Рассказ о преступлении рязанских князей

Оглавление

Глава I. Причины и предпосылки вражды

Глава II. Начальная стадия борьбы

Глава III. Вмешательство Болеслава и кончина Святополка

Заключение

Список источников и ссылок

Введение

В наше время, в контексте нового историко-философского понимания прошлого, меняются представления о давно минувших событиях. Историческая наука не стоит на месте и постоянно движется вперед, обогащаясь новыми открытиями. Исследователи добились больших успехов в изучении периода Киевской Руси. Рассматриваемый период в его истории очень сложен из-за нехватки надежных источников. В противостоянии Святополка и Ярослава исследователи начали подвергать сомнению традиционно сложившуюся благодаря русской летописи точку зрения о причастности Святополка к убийству своих братьев. Необходимо досконально разобраться в обстоятельствах гражданской распри и проанализировать доступные историку источники на эту тему. Не ставя перед собой задачу провести историческое исследование, мы можем попытаться интерпретировать источники и рассмотреть концепции современных исследователей по этому вопросу.

Цели работы:

1) Чтобы рассмотреть причины гражданской войны 1015-1019 годов, необходимо проанализировать события, которые ей предшествовали. По-прежнему важно проследить истоки конфликта князей в России и их тенденции к децентрализации в сторону центра.

2) Сами события гражданской войны требуют четкой хронологии событий, произошедших в России. Проследите за ходом княжеской вражды по древнерусским и зарубежным источникам и выясните, насколько они совпадают.

3) Участие других стран в междоусобице в России и их влияние на ход событий и последствия нельзя оставлять без должного рассмотрения.

Этот период в истории Киевской Руси стал поворотным в вопросе наследования земель представителями княжеского рода. События княжеской распри повлияли на политическое развитие древнерусских земель и определили ход многих дальнейших событий. Следует отметить, что эти события нашли отражение в Западной Европе, где уже тогда Россию воспринимали как сильное и независимое государство и стремились к союзу с ней.

Таким образом, многие аспекты политической и духовной жизни народов того времени переплетаются в частных событиях. Это, в свою очередь, делает события 1015-1019 годов очень важными для ученых, изучающих не только непосредственную историю Киевской Руси, но и всей Восточной Европы того времени.

Этот вопрос содержит много нерешенных вопросов, которые необходимо исследовать на основе анализа всего комплекса исторических источников. Сами источники можно разделить на источники древнерусского происхождения, созданные на территории России, и зарубежные источники. Русские источники включают «Повесть временных лет», Новгородскую первую летопись о Старшем и младшем изводах и Повесть о смерти Бориса и Глеба. Вторая группа источников состоит из Хроники Титмара Мерзебургского, Саги об Эймунде и Польских хроник. Важная задача-следить за представлением одних и тех же событий, но в свете разных источников. Отличительной особенностью хроникальных новостей является чрезвычайная сложность хронологии. Одни и те же данные помещаются в большинстве списков в разные годы, а иногда их вообще нет. В результате в некоторых хранилищах новостные материалы объединяются в течение одного года, а в других их разделяет значительный промежуток времени. Русские известия о Титмаре немногочисленны и касаются в основном борьбы Киевской Руси с Польшей. Сама по себе Киевская Русь и ее история, по-видимому, мало интересовали Титмара. Польские хроники, как источник информации об исторических событиях, которые мы изучаем, стоят, как это можно считать достаточно установленным, гораздо ниже, чем хроника и Титмар. Наиболее важной из них является Хроника Галла Анонимуса, которая основана в основном на устных преданиях. Кампания Болеслава против Киева описана очень тенденциозно и в интересах Польши. Автор склонен сильно превозносить победы Болеслава Храброго, проявляя презрение к его противникам. Поэтому Хронику Анонимной Галлии следует использовать очень осторожно в качестве исторического источника. Как источник древнерусской истории, «Сага об Эймунде» практически не изучалась. Она представляет собой песню, сочиненную вскоре после самих событий, основанную на рассказах варягов, участвовавших в них по возвращении домой, и спетую, по обычаю того века, скальдами. Написанная относительно поздно, сага в ее нынешнем виде из-за поэтических преувеличений отклоняется от истины. Это не должно удивлять, хотя мы без колебаний относим ее летопись к тринадцатому веку.

В дальнейшем российские исследователи будут придерживаться событий, описанных в древнерусских летописях, а западные исследователи будут ссылаться на зарубежные источники.

С середины20-го века. в исследованиях ученых стали преобладать новые концепции и идеи, не присущие предыдущему пониманию этих событий. В частности, такие авторы, как Н. Н. Ильин и Г. М. Филист, ссылаются в основном на зарубежные источники. В ходе развития исторической мысли и истории как науки появились работы, в которых можно проследить объективность по отношению ко всем видам источников. В этом отношении весьма примечательны исследовательские работы А. В. Назаренко.

Исходя из вышесказанного, следует, что в научном мире для рассмотрения этой темы используются различные противоречивые концепции. Это, в свою очередь, свидетельствует об отсутствии единого мнения и общего подхода, что является следствием нерешенности вопроса.

Глава I.Причины и предпосылки вражды

Так получилось, что период с середины 90-х годов X столетвека идо I и почти до середины второго десятилетия XI века. Это довольно слабо отражено на страницах древнерусских летописей. Фактически первые тринадцать лет XI века игнорируются летописцами, поскольку к этому времени имеют отношение только упоминания о смерти отдельных представителей княжеской династии того времени, которые были взяты более поздними редакторами. Только с 1014 года в летописях появляются сообщения о событиях на Руси. С тех пор, согласно «Повести временных лет», начинается конфликт между киевским князем Владимиром и его сыном новгородским князем Ярославом, который отказался подчиниться воле отца. В ходе подготовки к походу против повстанцев Владимир заболел и 15 июля скончался. Помимо древнерусских летописей, саксонская хроника Титмара Мерзебургского и скандинавская «Сага об Эймунде»рассказывают о дальнейших событиях, связанных с борьбой за киевский престол наследников Владимира Святославича. Следует отметить, что упомянутые источники не дают одинаковой последовательности событий. Так, согласно летописям, после смерти Владимира верховным князем Руси становится Святополк, который в борьбе за престол убивает своих братьев — Бориса, Глеба и Святослава¹. Междоусобные распри часто объясняются и оправдываются правом и преимуществом наследования. На основании данных всех источников была получена противоречивая информация, как о количестве жен князя Владимира (от четырех до восьми, и большинство источников не знают их имен, но называют их чешскими, болгарскими, греческими), так и о количестве сыновей (от трех до четырнадцати).

Придя к власти, Владимир столкнулся с тенденциями децентрализации в России. Из летописей следует, что первые годы своего правления он буквально метался по стране: в 981 году он завоевал земли Польскиеи Червенскиеи в том же году покорил Вятичей, но на следующий год они снова восстали. В 983 году он захватил Берестье и покорил ятвягов, в 984 году-Радимичей и вступил в столкновение с болгарами. В то же время, еще до этих событий, он завоевал Полоцкие, Смоленские земли и сам Киев. Однако сил для удержания падающих земель не хватало, и единство России можно было сохранить только путем глубоких и серьезных преобразований. Из новшеств Владимира мы сначала выделим две блестящие идеи реформатора:

попытка провести первую религиозную реформу, в ходе которой Владимир создает единый жреческий аппарат с централизованным управлением, привозит племенных богов в Киев и устанавливает их на холме возле своего дворца;

административная реформа. Это устраняет большинство княжеств, особенно тех, которые имеют сильные тенденции к децентрализации. Более того, старшие сыновья были отправлены в самые важные земли. ²

Все летописи почти единогласно сообщают: Вышеслав был отправлен в Новгород, Изяслав-в Полоцк, Святополк-в Туров (в других указан Пинск), Ярослав-в Ростов. В то же время летописи содержат сведения о двух раздачах земель: сначала среди старших сыновей, а после смерти Вышеслава, около 1010 года, и среди остальных. Во время второго распределения Ярослава отправили в Новгород из Ростова, Бориса якобы отправили в Ростов из Мурома, а вместо него Глеба, Святослава к древлянам, Всеволода во Владимир-Волынский, Мстислава в Тмутаракань.

Вполне вероятно, что к 1014 году Ярослав княжил в Новгороде несколько лет. Это был достаточный период для сближения с местной знатью, тем более что новгородское дворянство всегда оставалось близким к киевскому княжескому дому. Нет никаких сомненийв том, что Ярослав Мудрый знал своего двоюродного деда Коснятина Добрынича, одного из самых влиятельных новгородских бояр, задолго до приезда в Новгород. Казалось бы, такие тесные связи гарантировали князьям защиту от любого сепаратизма. Действительно, Рюриковичи не были чужаками Новгороду, как они были чужаками многим другим древнеславянским княжествам. Новгород считался родиной правящей династии. Все предки Ярослава пришли в Киев из этих мест. Новгород, важнейшее звено торговых путей, перевалочный пункт для наемной военной силы, считался столицей Древнерусского государства на западе. Вот почему киевским князьям приходилось остерегаться новгородцев. Новгород можно было бы назвать столицей, хотя и второй после Киева. Новгород был местом, откуда пришла династия, откуда пришли ее отдельные правители, но Киев был местом, где эти правители в конечном итоге «сели». Значительная часть доходов новгородцев поступала в Киев в качестве дани, и варяжские наемники также отправлялись в Киев с заявителями, которые их нанимали. И Владимир также начал привлекать местных жителей для обустройства и защиты неспокойной печенегской пограничной зоны. Города, стоявшие на пути «из варяг в греки», и прежде всего Киев и Новгород, поглощали, иногда очень жестко, ресурсы остальной России по обе стороны главных речных артерий. Дворяне из племенных столиц относились к семье Рюриковичей и их столицам со всевозможной враждебностью к подавленной независимости³.

Реформы Владимира обеспечили династическое и правовое единство страны. Крещение городов было первым шагом на пути к религиозному единству. Однако молодым князьям, а тем более их наследникам, которые уже подрастали на новых местах, приходилось пополнять свою дружину за счет местных боярских семей и прислушиваться к их советам.

Неудивительно, что последние годы жизни Владимира оказались бурными. Хроника в их описании более чем кратка — но причина этого не в желании что-либо скрыть, а в отсутствии постоянной хроники на тот момент. Туров оказался для Владимира очень серьезной проблемой. В столице Дреговичи великий князь посадил Святополка⁴. У сына «двух отцов» было не меньше причин не любить Владимира, чем у него самого. Чтобы управлять Святополком, Владимир основал город на Волыни, которому дал свое имя. В какой-то момент князем Владимирским оказался Борис, сын Владимира от “болгарки». Святополк замыслил устранить противника, и обеспокоенный Владимир, узнав об этом, отозвал Бориса. Сыновья княгини Анны сидели в отдаленных поместьях и не рассматривались как претенденты на престол, и из сыновей Рогнеды в живых остался только Ярослав⁵. Главным просчетом Владимира стал брак Святополка с дочерью польского князя Болеслава. Где и как вырос Святополк, неизвестно, как, впрочем, нет данных о взрослении других сыновей Владимира. Лишь отрывочные сведения из зарубежных источников помогают восстановить некоторые моменты жизни молодого принца. Ряд исследователей связывают его имя с немецким епископом Бруно, которому Владимир помог начать миссионерскую деятельность среди печенегов. Бруно провел пять месяцев с печенегами, крестил 30 человек и убедил печенегских старейшин заключить мир с Россией. Старейшины потребовали, чтобы один из сыновей Владимира был взят в заложники на время действия контракта⁶. Высказывалось предположение, что Святополк, которого Владимир не любил и от которого хотел избавиться, был отправлен в качестве заложника к печенегам. Косвенное подтверждение этой гипотезы можно найти в дальнейшем развитии событий, в которых участвовал Святополк.

В битве с Ярославом на Алте Святополк сражался во главе печенегских орд; летопись, кроме того, знает, что в битве на Днепре у Любеча печенеги сформировали резерв Святополка. В этом случае начало сближения Святополка, с одной стороны, с печенегами, а с другой — с Болеславом, могло быть положено еще в 1008 году Бруно, постепенно втягивающим старшего из живых сыновей Владимира в орбиту политики Болеслава.

Предприимчивому дипломату в рясе было суждено вскоре сложить голову в стране пруссов, но связь, образовавшаяся благодаря его усилиям между Святополком и Болеславом, затем была закреплена семейными узами. О браке Святополка с дочерью Болеслава несколько раз упоминает Титмар Мерзебургский.

Он вскользь рассказывает о женитьбе какого-то сына Владимира на дочери Болеслава I Храброго, польского князя⁷. Брак Святополка был заключен не позднее 1012 года, так как в следующем 1013 году Болеслав уже воевал с Россией. Похоже, что брак был заключен незадолго до 1013 года, так как младшая дочь Болеслава от третьего брака едва достигла в то время брачного возраста. Святополку было тогда около 30 лет. Вероятно, вернувшись к тому времени от печенегов, он сидел на княжестве в Пинске. Династический брачный союз не способствовал прочному миру между Польшей и Киевом. Выдав свою дочь замуж за Святополка, Болеслав преследовал другие политические цели. Отношения с Польшей оставались неравномерными с начала правления Владимира, и не раз вспыхивали войны. В первой из этих войн Владимир завоевал обширную территорию к западу от Западного Буга, которая долгое время была яблоком раздора. Оба правителя стремились достичь гегемонии в славянском мире и утвердиться на международной арене, будь то дипломатическими или военными средствами. Польша приняла христианство (из папского Рима) за 17 лет до «крещения Руси», при князе Мешко, отце Болеслава. Однако Россия была более обширной и богатой, и, кроме того, теперь она находилась в прочном союзе с Восточной империей. С другой стороны, правящие дома Скандинавии также были тесно связаны с Россией. Болеслав, несмотря на все свои династические браки, не мог похвастаться надежными союзниками — тем более что он изгнал своих первых двух жен, немку и венгерку, а третья, Эмнильд, была дочерью маленького славянского князя на польско-немецкой границе. Западная, Священная Римская империя чаще всего была врагом для Болеслава, и он либо был вынужден сдерживать натиск немцев, либо сам перешел в наступление. Поэтому целью Болеслава было получить агента влияния в самом сердце России и ее правящем доме. О том, что Святополк, благодаря проискам агента Болеслава, готовился к восстанию против Владимира, ни летопись, ни какой-либо другой источник не знает, за исключением Титмара. По происхождению, по-видимому, немец, Рейнберн прибыл в Россию уже в сане епископа⁸. Ненависть Святополка и, очевидно, его туровского окружения к Владимиру сошлась с подстрекательствами польского князя. В начале 1013 года почти готовилось восстание против Киева, но Владимир вовремя узнал о заговоре. Святополк и Болеславна были схвачены и заключены в тюрьму отдельно. Духовник польской принцессы, немецкий епископ Рейнберн, которого Владимир заподозрил в сговоре, также был отправлен в отдельную тюрьму, по-видимому, не без оснований. Епископ вскоре умер при невыясненных обстоятельствах, без исповеди и причастия. В мае 1013 года Болеслав заключил мирный и союзный договор с германским императором Генрихом II, а затем, летом, напал на Россию. В войско Болеслава также входила немецкая знать, не только по условиям договора, но и в надежде на собственную выгоду. Кроме того, старые враги Владимира Печенеги вступили в союз с польским князем. Война была не очень удачной для России, Болеслав разорил многие русские земли. Но главной цели — освобождения дочери и зятя — он не достиг, так как не отвоевал «червенские города». В войске польского князя разгорелся раздор между поляками и печенегами, которые приказали убить жестоких «союзников» и покинули Россию.

В связи с сюжетом Святополка обычно ставится поход Болеслава в российские регионы, о котором Титмар сразу после рассказа о заключении мира весной 1013 года в Мерзебурге сообщает следующие краткие данные: «Затем, при нашей поддержке, он бросился на Русь и опустошил значительную ее часть

этой страны; когда в его лагере произошло столкновение с союзниками-

печенеги, он приказал убить их всех, не исключая тех, кто был ему верен⁹«.

Было ясно, что война на западных и южных границах еще не закончена. Владимиру нужны были силы и ресурсы. Возможно, это был последний толчок к падению Новгорода. Они, вероятно, понимали, что в условиях военного времени требования войск были не за горами, и, возможно, дополнительные поборы с богатейших земель. Поэтому Ярослав и его окружение сами пошли на конфликт с Киевом. Каждый год с новгородской земли собиралось 3000 гривен дани. Из них 2000 гривен ушло в Киев, а 1000 новгородские князья потратили на свои нужды, в первую очередь они раздали гриднецам — то есть телохранителям, которые, в отличие от своих старших «мужей», не имели собственного хозяйства и жили с князем в «гриднице». Ярослав в 1014 году отказался посылать налоги в Киев, что разозлило его отца и, несомненно, приблизило его смерть. Владимир, взбешенный, приказал: «Готовьте дороги и стройте мосты¹⁰«. Такой шаг означал отделение Новгорода, а это, в свою очередь, ознаменовало крах всей деятельности Владимира по централизации России. На польской границе после отступления Болеслава наступило затишье, и Владимир был готов отправиться на Север, чтобы наказать своего неверного сына. Он собирает отряды своих все еще верных сыновей, но смерть прервала приготовления. Ярослав, в свою очередь, использовал полученные средства для отправки послов в Скандинавию для сбора нормандских наемников. Тесные контакты Ярослава с варяжским «заморьем» сыграли значительную роль в его политике, а затем и в личной жизни. И особое место в нормандских делах Ярослава занимала фигура Олава Харальдсона, отпрыска норвежской династии¹¹Инглингов. В юности он побывал в Новгороде. В 1014 году. Олав, после многих скитаний по северным морям, отправился в Норвегию, чтобы бороться за трон. Следует отметить, что этот поход совпал с отправкой послов Ярослава в Скандинавию, а позже к Ярославу прибыло много наемников из Норвегии. На самом деле все было готово к прямому столкновению. «Но Бог не дал дьяволу радости», — говорится в хронике¹². Владимир внезапно тяжело заболел, и весной или в начале лета 1015 года печенеги вторглись на киевскую землю. При Владимире среди его сыновей был только Борис. Владимир, возможно, готовил его к роли наследника. Теперь Владимир неохотно послал Бориса с обученным войском и княжеской дружиной против печенегов, а сам остался, тяжело больной, в княжеской резиденции Берестово под Киевом. Владимир умер 15 июля на Берестове в своем дворце. Святополк изначально был скрыт от смерти своего отца, и это было нетрудно сделать, так как он находился в Вышгороде. В Новгороде об этих событиях узнали поздно. Связь с Киевом была прервана, и достоверных новостей не поступало месяцами. Задержка с нападением с юга пошла Ярославу на пользу. Он явно не собирался нападать первым и готовился только к обороне. В течение всего лета он продолжал накапливать варяжские дружины, и иноземцы наводняли Новгород. Варяги начали грабить и развращать — и дело дошло до насилия над женами новгородцев, что вызвало возмущение горожан. Появление в Новгороде огромного количества чужаков с собственной дружиной и ополчением уже раздражало местных жителей. Большая варяжская дружина, скопившаяся в Новгороде в преддверии похода, пользовалась там относительной свободой под покровительством самого Ярослава. Есть признаки того, что Ингигерда через своего мужа оказывала влияние даже на политические дела. Сага об Эймунде в преувеличенных тонах описывает, возможно, почетное и независимое положение Эймунда и его товарищей при Ярославе. Привилегированное положение иностранцев в таких условиях могло раздражать влиятельные круги Новгорода, вызывать недовольство князем и враждебность к его окружению. Ночная резня новгородцев, оскорбленных варягами, по-видимому, не была спонтанной вспышкой, так как была выбрана в то время, когда князя не было в городе. Группа недовольных была многочисленна и, если верить хронике, принадлежала видным дружинникам из числа горожан («горожане… вопль славы тысяче»), то есть» лучшим»,» ведущим » людям Новгорода¹³. Ярославу, в свою очередь, было трудно оставить их произвол безнаказанным. Очевидно, не чувствуя в себе достаточно сил, чтобы открыто наказать участников резни в Парамоновском дворе, он был вынужден действовать обманным путем. Чего, по крайней мере, мог ожидать разгневанный князь, если бы путь в Киев был для него закрыт: может быть, как когда-то сделал его отец, «побежать за море» за помощью? Киевские события неожиданно подсказали другой выход. Обстановка в Новгороде была напряженной: беглецы, видимо, не решались вступать в переговоры, опасаясь новой ловушки. Именно поэтому вече созывалось не в обычном месте, а за городом (вече на поле). Среди новгородцев у Ярослава, конечно, были свои последователи. В отсутствие прямых данных мы можем только догадываться, что Ярослав мог рассчитывать на поддержку в основном» меньших » новгородцев, так как «большие» пострадали от его гнева. Противная сторона была измотана. Правда, общая численность населения Новгорода в то время неизвестна, но потеря 1000 человек, конечно, была равносильна полному поражению для любой из партий, представленных на вече. Поэтому на вече собрались в основном сторонники князя, с которыми было легче договориться. Вполне понятно, что в ответ на заключительные слова речи Ярослава: «Святополк царствует в Киеве, я хочу пойти на него, пойдем со мной», новгородцы дружно ответили: «Все мы, княгиня, идем под тобой»¹⁴. Поход на Киев обещал участие в разделе военной добычи и княжеских подарков для лидеров враждебных князю партий. Мирный исход конфликта был самым благоприятным: ведь даже Ярослав, изгнанный ими за море, мог, конечно, вернуться с новыми ордами варягов и расправиться со своими врагами. Сговорчивость новгородцев «после столкновения из-за варягов» была следствием отношений, сложившихся при Владимире между Ярославом и общественными деятелями Новгорода, которые ценили своего князя как защитника своих интересов, не помышлявшего о разрыве с отцом ради последнего. Естественно, они боялись наместников Святополка и надеялись, что Ярослав пойдет навстречу их интересам. Близость Ярослава с новгородскими феодалами, вообще говоря, сомнений не вызывает. Но все же следует отметить, что упомянутое «вече на поле» состоялось, согласно летописи, на следующий же день и имело поворотный момент. Согласно прямому смыслу текста летописи, покаянное красноречие Ярослава тронуло новгородцев: они простили князю кровную обиду и, более того, сразу же выразили готовность принести за него новые жертвы. Искусственность этой версии возможна.

Глава II. Начальная стадия борьбы

Неизвестно, как бы развивались события дальше. Но ночью к Ярославу пришел гонец из Киева, от его родной сестры Предславы. Он привез тревожные новости с юга. «Твой отец мертв, — сообщила моя сестра, — а Святополк сидит в Киеве и убивает твоих братьев. Я убил Бориса, но послал его за Глебом, так что берегись его¹⁵«. 15 июля 1015 года Владимир умер в Берестово. Умер не просто крупный государственный деятель, которому Россия была обязана своим крещением и превращением в единое, уважаемое на международном уровне государство. Владимир был в то время единственной фигурой, которая гарантировала это единство. Принц не назначил наследника, вернее, не успел его назначить. Большинство сыновей Владимира находились в своих собственных поместьях. Ярослав был в Новгороде, Святослав-в Древлянской земле, его брат Мстислав-в Тмутаракани, сын Анны Судислав-во Пскове, а его брат Станислав-в Смоленске. В Полоцке княжил внук Владимира и Рогнеды, родной племянник Ярослава, Брячислав Изяславич. Святополк находился под стражей в Киеве. Там же жила Предслава, дочь Рогнеды и родная сестра Ярослава. В это время ей было по меньшей мере 26 лет, но она оставалась незамужней — возможно, вдовой. Борис возглавил поход против печенегов, Глеб был в Муроме. Из всех претендентов на престол право старшинства принадлежало мятежному Ярославу или заключенному в тюрьму Святополку, ровесникам, родившимся в 978 году. Но из-за их неподчинения старшинство, естественно, перешло к Святославу или Борису. Это был Борис, любимый сын, который возглавлял отряд своего отца и казался наиболее вероятным кандидатом. Смерть Владимира некоторое время скрывалась. Летопись этого не объясняет — » Он умер на Берестово, и смерть его была скрыта, так как Святополк был в Киеве. Ночью они разобрали платформу между двумя клетками, завернули ее в ковер и спустили на веревках на землю; затем, положив ее на сани, они взяли ее и поместили в церковь Святой Богородицы, которую он сам когда-то построил¹⁶«. Позже многие ученые поняли это так, что хотели скрыть смерть князя от Святополка в интересах Бориса. Но вот что говорится об этом в «Легенде о Борисе и Глебе»: “ Когда Борис, отправившись в поход и не встретив врага, возвращались обратно, к нему пришел гонец и сообщил ему о смерти его отца. Он рассказал, как его отец Василий скончался и как Святополк, утаив смерть отца своего, разобрана платформа в Берестово на ночь и, завернув тело в ковер, спустил его на веревках на землю, отвез на санях и поставил в церкви Святой Богородицы”¹⁷.” И действительно, дальнейшие события показывают, что сокрытие было в интересах Святополка. Только он был в Киеве, хотя и в тюрьме. С одной стороны, его сторонники могли опасаться, что противная сторона устранит или удалит заключенного принца. С другой стороны, секретность не позволяла никому из других претендентов, включая Бориса, претендовать на трон, пока все не будет решено¹⁸.

Сразу после смерти Владимира Святополк, единственный наследник в Киеве, был освобожден. Только тогда было объявлено о смерти Владимира.

Далее летописи рассказывают, что Святополк все-таки захватывает власть в Киеве, затем убивает Бориса и Глеба. Возмущенный его действиями, Ярослав начинает готовить наказание. Судя по летописи, все, что делал Святополк, было сделано с единственной целью-захватить власть. Святополк был провозглашен великим князем, и первое, что он сделал, — публично раздал “подарки » киевлянам. Конечно, они не отвергли Его даров, но “сердца их не были с ним, потому что братья их были с Борисом¹⁹«. Борис не нашел Печенегова, и теперь он возвращался в Киев с армией примерно в восемь тысяч человек. По дороге его все-таки встретил гонец и рассказал о смерти и погребении Владимира. Борис, скорбя по любимому отцу, прежде чем добраться до города, разбил лагерь недалеко от него, у реки Альта. Здесь собрался совет дружинников. Бориса, очевидно, сопровождали все ближайшие соратники его отца. Посоветовавшись вместе, они высказали ему общее мнение: «Вот у тебя отряд и армия твоего отца. Иди и сядь на стол своего отца в Киеве». Но он ответил: «Я не подниму руки на своего старшего брата; если мой отец мертв, то пусть вместо него моим отцом будет этот». Когда воины услышали это, они расстались с ним²⁰. По-видимому, живя при дворе Владимира, Борис глубоко усвоил нравственные принципы христианства. Однако такие аргументы вряд ли были до конца поняты закаленными в боях владимирскими воинами, участниками не одной гражданской войны. Они были возмущены и оскорблены отказом Бориса. Весь отряд немедленно покинул лагерь. Киевляне перешли на сторону Святополка. Теперь партия Владимира, противостоявшая мятежному Новгороду, стала партией Святополка, и у Бориса остались только собственные “отроки» — младшая дружина, пришедшая с ним из Ростова. Отряд покинул Борис в субботу, 23 июля. В тот же день прибыл гонец из Киева. Он передал слова, якобы выражающие благосклонность Святополка:»Я хочу иметь с тобой любовь и дам тебе больше во владение, полученное от моего отца»²¹.» Но Борис ему не поверил и мысленно приготовился к смерти. Святополк, с другой стороны, был в Вышгороде, княжеской резиденции под Киевом, рано ночью. Здесь он призвал к себе четырех бояр-Путшу (видимо, правителя города), Тальца, Еловича и Ляшко. На вопрос, верны ли они ему, Святополк ответил им: «Никому не говоря, идите и убейте моего брата Бориса»²². Но посланники пришли к Алтарю ночью, и когда они подошли ближе, то услышали, как Борис поет заутреню, ибо до него уже дошла весть, что они собираются уничтожить его. Следовательно, у него все еще были сторонники в Киеве. После убийства Бориса, ярко описанного в летописи, я решил разобраться с Глебом Муромским. Он послал гонца к Глебу с известием, что Владимир болен и зовет его к себе домой. Глеб, повинуясь воле отца, немедленно уехал. Но по дороге он повредил ногу и остановился под Смоленском. В этот момент Ярослав предупреждает Глеба о надвигающейся опасности: «Не ходи: твой отец мертв, а твоего брата убил Святополк». В это время Глеба настигают убийцы, подосланные Святополком. Святослав был следующим, кто погиб от рук Святополка. Ярослав, пополнив свою дружину варягами и новгородским ополчением, пошел войной на Святополка. А в 1016 году в битве при Любече он разбил войска Святополка и захватил Киев. Вот как рассказывают древнерусские летописи о начальном этапе междоусобной борьбы Ярослава и Святополка. Данные Титмара отличаются от данных древнерусских источников: «Повести временных лет» и «Сказания о святых Борисе и Глебе». Согласно последнему, Святополку удалось захватить киевский стол, так как Борис и свита Владимира были в походе против печенегов, а Ярослав княжил в далеком Новгороде; первым делом он начал истреблять своих младших братьев: Бориса, Глеба и Святослава.

Титмар также утверждает, что Святополк сбежал из тюрьмы в Польшу к Болеславу, оставив свою жену под стражей в Киеве. Это современное свидетельство некоторым кажется предпочтительнее древнерусской традиции, написанной гораздо позже и несколько затемненной²³. После смерти Владимира осталось не трое, а гораздо больше сыновей, но не все они принимали участие в борьбе за киевский стол, и поэтому было бы вполне естественно, если бы мерзебургский епископ-летописец знал только главных героев событий 1015-1019 годов — Святополка, Ярослава и, очевидно, Бориса. Далее, сообщение Титмара о том, что Святополк находился под стражей в момент смерти святого Владимира, не соответствует древнерусским источникам, но и не противоречит им. Согласно «Повести временных лет», Святополк находился в Киеве в момент смерти своего отца, но нигде прямо не говорится, что он был на свободе. В связи со смертью киевского князя его старший сын, даже если бы он находился в тюрьме, мог, конечно, немедленно быть освобожден. Итак, поскольку Святополку пришлось бежать, ясно, что в момент его освобождения Киев уже находился в руках одного из враждебных наследников Владимира. Этим наследником не мог быть Ярослав, сидевший в далеком Новгороде. Также, если Святополк бежал в Польшу не после битвы с Ярославом под Любечом осенью 1016 года (как сообщает летопись), а сразу после смерти Владимира, и, вернувшись в Киев с помощью тестя Болеслава летом 1018 года, застал Ярослава Владимировича уже на киевском столе, то кто убил Бориса и Глеба? Получается, что убийца не Святополк Проклятый, а Ярослав Мудрый? Эта гипотеза широко обсуждалась в последние сорок лет, и некоторые другие источники, такие как скандинавская «Сага об Эймунде», также пытались ее подтвердить. И все же мы должны признать, что эта версия вряд ли заслуживает такой громкой популярности. Если почитание святых братьев-князей началось уже при Ярославе, то как же последнему удалось ввести в заблуждение своих современников, многие из которых еще прекрасно помнили события 1015 года? Но даже ограничившись текстом Титмара: почему и от кого Святополку пришлось бежать из Киева, если в нем не было ни Бориса, ни Ярослава²⁴?»Сага об Эймунде не является полностью надежным источником. В нем приводятся сведения, противоречащие русским летописям относительно борьбы Ярослава Мудрого за киевский стол после смерти Владимира Святославича. Согласно саге, Эймунд-скандинавский вождь, который приезжает в Россию со своей свитой. Он нанимается служить Ярицлееву-Ярославу и участвует в борьбе между тремя братьями.

«А Бурицлавом называют того, кто получил большую долю отцовского наследства, и он самый старший среди них. Другой называется Ярицлеив, а третий называется Вартилав. Бурицлав владеет Канугардом, и это лучшее княжество во всей Гардарике. Ярицлейв владеет Холмгардом, а третий-Пальтеской и всей территорией, которая принадлежит здесь²⁵«. Сага подробно описывает перипетии этой борьбы, в ходе которой варяги Эймунда дважды побеждают нападающего Бурицлава и убивают его в третий раз-по наущению Ярослава. Бурицлав традиционно отождествляется со Святополком. Вартилав Саги считается князем Брячиславом Изяславичем Полоцким, племянником (не братом) Ярослав. Казалось бы, и политическая ситуация, и основные действующие лица на первом этапе борьбы за киевский стол правильно указаны в саге. Однако даже в ранних устных рассказах членов отряда Эймунда можно проследить не столько интерес скандинавских солдат к событиям в России, сколько их собственную деятельность и удачу Эймунда. Отсюда естественное внимание к одним событиям и игнорирование других, преувеличение своей и Эймунда роли в этих событиях и другие неточности в передаче истинного хода событий. До того, как сага была записана, эти расхождения могли быть еще хуже. Достаточно сослаться на мир, завершающий борьбу, согласно которому Эймунд получает Полоцк. Правление чужеземного варяжского князя в Полоцке во втором десятилетии 11 века маловероятно, так как, согласно летописям, в чем в данном случае нельзя сомневаться, Полоцк Xнаходился под властью Изяслава и его потомков с конца 10 века²⁶. Поэтому передача Полоцка Эймунду в саге не имеет под собой реальной основы, за исключением, пожалуй, смутных воспоминаний о правлении там скандинавского короля Рогволода. Изучение саги показывает, что, в отличие от большинства королевских саг, она имеет ярко выраженную литературную форму, использующую повторы, клише и т.д. Примером этого являются три нападения Бурицлава, три совета Эймунда, три соглашения между Ярицлевом и Эймундом, три отказа Ярицлеева платить за службу варягам, два ложных слуха о смерти²⁷Бурицлава. Значительное количество эпизодов имеет параллели в западноевропейской и византийской литературе. Сага изображает соперничество братьев в виде трех последовательных сражений, каждое из которых заканчивается победой варягов, и в последнем Бурицлав убит Эймундом. В перерывах между сражениями Бурицлав оказывается за пределами страны, где собирает армию и готовится к следующему нападению на своего брата. Это свидетельствует о реальных событиях 1015-1019: сражения Ярослава со Святополком в 1016 г. у Любеча, после которого Святополк бежал к своему тестю Болеславу я храброму в Польшу; в 1018 г. на реке Буг, в которой победил Святополк и вынудил Ярослава оставить Киев, и, наконец, в 1019 г. на реке Альте, закончившееся Святополка рейс и смерти на пути²⁸. Из описания трех столкновений между Ярицлеем и Бурицлавом только первое в целом соответствует битве Ярослава и Святополка под Любечом в 1016 году, которая отмечена в летописи. В описании битвы можно отметить такие общие черты, как появление брата-мятежника против Ярослава, присутствие варягов в войске Ярослава, расположение противников на противоположных берегах реки и победа Ярослава. Что касается второго и третьего сражений, то их описания на самом деле являются рассказами о военных хитростях, с помощью которых Эймунд помогает Ярицлеиву победить Бурицлава. Большая часть дошедшей до автора информации о реальных событиях, в том числе о смерти Святополка, в той или иной степени подвергается литературной обработке. История убийства Бурицлава начинается с «военной хитрости» — установки устройства для подъема палатки Бурицлава: Эймунд сгибает дерево и привязывает к нему флаг на палатке. Убийство согнутым деревом-мотив, уходящий корнями в древность. Применительно к событиям в России оно встречается у Саксона Грамматика и Льва Диакона (Смерть князя Игоря). Таким образом, сага представлена как произведение, в котором воспоминания о реальных фактах, содержащихся в рассказах участников событий, воплощены в повествовании с использованием традиционных сюжетов и мотивов. Все это делается для того, чтобы Эймунд приобрел героические черты, характерные для духа того времени. При этом сохраняется стилистическая строгость, присущая сагам, что создает внешнее впечатление объективности повествования. Поэтому по своему содержанию «Сага об Эймунде» является не исторической сагой, а чисто литературным произведением²⁹. Н.Н. Ильин отдельно и в отличие от других говорит о событиях первого этапа междоусобной борьбы. Его позиция носит двоякий характер: с одной стороны, он пытается опровергнуть летописной хронологии (в частности, чтобы доказать, что если битва при Любече в 1016 году не существовало, а было лишь одно военное столкновение между Ярославом и Святополком в 1019 г.), а с другой готов признать, что битва Любеч-таки есть, но не в 1016 1015 и, поэтому первым княжить Святополка в Киеве продолжались не более двух месяцев³⁰. Важно учитывать, что гипотеза Н. Н. Ильина основана не столько на результатах внутрихронических источниковедческих исследований, сколько, по сути, только на свидетельствах Титмара.

Основные неточности в описании первого этапа междоусобицы заключаются в различной интерпретации древними источниками последовательности событий, происходивших в тот момент на Руси.

Польско-российские отношения остаются важным вопросом, и, как естественный результат, Болеслав и Святополк пошли на Киев в 1018 году.

Глава III. Вмешательство Болеслава и кончина Святополка

Сведения о походе польского князя Болеслава I на Киев летом 1018 года сохранили как древнерусские, так и польские исторические традиции: «Повесть временных лет «и древнейшая польская»Хроника анонимного Галла». Однако следует иметь в виду, что оба они являются памятниками второго десятилетия XII века. В результате в обоих источниках история демонстрирует явные черты устной эпической легенды: в ней мало конкретных деталей, но достаточно общих слов или анекдотических подробностей. В истории Анонимного Галла достаточно простых ошибок, которые легко обнаруживаются при сравнении с хроникой и Титмаром. Итак, неправда, что Болеслав добрался до Киева «не встретив сопротивления». Напротив, поход начался с битвы на берегах Западного Буга близ города Волыни, в которой, однако, Ярослав потерпел катастрофическое поражение. Эта битва также подробно описана в Титмаре, но в польской хронике, хотя воспоминания о ней сохранились, они отнюдь не на своем месте, а в рассказе о возвращении Болеслава на родину после якобы десятимесячного пребывания в Киеве. Все это делает подробное и сухое повествование Титмара бесценным источником. Вы можете отдать его почти полностью.

«Также невозможно умолчать о прискорбном несчастье, которое произошло в России. Ведь Болеслав, напав на нее, по нашему совету, с большим войском, причинил ей большой вред. Итак, в июле месяце, 22-го числа, этот принц пришел к определенной реке, расположился там лагерем со своей армией и приказал подготовить необходимые мосты . Русский царь, стоявший рядом со своими людьми, с тревогой ожидал исхода будущей битвы, согласованной между ними. Тем временем враг, подстрекаемый поляками, был вызван на бой и в результате внезапного успеха был отброшен от реки, которую он оборонял. Ободренный этой суматохой, Болеслав, требуя, чтобы союзники приготовились и поторопились, немедленно, хотя и с большим трудом, но переправился через реку. Вражеская армия, выстроенная против него, тщетно пыталась защитить свою родину. Уже в первом бою он уступил и больше не оказывал сильного сопротивления. Тогда там было убито огромное количество бегущих [врагов], и очень мало победителей. Из наших умер славный рыцарь Эрик, которого наш император долгое время держал в цепях. С этого дня Болеслав, развивая свой успех, преследовал убегающих врагов; его принимали все местные жители и удостаивали богатыми подарками³¹«.

«Между тем Ярослав насильно захватил некий город, послушный своему брату, и увел его жителей. Киев, очень сильный город, подвергался, по приказу Болеслава, частым нападениям со стороны своих врагов, печенегов, и был сильно ослаблен в результате большого пожара. Его защищали сами горожане, но они быстро открыли ворота иностранцам; ибо, покинутый своим бежавшим королем, этот город 14 августа принял Болеслава и Святополка, своего хозяина, от которого он долго отказывался; и вся страна, из страха перед нами, обратилась к его милости. Архиепископ этого города почтил память новоприбывших в церкви Святого Иоанна Крестителя. Софийский собор, который сгорел в результате несчастного случая в прошлом году, с мощами святых и другими украшениями. Были также мачеха названного короля, его жена и 9 сестер, из которых старый развратник Болеслав, забыв о своей жене, незаконно взял одну из них, которая давно была ему желанна. Ему было подарено огромное богатство, большую часть которого он раздал своим друзьям и сторонникам, а часть отправил обратно на родину. Этому князю помогали 300 человек с нашей стороны, 500-с венгров и 1000-с печенегов. Все они были отправлены домой, как только прибыли местные жители, и, выразив свою лояльность, доставили названному мастеру большую радость. В великий город, который является столицей этого королевства, имеется более 400 церквей, 8 ярмарок, и неизвестное количество людей; они, как и вся провинция, состоят из сильных, беглых рабов, которые приезжают сюда отовсюду, и особенно из быстрых данов; до сих пор они успешно противостояли печенегов, которые сильно раздражены им, и поражение других».

«Гордый этим успехом, Болеслав послал архиепископа упомянутого престола к Ярославу с просьбой вернуть ему его дочь и пообещал отдать (Ярославу) его жену вместе с мачехой и сестрами. Затем он послал к нашему императору с богатыми дарами своего любимого аббата Туни, чтобы заручиться его будущей благосклонностью и помощью, и заявил, что сделает все, что ему заблагорассудится. Он также послал послов в близкую ему Грецию, чтобы пообещать ее императору все блага, если он захочет иметь его в качестве друга, и заявить, что в противном случае он найдет в нем самого злейшего и непримиримого врага. Над всеми ними стоял всемогущий Бог, который милостиво показал нам, что радует Его и приносит нам³²пользу».

Прежде всего, обращает на себя внимание описание самого Киева в начале XI в. Чувствуется, что в город попал информатор Титмаров. Он мог легко получить информацию о количестве церковных престолов из окружения киевского митрополита. Титмар называет последнего «архиепископом». Дело в том, что в Западной Церкви митрополия не была самостоятельным учреждением. Титмар не упоминает имени митрополита, который приветствовал победителей, вошедших в город по древнерусскому обычаю в праздничный день, но, должно быть, это был Иоанн I, впервые упомянутый на Киевской кафедре во время правления Ярослава. Если и Болеслав, и, как повествует летопись, Святополк опирались на поддержку печенегов-степняков, то новгородский князь Ярослав, конечно, использовал наемных варягов. Но рассказ Титмара о «быстрых датчанах», защищавших Киев «до сих пор», показывает, что наемный варяжский корпус существовал под Владимиром и в Киеве³³. «Датчанами» в хронике Титмара, как и во многих других западноевропейских источниках, называются скандинавы, а не просто датчане.

Хроника Анонимной Галлии, составленная в Польше в самом начале 12 века, сохранила одно свидетельство общей политики Рюриковичей по отношению к славянским городам. Описывая события 1018 года, когда Болеслав I Храбрый на некоторое время захватил Киев, летописец вставляет реплику: «Он, однако, не стал, по вражескому обычаю, оставаться на дороге, чтобы захватывать города и собирать деньги, а поспешил в столицу королевства… ”³⁴. Такова манера русских князей захватывать города и брать с них дань, что полностью соответствует описанию действий варяжских дружин в скандинавских сагах.

Зарубежные и летописные источники сходятся во мнении, что Святополк бежал в Польшу после битвы с Ярославом на озере Любец. Таким образом, Болеслав Польский теперь имел те же взгляды на восток, что и раньше на запад; в России, как и у чехов, семейные ссоры приглашали его выступить посредником и утвердить свое влияние, тем более что Болеслав теперь должен был помогать своему зятю. Он воспользовался благоприятной возможностью: по его наущению печенеги напали на Киев; прямо под городом была злая сечь; Ярослав с трудом смог прогнать варваров к вечеру. Ярослав, со своей стороны, продвинулся к польским границам, заключив союз с врагом Болеслава, императором Генрихом II.; но поход русского князя закончился неудачной осадой Бреста; поход императора против Болеслава также провалился, он был вынужден заключить с ним мир и, желая избавиться от опасного врага, повернуть свою деятельность на восток, он сам посоветовал ему вооружиться против русского князя. В 1017 году Болеслав отправился в поход, усилив свою армию из 300 немцев, 500 венгров и 1000 печенегов, и 22 июля достиг берегов Буга, отделявшего польские владения от русских; Ярослав ждал его на другом берегу с русами (жителями Южной Руси), варягами и славянами (новгородцами). Здесь повторилось то же явление, которое наблюдалось на берегах Днепра у Любеча: воевода Ярослав Будый, проезжая по берегу, стал смеяться над Болеславом; он крикнул ему: «Вот мы проткнем твое толстое брюхо палкой³⁵«. Болеслав, говорит летопись, был таким большим и тяжелым, что с трудом мог сидеть на лошади, но он был умен. Он не выдержал насмешки и, повернувшись к своей свите, сказал: «Если для вас это ничего не значит, то я умру один», он вскочил на коня и бросился в реку, сопровождаемый всем войском. ³⁶ Полки Ярослава, совсем не ожидавшие такого внезапного нападения, не успели подготовиться и обратились в бегство; Ярослав уехал в Новгород, а Болеслав и Святополк почти беспрепятственно вошли в Киев 14 августа. В городе они нашли мачеху Ярославовых, жену и сестер, за одной из которых Болеслав ранее ухаживал (Предслава), получил отказ, а теперь в отместку взял ее в наложницы. Он отправил часть своих войск обратно, а остальных приказал отвести в русские города за продовольствием. Но и в Киеве повторились те же явления, которые мы наблюдали в Праге у чехов, и, видимо, по тем же причинам. Русские вооружились против поляков и начали их убивать; летописец приписывает это приказу Святополка, но очень вероятно, что поляки вели себя в России так же, как и в Богемии, и подняли восстание против самих себя; также очень вероятно, что Святополк, наскучив неприятным гостям, которые слишком долго жили в Киеве за его счет, не был против народной мести полякам. Это вынудило Болеслава покинуть Киев. Он отправил половину своей армии домой, поляки, посланные в русские города, были уничтожены, и было бы трудно сопротивляться, если бы вспыхнуло восстание; кроме того, он, вероятно, уже слышал о новых приготовлениях Ярослава. Но Болеслав не остался без наживы: он захватил все имущество Ярослава, к которому приставил Анастаса: хитрый грек умел льстить каждому сильному мужчине и менял отечество в зависимости от выгод; Болеслав доверял ему лесть, говорит летопись. Польский князь также взял с собой бояр Ярославовых, двух своих сестер и многих пленных, взятых в бою; по дороге Болеслав захватил как червенские города, так и город Святого Владимира; однако, вполне вероятно, что эти города были уступлены ему Святополком в награду за его помощь.

Между тем Ярослав, придя в Новгород без войска, хотел бежать за море; но горожане вместе с посадником Константином, сыном Добрыни, перерезали княжеские лодки, приготовленные к бегству, и объявили: «Мы все еще хотим сражаться с Болеславом и Святополком³⁷«. Такая решимость понятна: им теперь нечего было ждать добра от Святополка, да и защищаться от него без князя тоже было невыгодно. Они начали собирать деньги — с простого человека по 4 куны, со старейшин-по 10 гривен, с бояр-по 18 гривен, привели варягов, дали им эти деньги, и таким образом Ярослав собрал много войск, и двинулся против Святополка; он потерпел поражение, бежал к печенегам и повел огромные толпы их против Ярослава в 1019 году. Ярослав вышел ему навстречу и сошелся на реке Альте, где был убит Борис. Это место благоприятствовало Ярославу из-за памяти о преступлении Святополка; летописец говорит, что Ярослав молился Богу о мести новому Каину. Он также говорит, что сечь была злом, такого еще не случалось на Руси, их пороли, хватали за руки, они трижды сходились на бой, кровь ручьями текла по прутам; к вечеру Ярослав одолел, и Святополк бежал в польский пограничный город Брест, где, вероятно, умер от ран, полученных в бою; по скандинавским легендам, он пал от рук варяга Эймунда, который служил в войске Ярослава, а по Польше и Богемии. Ярослав сел в Киеве, вытер пот со своей дружиной, по словам летописца, показав победу и великий труд.

Автор» Повести временных лет», на первый взгляд, довольно подробно описывает обстоятельства смерти несчастного князя:

«Вечером Ярослав одолел, и Святополк бежал. И когда он бежал, на него напал демон, и все его члены ослабели, и он не мог сидеть на лошади, и его понесли на носилках. И те, кто бежал с ним, привели его к Березе. Он сказал тебе: «Беги со мной, они преследуют нас». Молодые люди послали его посмотреть:» За нами кто-нибудь гонится?». И некому было их преследовать, и они продолжали бежать вместе с ним. Но он лежал слабый и, встав, сказал: «Они уже гонятся за мной, убегай». Ему было невыносимо оставаться на одном месте, поэтому он бежал по польской земле, гонимый гневом Божьим, и бежал в пустынное место между Польшей и Богемией, и там он трагически закончил свою жизнь. «Справедливый суд постиг его, неправедного, и после своей смерти он принял муки несчастных: это ясно показано… пагубное наказание, ниспосланное ему Богом, безжалостно приговорило его к смерти», и после своего ухода из этого мира, связанный, он претерпевает вечные мучения. В этом пустынном месте и по сей день находится его могила. Вонь, которая исходит от него, ужасна³⁸«.

Полное ощущение, что эти строки написал очевидец, сбежавший с проклятым принцем. Картина настолько яркая, что нет никаких сомнений в ее подлинности. Отношение летописца к умирающему Святополку также очевидно. Именно так воспринимает этот текст подавляющее большинство историков. Например, Н. М. Карамзин, описывая бегство и смерть Святополка, ограничился пересказом летописного сообщения, добавив лишь замечание о том, что

«Имя проклятого осталось в летописях неразрывно с именем этого несчастного принца: ибо зло есть несчастье». ³⁹ Автору «Истории российского государства» удалось заметить то, что уже ускользает от нас. Слово «проклятый» он понимает не только как «проклятый», но и как «жалкий, несчастный». Действительно, в древнерусском языке оно тоже имело такое значение. В современных исследованиях, однако, акцент обычно смещается на «досужие выдумки монаха», «фантастические подробности», которые летописец привнес в свое в целом точное описание: «духовные переживания Святополка, некая мифическая пустыня между Чехией и Польшей». При ближайшем рассмотрении история бегства и смерти Святополка оказывается «инсценировкой» библейской обстановки о том, как «должно быть» с братоубийцей. Итак, судьбы главных действующих лиц смут 1015-1019 годов в источниках не всегда ясны, а в некоторых случаях искажены субъективным настроением эпохи, в которую был написан источник.

Заключение

После проведения исследований этого периода становится ясно, что очень трудно понять такие запутанные события из источников, которыми мы в настоящее время располагаем. Дело даже не в их количестве, а, скорее всего, в тенденциозности, которой придерживаются эти источники. Авторы выступали не только как непосредственные очевидцы происходивших событий, но и как переписчики, вносившие изменения в документы по воле тех, кто стоял над ними. Очень многое зависело от времени, когда были созданы эти источники, и от взаимоотношений с той стороной, которая в них фигурировала. В отражении событий гражданской войны 1015-1019 годов все это проявилось с большой силой.

Сами причины вражды теперь объясняются запутанным и неопределенным правом наследования. Поэтому князья объясняли свое первенство преимуществом наследования и правом владеть отцовскими землями. Источники, описывающие ход междоусобицы, расходятся во мнениях по многим вопросам, включая хронологию произошедших событий. Вмешательство соседних государств в события, происходившие в России, оказалось очень значительным для формирования древнерусского государства и определения его внешнеполитических направлений на будущее.

Короткий период русской истории с середины 1015 по 1019 год ознаменовался ожесточенной бескомпромиссной борьбой между сыновьями Владимира Святославича, Крестителя Руси, после его смерти. Один из его сыновей, Святополк, объявлен в древнерусских источниках убийцей трех своих братьев и назван Проклятым. Многое оказалось неясным и противоречивым в изложении событий того времени. Основным источником знаний о древней русской истории является «Повесть временных лет», вероятно, написанная монахом Нестором. Рассказ неоднократно редактировался, в него вносились дополнения. В прошлом веке появилось много историков, которые в своих трудах занимались реабилитацией Святополка. Например, Н. Н.Ильин, Г. М. Филист, И. Н. Данилевский в своих работах, рассматривая зарубежные источники, снимают со Святополка обвинение в убийстве своих братьев. А. В. Назаренко, досконально изучивший западные источники, в том числе Хронику Титмара, тем не менее выразил сомнения в бегстве Святополка после смерти отца (и за этим непричастность туровского князя к смерти братьев): как Ярославу удалось ввести в заблуждение современников в почитании святых братьев-князей, и от кого Святополку пришлось бежать из Киев, если бы в нем не было ни Бориса, ни Ярослава. Это подразумевает осторожность, с которой следует подходить к тщательному толкованию иностранных летописей. Конечно, зарубежные свидетельства субъективны. Вряд ли стоит ожидать от Востока и Запада полной и недвусмысленной симпатии к России. Однако характерной деталью является то, что существует довольно много негативных свидетельств о России во времена Ярослава. Самые нелюбимые авторы находят уважительные слова для русского «короля». Огромный международный авторитет России-несомненная заслуга ее правителя. При нем Древняя Русь достигла пика своего могущества. В сферу его влияния входили не только окружающие прибалтийские и финно-угорские племена, но и Скандинавия, Польша и Венгрия. Памятники культурного расцвета времен Ярослава до сих пор поражают воображение. Достаточно вспомнить монументальные Софийские соборы в Киеве и Новгороде. При Ярославе в Киевских пещерах зародилась монашеская жизнь. Ведется самая активная работа по переписыванию и переводу книг, и в то же время появляются первые русские писатели. Как видите, добиться такого успеха без препятствий невозможно. Княжеская распря 1015-1019 годов была именно таким препятствием на пути укрепления и развития России.

Список источников и ссылок

I. ИСТОЧНИКИ:

II. ЖУРНАЛИСТИКА:

III. ИССЛЕДОВАНИЕ:

Головко О. З історії міжкнязівської війни 1015 — 19 р.р. на Русі // Український історичний журнал. – 2001. – № 4. – С. 12.

Филист Г.М. История “преступлений” Святополка Окаянного. – Мн., 1990. – С. 34.

Алексеев С.В. Ярослав Мудрый самовластец Киевской Руси. – М., 2006. – С. 27.

Повесть временных лет (далее: ПВЛ). – СПб., 2006. – С. 46.

Алексеев С.В. Указ. соч. – С. 29.

Соловьёв С. М. Сочинения. В 18 кн. – Кн. I. – Т. 1 – 2. История России с древнейших времён: Русь изначальная. – М., 1993.

Титмар Мерзебургский. Хроника. Пер. с лат. И.В. Дьяконова. – М.: “SPSL” – «Русская панорама », 2005. – С. 75.

Титмар Мерзебургский. Хроника. Пер. с лат. И.В. Дьяконова. – М.: “SPSL” – «Русская панорама », 2005. – С. 72.

. Титмар Мерзебургский. Хроника. Пер. с лат. И.В. Дьяконова. – М.: “SPSL” – «Русская панорама », 2005. – С. 210.

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М., 1950. – С. 176.

Алексеев С. В. Указ. соч. – С. 38.

ПВЛ. – С. 49.

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М., 1950. – С. 167.

Ильин Н.Н. Летописная статья 6523 года и её источник. – М., 1957. – С. 67.

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М., 1950. – С. 172.

ПВЛ. – С. 46.

Филист Г. М. Указ. соч. – С. 108.

Алексеев С. В. Указ. соч. – С. 35.

ПВЛ. – С. 47.

ПВЛ. – С.47.

Там же. – С. 49.

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М., 1950. – С. 176.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. / Под ред. Е.А. Мельниковой. – М., 1999. – С. 324.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. / Под ред. Е.А. Мельниковой. – М., 1999. – С. 325.

Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. Тексты, перевод, комментарий. — М., 1994. – С.154.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. / Под ред. Е.А. Мельниковой. – М., 1999. – С. 517.

Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. – М., 2001. – С. 460.

Древняя Русь в свете зарубежных источников. / Под ред. Е.А. Мельниковой. – М., 1999. – С. 517.

Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. – М., 2001. – С. 454.

Ильин Н.Н. Летописная статья 6523 года и её источник. М., 1957. – С. 134.

Титмар Мерзебургский. Хроника. Пер. с лат. И.В. Дьяконова. – М.: “SPSL” – «Русская панорама », 2005. С. 73.

Титмар Мерзебургский. Хроника. Пер. с лат. И.В. Дьяконова. – М.: “SPSL” – «Русская панорама », 2005. С. 75.

Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. – М., 2001. – С. 457.

Щавелёва Н.И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша. – М., 2004. – С. 246.

ПВЛ. – С. 51.

Соловьёв С. М. Сочинения. В 18 кн. – Кн. I. – Т. 1 – 2. История России с древнейших времён: Русь изначальная. – М., 1993. С.124

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. – М., 1950. – С. 178.

ПВЛ. – С.76.

Карамзин Н.М. Великий князь Святополк. 1015–1019 // Карамзин Н.М. История государства Российского. – В 12 т. – М., 1991. – Т. II. – Гл.1. – С.9