Рассказ о пугачевском восстании

Помогай другимОтвечай на вопросы и получай ценные призы каждую неделюСм. подробности

События повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» происходят на фоне восстания Емельяна Пугачева. Повествование ведется от лица главного героя, Петра Гринева, который был участником тех событий, и сумел сохранить честь и мужество настоящего офицера, пройдя через суровое жизненное испытание. Предлагаем ознакомится с кратким анализом произведения по плану «Капитанская дочка». Данный материал может быть использован для работы на уроках литературы в 8 классе, и при подготовке к ЕГЭ.

+

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться с самим произведением Капитанская дочка.

Год написания – 1833 – 1836 гг.

История создания – Пушкин работал над повестью в течение периода с 1833 года по 1836. Сначала поэт хотел создать документальное сочинение, но в процессе изучения исторических материалов, у него возникла идея создания художественного произведения.

Тема – Основной темой «Капитанской дочки» считается нравственный выбор в сложных условиях, сохранение чести и достоинства. Также в тексте присутствуют темы любви и воспитания.

Композиция – Повесть выстроена в виде записок молодого дворянина, в которых он ведет рассказ о пугачевском восстании.

Жанр – До сих пор остается открытым вопрос по поводу жанра «Капитанской дочки». Произведение охватывает большой период времени, фазы взросления главного героя, исторические документальные данные, все это позволяет относить данное сочинение к жанру романа. Во времена писателя романами считались многотомные работы, и «Капитанская дочка» получила жанр повести.

Направление – Реализм и романтизм.

План

1. История создания
2. Тема
3. Композиция
4. Главные герои
5. Жанр

• Тест по произведению

История создания

История создания «Капитанской дочки имеет много мотивов, некоторые из них писатель почерпнул из романов Вальтера Скотта, в произведениях которого присутствовали исторические факты. Поэт много изучал историю российского государства, и большой интерес у него вызывала фигура Емельяна Пугачева. Пушкин собирал исторические факты, вел разговоры с участниками событий пугачевского бунта. Изначально его решением было создание документального исторического произведения. У писателя было собрано много материала, и ему пришла в голову мысль о написании художественного повествования, где более ярко был выражен образ Пугачева. Автор начал работу над «Капитанской дочкой» в 1833 году, окончательный год написания повести – 1836.

Тема

Тема крестьянской революции охватывает огромную проблематику того смутного времени. Главные проблемы «Капитанской дочки» – это проблема власти, нравственного выбора человека, его место в истории, и, как одна из составляющих, проблема воспитания.

Дело в том, что смысл названия «Капитанская дочка», заключает в себе суть всего произведения. На фоне любовной темы проходит все действие повести. Именно Мария Миронова стала катализатором всех действий Гринева, ради нее, он готов на подвиги. Чувство любви, испытываемое Гриневым, играет большую роль в становлении его характера, это выражается и в конфликте с Швабриным, когда Гринев, не задумываясь становится на защиту чести девушки, и в эпизоде с Пугачевым, когда дворянин опять пытается защитить Марию и сохранить ее жизнь.

Пугачев, увидев такую самоотверженность и отвагу Гринева, достойно оценивает его поведение. И сама Мария, эта робкая и беззащитная девушка, ради любви к Гриневу, посмела обратиться за помощью к самой Екатерине Второй.

Благодаря проснувшемуся в нем чувстве любви, Гринев, смог продемонстрировать высокие моральные принципы, он противопоставил себя Пугачеву, но смог сохранить честь и достоинство, важную роль в этом сыграло и достойное воспитание молодого человека.

Швабрин же, с его бездуховностью и мелочным подлым характером, не сумел выдержать испытания, и легко совершил предательство. Его изворотливая натура готова лишь на то, чтобы любыми средствами сохранить свою жизнь.

Композиция

Использованные писателем особенности композиции, позволили ему преодолеть цензурные преграды. Своими выразительными художественными средствами, как бы излагая суть происходящих событий устами Гринева, автор достоверно и последовательно преподносит исторические факты крестьянской революции.

В композиционном построении повести описываются два противоборствующих лагеря, между которыми идет война. Во главе народного лагеря стоит Емельян Пугачев, а во главе дворян – Екатерина Вторая.

Методом контраста великий русский поэт дает отчётливо понять, что на самом деле представляют собой эти противоборствующие силы. Огромное значение в повести имеют описания пейзажей. Нарисованные с максимальной точностью, они полностью соответствуют происходящим событиям, придавая им большую выразительность и значимость.

Сопоставляя все приведенные факты анализа, можно сделать вывод, что нравственная зрелость человека приходит через испытания, которым подвергаются его убеждения. Многое в становлении характера зависит от воспитания, от той среды, где жил и воспитывался человек. Немаловажную роль в этом играет личный пример старших товарищей, их самоотверженность и отвага, твердое убеждение в своей правоте, целеустремленность и непоколебимая воля.

Разбираясь в том, чему учит это произведение, становится ясным, что автор призывает к тому, что честь человека воспитывается с юных лет, и только твердые убеждения, и сильная воля, дают возможность сделать правильный нравственный выбор.

Главные герои

О героях произведения мы написали отдельную статью – Главные герои «Капитанской дочки».

Жанр

Многие из критиков высоко оценили жанровое своеобразие повести Пушкина.

Некоторые из них пришли к выводу, что автор в своем художественном произведении, смог придать достоверную историческую окраску, приводя непоправимые факты событий той эпохи.

Современники поэта были убеждены, что его книга относится к направлению реализма, отображающая реальные события, но описания, использующие исторические материалы, центральной фигурой которых является романтический герой Пугачев, придают ему характеристику романтизма.

И историческая линия, и романтический сюжет, все это оставляет повесть «Капитанская дочка» популярной и в наши дни.

Тест по произведению

1. Вопрос 1 из 12

   В каком году была впервые опубликована повесть «Капитанская дочка»?</h3>

   • <label>1836;</label>
   • <label>1837;</label>
   • <label>1838;</label>
   • <label>1839.</label>

(новая вкладка)

Повесть «Капитанская дочка» – это историческое произведение. Пушкин описывает в нем не свое время, а успевшее стать частью истории. В произведении упоминаются реальные исторические лица: разбойник Емельян Пугачев, Императрица Екатерина 2. Да и события, происходившие в романе, были максимально приближены к реальным. Для изучения Пугачевской войны Пушкин выезжал в Оренбургский край, побывал в Казани. Здесь ему представилась возможность изучить документы, связанные с пугачевским бунтом, он встречался с постаревшими уже очевидцами тех давних событий, записал их рассказы.

Собирая материалы для истории Пугачевского бунта, Пушкин посетил Симбирск, Уральск (Бывший Яицкий город), побывал в Бердской слободе, видел церковь, в которой венчался разбойник.

Знакомство с местами, где происходили основные события, дало пищу для понимания характера его основных героев, и наряду с документальной историей Пугачевского бунта, у него возник замысел «Капитанской дочки», произведения в котором была заложена тема народной войны, бессмысленности крестьянского бунта.

Одновременно в произведении на первое место была поставлена идея дворянской чести. Неслучайно на протяжении всего произведения Пушкин противопоставляет двух героев: Петра Гринева и Швабрина. Неслучайно Маша невзлюбила Швабрина. Она интуитивно чувствовала его непорядочность, бесчестие.

Для российских дворян честь была превыше всего. Честь и верность Государю-императору. В данном случае – императрице Екатерине II. За оскорбленную честь дрались на дуэлях. Правда, Швабрину дуэль нужна была, как повод избавиться от соперника. Ведь он, в самом деле, оклеветал Машу. Для него было в порядке вещей сплетничать и про других обитателей крепости. Когда Гринев обвинил его во лжи, «оскорбился» и вызвал на дуэль молодого человека, прекрасно понимая, что Гринев может оказаться слабым противником по молодости лет. Швабрин уже был замешан в какой-то темной истории, из-за которой его сослали в эту удаленную крепость.

Швабрин нарушил верность долгу, когда присягнул Пугачеву. Он переступил через дворянскую честь и достоинство, когда ползал перед самозванцем на коленях и целовал ему руки. В то же время Гринев, встречаясь с предводителем разбойников, о верности государю и Родине не забывал никогда. И тем заслужил большее уважение Пугачева. Предателей всегда презирают как с одной, так и с другой стороны. Пугачев прекрасно понимал, что такие люди, как Швабрин способны нанести удар в спину.

Хотя Пугачев и назначил Швабрина управлять крепостью, он презирал его, считал ниже себя. А назначил потому, что некого было. Всех, кто был достоин этой чести, перевешали.

Швабрин оклеветал Гринева, перед следователями, «потянул за собой», прекрасно зная, что тот ни разу не преступил закон, не нарушил верность Государыне Императрице. В этом тоже выразилась подлость этого «дворянина».

Примечательно, что когда Гринев был приглашен за стол с Пугачевым, новоявленного «коменданта крепости» в комнате не оказалось, как не было там и вновь присягнувших. Гринев прямо и искренне признался Пугачеву, что он однажды присягнул императрице, и другой присяги быть не может. Этой твердостью своему слову, верностью Императрице он заслуживал уважение и Пугачева. Пугачев был недоверчив, все проверял самолично. В комнату, где лежала больная Маша, он зашел, чтобы только убедиться в том, что там действительно лежит больная девушка, а не прячется какой-нибудь коварный убийца. Пугачев понимал прекрасно, что 90 процентов из тех, кто присягал ему, готовы нанести удар в спину.

Таким образом, честь и бесчестье являются основной идеей этого произведения, а тема повести это народная война и ее последствия.

Используемые источники:

• https://reshator.com/sprav/literatura/analiz/kapitanskaya-dochka-pushkin/
• https://obrazovaka.ru/sochinenie/kapitanskaya-dochka/analiz-proizvedeniya-pushkina.html
• https://poetpushkin.ru/proza/kapitanskaya-dochka/kapitanskaya-dochka-tema-i-ideya.html

Действующие лица

Маша и Гринёв. Рисунок П. П. Соколова.

• Пётр Андреевич Гринёв [23], 17-летний недоросль, ещё будучи в утробе матери записанный в гвардии Семёновский полк; во время описываемых в повести событий — прапорщик. Как раз он и ведёт повествование для своих потомков в правление Александра I, пересыпая рассказ старомодными сентенциями[10]. В черновой версии содержалось указание, что Гринёв умер в 1817 году. По оценке Белинского, это «ничтожный, бесчувственный характер»[24], который нужен автору как относительно беспристрастный свидетель поступков Пугачёва[10]. Однако по мнению Ю. М. Лотмана в Петре Андреевиче Гринёве «есть нечто, что привлекает к нему симпатии автора и читателей: он не укладывается в рамки дворянской этики своего времени, для этого он слишком человечен»[25]:276.
• Колоритная фигура Емельяна Пугачёва , в котором М. Цветаева видела «единственное действующее лицо» повести[26], несколько заслоняет собой Гринёва. П. И. Чайковский долгое время вынашивал замысел оперы по «Капитанской дочке»[27], но отказался от него из-за опасений, что цензура «затруднится пропустить такое сценическое представление, из коего зритель уходит совершенно очарованный Пугачёвым», ибо тот выведен у Пушкина «в сущности удивительно симпатичным злодеем»[28].
• Алексей Иванович Швабрин , антагонист Гринёва, — «молодой офицер невысокого роста с лицом смуглым и отменно некрасивым» и волосами, которые «черны как смоль». Ко времени появления Гринёва в крепости уже пять лет как был переведён из гвардии за дуэль. Слывёт вольнодумцем, знает французский, разбирается в литературе, но в решающий момент изменяет присяге и переходит на сторону бунтовщиков. В сущности, чисто романтический негодяй (по замечанию Мирского, это вообще «единственный у Пушкина негодяй»[1]).
• Марья Ивановна Миронова , «девушка лет осьмнадцати, круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами, гладко зачесанными за уши»; дочь коменданта крепости, давшая название всей повести. «Одевалась просто и мило». Чтобы спасти возлюбленного, едет в столицу и бросается в ноги царице. По замечанию князя Вяземского, образ Маши ложится на повесть «отрадным и светлым оттенком» — как своеобразная вариация на тему Татьяны Лариной[29]. В то же время Чайковский сетует: «Мария Ивановна недостаточно интересна и характерна, ибо она безупречно добрая и честная девушка и больше ничего»[28]. «Пустое место всякой первой любви», — вторит ему Марина Цветаева[30].
• Архип Савельич , стремянной Гринёвых, с пяти лет приставленный к Петру в качестве дядьки. Обращается с 17-летним офицером как с малолетним, помня наказ «смотреть за дитятей»[31]. «Верный холоп», но лишённый холопства нравственного — прямо выражающий неудобные мысли в лицо и барину, и Пугачёву. Образ самоотверженного слуги принято относить к наиболее удачным в повести. В его наивных хлопотах о заячьем тулупе заметны следы типажа комического слуги, характерного для литературы классицизма.
• Капитан Иван Кузьмич Миронов , комендант Белогорской крепости, бодрый старик высокого роста. Выходец из солдатских детей, не получивший никакого образования. За сорок лет службы приобрёл репутацию хорошего офицера. Дома носит колпак и китайчатый халат. Во всём почти подчиняется воле умной и проницательной супруги. По замечанию Цветаевой, «тип почти комический, если бы не пришлось ему на наших глазах с честью умереть». Ю. Айхенвальд отмечает духовное родство капитана Миронова со штабс-капитаном Максимом Максимычем у Лермонтова и капитаном Тушиным у Толстого: он «лучше всех воплощает это скромное величие, этот высший героизм простоты», который вырастает у Пушкина «из будней, из скромного и неэффектного материала»[32].
• Василиса Егоровна Миронова , супруга коменданта, «старушка в телогрейке и с платком на голове», владелица единственной крепостной девки Палашки. Имеет репутацию «прехраброй дамы». «На дела службы смотрела, как на свои хозяйские, и управляла крепостию так точно, как и своим домком». Предпочла погибнуть рядом с мужем отъезду в безопасный губернский город. По оценке Вяземского, этот образ супружеской верности «удачно и верно схвачен кистью мастера»[29].

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться с самим произведением Капитанская дочка.Год написания – 1833 – 1836 гг.

История создания – Пушкин работал над повестью в течение периода с 1833 года по 1836. Сначала поэт хотел создать документальное сочинение, но в процессе изучения исторических материалов, у него возникла идея создания художественного произведения.

Тема – Основной темой «Капитанской дочки» считается нравственный выбор в сложных условиях, сохранение чести и достоинства. Также в тексте присутствуют темы любви и воспитания.

Читайте также:  Конкурсные сочинения “Детство-счастливая пора”

Композиция – Повесть выстроена в виде записок молодого дворянина, в которых он ведет рассказ о пугачевском восстании.

Жанр – До сих пор остается открытым вопрос по поводу жанра «Капитанской дочки». Произведение охватывает большой период времени, фазы взросления главного героя, исторические документальные данные, все это позволяет относить данное сочинение к жанру романа. Во времена писателя романами считались многотомные работы, и «Капитанская дочка» получила жанр повести.

Направление – Реализм и романтизм.

Глава 10. Осада города

Гриневу удается добраться до Оренбурга. Власть принимает решение не идти в наступление, а держать оборону, несмотря на уверения Петра использовать тяжелую артиллерию.

Пугачев уже подошел к городу. Долгие дни осады превращаются в мучения. Повсюду голод и бедность. Петр встречает Максимыча, из Белогородской губернии. Он передает парню письмо от Маши. Девушка пишет любимому, что Швабрин насильно удерживает ее в плену, требуя стать его женой. Гринев просит у властей помощи, но ему отказано дать солдат.

Объяснение сюжета

Смысл сюжета кроется в названии «Капитанская дочка». Об этом нередко школьников просят писать сочинения. Тема любви к капитанской дочке Марии становится катализатором всех поступков Гринева. Ради возлюбленной он проявляет самоотверженность. Прожигатель жизни превращается в доблестного героя, не пасующего перед лицом верной смерти. Действия, совершенные Гриневым во имя любви к Марии, вызывают у разбойника Пугачева уважение.

На заметку! Важное место в произведении занимает сказка. Смысл сказки про орла и ворона, рассказанной Пугачевым Гриневу, заключается в том, что лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем длинную и непреодолимо скучную. При этом, если Пугачев считает себя орлом, то Гринев между двумя птицами не видит никакой разницы: убивая, они все питаются мертвечиной.

Глава 11. Мятежная Слобода

Петр держит путь в Белогородскую крепость за Марией. По пути, его со старым слугою схватили пугачевские сподвижники. Они привели путников к своему правителю. Гринев не стал изворачиваться, и рассказал тому всю правду о том, что едет спасать возлюбленную сироту, которую силой в плену удерживает Швабрин.

Пугачев едет вместе с Петей, чтобы наказать того, кто обидел его невесту. По дороге он говорит, что собирается напасть на Москву, хотя понимает, что может быть схвачен.

В данной статье рассматривается вопрос, какие реальные исторические события послужили основой при написании одного из важнейших для понимания раннесредневековой истории славянских народов отрывка «Повести временных лет» (далее — ПВЛ): сообщения о нападении волохов на славян. Согласно летописцу:

«Во мнозехъ же времянех сели суть Словени по Дунаеви, где есть ныне Оугоръска земля и Болгаръска. [И] отъ техъ Словенъ разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на которомъ месте. Яко пришедше седоша на реце имянемъ Марова и прозвашася Морава, а друзии Чеси нарекошася. А се ти же Словени: Хровате Белии и Серебъ и Хорутане. Волхомъ бо нашедшемъ на Словени на Дунайския, [и] седшемъ в них, и насилящемъ имъ, Словени же ови пришедше седоша на Висле, и прозвашася Ляхове, а отъ техъ Ляховъ прозвашася Поляне Лехове, друзии Лутичи, ини Мазовшане, ини Поморяне. Такоже и ти Словене пришедше и седоша по Днепру, и нарекошася Поляне, а друзии Древляне зане седоша в лесех; а друзии седоша межю Припетъю и Двиною и нарекошася Дреговичи; [инии седоша на Двине и нарекошася Полочане] и речъки ради, аже втечешь въ Двину, имянемъ Полота, отъ сея прозвашася Полочане. Словени же седоша около езера Илмеря, [и] прозвашася своимъ имянемъ и сделаша градъ, и нарекоша и Новъгородъ. А друзии седоша по Десне, и по Сели, по Суле, и нарекоша Северъ. [и] тако разидеся Словенъскии языкъ, темже и грамота прозвася Словенъская» (ПСРЛ. I: 5-6; ПСРЛ. II: 5).

В приведённом выше отрывке нет дат, но в ПВЛ есть ещё один фрагмент, где упоминаются «обижавшие» славян волохи с указанием точной даты описанных в этом отрывке событий:

«Въ лето 6406 (898) Идоша Угри мимо Киевъ горою, еже ся зоветъ ныне Оугоръское, [и] А пришедъше къ Днепру и сташа вежами: беша бо ходяще, аки се Половци. Пришедъ отъ стока, и оустремишася чересъ горы великия [аже прозвашася горы Угоръскиа, и почаша воевати на жиоущая ту Волхи и Словени. Седяху бо ту преже Словени, и Волохве прияша землю Словенъску. Посем же Оугри прогнаша Волохи, и наследиша землю [ту], и седоша съ Словены, покоривше я подъ ся, [и] оттоле прозвася земля Оугоръска. И начата воевати Оугри на Греки, и поплениша землю Фрачъску и Макидонъску доже и до Селуня. [И] начата воевати на Мараоу и на Чахи. Бе единъ языкъ Словенескъ: Словени же седяху по Дунаеви, ихже прияша Оугри, и Марова, [и] Чеси, и Ляхове, и Поляне яже ныне зовомая Русь» (ПСРЛ. I: 25-26; ПСРЛ. II: 17-18).

Убедительный ответ на вопрос, кем были упомянутые в летописи волохи, был дан ещё А.А. Шахматовым в 1919 г.: «Под волохами составитель рассказа о расселении славян разумел несомненно франков Карла Великого; это ясно из контекста, ибо сожительство славян с волохами, господство последних над дунайскими славянами сменяется господством угров (мадьяр)… предание о связи франкского вторжения в славянские земли с расселением славян могло быть поддержано на Руси преданием о переселении радимичей и вятичей, вызывавшем, как можно думать, движение и среди восточных славян. Самая мысль о том, что расселение всех славян вообще началось вследствие появления на Дунае волохов, имеет, как кажется, своим основанием тот факт, что политическое раздробление значительной части славянства, раньше объединённого аварским владычеством, началось со времени появления на Дунае франков Карла Великого. Соседство именно с карловой монархией вызвало во многих славянских племенах стремление к политической самостоятельности; имя Карла стало синонимом носителя высшей государственной власти почти во всех славянских языках и перешло в них со значением царя» (Шахматов 1919: 25-26).

В наши дни вывод А.А. Шахматова был поддержан в работах В.Я. Петрухина и Д.С. Раевского, которые также считают, что под волохами ПВЛ следует понимать уничтоживших в конце VIII в. Аварский каганат и подчинивших славянские племена, ранее попавшие под власть авар, франков (Петрухин, Раевский 2004: 174-179; Петрухин 2014: 45).

На Руси волохами или влахами называли представителей романоязычных народов от румын до итальянцев. При Карле Великом латинский язык был государственным языком королевства франков, а романские языки были родными языками для большинства его населения. Правда, сразу же следует сделать одно уточнение: к моменту прихода венгров в Карпатскую котловину империя франков уже распалась, а население того подвергнувшегося нападению венгров государства, что возникло из её восточной части, было в значительной степени германоязычным. Впрочем, славяне могли называть волохами в течение того относительно небольшого времени между распадом империи франков и приходом в Карпатскую котловину венгров жителей всех государств, возникших из осколков империи франков. Поскольку в средневековых источниках нет даже малейшего упоминания о существовании в IX веке на Среднем Дунае какого-либо независимого от франков государства с романоязычной правящей верхушкой, то не остаётся ничего другого, кроме как признать тождество франков и летописных волохов.

Однако, тот поход войска Карла Великого 789 года в славянские земли к востоку от Эльбы, который В.Я. Петрухин и Д.С. Раевский использовали в качестве примера агрессивного поведения франков по отношению к славянам (Петрухин, Раевский 2004: 176), явно не имеет никакого отношения к упомянутым в ПВЛ насилиям волохов над славянами дунайскими. В 789 г. франки вели боевые действия против славян намного севернее бассейна Дуная. Кроме того, В.Я. Петрухин и Д.С. Раевский вольно или невольно ввели своих читателей в заблуждение, упомянув о состоявшемся в 789 г. походе франков на славян сразу после своей фразы «значит, речь в летописи идет о волхах-франках, уничтоживших в конце VIII в. Аварский каганат и подчинивших славянские племена, ранее попавшие под власть авар» (Петрухин, Раевский 2004: 176).

У неинформированного читателя может сложиться впечатление, что франки сначала разгромили Аварский каганат, а лишь потом в 789 г. предприняли поход на славян. В действительности франки начали свою войну с аварами только в 791 г., то есть на два года позже своего похода на славян. Но на все эти неточности можно было бы и не обратить внимания, если бы В.Я. Петрухин и Д.С. Раевский сумели бы при помощи официальных документов королевства франков ответить на вопрос, когда и при каких обстоятельствах франки напали на дунайских славян.

Однако отвечать на этот важнейший вопрос В.Я. Петрухин и ДС. Раевский не стали и это породило противоречие, послужившее источником ошибок и спекуляций. Суть противоречия в следующем: в ПВЛ написано, что волохи напали на славян, когда славяне жили на Дунае, но войны франков с дунайскими славянами историки не знают. Отсюда возникает искушение связать сообщение ПВЛ о нападении волохов на славян дунайских с единственной войной, которую франки во времена правления Карла Великого вели на Среднем Дунае, то есть с войной франко-аварской. Но, связав сообщение о нападении волохов на дунайских славян с франко-аварской войной, он будет вынужден искать ответ на вопрос, а почему в этом сообщении совсем не упоминаются авары. Самым простым вариантом ответа на этот вопрос для него будет отождествление дунайских славян с аварами. Таким образом, создаётся квазинаучная авароцентристская модель славянского этногенеза (см. наш разбор сочинений И.П. Коломийцева: Фомин 2015).

Но, если аварский каганат был колыбелью всех славянских народов, то почему в ПВЛ авары изображены злейшими врагами славян? Вот, что там написано про аваров:

«Въ си же времяна быша и Обри, [иже] ходиша на Иръклия царя и мало его не яша. Си же добре воеваху на Словенех, и примучиша Дулебы, сущая Словены, и насилье творяху женамъ Дулепьскимъ. Аще поехати будяше Обърину, не дадяше въпрячи коня, ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли женъ в телегу и повести Обърена. [и] тако мучаху Дулебы. Быша бо Объре теломъ велици, и оумомъ горди, и Богъ потреби я, [и] помроша ecu, и не остася ни единъ Объринъ. [и] есть притъча в Руси и до сего дне: «погибоша аки Обре», ихже несть племени ни наследъка» (ПСРЛ. 1:11-12; ПСРЛ. II: 9).

Интересно, что славяне дулебы, известные авторам ПВЛ, не имели к Дунаю никакого отношения: «Дулебы зане седоша по Бугу послеже же Велыняне» (ПСРЛ. I: 11; ПСРЛ. II: — вот из-за этого-то сообщения дулебов ПВЛ и нельзя считать дунайскими славянами (о волынских дулебах и аварах см.: Жих 2008: 35-37; 2015: 52-71; 2016: 59-67).

Особо следует отметить, что дулебы в ПВЛ чётко и недвусмысленно причислены к славянам. Однако, при сопоставлении сообщений о волохах и обрах ПВЛ получается очень странная картина: авары издеваются над живущими на Буге славянами-дулебами, приходя из ниоткуда, в то время, как на Дунае, то есть на территории Аварского каганата, проживают и доминируют политически не авары, а славяне.

Как мог автор ПВЛ не знать, где жили нападавшие на дулебов авары? Можно было бы, конечно, предположить, что славяне, проживавшие на Дунае под властью каганата, не воспринимали аваров как своих врагов, потому, что не подвергались таким унижениям, как жившие на Буге дулебы, но могли ли они совсем не заметить господствовавших над ними аваров? Может быть, автор ПВЛ стыдился того, что дунайские славяне жили под властью авар, и решил вопреки исторической правде представить дунайских славян полноправными хозяевами своей земли?

Ключевой для данной статьи вопрос можно было бы сформулировать так: а что, если славяне, действительно, в течение какого-то промежутка времени были на Дунае полноправными хозяевами, или хотя бы считали себя таковыми, а указания на нападение франков на дунайских славян в источниках историки проглядели? Если на поставленный вопрос удастся получить положительный ответ, то многие другие вопросы об отношениях славян, авар и фанков на Среднем Дунае отпадут сами по себе.

Нужно пристальнее взглянуть на летописи государства франков и некоторые другие документы VIII и IX вв. Для начала следует обратиться к написанной Эйнхардом «Жизни Карла Великого». В этом документе перечисляются и описываются все войны, которые вели франки под руководством Карла Великого. Описание войн, которые во времена правления Карла Великого вели франки с аварами и славянами следует в нём сразу же после описания выяснения отношений Карла Великого с баварским герцогом Тассилоном:

«(12) После того как те волнения были улажены, была начата (другая) война со славянами [789], которых у нас принято называть вилъцами, а на самом деле (то есть на своем наречии) они зовутся велатабами. В той войне среди прочих союзников королю служили саксы, которые последовали за знаменами короля согласно приказу, однако покорность их была притворной и далекой от преданности. Причина войны была в том, что ободритов, которые некогда были союзниками франков, вильцы беспокоили частыми набегами и их невозможно было сдержать приказами [короля].

От западного океана на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает сто тысяч шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живет множество народов: даны, так же как и свеоны, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На восточном берегу живут славяне, эсты и различные другие народы, между которыми главные велатабы, с которыми тогда Карл вел войну. Всего лишь одним походом, которым он сам руководил, Карл так разбил и укротил [велатабов], что в дальнейшем те считали, что им не следует более отказываться от исполнения приказов [короля].

(13) За войной со славянами последовала самая большая, за исключением саксонской, война из всех, что вел Карл, а именно [война], начатая против аваров или гуннов¹ [791-803]. Эту войну Карл вел и более жестоко, чем прочие, и с самыми долгими приготовлениями. Сам Карл, однако, провел только один поход в Паннонию (ибо этот народ жил тогда в той провинции), а остальные походы поручил провести своему сыну Пипину, префектам провинций, а также графам и даже послам. Лишь на восьмом году та война наконец была завершена, несмотря на то, что вели ее очень решительно. Сколько сражений было проведено, как много было пролито крови — свидетельство тому то, что Паннонния стала совершенно необитаемой, а место, где была резиденция кагана, теперь столь пустынно, что и следа, что здесь жили люди, не осталось. Все знатные гунны в той войне погибли, вся слава их пресеклась. Все деньги и накопленные за долгое время сокровища были захвачены [франками]. В памяти человеческой не осталось ни одной, возникшей против франков, войны, в которой франки столь обогатились бы и приумножили свои богатства. Ибо до того времени франки считались почти бедными, теперь же они отыскали во дворце гуннов столько золота и серебра, взяли в битвах так много ценной военной добычи, что по праву можно считать, что франки справедливо исторгли у гуннов то, что гунны прежде несправедливо исторгли у других народов. Только двое из знатных франков погибли тогда: Хейрик, герцог фриульский, был убит из засады в Либургии [799] горожанами приморского города Тарсатики, а Герольд, префект Баварии в Паннонии, в то время как он строил перед битвой с гуннами войско. Неизвестно, кто убил его и двух его сопровождающих, когда он выехал вперед, ободряя каждого воина. В остальном та война была для франков бескровной и имела самый благоприятный конец, хотя и тянулась довольно долго. После этой войны и саксонская [кампания] пришла к завершению, соответствующему ее длительности. Возникшие после этого богемская [805] и линонская [808] войны не были долгими. Каждая из них закончилась быстро, [проводясь] под руководством Карла Юного» (Эйнхард 1999).

Ободриты были союзниками франков. Следовательно, ободриты в 789 г. были полностью независимы от аваров; чтобы прекратить нападения вильцев на ободритов Карл Великий начал с вильцами войну. О какой-либо связи вильцев с аварами Эйнхард не упомянул. Эйнхард не считал, что, напав на вильцев, Карл Великий как-то навредил аварам. Авары никак не отреагировали на нападение франков на вильцев. Следовательно, вильцы к 789 году были полностью независимы от Аварского каганата.

Ясно, что к моменту начала франко-аварской войны часть славян жила достаточно далеко от Дуная и аварам не подчинялась. В той части отрывка, где описывается франко-аварская война, про славян не сказано ни слова. Ясно, что все войны со славянами, которые вели франки при Карле Великом, проходили вдалеке от Дуная, мало того, создаётся впечатление, что славяне на среднем Дунае в VIII в. не жили вообще. Получив такой неожиданный результат, посмотрим, что написано о франко-славянских и франко-аварских войнах в официальных летописях государства франков.

В первую очередь проанализируем так называемые «Анналы королевства франков». В записи за 788 г. «Анналов» сразу же после рассказа о суде над обвинённым в государственной измене баварским герцогом Тассилоном написано следующее:

«Гуты же, снарядив два войска, как обещали Тассилону, одно отправили во Фриульскую марку, другое в Баварию, но тщетно. В самом деле, в обоих местах они были побеждены и обращены в бегство и, бросив многих из своих [людей], вернулись с большим ущербом восвояси. Будто бы намереваясь отомстить за ту обиду, они снова отправились в Баварию с более многочисленными войсками, но были обращены в бегство баварами в первом [же] столкновении, а бесчисленное их множество — убито. Многие же из тех [авар], которые вознамерившись спастись бегством, захотели переплыть Дунай, были поглощены водами реки» (Анналы королевства франков 2009).

Из этого отрывка ясно, что франко-аварская война была спровоцирована аварами. Франкский летописец, впрочем, не считал 788 год годом начала франкоаварской войны. Ни аварский каган, ни Карл Великий в 788 г. войны не объявляли, но именно в 788 г. Карл Великий принял решение о начале подготовки к войне с Аварским каганатом. В процессе подготовки войны с аварами Карл Великий успел в 789 г. совершить поход на славян вильцев. В «Анналах королевства франков» этот поход описывается так:

«В Германии есть некая славянская народность, живущая на берегу океана, которая на их собственном языке называется велатабы, по-франкски же вильцы. Она всегда была враждебна франкам. И своих соседей, которые были подчинены или союзны франкам, она имела обыкновение преследовать враждой и теснить, и беспокоить войной.

Король, не намеренный далее выносить их высокомерие, постановил пойти войной на ту [народность]. И приготовив огромное войско, он перешёл Рейн у Кёльна. Когда, держа оттуда путь через Саксонию, [король] подошёл к Эльбе [то], расположившись лагерем на реке, он соединил реку двумя мостами. Один из них он с каждого конца оградил валом и укрепил, разместив [там] гарнизон. Он сам, перейдя реку, как решил прежде, привёл войско и, вступив в землю вильцев, приказал опустошить всё огнём и мечом. Но тот народ, хотя воинственный [и] полагающийся на свою многочисленность, не смог долго сдерживать натиск королевского войска. И поэтому, как только [франки] подошли к городу Драговита, — ведь тот намного превосходил прочих царьков вильцев и знатностью рода и властью по старшинству, — он тотчас же вышел к королю из города со всеми своими [людьми], дал заложников, которые требовались [и] клятвенно пообещал, что будет хранить верность королю и франкам. Остальные вельможи и короли славян, повинуясь ему, подчинились власти короля [Карла]. Тогда он сам, подчинив то население и взяв заложников, которых приказал дать, тем же путём, которым пришёл, вернулся к Эльбе. И переведя войско обратно через мост, а также своевременно устроив дела, касающиеся саксов, он вернулся во Франкию и отпраздновал в городе Вормсе и Рождество Господне и Пасху» (Анналы королевства франков 2009).

Как и в «Жизни Карла Великого», в этом описании похода франков на славян вильцев авары не упоминаются совсем. Упомянутый в этом отрывке приказ Карла Великого «опустошать всё огнём и мечом» следует запомнить потому, что упоминания об опустошении захваченной территории в документах государства франков встречаются достаточно часто, чтобы признать террор по отношению к мирному населению типичным для франкских войск методом ведения войны. В 790 г. франки и авары безуспешно пытались решить дипломатическим путём, где должны были проходить границы между их государствами, причём франки в это время интенсивно готовились к нападению на аваров. В 791 г. Карл Великий начал войну с аварами. Вот как начало войны с аварами описано в «Анналах королевства франков»:

«Когда закончилась весенняя оттепель, [то есть] примерно в начале лета, король, выступив из Вормса, пришёл в Баварию с таким замыслом, чтобы отплатить гуннам за их деяния и, как можно быстрее, пойти на них войной. Приготовившись же, он собрал для этого со всего своего королевства как весьма сильные войска, так и обозы. Разделив войско на две части, он выступил в поход. Доверив часть той [армии] графу Теодерику и своему камергеру Мегинфриду, он приказал, чтобы они шли по северному берегу Дуная. Он сам с другой частью, которую держал при себе, занял южный берег той же реки, намереваясь идти в Паннонию [и] приказав баварам отправить вниз по течению Дуная войска, которые доставлялись вместе с обозами. И так в начале похода были воздвигнуты первые крепости на Анезе. Действительно, та река, почитаясь общей в пределах баваров и гуннов, считается истинной границей двух королевств. Там в течение трёх дней было совершено общее молебствие [за то], чтобы эта война имела успешные и счастливые результаты. Лишь тогда франками был покинут лагерь и объявлена война гуннам. После же того как были изгнаны [гуннские] гарнизоны и разрушены укрепления, одно из которых находилось на реке Камб, другое же было выстроено в виде крепкого вала около города Комагенов на горе Кумеоберг, [франки] разоряли всё мечом и огнём. И когда король с тем войском, которое вёл [с собой], дошёл до самого течения Аррабона, пройдя по берегу той самой реки, он подошёл к месту, в котором она смешивается с Дунаем. И постояв там лагерем на протяжении нескольких дней, он постановил вернуться [обратно] через Сабарию. Он также приказал, чтобы другие войска, над которыми он поставил главными Теодерика и Мегинфрида, вернулись через [земли] богемов, по дороге которой они пришли. Так, пройдя и разорив большую часть Паннонии, с невредимым войском франков [король] вернулся в Баварию. Саксы же и фризы [во главе] с Теодериком и Мегинфридом, как было приказано, вернулись домой через [земли] богемов. Та экспедиция прошла без всяких затруднений, кроме того, что в том войске, которое вёл король, возник такой мор среди лошадей, что, как говорят, [в живых] осталась едва десятая часть из лошадей всех воинов. Он же сам, распустив войска, пришёл в город Регин, который нынче называется Регенсбург, и поселился в нём, намереваясь перезимовать. Он отпраздновал там Рождество Господне и Пасху» (Анналы королевства франков 2009).

Из этого отрывка ясно, что граница между государством франков и Аварским каганатом проходила по реке Анезе. Река Анеза — это не что иное, как правый приток Дуная Энс. В настоящее время по реке Энс проходит граница между такими землями Австрии как Верхняя Австрия и Нижняя Австрия. Интересно, что в отрывке ничего не говорится об участке франко-аварской границы севернее Дуная. В отличие от той части франкского войска, что шла по собственно аварской земле, отряды Теодорика и Мегинфрида при прохождении земли богемцев (Beehaimos в оригинальном тексте) не встретили никакого сопротивления и не проводили никаких карательных акций, типа уже упомянутого «опустошения всего огнём и мечом».

Однако свободный проход через землю богемцев франкских войск был возможен только в том случае, если у Карла была некая предварительная договорённость с богемцами и на земле богемцев не было никаких аварских войск. Следовательно, богемцы к моменту начала франко-аварской войны были независимы от аваров. Реку Камб, на которой располагался аварский опорный пункт, можно достаточно уверенно отождествить с австрийской рекой Камп, но остаётся неясным была ли река Камп пограничной рекой или западная граница Аварского каганата проходила западнее. Несколько иначе описывается начало войны с аварами в Лоршских анналах.

Скорее всего, маршрут отрядов Теодорика и Мегинфрида был таким: река Эльба, левый приток Эльбы Влтава, перевал Вышебродски (перевал с альтитудой 752 м, отделяющий горные массивы Шумава и Новоградска горы на чешско-австрийской границе близ чешского города Вишши-Брод), левый приток Дуная Айст, Дунай. Для саксов такой маршрут был достаточно удобным для фризов — вполне приемлемым. К сожалению, западная граница Аварского каганата, описана в отрывке недостаточно полно. Можно даже предположить, что часть левобережья Дуная между землями Аварского каганата и землями баваров принадлежала каким-то славянам, типа богемцев. В приведённой записи за 790 год говорилось о спорах франков с аварами по поводу того, где должна была проходить граница между их государствами. Дополнить эту запись может запись за тот же год из так называемых «Лоршских анналов»:

«Таким образом, король Карл был в Вормсе и там праздновал Пасху. И в текущем году, в то время, когда короли обычно отправляются на войну, он двинул своё войско, неисчислимое полчище, против надменнейшего народа аваров; он разделил своё войско на три части; таким образом сам он вступил в пределы гуннов через Баварию по южному берегу Дуная; по другому берегу Дуная [шло] другое войско из рипуаров, фризов и саксов вместе с тюрингами; а по Дунаю [шли] иноземцы на судах, чтобы король со своим войском мог иметь власть на обоих берегах; так он вступил в ту землю: одни — с этой стороны, другие — с той, а в середине — войско на судах. И Господь так устрашил их одним его видом, что никто не смел ему сопротивляться; но где бы у них был ров или какое-нибудь укрепление, сделанное в горах, на реках или в лесах, они, как только он сам или его войско там появлялись, немедленно сдавались, или погибали, или спасались бегством. Но и то его войско, которое Пипин, его сын, привёл из Италии, тогда же вступило в Иллирик, а оттуда — в Паннонию, и, опустошая и сжигая эту землю, они поступали там так же, как поступал король со своим войском там, где находился. Когда же король Карл увидел, что никто со стороны аваров не смеет сопротивляться ни ему, ни его людям, он обошёл эту землю в течение 52 дней, сжигая и опустошая эту страну; они привезли оттуда добычи без меры и числа, и пленных, мужчин, женщин и детей, неисчислимое множество. В этом походе умер доброй памяти Энгильрамн, архиепископ Мецкой церкви; там же умер и епископ Зиндберт. А король Карл вернулся в Баварию и там же зимовал» (Лоршские анналы 2010).

В этом отрывке имеются некоторые, отсутствующие в «Анналах королевства франков», подробности военных действий. К сожалению, в этом отрывке нет никакого описания западной границы Аварского каганата. Нет в нём также ни слова о богемцах. Тем не менее, оснований считать недостоверным сообщение «Анналов королевства франков» о проходе части франкских войск через земли богемцев нет. Богемами или богемцами франки явно называли жителей Богемии, а Богемией до сих пор называют, область в южной части бассейна Эльбы. В настоящее время Богемия принадлежит Чехии. Короткий и удобный путь из Богемии в Подунавье через перевал Вышебродски (перевал с альтитудой 752 м, отделяющий горные массивы Шумава и Новоградска горы на чешско-австрийской границе близ чешского города Вишши-Брод) был известен ещё во времена Римской империи. Однако, оба приведённых ранее описания боевых действий 791 г. оставляют место и для такого предположения: богемами франки называли жителей не только Богемии, но и расположенных южнее неё и примыкающих к левому берегу Дуная земель.

Группировка франкских войск, которую сын Карла Пипин провёл в Паннонию через Иллирик, опустошала лишь Паннонию. В противном случае на месте выражения «опустошая и сжигая эту землю» в анналах имелось бы выражение «опустошая и сжигая эти земли», ведь Паннония в описании похода Пипина упоминается сразу после Иллирика. Скорее всего, у Карла Великого была такая же договорённость с хорватами о свободном проходе через их землю, как и с богемцами. О том, что хорваты и сербы стали независимы от аваров ещё в VII в. во времена правления византийского императора Ираклия, сообщается в трактате Константина Багрянородного «Об управлении империей» (Константин Багрянородный 1991: 131, 135-136).

Впрочем, помимо независимых от аваров богемцев, хорватов и сербов, Карл Великий мог опереться и на славян, проживавших непосредственно на территории государства франков.

Такими славянами были проживавшие на землях, в наше время принадлежащих Словении и частично Австрии, карантанцы. Согласно трактату «Об обращении баварцев и хорутан» после одного из разорительных аварских набегов в середине VIII в. карантанский князь Борут согласился в обмен на военную помощь со стороны баварцев признать себя вассалом баварского герцога Одилло. Вместе с Баварией Карантания оказалась интегрирована в государство франков. В том, что так много славянских народов Средней Европы было на момент начала франко-аварской войны независимо от авар ничего удивительного нет.

Как сообщает «Хроника Фредегара», ещё в 623 году против аваров восстала часть славян. Это восстание привело к образованию государства или племенного объединения, возглавляемого человеком, которого автор хроники Фредегара назвал Само. Само правил в течении 35 лет (Свод II: 364-397; Хроники Фредегара 2015: 184, 212, 223, 224, 228). Сведений о том, что произошло после смерти Само с этим славянским государством в средневековых источниках нет, следовательно, нет никаких оснований считать, что после смерти Само аварам вновь удалось подчинить всех освободившихся от их власти славян.

После победы в произошедшей в 630 году битве под Вогастисбургом славян над франками к государству Само присоединился вместе со своими людьми и, естественно, своей землёй князь сорбов (лужицких сербов) Дерван, а до этой битвы согласно хронике Фредегара Дерван подчинялся не аварам, а франкам. Следовательно, в результате антиаварского восстания 623 года от аварского ига освободились славяне, жившие ближе к степям Карпатской котловины, чем сорбы. Сорбы жили в междуречье Эльбы и левого притока Эльбы Заале. Следовательно, среди славян, получивших свободу в результате антиаварского восстания 623 года были славяне, населявшие Богемию.

В 626 г. во время осады аварами Константинополя аварский каган приказал перебить выживших после неудачного для них морского боя славян, после чего оставшиеся в живых славяне отказались повиноваться аварскому кагану, а лишившийся поддержки славян каган вынужден был прекратить осаду Константинополя и уйти в свою землю. Затем аварскому кагану отказались повиноваться и болгары. После 626 г. аварское войско под стенами Константинополя больше не появлялось, а часть освободившихся от власти аваров славян прочно обосновалась на территории Византийской империи.

Скорее всего именно поражение аваров под стенами Константинополя и начавшаяся в Аварском каганате междоусобица обеспечили победу славянам, сражавшимся под руководством Само. Славяне не могли победить располагавших первоклассной конницей аваров в степной и лесостепной части Карпатской котловины, но в лесистой и горно-лесистой местности, где эффективность аварской конницы резко снижалась, славяне вполне могли выигрывать бои с аварами.

Впрочем, созданию большой славянской державы помешала начавшаяся в 630 г. франко-славянская война. По сообщению «Хроники Фредегара», в начале этой войны на славян государства Само напали жившие в Италии лангобарды. Следовательно, к 630 году Карантания была частью государства Само. Однако, по сообщению 631 г. той же «Хроники Фредегара», бежавшие после неудачной попытки захвата власти в Аварском каганате болгары оказались на территории государства франков. О том, что эти болгары прошли на территорию государства франков через земли государства Само в «Хрониках Фредегара» не упоминается, да и маловероятно, чтобы Само мог позволить болгарам уйти к франкам до завершения франко-славянской войны.

Следовательно, к 631 году Карантанию отделяла от государства Само полоса, контролируемой аварами земли. Возможно, автор «Хроники Фредегара» не заметил на фоне поражении франков от славян в битве под Вогастисбургом нового наступления авар на земли государства Само и потери в результате этого наступления государством Само части своей территории. Удивительно, что славянам государства Само удалось отстоять в войне на два фронта хотя бы часть своих земель. Это означает то, что славянские народы, земли которых соприкасались с землями Аварского каганата, были в 791 году союзниками франков и не испытывали недостатка вооружения. Эйнхард написал, что Карл Великий готовился к войне с аварами дольше и тщательнее, чем ко всем своим остальным войнам. Первый большой поход франков на аваров и последующие за ним мелкие набеги и стычки ослабили Аварский каганат. 796 год стал для Аварского каганата годом катастрофы. Согласно «Анналам королевства франков»:

«Когда в Риме умер Адриан, понтификат принял Лев. И вскоре он через своих послов отправил королю ключи от гробницы святого Петра и знамя Римского города с другими дарами, и попросил, чтобы тот послал кого-нибудь из своих вельмож, который посредством клятв укрепил бы римский народ в верности и подчинении ему. Послом для этого был Ангильберт, аббат монастыря святого Рихара. Через него также он послал тогда к святому Петру значительную часть сокровищницы, которую фриульский герцог Эрик, ограбивший чертог гуннов (который назывался хрингом), в том же году передал королю из Паннонии. Остальное же он щедрой рукою распределил среди вельмож и прочих придворных служивших в его дворце.

И исполнив это, он сам с войском франков пошёл в Саксонию, а также приказал, чтобы его сын Пипин с итальянскими и баварскими войсками шёл в Паннонию. А сам он со своей стороны в значительной степени разорив Саксонию, на зиму вернулся в Аахен. Пипин же, изгнавший гуннов за реку Тиса и полностью разрушивший их чертог (который, как было сказано, называется Хринг, лангобардами же — поле), разграбив почти все богатства гуннов, пришёл к отцу, проводящему зиму в Аахене и вручил ему королевскую добычу, которую доставил с собой.

Тот же тудун, о котором прежде упоминалось, проявляя верность своим словам, пришёл к королю. И будучи там крещён и одарен, он со всеми, кто с ним пришёл после принесения клятвы о сохранении верности вернулся домой. Но он не захотел долго пребывать в обещанной верности и вскоре после этого поплатился за своё вероломство.

Король же, как было сказано, расположившись на зимнюю стоянку в Аахене, отпраздновал там по обыкновению и Рождество Господне и Пасху» (Анналы королевства франков 2009).

Из этого отрывка ясно, что 796 год был переломным годом франко-аварской войны. Франкам удалось овладеть аварской столицей и большей частью аварских земель. О насилиях франков над дунайскими славянами, однако, в этом отрывке не сказано ни слова. Франкский летописец не заметил подчинённых аварам дунайских славян даже в этом судьбоносном году, однако, он заметил одного славянина, подчинявшегося не аварам, а франкам.

Есть в записи «Анналов королевства франков» 796 года одно предложение, к сожалению, по непонятной причине пропущенное в современном переводе А. Волынца:

«Sed et Heiricus dux Foroiulensis missis hominibus suis cum Wonomyro Sclavo in Pannonias hringum gentis Avarorum longis retro temporibus quietum, civili bello fatigatis inter se principibus, spoliavit, — chagan sive iuguro intestina clade addictis et a suis occisis — thesaurům priscorum regum multa seculorum prolixitate collectum domno regi Carolo ad Aquis palatium misit».

«Эрик, маркграф Фриульский, послал людей своих с Войномиром славянином в Паннонию завладеть аварским хрингом (хринг был взят и разграблен)» (Хрестоматия 1961: 301). Конечно, этот вариант перевода несколько упрощён. Если переводить латинский текст дословно, то в нём должны были появиться такие цветистые выражения, как «хребет междоусобной бойни», «сокровища древних царей».

Получается, что славянин Войномир принимал самое активное участие в операции по взятию франками аварской столицы. Кстати, аварская столица (хринг) по сообщению «Хроники Сен-Гал ейского монаха» представляла из себя мощнейший укрепрайон из девяти вложенных друг в друга колец, образованных деревоземляными валами шестиметровой высоты и такой же ширины. Диаметр самого большого кольца укреплений аварского хринга в этом сообщении приравнивался к расстоянию от Цюриха до Констанца (от 55 до 60 километров). С потерей хринга и земель западнее Тисы неприятности у аваров не кончились. Где-то в промежутке от 802 до 805 гг. остатки земель Аварского каганата захватили болгары.

Запись за 805 г. «Анналов королевства франков» сообщает:

«Немного [времени] спустя каган, государь гуннов, по принуждению своего народа пришёл к императору, прося дать ему место для поселения между Сабарией и Карнутом, поскольку из-за вражды славян он не мог быть на прежних местах жительства. Император его радушно принял — христианское же его имя было Теодор — и, будучи благосклонным к его мольбам, позволил, чтобы тот вернулся, будучи вознаграждён подарками. Вернувшись к своему народу, по прошествии короткого времени, он скончался. И послал каган одного из своих вельмож, прося себе древнюю почесть, которой имел обыкновение обладать каган у гуннов. Император дал согласие на его мольбы и повелел, чтобы каган имел высшую власть всего королевства согласно их старинному обычаю. В том же году он отправил своё войско со своим сыном Карлом в землю славян, которые назывались богемцы. Разорив всю их родину, он убил их герцога по имени Лехон. И, вернувшись оттуда, он пришёл к императору в Вогезском лесу, в месте, которое называется Камп. В самом деле, император, придя из Аахена в Тионвилъ в месяце июле, а также пройдя через Мец, направился в Вогезы. И поохотившись там, он пришёл после возвращения войска в замок Ремирмон и, пробыв там некоторое время, расположился на зиму в своём дворце Тионвиле. Туда к нему пришли оба его сына Пипин и Людовик, и там он отпраздновал Рождество Господне» (Анналы королевства франков 2009).

Это чрезвычайно интересный для нашей темы отрывок. Во-первых, из него ясно, что последних уцелевших авар франки не только не заставляли менять свою идентичность, но и фактически взяли под защиту. Из текста не совсем ясно, то ли аварский каган просил землю для поселения всего аварского народа, то ли для себя лично. В любом случае ясно, что славяне были тогда сильнее авар. Поскольку, Карл Великий, по выражению франкского летописца «был благосклонен к просьбам аварского кагана», а ни о каких просьбах аварского кагана, кроме как о получении разрешения жить между Карнутом и Сабарией, франкский летописец не упомянул, то можно считать, что аварский каган получил-таки от Карла Великого разрешение поселиться где-то между Карнутом и Сабарией. Карнут — это Карнунтум, город, находившийся там, где ныне находится Петронель (чуть восточнее Вены). Сабария находилась там, где ныне находится город Самбатхей (венгерский город, находящийся неподалёку от границы с Австрией).

Учитывая то, что в те времена границы проводили в соответствии с естественными рубежами, которыми могли быть реки или горы, можно предположить, что аварская автономия включала в себя кусочек степи и лесостепи между протекающей неподалёку от Самбатхея правым притоком Дуная Рабой (Раб) и Дунаем. Интересно, что в тот же год, когда Карл Великий удовлетворял «мольбы аварского кагана», франки под руководством того же Карла Великого впервые нанесли удар по своим бывшим союзникам — богемским славянам (в тексте BeheimP).

Странно, что в этом отрывке не раскрываются причины, побудившие Карла Великого напасть на богемцев. Это тем более странно, что причины нападения франков на вильцев и на аваров были в «Анналах королевства франков указаны». Впрочем, если, удар по богемцам был прямым следствием жалобы на славян аварского кагана, то всё становится на свои места. Богемцы, действительно, владели частью примыкающих к левому берегу Дуная земель и активно атаковали аваров.

До предела ослабленные и признавшие главенство над собой Карла Великого авары были для франков менее опасны, чем усилившиеся после разгрома Аварского каганата славяне. Славяне и до франко-аварской войны присутствовали на землях Среднего Подунавья, но после разгрома Аварского каганата доля славян среди оседлого населения этих земель резко увеличилась. Произошло это потому, что на изрядно обезлюженные войной земли Среднего Подунавья началось массовое переселение славян с сопредельных территорий. Это, впрочем, не означает, что оседлое население Карпатской котловины состояло в то время только из славян.

Реакция Карла Великого и франкской знати на усиление славян была предсказуемо негативной. Первыми пострадали вчерашние союзники франков богемцы. Кстати, имя убитого франками в 805 году герцога богемцев странным образом напоминает имя легендарного прародителя поляков. После 805 г. славянам легче не стало. В 806 г. франки повторно разорили Богемию и атаковали лужицких сербов. Был убит князь лужицких сербов Милидох. Между прочим, до начала франко-аварской войны в 791 г. эти народы были независимы и от аваров, и от франков. Карл Великий быстро превращался в такого же опасного врага славян, как и аварские каганы. Впрочем, удары франкских войск по славянам не остановили процесс славянизации Карпатской котловины. В записи 811 г. франкские источники впервые упоминают о славянах, живших у Дуная:

«Император же, подтвердив мир с Хеммингом и по обыкновению проведя общий совет в Аахене, в три части своего королевства послал столько же армий, одну — за Эльбу на линонов, которая и опустошила их самих и восстановила замок Хохбуоки на берегу реки Эльбы, в прошлом году разрушенный вильцами, другую — в Паннонию для прекращения споров гуннов и славян, третью — на бретонцев, для наказания их вероломства. Все они, успешно сделав дела, вернулись невредимыми. Сам же он, между тем, для осмотра флота, который он приказал построить в прошлом году, подошёл к приморскому городу Булони, где были собраны те самые корабли и восстановил древний маяк, установленный там для указания пути плывущим, и на его вершине зажёг ночной огонь. Идя оттуда к реке Шельде, в месте, которое называется Гент, он осмотрел корабли, построенные для того самого флота. И около середины ноября он пришёл в Аахен. Навстречу ему пришли послы, идущие от короля Хемминга, Аовин и Хебби, доставившие [от] короля подарки и примиряющие слова. Также в Аахене были ожидающие его прибытия [вельможи], которые пришли из Паннонии, канизавк, государь авар, и тудун, и другие первые [люди], и вожди славян, обитающих вокруг Дуная. Они, как им было приказано предводителями [наших] войск, которые были посланы в Паннонию, пришли к государю. Между тем, Карл, сын господина императора, который был старшим по рождению, скончался 4 декабря. И император зазимовал в Аахене» (Анналы королевства франков 2009).

Из этого отрывка ясно, что и после франко-аварской и болгаро-аварской войн авары жили в подконтрольной франкам Паннонии. Не мог же Карл Великий посылать войско для улаживания споров аваров и славян на территорию, подконтрольную болгарскому царю. Очевидно, что автономия авар находилась именно в том месте, что выпрашивал для себя и своего народа аварский каган Теодор. Ещё из этого отрывка ясно то, что былая вражда славян с аварами к 811 году нисколько не утихла. Видимо споры между славянами и аварами были нешуточными, раз для их предотвращения понадобилось вмешательство франкской армии. Самым же важным в этом отрывке является то, что в нём франкский летописец впервые помянул о славянах, обитающих вокруг Дуная. Теперь осталось только найти в более поздних записях «Анналов королевства франков» упоминание о конфликте франков с придунайскими славянами. Следует помнить, что в 814 году Карл Великий скончался и императором франков стал его сын Людовик Благочестивый. Новый император свои отношения со славянами начал так (816 год):

«По прошествии зимы саксы и восточные франки, которым было приказано совершить поход на славян сорабов, которые не были послушны приказанию, усердно исполнили приказанное и без большого труда подавили дерзость строптивых [славян]. В самом деле, когда был взят один город, казалось, что всё, что восставало в том народе, успокоилось, пообещав покорность» (Анналы королевства франков 2009).

Пока ничего особенного. Очередное нападение франков на лужицких сербов. В следующей записи имеются два фрагмента, где говорится о славянах (817 год):

«Пришли послы короля сарацин Абдирахмана, сына Абулаза, посланные из Сарагосы для того, чтобы просить мира. И, когда они были выслушаны императором в Компьене, им было приказано идти впереди него в Аахен. Когда он пришёл туда, он принял посла императора Льва из Константинополя, по имени Никифор, посланного ради дела далматинцев, и ещё из-за того, что Кадолак, которого касалась опека тех соседей, не присутствовал. И всё же считалось, что тот вскоре придёт, [поскольку] он повелел ожидать его прихода. Когда он пришёл, между ним и послом императора имело место рассмотрение жалоб, о которых сообщил тот самый [посол]. И, поскольку дело касалось как многих римлян, так и славян, и было очевидно, что без их присутствия оно не могло бы разъясниться, решение отложили. И вместе с Кадолаком и выше упомянутым послом в Далмацию был послан племянник Урнока Альбгар» (Анналы королевства франков 2009).

Из этого сообщения понятно, что жившие в Далмации хорваты были подчинены императору франков, а непосредственный надзор над ними осуществлял некто Кадолак.

Ещё один фрагмент записи за 817 год «Анналов королевства франков»:

«И узнав об отложении ободритов и Склаомира, он лишь передал через посла графам, которые имели обыкновение находиться в гарнизоне около Эльбы, чтобы они охраняли вверенные им границы. Причиной отложения было то, что королевскую власть, которой Склаомир после смерти Траско до сих пор один обладал над ободритами, ему было приказано разделить с Цеадрагом, сыном Траско. И это его так сильно озлобило, что он заявил, будто никогда больше не переправится через Эльбу и не явится в [императорский] дворец. Тотчас отправив за море посольство, он завязал дружбу с сыновьями Годфрида и приказал, чтобы в Заэльбскую Саксонию было отправлено войско. Ведь и их флот, который разорил весь берег реки Стурии, дошёл по Эльбе вплоть до замка Эзесфельд. И Глуоми, страж норманнской границы, ведя пешие войска, также подошёл с ободритами по суше к самому замку. Сняв осаду с замка, те, кто упорно сопротивлялся нашим, ушли» (Анналы королевства франков 2009).

В следующем году:

«Император, возвращаясь на зиму через Руан и через Амьен, и Камарак в Аахен, придя в Теристаль, повстречал послов герцога беневентцев Стона, несущих подарки и просящих у него прощения по поводу убийства его предшественника, герцога Гримоальда. Были там и послы других народов, а именно ободритов и, Борны, герцога гудусканов и тимокиан, которые недавно отложились от союза с болгарами и присоединились к нашим рубежам. Также [были] и [послы] герцога нижней Паннонии Людевита, который, замышлял заговор. Он посмел обвинить в жестокости и неверности графа и префекта Фриульской марки Кадолака. Выслушав их и отпустив, император пришёл на зиму в Аахен» (Анналы королевства франков 2009).

Вообще-то, жалоба на зарвавшегося губернатора руководителю государства и заговор — это немного разные вещи. Кроме того, странно то, что франкский летописец забыл разъяснить, был ли Кадолак действительно жестоким и неверным или нет, и эта его странная забывчивость заставляет нас предположить, что Кадолак был отнюдь не ангелом. Похоже, что в глазах франкского летописца славянские князья имели слишком низкий социальный статус, чтобы жаловаться франкскому королю на управляющих славянскими землями королевских губернаторов даже в том случае, если эти губернаторы вели себя жестоко по отношению к населению вверенных им провинций и нарушали установленные франкскими королём законы. Людевита часто называют хорватским князем, князем Паннонской Хорватии и Людевитом Посавским, сыном Войномира, однако, в «Анналах королевства франков» Людевита называют только «герцогом Нижней Паннонии». Нижней Паннонией называлась одна из образованных во время правления императора Траяна провинций Римской империи.

Дунай был пограничной рекой Нижней Паннонии. На некоторых картах Римской империи в состав Нижней Паннонии помимо земель, примыкавших к правому берету Дуная, включён небольшой участок земли, примыкавшей к левому берегу Дуная и правому берегу реки Тиса. Большая часть территории бывшей римской провинции «Нижняя Паннония» к периоду написания ПВЛ оказалась включённой в состав венгерского королевства. Ясно, что упоминаемое в «Анналах королевства франков» герцогство Нижняя Паннония так же, как и римская провинция Нижняя Паннония, имела отношение к Дунаю, но где точно проходили границы этого герцогства ещё требуется уточнить.

Из более раннего сообщения «Анналов королевства франков» известно, что в 796 году франки прогнали аваров за Тису. Следовательно, франки контролировали левый берег Дуная и часть прилегающих к нему земель вплоть до реки Тиса. Интересно также упоминание о присоединении к франкскому королевству тимокиан. Тимокианами франки называли тимочан, то есть славян, проживавших в районе реки Тимок. Река Тимок протекает восточнее так Северо-Восточных Сербских гор (Сербских Карпат). Следовательно, франки в 818 году контролировали правый берег Дуная и часть прилегающих к нему земель вплоть до Северо-Восточных Сербских гор и Железных ворот, то есть в состав государства франков в 818 г. входила часть земель, принадлежащих в настоящее время Сербии.

Людевит обвинял управлявшего Паннонией фриульского маркграфа Кадолака в первую очередь в жестокости. Таким образом, утверждения ПВЛ о господстве волохов над среднедунайскими землями и притеснениях волохами славян дунайских начинают подкрепляться историческими фактами.

В написанной неизвестным автором «Жизни императора Людовика» говорится, что Кадала (Кадолака) франкский император Людовик Благочестивый признал невиновным, правда сделал он это позднее и в «Анналы королевства франков» информация об этом его решении не попала. Ясно и то, что обвинения Кадала (Кадолака) в жестокости не были для Людовика Благочестивого достаточным основанием для его немедленного ареста или отстранения. Потерпев неудачу со своей челобитной на имя императора, Людевит решил прибегнуть к более радикальному способу борьбы за права славян.

Под 819 годом «Анналы королевства франков» говорят:

«И ввиду мятежа Людевита из Италии в Паннонию было послано войско, которое вследствие неблагоприятных обстоятельств вернулось, почти не выполнив задачи. И вознесённый гордыней Людевит, отправил послов к императору, как будто [для того], чтобы просить мира, предлагая некие условия, на предоставлении которых посулил заключить то [соглашение], которое ими предлагалось. Когда император не принял те [условия], он через своих послов предложил ему и другие, словно считая для себя за благо пребывать в [уже] начатом мятеже. Отправив послов повсюду вокруг, он позаботился [о том, чтобы] склонить соседние с ним народы к войне. А также для того, чтобы народ тимокиан, который, отложившись от союза с болгарами, сильно желал прийти к императору и вверить себя его власти, этого не исполнил, тот [Людевит] так перехватил и сманил [его] при помощи лживых уверений, что отказавшись [от того], что замышлял, [тот народ] сделался союзником и сторонником этого мятежа. В то же время, как из Паннонии вернулось войско, фриульский герцог Кадолак, охваченный лихорадкой, умер в той самой марке. Когда Бальдрик был избран ему взамен и вступил в область карантанов, которая относилась к его попечению, он повстречал войско Людевита. Он атаковал малым отрядом это [войско], шедшее вдоль реки Дравы [и], убив многих, как направил [его] в другую сторону, так и прогнал из той провинции. Герцог же Далмации Борна, поспешивший с многочисленными войсками к реке Колапий навстречу идущему к нему Людевиту, в первой стычке был оставлен гудусканами. Однако, он спасся, защищённый с помощью своих телохранителей. В том сражении погиб Драгамоз, тесть Людевита, который, оставив зятя, в начале мятежа присоединился к Борне. Вернувшись домой, гудусканы были вновь подчинены Борной. Что же касается Людевита, то он, воспользовавшись случаем, в месяце декабре вторгся с сильным отрядом в Далмацию [и] разорил всё огнём и мечом. Когда Борна заметил, что он совершенно не равен тому [Людевиту], он всё своё [добро] запер в замке, а сам с отборным отрядом и днём и ночью, тесня как мог, то с тыла, то с фланга войско Людевита, разбил [его] и не позволил, чтобы он безнаказанно находился в его провинции. Наконец, ослабив большим уроном, он заставил [его] уйти из своей области после того как были убиты три тысячи человек из его войска, и были захвачены триста, или более того, коней, кроме того тюки и разная награбленная добыча зятя. О том, каким образом сложились обстоятельства, он позаботился через своих послов сообщить императору» (Анналы королевства франков 2009).

Обтекаемая формулировка «ввиду мятежа Людевита из Италии в Паннонию было послано войско, которое вследствие неблагоприятных обстоятельств почти не выполнив задачи вернулось» при отсутствии разъяснений о том, какие именно обстоятельства помешали франкскому войску помешать выполнить свою задачу, вполне может скрывать крупное поражение франкских войск. По мнению франкского летописца, у Людевита после этой неудачи франкского войска появилась некая причина «быть вознесённым гордыней». К восстанию славян Нижней Паннонии присоединились жившие на реке Драва карантанцы. Наконец мы узнали, что герцог Далмации Борна, которого правильнее было бы назвать хорватским князем Борной, оказался противником восставших против франкского государства паннонских славян. Интересно, что об участии хорватов Далмации в подавлении антифранкского восстания паннонских славян ничего не говорится в разделе «О хорватах и земле ими населяемой» трактата императора Константина Багрянородного «Об управлении империей».

К сожалению, Людевит применил к населению герцогства Борны ту же тактику террора по отношению к мирному населению, что была типична для франков. Ясно также стало и то, что восстание Людевита охватило не только придунайские земли, но и земли карантанцев в верховьях Дравы и даже земли тимочан на реке Тимок. Но Людевит не смог бы договариваться с тимочанами, если бы земли его княжества не граничили с землёй тимочан. Следовательно, герцогство «Нижняя Паннония», то есть княжество Людевита помимо междуречья Дравы и Савы, включало в себя часть правобережья Дуная между рекой Савой и Северо-Восточными сербскими горами (Сербскими Карпатами).

Под 820 годом «Анналы королевства франков» рассказывают:

«Там же в месяце январе было проведено собрание. На нём относительно мятежа Людевита было решено, что для опустошения его области, а также усмирения его дерзости будут посланы три войска, также из трёх областей. …По прошествии зимы, как только трава смогла дать корм вьючным животным, те три войска были посланы против Людевита. Из них одно вторглось из Италии через Норейские Альпы, другое — через провинцию карантанов, третье — через Баварию и Верхнюю Паннонию. И при этом два [войска], то есть правое и левое, вступили [в область Людевита] медленнее, из-за того, что одно при переходе через Альпы было задержано сопротивлением вражеского отряда, другому [же] препятствовали и продолжительность пути и река Драва, через которую следовало переправиться. Среднее же, которое вошло через [область] карантанов, хотя в трёх местах ему оказывалось сопротивление, пользуясь более счастливой судьбой, трижды победив врагов, а также перейдя Драву, быстрее пришло к назначенному месту. Говорят, что Людевит, ничего против него не предприняв, тем не менее укрепив замок, что был сооружён на склоне горы, оберегал себя и своих [людей] и не поддерживал никакой беседы с теми [франками] ни о войне, ни о мире, самолично ли, или через каких-нибудь послов. Войска же, после того как сошлись воедино, опустошили огнём и мечом почти всю страну [и], не получив какого-либо серьёзного урона, вернулись домой. Однако то [войско], которое прежде совершило поход через Верхнюю Паннонию, при переходе реки Дравы было тяжело поражено недугом расслабленного живота из-за нездорового характера мест и вод, и немалая его часть была истощена той болезнью. Эти три войска были набраны из Саксонии и Восточной Франкии, и Алеманнии, Баварии, а также и из Италии. Когда они вернулись домой, карниольцы, которые обитают по реке Саве и являются почти соседями фриульцам, предались Бальдрику. То же самое постаралась сделать и часть карантан, которая прежде отложилась от нас к областям Людевита» (Анналы королевства франков 2009).

Помимо карантанцев в восстании Людевита участвовали и корниольцы (жители Крайны), то есть восстание Людевита поддержали славяне, проживавшие в верховьях рек Драва и Сава. В записи за 820 год по отношению к тому, что делали франки с землёй Людевита, впервые употреблён термин «опустошение». По сравнению с 819 годом франки явно усилили действующую против повстанцев Людевита группировку войск. Кстати анонимный автор «Жизни императора Людовика», в описание событий зимы 820 года поместил такое замечание: «В это время Борна жаловался на нападение Лиудевита и получил от императора в помощь большое войско, которое могло бы просто вытоптать его земли» (Жизнь императора Людовика 1999).

Взять штурмом или измором главный опорный пункт Людевита франки не смогли, зато они сполна отыгрались на мирном населении его герцогства. Кроме того, франкам удалось заставить капитулировать карантанцев и корниольцев и тем самым вернуть под свой контроль верховья Дравы и Савы. Поскольку, карантанцы капитулировали лишь в 820 году, сообщение из записи 819 года о победе Балдрика и изгнании войск Людевита из Карантании вполне можно считать типичным примером пропагандистской лжи. 820 год был удачным для франков, тяжёлым для повстанцев Людевита и совершенно кошмарным для мирного населения охваченных восстанием Людевита областей. Восстание Людевита, однако, в этом году подавлено ещё не было.

В 821 году, согласно «Анналам королевства франков»:

«В месяце феврале в Аахене было проведено собрание и на нём обсуждался [вопрос] о людевитовой войне и были сформированы три войска, которые следующим летом разоряли бы поля мятежников… Между тем, умер герцог Далмации и Либурнии Борна. И, по просьбе народа, а также с согласия императора, преемником ему был поставлен его племянник по имени Ладасклав… В середине месяца октября многие из народа франков собрались у Тионвиля на общий совет, на котором первенец господина императора Людовика, господин Лотарь, торжественно объявил дочь Гуго Ирмингарду [своей] женой… На том самом собрании присутствовали и уже вернувшиеся из Паннонии графы, которые, разорив весь край дезертиров и приверженцев Людевита, вернулись домой, так как никто не смог выставить против них войско» (Анналы королевства франков 2009).

Не сумев уничтожить Людевита и его соратников, франки решили сломить их сопротивление голодом. Разорение полей несомненно повлекло за собой голод в первую очередь среди той часть мирного населения этого герцогства, что сумела пережить прошлогодний погром. Сил для наступления у Людевита явно не хватало, а получить необходимое для продолжения борьбы продовольствие на месте было невозможно. К тому же соратники Людевита наверняка были морально подавлены тем, что они оказались полностью бессильны спасти мирное население от ужасов франкского нашествия. Победить они уже не могли, но те, кто не желал ни умирать, ни капитулировать, ещё могли, уйти за пределы государства Франков.

В 822 году согласно «Анналам королевства франков»:

«Из Италии было послано войско в Паннонию ради завершения людевитовой войны. К его прибытию Людевит, оставив город Сисцию, обратился в бегство к сорабам, каковая народность, как говорят, владеет большой частью Далмации. И, хитростью убив одного из их герцогов, которым он был принят, подчинил его город своей власти. Наконец, отправив своих послов к войску императора, он посулил, что хочет к нему прийти» (Анналы королевства франков 2009).

Город Сисция располагался на месте слияния рек Одра, Купа и Сава там же, где в настоящее время располагается хорватский город Сисак, Франкский летописец не знал точно, какие именно земли населяют сербы, следовательно, земли сербов не входили в королевство франков. В первой половине IX века сербы владели лишь южной частью той территории, что в наше время принадлежит Сербии. Людевит в этом отрывке представлен подлым человеком. Выяснить, действительно ли он был таковым, или франкский летописец его оклеветал, не представляется возможным. Неизвестный автор «Жизни императора Людовика» заменил в своём произведении убийство сербского герцога, пленением некоего далматинского государя (Жизнь императора Людовика 1999). О том, как звали этого, то ли сербского герцога, то ли далматинского государя, ни один из франкских официальных документов не сообщает.

Под 823 годом «Анналы королевства франков» сообщают:

«В месяце мае в том самом месте было проведено собрание, на котором было велено присутствовать не всем вельможам, а [только вельможам] из Восточной Франкии, а также Саксонии, Баварии, Алеманнии, а также смежной с Алеманнией Бургундии и из областей прилегающих к Рейну… Когда император, окончив совет и распустив вельмож, уже решил оттуда уйти, ему было донесено о гибели Людевита, [а именно] что когда он, оставив сорабов, пришёл к Людемусклу, дяде по матери герцога Борны, и задержался у него на некоторое время, был убит из-за его хитрости» (Анналы королевства франков 2009).

Ясно, что либо Людевит передумал сдаваться франкам, либо вообще не собирался этого делать. Сдачу в плен Людевита франки могли использовать для пропаганды, в конце концов, Людевита при наличие большого желания или необходимости можно было бы заточить, казнить или убить по-тихому после суда, убийство же Людевита до его сдачи могло превратить его в глазах славян в несгибаемого героя-мученника. Следовательно, убили Людевита после того, как поняли, что он намерен продолжать борьбу с франками. Впрочем, изучение и оценка личности Людевита не является главной задачей статьи. Главной её задачей было найти во франкских документах сведения о насилии франков над дунайскими славянами и проанализировать их.

Поскольку о каких-либо боевых действиях между повстанцами Людевита и франкскими войсками в этом отрывке не сообщается, то можно считать, что восстание Людевита было подавлено франками в 822 году. Началось же восстание Людевита в 819 или в конце 818 года. То есть, славяно-франкская война, в среднем Подунавье по продолжительности и площади охваченной ей территории вполне сопоставима с той крестьянской войной в России 1773-1775 года, которую называют «пугачёвщиной», по отношению же к мирному населению Людевитова война была намного более жестокой, чем «пугачёвщина». Четыре раза подряд ежегодно с 819 по 822 гг. славянское среднее Подунавье подвергалось нашествию свежего франкского войска.

Франкская империя в тот период ещё не была разделена и находилась в полном расцвете сил. Помимо того, что латынь была государственным языком империи франков, так ещё для подавления восстания Людевита франки весьма активно использовали войска укомплектованные уроженцами Италии. Несомненно, паннонские, то есть придунайские славяне, именно в те годы в максимальной степени испытали насилия от волохов, если под волохами понимать людей романоязычных. Впрочем, и германоязычные подданные франкского короля несомненно в то время причислялись славянами к волохам. Прежде, чем приступить к описанию того, что происходило с соратниками Людевита после подавления восстания, кратко коснёмся дальнейшей истории попавшего под власть франков Среднего Подунавья.

Под 824 годом «Анналов королевства франков» рассказывают:

«Король болгар N. отправил к императору послов с письмами будто бы для заключения мира. [И] когда он их выслушал и прочёл доставленные письма и, будучи небезосновательно встревожен новизной дела, вместе с теми послами направил к упомянутому королю болгар некоего Махельма из Баварии для весьма тщательного изучения причины посольства, [пришедшего] против обыкновения и никогда прежде не приходившего во Франкию…

Он сам вернулся в Аахен, где решил перезимовать. Когда он туда пришёл и отпраздновал Рождество Господне, ему сообщили, что в Баварии находятся послы болгар. Послав кое-кого навстречу тем [послам], он стал ожидать в том же месте до того времени, когда они придут. Кроме того он позволил, чтобы тотчас же пришли послы ободритов, которые повсюду называются преденеценты и, будучи соседями болгар, населяют прилегающую к Дунаю Дакию. Они, как сообщали, прибыли и сами. Так как они жаловались на враждебное вторжение болгар и требовали предоставить им помощь против тех [врагов], им приказали вернуться домой и вновь прийти обратно ко времени, установленному для послов болгар» (Анналы королевства франков 2009).

Помимо примыкавшей к левому берегу Дуная римской провинции Дакия, существовал примыкавший к правому берегу Дуная византийский диацез Дакия, в состав которого входили византийские провинции Дакия прибрежная и Дакия внутренняя. Однако в написанной Эйнхардом «Жизни Карла Великого» приведён список провинций, присоединённых к королевству франков Карлом Великим. В этом списке Дакия помещена сразу после обоих Паннониий, а вслед за названием Дакия идёт примечание «расположенная по ту сторону Данубия» (Эйнхард 1999). Следовательно, в понимании франков, территория Дакии примыкала к левому берету Дуная. Ещё в 796 году франки захватили земли Аварского каганата вплоть до реки Тиса. Возможно, под завоёванной Карлом Великим Дакией Эйнхард подразумевал участок степи, с запада и юга ограниченный Дунаем, а с востока-Тисой. Следовательно, те ободриты, что были соседями болгар, жили севернее Дуная.

В следующем, 825 году:

«Император торжественно отпраздновал в Аахене праздник святой Пасхи. И, придя на охоту в Нимвеген примерно в середине мая, когда [этому] благоприятствовала весенняя оттепель, он предписал, чтобы [к нему] пришли послы болгар. В самом деле, при таких обстоятельствах [император] решил вернуться туда, намереваясь провести там собрание. Как он объявил вельможам, в то время он желал провести его в том самом месте. После того как [император], завершив охоту, вернулся, он выслушал там болгарское посольство. Был [обсуждён вопрос] об установлении границ и рубежей между болгарами и франками» (Анналы королевства франков 2009).

В 826 году:

«Когда послы короля болгар сообщили ему то, как они провели переговоры, он снова послал с письмами к императору того [посла], которого посылал прежде. Он просил, чтобы немедленно было выполнено требование о введении границ, либо, если [император] этого не пожелает, пусть каждый оберегает свои границы без мирного договора. Император, ибо была молва, что [настоящий] король болгар был либо убит, либо изгнан из королевства кем-то из своих вельмож, не спешил ему отвечать. И, приказав тому [послу] ожидать, он отправил пфальцграфа Бертрика ради подтверждения правдивости слуха в провинцию карантан к графам и стражам аварской границы Бальдрику и Герольду. Когда тот, вернувшись, не доложил ничего определённого сверх того о чём распространялась молва, император приказал, чтобы вызванный к нему посол возвращался без писем» (Анналы королевства франков 2009).

В следующем, 827 году:

«Болгары же, пославшие войско, мечом и огнём разорили [области] славян, живущих в Паннонии. И, изгнав их вождей, они поставили над ними болгарских правителей» (Анналы королевства франков 2009).

Попытки присоединить к землям своего государства как можно больше земель, населённых славянами, и отказ от заключения мирного договора с Болгарией закончились для франков большими неприятностями. Если читать этот отрывок отдельно, то может создаться впечатление, что болгары захватили не управляемую франкскими ставленниками провинцию государства франков, а какое-то независимое славянское государство или племенное объединение. Реакция Людовика Благочестивого на болгарский блицкриг последовала достаточно быстро.

В 828 году:

«В месяце феврале в Аахене состоялось собрание. На нём наряду с многими другими делами совещались главным образом о тех, которые тогда случились в Испанской марке. И посланцы, которые возглавляли войско, были найдены виновными и, соответственно своей вине, были наказаны потеряв [свои] должности. Подобным образом и фриульский герцог Бальдрик был освобождён от должностей, которые он имел, так как вследствие его праздности войско болгар безнаказанно разорило пределы Верхней Паннонии. И марка, которую он держал один, была разделена между четырьмя графами» (Анналы королевства франков 2009).

Тот самый герцог Балдрик, который якобы малыми силами сумел одержать победу над огромным войском Людевита, был освобождён от должности, как не оправдавший доверия руководителя франкского государства. К сожалению, запись за 828 год является последней записью «Анналов королевства франков», где упоминается Среднее Подунавье, а запись за 829 год — последней записью этого ценнейшего франкского документа вообще. В других анналах о том, что происходило на Среднем Дунае после 827 года, почти не говорится. В Фульдских анналах в записи за 828 год говорится о том, что Людовик Благочестивый послал войско против болгар: «Hlotharius cum exercitu ad marcam Hispanicam missus est, similiter et Hludowicus iuvenis contra Bulgaros». Но даже о результатах похода не сказано ни слова.

Под 829 годом в «Фульдских анналах» оворится:

«Болгары поднялись на кораблях по реке Драве и сожгли несколько наших деревень близ реки» (Фульдские анналы 2010).

Драва достаточно длинная река, и в каком конкретно месте жгли болгары деревни подданных императора Людовика Благочестивого непонятно.

Основная информация об истории левобережной части среднего Подунавья содержится не во франкских анналах, а в средневековом трактате «Об обращении баварцев и карантанцев» (Conversio Bagoariorum et Carantanorum) и в средневековых источниках, описывающих деятельность святых Кирилла и Мефодия. В общем, понятно, что через некоторое время после 827 года франки вернули контроль часть утерянных ими земель Среднего Подунавья и вынудили бежать в Болгарию правившего ими князя Ратимира. На контролируемых франками землях среднего Подунавья были образованы вассальные Восточно-Франкскому королевству княжества Блатенкое и Паннонская Хорватия.

Блатенское княжество дважды на короткий срок (первый раз с 874 по 876 гг., второй — с 884 по 894 гг.) переходило в состав Великой Моравии, а в 896 г. оно было включено в состав Паннонской Хорватии. Вплоть до прихода в Карпатскую котловину венгров князь Паннонской Хорватии был вассалом восточно-франкского короля. Франки пытались контролировать и Великую Моравию, правда, несмотря на то, что франкам несколько раз удавалось смещать неугодных им моравских князей и заменять их своими ставленниками, конечно, было бы неправильно считать Великую Моравию подконтрольной франкам землёй.

Автор сообщения ПВЛ могущество волохов-франков не преувеличил. Впоследствии и Великая Моравия, и Восточно-франкское королевство в полном соответствии с рассказом ПВЛ подверглось нападению венгров, ставших в итоге хозяевами Карпатской котловины. Летописец достаточно правдиво описал события истории Среднего Подунавья от ликвидации Аварского каганата до венгерского завоевания.

В заключение немного о судьбе тех дунайских славян, что покинули свою родину либо во время Людевитовой войны, либо вскоре после её окончания. Из приведённых ранее цитат ясно, что франки вели себя по отношению к мирному населению Среднего Подунавья предельно жестоко. Те, кто не поддержал Людевита с оружием в руках, страдали ничуть не меньше, чем те, кто активно участвовал в борьбе с франками. После того как франки разорили поля и загубили урожай, на население Среднего Подунавья обушился голод.

Людевит и его соратники могли сохранить какие-то запасы продовольствия в крепости, но эти запасы были не безграничны. Можно полагать, что большинство людевитовцев и членов их семей прихватив с собой часть запасов продовольствия ушло из охваченной войной части Среднего Подунавья в 822 году. Те, кто не участвовал в восстании Людевита, стали покидать Среднее Подунавье ещё раньше. Естественно, после подавления восстания Людевита притеснения франками славян резко усилились и вызвали новую волну славянской эмиграции. Часть дунайских славян, как и Людевит, ушла на юг, к сербам. Кто-то из славян мог уйти на восток в Болгарию, впрочем, судя по тому, что часть подчинённых болгарам славян пыталась перейти в подчинение франкам, вряд ли число славян, пожелавших уйти в Болгарию, было особенно велико.

Можно было, перебравшись на правый берег Дуная, двигаться вверх по его течению. В этом случае беглецы попадали на территорию нитранского и моравского княжеств. Тем беженцам, что жили до своего исхода на территории, примыкающей к левому берету Дуная и правому берегу Тисы, для того, чтобы попасть в Нитранское или Моравское княжество не нужно было даже перебираться через Дунай. Как раз для IX века археологи выявили на территории Моравского и Нитранского княжеств резкое увеличение численности населения и площади населённых пунктов. Беглецы могли уходить вверх по Тисе. Часть из этих беглецов, двигаясь по притокам Тисы, добралась до Карпат и перешла их. Те, что перешли Восточные Карпаты через Яблунецкий перевал, оказались в верховьях реки Прут. Те, что перешли Восточные Карпаты через перевал Тухольские ворота, оказались в верховьях реки Днестр. В Западных Карпатах тоже есть перевалы, и те, кто пошёл через них, оказались в бассейне Вислы. Один из притоков Вислы называется Дунайцем. Его название явно является следом миграции дунайских славян. У Дунайца есть приток река Попрад. В верховьях Попрад протекает достаточно близко к верховьям реки Горнад и притока Горнада реки Ториса. Горнад является притоком реки Шайо, а последняя является притоком Тисы. Маршруты славян, так или иначе, были связаны с реками независимо от того, двигались они по суше или по воде.

Мнение автора ПВЛ о том, что Среднее Подунавье было прародиной всех славян, разделял и его польский коллега автор «Хроники или деяний князей и королей польских» («Хроника Анонима Галла»), правда, польский летописец, в отличие от древнерусского, не упоминал о том, что в древности славяне жили и в Нижнем Подунавье и не упомянул о нападении волохов на дунайских славян. И русский, и польский летописец, пытаясь реконструировать древнюю историю славян в условиях катастрофической нехватки источников информации, опирались на народные предания.

Переселение на постоянное место жительства в другую страну для человека является намного более важным событием, чем прибытие в его страну небольшой группы мигрантов. В итоге те, кто мигрировал, оставили предание о своей миграции, а те, кто приютил мигрантов, никакого предания не оставили. Наличие предания о миграции с Дуная и отсутствие предания о прибытии беженцев с Дуная и создавало иллюзию о дунайской прародине всех славян. На момент исхода сторонников Людевита из Подунавья авары уже не господствовали над дунайскими славянами, более того, после 805 года авары жили отдельно от славян в своей автономии-резервации.

Именно по этой причине авары не попали в славянское предание о борьбе дунайских славян с волохами. Источником предания о волохах несомненно были воспоминания участников восстания Людевита, эмигрировавших из Подунавья после его подавления. Анализ документов королевства франков показал несостоятельность мифа о неспособности славянских народов к организованной борьбе за свою свободу и человеческое достоинство.

Фомин Александр Юрьевич,
историк-исследователь (Санкт-Петербург)
Журнал «Исторический формат» №2. 2017

ЛИТЕРАТУРА

• Анналы королевства франков 2009 — Анналы королевства франков 741-829 гг. / перевод А. Волынца / Электронный ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rusl7/Annales_regni_francorum/frametext2.htm (дата обращения -08.08.2017).
• Жизнь императора Людовика 1999 — Жизнь императора Людовика / перевод А.В. Тарасовой / Электронный ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rusll/Astronom/frametextl.htm (дата обращения -08.08.2017).
• Жих 2008 — Жих М. И. О предыстории Волынской земли (VI — начало X века) // Международный исторический журнал «Русин». 2008. № 3-4 (13-14). С. 35-57.
• Жих 2015 — Жих М. И. Авары и дулебы в Повести временных лет: славянский эпос или книжная конструкция? // Исторический формат. 2015. № 3. С. 52-71.
• Жих 2016 — Жих М.И. Древние славяне на Волыни (I тыс. н.э.). Часть вторая // Исторический формат. 2016. № 2. С. 59-91.
• Константин Багрянородный 1991 — Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий. Издание второе, исправленное / под редакцией Г.Г. Литаврина и А.П. Новосельцева. М.: Наука, 1991.496 с.
• Лоршские анналы 2010 — Лоршские анналы / перевод И.В. Дьяконова / Электронный ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rusl7/Ann_Laureshamenses/textl.phtml7icH6939 (дата обращения 08.08.2017).
• Петрухин 2014 — Петрухин В.Я. Русь в ІХ-Х веках. От призвания варягов до выбора веры. Второе издание, исправленное и дополненное. М.: ФОРУМ; НЕОЛИТ, 2014. 464 с.
• Петрухин, Раевский 2004 — Петрухин В.Я., Раевский Д.С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. Второе издание, переработанное и дополненное. М.: Знак, 2004. 416 с.
• ПСРЛ. I — Полное собрание русских летописей. Т. I. Лаврентьевская летопись. М.: Языки славянской культуры, 1997. 496 с.
• ПСРЛ. II — Полное собрание русских летописей. Т. II. Ипатьевская летопись. М.: Языки славянской культуры, 1998. 648 с.
• Свод II — Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.). М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. 591 с.
• Фомин 2015 — Фомин А.Ю. О книгах И.П. Коломийцева «Народ-невидимка» и «Славяне: Выход из тени» / Электронный ресурс: http://narodnazemle.ru/node/39 (дата обращения — 08.08.2017).
• Фульдские анналы 2010 — Фульдские анналы / перевод А. Кулакова / Электронный ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rusl7/Ann_Fuld/frametextl.htm (дата обращения — 08.08.2017).
• Хрестоматия 1961 — Хрестоматия по истории средних веков / под редакцией С.Д. Сказкина. Т. I. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1961. 688 с.
• Хроники Фредегара 2015 — Хроники Фредегара / Перевод с латинского, комментарии, вступительная статья Г.А. Шмидта. СПб.: Евразия; М.: ИД Клио, 2015. 464 с.
• Шахматов 1919 — Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Петроград, 1919. 64 с.
• Эйнхард 1999 — Эйнхард. Жизнь Карла Великого / перевод М.С. Петровой / Электронный ресурс: http://www.vostlit.info/Texts/rusll/Einhard/frametext.htm (дата обращения — 08.08.2017).

Анализ «Капитанская дочка» Пушкин

События повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» происходят на фоне восстания Емельяна Пугачева. Повествование ведется от лица главного героя, Петра Гринева, который был участником тех событий и сумел сохранить честь и мужество настоящего офицера, пройдя через суровое жизненное испытание. Предлагаем ознакомиться с кратким анализом произведения «Капитанская дочка» по плану. Данный материал может быть использован для работы на уроках литературы в 8 классе и при подготовке к ЕГЭ.

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться с самим произведением Капитанская дочка.

Год написания – 1833–1836 гг.

История создания – Пушкин работал над повестью в течение периода с 1833 года по 1836. Сначала поэт хотел создать документальное сочинение, но в процессе изучения исторических материалов у него возникла идея создания художественного произведения.

Тема – Основной темой «Капитанской дочки» является нравственный выбор в сложных условиях, сохранение чести и достоинства. Также в тексте присутствуют тема любви и тема воспитания.

Композиция – Повесть выстроена в виде записок молодого дворянина, в которых он ведёт рассказ о пугачевском восстании.

Жанр – До сих пор остается открытым вопрос по поводу жанра «Капитанской дочки». Произведение охватывает большой период времени, фазы взросления главного героя, исторические документальные данные, все это позволяет относить данное сочинение к жанру романа. Во времена писателя романами считались многотомные работы, и «Капитанская дочка» получила жанр повести.

Направление – Реализм и романтизм.

История создания

История создания «Капитанской дочки имеет много мотивов, некоторые из них писатель почерпнул из романов Вальтера Скотта, в произведениях которого присутствовали исторические факты. Поэт много изучал историю российского государства, и большой интерес у него вызывала фигура Емельяна Пугачева. Пушкин собирал исторические факты, вёл разговоры с участниками событий пугачёвского бунта. Изначально его решением было создание документального исторического произведения. Писателем было собрано много материала, и ему пришла в голову мысль о написании художественного повествования, где более ярко был выражен образ Пугачёва. Автор начал работу над «Капитанской дочкой» в 1833 году, окончательный год написания повести – 1836.

Анализ произведения «Капитанская дочка» требует раскрытия основной мысли данного повествования. Основная мысль данного произведения вынесена в эпиграф: “Береги честь смолоду”.
Наряду с этой мыслью явно звучит ещё одна. Любая власть действует на подавление личности, используя жёсткий режим. Писатель приходит к мнению: «Не дай бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Посмотрите, что еще у нас есть:

Тема крестьянской революции охватывает огромную проблематику того смутного времени. Главные проблемы «Капитанской дочки» – это проблема власти, нравственного выбора человека, его место в истории, и, как одна из составляющих, проблема воспитания.

Дело в том, что смысл названия «Капитанская дочка», заключает в себе суть всего произведения. На фоне любовной темы проходит все действие повести. Именно Мария Миронова стала катализатором всех действий Гринёва, ради неё он готов на подвиги. Чувство любви, испытываемое Гринёвым, играет большую роль в становлении его характера, это выражается и в конфликте со Швабриным, когда Гринев, не задумываясь становится на защиту чести девушки, и в эпизоде с Пугачевым, когда дворянин опять пытается защитить Марию и сохранить её жизнь.

Пугачёв, увидев такую самоотверженность и отвагу Гринёва, достойно оценивает его поведение. И сама Мария, эта робкая и беззащитная девушка, ради любви к Гриневу посмела обратиться за помощью к самой Екатерине Второй.

Благодаря проснувшемуся в нём чувству любви Гринев смог продемонстрировать высокие моральные принципы, он противопоставил себя Пугачёву, но смог сохранить честь и достоинство, важную роль в этом сыграло и достойное воспитание молодого человека.

Швабрин же с его бездуховностью и мелочным подлым характером не сумел выдержать испытания и легко совершил предательство. Его изворотливая натура готова лишь на то, чтобы любыми средствами сохранить свою жизнь.

Композиция

Использованные писателем особенности композиции, позволили ему преодолеть цензурные преграды. С помощью различных выразительных художественных средств излагая суть происходящих событий устами Гринева, автор достоверно и последовательно преподносит исторические факты крестьянской революции.

В композиционном построении повести описываются два противоборствующих лагеря, между которыми идёт война. Во главе народного лагеря стоит Емельян Пугачёв, а во главе дворян – Екатерина Вторая.

Методом контраста великий русский писатель дает отчётливо понять, что на самом деле представляют собой эти противоборствующие силы. Огромное значение в повести имеют пейзажи. Нарисованные с максимальной точностью, они полностью соответствуют происходящим событиям, придавая им большую выразительность и значимость.

Сопоставляя все приведённые факты анализа, можно сделать вывод, что нравственная зрелость человека приходит через испытания, которым подвергается герой, его убеждения. Многое в становлении характера зависит от воспитания, от той среды, где жил и воспитывался человек. Немаловажную роль в этом играет личный пример старших товарищей, их самоотверженность и отвага, твердое убеждение в своей правоте, целеустремленность и непоколебимая воля.

Разбираясь в том, чему учит это произведение, начинаешь понимать, что автор призывает к тому, что честь человека воспитывается с юных лет, и только твёрдые убеждения и сильная воля дают возможность сделать правильный нравственный выбор.

Главные герои

О героях произведения мы написали отдельную статью – Главные герои «Капитанской дочки», а для основных подготовили отдельные страницы:

Многие из критиков высоко оценили жанровое своеобразие повести Пушкина.

Некоторые из них пришли к выводу, что автор в своем художественном произведении, смог придать достоверную историческую окраску, приводя непоправимые факты событий той эпохи.

Современники поэта были убеждены, что его книга, отображающая реальные события, относится к направлению реализм, но описания, использующие исторические материалы, центральной фигурой которых является романтический герой Пугачёв, придают ему характеристику романтизма.

И историческая линия, и романтический сюжет, все это оставляет повесть «Капитанская дочка» популярной и в наши дни.

«Жанровое своеобразие романа «Капитанская дочка» Пушкина А.С.»

При определении жанра «Капитанской дочки» (1836) исследователи сталкиваются с некоторыми трудностями. Дело в том, что «Капитанской дочке» присущи жанровые особенности и повести, и романа, а сам Пушкин называл своё произведение то повестью, то романом. Поэтому не будет принципиальной ошибкой назвать «Капитанскую дочку» романом. Жанровое своеобразие пушкинского романа в том, что, с одной стороны, он представляет собой хронику дворянской семьи Гринёвых, а с другой — историческое произведение. Иначе говоря, «Капитанская дочка» — социально-исторический роман.

В романе описывается история любви Петра Гринёва и Маши Мироновой, вначале она тесно переплелась с событиями Пугачёвского восстания (1773 — 1775). Пушкин придал произведению форму мемуаров, или «семейственных записок» (X), сочинённых Петром Андреевичем Гринёвым в зрелом возрасте для внуков. В семейной хронике Пушкина интересуют не бытовые подробности, а проблема нравственного выбора молодых людей в критические моменты их жизни. В романе даны портреты двух семей: Гринёвых (включая Савельича) и Мироновых (включая Палашку). Быт обоих семейств рисуется явно с оглядкой на фонвизинского «Недоросля», что подчёркивает и эпиграф к третьей главе — реплика госпожи Простаковой: «Старинные люди, мой батюшка».Однако острая сатира, свойственная Д.И.Фонвизину при обрисовке «плохих помещиков», у Пушкина смягчена: быт двух провинциальных семейств изображается в связи с лучшими традициями передовой дворянской культуры XVIII века — сбережением своего человеческого достоинства, неукоснительным следованием законам долга и чести.

В этих героях Пушкин показал «простое величие простых людей» (Н.В.Гоголь «В чём же, наконец, существо русской поэзии и в чём её особенность» 1846): они, при всех недостатках, которых автор не скрывает, живут по совести, в семейном ладу, верны традициям, а поэтому могут стоически и даже героически преодолеть самые серьёзные жизненные испытания. Яркий пример тому —спасение Маши, в котором принимают участие: попадья Акулина Памфиловна (прячет девушку во время штурма Белогорской крепости), бойкая служанка Палашка (не покидает свою барышню, когда та живёт в домашней тюрьме под властью Швабрина), Гринёв (отправляется с риском для жизни в лагерь бунтовщиков просить помощи у Пугачёва). Простодушные, чистосердечные, нравственные герои противопоставлены Швабрину, который в своём эгоистическом самоутверждении не останавливается ни перед подлостью (намеренно клевещет на Машу; на дуэли ранит Гринёва в тот момент, когда тот отворачивается), ни перед предательством (переходит на сторону бунтовщиков из корыстных соображений).

Исторические события — эпизоды крестьянской войны под предводительством Е.И.Пугачёва — привлекают внимание писателя не сами по себе (три года назад Пушкин уже написал «Историю Пугачёва»), а в связи с раздумьями о ситуации в современном русском обществе, точнее в связи с вопросом о взаимоотношениях между дворянством, к которому принадлежал сам Пушкин, и народом. Социальная идея «Капитанской дочки» может быть сформулирована следующим образом: в рамках одной нации дворянство и простой народ разошлись так далеко, что их представители перестали понимать друг друга. Данная идея давно занимала Пушкина. В частности, она нашла отражение в неоконченной повести «Дубровский» (1833).

Главный герой этой повести, Владимир Дубровский, чтобы отомстить за смерть отца и своё разорение, собирает разбойничью шайку из крепостных крестьян. Дубровский наказывает своих обидчиков (судебных заседателей, лжесвидетелей), но в пушкинской истории о благородном разбойнике (произведения подобного рода были очень популярны в европейской литературе начала XIX века) важное место занимает проблема об отношениях дворянина и его крестьян. Она проясняется в заключительной сцене повести: Дубровский, понимая, что его шайка будет разгромлена правительственными войсками, собирает в последний раз всех разбойников и объявляет им, что распускает банду. Он советует им переменить образ жизни: «Вы разбогатели под моим начальством, каждый из вас имеет вид, с которым безопасно может пробраться в какую-нибудь отдалённую губернию и там провести остальную жизнь в честных трудах и изобилии. Но все вы мошенники и, вероятно, не захотите оставить ваше ремесло» (XIX). Эта фраза показывает, что Дубровский совершенно не понимал своих крестьян: по его мнению, они вступили в шайку только для того, чтобы освободиться от тяжёлой крестьянской работы и иметь лёгкую наживу от разбоя. Пушкин же, изображая крестьян, показывает, что их поступками двигали совсем другие мотивы. Они присоединились к молодому барину, потому что так хотели выразить свой протест против несправедливости, которую учинил Кирила Петрович Троекуров над помещиками Дубровскими. Следовательно, Пушкин подчёркивает непонимание, которое разделяет дворянина и его крестьян.

Эту же идею автор раскрывает в «Капитанской дочке». Она подтверждается не только фактом крестьянской войны против дворянского государства, но и историей личных взаимоотношений двух главных героев романа. Дворянская честь, важнейшая нравственная основа для Гринёва, не позволяет ему служить в пугачёвском войске, хотя Пугачёв как человек вызывает в молодом дворянине искреннюю симпатию.

В романе Пушкин описывает самый успешный период крестьянской войны, когда пугачёвское войско пыталось овладеть Оренбургом. В произведении присутствуют как исторические персонажи (Пугачёв, Екатерина II, бездарные оренбургские генералы, соратники Пугачёва), так и вымышленные герои (семья Гринёвых, Швабрин, семья Мироновых). Для Пушкина интересно было изобразить критический момент в истории России, в котором наиболее полно проявились характеры русских людей.

Показать Пугачёва как историческую личность — вот одна из важных задач автора в романе. Создавая образ народного вождя, Пушкин использует разные способы изображения: портрет, речь, поступки героя, сравнение с императрицей Екатериной, сложное восприятие другим персонажем — Петром Гринёвым. Гринёв, как и должно порядочному «природному дворянину» XVIII века, презрительно называет Пугачёва «злодеем» (VIII, X, XII), «мошенником» (VIII, IX), «самозванцем» (VII, X), «пьяницей» (VIII), «извергом» (XII), но на всём протяжении романа Пугачёв ведёт себя по отношению к молодому герою очень великодушно. Самозванец и бунтовщик в отношениях с Гринёвым предстаёт как памятливый на добро человек. Несколько раз, решая, как поступить с Гринёвым, самозванец произносит свою любимую поговорку: казнить так казнить, жаловать так жаловать (VIII, XII) — и каждый раз помогает молодому офицеру. Фактически великодушным поступкам Пугачёва Гринёв и Маша обязаны своим счастьем. Пушкинский образ «крестьянского царя» нарушал литературную традицию, когда самозванец изображался «мрачным злодеем», «бешеным псом», «извергом естества» (А. П. Сумароков).

По «Капитанской дочке» можно судить о взглядах Пушкина-историка на народную войну под предводительством Пугачёва. Писатель признаёт серьёзность причин восстания (в первую очередь крепостное право, доведшее крестьян до отчаяния, и неразумное управление казацкими областями), но называет восстание «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» (XIII).

Подводя итог, следует отметить, что роман «Капитанская дочка», как всегда бывает у Пушкина, отличается глубоким содержанием. В нём тесно переплетены и одинаково важны семейные и исторические проблемы, поэтому было бы неправильно сводить его содержание только к семейной хронике или только к историческому повествованию. В романе историческое содержание является «обширнейшей рамой» (А.С.Пушкин «Сочинение г. М.Н.Загоскина «Юрий Милославский»») для вымышленной семейной истории.

Автор в своём социально-историческом произведении на первый план выдвигает образы вымышленных героев (частных людей), волею судьбы втянутых в водоворот исторических событий. Именно в них Пушкин видит истинное величие: простота их жизни, искренность отношений, незыблемость моральных принципов делают их, с точки зрения автора, положительными героями. Так в романе ставятся и решаются философские нравственные вопросы о целях и смысле человеческой жизни.

Положительные герои романа, будучи цельными людьми, не разделяют в себе общественное (государственную службу) и частное (семейный долг, честь и отношения к людям). Порядок службы в Бело-горской крепости, по остроумным наблюдениям Гринёва, имеет признаки семейного быта: распоряжение об аресте Гринёва и Швабрина за несостоявшуюся дуэль отдаёт Василиса Егоровна, Палашка уносит шпаги в чулан; перед штурмом капитан Миронов, обращаясь к солдатам, говорит: «Ну, детушки, постоим сегодня за матушку государыню» (VII). Даже образ Пугачёва представлен в произведении, так сказать, «по-домашнему». Если в «Истории Пугачёва» Пушкин изображает предводителя народного восстания как исторического деятеля, то в «Капитанской дочке» — как частного человека, проявляющего по отношению к молодому Гринёву милосердие в ответ на его доброту (дворянский недоросль подарил в начале романа будущему самозванцу заячий тулуп да назвал «братом»). Стремление, может быть даже неосознанное, «семейных» героев к порядку, гармонии в собственной жизни и вокруг себя Пушкин противопоставляет безграничному эгоизму отдельных персонажей (Швабрин) и жестокости окружающего мира вообще.

Исторические же персоны (вождь крестьянской войны Пугачёв, императрица Екатерина) включаются в исторический фон — события, в которых главные герои проявляют свои характеры. Изображение исторических событий в романе даёт возможность Пушкину выразить своё понимание ключевых проблем философии истории: роли личности в историческом событии, целесообразности насильственных (революционных) действий в историческом процессе, справедливого устройства государства и т.д.

Презентация по литературе «А.С. Пушкин «Капитанская дочка». История создания. Жанровое своеобразие» (8 класс)

Новые аудиокурсы повышения квалификации для педагогов

Слушайте учебный материал в удобное для Вас время в любом месте

откроется в новом окне

Выдаем Удостоверение установленного образца:

Описание презентации по отдельным слайдам:

А.С. Пушкин «Капитанская дочка». История создания. Композиция и жанр повести.

О том, что Пушкин – гениальный русский поэт, знают все. Но Пушкин-историк – это особенной явление. Поэт ещё в свои лицейские годы был слушателем Н.М.Карамзина, а вскоре после выхода из Лицея он с восторгом прочитал первые восемь томов «Истории государства Российского». Книга потрясла поэта, в ней впервые история России предстала как история могучего и самобытного народа, имевшего ярких государственных деятелей, воинов и полководцев. Этой историей можно было гордиться. Царскосельский лицей

Исторический труд «История Пугачёва»

Проверим домашнее задание Каким предстал перед нами Пугачёв в историческом труде писателя? Происхождение Внешность Семья Черты характера

Роман А. С. Пушкина, посвящённый событиям Крестьянской войны 1773—1775 годов под предводительством Емельяна Пугачёва. Впервые был опубликован в 1836 году в журнале «Современник» без подписи автора.

Созданию романа предшествовала большая подготовительная работа. Первые свидетельства о замысле романа относятся к 1833 г.

В этом же году у Пушкина, в связи с работой над романом, возникла мысль написать историческое исследование о восстании Пугачева. Получив разрешение ознакомиться со следственным делом о Пугачеве, Пушкин глубоко изучает архивные материалы, а затем едет в местности, где развернулось восстание [Поволжье, Оренбургский край), осматривает места событий, расспрашивает стариков, очевидцев восстания. В результате этой работы в 1834 г. появилась «История Пугачева», а двумя годами позже — «Капитанская дочка». Вспомним

Замысел «Капитанской дочки» возник у Пушкина еще до начала работы над «Историей Пугачева», в то время, когда он писал «Дубровского».. Какая тема затрагивалась в этом произведении? В «Дубровском» тема борьбы крепостного крестьянства против феодально-помещичьего государства и его порядков затрагивается, но не развивается. Вождем взбунтовавшихся крестьян становится молодой дворянин Дубровский. В главе XIX романа, как мы помним, Дубровский распускает свою «шайку». Он не может быть настоящим руководителем крестьян в их борьбе против господ, понять до конца мотивы «бунта» крепостных крестьян против помещиков ему не дано.

Пушкин оставляет «Дубровского» незаконченным. На материале современности он не мог изобразить подлинного крестьянского восстания. Не закончив «разбойничий» роман, он обращается к грандиозному освободительному движению огромных масс крестьянства, казачества и малых угнетенных народов Поволжья и Урала, потрясшему самые основы империи Екатерины II. В ходе борьбы народ выдвинул из своей среды яркую и самобытную фигуру настоящего крестьянского вождя, деятеля большого исторического масштаба.

Работа над повестью продолжается несколько лет. Меняется план, сюжетное построение, имена действующих лиц. Сначала героем был дворянин, перешедший на сторону Пугачева. Пушкин изучил подлинные дела родовитого офицера Шванвича(или Швановича), добровольно перешедшего к Пугачеву, офицера Башарина, взятого Пугачевым в плен. Наконец определились два действующих лица — офицеры, так или иначе связанные с Пугачевым. Шванович в известной степени послужил для передачи истории Швабрина, а имя Гринева поэтом было взято из действительной истории офицера, арестованного по подозрению в связях с Пугачевым, но потом оправданного. О чём говорят множество изменений в плане повести? Многочисленные изменения плана повести говорят о том, насколько сложным и трудным было для Пушкина освещение острой политической темы о борьбе двух классов, злободневной и в 30-е годы XIX века.

Повесть? Роман? Повесть- прозаический жанр, занимающий по объёму текста промежуточное место между романом и рассказом, воспроизводящий естественное течение жизни. Роман – это развернутое повествование о жизни и развитии личности главных героев в определенный период их жизни.

Жанровое своеобразие произведения До сих пор нет единства в определении жанра этого произведения. Что это: повесть, роман, исторический роман, семейные записки, хроника или мемуары? Но «Капитанская дочка» не является ни хроникой, ни мемуарами, т.к. в произведении есть художественный вымысел. Однако она написана в форме воспоминаний, семейных записок, показывает былые судьбы, жизнь частных людей, вместе с тем даны изображения исторического события и исторических лиц (Е. Пугачёв и Екатерина II), а потому произведение содержит в себе особенности всех названных жанров. Но основным жанром принято считать повесть.

Сам Пушкин, направив первую часть «Капитанской дочки» (конец сентября 1836 года), а потом и весь ее текст (октябрь 1836-го) цензору П.А. Корсакову, неизменно называет свое произведение романом. Но первый же отклик на только что напечатанную в «Современнике» «Капитанскую дочку», принадлежащий В.Ф. Одоевскому, зафиксировал, что приятель Пушкина воспринимает это произведение как повесть. Повесть Роман 1. Белинский всякий раз называет «Капитанскую дочку» повестью. 2. Для Чернышевского пушкинское произведение — повесть. 1. А первый пушкинский биограф П.В. Анненков — романом. 2. М. Горький был убежден, что Пушкин написал исторический роман

1. Формирование личности рассказчика

2. Появление Пугачева

Главный принцип, который использует Пушкин в своем произведении — это принцип историзма. Главной сюжетной линией стало развитие реальных исторических событий. Вымышленные герои Пушкина имеют прототипы и их судьбы тесно переплетаются с историческими лицами. Историзм – это…

Исторические прототипы: Екатерина II Емельян Пугачев Сподвижники Пугачева: капрал Белобородов, Афанасий Соколов (Хлопуша)

Писателя В. Ф. Одоевского поразила и лаконичность прозы Пушкина, и быстрота сюжетных поворотов, и композиционная динамичность. Но проза А. С. Пушкина уже была другой прозой — прозой реалистической, пушкинской прозой. Реализм (от лат. realis — вещественный) — направление в литературе и искусстве, ставящее целью правдивое воспроизведение действительности в её типичных чертах; это верность изображения характеров персонажей, их психологии, психологии их среды, времени и места обитания.

«Капитанская дочка» имеет несколько сюжетных линий, главная из которых — сюжетная линия «Пугачев — Гринев». Но при сравнительно малом объеме все сюжетные линии глубоко и полно раскрывают перед нами картину жизни России XVIII столетия в переломный для нее период — период проверки на жизнестойкость существующей государственной системы, абсолютной монархии. Лишь на втором плане произведения проходит любовная сюжетная линия «Маша Миронова —Петр Гринев», хотя название вроде бы говорит об ином. Кроме проблем нравственных и духовных, эта линия раскрывает «мысль семейную», как это позднее назвал Лев Толстой, — показывает не только и не столько быт мелкопоместных дворян, сколько их миропонимание, жизненные устои, на которых и держится государство, с точки зрения автора. Все остальные сюжетные линии лишь дополняют, как бы отсвечивают главную, чтобы полнее и ярче раскрыть авторский замысел. Отсюда и лаконизм пушкинского слога.

В чем вы видите связь «Истории Пугачевского бунта» и «Капитанской дочки»?

Анализ «Капитанской дочки» А. С. Пушкина — жанровая модификация русского романа

Вы будете перенаправлены на Автор24

Роман – это жанр литературы, эпическое произведение крупной формы, где повествование сосредоточено на судьбе отдельной личности в ее отношении к миру, на становлении самосознания и характера.

Жанровое своеобразие произведения А. С. Пушкина «Капитанская дочка»

Исследователи при определении жанра «Капитанской дочки» А. С. Пушкина сталкиваются с некоторыми сложностями. Произведению Пушкина присущи жанровые особенности и романа, и повести. Сам же поэт называл «Капитанскую дочку» то романом, то повестью. Жанровое своеобразие произведения заключается в том, что он, с одной стороны, представляет собой хронику семьи Гриневых, а с другой стороны – является историческим произведением. Поэтому «Капитанскую дочку» можно назвать социально-историческим романом.

В произведении описывается история любви молодого офицера Петра Гринева и Маши Мироновой. Эта история тесно переплетается с событиями Пугачевского восстания. А. С. Пушкин придал своему произведению форму «семейственных записок», мемуаров, сочиненных Гриневым в зрелом возрасте для своих внуков. Поэта в семейной хронике интересует не бытовые подробности жизни, а вопросы нравственного выбора молодых людей в переломные моменты их жизни.

В «Капитанской дочке» Пушкин дает портреты двух семей – Гриневых и Мироновых. Писатель рисует быт обоих семей с оглядкой на фонвизинского «Недоросля». Это подчеркивается и эпиграфом к третьей главе: «Старинные люди, мой батюшка».

Но свойственная Д. И. Фонвизину острая сатира при изображении «плохих помещиков» у А.С.Пушкина несколько смягчена. Быт семейств в романе изображается в связи с лучшими традициями культуры дворянства 18 века – сбережением человеческого достоинства, следованием законам чести и долга.

В своих героях писатель показывает величие простых людей. При всех недостатках, эти люди живут в семейном ладу, по совести, они верны традициям и поэтому могут стоически преодолевать жизненные испытания.

Готовые работы на аналогичную тему

Ярким примером этому является спасение Маши, в котором участие принимают:

• Попадья Акулина Памфиловна, которая прячет девушку во время штурма крепости;
• Палашка – служанка не покидает барышню, когда та вынуждена жить в домашней тюрьме под властью Швабрина;
• Петр Гринев, который с риском для жизни отправляется лагерь бунтовщиков, чтобы просить у Пугачева помощи.

Чистосердечные, простодушные, нравственные герои в романе противопоставлены Швабрину. Он в эгоистическом самоутверждении идет на подлость и предательство. А исторические события, описываемые в романе, привлекают внимание автора не сами по себе, а в связи с размышлениями о ситуации в русском обществе, с вопросом о взаимоотношениях между народом и дворянством, к которому относился и сам Пушкин. Социальную идею романа можно сформулировать так: в рамках нации народ и дворянство настолько отдалились друг от друга, что их представители совсем перестали друг друга понимать. Эта идея давно занимала писателя, и нашла отражение в неоконченном произведении «Дубровский».

Исторические события в романе

В этой повести Пушкин подчеркивает непонимание, разделяющее дворянина и его крестьян. И эту же идею он раскрывает в романе «Капитанская дочка». Идея подтверждается не только фактом крестьянских восстаний против дворянского государства, но и личной историей двух главных героев. Важнейшей нравственной основе для Петра Гринева является дворянская честь. Именно она не позволяет ему служить в войске Пугачева, хоть он и вызывает симпатию у молодого дворянина.

В «Капитанской дочке» А. С. Пушкин показал наиболее успешный период крестьянской войны, когда войско Е. Пугачева попыталось взять Оренбург. В романе присутствуют и исторические персонажи (Емельян Пугачев, Екатерина II) и вымышленные герои (Мироновы, Гриневы, Швабрин). Для писателя было интересно показать критический момент истории России, когда в полной мере проявились характеры русских людей.

Одной из важнейших задач автора в произведении было показать Пугачева как историческую личность.

Пушкин, создавая образ народного вождя, использует разные способы изображения – речь, портрет, поступки Пугачева, его сравнение с императрицей, сложное восприятие Гриневым. Однако Пугачев на всем протяжении повествования ведет себя по отношению к Гриневу очень великодушно. Этот бунтовщик и самозванец в отношениях с главным героем предстает как человек, помнящий добро. Фактически, Гринев и Маша своим счастьем обязаны великодушным поступкам Пугачева. Образ «крестьянского царя», созданный Пушкиным, нарушал литературную традицию, в которой самозванцев изображали «мрачным злодеем».

По роману «Капитанская дочка» можно судить и о взглядах Пушкина на народные восстания под предводительством Емельяна Пугачева. Он признает всю серьезность причин восстания, но называет его «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Роман отличается глубоким содержанием. В произведении тесно переплетаются одинаково значимые семейные и исторические проблемы, поэтому содержание романа нельзя сводить только к историческому повествованию или семейной хронике. историческое содержание произведения является «рамой» для семейной истории.

В социально-историческом произведении Пушкин выдвигает на первый план образы вымышленных персонажей, которые волей судьбы оказались втянуты в водоворот исторических событий. И именно в них автор видит настоящее величие. Искренность их отношений, простота жизни, незыблемость нравственных и моральных принципов с точки зрения писателя делают их положительными героями. В романе автор ставит и решает философские вопросы о смысле и цели человеческой жизни.

Исторические персонажи произведения включаются в исторический фон – в события, когда главные герои наиболее полно проявляют свои характеры. Благодаря изображению в романе исторических событий автор получает возможность выразить собственное понимание важнейших проблем философии истории: роли личности в событии, оправданности и целесообразности насильственных действий в исторических процессах, справедливого государственного устройства.

Жанровое своеобразие романа Александра Пушкина Капитанская дочка

Творчество А.С. Пушкина изучено давно, основательно и в разных аспектах. Ему посвящены статьи и монографии таких исследователей, как В.И. Коровин, Г.П. Макогоненко, С.М. Бонди, Г.А. Гуковский и многие другие. Разными жанрами творчества Пушкина занимался известный литературовед Ю.М. Лотман. В последние годы появился целый ряд исследований

В. Непомнящего: цикл статей к юбилею поэта, монография.

Достаточно много исследований посвящено и произведению «Капитанская дочка», в том числе его жанровой специфике.

Тем не менее мы решили ещё раз обратиться к этой теме, и сделали это по нескольким причинам.

Во-первых, существующие суждения о жанре «Капитанской дочки» достаточно противоречивы. Это касается как основного жанрового определения (повесть или роман), так и жанровых «составляющих» (если это роман, то что в нём доминирует: историческое? семейное? любовное?).

Во-вторых, исследователи не всегда показывают жанровые особенности «Капитанской дочки» на примере конкретного анализа текста.

Цель нашей работы — показать сложность, синтетичность жанра «Капитанской дочки», исследовать то, как сочетаются в произведении различные жанровые признаки. Мы не претендуем на принципиальную новизну, но считаем, что именно в конкретном текстуальном исследовании «Капитанской дочки» в выяснении того, как проявляются в ней различные жанровые признаки и как они сочетаются, заключаются элементы нашего новаторства.

Поскольку проблема жанра – это сложная теоретико-литературная проблема, то мы будем сочетать историко-литературный анализ текста с теоретико-литературным .

Первая проблема, с которой сталкиваются исследователи этого произведения, заключается в том, к какому жанру его отнести: к повести или к роману. Обычно сторонники первого определения руководствуются тем, что «Капитанская дочка» — небольшое по объёму произведение, основное действие которого охватывает не такой уж большой период времени (с сентября 1773 по февраль 1774 года). Например, А.С. Дегожская, автор книги «Повесть Пушкина «Капитанская дочка» в школьном изучении» так объясняет свой взгляд на жанровую принадлежность произведения: «Повесть посвящена, казалось бы, небольшому эпизоду в большой, полной бурных событий жизни предводителя народного восстания: нескольким встречам его с Гринёвым».

Традиция считать «Капитанскую дочку» повестью идёт от

В.Г. Белинского. Процитируем строчки из 11 статьи «Сочинений Александра Пушкина»: «Ничтожный, бесцветный характер героя повести и его возлюбленной Марьи Ивановны и мелодраматический характер Швабрина хотя принадлежат к резким недостаткам повести, однако ж не мешают ей быть одним из замечательных произведений русской литературы».

Нам кажется, что кроме двойного указания на жанр повести здесь содержится и важный аргумент в пользу того, почему Белинский не хотел относить это произведение к роману. Он считает неудачей изображение как Петра Александровича Гринёва, так и его окружения: возлюбленной и соперника. А мы знаем, что центром романа является человеческая личность, индивидуальность, характер, данный в формировании и становлении. Нам кажется, что представление Белинского о неудаче характера Гринёва является ошибочным. Это герой не слишком яркий, он обычный человек, в нём нет исключительности, неординарности, например, Евгения Онегина, но он человек честный, искренний, благородный, вызывающий симпатию читателя. И как обычный человек он показан достаточно убедительно. Мы даже считаем, что Гринёв поднимается над собственной обычностью. Он демонстрирует мужество и благородство, на которые способен не каждый человек. Попадая в исключительные обстоятельства, он проходит испытания опасностью, даже смертью, которые его закаляют и изменяют.

Мы считаем, что «Капитанскую дочку» можно назвать романом воспитания , так как герой не просто формируется, взрослеет, но радикально меняется на протяжении довольно небольшого промежутка времени. Учителем Гринева выступает исключительная действительность, полная опасностей и приключений. Отметим кстати, что авантюрное, приключенческое начало вообще очень характерно для романа воспитания. Также для него характерен мотив дороги, которая является аллегорией жизненного пути. Не случайно Гринев значительную часть романа находится в пути (уезжает из родительского дома, едет в Белогорскую крепость, отправляется из Оренбурга в Бердскую слободу и так далее).

Обратимся к другому жанровому определению, имеющему отношение к «Капитанской дочке» — любовный роман. Надо сказать, что любовная интрига, наличие любовного треугольника — неизменная черта классического романа. Формально в «Капитанской дочке» есть признаки любовного романа: показана история зарождения и развития чувства Маши и Гринёва, есть борьба за возлюбленную, приводящая к дуэли, есть разлука (причина её — сначала отказ в родительском благословении, затем пугачёвщина), есть счастливое соединение влюблённых в финале. Но любовная тема не является в произведении ведущей, определяющей. В этом мы согласны с Макогоненко, который пишет в работе «Творчество А.С.Пушкина в 30-е годы»: «Художественное исследование грозного времени народной войны за свободу открыло Пушкину иные силы, которые определяли и поступки героев, и их жизнь, поэтому любовный сюжет не мог быть организатором судеб героев исторического романа «Капитанская дочка».

Макогоненко в процитированных строках даёт то определение, которое многие литературоведы считают центральным: «исторический роман». Нетрудно перечислить признаки, которые позволяют отнести «Капитанскую дочку» к этому жанру. Произведение посвящено реальному историческому событию – восстанию под руководством Емельяна Пугачёва 1773-1775 годов. В нём изображены исторические лица: Пугачев и Екатерина II . Пушкин работал над романом именно как историк, тщательно изучал документы, беседовал с немногими очевидцами той эпохи, оставшимися в живых, параллельно с «Капитанской дочкой» писал исторический труд «История Пугачёвского бунта». Он сумел передать атмосферу той эпохи, её нравы.

Однако нам важнее отметить то, в чём заключается новаторство «Капитанской дочки» как исторического романа. По словам Б.Томашевского, автора книги «Пушкин», «история для Пушкина – источник понимания настоящего и ключ к предугадыванию будущего». Комментируя эти слова, можно сказать, что Пушкин писал о прошлом под впечатлением настоящего, пытался увидеть общее в своей эпохе 30-х годов XIX века и в 70-х годах XVIII века. Потом это стало характерно и для других писателей. Параллелизм эпох встречается, например, в романе Л.Н. Толстого «Война и мир».

Однако есть ещё одна не менее важная особенность пушкинского исторического романа, которая повлияла на историзм романа-эпопеи Толстого. Прежде чем говорить о ней, напомним, что Пушкин выбирает для повествования об исторических событиях мемуарную форму, то есть форму воспоминаний от лица свидетеля событий. Исследователи расходятся в понимании того, почему Пушкин выбирает повествование от лица дворянина Гринёва. Главой причиной обычно считают попытку обойти цензуру.

В.И. Лаврецкая, например, пишет в работе «Произведения А.С.Пушкина на темы русской истории»: «Такая форма диктовалась Пушкину стремлением замаскировать своё личное отношение к столь щекотливому предмету, как восстание Пугачёва, и в значительной степени определялась цензурными соображениями». Макогоненко в уже названной работе дополняет подобную позицию: «Но дело не только в цензуре. Пушкин ставил более важную задачу – показать двойственность позиции Гринёва». То есть, иными словами, показав Пугачёва глазами дворянина Гринёва, с которым у него завязались «странные приятельские» отношения, Пушкин смог раскрыть сложность личности вождя крестьянского восстания, подчеркнуть не только его жестокость, но и благородство, великодушие, искренность. И, наконец, третья причина для выбора мемуарной формы, которую отмечает Лотман и которая кажется нам самой важной: «Пушкин считал, что, в отличие от учёного, писатель должен рисовать историю «домашним образом», показывать героев в буднях жизни и тем самым делать их близкими, доступными и понятными читателю». Добавим к этому, что подобный взгляд на задачи художника сказывается не только в выборе мемуарной формы, но и в самих ситуациях, в которые включены исторические лица. Императрица показана как дама «в ночном чепце и душегрейке». «Ей казалось лет сорок. Лицо её, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и лёгкая улыбка имели прелесть неизъяснимую». Это портрет миловидной женщины, но отнюдь не ангела и не богини. Пугачева мы тоже наблюдаем не только на военном совете, но и в непринужденном общении с Гринёвым. И надо сказать, что в частной жизни, в быту герои Пушкина проявляются ярче, чем на поле сражения или при исполнении государственных обязанностей.

Мемуарная форма имеет отношение не только к историческому повествованию, но и к особенностям раскрытия частной жизни Петра Гринева. Дело в том, что в историю воспитания героя включены элементы семейной хроники. Однако мы считаем, что первая глава, посвящённая жизни Петруши Гринева в родительском доме, не позволяет отнести произведение к жанру семейной хроники, потому что здесь содержатся лишь элементы истории семьи. Но бытовой колорит первой главы, описание быта семьи Мироновых в третьей и четвёртой главах, внесение бытовых элементов в образы Пугачёва и Екатерины II позволяют утверждать, что Пушкин соединяет традиции социально-бытового и исторического романа и придаёт повествованию об исторических событиях бытовой колорит.

Таким образом, анализируя роман, мы пришли к следующим выводам:

«Капитанская дочка» — не повесть, как считает целый ряд исследователей, а роман, так как в нём показано становление и развитие личности главного героя на фоне исторических событий.