушкам высокого происхождения, у неё хромают.

В девять лет девочка потеряла мать и очутилась в доме отца, свои тринадцать осталась на попечении брата. Все эти события оставили неизгладимый след на жизни девушки. Она одна против всего мира, поэтому и защищается от всего бойким характером. Она твердо возражает: “ если я странная, то я не виновата”. Обучение в пансионате даётся очень сложно. И дело не в том, что она не умеет играть на фортепиано или вышивать, со своим дерзким нравом она не подчиняется учителям. Некоторые их них, даже жалуются её брату на скверное поведение.

Ей тяжело даётся новая светская жизнь, но она достаточно талантливая особа. Автор обращает внимание на то, что Ася хорошо танцует и знает иностранные языки.

Шалости, самолюбие, ребячество имеют место в жизни девушки. Однако Тургенев обращает внимание на глубину её души. Автор характеризует её такими словами: “бедное, честное дитя”. Она благодарна брату, который предоставляет ей возможность учиться, заботиться о ней. Ася настолько чувствует всех, что страдает от этого сама.

Особое внимание стоит обратить на внешний вид девушки: соломенная шляпа с запутанными, кудрявыми волосами, простенькое платье. Автор с помощью образа пытается описать идеал искренней любви и чистой привязанности. Тургенев вкладывает в юную, ещё не сформированную личность — человечность, способность любить, ждать, верить.

Интересным остаётся тот факт, что когда Ася облачается в красивую, дорогую одежду, она не теряет свою непосредственность. Перед нами стоит, все та же девочка: простая, наивная, но внимательная и чуткая.

И когда юная особа находит своё счастье, свою любовь, то готова отдать все, лишь бы быть счастливой. Господину Н. нравится и взбалмошный характер, и чуткость девушки. Его пугает лишь её возраст.

И хотя счастливого конца не предвиделось, автор подчеркивает одну деталь: Ася навсегда осталась в сердце этого господина. Её чистота и глубина души остались у господина Н. в памяти как идеал искренней любви.

Ася образ и характеристика

Ася образ и характеристика по плану

1. Общая характеристика. Ася — главная женская героиня одноименной повести И. С. Тургенева. Это молодая девушка, живущая вместе с братом и путешествующая с ним за границей.

2. Внешний облик. Ася очень молода и больше похожа на девочку, чем на женщину. Сразу же бросается в глаза ее миловидность.

У сестры Гагина «смугловатое круглое лицо» с небольшим носом и черными глазами. Выражение лица «самое изменчивое»: веселость моментально может смениться печалью.

3. Характер. Ася обладает очень переменчивым взбалмошным характером, напоминая ребенка. Поначалу рассказчика изумляет ее подвижность и проворность. Беготня, пение и смех новой знакомой лишь изредка прерываются задумчивостью.

Ася словно бы постоянно «примеряет» на себе разные роли: шаловливой маленькой девочки, «приличной и благовоспитанной барышни», простой русской девушки.

Объектом для подражания может стать героиня какого-либо произведения. Все это дает основание господину Н. назвать Асю в сердцах «хамелеоном». В действительности сестра Гагина очень робкая и застенчивая девушка. Все ее ребяческие выходки должны скрыть от окружающих огромное смущение. Часто это становится заметно. Странное поведение Аси вызывает у господина Н. подозрение, что с ней связана какая-то тайна. Секрет раскрывает брат девушки.

4. История Аси. Так как Гагин и Ася были совершенно непохожи друг на друга, господин Н. подозревал, что они не брат с сестрой. Это оказалось верным лишь частично. Общим был отец — дворянин, а матерью Аси была простая горничная Татьяна. Отец Гагина сошелся с ней уже после смерти жены. Татьяна даже после рождения дочери не захотела переселиться в господский дом и воспитывала Асю самостоятельно.

До девяти лет девочка ничем не отличалась от крестьянских детей. Когда мать умерла, отец Гагина забрал Асю к себе. Кардинальная перемена обстановки поразила ребенка. Она очень рано догадалась о своем «ложном положении». Стыд за свое происхождение развил в Асе невероятное самолюбие. Возвысившись над людьми прежнего круга, она все же не считала себя достойной полноправно войти в дворянское общество.

Стремясь утвердиться хотя бы в собственном мнении, Ася накинулась на книги, но они уже не могли изменить ее сложившегося неправильно характера. Отец умер, когда Асе было тринадцать лет. Гагину предстояло заботиться о девочке, переживающей переломный возраст. Единственным утешением было то, что Ася крепко привязалась и полюбила брата.

Четыре года сестра Гагина провела в пансионе. За это время ее дикость и недоверчивость только усилились. Жестокие сверстницы не признавали Асю равной и насмехались над ее низким происхождением. Гагин привез сестру за границу в надежде, что вдали от родины она быстрее позабудет о своем стыде и преодолеет робость в общении с людьми.

5. Любовь. Гагин не зря говорил, что у Аси «ни одно чувство не бывает вполовину». Полюбив господина Н., девушка даже не может скрыть это чувство. Заметно ее волнение, напряженность. Ася задает господину Н. по-детски наивные вопросы: «вам очень нравилась та дама»? Простодушная Ася признается брату в своей любви, а затем совершает и вовсе не характерный для девушки ее общества поступок: приглашает господина Н. на встречу для решительного объяснения.

Свидание с господином Н. стало еще одним ударом судьбы для Аси. Ее огромная первая любовь натолкнулась на нерешительность и слабоволие молодого человека. Господин Н. так и не понял, что ради него девушка забыла о своей гордости. Ася не дождалась всего лишь «одного слова», которое могло бы бесповоротно изменить ее жизнь и позволить забыть о «позорном» происхождении.

Сочинение 3

Образ Аси в рассказе Тургенева “Ася”. Ася – это главная героиня рассказа. Из строк автора нам становится известно, что Аси 17 лет. Ася очень умная, честная личность. Со своими нравами. В далёкие времена, а то есть во времена жизни Тургенева, девушка должна была быть покладистой и соответствующей девушкой. От девушек требовали соответствие некому идеалу. Образ Аси полон противоречий и споров, которые могут вызвать некое негодование или волнение. Самое главное качество Аси это конечно же честность как с собой, так и с окружающими её людьми.

Герой рассказа, который скрывается под инициалами Н.Н, знакомиться с Асей. Ася сразу предстаёт пред ним, как загадочная девушка. Так же у Аси был брат, с которым так же господин Н.Н познакомился. Брат и Ася были очень разные и не похожи друг на друга, однако они были родными друг другу душами.

У Аси была не богатая семья, она росла у Отца помещика и Матери крестьянки. Ася была наполовину дворянкой и крестьянкой. Отец всячески заботился об Асе, хотя мог отказаться от неё, по таким причинам, что Ася была рождена не по закону. Когда родители ушли в мир иной, опекать Асю стал старший брат. Ася училась в пансионе и хотела стать светской, элегантной барышней, но так её и не стала. До 9 лет Ася жила с мамой, в таком же возрасте она потеряла мать. В то же время отец взял жить Асю к себе, и сделал из неё барыню. В 13 лет она стала жить с братом.

Ася очень милая девушка. Н.Н ценил её за внутреннюю красоту и за её внутренний богатый мир. Она была не высокой, стройной, черноглазой девушкой. Имела всегда здравый и светлый взгляд на все проблемы.

Характер Аси был как две стихии огонь, это её некая дикость, или вода, спокойствие. Природой её дано было быть трусливой, но она старалась выглядеть более смелой. Её личность всегда давила стеснение и страх. Это противостояние внутри Аси оказывала странное влияние на её поведение. Она то была тише воды ниже травы, а то вила себя как настоящий ребёнок. А иногда во все она напоминала какую то дикую девушку. Это всё проявлялось, когда она встретила мужчину Н.Н. Так как он вызывал у неё бурю эмоций и она его любила. Она была ещё маленькой девочкой и не знала как захватить внимание господина Н.Н. Но всё же любовь взяла своё и она призналась ему в своих откровенных чувствах!

Господин Н.Н. был взаимно влюблён в Асю, но боялся ответить её взаимной симпатией, так как её было всего 17 лет. Да, на него нагонял страх не только возраст, а сама натура, сама личность Аси. В конце рассказа господин Н.Н. упускает свою ту самую любовь, так и не сумев признаться ей в своих чувствах. А Ася уезжает, понимая, что господин Н.Н., это не её пара, и он её не сможет оценить по достоинству!

Какова она, Ася, в глазах господина Н.Н.?

Характеристика Аси в повести «Ася» производится не самим Иваном Сергеевичем, эту задачу он отводит своему герою, господину Н.Н.

Благодаря этому мы можем заметить трансформацию отношения героя к возлюбленной: от неприязни к любви и недопониманию.

Господин Н.Н. отметил душевный порыв Аси, желающей показать свое «высокое» происхождение:

Все ее поступки поначалу кажутся ему «детскими выходками». Но вскоре он увидел ее в облике испуганной, но прекрасной птички:

Сочинение Ася в повести Тургенева

В 1858 году выходит в свет долгожданное произведение И. С. Тургенева по одноименному названию — «Ася». Эта прекрасная и грустная история любви завоевывает много поклонников, в том числе и за рубежом. Повесть была переведена на немецкий, шведский и английский языки. Книга создана в самый тяжелый период писателя. Во время творческого кризиса, душевного надлома, протекающей болезни и размолвки с любовью всей жизни Тургенев прибывает в Германию и поселяется недалеко от реки Рейна лечиться водами. В этом живописном и спокойном месте рождается «Ася», как ослепительная вспышка во мраке неверия в себя и уныния. По признанию автора, он писал ее на одном дыхании, со слезами на глазах…

Повесть «Ася» о первой настоящей любви, о мечтах и грезах, о молодости, которую никогда не вернешь… Эта история призывает всех совершать подвиги ради любви, ведь жизнь так быстротечна, нужно успеть не упустить самого главного… Повествование ведется от первого лица. Рассказчиком выступает некий господин Н. Н., который во многом схож с самим писателем. У них есть средства, чтобы много путешествовать за границей, они так и не смогли воплотить свои мечты и с грустью вспоминают об ушедших днях молодости. Вся история этого произведения уводит читателя в прошлое главного героя, когда он познакомился с Асей (Анной) и ее братом Гагиным на одном из торжественных мероприятий в Германии.

Ася предстает перед главным героем «миловидной» и «грациозной» девушкой, лет семнадцати, имеющей в своих смуглых чертах что-то свое, особенное, яркое и запоминающееся. Вначале она удивляет странными поступками, жестами, мимикой, движениями, быстро меняющимся настроением и играми. То вдруг хохоча, взберется на стену прямо над пропастью и польет там цветы, то вообразит себя солдатом, соорудив себе ружье из ветки и напевая песни, то дамой сердца, то загрустит, то засмеется… Она ведет себя по-детски, непосредственно и наивно. Главный герой, хоть и удивляется таким поведением, но все равно продолжает наблюдать за ней и невольно любоваться ею.

Господин Н. Н пытается понять: действительно ли Ася — сестра Гагину; потому что замечает у них разное воспитание. Она не похожа на барышень из дворянских семей. Однако, воспитана, умна и образованна. Самобытность героини объясняется ее происхождением. Ася — незаконнорожденная сестра Гагина, дочь крестьянки и помещика. Ей трудно находиться на перекрестке двух миров. Неопределенность происхождения наводит некий хаос в ее душе. Настоящей светской барышней героиня не может быть, потому что ей чуждо лицемерие этого мира.

Образ Аси воплощает все черты идеала «тургеневской девушки»: честность, открытость, нравственность, благородство, чистота души, самоотверженность, способность любить всей душой и совершать великие дела во благо людей. Толпа паломников наводит ее на желание примкнуть к ним, провести свою жизнь в молитве, посте и оставить свой след на земле. Деятельная и благородная жизнь привлекает ее.

Любовью продиктованы ее поступки, порой, даже безрассудные, но смелые и честные. Так, поняв, что полюбила Н. Н., она назначает ему свидание и признается в своих чувствах. Для нее он — необыкновенный герой, способный на высокие свершения. Однако, он колеблется с ответом. Возможно, в этом сыграло роль и сомнительное происхождение героини, потому что она не вписывается в стереотип о хорошей жене в светском обществе. Ася уезжает навсегда от нерешительного и безвольного возлюбленного.

Слишком поздно он понимает, что на самом деле тоже любит Асю всей душой и готов на ней жениться. «У счастья нет завтрашнего дня». На следующий день и во все последующие дни до самой старости Н. Н так и не встретил ее. Образ настоящей любви, воплощенный в удивительном, красивом и сильном образе Аси живет в его душе и по сей день…

Характеристика Аси в повести «Ася». Типаж тургеневской девушки

Многие знают, что тургеневские девушки существуют, но мало кто помнит, какова она, героиня из рассказов писателя.

Портретная характеристика Аси, встречающаяся на страницах повести, такова.

Как видно из приведенных строк, Ася обладала нетипичной красотой: мальчиковая внешность сочетала в себе короткие вьющиеся волосы, крупные глаза, окаймленные длинными ресницами, и необычайно стройный стан.

Краткая характеристика Аси, ее внешнего образа будет неполной, если не упомянуть, что, скорей всего, в ней нашло отражение разочарование Тургенева в девушках высшего круга (последствия неразделенной любви к Екатерине Шаховской).

Именно здесь, на страницах повести «Ася», зарождается не только тургеневская девушка, но тургеневское чувство любви. Любовь сравнивается с революцией.

Любовь, как и революция, проверяет героев и их чувство на стойкость, жизнеспособность.

Популярные сочинения

• Внутренний мир человека — сочинение
  Я часто задумываюсь о том, что же такое «внутренний мир человека»? Внутренний мир человека — это его
• Краткая характеристика Евгения Онегина
  Образ Евгения Онегина воспринимается читателями неоднозначно. Многое зависит от возраста, жизненного опыта и даже половой принадлежности. Как ни странно, при всех ярко описанных негативных чертах характера
• Сочинение Конфликты в пьесе Горе от ума
  В соответствии с литературными традициями комедия относится к первой русской реалистической пьесе, поскольку главным отступлением от классицизма является авторский отказ от единства

>Сочинения по произведению Ася

У счастья нет завтрашнего дня

В народе говорят, что счастье не терпит промедления. Это поверье особенно хорошо отразилось в повести Ивана Сергеевича Тургенева «Ася». Все произведения этого классика, так или иначе, связаны с темой любви, но «Ася» — особая повесть, которая считается «жемчужиной» среди его работ. Главный герой произведения — молодой человек самородок. Путешествуя по Германии, он встречает двух русских, которые впоследствии становятся его хорошими друзьями.

Его счастье оказывается настолько близко, что осталось только протянуть руку, или просто сказать нужное слово, но он этим шансом не воспользовался, о чем сожалел всю оставшуюся жизнь. Чтобы не раскрывать личности главного героя, автор представил его как господина Н. Н. Его друзей зовут Гагин и Ася . Это в высшей степени радушные, добрые и интеллигентные люди. Ася является сводной сестрой Гагина, которую он взял под опеку после смерти их отца. У нее неполное дворянское происхождение, чего она очень стыдится. В целом же, Ася довольно веселая, озорная девушка с чистой душой.

Н. Н. все эти особенности ее характера известны, но когда дело доходит до серьезного шага и признания, он отступает. А у счастья, как известно, нет завтрашнего дня. Зная его поверхностное восприятие и мира и духовную незрелость, Гагин с Асей решают уехать, так и не дождавшись решительных действий со стороны Н. Н. Счастье главного героя оказалось невозможным из-за вовремя непроизнесенного вслух решения, из-за трусости и слабости характера. На тот момент он сомневался, что сможет быть счастлив рядом с такой импульсивной девушкой, как Ася. Но, по прошествии многих лет, он понял, что потерял любовь всей своей жизни.

Н. Н. так и не был по-настоящему счастлив. Если бы он знал простую истину, что в любимых нужно видеть и принимать не только достоинства, но и их маленькие недостатки, возможно, все сложилось бы по-другому. В Асе было столько других положительных черт, которые могли перечеркнуть ее прямодушие, которое так не понравилось господину Н. На закате жизни он с сожалением вспоминал события того вечера, когда он отпустил из рук Асю. Он все еще хранил ее записки и давно увядший цветок гераниума, когда-то брошенный ею из окна.

Наверняка каждый из нас знает, что бывают случаи, когда всего лишь одно слово способно полностью изменить жизнь человека. Именно это и произошло с главным героем повести И. С. Тургенева «Ася».

Молодой человек Н. Н., путешествуя по Европе, в одном из немецких городков познакомился с братом и сестрой Гагиными. Почувствовав симпатию и расположение друг к другу, юноши быстро подружились. Что касается Аси, то сперва она показалась Н. Н. странной: постоянно дичилась, совершала эксцентричные поступки, не к месту смеялась. Однако, узнав ее ближе, он понял, что она — искренняя, умная, очень чувствительная девушка. Гагин так характеризовал свою сестру: «У ней сердце очень доброе, но голова бедовая».

Милая простота и обаяние Аси не смогли оставить Н.Н. равнодушным. Он привязался к Асе, и видеть ее каждый день стало для него жизненной необходимостью. Со временем молодой человек понимает, что его привязанность перерастает в совсем иное чувство — в его сердце зарождается любовь. И Ася отвечает взаимностью, но Гагин тревожится за нее, поскольку лучше других понимает свою сестру. Он предостерегает друга от опрометчивых поступков и обещаний, говоря, что у Аси «ни одно чувство не бывает наполовину», она не приемлет фальши и неискренности.

Герой долго размышляет над создавшимся положением. Он, несомненно, счастлив находиться рядом с Асей, но также понимает, что ему необходимо время, чтобы чувства окрепли. В результате молодой человек принимает решение: «Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» Обо всем этом он и сообщает Асе во время свидания. Увы, ей не нужны были заверения и гарантии, она ждала лишь одно слово, которое так и не было произнесено.

На следующее утро Ася с братом съехали с квартиры, не оставив адреса. И лишь тогда, осознав невосполнимость своей утраты, Н. Н. понял: «У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее — и то не день, а мгновенье».

Даже Д. С. Мережковский, который обвинял послепушкинскую русскую литературу в том, что она с каждым шагом — с каждым новым писателем — все более и более удалялась от Пушкина, изменяла его нравственным и эстетическим идеалам, считая себя при этом их верною хранительницею, признавал Тургенева «в некоторой мере законным наследником пушкинской гармонии и по совершенной ясности архитектуры, и по нежной прелести языка». «Но, — тут же оговаривался он, — это сходство поверхностно и обманчиво. /…/ Чувство усталости и пресыщения всеми культурными формами, буддийская нирвана Шопенгауэра, художественный пессимизм Флобера гораздо ближе сердцу Тургенева, чем героическая мудрость Пушкина. В самом языке Тургенева, слишком мягком, женоподобном и гибком, уже нет пушкинского мужества, его силы и простоты. В этой чарующей мелодии Тургенева то и дело слышится пронзительная, жалобная нота, подобная звуку надтреснутого колокола, признак углубляющегося душевного разлада…» .

Повесть «Ася» как раз тем, в частности, и интересна, что в ней, с одной стороны, отсылки к Пушкину лежат на поверхности текста, а с другой стороны, в том числе и благодаря этой обнаженности, с особой наглядностью обнаруживается то, как пушкинские мотивы и образы, вплетаясь в тургеневскую повествовательную ткань, обретают новую мелодическую окраску, обрастают новыми значениями, становятся строительным материалом в созидании принципиально иного, нежели пушкинский, художественного мира. Примечательно, что даже в ответном по поводу «Аси» письме П. В. Анненкову Тургенев, объясняя свое душевное состояние в период работы над повестью, прибегает к цитате из Пушкина: «Отзыв ваш меня очень радует. Я написал эту маленькую вещь — только что спасшись на берег — пока сушил “ризу влажную мою”» .

В самом тексте повести первая раскавыченная (то есть выступающая для героя-рассказчика элементом культурного кода) цитата из Пушкина появляется в первой же фразе, где излагаемые события обозначены как «дела давно минувших дней» , и далее таких цитат, реминисценций, аллюзий будет немало. Здесь, однако, следует оговориться, что творческая преемственность одного писателя относительно другого выражается не в самом факте цитирования или даже использования чужих образов и мотивов, а в созидательной активности этих элементов в рамках нового художественного целого. В конечном счете, как писал А. С. Бушмин, «подлинная, высшая преемственность, традиция, творчески освоенная, всегда в глубине, в растворенном или, пользуясь философским термином, в снятом состоянии» . Поэтому и доказывать её наличие следует не выдёргиванием отдельных, содержащих очевидные отсылки к чужим произведениям фрагментов (это может быть лишь одним из способов «объективации» художественного образа), а путем анализа художественного мира произведения. Тургеневская апелляция к Пушкину несомненно носила не вспомогательно-технический и не декоративно-прикладной, а концептуально значимый, принципиальный характер, о чем и свидетельствует произведение, о котором идёт речь.

Повествование в «Асе» ведется от первого лица, но это я двулико: оно вмещает в себя рассказчика, некоего Н. Н., который вспоминает годы своей далекой молодости («дела давно минувших дней»), и героя — веселого, богатого здорового и беспечного молодого человека, каким Н. Н. был двадцать лет назад. (Между прочим, таким же образом строится рассказ и в «Капитанской дочке», но у Тургенева расхождение между субъектом речи и субъектом действия резче: очевиднее и непроходимее не только временная, но и эмоционально-философская дистанция между героем и рассказчиком).

Тургеневский рассказчик не просто излагает историю, но и оценивает, судит её участников, прежде всего самого себя тогдашнего, сквозь призму последующего жизненного и духовного опыта. И уже в начале рассказа возникает щемящая нота, которая настраивает читателя на грустную волну, на ожидание-предчувствие неизбежно печального финала. Интродукция на тему молодой беспечности и веселости венчается эпитафией: «…я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время — и хлебца напросишься» (199).

Однако эта изначальная содержательно-эмоциональная заданность, однонаправленность вектора повествования, идущая от рассказчика, ни в коей мере не отменяет и не умаляет интереса к истории героя, к его сиюминутному, уникальному опыту, в котором философская пессимистическая преамбула произведения сначала без остатка, до полного читательского забвения, растворяется, чтобы в итоге, напитавшись живой плотью этого опыта, воссозданного с неотразимой художественной силой, предъявить свою неопровержимую правоту.

Собственно история начинается со слов «Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица — именно лица» (199). Свободное парение в пространстве бытия, первопричиной которого является «радостное и ненасытное любопытство» (200) к людям, — с этим герой входит в рассказ, на этом он особенно настаивает («меня занимали исключительно одни люди»), и хотя тут же словно одёргивает себя за видимое уклонение от намеченной логики повествования: «Но я опять сбиваюсь в сторону» (200), — читателю не стоит пренебрегать этим «сторонним» замечанием, ибо очень скоро обнаруживается «судьбоносность» обозначенных здесь склонностей и приоритетов героя.

В экспозиции рассказа узнаем мы и о том, что герой влюблен — «поражен в сердце одной молодой вдовой» (200), которая жестоко уязвила его, оказав предпочтение краснощекому баварскому лейтенанту. Очевидно, что не только теперь, по прошествии многих лет, но и тогда, в момент её переживания, любовь эта была скорее игрой, ритуалом, данью возрасту — но не серьезным, подлинным и сильным чувством: «Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству — чем молодость не тешится! — и поселился в З.» (200).

Немецкий городок, в котором герой предавался печали, «не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове (201)», был живописен и в то же время уютен, мирен и покоен, даже воздух «так и ластился к лицу», а луна заливала город «безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом» (200). Всё это создавало респектабельную поэтическую раму для переживаний молодого человека, подчёркивало красивость позы (он «просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем»), но выдавало ее нарочитость, картинность. Выглядывающая из ветвей ясеня маленькая статуя мадонны с пронзенным мечами красным сердцем в контексте этого эпизода воспринимается не столько как предвестница неминуемой трагедии (так осмыслена эта деталь В. А. Недзвецким ), сколько как ироническая рифма к легкомысленному присвоению, без всякого на то основания, «роковых» формул — «поражен в сердце», «рана моего сердца». Впрочем, возможность трагической проекции этого образа в дальнейшем повествовании начальной иронической его интерпретацией отнюдь не снимается.

Сюжетное движение начинается с традиционного «вдруг», скрытого, как статуйка мадонны в ветвях ясеня, в недрах пространного описательного абзаца, но властно прерывающего созерцательно-статичное состояние героя предъявлением одной из тех сил, которые олицетворяют у Тургенева судьбу: «Вдруг донеслись до меня звуки музыки» (201). На этот призыв герой откликается сначала заинтересованным вопросом, а затем физическим движением за пределы уютно обжитого, но событийно бесперспективного, эстетически исчерпанного пространства: «Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону» (201).

Примечательная деталь: старик, разъясняющий причину музыки и только для этой цели извлечённый на мгновение из художественного небытия, чтобы тотчас кануть в него обратно, подан с «избыточными», явно превышающими меру необходимого для выполнения означенной функции подробностями: его «плисовый жилет, синие чулки и башмаки с пряжками», на первый взгляд, сугубо декоративные атрибуты, никак не связанные с логикой развития сюжета.

Однако, пользуясь терминологией Ф. М. Достоевского, противопоставлявшего «ненужной ненужности» неумелого автора «необходимую, многознаменательную ненужность» «сильного художника» , признаем эти избыточные подробности в описании эпизодического старика «необходимой, многознаменательной ненужностью», ибо они дорисовывают картину стабильного, упорядоченного мира в канун перелома сюжетного движения и служат дополнительным свидетельством приверженности героя этой стабильности, созерцательности его мировосприятия даже в минуту, когда в нём зреет новый порыв и интерес направлен поверх предстоящего взору объекта.

Событием, значение которого Н. Н. оценил не сразу, но которое по-своему предопределило его дальнейшую жизнь, а в рамках повести явилось завязкой сюжета, стала случайная по видимости и неизбежная по существу встреча. Произошло это на традиционной студенческой сходке — коммерше, где и звучала поманившая героя за собой музыка. Чужое пиршество, с одной стороны, притягивает («Уж не пойти ли к ним?» — спрашивает себя герой, что, между прочим, свидетельствует о том, что он, как и создатель повести, учился в немецком университете, то есть получил лучшее по тому времени образование), а с другой стороны, по-видимому, усиливает ощущение собственной непричастности, чужести — не потому ли так «неохотно» знакомившийся с русскими за границей Н. Н. на сей раз живо откликается на родную речь. Ну а стимулом к сближению с Гагиными становится то, что разительно отличает новых знакомых от других русских путешественников, — непринужденность и достоинство. Портретные характеристики брата и сестры содержат не только объективные черты их облика, но и неприкрытую субъективную оценку — горячую симпатию, которой тотчас проникся к ним Н. Н: у Гагина, по его мнению, было одно из тех «счастливых» лиц, глядеть на которые «всякому любо, точно они греют вас или гладят»; «девушка, которую он назвал своей сестрою, с первого взгляда показалась мне очень миловидной», признается герой (203). В этих наблюдениях, оценках и характеристиках мы черпаем информацию не только об объекте, но и о субъекте изображения, то есть, как в зеркале, видим самого героя: ведь приветливость, искренность, доброта и неординарность, которые так привлекли его в новых знакомых, как правило, притягивают лишь того, кто в состоянии разглядеть и по достоинству оценить эти качества в других, ибо обладает ими сам. Встречная приязнь Гагиных, их заинтересованность в продолжении знакомства, исповедальная искренность Гагина подтверждают это предположение. Как тут не согласиться с Н. Г. Чернышевским: «Все лица повести — люди из лучших между нами, очень образованные, чрезвычайно гуманные: проникнутые благороднейшим образом мыслей»; главный герой — «человек, сердце которого открыто всем высоким чувствам, честность которого непоколебима; мысль которого приняла в себя всё, за что наш век называется веком благородных стремлений» . Как тут, исходя из объективных данных (благородства личностей героев и благоприятных обстоятельств их встречи), не забыть об изначальной трагической заданности сюжета и не вознадеяться на счастливое соединение Н. Н и Аси с благословения и под покровительством Гагина? Но…

Начиная с «Евгения Онегина», над судьбами героев русской литературы довлеет это роковое, неизбежное и непреодолимое «но». «Но я не создан для блаженства…» — «Но я другому отдана…» . Так перекликаются Евгений Онегин и Татьяна Ларина в художественном пространстве романа, своими «но» пространство это формируя: сюжетно предопределяя и композиционно стягивая. Содержательно «но» оказывается сильнее того, чему оно противоречит: ожившему душевному трепету — в случае Онегина и выстраданной годами любви — в случае Татьяны. Структурно и, шире, удожественно «но» — движущая сила, энергетический источник и архитектурная скрепа пушкинского романа.

Пушкиным же поэтически задана и сюжетная формула («матрица»), в которой с максимальной эффективностью срабатывает это «но»:

В русской литературе XIX века эта формула с успехом прошла многократные испытания если не на абсолютную универсальность, то уж, во всяком случае, на несомненную жизнеспособность и художественную продуктивность.

Именно к этой формуле, наращивая на неё новую художественную плоть и наполняя её новыми значениями, восходят повести о любви и романы И. С. Тургенева, в том числе и повесть «Ася», сюжет которой строится как неудержимое и беспрепятственное (!) движение к счастью, венчающееся неожиданным и в то же время неизбежным обрывом в безысходное «но».

Уже описание первого вечера, в самый день знакомства проведённого Н. Н. у Гагиных, при внешней обыденности, бессобытийности происходящего (поднялись на гору, к жилищу Гагиных, полюбовались на закат, поужинали, поговорили, проводили гостя до переправы — внешне ничего особенного, экстраординарного), отмечено кардинальным изменением художественного пространства, интенсивным эмоциональным приращением и, как результат, — нарастанием сюжетного напряжения.

Гагины жили за городом, «в одиноком домишке, высоко», и дорога к ним — это одновременно буквальный и символический путь «в гору по крутой тропинке» (203). Вид, который на сей раз открывается взору героя, кардинально отличается от данного в начале повести, в пору безмятежного и малоподвижного уединения Н. Н.

Рамки картины раздвигаются, теряясь в дали и в вышине, господствует и формирует пространство река: «Рейн лежал перед нами весь серебряный, между зелеными берегами, в одном месте он горел багряным золотом заката»; «приютившийся к берегу городок», и без того невеликий, словно становится меньше, беззащитно открывается окружающему простору, рукотворные сооружения — дома и улицы — уступают главенство естественному, природному рельефу: во все стороны от городка «широко разбегались холмы и поля»; а главное — открывается не только горизонтальная беспредельность мира, но и его вертикальная устремленность: «Внизу было хорошо, но наверху еще лучше: меня особенно поразила чистота и глубина неба, сияющая прозрачность воздуха. Свежий и легкий, он тихо колыхался и перекатывался волнами, словно и ему было раздольнее на высоте» (76). Уютно обжитое героем замкнутое пространство ухоженного немецкого поселения расширяется и преображается, обретает необъятный, манящий, влекущий в свои просторы объём, и далее в тексте повести это ощущение оформляется в один из главных её мотивов — мотив полёта, преодоления сдерживающих оков, обретения крыльев. Этого жаждет Ася: «Если бы мы с вами были птицы, — как бы мы взвились, как бы полетели… Так бы и утонули в этой синеве…». Об этом знает и такую возможность предвидит Н. Н.: «А крылья могут у нас вырасти»; «Есть чувства, которые поднимают нас от земли» (225).

Но пока Н. Н. просто наслаждается новыми впечатлениями, в которые дополнительную романтическую окраску, сладость и нежность привносит музыка — доносящийся издали и благодаря этому освобождённый от какой бы то ни было конкретики, превращённый в собственный романтический субстрат старинный ланнеровский вальс. «…Все струны сердца моего задрожали в ответ на те заискивающие напевы», признаётся герой, в душе его затеплились «беспредметные и бесконечные ожидания», и под впечатлением пережитого вмиг нахлынуло — как озарение, как дар судьбы — нежданное, необъяснимое, беспричинное и несомненное чувство счастья. Попытка рефлексии по этому поводу — «Но отчего я был счастлив?» — категорически пресекается: «Я ничего не желал; я ни о чем не думал…». Важен чистый остаток: «Я был счастлив» (206).

Так, в перевернутом своём состоянии, минуя необходимые этапы возможности и близости, игнорируя какие бы то ни было обоснования и резоны, перескакивая через все предполагаемые сюжетные подступы, сразу с конца, со своего недостижимого для героев «Евгения Онегина», обреченных лишь на бессильный финальный вздох («А счастье было так возможно, так близко…»), итога, — подчёркнуто полемически («Я был счастлив») начинает в тургеневской повести свою работу пушкинская формула счастья.

Впрочем, для того чтобы осознать связь тургеневской интерпретации темы счастья именно с пушкинской её трактовкой (сама-то по себе тема стара, как мир, и, разумеется, никем не может быть монополизирована), следует осмыслить стратегию прямых тургеневских отсылок к Пушкину, выступающих строительным материалом образа главной героини..

Асино сходство с пушкинской Татьяной лежит на поверхности текста, оно многократно и настоятельно предъявляется автором. Уже в первой портретной характеристике прежде всего отмечено своеобразие, «инакость» Аси: «Было что-то свое, особенное, в складе ее смугловатого круглого лица» (203); и далее это особенное, эта очевидная нетипичность облика и поведения тургеневской героини будет усугубляться, сгущаться, наполняться конкретикой, отсылающей к деталям, из которых в романе Пушкина слагается образ Татьяны Лариной.

«…Дика, печальна, молчалива, как лань лесная, боязлива…» , — эта знаменитая характеристика Татьяны подхватывается и активно разрабатывается в повести «Ася». Тургенев присваивает своей героине прежде всего первое из этих качеств. «Сначала она дичилась меня…», — свидетельствует рассказчик (204). «…Этот дичок недавно был привит, это вино ещё бродило» (213), — подтверждает он в другом месте. А воспоминание Гагина о впервые им увиденной, тогда ещё десятилетней Асе почти дословно совпадает с пушкинским определением Татьяны: «она была дика, проворна и молчалива, как зверек» (218). Конструктивное сходство тургеневской фразы с пушкинской усиливает сходство содержательное, подчеркивает его неслучайность, знаковость и одновременно акцентирует несовпадения, расхождения. Тургеневская фраза звучит сниженно относительно пушкинской: вместо «печальна» — «проворна» (впрочем, утрата этого атрибута скоро будет восполнена: томящаяся невысказанностью своей любви, Ася предстаёт перед наблюдательным, но недогадливым Н. Н. «печальной и озабоченной» /228/); вместо поэтически возвышенного «как лань лесная, боязлива» — укороченное и упрощённое «как зверек». Не следует забывать, что в данном случае речь идет о ребенке, только что оказавшемся в барских покоях, и тем не менее эта характеристика органически, непротиворечиво вплетается в описание юной Аси. При этом Тургенев ни в коей мере не стремится умалить свою героиню относительно идеала, каковым вошла в русское культурное сознание Татьяна Ларина, более того, вся логика повествования свидетельствует об обратном: Асей любуется, ею восхищается, её поэтизирует в своих воспоминаниях не только рассказчик, но и — через его посредство — сам автор. Что же тогда означает корректировка на понижение классической формулы самобытности? Прежде всего, по-видимому, она призвана подчеркнуть, при внешнем сходстве, очевидность и принципиальность различия.

Татьяна, «русская душою», горячо любившая свою няню-крестьянку и верившая преданьям простонародной старины, занимала при этом прочное и стабильное положение барышни-дворянки. Совмещение в ней народного и элитарного начал было явлением эстетического, этического порядка. А для Аси, незаконнорождённой дочери дворянина и горничной, это изначальное, природное слияние в ней двух полюсов национального социума оказалось психологической драмой и серьёзной социальной проблемой, что и вынудило Гагина хотя бы на время увезти её из России. Барышня-крестьянка не по собственной игривой прихоти, как безмятежно-благополучная героиня одной из «Повестей Белкина», не по эстетическому влечению и этическим пристрастиям, как Татьяна Ларина, а по самому своему происхождению, она очень быстро сознает и болезненно переживает «свое ложное положение» (220). «Она хотела быть не хуже других барышень» (220) — то есть стремилась как к невозможному к тому, от чего отталкивалась, как от своего исходного, но неудовлетворительного status quo, пушкинская Татьяна.

Странность пушкинской героини носит сугубо личностный, индивидуальный характер и в немалой степени является результатом личного выбора, осознанной жизненной стратегии. Эта странность, разумеется, осложняла Татьяне жизнь, выделяя её из окружения, а порой и противопоставляя ему, но в конце концов обеспечила ей особое, подчёркнуто значимое общественное положение, которым она, между прочим, гордится и дорожит. Странность Аси — следствие незаконнорождённости и вытекающей из него двусмысленности социального положения, результат психологического слома, который она пережила, узнав тайну своего рождения: «Она хотела /…/ заставить целый мир забыть её происхождение; она и стыдилась своей матери, и стыдилась своего стыда, и гордилась ею» (220). В отличие от Татьяны, своеобразие которой черпало опору во французских романах и не подвергалось сомнению в его эстетической и социальной значимости, Ася тяготится своей странностью и даже оправдывается перед Н. Н., которому так хочет нравиться: «Если я такая странная, я, право, не виновата…» (228). Как и Татьяне, Асе не присуще общепринятое, типическое, но Татьяна сознательно пренебрегала традиционными для барышни занятиями («Её изнеженные пальцы не знали игл; склоняясь на пяльцы, Узором шелковым она не оживляла полотна» ), а Асю сокрушает её изначальная вынужденная отлучённость от дворянского стандарта: «Меня перевоспитать надо, я очень дурно воспитана. Я не умею играть на фортепьяно, не умею рисовать, я даже шью плохо» (227).

Как и Татьяна, Ася с детства предавалась одиноким размышлениям. Но Татьянина задумчивость «теченье сельского досуга мечтами украшала ей» ; Ася же мысленно устремлялась не в романтические дали, а к разрешению мучительных вопросов: «…Отчего это никто не может знать, что с ним будет; а иногда и видишь беду — да спастись нельзя; и отчего никогда нельзя сказать всей правды?..» (227) Как и Татьяна, которая в «семье своей родной казалась девочкой чужой» , Ася ни в ком не находила понимания и сочувствия («молодые силы разыгрывались в ней, кровь кипела, а вблизи ни одной руки, которая бы ее направила» /220/) и поэтому, опять-таки так же, как пушкинская героиня, она «бросилась на книги» (220).

Здесь сходство подчеркивает различие, а различие, в свою очередь, усиливает сходство. Тургенев дает прозаическую, реалистическую проекцию начертанного Пушкиным поэтического, романтического образа, он переводит в социально-психологический план то, что у Пушкина подано с позиций этико-эстетических, и обнажает внутренний драматизм, противоречивость явления, которое у Пушкина предстает как цельное и даже величавое. Но при этом Тургенев не опровергает пушкинский идеал, — напротив, он испытывает этот идеал реальностью, «социализирует», «заземляет» и, в конечном счете, подтверждает его, так как Ася является одной из самых достойных и убедительных представительниц «гнезда» Татьяны — то есть той типологической линии русской литературы, начало, основание и сущность которой были заложены и предопределены образом пушкинской героини.

Правда, Ася не умеет себя вести так однозначно цельно, как Татьяна, которая явилась перед своим будущим возлюбленным в естественном для нее и соответствующем ее духовному настрою и характеру облике: «…грустна / И молчалива, как Светлана, / Вошла и села у окна» . Ася не нашла еще своей естественной позы, своего стиля, той органичной для нее манеры поведения, которая соответствовала бы ее сущности. Чуткий, наблюдательный и не терпящий фальши герой «с неприязненным чувством» отмечает «что-то напряженное, не совсем естественное» (208) в её повадках. Любуясь «легкостью и ловкостью», с какими она карабкается по развалинам, он в то же время досадует на демонстративность предъявления этих качеств, на показательность романтической позы, когда она, сидя на высоком уступе, расчётливо красиво вырисовывается на фоне ясного неба. В выражении ее лица он читает: «Вы находите мое поведение неприличным, /…/ все равно: я знаю, вы мной любуетесь» (208). Она то хохочет и шалит, то разыгрывает роль «приличной и благовоспитанной» (209) барышни — в общем, чудит, является герою «полузагадочным существом» (214), а на самом деле просто ищет, пробует, пытается понять и выразить себя. Только узнав Асину историю, Н. Н. начинает понимать причину этих чудачеств: «тайный гнёт давил её постоянно, тревожно путалось и билось неопытное самолюбие» (222). Лишь в одном из своих обличий выглядит она совершенно естественно и органично: «ни тени кокетства, ни признака намеренно принятой роли» (212) не было в ней, когда, словно угадав тоску героя по России, она предстала перед ним «совершенно русской девушкой /…/, чуть не горничной», которая в стареньком платьице с зачёсанными за уши волосами «сидела, не шевелясь, у окна да шила в пяльцах, скромно, тихо, точно она век свой ничем другим не занималась» (212).

Чем пристальнее Н.Н. вглядывается в Асю, чем менее дичится его она, тем явственнее проступают в ней другие Татьянины черты. И внешние: «бледная, молчаливая, с потупленными глазами» (222), «печальная и озабоченная» (228) — так сказывается на ней её первая любовь. И, главное, внутренние: бескомпромиссная целостность («все существо ее стремилось к правде» /98/); готовность «к трудному подвигу» (223); наконец, сознательная, открытая апелляция к Татьяниному (то есть книжному, идеальному) опыту — слегка перефразируя пушкинский текст, она цитирует слова Татьяны и одновременно говорит ими о себе: «где нынче крест и тень ветвей над бедной матерью моей!» (заметим кстати, что её «гордая и неприступная» мать /224/ вполне заслуженно, а не только ради создания соответствующей ауры вокруг дочери носит освящённое Пушкиным имя Татьяна). Всё это даёт Асе полное основание не только желать: «А я хотела бы быть Татьяной…» (224), но и быть Татьяной, то есть быть героиней именно такого типа и склада. Осознанность ею самой этого желания — не только дополнительное свидетельство духовной близости к пушкинской героине, но и знак неизбежности Татьяниной — несчастливой — судьбы. Как и Татьяна, Ася первая решится на объяснение; как и Татьяна, вместо ответного признания, услышит нравоучительные упреки; как и Татьяне, ей не суждено обрести счастье взаимной любви.

Что же, однако, мешает счастливому соединению молодых людей в данном случае? Почему, как в пушкинском романе, не сбылось, не состоялось такое возможное, близкое, уже переживаемое, уже данное герою, а тем самым, казалось бы, неизбежно достижимое и для героини счастье?

Ответ на этот вопрос — прежде всего в характере и личности героя повести, «нашего Ромео», как иронически именует его Н. Г. Чернышевский .

Мы уже говорили о том чувстве счастья, которое охватывает Н. Н. сразу после знакомства с Гагиными. Поначалу у этого чувства нет единственного конкретного источника, оно не ищет своей первопричины, не отдает себе ни в чём отчёта — оно есть просто переживание радости и полноты самой жизни, безграничности её кажущихся осуществимыми возможностей. С каждым следующим эпизодом всё очевиднее, что это переживание связано с Асей, порождено её присутствием, её обаянием, её странностью, наконец. Но сам герой предпочитает уходить от каких бы то ни было оценок и объяснений собственного состояния. Даже когда случайно подсмотренное объяснение Аси и Гагина в саду вызывает у него подозрение в том, что его обманывают и сердце его преисполняется обидой и горечью, — даже тогда он не называет истинную причину своих переживаний: «Я не отдавал себе отчёта в том, что во мне происходило; одно чувство было мне ясно: нежелание видеться с Гагиными» (215). В контексте такого поведения вполне закономерен и жест, в который изливается душевное смятение Н. Н.: чтобы развеять свою досаду, он уходит в трехдневное странствование в горы, отдав «себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям» (216), — уходит от тревожащих вопросов, от непредсказуемых ответов, от необходимости самоотчёта.

Однако сколько поэзии в передаче этих случайно набегавших впечатлений! Какое гуманное, светлое чувство сохранилось в душе рассказчика даже по прошествии двадцати лет к тем врачевавшим душу местам — приюту его счастливой беспечной молодости: «Даже и теперь мне приятно вспоминать мои тогдашние впечатления. Привет тебе, скромный уголок германской земли, с твоим незатейливым довольством, с повсеместными следами прилежных рук, терпеливой, хотя неспешной работы… Привет тебе и мир!» (216).

Не менее привлекательна в герое и его внутренняя, глубинная правдивость, не позволяющая ему теперь, когда сердце, пусть даже пока помимо рассудка, занято Асей, искусственно, «с досады», «воскресить в себе образ жестокосердой вдовы» (216). Если развить параллель, к которой, с целью иронической компрометации, прибегает Чернышевский, то для «нашего Ромео» эта «жестокосердая вдова» — все равно что для шекспировского Ромео — Розалинда: всего лишь репетиция, проба пера, сердечная разминка.

«Бегство» героя, вопреки его субъективным намерениям, становится толчком к сюжетному ускорению: между Гагиным и Н. Н., по возвращении последнего, происходит необходимое объяснение и обретший новую энергию сюжет, казалось бы, уверенно устремляется к счастливой развязке.

Герой, которому рассказ Гагина «вернул» Асю, чувствует «сладость на сердце», точно ему «втихомолку меду туда налили» (222).

Героиня, в которой подростковая ершистость на глазах вытесняется чуткой женственностью, естественна, кротка и покорна. «- Скажите мне, что я должна читать? скажите, что я должна делать? Я все буду делать, что вы мне скажете», — говорит она «с невинной доверчивостью» (227), простодушно выказывая своё чувство и беззащитно сокрушаясь о том, что оно всё ещё остается невостребованным: «Крылья у меня выросли — да лететь некуда» (228).

Не услышать этих слов, не понять состояния девушки, которая их произносит, невозможно даже гораздо менее чуткому и тонкому человеку, чем наш герой. Тем более что и сам он далеко не равнодушен к Асе. Он вполне сознаёт тайну её притягательности: «не одной только полудикой прелестью, разлитой по всему ее тонкому телу, привлекала она меня: ее душа мне нравилась» (222). В её присутствии он с особой остротой ощущает праздничную красоту мира: «Все радостно сияло вокруг нас, внизу, над нами — небо, земля и воды; самый воздух, казалось, был насыщен блеском» (224). Он любуется ею, «облитою ясным солнечным лучом, /…/успокоенною, кроткою» (224). Он чутко фиксирует происходящие в ней перемены: «что-то мягкое, женское проступило вдруг сквозь девически строгий облик» (225). Его волнует её близость, он ощущает её притягательное физическое присутствие много времени спустя после того, как обнимал её в танце: «Долго потом рука моя чувствовала прикосновение ее нежного стана, долго слышалось мне ее ускоренное, близкое дыханье, долго мерещились мне темные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном, но оживленном лице, резко обвеянном кудрями» (225).

В ответ на исходящий от Аси призыв героем овладевает неведомая ему дотоле «жажда счастия» (226) — не того пассивного, самодостаточного, счастья, счастья «беспредметного восторга», которое он испытал уже в первый вечер знакомства с Гагиными, а иного, томительного, тревожного — «счастья до пресыщения», жажду которого зажгла в нём Ася и утоление которого сулила она же.

Но — даже мысленно Н. Н. не персонифицирует своё ожидание: «Я ещё не смел назвать его по имени» (226).

Но — даже задаваясь риторическим вопросом «Неужели она меня любит?» (229) и тем самым, по существу, обнаруживая, обнажая (пусть всего лишь мысленно) чужое переживание, сам он по-прежнему уклоняется не только от ответа, но даже и от вопроса о собственных чувствах: «…Я не спрашивал себя, влюблен ли я в Асю» (226); «Я не хотел заглядывать в самого себя» (229).

У этой безотчётности, бессознательности переживаний двоякая, вернее, двуединая природа: с одной стороны, здесь проявляется молодая беспечность («Я жил без оглядки»), чреватая эгоизмом: печаль, которую Н. Н. читает в облике Аси, вызывает в нём не столько сочувствие к ней, сколько сокрушение на свой собственный счёт: «А я пришел таким весёлым!» (226). С другой стороны — и это возможное следствие или, напротив, предпосылка первой причины, — сказывается уже не раз отмеченная нами созерцательность, пассивность характера, предрасположенность героя к тому, чтобы вольготно предаваться «тихой игре случайности», отдаваться на волю волн, двигаться по течению. Красноречивое признание на этот счёт прозвучало уже в самом начале повести: «В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне весело было идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат» (199 — 200). А в середине повести, в тот самый момент, когда герой томится жаждой «предметного», сопряжённого с жизнью другого человека, волнующего, а не баюкающего счастья, в повествовании возникает образ-символ — воплощение характера и судьбы «нашего Ромео».

Возвращаясь от Гагиных после безмятежно и отрадно проведенного с ними дня, Н. Н., как обычно, спускается к переправе, но, на сей раз, вопреки обыкновению, «въехавши на середину Рейна», просит перевозчика «пустить лодку вниз по течению». Не случайный, символический характер этой просьбы подтверждается и закрепляется следующей фразой: «Старик поднял весла — и река понесла нас». На душе у героя неспокойно, как неспокойно в небе («испещренное звездами, оно все шевелилось, двигалось, содрогалось»), как неспокойно в водах Рейна («и там, в этой темной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звезды»). Трепет и томление окружающего мира — словно отражение его собственного душевного смятения и, вместе с тем, катализатор, стимулятор этого состояния: «тревожное ожидание мне чудилось повсюду — и тревога росла во мне самом». Вот тут-то и возникает неудержимая жажда счастья и, казалось бы, необходимость и возможность немедленного её утоления, но эпизод кончается столь же знаменательно, как начинался и разворачивался: «лодка все неслась, и старик перевозчик сидел и дремал, наклонясь над веслами» (225 — 226)…

Между тургеневскими героями, в отличие от героев пушкинских, нет никаких объективных препятствий: ни окровавленной тени убитого на дуэли друга, ни обязательств по отношению к какому-либо третьему лицу («Я другому отдана…»). Асино происхождение, которое держит её в состоянии психологического дискомфорта и кажется неблагоприятным обстоятельством её брату, для просвещенного, интеллигентного молодого человека, разумеется, никакого значения не имеет. Н. Н. и Ася молоды, красивы, свободны, влюблены, достойны друг друга. Это настолько очевидно, что Гагин даже решается на весьма неловкое объяснение с приятелем о его намерениях относительно сестры. Счастье, о котором уже так много сказано, в данном случае не просто возможно, но едва ли не обязательно, оно само идёт в руки. Но наши герои движутся к нему по-разному, разными темпами, разными путями. Он — по плавной, уходящей в невидимую даль горизонтали, отдавшись стихийному течению, наслаждаясь самим этим движением, не ставя себе цели и даже не думая о ней; она — по сокрушительной вертикали, как в пропасть с обрыва, чтобы или накрыть вожделенную цель, или разбиться вдребезги. Если символом характера и судьбы героя выступает движение с поднятыми вёслами по течению реки — то есть слиянность с общим потоком, доверительное полагание на волю случая, на объективное течение самой жизни, то образ-символ Асиного характера — это «зависание» «на уступе стены, прямо над пропастью» (207) — своего рода аналоге скалы Лорелеи, это одновременная готовность и взлететь ввысь, и сорваться вниз, но никак не покорное движение по течению.

Хорошо понимающий свою сестру Гагин в трудном для него разговоре с Н. Н., затеянном в надежде на возможность счастливого разрешения Асиных душевных терзаний, в то же время невольно, но очень точно и необратимо противопоставляет Асю её избраннику, да и самому себе: «…Мы с вами, благоразумные люди, и представить себе не можем, как она глубоко чувствует и с какой невероятной силой высказываются в ней эти чувства; это находит на нее так же неожиданно и так же неотразимо, как гроза» (230).

Категорическая неспособность «подойти под общий уровень» (220); страстность натуры («у ней ни одно чувство не бывает вполовину» /220/); тяготение к противоположным, предельным воплощениям женского начала (с одной стороны, её влечёт к себе гётевская «домовитая и степенная» /214/ Доротея, с другой — таинственная погубительница и жертва Лорелея); совмещение серьёзности, даже трагедийности мироощущения с детскостью и простодушием (между рассуждениями о сказочной Лорелее и выражением готовности «пойти куда-нибудь далеко, на молитву, на трудный подвиг» вдруг возникает воспоминание о том, что «у фрау Луизе есть чёрный кот с жёлтыми глазами» /223/); наконец, живость темперамента, подвижность, изменчивость — всё это составляет очевидный контраст тому, что свойственно Н. Н., что характерно для её брата. Отсюда и страх Гагина: «Порох она настоящий. …Беда, если она кого полюбит!», и его растерянное недоумение: «Я иногда не знаю, как с ней быть» (221); и его предостережение самому себе и Н. Н.: «С огнем шутить нельзя…» (231).

И наш герой, безотчётно любящий Асю, томящийся жаждой счастья, но не готовый, не спешащий эту любовную жажду утолить, вполне осознанно, очень трезво и даже по-деловому приобщается к хладнокровному благоразумию её брата: «Мы с вами, благоразумные люди…» — так начинался этот разговор; «…Мы принялись толковать хладнокровно по мере возможности о том, что нам следовало предпринять» (232), — так безнадежно для Аси он заканчивается. Это объединение («мы», «нам») благоразумных, хладнокровных, рассудительных и положительных мужчин против девушки, которая — порох, огонь, пожар; это союз благонравных филистеров против неуправляемой и непредсказуемой стихии любви.

Тема филистерства (обывательской эгоистичной ограниченности) не лежит на поверхности рассказа и, на первый взгляд, акцентирование её может показаться надуманным. Само слово «филистеры» звучит лишь однажды, в рассказе о студенческом празднике, на котором пирующие, то есть нарушающие привычный порядок студенты ритуально бранят этих самых филистеров — трусливых блюстителей неизменного порядка, и больше оно ни разу в тексте повести не встречается, а по отношению к её героям кажется вообще неприменимым.

Тонко чувствующий, чуткий, гуманный и благородный Н. Н. вроде бы никак не подходит под это определение. Чрезвычайно привлекательным и абсолютно не похожим на заскорузлого обывателя предстает перед читателем и Гагин. Его внешнее обаяние («Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят. У Гагина было именно такое лицо…» /203/) является отражением душевной грации, которая так располагает к нему Н. Н.: «Это была прямо русская душа, правдивая, честная, простая…» (210). «…Не полюбить его не было возможности: сердце так и влеклось к нему» (210). Объясняется это расположение не только объективными достоинствами Гагина, но и несомненной душевной и личностной близостью его Н. Н., очевидным сходством между собой молодых людей.

Мы не видим главного героя повести со стороны, всё, что мы узнаём о нём, рассказывает и комментирует он сам, но все его проявления, поступки (до определенного момента!), его замечания и комментарии, его отношение к окружающим и отношение окружающих к нему — всё это несомненно свидетельствует о том, что его тоже невозможно было не полюбить, что к нему тоже влеклись сердца, что он вполне заслужил высокую аттестацию своего самого беспощадного критика — Н. Г. Чернышевского: «Вот человек, сердце которого открыто всем высоким чувствам, честность которого непоколебима, мысль которого приняла в себя все, за что наш век называется веком благородных стремлений» . Но сходство Н. Н. с Гагиным является не только положительным опознавательным знаком, но и тревожным, компрометирующим сигналом. В «пожароопасной» ситуации влюбленный Н. Н. ведет себя так же, как влекущийся к творческим свершениям Гагин: «Пока мечтаешь о работе, так и паришь орлом: землю, кажется, сдвинул бы с места — а в исполнении тотчас ослабеешь и устаешь» (207). Выслушавший это признание Н. Н. старается ободрить товарища, но мысленно ставит безоговорочный и безнадёжный диагноз: «…Нет! трудиться ты не будешь, сжаться ты не сумеешь» (210). Не потому ли он так уверен в этом, что знает это изнутри, из себя, так же как его двойник Гагин знает про него: «вы не женитесь» (232)…

«Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» (232) — вот он, образчик филистерской логики, которая вытесняет и поэтический настрой, и жажду счастья, и душевное благородство. Эта та самая логика, которая в другом знаменитом произведении русской литературы будет ужата до классической формулы филистерского — «футлярного» — существования: «Как бы чего не вышло…

Настрой, с которым герой идёт на свидание, вновь актуализирует, выводит на поверхность повествования пушкинскую формулу счастья, но делает это парадоксальным, «наоборотным» образом. Герой помнит о своём порыве, но словно дистанцируется от него вопросом-воспоминанием: «А ещё четвёртого дня в этой лодке, уносимой волнами, не томился ли я жаждой счастья?» [Здесь и далее выделено мной. — Г.Р.] Герой не может не понимать: «Оно стало возможным…»; он честно признаётся себе в том, что только в нём теперь дело, только за ним остановка «…и я колебался, я отталкивал», но, словно уходя от последней ответственности, прячется за какой-то мифический, надуманный, несуществующий императив: «я должен был оттолкнуть его прочь…» (233). Выделенные нами слова, составляющие смысловой каркас размышлений героя перед решающим объяснением, с одной стороны, отсылают к Пушкину, а с другой — опровергают/дополняют его.

Возможность соединения, которая в момент последнего свидания героями «Евгения Онегина» безвозвратно утеряна, у героев «Аси» есть. Долженствование, которое там не подлежало сомнению, ибо речь шла о долге супружеской верности, в данном случае просто отсутствует: ни Н. Н., ни Ася никому ничего не должны, кроме как самим себе быть счастливыми. Многократно апеллирующий к некоему долгу перед Гагиным уже во время свидания, герой откровенно лукавит: Гагин приходил к нему накануне не для того, чтобы воспрепятствовать, а для того, чтобы содействовать счастью сестры и горячечным, по её просьбе, отъездом не разбить ей сердце, не сломать жизнь. Нет, Гагин никак не годится на роль неумолимого Тибальта. Как не справился с ролью Ромео и господин Н. Н. Ни волнующая и беззащитная близость Аси во время свидания — её неотразимый взгляд, трепет её тела, её покорность, доверительное и решающее «Ваша…», ни ответный огонь в собственной крови и минутный самозабвенный порыв навстречу Асе — ничто не перевешивает таящегося в глубине души Н. Н. страха («Что мы делаем?») и неготовности взять ответственность на себя, а не перелагать её на другого: «Ваш брат… ведь он всё знает… /…/ Я должен был ему всё сказать».

Асино ответное недоумение «Должны?» абсолютно совпадает с читательской реакцией на происходящее во время свидания. Чам герой чувствует нелепость своего поведения: «Что я говорю?», — думает он, но продолжает в том же духе… Он обвиняет Асю в том, что она не сумела скрыть от брата своих чувств (?!), заявляет, что теперь «все пропало» (?!), «все кончено» (?!) и при этом «украдкой» наблюдает за тем, как краснеет ее лицо, как ей «стыдно становилось и страшно». «Бедное, честное, искреннее дитя» — такой видит Асю рассказчик по прошествии двадцати лет, но во время свидания она не услышит даже онегинского холодного, но уважительного признания: «Мне ваша искренность мила» ; тургеневский герой по достоинству оценит эту искренность лишь с безнадежного и непреодолимого расстояния.

Бесхитростной, простодушной, страстно влюблённой Асе и в голову не могло прийти, что сокрушительные формулы «все пропало», «все кончено» — это всего лишь защитная риторика потерявшегося молодого человека, что, придя на свидание, герой «еще не знал, чем оно могло разрешиться», что слова, которые он произносил и которые звучали так безнадёжно категорично, скрывали внутреннее смятение и беспомощность. Бог знает, сколько бы это длилось и чем кончилось — плыть по течению ведь можно бесконечно. Но падать с обрыва бесконечно нельзя: Асе достало решимости назначить свидание, достало её и на то, чтобы прервать его, когда продолжение объяснений показалось бессмысленным.

Плачевный итог этой сцены — грустная пародия на финал «Евгения Онегина». Когда Ася «с быстротою молнии бросилась к двери и исчезла», — герой остался стоять посреди комнаты, «уж точно, как громом пораженный». Использованные здесь метафора и сравнение акцентируют мотив грозы, огня, который на протяжении всей повести служит воплощением Асиного характера и Асиной любви; в рамках эпизода эти приёмы задают динамику развития образа: она исчезла «с быстротою молнии» — он остался стоять, «как громом пораженный». Но, кроме того, и это здесь едва ли не главное, фраза «уж точно, как громом поражённый» отсылает читателя к пратексту:

Она ушла. Стоит Евгений,
Как будто громом поражён.

Эта отсылка многократно усиливает, усугубляет трагическую нелепость случившегося. Там — «буря ощущений» в душе Онегина, порождённых таким желанным для него Татьяниным признанием в любви и таким правомерно безоговорочным её отказом этой любви отдаться. Здесь — полное душевное смятение и неразбериха при абсолютном отсутствии объективных проблем: «Я не понимал, как могло это свидание так быстро, так глупо кончиться — кончиться, когда я и сотой доли не сказал того, что хотел, что должен был сказать, когда я ещё сам не знал, чем оно могло разрешиться…». Там — «шпор незапный звон раздался» и показался муж как олицетворение законного и непреодолимого препятствия счастью. Здесь появляется фрау Луизе, содействовавшая любовному свиданию и всем своим изумленным видом — «приподняв свои жёлтые брови до самой накладки» — подчеркивающая грустный комизм ситуации. С Онегиным мы расстаемся «в минуту, злую для него» , Н. Н. выходит из комнаты, где происходило свидание, и из соответствующего эпизода повести, по его же собственному определению, «как дурак» (235 — 236).

Но, в отличие от романа Пушкина, повесть Тургенева неудачным объяснением героев не заканчивается. Н. Н. даётся — и это редчайший, уникальный, случай, «контрольное» испытание и вместе с тем демонстрация закономерности, неизбежности происходящего — ещё один шанс, возможность всё исправить, объясниться если не с Асей, то с её братом, попросить у него её руки.

То, что герой переживает после так глупо кончившегося свидания, вновь и вновь отсылает нас к пушкинскому тексту.

Пушкинская триада — досада, безумство, любовь — у Тургенева усилена и подчеркнута повторением. Чужой опыт подключается к опыту просвещённого, чуткого и восприимчивого Н. Н. — не для того ли, чтобы он мог избежать чужих и не наделать своих ошибок? Приходит, наконец, и решимость, вырастают крылья, возникает уверенность в обратимости, исправимости случившегося, в возможности, близости, уловимости счастья. Не как обещание, а как торжество обретения звучит для героя ритуальная песнь соловья: «…Мне казалось, он пел мою любовь и мое счастье» (239). Но так только казалось…

А читателю, в свою очередь, может показаться, что и этот второй, так щедро подаренный герою судьбой (и авторской волей) шанс Н. Н. упускает исключительно по причине собственного безволия и нерешительности: он «чуть было» не выказал своей созревшей решимости просить Асиной руки, «но такое сватанье в такую пору…». И вновь беспечное полагание на естественное течение событий: «завтра все будет решено», «завтра я буду счастлив» (239). И эта же беспечность — в том, что, хотя поначалу «не хотел смириться» с случившимся, «долго упорствовал» в надежде настигнуть Гагиных, однако в конце концов «не слишком долго грустил» и «даже нашёл, что судьба хорошо распорядилась, не соединив …[его. — Г.Р.] с Асей» (242). «Компрометирующий» отсвет отбрасывает на героя и сопоставление его с хорошенькой служанкой Ганхен, которая искренностью и силой своего горя из-за потери жениха весьма впечатлила Н. Н. перед предстоявшим свиданием с Асей и направила его мысли в невесёлое русло, а в момент отъезда из З. вслед за Гагиными, которых он всё-таки надеялся отыскать, Н. Н. вдруг вновь увидел Ганхен, ещё бледную, но уже не грустную, в обществе нового ухажёра. И только маленькая статуя мадонны «всё так же печально выглядывала из тёмной зелени старого ясеня» (241), храня верность раз и навсегда приданному ей облику…

Тургенев замечательно тонко и убедительно разрабатывает психологическую мотивировку неизбежности драматического финала — разительное эмоционально-психологическое несовпадение героев. К сказанному на этот счет ранее добавим еще несколько слов. Во время решительного объяснения с Асей герой среди множества нелепых, неловких, беспомощных фраз роняет одну весьма точную и даже справедливую, хотя все равно неуместную в тот момент: «Вы не дали развиться чувству, которое начинало созревать…» (236). Это правда. И хотя, как справедливо пишет В. Н. Недзвецкий, в своём «жертвенно-трагическом уделе вполне равны и одинаково “виновны”, по Тургеневу, как женщины, так и мужчины» и всё сводить к «цельности первых и “дряблости” вторых» действительно «неверно по существу» , но и игнорировать принципиальное различие между поведенческими стратегиями тургеневских женщин и мужчин вряд ли целесообразно, тем более что именно это различие во многом и обусловливает сюжетное движение, лирический накал и итоговый смысл тургеневских произведений.

Максималистке Асе нужно всё и немедленно, сейчас. Её нетерпение можно было бы списать на социально-психологическую ущемлённость, которую она пытается таким образом компенсировать, но так же нетерпеливы и категоричны и другие, изначально абсолютно благополучные «тургеневские девушки», включая самую счастливую из них — Елену Стахову. А Н. Н. — человек прямо противоположной психической организации: «постепеновец» (в данном случае — в самом широком смысле слова), созерцатель, выжидатель. Значит ли это, что он «дряннее отъявленного негодяя» ? Конечно, нет. Дает ли его поведение на rendez-vous основание судить о его общественно-исторической несостоятельности? Для радикальных действий он и в самом деле вряд ли пригоден, но кто сказал, что радикализм есть единственно приемлемый способ решения общественно-исторических задач? Чернышевский вообще далеко уводит читателя от смысла и содержания тургеневской повести и сделанные им выводы можно принять во внимание лишь с учётом того, что в тургеневской повести «главенствующим и определяющим» является не конкретно-исторический, а философско-психологический план» , и именно на этом уровне обнаруживается кардинальное расхождение Тургенева с Пушкиным.

В повести «Ася» можно прочесть историю субъективной вины не сумевшего удержать плывущее в руки счастье героя, можно, при желании, усмотреть в ней и скрытый намёк на общественно-политическую дряблость людей такого типа, как Н. Н.; гораздо более явственно прочитывается драма эмоционально-психологического несовпадения любящих друг друга мужчины и женщины, но в конечном итоге это повесть о невозможности, миражности счастья как такового, о неизбежности и непоправимости утрат, о непреодолимом противоречии между субъективными человеческими устремлениями и объективным течением жизни.

В поведении героя, которое столь искусительно было бы отнести всецело на счёт его слабости, проявляется какая-то неведомая ему самому, но руководящая им закономерность. Независимо от всех вышеизложенных частных обстоятельств, которые в принципе можно изменить, исправить, непоправимо и неизбежно трагическим будет финал. «Завтра я буду счастлив!» — убеждён герой. Но завтра ничего не будет, потому что, по Тургеневу, «у счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее — и то не день, а мгновенье» (239). Этого не знает, не может и не должен знать герой — но знает и понимает всем опытом своей жизни рассказчик, который в данном случае несомненно формулирует авторское мироотношение. Здесь-то и обнаруживается кардинальное, принципиальное, необратимое расхождение с Пушкиным.

В. Узин и в отрадных, обнадеживающих «Повестях Белкина» усмотрел свидетельства «немощности и слепоты человека», лишь волею прихотливого случая не ввергнутого «в бездну мрака и ужаса» , но у Пушкина эта трагическая перспектива присутствует как преодолеваемая усилием его авторской «героической воли» (Мережковский), что и дёт основание М. Гершензону из тех же обстоятельств сделать обнадёживающий вывод: «…Пушкин изобразил жизнь-метель не только как властную над человеком стихию, но как стихию умную, мудрейшую самого человека. Люди, как дети, заблуждаются в своих замыслах и хотениях, — метель подхватит, закружит, оглушит их, и в мутной мгле твёрдой рукой выведет на правильный путь, куда им, помимо их ведома, и надо было попасть» . Тургенев художественно реализует скрытый трагический потенциал пушкинского дискурса.

«Счастье было так возможно, так близко…» — говорит Пушкин, относя трагическое «но» на волю частного случая и предъявляя доказательства принципиальной возможности счастья в «Повестях Белкина» и «Капитанской дочке». По Тургеневу, счастье — полновесное, долговременное, прочное — не существует вообще, разве только как ожидание, предчувствие, канун, самое большее — мгновение. «…Жизнь не шутка и не забава, жизнь даже не наслаждение… жизнь — тяжелый труд. Отречение, отречение постоянное — вот её тайный смысл, её разгадка» , — эти финальные строки «Фауста» выражают и сокровенную идею «Аси», и глубинную идею творчества Тургенева в целом.

Трагический смысловой остаток тургеневских произведений выступает безусловным отрицанием того жизнеутверждающего пафоса, которым исполнено творчество Пушкина. Но, расходясь с Пушкиным в осмыслении экзистенциальных вопросов человеческого бытия, Тургенев был несомненно верен Пушкину и солидарен с ним в благоговении перед «святыней красоты» и способности созидать эту красоту в своем творчестве. Даже трагические итоги своих произведений он умел насыщать такой возвышенной поэзией, что звучащие в них боль и грусть даруют читателю утоление и отраду. Именно так — безнадёжно грустно и в то же время возвышенно поэтично, светло — завершается «Ася»: «Осуждённый на одиночество бессемейного бобыля, доживаю я скучные годы, но я храню, как святыню, её записочки и высохший цветок гераниума, тот самый цветок, который она некогда бросила мне из окна. Он до сих пор издаёт слабый запах, а рука, мне давшая его, та рука, которую мне только раз пришлось прижать к губам моим, быть может, давно уже тлеет в могиле… И я сам — что сталось со мною? Что осталось от меня, от тех блаженных и тревожных дней, от тех крылатых надежд и стремлений? Так лёгкое испарение ничтожной травки переживает все радости и все горести человека — переживает самого человека» (242).

С. 134.
Тургенев И.С. Фауст // Собр. соч. в 12 т. Т. 6. М.: Худож. лит., 1978. С.181.

Извечный вопрос на все времена – что же такое счастье? Однозначного ответа нет, каждый понимает его по-своему. Для кого-то в это понятие входит семья и собственный дом, для другого – богатство и материальные блага, ну а третьи во главу угла ставят любовь. А истинное наслаждение испытываешь от чувств, которые взаимны.

Жалко только, что в жизни часто бывают ситуации, когда ждешь и ждешь синюю птицу счастья, а она так и не прилетает. Либо манит высоко в солнечной синеве, а в руки не дается. Именно такое оно настоящее счастье – быстротечное и мимолетное. Оно как миг и не имеет не только завтрашнего дня, но и вчерашнего.

Та самая птица счастья появляется и в жизни героев повести Ивана Сергеевича Тургенева .

Главный герой этого произведения – , бесцельно путешествующий по европейским странам, останавливается в немецком городке и знакомится с молодым художником Гагиным и его сестрой Анной, в домашнем кругу именуемой Асей. Они заводят знакомство, начинают проводить вместе время, дружат.

Молодая семнадцатилетняя девушка привлекает Н.Н., она настоящая, искренняя, естественная, в ней кроется какая-то загадка. Спустя совсем короткое время юноша понимает, что влюблен. Ася сама решается на признание, пишет записку и зовет Н.Н. на свидание, где и происходит объяснение. Девушка открывает молодому человеку душу, вверяет ему свою судьбу. Она чиста и невинна, считает Н.Н. героем, который способен решить все ее проблемы.

Но молодой человек не так тверд и решителен, как девушка. О том, что его чувства также глубоки и сильны, он понимает лишь спустя мгновение, когда уже потерян шанс, когда , устав ждать того единственного слова, просто убегает из этой темной и тесной комнаты, где и крылья то расправить не получится, не то, что на них парить.

Синяя птица была так близко, она просто выпархивает из рук. Примечателен и тот факт, что автор сравнивает Асю с маленькой птичкой, которая и сама уже настоящее счастье. Она смогла бы изменить жизнь Н.Н., наполнить ее настоящими эмоциями, искренностью и любовью. А так, без этой девушки, он обречен просто на жалкое существование, на отсутствие семьи, на безрадостные однообразные серые дни.

Герой сам во всем виноват. Он не может отдаться чувствам. Он медлит, боится, взвешивает все «за» и «против». А счастье любит смелых, тех, кто решительно бросается в омут с головой.

Тургенев пытается показать читателю, насколько близко было счастье, насколько оно было возможно. Но герой не смог его удержать. Его даже жалко и совсем не хочется винить, ведь смысл жизни утерян и подобных чувств больше не испытать.

У счастья нет завтрашнего дня – этот факт подтверждается повестью. Глядя на героя этого произведения, мы понимаем, что счастье не случится, если отдаться сомнениям и страху, если действовать не в ладах с сердцем, а доверять только разуму, если медлить и сидеть в нерешительности. Нужно ловить свою птицу за хвост, решил идти по счастливому пути – иди и не сворачивай. Ни за что. Никогда!