Рассуждения автора издания «Panenka» о культурном контексте взаимоотношений Кумана и клуба.

Нам рассказывали о том, что история написана кровью проигравших, но не о том, что происходило с жертвой, пока она не умерла. Или переродилась. Спрятаться во вчерашнем дне и думать о завтрашнем — единственное, что позволяет «Барселоне» выживать и оправдывать настоящее. В то же время Рональд Куман продолжает свой рассказ о знаменосце нового поколения футболистов, потому что это проще, чем вести повествование о том, что он созидатель нового проекта, самого сложного в истории. И потому Куман будет продолжать укрываться в той тени «Уэмбли» несмотря на то, что его роли футболиста и тренера становятся все более несопоставимы.

«Я кройффист, но и реалист. Я был защитником, Йохан — нападающим», — комментировал голландский тренер. Куман всегда держит при себе руководство по выживанию, как будто только что приземлился на острове из сериала «Лост», будто готовится к походу по ту сторону стены. Если есть что-то, что сделало «Барсу» особенной — это умение побеждать и проигрывать, будучи верной своей идее. Это антитеза сущности «Мадрида»: побеждать, побеждать и побеждать.

Идентичность не обсуждается, знать причину поражения — первый шаг на пути к новым победам. Быть зрелым — это знать, что после лучшего и величайшего из исторических циклов произойдет падение. Оно началось с прощания с Пепом Гвардиолой, продолжилось уходом Неймара, когда Луис Энрике взрывал атомную бомбу в каждом матче, гроб начал закрываться с симптоматическими европейскими поражениями, и лишь давние пережитки счастья остались, когда ушел Лео Месси. Это продолжение траншеи, построенной Майклом Скоттом (герой сериала «Офис». Вероятнее всего, автор оригинального текста сделал отсылку к ситуации с актером, игравшем Скотта — ключевого персонажа сериала, которому телеканал NBC не предложил продление контракта после 7 сезона — примечание переводчика) на поле «Камп Ноу».

Оставить «десятку» вакантной было бы не только проявлением акта благородства, но и означало бы оставить шрам, которым можно оправдывать плохие результаты, уловка из детского приюта. Лео носил футболку «Барсы» до 33 лет — кто знает, случайно ли? — и покинул земную жизнь, чтобы превратиться в непостижимую идею. Наивная надежда на Ансу Фати как на наследника номера — тоже метафора сегодняшней «Барсы»: цепляться за проверенные идеи — все равно, что танцевать с дьяволом (и с призраком колена Марко Ройса и многих других, кто приходит на ум). Кто знает, не были ли те месяцы Ансу просто сном, миражом. «Десятка» на спине — это рюкзак со скобами, пластырем и скальпелями для заживления ран, открывающихся с каждой игрой. Те прилипчивые матчи, которые завершились голом Лео, как душная августовская ночь или ощущение сухости во рту после ночи, проведенной с сигаретой. И еще кое-что.

Куман всегда держит при себе руководство по выживанию, как будто только что приземлился на острове из сериала «Лост», как будто готовится к походу по ту сторону стены.

Рассказ о слове кольцо

Возвращаясь к Куману, его история — это история кольца: кто бы им ни обладал, он доминирует в повествовании. Рональд, поглощенный своим сокровищем, всегда умел снизить ожидания, чтобы, ссылаясь на катастрофу, объявить себя спасителем клуба. Словно Носитель Кольца он указывает на Мордор, землю обетованную, где будут собираться плоды после обязательного похода через пустыню, в которой мы уже находимся. Рональд рассказывает нам, что его история имеет обнадеживающий конец и сожалеет о пути, который нужно пройти. Он обосновывает финал первыми танцами Гави, Нико или Бальде и выступлениями Эрика Гарсии, Араухо, Педри или Деста. Но в недрах его истории кроются моменты, в которые кантерано получают минуты: в решающих матчах или при крайней необходимости. А если к этому добавить, что средство достижения финала, которым прикрывается Куман, включает отказ от мяча и страх перед большими командами или план на игру методом подбрасывания монетки, его история рассыпается как кольцо в лаве. Мы не можем обсуждать ни то, что не подлежит обсуждению, ни «то, что мы имеем» (слова Пике после матча с «Баварией», — примечание переводчика).

«Только у семян было желание, когда мир начался», — писал Шакобе Касас (каталонский сценарист, — примечание переводчика). «Барса» сейчас — это тот парень, который приходит каждый вечер в бойцовский клуб, зная, что закончит с расквашенным лицом. Ему остается держаться за будущее, что, в какой-то степени, тоже является формой отказа от настоящего. На свет появляется новое поколение кантерано, которые все еще выглядят ребячески и обладают с репутацией неопытных детективов, жаждущих сесть в «Chevrolet Impala» и пуститься открывать для себя новые миры, ломая старые двери. Будущее всегда готово принять наши желания и стереть грань между возможным и маловероятным. Поэтому проще придумывать стимулирующие гипотезы. Думать о «Барселоне» — это ностальгировать по прошлому и стремиться в туманное будущее. Рассказ Кумана не может быть оправданием, чтобы спрятаться от настоящего.

Настоящее — это Антуан Батист (персонаж сериала «Тримей», — примечание переводчика), играющий на тромбоне на кладбище Нового Орлеана после урагана Катрина; радоваться будущему, танцуя среди обломков.