Рассказ о своем лучшем дне на английском языке с переводом

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Режим дня на английском языке с переводом». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Afterwards she (7) __________ (have) breakfast. Ten minutes later she (8) __________ (take) her bag, (9) __________ (kiss) her mother and (10) __________ (catch) a bus to school with her friend Diana. They (11) __________ (start) school at 9.00. They (12) __________ (not/have) lunch at the school canteen. At three o’clock they (13) __________ (return) home.

После завтрака я беру портфель и иду к школы. Поскольку я живу недалеко от школы, чтобы добраться туда, мне нужно только 5 минут. Я не хочу опаздывать на первый урок и поэтому прихожу в школу за несколько минут до звонка. Уроки начинаются в восемь часов утра и заканчиваются в полвторого.
После уроков я иду домой и обедаю. После обеда я немного отдыхаю, смотрю ТВ и играю в игры. Потом я делаю уроки. В школе мы изучаем много предметов, и подготовка домашнего задания занимает около трех часов. Иногда я иду в библиотеку подготовиться к докладу. Как правило, в будни у меня не остается свободного времени.

My Day. Английские слова для изучения по теме «Мой день». Список №1

I Wake up at 6:30. I wash my face, brush my teeth and comb my hair. My mom makes me Breakfast. I have Breakfast at 7:00. I have to leave the house at 7:45 to get to the first lesson. I study from 8:15 to 14:00. I attend a dance class on Tuesdays and Thursdays. Classes are held from 15:00 to 17:00. I walk with friends on other days. I get home at 17:30. We’re having dinner with the whole family.

I always get up at 7.00. Then I go to the bathroom to have a snow and clean my teeth. At 7.10 I have breakfast. After that I get dressed and left home for school. My study begins at 8.00 a. m. and ends … I have lunch at about midday.

Познакомимся сегодня мы с вами поближе. Настолько близко, что узнаем все, что вы делаете на протяжении одного дня и далее недели.

My daily routine — Рассказ 2

Каждый человек занят в жизни определенным делом: работа, учеба или другая деятельность, занимающая у человека нужное количество времени. Для основной части рассказа подберите базовые полезные выражения, фразы. Они помогут ясно выразить мысли на тему «Мой распорядок дня».

I am very busy on my weekdays. My working day begins early in the morning. My studies starts at 8 о’clock, so I have to get up at 7 to be ready for it. I never wake up myself, my mother always wakes me up. Sometimes I do my morning exercises, then I rush to the bathroom. I clean my teeth, wash my face. The cold water makes me feel not so sleepy. Then I go back to my room, make the bed.

I get up at seven o’clock. Then I wash myself, put on my clothes and have breakfast. After breakfast I go to school. I usually have four or five lessons at school. I come home at one o’clock. Then I have dinner. I eat soup, chicken or fish and potatoes. After dinner I do my homework. In the evening I read or watch TV. I go to bed at nine o’clock.

Пожалуй, одна из первых, изучаемых в школе и повторяемых в ВУЗе. Будни или выходные, отпуск или рабочее время – обо всем этом вы сможете побеседовать, изучив лексику, представленную ниже.

Запишитесь на бесплатное вводное занятие английского по Скайпу

Наши уроки начинаются в 9 часов и заканчиваются в два или чуть позже. Мы с подругой любим поболтать немного перед тем, как идти домой. Когда я прихожу домой, я сначала выгуливаю и кормлю собаку. Потом я обедаю и немного отдыхаю. Я люблю читать книги о подростках, особенно книги о фантастике. После этого я делаю домашнее задание, убираюсь в комнате и иду гулять с друзьями.

Наша жизнь все время меняется. В следующем году я закончу школу, и я не могу представить, как я буду проводить свои дни в будущем. Впереди столько возможностей, которые можно использовать, так много сфер науки, которых можно изучить, столько людей, с которыми можно познакомился, столько мест, которых можно посетить. Я с нетерпением жду интересное и счастливое будущее.

He usually watches TV for a while after dinner and at about ten o’clock the most he brushes his teeth again, puts on his Spider Man pajamas and goes to bed. His parents always kiss him good night before he gets asleep. Greg is a very happy boy!

В 8 часов я встречаю свою подругу, которая живет в соседнем доме, и мы продолжим наше путешествие вместе. По дороге мы обсуждаем текущие события, смеемся и рассказываем истории друг другу. Встреча с моей подругой утром поднимает мне настроение и делает мою школьную рутину лучше. Маршрут до нашей школы не очень длинный, но нам нравится не торопиться и наслаждаться утром.

Используя данный шаблон вы с легкостью опишите свой день. Приветствуется видоизменения данных фраз, чтобы собеседник ваш мог получить как можно более индивидуальный ответ с вашей стороны.

Виктория учит английский язык с 15 лет. Начала заниматься английским на курсах, продолжила изучение в университете на факультете иностранных языков. И вот уже более десяти лет она делится своими знаниями с учениками.

He starts his day at about half past six. He gets up, goes to the bathroom, takes a shower, brushes his teeth and get dressed. Then he has breakfast and at a quarter to seven he leaves home and catches the bus to school.

Обучение английскому языку в игровой форме. Распорядок дня на английском языке. Рекомендации для здорового образа жизни. Начинаем день правильно. Учим английский дома. Английский язык с нуля.n______________________________________nКружок английского языка для детей с 5-и лет. Также провожу групповые и индивидуальные занятия для детей с 4-х лет в городе Казани. Коммуникативный подход.

He starts his day at about half past six. He gets up, goes to the bathroom, takes a shower, brushes his teeth and get dressed. Then he has breakfast and at a quarter to seven he leaves home and catches the bus to school.

Потом я иду гулять с моим другом и его собакой. Мы идем в парк и бросаем мяч, и собака приносит его нам.

После того, как мои родители возвращаются домой, мы вместе ужинаем и говорим о событиях дня и планах на завтра. Мы мечтаем о выходных, когда сможем уйти от повседневной рутины. Я ложусь спать в одиннадцать, но мои родители любят отдыхать на диване и читать книги.

I have lunch at about midday. On the way home I visit a neighboring store to buy some food. When I get home I cook dinner. Then I have a meal. In the evening I usually have a rest, watching TV or reading books. Sometimes I play computer games or surf the Net. At 10 o’clock I prepare for sleep. I go to bed at half past 10 or at 11 p.m.

Для указания конкретного времени действий лучше придерживаться специального плана, если нужно четко, лаконично расписать распорядок дня на английском языке.

Пример рассказа о распорядке дня на английском языке с переводом

Представьте, что заполняете ежедневник и расписываете день по часам. Так будет проще понять, о чем хотите сказать и конкретно упомянуть в рассказе. Eight o’clock is the supper time in our family. We all get together in the kitchen and discuss different problems. Twice a week I go to the volleyball class in the evening. At about 10 pm I go to bed.

Я обычно просыпаюсь в семь часов. Я использую будильники, который воспроизводит мою любимую песню для хорошего начала дня. Иногда это нелегко — оторваться от подушки, особенно зимой, когда дни такие короткие, и совершенно темно в окне. Три раза в неделю я начинаю свой день с физических упражнений – бега. Я надеваю кроссовки и спортивный костюм, втыкаю наушники в уши и бегу в парк.

I eat soup and meat with vegetables. After dinner I feel energetic again. I do my homework as quick as possible and finally I am free. The most exciting part of the day begins.

Мой день на английском: полезные упражнения

Отличие лишь в том, что в рабочие дни мы ходим на работу (либо учимся), а в выходные вольны распоряжаться своим временем по желанию. Умением грамотно рассказать о своем распорядке дня на английском языке должен обладать каждый человек, изучающий этот язык.

Песенки на английском для детей, доступные для восприятия школьниками. Тексты и аудио песенок из учебников по английскому языку для разных классов общеобразовательной школы.

Каждый из лесных работников выполняет какие-то определенные функции и совершает поступки, которые он повторяет изо дня в день. Поэтому Мартин Лернер решил взять интервью у лесорубов, чтобы на примере их беседы вы узнали, как на английском можно сказать об обычных, часто повторяющихся действиях.

Поставьте фразы из первой колонки предыдущего упражнения в хронологическом порядке, то есть в порядке того, как вы делаете это в течение дня. Начните с wake up!

My daily routine — Рассказ 3

Обучение чтению (на английском и русском языках). Обучение каллиграфическому письму, исправление почерка (по методике В.

Также есть возможность добавлять комментарии по возникшим вопросам по грамматике английского языка всех уровней и получить быстрый ответ.

Life being dynamic and saturated, my typical working day is full of activities. – Так как жизнь динамичная и насыщенная, мой обычный рабочий день полон событий (действий).
Материалы выходят в формате “видео + дополнительные материалы на сайте”, которые включают: текст и слова, выражения из выпуска, упражнения. Эта рубрика – не для начального уровня, по крайней мере, по моему замыслу.

№81: Один день с веселыми лесорубами

Данный раздел словарь английского языка предназначен для пополнения лексического запаса изучающих английский язык школьников, студентов и взрослых.
Здесь вы найдете разные небольшие, но очень интересные тексты на разные темы на английском языке с переводом на русский язык.

It is very useful for me to have a daily schedule because I have a lot of things to do every day. It helps me find enough time for all my hobbies. I always know how much free time I have left every day.

Во введении рассказывают о теме обобщенно. Так читатель способен понять главную мысль, проявить интерес и окончательно остановить внимание на тексте.

Being not an early riser, I always get up at 7.30. Then I go to the bathroom to have a shower and to clean my teeth. At 8 o’clock I have breakfast. It usually consists of two sandwiches, an egg and a cup of tea or coffee. After that I get dressed and left home for the university (school, office). As a rule, it takes me half an hour to get there.

Обратите внимание, в некоторых выражениях используется личное местоимение my (brush my teeth). В русском языке не принято уточнять, что я чищу “свои” зубы, в английском же это в порядке вещей: I brush my teeth, I comb my hair и так далее. Разумеется, вместо my можно взять другое личное местоимение: I comb your hair, I comb her hair, I comb his hair. Для составления рассказа про свой рядовой распорядок дня вам понадобится специальная лексика, которую можно выучить с помощью карточек.

Похожие записи:

Этот текст про дружбу на английском языке поможет вам составить собственное сочинение или написать свой рассказ «What is Friendship?» in English. Используйте данный текст, чтобы написать свой рассказ о дружбе на английском.

Топик «What is Friendship?»

We all need friends. Yet even in the highly populated areas, loneliness is still a sad feature of the lives of many. Friends play an important role in our life and although we may take the fact of friendship for granted, we often don’t clearly understand how friendships are formed. Every day we mix with hundreds of people, get on well with some of them and make friends with only a few. Some people have lots of friends, others are very reluctant to make new friends. There are people who are very easy to get on with, and there are people whose friendships never last very long.

In my opinion a real friend is a person whom you trust and respect, who is «a friend in need» and who never lets you down. There are no rules of how to make friends. Usually friendship between people grows when they have common views and judgements on things and events, have common interests and ambitions. A real friend should treat me with understanding, sympathy and compassion, exactly the way he wants to be treated by me.

In general I have a very wide circle of friends, most of whom are girls. But only two or three of them are really dear to me and I hope I am to them too. My best friend is Victoria. We have known each other since we were 1 year students. But our friendship really started when we got together at my friend’s place one day and talked about different things. I felt that she was a similar soul. We’ve been close friends since then.

Here I should say that Victoria is exceptionally pretty. She is about 180 cm tall with dark hair and blue eyes. She has got a long hair, sometimes she ties it in a knot. She has a straight nose and her pleasant smile makes her really attractive.

She is an energetic girl, good at sports, especially at volleyball and swimming. She is also fond of painting and some of her pictures are really good. She lives not far from my place, so we spend a lot of time together after school and on weekends.

She never speaks badly of other people and finds more positive than negative features in every person. I admire her for that.

I can’t say she is a top student in her class but she is capable, intelligent and well-read. She is good at science, while I’ve always been better at humanities. She is going to enter the physics department of the Minsk pedagogical university. I hope she will do well at the examinations and make a good student afterwards.

Of course, we quarrel from time to time and fight over small things, but we make up our quarrels in no time. We can’t stay angry with each other for more than a day.

She is a hot-tempered person and at times she tends to act a little impulsively. She easily loses self-control when things don’t go well or the way she wants them to go. This is the feature which I don’t find attractive, but I know that there are bad things even in the best of us and I have to put up with it. In genera! she has a charming personality, she is sociable, frank and honest.

She is reliable and never lets you down. I can trust her as much as I do myself. She never fails to help or share your sorrows. These are the qualities I like about her most of all.

Questions to text «What is Friendship?» — Вопросы к сочинению о дружбе на английском

1. Have you many friends among your classmates?
2. Where do you usually meet?
3. How often do you see each other?
4. What is your best friend good at?
5. What is your friend going to be?
6. Do you value the same qualities in boys and girls?
7. On what problems do you disagree with your friend?
8. What do you like to do together?
9. Does the work you do together or the way you spend your free time help better friendship?
10. What will you do if your friend tells you a lie or betrays you?
11. Have you got the same tastes in clothes, music and films?
12. How does your friend take your critical opinion of him (her)?
13. What is your parents’ attitude to your friends?
14. What things do you discuss with your friends that you don’t discuss with your parents?
15. What is true friendship in your opinion?

Текст «Мои планы на будущее» на английском. Сочинение «My Plans for Future» с переводом на русский

Перевод темы о дружбе с английского на русский

Всем нам нужны друзья. Но даже в густонаселенных районах одиночество по-прежнему остается печальной чертой жизни многих. Друзья играют важную роль в нашей жизни, и хотя мы можем воспринимать дружбу как должное, мы часто не понимаем, как формируются дружеские отношения. Каждый день мы общаемся с сотнями людей, хорошо ладим с некоторыми из них и подружимся лишь с некоторыми. У некоторых людей много друзей, другие очень не хотят заводить новых друзей. Есть люди, с которыми очень легко ладить, а есть люди, дружба которых никогда не бывает долгой.

На мой взгляд, настоящий друг — это человек, которому вы доверяете и уважаете, который является «другом в нужде» и никогда не подведет. Нет никаких правил, как подружиться. Обычно дружба между людьми растет, когда у них есть общие взгляды и суждения о вещах и событиях, есть общие интересы и амбиции. Настоящий друг должен относиться ко мне с пониманием, сочувствием и состраданием, именно так, как он хочет, чтобы я относился ко мне.

Вообще у меня очень широкий круг друзей, большинство из которых девушки. Но только двое или трое из них действительно дороги мне, и я надеюсь, что я им тоже. Моя лучшая подруга — Виктория. Мы знаем друг друга с первого курса. Но наша дружба по-настоящему началась, когда однажды мы собрались у моего друга и поговорили о разных вещах. Я чувствовал, что мы родственные души. С тех пор мы стали близкими друзьями.

Здесь я должен сказать, что Виктория исключительно красива. Рост около 180 см, темные волосы и голубые глаза. У нее длинные волосы, иногда она завязывает их в узел. У нее прямой нос, а приятная улыбка делает ее по-настоящему привлекательной.

Она энергичная девушка, хорошо разбирается в спорте, особенно в волейболе и плавании. Еще она любит рисовать, и некоторые из ее картин действительно хороши. Она живет недалеко от меня, поэтому мы много времени проводим вместе после школы и по выходным.

Она никогда не говорит плохо о других людях и находит в каждом человеке больше положительных, чем отрицательных черт. Я восхищаюсь ею за это.

Я не могу сказать, что она лучшая ученица в своем классе, но она способная, умная и начитанная. Она хорошо разбирается в науках, а я всегда лучше разбирался в гуманитарных науках. Она собирается поступать на физический факультет Минского педагогического университета. Я надеюсь, что она хорошо сдаст экзамены и потом станет хорошей ученицей.

Конечно, мы время от времени ссоримся и ссоримся из-за мелочей, но мы быстро улаживаем ссоры. Мы не можем злиться друг на друга больше суток.

Она вспыльчивый человек и временами ведет себя импульсивно. Она легко теряет самообладание, когда дела идут не так, как она хочет. Это черта, которую я не считаю привлекательной, но я знаю, что даже в лучших из нас есть недостатки, и мне приходится с этим мириться. В общем! у нее обаятельный характер, она общительна, откровенна и честна.

Она надежна и никогда не подведет. Я могу доверять ей так же сильно, как и себе. Она никогда не перестает помогать и разделять ваши печали. Это те качества, которые мне в ней нравятся больше всего.

Вопросы к тексту «Что такое дружба?» — Вопросы к сочинению о дружбе на английском

1. Много ли у вас друзей среди одноклассников?
2. Где вы обычно встречаетесь?
3. Как часто вы видите друг друга?
4. Что у вашего лучшего друга хорошо получается?
5. Кем будет твой друг?
6. Вы цените одинаковые качества в мальчиках и девочках?
7. В каких проблемах вы не согласны со своим другом?
8. Чем вы любите заниматься вместе?
9. Помогает ли укреплению дружбы ваша совместная работа или то, как вы проводите свободное время?
10. Что вы будете делать, если ваш друг соврет или предаст?
11. У вас одинаковые вкусы в одежде, музыке и фильмах?
12. Как ваш друг относится к вашему критическому мнению о нем (ней)?
13. Как твои родители относятся к твоим друзьям?
14. Что вы обсуждаете с друзьями, чего не обсуждаете с родителями?
15. Что, на ваш взгляд, такое настоящая дружба?

Протопресвитер Александр Шмеман (1921-1983) — выдающийся пастырь, мыслитель, педагог и проповедник, ­автор научно-богословских сочинений и эссеистской прозы, много сделавший для Православной Церкви в Америке. Осмысление его богословского и литургического наследия, ставшего важной частью церковной науки XX века, особенно актуально в связи со столетием со дня рождения пастыря, которое приходится на этот год.

Фундаментальные богословские труды протопресвитера Александра были посвящены главным образом вопросам церковной истории, постижению истоков и сокровенного смысла православного богослужения и церковных таинств. О том, что сам профессор считал главным в своем богословии, о значении его идей для современной богословской науки рассуждает кандидат богословия, доцент кафедры богословия Московской духовной академии священник Антоний Борисов (№ 12, 2021, PDF-версия).

Различать Божественное и человеческое

Протопресвитер Александр Шмеман для многих представителей православного духовенства и мирян является примером священнослужителя, открытого для всего нового, жертвенно служащего Богу и людям, ищущего действенные способы достучаться до умов и сердец современников.

Подобное мнение о нем сложилось не только благодаря многочисленным печатным трудам покойного пастыря. Воспоминания людей, знавших богослова лично, прямо указывают на его подлинно христианское отношение к жизни и своему служению. По словам его близкого друга, тоже уже покойного, Н.А. Струве, последние дни земной жизни отца Александра были наполнены покаянием с готовностью полностью принять волю Божию: «Полтора года назад Господь посетил Своего верного слугу тяжелым испытанием: болезнью, оставляющей мало надежды на выздоровление. О. Александр не только переносил ее с полным терпением и смирением, но до самых последних дней не переставал ощущать радость и благодарить Бога за все. Роковая болезнь дала о. Александру положить печать подлинности тому, что было сердцевиной его проповеди и священства за целую жизнь: Всегда радуйтесь. За все благодарите (1 Фес. 5:16, 18)»¹.

Вклад отца Александра Шмемана в развитие богословской науки является огромным. Именно благодаря ему в нашей Церкви сегодня обсуждаются многие действительно актуальные вопросы. Любые же обвинения в обновленчестве и модернизме, звучащие в адрес покойного, по словам священника Владимира Вукашиновича, «поверхностны и неточны»: «Шмеман стоит не только на позициях, крайне далеких от всякого либерального модернизма, но даже в отдельных случаях крайне умеренных и консервативных»².

На чем же тогда зиждется убежденность некоторых людей в наличии у протопресвитера чуть ли не протестантских симпатий? Как кажется, на факте проявленного им однажды дерзновения. В предисловии к своему самому, как принято подчеркивать, «научному» труду — «Введению в литургическое богословие» он вспоминает, как отважился снять определенного рода табу: запрет, который касался использования историко-критического подхода к изучению «сферы богослужения, литургической жизни, литургического опыта»³.

Во многом благодаря отцу Александру православный исследователь получил определенного рода свободу в рассуждении над тем, что в нашем богослужении является проявлением богооткровения, а что — исключительно человеческим вкладом. Избавление от табу, снятого литургистом, позволило существенно расширить границы деятельности богослова-исследователя, который теперь оказался способен изучать иные области церковной науки с позиции того, с чем он в данный момент имеет дело, — с Преданием (формой богооткровения) или с преданиями (человеческими обычаями той или иной степени древности)⁴.

Почему это важно и необходимо? По одной простой причине. Здравое различение Предания и преданий позволяет православному христианину избежать перекоса в одну из сторон, отклонения от святоотеческого «царского» пути. Низведение Предания до уровня преданий неминуемо превращает духовную жизнь в квазирелигиозность постмодерна, презрительно относящуюся к традициям и обрядам, — отсутствие живого чувства Откровения делает ­самого человека мерилом духовности и тем самым лишает эту духовность Божественного содержания. В том случае, если предания возводятся на уровень Предания, мы получаем иной, но не менее печальный результат. Подобное отношение превращает церковное сообщество в клуб с особенными правилами поведения, гардеробом, питанием и др. Причем каждый из перечисленных элементов возводится в статус чуть ли не догмата.

Главный ориентир

В каждом отдельном случае и вне зависимости от избранной области (догматика, библеистика, каноника, но прежде всего в области литургической) при стремлении определить, что же перед нами — Божественное или человеческое, мы оказываемся перед непростой задачей. Как отделить вечное от временного? Как актуализировать внешнюю оболочку традиции, не нанеся ущерб ее духовной сердцевине? Как кажется, и в данном случае помочь может отец Александр, не только обозначивший указанную проблему, но и давший инструментарий для ее преодоления.

Автор в своих произведениях неоднократно упоминает идею «отнесенности к главному», которой пронизано его богословское и проповедническое наследие. «Отнесенность» — основное ощущение автора, с детства определившее его религиозный опыт, «интуиция о присутствии в этом мире чего-то совершенно, абсолютно иного, но чем потом все так или иначе светится, к чему все так или иначе относится»⁵. Сам профессор не смог дать понятию «отнесенности» какого-то строгого фиксированного определения⁶. Хотя явным образом суть этого явления ощущается при чтении строк, посвященных А.И. Солженицыну: «Символом этой отнесенности в романе «В круге первом», например, является Рождество. <…> Зачем понадобилось Солженицыну это Рождество? <…> Но вот, оно есть, оно вспыхнуло своим светом вначале, и его свет незримо озаряет всю эту, казалось бы, мучительную безнадежную повесть. И оно есть в повести потому, что для Солженицына оно есть в мире. <…> …Чтобы отнести всех этих страдающих и умирающих людей к главному — чтобы ясным стало изображение вечности, зароненное каждому»⁷.

Отсутствие четкого определения «отнесенности» не мешает указать на одно из главных и определяющих его свойств, а именно христологичность. Иными словами, установление и поддержание в лице Господа Иисуса связи между Божественным и человеческим; присутствие благодаря пришествию Спасителя в материальном мире жизни Духа, Который не растворяется в тварной реальности, не бежит от нее, но оживотворяет изнутри того, кто в Боге нуждается и к Нему стремится. «Отнесенность» есть еще и та таинственная, но ощутимая связь, которая присутствует в Православии между Преданием и преданиями. В пастырском аспекте она («отнесенность») должна поддерживаться Церковью в «рабочем» состоянии прежде всего в формате богослужения для сохранения (наряду с упомянутыми в Символе веры) главного для отца Александра свойства Церкви — «литургичности», которая во Христе зиждется и только в Нем и благодаря Ему существует.

Именно «литургичность» в понимании автора превращает Церковь из «экклесии» (человеческого собрания) в Тело Христово (1 Кор. 12:27) — ту Богочеловеческую структуру, которую, по замечанию протопресвитера Николая Афанасьева, характеризует таинственное выражение «эпи то авто» (ἐπὶ τὸ αὐτό) (Деян. 2:1, 44, 47 и др.), означающее «на то же самое» и чаще всего переводимое на русский язык как «в одно место». «Эпи то авто», в разъяснении протопресвитера Иоанна Мейендорфа, «было техническим термином для обозначения евхаристического собрания. Специального слова в те времена не существовало, возможно, и потому, что первохристиане избегали прямо говорить о таинствах в смысле «обрядов», а понимали саму Церковь прежде всего в сакраментальном смысле. Церковь осуществляет себя, становится сама собою, когда ее члены сходятся вместе для свершения общего действа»⁸.

Это общее действо — Литургия — в основании своем и имеет для ученого идею «отнесенности» как опыта встречи с Тайной и выражение данного опыта при помощи верных символических средств. Символических в смысле античного σύμβολον — разломанной монеты или статуэтки, знака, позволяющего двум незнакомым до того лицам опознать друг друга⁹. Верное соотношение закона веры и закона молитвы (lex orandi lex est credendi) достигается только в том случае, если культурные коды нашего богослужения работают в соответствии с идеей «отнесенности» и становятся «мостиками» для верующего, позволяющими достичь главной цели — совершения литургического акта через личное словесное приношение в пространстве общей молитвы церковного собрания.

Тайна Божества, находящаяся в самой сердцевине жизни Церкви, принципиально отличает христианство от прочих религиозных течений, прежде всего гностицизма. Если гностики кичились обладанием некоей тайны, ограничивая доступ к ней всех прочих, то в лице Православия мы видим иное. «В контексте христианства под понятием «тайна» не подразумевается обозначение только того, что является непостижимым и таинственным, загадкой или неразрешимой проблемой. Напротив, тайна есть то, что открывает себя нашему пониманию, но что мы никогда не поймем до конца»¹⁰. Эти слова митрополита Каллиста (Уэра) указывают на еще одно свойство «отнесенности», имеющее не только возвышенное богословское, но и вполне практическое значение — когда тайна Божия в лице Церкви присутствует в мире, освящает его, но миру не подчиняется и в нем не растворяется.

Об этом отец протопресвитер, в частности, говорил во время беседы в г. Гринвилл (штат Делавэр, США) 22 мая 1981 года. Выступление это впоследствии переведено в текстовый формат и озаглавлено «Между утопией и эскапизмом». Здесь американский протопресвитер указывает на две серьезные опасности, возникающие перед Церковью, если она по какой-то причине утрачивает стремление к «отнесенности» или отказывается от нее. Исходом подобного выбора становится либо бездумное стремление к несуществующему «завтра» (утопии), либо бегство от мира, замыкание в пространстве самоценных представлений и субкультурных установок. И то и другое, по его мнению, противоречит евангельскому учению о Церкви как о Царстве ­Божием, которое Спасителем сравнивается или с дрожжами (Мф. 13:33), или с семенем (Мф. 13:31-32). И то и другое, чтобы принести плоды, должно быть помещено в мертвую до времени среду и преобразить ее изнутри¹¹.

Утопия и эскапизм на подобное просто не способны. Первая, представляющая собой «максимальную проекцию в будущее»¹², готова пожертвовать «сегодня» ради «поющего завтра». Но никто не ответит вам на вопрос — «С какой стати завтра должно петь? Ведь люди будут умирать, кладбища расширяться и т.д.»¹³. Никто и ничто по-настоящему не волнуют утописта здесь и сейчас. Он всем готов пожертвовать, все разрушить ради выдуманного им завтра. Странным дополнением к подобной установке отцу Александру видится не менее опасное ­явление — эскапизм, или бегство от действительности. Его он описывал следующим образом: «Уход от действительности начинается с некоего умственного расположения и продолжается как поиск разного рода духовного опыта. Всем известно, что Бога не найдешь на Бродвее в Нью-Йорке, Бога нужно искать на синих горах в Индии, в ашрамах, в методах созерцания»¹⁴.

Эскапист подобно утописту бежит от сегодня, но не ради достижения мифического завтра, а ради замыкания в пространстве выдуманной им действительности, никак не соотносящейся с реальной историей. Насколько подобное опасно, свидетельствует, например, опыт старообрядческого раскола XVI века: «Флоровский считал, что для старообрядцев вместе с реформами Никона кончилась священная история, и потому они уходили «из истории в пустыню». Но на самом деле не столько уход из истории, «внеисторичность», был следствием раскола, сколько, наоборот, раскол — следствием вне­­историчности русской жизни»¹⁵.

Указанное обстоятельство вновь демонстрирует огромную опасность утраты обозначенной доктором богословия «отнесенности», которая (утрата) неминуемо заводит Церковь в ловушку, способную изъять человека или целую общность людей из живой истории, превратив их либо в гоголевского Манилова, равнодушного к настоящему, либо в носителей специфического субкультурья, напрочь оторванного от страданий дня сегодняшнего.

Сохранить верность Откровению

Шмемановская «отнесенность» призывает заботливо относиться к вопрошаниям истории, настаивает на освящении времени. Сын Божий однажды стал участником истории, но при этом не оказался ее пленником. В Спасителе миру была явлена освящающая и исцеляющая сила Божия, переданная Им Церкви и через нее указующая миру, что однажды для него наступит конец и одновременно полное изменение: «Вне эсхатологии невозможна христианская доктрина зла. Либо сам мир становится злом, либо же оно отождествляется с чем-то одним в мире (социальными структурами и т.д.). И то, и другое — ересь. Христа не нужно ни для ухода в мироотрицающий буддизм личного «спасения», ни для «социальной революции»»¹⁶.

Идея «отнесенности» не была выведена протопресвитером на основании каких-то сугубо теоретических изысканий, а имела вполне ощутимую опытную духовную основу. В «Дневниках» отец Александр Шмеман упоминает, что его память сохранила и разделила пройденную жизнь на четыре этапа: тридцатые годы — юность в Париже и причастность к лучшему периоду русской эмиграции; сороковые — война и закат прежнего мира, обретение семьи и рукоположение; пятидесятые — творчество и служение; шестидесятые — жертвенная вовлеченность в жизнь Православной Церкви в Америке и смерть друзей, единомышленников.

Наступившие семидесятые, а затем и восьмидесятые привели отца Александра к мысли: «И вдруг: такое сильное ощущение, что прошлого-то гораздо больше, чем будущего, что все отныне будет итогами, раскрытием того, что уже было, уже дано» (курсив из оригинала. — А.Б.)¹⁷. Уверенность в правильности выведенной им идеи «отнесенности» приходит к отцу Александру ровно в тот момент, когда внутри него возникает ощущение бренности жизни перед лицом Божественной вечности. С высоты прожитых лет он явственно понимал, насколько важно не поддаваться очарованию временного, человеческого и не пытаться заместить им Богооткровенное: «…изучение истории Церкви, конечно, должно освобождать человека от порабощения прошлому, типичного для православного сознания. Но это так в идеале, увы. Помню, как медленно я сам освобождался от идолопоклонства Византии, Древней Руси и т.д., от увлечения, от «игры»»¹⁸.

«Исторический путь Православия» — еще один монументальный труд автора — почти каждой своей страницей показывает и доказывает, насколько опасной является догматизация второстепенного, обусловленная все той же утратой чувства «отнесенности». Вместо того чтобы придать статус неизменной богооткровенной истины смысловому ядру учения, вновь и вновь осуществляется попытка догматизации культурной оболочки, временного контекста керигмы. Это прекрасно видно на примере всех наиболее известных ересей и расколов. Все они в той или иной степени становились следствием неспособности ряда мыслителей пожертвовать собственными культурными предпочтениями ради сохранения верности Откровению.

Арианство, несторианство, монофизитство в различных своих более «легких» проявлениях (например, монофелитства и иконоборчества) строятся на концептах, заимствованных из тех или иных философских систем и возведенных в статус догмата. Римский католицизм, безусловно, является результатом поместного представления о роли апостола Петра и природе церковного первенства¹⁹. Имеющийся исторический опыт позволяет согласиться с выводом, который делает внимательный читатель «Дневников» покойный профессор МДА Н.К. Гаврюшин: «Множество верующих, не исключая и представителей духовенства, часто понимают христианство как некую совокупность правил, норм, ритуалов… которую охотно отождествляют с церковным Преданием. При таком номистическом, или законническом, разумении веры внешнее оказывается неизбежно важнее внутреннего. То, что в конкретный исторический момент времени было свидетельством живого творчества духа, воспринимается благочестивыми, но не вошедшими в разум Истины верующими как закон, обязательные вериги, ибо подлинно духовного мерила у них нет, а передать оное из рук в руки невозможно: его необходимо стяжать»²⁰.

Указанное, впрочем, не означает, что богослов имел к временному выражению тайны Божественной вечности какое-либо презрение. Наоборот, идея «отнесения» помогала отца Александру видеть в литургическом наследии Церкви настоящую сокровищницу средств выражения богатства христианской веры. Но ему было важно, чтобы все это богатство не лежало мертвым грузом, а работало. Чтобы между человеческими преданиями и Божественным Преданием имелось напряжение «отнесенности», не позволяющее Церкви говорить с людьми на исключительно «своем» языке, сосредотачиваться на «своих» проблемах. Православие, по мнению протопресвитера, призвано прислушиваться к вопросам каждого нового поколения и уметь в том числе говорить на языке секулярной культуры. Богословие Церкви должно быть отвечающим, а не нападающим или защищающимся. В наше время недостаточно также лишь в одностороннем порядке возвещать людям некие истины. Надо отвечать на их вопросы. И ответы на эти вопросы должны быть выражены в таких культурных кодах, которые близки и понятны современным слушателям.

Именно в этом смысловом поле следует понимать неприятные на первый взгляд слова профессора: «Только в Церкви можно найти полный образ Христа. Это и есть дело богословия — и больше ничего. Но его одинаково заслоняют и «поп», и «богослов». Один поставил ставку (беспроигрышную) на вечную нужду человека в «священности», другой Самого Христа превратил в «проблему»»²¹. Здесь церковный историк пусть и резко, но в точности повторяет суть апостольской мысли, что никакой человек не имеет права занимать собой место Христа Спасителя или препятствовать общению с Ним, Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус (1 Тим. 2:5).

Практические предложения по реализации идеи «отнесенности» обнаруживаются в наследии публициста применительно к двум литургическим реформам: произошедшему глобальному изменению богослужебного уклада в Римско-Католической Церкви и, наоборот, несостоявшейся фиксации литургической традиции Православной Церкви в Америке по образцу дореволюционного лекала. В отношении первого отец Александр пишет неутешительные вещи. Модернистский кризис, развернувшийся у католиков на рубеже XIX-ХХ веков, не только, по мнению автора, не понудил Рим внутренне измениться, но, наоборот, усугубил имеющееся положение дел, когда вместо здоровых преобразований в лице II Ватикана произошла уступка сиюминутной выгоде запросов мира сего: «И за это Церковь (Католическая) расплачивается теперешней катастрофой. <…> Церковь ответила утверждением себя как голого авторитета (reductio ad absurdum) и как абсолютизма формул, то есть того же авторитета. И через несколько десятилетий лопнула — Ватикан II и вакханалия: разложение «авторитета»»²².

Искать в богослужении Христа

Католические реформы середины ХХ века стали для Шмемана не реализаций «отнесенности», не попыткой явить миру истинное эсхатологическое лицо христианства, присутствующего здесь, но говорящего о несводимом к земной реальности Царстве Божием, а еще одним не­удачным опытом «очищения»: «Не случайно «постватиканская» Церковь протестантизируется (отказ от авторитета, от понятия “ереси”, от тональности «объективности»). <…> Протестантизм был попыткой спасти веру, очистить ее от ее религиозной редукции и метаморфозы. Но он это сделал ценой отказа от эсхатологии, замены ее «спасением» предельно личным, индивидуальным. И потому — в сущности — отказом от Церкви…»²³

Легко указывать соседу на его неправоту. Значительно сложнее разбираться с собственными проблемами. Тут богослов, надо сказать, реалии нашей церковной жизни критикует нещадно: «На глубине Православие, мне кажется, давно уже «протестантизируется»: «верит» в нем каждый по-своему, но соединены все «религией», то есть храмом и обрядом. Отсюда двойное движение: если от религии к «вере», то к расцерковлению, к уходу в личную религию; если от «веры» к религии — то к Православию, Типикону, кадилу и иконам. Оба движения «неполноценны»: в одном торжествует индивидуализм (отрицание Церкви), в другом — «религия» (редукция Церкви) и, в сущности, тоже индивидуализм»²⁴.

На практике (если говорить прежде всего о богослужении) подобное положение дел проявляет себя в одновременно существующем сохранении Типикона и неследовании ему, в переносе суточных форм богослужения на не предназначенное им время (служение утрени вечером, а вечерни утром), в сокращении служб на основании мнения настоятеля, служащего в данный день рядового священника, регента или даже чтеца. Перечислять эти проявления литургического кризиса можно и дальше, но все они приводят, по мнению отца Александра, к последствиям двух типов: 1) сведению богослужения до уровня службы-схемы (поскольку требования «догматизированного» Типикона в полной мере исполнить невозможно) или 2) игнорированию устава как такового, превращению его в «фон» для выделения отдельных ярких песнопений или иных богослужебных элементов («концертов»).

И здесь вновь выходит на передний план идея «отнесенности»: насколько сложившееся в литургической области положение дел позволяет человеку по-настоящему соприкоснуться с эсхатологической природой Церкви как зачатка грядущего Царства Божия? Если и позволяет, то с большими затруднениями. Отец Александр признает, что Православной Церкви необходима литургическая реформа, но не в духе той, что прошла сначала в протестантизме, а затем в католицизме. В данном случае его мнение в общем и целом совпадает с позицией его современника протоиерея Георгия Флоровского, одного из выразителей принципов «неопатристического синтеза», сводимого к вдохновляющему девизу «вперед — к отцам».

Церкви, по мнению богослова, необходимо вернуться к «православному пониманию Божественной литургии как общего моления, общего приношения, общего благодарения и общего причащения»²⁵. Что на практике означает следующее: «…когда мы вернемся от наших новых и сомнительных обычаев к подлинной православной традиции, открывающейся нам в наших литургических текстах и комментариях отцов, будет исправлено прискорбное положение дел, преобладающее сегодня, при котором верующие более посетители, чем участники богослужения»²⁶.

Литургическая реформа, таким образом, для автора не сводится к каким-то внешним действиям («Существуют проблемы, которые нельзя решить с помощью указов или инструкций. Они никогда не разрешали никаких реальных проб­лем и не похоже, что разрешат их когда-либо в будущем»²⁷). Невозможно преодолеть кризис в области богослужения, редуцировав его до чего-то одного — подвергнув, например, изменению язык службы²⁸ или ее структуру. Речь идет о более глубокой вещи — «богослужение по самой своей природе должно быть понятно и осмысленно и в каждой своей части, в каждом слове, и в целом. Спешим оговорить со всей силой: речь идет совсем не о приспособлении его ко вкусам верующих или «к духу нашего времени», еще менее — о его «упрощении». На наших глазах совершалось достаточно много попыток такого рода «модернизации» службы, и известно, к чему они приводят»²⁹.

Проблема заключается в утрате частью духовенства и мирян понимания христоцентричности богослужения. Иными словами, утраты той самой «»отнесенности» всего к «другому», эсхатологизма самой жизни и всего в ней, который антиномически делает все в ней ценным и значительным. Источником же этого эсхатологизма, тем, что делает это «просвечивание», эту «отнесенность» возможными, является таинство Евхаристии, которым поэтому изнутри и определяется Церковь и по отношению к самой себе, и по отношению к миру, и по отношению к каждому отдельному человеку и его жизни. <…> …Для того чтобы этот опыт («проходит образ мира сего») стал возможным и реальным, нужно, чтобы в этом мире был дан также и опыт того самого, к чему все «отнесено» и относится, что через все «просвечивает» и всему дает смысл, красоту, глубину и ценность: опыт Царства Божия, таинством которого является Евхаристия»³⁰.

Что же делать и как же быть? Проанализировать имеющееся положение дел с точки зрения идеи «отнесенности». Помогает ли нынешний уклад церковных традиций (в том числе богослужебных) совершить богослужебному собранию то, к чему призывают его слова анафоры: «Еще приносим Ти словесную сию и безкровную Службу, и просим, и молим, и мили ся деем: низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащыя Дары сия»? И если находится то, что оказывается пусть древним и привычным, но в конечном счете «средостением», мешающим «отнесенности к главному», Церковь призвана пастырски задуматься над тем, что для нее важнее — человек или суббота?

Православное христианство ставит перед всеми нами нетривиальную задачу: вместо овна или голубицы мы должны предложить Богу «словесное приношение», осуществить в пространстве соборной молитвы Евхаристии свой собственный литургический акт, который абсолютно ничем не похож на языческо-магическое действо. Не о семейном счастье или успехе в карьере призваны мы молиться на Евхаристическом богослужении, но искать и находить в нем Самого Христа, ибо сказано: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все это приложится вам (Мф. 6:33). Иначе опыт Церкви будет «заменен опытом храма плюс индивидуальной религии, изнутри лишенной всякой веры в смысле «осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом»»³¹

Наше словесное приношение Богу, с одной стороны, должно опираться на многовековую литургическую традицию Церкви, а с другой — призвано стать выражением всецелого стремления к Отцу Небесному: духом, умом, чувствами, всей душой и всем телом. Эта полная посвященность, осознанность и устремленность основываются на все той же «отнесенности» — стремлении стать частью церковной реальности соединения вечного и временного, явленного миру во Христе Спасителе Царства будущего века. «Спасение только в углубленном, церковном, соборном и пастырском продумывании и медленном пояснении самой сущности православного богослужения»³², пастырскому разъяснению духовного феномена которого, той самой «отнесенности к главному», посвятил многие годы своего служения приснопамятный протопресвитер Александр Шмеман.

Священник Антоний Борисов

¹ Струве Н. Православие и культура. 2-е изд. М.: Русский путь, 2000. С. 204.

² Вукашинович В., свящ. Литургическое возрождение в ХХ в. История и богословские идеи литургического движения в Католической Церкви и их взаимоотношение с литургической жизнью Православной Церкви. М.: Христианская Россия, 2000. С. 157-158.

³ Шмеман А., протопр. Введение в литургическое богословие. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. С. 9.

⁴ «Если мы обратимся к апостольским посланиям, то увидим как бы два понимания церковного Предания: Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы на­учены или словом или посланием нашим (2 Фес. 2:15); Завещаем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас… (2 Фес. 3:6). В этих двух отрывках апостол Павел немного по-разному использует этот термин. В первом отрывке он говорит о преданиях во множественном числе, во втором он говорит о единственном Предании. Это выражение позволило православным богословам развить следующую идею: в Церкви есть Предание и предания. Что же такое предания? Это древние обычаи, которые получены со времен апостольских от Христа через апостолов и сохраняются до нашего времени» (Малков П. Введение в литургическое предание: Таинства Православной Церкви. 4-е изд. М.: Изд-во ПСТГУ, 2016. С. 11).

⁵ Шмеман Александр, протопр. Дневники. 1973-1983.  М.: Русский путь, 2005. С. 51.

⁶ «Что такое, в чем эта «отнесенность»? Мне кажется, что именно этого я никак не могу объяснить и определить, хотя, в сущности, только об этом всю жизнь говорю и пишу (литургическое богословие). Это никак не «идея»: отталкивание от «идей», все растущее убеждение, что ими христианства не выразишь. Не идея «христианского мира», «христианского общества», «христианского брака» и т.д. «Отнесенность» — это связь, но не «идейная», а опытная. Это опыт мира и жизни буквально в свете Царствия Божия, являемого, однако, при посредстве всего того, что составляет мир: красок, звуков, движения, времени, пространства, то есть именно конкретности, а не отвлеченности. И когда этот свет, который только в душе, только внутри нас, падает на мир и на жизнь, то им уже все озарено, и сам мир для души становится радостным знаком, символом, ожиданием» (Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 52).

⁷ Шмеман А., протопр. Беседы на радио «Свобода». Т. 2. М.: Изд-во ПСТГУ, 2009. С. 429.

⁸ Мейендорф И., протопр. Введение в святоотеческое богословие. Минск: Лучи Софии, 2007. С. 17.

⁹ «Греческие святые отцы называли Тело Христа, хлеб, на Евхаристии символом. Но они ни в коем случае не имели в виду, что это означает (как понимают это на Западе) чисто символическое присутствие Христа в Евхаристии. Они использовали слово «символ» для обозначения того, что западные теологи имеют в виду под понятием «реальное присутствие». Символ указывает на то, что одна реальность может не только означать другую реальность, но и являть и передавать ее нам, и поэтому символ — больше, чем знак. Я знаю, что химическая формула Н2О означает воду, хотя никакой воды в самой формуле нет. У символа нет подобных ограничений, он участвует в той реальности, на которую указывает. Символ не просто умозрителен и воображаем, он — онтологичен и экзистенциален. Это — реальность, которая во всей полноте выражается, является и сообщается через другую реальность» (Шмеман А., протопр. Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 242-243).

¹⁰ Каллист (Уэр), епископ Диоклийский. Православный путь. СПб.: Алетейя, 2005. С. 21.

¹¹ «Как закваска тогда только заквашивает тесто, когда бывает в соприкосновении с мукою, и не только прикасается, но даже смешивается с нею (потому и не сказано — «положи», но — «скры»), так и вы, когда вступите в неразрывную связь и единение со врагами своими, тогда их и преодолеете. И как закваска, будучи засыпана мукою, в ней не теряется, но в скором времени всему смешению сообщает собственное свойство, так точно произойдет и с проповедью. Итак, не страшитесь, что Я сказал о многих напастях: и при них вы просияете и всех преодолеете» (Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Евангелие от Матфея: В 2-х кн.  Книга вторая. М.: Cибирская Благозвонница, 2010. С. 11).

¹² Шмеман А., протопр. Вера и Церковь: Сборник.  М.: Книжный клуб Книговек, 2021. С. 437.

¹³ Там же. С. 438.

¹⁴ Там же. С. 441.

¹⁵ Хондзинский П., прот. «Ныне все мы болеем теологией»: Из истории русского богословия предсинодальной эпохи. М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. С. 27.

¹⁶ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 159.

¹⁷ Там же. С. 126.

¹⁸ Там же. С. 124.

¹⁹ Выступая в качестве наблюдателя перед участниками II Ватиканского собора, отец Александр констатировал следующее: «В структуре Церкви, безусловно, существует некоторый плюрализм, однако здесь о нем ничего не сказано. Здесь другие приоритеты… и что касается ex sese. В документе (догматической конституции Lumen gentium. — А.Б.) полномочия епископата постоянно рассматриваются как уступка, тогда как папе принадлежит безоговорочная власть. Каждое положение, касающееся епископата, имеет обязательную ссылку на папу и его полномочия» (История II Ватиканского собора. Т. III: Сформировавшийся собор / общ. ред. Дж. Альбериго, А. Бодрова, А. Зубова. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005. (История Церкви). С. 85).

²⁰ Гаврюшин Н.К. Русское богословие. Очерки и портреты. Н. Новгород: Изд-во Нижегородской духовной семинарии, 2011. С. 638-639.

²¹ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 72.

²² Там же. С. 157.

²³ Там же. С. 348.

²⁴ Там же.

²⁵ Шмеман А., протопр. К вопросу о литургической практике (письмо моему епископу) / Текст: электронный // URL: http://pravoslavie.by/page_book/bogosluzhenie-i-tainstva.

²⁶ Там же.

²⁷ Там же.

²⁸ «Переводчиками движет наивное убеждение, что если «знать» греческий, церковнославянский и английский, то даже с такими шедеврами православной гимнографии, как Великий канон святого Андрея Критского или Акафист Пресвятой Богородице, «не будет проблем». Но, сказать по правде, результаты выходят порой самые плачевные. В лучшем случае мы получаем вялые, невнятные и «сомнительные» (с точки зрения английского языка) тексты вроде следующих: «Не хвались, ибо ты есть плоть, и троекратно ты отречешься от Меня, — от Меня, Кого все создание благословляет и прославляет во все времена»; «Ты подведешь Меня, Симон Петр, — говорит Господь, — едва лишь произнесется это слово о тебе, хоть ты в себе и уверен, и служанка, приблизившись весьма скоро, поверг­нет тебя в смятение». В худшем же случае появляются примерно такие строки: «Телица рыдала, созерцая Тельца, повешенного на древе»» (Шмеман А., протопр. Проблемы Православия в Америке: Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 488-489).

²⁹ Шмеман А., протопр. Богослужение и богослужебная практика: Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 175.

³⁰ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 58.

³¹ Там же. С. 348.

³² Шмеман А., протопр. Богослужение и богослужебная практика. С. 176.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru