Рассказ об обмане исаака иаковом на древнеанглийском перевод

ÁÈÁËÈß. ÂÅ×ÍÛÉ ÇÀÂÅÒ.
Êíèãà òðåòüÿ.

Àðèíà Ðàäè ÎÍÎÂÀ

ÁÛÒÈÅ.

ÃËÀÂÀ 35.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:1 Ðå÷å æå Áîãú êî Èàêîâó: âîñòàâú âçûäè íà ìåñòî Âåôèëü, è æèâè òàìî, è ñîòâîðè òàìî æåðòâåííèêú Áîãó ÿâëüøåìóñÿ òåáå, åãäà áåæàëú åñè îò­ ëèöà Èñàâà áðàòà òâîåãî.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:1 Áîã ñêàçàë Èàêîâó: âñòàíü, ïîéäè â Âåôèëü è æèâè òàì, è óñòðîé òàì æåðòâåííèê Áîãó, ÿâèâøåìóñÿ òåáå, êîãäà òû áåæàë îò ëèöà Èñàâà, áðàòà òâîåãî.

          È âîò òóò ìû âèäèì, ÷òî âíîâü Èàêîâó ãîâîðèò Áîã, êîòîðûé åãî íå îñòàâëÿåò, à âåçäå ñîïðîâîæäàåò. Ãîâîðèò æå Áîã Èàêîâó: âñòàíü è âçîéäè íà ìåñòî Âåôèëü, è æèâè òàì, è ñîòâîðè òàì æåðòâåííèê Áîãó, ÿâèâøåìóñÿ òåáå, êîãäà áåæàë îò ëèöà Èñàâà áðàòà òâîåãî.
           ñëîâå «Âåôèëü» ñòîèò äðåâíåñëàâÿíñêàÿ áóêâà «Ôèòà», îêðóæ¸ííàÿ äâóìÿ ãëàñíûìè áóêâàìè «å» è «è», áëàãîäàðÿ ýòîìó ñàìî ñëîâî ÷èòàåòñÿ, êàê «Âåéåõôèëü». À òåïåðü âñïîìèíàéòå, ãäå â ñàìîì íà÷àëå ïîâåñòâîâàíèÿ êíèãè Áûòèå âû óæå ÷èòàëè ýòî ñëîâîñî÷åòàíèå. Áîã íàïðàâëÿåò Èàêîâà òóäà, ãäå ôàêòè÷åñêè íà÷èíàëñÿ ïîõîä ïî æèçíè åãî äàë¸êîãî ïðàäåäà Àâðààìà – íà ðîäèíó åãî ïðåäêîâ.
   
          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:2 Ðå÷å æå Èàêîâú äîìó ñâîåìó è âñåìú èæå ñú íèìú: ïîâåðçèòå áîãè ÷óæäûÿ, èæå ñú âàìè, îò­ ñðåäû âàñú è î÷èñòèòåñÿ, è èçìåíèòå ðèçû ñâîÿ:
35:3 è âîñòàâøå âçûäåìú âú Âåôèëü è ñîòâîðèìú òàìî æåðòâåííèêú Áîãó ïîñëóøàâøåìó ìåíå âú äåíü ñêîðáåíiÿ, èæå áûñòü ñî ìíîþ è ñïàñå ìÿ íà ïóòè, âú îíüæå õîäèõú.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:2 È ñêàçàë Èàêîâ äîìó ñâîåìó è âñåì áûâøèì ñ íèì: áðîñüòå áîãîâ ÷óæèõ, íàõîäÿùèõñÿ ó âàñ, è î÷èñòèòåñü, è ïåðåìåíèòå îäåæäû âàøè;
35:3 âñòàíåì è ïîéäåì â Âåôèëü; òàì óñòðîþ ÿ æåðòâåííèê Áîãó, Êîòîðûé óñëûøàë ìåíÿ â äåíü áåäñòâèÿ ìîåãî è áûë ñî ìíîþ [è õðàíèë ìåíÿ] â ïóòè, êîòîðûì ÿ õîäèë.

          Î÷åíü ïîêàçàòåëüíû äåéñòâèÿ è ñëîâà Èàêîâà, êîòîðûé ãîâîðèò æåíùèíàì, êîòîðûõ çàáðàë ñ ñîáîé èç ãîðîäà, ÷òîáû òå áðîñèëè ÷óæäûõ áîãîâ, êîòîðûå åñòü ó íèõ, î÷èñòèëèñü è èçìåíèëè ñâîè îäåæäû. Äåéñòâèòåëüíî, âîñòî÷íûå æåíùèíû îäåâàëèñü ñîâñåì íå òàê, êàê ñëàâÿíñêèå æåíùèíû, à âåäü äàæå îäåæäà ïîêàçûâàåò äóøó æåíùèíû – òî ëè äóøà ÷¸ðíàÿ, êàê è æåíùèíà, ñêðûòàÿ ïîä ÷åðíîé ïàðàíäæîé, òî ëè äóøà ðàçâðàòíàÿ, êàê è æåíùèíà ñ ãîëûì ïóïêîì, åëå ïðèêðûòàÿ ïðîçðà÷íûìè âîñòî÷íûìè øàðîâàðàìè. À òî ëè ýòî ñêðîìíàÿ è êðàñèâàÿ äóøà ñëàâÿíñêîé æåíùèíû, îäåòîé â êðàñèâûé ñàðàôàí äî ïÿò, ðàñøèòûé âðó÷íóþ öâåòàìè è ñëàâÿíñêèìè óçîðàìè. Òàê è ñåé÷àñ äóøó æåíùèíû äåìîíñòðàòèâíî ïîêàçûâàåò å¸ îäåæäà – òî ëè ýòî ðàçâðàòíàÿ êîðîòêàÿ þáêà, îãîëèâøàÿ äîíåëüçÿ íîãè, è òàêîé æå îòêðûòûé «òîï», êàê ýòî ïðèíÿòî íàçûâàòü ñåé÷àñ, òî ëè ýòî äæèíñû â ëîõìîòüÿõ è ñ ìîäíûìè äûðêàìè íà ñàìûõ îòêðîâåííûõ ìåñòàõ, êîòîðûå íîðìàëüíàÿ æåíùèíà äîëæíà ïðèêðûâàòü. Äóøà æåíùèíû, îäåâàþùåé òàêóþ îäåæäó, îòêðîâåííî ñëåïà è äàâíî ïîäâåðæåíà òüìå. Òî ëè ýòî æåíùèíà â êðàñèâîì çàêðûòîì äëèííîì ïëàòüå ñ ðóêàâàìè. Òàêóþ óòîí÷¸ííóþ äóøó âèäíî èçäàëåêà, èáî îíà ñâåòèòñÿ ñâåòîì. Òàê ÷òî íå ïðîñòî òàê Èàêîâ ãîâîðèò æåíùèíàì «è èçìåíèòå ðèçû ñâîÿ». 
          È äàëåå Èàêîâ ïðåäëàãàåò ñâîåìó äîìó è âñåì áûâøèì ñ íèì – âñòàíåì è âçîéäåì â Âåôèëü è ñîòâîðèì òàì æåðòâåííèê Áîãó, êîòîðûé íèêîãäà íå îñòàâëÿë Èàêîâà è ñïàñ åãî â ïóòè, ãäå îí õîäèë.  ñâîèõ ñëîâàõ Èàêîâ íåñ¸ò ñâåò Áîãà äðóãèì çàáëóäøèì äóøàì, êàêèì êîãäà-òî áûë è îí ñàì. Ýòèìè ðå÷àìè Èàêîâ âåä¸ò ïðîñâåòèòåëüñêóþ äåÿòåëüíîñòü, êàê ýòî ãîâîðèòñÿ â ñîâðåìåííîì ìèðå.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:4 È âäàøà Èàêîâó áîãè ÷óæäûÿ, èæå áÿõó âú ðóêàõú èõú, è óñåðÿçè ÿæå âî óøåñàõú èõú: è ñêðû ÿ Èàêîâú ïîäú òåðåâèíôîìú èæå âú Ñèêèìåõú: è ïîãóáè ÿ äî äíåøíÿãî äíå.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:4 È îòäàëè Èàêîâó âñåõ áîãîâ ÷óæèõ, áûâøèõ â ðóêàõ èõ, è ñåðüãè, áûâøèå â óøàõ ó íèõ, è çàêîïàë èõ Èàêîâ ïîä äóáîì, êîòîðûé áëèç Ñèõåìà. [È îñòàâèë èõ áåçâåñòíûìè äàæå äî íûíåøíåãî äíÿ.]

          ×òî òàêîå «è ñêðû ÿ Èàêîâ ïîä òåðåâèíôîì èæå â Ñèêèìåõ»?  ñëîâå «òåðåâèíôîì» ñòîèò áóêâà «Ôèòà», ýòî ñëîâî çâó÷èò, êàê «òåðåâèíîôîì». Ýòî ñëîâî ìû óæå ðàçáèðàëè. Ýòî íå ñëîâî, à ñëîâîñî÷åòàíèå èç ñëî⠖ òå ðåâèí î ôîì.  ýòîì ñòèõå ãîâîðèòñÿ, ÷òî òå æåíùèíû, êîòîðûõ çàáðàëè áðàòüÿ Äèíû èç ýòîãî ãîðîäà, îòäàëè Èàêîâó áîãè ÷óæäûÿ, êîòîðûå áûëè â ðóêàõ èõ, è ñåðüãè, ÷òî áûëè â óøàõ èõ, è ñêðûë èõ Èàêîâ ïîä ðåâ òåõ, ðåâóùèõ ð¸âîì î òîì, ÷òî â Ñèêèìåõ: è ïîãóáèë èõ äî ñåãîäíÿøíåãî äíÿ. Êîíå÷íî, êîãäà æåíùèí çàáèðàëè èç ãîðîäà, äà åù¸ è ïîðóáèëè èõ ìóæ÷èí, çàáðàëè ó íèõ èõ ÷óæäûõ áîãîâ è ñåðüãè, ÷òî áûëè â èõ óøàõ, ýòè æåíùèíû ïëàêàëè è ðåâåëè ð¸âîì, èáî, õîòü è îáðàùàëñÿ ê íèì Èàêîâ ñ ïðàâåäíîé ðå÷üþ, íî çà òàêîé êîðîòêèé ñðîê äî æåíùèí åù¸ íå äîõîäèëà ïðàâåäíîñòü åãî äåéñòâèé. Îíè ðûäàëè ïî ñâîèì ìóæ÷èíàì è ïî ñâîèì óñòîÿì æèçíè. À ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê, íå ïîíèìàÿ çíà÷åíèå ýòîé ôðàçû, èëè íå æåëàÿ ïîíÿòü, íàïèñàë, ÷òî Èàêîâ «çàêîïàë èõ ïîä äóáîì», äà åù¸ è ñëîâà «â Ñèêèìåõ» çàìåíèë íà «áëèç Ñèõåìà».  Ñèêèìåõ – Ñèêèìà, òî åñòü, òî ìåñòî, ãäå ñåêëè ìå÷îì – ñåêèìà. Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê óïîðíî óâîäèò ÷èòàòåëÿ îò ÿâíî ñëûøèìîé çäåñü äðåâíåñëàâÿíñêîé ðå÷è.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:5 È âîçäâèæåñÿ Èçðàèëü îò­ Ñèêèìîâú, è áûñòü ñòðàõú Áîæié íà ãðàäåõú, èæå îêðåñòú èõú: è íå ãíàøà âñëåäú ñûíîâú Èçðàèëåâûõú.
35:6 Ïðièäå æå Èàêîâú âú Ëóçó, ÿæå åñòü âú çåìëè Õàíààíñòåé, ÿæå åñòü Âåôèëü, ñàìú è âñè ëþäiå, èæå áÿõó ñú íèìú,
35:7 è ñîçäà òàìî æåðòâåííèêú, è ïðîçâà èìÿ ìåñòó òîìó Âåôèëü: òàìî áî ÿâèñÿ åìó Áîãú, åãäà áåæàøå îíú îò­ ëèöà Èñàâà áðàòà ñâîåãî.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:5 È îòïðàâèëèñü îíè [îò Ñèõåìà]. È áûë óæàñ Áîæèé íà îêðåñòíûõ ãîðîäàõ, è íå ïðåñëåäîâàëè ñûíîâ Èàêîâëåâûõ.
35:6 È ïðèøåë Èàêîâ â Ëóç, ÷òî â çåìëå Õàíààíñêîé, òî åñòü â Âåôèëü, ñàì è âñå ëþäè, áûâøèå ñ íèì,
35:7 è óñòðîèë òàì æåðòâåííèê, è íàçâàë ñèå ìåñòî: Ýë-Âåôèëü, èáî òóò ÿâèëñÿ åìó Áîã, êîãäà îí áåæàë îò ëèöà [Èñàâà] áðàòà ñâîåãî.

          Î, äîðîãèå ÷èòàòåëè, òåïåðü âû ÿñíî âèäèòå ñâîèìè ñîáñòâåííûìè ãëàçàìè, êàê èç ýòèõ ñòèõîâ ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê óáèðàåò ñëîâî «Èçðàèëü», èáî îí íå ìîæåò ïîíÿòü, êàê ýòî Èçðàèëü äâèíóëñÿ îò Ñèêèìîâ, è íå ìîæåò ýòîãî äîïóñòèòü â ñâî¸ì òåêñòå.  À âñ¸ äî ãåíèàëüíîãî ïðîñòî – ëþäè, íåñóùèå ñâåò è ðå÷è Áîãà òóäà, ãäå æèâóò ëþäè – Èçðàèëü – äâèíóëèñü îò Ñèêèìîâ (òî åñòü, ïîñå÷¸ííûõ ìå÷îì), à íå «îïðàâèëèñü îíè [îò Ñèõåìà]». Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê âñ¸ ïåðåâðàë, à äëÿ òîãî, ÷òîáû íàïóñòèòü áîëüøå òóìàííîñòè, åù¸ è âçÿë â ñêîáêè òî, ÷òî ïåðåâðàë.  È ìåñòî æåðòâåííèêà òîæå ïåðåâðàë, íàçâàâ åãî «Ýëü-Âåôèëü», íà âîñòî÷íûé ëàä, âìåñòî «Âåôèëü», ÷òî îçíà÷àåò «âååò õâèëÿ» (âååò âîëíà). Î çíà÷åíèè ýòîãî ñëîâà ïîäðîáíåå áóäåò ñêàçàíî íèæå.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:8 Óìðå æå Äåâîðà, äîèëèöà Ðåâåêêèíà, è ïîãðåáîøà þ íèæå Âåôèëÿ ïîäú äóáîìú, è ïðîçâà èìÿ åìó äóáú ïëà÷à.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:8 È óìåðëà Äåâîðà, êîðìèëèöà Ðåâåêêèíà, è ïîãðåáåíà íèæå Âåôèëÿ ïîä äóáîì, êîòîðûé è íàçâàë Èàêîâ äóáîì ïëà÷à.

          Îáðàòèòå âíèìàíèå, ÷èòàòåëè, ÷òî ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê íèêàê íå ïîíèìàåò, ÷òî òàì, ãäå â ñòèõàõ Áèáëèè íå ñêàçàíî, êòî íàçâàë – âñå íàçâàíèÿ íà Çåìëå äàþòñÿ Áîãîì. À ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä âåçäå â òàêèõ ìåñòàõ âñòàâëÿåò ñâîè ñîáñòâåííûå èçìûøëåíèÿ. Òàê è çäåñü. Ñêàçàíî «è ïðîçâà èìÿ åìó äóá ïëà÷à».  ýòîì ñòèõå íåò óïîìèíàíèÿ èìåíè Èàêîâà, íî ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê îïÿòü ñàìîñòîÿòåëüíî âïèñûâàåò, ÷òî Èàêîâ íàçâàë äóáîì ïëà÷à.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:9 ßâèñÿ æå Áîãú Èàêîâó åùå âú Ëóçå, åãäà ïðièäå îò­ Ìåñî­ïîòàìiè Ñèðñêiÿ, è áëàãîñëîâè åãî Áîãú
35:10 è ðå÷å åìó Áîãú: èìÿ òâîå íå ïðîçîâåòñÿ êòîìó Èàêîâú, íî Èçðàèëü áóäåòú èìÿ òåáå. È íàðå÷å èìÿ åìó Èçðàèëü.
35:11 Ðå÷å æå åìó Áîãú: Àçú Áîãú òâîé: ðàñòè è ìíîæèñÿ: ÿçûöû è ñîáðàíiÿ ÿçûêîâú áóäóòú îò­ òåáå, è öàðiå èçú ÷ðåñëú òâîèõú èçûäóòú:
35:12 è çåìëþ, þæå äàõú Àâðààìó è Èñààêó, òåáå äàõú þ, òåáå áóäåòú, è ñåìåíè òâîåìó ïî òåáå äàìú çåìëþ ñiþ.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:9 È ÿâèëñÿ Áîã Èàêîâó [â Ëóçå] ïî âîçâðàùåíèè åãî èç Ìåñîïîòàìèè, è áëàãîñëîâèë åãî,
35:10 è ñêàçàë åìó Áîã: èìÿ òâîå Èàêîâ; îòíûíå òû íå áóäåøü íàçûâàòüñÿ Èàêîâîì, íî áóäåò èìÿ òåáå: Èçðàèëü. È íàðåê åìó èìÿ: Èçðàèëü.
35:11 È ñêàçàë åìó Áîã: ß Áîã Âñåìîãóùèé; ïëîäèñü è óìíîæàéñÿ; íàðîä è ìíîæåñòâî íàðîäîâ áóäåò îò òåáÿ, è öàðè ïðîèçîéäóò èç ÷ðåñë òâîèõ;
35:12 çåìëþ, êîòîðóþ ß äàë Àâðààìó è Èñààêó, ß äàì òåáå, è ïîòîìñòâó òâîåìó ïî òåáå äàì çåìëþ ñèþ.

           Ðàçáèðàåì ýòè ñòèõè. ßâèëñÿ æå Áîã Èàêîâó åù¸ â Ëóçå, êîãäà ïðèø¸ë îò Ìåñîïîòàìèè Ñèðñêèÿ, è áëàãîñëîâèë åãî Áîã. Ñ ýòîì ñòèõå ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê áåð¸ò â ñêîáêè ñëîâî [â Ëóçå] è óáèðàåò ñëîâî «Ñèðñêèÿ» çà íåíàäîáíîñòüþ. Êîíå÷íî, óïîìèíàíèå äðåâíåãî ñëàâÿíñêîãî ðîäà Ñèðñêèå, äà åù¸ è â óâÿçêå ñ Ìåñîïîòàìèåé, â ýòîì ïîâåñòâîâàíèè äëÿ ñèíîäàëüíîãî ïåðåâîä÷èêà, ÷òî êðàñíàÿ òðÿïêà äëÿ áûêà.
           Äàëåå âíèìàòåëüíî ñðàâíèòå ñòèõ 35:10. Óæå â êîòîðûé ðàç ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê óáèðàåò ãëàâíîå ñëîâî «êòîìó», ðàñêðûâàþùåå ñìûñë âñåé ôðàçû «èìÿ òâî¸ íå ïðîçîâ¸òñÿ êòîìó Èàêîâ, íî Èçðàèëü». Ïî÷åìó â òàêîé ôðàçå ñòîèò ñëîâî «êòîìó» ðàçúÿñíÿëîñü â ïðåäûäóùèõ ãëàâàõ. Íî ñòîèò íàïîìíèòü, ÷òîáû ÷èòàòåëü íå çàáûâàë ýòîãî. «Êòîìó» îçíà÷àåò – ê òîìó, ñ êåì áîðîëñÿ Èàêîâ, òî åñòü «ê òüìå». Èìåííî ïî îòíîøåíèþ ê òüìå èìÿ íå ïðîçîâ¸òñÿ Èàêîâ, à Èçðàèëü. Èç ðà èëü — «Èñõîäÿùèé èç ñâåòà è ðå÷åé Áîãà òàì, ãäå æèâóò ëþäè».
           È âåçäå, ãäå â öåðêîâíîñëàâÿíñêîì ïåðåâîäå ðå÷ü èä¸ò î ÿçûêàõ è «ñîáðàíèÿ ÿçûêîâ áóäåò îò òåáÿ», ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê ïåðåâîäèò, êàê íàðîäû è ìíîæåñòâî íàðîäîâ. Ýòèì ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä óâîäèò ÷èòàòåëÿ îò ãëàâíîé ìûñëè Áèáëèè, ÷òî âñå ÿçûêè íà Çåìëå ïðîèçîøëè îò ñàìîãî ïåðâîãî äðåâíåñëàâÿíñêîãî ÿçûêà. È òîëüêî ïîñëå òîãî, êàê ñàì Áîã ðàçðåøèë ñìåøåíèå ÿçûêîâ íà ïëàíåòå, ïðîèçîøëî îòâåòâëåíèå è ðàçâèòèå äðóãèõ ÿçûêîâ, ïðè÷åì òàê, ÷òî ëþäè ïåðåñòàëè ïîíèìàòü è ñëûøàòü ãîëîñ äðóã äðóãà.
           È âìåñòî ñîâåðøåííî ïîíÿòíîãî âûðàæåíèÿ «è çåìëþ, þæå äàõ Àâðààìó è Èñààêó, òåáå äàõ þ», â êîòîðîì ñëîâî «äàõ» îçíà÷àåò – «äàë» (óæå äàë, â ïðîøåäøåì âðåìåíè), ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê ïèøåò «äàì òåáå» â áóäóùåì âðåìåíè. Ýòèì ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä äà¸ò âîçìîæíîñòü íèâåëèðîâàòü ðàçëè÷íûå èçìûøëåíèÿ íà ïðåäìåò òîãî, ÷òî, åñëè êòî-òî ÷òî-ëèáî è çàïîäîçðèò íåëàäíîå â ïðàâèëüíîñòè ñèíîäàëüíîãî ïåðåâîäà Áèáëèè, òî ýòè ñëîâà â ýòîé ÷àñòè ïîâåñòâîâàíèÿ, êàñàþùèåñÿ èñòîðè÷åñêîé çåìëè, ãäå îáèòàëè ïåðâûå ëþäè, âîçìîæíî, òîëüêî áóäóò êîãäà-òî â äàë¸êîì áóäóùåì, à íå åñòü óæå ñåé÷àñ. Âîò òàêîå õèòðîóìíîå ïðåïîäíåñåíèå ñèíîäàëüíûì ïåðåâîäîì îñíîâ áûòèÿ, äàííûõ Áîãîì íà ïëàíåòå Çåìëÿ.

           Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:13 Âçûäå æå Áîãú îò­ íåãî îò­ ìåñòà, èäåæå ãëàãîëà ñú íèìú:
35:14 è ïîñòàâè Èàêîâú ñòîëïú íà ìåñòå, èäåæå ãëàãîëà ñú íèìú Áîãú, ñòîëïú êàìåííûé, è ïîæðå íà íåìú æåðòâó è âîçëiÿ íà íåãî åëåé:
35:15 è ïðîçâà Èàêîâú èìÿ ìåñòó òîìó, èäåæå ãëàãîëà ñú íèìú Áîãú, Âåôèëü.

           Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:13 È âîñøåë îò íåãî Áîã ñ ìåñòà, íà êîòîðîì ãîâîðèë åìó.
35:14 È ïîñòàâèë Èàêîâ ïàìÿòíèê íà ìåñòå, íà êîòîðîì ãîâîðèë åìó [Áîã], ïàìÿòíèê êàìåííûé, è âîçëèë íà íåãî âîçëèÿíèå, è âîçëèë íà íåãî åëåé;
35:15 è íàðåê Èàêîâ èìÿ ìåñòó, íà êîòîðîì Áîã ãîâîðèë åìó: Âåôèëü.

            ýòèõ ñòèõàõ ïîêàçàòåëüíî òî, ÷òî âíîâü ñëîâî [Áîã] ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê áåð¸ò â ñêîáêè, è âîîáùå íåïðàâèëüíî ïåðåâîäèò âñþ ôðàçó ñòèõà 35:14. Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê óáèðàåò ñëîâà «è ïîæðå íà íåì æåðòâó», à âìåñòî íèõ ïèøåò «è âîçëèë íà íåãî âîçëèÿíèå», ÷òî ñîâñåì àáñóðäíî, èáî ýòè ñëîâà àáñîëþòíî ðàçíûå. ×òî ïðåäñòàâëÿåò ñîáîé äðåâíåñëàâÿíñêîå ñëîâî «ïîæðå»? Ýòî ñëîâî íå îòíîñèòñÿ íè ê åäå, íè ê âîçëèÿíèÿì. ÏÎÆÐÅ ïî äðåâíåñëàâÿíñêîé áóêâèöå îçíà÷àåò «Ïîêîè Îíú Æèçíè Ðåöè Åñòü». Ñîîòâåòñòâåííî, â îáðàçíîì äðåâíåñëàâÿíñêîì ÿçûêå ýòî ñëîâî îçíà÷àåò «âàæíûå ñëîâà Áîãà äëÿ æèçíè â ýòîì ìåñòå». È î÷åíü ïîêàçàòåëüíî, ÷òî äàëåå èä¸ò ôðàçà «è âîçëèë íà íåãî åëåé». Òàêèì îáðàçîì, çäåñü îïèñûâàåòñÿ ñóùåñòâóþùèé è ïîíûíå îáðÿä Ðóññêîé Ïðàâîñëàâíîé öåðêâè íà îñâÿùåíèå äîìà è âñÿêîãî âàæíîãî ìåñòà, êîãäà ñâÿùåííèê õîäèò, íàïðèìåð, ïî äîìó, ÷èòàåò íóæíóþ ìîëèòâó íà îñâÿùåíèå âñÿêîãî äåëà (äîìà), è ïîñëå ýòîãî êðåñòîîáðàçíî ìàæåò öåðêîâíûì ìàñëîì (åëåé) íà óãëàõ, ñòåíàõ è äâåðÿõ äîìà. Òàê è çäåñü ñäåëàë Èàêîâ è íàçâàë èìÿ ìåñòî òîìó, ãäå ãîâîðèë ñ íèì Áîã, Âåôèëü. Ïðè÷åì â äðåâíåñëàâÿíñêîì ñëîâå «Âåôèëü» ñòîèò áóêâà «Ôèòà», ÷òî ìåíÿåò çâóêîâîå ïðî÷òåíèå ñëîâà íà «Âåéàõôèëü». Âåéà õôèëü – âååò âîëíà (õâèëÿ). Ìíîãèå ÷èòàòåëè, íàâåðíîå, ñëûøàëè èçáèòîå ñëîâîñî÷åòàíèå «íàâåÿíî âîëíîé». Òàê âîò, â ýòîì ìåñòå Áîã è ðàçãîâàðèâàë ñ Èàêîâîì íå òàê, êàê ñòîÿò ëþäè è ðàçãîâàðèâàþò. Ñëîâà Áîãà áûëè «íàâåÿíû âîëíîé», êàê ñâåòëûì èíôîðìàöèîííûì ïîòîêîì ìûñëåé, èìåííî ïîýòîìó Èàêîâ äà¸ò òàêîå íàçâàíèå ýòîìó ìåñòó – «Âåéàõôèëü».

            Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:16 [Âîñòàâú æå [Èàêîâú] îò­ Âåôèëÿ, è ïîñòàâè êóùó ñâîþ äàëåå ñòîëïà Ãàäåðú.] Áûñòü æå åãäà ïðèáëèæèñÿ êú õàâðàôå ïðièòè äî çåìëè Åôðàôà, ðîäè Ðàõèëü è âîçáåäñòâîâà âú ðîæäåíiè:
35:17 áûñòü æå âíåãäà æåñòîêî åé ðîäèòè, ðå÷å åé áàáà: äåðçàé, èáî ñåé òåáå åñòü ñûíú.

           Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:16 È îòïðàâèëèñü èç Âåôèëÿ. [È ðàñêèíóë îí øàòåð ñâîé çà áàøíåþ Ãàäåð.] È êîãäà åùå îñòàâàëîñü íåêîòîðîå ðàññòîÿíèå çåìëè äî Åôðàôû, Ðàõèëü ðîäèëà, è ðîäû åå áûëè òðóäíû.
35:17 Êîãäà æå îíà ñòðàäàëà â ðîäàõ, ïîâèâàëüíàÿ áàáêà ñêàçàëà åé: íå áîéñÿ, èáî è ýòî òåáå ñûí.

           È äàëåå èä¸ò ïîâåñòâîâàíèå óæå î äðóãèõ ñîáûòèÿõ, ïîýòîìó î÷åíü ïîêàçàòåëüíî, ÷òî çäåñü öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä÷èê áåð¸ò â ñêîáêè öåëóþ ôðàçó, êàê áû, óòî÷íÿÿ, ÷òî ýòè äðóãèå ñîáûòèÿ ïðîèñõîäèëè âñ¸-òàêè íåäàëåêî îò ýòîãî ìåñòà Âåéàõôèëü. Çäåñü ñêîáêè î÷åíü óìåñòíû, ñìîòðèòå, ÷òî â íèõ ñêàçàíî: [Îòîø¸ë æå [Èàêîâ] îò Âåéàõôèëè, è ïîñòàâèë êóùó ñâîþ äàëåå ñòîëïà Ãàäåð]. Ïðîäîëæàåòñÿ ïîâåñòâîâàíèå î ñòðàíñòâèÿõ Èàêîâà, è óòî÷íÿåòñÿ, ÷òî Èàêîâ îòîøåë îò Âåéàõôèëè. È î÷åíü ïîêàçàòåëüíî, ÷òî â ñêîáêàõ ñòîèò íàçâàíèå ñòîëïà – Ãàäåð. Ýòî òîæå óòî÷íåíèå â ðàçâèòèå ïðåäûäóùåé ôðàçû «ïîæðå æåðòâó». ÃÀÄÅÐ – ïî äðåâíåñëàâÿíñêîé áóêâèöå ýòî «Ãëàãîëèò Àçú Äîáðî Åñòü Ðåöè». Òî åñòü, ýòîò ñòîëï ïîëó÷èë òàêîå íàçâàíèå â îäîáðåíèå ñêàçàííûõ íàä íèì ðå÷åé. Ñèíîäàëüíûé æå ïåðåâîä÷èê è ñòîëï íàçûâàåò áàøíåþ, è, êàê âñåãäà, êóùó íàçûâàåò øàòðîì.

          À äàëåå óæå äåéñòâèòåëüíî èä¸ò ðàññêàç î äðóãèõ ñîáûòèÿõ, ñâÿçàííûõ ñ Èàêîâîì. Âî ôðàçå «Áûñòü æå åãäà ïðèáëèæèñÿ êú õàâðàôå ïðièòè äî çåìëè Åôðàôà» î÷åíü ïîêàçàòåëüíî ñëîâî «êú õàâðàôå», â êîòîðîì âíîâü ñòîèò áóêâà «Ôèòà», êîòîðàÿ èçìåíÿåò çâó÷àíèå ñëîâà íà «ê õàâðàîôå». ×òî òàêîå «õàâðàîô»? Ýòî îçíà÷àåò «ñâèíàðíèê», ïîñêîëüêó ïî-äðåâíåñëàâÿíñêè «õàâðà» îçíà÷àåò «ñâèíüÿ»(õàâðîíüÿ), à áóêâîñî÷åòàíèå «ÎÔ» äðåâíèå ñëàâÿíå äîáàâëÿëè âåçäå, ãäå íóæíî áûëî îáðàçíî ïîêàçàòü îáèòàëèùå êîãî-òî èëè ÷åãî-òî. Ýòî êîðîòêîå îáðàçíîå ñî÷åòàíèå áóêâ «ÎÔ» — Îíú ñ òâ¸ðäûì Ôåðòîì, äàâàëî äðåâíèì ñëàâÿíàì âåëèêîëåïíûå îáðàçû â ðå÷è. Îá ýòîì «ÎÔ» ìû áóäåì ìíîãî ãîâîðèòü äàëåå, îñîáåííî, êîãäà áóäåì ïðàâèëüíî ïîíèìàòü çíà÷åíèå èìåíè Áîãà ÑÀÂÀÎÔ, êîòîðîå âñòðå÷àåòñÿ äàëåå âî ìíîãèõ êíèãàõ Áèáëèè â öåðêîâíîñëàâÿíñêîì è â ñèíîäàëüíîì ïåðåâîäàõ. Ýòî áóêâîñî÷åòàíèå «ÎÔ» æèâ¸ò è ñåé÷àñ âî ìíîãèõ ÿçûêàõ ìèðà, è ïîêàçûâàåò îíî âñ¸ òîò æå îáðàç. Ê ïðèìåðó, âñåì ñåé÷àñ èçâåñòíûå àíãëèéñêèå ñëîâà «îôëàéí» è «îíëàéí», áåç êîòîðûõ ñîâðåìåííîå ÷åëîâå÷åñòâî óæå íå ìîæåò ñóùåñòâîâàòü â îáùåíèè ñ êîìïüþòåðîì. Ïî àíãëèéñêè «ëàéí» — ýòî «ëèíèÿ». Îíëàéí – ýòî çíà÷èò «íà ëèíèè», à «îôðàéí» — âíå ëèíèè. Îôëàéí – îçíà÷àåò âíå ïîäêëþ÷åíèÿ ê Èíòåðíåòó, îòêëþ÷¸ííûé îò Ñåòè. Íåðåäêî ñåé÷àñ ñëîâî «îôëàéí» ïðèìåíÿåòñÿ è â îáûäåííîé æèçíè.  ýòîì ñëó÷àå «îôëàéí» îçíà÷àåò «â ðåàëüíîé æèçíè». Íàïðèìåð, ôðàçà «äàâàé ïîîáùàåìñÿ îôëàéí» çíà÷èò, ÷òî ÷åëîâåê óñòàë îò îáùåíèÿ èñêëþ÷èòåëüíî â ñåòè Èíòåðíåò è õî÷åò âñòðåòèòüñÿ ëè÷íî â ðåàëüíîé æèçíè. Âèäèòå, êàê ìíîãî îáðàçíûõ çíà÷åíèé äà¸ò ýòî áóêâîñî÷åòàíèå «ÎÔ»? Íî âî âñåõ ñëó÷àÿõ îíî îáîçíà÷àåò ìåñòî îáèòàíèÿ êîãî-òî, ÷åãî-òî èëè îñóùåñòâëåíèÿ êàêèõ-ëèáî äåéñòâèé.
            Íî, êàê ãîâîðèòñÿ, âåðí¸ìñÿ ê íàøèì áàðàíàì, à â íàøåì ñëó÷àå — ê ñâèíàðíèêó, ãäå îáèòàþò ñâèíüè. Èàêîâ ïðèáëèçèëñÿ ê ñâèíàðíèêó, êîãäà ïðèøåë ê çåìëå Åôðàôà.  ýòîì ñëîâå «Åôðàôà» òîæå ñòîèò áóêâà «ôèòà», ïîýòîìó îíî çâó÷èò, êàê Åôðàîôà. Òî åñòü, ýòà çåìëÿ íàçâàíà ïî èìåíè ÷åëîâåêà, êîòîðîãî çâàëè Åôðàô, ñîîòâåòñòâåííî çåìëÿ (÷üÿ?) Åôðàîôà. Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê ïèøåò ïðîñòî Åôðàôû. Íî, ãëàâíîå, îí âîîáùå óáèðàåò íåïîíÿòíîå åìó ñëîâî «êú õàâðàîôå» è âìåñòî íåãî ïèøåò «È êîãäà åùå îñòàâàëîñü íåêîòîðîå ðàññòîÿíèå çåìëè äî Åôðàôû».
           À âîò äàëåå èä¸ò ðàññêàç î òîì, ÷òî â ýòî âðåìÿ íà÷àëèñü ðîäû ó Ðàõèëè, è ðîäû áûëè òðóäíûìè, è ñêàçàëà åé áàáêà: äåðçàé, èáî ñåé òåáå åñòü ñûí. Ñèíîäàëüíûé æå ïåðåâîä÷èê ñëîâî «äåðçàé» ïåðåâîäèò, êàê «íå áîéñÿ», ÷òî èìååò ñîâåðøåííî ðàçíîå ñìûñëîâîå çíà÷åíèå.
 
          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:18 Áûñòü æå åãäà îñòàâëÿøå þ äóøà, óìèðàøå áî, ïðîçâà èìÿ åìó ñûíú áîëåçíè ìîåÿ: îòåöú æå ïðîçâà èìÿ åìó Âåíiàìèíú.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:18 È êîãäà âûõîäèëà èç íåå äóøà, èáî îíà óìèðàëà, òî íàðåêëà åìó èìÿ: Áåíîíè. Íî îòåö åãî íàçâàë åãî Âåíèàìèíîì.

         È êîãäà îñòàâëÿëà å¸ äóøà, èáî îíà óìèðàëà, íàçâàëà èìÿ åìó ñûí áîëåçíè ìîåé: îòåö æå íàçâàë èìÿ åìó Âåíèàìèí.
         Ñìîòðèòå, ÷òî äåëàåò ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê – îí ñàìîñòîÿòåëüíî âñòàâëÿåò ñâî¸ åâðåéñêîå èìÿ Áåíîíè (Áåíÿ), âìåñòî «ñûí áîëåçíè ìîåé». Îïÿòü æå âñ¸ ýòî ñäåëàíî äëÿ òîãî, ÷òîáû ëþäè, ÷èòàþùèå Áèáëèþ, ñ÷èòàëè, ÷òî â íåé äåéñòâèòåëüíî îïèñàíà ïîäðîáíàÿ èñòîðèÿ åâðåéñêîãî íàðîäà.
         È èìÿ Âåíèàìèí, êîòîðûì ðåá¸íêà íàçâàë îòåö Èàêîâ, êîòîðûé ñèëüíî ëþáèë èç ñâîèõ æ¸í èìåííî Ðàõèëü, ãîâîðèò î òÿæ¸ëîì äóøåâíîì ñîñòîÿíèè Èàêîâà, î åãî ãîðå. Âåíè àìèí(ü). Òî åñòü, ýòîãî ðåá¸íêà îòåö îáâèíÿåò (âåíè) â ñìåðòè ìàòåðè, èáî ðîäû áûëè òÿæ¸ëûìè, è îíà èõ íå âûíåñëà. È çàâåðøàåò èìÿ ðåá¸íêà ñëàâÿíñêèì «ÀÌÈÍÜ», èáî óïîêîèòñÿ äóøà åå â Ãîñïîäå. Àìèíü – ãëàâíîå ñëîâî â ëþáîé ìîëèòâå, îáðàùàåìîé ê Áîãó â ðóññêîé ïðàâîñëàâíîé öåðêâè.
         ×èòàåì äàëåå.

         Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:19 Óìðå æå Ðàõèëü, è ïîãðåáîøà þ íà ïóòè èïïîäðîìà Åôðàôû: ñiÿ åñòü Âèôëååìú:
35:20 è ïîñòàâè Èàêîâú ñòîëïú íà ãðîáå åÿ: ñåé åñòü ñòîëïú íàäú ãðîáîìú Ðàõèëèíûìú äàæå äî äíå ñåãî.

         Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:19 È óìåðëà Ðàõèëü, è ïîãðåáåíà íà äîðîãå â Åôðàôó, òî åñòü Âèôëååì.
35:20 Èàêîâ ïîñòàâèë íàä ãðîáîì åå ïàìÿòíèê. Ýòî íàäãðîáíûé ïàìÿòíèê Ðàõèëè äî ñåãî äíÿ.

         Óìåðëà Ðàõèëü è ïîãðåáåíà íà ïóòè áåãà ëîøàäåé Åôðàîôà: ýòî åñòü Âèôëååì: è ïîñòàâèë Èàêîâ ñòîëï íà ãðîáå å¸: ýòîò åñòü ñòîëï íàä ãðîáîì Ðàõèëèíûì äàæå äî ñåãî äíÿ.
         ×òî çíà÷èò «íà ïóòè èïïîäðîìà» — «íà ïóòè áåãà ëîøàäåé»? Ýòî çíà÷èò, ÷òî Èàêîâ ïîõîðîíèë Ðàõèëü íåäàëåêî îò òîãî ìåñòà, ãäå îíà óìåðëà – âîçëå ñâèíàðíèêà Åôðàîôà è ïî ïóòè áåãà åãî ëîøàäåé. Ýòî çíà÷èò, ÷òî ìîãèëà Ðàõèëè íàõîäèëàñü âäîëü äîðîãè, ïî êîòîðîé ëîøàäåé âûãîíÿëè èç ñòîéëà íà ïàñòáèùå.
         Ñìîòðèòå, â ñèíîäàëüíîì ïåðåâîäå ïðåäñòàâëåíî «ïî äîðîãå â Åôðàôó, òî åñòü Âèôëååì». Ó ñèíîäàëüíîãî ïåðåâîä÷èêà ýòî ìåñòî íàçûâàåòñÿ è Åôðàô, õîòÿ ýòî èìÿ, è Âèôëååì, òî åñòü, âñ¸ ïåðåïóòàíî. Ñëîâî «èïïîäðîì», ÷òî çíà÷èò «áåã ëîøàäè» óáðàíî ñîâñåì.
         Ñåé÷àñ ïðèíÿòî ñ÷èòàòü, ÷òî ñëîâî «Âèôëååì» ñ ðàçíûõ ÿçûêîâ ïåðåâîäèòñÿ ïî-ðàçíîìó. Òàê, â ïåðåâîäå ñ èâðèòà «Âèôëååì» îçíà÷àåò «Äîì õëåáà», â ïåðåâîäå ñ àðàáñêîãî ÿçûêà îçíà÷àåò «Äîì ìÿñà». Òàê íåóæåëè æå è Âèôëååìñêàÿ çâåçäà, óêàçûâàþùàÿ íà ðîæäåíèå Ñïàñèòåëÿ ìèðà, òîæå îçíà÷àåò, òèïà, çâåçäà èç äîìà õëåáà èëè èç äîìà ìÿñà? Íî íåò, êîíå÷íî, âñ¸ íå òàê, äîðîãèå ìîè ÷èòàòåëè! Íå ìîæåò òàêîå ãðàíäèîçíîå Áîæåñòâåííîå çíàìåíèå, êàê Âèôëååìñêàÿ çâåçäà, òàê òðèâèàëüíî è ìàòåðèàëüíî ïðèíèæåííî íàçûâàòüñÿ, êàê áóäòî, âñ¸ ïðîèñõîäèò òîëüêî èç-çà õëåáà èëè ìÿñà, è áóäòî, ÷åëîâå÷åñòâî âñ¸ íèêàê íå ìîæåò íàåñòñÿ.
         Òîëüêî äðåâíåñëàâÿíñêîå îáðàçíîå çíà÷åíèå ýòîãî ñëîâà äà¸ò ÷åëîâå÷åñòâó ïðàâèëüíîå ïîíÿòèå. ×òî çíà÷èò äðåâíåñëàâÿíñêîå ñëîâî «Âèôëååì», â ñåðåäèíå êîòîðîãî ñòîèò áóêâà «Ôèòà» ïîñëå ãëàñíîé áóêâû «è»?  Ýòî ñëîâî çâó÷èò, êàê «Âèåôëååì».  ýòîì ñëîâå çàêëþ÷åíû òðè äðåâíåñëàâÿíñêèõ ñëîâà: âèå(âååò) ôëå åì(âëàäåòü, èìåòü). À ÷òî òàêîå «ôëå»? Ïî-àíãëèéñêè to fly (ôëàé) îçíà÷àåò ëåòàòü. Åñòü òàêîé ñòàðèííûé ìóçûêàëüíûé èíñòðóìåíò, êîòîðûé èçäà¸ò áîæåñòâåííûå çâóêè – ôëåéòà. Èç ôëåéòû áîæåñòâåííûå çâóêè ìóçûêè ëåòÿò êàêèì-òî ë¸ãêèì ïàðÿùèì ïîòîêîì. Äàæå ôëàã íàçâàí òàê èìåííî ïîòîìó, ÷òî îí ðàçâèâàåòñÿ íà âåòðó ïî õîäó âîçäóøíîãî ïîòîêà. Äàæå åñòü ãîðîäà, êîòîðûå íàçâàíû òàêèì ïàðÿùèì âîçâûøåííûì íàçâàíèåì, íàïðèìåð, Ôëåéÿ – ãîðîä âî Ôðàíöèè. Äàæå ðîçîâûé ôëàìèíãî èç ýòîé ñåðèè çíà÷åíèÿ ñëîâ. È äàæå ôëîìàñòåð – ýòî ìàñòåð, ðèñóþùèé ïðåêðàñíûå ïàðÿùèå íà áóìàãå îáðàçû, ðèñóíêè èëè áóêâû, íàâåÿííûå õóäîæíèêó, äåðæàùåìó â ðóêàõ ýòîò ôëîìàñòåð. Åù¸ îáðàçû. Ñóôëå – ýòî ñóùåñòâóþùåå ôëå, êàê íå÷òî âîçäóøíîå ïàðÿùåå, òî åñòü, âîçäóøíîå ïèðîæíîå.  ëþáîì ñëîâå, ñîäåðæàùåì â ñåáå ïðàêîðåíü «ôëå», âû óâèäèòå îáðàç íåêîåãî ïàðÿùåãî, âåÿùåãî, âîçäóøíîãî, áîæåñòâåííîãî ïîòîêà.
Âèäèòå, êàê ìíîãî ñëîâ è îáðàçîâ ñîçäàíî ïðè ïîìîùè ýòîãî äðåâíåñëàâÿíñêîãî ñëîâà «ôëå», îçíà÷àþùåãî «âîçâûøåííûé, ïàðÿùèé ïîòîê»? Òîëüêî êðàñèâåéøèé îáðàçíûé äðåâíåñëàâÿíñêèé ÿçûê è áûë ïðàðîäèòåëåì âñåõ ÿçûêîâ ìèðà, èáî òîëüêî îí ìîæåò ïåðåäàòü íåâåðîÿòíîå êîëè÷åñòâî îáðàçîâ, ñëîâ, ñëîâîñî÷åòàíèé, êîòîðûõ íå ïîéì¸ò íè îäèí èíîñòðàíåö, êîòîðûé íå âëàäååò ñåé÷àñ ðóññêèì ÿçûêîì, êàê ãëàâíûì ÿçûêîì, âïèòàâøèì â ñåáÿ îáðàçíûé äðåâíåñëàâÿíñêèé ÿçûê.
         Òàêèì îáðàçîì, Âèåôëååì îçíà÷àåò «âååò âîçâûøåííûé ïîòîê Âëàäåþùåãî». À, ñîîòâåòñòâåííî, è Âèôëååìñêàÿ çâåçäà, êîòîðàÿ â íàøå âðåìÿ 21.12.2020 ãîäà áûëà âèäíà âñåìó ìèðó, îçíà÷àåò, ÷òî íà Çåìëþ èä¸ò âîçâûøåííûé ïîòîê Âëàäåþùåãî – ÂËÀÄÛÊÈ ÌÈÐÀ, ÅÄÈÍÎÃÎ ÁÎÃÀ, ÀÁÑÎËÞÒÀ ÂÑÅËÅÍÍÎÉ. È ýòà çâåçäà, êàê è íåñêîëüêî òûñÿ÷åëåòèé íàçàä, îçíàìåíîâàëà ïðèõîä Ñïàñèòåëÿ íà Çåìëþ.
          ×èòàåì äàëåå ñòèõè Áèáëèè.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:21 Èçûäå æå îò­òóäó Èçðàèëü è ïîñòàâè êóùó ñâîþ çà ñòîëïîìú Ãàäåðú.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:21 È îòïðàâèëñÿ [îòòóäà] Èçðàèëü è ðàñêèíóë øàòåð ñâîé çà áàøíåþ Ãàäåð.

          Çäåñü ãîâîðèòñÿ, ÷òî ïîñëå òîãî, êàê Èàêîâ, îí æå Èçðàèëü, ïîõîðîíèë ñâîþ ëþáèìóþ Ðàõèëü â ìåñòå, íàçâàííîì Âèåôëååìîì, îí óø¸ë îòòóäà è ïîñòàâèë ñâîþ êóùó çà ñòîëïîì Ãàäåð.
          À äàëåå èä¸ò ïîâåñòâîâàíèå æèçíè Èàêîâà óæå ïîñëå ñìåðòè Ðàõèëè.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:22 Áûñòü æå åãäà âñåëèñÿ Èçðàèëü âú çåìëè òîé, èäå Ðóâèìú è ñïà ñú Âàëëîþ, íàëîæíèöåþ îòöà ñâîåãî Èàêîâà. È ñëûøà Èçðàèëü, è çëî ÿâèñÿ ïðåäú íèìú. Áûøà æå ñûíîâå Èàêîâëè äâàíàäåñÿòü.

          Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:22 Âî âðåìÿ ïðåáûâàíèÿ Èçðàèëÿ â òîé ñòðàíå, Ðóâèì ïîøåë è ïåðåñïàë ñ Âàëëîþ, íàëîæíèöåþ îòöà ñâîåãî [Èàêîâà]. È óñëûøàë Èçðàèëü [è ïðèíÿë òî ñ îãîð÷åíèåì]. Ñûíîâ æå ó Èàêîâà áûëî äâåíàäöàòü.

          È êîãäà æå ïîñåëèëñÿ Èçðàèëü â òîé çåìëå, ïîø¸ë Ðóâèì è ïåðåñïàë ñ Âàëëîþ, íàëîæíèöåþ îòöà ñâîåãî Èàêîâà. È óñëûøàë Èçðàèëü, è çëî ÿâèëñÿ ïåðåä íèì. Áûëî æå ñûíîâåé Èàêîâà äâåíàäöàòü.
          Çäåñü Áîã ðàññêàçûâàåò, ÷òî Èàêîâ (Èçðàèëü) óñëûøàë, ÷òî åãî ñûí Ðóâèì ïåðåñïàë ñ åãî íàëîæíèöåé Âàëëîé. È ìû âíîâü âèäèì, êîíå÷íî æå, îæåñòî÷åíèå Èçðàèëÿ, èáî ñêàçàíî «çëî ÿâèëñÿ ïåðåä íèì». Êàê â ñëó÷àå ñ èìåíåì, êîòîðûì Èçðàèëü íàçâàë ñûíà ïîñëå ñìåðòè Ðàõèëè – Âåíèàìèí, ìû âèäèì åãî óäðó÷åííîñòü è îæåñòî÷¸ííîñòü ãîðåì, èáî îí âèíèò ñûíà â ñìåðòè ìàòåðè. Òàê è â ýòîì ñëó÷àå, ìû óæå ÿâíî âèäèì çëî â Èàêîâå. Äà è Ðóâèì ïî òîìó, ÷òî î í¸ì ãîâîðèòñÿ, ñòàë óæå îáëàäàòåëåì òüìû â ñâî¸ì ñîçíàíèè, âåäü òüìà åñòü âñåãäà è âåçäå, è òîëüêî ÷åëîâåê ñâîèìè äåéñòâèÿìè è ñèëîé âîëè ìîæåò âïóñòèòü å¸ â ñåáÿ, à ìîæåò íå âïóñòèòü. È òüìà ìîæåò ïðîíèêíóòü â ÷åëîâåêà â ëþáîé ìîìåíò åãî æèçíè, äàæå êîãäà, êàçàëîñü áû, ÷åëîâåê îò íå¸ óæå î÷èñòèëñÿ. Òüìà âñ¸ ðàâíî ìîæåò âåðíóòüñÿ, åñëè ÷åëîâåê ñàì ýòîìó ïîïóñòèòåëüñòâóåò. ×èòàåì äàëåå.

          Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:23 Ñûíîâå ˳èíû: Ðóâèìú, ïåðâåíåöú Èàêîâëü, Ñèìåîíú, Ëåâ³é, Èóäà, Èññàõàðú, Çàâóëîíú.
35:24 Ñûíîâå æå Ðàõèëèíû: Èîñèôú è Âåíiàìèíú.
35:25 Ñûíîâå æå Âàëëû, ðàáû Ðàõèëèíû: Äàíú è Íåôôàëèìú.
35:26 Ñûíîâå æå Çåëôû, ðàáû ˳èíû: Ãàäú è Àñèðú. ѳè ñûíîâå Èàêîâëè, èæå ðîäèøàñÿ åìó âú Ìåñî­ïîòàìiè Ñèðñòåé.

         Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:23 Ñûíîâüÿ Ëèè: ïåðâåíåö Èàêîâà Ðóâèì, ïî íåì Ñèìåîí, Ëåâèé, Èóäà, Èññàõàð è Çàâóëîí.
35:24 Ñûíîâüÿ Ðàõèëè: Èîñèô è Âåíèàìèí.
35:25 Ñûíîâüÿ Âàëëû, ñëóæàíêè Ðàõèëèíîé: Äàí è Íåôôàëèì.
35:26 Ñûíîâüÿ Çåëôû, ñëóæàíêè Ëèèíîé: Ãàä è Àñèð. Ñèè ñûíîâüÿ Èàêîâà, ðîäèâøèåñÿ åìó â Ìåñîïîòàìèè.

        Çäåñü èä¸ò ïåðå÷èñëåíèå èì¸í äâåíàäöàòè ñûíîâåé Èàêîâà, êîòîðûå ðîäèëèñü â Ìåñî-ïîòàìèè Ñèðñòåé. Çíà÷åíèå èì¸í ìû óæå ðàíåå ðàçáèðàëè, êàê è ðàçáèðàëè, ÷òî ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê óïîðíî óáèðàåò äðåâíåñëàâÿíñêîå èìÿ ðîäà Ñèðñêèå èç ñâîåãî ïåðåâîäà.
        Ñìîòðèì äàëåå.

        Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:27 Ïðièäå æå Èàêîâú êî Èñààêó îòöó ñâîåìó [åùå æèâó ñóùó åìó] âú Ìàìâð³þ, âî ãðàäú ïîëüíûé: ñåé åñòü Õåâðîíú âú çåìëè Õàíààíñòåé, èäåæå îáèòà Àâðààìú è Èñààêú.

        Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:27 È ïðèøåë Èàêîâ ê Èñààêó, îòöó ñâîåìó, [èáî îí áûë åùå æèâ,] â Ìàìðå, â Êèðèàô-Àðáó, òî åñòü Õåâðîí [â çåìëå Õàíààíñêîé,] ãäå ñòðàíñòâîâàë Àâðààì è Èñààê.

         Ïðèø¸ë Èàêîâ ê îòöó ñâîåìó Èñààêó (êîòîðûé åù¸ æèâ áûë òàì) â Ìàìâðèþ, âî ãðàä ïîëüíûé (ñòåïíîé): ñåé åñòü Õåâðîí â çåìëè Õàíààíñòåé, òàì æå, ãäå îáèòàë Àâðààì è Èñààê.
         Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê âìåñòî «âî ãðàä ïîëüíûé» ñàìîñòîÿòåëüíî âñòàâëÿåò «â Êèðèàô-Àðáó», è âìåñòî ñëîâà «îáèòà», òî åñòü, ïðîæèâàë, ïèøåò «ãäå ñòðàíñòâîâàë Àâðààì è Èñààê».

         Öåðêîâíîñëàâÿíñêèé ïåðåâîä:
35:28 Áûøà æå äí³å Èñààêîâû, ÿæå ïîæèâå, ñòî îñìüäåñÿòú ëåòú:
35:29 è îñëàáåâú Èñààêú óìðå, è ïðèëîæèñÿ êú ðîäó ñâîåìó ñòàðú èñïîëíü äí³é: è ïîãðåáîñòà åãî Èñàâú è Èàêîâú, ñûíîâå åãî.

         Ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä:
35:28 È áûëî äíåé [æèçíè] Èñààêîâîé ñòî âîñåìüäåñÿò ëåò.
35:29 È èñïóñòèë Èñààê äóõ è óìåð, è ïðèëîæèëñÿ ê íàðîäó ñâîåìó, áóäó÷è ñòàð è íàñûùåí æèçíüþ; è ïîãðåáëè åãî Èñàâ è Èàêîâ, ñûíîâüÿ åãî.

         È áûëè æå äíè Èñààêîâû, êîòîðûå ïðîæèë, ñòî âîñåìüäåñÿò ëåò: è îñëàáåâ Èñààê óìåð, è ïðèëîæèëñÿ ê ðîäó ñâîåìó ñòàð è èñïîëíåí äíåé: è ïîãðåáëè åãî Èñàâ è Èàêîâ, ñûíîâüÿ åãî.
È âíîâü ñèíîäàëüíûé ïåðåâîä÷èê óáèðàåò ãëàâíîå ñëîâî «ðîä» è âñòàâëÿåò ñëîâî «íàðîä», îïÿòü æå, âåäÿ âñþ ëèíèþ è öåëü ñâîåãî ïåðåâîäà ê åâðåéñêîìó íàðîäó, êîòîðûé ïîÿâèòñÿ â Áèáëèè, êàê íàðîä, íî çíà÷èòåëüíî ïîçäíåå ýòîãî ïîâåñòâîâàíèÿ.

Философские корни софизма

Главным оружием у истоков этого философского направления была риторика. Школы софистики опирались на эту концепцию в качестве основного приема для обучения и умозрительного исследования.

Примечательно, что именно софисты в Греции периода IV-V вв. до н.э. почитались как наиболее востребованные наемные преподаватели для аристократов и получали невероятные по тем временам гонорары.

И это понятно, поскольку тогда слово «софист» в основном применялось для обозначения сведущего, мудрого и искусного во многих вещах человека. И только спустя столетия под софизмом стали понимать:

1. неправильный исходный довод;
2. заведомо ложный аргумент;
3. двусмысленное утверждение;
4. ошибочное суждение.

Но все испортили сами софисты, которые вместо поиска истины стали злоупотреблять своим авторитетом, «играя» с риторикой и используя в полемике нечестные приемы.

В итоге они подверглись критике со стороны представителей других философских школ, и даже сам Аристотель в своем трактате «Опровержение софистических аргументов» посчитал необходимым дать критический анализ софизму.

Довольно жестко критиковал софистов и Сократ, считавший, что вместо истинных знаний юные подопечные таких учителей приобретают навыки элементарной риторики, когда посредством оперирования словами и двусмысленностью понятий учатся доказывать корректность самых абсурдных высказываний.

Со временем софистические рассуждения стали отождествляться с хитроумной демагогией, направленной на то, чтобы убедить кого-либо из людей в том мнении, которое выгодно софисту.

Таким образом, софизм в философии – это цепочка ложных и логически несостоятельных суждений, представленных специально для получения ошибочных выводов. По сути это интеллектуальное мошенничество, когда заведомо неправильное выдается за правильное с игнорированием объективной истинности тезисов.

Типичные софизмы: примеры, сбивающие с толку

Обратимся к одному из классических примеров софизма – примеру с рогами. В рамках этого рассуждения делается весьма вольный вывод на основании трех умозаключений:

1. Вещь, которую ты не потерял, остается при тебе.
2. Ты не терял рогов.
3. У тебя есть рога.

Первый пункт логичен, второй – правдив, но третий – определенно ложный. Но связывает их как раз первое заявление, которое сложно опровергнуть. Просто из него выпущен важнейший нюанс о том, что вещь при этом ты уже должен у себя иметь. Вот на таких допущениях и упущениях строятся умозаключения софистов.

Вот еще несколько известных примеров:

Если равны половины, значит, равны и целые. Следовательно, пустое есть то же, что и полное.

«Все, находящие эту женщину невинной, должны быть против наказания её; вы — против наказания её, значит, вы находите её невинной».

Чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц.

Недаром другие философы называли софистику фокусничеством. Постепенно эти приемы отдалились от философии, сконцентрировавшись целиком на способах убеждения оппонента в споре. При этом ключевыми инструментами софизма стали:

1. логика;
2. терминология;
3. психология.

Логику софисты стараются обойти, нарушая законы силлогизма. Для этого, как правило, они вводят одну корректную предпосылку и одну ошибочную, которые затем объединяют ложным выводом. Обычно в арсенале софистов присутствует несколько приемов для оперирования словами:

1. игра со смыслами;
2. использование синонимов, омонимов, омоформ;
3. акценты на посторонних словах;
4. запутанное построение фраз и т.п.

Благодаря этому выступающий приобретает дополнительное преимущество и подавляет слушателей психологически. Атака также ведется по трем направлениям:

1. интеллектуальному – апелляция к сферам знаний, в которых окружающие плохо разбираются и не могут возразить;
2. аффективному – заигрыванию с предпочтениями и склонностями собеседника для получения расположения;
3. волевому – когда желание спорить просто исчезает.

За пределами уроков логики и философии чаще всего такие умения используются в политике, маркетинге и социальной сфере.

Вместо заключения

В XXI веке многие остаются при мнении, что софизмы вредны и присущи лишь лживым людям. Однако софистика все еще остается великолепным тренажером для развития гибкости ума и логического мышления. Если стремитесь стать более красноречивыми, стоит уделять софизму больше времени!

Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru

Софизм примеры с доказательством. Софизмы и парадоксы

Идея софизмов зародилась еще во времена Древней Греции, постепенно распространившись и в Рим. Мудрецов специально обучали тому, чтобы доказывать какое-либо мнение с помощью заведомо ложных аргументов. Но эти доказательства выглядели очень правдоподобными.

Отличие софизма от паралогизма

Прежде чем рассмотреть конкретные примеры софизмов, необходимо отметить: любой из них представляет собой ошибку. Помимо этих философских уловок, также в логике существует и такое понятие, как паралогизм. Отличие его от софизма заключается в том, что паралогизм допускается случайно, в то время как софизм — это намеренная ошибка. Речь многих людей практически изобилует паралогизмами. Если даже умозаключение построено согласно всем законам логики, то в самом конце оно может быть искажено и уже не соответствовать реальной действительности. Хотя паралогизмы и допускаются без злого умысла, они могут все равно использоваться в личных целях — иногда такой подход называется подгонкой под результат.

В отличие от паралогизма, софизм представляет собой намеренное нарушение законов логики. При этом софизмы тщательнейшим образом маскируются под истинные умозаключения. Есть немало подобных примеров, которые сохранились с древности до наших дней. И заключение большей части из этих уловок носит достаточно курьезный оттенок. Например, таким образом выглядит софизм о воре: «Вор не испытывает желания воровать что-то дурное; приобретение чего-либо хорошего — благое дело; стало быть, вор занимается благим делом». Забавно звучит и такое утверждение: «Лекарство, которое нужно принимать больному, — это добро; чем больше добра, тем лучше; стало быть, лекарства нужно пить как можно больше».

Еще один интересный пример софизма — это знаменитое умозаключение о Сократе: «Сократ является человеком; понятие «человек» — это не то же самое, что понятие «Сократ»; стало быть, Сократ представляет собой нечто иное, нежели Сократ». Подобные софизмы нередко применялись в Древнем Риме для того, чтобы ввести в заблуждение своего оппонента. Не будучи вооруженными логикой, собеседники софистов совершенно ничего не могли противопоставить этим уловкам, хотя вся нелепость их была очевидна. Нередко споры в Древнем Риме заканчивались кровавыми драками.

Польза философских уловок

Несмотря на свое отрицательное значение, многочисленные примеры софизмов в философии имели и свою положительную сторону. Эти уловки способствовали развитию логики, поскольку они в неявной форме содержали в себе проблему доказательства. Именно с ними философы начали осмыслять проблему доказательства утверждения и его опровержения. Поэтому можно смело утверждать, что софизмы могут нести пользу, так как содействуют правильному, логически выверенному мышлению.

Уловки из математики

Немало известно и примеров математических софизмов. Для их получения уже неизвестные нам авторы подтасовывали значения чисел так, чтобы получить нужный результат. К примеру, можно доказать, что 2 х 2 = 5. Делается это таким образом: 4 делится на 4, а 5 — на 5. Стало быть, результат выходит таким: 1 / 1 = 1 / 1. А значит, 4 = 5, а 2 х 2 = 5. Разрешить этот пример софизма в математике очень просто — необходимо вычесть два разных числа, затем выявить неравенство этих двух чисел.

С софистами всегда нужно было держать ухо востро. Среди них было немало мудрых философов. Они мастерски владели искусством спора и придумали такие мыслительные уловки, которые и по сей день используют не только любители философии, но и политики.

Забавные софизмы

Эти философские уловки всегда использовались для того, чтобы ввести собеседника в заблуждение, а иногда над ним и потешиться. Следующие примеры логических софизмов показывают, что авторы древности не были лишены чувства юмора. Например:

Чтобы видеть, глаза человеку не нужны. Ведь он видит без правого глаза. И без левого он тоже способен видеть. Стало быть, глаза не являются необходимым условием, чтобы называться зрячим.

Следующий софизм построен в форме диалога, в котором мудрец задает вопросы крестьянину:

А что, крестьянин, есть ли у тебя собака?

Да, есть.

Есть ли у нее кутята?

Да, недавно появились на свет.

Иными словами, получается, что эта собака — мать?

Именно так, моя собака — мать.

И эта собака твоя, крестьянин, не так ли?

Моя, я же тебе сказал.

Вот, ты сам признал, что твоя мать — собака. Значит, ты — пес.

И еще несколько примеров древних софизмов:

• Что человек не терял, то у него есть. Рога он не терял. Значит, у него есть рога.
• Чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц.
• Девушка — это человек. Девушка является молодой, а значит, она — молодой человек. Последний, в свою очередь, является парнем. Стало быть, девушка не является человеком, так как здесь наблюдается противоречие. (Данный софизм является доказательством от противного).

Эти 5 примеров софизмов показывают, что с мудрецами лучше не спорить, по крайней мере, до той поры, пока не обретены навыки логического мышления.

Другие примеры

Известен и пример уловки о крокодиле, укравшем ребенка. Крокодил пообещал отцу ребенка, что вернет его, если тот угадает, станет ли возвращать крокодил малыша или же нет. Вопрос в этой дилемме звучит так: что нужно сделать крокодилу, если отец скажет, что крокодил не собирается возвращать ему ребенка?

Известен также и софизм о куче песка. Одна песчинка не является кучей песка. Если n песчинок не образуют собой кучу песка, стало быть, и n + 1 песчинок тоже не представляют собой кучу. Следовательно, никакое количество песчинок не смогут образовать собой кучу песка.

Еще один софизм называется «Всемогущий волшебник». Если волшебник всемогущ, может ли он создать камень, который ему не удастся поднять? Если такое колдовство он совершить сможет, то, стало быть, этот волшебник не всемогущ, ведь он не сможет поднять этот камень. А если у него это не получится, значит, он все равно не всемогущ. Ведь у него не получается создать такой камень.

Пример софизма о нарушителе

Данная философская уловка понравится тем, кто ищет примеры софизмов с ответами. В парк некоего богатого князя вход был воспрещен. Если кто-то попадался, то он должен был быть казнен. Однако нарушителю предоставлялось право выбрать казни: через повешение или обезглавливание. Перед наказанием преступник мог сделать какое-либо заявление. И если оно будет верным, то его обезглавят, если же ложно, то повесят. Какое это утверждение? Ответ таков — «вы меня повесите».

Софизм «Эпименид»

Выше были приведены примеры софизмов с ответами. Однако есть и такие уловки, над которыми можно тщетно биться годами, но так и не найти правильного ответа. Мыслитель будет ходить по замкнутому кругу, однако не сможет отыскать ключ к этой загадке. Пример софизма, который невозможно решить, повествует о критянине Эпимениде. Однажды он произнес фразу: «Все критяне — лжецы». Но ведь сам философ тоже являлся жителем Крита. Значит, он тоже лгал.

Парадокс критянина и судьбы несчастных философов

Но если Эпименид лжет, то, значит, его утверждение истинно? Но тогда он не является жителем Крита. Однако, согласно условию софизма, Эпименид — критянин, а значит… Все это значит только одно — мыслителю предстоит снова и снова ходить по замкнутому кругу. И не только ему. Известно, что стоик Хрисипп написал три книги, посвященные анализу этого примера софизма. Его известный коллега по имени Филет Косский не смог одолеть логической задачи и наложил на себя руки.

А знаменитый логик Диодор Кронос, уже будучи в преклонных годах, дал обет — не есть до тех пор, пока ему не удастся решить эту задачку. Об этом случае пишет Диоген Лаэртский. По свидетельству историка, когда мудрец Диодор находился при дворе Птолемея, ему было предложено решить этот софизм. Так как справиться с ним философ не смог, то Птолемей прозвал его Кронос (в переводе это слово не только обозначает имя древнего бога времени, но и просто «глупец, болван»). Ходили слухи, что Диодор погиб то ли от голода, то ли оттого, что не смог выдержать подобного позора. Таким образом, кому-то слишком серьезное восприятие софизмов стоило жизни. Однако не стоит уподобляться древним философам и воспринимать софизмы слишком серьезно. Они являются хорошими упражнениями для развития логики, но ради них не стоит рисковать карьерой, а уж тем более жизнью.

Софизм — слово греческого происхождения, а переводится оно как «выдумка» или «уловка». Данный термин используется для обозначения утверждения, которое является ложным, но при этом несущим частицу логики. Поэтому на первый взгляд оно кажется истинным. Но все же не всем понятно, что же представляет собой софизм и в чём заключается разница между ним и паралогизмом? Отличие состоит в том, что в софизмах используется сознательный преднамеренный обман, присутствует нарушение логики.

История появления термина

Софизмы стали интересовать человека много веков назад. Еще Аристотель высказывался по этому поводу: софизмы — это мнимое доказательство
, появляющееся вследствие недостатка логического анализа, из-за чего суждение приобретает субъективный характер. Убедительные доводы используются в целях маскировки и призваны скрыть логическую ошибку, которая в любом софистском утверждении всегда присутствует.

Понять, что же такое софизм, не так сложно. Достаточно обратиться к примеру древнего нарушения логики: «Имеешь то, что не терял. Терял рога? Значит, у тебя есть рога». В данном случае имеет место упущение. Если добавить во фразу новое слово, можно получить следующее: «Имеешь все, что не терял». При подобной трактовке вывод становится верным, но он уже не кажется интересным. Первые последователи софистики говорили, что утверждение должно удовлетворять главному требованию — наихудший аргумент должен превратиться в лучший, а спор нужен для того, чтобы победить в нём, а не найти истину.

По словам софистов, любое мнение можно признать верным, но тогда происходит отрицание закона противоречия
, который позднее сформулировал Аристотель. Всё это впоследствии привело к появлению множества разновидностей софизмов в разных науках.

Многие софизмы берут свое начало из терминологии, которая используется во время спора. Есть немало слов, имеющих разные трактовки. Это как раз и приводит к нарушению логики. К примеру, в математике софизмы строятся посредством изменения чисел, которые перемножают, а затем сравнивают исходные и полученные данные.

Еще софисты могут использовать в качестве приема неправильное ударение
, ведь есть немало слов, которые теряют свой изначальный смысл при изменении ударения. Иногда встречаются столь запутанные фразы, которые могут вызвать неоднозначные трактовки. Ярким примером тому может быть такая арифметическая операция: два умножить на два плюс пять. Сложно сказать, что важнее всего в этой фразе — сумма двойки и пятерки, умноженная на два, либо сумма произведения двойки и пятерки.

Сложные софизмы

Встречаются и более сложные логические софизмы, которые требуют подробного рассмотрения. К примеру, фраза может содержать посылку, которая требует доказательства. Иными словами, аргумент может считаться таковым лишь тогда, когда он доказан. Также нарушение может быть критика мнения оппонента
, призванная разрушить ошибочно приписываемые ему суждения. С таким явлением очень часто сталкивается каждый из нас в повседневной жизни, когда люди приписывают друг другу определенные мотивы, которые им не принадлежат.

Также вместо фразы, сказанной с определенной оговоркой, может использоваться выражение, в котором подобная оговорка отсутствует. Поскольку внимание не заостряется на специально упущенном факте, утверждение приобретает довольно логически правильный и обоснованный вид.

Ярким примером нарушения нормального хода рассуждения является женская логика. Фактически, это сооружение цепочки мыслей, между которыми отсутствует логическая связь, но при поверхностном рассмотрении она может присутствовать.

Причины софизмов

Принято выделять психологические причины софизмов, среди которых наиболее распространенными являются:

• степень внушаемости;
• эмоциональность;
• интеллект человека.

Иными словами, если в разговоре участвует более подкованный человек, то ему стоит только завести своего оппонента в тупик, и тогда последний легко примет предложенную ему точку зрения. Человек, который неустойчив к аффективным реакциям, легко поддается своим чувствам и принимает софизмы за истинное утверждение. Подобные ситуации очень распространены, и в них очень часто попадают эмоциональные люди.

Выступая перед окружающими с софизмом, человек должен быть убедительным. Тогда у него будут больше шансов, что люди ему поверят
. Именно на это и делается ставка, когда люди используют подобные приемы в споре. Но чтобы лучше понять, почему же люди прибегают к этому приему, необходимо подробнее познакомиться с ним, ведь нередко софизмы в логике очень часто остаются без внимания неподготовленного человека.

Интеллектуальные и аффективные причины

Хорошо подкованный человек, знакомый с основами софистики, всегда уделяет внимание тому, как и что он говорит, а также подмечает все аргументы собеседника, которые тот приводит в своей речи. Такие люди очень внимательны и не упустят ни одну мелочь. Они привыкли искать ответы на неизвестные вопросы, а не действовать по шаблонам. Вдобавок к этому они обладают большим словарным запасом, который позволяет максимально точно выражать свои мысли
.

Не последнюю роль здесь играет и объем знаний. При правильном использовании софизмов в математике интеллектуально развитому человеку проще добиться победы в споре, чем малограмотному и неразвивающемуся.

Одной из причин поражения в споре может быть боязнь последствий, поэтому человек может очень быстро отказаться от своей первоначальной точки зрения, будучи не способен привести убедительные доводы.

Волевые

Когда два человека обсуждают свои точки зрения, они воздействуют на разум и чувства друг друга, а также на волю. Если человек уверен в себе и обладает таким ценным качеством, как напористость, то у него больше шансов отстоять свое мнение
, даже если оно было сформулировано с нарушением логики. Наиболее эффективно применять этот прием против больших скоплений людей, которые подвержены эффекту толпы и не способны увидеть в речах человека софизм.

Оказавшись перед такими людьми, человеку не составит труда привести убедительные доказательства вне зависимости от того, что является предметом обсуждения. Но во время спора, в котором человек использует прием софизма, он должен быть очень активным. Публика, к которой он обращается, должна оставаться пассивной, поскольку такие люди легче всего подвергаются чужому влиянию.

Из этого можно сделать вывод: чтобы добиться необходимого результата при помощи софистских утверждений, каждая сторона, которая участвует в разговоре, должна вести себя особым образом. При этом качества каждой личности по отдельности влияют на исход обсуждаемого предмета.

Софизмы: примеры

Много веков назад первые приверженцы софистики сформулировали утверждение, где были показаны простые нарушения логики
. Они предназначены для тренировки умения спорить, поскольку увидеть несоответствие в этих фразах очень просто.

Логические парадоксы

Следует уметь различать парадоксы и софизмы, ведь это нетождественные друг другу понятия. Под парадоксом принято понимать суждение, которое способно доказать, что суждение может быть одновременно и ложным, и истинным
. Это явление бывает двух видов:

• апория;
• антиномия.

В первом случае возникает вывод, который противоречит опыту. Это наглядно демонстрирует парадокс, который был сформулирован Зеноном: быстроногий Ахиллес все время отставал от черепахи, поскольку при каждом новом шаге она отдалялась на него на определенное расстояние, не давая ему догнать себя, поскольку процесс деления отрезка пути бесконечен.

Антиномию следует рассматривать как парадокс, который подразумевает наличие двух взаимоисключающих суждений
, которые одновременно считаются истинными. Примером тому может служить фраза «я лгу». Ее можно рассматривать одновременно как истину и ложь. Но если человек во время ее произношения говорит правду, то его нельзя считать лжецом, хотя фраза указывает на обратное. Есть и другие занимательные логические парадоксы и софизмы, которые будут рассмотрены ниже.

Нарушение логики в математике

Чаще всего в математике софизмы используются для того, чтобы доказать равенство неравных чисел или арифметических выражений. Яркий пример — когда сравнивается пятерка и единица. Если из пяти вычесть три, то результатом будет двойка. Отнимая же из тройки единицу, у нас получится двойка. Если возвести оба числа в квадрат, то в каждом случае результат будет одинаковым. Поэтому можно сделать вывод, что пять равно единице.

Появление в математике задач-софизмов главным образом происходит за счет преобразования исходных чисел
. Например, когда их возводят в квадрат. После выполнения этих нехитрых действий можно получить, что результаты этих преобразований будут одинаковыми, что позволяет говорить о равенстве исходных данных.

Причина, препятствие

Фредерик Бастиа является автором одних из самых распространенных софизмов. Среди них довольно известно нарушение логики «причина, препятствие». Первобытный человек был очень ограничен в своих возможностях. Поэтому для получения какой-либо вещи и результата ему приходилось решать множество задач.

Если рассмотреть простой пример с преодолением расстояния, то из него можно увидеть, что человеку сложно самостоятельно преодолеть все барьеры, которые могут возникнуть на пути любого одиночного путешественника. Мы живем в таком, где решением проблемы преодоления препятствий занимаются люди, которые специализируются на такого рода деятельности. И подобные препятствия эти люди сумели сделать для себя одним из главных источников заработка.

Появление любого нового препятствие озадачивает многих людей
, которые пытаются их преодолеть. Поэтому наличие препятствий немыслимо для современного общества, ведь они дают возможность обогатиться каждому человеку в отдельности, а, значит, и всему обществу в целом.

Заключение

О существовании софизмов сегодня знают только интеллектуально грамотные люди. Это один из эффективных приемов, который помогает человеку добиться победы в споре, хотя для этого у него нет никаких оснований. Человек выстраивает таким образом беседу с людьми, что используемые в его высказываниях фразы помогают убедить других людей в его правоте. Можно даже сказать, что он попросту запутывает человека
и не позволяет ему привести эффективные контраргументы, которые бы помогли отстоять его точку зрения.

Софизмы порой бывают настолько убедительными, что перед ними не могут устоять никакие другие доводы оппонентов. Однако победа в таком споре во многом зависит не только от самого человека, который использует софизмы, но и поведения тех людей, для которых они предназначены.

Софизм

А вот современный софизм, обосновывающий, что с возрастом «годы жизни» не только кажутся, но и на самом деле короче: «Каждый год вашей жизни — это её часть, где — число прожитых вами лет. Но . Следовательно, ».

Исторически с понятием «софизм» неизменно связывают идею о намеренной фальсификации, руководствуясь признанием Протагора о том, что задача софиста — представить наихудший аргумент как наилучший путём хитроумных уловок в речи, в рассуждении, заботясь не об истине, а об успехе в споре или о практической выгоде. (Известно, что сам Протагор оказался жертвой «софизма Эватла »). С этой же идеей обычно связывают и «критерий основания», сформулированный Протагором: мнение человека есть мера истины. Уже Платон заметил, что основание не должно заключаться в субъективной воле человека, иначе придётся признать законность противоречий (что, между прочим, и утверждали софисты), а поэтому любые суждения считать обоснованными. Эта мысль Платона была развита в аристотелевском «принципе непротиворечия» (см. Логический закон) и, уже в современной логике, — в истолкованиях и требовании доказательств «абсолютной» непротиворечивости. Перенесённая из области чистой логики в область «фактических истин», она породила особый «стиль мышления», игнорирующий диалектику «интервальных ситуаций», то есть таких ситуаций, в которых критерий Протагора, понятый, однако, более широко, как относительность истины к условиям и средствам её познания, оказывается весьма существенным. Именно поэтому многие рассуждения, приводящие к парадоксам и в остальном безупречные, квалифицируются как софизмы, хотя по существу они только демонстрируют интервальный характер связанных с ними гносеологических ситуаций. Так, софизм «куча» («Одно зерно — не куча. Если зёрен не куча, то зерно — тоже не куча. Следовательно, любое число зёрен — не куча») — это лишь один из «парадоксов транзитивности », возникающих в ситуации «неразличимости». Последняя служит типичным примером интервальной ситуации, в которой свойство транзитивности равенства при переходе от одного «интервала неразличимости» к другому, вообще говоря, не сохраняется, и поэтому принцип математической индукции в таких ситуациях неприменим. Стремление усматривать в этом свойственное опыту «нетерпимое противоречие», которое математическая мысль «преодолевает» в абстрактном понятии числового континуума (А. Пуанкаре), не обосновывается, однако, общим доказательством устранимости подобного рода ситуаций в сфере математического мышления и опыта. Достаточно сказать, что описание и практика применения столь важных в этой сфере «законов тождества» (равенства) так же, вообще говоря, как и в эмпирических науках, зависит от того, какой смысл вкладывают в выражение «один и тот же объект», какими средствами или критериями отождествления при этом пользуются. Другими словами, идёт ли речь о математических объектах или, к примеру, об объектах квантовой механики, ответы на вопрос о тождестве неустранимым образом связаны с интервальными ситуациями. При этом далеко не всегда тому или иному решению этого вопроса «внутри» интервала неразличимости можно противопоставить решение «над этим интервалом», то есть заменить абстракцию неразличимости абстракцией отождествления. А только в этом последнем случае и можно говорить о «преодолении» противоречия.

По-видимому, первыми, кто понял важность семиотического анализа софизмов, были сами софисты. Учение о речи, о правильном употреблении имён Продик считал важнейшим. Анализ и примеры софизмов часто встречаются в диалогах Платона. Аристотель написал специальную книгу «О софистических опровержениях», а математик Евклид — «Псевдарий» — своеобразный каталог софизмов в геометрических доказательствах. Сочинение «Софизмы» (в двух книгах) написал ученик Аристотеля Феофраст (D.L. V. 45). В средние века в Западной Европе составлялись целые коллекции софизмов. Например, собрание, приписываемое английскому философу и логику XIII века Ричарду Софисту , насчитывает свыше трехсот софизмов. Некоторые из них напоминают высказывания представителей древнекитайской школы имён (мин цзя).

Классификация ошибок

Логические

Так как обычно вывод может быть выражен в силлогистической форме, то и всякий софизм может быть сведён к нарушению правил силлогизма . Наиболее типичными источниками логических софизмов являются следующие нарушения правил силлогизма :

1. Вывод с отрицательной меньшей посылкой в первой фигуре: «Все люди суть разумные существа, жители планет не суть люди, следовательно, они не суть разумные существа»;
2. Вывод с утвердительными посылками во второй фигуре: «Все, находящие эту женщину невинной, должны быть против наказания её; вы — против наказания её, значит, вы находите её невинной»;
3. Вывод с отрицательной меньшей посылкой в третьей фигуре: «Закон Моисеев запрещал воровство, закон Моисеев потерял свою силу, следовательно, воровство не запрещено»;
4. Особенно распространённая ошибка quaternio terminorum , то есть употребление среднего термина в большой и в меньшей посылке не в одинаковом значении: «Все металлы — простые вещества, бронза — металл: бронза — простое вещество» (здесь в меньшей посылке слово «металл» употреблено не в точном химическом значении слова, обозначая сплав металлов): отсюда в силлогизме получаются четыре термина.

Терминологические

Грамматические, терминологические и риторические источники софизмов выражаются

В устную речь математиками введены такие слова как «сумма», «произведение», «разность». Так — сумма произведения два на два и пятерки, а — удвоенная сумма двух и пяти.

• Более сложные софизмы проистекают из неправильного построения целого сложного хода доказательств, где логические ошибки являются замаскированными неточностями внешнего выражения. Сюда относятся:
  1. Petitio principii : введение заключения, которое требуется доказать, в скрытом виде в доказательство в качестве одной из посылок. Если мы, например, желая доказать безнравственность материализма, будем красноречиво настаивать на его деморализующем влиянии, не заботясь дать отчёт, почему именно материализм — безнравственная теория, то наши рассуждения будут заключать в себе petitio principii.
  2. Ignoratio elenchi заключается в том, что начав доказывать некоторый тезис, постепенно в ходе доказательства переходят к доказательству другого положения, сходного с тезисом.
  3. A dicto secundum ad dictum simpliciter подменяет утверждение, сказанное с оговоркой, на утверждение, не сопровождаемое этой оговоркой.
  4. Non sequitur представляет отсутствие внутренней логической связи в ходе рассуждения: всякое беспорядочное следование мыслей представляет частный случай этой ошибки.

Психологические

Психологические причины С. бывают троякого рода: интеллектуальные, аффективные и волевые. Во всяком обмене мыслей предполагается взаимодействие между 2 лицами, читателем и автором или лектором и слушателем, или двумя спорящими. Убедительность С. поэтому предполагает два фактора: α — психические свойства одной и β — другой из обменивающихся мыслями сторон. Правдоподобность С. зависит от ловкости того, кто защищает его, и уступчивости оппонента, а эти свойства зависят от различных особенностей обеих индивидуальностей.

Интеллектуальные причины

Интеллектуальные причины софизма заключаются в преобладании в уме лица, поддающегося С., ассоциаций по смежности над ассоциациями по сходству, в отсутствии развития способности управлять вниманием, активно мыслить, в слабой памяти, непривычке к точному словоупотреблению, бедности фактических знаний по данному предмету, лености в мышлении (ignava ratio) и т. п.
Обратные качества, разумеется, являются наиболее выгодными для лица, защищающего С.: обозначим первые отрицательные качества через , вторые соответствующие им положительные через .

Аффективные причины

Сюда относятся трусость в мышлении — боязнь опасных практических последствий, вытекающих от принятия известного положения; надежда найти факты, подтверждающие ценные для нас взгляды, побуждающая нас видеть эти факты там, где их нет, любовь и ненависть, прочно ассоциировавшиеся с известными представлениями, и т. д. Желающий обольстить ум своего соперника софист должен быть не только искусным диалектиком, но и знатоком человеческого сердца, умеющим виртуозно распоряжаться чужими страстями для своих целей. Обозначим аффективный элемент в душе искусного диалектика, который распоряжается им как актёр, чтобы тронуть противника, через , а те страсти, которые пробуждаются в душе его жертвы и омрачают в ней ясность мышления через . Argumentum ad hominem , вводящий в спор личные счёты, и argumentum ad populum , влияющий на аффекты толпы, представляют типичные С. с преобладанием аффективного элемента.

Волевые причины

При обмене мнений мы воздействуем не только на ум и чувства собеседника, но и на его волю. Во всякой аргументации (особенно устной) есть элемент волевой — императивный — элемент внушения. Категоричность тона, не допускающего возражения, определённая мимика и т. п.
() действуют неотразимым образом на лиц, легко поддающихся внушению, особенно на массы. С другой стороны, пассивность () слушателя особенно благоприятствует успешности аргументации противника. Таким образом, всякий С. предполагает взаимоотношение между шестью психическими факторами: . Успешность С. определяется величиной этой суммы, в которой составляет показатель силы диалектика, есть показатель слабости его жертвы. Прекрасный психологический анализ софистики даёт Шопенгауэр в своей «Эристике» (перев. кн. Д. Н. Цертелева). Само собой разумеется, что логические, грамматические и психологические факторы теснейшим образом связаны между собой; поэтому С., представляющий, например, с логической точки зрения quaternio ter.

Способ нахождения ошибки в софизме

• Внимательно прочитать условие предложенной вам задачи. Начинать поиск ошибки лучше с условия предложенного софизма. В некоторых софизмах абсурдный результат получается из-за противоречивых или неполных данных в условии, неправильного чертежа, ложного первоначального предположения, а далее все рассуждения проводятся верно. Это и вызывает затруднения при поиске ошибки. Все привыкли, что задания, предполагаемые в различной литературе, не содержат ошибок в условии и, поэтому, если получается неверный результат, то ошибку они ищут непременно по ходу решения.
• Установите области знаний (темы), которые отражены в софизме, предложенных преобразованиях. Софизм может делиться на несколько тем, которые потребуют детального анализа каждой из них.
• Выясните, соблюдены ли все условия применимости теорем, правил, формул, соблюдена ли логичность. Некоторые софизмы построены на неверном использовании определений, законов, на «забывании» условий применимости. Очень часто в формулировках, правилах запоминаются основные, главные фразы и предложения, всё остальное упускаются. И тогда второй признак равенства треугольников превращается в признак «по стороне и двум углам».
• Проверяйте результаты преобразования обратным действием.
• Часто следует разбить работу на небольшие блоки и проконтролировать правильность каждого такого блока.

Примеры софизмов

Полупустое и полуполное

Полупустое есть то же, что и полуполное. Если равны половины, значит, равны и целые. Следовательно, пустое есть то же, что и полное.

Чётное и нечётное

5 есть («два и три»). Два — число чётное, три — нечётное, выходит, что пять — число и чётное и нечётное. Пять не делится на два, также, как и , значит, оба числа нечётные.

Не знаешь то, что знаешь

Знаешь ли ты то, о чём я хочу тебя спросить?
— Нет.
— Знаешь ли ты, что добродетель есть добро?
— Знаю.
— Об этом я и хотел тебя спросить. А ты, выходит, не знаешь то, что знаешь.

Лекарства

Лекарство, принимаемое больным, есть добро. Чем больше делать добра, тем лучше. Значит, лекарств нужно принимать как можно больше.

Вор

Вор не желает приобрести ничего дурного. Приобретение хорошего есть дело хорошее. Следовательно, вор желает хорошего.

Рогатый

Есть ли у тебя то, что ты не терял? Конечно есть. Ты рога не терял, значит они у тебя есть.

2=3

Ошибка в том, что на ноль (5-5) делить нельзя.

Литература

• Ахманов А. С., Логическое учение Аристотеля, М., 1960;
• Брутян Г. Паралогизм, софизм и парадокс // Вопросы философии.1959.№ 1.С.56-66.
• Брадис В. М., Минковский В. Л., Еленев Л. К., Ошибки в математических рассуждениях, 3 изд., М., 1967.
• Билык А.М., Билык Я.М. К вопросу о проблемной технике софизма (ее связь с современным пониманием научной проблемы) // Философские науки. № 2. 1989. — С.114-117.
• Морозов Н. А. О научном значении математических софизмов // Известия научного института им. П. Ф. Лесгафта. Пг., 1919.Т.1.С.193-207.
• Павлюкевич В. В. Логико-методологический статус софизмов // Современная логика:проблемы теории, истории и применения в науке. СПб.,2002. С. 97-98.
• Read, Stephen (ed).: Sophisms in Medieval Logic and Grammar, Acts of the 8th European Symposium for Medieval Logic and Semantics, Kluwer, 1993
• Cassagnac, Joachim .: Merde à Celui qui le lira, Flammarion, 1974
• Тульчинский М. Е. Занимательные задачи-парадоксы и софизмы по физике. М. 1971.
• Дёмин Р. Н. Собрание «задач» Ричарда Софиста как контекст для «парадоксов» древнекитайской школы имен // Вестник РХГА № 6, СПб., 2005. С. 217-221. http://www.rchgi.spb.ru/Pr/vest_6.htm
• Неркарарян К. В., Софизмы и парадоксы, 1 издание, 2001

См. также

Wikimedia Foundation
.
2010
.

Синонимы
:

Логические уловки: приемы античных философов и современных политиков

В трактате «Риторика» Аристотель дает самую общую модель аргументации.

?Он выделяет риторический треугольник: в аргументации есть оратор, аудитория и рассуждение, при помощи которого оратор пытается аудиторию в чем-то убедить.

? Также Аристотель выделяет три технических фактора убеждающей аргументации, то есть три аспекта, которые надо учитывать в речи?

1️⃣ Этос — нрав в переводе с древнегреческого. Во время выступления оратор должен показать, что он обладает некоторыми важными именно для оратора добродетелями. Он должен продемонстрировать:

? Логику. Говорящий должен продемонстрировать, что он умеет строить рассуждения и понимает законы логики.

? Компетентность. То есть показать, что он знаком с фактами, о которых говорит.

? Здравомыслие. Оратор не должен выдавать желаемое за действительное, эмоции не берут над ним верх, он сохраняет реалистичную картину мира.

? Благожелательность. Оратор должен показать, что ему действительно не безразличны цели, ради которых ведется беседа. Если речь идет о справедливости, он должен показать, что ему не наплевать на справедливость, если он дает кому-то совет, он должен показать, что ему действительно важна судьба этого человека.

? Непредвзятость. У оратора не должно быть конфликта интересов, он не должен пытаться убеждать людей, ради своих тайных целей.

2️⃣ Логос — буквально речь, мысль, слово, в данном случае это сами рассуждения, адресуемые аудитории. Здесь от тебя что зависит? Сделать эти рассуждения максимально убедительными. Это, в свою очередь, раскладывается на три компонента.

? Истинность. Рассуждения должны основываться на твердо установленных истинах. Оратор должен отталкиваться от фактов, которые всем известны, от норм, ценностей, которые разделяются всеми.

? Логический порядок. Мысли должны быть выстроены в правильном логическом порядке, рассуждения должны быть формально корректными.

? Релевантность. Рассуждения должны относиться к сути дела.

Другими словами, в современной логике эти три критерия называются приемлемость, достаточность и релевантность.

3️⃣ Пафос — буквально эмоции слушателей. В некоторых случаях можно вызвать у собеседников милосердие, сострадание, в других — страх, гнев, стыд, зависть, состязательность. В зависимости от своих целей использовать дополнительно эмоции своих слушателей — значит, сделать свою речь более убедительной. Согласно Аристотелю, эмоциональные аргументы не запрещены, но нельзя сводить все только к эмоциям.

?Чтобы речь была убедительной, должны быть отработаны все три фактора.

Что такое СОФИСТИКА (Софизм) — что это, определение, суть, пример

Софистика – это совокупность различных типов доказательств, не воспринимающих, вопреки логике, новые элементы знания ради защиты уже наличествующих положений и теорий, которые признаются истинами, не подлежащими критике и пересмотру.

Что такое СОФИСТИКА – определение, значение простыми словами.

Простыми словами, Софистика – это философское течение, зародившееся в Древней Греции, создатели которого выдвигали ряд тезисов, в числе об относительности истины и познания:

«Человек – вот мерило сущности всего (Протагор)»

Из этого следует, что знание – относительно. Соответственно, вывод: и объективной истины также не существует, и доказывать, таким образом, можно сегодня, что это, например, белое, а завтра уже – черное. При этом главное, – аппарат доказательств, умение и умно, и хитро, используя его, вести полемику. Собственно, суть Софистики и укладывается в эти несколько постулатов их философской школы.

Небрежность софистов по отношению к своему научному наследию привела к тому, что из написанного ими ничего не сохранилось и давать оценку их творчеству мы можем, лишь пользуясь трудами критиков – Платона и Аристотеля.

Что такое Софистика, определение – это умствования, в основе которых умышленные нарушения законов, а также правил формальной логики, подмена «чистой» аргументации, ложными доказательствами. В своих рассуждениях, софисты не чурались словесных уловок и иносказаний, многозначности понятий, прибегали к подмене значений, смешиванию понятий, сознательно допускали различные логические ошибки, заведомо неверные посылки. Такое вот насквозь неправильное, с точки зрения логики, умственное построение, преднамеренно выдаваемое за правильное и выглядящее как правильное, и есть софизм, а извращенная неправильность – это суть софизма. Многие, из софизмов – это искусно сработанные парадоксы логики.

Сказанное выше – сказано правильно. Но – это, скорее, современное, скажем так, видение и звучание софистики. То, к чему она пришла, чем стала. Так как и когда «мудрость» стала сестрой демагогии?

«Блеск и нищета» Софистики.

Афины. Пятьсот лет до новой эры. И две с половиной тысячи лет между нами. Достижения цивилизации за это время впечатляют. На самом деле жившие тогда ни в чем не уступают нам ни в разумности, ни в развитии. Античный Ренессанс в расцвете. Мысли, которым столько лет, – восхищают и сейчас.

В это благодатное время к числу прочих присоединилась еще одна философская школа. Называли они себя софистами. Школа и школа – у греков их хватало: киники, стоики, платоники. Софисты были субъективисты и релятивисты. То есть, если их оппоненты утверждали, что существует абсолютная истина, до которой можно достать познанием, то софистика стояла за относительность (релятивизм) всего, мол, знание – относительно, а объективной истины, оказывается, не существует вообще. И все, на тот момент никто и никак себя ложной логикой еще не скомпрометировал. Наоборот.

Софисты как-то стали очень модными в афинском обществе. Их стали  нанимать в богатые дома за большие деньги учить уму-разуму молодежь. Оговаривалось, что учитель софист должен обучить своего ученика искусству защищать свою точку зрения на любом поприще будущей жизни: общественно-политическом, военном, в торговых делах.

Системность в учебе и овладении общими знаниями в среде педагогов софистов отсутствовала напрочь. Очень важным считалось научить подопечного использовать знания в публичных диспутах, для чего изучались различные формы красноречия, особенно риторика.

Развивая риторику, из софистики выделили:

• диалектика – методы честного ведения спора;
• эристика – учение, как побеждать в полемике любой ценой.

Вот он здесь, этот поворотный момент, когда отношение к софистике начнет менять свой знак с плюса на минус! В довершение, старейшина софистов Протагор закладывает традицию словесных поединков и в них софисты часто используют логические парадоксы и иные ухищрения.

Сначала софисты учили честной аргументации, по ходу сделали ряд открытий в области языка, логики, систематизировали правила логического мышления, методику умозаключений. Однако заскучав, видно, в союзе со строгой логикой, нашли себе игрушку поновее и занялись созданием смысловых ловушек, вовсю используя такие приемы софистики, как подмену понятий, внешнее сходство разных явлений, синонимы, антонимы, омонимы и другие.

Вместо опровергнутых уловок, то бишь софизмов, приходилось изобретать новые. Их построение как бы подчинялось правилам риторики и логики, но сознательно нарушало все правила обычной «правильной» логики. Логику софизмов поименовали тоже логикой, логикой «кажущегося».

Бесславный закат софистики был закономерен и предопределен. С ними случилось самое страшное, что может быть: над софистами стали смеяться и высмеивать. Софистов представляли надутыми, циничными и жадными невеждами: здесь свою роль сыграли учителя самозванцы, ринувшиеся массово на запах наживы, «обещая всех всему быстро и недорого научить». Софистов, свалили в одну с ними навозную кучу.

И ведь все-таки недаром. Фальсификация на интеллектуальной почве отнюдь не невинная игра ума. Её оборотная сторона, по признаниям самих софистов: «представить наихудшее доказательство наилучшим» для своей выгоды и с помощью словесных эквилибристик выиграть, скажем, судебный процесс. Однозначно за пределами морали.

Методы и приемы софистики охотно взяла на вооружение позднейшая демагогия, ради достижения своих целей также пренебрегавшая моралью.

Софистика в философии.

Что такое софистика в философии? Чтобы дать ответ на этот вопрос, нужно ни много ни мало – проследить роль софистики в истории развития человеческой мысли. Причем не в конкретных её проявлениях, а опосредованном влиянии. Образно говоря, её можно сравнить со взрывчаткой, закладываемой при проходке дороги в скалах. Поскольку замечено, что очередной радикальной подвижке в философии и новому мышлению предшествовало возвращение к софистике.

На софизмах, а затем на их критике рождался европейский способ мысли. И Томас Гоббс, и Рене Декарт, и Иммануил Кант, и Гегель, и Беркли, и Юм — черпнули из этого источника.

Таким образом, и в условиях современности, софистика – крайне ценный труженик, создающий предпосылки для критических разработок европейского способа мышления. В общем процессе познания, софистика по праву заняла свое заработанное место – элемента, образующего Проблему.

Софистика (софизмы) – примеры:

• женская логика – цепочка мыслей, между которыми отсутствует логическая связь;
• берем насекомое (можно таракана), отрываем ему лапу, говорим: «Ползи!» — он ползет. Отрываем вторую, говорим: «Ползи!» — ползет. Отрываем все лапы, даем команду, — не ползет. Вывод: с потерей ног теряется слух;
• то, что тобой не терялось, то у тебя есть. Хобота ты не терял, из этого следует, что у тебя есть хобот;
• стакан наполовину полон и стакан наполовину пуст. Что так, что так – совершенно одинаково. Если половины одинаковы, стало-быть и целые равны. Значит, полный стакан тождественен пустому.

Следует делать различия между парадоксами и софизмами, поскольку они не означают одного и того же. Парадокс – это словоформа или рассуждение, которое можно доказать, что в одно и то же время оно и истинное, и ложное. Он бывает двух видов:

• апория – вывод, который противоречит опыту;
• антиномия – наличие двух взаимоисключающих суждений, каждое из которых в отдельности истинное.

Софистика – синонимы.

Синонимы к слову софистика имеют преимущественно негативное значение из-за реноме, которое исторически «заслужила» последняя:

• пустословие;
• казуистика;
• умствования;
• метафизика;
• ложность;
• эристика;
• субъективизм;
• релятивизм.

В итоге Софистика (Софизм) – это уловка, ухищрение, выдумка, дискуссия ни о чем.

СОФИЗМ — Что такое СОФИЗМ?

Слово состоит из 6 букв:
первая с,
вторая о,
третья ф,
четвёртая и,
пятая з,
последняя м,

Слово софизм английскими буквами(транслитом) — sofizm

Значения слова софизм. Что такое софизм?

Софизм

СОФИЗМ (греч. sophisma — хитрая уловка, измышление) — рассуждение, кажущееся правильным, но содержащее скрытую логическую ошибку и служащее для придания видимости истинности ложному утверждению.

Философская энциклопедия

СОФИЗМ (от греч. sophisma — уловка, ухищрение, выдумка, головоломка) — рассуждение, умозаключение или убеждающая речь (аргументация), обосновывающие какую-либо заведомую нелепость…

Новая философская энциклопедия. — 2003

Софизм (от греч. sóphisma — уловка, ухищрение, выдумка, головоломка), умозаключение или рассуждение, обосновывающее какую-нибудь заведомую нелепость, абсурд или парадоксальное утверждение, противоречащее общепринятым представлениям.

БСЭ. — 1969—1978

Софисты

СОФИСТЫ — условное название древнегреческих философов, выступавших в V в. до н.э. в роли профессиональных учителей мудрости и красноречия, сознательно применяющих в спорах или доказательствах неправильные доводы, так называемые «софизмы»…

Тематический философский словарь. — 2008

СОФИСТЫ (от греч. «софос» – мудрый) – представители интеллектуального течения в общественной и культурной жизни Древней Греции сер. 5–1-й пол. 4 вв. до н.э., платные преподаватели красноречия и различных знаний…Вследствие усиления в Афинах консервативного умонастроения после поражения в Пелопоннесской войны, просветительский рационализм софизма потерял ту широкую социальную поддержку, которой…

Энциклопедия Кругосвет

СОФИСТЫ — условное обозначение группы древнегреческих мыслителей сер. 5 — 1-й пол. 4 вв. до н. э. Время их активной деятельности часто называют веком греческого Просвещения.Протагор, согласно традиции, положил начало словесным состязаниям, в которых многие софисты прибегали к логическим передержкам и парадоксам, получившим уже в древности название софизмов.

Новая философская энциклопедия. — 2003

Софистика

СОФИСТИКА [греч. σοφιστική (τέχνη)] – совокупность многообразных видов аргументации, основанных на субъективистском использовании правил логич. вывода ради сохранения и утверждения наличных положений и теорий, к-рые по тем или иным причинам…Поскольку именно эти угрозы замкнутой системе в неявном виде содержат новое, уникальное, каждый софизм уникален, его логич. структура в принципе невыводима из наличного формального…

Философская энциклопедия

СОФИСТИКА (от греч. sofisma — мудрость, хитрость, уловка) — направление древнегреческой интеллектуальной мысли. В центре внимания представителей С. — софистов (так называемых «учителей мудрости») находились проблемы теории и практики красноречия…Софизмы начинают рассматривать как особую форму постановки проблем.

Педагогическое речеведение. — 1998

СОФИСТИКА — философское течение, существовавшее в Древней Греции с сер. 5 до 1-й пол. 4 в. до н. э. и абсолютизировавшее относительность знаний. Так, Протагор, самый знаменитый софист древности, учил, что человек есть мера всех вещей, и…В частности, многие софизмы («лжец», «куча» и др.) на деле оказались парадоксами — важнейшей формой постановки логических и математических проблем.. Софистика — это логика кажимости.

Новая философская энциклопедия. — 2003

Софизм Эватла

Софизм Эватла (парадокс Эватла, парадокс Протагора, парадокс «Протагор и Эватл») — софизм (логический парадокс) древнегреческого происхождения. Этот парадокс иллюстрируется полулегендарным примером.

ru.wikipedia.org

Софизм, софисты

Софизм, софисты (от греч.: sophists – искусник, мудрец, лжемудрец), в Древней Греции люди, сведущие в какой-л. области: 1) профессиональные учителя философии и красноречия II пол.

www.terme.ru

Крокодил (софизм)

Софи́зм «Крокоди́л» (крокодили́т, диле́мма крокоди́ла) — софизм (логический парадокс), основанный на самореференции. Авторство приписывается Кораксу. По своей структуре софизм напоминает более известный парадокс лжеца и парадокс Эватла.

ru.wikipedia.org

Русский язык

Софи́зм, -а.

Орфографический словарь. — 2004

Соф/и́зм/.

Морфемно-орфографический словарь. — 2002

---

1. соученица
2. соучредитель
3. софа
4. софизм
5. софийский
6. софистика
7. софистический

Что такое софизм в риторике?

Правдоподобный, но ошибочный аргумент или обманчивая аргументация в целом.

В риторических исследованиях софизм относится к стратегиям аргументации, которые практикуются и преподаются софистами.

Этимология:

От греческого «мудрый, умный».

Примеры и наблюдения:

• «Когда ложный аргумент кажется истинным, его правильно называют софизмом или заблуждением.»
  (Исаак Уоттс, Логика, или правильное использование разума в расследовании истины , 1724)
• «Слишком часто софизм ошибочно принимают за явную ложь или, что еще больше раздражает, за парадокс … Когда логическая неверность … направлена ​​на обман, мы имеем дело с софизмом (злоупотреблением интеллектом)».
  (Анри Вальд, Введение в диалектическую логику . Джон Бенджаминс, 1975)

Софизм в Древней Греции

• «Благодаря развитой способности аргументировать любую сторону дела, ученики софистов были сильными участниками популярных дебатов своего времени, а также были весьма успешными адвокатами в суде.Диалектический метод был использован отчасти потому, что софисты приняли идею dissoi logoi или противоречивые аргументы. То есть софисты считали, что можно привести веские аргументы за или против любого утверждения. . . . «[Мы] должны отметить, что западная культура приблизилась к следованию аргументативной модели, изложенной софистами, такими как Протагор и Горгий, в фактическом ведении своих дел, чем той, которую предложил Платон о поиске истины посредством философского исследования.»(Джеймс А. Херрик, История и теория риторики . Аллин и Бэкон, 2001)
• « Софизм не была школой мысли. Мыслители, которых стали называть софистами, придерживались самых разных взглядов по большинству предметов. Даже когда мы находим некоторые общие элементы в софизме в целом, есть исключения из большинства этих обобщений. » (Дон Э. Мариетта, Введение в античную философию . М.Е. Шарп, 1998)

Современный софизм

• — «То, что мы находим как в древнем софизме , так и в современной софистической риторике, — это базовая вера в гражданский гуманизм и прагматический подход к гражданской жизни.[Джаспер] Нил в «Голос Аристотеля » [1994], однако, указывает, что современное софистическое движение не зависит от того, во что древние софисты, возможно, верили или чему учили. Скорее, утверждает Нил, современный софизм должен «заселять (человеческий) дискурс, который Платон и Аристотель исключили под именем софистики, независимо от того, правильно ли этот исключенный и униженный дискурс воспроизводит то, что, возможно, защищал кто-либо еще в древних Афинах» (190). Другими словами, миссия современного софизма состоит не в том, чтобы выяснить, во что верили и практиковали древние софисты, а в том, чтобы разработать концепции, позволяющие нам отвернуться от абсолютизма западной философии.
• «Современный софизм, однако, в основном занят исторической реставрацией софистских верований и практик, используя концепции постмодернизма, чтобы соединить вместе и конкретизировать последовательную софистскую перспективу». (Ричард Д. Джонсон-Шихан, «Софистическая риторика». Теоретическая композиция: критический справочник теории и исследований в области современных исследований композиции , под редакцией Мэри Линч Кеннеди. МАП, 1998)
• — «Я не оскорбляю, употребляя в названии термин« софист ».И Деррида, и Фуко утверждали в своих трудах по философии и культуре, что древний софизм был более важной критической стратегией против платонизма, скрытым стержнем в обоих их взглядах на подозрительные импульсы философии, чем это полностью осознают традиционные академики. Но, что более важно, каждый обращается к софистическим стратегиям в своем собственном письме ». (Роберт Д’Амико, Contemporary Continental Philosophy . Westview Press, 1999).

Ленивый софизм: детерминизм

• «Я знал старика, который был офицером в Первую мировую войну.Он сказал мне, что одна из его проблем заключалась в том, чтобы заставить людей носить шлемы, когда они подвергались опасности от вражеского огня. Их аргумент заключался в том, что на маркере «есть ваш номер». Если на пуле был ваш номер, то не было никакого смысла принимать меры предосторожности, потому что она собиралась убить вас. С другой стороны, если на пуле не было вашего номера, тогда вы были в безопасности на следующий день, и вам не нужно было носить громоздкий и неудобный шлем.
• «Аргумент иногда называют ленивым софизмом .’. . .
• «Ничего не делать — не надевать шлем, надевать оранжевую шаль и говорить« Ом »- представляет собой выбор. Чтобы ваши модули выбора устанавливались ленивым софизмом, значит быть склонным к такому выбору». (Саймон Блэкберн, Think: убедительное введение в философию . Oxford University Press, 1999)

Определение софистики Merriam-Webster

соф · ист · ry
| ˈSä-fə-strē

1
: слегка вводящие в заблуждение рассуждения или аргументации

Опасности миллениальной софистики — высоты

12 февраля 2018 г. Обновлено 12 февраля 2018 г. в 11:31

Повседневное существование в сообществе, максимом которого является «Ever to Excel», несомненно, дает конкурентный характер.Кроме того, это также может породить необходимость, желание быть правым и доказать, что ваши знания немного менее ограничены, чем у вашего контрагента. А когда первостепенное значение имеет быть правым, зачастую легче получить слегка завуалированную иллюзию правды. Софистика, происходящая от древнегреческого слова sophistēs , что означает «мудрость», представляет собой практику использования кажущихся здравыми рассуждений для защиты заключения, которое по своей природе является ложным или субъективным по своей природе. Сегодня это означает готовность использовать любой аргумент для доказательства точки зрения, обнажая глубокую пустоту убеждений или просто капризный характер любых убеждений, которые кажутся существующими.В нашем сообществе он поднимает свою уродливую голову где угодно, от класса до комнаты в общежитии, от борьбы за политику до споров о том, какая столовая лучше. Тем не менее, эта аргументированная практика не ограничивается миллениалами — она ​​фактически практикуется псевдоинтеллектуалами по всей стране, и ее дальнейшее распространение может однажды стать корнем нашей опасности.

Вот подходящий пример софизма, который часто встречается среди миллениалов: один утверждает, что они считают, что люди любого происхождения, расы, пола или социально-экономического положения имеют одинаковую способность говорить правду, но затем заявляют, что определенные темы могут быть только истинными. обсуждается людьми определенных сторон, определенного происхождения — за исключением других на основе вышеупомянутых особенностей.Это тревожное утверждение, которое встречается слишком часто.

Как миллениалы, мы были сформированы переменчивым миром с быстрым прогрессом почти во всех аспектах нашей жизни. Однако именно этот причудливый мир так легко приглашает софистику в жизнь миллениалов. Это во многом проблема тысячелетия, поскольку мы часто проецируем дерево знаний, которое на самом деле не имеет корней. Мы собираем информацию из постоянно меняющегося Интернета, из видео на Youtube и твитов знаменитостей. В таких сообществах, как Бостонский колледж — высокоинтеллектуальных, но соперничающих — примеры софистики можно найти где угодно.В классе арсенал риторики и витиеватого языка часто скрывает конституционно ложное утверждение. Даже в повседневном разговоре непрекращающаяся потребность быть правым заражает нашу жизнь здесь: часто можно услышать, как студенты спорят не в попытке получить реальную информацию, а для своего рода временного оправдания.

На первый взгляд софистика кажется безобидной, но вред ее реальный и весьма серьезный. Как молодые люди, мы стремимся стать теми, кем надеемся стать, и, конечно же, большинство из нас еще не достигли своего апогея.Является ли наша идентичность настолько временной, что при каждой прихоти нового разговора убеждения, которых мы придерживаемся как самоочевидные, меняются в попытке быть правильными? Если наши убеждения всегда относительны, то мы никогда не сможем достичь абсолютной цели в жизни и, следовательно, сможем гоняться только за мимолетными удовольствиями. Более того, к чему мы можем стремиться в качестве макрокосма, если мы последовательно наносим удар по нашим основам? Отказ от истины только из-за ее появления ведет по темной дороге — дороге, построенной на нигилизме, — которая дискредитирует все, что мы построили и к чему стремились, особенно в академической сфере.Конечно, мы не можем — и я умоляю нас — не обменивать абсолют на родственников.

Одно из самых распространенных мест обитания софистики — довольно новое явление в нашем мире. Социальные сети ежедневно пропагандируют софизм, и вместо того, чтобы сталкиваться с ужасом, практика часто вознаграждается похвалой. Софистика чаще всего присутствует в сильно политизированных платформах социальных сетей, таких как Facebook и Twitter. Обе платформы сильно поляризованы и подразделяются на группы людей, придерживающихся схожих убеждений.Таким образом, когда софистика используется для опровержения противоположных взглядов, это часто считается практической мудростью. Например, в социальных сетях в ответ на противоположные настроения (часто политические) часто строятся пустые аргументы: намеренно искаженные предложения, выдвинутые потому, что их легче победить, чем реальные аргументы оппонента. Они часто полагаются на разительное противоречие с собственными убеждениями, а также на софизм. Эти соломенные аргументы затем влияют на нейтральных людей, которые не разбираются в предмете и теперь видят только искаженную правду.Кроме того, в связи с такой поляризацией этих социальных сетей, возможность опровергнуть эти соломенные аргументы сильно ограничена. Строуман и софизм идут рука об руку, и мы должны противостоять им — они провозглашают необходимость быть правильным, а не истину.

Поскольку стремление к удовлетворению и софизм пережили испытания временем, мы должны признать, что они никогда не могут быть полностью изгнаны из нашей среды. Однако в надежде облегчить эти невзгоды мы должны искренне искать абсолютные истины, а не удовлетворение своей безупречностью.Мы должны задуматься над тем, зачем мы здесь, каковы наши цели. Мы здесь, чтобы получить временное удовлетворение и пребывать в иллюзиях, или мы здесь, чтобы искать чего-то большего, чего-то конкретного и присоединиться к тому, во что мы искренне верим? Возможно, Платон сказал это лучше всего: «Когда человек предполагает, что он знает, а не знает; кажется, это великий источник всех ошибок интеллекта ». Самая большая ошибка состоит в том, что создается впечатление, будто вы говорите правду, но при этом действительно ошибаетесь.Конечно, мы можем оставить эти страхи неудачи и невежество в надежде на настоящий успех и однажды по-настоящему познать.

Рекомендуемая графика Анны Тирни / Графический редактор

софистов | Интернет-энциклопедия философии

Софисты были странствующими профессиональными учителями и интеллектуалами, которые часто бывали в Афинах и других греческих городах во второй половине V века до н. Э. В обмен на вознаграждение софисты предлагали молодым богатым греческим мужчинам образование на уровне aret ē (добродетель или превосходство), тем самым достигая богатства и славы, вызывая при этом значительную антипатию.До V века до н. Э. aret ē преимущественно ассоциировалось с такими аристократическими военными добродетелями, как храбрость и физическая сила. Однако в демократических Афинах второй половины пятого века до нашей эры aret ē все больше понималось как способность влиять на своих сограждан на политических собраниях посредством риторического убеждения; софистическое образование выросло из этого сдвига и использовало его. Самые известные представители софистического движения — Протагор, Горгий, Антифон, Гиппий, Продик и Фрасимах.

Исторические и филологические трудности, стоящие перед интерпретацией софистов, значительны. До наших дней сохранилось лишь несколько софистических текстов, и большая часть того, что мы знаем о софистах, почерпнута из свидетельств из вторых рук, фрагментов и в целом враждебного описания их в диалогах Платона.

Философская проблема природы софистики, возможно, еще более серьезна. Во многом благодаря влиянию Платона и Аристотеля термин софистика стал обозначать преднамеренное использование ошибочных рассуждений, интеллектуального шарлатанства и моральной беспринципности.Как поясняется в статье, думать об исторических софистах в этих терминах является чрезмерным упрощением, поскольку они внесли подлинный и оригинальный вклад в западную мысль. Платон и Аристотель, тем не менее, установили свое видение того, что составляет легитимную философию, отчасти путем различения своей собственной деятельности — и деятельности Сократа — от софистов. Таким образом, если кто-то так склонен, софистику можно рассматривать как в концептуальном, так и в историческом смысле как «другое» философии.

Возможно, из-за упомянутых выше трудностей с толкованием софисты были многим людям.Для Гегеля (1995/1840) софисты были субъективистами, чья скептическая реакция на объективный догматизм досократиков была синтезирована в работах Платона и Аристотеля. Для утилитариста английского классика Джорджа Грота (1904) софисты были прогрессивными мыслителями, ставившими под сомнение господствовавшую в то время мораль. Более поздняя работа французских теоретиков, таких как Жак Деррида (1981) и Жан Франсуа-Лиотар (1985), предполагает сходство между софистами и постмодернизмом.

В этой статье представлен широкий обзор софистов и указаны некоторые из центральных философских вопросов, поднятых их работами.В разделе 1 обсуждается значение термина софист . В разделе 2 рассматриваются индивидуальные работы самых известных софистов. В разделе 3 исследуются три темы, которые часто считались характерными для софистической мысли: различие между природой и условностями, релятивизм в отношении знания и истины и сила речи. Наконец, в разделе 4 анализируются попытки Платона и других провести четкую границу между философией и софистикой.

Содержание

1. Введение
2. Софисты
   1. Протагора
   2. Горгия
   3. Антифон
   4. Гиппий
   5. Продик
   6. Фразимах
3. Основные темы софистической мысли
   1. Природа и Конвенция
   2. Релятивизм
   3. Язык и реальность
4. Различие между философией и софистикой
5. Ссылки и дополнительная литература
   1. Первичные источники
   2. Вторичные источники
   3. Другое прочтение

1.Введение

Термин софист ( софист ēs ) происходит от греческих слов, обозначающих мудрость ( софия ) и мудрый ( софос ). По крайней мере, со времен Гомера, эти термины имели широкий диапазон применения — от практических навыков и благоразумия в общественных делах до поэтических способностей и теоретических знаний. Примечательно, что термин sophia можно было использовать для описания неискреннего ума задолго до появления софистического движения.Феогнис, например, писавший в шестом веке до нашей эры, советует Кирносу приспособить свой дискурс к разным товарищам, потому что такая сообразительность ( софий ē ) превосходит даже великое мастерство ( Elegiac Poems , 1072, 213) .

В V веке до н. Э. термин софист ēs все еще широко применялся к «мудрецам», включая таких поэтов, как Гомер и Гесиод, Семь мудрецов, ионийских «физиков» и множество провидцев и пророков.Более узкое использование этого термина для обозначения профессиональных учителей добродетели или превосходства ( арет ē ) стало преобладать во второй половине пятого века до нашей эры, хотя это не следует понимать как подразумевающее наличие четкого различия между философы, такие как Сократ, и софисты, такие как Протагор, Горгий и Продик. Это очевидно из пьесы Аристофана Облака (423 г. до н. Э.), В которой Сократ изображен как софист, а Продик прославляется за его мудрость.

Пьеса Аристофана — хорошая отправная точка для понимания отношения афинян к софистам. Облака изображают невзгоды Стрепсиада, пожилого афинского гражданина со значительными долгами. Решив, что лучший способ расплатиться с долгами — это победить своих кредиторов в суде, он посещает The Thinkery, институт высшего образования, возглавляемый софистом Сократом. Когда ему не удается научиться искусству речи в «Мыслительных», Стрепсиад убеждает своего первоначально сопротивляющегося сына Фидиппида сопровождать его.Здесь они сталкиваются с двумя соратниками Сократа, более сильным и более слабым аргументом, которые представляют жизнь справедливости и самодисциплины, а также несправедливости и потворства своим слабостям соответственно. На основе всенародного голосования более слабый аргумент преобладает и приводит Фидиппида к мысли о том, как заставить более слабый аргумент победить более сильный. Позже Стрепсиад возвращается к «Мысли» и обнаруживает, что Сократ превратил своего сына в бледного и бесполезного интеллектуала. Когда Фидиппид получает высшее образование, он впоследствии берет верх не только над кредиторами Стрепсиада, но также побеждает своего отца и предлагает убедительное риторическое оправдание своего поступка.Когда Фидиппид готовится избить свою мать, возмущение Стрепсиадеса побуждает его возглавить жестокую атаку толпы на «Мыслитель».

Изображение Сократа-софиста Аристофаном раскрывает как минимум три уровня. Во-первых, это показывает, что различие между Сократом и его софистами было далеко не ясным для их современников. Хотя Сократ не взимал плату и часто утверждал, что все, что он знал, это то, что он не знал большинства вопросов, его связь с софистами отражает как неопределенность термина софист, так и трудность, по крайней мере для обычного афинского гражданина, отличить его методы из их.Во-вторых, изображение Аристофана предполагает, что софистическое образование отражало упадок героических Афин предыдущих поколений. В-третьих, софистам приписывали интеллектуальную хитрость и моральную сомнительность еще до Платона и Аристотеля.

Враждебность по отношению к софистам была важным фактором в решении афинян d ēmos приговорить Сократа к смертной казни за нечестие. Анитуса, который был одним из обвинителей Сократа на суде, явно не интересовали такие детали, как то, что человек, которого он обвинял, не утверждал, что обучал aret ē или взимал плату за это.Платон изображает его как предполагающего, что софисты — это руины всех, кто вступает с ними в контакт, и как сторонника их изгнания из города ( Meno , 91c-92c). Столь же показательным с точки зрения отношения к софистам является беседа Сократа с Гиппократом, богатым молодым афинянином, стремящимся стать учеником Протагора ( Protagoras , 312a). Гиппократ так хочет встретиться с Протагором, что будит Сократа рано утром, но позже признает, что ему самому было бы стыдно, если бы его сограждане назвали софистом.

Платон изображает Протагора, хорошо осознающего враждебность и негодование, порожденные его профессией ( Протагор, , 316c-e). Неудивительно, полагает Протагор, что иностранцы, которые называют себя мудрыми и убеждают богатую молодежь могущественных городов оставить свою семью и друзей и вступить с ними в союз, вызовут подозрения. Действительно, Протагор утверждает, что софистическое искусство является древним, но что старые софисты, в том числе такие поэты, как Гомер, Гесиод и Симонид, пророки, провидцы и даже учителя физкультуры, сознательно не принимали это имя из опасения преследований.Протагор говорит, что, хотя он и принял стратегию открытого признания себя софистом, он принял другие меры предосторожности — возможно, включая его связь с афинским генералом Периклом — для обеспечения своей безопасности.

Низкое положение софистов в афинском общественном мнении не проистекает из единственного источника. Несомненно, подозрительность к интеллектуалам среди многих была фактором. Однако новые деньги и демократическое принятие решений также представляли угрозу для консервативного афинского аристократического истеблишмента.Это угрожающее социальное изменение отражается в отношении к концепции совершенства или добродетели ( арет ē ), упомянутой в приведенном выше резюме. Если в гомеровских эпосах aret ē обычно обозначает силу и храбрость настоящего мужчины, то во второй половине V века до н. Э. он все чаще ассоциировался с успехом в государственных делах посредством риторического убеждения.

В контексте политической жизни Афин конца V в. До н. Э.C.E. важность навыков убедительной речи или риторики нельзя недооценивать. Развитие демократии сделало владение устным словом не только предпосылкой политического успеха, но и необходимой формой самообороны в случае судебного процесса. Соответственно софисты ответили на растущие потребности молодых и амбициозных людей. Мено, амбициозный ученик Горгия, говорит, что aret ē — и, следовательно, функция — человека состоит в том, чтобы управлять людьми, то есть управлять своими общественными делами так, чтобы приносить пользу своим друзьям и вредить его врагам (73c -d).Это давний идеал, но лучше всего его можно реализовать в демократических Афинах с помощью риторики. Таким образом, риторика была стержнем софистического образования ( Protagoras, , 318e), даже если большинство софистов заявляли, что преподают более широкий круг предметов.

Подозрение к софистам было вызвано их отходом от аристократической модели образования ( paideia ). Начиная с гомеровской Греции, paideia была предметом заботы правящей знати и основывалась на наборе моральных заповедей, подходящих аристократическому классу воинов.Бизнес-модель софистов предполагала, что aret ē может быть обучено всем свободным гражданам, и это утверждение неявно отстаивает Протагор в своей великой речи о происхождении справедливости. Таким образом, софисты представляли угрозу статус-кво, потому что они давали неизбирательное обещание — предполагая платежеспособность — предоставить молодым и амбициозным людям возможность преобладать в общественной жизни.

Таким образом, софистов можно в общих чертах определить как оплачиваемых учителей aret ē , где последнее понимается с точки зрения способности достигать и осуществлять политическую власть с помощью убедительной речи.Однако это только отправная точка, и широкие и значительные интеллектуальные достижения софистов, которые мы рассмотрим в следующих двух разделах, заставили некоторых задаться вопросом, возможно ли или желательно ли приписывать их уникальному методу или мировоззрению. это служило бы объединяющей характеристикой, а также отличало бы их от философов.

В девятнадцатом веке и позже ученые часто использовали метод как способ отличить Сократа от софистов.Например, для Генри Сиджвика (1872, 288–307), в то время как Сократ использовал метод вопросов и ответов в поисках истины, софисты произносили длинные эпидемические или демонстративные речи с целью убеждения. На этом основании трудно поддерживать четкую методическую дифференциацию, учитывая, что и Горгий, и Протагор заявляли о своем мастерстве в коротких речах, а Сократ участвует в длинных красноречивых речах — многие в мифической форме — на протяжении платоновских диалогов. Более того, просто ошибочно утверждать, что софисты во всех случаях не интересовались истиной, поскольку утверждение относительности истины само по себе означает утверждение истины.Еще одно соображение состоит в том, что Сократ виновен в ошибочных рассуждениях во многих платоновских диалогах, хотя этот момент менее актуален, если мы предположим, что логические ошибки Сократа являются непреднамеренными.

G.B. Керферд (1981a) предложил более детальный набор методологических критериев, чтобы отличить Сократа от софистов. Согласно Керферду, софисты использовали эристические и антилогические методы аргументации, тогда как Сократ презирал первые и рассматривал второе как необходимый, но неполный шаг на пути к диалектике.Платон использует термин «эристика» для обозначения практики — строго говоря, это не метод — поиска победы в споре без оглядки на истину. Мы находим изображение эристических приемов в диалоге Платона Euthydemus , где братья Евтидем и Дионисиодор намеренно используют вопиюще ошибочные аргументы с целью противоречия и преобладания над своим оппонентом. Антилогичность — это метод исхода из данного аргумента, обычно предлагаемого оппонентом, в направлении создания противоположного или противоречащего аргумента таким образом, что оппонент должен либо отказаться от своей первой позиции, либо принять обе позиции.Этот метод аргументации использовался большинством софистов, и его примеры можно найти в трудах Протагора и Антифона.

Утверждение Керферда о том, что мы можем провести различие между философией и софистикой, обращаясь к диалектике, однако, остается проблематичным. В том, что обычно считается «ранними» платоническими диалогами, мы находим Сократа, использующего диалектический метод опровержения, называемый elenchus . Как утверждал Нехамас (1990), в то время как elenchus можно отличить от эристического из-за его озабоченности истиной, его труднее отличить от антилогического, потому что его успех всегда зависит от способности собеседников защищаться от опровержения в ходе обсуждения. частный случай.С другой стороны, в «средних» и «поздних» диалогах Платона, согласно интерпретации Нехама, Платон связывает диалектику со знанием форм, но это, по-видимому, предполагает эпистемологическую и метафизическую приверженность трансцендентной онтологии, которую тогда и составляло большинство философов. теперь будет неохотно поддержать.

Более поздние попытки объяснить, что отличает философию от софистики, соответственно, имели тенденцию сосредотачиваться на различии моральных целей или с точки зрения выбора различных способов образа жизни, как элегантно формулирует Аристотель ( Метафизика IV, 2, 1004b24-5 ).В разделе 4 мы вернемся к вопросу о том, является ли это лучшим способом разобраться в различии между философией и софистикой. Однако перед этим полезно набросать биографии и интересы наиболее выдающихся софистов, а также рассмотреть некоторые общие темы в их мыслях.

2. Софисты

а. Протагор

Протагор из Абдеры (ок. 490-420 до н. Э.) Был наиболее выдающимся членом софистического движения, и Платон сообщает, что он был первым, кто взимал плату, используя этот титул ( Протагор, , 349a).Несмотря на свою враждебность к софистам, Платон изображает Протагора весьма симпатичной и достойной фигурой.

Одним из наиболее интригующих аспектов жизни и творчества Протагора является его связь с великим афинским полководцем и государственным деятелем Периклом (ок. 495-429 до н. Э.). Перикл, который был самым влиятельным государственным деятелем в Афинах более 30 лет, включая первые два года Пелопоннесской войны, по-видимому, очень уважал философов и софистов, и в особенности Протагора, поручив ему роль редактора. законы для афинского города Фурии в 444 г. до н.э.

н. Э.

С философской точки зрения Протагор наиболее известен своим релятивистским взглядом на истину, в частности утверждением, что «человек есть мера всех вещей», и своим агностицизмом в отношении богов. Первая тема будет обсуждаться в разделе 3b. Известно, что агностицизм Протагора сформулирован в заявлении о том, что «относительно богов я не в состоянии знать, что (или как) они есть, или что (или как) они не являются, либо каковы они внешне; ибо есть много вещей, которые мешают познанию, неясность вопроса и краткость человеческой жизни »(DK, 80B4).Это, кажется, выражает форму религиозного агностицизма, не совсем чуждую образованному афинскому мнению. Несмотря на это, согласно традиции, Протагор к концу жизни был осужден за нечестие. В результате, как гласит история, его книги были сожжены, и он утонул в море, покидая Афины. В этом контексте, возможно, важно то, что Протагор, по-видимому, был источником софистического заявления о том, чтобы «заставить более слабый аргумент победить более сильный», пародируемого Аристофаном.

Платон предполагает, что Протагор стремился отличить свое образовательное предложение от других софистов, таких как Гиппий, сосредоточив внимание на обучении в арет ē в смысле политической добродетели, а не в специализированных исследованиях, таких как астрономия и математика ( Протагор). , 318д).

Помимо своих работ Истина и О богах , которые касаются его релятивистского представления об истине и агностицизме соответственно, Диоген Лаэрций говорит, что Протагор написал следующие книги: Антилогии , Искусство эристики , Императив , На амбициях , На неправильных действиях человека , На тех, кто в Аиде , На науках , На добродетелях , На борьбе , На исходном положении вещей и Испытание на гонорар .

г. Горгия

Горгий Леонтинский (ок. 485 — ок. 390 до н. Э.) Обычно считается членом софистического движения, несмотря на его отрицание способности преподавать арет ē ( Meno , 96c). Основным направлением деятельности Горгия была риторика, и, учитывая важность убедительной речи для софистического образования и его согласие на оплату труда, для наших целей уместно рассматривать его вместе с другими известными софистами.

Горгий посетил Афины в 427 г. до н. Э.C.E. как руководитель посольства из Леонтины с успешным намерением убедить афинян заключить союз против Сиракуз. Он много путешествовал по Греции, зарабатывая большие суммы денег, давая уроки риторики и выступая против эпидемии.

Платон Gorgias изображает ритора как знаменитость, которая либо не имеет хорошо продуманных взглядов на последствия своего опыта, либо неохотно разделяет их, и который отрицает свою ответственность за несправедливое использование риторических навыков со стороны заблудшие студенты.Хотя Горгиас представляет себя умеренно честным, драматическая структура диалога Платона предполагает, что защита несправедливости со стороны Полуса и апелляция к естественному праву сильнейшего со стороны Калликла частично основаны на концептуальных предпосылках горгианской риторики.

Первоначальный вклад

Горгия в философию иногда оспаривается, но фрагменты его работ О небытии или природе и Хелен — подробно обсуждаемые в разделе 3c — содержат интригующие утверждения относительно силы риторической речи и стиля аргументации напоминает Парменида и Зенона.Горгиасу также приписывают другие речи и энкомии и технический трактат по риторике под названием В нужный момент времени .

г. Антифон

Биографические подробности, связанные с Антифоном-софистом (ок. 470-411 до н.э.), неясны — один нерешенный вопрос заключается в том, следует ли отождествлять его с Антифоном Рамнусским (государственным деятелем и учителем риторики, который был членом олигархии, имевшей власть в стране). Афины в 411 г. до н. Э.). Однако с момента публикации отрывков из его On Truth в начале двадцатого века он стал рассматриваться как главный представитель софистического движения.

Об истине , в котором представлены различные позиции и противоположности относительно отношений между природой и условностями (см. Раздел 3а ниже), иногда считается важным текстом в истории политической мысли из-за его предполагаемой защиты эгалитаризма:

Рожденных от выдающихся отцов мы уважаем и почитаем, а тех, кто происходит из незаметного дома, мы не уважаем и не почитаем. В этом мы ведем себя по отношению друг к другу как варвары.Ибо по своей природе мы все в равной степени, и варвары, и греки, имеем совершенно одинаковое происхождение: ибо это уместно для удовлетворения естественных удовлетворений, необходимых всем людям: все имеют способность выполнять их одинаково, и во всем этом никто из нас не отличается ни варваром, ни греком; поскольку все мы дышим воздухом ртом и ноздрями, и все мы едим руками (цитата по Untersteiner, 1954).

Следует ли воспринимать это утверждение как выражение действительных взглядов Антифона или, скорее, как часть антилогического изложения противоположных взглядов на справедливость, остается открытым вопросом, как и исключает ли такая позиция отождествление Антифона-софиста с олигархическим. Антифон Рамнский.

г. Гиппий

Точные даты Гиппия из Элиды неизвестны, но ученые обычно предполагают, что он жил в то же время, что и Протагор. В то время как изображения Платона Протагора — и в меньшей степени Горгия — свидетельствуют о некотором уважении, он представляет Гиппия как комическую фигуру, помешанную на деньгах, напыщенную и сбитую с толку.

Гиппий наиболее известен своей полиматией (DK 86A14). Его области знаний включали астрономию, грамматику, историю, математику, музыку, поэзию, прозу, риторику, живопись и скульптуру.Подобно Горгию и Продику, он служил послом в своем родном городе. Его работа в качестве историка, которая включала составление списков олимпийских победителей, была неоценима для Фукидида и последующих историков, поскольку позволила более точно датировать прошлые события. В математике ему приписывают открытие кривой — квадратики, которая используется для деления угла пополам.

Что касается своего философского вклада, Керферд предположил, на основе Платона Hippias Major (301d-302b), что Гиппий отстаивал теорию, согласно которой классы или виды вещей зависят от существа, которое их пересекает.Трудно разобраться в этой предполагаемой доктрине на основе имеющихся свидетельств. Как было сказано выше, Платон изображает Гиппия философски поверхностным и неспособным идти в ногу с Сократом в диалектических дискуссиях.

e. Продик,

Продик из Кеоса, живший примерно в то же время, что и Протагор и Гиппий, наиболее известен своими тонкими различиями между значениями слов. Считается, что он написал трактат под названием О правильности имен .

Платон забавно описывает метод Продика в следующем отрывке из Протагора:

Продикус заговорил следующим образом: «Те, кто присутствует на подобных обсуждениях, должны слушать обоих собеседников беспристрастно, но не одинаково. Здесь есть различие. Мы должны слушать беспристрастно, но не разделять наше внимание поровну: больше должно быть отдано более мудрому оратору, а меньше — более необразованному … Таким образом, наша встреча примет наиболее привлекательный оборот, так как вы, ораторы, наверняка заслужите уважение, а не похвала тех, кто вас слушает.Ибо уважение бесхитростно присуще душам слушателей, но хвала слишком часто оказывается просто лживым словесным выражением. Кроме того, мы, ваша аудитория, были бы очень обрадованы, но не довольны, потому что получать одобрение — это значит чему-то научиться, участвовать в какой-то интеллектуальной деятельности; но получение удовольствия связано с едой или другими телесными удовольствиями »(337a-c).

Эпизодическая речь

Продика, Выбор Геракла , была удостоена похвалы Ксенофонта ( Memorabilia , II.1.21-34), и в дополнение к своему личному обучению он, кажется, несколько раз служил послом в Кеосе (месте рождения Симонида).

Сократ, хотя, возможно, с некоторой долей иронии, любил называть себя учеником Продика ( Протагора , 341a; Менона , 96d).

ф. Фрасимах

Фрасимах был известным афинским оратором во второй половине V века до н. Э., Но единственное сохранившееся свидетельство его взглядов содержится в платоновском Клейтофоне и первой книге The Republic .Он изображен дерзким и агрессивным, его взгляды на природу правосудия будут рассмотрены в разделе 3а.

3. Основные темы софистической мысли

а. Природа и условность

Различие между physis (природа) и nomos (обычаи, закон, условность) было центральной темой греческой мысли во второй половине V века до н. Э. и особенно важно для понимания работы софистов. Прежде чем перейти к софистическому рассмотрению этих понятий и различий между ними, стоит обрисовать значение греческих терминов.

Аристотель определяет physis как «субстанцию ​​вещей, которые имеют в себе такой источник движения» ( Metaphysics , 1015a13-15). Термин physis тесно связан с греческим глаголом расти ( phu ō ), а динамический аспект physis отражает точку зрения о том, что природа вещей находится в их происхождении и внутренних принципах изменения. Некоторые ионийские мыслители, которых сейчас называют досократиками, в том числе Фалес и Гераклит, использовали термин physis для реальности в целом или, по крайней мере, для ее основных материальных составляющих, ссылаясь на исследование природы в этом контексте как Historia ( исследование), а не философия.

Термин nomos относится к широкому спектру нормативных концепций, простирающихся от обычаев и условностей до позитивного права. Было бы заблуждением рассматривать этот термин как относящийся только к произвольным человеческим условностям, поскольку обращение Гераклита к различию между человеческими nomoi и одним божественным nomos (DK 22B2 и 114) ясно показывает. Тем не менее, увеличение количества путешествий, о чем свидетельствует история Геродота, привело к лучшему пониманию широкого спектра обычаев, условностей и законов, существующих в сообществах древнего мира.Это признание создает возможность дихотомии между тем, что неизменно и соответствует природе, и тем, что является просто продуктом произвольного человеческого соглашения.

Дихотомия между physis и nomos , кажется, была чем-то вроде банальности софистической мысли, и к ней, в частности, обращались Протагор и Гиппий. Однако, пожалуй, наиболее поучительное софистическое описание этого различия можно найти во фрагменте Антифона «Об истине» .

Антифон применяет это различие к понятиям справедливости и несправедливости, утверждая, что большинство вещей, которые считаются справедливыми согласно nomos , находятся в прямом конфликте с природой и, следовательно, не являются истинно или естественно справедливыми (DK 87 A44). Основная идея аргумента Антифона состоит в том, что законы и условности созданы как ограничение для нашего естественного стремления к удовольствиям. В отрывке, наводящем на размышления о дискуссии о справедливости в начале книги Платона Republic , Антифон также утверждает, что следует использовать справедливость в своих интересах, считая законы важными, когда присутствуют свидетели, но игнорируя их, когда это может сойти с рук.Хотя эти аргументы могут быть истолкованы как часть антилогического упражнения на природе и условности, а не как предписания для благоразумной безнравственной жизни, они согласуются с взглядами на связь между человеческой природой и справедливостью, предложенными Платоном, описывающим Калликла и Фрасимаха в году. Gorgias и Republic соответственно.

Калликл, молодой афинский аристократ, который может быть реальной исторической фигурой или плодом воображения Платона, не был софистом; действительно, он выражает пренебрежение к ним ( Gorgias , 520a).Его описание связи между physis и nomos , тем не менее, обязано софистической мысли. Согласно Калликлу, аргументы Сократа в пользу утверждения о том, что лучше терпеть несправедливость, чем совершать несправедливость, торгуют намеренной двусмысленностью термина «справедливость». Калликл утверждает, что традиционная справедливость — это своего рода рабская мораль, навязанная многими, чтобы ограничить желания немногих высших. Напротив, то, что соответствует природе, можно увидеть, наблюдая за животными в природе и отношениями между политическими сообществами, где можно увидеть, что сильные преобладают над слабыми.Сам Калликл использует этот аргумент в направлении вульгарного чувственного гедонизма, мотивированного желанием иметь больше, чем другие ( pleonexia ), но чувственный гедонизм как таковой не кажется необходимым следствием его взглядов на естественную справедливость.

Хотя софист Фразимах не использует различие physis / nomos в первой книге Republic , его описание справедливости (338d-354c) относится к аналогичным концептуальным рамкам.Подобно Калликлу, Фрасимах обвиняет Сократа в преднамеренном обмане в своих аргументах, особенно в том, что искусство правосудия состоит в том, что правитель заботится о своих подданных. Согласно Фрасимаху, нам лучше думать об отношениях правитель / управляемый как о пастыре, заботящемся о своем стаде с целью его окончательной гибели. Справедливость в общепринятом понимании — это просто наивная забота о преимуществах другого. С другой, более естественной точки зрения, справедливость — это власть более сильного, поскольку правители устанавливают законы, которые убеждают множество людей в том, что им справедливо подчиняться тому, что выгодно немногим правящим

.

Альтернативный и более поучительный рассказ о связи между physis и nomos можно найти в великой речи Протагора ( Protagoras , 320c-328d).Согласно мифу Протагора, изначально боги заставили человека погрузиться в жестокое состояние природы, напоминающее то, что позже описал Гоббс. Наше положение улучшилось, когда Зевс одарил нас позором и справедливостью; они позволили нам развить навыки политики и, следовательно, цивилизованные общественные отношения и добродетель. Помимо поддержки его аргумента о том, что можно обучить aret ē , этот счет предлагает защиту nomos на том основании, что природа сама по себе недостаточна для процветания человека, рассматриваемого как политическое животное.

г. Релятивизм

Первым источником софистического релятивизма в отношении знания и / или истины является знаменитое высказывание Протагора «человек — мера». Интерпретация тезиса Протагора всегда была предметом споров. В частности, необходимо проявлять осторожность против соблазна отнести современные эпистемологические проблемы к описанию Протагора и софистическому учению об относительности истины в более общем смысле.

Тезис измерения Протагора выглядит следующим образом:

Человек есть мера всех вещей, тех вещей, которые есть, что они есть, и тех вещей, которых нет, которых нет (DK, 80B1).

Практически все ученые согласны с тем, что Протагор здесь говорит о каждом человеческом существе как о мере того, что есть, а не о «человечестве» как таковом, хотя греческий термин для «человека» — h ō anthr ō поз. — конечно, не исключает второго толкования. Платоновский Theaetetus (152a), однако, предлагает первое прочтение, и здесь я предполагаю его правильность. В этом прочтении мы можем рассматривать Протагора как утверждающего, что если ветер, например, кажется (или кажется) мне холодным и кажется (или кажется) вам теплым, то ветер — это холодный для меня, а — это теплый для меня. ты.

Другой вопрос толкования касается того, следует ли нам истолковывать утверждение Протагора как в первую очередь онтологическое или эпистемологическое по своему намерению. Ученые Кан, Оуэн и Керферд, среди прочих, предполагают, что, хотя у греков не было четкого различия между экзистенциальным и предикативным использованием слова «быть», они, как правило, трактовали экзистенциальное использование как сокращение от предикативного использования.

Обрисовав в общих чертах некоторые трудности интерпретации, связанные с утверждением Протагора, мы все же остаемся по крайней мере с тремя возможными вариантами прочтения (Kerferd, 1981a, 86).Протагор мог бы утверждать, что (i) нет никакого независимого от разума ветра вообще, а есть лишь частные субъективные ветры (ii) есть ветер, который существует независимо от моего восприятия его, но сам по себе он ни холодный, ни теплый, как эти качества являются личными (iii) есть ветер, который существует независимо от моего восприятия его, и он одновременно холодный и теплый, поскольку два качества могут быть присущи одной и той же независимой от разума «сущности».

Все три интерпретации являются живыми вариантами, причем (i) возможно, наименее правдоподобно.Каким бы ни был точный смысл релятивизма Протагора, следующий отрывок из Теэтета предполагает, что он также был распространен на политическую и этическую сферу:

Все, что в каком-либо конкретном городе считается справедливым и достойным восхищения, справедливо и достойно восхищения в этом городе, пока действует конвенция (167c).

Одна трудность, которую вызывает этот отрывок, заключается в том, что, хотя Протагор утверждал, что все верования одинаково верны, он также утверждал, что некоторые из них превосходят другие, потому что они более субъективно удовлетворяют тех, кто их придерживается.Таким образом, Протагор, по-видимому, хочет того и другого, поскольку он устраняет объективный критерий истины, одновременно утверждая, что одни субъективные состояния лучше других. Его призыв к лучшим и худшим убеждениям, однако, можно рассматривать как относящийся к убедительности и удовольствию, вызываемым определенными убеждениями и речами, а не их объективной истиной.

Другой важный источник софистического релятивизма — это Dissoi Logoi , недатированный и анонимный пример протагорейской антилогии.В Dissoi Logoi мы находим конкурирующие аргументы по пяти тезисам, включая то, одинаковы ли хорошие и плохие, или разные, а также ряд примеров относительности различных культурных практик и законов. В целом, Dissoi Logoi может служить подтверждением не только относительности истины, но и того, что Барни (2006, 89) назвал тезисом изменчивости: все, что хорошо в некотором квалифицированном отношении, также плохо в другом отношении, и то же самое можно сказать о тезисе изменчивости. случай для широкого диапазона противоположных предикатов.

г. Язык и реальность

Понятно, что в рамках своей образовательной программы софисты уделяли большое внимание силе речи ( логотипов ). Логос — это общеизвестно трудный для перевода термин, который может относиться к мысли и тому, о чем мы говорим и думаем, а также к рациональной речи или языку. Софистов особенно интересовала роль человеческого дискурса в формировании реальности. Риторика была центральным элементом учебной программы, но литературная интерпретация произведений поэтов также была основным продуктом софистического образования.Некоторые философские последствия софистического отношения к речи рассматриваются в разделе 4, но в текущем разделе поучительно сосредоточиться на описании Горгиаса силы риторических логотипов .

Сохранившиеся фрагменты, приписываемые историческим Горгиям, указывают не только на скептицизм по отношению к сущностному существу и нашему эпистемологическому доступу к этому предполагаемому царству, но и на утверждение всемогущества убедительных логосов для того, чтобы естественный и практический мир соответствовал человеческим желаниям.Сообщая о речи Горгия О несуществующем или о природе , Секст говорит, что ритор, приняв иной подход, чем Протагор, также устранил критерий (DK, 82B3). Устранение критерия означает отказ от стандарта, который позволил бы нам четко различать знание и мнение о бытии и природе. В то время как Протагор утверждал, что человек является мерой всех вещей, Горгий сосредоточился на статусе истины о бытии и природе как дискурсивной конструкции.

О несуществующем или о природе нарушает предписание Парменида о том, что нельзя сказать, что это такое, чего нет. Используя серию условных аргументов в манере Зенона, Горгиас утверждает, что ничего не существует, что если оно действительно существовало, то не могло быть воспринято, а если оно было задержано, то не могло быть сформулировано в логотипах . Сложная пародия демонстрирует парадоксальный характер попыток раскрыть истинную природу существ посредством логотипов :

Для того, что мы раскрываем, это логотипов , но логотипов не являются веществами и существующими вещами.Поэтому мы не раскрываем нашим товарищам существующие вещи, а логотипов , которые не являются субстанциями (DK, 82B3)

Даже если бы познание существ было возможно, его передача в логосах всегда была бы искажена разрывом между субстанциями и нашим восприятием и сообщением о них. Горгиас также предполагает, что еще более провокационно, поскольку речь является средством, с помощью которого люди выражают свое восприятие мира, логотипов не вызывает воспоминаний о внешнем, а скорее внешнее — это то, что раскрывает логотипов .Понимание логотипов о природе как конститутивном, а не описательном здесь поддерживает утверждение о всемогуществе риторического опыта. Отчет Горгиаса предполагает, что нет знания о природе sub specie aeternitatis , и наше понимание реальности всегда опосредовано дискурсивными интерпретациями, которые, в свою очередь, подразумевают, что истина не может быть отделена от человеческих интересов и притязаний на власть.

В Encomium to Helen Gorgias упоминает логотипов как могущественного мастера (DK, 82B11).Если бы люди знали прошлое, настоящее или будущее, они не были бы вынуждены принимать непредсказуемые мнения в качестве своих советников. Бесконечные споры астрономов, политиков и философов демонстрируют, что ни один логотип не является окончательным. Человеческое незнание несуществующей истины, таким образом, можно использовать с помощью риторического убеждения, поскольку люди желают иллюзии уверенности, создаваемой устным словом:

Воздействие логотипов на состояние души сравнимо с властью наркотиков над природой тел.Ибо точно так же, как разные лекарства рассеивают разные выделения из организма, и одни приносят конец болезням, а другие к жизни, так и в случае logoi одни неприятности, другие радуют, одни вызывают страх, другие делают слушателей смелыми и какой-то наркотик и заколдовать душу своего рода злым уговором (ДК, 82В11).

Все, кто уговаривал людей, говорит Горгиас, делают это, создавая фальшивые логотипы . В то время как другие формы власти требуют силы, логотип делает всех желающих подчиненными.

Это описание связи между убедительной речью, знанием, мнением и реальностью в целом согласуется с описанием ритора Платоном в Gorgias . И релятивизм Протагора, и рассказ Горджиаса о всемогуществе логотипов наводят на мысль о том, что мы, современные люди, могли бы назвать дефляционным эпистемическим антиреализмом.

4. Различие между философией и софистикой

Различие между философией и софистикой само по себе является сложной философской проблемой.В этом заключительном разделе исследуется попытка Платона провести четкую демаркационную линию между философией и софистикой.

Как упоминалось выше, термины «философ» и «софист» оспаривались в пятом и четвертом веках до н. Э., Став предметом спора между соперничающими школами мысли. Истории философии, как правило, начинаются с ионийского «физика» Фалеса, но досократики называли деятельность, которой они занимались, историей (исследование), а не философией , и хотя это может иметь некоторую ценность в качестве исторической проекции, Представление о том, что философия начинается с Фалеса, восходит к середине девятнадцатого века.Именно Платон первым ясно и последовательно ссылается на деятельность философии , и многое из того, что он говорит, лучше всего понимается в терминах явного или неявного контраста с конкурирующими школами софистов и Исократа (который также претендовал на титул Философия за его риторическую образовательную программу).

Связанные с этим вопросы о том, что такое софист и как мы можем отличить философа от софиста, были очень серьезно восприняты Платоном. Он также признает сложность, присущую поиску этих вопросов, и, возможно, показательно, что диалог, посвященный задаче Sophist , завершается дискуссией о бытии небытия.Сократ беседует с софистами в книгах Euthydemus , Hippias Major , Hippias Minor , Gorgias , Protagoras и Republic и подробно обсуждает софистов в Apology , 0005 Sophist. Теэтет . Таким образом, можно утверждать, что поиск софизма и различия между философией и софистикой являются не только центральными темами платоновских диалогов, но и составляют основу самой идеи и практики философии, по крайней мере, в ее первоначальном смысле, сформулированном Платоном.

Этот момент был признан недавними постструктуралистскими мыслителями, такими как Жак Деррида и Жан Франсуа-Лиотар, в контексте их проекта по подверганию сомнению центральных предпосылок западной философской традиции, происходящей от Платона. Деррида нападает на нескончаемый суд над софистами, проводимый Платоном с целью эксгумации «концептуальных памятников, очерчивающих линии битвы между философией и софистикой» (1981, 106). Лиотар считает, что софисты обладают уникальным пониманием того, в каком смысле дискурсы о том, что есть, просто не могут выйти за пределы области мнений и прагматических языковых игр (1985, 73–83).

Перспективы установления четкого методологического разрыва между философией и софистикой невелики. Помимо соображений, упомянутых в разделе 1, было бы ошибочным утверждать, что софисты не интересовались истиной или подлинным теоретическим исследованием, а Сократ явно виновен в ошибочных рассуждениях во многих платоновских диалогах. Фактически, в Sophist Платон подразумевает, что сократовская техника диалектического опровержения представляет собой своего рода «благородную софистику» (Sophist , 231b).

Это в значительной степени объясняет, почему современные исследования различия между философией и софистикой имеют тенденцию сосредотачиваться на различии в моральных качествах. Нехамас, например, утверждал, что «Сократ отличался от софистов не по методам, а по общей цели» (1990, 13). Нехамас связывает эту общую цель с Socratic elenchus , предполагая, что отказ Сократа от знания и способности учить aretē отдаляет его от софистов.Однако такой способ разграничения практики Сократа от практики его софистических коллег, утверждает Нехамас, не может оправдать более позднее платоновское различие между философией и софистикой, поскольку Платон утратил право поддерживать это различие после того, как разработал предметное философское учение, а именно: , теория форм.

Нет сомнений в большой правоте в утверждении, что Платон и Аристотель изображают философа, ведущего другой образ жизни, чем софист, но сказать, что Платон определяет философа либо через различие в моральных целях, как в случае Сократа или метафизическое предположение относительно существования трансцендентных форм, как в его более поздних работах, само по себе неадекватно характеризует критику Платоном его современников-софистов.Как только мы обратим внимание на собственную трактовку Платоном различия между философией и софистикой, быстро станут ясны две темы: корыстный характер софистов и их переоценка силы слова. По крайней мере, для Платона эти два аспекта софистического образования говорят нам кое-что о персоне софиста как воплощении особого отношения к знанию.

Тот факт, что софистов обучают ради прибыли, не может показаться возражением современным читателям; большинство современных университетских профессоров не хотят преподавать pro bono .Однако для Платона это явно серьезная проблема. Платон едва ли может упомянуть софистов без пренебрежительного упоминания о корыстолюбивом аспекте их профессии: особенно показательные примеры пренебрежения Платоном к изощренному зарабатыванию денег и жадности можно найти в Apology 19d, Euthydemus 304b-c, Hippias Major 282b -e, Protagoras 312c-d и Sophist 222d-224d, и это не исчерпывающий список. Частично проблема здесь, несомненно, в приверженности Платона образу жизни, посвященному знанию и созерцанию.Примечательно, что от студентов Академии, которая, возможно, является первым высшим учебным заведением, не требовалось платить за обучение. Однако это только часть истории.

Хорошей отправной точкой является рассмотрение этимологии термина Философия , предложенная в Phaedrus и Symposium . Завершив свою палинодию в Phaedrus , Сократ выражает надежду, что он никогда не будет лишен своего «эротического» искусства. В то время как спичрайтер Лисий представляет er (желание, любовь) как неприличную трату расходов ( Phaedrus , 257a), в своей более поздней речи Сократ демонстрирует, как er побуждают душу подниматься к формам.Последователи Зевса, или философии, предлагает Сократ, обучают цель своих или подражанию и участию в путях Бога. Точно так же в Симпозиуме Сократ ссылается на исключение из своего невежества. Одобряя предположение Федра о том, что пьяницы восхваляют erōs , Сократ заявляет, что ta erōtika (эротические вещи) — единственный предмет, в отношении которого он утверждал бы, что обладает строгими знаниями ( Symposium , 177 d-e).Когда наступает его очередь произнести речь, Сократ сетует на свою неспособность конкурировать с риторикой Агафона под влиянием Горгия перед тем, как преподавать уроки Диотимы на или годах, представленных как даймонион или полубожественный посредник между смертным и божеством. . Erōs , таким образом, представлен как аналог философии в ее этимологическом смысле, стремление к мудрости или завершению, которое может быть осуществлено только временно в этой жизни посредством созерцания форм прекрасного и добра (204a-b).Философ — это тот, кто стремится к мудрости — друг или любитель мудрости, а не тот, кто обладает мудростью как готовым продуктом, как утверждали софисты и как следует из их названия.

Упор Платона на философию как на «эротическую» деятельность стремления к мудрости, а не как на завершенное состояние завершенной мудрости, в значительной степени объясняет его отвращение к софистическому зарабатыванию денег. Софисты, согласно Платону, считали знания готовым продуктом, который можно было продавать без дискриминации всем желающим. Theages , сократовский диалог, авторство которого оспаривают некоторые ученые, но который выражает чувства, согласующиеся с другими платоническими диалогами, подчеркивает этот момент с особой ясностью. Фермер Демодок привел к Сократу своего сына Теага, жаждущего мудрости. Когда Сократ спрашивает своего потенциального ученика о том, какой мудрости он ищет, становится очевидным, что Теаги ищут власти в городе и влияния на других людей. Поскольку Теадж ищет политической мудрости, Сократ отсылает его к государственным деятелям и софистам.Отрицая свою способность конкурировать с опытом Горгия и Продика в этом отношении, Сократ, тем не менее, признает свое знание эротических вещей, предмета, о котором он, как он утверждает, знает больше, чем любой человек, который приходил раньше, или даже кто-либо из тех, кто придет ( Theages , 128b). В ответ на предложение учиться у софиста Теагес раскрывает свое намерение стать учеником Сократа. Возможно, не желая брать на себя бесперспективного ученика, Сократ настаивает на том, что он должен следовать командам своего даймониона , который определит, смогут ли те, кто с ним общаться, добиться каких-либо успехов ( теорий , 129c).Диалог заканчивается соглашением о том, что все стороны проведут испытание даймониона , чтобы узнать, разрешает ли он объединение.

Достаточно последовать предложению Симпозиума о том, что erōs — это daimonion , чтобы увидеть, что сократовское образование, представленное Платоном, сопровождается своего рода «эротическим» интересом к прекрасному и хорошему, как считается. как естественный в отличие от чисто обычного. В то время как софисты принимают учеников без разбора, при условии, что у них есть деньги, чтобы платить, Сократ руководствуется своим желанием взрастить прекрасное и хорошее в многообещающих натурах.Короче говоря, разница между Сократом и его современниками-софистами, как предполагает Ксенофонт, — это разница между любовником и проституткой. Софисты для Сократа Ксенофонта являются проститутками мудрости, потому что они продают свои товары любому платежеспособному человеку ( Memorabilia , I.6.13). Этим — несколько парадоксально — объясняется бесстыдство Сократа по сравнению со своими современниками-софистами, его готовность следовать аргументам, куда бы они ни вели. Напротив, Протагор и Горгий показаны в диалогах, носящих их имена, как уязвимые для общепринятых мнений платящих отцов своих учеников, слабость, способствующая их опровержению.Таким образом, Платон характеризует софистов как подчиненных стремление к истине мирскому успеху, что, возможно, напоминает деятельность современных руководителей рекламы или консультантов по менеджменту.

Переоценка силы человеческой речи — еще одна тема, которая ясно вытекает из критики софистов Платоном (и Аристотелем). В Sophist Платон говорит, что диалектика — разделение и сбор по родам — ​​это знание, которым обладает свободный человек или философ ( Sophist , 253c).Здесь Платон вновь вводит различие между истинной и ложной риторикой, упомянутое в Phaedrus , согласно которому первая предполагает способность видеть единого во многих ( Phaedrus , 266b). Платон утверждает, что способность разделять и синтезировать в соответствии с одной формой требуется для истинного мастерства логотипов . Что бы еще ни делал из Платоновского объяснения нашего познания форм, он явно включает понимание более высокого уровня бытия, чем чувственное восприятие и речь.Таким образом, философ считает рациональную речь ориентированной на подлинное понимание бытия или природы. Платон, напротив, утверждает, что софист занимает царство лжи, используя трудности диалектики, создавая дискурсивные подобия или фантазмы истинного бытия ( Sophist , 234c). Софист использует силу убедительной речи для конструирования или создания образов мира и, таким образом, является своего рода «чародеем» и имитатором.

Этот аспект платоновской критики софистики кажется особенно уместным в отношении риторики Горгия, как в платоническом диалоге, так и в сохранившихся фрагментах, приписываемых историческим Горгиям.Отвечая на вопросы Сократа, Горгиас утверждает, что риторика — это всеобъемлющая сила, которая удерживает в себе все другие виды деятельности и занятия ( Gorgias , 456a). Позже он утверждает, что речь идет о величайшем благе для человека, а именно о тех речах, которые позволяют человеку достичь свободы и управлять другими, особенно, но не исключительно, в политической обстановке (452d). Как было сказано выше, в контексте афинской общественной жизни способность убеждать была предпосылкой политического успеха.Однако для настоящих целей ключевым моментом является то, что свобода и господство над другими являются формами власти: соответственно, власть в смысле свободы или способность что-то делать, что предполагает отсутствие соответствующих ограничений, и власть в смысле господства. над другими. Горгиас предполагает, что риторика, как опыт убедительной речи, является источником силы в самом широком смысле и что сила — это «добро». Здесь мы имеем утверждение всемогущества речи, по крайней мере, в отношении определения человеческих дел.

Позиция Сократа, как становится ясно позже в дискуссии с Полусом (466d-e), а также предлагается в Meno (88c-d) и Euthydemus (281d-e), заключается в том, что сила без знания хорошо — не совсем хорошо. Без таких знаний не только «внешние» блага, такие как богатство и здоровье, не только области знаний, которые позволяют получить такие так называемые блага, но и сама способность их достигать бесполезна или вредна. Это в значительной степени объясняет так называемый сократовский парадокс, согласно которому добродетель — это знание.

Критика Платоном переоценки софистами силы речи не должна смешиваться с его приверженностью теории форм. Для Платона софист сводит мышление к разновидности творчества: утверждая всемогущество человеческой речи, софист уделяет недостаточно внимания естественным ограничениям человеческого знания и нашему статусу как искателей, а не обладателей знания ( Sophist , 233d). Эта критика софистов, возможно, требует минимальной приверженности к различию между явлением и реальностью, но было бы чрезмерным упрощением предполагать, что различие Платона между философией и софистикой опирается на существенную метафизическую теорию, в значительной степени потому, что мы знаем формы для Платон сам по себе этичен.Платон, как и его Сократ, отличает философа от софиста прежде всего через добродетели души философа (McKoy, 2008). Сократ — воплощение моральных добродетелей, но любовь к формам также имеет последствия для характера философа.

Платоническая и аристотелевская критика переоценки софистами силы слова имеет еще один этический и политический аспект. В десятой книге «Никомахова этика » Аристотель предполагает, что софисты склонны сводить политику к риторике (1181a12-15) и чрезмерно подчеркивают роль, которую может играть рациональное убеждение в политической сфере.Часть точки зрения Аристотеля состоит в том, что в хорошей жизни есть элемент, выходящий за рамки речи. Как красноречиво выражается Адо, цитируя греческие и римские источники, «традиционно людей, которые развивали явно философский дискурс, не пытаясь жить своей жизнью в соответствии с их дискурсом, и без их дискурса, исходящего из их жизненного опыта, называли софистами» (2004, p. 174).

Здесь поучительно свидетельство Ксенофонта, греческого полководца и человека действия. В своем трактате об охоте ( Cynēgeticus, 13.1-9), Ксенофонт хвалит Сократа над софистическим образованием в aretē не только на том основании, что софисты охотятся на молодых и богатых и обманывают, но и потому, что они люди слова, а не действия. Важность согласованности между словами и действиями, если человек хочет быть по-настоящему добродетельным, является общим местом греческой мысли, и это одно из важных аспектов, в котором софисты, по крайней мере, с точки зрения Платона-Аристотеля, не смогли этого сделать.

Можно подумать, что отрицание Платоновского разграничения между философией и софистикой остается хорошо мотивированным просто потому, что исторические софисты внесли подлинный вклад в философию.Но это не влечет за собой незаконность различения Платона. Как только мы осознаем, что Платон указывает в первую очередь на фундаментальную этическую ориентацию, относящуюся к соответствующим личностям философа и софиста, а не на методологическое или чисто теоретическое различие, напряжение исчезает. Это не отрицает, что этическая ориентация софиста, вероятно, приведет к определенному виду философствования, а именно к тому, что пытается овладеть природой, человеческой и внешней, а не понимать ее как есть.

Софистика для Сократа, Платона и Аристотеля представляет собой выбор определенного образа жизни, воплощенный в особом отношении к знанию, которое рассматривает его как готовый продукт, который должен быть передан всем желающим. Различие Платона между философией и софистикой — это не просто произвольная точка зрения в споре о правах на имя, а, скорее, основано на фундаментальном различии в этической ориентации. Эта ориентация также не сводится к озабоченности истиной или убедительностью теоретических построений, хотя она и связана с ними.Чем философ отличается от софиста, так это выбором образа жизни, ориентированного на стремление к знанию как к благу само по себе, но при этом осознавая неизбежно временный характер этого стремления.

5. Ссылки и дополнительная литература

Переводы из собрания сочинений Купера Платона и издания софистов Спрага, если не указано иное. Приведенный ниже список литературы ограничен несколькими основными источниками; читателям, желающим узнать больше о софистах, рекомендуется обратиться к превосходным обзорам Барни (2006) и Керферда (1981a) для получения более полного списка вторичной литературы.

а. Первоисточники

• Аристофан, Облака, К.Дж. Довер (ред.), Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. 1970.
• Барнс, Дж. (Ред.). 1984. Полное собрание сочинений Аристотеля , Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
• Diels, H. 1951. Die Fragmente der Vorsokratiker . Берлин: Вайдман.
• Купер, Дж. М. (ред.). 1997. Платон: Полное собрание сочинений . Индианополис: Хакетт.
• Хадсон-Уильямс. Т. 1910. Theognis: Элегии и другие элегии, включенные в Theognideansylloge . Лондон: Дж. Белл.
• Филлипс, А.А. and Willcock, M.M (ред.). 1999. Ксенофон и Арриан, Об охоте (Kynēgetikos) . Варминстер: Арис и Филлипс.
• Sprague, R. 1972. Старые софисты . Южная Каролина: Университет Южной Каролины Press.
• Xenophon, Memorabilia , пер. А.Л. Боннетт, Итака: Издательство Корнельского университета. 1994.

г.Вторичные источники

• Барни Р. 2006. «Софистическое движение», в M.L. Гилл и П. Пеллегрен (ред.), A Companion to Ancient Philosophy , 77-97. Оксфорд: Блэквелл.
• Гиберт, Дж. 2003. «Софисты». В С. Шилдсе (ред.), The Blackwell Guide to Ancient Philosophy , 27-50. Оксфорд, Блэквелл.
• Guthrie, W.K.C. 1971. Софисты . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Керферд, Г. 1981a. Софистическое движение .Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Керферд, Г. 1981b. Софисты и их наследие . Висбаден: Штайнер.
• Sidgwick, H. 1872. «Софисты». Филологический журнал 4, 289.
• Untersteiner, M. 1954. The Sophists .trans. К. Фриман. Оксфорд: Бэзил Блэквелл.

г. Другое чтение

• Адкинс А. 1960. Заслуги и ответственность . Оксфорд: Clarendon Press.
• Benardete, S.1991. Риторика морали и философии . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
• Bett, R. 1989. «Софисты и релятивизм». Phronesis 34, 139–69.
• Bett, R. 2002. «Существует ли софистическая этика?» Ancient Philosophy , 22, 235-62.
• Derrida, J. 1981. Dissemination , trans. Б. Джонсон. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
• Grote, G. 1904. История Греции, том 7 . Лондон: Джон Мюррей.
• Hadot, P. 2004. Что такое античная философия? Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Харрисон, Э. 1964. «Был ли Горгий софистом?» Phoenix vol. 18.3.
• Hegel, G.W.F. 1995. Лекции по истории философии , пер. E.S. Холдейн, Линкольн: Университет Небраски Press (оригинальная работа опубликована в 1840 году).
• Ирвин, Т. 1995. «Возражения Платона софистам». В C.A. Пауэлл (ред.), Греческий мир , 568-87.Лондон: Рутледж.
• Джаррат, С. 1991. Перечитывая софистов . Карбондейл: Пресса Южного Иллинойса.
• Кан, Чарльз. 1983. «Драма и диалектика в« Горгиях Платона »» в Джулии Аннас (ред.) Oxford Studies in Ancient Philosophy vol. 1. Оксфорд: Clarendon Press.
• Кеннеди, Г. 1963. Искусство убеждения в Древней Греции , Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
• Lyotard, J.F. and Thébaud, JL. 1985. Just Gaming , пер.В. Годзич. Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.
• Маккой, М. 2008. Платон о риторике философов и софистов . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Нехамас, A. 1990. «Эристика, антилогия, софистика, диалектика: Платоновское разграничение философии из софистики». History of Philosophy Quarterly , 7, 3-16.
• Уорди, Роберт. 1996. Рождение риторики: Горгий, Платон и их преемники . Лондон: Рутледж.

Информация об авторе

Джордж Дюк
Электронная почта: Джордж[email protected]
Университет Дикина
Австралия

Специалист по этике атеистов: примеры софизма

Анонимный член аудитории студии решил проиллюстрировать некоторые из поведений, которые распространены среди тех, кого мало заботят разум и истина. Эти иллюстрации включают риторические расцветы и словесное пренебрежение, которые имеют тот же эффект, что и умение фокусника отвлекать кого-то от того, что они хотят скрыть.

Софист — это человек, который стремится использовать факты о психологии убеждений для манипулирования другими — часто в ущерб себе.Софист — плохой человек. У него нет желаний, которые у людей обычно есть повод продвигать. Вместо любви к истине у него есть любовь к манипулированию другими с помощью обмана — он является типом политического афериста. Этот тип политического мошенника несет ответственность за множество страданий, которые мы видим вокруг себя.

Я хочу начать с неформальной ошибки как hominem tu quoque . Это обычная практика, когда человек, обвиняемый в проступке, ищет кого-то еще, кого он может обвинить в том же проступке, чтобы обезоружить критика.В конце концов, человек, использующий это заблуждение, хочет отвлечь внимание — способ сказать: «Давайте не будем говорить о моем проступке — давайте поговорим об этом человеке вон там».

Annonymous предоставили нам пример этого в следующем виде:

Наконец, я бы смиренно указал на то, что бывший председатель Национального комитета Демократической партии поддержал фальшивую статью Майкла Мура «9/11 по Фаренгейту» … у какой стороны есть культура лжи?

Это отличный пример: «Давайте быстро сменим тему и поговорим о другом!

Слишком часто критик легко попадает на эту уловку и позволяет отвлечь разговор.Вскоре дискуссия перешла к вопросу о том, сделал ли «тот человек вон там что-то неправильно», и вопрос о том, виновен ли обвиняемый в каком-либо проступке, теперь забыт. Это имеет тот же эффект, что и обвиняемому, позволяющему избежать наказания за то, что он сделал, потому что вопрос о его неправоте больше не решается. Обвиняемый в данном случае отклонил вину.

Это полезная тактика, потому что, если обвинитель не принимает наживку — если он не поддастся софисту на это неуместное отвлечение, то софист использует этот факт, чтобы заявить, что обвинитель «придирается» к обвиняемому.

Представьте, что Тед Банди предстает перед судом, когда защитник упоминает «Сына Сэма», что вызывает новую дискуссию о преступлениях Сына Сэма, в то время как Тед Банди выходит за дверь, игнорируя его.

Этот тип защиты — тот же тип защиты, который используется здесь, выдвигая теории заговора 11 сентября. Дурак в данном случае — это прокурор и судья, которые позволяют дискуссии сорваться с рельсов — кто не возражает против заявлений на том основании, что они не имеют отношения к текущему обсуждению.

Факт остается фактом: существует политически влиятельная культура, которая слишком жаждет принять самые дикие выдумки от «креационизма» до отрицания глобального потепления и фактов об американской истории до заявлений, призванных оправдать нападение на Ирак, до заявлений о рождении Обамы. и религия — ряд удобных фикций, поддерживающих политику, которая в реальном мире является чрезвычайно разрушительной.

Второй пример софизма, который я хочу выделить, заключается в совершенно необоснованной сосредоточенности на мелочи, касающейся количества людей, которые считают Обаму мусульманином.Это представляется так, как если бы это был центральный столп, на котором строится весь аргумент, и что, если его можно опровергнуть, весь аргумент падает на землю.

Это уловка юриста — отрывок риторики, который важен для человека, который больше заботится о психологии убеждений, чем о том, что является правдой. Адвокаты по уголовным делам знают, что если они могут создать хоть малейшее сомнение в одном маленьком и существенно неважном факте, то они могут посеять семена сомнения в сознании присяжных и таким образом заставить их проголосовать за то, что их (виновный) клиент не виновен.Они следят за мелочами, а затем преувеличивают их значение как способ манипулировать жюри.

Фактически, акцент на этой мелочи здесь сделан так, как будто читатели сами являются присяжными — и задача состоит в том, чтобы заставить их проголосовать, что (виновный) обвиняемый не виновен, а не определить, истинно ли высказанное утверждение. или ложь.

Можно спорить о том, являются ли 17% республиканцев, считающих Обаму мусульманином, значительным процентом. Но это не меняет того факта, что существует политически влиятельная культура, которая имеет привычку принимать длинный список абсурдов по вопросам, начиная от эволюции человека и заканчивая изменением климата и законностью вторжения в другую страну.

Аноним оставил комментарий:

17% ?! Это ваше свидетельство того, что республиканская партия охвачена какой-то эпидемией иррациональности и нечестности?

Во-первых, если бы 11% всего населения и 17% значительной части населения болели свиным гриппом, использованный термин был бы гораздо более серьезным, чем «эпидемия». В особенности, если болезнь была такой же смертельной и дорогой, как художественная литература и бессмыслица.

Если бы я перечислил 100 абсурдных убеждений, которые приняли представители этой культуры вымысла и бессмыслицы, то обязательно должно быть одно, которое является наименее общепринятым. Описанный выше риторический трюк состоит в том, чтобы найти этот необходимый факт и сосредоточить на нем все внимание, как если бы он являлся репрезентативным для всех фактов. Но он не отражает всех фактов. Фактически, Sophist выбрал именно , потому что не отражает всех фактов. Он выбрал это, потому что это крайний пример — последний широко признанный абсурд в длинном списке широко признанных абсурдов.Это делает маневр в корне нечестным.

Однако и здесь софист не заботится об истине. Софист заботится о том, чтобы манипулировать людьми, применяя элементы психологии веры. Он показывает это снова и снова, участвуя в поведении, которого человек, любящий истину, избегал бы, и только человек, который любит манипулировать другими посредством софистики, сможет принять это.

Факт остается фактом: есть часть населения, которая принимает культуру вымысла и бессмыслицы, которая включает такие вещи, как креационизм молодой Земли, отрицание эволюции, отрицание глобального потепления, принятие вымыслов, оправдывающих вторжение в Ирак, ложные утверждения. об Обаме относительно клятвы верности, его религии и его рождения, и кто теперь доверчиво принимает чушь о реформе здравоохранения.Эта культура дорого обошлась нам сегодня и будет стоить нашим детям еще больше. Ответ заключается не в том, чтобы окружать людей сообщениями о страхе со всех сторон, а в том, чтобы бороться с моральными недостатками этой культуры вымысла и бессмыслицы непосредственно из-за ее морально предосудительных качеств.

Sophist | философия | Британника

Полная статья

Sophist , любой из определенных греческих лекторов, писателей и учителей в V и IV веках до н. Э., Большинство из которых путешествовали по грекоязычному миру, давая инструкции по широкому кругу предметов за плату.

История названия

Термин софист (греч. софист ) имел более раннее применение. Иногда говорят, что первоначально он означал просто «умный» или «квалифицированный человек», но список тех, к кому греческие авторы применяли этот термин в его более раннем смысле, делает вероятным, что он был более ограниченным по значению. Преобладают провидцы, прорицатели и поэты, и самые ранние софисты, вероятно, были «мудрецами» в древнегреческих обществах. Это могло бы объяснить последующее применение этого термина к Семи мудрецам (VII – VI вв. До н. Э.), Которые олицетворяли высшую раннюю практическую мудрость, и к досократовским философам в целом.Когда Протагора в одном из диалогов Платона ( Protagoras ) заставляют сказать, что, в отличие от других, он готов называть себя софистом, он использует этот термин в новом смысле слова «профессиональный учитель», но он также желает претендовать на преемственность с более ранними мудрецами как учителя мудрости. Платон и Аристотель, однако, снова изменили смысл, заявив, что профессиональные учителя, такие как Протагор, не искали истины, а только победы в дебатах, и были готовы использовать нечестные средства для ее достижения.Это породило чувство «придирчивый или ошибочный рассуждающий или придирчивый», которое остается доминирующим по сей день. Наконец, в Римской империи этот термин применялся к профессорам риторики, к ораторам и к прозаикам в целом, все из которых иногда рассматриваются как составляющие то, что сейчас называется Вторым софистическим движением ( см. Ниже Второе софистическое движение) .

Софисты V века

Сохранились имена около 30 собственно так называемых софистов, наиболее важными из которых были Протагор, Горгий, Антифон, Продик и Фрасимах.Платон категорически возражал против того, что Сократ ни в коем случае не был софистом — он не брал никаких гонораров, и его преданность истине не подлежала сомнению. Но со многих точек зрения его справедливо считают весьма особым членом движения. Фактическое число софистов было явно намного больше, чем 30, и в течение примерно 70 лет, до г. 380 г. до н.э., они были единственным источником высшего образования в более развитых греческих городах. После этого, по крайней мере в Афинах, они были в значительной степени заменены новыми философскими школами, такими как школы Платона и Исократа.Диалог Платона Протагор описывает нечто вроде конференции софистов в доме Каллия в Афинах незадолго до Пелопоннесской войны (431–404 гг. До н. Э.). Антимэрус из Менде, описанный как один из самых выдающихся учеников Протагора, получает там профессиональные инструкции, чтобы стать софистом, и ясно, что это уже было нормальным способом вступить в профессию.

Большинство крупных софистов не были афинянами, но они сделали Афины центром своей деятельности, хотя и постоянно путешествовали.Важность Афин, несомненно, объяснялась отчасти большей свободой слова, преобладавшей там, отчасти покровительством таких богатых людей, как Каллий, и даже положительным ободрением Перикла, который, как говорят, в своей работе вел долгие дискуссии с софистами. дом. Но в первую очередь софисты собирались в Афинах, потому что они нашли там наибольший спрос на то, что они могли предложить, а именно на обучение молодых людей, и степень этого спроса вытекала из характера политической жизни города.Афины были демократией, и хотя ее пределы были таковы, что Фукидид мог сказать, что ею правил один человек, Перикл, тем не менее, она давала возможности для успешной политической карьеры гражданам самого разного происхождения, при условии, что они могли произвести достаточно сильное впечатление на свою аудиторию. совет и собрание. После смерти Перикла этот путь стал дорогой к политическому успеху.

Перикл

Перикл, деталь мраморной гермы; в музее Ватикана.

Андерсон — Алинари / Art Resource, Нью-Йорк
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.Подпишитесь сейчас

Софисты учили людей говорить и какие аргументы использовать в публичных дебатах. Софистическое образование все чаще требовалось как членами самых старых семей, так и начинающими новичками без поддержки семьи. Из-за меняющейся модели афинского общества традиционные взгляды во многих случаях перестали быть адекватными. Критика такого отношения и замена его рациональными аргументами особенно привлекали молодых людей и объясняли яростное отвращение, которое они вызывали у традиционалистов.Платон считал, что нападки софистов на традиционные ценности по большей части несправедливы и необоснованны. Но даже он узнал по крайней мере одну вещь от софистов — если старые ценности нужно защищать, это должно быть аргументированным аргументом, а не апелляциями к традициям и безразличной вере.

С этой точки зрения софистическое движение выполняло важную функцию в афинской демократии в V веке до нашей эры. Он предлагал образование, призванное способствовать успеху в общественной жизни.Похоже, что все софисты обучали риторике и искусству речи, а софистическое движение, ответственное за большие успехи в теории риторики, внесло большой вклад в развитие стиля в ораторском искусстве. В наше время иногда высказывается мнение, что это было единственной заботой софистов. Но круг тем, которыми занимаются главные софисты, делает это маловероятным, и даже если успех в этом направлении был их конечной целью, средства, которые они использовали, несомненно, были в такой же степени косвенными, как и прямыми, поскольку учеников обучали не только искусству говорящий, но грамматический; в природе добродетели ( aretē ) и основах нравственности; в истории общества и искусства; в поэзии, музыке и математике; а также в астрономии и физических науках.Естественно, от Sophist к Sophist баланс и акцент были разными, и некоторые из них предлагали более широкие учебные программы, чем другие. Но это был индивидуальный вопрос, и попытки прежних историков философии разделить софистическое движение на периоды, в которые менялась природа наставлений, теперь потерпели неудачу из-за отсутствия доказательств. Софисты 5-го века открыли метод высшего образования, который по своему диапазону и методам предвосхитил современный гуманистический подход, возникший или возродившийся в период европейского Возрождения.

Sophistry — Conservapedia

Sophistry (произносится как SAH-fiss-tree) — это стиль аргументации, который имеет внешнюю привлекательность, но на самом деле несовершенен. Софистика как существительное — тонкий, хитрый, внешне правдоподобный, но в целом ошибочный метод рассуждения. ^[1]

Примеры софистики

Платон в своем диалоге Gorgias раскрывает опасность аморального софистического аргумента, демонстрируя, как позволить софисту на основе заблуждения умной софистической логики заставить его «признать», что его отец был дворнягой. ^[2]

Консервативные христианские историки и апологеты помнят это заявление Джона Экка, адресованное Мартину Лютеру в 1521 году: ^[3]

«… нет ни одной из ересей, раздирающих лоно церкви, которая не проистекает из различных толкований Писания. Сама Библия является арсеналом, из которого каждый новатор черпает свои обманчивые аргументы. Именно на основе библейских текстов Пелагиус и Арий придерживались своих доктрин.Арий, например, обнаружил отрицание вечности Слова — вечности, которую вы признаете в этом стихе Нового Завета — Иосиф не знал свою жену, пока она не родила своего первенца ; и он сказал так же, как вы говорите, что этот отрывок сковал его . Когда отцы Констансского собора осудили это предложение Джона Гуса — Церковь Иисуса Христа — это всего лишь община избранных , они осудили ошибку; ибо церковь, как добрая мать, обнимает всех, кто носит имя христианина, всех, кто призван насладиться небесным блаженством.» ^[4]

Ниже приведены некоторые современные примеры софистики:

• «установить контроль над огнестрельным оружием для снижения преступности»; на самом деле, оружие предотвращает больше преступлений, чем причиняет
• «предоставить матери автоматическую опеку над детьми при разводе, чтобы уменьшить количество разводов»; фактически, это приводит к большему количеству разводов, поскольку снижает стимулы для сохранения брака
• «Повышение налогов для увеличения доходов»; Фактически, создание препятствий для заработка не только напрямую снижает доходы за счет уменьшения суммы налогооблагаемого дохода, но и подавляет экономический рост
• «дать детям противозачаточные средства, чтобы уменьшить количество беременностей и болезней среди подростков»; на самом деле, обучение воздержанию приносит пользу и тому, и другому
• «поддерживать так называемые« организации гражданских прав »и лидеров в противодействии расизму»; Фактически, они являются главными пропагандистами расизма сегодня
• «послушайте экспертов»; на самом деле, у лучших представителей общественности могут быть идеи, которые намного превосходят мнения экспертов

Цитаты

Чтобы описать то, что основные СМИ и администрация Обамы считают «умным», Раш Лимбо однажды сказал следующее:

“

Эта администрация, минуту назад я говорил о том, что они думают, что они самые умные, а их приятели из СМИ думают, что они самые умные.Что ж, то, что СМИ считают «умным», древние греки называли «софистикой». «Софисты» были просто учителями риторики, как Джордж Лакофф (рифмуется с) — софист. Все, что они делают, это учат риторике […] Есть ли что-нибудь, что [Обама] делает из того опыта, который нас научил, работает с точки зрения создания рабочих мест? Пшик, ноль, нада. Фактически, он использовал экономический спад, чтобы нанести по стране один удар за другим, но ничего не добился. Другой случай — иммиграция. Обаме не терпелось наброситься на Аризону.Ему не терпелось наброситься на губернатора. Ему не терпелось наброситься на законодателей. Он не мог дождаться, чтобы наброситься на жителей Аризоны, чтобы они лгали о своем законе, чтобы наживать на гонках. Вот что он делает. Для этого не требуется никаких навыков или знаний. Это софистика: человек чистой риторики. Он не смог эффективно решить пограничную проблему и неспособен на это. [5]

”

Ссылки

1. ↑ «софистика». Словарь.com Без сокращений. Random House, Inc. Dictionary.com, 29 августа 2010 г.
2. ↑ См. Также диалог Платона The Sophist , источник Анри Эстьен (ред.), Platonis opera quae comnia , Vol. 1, 1578, с. 217, платонический диалог позднего периода философа, скорее всего, написанный в 360 году до нашей эры. Его основная тема — определить, что такое софист и чем софист отличается от философа и государственного деятеля. Поскольку кажется, что каждый из них отличается определенной формой знания, диалог продолжает некоторые из линий исследования, проводимых в эпистемологическом диалоге Theaetetus , который, как говорят, имел место за день до The Sophist .Его продолжение — The Statesman . (См. The Sophist (диалог) — Википедия.)
3. ↑ Заявление Экка здесь в высшей степени уместно в свете отказа Лютера подчиниться суду церкви, императора Карла V и Папы, а также учению Павла в Послании к Римлянам 13: 1-5.
4. ↑ Мартин Лютер.